"La fantasía, aislada de la razón, solo produce monstruos imposibles.
Unida a ella, en cambio, es la madre del arte y fuente de sus deseos" *
(Francisco Jose de Goya y Lucientes)
Город выдохнул подобно выброшенному на берег морскому монстру. Улица разломилась, словно сдавленный в руке осколок стекла. Дома, фонари и машины напротив меня медленно поползли вверх. Или наоборот место, где я стояла, начало падать. Разорванные трубы выбрасывали пар, точно буксующий на подъеме локомотив. Нечистоты с клокотом выбивали люки и растекались по мостовой. Похожий на гигантского угря эклектический кабель рассыпал искры. Над разломом вспыхнул огненный шар. Хорошо, что ударная волна отбросила меня раньше, чем настигло пламя. Но ни грохота взрывов, ни треска рушащихся на глазах зданий я не слышала. Только к нескончаемому белому шуму добавился скрежет железом по стеклу.
Каждую секунду я теряла кусочек себя. Взамен получала часть окружающего меня абсурда. В сети бытовало мнение - процесс замещения завершается смертью в реальном мире. Правда, как можно вернуться, если в тебе не осталось ничего человеческого. Оставалось надеяться, моего запаса прочности хватит, чтобы найти точку возврата в реальный мир. В сети много разных названий: вешки, реперы, но для меня это всегда дверь. Другого способа вернуться не существует. В теории все просто. Надо лишь заметить среди общего хаоса то, ради чего тебе все еще хочется жить. Нечто существующее как в потусторонье, так и в реале. Прежде дверь находилась быстро, но с каждым разом поиски становились все сложнее.
Я бежала по улице, стараясь не смотреть по сторонам. То справа, то слева возникали похожие на сгустки ночи фигуры. Большинство напоминало людей или животных, но встречались и неведомые мне твари. Кто-то называет их пустотами, кто-то пустыми. Пока они лишь тени - опасности нет. Но стоит испугаться, пустые материализуются в то, чего ты больше всего боишься. Внезапно посреди улицы возникла фигура пятилетнего мальчика ростом с десятиэтажный дом. "Помяни лихо" - вот только ругать себя бесполезно. Страх будет расти, а вместе с ним и пустой. Размахивая ручищами подобно крыльям гигантской мельницы, пустой превращал в щебенку все на своем пути. Опыт подсказывал, чем сильнее опасность, тем ближе дверь. Ею оказался вход в бар, где я работала. Оставалось совсем ничего - добежать до него раньше пустого.
Куски балконов вперемешку с черепицей буквально сыпались мне на голову. Я едва успевала уворачиваться. Но чем быстрее бежала, тем скорее мне навстречу двигался пустой. Страх сковывал сознание до боли в мозгу, а ноги стали точь-в-точь как у тряпичной куклы. Фиолетовый прямоугольник двери то вспыхивал, то исчезал в облаках пыли. До спасения оставались считанные шаги, но разделяющее нас пространство все больше походило на поле боя: дымные столбы пыли и сыплющаяся с неба смерть. Белый шум сменился моим дыханием. Слышала, как хрипели легкие, стучал в висках пульс.
Целая стена упала прямо на меня, а дверь - вот она, надо лишь протянуть руку. По ту сторону нет физической боли, только кровавый привкус на губах от раздавленных конечностей. В последнюю секунду я все же дотянулась ногтями до двери, разорвав пространство потусторонья. Узенькая фиолетовая щель затянула меня, как кухонная раковина всасывает остатки воды. Мое тело сжалось в полупрозрачную ленту и перекрутилось точно бантик ученицы младших классов.
***
Чудо, что я не сшибла посуду, которую должна перемыть и расставить. Хорошо Амина успела меня подхватить и усадить в углу за мойкой. То, что я могу отключиться в любой момент, здесь знают все. "По ту сторону" - какое символичное название. Ночной бар на первом этаже Лав-отеля - не самое подходящее место для девушки, но мне он стал домом. Полгода назад хозяин взял меня официанткой. Хитрый жук знал, что ненадолго. Такие, как я, долго не живут. В сети пишут разное: кто дает месяц, кто-то полгода, но это максимум.
