В тот роковой день, когда Карабин решился на эксгумацию немца уличные ландшафты напоминали застывшие кадры картин Тарковского. Моросил мелкий колючий дождь, в дорожных выбоинах грязно сверкали лужи и на улицах было по утреннему безлюдно. Впрочем и встал Карабин в пол пятого, сон улетучился вместе с резким, имитирующим вой сирены, рингтоном мобильника . Еще вечером телефон был предусмотрительно оставлен на недосягаемом для вытянутой руки расстоянии, так что пришлось вставать. Морщась, он заглушил звуковую гадость, пообещав себе , что уже сегодня сменит мелодию.
Пригородная электричка отходила в половине шестого, благо до вокзала было минут 10 ходьбы и в приницпе он успевал. Кое-как одолев яичницу, Карабин натянул спортивный костюм, кроссовки и разложив по карманам ключи, сигареты и деньги, отправился в путь. Если бы кто то из соседних домов бесцельно глядел в окно, то увидел бы сутулую, долговязую фигуру в капюшоне ,с перекинутой за плечо спортивной сумкой , неспешно обходящую лужи, изредка вздымающую голову к хмурому небу.
Дорога к вокзалу шла вдоль серого здания котельной, а потом и частного сектора, состоящего из столь неприглядных хибар, что проходя мимо он всякий раз задумывался о быте живущих в них горожан. С высоты своего квартирного положения жители окружающих девятиэтажек называли эти дома "шанхайчиками", впрочем сами аборигены трущоб, похоже, не унывали, а напротив, вели бурную "пристроичную" деятельность, осознав наконец, что вожделенное переселение в цивилизованные постройки- весьма отдаленная перспектива. Они воздвигали времянки, летние кухни, нагромождая и без того забитое пространство нелепыми архитектурными причудами. В каждом дворе этих "кибуц поневоле" жило по несколько семей, на весеннем ветру болтались бельевые веревки , вдоль заборов стояла заскорузлая, доживающая свой век, техника: лупоглазые, похожие на добрых мультгероев, запорожцы (их фары всегда напоминали Карабину грустные глаза) раздолбанные москвичи и лады, перекошенные иномарки. Сейчас жители "шанхайчиков" спали, из живности, только стая однотипных черно-рыжих собак (по визуальному осмотру гремучая смесь бультерьера и дворняги) в количестве четырех особей, недоверчиво посматривала на непрошеного гостя. Залаял вожак и вслед за ним лениво, для проформы, заскулили остальные. Фрагмент мощенной еще в нулевых годах прошлого века улицы заканчивался у трамвайной линии, далее плотно пригнанные друг к другу булыжники сменялись банальным асфальтом. Карабин прошел мимо стоящих напротив друг друга близнецов-двенадцатиэтажек (построенных еще при Советах и теперь выполняющих роль офисных центров) и очутился на главной улице города, по уверению местных краеведов, самой длинной в Европе. Кишка проспекта уходила в туманную даль. Сейчас он был почти свободным от машин, однако настойчивый запах индустриального смога привычно щекотал ноздри. С эпохи возведения промышленных гигантов жители города привычно вдыхали заводские испражнения и говорили спасибо за то, что есть рабочие места и неплохая по средним меркам страны зарплата. Неудивительно, что вероятный крах прокопченных, громоздких предприятий, отцы города сравнивали чуть ли не с Апокалипсисом, при этом они настойчиво вбивали эту пугающую мысль в поддатливые лбы населения. Расплата за едкость повседневного дыма приходила в виде высокой, зашкаливающей все нормы ,смертности. Медики скрашивали статистику как могли, однако несмотря на их бодренькие отчеты, могилы на городских кладбищах росли как грибы.
Перейдя проспект, Карабин уверенно зашагал к видневшейся за автомобильной стоянкой трансформаторной будке. После вчерашнего амфетамина слегка ломило в висках, побаливали лицевые мышцы, так что организму требовалась легкая коррекция. В полупустой пачке из под папирос "Ялта" лежал заготовленный еще с вечера "косяк". Остановившись у кирпичной стены будки Карабин огляделся по сторонам и признав обстановку спокойной, поднес зажигалку к торчащему из губ "патрону". Стоя спиной к железному коробу, с намалеванным черепом и грозным предупреждением "Не влезай! Убьет!", он блаженно затянулся первой порцией густого, прянного дыма, чувствуя как лицо пронизывает жар и в мозг теплой волной бьется умиротоворяющий, генерирующий поток нелепых, смехотворных мыслей, "каннабис". Для таких дел место возле будки было давно прибитым. В этом был и серьезный минус: с наступлением сумерек здесь часто курсировали патрули, состоящие из безусых и самоуверенных от погон юнцов, которые под благородным соусом несения службы, непрочь были разжиться разного рода "приколюхами". Сейчас "Хату палили" самодельный, блестевший серебряным колпачком фольги, бульбулятор, размокшая от дождя пачка папирос "Беломорканал", а также сиротливая кучка использованных шприцов. Попутно здесь было и отхожее место, тут и там темнели коварные мины фекальных островков, а от расписанной аляповатым граффити стены остро разило мочой.
"Дрянь" которую курил Карабин была неплохой: контуры окружающих предметов становились резче, в них будто появлялся некий потусторонний смысл, заставляющий неотрывно созерцать видимое вокруг, ловить шорохи и звуки, внимательно оглядывать прохожих, внутренне улыбаясь от нелепости того или иного персонажа. Для приятной укурки хватало и трети папиросы , сжигаемой тройкой-четверкой глубоких "напасов". Побочным действием стартового прихода была некоторая рассеянность. По воле последней он все-таки умудрился вступить в дерьмо , а потом, окуная рифленую подошву в лужу (не рассчитав ее глубины) ,так намочить кроссовок , что в нем противно захлюпало.
Вспоминая тот роковой день, Карабин ударялся в мистицизм. Он считал, что это были начальные знаки, некое сакральное предупреждение о том, что мертвецов тревожить не следует. Знаков было немало. Они болтались, словно сухая рыба, на ниточке того дня.
Разобравшись с кроссовком, для пущей уверенности потерев мокрой подошвой о бровку, Карабин свернул направо и пошел вдоль мрачной стены городского СИЗО, находившегося в пародоксальной близости от площади Свободы. Стена была выкрашена в грязно-бордовый цвет и увенчана завитками колючей проволоки . В миг когда Карабин огибал широкую лужу, невесть откуда взявшийся джип, щедро окатил его водой. От неожиданности он вздрогнул, злые желваки заходили по скулам, из губ вырвалось бесполезное "Ах ты , пидор". Хорошо что костюм был темный - пятна на нем не так выделялись.
Сейчас, пять месяцев спустя, он готов был дать по роже себе тогдашнему. Неприятно замкнутая цепь "дерьмо-лужа-джип-лужа", словно подталкивала вернуться в квартиру, достать из холодильника заварное пирожное и посмотреть фильм по DVD. Но он этого не сделал, продолжая настойчиво, как баран на заклание, идти по утреннему маршруту .
За двумя студенческими общежитиями уже проглядывалось желтое прямоугольное здание вокзала.
На мокром перроне толпились люди с авоськами, "кравчучками", разбухшими от содержимого тюками, сжимающие как алебарды, обмотанные тряпками тяпки и прочие полезные сельхозорудия. На лицах преимущественно пожилых мужчин и женщин царила сонливость, смешанная с раздражением и готовностью обматерить любого, кто подвернется под руку. Дачники ждали электричку, уже на перроне выстраиваясь в стихийную очередь, словно опасаясь, что та уйдет без них. Очередной знак для Карабина явился в виде низенькой аккуратной бабули с добрым лицом. Он обратил на неё внимание, когда за спиной услышал бодрое и громкое: "Беляши! Свежие пирожочки! Только с пылу с жару! На свежем масличке! Кому беляши? Кофе! Чай!". Бабуля тащила за собой тележку, из которой торчали башенки двух термосов. Продавщица была в белоснежном фартуке, такого же цвета чепчике на голове и выглядела настолько идиллически, насколько это возможно утром в двадцать минут шестого, при плотном набрякшем тучами дождевом небе и вообще окружающей нервозной обстановке. Карабин глянул на неё и ему просто дико захотелось беляша- свежего, с хрустящей корочкой, а под ней сочным мясным фаршем, вмеру перемешанным с черным перцем и луком. Трава давала о себе знать и вкусовые рецепторы понемногу напомнили о существовании слюны. Он обернулся, достал из кармана деньги, а опытная бабушка уже остановила тележку:
- Что тебе сыночек?
- Мне беляш и кофе. Сколько с меня?
Отсчитав деньги Карабин отхлебнул кофе и впился зубами в беляш. Бабуля, словно заведенный симулякр, продолжала соблазнять публику нехитрой снедью, но публика беляши игнорировала, так как вокзал уже огласили пыхтящие звуки электрички, заставившие людей с тяпками приготовиться к штурму ее вагонов. От тщетности попыток привлечь покупателей бабуля замолчала и опустив голову (Карабину показалось что даже неестественно вжав её в плечи) покатила тележку дальше.
Под действием травы, в определенные моменты, у него обострялась сентиментальность. Щемящее чувство жалости к бабуле, вставшей ни свет ни заря, раскалившей сковородку, залившей в термосы горячие напитки и пришедшей на вокзал подзаработать, бурно разрасталась в душе Карабина, довольно отчетливо представившего весь героический цикл её труда.
- Бабушка, бабушка! Постойте! С чем у вас пирожки?- вновь окликнул он торговку.
Бабуля неожиданно резко для своих лет обернулась. При этом устроив своей тележке чуть ли не полицейский разворот:
- С мясом, с рисом и яйцом, с капусточкой, с печенкой и картошечкой.
- Мне еще пару беляшей-другие начинки его не убедили.
- Ну как, беляшик вкусный? - во весь рот улыбнулась старушка, но поразительно ровные белые зубы не обманули Карабина, у его бабушки тоже была вставная челюсть.
- Да! Очень вкусный - комплиментарно заверил он ее, только сейчас заметив большую бородавку над левой бровью старухи, из которой, как антенны, торчали три волоска.
Она долго копалась в тележке, и он даже обеспокоился тем, что поезд сейчас уйдет. Но через минуту, зажав в левой руке пакетик с беляшами, а в правой стаканчик с кофе, Карабин без проблем забрался в плацкарт электрички, заняв свободное место на деревянной скамье.
Попутчиков было трое. Напротив сидела пожилая супружеская пара . Муж, в куцом пиджачишке поверх которого была надета короткая синяя куртка, обеими руками держался за древко сапки. Его жена ,дебелая тетка лет пятидесяти в розовой пуховой кофте зажала ногами пузатую сумку, а в скрещенных на огромном животе руках, отдыхал кошелек. Потом, словно опомнившись ,она сунула его в карманчик кофты и оттирая пухлой ручкой вспотевший лоб принялась глядеть в окно, за которым покачнулся и пошел в сторону вокзал. Поезд тронулся и мало-помалу гомон и шелест в заполненном вагоне стихли. Третьим попутчиком Карабина ,сидевшим рядом с ним на скамье был мужчина лет сорока, при полной рыбацкой амуниции. Он занял место возле окна и прикрыв глаза, уверенно уходил в дорожный сон.
Абсолютной тишины в электричке не может быть по определению :все пассажиры в своих шестиместных ячейках сразу же организовали мимолетные знакомства ,то тут то там вспыхивали беседы. Их тональность и вообще содержание Карабин определял по вздохам и отдельным фразам .Люди спорили при какой погоде лучше садить картошку ,насколько капризны помидоры и персики, рассказывали дачные ,вернее, участковые истории, так как те территории ,на которые они ехали можно было с огромной натяжкой назвать дачами. Истории, судя по надрыву с котороыми они были рассказаны больше напоминали триллеры и каждый из говоривших пытался переплюнуть своего собеседника куда более яркими подробностями. Главные фразы ,которые очерчивали нити разговоров, Карабин выделил следующие: "Отож накуряться того гивна", "у мЭнэ в прошлому рОци усю картоплю выкопалы , кляти наркоманы" и т.п.Люди говорили преимущественно на суржике ,услышать в этих местах кристально чистую украинскую речь можно было чрезвычайно редко.
Но овощные и фруктовые разговоры понемногу прекратились и в вагоне заговорили о политике .Кто -то увидел за окном заброшенную ферму ,среди бойкой весенней травы возвышались только стены ,а крыши не было и впомине .Какая -то женщина ,по всей видимости тоже дачница ,с прической которую Карабин называл "А-ля бухгалтер" ,укрытая прозрачным газовым платком выпалила со вздохом:
-Ох ,какая же красота тут была! Всё ж порушили, всё ж что можно...Ох уж эти блядськи оранжеви.
Ее соседка ,видимо симпатизирующая обруганной политической формации в сердцах ответила:
-Ну что вы несете! Это еще при Кравчуке разрушилось и Кучме .У вас молоко в холодильнике прокиснет , опять оранжевые виноваты!.
Женщина в платке между тем входила в раж ,она заволновалась, отчего голова ее пришла в мелкое движение:
-Да шоб они повыздыхали все .Я б их синим пламенем пожгла.
Соседка была женщиной остроумной:
-Вы хотите сказать бело -синим пламенем?-намекнула она на политических противников оранжевых-с такими как вы мы никогда в Европу и не войдем, так и будем колупаться в нищете .
