Думаю, пора мне распечатать бутылку и выпить водки, иначе трудно будет вспоминать дальше. Однако бутылка оказалась открытой, содержимое уменьшилось на одну пятую. Выходит я уже успел остограмиться?!
Водка - гадость, не люблю ее, но куда без нее денешься? Давно слышал или читал, что алкоголь в переводе с арабского означает - истинная суть вещей. Скорее всего, это неправда, но я предпочитаю верить в это. Наверное, неравнодушное отношение к алкоголю - это одна из причин, по которой мы считаем себя высоко духовной нацией. Некоторое содержание спирта в потребляемой нами жидкости позволяет отрешиться от грубой материальности окружающего мира, воспарить к небесам. Причем перебор алкоголя приводит к тому, что высоко духовные существа низвергаются в сточные канавы, становясь, таким образом, падшими ангелами. От великого до смешного один шаг, от взлета до падения один лишний стакан водки. Как всегда все упирается в чувство меры, вернее, в отсутствие оного. У нас с чувством меры всегда были проблемы. Негде его взять: от края и до края широка страна моя родная! Для наведения порядка и приблизительного подсчета богатств требуются иностранцы. Они в меру строят, в меру воруют, в меру любят, в меру предают, и пьют европейцы в меру - куда нам до "цивилизованной" Европы? Все мы любим чужой порядок и ненавидим собственное свинство. Что делать, если в крови живет программа "свободный полет", а разум скован кругом всегдашних задач: дети-жена-работа? Вот здесь и помогает горючее - алкоголь.
Водка обожгла гортань, теплой волной ударила в желудок, еще чуть-чуть и кровь донесет до мозга легкость и волшебство.
Группа Михаила Ивановича оказалась небольшой. Было их человек семь-восемь. Занятия проходили в спортивном зале школы. Обстановка спартанская: в одном из углов были разложены маты, небольшая доска у стены, на подоконнике видавшая виды магнитола.
Все началось без предисловий. Михаил Иванович заскочил в раздевалку, переоделся в спортивный костюм. Марина тоже убежала переодеваться. Те, кто был в зале, поднялись и подошли к нам поздороваться. В том, как они сделали это, было нечто странное, появилось ощущение, что нас давно ждали. Причем ждали именно нас, а никого другого.
Первым подошел коренастый мужичок немного выше среднего роста с большими залысинами, небрежно прикрытыми остатками темных волос, на первый взгляд ему и сорока еще не было, сказал, что зовут его Семеном. Он очень тепло пожал мне руку, слегка приобнял мою жену и добавил обыденным тоном: "Здорово, что пришли. У нас сейчас будут интересные занятия". Следующим к нам подошел невысокий мужчина, волосы у него были светлые и коротко подстриженные, а на носу у него весело сидели небольшие очки в золотой оправе. Он назвался Павлом, говорить ничего не стал, но посмотрел на нас как на подопытных кроликов. Все остальные навалились все разом, жали руки, обнимались. Было это очень необычно, когда совершенно незнакомые люди подходят, обнимают, хлопают по плечу, короче говоря, радуются тебе как старому знакомому.
Вышел Михаил Иванович, уселся рядом с доской. Нам предложили вместе со всеми сесть на маты. Началась лекция. Я внимательно слушал, но, несмотря, на то, что все слова были русскими и по отдельности понятными, смысл ускользал от меня. Минут через пятнадцать я обнаружил, что Лера облокотилась на меня и спит. Я взялся ее тормошить, но меня остановил Михаил Иванович. Он сказал, что сложная информация лучше всего усваивается во сне. Мне и самому страшно хотелось спать, но словно стойкий оловянный солдатик я сидел, смотрел и слушал. В какой-то момент, мне показалось, что я уловил мысль. Я попытался даже что-то сказать, Михаил Иванович ласково так, с пониманием глянул и пояснил мысль специально для меня. Потом я уснул, очнулся от того, что сидящий рядом Павел спорил с крупным мужиком, имени которого я не запомнил. Они громко выясняли отношения. Михаил Иванович наблюдал, размышлял и иногда комментировал идеи своих товарищей.
Я подумал, что наступает подходящий момент откланяться. Но не тут-то было. Заметив мои ерзания, Михаил Иванович прервал прения и объявил, что начинаются практические занятия. Специально обратившись к нам с Лерой, он сказал, что мы очень поможем им, поскольку они будут отрабатывать технологию "невидимки". Как тут было уйти?
Нас посадили возле входа, соединявшего одну из раздевалок со спортзалом. Вся группа во главе с Михаилом Ивановичем собралась в этой раздевалке. Их задача была незамеченными пройти мимо нас, наша задача - не пропустить никого. При этом двое из группы: студентка Лена и Петр, имели право беспрепятственно проходить мимо нас, мы должны были лишь фиксировать на листке бумаги их проходы туда и обратно.
На весь эксперимент было отведено пятнадцать минут. В зале включили негромкую музыку. Петр с Леной вышли через минуту из раздевалки, неся с собой скамейку. Я предположил, что эти двое будут специально носиться мимо нас, создавая толкотню и отвлекая нас, так, чтобы остальные могли выбраться. По пути обратно Лена и Петр несли с собой спортивный мат в раздевалку. Я специально встал так, чтобы контролировать, скрытую от меня матом часть входа. Лена и Петр таскали мимо нас разные предметы большие и маленькие. Они вынесли еще одну скамейку, небольшой складной столик, какие-то пакеты, чайник, посуду. Наконец, в очередной раз, они не прошли внутрь раздевалки, остановились у входа и предложили нам идти пить чай.
- Мы на посту, - ответил я.
- Плохие из вас постовые, - отвечали они со смехом, - все уже за столом!
И, правда, в дальнем углу зала, стояли стол, две скамейки, на столе чай. Вся группа сидела там и махала нам руками. Я глазам своим не поверил, пошел в раздевалку проверять - нет ли там еще одного выхода или еще чего. Вернулся обескураженный, спросил у Михаила Ивановича, как это возможно?
- И не такое возможно, - отвечал он мне, - понимаешь, Илья, окружающий нас мир, он совсем не такой, каким кажется. Нас всех в детстве учили, что такое хорошо, и что такое плохо, нам строго-настрого запрещали делать то, что невозможно, заставляли делать то, что полезно. Кто-то твердой рукой накарябал нам черту, которая отделяет реальный мир, от мира нереального, сказочного. Шапка невидимка - сказка, а красный галстук - реальность. В действительности же, границы нет - она воображаемая тобою линия. Она там, где ты ее нарисуешь, понятно?
- Вы хотите сказать, что у вас есть шапка-невидимка? - смущенно спросил я, поскольку народ за столом начал потихоньку подсмеиваться надо мной.
- Конечно, есть! - смеясь одними глазами, ответил Михаил Иванович, - только не спрашивай где? Она же невидимая! - закончил он уже под гомерический хохот всех присутствующих.
Сначала все это мне показалось обидным, но смеялись они столь заразительно и беззлобно, что невольно я засмеялся сам. Отсмеявшись, мы сели пить чай вместе со всеми, Михаил Иванович, ничуть не стесняясь, при нас разбирал практическое занятие по использованию "шапки-невидимки". Выяснилось, что лучше всех упражнение получилось у Марины и Андрея, а хуже всех прошли тест - Иван и Павел.
Чаепитие закончилось, стол подвинули в угол. Началась разминка, ее проводил Андрей. На первый взгляд человек невзрачный. Возраст - средний, рост - средний, лицо - ничем не примечательное, волосы - темно-русые, глаза - серо-голубые, фигура обыкновенная - таких миллионы. Но не зря он оказался одним из лучших в упражнениях с шапкой-невидимкой. Выяснилось что, Андрей был одним из тех, с кем начинал проводить свои тренинги Михаил Иванович. Но это было потом, а тогда он меня поставил в тупик своей разминкой. Начал он с медленных и плавных движений. Мы все старались повторять его движения. Андрей постепенно усложнял движения, при этом умудрялся рассказывать и объяснять смысл каждого движения, следить за тем, насколько точно мы повторяем его движения. У каждого он находил недостатки или неточности, на которые он обращал внимание, объяснял, что нужно сделать, чтобы выполнять упражнения правильно. Тем временем скорость выполнения упражнений увеличивалась, но количество объяснений, даваемых Андреем, почти не изменилось.
Я достаточно быстро дошел до предела своих возможностей на большой скорости повторять сложные непривычные для моего тела движения. У Леры получалось лучше, она долго попадала в ритм и почти не ошибалась. Выбившись из сил, я отошел в сторонку и присел на лавку, продолжая слушать Андрея, и наблюдать за женой. Никогда бы не подумал, что она способна так хорошо двигаться. Разминка продолжалась еще минут пятнадцать. После этого все потянулись пить воду. Андрей отметил, что у Леры отлично получается, подсел ко мне и сказал, чтобы я не переживал, дескать у меня тоже получиться, нужно только побольше заниматься. Я согласился, кто бы спорил?
Время было позднее, и я предложил Лерке идти домой. Она сразу встала на дыбы, у нее все получается, ей интересно, она хочет остаться. Меня снова спас от скандала Михаил Иванович, он подошел, поблагодарил, что мы пришли, и добавил, что ждет нас завтра к 19-00. Потом тепло попрощался и пошел по своим делам. Лерке ничего не оставалось, как собраться и идти домой. Но просто так уйти мы не смогли. Вся группа опять собралась вместе, по очереди они подходили к нам и прощались, как будто мы улетаем на зимовку на Северный полюс. Каждый сказал какие-то слова о том, как интересно будет завтра, и о том какие мы молодцы.