Впервые меня привел сюда Фрэнк. В жизни не встречала более мерзкого ублюдка, но тогда он казался мне идеалом мужчины - сильный, богатый. Для таких не существовало закрытых дверей и запретных желаний. Вот только спустя три месяца он вышел в окно своего офиса на сорок первом этаже. Для него все закончилось, а для меня кошмар только начался. До того дня я считала себя едва ли не избранной, а меня не пустили даже на похороны. Этот козлина не пропускал ни одной юбки. Не сомневаюсь, что он числился випклиентом во всех городских борделях. Проблема не в том, что осталась одна и без гроша в кармане, это он подарил мне чертову заразу.
Первые симптомы у меня появились сразу после смерти Фрэнка. Все начиналось, как забавная игра. Засыпала и оказывалась в ином мире, но скоро все закончится. Последние дни Фрэнк почти не спал. Перепробовал все виды энергетиков. Думала, он просто бесится, а он боялся. Боялся настолько, что предпочел умереть сам.
Снова пришла эта белобрысая девчушка - совсем еще ребенок. За последний месяц она стала постоянным клиентом. Кофе и чизкейк. Часами сидит, смотрит. Так до самого закрытия. Похоже у нее проблемы. Официанткам запрещено болтать с клиентами, но сегодня хозяина нет. Давно сверлило узнать ее историю. Зараженные до последнего скрывают свою болезнь, а в сети не поймешь, где байки, а где крик души.
- Привет! Как обычно? - постаралась спросить как можно более безразличным тоном.
- Нет! Сегодня хочу текилы.
- А тебе двадцать-то есть?
- На! Считай.
Девушка протянула руку. Сквозь тонкую, словно пергамент кожу, просвечивал фиолетовый силуэт чипа. Сканер пикнул - "Ева Павленски, двадцать два года, студентка". Мне казалось ей самое большее - четырнадцать. Поставив заказ на стол, уселась напротив со вторым стаканом, даже не спросив разрешения.
- Сегодня за счет заведения! Думаю, не стоит объяснять ради чего сюда приходит большинство клиентов. Ты на них не похожа. Весь вечер сидишь одна, и я ни разу не видела, чтобы ты с кем-то уходила.
Странно я только сейчас заметила глаза у девчушки разные. Левый голубой, а правый - красный, как у кролика.
- Я просто не встретила того, кто мне нужен! - Ева отвернулась, но я заметила, ее глаза стали мокрыми.
- Эм. Вот что. Тебе не стоит больше сюда приходить. Деньги, на которые ты рассчитываешь, того не стоят!
- Мне не нужны деньги! Ты же считала мои данные!
- Я не проверяла обеспеченность твоего счета! За выпивку я заплачу сама.
- Мне нужно совсем другое! - Ева разом махнула стакан и стала так кашлять, что мне пришлось налить ей воды.
- Это твое первое спиртное?
- Да! Раньше я не пила.
Ева покраснела, словно ее правый глаз, то ли от текилы, то ли от смущения. Я тоже выпила свой стакан. За окном в желтых отсветах фонарей искрились косые струи дождя. Укутанные в плащи и шляпы фигуры прохожих казались призрачными точь-в-точь тени в моем сне. После падения астероида сложно определить день сейчас или ночь. В один миг старушка Европа перестала существовать. Миллионы выживших из Азии и Африки заполонили Новый свет точно саранча. Женщины стали доступнее бургера в уличной закусочной. А нормальная работа превратилась в несбыточную мечту. А еще они привезли заразу, от которой людей померло уже больше, чем от самого взрыва.
- Хочу, чтобы меня заразили! - Ева внезапно прервала мои грустные мысли.
От ее слов я едва не вернула содержимое выпитого стакана. В сети бытовало устойчивое мнение - зараза передается исключительно во время полового акта между мужчиной и женщиной. Иные связи и даже переливание крови не приводило к заражению. Хотя у меня на этот счет имелось свое мнение.
- Ты! Понимаешь, о чем говоришь? Это не квест по иному миру. Это смертный приговор! Сперва ты гуляешь во сне, а потом выходишь в окно на сорок первом этаже.
- Я знаю, что такое оказаться по ту сторону. - Ева говорила тихо, но слова отдавались в моей голове набатным колоколом. - Моя сестра осталась там! Я должна ее вернуть.
- Даже если так! Ты должна знать. Это билет в один конец. Назад пути нет! Вернуть твою сестру не возможно!
- Можно! Она жива! Врачи считают будто сестра впала в кому. На самом деле она застряла по ту сторону. Мы были там вместе. Сестра протолкнула меня в дверь, а сама не успела. Я испробовала все способы, но больше не смогла попасть туда.