Спор слышали многие и в вагоне зашумело. Симпатиков бело--синих оказалось больше , во всяком случае их голоса звучали громче и сопровождались крепкими словечками. В целом все это напоминало споры лилипутов о яйце ,описанные еще незабвенным Свифтом.
Поняв, что ввязалась в беспредметный , а главное, бесполезный и утомительный спор ,оранжистка решилась на последний отпор:
-Ну раз вы такие умные ,богатые и счастливые ,то и сидите под этим...с двумя судимостями и его чучундрой. Бандюки!!!
Электричка подходила к станции Фисаки, когда он доедал последний беляш. Карабин взглянул в окно и внезапно у него потемнело в глазах. Каким -то надломленным жестом он уложил в пакет надкушенный треугольник теста и попытался глубоко вздохнуть. Отвратительное чувство тошноты подкатило к горлу, как войско Наполеона к Москве . Он испугался что не сдержится и его вывернет прямо в вагоне . Перед лицом мелькнул образ давешней бабули с вставной челюстью и бородавкой .О беляше Карабин старался не вспоминать , хотя очевидно, что приступ тошноты был явно связан с его утренней трапезой. Он прикрыл глаза и опять вздохнул .Стоянка в Фисаках была не более пяти минут ,большее количество дачников уже сошло с поезда и в вагоне стало посвободнее. Через минуту поезд вновь тронулся и тошнота несколько ослабла. Едва это произошло как его живот скрутило таким болезненным спазмом , что он непроизвольно согнулся. Рыбак продолжал мирно спать, иногда даже срываясь на храп, супружеская пара обсуждала какие деревья обрезать ,а какие не стоит. Живот между тем болел так ,что сбивалось дыхание и от напряжения пульсировало в висках. Этого мига хватило, чтобы пожалеть о затеянной экспедиции. Неприятная цепочка того дня включила в себя новое звено в виде злополучной бабки с пирожками. "Старая сука"-в сердцах подумал он.
Кое -как поднявшись Карабин доковылял до туалета., благо тот был свободным. С лязгом заперев дверь он быстро спустил до колен штаны и уселся на стульчак. Осада унитаза обещала быть долгой , так что уперев локти в надколенья он сделал глубокий вдох и приготовился к непременному выходу боли...
...Через пять минут дверная ручка требовательно защелкала , кто -то по ту сторону стремился попасть вовнутрь, однако уступать место Карабин был еще не готов. Он ждал пока боль в животе утихнет, бессильно склонив голову и закрыв глаза. Через минуту к щелчкам металлической ручки прибавился крепкий стук в дверь. Стучали, очевидно, тыльной стороной ладони ,а не интеллигентно, костяшками, звук выходил громкий , даже какой -то свирепый, но Карабину не было до него никакого дела. Он находился в той волшебной прострации, когда сильная боль сменяется общим бесчувствием организма. Облегчение и сосредоточенность , вызванная остаточным воздействием канабиса были сродни медитации , поэтому шевеление за дверью представлялось далеким, словно из паралелльного мира. Вскоре к застенному шуму добавился могучий русский мат.
Карабин медленно встал с унитаза , совершил необходимый гигиенический обряд , открыл воду и с удовольствием умылся. В животе урчало, но было похоже, что утробный оркестр не встречал, а провожал уходящую боль. Он вытер салфетками лицо и руки и наконец открыл дверь. Перед ним стоял краснолицый детина в толстенном свитере с скандинавском рисунком. Карабин мельком заметил вывязанную на груди оленью морду с раскидистыми рогами и потом бросил взгляд на лицо. Над грубым утесом носа располагались злые -презлые кабаньи глазки ,которые уже успели налиться кровью. Зрелище не из приятных, учитывая что череп молодчика был вызывающе выбрит. Казалось , все мировое зло для бритоголового сосредоточено в занимавшем сортир человеке. Он был чуть выше ростом и шире в плечах, и от него густо разило спиртным.
-Слышь- заворочал языком детина-ты заебал туалет занимать, скирдУй нахуй!
Ввязываться в спор Карабин намерения не имел. Известно, что люди употребляющие траву в большинстве своем имеют мирный нрав. Под коноплей хочется говорить, смеяться , философствовать ,но уж никак не драться , тем более убивать.
-Извини, дружище, приперло очень жестко-усмехнулся Карабин , пытаясь протиснуться в вагон .Он говорил это доверительным , надсадно хриповатым голосом ,немножко в нос: по такой тональности можно с большой долей уверенности определить любителя марихуаны.
Между тем заградившему ему путь хотелось совсем другого развития событий. Карабин называл это "синдромом кулачного зуда". Детина бессмысленно вылупил глазки , в которых буйно расцветала вызванная алкоголем агрессия.
-Да мне по хую ,что тебя приперло .Ты че, центровой тут, бля???--он явно заводил себя и судя по жестам таки входил в состояние неистовой ярости. Сначала он толкнул Карабина, впрочем сильно не получилось ,координация бритоголового была все же нарушена.
Карабин умел, но не любил драться, хотя в свое время прошел через горнило дворовых и школьных баталий, из которых чаще всего выходил победителем, тем не менее все эти стычки вызывали в нем чувство дискомфорта, вот и сейчас сердце забилось часто- часто, а волна смешанного с раздражением боевого страха взяла контроль над телом. Если уж дошло до потасовки ,Карабин был благодарен детине за толчок, не ответить на который было попросту невозможно. Свободного пространства вполне хватило для ответного удара в кончик подбородка ,после которого атакуемый гулко стукнулся затылком о стенку и мешком рухнул на пол, да так, что бивший даже испугался :не переборщил ли? Он подхватил враз обмякшее тело за подмышки и кряхтя перенес в туалет, определив возле унитаза. Для пущей уверенности пришлось нащупать пульс и убедиться , что гопник жив и просто находится в глубоком ауте. Такому удару Карабина научил один знакомый боксер .Если произвести точный и сильный выпад кулаком в основание подбородка , нокаут противнику обеспечен. Аналогичное боксер говорил и про нос, но учитывая возможные последствия (нюхательный орган мог быть попросту вмят в череп ), Карабин решил его не трогать. С гулким стуком сердца разносившим по всему организму изрядные порции адреналина он, на всякий случай, решил перейти в другой вагон. Список из следующих одно за другим утренних происшествий вновь заставил его задуматься. Ох ,не надо было ехать в тот день в деревню , не надо было....
Дорога в деревню заняла чуть более двух часов. Карабин сошел на полуразрушенной станции , которую и станцией было назвать сложно. От здания где раньше находилась железнодорожная касса ,а рядом с ней и продовольственный магазин , остался один каркас. Все густо заросло бурьяном , трава после обильных весенних дождей выглядела свежо и изумрудно. В деревне Карабин не был лет восемь, а когда-то, в глубоком детстве, приезжал сюда на летние каникулы: играл в футбол, катался на велосипеде, ходил рыбачить. Когда то дом с голубятней под крышей, глубоким колодцем во дворе и виноградником казался ему центром вселенной. Именно здесь он украдкой выходил ночью во двор, задирал голову в небо и заворожено наблюдал звездный спектакль .Бархатное безлунное полотно скрадывало очертания гаража , колодца и дома , превращая знакомые дневные предметы в бесформенных призраков. Карабин ложился на прохладную траву и пристально смотрел вверх до тех пор пока в теле не ощущалась невесомость полета , а острые стальные точки не становились ближе , как если бы до них можно дотянуться рукой. Потом он шел на кухню, наливал кружку свежего молока и вновь занимал свой наблюдательный пост. Глазам привыкшим к темноте был хорошо виден Млечный путь и попивая душистый коровий дар он ощущал свою сопричастность к космическим процессам . Но с течением лет звездное небо осталось , а дом исчез. Упадок пришел вместе со смертью деда, который был хребтом и душой дома. Половину зимы дед проводил в городской кваритире и Карабин помнил насколько мучительны были для него эти дни. Так , должно быть , могла существовать черепаха которую лишили панциря. Дед был крестьянином от сохи и по призванию. , он любил возделывать землю и то, что для других было тяжелой весенней пахотой, для него превращалось в акт священнодействия. В деревне его называли Мичуриным. Он все время что то прививал , прикидывал, скрещивал , а потом с веселым недоумением взирал на плоды своих трудов. Фруктовые деревья давали невообразимые гибриды, виноградная лоза прогибалась от тяжелых, порой касавшихся земли, спелых гроздьев, а на баштане лысыми головами сверкали массивные круглые дыни с сочной медовой мякотью. В перепачканных штанах со множеством карманов и неизменной бесфильтровой "Ватрой" в уголке губ , дед , казалось, был заключен в некий цикл вечности и что скорее потухнет солнце , нежели замолчит вой болгарки и стук молотка в его мастерской.
Но черепахи умирают , оставляя после себя пустые панцири. Когда дед умер , его дом тоже опустел- родные наведывались сюда по инерции , сначала раз в месяц , потом раз в полгода, пока наконец дом не остался один. Продавать его смысла не было ,по нынешним временам он стоил копейки, тем более находился вдали от трассы.
Мысли о доме проносились в голове Карабина когда он дышал. Полной грудью втягивал благостный воздух , который нахлынул в легкие , освобождая их от городского смрада , чувствуя как внутри образуется вожделенное единство вот с этими деревьями, этим ветром и этой станцией. Ощущение ,что воздух просеивается сквозь него было пьянящим и новым.
По обе стороны железнодорожного полотна находилась густая лесопосадка откуда доносилась целая какофония звуков : в деревьях свистело, трещало, улюлюкало - весь этот птичий гомон был разбавлен жизнеутверждающим кваканьем лягушек и мерный шорохом растущего вдоль речки камыша. В этих местах протекала Конка , когда то по ней ходили пароходы ,но теперь берега поросли осокой, дно затянуло илом и от воды шел устойчивый болотный запах. Продолжая дышать глубоко и жадно , Карабин бодро шагал по узкой тропинке. То и дело приходилось обходить лужи и этот процесс сопровождался лягушачьей олимпиадой по прыжкам в камыши. Он решил не сразу идти к дому ,а сделав небольшой крюк (примерно в полтора километра)посетить местный сельмаг, купить чая и чего- нибудь поесть. Миновав массив камышовых зарослей Карабин свернул направо. Там, за небольшими холмами начиналась деревня. Она была небольшой , всего в три улицы , разбросанных среди полей. Две из них "могилянка" и "вознесенка" шли параллельно друг другу, разделенные пашней и огородами , а третья ("воздвиженка"), на которой собственно и находился сельмаг, тянулась длиннющим перпендикуляром вдаль . Она была на значительном расстоянии от остальных , но видимо из-за магазина и здания "сильрады" считалась центральной. Село Новопавловка, за время восьмилетнего в нем отсутствия Карабина, преобразилось не в лучшую сторону. Во-первых жители его постарели , за всю дорогу он не встретил ни одного человека младше пятидесяти. Многие дома в деревне пришли в полный упадок , из десятка, которые он один за одним проходил , три оказались заброшены. Жившие здесь старики постепенно дряхлели , а молодежь от скуки предпочитала уезжать в город. Те же, кто остался , через некоторое время спивались либо переходили на дешевые самодельные наркотики. Примеров было немало. Многие из его местных сверстников и приятелей детства , окончили свою жизнь не добравшись до тридцати лет.
Небо над деревней оставалось слегка пасмурным , но светлым .В контрасте с весенней травой сельские пейзажи поражали своей пасторальной цельностью, на зеленых лугах мирно паслись коровы разных мастей и Карабин подумал, что это идеальное место для съемки ролика рекламирующего молочные продукты.
Сельмаг открывался в девять , и в запасе у него было еще целых полчаса. У магазина уже толпились морщинистые дядьки , приехавшие сюда на велосипедах. Большинство из них предпочитало местную униформу : кепка, спортивные штаны еще советских времен , затертые пиджак из грубой материи поверх рубашки или свитера. Дядек было семь , четверо из них обулись в калоши на босу ногу. Лица у мужчин были ирландского типа- красные ,просто кровь с молоком, у двоих, правда, с синюшными печатями алкоголизма. Их громкий разговор вскоре разбавили подошедшие к сельмагу бабушки в чистых платках и три дородные женщины постбальзаковского возраста , сверкавшие золотыми улыбками. Ни одного ребенка Карабин пока не видел ,казалось деревня превратилась в резервацию куда свозили всех , кто не оставлял после себя потомства.
Собравшиеся у сельмага обменивались местными новостями , мужчины отпускали сальные ,впрочем, безобидные шутки, бабули щебетали о чем-то своем. Человеческий разговор был разбавлен шумом из мира домашних животных: степенным эскортом по дороге прошли гуси ,всем своим видом показывая ,что магазин им до лампочки, отдаленным эхом раздавалось мычанье коров.
В девять часов двери сельмага были закрыты. Народ тревожно зашумел , незлым словом поминая некую Степановну , как догадался Карабин она и была царицей местной бакалеи. В этом он убедился минут через десять когда велосипед Степановны ,словно трон на колесах , скрипя седлом и треща спицами мягко скатился с обочины к крыльцу сельмага. Бытовым велоспортом занимались все жители деревни , на примере немаленькой продавщицы , ягодицы которой полностью скрыли под собою седло, можно было сделать вывод : комплекция езде не помеха . Вообще Степановна на велосипеде выглядела довольно комично , словно миниатюрный слоник оседлал железного богомола. Она проехала сквозь строй людей гордо и неспешно, как нимфа вернувшаяся с королевской охоты. С натугой отделив тело от радостно лязгнувшего велосипеда "Украина ", Степановна окинула заспанными глазами собравшихся и одним кивком головы поздоровалась со всеми. Минут через пять двери магазина открылись, прилежно выстояв щебечущую очередь Карабин купил банку сардин ,сигареты, кирпич ржаного хлеба и продолжил свой путь. Он пошел к дому напрямик через сельское кладбище, несмотря на то, что тропа была мягкой и кое-где даже чавкала под ногами. Миновав скромные погосты ушедших в небытие селян Карабин взошел на пригорок откуда открывался панорамный вид на деревню. Теперь только прямо, мимо Могилянки , а там и до дома рукой подать.
Двор его счастливого каникульного детства выглядел сиротливо. Многие промышляли в деревне сдачей металлолома, так что железные трубки по которым некогда вилась густая виноградная лоза, исчезли. Только квадратная бетонная площадка в середине двора напоминала о растворившемся в пространстве металлическом гараже. Сам же дом зиял квадратами полуразбитых окон , из которых , будто из ветхих, вмурованных в стену челюстей , торчали клыки пыльных стекольных осколков. Карабин обошел его с тыльной стороны и убедился, что дни здания сочтены: слоем красной окаменелой пудры, обнажая бледность первоначальной мазанки, ссыпались кирпичи. Раны были обширными и грозили катастрофами : часть стены местами вздыбилась, словно пораженная флюсом щека- опасно было и в палисаднике, где Карабин собрался производить раскопки- в любой момент его могло бы прибить каменным градом. Задумываться о вероятной угрозе не хотелось и он шагнул внутрь дома. Что ж, в отсутствие жильцов, сюда много раз проникали.Верхняя половина двустворчатой двери была сорвана с петель и валялась неподалеку. В маленьких сенях, служивших тамбуром между двумя комнатами, было сыро и пусто, только в углу чучельно застыл покрытый паутиной веник. Карабин вошел в первую из комнат, мысленно востанавливая картину из детства : бабушка с мухобойкой в левой ,а книжкой Ветхого Завета в правой, руках, лежит на массивной, застеленной толстой периной кровати. Она полуспит из -за чего мухобойка роняется на пол, а Ветхий Завет шлепается на перину. Мешавшая ей читать муха из вялого полусонного бабушкиного противоборства выходит победителем. Черная и жирная точка назойливо жужит под деревянными балками потолка , кощунственно щупает лапками фотопортрет прадеда в форме царской армии , ее триумф подобен триумфу гипнотизера вогнавшего бабушку в надежный и спокойный сон. Но рано или поздно траектория мухи завершается посадкой на человеческую плоть, поэтому не мешкая, Карабин, будто палочку в этой эстафете смерти, подбирает упавшую мухобойку и замирает в ожидании. Пару раз он пытается перебить полет мухи под потолком, но промахиваясь, создает своим орудием такие ветряные потоки, что рисуя в комнате панические зигзаги, насекомое бьется в окно , сползает по внезапно ставшему твердым воздуху, увеличивает жуж и как бы предчувствуя скорую смерть пытается отлепиться от стекольной глади. В следующую секунду она размазана по ней ударом мухобойки, в белесой кашице ее внутренностей изрядные вкрапления красного : успела таки соснуть бабушкиной крови!
Сейчас в комнате не было ни мухи , ни кровати с периной, ни бабушки...В живых остались только истрепанный, пахнущий плесенью диван, деревяный комод с зеркалом во весь рост ,да круглый стол посередине. Ах да, из под потолка все также щурился прадед, облаченный в рекрутскую форму царской армии. Рядом с его портретом висело и выжелтенное временем фото его жены, прабабки Карабина Алены Михайловны. Фотогаллерею дополняли прикованные к противоположной стене портретные снимки молодого деда и его родного брата, погибшего в сорок втором где-то в Карелии.
Карабин присел на корточки и прилагая недюжинные усилия выдвинул нижний, протестно скрипящий ящик комода: в нем, среди затхлого тряпья, тюбиков, пустых красных кругляшей из-под вьетнамской звезды, лежал старый фотоальбом, который он решил забрать с собой.
Во второй комнате тоже царили хаос и запустение. Кто-то снес книжную полку и на полу, как трупы после расстрела, вповалку лежали книги, одну из которых Карабин узнал даже не приседая. Это было литературное наследие Страны Советов, идеологическая единица из огромной литературной серии "Пламенные Революционеры", рекомендуемой к прочтению и коллекционированию всем партийным функционерам. Обильно припорошенный пылью коричневый фолиант оказался довольно увесистым романом о жизни Джузеппе Гарибальди. Рядом с "ПР-кой" валялись военные мемуары Жукова и Баграмяна, "Сильные духом " Медведева , шпионский роман Самбука и руководство по виноделию. Собрав все книги в аккуратную стопку , Карабин определил их на подоконнике и отряхнул покрытые пылью руки.
Наконец он вышел в кухню , теперь абсолютно пустое , разделенное надвое тряпчаной перегородкой, помещение . Никакой кухонной утвари, тем более газовой плиты не сохранилось. Пропал и красный , похожий на баллистическую торпеду , баллон. В ящике колченогого накренившегося стола мародеры гуманно оставили ржавый консервный нож. Развернувшаяся перед Карабиным картина мало его смутила : кто будет охранять давно покинутый дом? Рано или поздно его разберут по кирпичику , тем более есть кому это делать - по соседству живут амнистированные жена и муж-оба алкоголики, напротив молодая семья в которой каждый из супругов жадный потребитель опиатов . Их огород состоит из живой изгороди кукурузы за которой прячется маковое Эльдорадо. Об этом Карабину, кажется прошлой осенью, рассказывал родной дядя, после смерти деда, часто проводивший свои дни в деревне . У дяди было слабое здоровье и инвалидность (в молодости заночевал на холодном песке, получил туберкулез, оттяпавший скальпелем хирурга половину правого легкого)так что сельский воздух для его полуторашных легких был лучшим лекарством. Но в один из зимних дней дяди не стало. Его труп обнаружила случайно зашедшая в дом соседка , у которой дядя периодически покупал молоко и творог. Накануне хоронили какого-то семикисельного родственника , он был на поминках, якобы выпил со всеми , а потом ушел. Во всяком случае так говорили те, кто общался с ним в тот день . Проведенная в районном центре судмедэкспертиза зафиксировала , что к моменту смерти дядя находился в сильном алкогольном опьянении, очевидно упал и ударился головой( в пользу этой версии говорил сильнейший кровоподтек на затылке). Это выглядело правдиво , как впрочем и предположение, что дядю кто-то ударил в пьяной соре, однако искать среди местных алкашей возможного убийцу, милиция не стала, посчитав что данная смерть выглядит посредственно и буднично, как сотни или даже тысячи подобных.
"Если тут жить: нужен карабИн и злой дворовый пес, а то и целая свора доберманов -доставая сигарету из пачки подумал КарАбин- "собачья жизнь превратила многих в асоциальных мутантов и с этим не поспоришь". Он помнил как на краю сельской улицы в ветхом ,полуразваленном доме жил мужчина , прозванный аборигенами "Исусиком". Он был красив лицом, а на груди носил большой деревянный крест . Приехав сюда, "Исусик" как змея кожу сбросил все, что связывало его с городом, в котором жила мать, тихая интеллигентная женщина, преподававшая в музыкальном училище игру на скрипке. Никто не знал какие обстоятельства заставили ее сына превратиться за несколько лет в спившегося бича. Он оброс волосами и бородой, так что, постепенно, стал похожим на главного персонажа Библии . Он крепко и беспробудно пил , не брезговал кражами, но вместе с тем был абсолютно безобиден. Орудовал "Исусик" преимущественно в соседних селах - то тихо чужой курице голову свернет , то уткой или гусем разживется. Делал он это аккуратно и до поры до времени никто его с поличным не ловил. Мама привозила ему продукты , но на возвращение сына к нормальной жизни ,похоже, уже не рассчитывала. Люди считали "Исусика" блаженным и иногда та или иная сердобольная старушка приносила ему молоко и яйца. На свои тихие промыслы ( добычу пищи или металла), "Исусик" ходил каждый день. Однажды ему не повезло- похитителя домашней утвари и твари вычислили , пришли к нему домой и избили палками так ,что живого места на нем не оставили. Кто именно это сделал так и осталось тайной. Через два дня после экзекуции "Исусик" умер.
Его похоронили на сельском кладбище ,но уже через год могила заросла сорной травой , табличка с надписью "Иван Андреев 23.10.1950-27.07.1991" выгорела и стерлась, и лишь покосившийся на всхолмье крест напоминали о некогда жившем здесь бедолаге.
Задумавшись о вечном Карабин вспомнил , что приехал сюда как раз для своеобразной игры с вечностью. Отчасти им двигало любопытство и ожидание археологического чуда , отчасти коммерческий интерес (куда нынче без него?). В палисаднике, если прабабушка не напутала (впрочем рассказанную ею легенду подтверждал и дед), должен быть похоронен погибший в годы войны немецкий офицер. Это не совсем неизвестный солдат, во всяком случае, по словам прабабки Алены у него была исконная немецкая фамилия Лемке. В этой связи Карабин вспомнил что так звали героя одного из ранних фильмов Михалкова.
2.
Вторая мировая пришла в деревню осенью 1941 года. Районный центр Орехов наводнился доселе невиданными людьми и техникой. По пыльным дорогам, похожие на громоздких черепах, катились танки. Судя по радиосводкам, немцы , подобно хищнику продолжали вгрызаться в мякоть страны, их не останавливали взорванные отступающими мосты и плотины, они грезили скорой и сиятельной победой Третьего Рейха. Благодаря радио, жители Новопавловки испытывали перед неведомым Зверем животный ужас, по сравнению с которым, кроличий ступор перед удавом мог бы вполне сойти за храбрость. " Куда бежать?"-подобная мысль для оставшихся в деревне жителей была сродни выбору молота или наковальни, причем выбирающий как раз находился между ними.
Немцы вошли в деревню неброско и даже как-то лениво . Основные силы перемещались на восток в эшелонах или по центральным дорогам, для переферии хватило одного танка и грузовика с гомонящими в кузове солдатами. Постепенно Н-а стала для них перевалочным пунктом , люди в форме менялись с калейдоскопической скоростью. К удивлению селян, с приходом немцев, конец света не наступил. Евреев в Новопавловке не было, коммунистов поглотил фронт, по ночам никто не партизанил ,так что поведение оккупантов можно было назвать благодушным. Мирное население продолжало работать на полях , урожай пшена и картошки обещал быть обильным и поэтому голод на зимнем горизонте не маячил. Формально люди как бы продолжали трудиться в колхозе, однако его предвоенное название "Заветы Ильчиа", вслух не произносили. Если в деревне и постреливали, то сугубо в тренировочных целях. Однажды выпившие офицеры устроили охоту на курицу : бедная , пала смертью храбрых на огороде , не добежав каких -нибудь метров пять до укромного места. Таким образом пережившие два сумасшедших десятилетия , местные жители привыкали сосуществовать и с непрошенными гостями , хоть и в вынужденном , но симбиозе .
Из немецких новинок запомнились установленные на колхозных полях виселицы. Превентивная мера была призвана пресечь воровство. Это помогло. На казалось бы безлюдный баштан( не то что сорвать арбуз), а и зайти было страшно. В итоге судьбы висельников деревенских миновали, а вот в районном центре за кражу полевой почты ,прямо на церковной площади повесили молодую девушку. Пример оказался назидательным , во всяком случае петли других виселиц оставались пустыми вплоть до ухода оккупантов из деревни .
Весной 43-го многие из молодежи были угнаны на работы в Германию. Алену сия участь миновала , но когда случилась эта история, ее младший сын и невестка (то есть дед и бабушка Карабина) почти полгода находились в трудовом лагере города Миллакер. Старший сын где-то воевал, от него уже давно не было никаких вестей, что наполняло сердце Алены тоскливой ноющей болью. .
За два года жители Н-и привыкли к военному времени и жизнь вошла в стабильную ,в своей кривизне, колею. В деревенских домах (самое большее три дня) квартировали немецкие офицеры и солдаты, однако такое случалось редко. Военной машине требовалось новое пушечное мясо и пушечное мясо ни в чем военной машине не отказывало. Немецкое присутствие в деревне вскоре и вовсе ограничилось блокпостами на железнодорожных переездах , да старостой поневоле- угрюмым дядей Федором с центральной улицы.
. Через время , когда волна второй мировой наткнулась на кулак Сталинграда и влекомая инерцией покатилась вспять , звуки губных гармошек стали пьяными и нестройными , ночной смех отдавал истерикой , а сквозь деревню мрачными колоннами прошли пришибленные холодом и войной румынские солдаты, потерянные и нелепые в чужой степи , вдали от своего Бухареста. Их приход обернулся повышенной смертностью домашнего скота : под выстрелами румынских винтовок полегло немало свиней и коров . Чубатые вояки в песочной форме, со знанием дела освежевывали туши и тут же поджаривали на кострах свежатинку . Судя по той суматошной деятельности, которую румыны развернули в селе , времени у них было в обрез. Они говорили при помощи энергичных жестов ,были импульсивны и безалаберны. Так , один из солдат забредший к Алене во двор, пошел в сортир ,оставив свой автомат на лавке . Она даже взяла в руки железную игрушку, с тем немым удивлением дикаря, который любуется подаренными ему бусами. Любопытство было острым, палец сам непроизвольно лег на гашетку . Автомат ожил ,выплюнул несколько пуль , согнав с насиженного места румына, который громко ругаясь, спешил к Алене , по ходу натягивая подштанники.