Дома мы были около трех часов ночи. По дороге домой Лерка меня доставала вопросами, что я думаю о том, о другом, как она выглядела и все такое. Спать хотелось неимоверно, язык мой едва ворочался, поэтому я больше молчал и иногда кивал головой.
С утра на работе разговоров только и было, что о приезжих экстрасенсах. Если кто-то все еще думает, что в мужском коллективе не любят посплетничать, то я вас разочарую - любят, да еще как! Перетерто было все, начиная от названия программы, заканчивая эротичностью форм помощницы Михаила Ивановича. Меня пару раз пытались подколоть тем, что моя жена выскочила на сцену, но я отшучивался и припоминал в свою очередь смешной выход Сереги. Славу богу, никто тогда не знал о нашем посещении вечернего занятия в спортзале. Меня растерзали бы вопросами и насмешками. Был у нас тогда начальником участка суровый такой мужик, Михалыч. Человек в возрасте, основательный, трепаться по пустякам не любил, да и вообще на общение был скуп. Он не ходил на демонстрационную программу, поэтому до поры до времени слушал, что говорят другие, и не встревал в обсуждения. Слушал Михалыч внимательно, даже жадно, как будто ждал чего. Когда разговоры пошли по второму кругу, Михалыч оборвал их:
- Все, хватит трепаться! Толку никакого, а работа стоит.
- Да ладно тебе, Михалыч, не каждый день к нам экстрасексы приезжают! - и покатились со смеху.
- Во-во, вижу я, что у вас на уме - секс, чудеса, да черная магия. Глупости! И не вздумайте ходить на эти занятия, про кого узнаю, что пошел, тот у меня работать не будет!
- Ты чего, Михалыч? У нас же свобода совести в стране, в свободное время, кто куда хочет, тот туда идет!
- У вас не свобода совести, а свобода без совести! Еще раз говорю вам, не ходите к этим экстрасенсам, от лукавого они все. Если же у вас деньги завелись лишние, потратьте их на своих жен и детей!
- А причем тут деньги?
- А притом, когда в благочестивую православную церковь человек приходит, чтобы помолиться Господу Богу, разве берут с него деньги? Когда к батюшке приходишь на исповедь, разве берет он с тебя, обормота, гроши твои жалкие, чтобы грехи тебе отпустить? Разве брал с людей деньги Иисус Христос за то, что учил их, лечил и показывал путь истинный в царство Божие? Не может быть истины, продающейся за деньги, не может учитель духовный брать деньги за приобщение людей к пути истинному!
- Никто его учителем духовным не называл, даже он себя так не называл, - встрял я неожиданно для самого себя.
- Говорю вам, от лукавого эти ваши все экстрасенсы, целители и маги! Ну, что рты раззявили? А ну, марш работать! А ты, Илья, не умничай, если не понимаешь!
Во время этой грозной отповеди Михалыч потрясал кулаками, закончив, развернулся не по годам резко на каблуках и пошел прочь. Таким мы его еще не видели, однако вся его речь произвела сильное впечатление, и до конца рабочего дня никто глаз не подымал.
Весь день гнели тяжелые мысли, которые посеял Михалыч. Вечером вернулся домой уставшим. Лерка меня уже ждала с ужином и в боевом наряде для выхода на занятия к Михаилу Ивановичу. Я наелся словно верблюд перед переходом через пустыню. Приятная тяжесть в желудке окончательно убила какое-либо желание двигаться. На вопросительный взгляд жены я ответил коротко:
- Не пойду!
- Да ты что? Нас же ждут, мы обещали! - взвилась она.
Но у меня в рукаве была козырная карта, поскольку Михалыча уважал даже Леркин отец. Ковыряясь спичкой в зубах, ответил:
- Нам Михалыч запретил, сказал, что это все от лукавого! Еще сказал, того, кто пойдет, уберет со своего участка.
- Ну, как же? - осеклась Лера, услышав про Михалыча.
- Иди одна, - выдал я роковое решение, поддавшись благодати сытого живота.
Она так обрадовалась, что запрыгала ко мне на одной ноге, еще не обутой в кроссовок и расцеловала меня от души. Эти буйные проявления радости могли бы меня насторожить. Но кто из нас не совершал глупости ради всего одной улыбки любимой женщины? Счастливой она ускакала на занятия к Михаилу Ивановичу. Оставшись в одиночестве, я не позволил себе загрустить. Посуду свалил в раковину, удобно расположил себя на диване перед телевизором в тихой надежде спокойно посмотреть что-нибудь интересное, не отвлекаясь на Леркину болтовню. По телевизору как назло реклама перемежалась сводками криминальных хроник, или сериалами с тем же содержанием. Будучи не в силах сосредоточиться на чем-либо, мыслями своими я воспарил к тем временам, когда был холост, подумал, с кем бы мог сейчас выпить и погулять. Окутанный сладостной негой воспоминаний я спокойно уснул. Сон на полный желудок может быть сладким, но никогда не бывает легким. Мне снилось, что я нашел компанию, чтобы выпить и погулять после работы, все было хорошо до какого-то момента, каждый раз разного. Начиналась ссора, дальше все как в криминальной хронике. Несколько раз я возвращался на исходную, но все повторялось, финал ощущался печальным. Я бегал по всему сну, ища выход, но его не было. Проснулся я совсем измученным, да еще и с больной головой. С трудом разлепив веки, узнал, что в нашем маленьком шахтерском городке уже первый час ночи. Лера еще не вернулась, по телевизору показывали "Секретные материалы". Это было уже интересней, агенты Малдер и Скали снова искали доказательства пребывания пришельцев на Земле. Сразу же подумалось, что надо бы все-таки сходить еще к Михаилу Ивановичу, расспросить его о пришельцах, инопланетной жизни, контактерах. Потом началась бесконечная реклама, смотреть ее не хотелось, я выключил телевизор и пошел на кухню пить чай.
Пока я возился с заваркой, лязгнул дверной замок, Лера вошла, стараясь не шуметь. Разглядеть ее в темноте коридора из освещенной кухни было трудно, но мне показалось, что она светится от счастья. Она тоже заметила меня, скинула кроссовки и белым лебедем вплыла на кухню.
- Ах, Илюшка, зря ты не пошел, было так интересно! - сказала она, обнимая меня.
Я с удивлением заметил, что ее походка и интонации изменились. Забылось, когда в последний раз, она при встрече обнимала меня. Чуть отстранившись, я спросил, будет ли она пить чай. Она кивнула в ответ и пошла мыть руки. За чаем она рассказала о прошедшем занятии у Михаила Ивановича.
- Народу пришло человек сорок, все больше бабы, конечно. Были две знакомых девчонки с работы, еще несколько лиц знакомых, но ты их все равно не знаешь. Сначала нас всех позвали к столику, за которым сидели Паша и Лена. Там нужно было заплатить за занятия и зарегистрироваться. Когда все зарегистрировались, вышел Михаил Иванович и сказал, что нам всем предстоит увлекательное семидневное путешествие, через семь дней мы все станем другими людьми. Еще он сказал, что заставлять и уговаривать делать упражнения нас не будут, семь дней - это минимальный возможный срок, за который в нас могут произойти изменения. Потом он попросил нас построиться в одну линию, вся его группа, во главе с ним встала напротив нас. Он назвал это упражнение "Доброе утро", и пояснил, что в начале дальнего пути нам необходимо познакомиться и пожелать друг другу добра. Потом начались обнимания, он шел вдоль цепочки, каждому говорил: "Доброе утро!", называл себя по имени отчеству, спрашивал, как зовут, обнимал, а женщин еще и целовал, вслед за ним всю эту процедуру повторяла вся группа.
- Как это целовал? - удивился я.
- Нет, мужиков, конечно, не целовал, кому руку подаст, кого обнимет.
- А женщин?
- Тоже по-разному, кого в щечку, а кого и в губы!
- А тебя?
- Меня? - с вызовом переспросила Лера, - Меня в губы! Да, ладно, просто чмокнул и все!
- Интересные у вас там занятия! И что дальше?
- Дальше была разминка, только ее вел сам Михаил Иванович. Ты не поверишь, как он двигается! Вроде немолодой уже, но он нас так загонял, что никто не мог за ним угнаться, даже его группа не всегда успевала. Потом все уселись на маты, Михаил Иванович читал лекцию, ты только не спрашивай о чем, я все равно ничего не поняла. Что-то про информацию, структуры, поля и всякое такое. После лекции начались практические занятия, сначала нас тестировали на способность к сверхчувственному восприятию. Я у тебя умница, была одной из лучших! Потом нас разбили на пары, со мной в паре был Андрей. Он замечательный человек, такой удивительно терпеливый, ты бы меня прибил на его месте. У меня долго ничего не получалось, а он объяснял, показывал, помогал.
- А чем вы занимались?
- Подожди, как же они это называли? Информационный путь? Нет, не помню. Михаил Иванович объяснял, что мы живем в четырехмерном пространстве-времени, и каждый человек как будто червячок в яблоке оставляет след, получается как бы туннель. Вспомнила, как это называлось - информационный след. Представляешь, пошел ты бухать с корешами, а я сижу дома, волнуюсь, где ты пропал? Потом настраиваюсь на тебя и могу пройти тем путем, которым ты шел, чтобы найти тебя.
- А ты волнуешься за меня? - с подозрением спросил я.
- Когда ты бухаешь? Конечно, волнуюсь.
- Ну ладно, у тебя получилось с этим, информационным следом?
