Аннотация: Этот рассказ напечатан в журнале "Звездная дорога" Љ 4 за 2003 год. Но к тому времени у меня уже вышло пару книжек.
Мессия.
Они пришли с юга. Примерно двадцать изможденных фигур, которых Тимор и людьми то назвать побоялся. Больше они походили на восставшие из могил скелеты, обтянутые только бледной кожей, да еще грязными лохмотьями, спасавшими от холода, наверное, так же плохо, как осенью листья спасают от холода деревья.
Было слишком рано. В поле еще никто не вышел.
Тимор увидел их первым. Ему не спалось. Дом его родителей располагался на окраине деревни и в тот момент, когда первые фигуры раздвинули утренний туман, Тимор сидел на крылечке, о чем-то мечтал, а голова его была повернута как раз в их сторону.
Он смотрел, как они приближаются. Нет бы - броситься помочь, но им овладела какая-то апатия.
Первый шел, опираясь на длинный шест, с прикрепленной сверху тряпкой из очень плотной и такой тяжелой ткани, что ветер лишь чуть колыхал ее. Некогда она, вероятно, была яркой, но теперь цвета ее потускнели, вся она обтрепалась, порвалась и обгорела местами.
Зачем ему шест - понять было еще можно. Чтобы опираться при ходьбе. Но тряпка то для чего? Она не укроет ни от снега зимой, ни от дождя осенью, ни от солнца летом.
Одежда их тоже была странной. Кто-то напялил на себя ржавые панцири, точно на черепаху хотел походить. Но тогда делать их надо было никак не из железа, да и передвигаться не на двух ногах, а на четырех. Иногда, правда, они падали и ползли, но и тогда с черепахами их роднила только скорость передвижения. Других покрывала чешуя, но не блестящая, как у рыб, а потускневшая, слегка зеленоватая. Видать эти возомнили себя ящерицами. Ну, а третьи... рубахи у них были сделаны из множества маленьких, скрепленных меж собой, колечек. Тимор и припомнить не мог таких зверей.
Теперь у него не было никаких сомнений. Никогда прежде он не видел этих людей. Но он знал всех, кто населял этот мир. Выходит ошибался. Хотя, они пришли с юга, а там, насколько знал Тимор, до самых гор, вершины которых упирались в небеса, так что порой на их острые пики накалывались облака, нет ни то что ни одного поселения, а даже домика пастуха или отшельника. Ничего там нет. Там мир заканчивается.
Ветер переменился, стал дуть в спины людей, немного подгоняя их. Он принес такой отвратительный запах, что Тимор поморщился, задержал дыхание, а потом отвернулся. Это был даже не запах давно немытых тел. Нет. Он был гораздо хуже. К нему примешалось слишком много гнили, как будто люди эти действительно были вставшими из могил полуразложившимися мертвецами, а если присмотреться, то окажется, что вместе с лоскутами, от них отваливаются и куски плоти.
Не дойдя до Тимора метров, десять человек с шестом остановился, потом покачнулся. Его толкнули в спину. Те, кто шел позади него, смотрели только себе под ноги.
Глаза у него не провалились в череп только из-за того, что были слишком большими и застряли в глазницах.
- Чего сидишь?
Голос у него оказался хриплым. Произнеся эти слова, он закашлялся, на губах выступила розовая пена, полетели какие-то ошметки. Похоже, вместе со словами, он выплевывал наружу еще и свои легкие. Ему надо было быть очень экономным и говорить только самые нужные слова, ведь легких то надолго не хватит.
- Жрать тащи. Побыстрее.
Мысли в голове Тимора перепутались. Он вскочил, отшатнулся, но еще не успел обернуться. Спина и плечо его натолкнулись на что-то крепкое, но это была не стена и не дверь дома. Позади стоял отец. Он появился так тихо, что Тимор этого не заметил. Доски под его ногами не заскрипели, дыхание не ощущалось. Тимор не знал сколько отец уже стоит здесь и слышал ли он слова человека с шестом.
- Подожди, - это отец сказал Тимору, а потом уже заговорил с человеком с шестом, - все вы в доме не поместитесь. Часть может остаться здесь, другие могут пойти к моим соседям.