Румыны ушли , а за ними показались покидающие Восток немцы. В те дни в дом Алены с большим чемоданом занесло нового постояльца. Он был высокого роста , жилист и подтянут , с нервным бледным лицом, втиснутым в золотую оправу очков. Смерив хозяйку дома недолгим и пустым взглядом , новый жилец занес свой чемодан в самую светлую комнату, положил на кровать и принялся разбирать личные вещи. Алена украдкой заметила как на столе появилось что-то наподобие часов : желтая металлическая статуэтка с циферблатом, массивный серебряный портсигар и кобура. После манипуляций с чемоданом, немец снял головной убор , обнаживший на его голове короткий спортивный полубокс. Заметив ,наконец, что Алена все еще стоит в дверном проеме он произнес:
-Вы хотели что-то спросить?
Фраза была слегка пропитана акцентом , но в хорошем знании этим человеком русского языка , сомневаться не приходилось. Как оказалось , фамилия нового постояльца Лемке ,а его дед и бабушка были русскими немцами переехавшими на историческую родину в начале века. Прибыв в дом Алены Лемке снял военную форму, облачившись в кожаную куртку ,теплый , под горло свитер, плотные штаны и кепку . В таком виде он и отлучился из дома почти на весь день , возвратившись только под вечер . На куртке был налет коричневой пыли , а на ботинках черная скорлупа грязи. Немец поужинал и после того как Алена унесла грязную посуду, заперся у себя в комнате. С Аленой он был вежлив , но общался мало , впрочем и хлопот особых не доставлял. Более того, подарил ей три плитки шоколада, весомый шмат шпика и свиную тушенку.
Утром Лемке увезла блестящая , черная машина . Она притормозила напротив дома ,через мгновение чертиком из табакерки , из салона выпрыгнул долговязый молодой парень , открыл дверцу для Лемке и застыл в почтительном ожидании. Лемке сосредоточенно шагал к автомобилю, сжимая в левой руке небольшой кожаный портфель.
Всего немец пробыл у нее в гостях три дня, в течение которых военная ситуация в деревне поменялась в корне. За это время здесь стало больше суеты , на ночном небе все чаще вспыхивало далекое зарево, а вскоре к его свету прибавился и приглушенный расстоянием звук канонад. В обе стороны пылили по дорогам грузовики, словно пытаясь в хаосе перемещений выбрать верную траекторию. Кое- как до слуха местных жителей доходили и последние новости с фронта. Людоед взявший непомерно большой кусок, теперь пятился назад, вместе с человеческими костями отрыгивая огромные, так и не переваренные его желудком, территории. Но создавалось впечатление , что все это мало касается Лемке. Его лицо оставалось скупым на эмоции. О том , что немец немного не в себе , Алена догадалась на второй день его пребывания в доме. Вечерним небом распоряжались сумерки, когда черная машина вернула Лемке к калитке. Он подходил к дому держа у носа белый платок , на котором отчетливо выделялись темные пятна. От ужина отказался , сразу же уединившись в своей комнате. Вскоре ее четыре окна наполнились тусклым янтарным светом от горящей свечи . Заглядывать что там делает постоялец было бесполезно. Только иногда , сквозь плотно задернутые занавески просачивался его угольный силуэт, очевидно Лемке мерил шагами комнату. Относительно странностей своего ночного времяпровождения он еще накануне предупреждал Алену.
--на родине своего деда я немного заболел...Простуда наверное . К часу поднимается температура, может быть жар и плохо. Если вы услышите шум за моей дверью не обращайте внимания. Я когда болею ,иногда создаю шум. Да .-будто бы вспомнил он и через секунду добавил: --я вам советую все ваши дела заканчивать с сумерками, часов с 10 выходить из дома не рекомендую, даже в туалет. Все люди ночью становятся другими , а сейчас война. Я должен быть уверен что двери после 10 в доме будут заперты. И вот что еще , у меня в комнате должен стоять таз с холодной водой, приносите его вечером ,утром меняйте.
Выполнить инструкции немца было несложно ,как правило Алена ложилась спать рано, но в эти дни сон почему то не вешал на веки гири . Она лежала на кровати , всматриваясь в черное дно потолка , и когда отсутствие света становилось невыносимым , зажигала свечу. Даже в самые пасмурные дни войны ей не было так тоскливо как сейчас. В душе ворочались десятки недобрых предчувствий , лица родных и просто знакомых пробегали перед глазами , улыбчивые и грустные , раздраженные и злые, с искаженными гримасами и застывшими глазами. Такими взглянул на нее старший сын Коля от которого с сорок первого ни слуху ,ни духу , ни похоронки. Вспомнился и прошел перед глазами муж, умерший в 38-ом после месяца тюремных побоев . Однажды на одной из вечерних скамеек комментируя гибель Кирова он неосторожно пошутил , насчет того , что скорее б их там всех перебили ,народу было бы легче . Шутка получилась злой и уже через сутки укрепив кулак свинчаткой дробила ему почки и ребра в тюремной камере. Свобода вернулась через пять недель , но была грошовой и ненужной ,бывший солдат царской армии заходился в долгом изнуряющем кашле , пока один из мучительных приступов не завершился смертью.
Алена перекрестилась, пытаясь мысленно отогнать видения , однако призраки прошлого прятались по углам комнаты, издавали шорохи и вздохи . Ускользающие от взгляда , при мерцающем свете огонька, уходящие в темные силуэты , они также внезапно покидали ее поле зрения, как и появлялись в нем.
. На часах было за двенадцать когда в комнате Лемке послышались звуки шагов. В абсолютной тишине они были четкими , правда чуть приглушенными пространством между комнатами. К шагам вдруг примешался шум речи ,однако разобрать слова Алене не удавалось. Похоже немца настиг очередной приступ недомогания , который сопровождался разговором с самим собой. Голос Лемке звучал временами громче , делал паузы , словно ожидая ответной реплики собеседника. Алене казалось что она разбирает отдельные слова , но вот уловить о чем говорит постоялец никак не могла. Когда же влекомая бессонницей она подкралась к двери Лемке , саморазговор смолк , оставив только дробь неспешных шагов. Воздух в сенях был холодным и Алена увидела как в полумраке с ее губ сорвалось белое облачко , а нос ,как у собаки стал холодным и мокрым. Пожалев , что не накинула на плечи тулуп она собралась было вернуться на цыпочках в свою комнату , когда за стеной вновь послышалась человеческая речь. Что то лязгнуло, потом Лемке громко и как будто раздраженно произнес по русски:
- это невозможно...
Дальнейшее Алена помнила плохо. Она ощутила как качнулся под ногами ставший ледяным пол, а проход в ее комнату из которого в сени проникал хрупкий свет свечки словно отдалился от нее на огромное расстояние. Из комнаты немца донесся донесся резкий и громкий шорох, как будто взлетела стая птиц. Страх и паника рождались из живота , острое чувство тревоги и ужаса выбравшись из воронки пупка ползло вверх, охватывая грудь и плечи , пытаясь заглянуть в лицо. Она закрыла глаза и пошла в этой искусственной слепоте вперед , чтобы побыстрее вернуться в комнату.
Прилив сознания застал ее дрожащей под двумя одеялами. на кровати. Ночного страха не было, но вместе с рассветом в комнату проник сильный холод. Удивительно , но печная стена остыла ,будто кто -то высосал из нее все тепло. Морозный воздух в комнате Алена решила угомонить с помощью новой порции дров, но разведенное пламя лишь вяло лизало очаг . Поплотнее запахнувшись в тулуп она, вооружив глаза нервным огоньком свечи, решила заглянуть в комнату Лемке. Немец лежал на диване и казалось спал. Его забытье сопровождалось хриплым дыханием, несмотря на морозный пар из губ Алены , лицо немца покрывала испарина, но лоб был холоден, словно под черепной коробкой находился лед.
Она медленно окинула взглядом комнату , в которой все оставалось по старому , за исключением стоящей на столе бутылки и двух рюмок между которыми спокойно спал пистолет немца.Тихо возвращаясь к себе Алена заметила, что в ведре стоящим у комода лежало несколько носовых платков , с темными кружками пятен.
С приходом утра пламя в печке сделалось смелее и дом постепенно отеплел. Это был последний день как для Лемке так и для расположенных в деревне немецких частей. К вечеру армия вермахта в спешном порядке покидала Н-у отчаянно отстреливаясь от лавиной накатывающих противников, . Но девять утра с набрякшим сыростью небом , белесым налетом инея на сухой траве ,казались мигом времени, бесконечно далеким от вечерних событий. В этот день черная машина приехала позже , но от этого ритуал ухода Лемке из дома не изменился. Только на этот раз он шагал нетвердой походкой очень уставшего человека. Подняв воротник шинели он даже как то накренился вперед и шел рывками ,так, словно кто-то невидимый подталкивал его в спину. Автомобиль заглотнув Лемке развернулся и мягко покатил в сторону железнодорожного переезда , оттуда , став для глаз Алены не больше улитки , машина взяла направления к речке ,протекавшей километрах в шести от дома.
Возможно там немцы готовились встретить наступление русских , а может что- то искали. Впрочем в этом степном районе партизан не было , а очаги сопротивления наподобие молодых гвардий вспыхивали в основном в городах и районных поселках . Здесь ,на ровной глади земли, от немцев не спрячешься. После войны стало известно о приказе Генштаба организовать в днепровских плавнях партизанское движение. С этой целью с самолета на землю даже спустили десант .Но группа продержалась недолго: первый же контакт с местным жителем оказался для десантников роковым. Их выдал один из старичков ,собиравший в плавнях травы .Вернулся в деревню и все рассказал немцам. Карательная экспедиция была короткой и приказ Генштаба остался не выполнен. Старичок был из неблагонадежных , "бывших" кулаков, так что после войны его проступок вычислили и предателя поставили к стенке.
Примерно через час , после того как машина с Лемке уехала , со стороны реки послышались взрывы и частый треск автоматных очередей. Шум длился минут пятнадцать ,потом все стихло . Небо на горизонте оставалось хмурым и тихим , застывшим , как на картинах, но затишье в мгновение ока обернулось новой бурей, эхо канонады сначала одиночное и далекое ,постепенно нарастало , накрывая деревню волнами яростных , но все же далеких звуков. Алена снимала с бельевых веревок постиранные наволочки , когда во двор ,пробив ветхие деревянные ворота въехал забрызганный грязью автомобиль Лемке. От неожиданности ,она едва успела подхватить табурет с тазом , преграждавшие путь автомобилю. Машина остановилась, уткнувшись лобовым стеклом в байковые рейтузы , висящие над землей. Алена рассмотрела на месте водителя свесившего голову Лемке , больше в салоне никого не было. Через мгновение фигура немца шевельнулась , он видимо хотел выбраться из машины, но слабые попытки открыть дверь были безуспешны. За него это сделала Алена и лишенное опоры тело Лемке кулем сползло на землю. Увидев его лицо., перепачканное землей и кровью Алена невольно вскрикнула. Жутковато было смотреть на светлый глаз немца, оставшийся на лице в циклопическом одиночестве. Из второй глазницы торчал какой-то тонкий обломок, причинявший Лемке страшные мучения. Он порывался что-то сказать, но выходило нечленораздельно и непонятно ,словно во рту перемешались слова . Лемке выпучивал глаза , на губах его выдувались красные пузыри :
-онь ,онь ...-шептал раненый, судорожно хватая Алену за рукав трясущимися почерневшими пальцами. Третье "онь" округлило рот Лемке в последней гримасе, прошелестело по губам и рассеялось в воздухе, тело немца выгнулось в судороге и через секунду застыло неподвижно .После минутной заминки Алена решила оттащить мертвеца во времянку, дверь которой с лета была заперта , так что в нее никто и не заглядывал. "Хотя нет ,лучше в сарай"-подумала она- ,там ,среди тяпок и лопат его можно на время спрятать". Повозившись с ржавым замком , она вернулась к телу и подхватив его за подмышки попробовала протащить по жухлой траве. Оказавшись за гранью жизни Лемке стал неимоверно тяжел и после нескольких усилий его переместить Алена запыхалась. Она тянула тело в сарай под нарастающий гул, доносившийся с неба. На секунду подняв голову Алена заметила несколько иголок самолетов , пронзавших серую осеннюю высь. Застучало и со стороны железной дороги , видно с Орехова полз немецкий эшелон. Когда Алена затаскивала Лемке в сарай, самолеты уже разрешались от бомб , так что аккорды войны зазвенели в ушах назойливой какофонией . Судя по всему, главной мишенью для авиации как раз и стал поезд- издав отчаянный и протяжный гудок он полностью потонул в грохоте взрывов. Оказавшись в полумгле сарая ,Алена примостила мертвеца возле дров и в надежеде переждать налет, присела на корточки .За всю войну эта была вторая бомбардировка деревни , в первый раз, сопровождая отступление советских войск, бомбили немцы. Сарай трясло, повторяя про себя молитву Алена заткнула пальцами уши и только Лемке весь наружный хаос был безразличен. Между тем, сбросив с себя смертельный балласт, самолеты оглашали небо уходящим вдаль гулом. По сравнению с воздушной атакой, звуки наземных сражений дробящиеся на треск автоматов и взрывы гранат уже не так пугали Алену. Она приоткрыла дверь, осторожно выглянула во двор. Дом выглядел тихо и как-то робко, словно испуганно вжавший голову в плечи, человек. Алене показалось, что даже крыша его стала ниже. Деревья как глухонемые жестикулировали голыми ветками , дрожала бельевая веревка, будто струна, которую трогает невидимый музыкант. Порывы ветра были особенными, с завихрениями, сухие листья летали в воздушном водовороте , взметались над крышей, кружась по своим молниеносным орбитам. Постепенно плотный свист ветра совсем заглушил голоса орудий , стихия рассвирепела так, что Алена не решалась выходить из сарая. Но и ветер гулял по двору недолго- он стих столь же внезапно как и начался, совершив удивительные метаморфозы. В поразившем все вокруг беззвучьи Алена видела как сквозь дверную щель медленно ползет желтая стрелка луча ,воздух в сарае остановился и пространство наполнилось теплом летнего дня. Тишина стала настолько полной , что шорох , раздавшийся за спиной Алены , показался ей скрежетом по стеклу. Она быстро обернулась: вдоль трупа Лемке короткими перебежками струилась мышь полевка ,через секунду серый комок скрылся в глубинах сарая , вновь оставив ее наедине с мертвецом.