- Не очень, если честно, но Андрей сказал, что все получится, просто надо позаниматься, с первого раза мало у кого получается.
- Я так понимаю, что ты и завтра пойдешь?
- Конечно, а ты разве не пойдешь? Все ребята про тебя спрашивали, почему ты не пришел? И даже Михаил Иванович поинтересовался, где ты, да что с тобой?
- Ну, не знаю, ты ведь знаешь, я на работе устаю, а потом Михалыч против. Только не вздумай никому говорить, что я не пошел из-за Михалыча!
- Пойдем завтра, - загнусавила Лерка, - ничего тебе твой Михалыч не сделает.
- Ладно, завтра решим, я спать хочу.
С утра Михалыч пришел давать работу, внимательно осмотрел всех, будто убедился, что мы ни в чем таком не испачкались, но ни словом не обмолвился о вчерашнем. Напутствовал нас по-отечески строго, чтобы мы поменьше болтали и больше работали. Вечером снова возник трудный вопрос: идти, или не идти на занятия к Михаилу Ивановичу. Я взмолился небесам, чтобы чаша выбора была пронесена мимо моего измученного глупыми вопросами сознания. Верно, в тот день небеса благоволили ко мне, поскольку на выходе повстречал Сергея Штоколова. Обычно он относился ко мне немного свысока. Я никогда не участвовал в его дебошах и выходках, на работу устроился по блату, и не существовало ни одной причины, почему ему со мной надо вместе водку пить. Но в тот день он встретил меня как родного, предложил выпить по бутылочке пивка после трудового дня. Я отлично знал, что одной бутылочкой ни пивка, ни водочки дело не ограничится, возможно, я завтра увижу свою фотографию на стенде "Они позорят наш город", очень может быть. Зато не надо принимать решения с занятиями. Лерка не дождется меня с работы, пойдет одна и будет ей счастье. А я гульну с Серегой, а завтра, если все будет нормально, буду хвастаться, как мы покуролесили с ним.
Все было бы предсказуемо и банально, если бы после второй бутылки пива Серега вдруг не заговорил о Михалыче. Причем делал он это шепотом, чего я за ним никогда не замечал. Было впечатление, что он побаивается, но его распирает от знания, которое рвется наружу. После того, как мы коснулись в разговоре темы приезда в город экстрасенсов, Серега не выдержал. Оказывается, вчера Михалыч ходил на занятия к Михаилу Ивановичу. Все время просидел тихонько в углу, ни в чем не участвовал, только наблюдал.
- А ты откуда знаешь? - спросил я, удивленный до глубины души, - нам он строго-настрого запретил там появляться.
- Понимаешь, моя благоверная - его крестница, - в Серегиных глазах сверкнул озорной огонек, - да, ты о Михалыче вообще ничего не знаешь! Михалыч - еще тот перец!
- Ну, не тяни.
Серега сделал большой глоток для храбрости, огляделся по сторонам, придвинулся поближе и зашептал.
- Мне отец рассказывал, приехал он к нам в город лет двадцать назад. Кто такой, откуда не известно. Говорят, прямо со станции, как был с одним небольшим чемоданом, отправился в управление шахты. У нас ни тогда, ни сейчас устроится на работу просто так, было нельзя. Его, как водится, пытались выпроводить, сказали, что руководство занято, принять не может, потом усадили в приемной. Он сел, достал, купленную на станции газету и стал читать. Секретарша о нем совсем забыла, когда пришло время обеда, она аккуратно постучалась к начальнику и зашла, чтобы напомнить об обеде. Тут ее чуть Кондратий не хватил. Потом рассказывала, когда отошла, что в кабинете сидели за большим столом трое: директор шахты, парторг и Михалыч. Директор и парторг бледные с одной стороны, а напротив Михалыч, наоборот красный как рак. А на столе между ними один какой-то листочек лежал, и графин пустой, всю воду выпили. Секретарша зашла и встала как вкопанная, начальник на нее даже не поглядел, Михалыч только обернулся да и говорит ласково так: "Голубушка, чайку принеси, пожалуйста".
Короче говоря, ближе к вечеру появился приказ о назначении Михалыча, начальником участка. Квартирку быстро ему выделили из загашника райкома КПСС. О чем они там целый день говорили не известно, но в течение одного года все руководство шахты поменялось, все ушли на повышение. Говорят, что при оформлении на работу Михалыч предъявил абсолютно чистую трудовую книжку, как будто он до пятидесяти лет нигде и не работал.
- Подожди, ему уже семьдесят?
- А ты, сколько думал? - мрачно усмехнулся Серега.
- Даже не знаю, не думал, но ведь ему никак больше полтинника не дашь.
- Вот, то-то и оно! Не все чисто здесь! А ты прикинь, получается, что за двадцать лет он совсем не состарился, я сколько его помню, он таким и был. Потом еще, он в конце восьмидесятых добился того, чтобы выделили участок земли на пустыре у него за домом. Так он на этом участке построил церковь. Не сам, конечно, шахта денег дала, он каких-то мастеров нашел. Мне иногда кажется, что все мы у него как на ладони, все он видит, все знает. Ладно, пойду, а то про Михалыча вспомнил и пиво в глотку не лезет.
- Подожди, давай беленькой возьмем, пойдем ко мне посидим.
- А твоя не против? - оживился Серега.
- Она не против, потому, что она на занятиях у экстрасенсов.
- Вот как, - поднял брови Серега, это следует отметить, - пойдем!
Всю дорогу до дома Серега сосредоточенно молчал, как будто вспоминал, не взболтнул ли он лишнего. Я пытался представить Михалыча, как он двадцать лет назад запросто зашел к директору шахты и сделал с ним что-то. Видать у Михалыча есть какие-то нераскрытые экстрасенсорные способности. Сколько я его знаю? Год - полтора, он ни разу не болел, на его участке почти не бывает происшествий, он одинаково разговаривает и с подчиненными и с начальством. Не любит лести и громких слов, его побаиваются и безусловно уважают. Взгляд у него колючий, будто наизнанку выворачивает. Вот! Я ни разу не видел, чтобы он смеялся, да и улыбку у него на лице не помню. Я спросил задумчивого Серегу: "Почему Михалыч никогда не улыбается?", он только отмахнулся. Так в молчании и добрались до дома. На кухонном столе меня ждал ужин и записка от жены, дескать, она не дождалась и пошла одна на занятия.
Приходилось ли вам наблюдать за тем, как мужчины готовятся к употреблению спиртного? Как бы вы не относились к этому процессу, как бы красиво или наоборот безобразно не выглядело питиё, какой бы уровень культуры не был у наблюдаемых, все равно подготовка - это особенный ритуал. Присмотритесь, как точны, экономичны движения мужчин!
Серега одним движением распечатал бутылку водки, я успел достать и подставить посуду. Вторая бутылка сразу отправилась в холодильник, а холодный ужин на стол. Серега, молча и не чокаясь, выпил стопарь, зацепил вилкой квашеной капусты и закусил.
- Эх, хороша капустка, сам квасишь? - пока он пил, ни один мускул не дернулся на его открытом русском лице.
- Да нет, тесть угощает.
Прошло совсем немного времени, и Серега плавно осел, с лица спало напряжение, глаза заблестели, движения смягчились. Я налил по второй. Серега улыбнулся и поднял стопку.
- Ну, что вздрогнули, за нас - за рабочий класс! - опрокинул в себя стопку и, крякнув, продолжил рассказывать, - помнишь, я говорил, что моя жена его крестница? Так вот - это ерунда, его крестниками являются детки всего нашего начальства и руководства города. Крестный отец! - Серега трехэтажно выругался и горько усмехнулся. Я когда на своей женился, нас послали за благословением к нему, он мне душу часа три выворачивал, учил уму-разуму, говорил, что делать, чего не делать.
- Слушай, а он сам-то женатый, или один живет?
- Один. Не помню уже от кого слышал, говорят, все у него было. И жена, и дети. А он занимался всякой чертовщиной, сейчас всяких умных слов понапридумывали - экстрасенсы, телекинез, черная и белая магия. Говорят, он сам мог двигать предметы, и всякие другие фокусы выделывать почище этих московских экстрасенсов. Еще говорят, его в КГБ и Академии Наук изучали, а потом тему прикрыли, что с женой стало неизвестно, а сын у него трагически погиб. Вот с тех пор он и не улыбается, и не смеется. Видать отсмеялся наш Михалыч!
- Да, невеселая история. А почему он к московским экстрасенсам цепляется, завидно ему что ли?
- Дурак ты, Илюха! Чего им завидовать-то, Михалыч их в сто раз круче будет! Просто он понял, что путь этот - дьявольский, нет в нем ничего хорошего. Поэтому церковь православную построил, детишек крестит и школу при церкви открыть хочет.
- Вот дает Михалыч, давай за него, что ли выпьем?
Выпили мы за Михалыча, но разговор снова расклеился. Показалось, что говорить больше не о чем. Я ждал, что Серега сейчас уйдет, но он сидел, молча курил, не замечая неловкости паузы. Потом разлил еще по стопке, покрутил свою, посмотрел на свет сквозь нее и проглотил одним махом. После этого он уставился на меня своими чистыми голубыми глазами. Удивительное свойство алкоголя проявилось во всей красе. Я рассеяно смотрел на него, кристально ясно понимая, что Серега мне должен сказать что-то важное или страшное и специально накачивается водкой для смелости.