- Да, знаем мы таких доброхотов. Напоите каким-нибудь зельем, а потом всех поодиночке перережете. Нет. Мы пока все здесь останемся. Тащи жратву сюда. Здесь есть будем.
- Хорошо.
- Кто это? - тихо спросил Тимор. Страшно ему не было
- Я не знаю, - ответил отец. Лицо отца было скорее напряженным, чем настороженным.
- Что вы там шепчетесь? - закричал Человек с шестом.
- Мой сын спросил мены "кто вы?". Я не смог ему ответить. Я не знаю - кто вы и откуда пришли.
- Так надо было у нас об этом спросить, - засмеялся Человек с шестом. Но не долго это продолжалось, потому что он тут же схватился за живот и его прямо таки скрутило от боли. Шест он не отпустил. Он выпрямился, когда боль немного улеглась.
- Так откуда вы пришли? - спросил отец.
- Из-за гор.
- Из-за гор? Там что-то есть? - отец удивился.
- А ты об этом не знал? Там огромная страна.
Отец ничего не мог сказать в ответ. Само появление этих людей доказывало существование неведомых земель, в которых они родились и жили. Но это означало, что модель мира менялась. Прежде считалось, что он окружен горами, все равно что цветок в горшке, а за его приделами - пустота. Но выходило, что эта модель была неверна. Привычный уклад мог тоже измениться от этого. Отцу от таких мыслей стало грустно. Изменения редко приносят что-то хорошее. Обычно от них одни беды и неприятности.
Сердце у Тимора защемило. Он стал гнать прочь плохие мысли.
Где же раздобыть столько еды, чтоб хватило на всех. Придется подвал подмести. На полках поискать. Но все не донесешь. Рук не хватит, а старейшины категорически запретили отращивать дополнительные. Это - табу и вообще внешность человека изменять было нельзя. Небольшое послабление было сделано для женщин. Им разрешалось обманывать старость.
О помощи, что ли попросить?
- Постой-ка, ты хочешь сказать, что вся эта долина окружена горами.
Вопрос был глупым. Человек с шестом и сам бы мог на него ответить, стоило ему только провести взглядом справа налево. Небо было прозрачным. Но человек ленился.
- Наивное заблуждение, - протянул он, потом сказал себе под нос, так что его почти никто и не услышал, - так значит мы в ловушке, - потом посмотрел на отца, - ты хочешь сказать, что из чужих никто сюда не заходил.
- Нет, никто и никогда, я же говорю, что ...
- Ладно, ладно, это я уже слышал. Сколько здесь живет человек.
- Четыреста сорок шесть.
- Неплохо, неплохо, - настроение у человека с шестом стало улучшаться, а то он совсем скис, когда узнал, что долина окружена замкнутым кольцом гор. Он обернулся и сказал своим спутникам, - райское местечко. Стоит здесь пообжиться и отсюда устраивать набеги. Если на перевалах организовать посты, то сюда вообще никто не дойдет.
Он один остался на ногах, наверное, из-за того, что у него, помимо ног, была хоть какая-то опора. Отпусти он шест, то тоже упал бы на землю, как и его спутники.
- Ага, - засмеялись ему в ответ, - хорошее местечко.
- Что за странная вещь у тебя в руках? - спросил отец.
- Это? - человек оглядел свой шест снизу доверху, задержался на тряпке, вновь посмотрел на отца, - это штандарт моего легиона. Пока он с нами - легион жив.
Он слишком легко отдал тайну о том, где пряталась его жизнь. Опрометчивый поступок.
- Ааа, - понимающе промычал отец. Но он сделал неправильный вывод из этих слов. Он подумал, что жизни этих людей привязаны к штандарту и если он сломается, сгорит там или еще какая напасть с ним приключится, все они тут же умрут, - ценная вещь.
- Да.
Тимор заметил, что у него на груди вышит точно такой же зверь, что и на штандарте. Может на груди у него тоже хранилось часть жизни. Что же - это разумно. Тогда он не умрет, если потеряет штандарт.
Мать еще вчера вечером ушла к родственникам в соседнюю деревню, обещала вернуться лишь к полудню, но, наверняка, задержится. Она то быстро наготовила бы разной снеди, но в доме осталась только сестра Тимора - Дейра, а она кулинарных изысках - не блистала, зато на танцах равных ей не было, да и внешностью природа ее не обделила. Она очень красива. Вечерами под окнами дома собираются ее поклонники, горланят песни и мешают спать. Приходиться отцу выходить из дома и просить их помолчать. Они слушаются, все не оставляют надежду жениться на Дейре и не хотят с будущим родственником ссорится. Тимору они дарят всякие безделушки - может он чего хорошего сестре про них расскажет. Но Дейра держит их на расстоянии. Похоже, она еще не определилась. Не стоит спешить.
Дейра набрала в плетеную корзинку несколько еще теплых буханок хлеба, овощей и фруктов, но этим не то что всех, но и половины оборванцев не накормить. Еду они вырывали друг у друга, чуть не подрались, а одну буханку раскрошили. Куски хлеба пришлось поднимать с земли.
Человек с шестом прикрикнул на них. Только тогда они перестали ссориться. Разделили еду поровну и принялись ее уничтожать. Получалось это очень быстро.
- Кто вами управляет? - он не спешил забить рот едой, будто и голоден не был.
- Управляет?
Тимору сделалось чуть обидно за отца, из-за того, что тот опять не может ответить на вопрос. Он думал, что отец знает все, а выходит, что нет. Впрочем, вопрос действительно был очень странным. Все равно, что спросить; "Кто управляет восходом или закатом Солнца? Кто разбрасывает осенью дождь, а зимой - снег и кто смотрит за тем, чтобы на горных вершинах он оставался всегда." А может это действительно кто-то делает? Тимор даже задрожал от такой мысли.
- Никто не управляет.
- Что же и армии у вас нет? Ну там небольшой отряд для подавления волнений и охраны границ?
- Зачем?
- И верно, зачем? От кого вам защищаться? Вы ведь в мире и согласии живете?
- Да.
- Отлично.
На этот раз слова дались ему с трудом и когда он произнес их, то снова закашлялся, утер ладонью выступившую на губах пену. Для этого ему пришлось таки отпустить шест. Человек не удержался на ногах и сел. Вся его сила заключалась в этом шесте. Она подпитывала его. Что же с ним будет, если шесть отнять?
- Где можно отдохнуть мне и моим людям?
- В доме мест для всех не хватит. Можно в сарае. Там мягкая солома. На ней можно простыни постелить или одеяла. Будет удобно.
Отец подошел к человеку. Гнилью несло от его ноги, обмотанной чуть повыше колена грязной тряпкой, сильно пропитавшейся кровью и гноем. Они засохли, срослась с кожей и без длительного вымачивания тряпку и не оторвешь.
Отец присел рядом, помотал слегка головой, поцокал языком.
- У вас гангрена.
Похоже, человек слышал это слово. Оно показалось ему очень страшным. Прежде он держался, а теперь весь съежился, попытался убрать обратно в сапог, высунувшиеся из дырок на носке почерневшие на кончиках пальцы с отслаивающимися, как чешуя, ногтями.
- И что дальше?
Рано то была пустяковой. Он получал и посильнее, но ее никто не обрабатывал, так наспех обмотали тряпками, вот она и воспалилась.
- Будет немного больно.
- Хм, немного?
Он стискивал зубы, чтобы не закричать. Становилось понятно, что боль он испытывал всегда, и когда говорил, и особенно когда шел, потому что каждый шаг становился для него пыткой. Но у него не было выхода. Он проиграл битву и враги гнали его на север, как собаки, преследующие дикого зверя. Это действительно походило на охоту. Попадись он им в руки, то стрелой не отделался бы. С ним бы позабавились более изощренно. Палачи накопили немалый опыт и могли сохранять в человеке жизнь несколько дней, не переставая ни на минуту пытать его.
Отец провел ладонями по ноге. Над повязкой он задержался и стал делать ладонями круговые движения. Человек воспринял это поначалу с настороженностью, но, чувствуя, что боль его отпускает, расслабился.
- Ты врач? - ему впервые за две недели было так хорошо.
- Нет. Странно, что ты довел организм до такого состояния.
- У меня не было времени заниматься раной.
- Разве вы не умеете регенерироваться?