Выйдя наружу Алена увидела как в солнечных лучах ,словно пузырьки в подсолнечном масле застыли пылинки . В небе гордо сверкал медальон солнца, настолько яркий , что казалось будто светило двоится , как бы выпрыгивая из самого себя. По сетчатке ее глаз поползли огненные шары , чтобы от них избавиться Алена стала смотреть в землю. Вскоре слух различил первую пробоину в тишине : у забора послышались торопливые , шаркающие шаги. Мирная походка деда Кривоноса как то не вязалась с войной, да и сам старик ,остановившийся возле калитки , являл собой образец вселенского пофигизма. В уголке его губ торчала кривая цигарка , с кирпичного цвета лица на Алену глядели светло-синие ,тронутые алкогольным блеском , глаза. Дом Кривоноса находился на отшибе села и вполне соответствовал фамилии хозяина. Это была покосившаяся , готовая рухнуть в любой момент, глиняная хата , мазанная кое-как , с нелепыми локонами накрывающей крышу соломы. Во время оккупации в доме недолго квартировали румынские солдаты , а сам Кривонос вроде как жил у сестры в Орехове. Когда наступила великая отечественная бойня он в одночасье лишился сына и внука, без следа канувших в мясорубке войны. После этого старик превратился в призрака, обреченного по воле судьбы , таскать на себе ненужную плоть. Последний раз она видела Кривоноса месяца три назад , когда ходила в Орехов на вещевой рынок. Тот шел по улице, измеряя шаги какой-то ободранной тростью. Он заметно тряс головой и что-то бубнил себе под нос. В такт дряхлой походке колыхались пустые рукава накинутого на плечи пиджака. Несмотря на сходство с сумасшедшим одет был Кривонос чисто, видать постаралась сестра. Алену он заприметил, на мгновение из глаз убралась муть и взгляд старческих зрачков стал пристальным. Но это был миг , после которого зрачки вновь зашторились помутнением, челюсть задрожала и сквозь редкие обломки зубов процедились слова. Зрелище было жутким: указывая на Алену тростью Кривонос брызгал слюной и шипел : "Ведьма и сука! Ты же ведьма и сука!" Она ускорила шаги, а когда на почтительном расстоянии повернула голову ,старик все еще стоял посреди улицы тыча в ее сторону своей клюкой.
Сейчас Кривонос вернулся к своему довоенному виду. Он был свежевыбрит, вместе с ним во двор вошел запах "Шипра". Появление его здесь было странным и неожиданным . В вопросе старика Алена увидела обратную сторону его сумасшествия.
-Алена, до тэбэ Гришка нэ заийзжав сьогодни перед рыбалкой?
Она не сразу поняла, что речь идет о внуке Кривоноса, красивом двадцатидвухлетнем парне Гришке Отпетом, получившем свое прозвище при непонятных и темных обстоятельствах . В селе говорили, что одна из покинутых гришкиных любовей обратилась как-то за помощью к чернокнижнице. На него вроде бы навели порчу и по сценарию ведьмовой козни даже наложили заговор на смерть. Пугливо перешептываясь между собой, люди говорили о таинственном сатанинском отпевании, после которого к имени Гришки и прибавился страшный титул . Как привязался, так и стали твориться с ним худые вещи: то тело все волдырями и язвами пойдет , то подкожный жир улетучиваясь превращал его за месяц в обтянутый кожей скелет. Многие в своих мыслях предали Кривоноса-внука земле, о нем говорили "не жилец" и сочувственно качали головами. Гришка почти не выходил из дома, но наведываться к нему никто не спешил, очевидно боясь заразиться проклятием. Приходила только Алена- первая гришкина женщина, для который порченный по прежнему оставался пахнущим молоком мальчиком. Надкусив запретный плод ,он , шагнувший на перекрестки амурных дорог, тем не менее, часто захаживал к своей первой , как друг , которому нужен совет. Когда случилось несчастье Гришку покинули все кроме близких и Алены .Его приятели , втайне завидовавшие любовным успехам своего товарища , заговорили между собой о нехороших болезнях, которые Григорий неизвестно где подхватил. Поэтому к выдуманным ими недугах сельская молодежь относилась брезгливо, отныне считая дом Кривоносов рассадником заразы.
А в начале 1939-го Отпетый месяцев на пять исчез из деревни. Это дало почву для новых слухов и кривотолков, по одной из версий Гришку увезли в город и заперли на триппер-даче ,чтобы не сеял свою хворь где ни попадя. Осень того же года началась с мистики: в ясную сентябрьскую ночь в соседней деревне вспыхнул и сгорел дотла дом тетки Галины, про которую говорили, что она черноротая ведьма и уже многих в могилу свела своими порчами. И вот, то ли самогонный аппарат рванул, то ли чернокнижные опыты дали сбой-только утро предъявило сотрудникам милиции догорающее пепелище, со скрученным в спираль человеческим огарком посередине. Через день в Конке утонула и покинутая гришкина любовь по имени Света. Прыгнула с мостика и больше живой над водой не показывалась. Почуяв неладное , одна из местных девушек героически бросилась спасать подругу. Благодаря ей утопленницу удалось вытащить на берег, но в ответ на усиленную работу рук и множество вынужденных поцелуев рот -в рот, сердце Светы хранило тишину.
Через неделю Гришка вернулся в деревню бодрый и повзрослевший, правда волосы слегка тронула седина. Одержанный над темными силами мистический триумф, придал его фигуре ореол таинственности . Гришу по прежнему обходили стороной, так что нити былого общения со сверстниками и просто односельчанами оказались порваны навсегда. Пробыв в Н-е от силы неделю , он уехал на заработки в город и до войны его видели в деревне может раз, может два. В 41 Гришку забрали в армию и с тех пор Н-а стала для него пунктом невозвращения. Смертный заговор , который он так удачно обошел в предвоенные годы все таки сработал, когда в самом начале войны ,под Перемышлем, Гришку разорвало артиллерийским снарядом. Весть о его гибели вскоре разнеслась по деревне и одна из бабок даже мрачно пошутила :
Когда невесть откуда взявшийся дед Кривонос упомянул о внуке, Алена еще находилась под очарованием внезапно вспыхнувшего летнего дня. Солнечный свет выкупал стоявшую во дворе машину Лемке, ее корпус сиял на солнце как начищенная монета, а контуры, в таком изобилии горячих лучей, слегка подрагивали. Но Кривонос не обратил никакого внимания на автомобиль, его будничный вид продолжал удивлять Алену, как впрочем и заданый стариком вопрос. Понимая ,что дед продолжает оставаться тихо помешанным она решила сменить тему встречным вопросом :
-Вы куда йдетЭ, дядьку Михайло?-мысленно Алена ущипнула себя за руку. Все это было похоже на сон который неизвестно кому снится. Как выяснилось старик шел к своему приятелю ГаманУ за табаком.
-Ты чого по такий спэци тулуп надила?- Кривонос смерил ее смешливым взглядом и повторил вопрос про Гришку .
Алену охватило чувство, что подобный разговор уже был, но когда и где, вспомнить никак не могла. Опыта бесед с сумасшедшими у нее никогда не было, поэтому и брякнула первое, что пришло в голову:
-Якого Гришки, диду ? Вин жэ на фронти загынув. А ГаманОва хата вже год як згорила, вы чого диду?- быстро-быстро застучало сердце, кровь алым опалила щеки .Был такой разговор, или что то подобное! Может и правда вещий сон когда-то снился, что стоит вот так Кривонос , сосет свою папироску и спрашивает про внука.
Визитер запнулся в шаге , скорчил гримасу, будто не расслышал ее слов. Но нет , все расслышал , выпятил на Алену глаза :
-Ты дура, скажена , що ти мэлешь? На якому фронти, хто загынув? Дурак Грышка що с тобою сплутався, я ж казав йому, що ты на передок слабА, ще й на голову хвора - взгляд Кривоноса оставался злым , он сделал движение ртом и смачно сплюнув на землю показал Алене спину.
"Чего на старого обижаться? Не война ли сделала его безумным? Потерять за год сына и внука , мало кому удается пережить такое" - подобные мысли вертелись в голове Алены , когда она быстрым шагом шла к забору. Вид Кривоноса удивлял ее больше, чем обидные слова . Интересно, как он вообще попал сюда, когда в Орехове, по всей видимости, идут бои. Шансы выжить у старика, шагающего как ни в чем не бывало по линии фронта ,минимальны.
-Диду ,та стойте вы!- крикнула вслед Кривоносу Алена -диду , как вы с Орехова пришли , там же нимцив пОвно.
Дед повернул голову, показал ей свой обозленный профиль, махнул рукой и грязно выругался, послав Алену именно на тот мужской орган, которым так прославился в деревне его внук Григорий. Шаркающей походкой он удалялся от нее и останавливать старика ,похоже , не имело смысла. Но Кривонос, словно о чем-то вспомнив, вновь обернулся . Лицо у деда по прежнему было злое.
-Постой , а ты чого вдома? Чого не в пОли?
-Якэ поле ??? Вийна кругом. Вы б краще йшли додому , диду , який Гришка , який Гаман?
-Ты ось що... пидЫ хоч Мишу проведай на цвынтарь, а Гришку не чепай. Узнаю що до тэбэ ходыть, ломакою пэрэйебу.
Последний аргумент убедил Алену , что с Кривоносом лучше не связываться , пусть идет куда шел. Она вернулась во двор , солнце успело прогреть тулуп так ,что по спине пробежал первый ручеек пота. Скинув тяжелую одежду на табурет Алена осмотрелась вокруг. Чудеса были налицо : в цветке ворочал желтыми от пыльцы лапками шмель, на бреющем полете совсем рядом от ее лица прошелестела стрекоза, низко- низко над землей, похожие на "мессершмитов " , одна за другой, метались ласточки.
В случившееся было трудно поверить , тем более Алена помнила озноб прошедшего утра. Да и до зимы уже рукой подать , первые холода как никак пришли. В некотором смятении она подходила к сараю , труп Лемке как-то не вязался с окружившим ее летом, но вместе с тем она чувствовала: не окажись за дверью мертвого немца - сойдет с ума. Но нет , мертвец никуда не делся, он все также лежал возле дров, сложив по швам руки .В распахнутой серой шинели , облаченный в офицерскую форму труп- выглядел нелепо и жутко. Лицо Лемке на не заляпанных кровью местах приобрело бледную синеву, пустая глазница с вывороченным и раздробленным глазным яблоком , напоминала кратер вулкана из которого сочится лава. "Постой" -вдруг сказала себе Алена : она ведь отлично помнила , что из глаза Лемке торчал обломок, напоминавший сучок дерева, а сейчас его и в помине не было. Неужто вывалился, пока тащила труп в сарай? Она продолжала смотреть на темное безглазье офицера. Это было невыносимо, но целый глаз погибшего , как ей показалось , пытливо глядел на нее черной точкой остановившегося зрачка из запредельности. Она не решилась закрывать его , предпочтя больше не смотреть в лицо Лемке.
Не найдя во дворе окровавленный обломок, Алена убедила себя , что его и не было. На улице все оставалось по-прежнему : солнце перевалило через зенит, но от этого не стало менее жарким. Тишина была звенящей и общей : в ней нашлось место и мирному стрекоту кузнечиков и далекому пению птиц, и истуканству облепившей росшую возле сарая грушу , стаи ворон. Черные сидели на ветках высокого дерева с сознанием собственного достоинства. Стая не издавала ни звука , а казалось молчаливо наблюдала за снующей по двору Аленой. ВорОн было много , можно было б подумать что ими плодоносит груша , настолько гармонично они выглядели на ее ветвях. К воронам у Алены с детства были предубеждения, она считала их недобрыми птицами. , а потому схватив увесистый ком земли , метнула им в дерево. Несколько птиц лениво вспорхнуло с веток , но посчитав угрозу детской, вновь заняли свои места .