- Знаешь, я ведь тоже кое-что умею, - вмиг осипшим голосом сказал Серега и отвел взгляд, - иногда я вижу будущее. Бывает, сидишь, пьешь с человеком, а потом как вспышка перед глазами. Вижу, что с человеком происходит. Поначалу думал, что это белочка пришла, потом как-то Михалычу рассказал, он мне объяснил. Страшно это, представь себе, бухаешь с человеком и вдруг видишь, как он умирает. Помнишь Ваську с третьего участка, другана моего школьного? Вот с ним так и было, пили мы с ним по случаю рождения его первенца, вдруг меня передернуло и вижу, что Васька лежит придавленный, задыхается, а рот полон угля. Говорю ему: "Васятка, уходи с шахты, добра не будет". А он мне: "Да, ты что, Серый! Семью как кормить буду, если уйду?". А через неделю завалило Васятку! А ты говоришь, способности надо развивать, нахрен они нужны, эти способности? Вот и Михалыч за свои способности до сих пор расплачивается.
- Ладно, говори, что про меня увидел?
- Мутный ты какой-то. Только без обид, ладно? Видел я тебя, как ты сидишь и в одиночестве глушишь водку.
- И что это значит?
- Не знаю. Одно знаю, от хорошей жизни водку в одно рыло не глушат.
Серега выдохнул, встал, потрепал меня по плечу и ушел в ночь.
Я остался наедине с недопитой водкой, недоеденным ужином и с недосказанным предсказанием будущего. Мне захотелось представить свое будущее, что я могу сделать такого, чтобы в одиночку пить водку? Налил себе водки, но пить не хотелось. Может быть, уже все случилось, а я не заметил, как уже сделал нечто ужасное? Сейчас сижу в одиночестве и пью водку в одно лицо как алкоголик. Черт, но я не чувствую ничего, кроме усталости, веки слипаются. С трудом перебрался на тахту, решил лежа подумать об одиночестве, но вскоре просто уснул.
С утра пришли верные друзья: головная боль, ломота во всем теле от неудобного спанья на тахте. Лерка - недовольная фурия, хмуро мельтешила вокруг. Чтобы встать мне потребовались неимоверные усилия. Попросил Лерку дать опохмелиться. Она заворчала, дескать, похмелье - это признак алкоголизма, вместо стопаря принесла таблетку аспирина и рассол. Вспомнил вчерашний разговор с Серегой, меня осенило, как хорошо, что я не одинок! Жена хоть и ворчит, но рассол тащит. Вот такое счастье, однако. После большого глотка холодного рассола появилось ощущение, словно всплыл с большой глубины. За завтраком рассказал, что встретил Серегу Штоколова, решили выпить и выпили, но культурно, без драк и прочего буйства. Услышав про Серегу, Лерка успокоилась, она полагала, что хорошие отношения с ним помогут мне добиться повышения на работе, поскольку он сын главного инженера шахты. Спросил у нее, что нового на занятиях у Михаила Ивановича. Она ответила, что нового много, в очередной раз предложила самому в этом убедиться. У меня был выходной и я решил, что лучшего времени сходить на занятия к Горину у меня не будет.
Вечером пошел в знакомый спортивный зал. После окончания душещипательной процедуры "Доброго утра" (еще бы, ведь не каждый день удается пообниматься с таким количеством женщин, некоторые из которых весьма симпатичны, а Лена, та вообще прижалась всем своим худеньким тельцем так, что кровь стала быстро оттекать от головы и сосредотачиваться совсем в другом месте), началась лекция Михаила Ивановича. Лекция - это громко сказано, он предложил собравшимся задавать ему вопросы. В этот раз вопросы у меня были и я, подождав немного для приличия, выдал первый из них.
- Михаил Иванович, скажите, пожалуйста, один уважаемый человек предостерег меня от посещения ваших занятий. Он сказал, что ваши, таланты или способности не от Бога, а значит, ничему хорошему вы научить не можете. Что вы думаете по этому поводу?
Михаил Иванович неспешно протер глаза, посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом, как будто пытался понять, насколько я готов услышать его ответ. Потом посмотрел на кого-то из своих, мне показалось, что на Павла, кивнул тому, потом вернулся ко мне.
- Давай попробуем внести ясность. Здесь в самом деле возникает несколько вопросов. Нам нужно понять, чем отличается божественная сила от дьявольской. У разных народов, в разных культурах на этот вопрос были разные воззрения. Чтобы ничего не придумывать, можно, например, обратиться к христианству, там есть святые, ведьмы и чародеи, и те и другие совершают чудеса. В чем разница? Святые проявляют чудеса и говорят, что чудо явил Бог, а они лишь проводники Его Воли. Если то же самое чудо явит ведьма, например, исцелит безнадежно больного человека, ее спросят, как это случилось? Она ответит, что настой целебных травок и дух леса исцелили больного. Все, пора разводить костер! То есть, здесь архиважно от чьего имени совершается чудо. Это вопрос гордыни, если Бог совершил чудо - хорошо, если не Бог - плохо, значит Дьявол, хотя это может быть и совсем не так. Идем дальше, второй вопрос - вопрос веры. Илья, уважаемый человек сказал тебе не ходить сюда, а ты пришел. Ты не поверил уважаемому человеку?
- Ну да, у меня были сомнения, - смущенно ответил я.
- Правильно, было твое собственное мнение, и вдруг появилось другое. Два мнения по одному вопросу - сомнение. Это не имеет никакого отношения к вере, также как вера не имеет отношения к религии, то есть к Богу и Дьяволу. Понятно, нет? Дело в том, что вера - это качество. В одном человеке есть качество веры, в другом нет. Вера - это что? Точка опоры, причем эта точка находится в тебе. Вера - единственный способ выжить в том случае, если численность твоего народа мала, а разум зеленый не развитый, она очень нужна, чтобы люди не перебили друг друга до того, как появится понимание и разумность поведения. Ты не знаешь, что будет впереди ни во времени, ни в пространстве. Ты на основании своего опыта не можешь предсказать результат своих действий в настоящем, и то, как это отразится на будущем. Нужна вера, хоть во что-нибудь, как опора на достоверный результат. Здесь появляется религия, как система верований, то есть опорных точек, на которые ты сможешь опереться, принимая решения. Как это происходит? Появляется некто на горизонте твоей жизни и демонстрирует успешные образцы поведения. Далее у тебя появляется выбор, можно начать подражать успешным образцам поведения в надежде на то, что они и тебе принесут успех, или продолжать опираться на опыт собственной жизни. К примеру, стоишь ты на берегу реки и не знаешь, где бы ее перейти так, чтобы не утонуть. Стоишь и слушаешь советы прохожих. Один говорит, что в прошлом году сам перешел реку, только на два километра ниже по течению, другой говорит, подожди, в следующем году здесь мост построят, третий - видел, как тут недавно горемыка какой-то утонул. И что тебе делать? Сам ты брод найти не можешь. Вдруг мимо тебя проходит человек и прямиком в воду, раз-два-три и перешел. Ты спрашиваешь, пока он не удалился, как бы и тебе перейти реку? Он тебе отвечает, иди по следам и не бойся. Дальше от тебя все зависит, поверишь в себя, не испугаешься - перейдешь. А если засомневаешься где-нибудь на середине пути, то утонешь скорее всего. В конечном итоге, если ты последуешь за тем, кто умеет находить брод, и будешь идти вслед за ним, то и сам научишься находить брод. Религия - система жестких правил, которая говорит тебе - сюда ходи, а туда не ходи, это делай, то не делай. В результате ты проживешь жизнь праведником, и после смерти попадешь в царство божие. Что касается, наших занятий, то мы учим находить брод, и отношения к религии это не имеет. Мы занимаемся наукой, мы изучаем возможности человека за пределами, наложенных религией ограничений. Существует четыре пути познания истины. Первый - это путь Веры, когда идешь за верным человеком. Второй - это путь мистического созерцания, этот подход популярен на востоке, если читали что-нибудь о буддизме, то поймете. Путь научного познания мира - это путь, которым пошла западная цивилизация. И четвертый путь - путь действия.
- А каков ваш путь?
- Мы путешественники, составляем, так сказать, карту местности куда, Макар телят не гонял. Люди, идущие по любому из путей, становятся святыми, пророками, великими учеными. Мы же в меру сил исследуем все дорожки, премся туда, куда нас не звали, делаем то, о чем нас не просят. Все испытываем на себе. Знаете, очень многие открытия в мире делаются как бы по ошибке. Например, очень многие технологии, материалы и сплавы, которыми мы пользуемся, были найдены или придуманы алхимиками, искавшими способ получить из свинца золото. Наверняка вы все помните замечательную историю Христофора Колумба, искавшего путь в Индию и открывшего для Европы Америку. Случайно открыли метод гальванизации каучука, микроволновку и многое другое. Дело в том, что когда ты интересуешься миром, когда он тебе не безразличен, ты способен замечать то, на что обычно другие люди, сильно занятые собой, не видят. А мир, он живой, если тебе интересно, то и миру с тобой интересно, он отвечает и подбрасывает и загадки, и отгадки.
Михаил Иванович в воодушевлении подскочил со своего стульчика, покрутился перед нами вперед назад.
- Посмотрите, пожалуйста, хвоста нет, рогов нет, - приподнял одну ногу и покрутил ею, - копыт тоже нет.
Получилось это у него весьма забавно, вдобавок на нем были плотные шерстяные красные носки с отдельно вывязанным большим пальцем, вроде как у перчаток. Михаил Иванович для убедительности покрутил этим большим пальцем. Обстановка немного разрядилась, появились другие вопросы.
- Михаил Иванович, скажите, пожалуйста, что такое магия и как отличить черную магию от белой? - это спросила толстуха в необъятном спортивном костюме.
