Аннотация: Этот рассказ я написал году этак в 2000-м, когда у меня ещё ни строчки не было напечатано. Это впечатления от 1-го МАКСА. Надежд тогда было много, но далеко не все они оправдались...
Самый лучший самолет на Земле( 2000).
Игорю за те три дня, что он находился на даче, до смерти надоели самолеты, летавшие над его домиком так часто и так низко, что покоя от них не было ни днем ни ночью и какой-нибудь из них, зазевайся пилот и заглядись на красоты, видневшиеся под крылом, чего доброго мог задеть крышу. В голову приходили мысли о том, что где-то неподалеку открылся новый аэропорт столь вместительный, что затмил все другие, разбросанные в ближайшем Подмосковье.
Как только Игорь выбирался из домика, вытаскивая раскладушку, чтобы немного понежиться на Солнышке, в надежде, что кожа его наконец то избавиться от той болезненной бледности, которая приобретается за долгие часы безвылазного сидения в офисе, так вот в ту же секунду из-за леса возникала огромная туша очередного самолета. Он одаривал Игоря громом, от которого закладывало уши. В пору было надевать на голову наушники от плеера и включать на полную громкость диск или забивать в уши ватные тампоны. Может они шум задержат. Право же не станешь ведь отгонять самолеты рогаткой. Это конечно идея. Игорю рассказывали об одном случае, когда три подвыпивших дачника сбили самолет пустой бутылкой из под водки. Но это случилось после того, как пилот, долго наблюдавшие за дачниками, то ли из зависти, то ли по какой другой причине, решил полить их химикатами, которые прежде обильно изливал на близлежащие поля кукурузы, а после, глупый, нет чтобы убраться на базу, так он сделал вираж и вернулся посмотреть точно ли попал. Подвыпившим дачникам его поведение, мягко говоря не понравилось, а поскольку их крики и размахивания кулаками только еще больше веселили пилота, кто-то из них и запустил в него бутылкой. Попал в мотор. Самолет рухнул в кукурузное поле. Пилот остался жив. Отделался испугом и сломанной рукой. Но за хулиганство срок получили все.
Игорь не знал, что ему делать. Зонтик, защищавший его от жары, дрожал едва не падая, хотя он вкопал его довольно глубоко. И рыба не ловилась, сколько он не забрасывал удочку в пруд, экспериментируя со всевозможными наживками, но даже самый аппетитный червяк, извивающийся на крючке, будто к нему подключили источник слабого тока, не мог выманить рыбу из водорослей, куда они все попрятались, испуганные конвульсивно сотрясающимися небесами.
В такой ситуации осталось лишь задрать голову в небеса, да смотреть на пролетающие самолеты и вертолеты, благо среди них одинаковые попадались крайне редко, а если таковые и встречались, то раскрашены они были по разному. То оранжево-голубые, то бледно зеленые, как болотные лягушки, то красные, как выловленные из кипящей воды, раки. Маленькие иглообразные и большие, пузатые, объевшиеся пассажирами, которых могли заглотить по сотне за раз или грузами - в такое брюхо поместятся тонны. А однажды, ближе к вечеру, когда Игорь готовил себе ужин на газовой плите, ему показалось, что он увидел в окошке "Буран". Заметил он его не сразу, потому что следил, чтобы яичница не подгорела, да и "Мрия", пролетевшая над домом минутой ранее, напугала его и в окошко он старался не глядеть, а то увидишь там какой-нибудь ужас - все ночь потом будешь мучиться от кошмаров, что вот свалится такая громадина на участок, так и костей не соберешь.
Выбежал он из домика, когда "Буран" превратился в крохотную точечку, едва заметную на темнеющем небе. Он был похож на золотую игрушку, некогда извлеченную из индейских гробниц, а из четырех его дюз лениво извергались потоки огня.
Заблудился маленький. За мамочкой отправился, с которой раньше практически везде вместе появлялся, ну может только на околоземную орбиту, его ракетой доставляли. А так - везде с "Мрией" летал. Он - прыткий, догонит.
Ладно бы, если мучения эти продолжались только днем, но нет, так и ночью от этой небесной напасти спасу не было и над лесом в сгустившихся сумерках продолжали появляться очертания летательных аппаратов, которые можно было принять за инопланетные корабли, потому что в темноте ни крыльев, ни хвостов не разглядишь, а поэтому все они напоминали летающие тарелки.
От нечего делать Игорь снимал их на видеокамеру. Она недовольно скрипела, точно телега с не смазанными рессорами. А, что там увидишь в маленький черно-белый видоискатель? Только крохотные огоньки, чуть ярче звезд на небе. Зря пленку переводить. Впрочем, куда же ее еще девать? В его распоряжении - почти целая полуторачасовая кассета.
Летательные аппараты ревели и громыхали. Игорь, понимая, что под такой аккомпанемент ему не уснуть, выходил на крылечко, тупо смотрел уже не на небеса, а в лес, пил пиво и лишь под утро, когда веки склеивались, а мозг уже переставал обращать внимание на гром и молнии, засыпал. Сон длился не долго. Ближе к полудню стаи летательных аппаратов активизировались, летели чуть ли не косяками. Он выдержал бы это день, ну два, но ведь это продолжалось уже третий день и не дай бог, эти стаи не иссякнут в течении всего отпуска. Вот и отдохнул. Ну хоть бы денек тишины и покоя. Или лучше два. Иначе ему не высидеть в офисе одиннадцать месяцев до следующего отпуска. Придется отгулы брать или больным притворяться.
Может какой любитель авиации заложил бы на время душу, чтобы оказаться на месте Игоря и полюбоваться всей этой техникой. Найти таких людей побольше и сдать им дачу на несколько дней. Глядишь тогда на отдых на средиземноморском побережье в Египте там, или Греции хватило бы. Поздно идея пришла. Знать бы заранее, а ведь слышал же, что авиасалон открывается. Но то, что до него совсем рядом от дачи, значения как-то не придал, мимо ушей пропустил, как совершенно не нужную информацию, будто его это совсем не касалось. И вот она расплата.
Там раньше база военная располагалась, где базировались стратегические бомбардировщики, а значит - взлетную полосу для них отгрохали такую длинную и прочную, что с нее взлетит какой угодно самолет. Правда, последние несколько лет, когда стратегические бомбардировщики пошли на металлолом, база пустовала. Обветшала, наверное. Правительство обещало к открытию салона ее не только восстановить, но и улучшить инфраструктуру. Вместо казарм, построить выставочные павильоны и прочие сооружения, необходимые для проведения салона на очень высоком уровне. Ля Бурже и Фарнборо - затмить хотели. А база то наша как называется? И не припомнить. Но на ум приходила фраза из фильма "Война и мир", когда солдат спрашивает как называется деревня, возле которой остановились русские войска, а камера тем временем начинает показывать указатель "Бородино". Узнают, узнают. Правительство для этих целей заложила в бюджете приличную сумму. Увидев ее, представители левой оппозиции в нижней палате парламента прямо таки встали на дыбы и поклялись лечь костьми, но перераспределить эти деньги в социальный сектор. Поскандалив, они все же вынуждены были признать свое поражение, а при голосовании по этому вопросу, воздержались.
Игорь припоминал, что о всех этих политических баталиях в новостях слышал и в газетах читал. Но вот надо же забыл, итак голова на работе забита разной информацией, что чуть не лопается, как арбуз перезрелый.
В день открытия салона Игорь проснулся пораньше. Солнце только начинало длинное восхождение к зениту, покраснело от натуги, из него тоже вырывались огненные струи, точно снизу к нему было приделано несколько ракетных дюз, сверху - зачем то тоже. Роса на траве и листьях еще не высохла.
Игорь избавился от щетины, всполоснул щеки холодной водой, смазал гелем. Будь у него костюм и галстук, наверное, он облачился бы в него, несмотря на обещавший быть жарким день. Но костюма он с собой на дачу не взял и был вынужден довольствоваться чуть потертыми голубыми джинсами и белой футболкой с изображением афинского акрополя на груди.
Он разбудил вот уже пару дней нежащуюся на солнышке "Ниву", завел ее, вывел за ворота.. Машина шла хорошо, напоминая собачку, которую выпустили погулять. Игорь позволил ей порезвиться вначале по проселочной дороге, а потом и на шоссе, думая, что те пятнадцать километров до базы, он проедет минут за десять-двенадцать, окажется на открытии одним из первых и займет место рядом со сценой - в партере.
Оказалось, что таких умников - предостаточно. Непроходимый затор, в котором скопилось несколько сот автомобилей встретил его километра за три до летного поля. Некоторые, судя по номерам на машинах, должны были трястись по дорогам часов десять или приехать заранее и спать ночью в машине, ожидая открытия салона. Прямо Вудсток какой-то.
Недолго ему пришлось радоваться, недавно проложенной здесь дороге.
Большинство машин были брошены, а их хозяева отправились в дальнейший путь на своих двоих. Игорю пришлось к ним присоединиться. Никаких других перспектив не было. Затор рос со скоростью примерно три-пять машин в минуту. Тут уж как ни кричи, ничего не поделаешь.