- Нет, - но, похоже человек не понял, о чем его спрашивают. Теперь пришел его черед удивляться.
- Да, тяжело вам жить.
- Жить вообще - не легко, - вставил человек.
- Я пойду посмотрю, что с остальными.
- Сходи, посмотри. Обрати внимание вон на того, - и он показал на одного из своих людей. Грудь у него была обмотана тряпками. Сам он передвигаться не мог, его несли товарищи, взвалив на себя его руки, а его ноги волочились по земле и оставляли после себя извилистый след, как будто здесь проползли две очень тяжелых змеи. Он все время находился в забытьи, - Его "утренней звездой" ударили, - а когда он увидел, что отец его не понимает, пояснил, - ну это такая круглая штука с железными шипами. Обычно она крепиться к древку цепью. Опасная скажу штука. Щит редко выдерживает ее удары. А у него, - и он опять кивнул в сторону раненного, - доспехи были хорошие. Очень хорошие. Из карарской стали. Основной удар они выдержали, но рана все равно получилась, скажу я тебе, не приведи господь. И не знаю, почему он еще жив.
Он воткнул штандарт в землю перед сараем.
- Да, забыл тебя спросить, - вновь обратился он к отцу, тот уже начал осматривать остальных чужаков, - как называется это место.
- Рай.
- Просто и со вкусом. Не думал, что когда-нибудь попаду сюда. Мне скорее заказана дорога в другое место, а уж то, что я здесь хозяин буду... м-да, кто бы мог подумать...
Они оставили возле сарая двух человек. Те присели по обе стороны от двери и старались не смыкать глаз. Получалось это у них очень плохо. Периодически кто-то из них или оба сразу впадали в полубессознательное состояние, головы их клонились книзу, подбородки упирались в края панцирей, шейные позвонки начинали затекать и тогда они просыпались. При желании, нагнать на них сон, который не выпустит их, даже если гром начнет разрывать воздух возле их ушей, мог и ребенок.
Тимору надоело смотреть, как они мучаются. Он послал им легкий сон с приятными сновидениями. Из сарая доносился храп. Почти все храпели в унисон. Звук этот выбирался из под дверей, просачивался в щели. Иногда он прерывался вскриками. Кому-то снились кошмары.
Слух о том, что в долину пришли новые люди быстро облетел всю деревню. Ее жители стали собираться неподалеку от сарая, да приходили они не с пустыми руками. Прослышав, что пришельцы отощали и проголодались, несли с собой караваи хлеба, овощи и фрукты, складывая снедь на крылечке. Вскоре там выросла приличная горка.
- Кто они? - спрашивали отца.
- Я не знаю, - почти все были ранены. Отцу пришлось лечить их и он немного устал, - Сами смотрите.
И они смотрели на двух спящих оборванцев, сидевших возле сарая - один в обнимку с топором, а другой с палкой, на конце которой был прикреплен обоюдоострый нож, о чем-то перешептывались, чтобы не потревожить спящих, а чтобы их получше рассмотреть, крадучись подходили поближе и морщились от запаха давно немытых тел.
- Надо их в баню сводить, когда проснуться, - слышались с разных сторон советы.
- Лучше вначале покормить, а потом в баню.
Они проснулись разом, когда начало смеркаться, а заходящее Солнце покрасило в красное вершины гор. Сперва - потягивались, протирали и слипавшиеся глаза, а потом увидели толпу, схватили выпавшие из рук топор и палку с ножом, выставили их вперед, так вот защититься хотели, а в глазах у них появился страх. Сон из них испарился - все таки сарай окружала внушительная толпа. Здесь собралось чуть ли не все население этого мира, даже старики, которые прежде редко выбирались дальше собственного сада, притащились, а родители принесли грудных младенцев, точно те могли что-то рассмотреть и запомнить. Но скорее, оставить дома их было не с кем.
Стражники обменялись взглядами, после чего тот, что стоял справа бросился в сарай, а другой чуть сместился, занимая положение прямо по центру двери.
Из сарая донеслась какая-то возня, звон железа, разговоры, удивленные возгласы. Изнутри к щелям припало несколько человек. Они смотрели на улицу, фигуры их угадывались с трудом, а глаза - были хорошо различимы.
