Маркова Варвара Александровна : другие произведения.

4. Семейное дело

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что бы там народ ни говорил, а в Конфедерации всегда светило солнце. А теперь..а что теперь? Новолунное Братство, Министр и юный Император рвут на части остатки старого мира под глумливый смех Древних богов. Разве кто-то сможет остаться непричастным?
  Глава 4.
  Семейное дело.
  Вне зависимости от времени суток на территории Безумберга большую часть года царила почти абсолютная тьма. Это обеспечивалось странно зависшей над городом громадной тучей, хлещущей дождем в таких непомерных количествах, что всей пролитой водой можно было бы затопить этот небольшой, в общем-то, город, но вода отчего-то не задерживалась и уходила также легко, как и приходила.
  Люди, за три года привыкшие к таким погодным условиям, уже практически не обращали внимания на происходящее на улицах, однако тем, кто привык проводить большую часть времени далеко от более чем экзотической атмосферы Безумберга образца этого года, было все еще тяжело проводить там время.
  Лаванда Хейвик, младшая представительница благородного магического рода Хейвик, принадлежала к числу тех людей, кто по стечению обстоятельств довольно часто жил в местах от Безумберга далеких. Почти три года назад она окончила школу, находящийся на одном из островов Конфедерации интернат, два года назад отправилась на длительное лечение к Золотые долины Империи, но около года назад вернулась домой, когда ее старший брат Эвенгерелл Хейвик в связи со смертью отца стал главой рода, и ему потребовалась помощь младшей сестры в управлении хозяйством и собственностью, с которой их душевно больная матушка справляться уже не могла. Череда печальных событий, постигшая молодых Хейвиков, практически лишила довольно жизнерадостных и активных молодых людей почвы под ногами, тем более что, в отличие от тех же Моэртов, фактически свободных от назойливого внимания Нового Правительства и его контроля, Хейвики были вынуждены подчиняться и не имели практически ни единой возможности освободиться от гнета новых хозяев.
  Виной тому, безусловно, послужили их прошлые сношения с организацией восставших чернокнижников, действовавшей за четыре года до настоящих событий. Эвенгерелл, в ту пору столь же юный, как его сестра сейчас, наивно увлекшись идеями одного из Темных Лордов, Зингельгофера, вступил в ряды Плащеносцев. Увы, ему банально не хватило удачи, чтобы подобно многим другим по окончании войны избежать последствий. Хуже того, сам того не желая, Эвенгерелл подставил свою семью, полным составом тут же записанную в потенциальные заговорщики. Такое положение довольно быстро подкосило здоровье обоих родителей, более того, чрезмерно гордого и несгибаемого Эрика Хейвика унижение и лишения, постигшие семейство, довели до могилы. Жена его, черствая, закрытая женщина, Эда, переживая все невзгоды в себе, дошла однажды до странно отрешенного состояния,после чего целители официально признали ее тихой душевнобольной, угасающей в опустевших стенах фамильного склепа.
  Старшая сестра Эвенгерелла и Лаванды, Элиа, сумела уйти из-под подозрения Нового Правительства благодаря тому, что очень удачно за несколько лет до Восстания, вопреки воле родителей, вышла замуж за довольно посредственного мага, Нарви Эрмдалля, а во время афер своего брата была беременна и связи с родственниками не поддерживала.
  Таким образом, к настоящему времени в огромном белого камня поместье семейства Хейвик проживало три узника обстоятельств, и кто из них страдал от неволи больше, вопрос спорный: на плечи нового главы семейства легли все обязанности; его младшая сестра оказалась оторвана от всего мира и своих друзей, с которыми лишь изредка имела возможность перекинуться письмами, которые, к слову, тщательно проверялись почтовым отделом внутренней канцелярии Министра; и бледной тенью скользящая по дому все время отчего-то плачущая мать этих двоих.
  