Количество машин удручало. Пыль стояла столбом, точно здесь прошел табун слонов. Пыль поднималась выше голов, поэтому все как в тумане оказались, впереди себя разглядишь метров на десять, а дальше только пыль. Пыль забила ноздри и осела на языке.
Игорь пожалел, что не прихватил с собой бутылочку пива. Подумал, что с ней его на летное поле не пустят, в чем был абсолютно прав. Но оказалось, что он мог расправиться с ней еще до входа на салон, а пока он будет рассматривать там экспонаты, алкоголь в крови растворится и даже, останови его после на дороге, автоинспектор ничего криминального он у него в организме не найдет.
Игорь стал жалеть и о том, что вообще решил поехать на этот авиасалон. И чего ему дома не сиделось. Спрятался бы под зонтиком от Солнца, а теперь от него разве что кепкой спасаться. Голову, правда, все равно припекает. Так и до солнечного удара рукой подать. В добавок ко всему, когда он добрался таки до ворот, оказалось, что они заперты, а возле них собралась толпа в несколько рядов. Первые безуспешно пытались выяснить у охраны, когда та соблаговолит отворить ворота. Но охрана - три крепких не выспавшихся парня в серых камуфляжах, ничего не говорила, а лишь позевывала. Проблеска мыслей на их лицах вопросы из толпы не вызывали, будто они и слов то этих не понимали и были они ничем для них неотличимы от лаяния собак. Швейцарцев что ли в охранники позвали, как это модно в Европе? Нет больно у них лица наши. Охранники терли глаза, расхаживали по ту сторону трехметровой железной ограды. Ведь знали, что через нее никто не перелезет, а все что творилось снаружи для них, видать, было так же занимательно, как к примеру, экскурсия по зоопарку.
"В девять - откроют", - пронесся слух по толпе, как шелест листьев.
Игорь посмотрел на часы. Ждать осталось десять минут, даже чуть меньше. Хорошо, что он пришел недавно и не застал того, как час назад по толпе растекся слух; "В восемь откроют". Тот слух оказался неверным.
Ворота отворились, немного раньше девяти. Но лишь чуть- чуть. Не то что вся толпа могла в щелочку эту хлынуть. Вовсе нет. В нее протискивалось не больше двух человек, а то и один. Возникла приличная давка. Все хотели пробраться в щелочку побыстрее.
Игорь растерялся. Из-за этого его чуть отодвинули назад. Пробираться к воротам он стал с несколько худшей позиции, чем заслуживал. Завтрак - переварился, иначе он полез бы наружу - так сильно стискивали Игоря со всех сторон. Он вспотел весь, открыл рот, жадно ловил воздух, облизывал губы, что-то кричал и толкался локтями, отпихивая соседей с боков и заталкивая в узкий проход тех, кто стоял впереди. Задние ряды делали то же самое.
Поток двигался.
Игорь, еле вытащил из кармана какую-то бумажку. Оказалось, что это стольник, сунул его в кассу, сгреб сдачу, зажал ее в кулаке, а потом запихнул кулак в карман и только там его разжал, вытянул осторожно, чтобы ни одна монетка или бумажка не выпали и не затерялись, потому что монолитная толпа не дала бы ему возможности наклониться.
Игорь доплыл до контроля, протянул билет, едва успел схватить его обратно, как поток понес его дальше.
Никто не оглядывался. Все бежали вперед и вперед, подальше от ворот и забора, точно кто-то мог за ними погнаться и вытолкать обратно. Нет уж. Не получится. Разбредутся они по полю - ищи их тогда, вес равно, что шарики маленькие, по квартире раскатившиеся, собирать.
Оглянись они, взвыли бы от обиды. Ворота распахнулись пошире. Посетители уже не просачивались крохотной струйкой, а вливались мощным потоком, который вполне мог смести охранников, встань те на пути. Но охранники благоразумно не стали останавливать этот поток.
Контроль Игорь миновал быстро. Сумки никакой он не взял, так что на просвечивающую аппаратуру и ставить то было нечего, а ключи, монетки, зажигалку и прочую дребедень, которая заставляет метало-детектор нервничать, он вытащил из карманов с первого раза. Детектор пропустил его без раздраженного трезвона. Охранникам даже портативным металлоискателем не пришлось прохаживаться по бокам.
Самолеты, выставленные на поле, издали походили на игрушки - очень сложные и хрупкие. Детишкам позволяли только потрогать их, но никак не играть и не включать. Это могли делать только взрослые.
Побродив по полю, полюбовавшись диковинками, почитав названия на табличках, народ стал собираться возле высокой сцены. Для чего ее здесь поставили - никто не знал. Вероятно, для выступления заезжих или доморощенных артистов, будто посетителям мало той музыки, что лилась из разбросанных по всему полю динамиков. Концерт мог начаться и вечером. Эффект от него тогда побольше получится, если сопроводить песни всяческими пиротехническими изысками. Но все же ждать его целый день - от жажды и голода помрешь. Не хватало начального аккорда. Выстрела пистолета, с помощью которого судья отправляет спортсменов на дистанцию.
- Ну и чего мы здесь паримся? - спрашивали сами себя некоторые зрители. Хоть они при этом и поглядывали по сторонам, похоже ответа совсем не ждали.
- Президента ждут. Задерживается он, - отвечал кто-то наиболее сведущий.
- Президент? Круто. Когда же он приедет?
- Да, вот уже должен был приехать.
Зрителей ближе чем на десять метров к сцене не подпускали, огородив ее пластмассовым забором, а позади него поставив ряд дюжих омоновцев на тот случай, если кто захочет через забор перемахнуть, да на сцену взобраться.
Охраны то понагнали. Что других дел нет?
Ага. Побыстрей бы начинали. Жарко и пива охота.
Ага. Жарко.
Игорь в эти разговоры не вступал. Так поддержишь беседу и затянет она тебя, как трясина болотная, потом и не отделаешься от собеседников, а время впустую пройдет.
Народ становился вялым. Палатки с пивом и бутербродами оставались закрытыми. Под огромными шатрами можно было лишь спрятаться от Солнца, но ни пива тебе, ни шашлыков, ни прочих удовольствий жизни.
Травку на газонах орды посетителе вытоптали за несколько минут.
Игорь забыл, что все подъезды к аэродрому забиты и думал, что президент приедет на машине с мигалками и сиренами, конечно, сопровождением, эскортом из милицейских джипов и мотоциклов. Услышать этот шум можно будет задолго до того как колонна станет видна. Вот Игорь и расслабился, а тем временем в небесах показался вертолет. Ничем ни примечательный. Ни "Кобра" и ни "Акула", а обычный пассажирский МИ-8, рассчитанный человек на десять-двенадцать, если пассажиры хотели лететь с комфортом. На земле стояли куда как более интересные разработки.
Вертолет, весь расписанный символами государства, опустился на гостевую площадку. Двуглавый орел был нарисован у него на хвосте, над иллюминаторами - надпись "Россия", а под ними, через весь корпус шла красно-сине-белая полоса.
Лопасти еще не утихли, когда двери вертолета отворились. Из салона выпал трап. Сперва по нему спустился кто-то в черном, обернулся, подал руку тому, кто шел по трапу следом.
Толпа ахнула. По трапу спускался президент. Он отказался от помощи, сбежал по ступенькам.
От гостевой площадки до сцены было метров двести. Проход этот освободили. Президента сопровождала многочисленная свита. Она росла прямо на глазах, как снежный ком, скатывающийся с горы. В вертолете столько людей и не поместится, а если и поместится, килек в консервную банку тоже много влезает, то вертолет не взлетит. Будет только тужиться, да подпрыгивать, но выше чем на полметра от земли все равно не оторвется. Выходит, что многие приехали пораньше, бродили по аэродрому, в толпе незаметно растворившись.
Игорь слушал речь президента. Тот как всегда, говорил эмоционально, правда, на этот раз, речь его оригинальностью не отличалось, но этого никто и не заметил. Президент вообще ничего мог не говорить, а скажем крикнуть что-нибудь нетленное, наподобие "Начали" или "Поехали" и толпа бы разразилась аплодисментами и радостными криками.
Так близко Игорь видел президента впервые. Новая такая возможность видать представится не скоро. Может никогда не представится. Он попробовал пробиться поближе к трибуне. Постепенно прочность толпы приближалась к граниту. Разбить его можно было разве что отбойным молотком или направленным взрывом. О, господи, только бы терр-актов не было. Слишком удобный случай.
Игорь пожалел, что не прихватил с собой старый полевой бинокль, доставшийся ему в наследство от дедушки, который привез его с войны. Краска на бинокле облупилась, но железо почти не заржавело, а оптика оставалась столь хорошей, что большинство современных моделей ни в какое сравнение с ней не шли.
Голос президента, усиленный динамиками, сотрясал небеса - хоть уши затыкай, а то оглохнешь и еще долго, после того, как затихнут эти звуки в ушах останется гул.
