Аннотация: Что такое Судьба? Выбираем мы ее или она нас?
НА ОСТРИЕ ВРЕМЕНИ
Вот уже полный лунный месяц я живу здесь в добровольном заточении. Свои дни я рисую: на каменном столике в моей келье из бело-розовых камушков выложена спираль. Я разжимаю ладонь и добавляю 27-й, немного неровный и не такой гладенький, как остальные. Он попался мне в руки утром - красноватый, с острыми гранями. Я долго смотрю на него. Он точно красная точка в конце пути по кругу. Сглатываю подступивший комок и зажигаю свечу. Мои черные длинные волосы выбились из слишком маленького платка на голове. Сегодня как-то по-особенному душно.
Огонь свечи прерывисто трепещет и рисует линиями-тенями на стенах пещеры. Мне сейчас нужен не столько свет, сколько сигналы. Свеча - мой маяк. Так я лучше вижу, что происходит с морем и ветром. Я знаю, что грот, ставший мне одновременно и домом и тюрьмой, довольно надежно укрыт от штормов и бурь.
Солнце висит надо мной только до обеда. Каждое утро я выхожу к воде и умащиваюсь рядом с крабами на большом камне, жадно впитываю тепло. Только в эти редкие минуты я позволяю себе снять черное длинное платье и остаюсь в белой тонкой сорочке. Никто меня не увидит, никто не найдет. Первое меня успокаивает, второе ранит.
Здесь я по-настоящему научилась молиться. Молчать - значит молиться. Молиться - значит найти то, что тебе истинно дорого в жизни. Я все чаще сижу неподвижно с закрытыми глазами. Воспоминания о прожитом померкли. Только два лица, милых, дорогих, любимых, и смертельно опасных не покидают меня. Иногда они сливаются в одно. Я гашу это видение, усилием воли стремлюсь разъединить их, но они, словно издеваются надо мной и снова дразнят своей настойчивостью соединиться в несоединимое.
Новый день начался грозными звуками. Тяжелый грохот за стенами и завывание ветра не предвещают ничего хорошего. Холодные редкие брызги на постель разбудили меня окончательно. Большая скала недалеко от входа в грот, конечно, защищает его, и мне, по сути, бояться нечего. Но я ежусь - не столько от холода, сколько от тяжелого предчувствия. Волны раскачиваются все сильней и сильней, бьют о скалу и, изгибаясь вверх, заворачиваются гигантским веером.
Молчаливая темень грота в такие дни всегда вызывает во мне щемящее чувство тоски. Оно не утихает сразу, оно немым укором вопрошает меня: правильно ли я поступила, и хоть кого-то это уберегло?
Вечером второго дня буря затихла. А моя необъяснимая тревога так и не улеглась. Под утро я только-только задремала, как чья-то рука тяжело легла мне на плечо. Я вскинулась, но вторая рука задержала меня, а голос, который думала уже никогда не услышу, остановил мое дыхание.
Я вскрикнула и одним прыжком очутилась в объятьях любимого.
Три дня и три ночи мы горячо любим друг друга. Я чувствую одновременно счастье и боль. Но понимаю, что ничего уже не изменить, если он нашел меня каким-то непостижимым образом, значит это судьба. Мой темноволосый, бородатый бог мирно спит у меня на груди, а я смотрю на него и чувствую приближение беды. И все же я забываюсь крепким сном...
Я резко вскакиваю от услышанных криков и возни. Выбегаю из пещеры и вижу двух дерущихся мужчин: первый мой любимый, а другой - мой кузен. Я замираю и чувствую, как во мне поднимается внутренняя дрожь.
Они дерутся на ножах. Среди привычной перебранки между ними я слышу признания в любви ко мне. У брата курчавые, светло каштановые до пояса волосы. Он выше и крепче, чем мой любимый, но зато второй проворней, коренаст. Ножи сверкают, тела мужчин мелькают, перемещаясь по кругу, и изгибаются, точно в танце капоэйра. Белая пыль туманом окутывает их ноги, я вижу только, как мелькают черные штанины. Волосы брата тяжело раскидываются, они стали будто гипсовые - из-за пота, стекающего по ним, и каменной пыли, припавшей на них.
Время будто остановилось, а все происходящее приобрело медлительность и удивительную ясность. Я вижу скорбное лицо любимого, понимаю, что он страдает в эти минуты потому, что приходится убивать того, кто мне дорог. Мука безысходности смешивается в нем с усталостью. Силы брата тоже на исходе. Я ничего не могу изменить. Ни единым словом я не вмешиваюсь в их битву. Приходится ждать. Но это не ожидание, это уже приговор. Для нас троих. Его исполнение.
Невыносимо острое ощущение времени на какой-то миг дает мне видение, чем все закончится. Я закрываю глаза как раз в ту секунду, когда два тела бездыханно падают - тяжело и одновременно, точно сговорившись не уступить другому право умереть раньше. А я знаю, что именно так и должно было быть.
