...Захотелось, детка, - в редкую минуту печали, какого-то совершенно бездарного одиночества, и даже я бы сказал, некоторой осенней скорби, поплакаться.
Ни с того, и ни с сего. Вдруг. Среди ночи.
Зарыдать, и забыться...
А потом - опять зарыдать. И опомниться наконец.
Сам себя не понимаю - настолько это на меня не похоже.
Рыдать... потом забываться зачем-то.
Но, вот, ты только послушай, сладенькая, какие мысли иногда приходят в голову... Не самые, что называется,радужные.
И сны-то какие появились в последнее время - ты просто не поверишь.
И я подумал - перегружу-ка я их на тебя, чтобы тебе повеселей сделалось.
Там, у вас, в вашей грёбанной сытой и развратной Америке.
Где, как мне кажется, довольно скучная жизнь течет. Без нашего лунного антуража и патриотизма.
А у меня, чтобы, голова прошла от них, снов и мыслей болеть.
Так вот, кошечка, мне отличный сон недавно приснился, и какой-то странный очень. Вещий, по-моему.
Промолчать о нем - просто не могу.
Вдруг, и тебе полезно о нем знать будет?
Обычно, как уже тебе говорил - я сны не запоминаю. И даже более того - обычно хорошо сплю, как будто рыбкой в воду с берега прыгнул. И об дно головой не ударился.
Голова-то на подушке осталась покоиться - и нет меня.
Ты же помнишь, может быть, как я спокойно сплю, убаюканный райскими гуриями - вроде тебя... Или - еще кого-нибудь.
Хотя, вряд ли ты это помнишь. Ты теперь только как твой козел спит, помнишь. Или некто - вроде мистера Смита из Сити.
А может, их тоже в расчет не берешь.
Кстати, о твоем новом мистере Смите, Джентльмене с большой буквы - ты его привычки проверила? Помимо той, что он туалетную бумагу пипифаксом называет, и часто вытирается?
Не забудь, пожалуйста, об этом.
А ни то мне за тебя несколько боязно. Вдруг, как с барменом - ошибешься?
Но, к нашим баранам.
Я сплю - здорово! Глубоко и безмятежно.
Совесть, наверное, чистая у меня. Или - просто девственная.
Хотя, девственницы, как ты сама прекрасно понимаешь, тоже ведь разные бывают. В том числе, и чистые.
Мытые, в смысле...
Или нервы у меня крепкие.
И у этих самых девственниц - тоже нервы как канаты, как я заметил.
Знают они, как свою девственность сберечь, и при этом - по полной программе от мужчины получить. Со всех, так сказать, направлений. И сплошной - эксклюзив возбуждающий.
Даже и к хирургам можно не обращаться потом за помощью. В деле сохранения и приумножения их девственности.
А может, хорошо так сплю я - от непонимания остроты жизненного момента и общей моей туповатости?
А может - и от того, и от другого, и от третьего - сразу? В одном стакане - до краев?
Но, в целом, никакой доктор Фрейд меня не беспокоит. С доктором Юнгом - в придачу.
И про девственниц я редко во сне размышляю - они мне даже и не нравятся. Ни к чему мне они, вроде бы.
Зато, как ты тоже, может быть, еще помнишь, когда бы и как бы я ни проснулся - всегда и все у меня получается легко и непринужденно. Проснулся, и уже к боевым действиям готов.
Просто - как огурчик. И даже - не совсем проснувшись - тоже как огурчик.
Правда, лучше, все-таки, в ванну сперва заглянуть и хотя бы зубья прокуренные почистить.
Скажи-ка, а твой козел в ванну утром ходит? До того? Как тобой, милашка, вплотную заняться?
А мистер Смит, Джентльмен с большой буквы?
Или тот постоянно пипифаксом обходится?
Ох, подозрительно мне это...
И вот, проснулся я на днях, - наверное, часа в четыре утра. Ужасно мутный какой-то. Совершенно не как огурчик, а как какой-то совсем другой овощ. Даже и не определю сейчас -какой. Не поможешь, не подскажешь, милочка, как этот овощ называется? По-русски можешь мне сказать, если по-английски подходящего названия не выучила. Буду ждать разгадки.
Выкинуло меня тогда почему-то. Выбросило из сна, как алкоголика. Хотя и давно уже не пью - как алкоголик. Только, как порядочный. И даже - как примерный... Иногда только - по праздникам. Рюмку-другую. И потом еще парочку. С хорошей закуской. Ну, а потом можно и еще стаканчик-другой накатить. И понеслась!
Проснулся - и сон этот вещий перед глазами...
А в кроватке кто-то шевелится, не очень еще знакомый. И вздыхает. На незнакомом языке. Немного раздраженно. Но нежно довольно.
Чудеса...
Прямо, будто память у меня отшибло - кто же это?
Так вот, собственно, сон.
Опаздываю я во сне этом самом на собственные же похороны. И думаю - вот ужас-то, можешь себе представить?!
И перед собой самим, и перед всеми, собравшимися на похороны - за это мое непредвиденное опоздание - очень неудобно.
И особенно неудобно - перед небесной канцелярией.
Там у них, наверху, конвейер целый, думаю я. Плохо им трудовой веселый ритм сбивать. Сколько народу каждый день к ним собирается? Ужас! Настоящая фабрика по приемке душ.
Званные ползут, и не очень званные летят, и даже просто босяки какие-то - так и поступают, так снизу и поступают, и огородами пробираются. А тут я их с ритма сбиваю, мастеров-приемщиков.
Вот, возьмут там, наверху, в наказание - и не туда меня определят, куда следовало бы.
И буду потом вечно у них мыкаться. Каким-нибудь дворником. Возле чанов или сковородок с грешниками. Настоящими.
Страшно...
Как-то мне профессия дворника - совершенно не близка. Совсем - не мой профиль.
Мне бы в певцы. Или в поэты. С арфой. Под березкой какой родной, в солнечный денек.
Или - под осинкой, на летнем ветерке дрожащей, тоже - не менее мне родной.
И тут - какой-то прозаический дворник из ближнего лунного зарубежья... Зачем? Почему?
Значит, поторопиться надо, не стоит попусту сердить ответственных товарищей.
Ведь действительно, чувствую - не туда сгоряча определят. И так и оставят - при помойке.
А мне - поближе к кухне хотелось бы.
Спешу, бреюсь впопыхах - хорошо, что бритва безопасная - жиллет.
Много в одной бритве лезвий сразу, а не порежешься. Если, конечно, бритва не на продуктовом рынке в палатке куплена.
Какая-то дамочка, малознакомая, и такая же малоодетая, все под ногами кружится, в ванну заглядывает: ты вот этот галстук надень, и ту рубашечку - накинь...
И брюки тоже - пасхальные, пожалуйста.
А я во сне размышляю: если я пасхальные брюки надену - в чем же покойный лежать будет? Не в трусах же? Не к лицу ему это, покойному.
Брюки-то хорошие у меня в том сне - одни. И пиджак к ним тоже один. Последний - более или менее пиджак. А другие - куда-то подевались. То ли в химчистку, то ли - вообще их не было?
Да и не люблю я пиджаки - дело тоже известное. Джинсы предпочитаю. Свободный стиль casual - вот мой фирменный стиль.
И чувствую себя в ним, в этом стиле, как будто сегодня пятница. А я в иностранном офисе тружусь. Где в пятницу - и в майке дырявой придти можно.
И так же легко можно президента компании по плечу похлопать - а ты ничего, сегодня, брат, небрит и замызган - как надо, брат!
Кстати, что ты там говорил о прибавке к жалованию? Брат...
А она, дамочка, мне:
- Не вздумай - в джинсах и свитере! Не тот случай!
Кстати, размышляю, что же это за дамочка?
Кажется, я ее вообще первый раз вижу. Вроде бы, и вчера никого не приглашал... И не пил даже ничего, чтобы не помнить - с кем это я спать ложился?
И на тебя она, крошечка ты моя ховрошлечка, совсем не похожа, и на моих бывших жен точно не смахивает.
И на Лизочку - тоже как-то не тянет. Гораздо она лучше нее - с какой стороны на нее не посмотри. Сверху, снизу, и даже - сбоку, все одно - лучше явно.
Да и тебя она тоже существенно лучше, надо признаться. Явно - более упругая она какая-то. Тугая, что ли... особенно попка.
Ну и грудь - тоже значительно выше, чем у тебя, располагается. Подтянутая такая грудь, и явно - натуральная.
И вроде бы - она и не из моих знакомых лесбиянок.
О которых, кстати, теперь мне и говорить не очень хочется. После того, что они недавно отчебучили, стервы.
Кроме того, они теперь только парами и ходят, не разлей вода.
Одну от другой не оторвешь.
А дамочка - в одиночестве у меня, без эскорта.
Нет, не из этих, не из лесбийских...
Кто же такая?
Кто ее прислал, такую фамильярную и шоколадную, как мулатка?
Какая добрая душа мне такой подарок сделала прямо королевский?
- А вы, девушка, кто будете? - спрашиваю. - Что-то я вас тут не помню. Хотя, это не так уж и важно. Не хотите - и не отвечайте.
Молчит, только улыбается - ослепительно. Вообще, так действительно, без шуток - ничего себе - если приглядеться. С фигурой - шоколадной, с попкой суперклассной, и завита мелким бесом.
А губищи! Ох, мать моя женщина! Какие губы!
И на меня она голого смотрит. И не краснеет при этом - щеки-то темные, тоже почти шоколадные. Румянца на них не увидишь.
А вот ладошки у нее внутри - розовые, соблазнительные.
И пяточки тоже розовые, нежные. Размера сорокового. Или - тридцать девятого.
Только вот грудь - розовая ли - не видно, чем-то прикрыта. Хотя, по форме и по размерам -ух, и нет других комментариев!
В самый раз под мои жадные теплые ладони.
Которые свое дело знают - неплохо. Да, думаю, если бы не мои похороны... черт бы их подрал.
И мне ужасно во сне неловко делается.
Чувствую, что сам краснею...Прямо - с ног до головы. Голый же я...
Похвалиться-то мне ведь особенно перед ней и нечем. Перед такой... обворожительной.
Не до того мне, чтобы чем-то хвалиться. Особенно, если бреешься в страшной спешке, и порезаться не хочется. Даже такой безопасной бритвой, как жиллет.
И прикрыться нечем, кроме бритвы в руках. А бритвой ничего и не прикроешь, как ты прекрасно понимаешь.
Особенно, того, чем хвалиться не очень хочется. Да и не можется. По причине близящихся похорон.
Потом она мне говорит - с некоторым легким акцентом:
- Давай-ка мы с тобой, милый, еще разочек, а?
На дорожку - не хочешь?
Хоть ты меня до полусмерти уже и утрахал, а меня опять к тебе прижаться тянет.
И так, и попкой - тоже прижаться. Чтобы на целый день - зарядка была. Успеем, может быть, а? Сразу и вспомнишь, какую мы с тобой Варфоломеевскую ночку устроили. Вон, посмотри только, что мы с тобой, и с диваном натворили! Придется тебе его менять. Я белье имею ввиду, а не диван, павианчик мой заросший.
Хотя, и диван сменить бы тебе не мешало, расшатанный он очень почему-то. Твоими прошлыми девушками.
А я и не помню, чтобы ее утрахивал. Совершенно не помню.
Но приятно такое слышать - ты ведь согласна, meine Kleine?
- Впрочем, - продолжает шоколадная девушка, - не для тебя уже эта забота... Ты ж на похороны опаздываешь. На твои же собственные. Мне как раз об этом наш вуду племенной сообщил. Не хочешь еще разочек - ладно, потерпим, так и быть. Потом сочтемся.
Ведь у нас, например, похороны - это настоящий праздник переселения в страну духов! А у вас... Какой-то невеселый у вас тут праздник... Лунный... Но я понимаю... обычаи... надо вроде бы скорбеть по безвременно усопшему...
Так и будем с тобой скорбеть, дорогой! Хотя опять в постельку хочется очень... Ну, очень хочется... Этак можно было бы медленно и печально... согласно ваших обычаев. Но ты хотя бы скорбное лицо сделай. А не распаленное.
В общем, cara mia, без завтрака, без кофе и сигаретки, не оголубленный женской лаской - лечу на всех парах, только что пешеходов - не совсем еще проснувшихся, - крыльями машины не задеваю. В крематорий лечу, на кладбище. Которое, как у нас водится, за городом расположилось.
Идиотский это обычай у нас здесь, на Луне, заведен: кладбища за городом выкапывать.
Раньше, в правильные времена, кладбище в центре города располагались. Чтобы прохожие, или автомобилисты - тогда еще редкие, могли на кладбище взглянуть, и о бренности сущего вспомнить. И о том, что их, в конце-то концов, там ждет.
Всех, без разбору званий, и чинов, и количества денег...
И прочего, вроде автомобиля или даже дачи с женой впридачу...
Вон, в Милане, например - знаешь, какое кладбище отгрохано? Музей!
Что не могила, то памятник!
И, кстати, если кому-то своего мраморного монстра не по карману содержать, или хозяин могилки размером тридцать на сорок метров вдруг помер, государство это заботу на себя берет. Правда!
Только, конечно, - не родное, лунное правительство берет, а иностранное - итальянское. Милан же у нас - в Италии, правда, милочка?
Здесь, на луне - пока доберешься до кладбища, сам душу богу отдашь.
А если могилка бесхозной останется - туда мигом кого-нибудь другого заселят. Могут даже и не одного, а несколких - сколько влезет, если утрамбовать немного. За приличные деньги, между прочим.
Феодальный лунатизм и здоровая конкуренция покойников!
А еще - когда кладбище на отшибе, за городом, то никому до этого дела и нет - и до конечности наших земных усилий, и до их полной-полной бессмысленности.
Поэтому, думаю, такие у нас лунатики недобрые по улицам и в метро бродят и бродят, как оглашенные какие.
Не то, чтобы хорошего слова, даже улыбки от них не дождешься.
Один мат или шипение в ответ... если, например, к кому случайно лунатику обратишься с чем-нибудь на улице: как пройти, или как проехать, например?
Или же - в противоположную сторону покажут, будто в советской Прибалтике - в правильные времена родной советской оккупации... Или еще и плюются иногда вслед - если к девушке лунатической, вдруг, со вполне пристойным предложением познакомиться подкатишься.
Поужинать, например, пригласишь. Или, там, еще чего... позавтракать, скажем.
А то еще наши лунные девушки за нехорошую манеру взяли - просто молча в сторону шарахаться, и на тебя, как на больного, смотреть. Если ты из машины высунешься, и к девушке обратишься.
Вообще, просто караул какой-то, милая моя нифа золотоволосая!
Могут даже милицию позвать.
А могут и сами - в милицию отвести. Скрутить конечности, и отвести, пинками подбадривая.
Интересно, лапочка, у вас там, в Америке - также? Или - нет?
Или тоже маньяков-террористов опасаются? Или - сразу в суд за сексуальное домогательство тянут? И сумку показать просят - не бомба ли там?
Впрочем, можешь не отвечать, не до этого тебе, знаю.
Тут я по телевизору вдруг вычислил, что большие проблемы у вашего президента. Время ли сейчас тебе глупостями заниматься?
Еще, кстати, оттуда же узнал, что ваш терминатор опять губернатором стал...
Во, дела... Актер, терминатор, приезжий, совсем не местный - и губернатор. Только у вас, пожалуй, так и развлекаются.
А забавно, думаю, если бы наш лунный монарх, например, киноактером был... Как Рейган. Или -хотя бы, как этот ваш, калифорнийский губернатор. Да еще - приезжим бы был притом.
Мне тут рассказали, кстати, занятную историю. Мамба, кстати, и рассказала.
В одной далекой южной стране на черном континенте местные жители долго выбирали президента. Или председателя правительства - не скажу точно. Но - самого главного.
Претендентов было двое. Один - мужик из Израиля богатый, и с Израильским паспортом. Может быть, даже из бывших наших, лунных.
А второй - темнокожий, из местных. Хотя тоже - Сорбонну закончил.
Мучились - мучились на выборах, перетягивали. перетягивали, и местный победил. А из Израиля - проиграл - под громкие горькие вопли своих сторонников.