  ***
  
  Время дня, теперь не ощутимое по изменению света, давно уже не трогало Лаванду, дни ее теперь изредка скрашивали довольно скудные развлечения, обычно не включавшие в себя ничего подвижного и по-настоящему интересного. Ее живая натура, самая озорная из той компании, что сколотил вокруг себя Фридрих Бальвор три года назад и собрать которую рассчитывал в настоящее время, начинала тихо увядать, заживо похороненная в стенах негостеприимного теперь дома. Вышивка, книги, эксперименты в магии, ограниченные в силу отсутствия учителей и пространства, рисование, музыка, к которой Лаванда когда-то ощущала интерес, теперь перестали занимать ее. Все, чем она теперь занималась, укладывалось в однообразные прогулки по саду и лежание на кровати под опущенным пологом. Временами в комнату почти бесшумно проскальзывала забывшаяся Эда, которая, набредая случайным взглядом на застывшую в апатии дочь, вздрагивала и, глухо бормоча, со внезапной прытью покидала комнату. Она почему-то никак не могла запомнить, в каком крыле располагалась комната ее дочери, а обнаруживая ее каждый раз в разных, как ей казалось, местах, Эда Хейвик почти приходила в себя, в раздражении хлопая за собой дверью. Но мгновения просветления проходили, едва она выходила за порог спальни дочери, в коридоре для нее начиналась новая жизнь, в которой не было места иным живым существам, кроме нее самой.
  Впрочем, Лаванду это уже не трогало. Единственным, что все еще задевало ее увядшее в тоске сознание, был ее старший брат, который, несмотря на то, что держался молодцом, по мере сил и возможностей справляясь с проблемами, все же заметно сдал с тех пор, как засланцы Нового Правительства во время очередного рейда забрали почти все фамильное богатство Хейвик.
  Поэтому в тот неопределенный час, когда лежать в апатии стало просто невыносимо для Лаванды, она медленно поднялась с постели и поплелась в другое крыло особняка, намереваясь увидеться с братом. Самым обидным для нее было то, что под домашним арестом оказалась именно она, в то время как брат мог отлучаться из дома, куда бы ему ни вздумалось, пусть и ненадолго. Конечно, разумом Лаванда понимала, что развлекаться ее брат в любом случае не имеет ни малейшей возможности, но чувство зависти все равно жгло ее внутренности.
  Пройдя по коридору в другое крыло, Лаванда остановилась перед дверями кабинета, который со дня смерти отца стал своеобразным убежищем ее старшего брата. Тот, безусловно, находился внутри, поскольку в щель под дверью просачивался искусственный свет недавно купленной у механиков лампы. Уже собираясь открыть дверь, Лаванда неожиданно услышала незнакомый голос в тишине братова логова.
  - ...вы можете заметно улучшить свое существование, господин Хейвик, мы потребуем в ответ лишь вашей помощи, - мягко увещевал этот голос. Повинуясь мгновенному импульсу, Лаванда протянула руку к ручке двери, намереваясь ворваться в кабинет и увидеть того, кто посмел шантажировать ее брата столь очевидно и нагло.
  Но не открыла, краем глаза уловив какое-то движение сбоку у галереи семейных портретов.
  Резко обернувшись, она уперлась взглядом в корчащего одному из предков рожи мужчину, вставшего в довольно нелепую позу перед огромной рамой картины. Отчаянно кривляющийся был высок, выше Лаванды на голову, светловолос, одет в красный походный мундир имперской армии образца двадцатилетней давности. Светлокожий, с ярко-голубыми глазами, сияющими на его бледном лице. Он, казалось, и не заметил вовсе,что оказался объектом наблюдения хозяйки дома.
  Лаванда чуть кашлянула, чтобы привлечь внимание странного типа, но тот проигнорировал ее, серьезно насупившись, изображая (очень похоже) лицо чопорного мужчины с портрета.
  Слегка сощурившись, Лаванда, медленно перемещаясь по мягкому ворсу ковра ближе к незнакомцу, аккуратно сложила руки в особой печати и, тщательно прицелившись, послала короткий электрический разряд чуть пониже спины наглого блондина...
  
  ...Когда слишком поздно замеченная молния обожгла правую ягодицу Элса, он, не сдержав вскрика удивления и боли, в очередной раз отстраненно подумал, что было бы неплохо, научись он, наконец, быть бдительным в незнакомых местах, пусть и кажущихся на первый взгляд вполне безопасными. Фактор Внезапной Женщины предвидеть все же сложно, грустно подумалось ему позже.
  