Стоять надоело. Ноги начинали гудеть от усталости. Игорь готов уж был, забыв приличия, усесться на траву. Не отправят же его за это в кутузку. Он обратил внимание, что на гостевой площадки опустился еще один летательный аппарат. Ни самолет и не вертолет. Слишком необычной была его форма - дисковидная, похожая на распиленную надвое юлу, так в популярных журналах изображают Фау - 3, над которым якобы в последние дни войны все еще продолжал работать Вернер фон Браун.
Аппарат завис в полуметре над травой и остался в таком положении, а под ним разлилось голубоватое сияние, при этом оставалось непонятно на что же он опирается, потому что ни опор ни колес видно не было и удерживало его не иначе как силовое поле или воздушная подушка. Двигатели его работали бесшумно.
Ни одной выпуклости не было на выкрашенном в серое корпусе. Или это цвет материала из которого он был сделан? Ни одного иллюминатора. Ни одного стыка или шва. Это наводило на мысль, что его делали, наверное, по тому же принципу, что и стеклянную колбу, выдувая из расплавленного куска. Но тогда каких же размеров должны быть легкие у стеклодува? Вероятно, что все стыки старательно зашлифовали. Теперь их издали не разглядишь, а может и вблизи - тоже. Води хоть ладонью по корпусу - шероховатостей не почувствуешь.
Красивая штучка.
На нее смотрели уже многие и не будь площадка, куда он опустился - огорожена, то подошли бы поближе, чтобы получше рассмотреть. Глазеть на него приходилось издали. В этом все были равны. Даже президент. Заметив, что он выпал из центра внимания толпы, президент замолчал.
- Это не мой, - только и сумел вымолвит главком ВВС, когда президент повернулся к нему, безмолвно требуя объяснений.
В памяти у Главкома ВВС сразу же встал пилот-любитель Матиас Руст, благополучно миновавший все кордоны ПВО и приземлившейся на Красной площади, после чего полетели головы всего руководства военно-воздушных сил. Отправилось оно в отставку.
Главком почувствовал, что и его голова плохо на шее сидит, покачиваться начинает - еще чего доброго слетит, если ветер посильнее подует или буря там начнется. На всякий случай он поглубже втянул ее в плечи. Взгляд его рыскал по лицам подчиненных. "Кто же это?" - искал он ответа. Но подчиненные тоже пребывали в недоумении, потому что по данным разведки, ни одна страна мира такой летательный аппарат не разрабатывала, а утаить его никому бы не удалось - как не засекречивай. Сколько ни хоронись, а в век высоких технологий информация о нем обязательно выскользнет наружу еще до того, как новый самолет поднимется в первый раз в небо.
Мысль об одиноком ученом, который построил этот аппарат в тайне от всего мира, могла придти разве что сценаристу фантастического фильма. С реальной жизнью она ничего общего не имела.
Судя по вертикальной посадке, предназначался он для палубной авиации.
"Черт, кто же его сотворил?" В лужу их посадили. После демонстрации этого аппарата. Никто на российские разработки обращать внимания не станет.
- А чей он, я спрашиваю? - раздраженно спросил президент. Он не хуже главкома знал о донесениях разведки.
-Не могу знать, - промямлил главком, чувствуя, что карьера его может резко пойти на спад, а над головой его сгущаются тучи.
" Радует то, что демонстрация аппарата прошла на нашем салоне, а не во Франции или Англии," - ехидно подумал президент, потом испугался от мысли, что вот попади такой аппарат в руки международных террористов, тогда, мягко говоря, хлопот не оберешься, а если сказать грубо, то... Нет, лучше грубо не говорить.
Президент постарался улыбнуться.
Толпа ликовала. Незадолго до появления аппарата президент говорил о новейших достижениях отечественной оборонной промышленности, что она выходит из кризиса и еще удивит всех своими новыми разработками, которые непременно покажут на салоне. И тут появляется этот странный аппарат. Ничего удивительно в том, что все подумали - вот оно достижение оборонщиков. Как вовремя, будто пилоты речь президента слушали, а до этого, наверное, за облаками прятались. Как же иначе. Рассчитать то секунда в секунду - задача сложная. Вдруг президент собьется или, что более ему свойственно, отклонится от написанной спичрайтером речи, импровизировать начнет.
"Молодцы!!" - скандировала толпа, как на хоккейном матче. Хоккеисты давно уже таких криков не заслуживали, а вот оборонщики таки заслужили.
"Ура!!!" - кричала толпа, преисполненная гордости и становясь еще более монолитной.
Никто из аппарата не появлялся. Пауза затянулась. Вопли стали утихать, лица повернулись вновь к президенту. Он продолжил речь.
Троица в таких же матовых костюмах, что и корпус аппарата, с шаровидными шлемами на головах, жалась возле своего корабля. Видать речью заслушалась.