- Магия? Магия - просто означает усиление. Магия - это рычаг, усилие прилагаете как все, а результат намного больше. Все это уже давно не является тайной. Что касается цветовой дифференциации магии, то представьте себе такую простую ситуацию. Появился в деревне юноша красивый и здоровый, короче завидный жених для всех деревенских девок. И каждая хочет, чтобы на нее обратил он внимание, на ней женился. Все в примерно равных условиях. Одна на лицо посимпатишней будет, другая поет красиво, у третьей грудь, что твой молокозавод. И как тут быть той, у которой ни рожи, ни кожи, ни приданого? А идет она на хуторок к бабке и рассказывает той о своем горе, дескать, милый на нее даже не смотрит. Бабка тоже когда-то девкой была, все понимает и дает рецептик несложный - сделай так, потом эдак, а после того, дай своему милому водицы специальной испить. А потом все удивляются, как это самой невзрачной девке удалось красавца захомутать? А для этого красавца эта замухрышка получше всякой принцессы будет, он, конечно, умом-то понимает, что жена не красавица, а сделать ничего не может, тянет его к ней. Вот и решайте, какая это будет магия? Белая или Черная?
Толстуха в бело-розовом спортивном костюме раскраснелась от внимания, напряжения и попытки дать свой ответ. Она выкрикнула: "Белая!", тощий мужичок, сидящий рядом с ней, не согласился вслух: "Черная!". Со всех понеслись ответы, люди заспорили, приводя доводы и ссылаясь на авторитеты. Я наблюдал за ростками демократии в родном городе молча. Потом вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд и повертел головой, пытаясь понять, кто на меня смотрит. Оказалось, это был Михаил Иванович, он смотрел тяжело исподлобья, как будто вопрос был задан мне персонально. В это же мгновение я осознал, что не думаю над вопросом, а от меня вроде бы ждут ответа. Я лихорадочно стал придумывать аргументацию, но Михаил Иванович остановил гомон и с горечью в голосе продолжил.
- Знаете, что меня огорчает больше всего? Это - узость мышления, если то, что происходит в ваших головах можно назвать этим словом. Магия - это инструмент и больше ничего. В какой цвет вы его покрасите, таким он и будет. Все зло в этом мире происходит от такого мышления. Это бинарная логика, как у компьютера - или нолик, или единичка. Всё, других вариантов нет. Или добро, или зло. Или от Бога, или от Дьявола. Или белое, или черное. А других цветов нет? Меня до сих пор поражает, насколько люди ленивы умом, готовы принять за чистую монету любой ответ, лишь бы он был простым! Между нулем и единичкой помещается огромное количество чисел, и если рациональные еще можно представить в виде последовательности нулей и единиц, то иррациональные числа как песок сквозь пальцы утекут от вас. А между прочим, множество иррациональных чисел, как говорят математики, мощнее множества рациональных. Следовательно, когда вы их не учитываете, большая часть жизни проходит мимо вас.
- Михаил Иванович, а вы в Бога веруете?
- Вот еще один "каверзный" вопрос. Да, верую! Если, конечно, вы не имеете в виду вопрос: "Верую ли я так, как веруете вы?". Потому что в таком случае, я отвечу - нет! Понимаете, когда я говорю об этом, мы с вами думаем, представляем совсем разные вещи. Причем речь идет и о вере как явлении, или качестве, и о Боге собственно тоже. Что означает для вас - верить в Бога?
Вопрос вернулся к юноше лет двадцати благообразной наружности, сидевшему сзади. Он замялся с ответом, видно вспоминая нечто подзабытое. Михаил Иванович подождал, когда юноша соберется с мыслями, но не дал тому заговорить.
- Наверное, вы имеете в виду такие атрибуты веры, как соблюдение десяти заповедей, посещение церкви, соблюдение постов, чтение молитв?
Юноша облегченно кивнул в ответ.
- Вот видите, вы говорите о внешних проявлениях веры. А храм-то нужно в сердце строить. А все эти внешние атрибуты были необходимы неразумным людям, которые уничтожали себя и продолжают это делать по сей день. Написано на тех скрижалях - не убий! Люди убивают, и никак не понимают, что происходит. Жил человек, нес свой генофонд, решал свои цивилизационные задачи, выполнял свою миссию. А потом кто-то прервал его жизнь, в результате - миссия не выполнена, задачи не решены, генофонд потерян. Кто будет восполнять потери? Тот кто убил, а сможет он за двоих прожить, за себя и того парня? Все понятно?
- Михаил Иванович, а почему нельзя упоминать имени Господа своего всуе?
- Помните сказку про пастушонка, который кричал: "Волки! Волки!", из деревни прибегали люди спасать свое стадо, а волков не было. Потом еще раз пастушонок поигрался, а когда на самом деле волки напали на стадо, люди уже не поверили его крикам. Нельзя канал связи загружать шумом. Есть у тебя канал связи с Богом? Ну, так береги его, не дергай по пустякам. Вообще вопрос уместности помощи - это большая и больная тема. Многим наверняка в школе говорили, чтобы они не давали списывать соседу по парте. Наши учителя называли это медвежьей услугой. Если мне не изменяет память, то в басне дедушки Крылова медведь по неосторожности убивает своего друга-человека, охраняя его безмятежный сон. Вот так и мы, не позволяя нашим близким совершать ошибки, мешаем им развиваться, иногда такой подход убивает в прямом смысле слова. Люди странные существа, начинают шевелиться лишь у последней черты, а иногда и прямо за ней! Право слово, кажется, что вас надо специально ставить на грань катастрофы, чтобы вы, наконец, начали сами разбираться в себе, в своих ценностях, и начали уже жить!
Лекция закончилась, большинство слушателей в восторге аплодировали. Мне тоже понравилось, как и что говорил Михаил Иванович. Однако остался осадочек, он напрямую не ответил ни на один вопрос. Но подумать об этом мне не дали, начались практические занятия. Горин сказал нам разбиться на пары. Я считал, что моей парой должна была быть Лера, но она оказалась в паре с Иваном из группы Михаила Ивановича. Не успел я возмутиться, как ко мне сквозь толпу пробилась Лена. Она взяла меня за руки и сказала, что будет со мной заниматься. Не сразу, но я понял, почему меня бросило в жар во время "Доброго утра", у нее под футболкой не было лифчика. "Вот так занятия, то в жар, то в холод бросает! Как тут чему-нибудь доброму научиться?", - мелькнула мысль, прежде чем я согласился с ее предложением. Я потом уже выяснил, что Лена студентка четвертого курса какого-то уральского университета. Она училась на искусствоведа. Лена сама мне тогда показалась произведением искусства. Фигурка тоненькая, словно выточенная из цельной глыбы мрамора. Лицо открытое, глаза почти черные с ресницами в пол лица. В такие заглянешь, так, пожалуй, утонешь!
Я должен был повторять какие-то движения вслед за Леной. Сначала было просто, а потом она прижалась ко мне и сказала: "Расслабься и почувствуй меня так, как себя чувствуешь, настройся на меня". Потом закрыла мне глаза и сказала, чтобы я повторял ее движения вслепую. У меня, конечно, ничего не получалось. Еще бы, как тут может что-нибудь получиться, если в голову мысли лезут совсем про другие занятия. Она не обращала внимания на мое состояние, или только делала вид, что не обращает, но продолжала гонять меня туда-сюда по залу. Михаил Иванович объявил, что эти упражнения закончены и все приступают к следующим, а у меня так и не получалось сделать самые простые вещи. Лена вывела меня в коридор, чтобы не мешать, и продолжила занятие со мной. Всякое возбуждение меня давно оставило, раздражение от того, что не получается тоже прошло. Осталось только дикое, для меня не вполне объяснимое желание Лены, чтобы у меня все-таки получилось выполнить упражнение. Это было нечто новое, совершенно чужой человек, носится со мной, тратит время и силы ради меня. В какой-то момент у меня родилось ответное чувство. Мне стало безразлично, научусь ли я чему-нибудь или нет, но мне очень захотелось, чтобы получилось у Лены. Когда я это осознал, у меня вдруг начало получатся, причем моя радость не шла ни в какое сравнение с потоком ее чувств, которые она излила на меня. Я даже не ожидал, что можно так радоваться. Нужно было видеть восторг в ее глазах! Она прыгала от счастья, обнимала и целовала меня, у меня чуть слезы не навернулись. Надо же, у нас обоих получилось!
Занятия закончились, мы с женой чинно под ручку пошли домой. Лера с любопытством посматривала на меня, время от времени подначивала по поводу Лены. Но у меня в голове сплошной стеной стоял туман, ни одна мысль не могла просочиться сквозь него, поэтому на подначки я не реагировал. В душе же скребли кошки прямо по только что выросшим там цветам.
Не сразу, но достаточно скоро наша жизнь изменилась. Вернее, она изменилась сразу, просто я заметил это по прошествии какого-то времени. После отъезда московских экстрасенсов у нас в городе образовалась тусовка, ядром которой были люди, активно посещавшие занятия Михаила Ивановича. Валерия оказалась центром того ядра. Сам того не желая, я оказался в центре событий, связанных с организацией и функционированием этого клуба. Три раза в неделю по вечерам они встречались в нашем ДК, проводили занятия на подобии тех, что проводил Михаил Иванович.