  ***
  
  Особняк Хейвиков под угрюмой тучей показался Элсу удивительно печальным местом. Вечно сырые потемневшие грязно-бардовые стены произвели довольно удручающее впечатление на воображение окрыленного сенсора, поедающего с превеликим удовольствием купленные у изножья горы сладкие слойки с вишневым джемом. Этцель тоже особенно довольным не выглядел, хотя, в целом, пребывал в добродушном расположении духа после продолжительной прогулки, не отказавшись даже от любезно предложенной Элсом слойки. Лишенные солнца, некогда аккуратные сады близ особняка представляли собой унылое зрелище, как-то неуловимо повлиявшее на настроение путников.
  Элс с некоторым удивлением отметил про себя, что все (а именно два) увиденные им поместья магической знати выглядели отнюдь не привлекательно. Совершенно не так блистательно, как Элс привык представлять. В сравнении с ними его маленький коттедж являл собой воплощение обители волшебника. Здесь же, к его разочарованию, все больше походило на уродливые бездушные склепы простецов. Скелеты некогда процветающих поместий.
  В дверях их встретил не дворецкий, а сам хозяин дома, худощавый молодой блондин, с темными кругами под глазами, утомленный постоянным беспокойством. За его спиной маячила средних лет женщина, с полубезумным блеском в глазах смотрящая на гостей. Струи дождя, обильно струящиеся по их одеждам, казалось, испугали ее больше, чем могли бы испугать обнаженные кинжалы Главного карателя.
  Нервно дернув плечом, молодой человек хрипло обратился к ней:
  - Мама, тебе нечего здесь делать, иди в свою комнату.
  Она вздрогнула от звука его голоса и, не обронив ни слова, шаркающей походкой двинулась вверх по лестнице прочь от враждебно открытой двери. Гости, проводившие ее взглядом, ощутили неловкость, настолько очевидно было это странное и жалкое помешательство.
  Элс досадливо поморщился, доедать слойку ему расхотелось. Этцель, отдав короткий приказ своим подчиненным, прошествовал в дом мимо Хейвика, и, не дожидаясь его, отправился в том же направлении, в котором скрылась мать хозяина дома. Молодой Хейвик, казалось, отнесся к такому властному поведению пришельца без особого удивления, словно ему все равно. Элс видел, что готовое на сопротивление нутро этого человека лишь сконфуженно шевельнулось, но тут же замерло, деформированное и сломленное. Отчего-то Элсу стало стыдно смотреть в душу Хейвика, и он поспешно отвернулся, снимая с плеч промокший походный плащ. Хейвик молча затворил дверь и отправился за Этцелем, не обратив на Элса ни малейшего внимания. Тот лишь пожал плечами.
  О состоянии семейства Хейвик лучше всяких слов говорила мебель в их доме. Паутина, мерцающая в полумгле комнат, уныло и тяжело висящие портьеры, покрытые пылью столы и поблекшие от нее обивки дорогих кресел,- все это производило угнетающее впечатление. И это не говоря о почти полном отсутствии света в просторных комнатах почти по всему дому. Элсу это казалось ужасно неуютным, и он припустил по лестнице вслед за своим сопровождающим.
  Этцель, однако, дожидаться его не стал, сразу пройдя в кабинет Хейвика. Хозяин проследовал за ним, пройдя мимо хмуро смотрящего перед собой портрета Эрика Хейвика, почившего родителя. В кабинете явно появлялись чаще, чем в остальном доме. Более того, было очевидно, что эта комната не просто место работы Эвенгерелла, но и его апартаменты: спальня, столовая и гардеробная. На обитой бархатом софе в беспорядке лежала одежда, нуждающаяся в стирке, на одном из шкафов на дверце висел плотный халат. На столе стояли немытые тарелки и бокалы, под столом толпились бутылки. По всему было видно, что молодой Хейвик уже довольно давно не покидал свою обитель, не утруждая себя ни прогулкой, ни уборкой. Но Этцеля это не беспокоило, в свое время он наблюдал беспорядок куда больший в доме человека, опустившегося куда ниже несчастного Эвенгерелла Хейвика. По крайней мере, благодаря открытым настежь окнам, в комнате царил свежий с дождливой примесью запах.
  Дверь за вошедшим Эвенгереллом с легким стуком затворилась, и они остались наедине. Этцель, казалось, вовсе не обратил внимания на отсутствие своего незадачливого компаньона, хозяин же не посчитал нужным выяснить, кто есть второй его гость и что с ним приказано делать. Оба понимали, что разговор, ради которого Главный каратель на сей раз вторгся в дом Хейвиков, был делом если не сверхсекретным, то деликатным уж точно.
  Элс же, поначалу ощутивший легкий укол обиды, с некоторым интересом совершал экскурсию по дому колдуна, поражаясь тому, насколько мало времени нужно для того, чтобы по-настоящему богатое поместье превратить в заполненную хламом и паутиной коробку. В доме ощущалось присутствие нескольких человек, среди которых, как Элс мог предполагать, не было ни одного слуги, за исключением увлеченного работой повара, трудящегося в другом крыле здания. Отсутствие людей дало Элсу возможность хорошенько приглядеться к тому добру, что украшало особняк. И особый интерес у него вызвали висящие буквально на каждой стене портреты. Некоторые были величиной с полный человеческий рост, другие могли уместиться на ладони и стояли в рамочках на стеллажах и камине. Люди, изображенные на них, все как один - белокожие блондины с блекло-голубыми глазами.
  Разглядывая портреты, Элс прошел весь первый этаж, а затем поднялся на второй, где, к его вящей радости, висели большей частью огромные портреты наиболее прославленных членов рода Хейвик. Изображенная на одной из картин немолодая женщина с белоснежным горностаем на руках с нескрываемым презрением встретила взгляд Элса и, что Элс списал на игры света и тени в полумраке коридора, вздернула нос, чуть повернув голову в сторону от него. Пожав плечами, сенсор пошел дальше. Следующим портретом, привлекшим его внимание, оказался портрет мальчика лет семнадцати, наивно смотрящего широко распахнутыми глазами куда-то вдаль. Он был одет в нежно-голубой мундир и прижимал тонкую кисть к кровавому пятну там, где за складками одежды скрывалось его сердце. Табличка на раме гласила, что этот юноша был погибшим на войне графом Эктором Хейвиком, юным поэтом и родным дядей так же ныне покойному Эрику Хейвику. Читая сопроводительные таблички, Элс обратил внимание на то, что практически все члены семьи Хейвик носили имена на "э", за исключением одного мужчины, портрет которого обнаружился за задернутой портьерой, там, где Элс ожидал найти окно, а не скрытую картину. Мужчина был белокур, как и его родственники, но загорел, с обветренным, лишенным аристократической изнеженности лицом. Его одежды напоминали одеяния лихих пиратов с далеких морей, точно таких, как Элс видел в одной из книг, да и фон из залитой водой и кровью палубы намекал на морской промысел Гракха Хейвика. Его дышащее отвагой и жаждой жизни лицо понравилось Элсу, и тот решил обязательно поискать какую-нибудь литературу о пиратах. Далее висел портрет средних лет удивительно красивой женщины, Этны Хейвик, которая, судя по надписи, была старшей сестрой Гракха и погибла от его руки.
  Однако самым впечатляющим открытием стал портрет самого угрюмого человека из всех, что когда-либо доводилось видеть Элсу. Сжавший тонкие губы огромный Эдмунд Хейвик смотрел на мир с поразительно явным отвращением, Элсу подумалось, что этот человек, едва родившись, не заплакал, как пристало всякому младенцу, но оглядел окружающее его пространство с негодованием и никогда, во всю свою жизнь, так и не изменил этого недоуменного ненавидящего взгляда. Недовольные глубокие морщины исказили его весьма приятные черты и показались сенсору довольно комичными.
  Зачем Элс начал корчить рожи, вглядываясь в лицо Эдмунда Хейвика, один черт знает. Возможно, сенсор действительно верил, что портреты наполнены магией, и великан, видя все его ужимки, обязательно отреагирует на такое возмутительное поведение. А может быть, Элс просто напросто заскучал, блуждая по особняку, и теперь нашел для себя отличную возможность развлечься в отсутствие Этцеля. Вот только, увлекшись игрой с портретом, Элс не услышал предупреждающего кашля за спиной, не отреагировал на присутствие за своей спиной человека, которого раньше никогда не встречал. А зря.
  
