Аннотация: Эпизод 0. История о том, как познакомились трое друзей. Начало весёлых приключений Василисы, Кощея и Ивана.
Кощей в разводке.
- Чо?
- Не чо! А Че! Команданте Че! Понял, сержант Паламарчук?
-Чо?
- Повторяй за мной быстро и четко: "Так точно, команданте Че!", - рявкнул Кощей, теряя терпение.
- Так точно, команданте Че! - с облегчением повторил сержант.
- Молодец сержант, свободен! - смягчился Кощей.
Сержант щегольски развернулся на месте и, изображая строевой шаг, пошел в сторону, указанную Кощеем.
- Вот видишь, Ваня, как надо с ними обращаться? А чуть зазеваешься и понеслось: предъяви то, предъяви это, покажи, что у тебя в карманах, а пойдемте в отделение разберемся.
- Да, ловко ты его отшил!
- Учись, пока я жив! - гордо закончил Кощей достопамятной детской формулировкой.
- Понимаешь, Ваня, как верно заметил какой-то юморист - у нас страна непуганых идиотов, а в период первичного накопления капитала, когда есть уникальная возможность по быстрому срубить бабла, необходимо научиться разводить этих непуганых идиотов на бабки.
- А почему я должен обращать на вас внимание?
- Я же девушка!
- Девушка, боюсь, ваша психическая деятельность мало, чем отличается от психической деятельности других млекопитающих! В том числе и меня, конечно.
- Ах, так!
- Вот видите, вы предсказуемы, продолжи мы сейчас разговор, вы бы обиженным тоном сказали, что такой красивой девушке как вы, оскорбительно слышать сравнение с млекопитающим. Я угадал?
- Но!
- Попробуйте меня разубедить! Расскажите мне что-нибудь о высшей нервной деятельности, о духовных исканиях, высоких чувствах!
- С чего вы взяли, что я должна вас в чем-то убеждать?
- Ни в коем случае, я же сказал, если бы мы продолжили разговор. Но я думаю, что вы обуреваемая высокими чувствами сейчас уйдете, если нам повезет, то на прощанье бросите пару обидных, с вашей, конечно, точки зрения, словечек, чтобы не остаться в долгу у своей обиды. По крайней мере, так поступило бы большинство.
- А теперь обрати внимание, Иван, какая в ней идет битва между обидой и желанием показать, что она не такая как все.
- Что вам от меня надо? Чего привязались? - девушка попыталась выйти из затруднительного положения.
Кощей хмыкнул, приподнял бровь, давая знать присутствующим, что разговор принимает интересный оборот.
- Что ж, раз вы, милая девушка, проявили к нашим скромным персонам такой интерес, нам необходимо представиться. Друзья зовут меня Кощеем, а его Иваном и для полноты картины мы ищем Василису. Можем ли мы рассчитывать на взаимность, и узнать, как зовут вас?
Девушка не смутилась, оглянулась по сторонам: "Вы издеваетесь?!", - приглушенным голосом спросила она.
- Ну что вы? Как можно, Вань покажи паспорт.
- А ты, умник, покажи яйцо с иглой! - ловко парировала она, с вызовом глядя на Кощея.
Кощей мгновение помедлил, прикидывая, куда дальше двинется ситуация, и решил не искушать судьбу. Он поднял руки вверх, покорно склонил голову со словами: "Сдаюсь-сдаюсь на милость победителей".
- Пленных не беру! - отрезала девушка и протянула вытянутый указательный палец ко лбу Кощея, явно собираясь застрелить того из любимого оружия киношных ковбоев.
Поскольку дуэль зашла в тупик, мне пришлось вмешаться.
- Послушайте, сударыня, в мире итак много несчастья, подумайте хорошенько прежде, чем спустить курок. Может быть, вы правы и он достоин этого, но с другой стороны его действительно зовут Кощеем, игла у него есть, но используется она для штопки носков. Если ее сломать, это может поставить его на грань финансовой катастрофы! Ну и кроме того, нашей компании на самом деле не хватает Василисы.
- Меня зовут Василиса, - сказала она, с трудом сдерживая смех.
Настал момент прикусить язык Кощею. Зато мне стало весело.
- Вот здорово! - сказал я, - так вот ты какая, Василиса! Мы тебя так долго искали, и вот чудо - мы тебя нашли!
- И зачем же вы меня искали? - бойко спросила Василиса.
- Как же ты не понимаешь? Смотри, он - Кощей, я - Иван, а ты - Василиса, это же здорово! - я попытался, как мог объяснить причину своей радости.
Василиса в поиске объяснений повернулась к Кощею, тот сам был уже не рад, что упомянул нашу старую шутку про Василису, но теперь ему надо было как-то выкручиваться.
- Видите ли, милая Василиса, - произнес Кощей медленно почти по слогам, выкраивая пару мгновений на раздумья, - я не очень понимаю причину дикого восторга, обуявшего моего товарища, возможно, это можно списать на присущую всем Иванам, как нам хорошо известно по русским сказкам и преданиям, некоторую недалекость мысли. Я правильно излагаю? - обратился он ко мне.
- Не понимаю о чем ты, но красиво, - ответил я, неприкрыто любуюсь нашей новой знакомой.
- Вот видите, мое предположение верно. А что касается сути вашего вопроса, то боюсь, мне, пожалуй, будет трудно также быстро, в двух словах объяснить чего же мы от вас хотим.
- Василиса, да не слушай его, все просто, - я встрял в витиеватые объяснения Кощея, ибо желудок свело от голода, а это иногда стимулирует энтузиазм, - мы молодые ученые, зарплата у нас кончается раньше, чем мы отходим от окошка кассы, а нашим светлым головам иногда требуется подпитка. Короче, Вася, очень хочется кушать!
- Ха, - сказала Василиса, вы бы сразу так и сказали, а то иж реакция у меня как у млекопитающих!
Василиса оказалась очень доброй отзывчивой девушкой, она накормила нас до отвала и еще предлагала взять с собой. К концу вечера, когда наша любовь к миру заиграла новыми красками и перестала быть исключительно теорией, случилось, то, что называется душевным порывом. Конечно, он был направлен на нашу новую знакомую и благодетельницу. Во-первых, мы досидели до окончания ее работы, ибо справедливо решили, что молодую и красивую Василису по дороге домой могут обидеть, поэтому следовало ее проводить домой. Во-вторых, мы подумали, что девушка с такими выдающимися данными должна работать в более приличном месте. Поэтому второе наше предложение к Василисе заключалось в том, чтобы она перешла работать в нашу лабораторию лаборанткой.