"Ах вы ж, сучки-вслух выругалась Алена и схватив веник решительно отправилась к груше . На этот раз стая не стала испытывать судьбу, а синхронно переметнулась на другое дерево , шагах в двадцати от нее . От ворон Алену отвлек женский смех, донесшийся вместе с ветром, со стороны переезда. Смех двоился : перелив первого разбавляло тонкое повизгивание второго. Так и есть, с огорода была видно , как через рельсы переходят две человеческие фигурки. Женщины звонко беседовали и Алена подумала , что их голоса ей смутно знакомы. Она решила пойти навстречу , до идущих было метров сто и через второй десяток шагов они укрупнились в размере. Алена услышала как зашумела за спиной стая ворон и заразив небо черными оспинами птицы поднялись в небо растворяясь в густой синеве дня. Алена этого не замечала, потому что с каждым шагом сердце ее стучало чаще , словно грозясь выпрыгнуть из груди. Одну из женщин них она вроде бы узнала - это была Света с Могилянки (но что она сейчас здесь делает?), а вот в узнавание второй верить не хотелось. Первая тревога вошла в ее сердце вместе с цветом ситцевого платья, которое было на идущей. Алена остановилась, подруги продолжали беседовать не замечая ее. Их походка была неторопливой и дуэт смеющихся все еще находился на почтительном расстоянии. Алена стояла как вкопанная, чувствуя как ее обволакивает горячий воздух, но что-то в нем было не так. Воздух, как будто тянуло ветром с переезда , теплое облако волнами било в лицо , однако в спину одновременно ударила струя холода. Она обернулась- невеселый осенний пейзаж вновь предстал перед глазами : черная земля , кое-где поросли сухой кукурузы шевелили на ветру своими лохмотьями . Тепло теперь облизывало лишь затылок Алены , по лицу же стегал ледяной ветер, заставивший ее пожалеть о брошенном во дворе тулупе. Вновь подставив спину осени , она взглянула туда , где еще возможно было лето. Но вместо него, ввысь, со страшным грохотом выдулся красный гриб взрыва. Немецкий поезд, сорванный с рельсов советскими бомбами , источал огонь и панику. Толпа военных, выживших после налета, металась вдоль насыпи. Немцы в спешном порядке эвакуировали раненных, люди спешили подальше от пожарища : в эшелоне было еще несколько цистерн с горючим, грозящим в любую секунду взорваться. Поезд напоминал огромную, перебитую в нескольких местах змею, изрыгающую пламя . На рельсах чудом устоял только локомотив , но и он , накренившийся и помятый, не выдержал инерции очередного взрыва с глухим скрежетом завалился наземь. Среди огненной катастрофы , истерических криков раненых и громких офицерских команд , Алена высматривала в языках пламени силуэты двух женщин , чьи голоса все еще звенели в ее голове.
Напрасно: все было миражом , вещественными оказались только смерть и хаос , вызванные разгромом немецкого состава. Холодный осенний ветер вернул ее к дому . Понемногу начиналось смеркаться и в тускнеющем на глазах небе отсветы пожарища вспыхивали все ярче. Заглянув в сарай Алена увидела , что труп Лемке превратился в темное пятно, едва различимое с землей. Что делать с мертвым постояльцем она еще не решила , в одном только была уверена: на ночь в сарае его не оставит.
Между тем остатки немцев покидали село. В густом октябрьском вечере пошумели и растворились люди и техника. Алена и раньше слышала , как катятся танки , так что по железному лязгу определила : несколько боевых машин как раз проезжают мимо ее дома. Просто так оккупанты из Новопавловки не ушли , вскоре в районе центральной улицы загремело и на небе показались красные сполохи. Казалось закат хочет повернуть вспять из-за горизонта , зарево было таким ярким ,что Алена вряд ли бы удивилась покажись на глаза диск солнца. Потом оказалось, что горели дома на второй бригаде( так, почему- то, называли центральную улицу). Не тронув Могилянку и Вознесенку немцы все же решили оставить огненный автограф в память о своем пребывании в этих местах.Пожары на центральной заставили селян, чьи дома превратились в полыхающие факелы, укрыться в лесопосадке . Алена об этом не знала. Она стояла у калитки, наблюдая зловещие блики войны , осветившие украинскую степь на многие километры . Уход немцев стал фактом и прибытие советских войск было лишь вопросом времени.
Ей , как и жившим на двух , нетронутых немцами улицах , конечно повезло. Дом остался цел, она живой и невредимой , несмотря на все потрясения. Алена думала о женщинах беззаботно шагавших через переезд , особенно о той, в ситцевом голубом платье. Неужели они плод ее воображения? Неужели появление из ниоткуда старика Кривоноса , полет шмеля и летнее тепло всего лишь свидетельства ее помешательства? Ощущение , что все это происходило с ней и раньше было до тошноты головокружительным . Она присела на лавку возле дома , в надежде избавиться от атакующих голову мыслей.
Обрис черной машины, похожей на огромный катафалк , вернул ее к действительности. Уже полностью стемнело , но на небе не проклюнулось ни одной звезды. Впрочем угадать где находится луна , труда не составляло. Ее бледное пятно едва-едва просвечивало сквозь пасмурную завесу. В мутном полусвете двор выглядел совсем по чужому . Порывы крепнущего ветра пару раз стегнули Алену по лицу и через мгновение по земле забарабанили капли дождя. Сначала он вел себя робко , словно стесняясь своего вероломства , но спустя минуту зарядил в полную силу , извлекая из пространства нарастющий шум. Можно было вернуться в дом и попробовать заснуть, однако Алена все же решила освободить сарай от трупа. Под могилу для Лемке она определила место в палисаднике в аккурат возле раскидистого куста крыжовника .
Работа спорилась, земля уже успела стать рыхлой, правда на черенок лопаты постоянно налипали комья грязи. Через час ,смахивая со лба перемешанный с дождевой водой пот, Алена увидела , что стоит по пояс в яме. Дождь понемногу измельчал и сверху на землю летела водяная пыль. Оскальзываясь в мокрой грязи , Алена кое-как выбралась из ямы , оперлась о стену дома и перевела дух. Нужно было приступать ко второй части работы, а именно к захоронению Лемке. Еще с полчаса она потратила на то , чтобы переместить тело немца из сарая к краю могилы. Подстелив под мертвое тело простыню Алена , пыхтя от напряжения, тащила его за ноги стараясь не обращать внимания на бледный шар коротко стриженой головы, болтавшийся на плечах умершего.
Усилие рук -и то что еще сегодня ходило, перебирало вещи , кидало в ведро окровавленные платки, тяжело шлепнулось на дно ямы. Алена словила себя на мысли , что к смерти Лемке относится равнодушно. Просто пришелец из ниоткуда заканчивал здесь свой путь в никуда. Она вспомнила , что три года назад смерть дворового пса Брома вызвала в ней куда больше эмоций.
Она механически орудовала лопатой , стараясь как можно быстрее завершить свою мрачную работу. Постепенно яма исчезла, Алена еще поработала и граблями, чтобы разровнять поверхность палисадника .Результат своих усилий она осветила керосиновой лампой, но несмотря на бледность света, увидела что все вокруг выглядит аккуратно и "безмогильно"
- Ну все, слава господи- сказала себе Алена начертив пальцами крестное знамение.
На кухне, чтобы прогнать легкий озноб и прийти в себя, она плеснула в кружку самогона, выпила залпом слегка поморщившись. Делала она это редко , вкус самогонки , хоть и дважды очищенной , ей совсем не нравился , но сейчас Алена едва его ощутила.
Почти сразу в тело ударила теплая волна, в голове зашумело и при движении Алену весело качнуло в сторону. На душе стало поспокойней , а спустя минут десять начало вообще клонить в сон. Противиться налившимся свинцом вЕкам смысла не было. Необычный день проходил , он теперь как и труп Лемке , укладывался в гробницу времени , под неусыпным контролем тикающих в комнате часов. Туда , где еще вчера немец мерил шагами пол , Алена решила не заходить. Накормив печь дровами, она, переодевшись в чистое устроилась на панцирной кровати, под толстенным стеганым одеялом. Когда сознание уходило в сон , последней спичкой - мыслью, вспыхнувшей и сразу же потухшей в голове, было : Как там Лемке в яме? Наверное ему неуютно...Непроглядная темень , рот набит землей, в пустой глазнице тоже земля...
Мысль была без продолжения, вскоре комнату огласили легкие, мелодичные переливы из губ Алены , звучавшие в унисон стуку ходиков, с каждым выдохом спящей. Но переворот набок -- и переливы стихли, оставив только часы с лихим упрямством шагать по ночному времени.
Сон Алены в последнее время стал беспокойным , из-за обилия кошмаров посещавших ее ночью. Они начинались вполне умиротворенно и самое главное вызывали в ней чувство ложного пробуждения. Утро , солнечные лучи струятся сквозь стекло, она встает , приседает над ведром по малой нужде , потом выходит во двор , в котором полным полно змей. В какой то момент она понимает что это сон, щипает себя за руку и просыпается в своей кровати. Встает , на этот раз не обращая внимания на зов природы, вновь выглядывает во двор, где вместо змей стоят незнакомые люди молчат и пристально на нее смотрят. Опять щипок за руку, опять пробуждение, но не в наступившее утро, а в новый кошмар.... Каждый раз Алену охватила паника человека ,заблудившегося в огромном и незнакомом лабиринте, но когда отчаяние почти хватало за горло, сны во снах исчезали , она просыпалась по настоящему, с облегчением видя , что двор пуст : никаких змей и незнакомых людей в нем нет.
На этот раз ее пробудила жажда. Во рту было сухо, как в пустыне, Алена зажгла керосинку ,зачерпнула кружкой колодезной воды и вдоволь напилась. Бросила взгляд на ходики : с того момента как заснула , прошло чуть более двух часов. Она собралась было вернуться в кровать , но на кухне что-то звякнуло, будто ложка или нож упали со стола. К короткому металлическому звяку примешался легкий вспархивающий шорох птичьих крыльев. Голуби ютились на горище-днем они улетали на поля , а возвращаясь, важно расхаживали по двору. Бывало , что одна или две птицы нечаянно попадали на кухню, когда дверь была открыта. Может быть еще с вечера кто -то из пернатых в очередной раз ошибся дверью. Шаркая калошами, держа перед собой лампу, Алена вошла в соседнее помещение. Огонек в керосинке отбросил свой дрожащий свет на стены кухни, а те в ответ показали Алене поджарую и вытянутую собственную тень. Осветив покрытый соломой пол она сразу увидела валявшуюся неподалеку от стола ложку. Оставалось найти того, кто ее сбросил, но полосуя светом потолочные балки, стол, окно , подоконник, Алена ничего не увидела. Похоже на кухне никого не было, да и не могло быть... Хотя нет , в островок света, скользнувшего по столу, попало что-то темное, через секунду уже лежавшее на ее ладони и исследованное с помощью керосинки. Это было птичье перышко, но явно не голубиное, его вороной цвет напомнил Алене про оккупировавшую грушу черную стаю. Неужели одна из птиц залетела на кухню? Вот раззява !!! Она тщательно осмотрела углы комнаты, подстолье и полки с кастрюлями. Напрасно - никакого намека на присутствие здесь вороны. Вернув ложку на привычное место в ящик стола , Алена еще раз окинула взглядом помещение, как вдруг громкий хлопок за спиной заставил ее сильно вздрогнуть сердцем, да так , что зажатая в правой руке керосиновая лампа юркнула на пол. Разбилось стекло и во вспыхнувшей темноте раздался стук. Кухню робким светом освещало только окно за которым бесновалась чья-то тень. Так и есть: по карнизу прыгала птица ,ее силуэт едва был виден, но Алена определила точно: ворона. Птица еще раз громко клюнула окно и застыла на карнизе как памятник. Времени следить за ней уже не было. Внезапно Алена ощутила как калоши стали горячими. Взгляд на них подтвердил самое худшее: на полу огнем занялась солома, огненные дорожки успели не только подобраться к шкафу , но и охватить лежащий у входной двери коврик. Этого еще не хватало! Алена дотянулось рукой до ковшика , набрала в него воды из кадки и принялась поливать горящий пол. Напрасно... огонь реагировал так , словно на него лили не воду, а керосин. Жадные желтые языки были уже вровень ее лицу, затрещали на затылке волосы , которые вовсю лизало пламя. Ее окружали дрожащие огненные столпы, единственным выходом из этого пекла было попробовать прорваться к двери. С каждым мигом становилось все больнее, она закричала и обхватив руками голову ринулась вперед. Вот дверь : пальцы лихорадочно скользя по горячей обшивке , наткнулись на раскаленную щеколду и отпрянули пораженные сильным ожогом. Алена навалилась на дверь всем телом , чувствуя, что еще пять секунд и она превратится в живой факел . Однако боль, умноженная на отчаяние и панику , как ни странно , придала ей сил . В какой то момент дверь затрещала и поддалась , вместе с ней Алена вывалилась в мокрую осеннюю ночь , в холод , в спасение. Сначала ничего разглядеть было невозможно , только через полминуты она удивленно посмотрела на потолок комнаты, ощущая спиной мягкость перины. Лицо горело , да и все тело ныло, словно истыканное тонкими иглами, но было и облегчение от того , что огненный кошмар завершен. Керосинка мирно стояла на подоконнике , а Алена просто лежала и моргала глазами , приходя в себя. "С этими погаными снами надо что то делать"-думала она-вот в Орехове станет поспокойней , съезжу к врачу. Хотя можно и к бабке- на Причипиловке знахарка Ульяна живет , говорят от всякого недуга помогает".
Но вскоре произошло событие, заставившее ее поверить в продолжение дурного сновидения. Дело в том , что на кухне все-таки кто-то находился. Под медленными и нечеткими шагами зашуршала солома. Алена боялась пошевелиться, так как при малейшем движении кровать издавала протяжный пружинный скрип. Стоп , если во сне она ворочалась и возможно кричала, то незнакомец находившийся за дверью наверняка знает о ее присутствии. Вот в двери заворочалась железная "клямка" , казалось прошла вечность с тех пор как вход на кухню открылся , а в проеме появилась неестественно сутулая человеческая фигура. Визитер опирался о дверной косяк и по всей видимости ему было очень тяжело сохранять вертикальное положение. Суеверный страх приковал Алену к кровати, а что если это Лемке разбитый и скособоченный мертвец вырыл себя из могилы? Во сне ведь все возможно, она сильно ущипнула себя , закрыла и вновь открыла глаза, но фигура из проема не исчезла.
-Лежи спокойно, зажги только лампу, на лицо себе посвети.-нет , не Лемке, голос незнакомца был совсем другим, без акцента, властный , но тихий. Должно быть каждое слово давалось ему с большим трудом.
Алена послушно зажгла керосинку и приблизила лампу к лицу. В животе одеревенело , а страх был таким , что казалось мочевой пузырь вот-вот опорожнится.
-Ты одна дома? Немцы ушли?--мужчина тяжело переступил порог , Алена заметила , что одной рукой он придерживал себя за бок. Сделал два шага , оперся на изголовье кровати. Второй рукой незнакомец держал автомат , дуло которого смотрело в пол .На лице пришельца были черные тени , но ей удалось различить в мерцающем свете короткий ежик волос , широкие скулы, узкие глаза .
-Одна я , нимци ще дньом ушли -тихим полушепотом проговорила Алена -а вы наш?
-Наш, наш-мужчина медленно присел на кровать, автомат расположил на коленях-ты меня не бойся. Ранен я, много крови потерял , может к утру и окочурюсь .Перевязку сделать поможешь?
Голова говорящего клонилась набок, очевидно он был близок к потере сознания.
Опыт медсестры у Алены отсутствовал, но действовать было необходимо. Она быстро соскочила с кровати и помогла ночному гостю прилечь на свое место. Определив лампу на табурет, она получше его рассмотрела. Раненый был в маскхалате без всяких погон и прочих знаков отличия. С правой стороны , от плеча к бедру расползлось бурое пятно , в этом месте одежда солдата была мокрой от крови.
-Дэ ж вас так?
Мужчина , словно усилием воли очнулся от забытья. Когда вновь заговорил -не изменил властному тону.
-Ты лучше рассказывай где постоялец твой...Я видел во дворе машину . Где он? Со всеми ушел?
-Куда там со всеми, мэртвый вин...Ой -спохватилась Алена-у мэнэ и бинтов нэма, ну ничОго зараз
рушником перевъяжу.
-А вещи...вещи его где?-азиатские глаза блестели лихорадочно , внимательно следя за Аленой.
-Та там в кимнатИ чемодан його .
-Неси ...
Через минуту Алена уже разбирала чемодан Лемке .В одном из боковых отделений она нашла небольшой кожаный ящик , оказавшийся аптечкой. Раненый уверенно копался в ней , извлекая на свет какие то склянки , тюбики, флаконы, жестную банку из под монпансье, морщась , вычитывал замысловатые названия , казавшиеся Алене полной абракадаброй.
Рана незнакомца выглядела ужасно: темный и влажный ров рубца , схваченный кое как пропитавшимися кровью бинтами.
-Вам ликар потрибэн-Алена со страхом взирала на мокрое мясное месиво
-Как тебя звать-то ?-узнав ее имя раненый назвался Андреем.
Она заботливо вытирала кровь с его лица, словно в горячке приговаривая :Дэ ж вас так?
-А ты днем ничего не видела?
-Бачила , як потяг немецький подорвався .
Андрей ничего не сказал. Следуя его инструкциям, Алена промыла рану , а потом полила на нее из продолговатого флакона , найденного в аптечке Лемке. В комнате запахло спиртом, а Андрей стиснул зубы, да так, что казалось , сотрет их в порошок , но все таки не выдержал, застонал , хоть и негромко. К счастью нашлись и бинты : Алена , как могла , вновь запеленала рану Андрея, но через минуту на белом проступило первое багровое пятнышко.
Дальше раненый действовал сам :извлек из аптечки шприц , окунув острие иглы в пламя лампы .Укол себе делал , словно из последних сил , рука предательски тряслась , на лбу выступила испарина. После инъекции Андрей минут на десять впал в забытье , дышал тяжело и сумбурно , так, что в горле булькало и хрипело.
Алена пододвинула к кровати табурет и уселась на него, внимательно всматриваясь в гостя. Несмотря на русское имя , этот человек был больше похож на азиата, монгола или китайца, кто их разберет?Он был среднего роста , чуть повыше Алены , лет от 25 до сорока, то есть весьма размытого возраста. Сейчас Андрей провалился в глубокое забытье , едва похожее на сон. В желтом полусвете его лицо напоминало маску , жуткую от того , что под ней пульсировали желваки, крутились глазные яблоки, а над подбородком дрожали и шевелились губы. Они силились что -то произнести , но выходило непонятно , единственное слово коснулось ушей Алены :то ли "баты", то ли воды. Вскоре бред сменился покоем , лицо Андрея застыло и лишь тихий грудной присвист выдавал присутствие в нем жизни.
Начала засыпать на табурете и Алена : сначала слиплись веки , а через мгновение голова послушно легла на плечо. Однако сон был недолог , кроватные скрипы , дополненные громкой человеческой речью вернули ее к действительности. Вскинув голову, Алена в первые секунды не могла понять , где находится и что происходит. А происходили жуткие вещи: на кровати бесновался раненный , он, приподнявшись на локтях , выпученными глазами смотрел в сторону двери и что-то кричал на незнакомом языке. Во всей словесной тарабарщине несколько раз прозвучало баты или батыр. Возможно Андрей звал кого-то по имени .
Смахнув остатки сна Алена засуетилась над бредящим , стараясь вернуть его голову на подушку.
-Ты чего , солдатик. Это поганый сон, очнись.-она гладила его по щекам, успокаивая -Ложись, ложись, тоби не трэба ворохтаться.
Узкие глаза обращенные к Алене ,несколько секунд смотрели сквозь нее , но постепенно взгляд отвязался от видений и стал более осмысленным. Она осторожно уложила его голову , а сама вновь примостилась на табурете, обещая себе не засыпать так спонтанно. Андрей лежал, устремив глаза в потолок , она почему-то подумала , что так выглядит человек , находящийся на пороге смерти. Его острый кадык шевелился и это было предтечей речи , во всяком случае из тонких губ раненого один за другим стали выталкиваться слова.
-Ты говорила что он мертвый, немец твой. Где он? Говори быстро, времени совсем мало...
Пришлось Алене рассказывать как въехала во двор черная машина с полумертвым Лемке, как он умер у нее на руках, как она прятала тело в сарае и наконец похоронила его в палисаднике. Рассказ не занял и пяти минут, все это время раненный лежал уставясь в потолок , слушал, не перебивая. Он был спокоен и сосредоточен, с немигающим взглядом китайских глаз.
-Дай мне в руки лампу-попросил Андрей и когда Алена выполнила его просьбу продолжил: теперь слушай меня. Забудь , что этот немец был в твоем доме , забудь , что ты копала ему могилу , все забудь...Сделай так, чтобы никто об этом не узнал , понимаешь никто , для твоего же блага. Утром в деревню придут военные ... Если кто будет интересоваться машиной , скажешь , что немцы бросили и ушли , ни слова про своего постояльца, ясно? Хорошо. Теперь оставь меня одного .
Алена пыталась было возразить , но Андрей во второй раз прошипел : оставь меня. Вышло зло и раздраженно , ей ничего не оставалось как уйти в другую комнату. Там , устроившись на диване она коротала оставшуюся ночь. Сон упорно ни шел , так и пролежала до рассвета , когда чернильную мглу комнаты постепенно разбавил молочный свет окна. Предчувствие , что к утру в доме появится новый мертвец ее не обмануло. Наведавшись в комнату где лежал Андрей, она в суеверном страхе перекрестилась. Ночной гость умер чУдно, собственно говоря, она даже не сразу поняла, что он умер. С неестественно прямой осанкой, подобрав под себя ноги, Андрей сидел лицом к двери. Его глаза были открыты , остановившиеся зрачки смотрели на играющее на пламя играющее в лампе , которую он сжимал в обеих , вытянутых перед собой руках .На ее присутствие в комнате сидящий никак не отреагировал, а когда Алена боязливо коснулась лба Андрея , пальцы ощутили мраморный холод.
Она вспомнила ночные наставления умершего , подумав , что лучше бы он рассказал куда девать его тело . Попытки разжать окостеневшие пальцы и освободить лампу ни к чему не привели, хватка у Андрея в прямом смысле оказалась мертвой.
Странного мертвеца Алена решила не касаться, авось наступающий день подскажет что делать с ним. Подсказка пришла в виде советских войск , ранним утром вошедших в деревню. Зрительно о приходе освободителей напоминал красный стяг , установленный на крыше не пострадавшего от ночного пожарища сельсовета. Но еще задолго до полудня во двор наведалась группа солдат , внимание которых привлек теперь уже трофейный немецкий автомобиль. Увидев Алену , кто-то из солдат, совсем еще мальчишка отпустил скабрезную шуточку, заставив ее щеки залиться пунцом. Но молодого угомонил усатый дядька довольно увесисто хлопнув остряка по затылку.
- У меня ночью человек помэр в хати -сказала Алена. Скрывать было нечего, все равно, рано или поздно кто-то войдет в дом и увидит.
-Что за человек , немец?- сдвинул брови усатый.
-Не знаю -отвечала она-- ночью прыйшов весь у крови, говорил по руськи. Имя Андрей.
-Ну- ка пойдем поглядим -старший дал знак солдатам следовать за ним.
Когда все увидели сидящего , с зажатой в руках лампой , мертвеца ,разговоры стали на пол тона ниже.
-Чего это он? По виду китаеза форменный .Он что, лампу на тот свет забрать хотел?-раздавалось за плечами усатого, но стоило тому бросить через плечо: "а ну тихо!" как все сразу же замолчали.
-Говоришь , Андреем назвался?-обратился усатый к Алене. Та молча кивнула.
Дядька подошел к мертвому поближе .
-хм -сам с собой заговорил усатый -амуниция наша конечно. Он ведь из этих похоже...А ну ка , Толя, посмотри , может у него документы где спрятаны, хотя вряд ли...
Толя , оказавшийся тем самым шутником , быстро подтвердил сомнения старшего насчет документов.
-Так , Астахов, беги -ка за товарищем капитаном , может он разберется что к чему-распорядился усач.
Но и капитан , рыжеволосый молодой парень с конопатым рязанским лицом , мертвого не опознал, а потому приказал труп из дома не выносить и ничего в комнате не трогать до следующих распоряжений. С мертвой точки ситуация сдвинулась часа через полтора , после того как во двор въехала еще одна машина. Из нее медленно показался невысокий тучный человек в шинели , на погонах которой сияло по большой пятиконечной звезде. Военный снял фуражку , обнажив гладко выбритый череп, но через секунду вернул головной убор на место. В сопровождении еще одного офицера он вошел в комнату , дав Алене знак следовать за ними.
Эти двое ,похоже, опознали Андрея сразу. Бритоголовый бросил вопросительный взгляд на подчиненного и тот, в ответ , утвердительно кивнул.
-А остальные ?-спросил бритоголовый.
-Пока неизвестно, что вообще там произошло
-Это не ответ...
-Группа уже работает на месте, ожидают нас. Но на машине можем не проехать...Вот что с этим делать?
-Ну что...- зачехленными в перчатки пальцами лысый обхватил и попытался выдернуть лампу из рук мертвого, однако в конце концов удивленно развел руками:
Ты смотри , юморист, однако ... Как думаете , к чему весь этот маскарад?
Офицер только пожал плечами:
Даже в голову ничего не приходит. Очевидно он принял эту позу перед самой смертью.
Он что, буддист? Зачем ему понадобилась лампа, да так, что из рук не выпускает?
Да нет, в личном деле такого не упоминается. Да и вряд ли буддистам перед смертью нужна лампа.
-Лампа может и не нужна, - задумчиво проронил бритоголовый - а свет лампы может и нужен , вы посмотрите ведь до сих пор огонек горит. Может, он не умер вовсе, может это такая форма летаргии? Уж очень живо выглядит мертвец.
Офицер приложил руку к шее Андрея, покачал головой.
-Да нет, мертвее не бывает,- ответил он, двигая кадыком.
-Возьмите машину , отвезите тело в госпитальный морг Орехова. Я так понял убили его не огнестрельным оружием. Найдите медэксперта и ждите меня, через час-полтора буду. Да, и приготовьте мне досье на этого Андрея ...как там его фамилия?
-Ведясов, - сказал офицер.
-Он такой же Ведясов, как я Либерман,- пробормотал бритоголовый и впервые в упор взглянул на Алену .Взгляд у него был недобрый , пронизывающий как рентген ,он цепко охватил ее , но через мгновение вновь обратился к офицеру.
-Все правильно. - заговорил тот, словно на ходу что-то вспоминая - он ведь из беспризорников, если не ошибаюсь в 18 году усыновлен Путиловским рабочим Ведясовым. В личном деле все есть, товарищ генерал.
-Ну ладно, выполняйте приказ, товарищ майор- прищурился тот , кого только что назвали генералом .-и держите связь с группой, о любых новых результатах поиска докладывайте мне незамедлительно.
Офицер козырнул и вышел , а через минуту трое солдат тяжело кряхтя вынесли странный труп из комнаты. Все это время генерал думал о чем-то своем, неотрывно глядя в окно. Только когда все ушли , он взглянул на Алену во второй раз.