И знаешь, какой первый указ, издал новый то ли президент, то ли член правительства, тот, который - из местных? Первым делом он запретил въезд в свою благословенную страну - своих темных собратьев из других. Близлежащих стран.
- Надоели мне негры! - говорит.
Во, как. Мудро, правда?
Впрочем, для нас это не актуально.
У нас спецслужбы здорово работают.
И уж если подобрали монарха - то он точно таких штук вычебучивать не будет. Из наших он, проверенный. Навеки наш! И нашим - служить и будет. А не каким-то там. Калифорнийским басурманам...
Но, это, извини, милочка, - просто опять мысли попутные.
Итак - несусь на похороны.
Первый же проснувшийся гаишник и тормозит меня:
- Документы, пожалуйста! И кстати - я сержант Иванов... представиться, разрешите?!
- Вижу, - говорю, - что Иванов. Что не Петров, и не Сидоров. И даже не Кукуев. Которые, собаки, недавно меня без прав оставить хотели. Но сильно, кажется, потом пожалели об этом. Потому что, слово вначале было! Веское! Хоть и по телефону.
Так что и вы - поосторожнее, пожалуйста, товарищ Иванов. В выражениях аккуратней. Особенно - с утра, когда страна еще только глаза продрала, и не очень понятно, с какой ноги встать надумала. И непонятную национальность мне, пожалуйста, не пришивайте. Как те - с Кукуевым. Чистокровный я - лунный. Наш! А не с рынка Черкизовского.
Он промолчал, будто задумался.
Хотя, чем там ему думать - совершенно себе не представляю. И жест рукой делает - сдавайтесь.
Достаю права, свидетельство о регистрации, страховку гражданскую из бардачка...
По талону техосмотра за стеклом ногтем стучу - есть, значит, и техосмотр у меня.
Хоть и купленный, зато родной, гаишный, - не из киоска.
- А мы как вчера - много употребляли? - спрашивает во сне постовой Иванов.
Это, сладенькая моя бон-бон, у них такой заход на цель.
Про сегодня-то им никто не скажет, что употреблял - кроме круглого идиота какого-нибудь, которому однова, все равно обратно в дурдом упекут.
А вот про вчера - некоторые и проговариваются. Думают, им это поможет, если что.
Но не помогает, можешь поверить...
В общем - ловушка у них такая. От недотеп и на недотеп.
- Вы - не знаю, сколько употребляли, а я лично - нисколько не употребляли, - раздраженно отвечаю. - Ни вчера, ни позавчера. И даже ни поза-поза-вчера. Мне нельзя, к похоронам готовлюсь, надо бы трезвым перед очами предстать. Всеведующими.
- Да? Странно, - говорит этот самый Иванов. - А запах в салоне у вас... какой-то... и не определишь сразу. По-моему - коньячный...
- Это я одеколон по утрам пью, - говорю я. - Стакан опрокинул, и день задался. Свободен до вечера...
Эх, забылся я, что с ними шутить нельзя. Не понимают шуток, и поэтому сердятся очень. На шутника, естественно...
- Интересно. А можно вас попросить - выйти из машины? Вы, кстати, куда-то опаздываете? - что так по разделительной несетесь? Она ж для вас - встречка, особенно, если через двойную разделительную переехать. И с превышением. Значительным. Вот, извольте телевизор посмотреть. - И показывает экран радара - а там 120.
- Это - не мои, - говорю, - 120. Моя старуха - в принципе больше ста не развивает. Даже на пустом шоссе. Можем проверить. Практическим путем - если хотите. А опаздываю я на похороны. Неудобно очень. Похороны-то ты мои. Собственные. Личные, так сказать.
- Если так ездить будете - и никуда спешить не надо будет, - говорит. - Я, вот, смотрю, вы что-то бледный какой-то. Давление у вас в порядке? Как вы себя чувствуете?
- Отлично себя чувствую, товарищ сержант. Просто - лучше некуда. Никогда себя так здорово в жизни не чувствовал.
А покойники, кстати, и должны быть бледными. Вы разве розовых покойников видали, товарищ Иванов? Нет же, признайтесь... Не видали.