Вася долго смеялась, но на проводы согласилась. Жила она тогда почти на краю света - в Бирюлево. Несмотря на это обстоятельство, дорога показалась короткой. Мы рассказывали о том какая интересная работа у нас в лаборатории, анекдоты про начальство и политику. Василиса выспрашивала, зачем мы искали Василису. Мы с Кощеем по очереди предлагали новые варианты ответа. На Пражской мы вышли из метро, сели в автобус, который минут десять колесил по темному незнакомому нам району, потом шли через темные дворы. Какое-то время постояли возле подъезда, понимая, что пора уходить, но, не желая расставаться. Наконец, началась процедура прощания, в ходе которой выяснилось, что во втором часу ночи транспорт в Москве перестает быть общественным. Как бы невзначай мы попытались узнать у растерявшейся Василисы, где находится Бирюлево по отношению к нашему аспирантскому общежитию. На мой провокационный вопрос, обращенный к Кощею, не стоит ли нам идти сразу на работу в институт, ответила Василиса. Дескать, российская наука у нее в неоплатном долгу, мало того, что накормила так теперь еще и спать надо укладывать.
- Только тс-с-с, сказала она нам, - я живу с бабушкой, она шума не любит. Спать будете на полу.
Ночь прошла весело, часов до пяти утра мы сидели на кухне, шепотом рассказывая дикие истории о своей жизни уже случившиеся и те, что еще только произойдут. Под утро Кощей дозрел до того, чтобы изложить свою гениальную идею по поводу "развода лохов на бабки" нам с Васей. Суть идеи состояла в том, чтобы продать западным спецслужбам некоторые теоретические разработки нашей лаборатории. Когда Вася это услышала, то своим возмущенным патриотическим воплем чуть не подняла на ноги не только свою бабушку, но и весь подъезд. Пришлось заткнуть ей рот подвернувшейся прошлогодней сушкой. Пока она проверяла на прочность свои зубы, Кощей успел объясниться. По обычаю свою роль младшего подавальщика кофе и распечаток он сильно преувеличил. Однако суть истории это не изменило.
Недавно мы математически строго доказали, что задача над которой билась наша лаборатория последние годы не имеет никакого практического смысла. Одна маленькая червоточина, допущенная нашим завлабом при постановке задачи, свела на нет не только наши усилия, но и работу инженеров, которые строили рабочие макеты, основываясь на наших теоретических изысканиях. Заведующий лабораторией - патриарх нашей науки, ветеран и инвалид, должен был через год стать пенсионером и уйти на давно заслуженный отдых. Мы были уверенны, что старый хрен давно все понял, но не хочет признавать свою ошибку, пытается тихонько дожить до пенсии. Таким образом, мы имели на руках весьма многообещающую идею, реализованную математическую модель и некоторое количество макетных воплощений разной степени детализации. В этих условиях грех было не воспользоваться ситуацией и не впарить американцам эту ерунду.
- А я то вам зачем? - спросила Вася.
- Вот! - воскликнул воспаленный идеями наживы Кощей, - здесь мы подошли к самому важному вопросу: как это осуществить? Дело в том, что мы с Иваном не можем напрямую контактировать с представителями западных спецслужб, поэтому нам нужен связной. А еще лучше связная. Ты, Вася, очаровательная девушка, если мы с Иваном будем встречаться с тобой это не вызовет никаких подозрений.
- Вношу поправку, - встрял я в стройные изложения Кощея, - если мы вдвоем будем встречаться с Васей, то это вызовет подозрения другого рода. Поэтому предлагаю Васе встречаться со мной.
Кощей посмотрел как-то недобро на меня, потом на Васю, пощелкал своим головным разводным механизмом несколько секунд.
- Хорошо, хотя это сейчас не важно, - ответил он.
- Важно другое, надо найти контакты с представителями западных спецслужб.
Василиса потупила вконец слипшиеся глаза и прошептала, что она знает, как выйти на ЦРУ.
Мы с Кощеем молча уставились на нее. Это был тот волшебный момент, когда вдруг понимаешь, что мир прекрасен и удивителен, еще мгновение назад Василиса казалась своей в доску девчонкой. А тут такое откровение, перст судьбы! Я был поражен в самое сердце своего разума. Это же надо, по приколу познакомиться с официанткой в кафе, а она оказалась, красавицей, умницей и в добавок идеально подходила для нашей компании. У меня не было слов, я влюбился! Поскольку Кощей тоже напряженно молчал, Василиса истолковала ситуацию с чудной женской логикой. Она смутилась, и начала было оправдываться.
- Я не шпионка, дело в том, что у моей мамы подруга была, тетя Зоя, она в начале восьмидесятых эмигрировала в Израиль, а потом перебралась в штаты, там она устроилась работать в "Голос Америки". У мамы тогда проблемы были из-за нее, ее вызывали в КГБ. Она, конечно, ничего не рассказывала, но видать не для того, чтобы премию дать. Всем же известно, что "Голос Америки" под контролем ЦРУ работал. Так вот, когда все улеглось, тетя Зоя весточку передала, иногда шмотки какие-то присылала, звала маму в Америку. Она до сих пор там работает. Ей можно написать, так, мол, и так...
- Ни в коем случае! - строго сказал Кощей, - все должно быть в тайне. Письмо может попасть не в те руки. А вообще ты, Вася, умница!
Ты уж меня извини, пожалуйста, там, в кафе я тебе наговорил всякого.
- Да, ладно! - великодушно простила она Кощея.
- Итак, Василиса, - официальным тоном подытожил Кощей, - вы участвуете с нами в предприятии?
- Да, - тихо ответила Вася, собравшись и выпрямившись, словно ее принимают в пионеры.
- Тогда, я предлагаю договориться о разделе шкуры пока еще не убитого медведя. Думаю, будет справедливо, если каждый из нас получит поровну, то есть по одной трети части. Возражения, вопросы есть?
- Возражений нет, - отрапортовал я, поглядев на Васю.
- А каков примерный размер шкуры этого медведя? - спросила она.
- Будем требовать один миллион долларов США. Американцы жмоты и скорее всего столько не дадут. Но если дадут тысяч триста, думаю, будет совсем неплохо? Кстати, Иван, я тебе уже говорил - не свисти, денег не будет. Когда речь идет о твоих деньгах - это твое дело, а когда об общих, то лучше не свисти! Теперь решим, кто чем занимается. Вася, ты идешь на почту, и звонишь своей тете Зое. Говоришь ей, что у тебя есть важная информация и тебе нужен надежный человек в Москве, чтобы ее передать. Когда цереушник объявится, организуешь нам встречу. Мы с тобой Иван, как ни в чем не бывало, продолжаем работать в лаборатории. Твоя задача подготовить первую часть материалов, которые мы отдадим ЦРУ для проверки.
- Какой проверки? - одновременно спросили мы с Васей.
- Какой-какой? А ты думаешь, они нам денег дадут за красивые глаза?