Хорошо, что я сидела, облокотившись на стол. За последние три месяца я перерыла всю инфу о заразе, но чтобы кто-то выступал в роли сталкера, слышала впервые. Много чего писали о различных способах вернуться из потусторонья, но никто и не искал, а тем более не описывал, как туда попасть. Зараженные попадали по ту сторону просто засыпая. Для остальных - закрытый клуб.
- Как давно это случилось?
- Чуть больше полгода назад сестра рассказала о потусторонье. Я тоже захотела попасть туда, но она даже не хотела слышать об этом. Потом все случилось само по себе. Мы просто шли по улице, даже не сразу поняли, что оказались там. - Ева плакала, а я с отвисшей, как у покойника, челюстью, смотрела и не понимая, что это: или злая шутка, или невозможная правда. - Я знаю, ты тоже там была! - Ева схватила меня за руку - У меня на счету около ста тысяч. Если мало! Я абсолютно здорова. Есть покупатель и медицинское заключение. За мои органы заплатят еще столько же.
-Ты, или полная дура, или гениальная аферистка! - но, если она не врет, то к моей теории происхождения потусторонья добавлялась пара весомых аргументов. Однако взять с собой девчонку с явно поехавшей крышей, до такой степени отчаяния я еще не дошла. - Зараза не лечится. Даже если у нас все получится, твоей сестре осталось жить считанные часы.
Я лукавила. Ева вернула мне то, о чем давно забыла и желала не вспоминать. За девять лет с падения астероида не зафиксировано ни одного выздоровевшего. Зараза со скрупулёзностью бухгалтера забирала всех, не делая различий по возрасту, расе или полу. Ева пробыла в потусторонье куда дольше меня, и ничего, жива, здорова. Да и ее сестра побила все рекорды выживаемости. Пусть даже в коме, но лучше так, чем бурым пятном на асфальте. Средство от заразы обязательно найдут. Значит, у меня тоже есть шанс. Пусть один на миллион, но он есть. И пока не умерла надежда, я буду хвататься за самую крошечную соломинку.
- Нет! Сестра сильная, она не умрет. Я все равно найду ее! - Ева ревела совсем как ребенок, которому не дали конфетку.
- Похоже ты и вправду дурочка. Хочешь спасти сестру, чтобы сделать ей еще больнее? Думаешь, она будет счастлива, узнав, что в обмен за ее короткую жизнь, тебя разберут на органы? - Мне хотелось встать и отшлепать ее тапком. - Зачем мне твои деньги. Наверное, я еще большая дура. Но если есть хоть какой-то шанс, я помогу тебе.
Ева ничего не ответила, просто сидела и плакала. Я подошла к администратору и попросила выходной. Ева успокоилась, как и дождь за окном. Мы шли по пустынной улице, а из переулков крадучись выползали языки тумана. Как же давно я не выбиралась из своего убежища. Цветные вывески баров и Лав-отелей, то вспыхивали, то гасли. Меня всегда удивляло для чего столько рекламы, если случайный прохожий стал редкостью. В подземке мне стало еще сильнее не по себе. Почему так пусто на улицах я понимала, но здесь-то народу хватало всегда.
В поезде кроме нас тоже не оказалось ни единого пассажира. Ева тихонько дрожала, прижавшись ко мне всем телом. Казалось еще чуть-чуть, и она оторвет мне руку. Только сейчас я поняла мы уже давно по ту сторону. Белый шум становился все сильнее, а внезапно возникавшие тени садились, вставали, входили и выходили из вагона. На очередной остановке Ева не выдержала, вскочила и выбежала из вагона. Я едва успела за ней. Мы стояли на платформе посреди бескрайнего поля. Кроме одинокого фонаря над торговым автоматом ни домов, ни деревьев. Лишь у самого горизонта город озарял черное небо своими бесчисленными вывесками, фонарями и светофорами.
Сделав пару кругов почета вдоль края платформы, Ева снова схватилась за мою руку. Только сейчас я поняла насколько сильно мы вляпались. Вокруг расстилалось вовсе не поле, а самое настоящее море и вода уже заливала дальний край платформы. Мы взобрались на торговый автомат, но меня это мало успокаивало. Сознание услужливо извлекало из памяти истории тонущих людей. Все мои попытки не думать, что произойдет, если вода поднимется метра на четыре, оказались тщетны. Мысли сами возвращались к запретной теме. Чувствовала, как стою на цыпочках, ухватившись за фонарь, и жадно хватаю ртом воздух, прежде чем вода накроет меня с головой.