Из сарая вышел только один человек - тот, что принес штандарт. Он протер глаза, то ли сон прогонял, то ли увиденному не верил, но стереть всю эту толпу ему так и не удалось, он понял, что это не сон, а все происходит на самом деле.
Численный перевес был явно не на его стороне. Но он был уверен, что любой из его солдат, прошедших с ним через множество стычек и сражений, в бою один стоит больше чем все эти люди. Мужчины, женщины, дети - все едино. Он видел драки, когда малолетки, которые может и ходить то научились совсем недавно с упоением острыми серпами перерезали горла у раненых солдат, а женщины обступали рыцарей, стаскивали их с коней крюками, а потом, когда те пытались встать с земли, молотили по ним все теми же крюками, да цепами, будто зерна из колосьев выбивали. Из под доспехов только кровь текла. Такая густая кровь. Говорят, что на месте боев земля становится плодородной, если конечно освободить ее от железа, а мертвые тела либо убрать, либо закопать поглубже.
- Я рад, что вы здесь собрались. Я Аалон Хорден - повелитель Магденской пустоши и Каменного града отныне присоединяю Рай к своим владениям и буду править здесь, защищая эти земли от врагов, а вы будите мне повиноваться.
Он не стал говорить о том, что и Магденские пустоши и Каменный град уже не принадлежали ему. Он увидел гору принесенной еды, улыбнулся. Их приняли крайне дружелюбно. В другом месте чужаков, до того, как они отдохнули, отошли от трудного перехода и набрались сил, подняли бы на вилы от греха подальше, а то хлопот потом не оберешься. Невольно появлялась мысль - может они на самом деле не одолели эти горы и замерзли там, а теперь попали на небеса? Или они сами дошли до небес?
- Завтра приходите строить замок, - закончил Хорден
Но на следующий день никто не пришел. Жизнь в обоих деревнях шла по прежнему руслу. Кто-то отправился в поле, кто-то работал в мастерских, а женщины - по хозяйству. Над домами, вырываясь из печных труб, не прикрытых окон и дверей растеклись запахи свежеиспеченного хлеба.
Проснувшись Аалон Хорден почувствовал, что полностью восстановил потерянные во время битвы, а особенно во время перехода через горы, силы. Кожа его стала помягче, под ней стала накапливаться жировая прослойка и она уже не приклеивалась к костям. Он стряхнул с себя несколько соломинок, выбрался из сарая.
Дышалось легко. Легкие совсем не болели, огонь в них потух. При каждом слове он больше не выплевывал кусочки плоти вместе с розовой пеной. Воздух здесь целебный и полезнее для организма чем вода и грязь любого из известных курортов.
Низко висевшее небо, походило на крышу, а горы - на стены огромного дома.
Солдаты сбились в кучку. Они что-то обсуждали, но как-то очень спокойно, без ругани и драк. Такое поведение было им не свойственно.
Командир, они построили нам дома, - сказал солдат. Кажется его звали Пратосом, но Аалон Хорден уверен в этом не был, потому что вчера этот солдат походил на ходячий скелет, а теперь вполне мог сойти за человека.
- Да, и где же?
- Вот же они, - и солдат показал на несколько, стоящих на окраине деревни домов - прочных и добротных, как и все здесь, но без излишеств - будь то гаргульи на фасадах или резные наличники на окнах.
Аалон Хорден посмотрел на дома. Потом на солдат, те были без оружие, нахмурился.
- Где ваши доспехи и оружие?
Голос его посуровел. Ему не нравилось, что солдаты расслабились. Ему не нравилось, что местные жители не выполнили его приказания. Они еще не поняли, кто теперь здесь хозяин. Похоже, им надо это еще раз объяснять.
К сараю прислонили копья, мечи и палицы, рядом сложили кучкой доспехи. Не все сохранили оружие во время перехода. Растеряли его по дороге. Теперь его, наверное, и снегом занесло, так что и вернувшись ищи не ищи все равно не найдешь. Если только снег не примешься, как золотоискатель песок, просеивать сквозь сито. Сколько его в горах? Весной, когда большая часть его сойдет, на всю жизнь хватит и даже больше чем на всю жизнь.
Отряд выстроился возле командира.
Прежде изможденные лица солдат, походили друг на друга. Теперь, немного отдохнув, они вновь стали приобретать индивидуальные черты. Но уставшими они были страшнее. Тогда от них бы враг побежал, как от смерти, а сейчас нет. Придется лица прятать за масками и шлемами. Еще до того, как Аалон Хорден стал пересчитывать своих людей, он понял, что двоих не хватает.
- Где Олаф и Грааб? - он окинул взглядом отряд, - Кто дежурил ночью? Два шага вперед.
Их встретили слишком радушно. Это было очень подозрительно. Пока он не допускал мысли, что его людей могли убить. Не так то это просто. Скорее, они сами отправились искать приключений на свою голову. В этой ли деревне или в соседней. Истосковались по женскому обществу, а здесь было на кого обратить внимание. Аалон Хорден вспомнил Дейру.
Где Олаф и Грааб? - повторил он. Это еще не дезертирство, потому что уйти здесь некуда, но отряд катастрофически терял дисциплину. Так и оглянуться не успеешь, как все разбегутся по окрестным домам, остепеняться и держать оружие больше не захотят.
- Они ушли утром, - сказали стражники.
Аалон Хорден оставил эту информацию без комментариев. Он так и думал. Он проглотил эту пилюлю. От нее стало больно не в желудке, а на сердце.
- Так, все за мной, - и быстро двинулся на противоположный край деревни, за которым располагалось пшеничное поле. Он еще не хотел искать беглецов. Пусть повеселятся. Свою порцию гауптвахты они получить еще успеют.
Тимор наблюдал за всем из-за окна. Он слышал все слова и не только, потому что мог читать мысли этих людей. Он знал, куда пошли два солдата, которых Аалон Хорден назвал Олафом и Граабом. Но тот ушел так быстро, что когда Тимор выбежал из дома, отряд удалился уже на значительное расстояние. Докричаться до него было еще можно. Но Тимор ни стал ни кричать, ни тем более догонять отряд.
Штандарт, висевший на вершине шеста безжизненной тряпкой, Аалон Хорден оставил на прежнем месте, поручив его охранять одному из своих людей. Тот, как только отряд скрылся за поворотом улицы, а пыль на дороге, оставленная солдатами, опять улеглась на прежние места, присел на землю, потом прислонился спиной к сараю и почти тут же уснул. Каска скрывала его лицо. Но зычный храп, чуть усиленный металлом, выдавал его с головой. Штандарт легиона мог украсть кто угодно и тогда все солдаты умрут, так кажется сказал Аалон Хорден. У него то часть жизни - на груди. У других Тимор заметил на шеях цепочки с маленькими талисманами, выполненными в форме все того же неведомого зверя, что был вышит на штандарте. Никому не нужен этот штандарт. Может только ветру. Он оторвет его от шеста и унесет в горы.
Аалон Хорден думал над тем, как ему собрать местных жителей. Не посылать же за ними в поле солдат, чтобы они выдергивали их с грядок, точно какие-то овощи - свеклу там или картошку.
Он давно заметил, что в этом мире хорошая звукопроводимость. Крикнешь погромче и докричишься из одного края до другого этого маленького плоского, окруженного горами мира. Дно цветочного горшка. Может на самом деле так оно и есть. Заблуждение то, что мир похож на шар. Начни Аалон Хорден доказывать на каждой улице, что мир на самом деле плоский, его бы не сожгли, как в прошлые времена, но за безумца приняли бы и чего доброго упекли в какую-нибудь больницу для умалишенных.
Они подошли к полю. Догадайся кто-нибудь обернуться, оторвать глаза от грядок, проблема решилась бы сама собой, но все они так были заняты прополкой, что носами уткнулись в землю и не отрывались от нее ни на миг, будто это было самое увлекательное зрелище из вех, что они видели. А как же горы? А небеса, затянутые облаками? А двадцать солдат со всем оружием, которое они смогли сохранить, наперевес?
Сигнальщик заиграл на горне. Солдаты не слышали этот звук две недели. Этот горн вел их в сражение, которое они проиграли, но до этого он вел их в сражения, которые они выигрывали. Звук горна прочищал барабанные перепонки с таким же успехом, как удается это сделать скрипящим дверям, болтающимся на ржавых петлях.