- Так, если мы им отдадим материалы, они нам потом деньги-то дадут?
- В этом и состоит твоя задача, подготовить им наживку так, чтобы они поверили, что мы уже получили результаты. При этом они не должны понять, как получены эти результаты.
- Кощей, какой ты умный! - восхищенно сказала Вася.
- Умный Кощей! - уязвленный вспышкой ревности вспылил я, - всем сказал, что делать, а что сам делать будешь?
- На себя я возьму самое сложное, переговоры со спецслужбами, - веско ответил он.
На том мы и порешили. Василиса жила на одиннадцатом этаже, и окна ее кухни выходили на восток. Поэтому мы одни из первых в городе увидели как потеплело небо зарей, в то утро она была необычайно красивой, и мы, конечно, решили, что это хороший знак для начала нашего мероприятия по обогащению.
В последующие несколько недель я, не подымая головы, трудился над нашей наживкой. Она включала в себя облегченную постановку задачи со всеми исходными предпосылками. Поскольку теоретическую часть работы я знал очень хорошо, основная трудность состояла не написать лишнего. Кроме того, необходимо было показать результаты экспериментов, подтверждающих правильность разработанной теории. С этим было сложнее. Вынести из лаборатории какие-либо распечатки не представлялось возможным, построить дома графики было нереально. Поэтому я не без злорадства припахал Кощея, он втихаря по вечерам и в обеденные перерывы копировал графики на кальку, а потом на себе выносил из лаборатории. Я дома аккуратно перерисовывал их, придавая им академическую законченность. Все бы ничего, но терзало меня одно, Кощей как бы по делу регулярно встречался с Василисой. Мне тоже хотелось встречаться с ней, но до поздней ночи я был занят.
Однажды окончательно замучившись с подготовкой документов я пошел в кафе, в котором мы познакомились с Василисой. Обнаружил там Кощея, мило ворковавшего с ней. Я расстроился и пренебрегая конспирацией разрушил их идиллию, усевшись за столик.
- Ну, что? Как дела? - спросил я заранее насупившись.
- Нормально, - ответил Кощей, - а ты что тут делаешь?
- Соскучился по людям! - глядя Василисе в след, убежавшей по делам сразу после моего появления.
- Мы же договорились, что ты здесь не появляешься, - шепотом возмутился Кощей.
- Так не честно! Я все вечера работаю, а ты здесь с Василисой прохлаждаешься, а она мне между прочим нравится!
- Во-первых, я не прохлаждаюсь, мы работаем над общим проектом. Здесь я нахожусь потому что со дня на день может появиться человек, которого мы все ждем. Во-вторых, давай пока оставим личные чувства, это может помешать нашему делу. В-третьих, имей в виду, Василиса мне тоже нравится, но я здесь по делу! Так что иди, заканчивай свою работу, а с чувствами потом разберемся.
Конечно, Кощей был прав, я поднялся и поплелся к выходу из кафе. Злость распирала меня во все стороны. Какого черта, я приперся? Ведь знал же, что так оно и будет! У крайнего от выхода из кафе столика стояла Василиса и принимала заказ. Она оторвала взгляд от блокнотика и посмотрела на меня. Она улыбнулась мне, улыбнулась без тени заискивания, извинения или подбадривания. Удивительное свойство искренней улыбки - она обезоруживает, вся моя злость улетучилась, растворилась в искорках ее глаз. Я кивнул ей и вышел из кафе. Настроение поднялось, я понял зачем приходил. Мне нужно было увидеть Васькину улыбку. Я был готов еще два раза переписать всю работу лишь бы Вася улыбалась.
Прошла еще одна неделя, в течение которой я загрузил Кощея по полной программе копированием графиком, проверкой и другими техническими работами. В один из таких дней наполненных осмысленной работой в обеденный перерыв в лаборатории зазвонил телефон. Кощей сидел в закутке и копировал схему последней серии экспериментов. Я поднял трубку.
- Добрый день, Константина, позовите пожалуйста, - взволнованный девичий голос был требователен и очень похож на голос Василисы.
- Привет, Вася, это ты?
- Да, Ваня, а где там Кощей?
- Делом занят, а что?
- Передай ему, что столик в кафе заказан сегодня на девять часов вечера.
- Какой еще столик?
- Ваня, это не важно, вернее важно, пусть тебе Кощей объясняет, мне бежать пора. Пока.
Короткие гудки в трубке означают, что собеседник разорвал связь. Это не слишком приятное известие, когда к собеседнику еще остались вопросы. Но делать было нечего, я отправился к Кощею в закуток. Кощей обрадовался известию, куда больше меня. Услышав, что столик заказан на девять вечера, он просиял словно фотовспышка. Впрочем сияние его закончилось также быстро. Он опасливо спросил, все ли у нас готово? Тут я не выдержал и разразился в его адрес тирадой, состоящей из слов которые не приняты в приличном обществе, смысл ее состоял в том, чтобы передать ему все мое возмущение по поводу моего не понимания сути происходящих явлений. Кощей ни разу не обиделся за все время моего выступления, он лишь прижал указательный палец к своим губам. Потом на клочке бумаги написал: "Сегодня встреча с резидентом в 9-00". Убедившись, что на моем лице отразились признаки понимания, он немедленно сжег эту бумажку.
- А где мы встречаемся? - шепотом спросил я.
Вместо ответа Кощей опять поднял указательный палец к губам. Посмотрев на часы, я отправил Кощея дежурить у входа в закуток, а сам сел дорисовывать последние графики. В шесть часов вечера мы как ни в чем не бывало, вышли из здания института, молча дошли до метро. Только очутившись на грохочущем эскалаторе я спросил, где мы встречаемся с резидентом.
Кощей ответил, что встречаемся мы в кафе "Синичка", которое находится через два дома от кафе, в котором работает Василиса. По плану, который придумал он, я должен был туда прийти без четверти девять с документами, сесть в баре и медленно цедить кофе. Они с Василисой под видом свидания должны быть в кафе в половине девятого. В девять должен был появиться резидент. Столиков свободных к этому времени никогда не бывает, поэтому он подсядет к ним. Он знает как выглядит Василиса, поэтому здесь ошибка исключена. Когда потребуется папка с материалами Кощей выйдет в туалет, я должен следить за этим моментом и тоже выйти. Там я должен отдать папку Кощею и дальше ждав баре на тот случай, если потребуются технические консультации по материалам. Тогда Василиса закажет коктейль в баре, а я на время займу ее место за столиком. Кощей строго-настрого запретил мне говорить о чем-либо кроме подготовленных материалов.