Один раз Лерка уговорила меня прийти к ним. Ключевым аргументом оказалась ссылка на слова Горина, дескать, надо обязательно объединяться в группы и заниматься саморазвитием. У меня было ощущение, что ничего путного из этой затеи не получится, но надежда умирает последней. Я позволил ей умереть, взял на себя этот страшный грех. Занятия представляли собой регулярные выяснения, кто в этом сборище лучший экстрасенс. Люди с разными интеллектами, жизненным опытом, у которых что-то получалось на занятиях Михаила Ивановича, постоянно конфликтовали между собой, решая, чем заниматься сейчас, а чем потом. Сразу же образовалось несколько микрогрупп адептов учения, во главе каждой стоял естественный лидер, олицетворявший эту группировку. Самая большая группировка образовалась вокруг Инны, Леркиной подружки, которая работала в ДК. Значимость Инны определялась тем, что она обеспечивала клуб помещением. Других достоинств я у нее не заметил, но члены ее группы утверждали, что Инна видит людей насквозь. А еще по большому секрету Лера сообщила мне, когда мы шли на занятия, что Инна контактируют с другими цивилизациями. Я живо себе представил зеленых ушастеньких человечков, которые прилетают на летающей тарелке к ней и контактируют, контактируют... Мне стало смешно, Лерка моментально насупилась, сказала, что больше никогда мне ничего такого не расскажет.
Вообще-то, с Инной мы были знакомы давно, благодаря нескольким совместно отмеченным праздникам типа Нового года, Рождества и 8 Марта. Сохраняя объективность, скажу, что женщина она эффектная, чуть за тридцать, не замужем, сыночка одна воспитывает. Сама всегда ухоженная, одетая в соответствии с последними писками моды. Волосы она вечно красила в какие-то фантастические цвета. Фигурка у Инны была бы загляденье, если бы ее не портила небольшая склонность к полноте. Не самая типичная мать одиночка, но глядя на нее, трудно было мириться с мыслью, что она одинока. Вокруг нее всегда крутились мужики. Она весело порхала от одного к другому, от другого к третьему, впрочем, ни с кем на долго не оставаясь. Поначалу она показалась мне интересной дамой, но познакомившись с ней поближе, я испытал разочарование. Инна вела себя удручающе навязчиво, она все про всех знала, всех поучала. Все мужики в ее обществе превращались в мальчиков на побегушках, но стоило не исполнить каприз, как ты становился объектом язвительных насмешек и назидательных поучений.
После известия, что Инна - контактер, ни на что хорошее я уже не рассчитывал. В малом зале ДК собралось человек тридцать неофитов. Инна объявила программу занятия. В ней под первым пунктом значилась разминка, потом была запланирована работа в парах, а под занавес Инна пообещала небольшую лекцию для общего развития. Все шло предсказуемо плохо. Разминка была слабенькой, вроде бы и движения те же, но энергии, страсти - никакой! Потом мы разбились на пары, стараясь, чтобы мужчины оказались в парах с женщинами. Поскольку тяга к трансцендентному в наших женщинах также сильна, как и мужская тяга к простым удовольствиям, половина пар оказались чисто женскими.
В этот раз моей парой была Лера. Мы пытались настроиться друг на друга, повторять движения, но у меня вообще ничего не получилось, а у нее хоть и были некоторые проблески, но не более того. Мы были не одиноки в своей неудаче, в тот вечер ни у кого не получалось. Все были расстроены, раздражены, начались неприятные разговоры шепотом. Кто-то высказал крамольную мысль, что не получается ничего из-за плохой разминки. Инна нервничала, пару раз срывалась на своего партнера, высокого черноусого красавца. Этот ни в чем не повинный мужчина оказался на занятиях в первый и последний раз. Когда уже для всех стало очевидным, что у нас не получается, она бодро всех похвалила и объявила, что начинается третья часть занятия. Все расселись, Инна сначала пожурила всех за лень и отсутствие веры в себя, потом спросила, нет ли у нас вопросов? Вопросов у меня было хоть отбавляй, но я молил бога, чтобы это мучение скорее закончилось, поэтому не только молчал, но и глаза свои постарался спрятать так, чтобы никто не нашел. Помыкавшись чуток с вопросами, она перешла к основной теме - контактные отношения с миром. Вот как, а не то, что мне Лерка наплела. Большую часть материала представляла густо замешанная смесь мировоззренческих систем взятых из доступной литературы, сдобренная современной терминологией. Слушать это, было забавно, как будто кроссворд разгадываешь - это отсюда, то оттуда. Справедливости ради, следует сказать, что для части аудитории эта лекция стала откровением, они искренне благодарили Инну, задавали всякие вопросы. Мне пришлось выслушать все это, поскольку моя жена на правах близкой подруги Инны, помогала той во всем и обязана была сидеть до конца.
По дороге домой Валерия взялась меня обрабатывать на счет этих занятий, мелко попиливая, дескать, чего я такой неактивный, обязательно надо пойти еще и все такое прочее. Я слушал, не перебивая, а когда она потребовала ответа, сказал, что больше ходить на занятия под руководством Инны не буду. Лерка опешила от моей прямоты, в другой раз я бы стал выкручиваться, придумывать причины, по которым я не могу. Тогда она стала бы упрашивать и убеждать. А тут просто обиделась и замолчала. Отсутствие необходимости оправдываться вызвало волну радости - это все-таки роскошь для женатого человека. Впрочем, радость быстро кончилась, поскольку жена демонстративно отказалась отдавать супружеский долг в наказание за мою несговорчивость.
Удивительное дело. Я неожиданно понял, что у нас с Валерией есть общие интересы. Прежде она никогда особенно не интересовалась моими духовными исканиями. А тут после посещения занятий Михаила Ивановича ей вдруг стало все интересно. Она взялась читать мои книжки, развила кипучую деятельность по вовлечению новых людей в клуб, основателями которого были они с Инной. Это было похоже на пробуждение после длительной спячки, когда спать дико надоело, хочется двигаться, но мышцы все скованы, поэтому движения получаются дерганые, с излишней экспрессией. Любоваться на это без слез было нельзя. Это ее новое увлечение вызывало во мне смешанные чувства. С одной стороны мне очень нравилось ее преображение, глаза у нее заблестели, она ни секунды не сидела без дела. У нас появилось много тем для разговоров, я помогал ей, чем мог, что-то рассказывал, объяснял трудные места в книгах. С другой стороны меня раздражал их клуб, мне не нравилась Инна, и подспудно я чувствовал, что мы с Валерией отдаляемся друг от друга. Несмотря на эти сложности, это было хорошее для нас время, пожалуй, никогда до этого и никогда после, нам уже не было так интересно друг с другом.
Мои попытки хоть как-то вписаться в клуб оказались пресечены Михалычем. Случилось это через пару месяцев после посещения нашего городка московскими экстрасенсами. Серега Штоколов ни с того ни с сего пригласил нас с Лерой к себе в гости на день рождения. Лерка со своей мамой решили, что это добрый знак, и возможно меня в скором времени повысят в должности. Поэтому приготовления ко дню рождения Сереги шли грандиозные. Лера обновила гардероб, были куплены новые туфли, а также красивое вечернее темно-красное платье с открытым верхом. Выглядела она в нем шикарно, словно бутон едва раскрывшейся бархатной розы. На оставшиеся деньги пошли искать подарок для Сереги. Здесь вышла загвоздка, все в городе знали, что Штоколовы живут хорошо, и все у них уже давно есть. Мы с Лерой потратили весь совместный выходной день на поиски подарка, обошли все магазины, рынок, но ничего интересного не нашли. Только представьте это удручающее чувство, вас позвали уважаемые люди в гости на день рождения, а вы не знаете, что подарить! К концу дня мы устали от безуспешных попыток найти подходящий подарок для Сереги. Завершив третий круг по всем известным торговым точкам, мы остановились и подвели итоги. За целый день мы отобрали трех кандидатов на роль подарка: якобы итальянский шелковый галстук, электрическая зубная щетка на пальчиковых батарейках, вроде бы французский мужской парфюм. Мне не нравился ни один из этих вариантов. Я не мог представить себе Серегу в галстуке, это несуразица - все равно, что медведь с аккордеоном. Электрическая зубная щетка при всей своей полезности казалась недостойным подарком. Что касается парфюма, то нужно хоть немножко знать Серегу, чтобы понять, насколько мало его волнует запах как явление. Я был готов уже признать свое поражение и отказаться от приглашения, но Валерия с таким видом подбоченилась, что мне стало ясно, ее новое платье должно быть надето и выведено в свет. Мы уже плелись в парфюмерную лавку, когда я вспомнил Серегины откровения по поводу его видений. Меня словно осенило, я предложил купить Сереге подзорную трубу. Лерка удивилась, но возражать не стала, только спросила зачем? Чтобы дальше видеть, - ответил я. На том и порешили.
Младший Штоколов гулял с размахом. День рождения отмечался в центральном ресторане города. К назначенному часу возле ресторана наблюдалось вполне ожидаемое оживление. У входа стояло несколько машин, рядом курили знакомые мужики. Серега уже чуть пьяный с блестящими глазами встречал знакомых, размашисто обнимался с мужиками, наклонялся, чтобы подставить щеку для поцелуя женщинам. Нас он встретил также радушно, как и остальных своих гостей. Мы тоже попали в медвежьи объятия и поцелуи. Я решил не терять времени и сразу вручил наш подарок. Увидев коробку с подозрительного вида с бантиком, Серега небрежно поинтересовался, что это? Но сразу же отбросил всякие приличия, когда узнал, что стал счастливым обладателем подзорной трубы. Нетерпеливо сорвав бант, Сергей бережно достал трубу из коробки и стал разглядывать окружающее пространство с ее помощью. Стоящие рядом мужики обратили внимание на Серегу и стали подшучивать над ним. Не без сожаления он оторвал глаз от окуляра, на его лице была неподдельная детская радость. Он еще раз горячо поблагодарил нас за подарок и лично проводил в банкетный зал, где уже были накрыты столы.