  ***
  
  Приносить извинения Лаванда не любила со школьной скамьи, когда в силу разных обстоятельств считалась заядлой хулиганкой. Однако строгий взгляд брата повлиял на нее с куда большим успехом, чем когда-либо могли рассчитывать школьные учителя.
  Долговязый блондин, надув губы, восседал на обитой бархатом софе с видом оскорбленной невинности, в целом представляя собой довольно комичную картину. Если бы не угрожающе-серьезное выражение лица Эвенгерелла, едва ли Лаванде удалось сдержать насмешливый комментарий, так и вертевшийся на языке. Но благоразумие одержало верх, и она лишь покорно опустила голову, словно сокрушаясь из-за случившегося недоразумения.
  По всему было очевидно, что Элс не слишком обижен на стоящую перед ним бледную девицу, но поиграть на публику он любил, к тому же ему доставляло искреннее удовольствие наблюдение за непроницаемым лицом Этцеля, которому все происходящее давно уже начало казаться дурной шуткой. И здесь его можно понять, ведь все предприятие, начиная с предсмертного визга резинового медведя и кончая швыряющей молнии в зад гостям девчонкой, было до невероятного нелепым и выходило за рамки понимания светлого ума Этцеля. Но что казалось Элсу всего интереснее, так это то, какое впечатление производили оба Хейвика.
  Брат, глава семьи, отличался удивившей Элса стойкостью, благоразумностью и зашкаливающей, почти материнской заботой о своем семействе. Элсу никогда прежде не доводилось встречать людей, души которых были наполнены всеобъемлющей заботой о ближних, а потому, ни капли не сомневаясь в том, что лежало перед его глазами, Элс проникся чувством глубокой приязни к старшему Хейвику. Он почти любовался чистотой помыслов и желаний стоящего перед ним человека и оттого почти грустил, что тот оказался так уродливо принижен власть имущими простецами, такими как Этцель, с отстраненным презрением беседовавшим с хозяином поместья.
  Но вот девчонка, та, из-за которой, по сути, посланцы Нового Правительства посетили дом Хейвиков, казалась существом совсем иного толка. Она, как видел Элс, была изворотливой и не слишком доброй девицей себе на уме, бесконечно, впрочем, преданной своему брату...и кому-то еще. Мутным пятном бледнело спрятанное до поры чувство, с каждым днем набиравшее силу в глуши фамильного склепа. Непокорность искрами обрисовывала силуэт девушки, горя подобно факелу на фоне монотонно удрученного брата. Она была довольно хороша собой, но тень неукротимой жестокости, неуловимо скользящая в ее глазах, рушило очарование свежести и юности. Впрочем, как с удивлением отметил Элс, лишь для него. Мгновение, в которое блекло-голубые глаза Лаванды встретились мельком с золотистыми глазами Этцеля, поразило отравленным жалом самое сердце мрачного карателя. Неуловимые перемены свершились в его душе в доли секунды, но Элс заметил все. А, заметив, запомнил, потому что чувствовал, что открывшаяся ему слабость Этцеля может со временем пригодиться. Многие годы спустя, попивая чай в гостиной другого дома, почти в той же компании, Элс улыбнется этому воспоминанию, в который раз похвалив свою сообразительность и предусмотрительность.
  