Обстановку разведать побежал кто-то из службы безопасности. Принадлежность к этой организации выдавал черный строгий костюм, в котором владелец его, вероятно, уже вспотел давно, точно в бане оказался. Сейчас он вспотеет еще больше, потому что бежал быстро и вполне мог сдать норму на разряд в беге на короткие дистанции, догадайся кто-нибудь засечь его время. Но когда он пообщался с экипажем и побежал обратно, то претендовал уже, как минимум на кандидата в мастера спорта или даже на мастера, а то и на место в призовой тройке на первенстве страны.
В руке он держал рацию. Она работала. Это с мобильника никто позвонить не мог. Где-то поблизости глушилку поставили. Но рации то исправно работали. Охранники то и дело переговаривались по ним. И вот один из них, пообщавшись с экипажем странного аппарата, отчего то рации доверять перестал, решив передать всю полученную информацию старым способом, т.е. прошептав на ухо своему непосредственному начальнику, чтобы не дай бог вокруг никто не услышал.
У непосредственного начальника глаза на лоб полезли, после непродолжительного общения с подчиненным. Он дернулся сперва в одну сторону - к трибуне, потом в другую - к административному зданию и наконец быстрым шагом направился к летательному аппарату, часто сбиваясь на бег...
Игорь вот уже с пару минут стоял на цыпочках. Иначе он не разглядел бы летательный аппарат, да и президент ему плохо был виден - все кто стоял прямо перед ним оказались ребятами на редкость высокими, хоть баскетбольную команду составляй, и крепкими. Странно, что они поближе к трибуне не протолкались с их то физическими данными. Видать там еще помощнее публика собралась.
Ноги ныли, вскоре пришлось бы все равно сесть. Не дай бог, толпа двинется. Задавят и не заметят, потом только когда толпа схлынет, от земли уборщики отскребут. От того, что он все голову вверх задирал, шейные позвонки заболели, а от Солнца глаза стали слезиться.
Он и слов то уже не слушал.
Крайне неудачная была у Игоря позиция. Зажатый со всех сторон, он и к сцене не мог придвинуться и из толпы выбраться. Поздно он подумал и о том, чтобы к летательному аппарату подобраться. Его обнесли столбиками, натянули веревки и ближе чем на полсотни метров к нему никого уж не пускали. Некоторые смогли вволю поснимать его на любительские видеокамеры или запечатлеть себя на его фоне. Остальным пришлось ждать, пока вакантные места не освободятся. Игорь в их число даже в обозримом будущем не попадал.
На трибуне возникло какое-то оживление. Президент быстро закончил речь, потом отправился в административное здание. Все то думали, что он сперва, красную ленточку разрежет, тем самым салон открывая, если уж не во всех павильонах, так хотя бы в главном побывает, экспозицию там посмотрит. Церемония, чем-то похожая на право первой ночи. Когда президент павильон покинет, там уж очередь и до простых смертных дойдет.
Стояли все павильоны с открытыми дверями, посмотреть то, что там выставлено можно было с улицы, а вот внутрь никого не пускали. Подождать просили. А сколько ждать никто и не знал.
" Что-то больно много времени президент в административном здании находится. Не чай же он туда пить отправился?
Правда, незадолго до этого, туда же отвели и троицу со странного аппарата. Чем же они заслужили такую честь?"
Началась бойкая торговля сувенирами: футболками с символикой салона, коробками со склеивающимися модельками самолетов и вертолетов, книжками и видеокассетами. Общепит развернул бурную деятельность. Над полем стал витать запах жареного мяса. Народ потянулся на него, совсем как замученные жаждой звери, почуявшие воду. Первые порции шашлыков смели. Следующие -еще не приготовили. Возле палаток быстро скопились очереди.
Игорь купил бутылочку холодного пива, шашлычек, разложенный на пластиковой тарелке, вместе с жаренной картошкой и нарезанными помидорами и огурцами. Сел на уже вытоптанную траву.
Наконец из административного здания вышел президент и направился прямо к своему вертолету, минуя все павильоны. Окружение едва за ним поспевало.
- Президент-то обиделся, похоже, - услышал он разговор двух молодых людей, сидевших неподалеку от него. Они тоже ели шашлык и запивали его пивом.
- В смысле?
- Да павильон он осматривать не стал.
-Ну и что?
-Так должен был. Ты видел лицо у него какое было?
-Не, не видел. А какое?
-Да я такого лица тоже никогда не видел. Удивленное какое-то. Он эту фигню, - и молодой человек указал пальцем на дисковидный аппарат, возле которого выставили охрану, окружив его чуть ли не цепью, - похоже, сам в первый раз увидел. Сюрприз ему сделали. А ему может не понравилось.
- Не, вряд ли. Штука то кажется, хорошая. Радоваться должен.
Взвыли двигатели президентского вертолета. Этот звук перекрыл все разговоры. Вертолет оторвался от земли, развернулся, повиснув над одной точкой, стал одновременно и подниматься и удаляться прочь, чуть накренившись вперед, будто, когда президент был в административном здании, не иначе в вертолет нагрузили подарков, ящики с шампанским, закуску всякую вот и центр тяжести сместился на нос.
Сел в вертолет президент или нет - Игорь не видел. Может ему на машине вернуться обратно захотелось, все-таки до Кремля не очень далеко, а на вертолете - сильно штормит, и если вестибулярный аппарат плохой и сбои дает, то полет на вертолете превращается в пытку, сравнимую с пребыванием на корабле, вышедшем в неспокойное открытое море. Тошнота, головная боль и прочие симптомы морской болезни - обеспечены. Но кажется президент переносил качку хорошо. Когда он только выходил из вертолета кожа его была вовсе не бледной, а очень даже румяной и загорелой, в чем странного ничего не было, поскольку и недели не прошло как президент вернулся с заслуженного недельного отпуска, который он провел вместе с семьей на Черноморском побережье.
Толпа рассосалась, представляя из себя уже не монолит, а что-то аморфное и мягкое. Не успел Игорь добраться до ближайшего ангара, на тот случай, если в него все таки начнут запускать страждущих, как и дисковидный летательный аппарат стал подниматься в воздух. В отличии от всего, что было представлено на этом салоне, высоту он набирал абсолютно бесшумно. Все задрали головы вверх, когда он завис над летным полем в метрах пятидесяти. Жизнь под ним замерла. Видно было только днище, под которым разливалось слабое, едва заметное голубое сияние, потом оно стало густеть.
Игорь полез за видеокамерой. В толпе его так стискивали с боков, что могли повредить хрупкую оптику. Пока он доставал камеру из сумки, пока на кнопки нажимал, летательный аппарат сорвался с места и превратился в точку еще до того, как Игорь успел навести на него объектив, а потом и вовсе исчез. Точку то Игорь заснял, но на максимальном увеличении. Из-за этого картинку должно качать из стороны в сторону, точно у того, кто держит камеру руки дрожат то ли от похмелья, то ли от нервного срыва. Но все равно это только точка. Ничего не разглядишь.
Все так и стояли не двигаясь с мест, задрав вверх головы, пытаясь среди облаков разглядеть возвращающийся аппарат. Сейчас он начнет выписывать над полем виражи, выделывать трюки. С его то возможностями. Никаким Су или МИГам за ним не угнаться. Долго они так стояли? Минут пять. Шеи затекли. Он не вернулся. Игорь видел на лицах людей разочарование. Наверное, у него было такое же выражение на лице.
Открыли павильоны. Чуть позже графика начались показательные выступления истребителей. В другой ситуации их приняли бы на "Ура". Сейчас на все смотрели как то вяло и без эмоций. Восхищенные крики пилоты могли вызвать только у тех, кто приехал попозже и не видел летательный аппарат. Они оглядывались по сторонам, не понимая, почему большинство зрителей так унылы, восторгов не разделяют и почти не отрываются от тарелок с шашлыками и от бутылок пива, как будто приехали они сюда, вовсе не для того, чтобы полюбоваться на самолеты, а поесть и попить. Это они могли и дома сделать. Чудаки.
Потолкавшись еще этак часа три, Игорь наконец то понял, что уже ошалел от жары и людей. Черт - никаких позитивных эмоций. Обманули. Показали сладкую конфетку, а попробовать не дали. С полчаса он шел до ворот, потом брел по дороге. И не сразу понял, что дорога то пустая, за исключением толп новых посетителей нет на ней ничего. Нет машин. Ни одной. Что их украли что ли? Только милицейские остались. Ценный источник информации.
Игорь в растерянности остановился.
- А машины-то где? - спросил он у ближайшего милиционера.
- На стоянке. Вон указатель, - милиционер показал на приделанную к железному столбу табличку. На синем фоне была нарисована белая стрелка, а под ней написано "стоянка". Таблички этой утром не было. Они бы еще знак установили "Парковаться - нельзя" и содрали бы со всех, кто здесь остановился штраф.
- Но я не ставил машину на стоянку.
- Все машины на стоянке, - повторил милиционер уже с некоторым раздражением. За этот день ему пришлось разъяснять водителям куда делись их машины не один десяток раз. Со счета он давно сбился. От этих объяснений он устал. Лучше ему повесить на грудь табличку с ответами, чтобы водители его больше не беспокоили и не досаждали расспросами. Все то спрашивали об одном и том же.
- Ааа, - протянул Игорь.
Он еще немного пообщался с милиционером, хотел предложить ему пива, но не стал. Все-таки милиционер на посту стоял и от пива отказался бы.
Итак, оказывается, что милицейское руководство не знало - прилетит ли президент на вертолете или может на машине приедет, вот от греха подальше, дорогу освободили. Эвакуаторы утром работали на ней прямо как муравьи, разбирающие завал на своей тропе.
Игорь пошел по указателю. Дорогу к стоянке щедро усеяли жестяными и пластиковыми бутылками, обертками от шоколадок и пустыми пачками из под сигарет, окурками, точно любой, кто шел здесь, специально метил дорогу. Вернуться что ли хотел? Боялся, что заблудится без этих пометок?
Игорю и выкинуть то было нечего, разве что в палатке купить еще что-нибудь, пиво или воду, а может шоколадку, выпить, съесть и внести свою лепту в загрязнение окружающей среды.
Ряды машин уходили вдаль, вовсе не туманную - последние ряды проглядывались. И свободных мест - предостаточно. Строили с размахом, рассчитывая, наверное, что сюда приедут машины чуть ли не со всей области и из соседних регионов тоже.
Могли бы и с утра указатель поставить. Забыли что ли?
Ответ он сам нашел. И спрашивать никого не пришлось. Асфальт под ногами пыхтел жаром, как остывающие угли, будь подошвы на кроссовках потоньше - обожжешься. Над ним стояло легкое марево. Он чуть продавливался под ногами. Каждый шаг оставлял на нем заметный и неизгладимый след, который вскоре грозил окаменеть и чего доброго, лет этак через миллион превратиться в историческую реликвию, если его конечно не соскребут с дороги. Нет. Миллион лет ему никак не протянуть. Когда салон закончится, асфальт этот срежут, размолят, расплавят и снова уложат, но уже в другом месте. Ничего от следа не останется. Асфальт то не хранит генетической памяти, не восстанавливается в прежнем виде и как только он начнет подсыхать, след на нем не проявится. Жаль.
Он боялся, что в хождениях по рядам, потратит остаток дня. До темноты успеть бы. Вон сколько посетителей салона по рядам бродит, машины свои разыскивая. И не сосчитать. Они похожи на покупателей. Игорь к ним присоединился. Ему повезло. Наверное, он не очень придирчивым был. Очень хорошая машина ему была не нужна. Вполне хватило "Нивы". Она стояла в соседнем ряду. Игорь протиснулся между машинами. Ставили их очень плотно, дверь можно лишь приоткрыть, а слишком широкий жест приведет к тому, что в соседнюю машину ударишься. Тучному человеку и не влезть. Только через люк. Но они тоже рассчитаны для людей стройных.
Колеса просели примерно на сантиметр. Машину привезли сюда, когда асфальт был еще совсем горячим. Как только его раскатывали, тут же ставили на него, привезенные эвакуаторами автомобили.
На стекле, прижатая дворником, трепеталась бумажка. Как еще не умершая бабочка, приколотая к коробке иголкой. Большая бабочка. Такие здесь и не водятся.
"Наверное, счет за парковку", - подумал Игорь, схватил бумажку, выудив ее из под дворника, молясь, чтобы цифры оказались не очень большими. Или это счет за эвакуацию. Обычно он оказывается астрономическим. У владельцев недорогих машин, возникает соблазн, не забирать машину со штрафной стоянки, чем платить за простой несусветные деньги.
Игорь огляделся. Еще не поздно уйти. Никто его не видел.
"Автомойка - лучшая в городе и области" - красными буквами шло через весь листок. Чуть ниже, более мелкими буквами адрес и телефон, но Игорь читать их не стал, а запоминать - тем более, скомкал бумажку, отшвырнул подальше, а ветер подхватил ее, покатил как мячик. Еще один мячик. На асфальте уже валялось несколько таких же скомканных бумажек. Они застряли на дне ямок, оставленных колесами машин.
- С вас семьдесят рублей.
Игорь обернулся на голос. Он только что вставил ключи в замок, повернул их, но дверь еще не открыл. За его спиной стоял человек в бледно-зеленом комбинезоне, бейсболке такого же цвета и черных ботинках. Охранник. Об этом свидетельствовала заламинированная карточка, прицепленная к нагрудному карману - с фотографией владельца, какой-то печатью, именем, фамилией, должностью и эмблемой авиасалона.