На словах план выглядел достаточно простым и легко выполнимым. Однако на практике все оказалось гораздо сложней. Перед выходом я еще раз проверил папку с материалами, все было в идеальном порядке. Теоретическая часть была отпечатана на печатной машинке взятой на прокат соседями и прошита. Пронумерованные графики и схемы лежали отдельными листами. Все это помещалось в белую папку с тесемками без опознавательных знаков. Я нервничал. Это должно быть понятно, не каждый день встречаешься с цереушниками, чтобы продать им научные секреты своей лаборатории. Я долго завязывал бантик на этой папке, бантик получался сначала дурацким, потом перестал получаться вовсе. После долгих мучений я осилил этот нехитрый узел. Потом возник еще один непростой вопрос - в чем нести папку? В руках? Будет вызывать подозрение. В полиэтиленовом пакете? Несолидно. В портфеле? Портфеля у меня нет! В шпионских фильмах обычно используют кейсы, где бы я взял кейс? Отчаяние вернуло меня на тропу разума, системный подход к проблеме требовал для начала перечислить доступные варианты решения. Я был счастливым обладателем замечательного туристического рюкзака, весьма объемной спортивной сумки, пары относительно новых полиэтиленовых пакетов. Исходя из того, что сидеть в баре с рюкзаком, либо большой спортивной сумкой значит привлекать своей несуразностью ненужное внимание к своей персоне, пришлось отмести эти варианты. Остались полиэтиленовые пакеты, дабы избавиться от необходимости выбора в каком именно, я взял оба.
Таким образом, с опозданием на двадцать минут я вышел на встречу, которая должна была изменить нашу судьбу. Надо сказать, что однажды мы с Кощеем имели неосторожность вкушать кулинарные изыски в кафе "Синичка", это стоило нам неприятно дорого, вдобавок я отравился пельменями - самым дешевым их блюдом. Так что я неплохо представлял, где находится это кафе. Представьте мое недоумение и растерянность, когда я не нашел его там, где ожидал. Благодаря хорошему телосложению, еще нерастраченной силе, ловкости и богатому опыту перемещения по метро, я сократил свое опоздание минут на десять. Я ожидал чего угодно, только не такой подлянки. На часах без двадцати девять, я на месте, но не на том. Пришлось снова включать мощный мыслительный аппарат. Я точно помнил, что Кощей сказал, "Синичка" в двух домах от кафе, в котором работает Василиса. Я вернулся к точке отсчета. Учитывая, что кафе "Василек" находится на перекрестке, оставалось всего три варианта, где могла находиться "Синичка". Я уже заканчивал прикидывать вероятности найти искомое кафе, когда меня озарило, решение просто - как дважды два! Не теряя драгоценных секунд, я спросил стоящих в двух шагах от меня милиционеров, где находится "Синичка". Они небрежно махнули рукой в сторону.
Взмокший от беготни, а еще больше от переживаний без десяти девять, я ворвался в "Синичку". Прямой, как воздушный акробат на тросе, я пошел к полностью занятому бару, глаз не поднимал, зная, что и Кощей, и Василиса сейчас выжигают у меня на спине русские узоры. Двигался я с таким напором, что если бы в последний момент кто-то не освободил место возле барной стойки, могла случиться авария. Я занял уготованную судьбой банкетку. Какой-то шкет пытался возмущаться фактом моего присутствия на этой банкетке, но стоило поднять на него утомленный борьбой со временем, пространством и обстоятельствами взгляд, как его сдуло. Бармен перехватил мой взгляд. Я честно хотел заказать себе чашечку кофе, но представил как следующие полчаса буду цедить этот кофе и заказал водки. Бармен налил 50 грамм. Я выпил. Организм благодарно принял вспоможение. Бармен забрал рюмку, спросил не желаю ли закуски. Но какая уж тут закуска, за водку бы расплатиться, попросил его повторить. Вторую пил уже с тактом и расстановкой, не спеша и как бы с удовольствием, хотя какое уж тут удовольствие - пить водку без закуски и компании.
Наконец, я смог разогнуть прожженную спину и осмотреться. Первым делом я нашел, где сидят Вася с Кощеем. Вася была в красивом вечернем платье, Кощей одел единственный свой костюм и единственный мой галстук. Выглядели они замечательно, без вариантов - у парочки романтическое свидание. У меня защемило сердце, я тоже хотел на свидание с Василисой. Усилием воли взял себя в руки. Посмотрел на часы - без трех девять, папка в пакете, пакет в пакете, пакет в руке, на всякий случай заглянул в пакеты, папка лежала как влитая. Пусть только попробуют эти черти не купить эту папку! Что должно было случиться в этом случае, придумать я не успел. Слева послышался мелодичный голосок.
- Молодой человек, огоньку не найдется? - я обернулся и увидел смазливую белокурую бестию, хищно улыбавшуюся мне, помахивая сигаретой.
- Нет, - ответил я с паузой необходимой на выразительное похлопывание карманов, - я не курю.
- Что ж это вы, водку красиво пьете, а курить - не курите? Давайте, я вас угощу? - и протягивает мне пачку сигарет. Как тут не закурить? Беру сигарету, вездесущий бармен дает прикурить сначала ей, потом мне. С непривычки закашлявшись, я понял, что мне тоже придется угощать эту красавицу, причем не сигаретами. И понеслось, я заказал ей коктейль, себе еще водки. Мы познакомились, девушку звали Кристина, она оказалась студенткой педагогического ВУЗа. Я увлекся, откровенно разглядывая Кристину и размышляя насколько далеко в первый вечер знакомства могут зайти отношения молодого ученого и студентки. Все шло отлично до тех пор, пока меня грубо не оборвали в тот момент, когда я хотел провозгласить тост за красоту своей новой знакомой. Меня толкнули в спину, и отдаленно знакомый голос спросил у бармена, где находится туалет. Я обернулся, чтобы продемонстрировать Кристине, что со мной ей нечего бояться, но неожиданно для себя увидел спину Кощея, которая вместе с остальными частями тела двигалась к туалету. Я повернул голову еще правее и посмотрел на столик, который занимали Василиса и Кощей. За столом появился какой-то мужик. Я не сразу понял, что это и есть резидент. Вообще трудно догадаться, когда ждешь какого-то вроде Бонда, а тут невзрачный тип в очках увлеченно наворачивает котлету по-киевски и запивает пивом. Я извинился перед Кристиной и тоже пошел в туалет. Там меня ждал белый от гнева Кощей. Я отдал ему пакет и пошел облегчать свое положение.
- Ты пить-то прекращай, похоже этому чайнику придется лекцию еще прочитать, - сквозь зубы процедил Кощей и вышел.
Известие о том, что мы тут еще делами занимаемся меня здорово взбодрило. Когда я вернулся к барной стойке, Кристины уже не было. Я спросил бармена про нее, он в ответ пожал плечами и пододвинул ко мне счет. Если во мне еще оставались пары алкоголя, то они улетучились в тот миг, когда я увидел сумму. Она чуть-чуть не дотягивала до моего месячного оклада. Не подавая вида, я заказал кофе и повернулся к нашему столику. Резидент бегло листал мои труды. Кощей с трудом скрывал свое напряжение, стараясь не смотреть на него. Только Вася являла собой островок безмятежности в бушующем океане виртуальных денежных потоков. Резидент чуть внимательнее посмотрев на графики, что-то спросил у Кощея, тот ответил. В этот момент бармен поставил передо мной чашку ароматного кофе. Я чуть пригубил его и бросил взгляд на зал. Вася шла к бару.
- Ну вот, ваш выход, сэр, - сказал я сам себе, подхватил чашку с кофе и на негнущихся ногах пошел на встречу будущему. Причем будущее виделось туманно, единственный шанс покинуть "Синичку" без потерь - раскрутить этого резидента на деньги, или, как сказал бы Кощей, развести лоха на бабки.
Когда-то в детстве я занимался аутотренингом. Мне показалось, что сейчас самое время воспользоваться ни разу не востребованными навыками, с каждым шагом я убеждал себя, что уверен в своих силах и мне по плечу любая задача. Подходя к столу, я уже ощущал себя плотоядным динозавром, уверенным в том, что обед уже не убежит. На встречу мне поднялся резидент американской разведки, на вид ему было лет пятьдесят, с большим лбом испещренным морщинами, одетый в аккуратный твидовый пиджак в мелкую клетку. Он посмотрел на меня внимательно поверх очков, и, протянув руку, поздоровался.
- Петр Алексеевич, - отчетливо сказал он.
- Иван, - ответил я, судорожно пожав его руку. Кощей отодвинул от стола четвертый стул для меня и попросил вкратце изложить суть нашей работы. Я с трудом справился с желанием начать взахлеб рассказывать о нашей интересной работе. Вместо этого я поболтал ложечкой в чашке кофе, выдохнул и уставился на Петра Алексеевича.
- Позвольте сначала узнать ваше образование? - начал я.
- Это имеет значение?
- От этого зависит с какого места я начну излагать теорию и как скоро вы сможете понять суть работы, - слегка поморщившись, продолжил я усугублять напряжение.
- Пи-эйч-ди, - ответил Петр Алексеевич.
- Чего-чего? - переспросил я.
- Доктор философии, - проявил себя Кощей.
- Философии? - с пренебрежением повторил я за Кощеем.
- Неважно, - в свою очередь поморщился Петр Алексеевич, - общий университетский курс физики и математики вас устроит, Иван?
- Лично меня нет, общий курс дает только самые общие представления о нелинейных задачах и методах их решения. Нам придется опустить теоретическую часть, а жаль, вы могли бы получить истинное наслаждение от цепочки преобразований, выполненных на кончике пера, которые позволили обойтись без громоздких, дорогостоящих вычислительных экспериментов, которыми загружены ваши лаборатории. Перейдем сразу к практическим результатам.
Я пододвинулся поближе к Петру Алексеевичу, достал графики, схемы, диаграммы и в общих чертах описал манящие перспективы лабораторной установки, построенной нами. Минут пятнадцать я грузил его цифрами, попутно объясняя их смысл и суть физических явлений. Петр Алексеевич слушал молча, послушно кивая в нужных местах. У меня сложилось впечатление, что он не понимает ничего, наверное у него с собой шпионский диктофон в дужке очков, подумал я мимоходом. По окончанию рассказа, он прокашлялся и пошло резюмировал:
- В целом с вашей работой все понятно. Теперь у меня несколько вопросов, лежащих в другой плоскости. Если ваша работа настолько успешна, как вы говорите, что подвигло вас на то, чтобы обратиться к нам? Отдаете ли вы себе отчет в том, что вы делаете? Знаете ли вы какое наказание вам грозит в том случае, если вас поймают?
- Как я вам уже говорил..., - попытался взять инициативу в свои руки Кощей, но Петр Алексеевич прервал его.
- Ваше мнение я уже знаю, - отрезал он, - что скажете вы, Иван?
- Да, мы осознаем ответственность нашего решения, - ответил я, чуть помедлив, - а что касается причин, то здесь все прозрачно, работа эта не принесет нам ни славы, ни денег. Госпремию, если и дадут, то поделят ее завлаб и директор института. Нет, вы только не подумайте, они очень достойные люди, но нам-то, что делать? Даже почетную грамоту некуда будет повесить, мы ведь до сих пор в аспирантском общежитии живем. Я понятно объясняю?
- А не хотите ли вы перебраться в Штаты, я думаю лучшие университеты с удовольствием примут вас?
- Нас не выпустят, - хором с Кощеем ответили мы.
- У меня в Прибалтике есть хороший канал, до Литвы сами сможете добраться? На Западе у вас будет все то, чего вы хотите - слава и деньги.
- Кстати, о деньгах, - встрепенулся я, - будут у нас деньги, мы сами решим, где и какие каналы будут.
- Хорошо, - сдался Петр Алексеевич, откинувшись на спинку стула, - сколько вы хотите?
Настал звездный час Кощея, он долго готовил эту фразу на всех известных языках мира. Я повернулся к нему и кивнул.
- Один миллион долларов США, - в миг осипшим голосом сказал он.
Резидент американской разведки нагло рассмеялся, обнажая хоть и белые, но не идеальные зубы. Отсмеявшись, он с укоризной посмотрел на нас, словно мы позволили неуместную шутку в хорошем обществе.
- Один миллион долларов? А почему не десять? Ребята, я не зря спрашивал, понимаете ли вы в каком положении находитесь? Сдается мне, что вы не осознаете на сколь тонком льду стоите. Не обижайтесь, может быть, эта работа и стоит миллиона долларов, не знаю, но вы никогда не получите таких денег. Так что не надо иллюзий. Вы молодые нищие российские ученые, которые сперли труд целого трудового коллектива, даже если бы директор вашего института на блюдечке принес бы нам эту работу, он не получил бы столько денег. Вам понятно?
- Ладно, о какой сумме может идти речь? - спросил Кощей, он побледнел и как-то весь заострился.
- Думаю, тысяч десять, не больше.
Я осознал не только тонкость льда, на который мы встали, но и то, что этот лед уже проломился. Страх, паника, глухая ярость застили мне глаза. Больше всего мне хотелось прямо сейчас навалять этому пижону. Я выхватил свою папку, которая лежала на коленях, и стал с остервенением завязывать тесемки.
- Говорил я тебе, - обращаясь к ошалевшему Кощею, - нечего было с этими жлобами связываться! Этим придуркам за всю свою жизнь такого не придумать! Блин, десять тысяч, да здесь каждая страница дороже стоит.
- Постойте, Иван, так дела не делаются, - Петр Алексеевич протянул руку к папке. Я отдал папку Кощею и привстал.
- Да я тебе сейчас всю морду расквашу, узнаешь как дела делаются.
Петр Алексеевич отпрянул вместе со стулом, умоляюще поднял руки ладонями вперед.
- Константин, скажите своему другу, чтобы он успокоился.
- Я тебя сейчас так успокою, - продолжал наступать я.
- Иван, сядь, - крикнул Кощей.
На нас начали обращать внимание другие посетители кафе, официанты, на горизонте замаячили вышибалы. Вдруг на мою спину мягко опустилась чья-то рука. Я обернулся, это была Вася, она подоспела из бара. Она улыбнулась своей обворожительной улыбкой, погладила меня по спине, и я послушно сел, демонстративно отвернувшись от Петра Алексеевича. Тем временем к нам подошел официант, чтобы справиться все ли у нас в порядке, и не требуется ли еще чего. Петр Алексеевич попросил его принести счет за ужин. Я решил воспользоваться моментом и попросил включить в этот счет и мою выпивку в баре. Петр Алексеевич поперхнулся, но после того, как я повернул к нему голову, благоразумно возражать не стал. Официант ушел калькулировать астрономические суммы. За столиком воцарилась тишина, возникла почти патовая ситуация, из которой нас спасла Василиса, наивным тоном спросившая:
- Ну что, вы обо всем договорились?
- Нет, - коротко ответил Кощей, глядя на резидента.
- Предлагаю поступить так, вы отдаете мне папку, я передам ее специалистам, которые оценят, насколько ценен для нас ваш труд, после этого можно будет говорить о деньгах.
- О каких сроках идет речь?
- Я думаю от трех до шести месяцев.
- Он над нами измывается! Да специалисту достаточно одним глазком посмотреть, чтобы понять насколько ценна наша работа. Или у вас все такие специалисты как вы?
- Это не приемлемо, - остановил меня Кощей, - полагаю, что одного месяца при любом раскладе вам будет достаточно, чтобы принять решение.
- Кощей, да ты не понял, они вообще бесплатно хотят получить нашу папку.
- Вот наши условия. Вы в качестве аванса, платите нам сейчас символическую сумму и получаете папку на один месяц. Если через месяц вы не покупаете у нас эту работу, мы идем к вашим конкурентам. Может статься, что в MI-6 сидят люди поумнее, кроме того, я думаю, что Саддам Хусейн с энтузиазмом возьмется за промышленную реализацию этого проекта.
Официант принес счет, мы предложили Петру Алексеевичу сосредоточиться на его оплате, а сами отошли в сторону, чтобы посовещаться. Кощей сказал, что сейчас бесполезно с него требовать больше тысячи. Относительно общей суммы, мы сошлись на том, что 250 тысяч нас устроят. Когда мы известили его о нашем решении, он округлил глаза, хотя после оплаты нашего общего счета, его глаза казались круглее некуда. Потом он демонстративно вывернул перед нами свой бумажник, пришлось нам довольствоваться тремя новыми хрустящими стодолларовыми банкнотами. После этого Петр Алексеевич быстро ретировался. Как победители, мы последними покинули поле боя. Я по инерции предлагал продолжить банкет, но потеряв из виду раздражающий фактор, быстро сник, почувствовал огромную усталость и начал клевать носом прямо на ходу. Ничего не оставалось, кроме как отправиться домой спать. Кощей пообещал, что проводит Васю домой сам.
К счастью следующий день оказался выходным не только у меня, но и у Васи. Суббота - прекрасный день, есть возможность отоспаться, лениво заняться чем-то полезным, на что не хватает времени в будни, при всем этом не давит близость понедельника. Проснувшись к полудню, я привел себя в порядок, здесь же в общаге у местных барыг разменял на рубли свою сотню баксов и позвонил Васе. С ней мы договорились встретиться в центре через пару часов. Время у меня было, поэтому я отправился в цветочный магазин и не спеша взялся выбирать цветы. Встретили меня, как водится по одежке, предложили купить замечательный букет из трех вечно-красных гвоздик. Настроение у меня было преотличное, поэтому я не стал грубо шутить по этому поводу, хотя язык чесался, ответить что-нибудь типа: "Эти гвоздики я приберегу до ваших похорон". В итоге они соорудили мне букет из семи вызывающе алых роз, накрутили бантиков и прочей праздничной ерунды. Я не моргнув глазом расплатился и отправился томиться в ожидании Васи. Она приехала нарядная и как всегда красивая. Букет ее не поразил, будто она с утра до вечера принимает такие. Мы отправились гулять в Центральный Парк Культуры и Отдыха. Весь день мы катались на каруселях, ели мороженое и шашлык. День был прекрасен, но к сожалению пролетел незаметно. Ближе к концу дня я потея, краснея и заикаясь попытался рассказать Васе о моих чувствах к ней, но она не дала мне закончить. Она сказала, чтобы я не спешил и не торопился, а потом добавила, что я ей тоже нравлюсь. Я до сих пор удивлен, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы не требовать от нее ничего более. Не помню от чего, но мы вспомнили про Кощея, и тогда Вася сказала, что она удивлена нашей с ним дружбой, потому что мы с ним очень разные люди. Мне не очень хотелось говорить о Кощее, и я не придал тогда этому замечанию должного внимания.
Дни летели один за другим, я встречался с Васей, Кощей с ней встречался, иногда мы гуляли втроем. Случилось то, что должно было произойти, на равнине нашей с Кощеем дружбы появился глубокий разлом имени Василисы. Нельзя сказать, что раньше мне неведомо было чувство ревности. Но в те давние дни мне удалось исследовать такие глубины этого чувства, что самому до сих пор страшно. Минуты, когда ревность брала верх в повседневной борьбе с разумом и дружескими чувствами, становились ужасным испытанием для окружающих. Конечно, больше всех испытал на себе Кощей, он задумывался, не бросить ли ему науку и не пойти ли в стройбат, ибо уровень дедовщины устроенной мною в лаборатории достиг невиданных высот. Вся лаборатория смотрела на меня косо, но я не мог ничего с собой поделать, иногда мне хотелось Кощея стереть в порошок. Я прочитал пьесу Шекспира "Отелло". Со всей ответственностью заявляю, ослепленный ревностью, я смог бы задушить Отелло как котенка. Ничего удивительного, что Кощей меня просто боялся, никто не мог предсказать, когда произойдет очередная вспышка. При всем этом, большую часть времени я был влюбленным чудаком, по ночам крапающим стихи, верным другом, не позволяющим ревности взять верх над дружбой, надежным деловым партнером в затеянной нами авантюре. Тем более, что перед нами стояла задача придумать, каким образом мы будем передавать весь пакет информации в ЦРУ.
В этот раз мы решили весь текст, программы, графики собрать в электронном виде. Самым доступным электронным устройством оказался компьютер БК-0010. Сейчас не так много людей вспомнят этого динозавра отечественной вычислительной техники, но Кощей был счастливым владельцем этого компьютера. БК-0010 подключался к черно-белому телевизору "Юность", который использовался вместо монитора, никакого постоянного запоминающего устройства у него не было, поэтому для сохранения программ и результатов расчетов применялся кассетный магнитофон "Весна-306" и обыкновенные магнитофонные кассеты. Немного напрягшись, мы с Кощеем за несколько дней набрали текст, смоделировали графики и записали все это в двух экземплярах. Кощей ради такого дела достал из загашника две фирменных кассеты Sony.
План обмена нашей работы на американские доллары разрабатывали мы втроем с Васей. Сколько мы не ломали голову, все получалось очень сложно. В конечном итоге мы сошлись на том, что в операции участвуем все трое. Мы с Кощеем в компьютерном клубе с кассеты загружаем в компьютер программу с работой, которую проверяет один из цереушных спецов. В это же время неподалеку в бильярдной Василиса играет в русскую пирамиду с другим цереушником. После проверки в клубе, я со спецом иду в бильярдную, там мы обмениваем кассету на деньги. Причем деньги получает Василиса под видом выигрыша в пирамиду. А Кощей должен был в это время найти таксиста, чтобы быстро слинять из бильярдной. План был не безупречен, но лучшего мы не придумали. После этого мы несколько раз сходили в бильярдную, чтобы объяснить Василисе правила игры и дать ей несколько уроков. Она оказалась хорошей ученицей, быстро научилась правильно держать кий и легко освоила несколько простых ударов.
Ровно через четыре недели наши американские друзья позвонили и предложили встретиться. На этот раз встреча проходила на прогулочном кораблике, который курсирует по Москва-реке. Петр Алексеевич сказал, что наша работа вызвала определенный интерес, они готовы заплатить нам сто тысяч, если мы отдадим им все рабочие материалы. Мы изложили свой план обмена, он поскрипел зубами, сказал, что свяжется, когда они будут готовы.
В назначенный час "Ч" дня "Х" мы отправились по местам. Вася заняла стол в бильярдной, Кощей - компьютер в компьютерном клубе, я торчал на улице в ожидании гостей. Один из них должен был отправиться в бильярдную, им оказался уже знакомый нам Петр Алексеевич, в клуб зашел какой-то человечек, я даже не сразу сообразил, что это и есть цереушный спец. Был он маленький и вертлявый, как сурок так, что мысленно я его окрестил Шкетом. Он уселся рядом с Кощеем, напялил на нос очки в тонкой золотой оправе и дал отмашку, чтобы шоу начиналось. Кощей артистическим жестом извлек кассету из внутреннего кармана пиджака и вставил ее в предусмотрительно принесенную Весну. Зазвучала уникальная музыка нулей и единичек кочующих с магнитофонной ленты в память компьютера. Первая глава благополучно записалась и запустилась. Шкет вперил свой стеклянный взгляд в монитор. Первая глава была вводной и включала в себя расширенную постановку задачи, но в общем почти полностью повторяла ранее переданный материал, поэтому Шкет просмотрел ее достаточно быстро, не задавая глупых вопросов. Кощей сбросил первую главу и запустил скачивание второй. Магнитофон зажужжал, протягивая ленту, заиграла знакомая музыка, но вдруг она на верхней ноте оборвалась. Магнитофон заревел, жуя ленту.
- Черт! - выругался Кощей. Я хотел высказаться крепче, но постеснялся.
- Проблема? - спросил с легким прибалтийским акцентом Шкет, глядя на нас поверх очков.
Вместо ответа Кощей достал кассету и распутал сложившуюся в гармошку ленту, заправил ее обратно в кассету. Во второй раз загрузка почти удалась. "Почти" - потому что в этот раз не сошлась контрольная сумма. Кощей не теряя присутствия духа, выругался про себя и попросил дать ему мою кассету. Жестом Эмиля Кио завершившим тысячную распилку очаровательной ассистентки, я отдал ему свою копию. Он вставил кассету в магнитофон, но к всеобщему удивлению вместо скрипа нулей и единиц из динамика заиграл какой-то мегахит Modern Talking. Это было ужасно, я сделался пунцовым от стыда, чтобы объяснить это, надо сказать, что Кощеев магнитофон еще ни разу не был осквернен подобными ритмами. Да что Кощей? Весь компьютерный клуб оторвал оправленные очками беззащитные глаза от своих мониторов, они бросили играть в Тетрисы, Принцев Персии и прочие первобытные игрушки. Они все хотели видеть человека, который принес сюда эту музыку. Первым очнулся от оцепенения Кощей, он со всего маху долбанул по кнопке стоп, может быть, мне показалось, но в наставшей тишине пронесся вздох облегчения, люди возвращались к своим брошенным игрушкам, громко чертыхались. Кощей с остервенением достал кассету, повернулся ко мне и спросил:
- Что это?
- Modern Talking, - не мудрствуя лукаво, ответил я.
- А где твоя копия?
- Думаю, у Васьки.
- Ты с ума сошел! Зачем ты ей отдал? - завопил на меня Кощей.
- Наверное я перепутал кассеты, - ответил я, уже уходя в бильярдную.
Вечерний воздух меня чуть остудил, но ощущение, что я вылез из бани меня не оставляло. Я одновременно ругал себя, вспоминал, как мы поменялись с Васей кассетами, и прикидывал, каковы шансы, что кассета сейчас у нее. Атмосфера в бильярдной была отвратительной. Было накурено, игра велась на нескольких столах. Большинство посетителей сгрудилась возле одного из них. Там играл какой-то мужик с проседью, который стоял ко мне спиной и прицеливался для удара. Вторым игроком была блондинка, ее лица мне тоже не было видно. Я внимательно осмотрел зал в поисках Василисы, ни ее, ни Петра Алексеевича видно не было. Я решил внимательней осмотреть тех, кто наблюдал за игрой блондинки. Мужик с проседью сыграл неудачно и подставил шар для блондинки, удар был легкий, но чтобы его нанести надо было почти лечь на стол. Она и легла да, так что зал застонал от удовольствия. Она лихо вогнала шар в лузу и радостно заверещала. В ее голосе мне показались знакомые нотки, и тут ко мне лицом повернулся мужик с проседью. Им оказался Петр Алексеевич собственной персоной. Блондинка слезла со стола и с вызовом посмотрела на Петра Алексеевича. Только теперь я узнал Василису. Она одела парик, очень короткую юбку, черные колготки в сетку и шелковую блузку почти не скрывавшую ее достоинств. Я почувствовал очередной укол ревности, кровь снова ударила мне в голову. Она счастливая подскочила ко мне, чмокнула меня в щеку, как ни в чем не бывало и шепнула мне в ухо:
- Вы уже? Видел как я забила?
Я забыл зачем пришел, просто стоял и смотрел на Васю, боясь пошевелиться. Мне хотелось выхватить кий и разогнать им весь народ, столпившейся возле стола, включая Петра Алексеевича.
- Вань, ну то чего? - тормошила меня Вася.
- Кассета у тебя? - внезапно вспомнил я.
- Какая?
- Sony, синенькая такая, - я достал из кармана ее кассету и показал ей, - мы позавчера случайно их перепутали, мне попал твой Modern Talking.
- Ах, да, а у тебя там что-то странное было записано.
- Где она?
- В сумочке.
- Возьми сумочку и иди к Кощею, отдай кассету ему.
- А как же партия?
- Я доиграю.
В качестве протеста она попыталась вырвать кий, но я его крепко перехватил. Она надула свои очаровательные губки, взяла свою сумочку и вышла из бильярдной. В зале послышался гул недовольства, кто-то гундел, какой я гад, что не дал им досмотреть шоу. Я по-прежнему держал в одной руке кий, а в другой кассету. Ко мне подошел Петр Алексеевич, показал глазами на зал и сказал:
- Они вам этого не простят.
- Плевать, мы играем?
- Да, конечно, позвольте полюбопытствовать, - он протянул руку к кассете.
Я отдал ему кассету, и в то же мгновение неведомая сила подхватила меня под руки и со всего маху приложила к столу. Одновременно со мной на стол упал и Петр Алексеевич. Послышались голоса призывавшие к порядку, на заломленных руках щелкнули наручники. От удара об стол голова гудела как трансформаторная будка. "Провал" - лишь это слово камнем каталось в моей пустой голове. Потом меня затолкали в машину и куда-то повезли. В дороге я пришел в себя, прикинув расклады, решил, что худший вариант, если Васю возьмут с кассетой. На случай провала мы с Кощеем подготовили несколько версий, кроме того мы запаслись специальным излучателем, который мгновенно повреждает магнитную запись на кассете, позволяя быстро избавиться от улик. Но у Васи его не было. Я клял себя за то, что отправил ее с кассетой к Кощею, должен был идти я. Тем временем меня привезли, затолкнули в кабинет с Дзержинским на стене.
Допрос состоялся по горячим следам. Я решил держаться первоначальной версии. Не отрицал знакомства с Петром Алексеевичем. Рассказал, что мы с друзьями познакомились с ним на прогулочном теплоходе. Тогда же он нас и пригласил поиграть в бильярд. Конечно, под разными углами зрения мне задавали один и тот же вопрос: "Не удивился ли я, что пожилой джентльмен проявляет повышенный интерес к молодым людям, которые работают в секретном институте?". Но с какой бы стороны меня не заставляли смотреть на этот вопрос, я ничего удивительного в нем не находил. Основой моей уверенности являлось то обстоятельство, что Петр Алексеевич не интересовался у нас местом работы, а сами мы об этом помалкиваем, как учил нас специальный человек в нашем секретном институте. Выразил недоумение относительно информации о том, что он агент ЦРУ. Улик на меня никаких не было. Все разговоры свелись к прояснению нашего общего интереса с Петром Алексеевичем. Не отступая ни на йоту от намеченной легенды, я повторял, что нас свела страсть к азартным играм. Меня по кругу спрашивали несколько часов, пытаясь поймать на нестыковках. Потом отправили в камеру. Утром злые и не выспавшиеся работники КГБ, строго пожурили меня и отпустили.
"Свобода нас встретит радостно у входа", - повторял я, выходя на свет божий. Меня ждало большее, чем свобода, у входа я встретил Васю. Мы обнялись так, будто не виделись вечность, словно кораблекрушение разбило наш корабль и шторм разбросал нас по всему океану, а мы уже не надеялись не только встретить друг друга, но и выжить. Я мог бы стоять так вечно, провалившись в её объятия, лишь бы ощущать на себе стук ее сердца. Жаль, но она все испортила.
- А где Кощей? - зачем-то спросила она.
- Какой ещё Кощей? - нехотя оторвавшись от неё, спросил я, но она укорила меня молча, одним взглядом, вернувшим мне память, чувство долга, совесть и черт знает, что еще.
- Не знаю, его может быть уже отпустили, или наверное отпустят сейчас, вряд ли бы нас отпустили, если бы он засыпался.
Мы пошли узнавать у дежурного, тот долго интересовался, кто я, зачем я спрашиваю и какое мне дело? Потом куда-то звонил, и наконец, ответил, что нашего друга Константина здесь нет, дескать никто его и не задерживал.
- Быть не может, - сказал я с пафосом, присущим борцам за свободу.
- Вы видели, что его задержали? - спросил меня дежурный, внимательно вглядываясь в меня уставшими от разгадывания кроссворда глазами.
- Нет, но где тогда он?
- Спит себе дома наверное, и вы бы шли, - настойчиво послал меня дежурный.
Ночью прошел дождь, солнце сверкало во всех лужах и витринах. Мы молча добрели до бульвара, там заняли скамеечку. После всего, что с нами произошло страшно было даже говорить о том, что случилось. Вася, потрогав мой синяк под глазом, полученный от встречи с бильярдным столом, спросила, сильно ли били меня. Я не сдержался первым и рассказал во всех красках, как меня задержали, когда я отдал кассету Петру Алексеевичу. Потом рассказал про допрос. Вася сказала, что ее остановили на улице и вежливо усадили в машину, отобрав сумочку с кассетой. Только на кассете той был записан "Ласковый май". Оказалось, она потерла наши с Кощеем непонятные записи. Соответственно предъявить ей ничего не могли, но также как и меня для острастки продержали ночь в камере.
Позже Кощей рассказал нам свою часть истории. Он размагнитил свою зажёванную кассету после того, как Шкет внезапно сорвался с места. Видно кто-то из своих ему сообщил о провале. Шкета задержали на выходе из клуба, а когда добрались до Кощея, тот уже рубился в тетрис на втором уровне. Но самое интересное было то, что его отпустили почти сразу после задержания. Он сообщил товарищам из органов, что является внештатным сотрудником и следил за мной, не собираюсь ли я завязать отношения с Петром Алексеевичем, который ему сразу же показался немного странным. Его поблагодарили за сотрудничество и отпустили. Надо ли говорить, что его и без того шаткое положение в институте после этой истории стало невыносимым. Он благополучно оставил научную деятельность и в соответствии со своими интересами занялся компьютерным бизнесом. Василиса вернулась в кафе.
Я остался в институте. Вечерами пишу книгу: "Московское метро. Агрессивная езда. Пособие для чайников".