  - Извинения приняты, - важно произнес он, отнимая ледяную грелку от пронзенной болью ягодицы. На месте ранения виднелась внушительная дыра, открывающая вид на веселого зеленого цвета исподнее господина Элса. Уголок рта Этцеля против его воли несколько раз дернулся.
  - Хорошо, - чинно ответила девушка, поднимая на Элса глаза, - я полагаю, ваши штаны нуждаются в починке. С радостью окажу вам такую услугу.
  - Не отказывайтесь, господин Элс, - сухо продолжил ее брат, поднимая бровь, - моя сестра большая мастерица в швейном искусстве.
  Элс кивнул, снова прижав грелку к больному месту. Послушный властному жесту Лаванды он, не без труда, поднялся с софы и проковылял за ней из кабинета. Очевидно, что она с куда большим удовольствием осталась бы поблизости, чтобы узнать, зачем к ним пожаловали каратели. И, так как и сам Элс испытывал мучительные приступы любопытства, он, не особенно переживая из-за возможного недовольства своего начальства, осторожно потянул девушку за руку, приложив палец к хитро ухмыляющемуся рту. Меньше мгновения ушло на то, чтобы Лаванда поняла, что происходит и, хоть и полная недоверия, но все же снедаемая необходимостью узнать, о чем шепчется ее брат с Этцелем, кивнув, на цыпочках вернулась обратно к запертыми дверям кабинета. Рядом с ней, едва слышно сопя, прижался ухом к двери Элс, и оба обратились в слух.
  - Нас прервали. Вы, помнится, собирались сообщить что-то относительно Бальвора, - глухо прозвучал голос Этцеля.
  - Сообщить? Мне известно не больше, чем вам. Может и меньше, - сухо ответил Эвенгерелл.
  - Не играйте со мной, Хейвик, мы оба знаем, что вам есть, что сообщить об этом преступнике, и вы собирались открыть мне эту информацию всего несколько минут назад. Что изменилось с тех пор?
  - Ничего не изменилось, представления не имею, о чем вы. Все, что знал, я сообщил на допросах, можете просмотреть записи, они хранятся у вашего начальства.
  - Очевидно, что тех материалов нам недостаточно. Не заставляйте меня...
  - Что? Принуждать меня? Пытать? Есть ли что-то, чего вы еще у меня не отняли? Не смешите, Этцель, вы не можете на полном серьезе думать, что я набиваю себе цену, надеясь что-то у вас выиграть.
  - Все отняли? Вы не правы, господин Хейвик, у вас все еще есть семья.
  - О. Вот с чем вы пожаловали. А что если я действительно ничего не знаю о Бальворе? Заберете мою сестру и замучаете до смерти только потому, что я не провидец и не шпион?
  - Мне бы не хотелось так поступать, поверьте, но информация в данных обстоятельствах представляется моему начальству куда ценнее, чем вы и ваша семья, господин Хейвик. Мне жаль.
  - Вам? Сомневаюсь. Я ничего не знаю. Почему бы вам не спросить кого-нибудь, кто был близок с этим Бальвором. Девчонка Алеф или мальчишка Финч.
  -...или ваша сестра.
  - Что?
  - Ваша сестра, Хейвик, по словам очевидцев, была в одной компании с Алеф и Финчем, общалась с Бальвором, и, следовательно, может располагать информацией о его местонахождении. Мне велено допросить ее с пристрастием.
  В колючей темноте гостевой комнаты, смежной с кабинетом, Элс и Лаванда смотрели друг другу в глаза, не издавая ни звука, и думали, казалось, об одном и том же. Потом снова заговорил Хейвик, явно взволнованный. Что он говорил, двое за дверью уже не слушали, оба бледные и отчего-то испуганные.
  
  ***
  
  - Ага, - задумчиво покивал головой Бальвор, закинув ноги на стол, - то есть Этцелю дали приказ выбить сведенья любой ценой? Не хорошо.
  Эвенгерелл пожал плечами, глядя на весело трещащие в камине объятые пламенем хворостины. Он выглядел куда опрятнее, чем несколько часов назад, когда Этцель и молчаливый Элс покинули его дом, однако все еще находился в тревоге.
  - Он так сказал.
  - Хм, это понятно, другого я и не ожидал. Ты сказал ему, что все сведенья можно добыть у Лельеса?
  - Да, добавил нотку страха, он вроде поверил, хотя я не уверен. Этот тип с ним, он странный был.
  - В каком смысле? Что за тип?
  - Длинный, в имперском мундире старого пошива. Я бы назвал его полудурком, если бы не его глаза. Он смотрит на тебя так, словно насквозь видит душу... может так оно и есть, ведь Этцель не отослал его с другими пока беседовал со мной, - Эвенгерелл задумчиво покрутил бокал в руке. Лаванда, стоящая у окна, обернулась к нему.
  - Странный, не то слово. Очевидно, что между ними нет доверия, иначе, почему бы этот Элс вдруг решил подслушать твой разговор с тем типом?
  - Не знаю, мне все еще кажется все это очень сомнительным. Ты говоришь, что он выглядел испуганным, когда услышал про приказ Этцеля? Это не укладывается у меня в голове, - покачал головой старший Хейвик, глядя на сестру. Она тоже выглядела озадаченной.
  Однако Бальвор, молчаливо думавший о чем-то своем, вдруг вздрогнул. Резко вскочив с места, он схватил свой плащ, без промедления натягивая его поверх простой черной рубашки, в глазах его метались черти.
  - А ведь все еще хуже, чем я думал, - воскликнул он, с остервенением наматывая полосатый шарф на шею, - как, говоришь, его зовут?
  - Он не называл себя, но вроде брат сказал, что его зовут Элс, разве не так? - нахмурившись спросила девушка, недоумевая, чем вызвана такая реакция предводителя Новолунного братства. Тот, кивнув, обернулся к ней, уже полностью одетый.
  - Мне сразу показалось, что я уже слышал это имя. Я мучительно пытался вспомнить, откуда мог бы его знать. И вспомнил. Забавное ведь дело, я сам, не далее как в начале апреля послал своих ребят прощупать одного парня, и, обратите внимание, вернувшись, они сообщили мне, что он надежд не оправдал, зато человек, с которым его застали, каким-то необъяснимым образом сумел увидеть шпионов. И все бы ничего, если бы не тот факт, что я не встречал еще людей, способных вычислить Филь на духовном уровне.
  - Так этот Элс сенсор? - встревожено спросил Хейвик, чуть не подскочив на месте.
  - Еще какой. Теперь понятно, почему Этцель не взял его с собой в кабинет. Наверняка он поручил Элсу обследовать дом, поискать что-нибудь, что могло бы привести их ко мне... хм, здесь он, впрочем, просчитался, искать пути нужно было здесь, но это не важно. Важно то, что теперь на сцене появился враг, бороться с которым будет слишком трудно, коли он способен увидеть и разгадать того, чей след однажды схватил.
  Бальвор хмурился, разглядывая ручьями стекающую по стеклам воду, старший Хейвик, схватившись за голову, сжался в кресле, выронив из ослабевших пальцев бокал с недопитым вином. Кроваво-красное пятно медленно стало расползаться под его ногами, но он, казалось, этого не замечал. Отчего-то вся эта картина вызвала раздражение у Лаванды, и, резко взмахнув рукой, она обратилась к застывшим мужчинам.
  - Так и что мы сидим? Чего ждем? Надо обрубить этому Элсу всякую возможность добраться до тебя!
  - Что ты предлагаешь? - прошептал Эвенгерелл, не отнимая рук от лица.
  - Единственная вещь, которой Этцель может тебя шантажировать, - это я, мы все это понимаем, - горячо заговорила девушка, подавшись вперед, - а все, что Элс может ему рассказать, он может рассказать, как следует прощупав меня, это тоже все понимают. Я - слабое звено, брат.
  - Что? - Эвенгерелл с удивлением уставился в лицо сестре, не понимая, к чему она ведет.
  - О, - вдруг подал голос Бальвор, до этой минуты объятый недовольством. Теперь, после слов Лаванды, он, казалось, что-то придумал, и на лице его появилась легкая ухмылка, - я понял. Почему бы и нет, они все равно вам не верят.
  - А так мы сможем обезопасить семью, - кивнула Лаванда, довольная, что Бальвор сразу понял, о чем она хотела сказать. Но Эвенгерелл отказывался понимать их, смотрел настороженно.
  - Что вы двое удумали?
  - Всего лишь собираемся поиграть с уважаемым министром, - сокрушенно вздохнул Фридрих Бальвор, повернувшись к товарищу. В его протянутой к Лаванде руке как по волшебству возникло темно-серое драповое пальтишко, которое девушка тотчас натянула на плечи, - там прохладно, - пояснил он.
  - Поиграть?.. Там...что вы удумали, я спрашиваю, - разозлясь вскричал Хейвик, поднимаясь с кресла.
  - Все просто, добрый друг... когда мы уйдем, ты сообщишь ближайшему представителю Нового Правительства о том, что твоя безумная сестрица сбежала из дома с каким-то подозрительным парнем, - улыбнулся Бальвор, - и в дальнейшем будешь придерживаться версии вероломного предательства своей испуганной сестренки. Этцелю скажешь, что ты уверен, что это был я, будешь молить его вернуть Лаванду домой. А мы тем временем провернем пару важных дел.
  Эвенгерелл уставился на стоящего перед ним человека в немом изумлении, но затем, расслабившись, кивнул, вновь опускаясь в кресло.
  - Обещай, что будешь защищать ее. Ее и Деллу, конечно.
  - Буду, как-никак, учитель всегда несет ответственность за своего ученика, - серьезно кивнул Бальвор. Оба Хейвика удивленно воззрились на него, но не произнесли ни звука. Дело было решено.
  
  Спустя час, может больше, Эвенгерелл Хейвик потянулся, разминая застывшие конечности, медленно поднялся с кресла, по неосторожности ступив в бордовую винную лужу. Досадливо поморщился, чувствуя, как намокает его домашняя обувь, потом ухмыльнулся, подбирая осколки разбитого бокала. Неспешно спустился вниз по лестнице, прошел через холл и вышел на улицу. Дождь все так же бесконечно лил струи ледяной воды на его голову, но Эвенгерелл Хейвик, глава славного магического рода, готов был поклясться, что, когда он спускался по сырому гравию вниз к городку, где располагался офис министерского представителя, он видел сквозь клубы серых туч бойкий золотистый луч неудержимого солнца.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"