Ева тихонько скулила, словно затравленный щенок, а я едва не пустилась в пляс. Белый шум исчез. Отчетливо слышала плеск воды шум ветра и приближающегося дождя. Моя теория, что мир потусторонья связан с нашими воспоминаниями начала прорисовываться со всей отчетливостью.
- Отвечай только правду, от этого зависят наши жизни! Сколько тебе лет?
- Пятнадцать! - Ева сжалась в комочек, закрыв лицо руками, будто я собиралась ее ударить.
- Ты имплантировала чип сестры?
- Я думала, это поможет мне попасть по ту сторону, да и ходить по барам с ним было проще.
- Из твоих родных кто-то утонул?
- Мама и папа! Я была совсем маленькая. Помню лишь страшную волну цунами.
Огромный черный вал катился прямо на нас. Чуть опережая его, шла стена дождя. Шквал ветра едва не сбросил нас с торгового автомата. Через пару минут от нас и мокрого места не должно остаться.
- Срочно представь поезд! - Я трясла Еву. Пытаясь хоть как-то вернуть ее в чувства.
Никогда прежде я так не радовалась звуку приближающегося состава. Буквально столкнула Еву на платформу, а затем бросилась вместе с ней под поезд. Мы вновь сидели внутри вагона. Водяная стена осталась далеко позади, а огни города приближались с невероятной быстротой. Будь мы в обычном мире, от нас бы остался лишь размазанный по путям котлетный фарш, но по ту сторону умереть по собственному желанию не так просто.
Поезд начал тормозить. Вот только впереди нас ждал вовсе не городской вокзал. Пути плавно заворачивали, и мы с ужасом смотрели, как первые вагоны въезжают в огромные механические часы. Ребенком, я видела такие в музее. В них имелись отверстия для ключа, чтобы заводить механизм. В одно из таких отверстий пытался проехать наш состав. Стрелки часов беспорядочно крутились, некоторым вагонам удавалось проскочить, другим везло меньше. Их обломки падали в багровую тьму бездны, из которой словно ноги слонов с картины Дали поднимались опоры акведука.
Ева вновь ухватилась за меня, но все что я могла только обнять ее. Я знала это мой фетиш и мой страх. Последние дни я дрожала за каждую оставшуюся мне минуту. Крушивший дома мальчик, а теперь взбесившиеся часы. Разум подсказывал мне принять неизбежное, но со всем своим невероятным упорством я пыталась обмануть время. Вчера мне удалось проскочить, но второго шанса по ту сторону не бывает. Ева словно поняла мои мысли, а ее взгляд больше не казался щенячьим. Вагон перед нами разлетелся на куски. Пассажиры, чемоданы, вырванные кресла пролетали мимо наших окон. Маленькая девочка с милым кукольным лицом впечаталась в стекло рядом с нами оставив на нем широкую алую полосу. Пусть это всего лишь морок, созданный искаженным сознанием, но я начала понимать Фрэнка и его поступок.
Нам повезло, но ненадолго. Внутри часов гигантские шестеренки перемалывали те вагоны, что увернулись от стрелок. Когда огромные зубья добрались до нас, меня и Еву выкинуло в черную пустоту. Несколько раз мне удавалось ухватиться, но уступы покрывало что-то склизкое. Но когда я поняла, что это кровь наше падение ускорилось. Я вновь вспомнила Фрэнка, наверное, падая на Парк-авеню, он чувствовал тоже, что я сейчас. Вот только ожидание мне казалось страшнее будущего, которое я, наконец, приняла.
Внезапно тьма рассеялась, и мы упали на собранные в кучу опавшие листья. С серого хмурого неба шел мелкий противный дождь. Я давно привыкла к такой погоде, но едва не закричала от радости и удивления. Место, где мы оказались, словно воспоминание из далекого прошлого. Тучи закрывали солнце, но с неба шел свет самый настоящий, а не отсветы городских фонарей. Мы стояли посреди сада, разбитого на уступе скалы. Лепестки отцветавшей сакуры летели на нас вместе каплями дождя. Красота этого места завораживала, но я помнила первое правило потусторонья - "всегда находиться в движении". Единственная тропинка проходил через похожую на пагоду беседку.
Странный человек в красном юката, с вышитыми золотыми драконами, бегал вокруг низенького стола стоящего посередине беседки. На столе, расчерченном на клеточки, лежали маленькие пятиугольные дощечки с красными и черными иероглифами. Увидев нас, человек в юката вышел на встречу, низко поклонился и что-то прокричал на непонятном языке.
- Этого самурая зовут Сёдзё. Он приветствует нас и предлагает продолжить партию Сёги, которую он никак не может закончить.
Ева, обычно прятавшаяся за меня, вдруг вышла вперед и поклонилась в ответ на слова самурая. Мне пришлось повторить ее ответное приветствие. Гораздо сильнее меня удивило ее знание японского. Сёдзё снова закричал и аккуратно поднял столик. Под ним оказался деревянный ящик, в котором лежала полуистлевшая человеческая голова. Мухи ползали по серой, словно крафтовая бумага коже. Белые черви выползали наружу и вновь исчезали в гниющей плоти. Чувствовала, как содержимое моего желудка медленно поднимается по пищеводу. Но прежде, чем я успела открыть рот, Ева перевела слова Сёдзё, а затем села за стол и сделала свой ход:
-Его последний соперник пытался жульничать во время игры. Если мы откажемся играть или попытаемся его обмануть, с нами будет то же самое.
Сёдзё аж сплясал от радости. Поджав под себя ноги, он уселся напротив Евы. Смертельная игра началась. Я не знала ни правил, ни названия фигур. Ева не перевела, какая судьба ждет проигравшего, но мне и так все стало ясно. Второй раз эта девочка меня удивила. Сначала вызвала поезд, а сейчас вновь спасла нас. Я же лишь затащила ее в потусторонье.
Лицо Евы казалось настолько беспристрастным, а ходы быстрыми и уверенными, что я даже не могла предположить, как развивается партия. За то Сёдзё не скрывал своих эмоций. Сделав по своему мнению удачный ход, он начинал танцевать, размахивая длиннющей катаной. Если Ева делала сильный ход, Сёдзё плакал и рвал на себе волосы. Мне казалось, они играли уже целую вечность, когда на лице Сёдзё появилась на редкость мерзкая улыбка. Ева впервые надолго задумалась. Сёдзё достал короткий нож, я даже вспомнила его название - танто. С каким-то садистским наслаждением он провел языком по отточенному, как бритва, лезвию.
Словно кролик на удава я смотрела на танто и алую полоску на языке Сёдзё. Единственное, о чем я мечтала, чтобы так или иначе все закончилось. Но когда Ева подняла руку и поставила на доску фигуру, выражение на лице Сёдзё изменилось настолько, что я подумала о самом худшем. Несколько минут он сидел подобно китайскому фарфоровому болванчику, раскачивая головой из стороны в сторону. Я хотела схватить Еву за руку и бежать, прежде чем Сёдзё выйдет из ступора, но она меня остановила. В этот миг Сёдзё разразился диким криком, воткнул танто себе в живот и вывернул кишки прямо на сёгибан.
Не помню, что было дальше. Мы бежали, не понимая куда, главное, оказаться как можно дальше, от того страшного места. Очнулась, когда мы едва не упали на скользких от дождя бревнышках, которыми был вымощен спуск с горы. Вдоль дорожки стояли деревянные ворота. На перекладинах виднелись вырезанные иероглифы.
- Я тоже не понимаю, возможно, старояпонский или просто диалект. - Ева словно прочитала в моих глазах немой вопрос.
Где-то внизу горели огоньки, доносилась музыка и вкусные запахи. Пока мы спускались, я насчитала девять врат. Число символичное, хотя у японцев оно могло иметь совсем другое значение. День кончился, а вместе с ним и дождик. Впереди нас ждал летний фестиваль. В ночное небо взлетали фейерверки, между деревьями стояли палатки, горели фонарики, звучали голоса, но похожие на людей тени напоминали, что мы по-прежнему по ту сторону. В воздухе плыли куски сахарной ваты, карамелизованные яблоки и политые шоколадом бананы. Я едва удержалась от смеха, когда увидела, как маленький сачок сам ловил золотых рыбок в крошечном пруду.
Еще удивительнее оказалось произошедшее с нами. На мне и Еве красовались новенькие юката с сакурой и сливой, а на ногах деревянные сандалии гэта. Даже не думала, что в них так удобно идти по раскисшей от дождя лесной тропинке. Но смешнее всего оказались маски в них мы выглядели как самые настоящие японские демоны - Они. От палаток так вкусно пахло, что у меня начало урчать в животе. Ева несколько раз дергала меня за юката, предлагая купить яблоко или банан. Но, чем темнее становилось небо, тем четче обрисовывались тени. Именно этого я боялась больше всего. Вокруг нас было слишком много пустых. Даже в реальном мире ночь усиливает страхи, а потусторонье превращало любой страх в игру со смертью.
Призрачный повар готовил набэ, помешивая содержимое котелка деревянной лопаткой. Внезапно из котелка вынырнула детская головка, а следом крошечная ступня. Ничего другого я не ожидала, но всего минуту назад сама хотела попробовать это варево. Инстинктивно отвернулась, но тут же раскаялась. На скамейке перед соседней палаткой стояли огромные стеклянные банки заполненные детскими ручками и ножками. Чуть дальше на огромном мангале поджаривались ребрышки. Почему-то шедший от них запах казался нам таким вкусным? Мне захотелось скорее убежать, но пустые начали обретать форму и цвет. Внешне они мало отличались от нас - юката, гэта, маски. Только руки и ноги выдавали их нечеловеческую природу.
Мы тихонько шли, стараясь не выделяться из толпы, но стоило нам отойти от жаровни, как Они вокруг нас стали принюхиваться.
- Бежим! - прошептала я, наклонившись к Еве.
Мы побежали, но юката и гэта для этого абсолютно не подходили. Демоны тоже сразу все поняли. Через минуту за нами неслась уже целая толпа. Точно мотыльки мы спешили к единственному огоньку среди тумана и черноты леса. Свет шел от фонаря на старинной железнодорожной платформе с деревянной билетной будкой и сколоченным из досок переходом над путями. Буквально на попах мы съехали по крутому мокрому склону. Мне стало почему-то жалко безнадежно испорченные новенькие юката. Огни поезда уже показались из-за поворота. Бежать по лестнице через переход времени не было. Я затолкнула Еву на платформу, а сама никак не могла забраться. Еве удалось затащить меня за секунду до того как единственный вагон электрички остановился у платформы.
Заскочив вовнутрь, мы все еще дрожали от страха. Демоны почти догнали нас. В стекла летели палки и камни. Пара особо шустрых и свирепых Они пытались залезть в выбитые окна. В который раз я уже прощалась с жизнью, когда двери закрыли и поезд тронулся. Демоны остались позади, а мы стучали зубами в пустом вагоне на этот раз от холода. Вновь пошел холодный дождь, а затем и снег. Я давно привыкла, что по ту сторону, погода, как и время рандомные величины. Через пару остановок Ева заговорила, запинаясь на каждом слове:
- Эт кнеч-ная! Н-нам нужно с-делать пе-ресадку.
- Откуда ты об этом узнала? Я не слышала никаких объявлений.
- Когда м-мы садились, я прочит-тала маршрут. Сейчас мы прибыли на конечную. - Ева показала на вывеску с иероглифами над платформой.
На платформе имелся закрытый с трех сторон навес. От холода он не спасал, но хотя бы закрывал от ветра. Снег пошел сильнее. Если в начале снежинки были размером с лесной орех, то сейчас минимум с яйцо, а я думала что будет, когда они станут размером с курицу. К счастью или наоборот, но кто-то решил, что замерзнуть для нас слишком просто. К платформе подошел новый более современный состав. В вагоне мы по-прежнему оставались единственными пассажирами, но хотя бы работал кондиционер. Мне потихоньку вернулась способность думать и говорить:
- А ты умеешь удивить! Когда ты села играть с тем сумасшедшем самураем, у меня душа ушла в пятки, а ты даже бровью не повела.
- Я тоже очень сильно испугалась, но вспомнила, как ты велела мне думать про поезд и он появился. - Ева улыбалась первый раз за все наше знакомство. - Прежде я жила с родителями в Синдзюку это специальный район Токио. Мама очень хорошо играла в сёги, даже была чемпионкой префектуры, а потом мы часто играли с сестрой, но я всегда проигрывала. В тот момент я поняла, это мое испытание. Если хочу найти сестру, то должна стать сильнее и победить.
- Твой последний ход? Мне казалось, Сёдзё был уверен в своей победе?
- Я обманула его. Позицию, с которой начала играть, я хорошо знала. Партия мэйдзина против никому неизвестного самоучки. Мэйдзин проиграл на этом самом ходе. Для меня главным стало не выдать, что я заранее знаю все ходы.
Мы вместе смеялись. Я впервые увидела Еву с другой стороны. Да она все еще ребенок ей, как и мне, страшно, но у нее, как и у меня, есть цель.
Мы сделали еще несколько пересадок, когда в окне я увидела башню очень похожую на Эйфелеву.
- Мы уже в Токио? - спросила я Еву.
- Нет, но мы почти приехали. Следующая станция Синдзюку.
Белый шум становился сильнее. Я больше не слышала ни стука колес, ни звука открывающихся дверей. Но ощущение пустоты было страшнее. В вагонах на платформе мы не встретили ни одного человека. Гигантский мегаполис словно вымер.
В Синдзюку впервые увидела на табло английский текст - "Двадцать четвертое декабря две тысячи тридцать пятого года". Канун того страшного рождества. Через несколько часов астероид врежется в Землю. Удар окажется таким сильным, что вызовет сдвиг тектонических плит. По всему миру прокатится волна землетрясений, а Японию просто смоет цунами. За считанные секунды погибнут сотни миллионов людей.
Нью-Йорк тоже сильно пострадал. Тогда я жила с родителями в Спрингфилде Иллинойс. Мы лишь ощутили небольшой толчок. Я училась в первом классе средней школы, но хорошо запомнила тот день. О катастрофе говорили все мировые агентства. Соцсети заполнили тысячи роликов последних минут жизни от безвестных пользователей. Я, наконец, поняла, что означает белый шум. Кто-то там наверху зазиповал в один файл все звуки мира в момент катастрофы. С тех пор бесконечно транслирует каждому, кто попадает по ту сторону. Зараза - вовсе не болезнь, а последнее предсмертное проклятье. Лишенные всякой надежды, они прокляли этот мир, а вместе с ним и всех выживших.
По улицам ехали авто грузовики автобусы, но внутри ни водителей, ни пассажиров. Загорались светофоры, только кроме нас никто не переходил дорогу. Ощущение пустоты становилось сильнее и вызывало у меня дрожь. В тысячу первый раз спрашивала себя, почему вновь и вновь переживаю этот страшный день. Я больше не сомневалась, что все происходящее по ту сторону - фрагменты катастрофы, приправленные детскими страхами.
- Пришли! - голос Евы едва пробился сквозь безумную какофонию звуков. - Я жила здесь на шестнадцатом этаже.
Ева сняла с шеи веревочку с двумя ключами. Мы поднялись на лифте, и зашли в квартиру. Уютная кухня, миленькая гостиная, увешанная детскими рисунками спальня. Я сразу поняла, что это комната Евы. На столе лежали учебники начальной школы и семейное фото. Красавец лейтенант морской пехоты, маленькая японка с редкими для ее народа голубыми глазами и крошечная девчушка с серебряными волосами. В гостиной тоже стояли фотки, но не одной я не увидела ее старшей сестры.
- Твоя сестра можешь показать ее фото?
- Она не жила с нами. - Ева явно смутилась от моего вопроса. - Сестра училась в Америке. Мы встретились, когда меня привезли в Нью-Йорк.
- Ясно. Твой отец служил на Окинаве?
- Да в тот день мы ждали его приезда. Мама поехала встречать его в аэропорт. Я болела, поэтому осталась дома...
Ева внезапно побледнела и закрыла лицо плюшевым Тедди. Когда я обернулась, увиденное заставило вздрогнуть и меня. Гигантская волна поднималась точно стена. То, что я поначалу приняла за пену, оказалось огромными океанскими кораблями. Дома мосты сметались словно мусор, рассыпанный по полу.
Нет, я не хотела умирать здесь и сейчас. Пройти такой длинный путь, чтобы просто исчезнуть. На такое я точно не подписывалась. Волна приближалась с неумолимой быстротой. Было бессмысленно надеяться, что она выдохнется и не дойдет до Синдзюку. Считанные секунды разделяли мою жизнь и смерь. Ева забилась в угол и дрожала. Но ведь она как-то пережила этот удар. Значит, и у нас есть шанс. Нет, это у маленькой Евы из две тысячи тридцать пятого был шанс. У меня его нет! Момент катастрофы, как и произошедшее после, она не помнит. Все воспоминания связаны с сестрой и Америкой. Для нас должен найтись другой выход.
Дверь я четко видела фиолетовую линию вокруг детского рисунка, где маленькая девочка держит за ручки маму и папу. Я хотела схватить Еву в охапку, но рука сама собой остановилась. "Сестра вытолкнула меня в дверь, а сама не успела" - перекрывая белый шум, звучали в сознании слова Евы.
- Вот же твою мать! Кто бы ты ни был, меня так дешево не купишь. Второй раз она не переживет этой катастрофы! - Что есть силы, я схватила Еву за плечи и рванула к двери. Нас расплющило, а затем прокрутило через спираль.
***
Очнулась в закоулке на пакетах с отходами. Тело ломало так, будто по мне проехались дорожной техникой. Похоже, я вырубилась прямо посреди улицы, а какая-то добрая душа отнесла мою тушку на мусорную кучу. Еле-еле доползла до ставшего родным домом бара. Девчонки отмыли меня от грязи, заклеили пластырем ссадины, влили добрую пинту джина - короче поставили на ноги. Хотя здоровье беспокоило меня меньше, чем вопрос - "что стало с Евой?" Все видели, как мы уходили, но в баре она больше не появилась.
Забралась в кабинет к шефу, забила в поиск - "Ева Павленски 2029". Куча левых аккаунтов и ничего полезного. Новый запрос - "Корпус морской пехоты Окинава Гинован Павленски лейтенант". Есть!
"Гинован Павленски, лейтенант - пропал без вести 2035.12.24".
"Семья: жена Сара, дочь Ева - пропали без вести 2035.12.24".
Чего я хотела? Почти два миллиарда человек пропали без вести в тот злополучный день. И никакой старшей сестры! Нет что-то здесь не так. Запрос - "Сара Павленски". Есть. Первый брак, но ребенок второй. Родила в пятнадцать. Девочка отдана на удочерение из городского приюта Спрингфилд Иллинойс. Этого просто не может быть!
Существовал еще один важный вопрос, который я хотела проверить - "Можно ли пересадить идентификационный чип родственнику с близким ДНК". Нет! "Чип деактивируется при извлечении из тела". Тогда кто же она такая? Скачала фотку с камер, забил в поиск - без результатов. Последний шанс - "девочка в коме из Токио". О боже она совсем рядом в Форест-Хилс медицинский центр на шестьдесят шестой улице. Три часа ночи меня туда даже не пустят. А еще надо убраться и перемыть посуду. Проснулась, точнее меня разбудила Амина, когда зашла к шефу делать уборку. Хорошо хоть не сам хозяин. Хотя, о чем я говорю! Схватила Амину начала целовать, словно сумасшедшая. И ведь есть от чего, я спала и не попала по ту сторону!
- Мир я снова тебя люблю! - прокричала я на все заведение. - Посуда и все прочее подождет. Сейчас важнее другое - Форест-Хилс. Ева я еду к тебе!
Когда меня проводили в палату, я плакала от счастья. Сотрудники сразу узнали ее по фото. Девочка, привезенная из разрушенного цунами Токио, девять лет пролежала в коме, а вчера утром внезапно очнулась. Никто не верил в такое чудо. Ева еще больше шокировала персонал, когда прямо с кровати прыгнула мне на шею:
- Сестренка, почему так долго я устала тебя ждать!
- Я тоже очень устала искать тебя! Заешь, это было совсем не просто. Теперь мы всегда будем вместе.
Ева почти ничего не весила кости обтянутые кожей. Удивительно, как она вообще могла двигаться.
Еву вернули в кровать, а меня отвели к администратору. Моему появлению обрадовались. Они знали о Еве лишь то, что она американская гражданка. Больше никаких документов. Ева меня узнала, и тест ДНК подтвердил, что мы являемся сестрами. Этого оказалось достаточно, чтобы администратор обещал максимально быстро оформить опеку и выписать, как только у Евы нормализуется физическое состояние. У Евы и вправду на счету оказалась почти сто тысяч новых долларов не так много, но вполне достаточно, чтобы оплатить ее обучение.
Увы, Ева ничего не помнила о наших приключениях. За то мой опыт очень пригодились ученым для борьбы с заразой. Для науки и всего человечества я стала первой выздоровевшей, из побывавших по ту сторону.
* - Исп. "Когда разум спит, фантазия в сонных грёзах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений", (Франциско Гойя)