-Ну что...давай с тобой побеседуем. Как при немцах то жилось?
-да як может при ворогах житься , слава богу не вбылы -тихо ответила Алена .
-Родные где, на фронте?
-Два сыночка воюют, все никак весточки не приходэ
-Время такое, тебе только ждать и надеяться остается. Алена тебя зовут ,говоришь?- потом вопросы посыпались как из рога изобилия. В целом доброжелательном тоне военного то и дело проскальзывали нотки недоверия и подозрительности, из которых можно было сделать вывод , что доброта для этого человека своего рода маска , которую надевают на лицо только в случае крайней необходимости. Он спрашивал про ночного гостя, что тот говорил , когда пришел , что делал. Алена старалась отвечать сразу и без запинки, с искренним и простодушным выражением лица. Потом беседа плавно перешла к брошенной во дворе немецкой машине. Помня слова Андрея, Алена внутренне напряглась. В принципе врать она умела , в деревне , если честно, вторую такую сказочницу надо было поискать ,но генерал спрашивал дотошно , со знанием дела . Он переходил на доверительный тон , говоря о том , что ее информация безусловно поможет и советским войскам и лично товарищу Сталину.
-Да , да , немножко квартирував немець. Такый длинный, в очочках-кругляшах-быстро говорила Алена.-та отож як вы нагналы йих , бигли аж пилюця стовбом стояла. Вин приихав дуже пораненый , та свои його пидибралы, хотили на машыни уихати , та вона бжик-бжик и не заводиться. Нимець блидЫй був , та без тямы , отож забралы його , даже в дом не заходылы. Та ось чемодан його , все що залышылось.
-Ну ясно...-генерал еще раз внимательно изучил ее лицо , взгляд-скальпель был неподвижен . Алена выдержала это испытание , думая о том , что если б у военного глаза была подобрее , вполне сошел бы на роль колобка. И что это за мода такая брить голову наголо?
-Наши ребята работают возле речки , ночь они проведут у тебя. Продукты принесут , приготовишь им хороший ужин. А чемодан немца я заберу с собой.
Генерал выглянул из комнаты, кого -то зычно позвал и птицей влетевший в помещение адъютант, взвалив баул Лемке на плечи, понес его к машине. Бритоголовый вышел вслед за ним и через окно Алена видела как генерал что-то кричал в черную , прижатую к уху трубку. Рядом с черным ящиком на корточках сидел человек в наушниках. Потом автомобиль с генералом укатил прочь, растворившись в ранних осенних сумерках.
А вечер оказался зловещим: названная генералом группа прикатила на обозе , запряженном худой косматой лошадкой пегой масти . Она тяжело фыркала в воздух и прядала ушами , вести повозку по грязи было нелегко, тем более груженную под завязку. Трое солдат сидело в обозе , а еще трое шло рядом и каждый держал на поводке по большой собаке . Поисковая группа по хозяйски освоилась во дворе , принявшись освобождать обоз от клади . Присмотревшись Алена увидела , что в телеге лежало несколько мертвых тел, которые вновь прибывшие молча и деловито складывали на землю. Она стояла с извечно бабьим жестом ,означавшим страх и тревогу, прижав ладонь ко рту и округлив глаза. А было чего пугаться: вот на жухлую траву солдаты положили обезглавленное туловище , затем долговязый мужчина пошарил в охапке устилавшего дно обоза сена и извлек что-то длинное , напоминавшее змею, но вместо змеиной головы обрубок бледнел запястьем , которое венчали окоченевшие человеческие пальцы. Не выдержав подобной картины, Алена юркнула обратно в дом. О приготовлении ужина думать вообще не хотелось.
Сложив в ряд мертвецов , солдаты накрыли их брезентом и принялись осматривать двор , сарай, дом. Алена ,стоявшая на пороге кухни слышала как люди о чем то переговариваются между собой. Значит не до конца поверил ей генерал и поэтому поиски продолжаются. Вон как собаки рьяно вынюхивают землю. Внезапно Алена пожалела о том, что хитрила с лысым . Если собаки почуют в палисаднике запах свежей могилы , она в любом случае выступает в роли лгуньи. Будь неладен Андрей с его предупреждениями , надо было все рассказать как на духу. Могла бы, наконец, соврать, что это она укокошила, а потом и закопала немца. Дескать, пытался снасильничать, вражина!
Под акомпанемент тревоживших ее мыслей во двор бодро вернулся автомобиль генерала . Тот сразу приступил к делу ,откинув брезент стал изучать глазами мертвые тела. Группа на время прекратила обыскивать двор и все сгрудились возле высокого начальника.
-А голова где?- вопрос генерала был задан всем.
-Не нашли, товарищ генерал- тихо сказал один из поисковиков.
-Они что, нарвались на банду мясников , или тут с гражданки махновцы прячутся?
-Трудно сказать, но то ,что на телах нет ни одного огнестрельного ранения , это факт. Посмотрите тоже самое касается и немцев, от одного вот вообще только рука осталась , осмотрели все тела ни к одному не подходит.
-Гмм...- генерал выудил из шинели портсигар и задымил папиросой -чертовщина какая-то и главное ни одного свидетеля.
Он думал и глубоко затягивал дым в легкие, рядом стоял тот самый майор, неотрывно созерцавший тела мертвых солдат.
-Это все , что нашли у реки?- генерал обвел глазами окружающих.
-Местность прочесана тщательно-чеканно ответил старший группы -с полной уверенностью могу сказать ,что это все.
-Ну ясно...-щелчком генерал отбросил в сторону окурок и отдал приказ еще раз при помощи собак осмотреть двор. При этом Алене показалось , что бритоголовый смотрит в ее сторону . Первой мыслью было убежать, покинуть двор, пробраться хотя бы в тот же Орехов. Не вечно же они будут тут что-то искать? Но подумав она решила дать событиям развиваться своим чередом. В конце концов, никакого преступления она ведь и не совершила. Да и найди они могилу Лемке можно разыграть искреннее удивление: "дескать , смотрите умер таки раненный , свои его в палисаднике и зарыли...А я в это время аварию поезда наблюдала."
Пока Алена выстраивала в голове пирамиды доводов, события развивались стремительно. В сарае послышался земельный шорох и собачий рык , потом, натянув поводок овчарка потащила своего старшего брата к палисаднику. Алена , несшая из погреба ведро картошки , обреченно приготовилась врать , так как до обнаружения трупа Лемке стало совсем горячо. Пес остановился возле крыжовника коротко залаял и принялся усердно грести землю лапами.
-Все сюда-крикнул хозяин собаки -Лорд что-то нашел. Возьмите лопаты, тут надо копать.
В палисаднике сгрудились все ,чуть в стороне за процессом молча наблюдал бритоголовый. Работа шла быстро, копали с настоящим молодым задором, даже пес не угомонился ,продолжая молотить землю лапами. Алена замерла ,ожидая что вот-вот раздастся "чвяк" и черенок лопаты упрется в тело Лемке. Промахнуться они ,как не крути, не могли. Но время шло , копачи быстро уменьшались в росте, а паузы между взмахами лопаты становились все продолжительней.
-ну что может к центру земли доберемся?-наконец донеслось из ямы.
Ситуацию разрядил все тот же пес: обнюхав для проформы землю, собака повела себя совсем несерьезно: задрала заднюю лапу, пустила струю в стену дома и уселась на шерстяной зад ,преданно глядя на хозяина.
-Морду твоему Лорду надо начистить-вновь раздалось из ямы-какого х..я мы пахали , как сраные бобики?
-Странно, Лорд никогда раньше не ошибался-попытался защитить своего питомца парень и вполголоса обратился к псу с укором: что ж ты меня перед товарищем генералом срамишь?
-Хлопци , мени тунели в огороди не нужны.-подала голос и Алена -загорнить землю обратно, пожалуста, та пишлы вечиряты.
Сказано было бархатно-нежным тоном , на который только подлец мог ответить крепким словом. К тому же поддержал Алену и сам генерал , его короткое "выполняйте" обрекло копавших на обратный цикл работ.
Зато ужин получился обильным : огромное количество жареной на смальце картошки, залитой десятком яиц голодные рты разведчиков поглотили за считанные минуты.. Не соврал генерал и про продукты , хозяйке вручили пять увесистых банок тушенки , которые она благоразумно припрятала в чулане. Алена накрыла им стол в комнате Лемке и в благодарность за тушенку выставила штоф самогона. Впрочем , к концу ужина бутыль опустела всего лишь наполовину. Трапезничал и сам бритоголовый , от самогона его глаза сделались другими , в них заплясал хмельной огонек и по всей видимости уезжать на ночь глядя из дома, командиру совсем не хотелось. Бойцы разместились в средней комнате , кроватей конечно не хватило , так что пятерым пришлось постелить на полу. Генерал расположился на диване , где еще сутки назад спал Лемке, но засыпать быстрым сном бритоголовый не захотел , он плеснул себе в стакан самогона и громко позвал Алену. Когда она вошла в комнату, тот сидел в расстегнутом кителе и смотрел на нее тяжелыми неуютными глазами. Запрокинул голову, влил в себя содержимое стакана и жестом пригласил Алену присесть рядом. Она присела , чувствуя что нынешний допрос будет совсем иного свойства. И правда, наглая генеральская рука влезла под подол юбки и шершавой змеей заскользила по ногам Алены. Она сидела натянувшись струной , боясь пошевелиться. Что говорить, такая бесцеремонность военного ей нравилось, все-таки три года без мужского тепла давали о себе знать.
-Затуши лампу -,хрипло проговорил генерал.
С приходом тьмы его руки сделались куда смелее, пальцы одной шарили по телу упругими гусеницами, грубо заползшими под лиф и ощупавшими выпрыгивающую из своей крепости грудь, вторая же рука все настойчивей пыталась стянуть с бедер рейтузы. Алена, успевшая ,как ящерица хвост, сбросить юбку, стянула через голову кофту с болтающимся под ней лифом и приготовилась ждать, пока генерал сокрушит последний бастион ее одежды. Когда рейтузы, по воле половой одержимости военного променяли пах на щиколотки, бритоголовый взгромоздился сверху и лихорадочно принялся искать вход в ее тело. Нашел, часто задышал и синхронно задвигался в ней, то и дело, приближая к лицу Алены пахнущие сивухой губы. Генеральская любовь длилась недолго, только Алена распалилась в томной неге, как голый череп издал звериный рык, пару раз руководимое им тело с силой дернулось и тяжелым вспотевшим грузом обмякло прямо на ней. Генерал откинулся на спину и через минуту огласил комнату протяжным храпом.
Ночь прошла спокойно, Алена проснулась из-за шумной суеты за окном. Генерала не было и в помине. Готовилась к отъезду и разведгруппа, люди хлопотали на улице загружая мертвые тела в кузов подъехавшего грузовика. Алена быстро оделась и вышла из комнаты, на пороге дома едва не столкнувшись с одним из солдат. Как оказалось, тот шел к ней спросить о местонахождении сельского кладбища ,где можно предать земле останки погибших .
-А он объиздна дорога, вы по ней до могылянки, а там уже навпростець километра два будэ. Побачите холм, от як раз за ным и цвынтарь.
Грузовик уехал и она осталась одна, даже не жалея о том, что не спросила как зовут генерала. Очевидно тот отбыл еще ранним утром, не оставив ничего, кроме комка своего семени в ее внутренностях. "Як впрыснув, так и здрыснув"-она даже улыбнулась неожиданно возникшему в голове каламбуру.
Спустя два месяца Алена сделала в Орехове аборт, уже пятый грех подобного рода , взятый ей на душу. Себе твердо пообещала, что этот раз будет и последним. Потом события наворачивались друг на друга ,словно мясная плева на нож мясорубки до тех пор пока воспоминания о ночи с генералом не стали просто выцветшей картинкой туманного прошлого. Забвение коснулось могилы Лемке , а также связанного с ней загадочного происшествия. Во всяком случае Алена больше никогда не копала ямы в палисаднике , ограничиваясь только прополкой сорной травы да сбором урожая крыжовника, из которого получалось ароматное тягучее варенье на зиму. Из двух сыновей ,живым она дождалась только младшего, в добром здравии вернувшегося из Германии вместе с невесткой. Известие о судьбе старшего сына Евгения трансформировалось в запоздалую похоронку, пылившуюся в большой деревянной шкатулке вместе с остальными документами. Тело Жени затерялось в одной из братских могил где-то в Карелии.
Война закончилась , семейная грибница Стриляных ( именно такой была фамилия прабабки Карабина) пустила мощные корни в мирную жизнь. От сына и невестки Алена дождалась двух внуков, а потом ,Господь дал, дожила и до правнука , во время летних каникул приезжавшего на месяц в деревню. О истории случившейся здесь в годы войны она рассказала Карабину за год до своей смерти , пребывая в почтенном 88 летнем возрасте .Тем не менее рассказ вышел детальным и интересным, разумеется о ночи с генералом прабабушка Алена умолчала , учитывая, что правнук был только на пороге полового созревания , да и не в ее годы говорить о подобных глупостях. Незадолго до смерти рассудок Алены несколько помутился, казалось в ее голову вновь вернулось сознание ребенка. Так, уже сморщенная старушка неожиданно начинала заливисто хохотать , а когда родная тетка Карабина приехала в деревню с годовалым ребенком, Алену, нашли спящей в детской кроватке. Она тихо умерла в одно из жарких лет девяностых , Карабину , бывшему на ее похоронах почему-то запомнилось грушевое дерево во дворе , густо облепленное воронами.