Нас усадили рядом с Михалычем. Это было почетно, хотя я бы предпочел пить где-нибудь подальше от его колючего взгляда. Валерия взялась ухаживать за ним, подкладывать салатики, подавать хлеб и вообще всячески суетится. Михалыч терпел эту заботу некоторое время, а потом просто попросил ее поменяться со мной местами, чтобы он мог со мной поговорить. Мы пересели, выпили за Серегино здоровье. Михалыч подождал, пока я закушу огурчиком, и начал без предисловий.
- Не нравится мне, Илюша, этот ваш клуб, ваши занятия и вся эта ваша суета вокруг экстрасенсов.
Я оглянулся на Лерку, она в этот момент что-то обсуждала со своей соседкой и не слышала Михалыча.
- И что? - спросил я, занимая заранее оборонительные рубежи.
- Помнишь, я предупреждал, чтобы вы не ходили к московским экстрасенсам? - не давая опомниться, накатил Михалыч.
- Ну, помню, - пришлось промычать, спрятав глаза пониже.
- А вы что? Мало того, что пошли, так еще и потом свои бесовские занятия проводить стали! И не отнекивайся, знаю я все про вас. Занимаетесь, черт знает чем, совсем одурели! - Михалыч распалился, хотя он и говорил полушепотом, уже половина гостей смотрели на нас недоумевая.
- Крещеный? - спросил он, еще понижая голос и не дожидаясь ответа, добавил, - завтра утром придешь в церковь на службу, а после поговорим. Все!
Как ни в чем не бывало, Михалыч налил водки, поднялся и, легко перекрывая своим голосом застольные разговоры, произнес отличный тост за родителей Сереги, выпил и пошел прощаться с именинником. На меня он даже не взглянул, но ни пить, ни есть мне в тот вечер больше не хотелось.
На следующий день с утра пораньше я поднялся и один как проклятый пошел в церковь. Лерка идти со мной отказалась на отрез. Здесь следует сделать небольшое отступление, чтобы рассказать о моих отношениях с русской православной церковью.
Родился я в стране победившего социализма, в те времена ходить в церковь и крестить детей, было как-то не принято. Поэтому я, как и большинство моих сверстников, вырос вне христианской культуры. Потом в одночасье все поменялось, что было плохо, стало хорошо и наоборот. Тот повальный энтузиазм, с которым бывшие коммунисты и атеисты стройными рядами маршировали на крестном ходу, здорово раздражал. В молодости мы гораздо чувствительнее к фальши, нас еще не отягощают собственные компромиссы, которые гораздо более разрушительны, чем явная ложь. Поэтому интерес к религии вообще, а к православию в частности был умозрительным, то есть я с интересом читал, попадающуюся литературу, но не более того. Летом после четвертого курса у нас была производственная практика, нам повезло, она оказалась не профанацией, нам действительно дали поработать и подзаработать деньжат. Большинство однокурсников собиралось весело потратить деньги на море. Мы с друзьями тоже решили поехать на море, только на Белое. Как раз во время практики в журнале типа Огонька попалась статья про Соловецкий монастырь. Уж не знаю чем, но зацепила нас статья, захотелось поехать посмотреть своими глазами.
Так что собрались мы с друзьями и поехали. Ехали поездом до Кеми долго и весело. Из всей дороги больше всего мне запомнилась сцена в порту. Мы только слезли с поезда, небритые и немытые с раскалывающимися от длительного веселья головами, добрались до порта, нашли баркас, идущий на Соловецкий остров. Помощник капитана с интересом посмотрел на нас, потом назвал цену за проезд. Мы вывернули все карманы, посмотрели все заначки, сложили все деньги в одну стопку и взялись считать. Каждый раз сумма получалась разная, и чаще всего нам ее не хватало для проезда. Уже вся небольшая команда этого баркаса вылезла на палубу, чтобы посмотреть, как студенты деньги считает. Помню, обидно мне стало до слез, столько мы проехали, столько пропили и прогуляли, а теперь денег не хватает! А в голове вертится строчка из Высоцкого: "Если уж я чего решил, так выпью обязательно!". Пока друзья в очередной раз пересчитывали остатки наших денег и проверяли дату обратных билетов на поезд, я пошел к капитану и стал откровенно клянчить, чтобы нас отвезли просто так. Я обещал, что мы поможем с погрузкой-разгрузкой или еще какими работами. И тут на наше счастье подкатила машина с пожилой американской парой, которая также желала попасть на Соловки. При виде долларов капитан заметно подобрел и махнул нам рукой, чтобы мы грузились в его баркас.
Был отличный июльский день. Огромное голубое небо светилось священным огнем, оно точно в тот день было ближе, чем обычно. Я так и не успел разобраться, с чем это связано, с особенностью моего собственного восприятия или на Крайнем Севере действительно до неба можно рукой дотянуться, если встать на цыпочки. Свежий ветер выдувал из головы всякие мысли, можно было лишь любоваться окружающим миром, дышать соленым морским воздухом. Весь юношеский романтизм, какой был в нас благодаря нашим родителям, учителям, книгам и фильмам, всплыл из глубин сознания и кружил нам головы. Восхитительное зрелище того как из воды вырастает остров, а потом из острова появляется крепость. Именно крепостью кажется монастырь, суровой твердыней оберегающей Север. На берег мы сошли другими людьми. Нет, конечно, не просветленными, но точно сбросившими накипь городской жизни, броню повседневного цинизма. Мы стали героями своего собственного приключенческого романа.
Билеты на поезд до дома у нас были куплены заранее, на Соловках нам предстояло провести две недели. Когда мы еще только планировали поездку, то предполагали различные варианты жизни на острове. Собственно их всего было три. Можно попроситься на постой к местным жителям, можно жить в палатке, а также есть возможность жить в монастыре. Отсутствие средств к существованию ограничило наш выбор. Мы пошли в монастырь, сказали, что готовы поработать за еду и крышу над головой. Монах, управлявший вольными работниками, строго осмотрел нас, спросил: крещенные ли мы? Я помолчал, а двое моих товарищей утвердительно помотали головами. "Надо покреститься", - сказал он мне, а потом показал место, где мы будем спать, показал нам начальника нашего, который говорил куда идти и что делать. Жизнь приняла внятные формы. Сон, работа, еда, посещение церковных служб. Здесь у меня наметился внутренний конфликт. Фраза "надо покреститься" вызывала к жизни дух противоречия. Мне ничего не стоило пойти и сделать то, что требовали. Но как переступить через свою гордыню?
Гордыня была сильна, вместо посещения церковных служб я гулял по поселку и монастырю. Во время одной из своих прогулок я приметил одного интересного послушника. Он был примерно одного с нами возраста, и мне захотелось с ним познакомиться, узнать как, он дошел до того, чтобы пойти в монастырь. До этой поездки своими глазами монахов я не видел. Конечно, благодаря художественной литературе и кинематографу представление о служителях культа у меня сложилось, но оно было плоское. Монахи казались вымышленными ненастоящими и фантастическими персонажами. Я не мог себе представить, как можно отказаться от привычной жизни, от всех ее радостей, запереться в каменном склепе, и читать молитвы день и ночь. Так что, преодолев некоторое природное смущение, я подошел к нему. Мы познакомились, его звали Алексеем. Сейчас уже трудно восстановить в памяти его черты, осталось лишь ощущение, что он был чем-то похож на Алешку, каким его сыграл Андрей Мягков в экранизации "Братьев Карамазовых". Наш Алексей был мягким, легким, светлым человеком. Он честно пытался отвечать на мои каверзные вопросы, мне казалось, что получается у него не очень хорошо. И когда я в сто первый раз спросил его зачем, он пошел в монастырь. Алексей мне рассказал про основателя монастыря Зосиму.
- Понимаешь, Илья, - говорил он, - это невозможно понять разумом, это может понять лишь сердце. Это когда подходишь на катере к острову, и сердце замирает от того, как здесь красиво, ты не можешь объяснить этого словами, лишь сердце способно ощутить красоту этого края. Разуму не понять, зачем здесь вообще живут люди. Здесь тяжело, холодно и беспросветно. Но здесь есть Бог... Или вот, Зосима, жил себе человек, землю имел, людей, а потом все продал, раздал бедным, а сам отправился на Соловки жить в скиту. Как это объяснить? С ума человек сошел? Нет, Бог его призвал. Проснулся верно Зосима однажды и сердцем понял, пора эту жизнь оставить и идти дальше, пасти других овец.
В тот день мы так ни до чего не договорились, но мысль о том, что "Бог позвал..." отозвалась в душе чем-то страшным и одновременно привлекательным, очень-очень захотелось верить в существование такого мира, в котором Бог может позвать, а ты можешь услышать и пойти. Потом настало воскресенье, в законный выходной день мы с друзьями отправились изучать остров, своими глазами осматривать то, о чем довелось слышать и читать. Лабиринты, каналы, Святое озеро, дороги, сады - все было таким, каким оно и должно было быть. Только всего этого не было бы, если бы Бог не позвал, а человек не пошел. В то воскресенье я смирился и с собой, и с христианством. Вернувшись в монастырь, попросил, чтобы меня крестили. Вопреки ожиданиям сам обряд не вызвал у меня никаких особенных эмоций. А еще через неделю мы уехали домой. А я хоть и стал крещенным, по-прежнему не ходил в церковь, не исповедовался в грехах, не соблюдал постов, то есть по всем понятиям был плохим христианином.
Я опоздал к началу службы, нарочно не торопился, чтобы опоздать посильнее. Еще на Соловках я заметил, что от долгого стояния во время службы у меня начинает ломить спину, поэтому мне хотелось поберечь себя перед разговором с Михалычем. Не знаю, заметил ли Михалыч, насколько я опоздал или нет, но ни словом, ни жестом он не дал этого понять. После окончания службы он взял меня под руку и проводил в сторожку, которая стояла возле церкви. Там усадил меня за стол, чуть похлопотал и заварил свежий чай. При этом на лице его вечно суровом, с тонкими бледными поджатыми губами витало, если и не подобие улыбки, то какое-то внутренние довольство. Наконец, Михалыч, разлил чай по большим фарфоровым чашкам и уселся напротив меня.
- Ты, Илюша, пей чай, разговор нам предстоит непростой так, что подкрепись.
- Спасибо, а о чем разговор-то?
- Как о чем? - искренне удивился Михалыч, - я предупреждал вас не ходить к этим экстрасенсам московским? А вы? Мало того, что ходили, так еще и сами стали в эти игры бесовские играться?!
- Нет, ну, Михалыч!
- Ты на жену свою нукай! И не отнекивайся мне тут, я все про вас знаю. Жена твоя, Лерка, с подружкой, как ее, эту шалашовку?
- Инна.
- Да, точно, Инна. Развели, понимаешь, мракобесие! Что же вы делаете со своими жизнями? Вы же ничегошеньки не понимаете!
- Илюша, сынок, посмотри на меня! - он подался вперед ко мне и протянул свою руку, - я тоже был когда-то молод, уверен в себе, силен, думал, что все мне по плечу. Я полагал, что смогу справиться со всеми этими силами, которые я чувствовал в себе. Я думал, что Бог нас давно оставил и пора брать свою жизнь в собственные руки и строить ее по собственному разумению. Ты не представляешь, как я был силен тогда, - он с силой сжал свою руку в кулак так, что послышался треск старой кожи, обтягивающей руку. Я делал, что хотел, все плясали под мою дудку. Тьфу, вспоминать противно! - Михалыч плюнул, отпил чаю и вскочил на ноги, он заметно нервничал. - Илья, ты ведь неглупый парень, ты должен это понять! Я отлично знаю, чем занимается этот ваш московский учитель. Он показал вам, как можно разбудить в себе силу. Это очень опасно. Нельзя так.
- А как можно?
- Да никак нельзя! Вы же себе не представляете, что случиться с вами, когда вы ее разбудите! Ну, вот скажи мне, что ты будешь делать, если в тебе проявиться сила, ведь ты сможешь предвидеть будущее, влиять на других людей и на различные обстоятельства, лечить болезни? Ну, давай, скажи мне, чего тебе не хватает в этой жизни? Чего ты хочешь? Ты готов поменять ее на другую, не глядя? Молчишь? Так подумай еще вот над чем. Душа твоя - поле битвы Бога и Дьявола. Бог это - свет, любовь, истина, добродетель. А Дьявол это - зло, мрак, похоть, ложь, эгоизм.
- И кто побеждает? - с издевкой спросил я.
- Всегда побеждает тот, кому молишься.
Последнюю фразу Михалыч сказал так, как будто гвоздь вколотил с двух ударов. Ни убавить, ни добавить после такой фразы, только молча молиться. Но не тут-то было.
- А вы думаете, Михаил Иванович дьяволу молится? - упрямо спросил я.
- Я не знаю, сынок, кому молится Михаил Иванович. Я знаю одно, только родная русская православная церковь примет тебя, словно мать, накормит, обогреет, очистит и на путь истинный наставит, да еще идти поможет. А если собьёшься, то не отвергнет она тебя, простит. Потому что Бог милостив к грешникам, а церковь она рука его верная. А что касается Михаила Ивановича твоего, то Бог ему судья, пред ним и ответит. И не наше дело в его жизнь лезть, нам бы со своей разобраться, да?
- Так-то оно так, но ведь не от хорошей жизни пошли мы на занятия к этому Михаилу Ивановичу? Не получается разобраться со своей жизнью самим-то, вот и пошли вопросы задавать.
- Это хорошо, что вы вопросы задаете, только почему первому встречному? Что вы о нем знаете? Показал вам человек два фокуса и все? Вы готовы бежать за ним на край света? Слушать его советы? А завтра он соберет вас и объявит себя мессией, тоже поверишь? Ну да, еще фокус потребуешь, чтобы показали, например, какое-нибудь чудесное исцеление? Или все же задумаешься, вспомнишь, что в Библии о таких лжемиссиях давно уже все написано. Написано, что придут и искушать будут, и чудеса показывать будут. Ты же читал? Помнишь ли?
- Помню.
- А зачем тогда отказываешься от истинной веры. У Бога есть ответы на все твои вопросы. И на большинство их он уже ответил. Открой лишь ему свое сердце, впусти его и получишь ответ на все остальные.
Следующее, что я помню - это огромные слезы, катящиеся по моим щекам и падающие в чашку чая. Беззвучные рыдания, рвущие душу, меня била дрожь, и я не мог это остановить до тех пор, пока просто не позволил себе расплакаться искренне как в безоблачном детстве. Может быть, это и был религиозный экстаз или на худой конец катарсис? Не знаю.
На прощание Михалыч предложил мне заходить почаще и в церковь, и к нему. А еще строго-настрого запретил заниматься всяческой магистикой, так он выразился.
- А если вы с Валерией не прекратите, вот верное мое слово, вы потеряете друг друга, а потом и себя! Понятно? Так и передай своей жене!
Сколько времени я провел с Михалычем в его сторожке одному Богу известно. Когда я вышел наружу, мир изменился, он посветлел. Выпал первый снег. Обилие белого цвета резало глаза, я поднял их и увидел золотой купол церкви. Что-то шевельнулось в груди, и я неловко, украдкой перекрестился. Обратный путь домой был труден. Выходные лакированные туфли, празднично надетые для похода в церковь, не были предназначены для ходьбы по снегу. Я несколько раз навернулся, вымазался в грязюке, прятавшейся под первым снегом. Но самое неприятное ждало меня дома. Мне предстоял разговор с Лерой, и я не был уверен, что она откажется от занятий в клубе вместе с Инной. Пророчество Михалыча было чем-то вроде дубины, которой можно испугать кого хочешь, но брать ее в руки, а уж тем более действовать ею не хотелось. Валерию я не застал, была суббота, и она скорее всего занималась в клубе. Вернулась она вечером довольная, стала расспрашивать про встречу с Михалычем. Я хоть и пришел в себя, тем не менее, не смог найти нужных слов, чтобы переубедить ее. Конечно, она и так знала, что мне не нравится их клуб, занятия и персонально Инна, но "мое" предложение завязать с эзотерикой вообще и вернуться в лоно православия звучало дико даже для меня самого. Она не поверила и спросила, чем это меня так запугал Михалыч. Пришлось огласить его мрачное предсказание. Валерка напряглась как кошка перед броском, даже глаза сузила, а потом прыгнула мне на колени, обняла меня, стала целовать и успокаивать. Мне показалось, что она действительно боится потерять меня. Она пообещала, что ничего страшного не случится, окрысилась на Михалыча, называла его старым хрычом и другими бранными словами. Лера включила весь свой потенциал, чтобы убедить меня, а заодно и себя в том, что Михалыч не прав. Заочно он был унижен, а его мнение о Горине, и их занятиях по его системе высмеяно. Не обошлось и без слез, клятв и прочих страстей. Уснула она в моих объятиях, уверенная в своей правоте. А вот мне сон не шел, Михалыч явно был неординарной личностью, и общение с ним обещало быть гораздо полезней, чем с той же Инной, или с кем-либо еще в нашем городе. Для себя же я решил, что постараюсь ходить в церковь и общаться с Михалычем.
Так пролетели еще два месяца. Михалыч оказался очень интересным человеком. Он прекрасно знал не только канонические тексты, но и апокрифы, был хорошо осведомлен об истории развития христианства, да и не только одного его. На все вопросы у него были ответы, конечно, некоторые из них здорово пахли нафталином и догматизмом. Но с другой стороны, как могло быть иначе? Ведь это был религиозный взгляд на жизнь, освященный двухтысячелетней историей христианской мысли, на протяжении веков отвечавшей на злободневные вопросы. Интересно было другое. Раньше я сильно раздражался, когда объяснение какого-либо положения сводилось к догме, для меня это было признаком слабости теории. Помню, в детстве мне было трудно смириться даже с существованием аксиом в геометрии. В изложении Михалыча и догма оказалась осмысленной. За догмой у него стояла священная вера, причем не голословная, а наоборот очень осмысленная и деятельная. Благодаря частому и плотному общению я не раз имел возможность увидеть, что его слова не расходятся с делом. Для меня было откровением наблюдать, как достаточно простая, но искренняя вера помогала Михалычу в решении бытовых и производственных вопросов. Памятуя слова Сереги Штоколова, я внимательно присматривался к образу действий Михалыча, пытаясь обнаружить хоть какие-то следы его прежней жизни. Не преуспев в этом, я прямо поинтересовался у Михалыча его личной жизнью и его прошлым. Он вмиг посуровел, спросил меня, зачем мне это нужно? Я пожал плечами, сказал, что просто интересно, как становятся такими как он. Михалыч хмуро усмехнулся и ответил, что лучше мне этого не знать.