Медленно оседает пыль, ложится рядом с ними и на них, укрывает лица, точно полупрозрачный саван. И мне кажется, что лица светлеют, выравниваются под лучами солнца, наконец пробившегося из-за туч. Я подхожу и падаю на колени перед телами. Раскачиваюсь, заламывая руки. Слез нет. Боли нет. Есть пустота и какое-то странное чувство чего-то недоделанного. В наполовину разжатых ладонях мужчин блестят ножи. Я беру их и застывшим взглядом смотрю на лезвия с еще теплой, родной мне кровью. Чувствую мокрые от пота рукоятки, словно не орудия убийства они, а орудия труда.
Я знаю, что мне будет крайне трудно сделать то, что говорит древнее послание моего рода: соединившись с кровью любимого, можно с ним потом встретиться в следующей жизни. Я держу ножи в обеих руках, смотрю то на левый, то на правый. Мне надо спешить, ведь кровь очень быстро высыхает. И тут понимаю, что не могу вонзить нож в сердце. Пульс учащается с каждой секундой и меня кидает в жар. Волна паники поднимается во мне и захлестывает. Руки дрожат, в голове лихорадочно носятся мысли, слезы сами собой текут по щекам.
Я плачу не из-за того, что мне надо покинуть этот мир, в котором пробыла недолго. Но мне жутко обидно, что в нем не нашлось места для моей жизни, наполненной любовью и тихим семейным счастьем, как должно было быть и как мечталось.
Небо над головой открывается мне своей сказочной яркой голубизной. Чистое, непокрытое ни единим облачком, оно завораживает меня. Солнце игриво улыбается мне, медленно садясь за горный хребет. Все это сливается с притаившейся в волнах тишиной и необыкновенной красотой дня. Зачем мне теперь все это?! Зачем сомнение вцепилось в меня, и шепчет умопомрачительным вкрадчивым голосом: "это все твоя жажда жизни..."?
Я не могу остаться. Теперь мое одиночество никого не спасет. Ведь те ради кого мне стоило жить - лежат передо мной и ждут моего выбора. Тихо лежат и спокойно, будто давно уже знают мое решение. О, Боже! Сердце все так же бешено колотится, я до сих пор не могу осилить мысль, что надо убить себя. Я смотрю на свои трясущиеся руки. Но и все остальные части тела тоже охвачены дрожью. Грудь раздирает дикий вопль - "Поспеши!". Мне очень, очень страшно. И я так хочу быть с любимым! Нет никакого смысла продолжать жить без него.
Зажмурив крепко глаза и, сцепив зубы, до боли в пальцах сжимаю в ладонях два ножа...
...Я резко вскакиваю, тяжелое дыхание поднимает мою грудь, сердце бешено колотится. Медленно сползаю с кровати и плетусь на кухню. Крепкий кофе. Много крепкого кофе. На целый день, иначе ощущения ночи будут преследовать и днем, как это бывало уже не раз. Горькая темная жидкость сегодня едва успокаивает. Мне снова снился один и тот же сон. Но сегодня он не оборвался, как обычно, и я увидела, наконец, что произошло.
Я услышала имена.
О, нет! Это невозможно!
Из дрожащей чашки в руках расплескивается кофе на стол. Два имени пульсируют у меня в горле, а любовь и отчаяние, поднимающиеся из сердца, извергают их из меня.
Эстанго, любимый мой! Я, - не успевшая как следует тебя оплакать, не омывшая раны на твоем мужественном теле, не предавшая его земле, - не сумела выбрать тебя! Не смогла перенести нас через реку Времени. Потеряла тебя в его холодном потоке и очутилась в объятьях другого.
Я не знаю, почему так произошло?! Прости!
Маурисио, брат мой, лучший друг детства и палач моей любви! Как сумел ты обернуть все против меня? О, Боже, что я говорю?! Я любила вас обоих. Я думала, что выбрала Эстанго, но смерть распорядилась иначе. Что же я наделала?!
Нужно было продолжать жить, и только Бог мог забрать меня и определить с кем из вас встретиться мне в следующей жизни. Я же сделала это не по его воле, а по своей, вот и получила сполна.
Так вот откуда этот странный подарок - настенные часы! Я подхожу к ним и долго смотрю на круглый циферблат: изумительной красоты ручная работа, потрескавшееся дерево под старину, круглая меленькая галька вместо цифр, и эти странного вида стрелки.
Скрещенные ножи, маленький и большой, показывают время.
Я вижу, как длинная стрелка подходит к цифре двенадцать. Закрываю глаза, и, кажется, слышу ее неторопливый шелестящий ход, потом глухой удар. Это ворвалась в сознание картинка, когда два мужских тела одновременно падают замертво.
Семь утра. Затаив дыхание, жду шагов за спиной и все же вздрагиваю от прозвучавшего любимого родного голоса.
- Доброе утро, солнышко. Снова любуешься моей работой?
Я, не сдерживая громких рыданий, кидаюсь ему на шею: