Утро очередного дня на этой паршивой планете, я встречал как обычный смертный. Тоесть, вместо того, что бы готовиться отойти на покой, в серый, предрассветный час, как поступал уже более двух столетий, я, напротив, проспав всю ночь, вырвался из плена снов, только с первыми лучами солнца. Но что было самым забавным, если бы не докучающая сознанию, ноющая головная боль, я, вполне вероятно, вообще проспал бы до полудня.
Вам, должно быть знакомо, ощущение, когда после удавшегося праздника с застольем, на утро, вместилище головного мозга, превращается в обитель злых сил? Демоны мечутся под черепной коробкой, скребут изнутри острыми когтями виски, затылок, лобную кость.... Грозят лишить рассудка, если незадачливый хозяин хмельной головы, не освежит содержания алкоголя в крови.
Смешно, ведь мой организм уже давно не страдал от похмельного синдрома. Эдак... со времен человеческой жизни.
Сопротивляясь странному головокружению, я подошел к окну, раскрывая высокие створки стеклопакета, и впуская в комнату поток холодного воздуха. Между ветвями странно разросшегося в стороны, эвкалипта, легко можно было разглядеть, теряющийся в розово-сизой, рассветной дымке Сен-Тропе. Мысли хлынули сплошным, тяжелым потоком. Я не мог сейчас поддаться слабости, принять их, и заново пережить болезненные моменты прошлого, которые, в эти минуты, так просили о новой жизни.
О чем угодно думай.... Только не про них.... Погибших, по твоей вине. Не про Эльзу, с сыновьями.
Пепельный эвкалипт.... Из его листьев, я умело изготавливал противовоспалительные, антисептические мази. А еще, из соцветий круглого эвкалипта, у меня получался замечательный мед... Светлый, прозрачно-карамельный... С его помощью, я успешно лечил кашель и астму, эффективнее, даже, чем корнем солодки. А какие масла выходили из листьев этого дерева при перегонке!..
Что дальше? Забавляет, диалог с самим собою, в поисках мнимого забытья?
Я чертыхнулся, фактически, заставляя свое тело слушаться приказов всезнающего мозга. Отошел от окна, прикрывая, но не защелкивая створки. Хотя, все то, что находилось снаружи, за стенами Комитета, угрожало моему спокойствию. Казалось, один только запах побережья, растительности здешней, влаги, земли, имел зверскую способность, лишать меня равновесия.
Должно быть, еще слишком мало времени прошло, со времен тех событий. И память свежа. Словно, и не тридцать семь с половиною лет минуло, а всего, какая то неделя.
Следовало думать о настоящем. Дорожить тем, что имел на данный момент.
Лишь спустя минуту, после того, как принялся вспоминать, куда подевал свой мобильный, я, нашел его на постели под подушкой. Совсем уж по-детски, усмехнулся невольно. Будто кто то, в момент моей глубокой релаксации (достаточно чуткой, должен заметить) собирался разузнать секретные контакты телефона.
Немного дольше, чем ожидал от себя, искал номер Ракель. Набрал.
Все еще раздражаясь от рецидива тупых, ноющих спазмов в голове, хотя, и смиряясь тут же с этим скромным побочным эффектом, от принятия крови Анны, я внутренне вздрагивал, при каждом протяжном гудке. Наконец, взяла трубку.
Смешно говорить, но мой старый друг Ракель, по своим, ей одной известным, и, видимо довольно болезненным причинам, существовала в "человеческом" режиме дня. Тоесть, вероятность того, что я мог разбудить ее в половине седьмого утра, за пару часов до того момента, когда вампир собиралась просыпаться, была довольно высока. Что ж, к праведному гневу, я был готов.
С Буже все в порядке, очень тихо отвечала Ракель. Вот он и гнев, сдержанный и ужасающий. Поблагодарив, извиняясь на ходу, и тут же набираясь наглости поинтересоваться некоторыми подробностями вчерашнего разговора между ней, и Мартой, я, сам не понял, как посмеиваюсь. Улыбаюсь, во весь рот. "Прочти ее мысли, и успокойся, влюбленный пацан", буркнула Ракель, и положила трубку. Я еще какое то время с недоумением слушал гудки в динамике.
Пропустив через себя несколько, действительно забавных образов, сонной физиономии Ракель в эти секунды, я, преодолевая смех, набрал номер Берни. Что толку звонить и будить еще одного, совсем юного зверя? Которому, так как сегодня воскресенье, не нужно было в школу идти, а значит, и просыпаться так рано.
С Джиллиан все нормально, вечером заезжал, видел, о здоровье справлялся.... Через пол часа буду в поместье, перезвоню, доложу. Что то на подобие этого, удалось выбить из не особо разговорчивого Рика. Я даже разошелся парой крепких словечек, правда, когда уже нажал клавишу отбоя. Ладно, Ракель, мой многоуважаемый друг и приятель.... Самому приходится, иной раз перед этой леди заискивать, в надежде на прощение и помощь. Но Берски, кто дал право, ему, подчиненному, преданному до последней капли крови, так небрежно отвечать мне?
Ты сам и позволил, добряк.... Отвечала мне самокритика. Сидящая глубоко внутри сознания, жестокая леди. Отлично справляющаяся со своей работой широкого профиля, портить и одновременно, поднимать мне настроение.
Что ж... Уверившись хоть немного, в том, что дорогим мне смертным дамам, пока ничего не грозит, я мог, с относительно спокойной душой, возвратиться к морально тяжелым обязанностям гостя Европейского Комитета.
Случившееся между мною и легендарной Анной прошлым вечером, являлось событием, о подобных которому, большинство вампиров грезит и во сне и наяву. Хотя близость древней, для меня, была просто вынужденной, довольно неприятной обязанностью. И если бы не природный шарм Анны, то это недолгое соитие, имело бы все шансы стать, одним из самым отвратительных занятий сексом, за все мое существование.
Кровь древней, наделившая меня фантастической силой, как ментальной, так и физической, как бы неблагодарно это не звучало, обещанного удовольствия не принесла. Только, вот, запоздалую головную боль.... Как от сильного перебора в спиртном.
Самый желанный в мире бессмертных наркотик - тело и кровь древнего, я принимал исключительно как щедрую подачку. Во благо общего дела, так сказать. Ведь прекрасно осознавал, не возложи Матиас на меня ответственности за устранение тысячелетней, полоумной Вероны, к Анне, меня никто бы и близко не подпустил.
Больно надо было.... В который раз огрызнулся я сам себе, растирая пальцами виски, в которые беспощадно лупили изнутри вымышленные дьяволята.
Но, возможно, погодите.... Дело не в этом. Во мраке сознания, шлифованным осколком льда, блеснула мысль. Такое редко бывает, что бы я выпускал важные детали из головы, исключительно по забывчивости. Вот идиот, право. Естественно, не чистейшая кровь Анны, причина сильной мигрени! Я ненужным жестом, откатил рукав рубашки, затем, что бы рассмотреть след, от укола иглы, который, само собою, еще в первый же час затянулся. Яд. Древняя ввела мне в вену, сильнейший яд. По ее словам, это было единственной возможностью уничтожить Верону. С помощью, силы, которую Анна мне передала, и отравы, на изготовление коей ушло у нее более восьмидесяти лет.
Миллисекунда, перед глазами картина из недавней памяти - распростертые в изнеможении на постели, покрытые остывшим потом, тела. Безразлично-напряженное мое. Расслабленное, но чего то все еще выжидающее, древней. А затем, мой позорный испуг, в момент, когда пальцы больших рук Анны, ловко достают из переносного сейфа, стеклянный флакон, с мутной жидкостью. Заправляют ею пятикубовый шприц. Крепко прижимая мой локоть к постели, вводят отраву в вену. "Не бойся, ты от этого не умрешь. Верона умрет, едва попробует твоей крови на вкус. Обязательно умрет, маленькая дрянь".
И еще, это предупреждение, что, понятное дело, из уст Анны прозвучало как чистой воды угроза. Обычно, меня мало чем можно было запугать, но древней северной шантажистке, это удалось блестяще. "А если хочешь, что бы любовница твоя спокойно доживала свой век, Матиас ни в коем случае не должен узнать про этот яд. Мой сын будет считать, что именно силою, перешедшей от меня, ты превозмог и победил Верону. Как ты сможешь уверить в этом Вергони, уже только твоя проблема, Ден Глер". Мамаша, заботящаяся о том, что бы ничто, упаси небеса, не ущемило высокого самомнения Вергони? Мол, "сынок, исключительно кровь нашего рода, в венах Пирсона, помогла ему расправиться с панной Палач". Либо, кровные родственники Мэтхэ, в частности Анна, хранят какую-то свою, жуткую тайну. Узнай которую, другие смертные - имя директора Европейского Комитета смешают с грязью.
Хотя, мне то что. Я, как то лезвие в ножнах, натертое смертоносной отравой, безмолвное орудие убийства, должен просто ожидать своего часа. Благо, что на уничтожение Вероны, у меня имелись собственные, веские причины.
Да....Теперь то вроде бы все понятно. Подытожил я, хотя возвратившееся в сердце тревожное предчувствие, больше не покидало. Закравшееся туда, еще в первую секунду после укола, когда по всему телу, не спеша разбредалась щиплющая, мерзкая, почти тошнотворная слабость.
От этого не умру? Хм. Оставалось верить Анне на слово.
Наскоро приняв горячий душ и переодевшись, я покинул комнату, отправляясь на поиски Пире. Если не встречу Поля, отыщу, на худой конец, назойливого психиатра Бейла.
Идя по темному коридору второго этажа, я, не скрывая мимолетной радости, отметил про себя - пульсирующей ледяными, мощными толчками энергии древней, как это было накануне вечером, в доме не ощущалось. Неужели, уладив со мною все важные вопросы, Анна еще ночью покинула поместье? Что-то подсказывало, это не так. Возможно, она сейчас глубоко под землею. Где то под зданием, скрытая от раздражающего дневного света, тоннами гранита и извести. Но рядом.
Откуда я все это знал? Кровь. Кровь Анны текла во мне, образуя теперь некую, тонкую связь, между мной и древней.
Дожил вампир. Дожил, фитолекарь. Идет просить спазмолитическое. То-то озадаченным будет выражения лица у того же Стюарта, когда я спрошу у него про таблетку от головной боли.
Ну ничего.... Даже если спазмолитик не спасет, продержусь еще часов десять - одиннадцать, а уже дома, в Праге, найду что-нибудь из своих запасов, что сможет утихомирить дробь в мозгу. Во сколько там у меня обратный рейс? В половине первого?
Берни встречал меня в аэропорту, как и ожидалось. И первым, что я от него услышал, вместо приветствия - "прочтите, эту мерзость!". Сунув мне в руку свернутую рулончиком газету, Рик забирая багаж, торопливо зашагал к машине. Будто гнева моего ожидая, после прочтения статьи, и вымещения злости именно на нем, верном помощнике. Я придал газете прежнюю форму, расправляя страницы. Совершенно не интересуясь содержанием написанного, едва только убедившись, что в руках моих "Сандей". Грустно улыбнулся, со статьей Анджея Берски, я уже успел ознакомиться.
Снова погружаясь в тяжелые, мрачные размышления, на которые, уже и так потратил все пять с лишним часов перелета, пошел вслед за Берни. Внешне, казавшийся совершенно спокойным, я представлял сейчас собою бомбу замедленного действия, заведенную умелой рукой одного незадачливого, и пока очень везучего журналиста. В груди, словно мячом играя сердцем, бесновалась ярость и тихая злоба. Я даже не догадывался, каким способом смогу сдержать теперь данную смертной, клятву. Анджей заслуживал смерти, в числе первых, среди долгого, с завидной скоростью пополнявшегося списка моих врагов.
Уже перед самым отъездом, когда я, покидая поместье Комитета, радовался про себя, что не пришлось еще раз встречаться с Вергони и его похотливой мамашей, Бейл, вдруг показавшийся на ступенях, вежливо, но настойчиво попросил меня возвратиться в дом. Матиас, все же хочет прослыть вежливым хозяином, который, не откажет себе в удовольствии проводить дорогого гостя, попрощавшись с ним как и подобает директору? Заходя в уже знакомый кабинет, который, правда, при свете дня смотрелся более просторно, даже пусто, я уже спустя миг, был сбит с ног мощным ударом в челюсть.
Слишком неожиданно действовал Вергони, и поэтому, я, едва удерживая вертикальное положение тела, и не успевая нанести ответный удар, тут же получил еще один, в область грудины. На этот раз, отлетел к двери, с грохотом проломив головой и правым плечом деревянное полотно. Матиас проклинал меня самыми последними словами, швыряя в лицо, порхнувшую в воздухе, подранным, грязным лебедем, газету. "Это ты допустил, Ден Глер! При всем том, что я просил тебя уследить за порядком в Праге! Подумать только... Бессмертные стали посмешищем, только благодаря твоей слабости к какой то там нищенской девке?". Я недоуменно уставился в статью с первой полосы "Сандей", автоматом отодвигая ненависть к Вергони, на задний план. И одно крутилось в моей голове при этом, как причитания скорбящего, над могилой родственника, мол, на кого оставил меня... "Как же ты мог, Берски...как же ты посмел...все-таки, как??"
Рик предложил мне свои услуги в качестве водителя, наверное, чисто по привычке. Зная, что откажусь. Да нет, не то что бы он был окончательно в этом уверен, просто догадывался, что как обычно, предпочту вести сам . Ведь всегда, когда нам предстояло ехать с Риком в одном авто, вел его именно я. Однажды, еще пару лет назад, помнится, Берни неудачно пошутил, насчет того, что я, каждый раз садясь за руль автомобиля, просто надеюсь наконец, разобраться в работе этого сложного механизма. Намеки директору, на поверхностные знания того, на чем построен его бизнес, частенько выводили меня из себя. А почему? Потому что я частично был согласен с этим. Существо, некогда безумно любившее лошадей, теперь, спустя два века, как бы ни старалось, а подобного интереса к стальному коню, в себе отыскать не могло. Ведь даже Ракель постоянно подшучивала надо мною по этой теме, еще со времен нашего знакомства на автовыставке, в Германии. "Ходишь, любуешься, а по глазам вижу, даже понятия не имеешь, что перед тобою".
Я как мог, отвлекался, переключая свое внимание на вечерний город за окнами, эстафету дороги, с красно-зелеными маяками светофоров... На разговор с Берни. Расспросы относительно пришедших вчера заказов, проверки счетов нескольких подозрительных клиентов...Но все это вертелось исключительно в голове. Казалось, смирившейся понемногу с ноющей мигренью, и уже не подающей надежды на спасение одним, из моих отваров.
А вот в душе преобладало другое. Месть. Ненависть. Ярость.
Рик уже что-то говорил относительно Джиллиан, но и прозвучавшему имени девочки, не сразу удалось отвлечь меня от истинно греховных размышлений.
После обед уехала куда то вместе с Буже? Уже вернулась? Отлично....
Машина остановилась у дома. Приехали, оповестил меня тихий шепот насторожившегося сознания.
"Только не говори Джин, что я уже в городе". То ли просил, то ли приказ отдавал я Берни. "Что угодно придумай, но не позволяй девочке возвращаться в квартиру, пока я не сообщу , что можно". Добавил я, взвешивая в уме, нарастающее сейчас вокруг меня, безумие. Перебирая возможные варианты развития ситуации.
На ходу забирая из авто дорожную сумку, я почти вбежал в хорошо освещенный подъезд дома. Так и есть, удостоверился в своей правоте мой внутренний голос, замечая припаркованный чуть дальше, на той стороне улицы черный "крайслер". Кровь Анны в действии, ничего не скажешь... Мысли Лауры, ранее почти полностью закрытые, теперь, я уловил еще за квартал от сюда.
Каких-то пару минут, и я уже на четвертом. Спешил, будто от этого еще могло измениться что то. Сидящая на корточках под моей дверью женщина, порывисто поднялась, бросаясь мне на шею, едва я поднялся на этаж.
Высокое, стройное тело моей несостоявшейся любовницы, на миг замирает в объятиях. Руки, порхающими мотыльками касаются груди, плеч, лица.
Но я не от этого пьянею, и даже не от оглушающей дроби сердца Лары в моих ушах. Обещающего кровь, сердца... Предлагающего, каждым свои вздрагиванием.... Лаура шепчет извинения, целенаправленно, хотя и не без доли опаски, подбираясь к моим губам, своими.
Сводит с ума исключительно ощущение - могу ее читать. Этот сумбур в голове. Отчаянное, на сам святой инстинкт выживания походящее, желание моей близости. И откровенное раскаяние. Погодите.... Перемолоть все не успеваю.
Я настойчиво отстраняю женщину от себя. В глаза заглядываю, метущиеся и беспокойные. Даю высказаться, хотя, тут же осознаю, пустая трата времени. Я уже обо всем прочел в сознании.
-Прости меня, дорогой! Ты ведь видел статью? Это по моей вине, наверное... Я была так ошеломлена, узнав, кто ты...так растерянна...что...и этот кретин Берски...
-Ты решила отомстить мне, позволь напомнить. - мягко направил я речевое признание Лауры в верное русло.
Бледное лицо застыло, осунулось. В какой-то миг, даже жалость появилась к ней. Заметно, что смертная страдает. Не так идеально, как всегда, поднятые укладкою волосы, вторым слоем, и немного смазано, наложенные тени у глаз. Волновалась, собираясь ко мне.
-Я не знала... не хотела, Адам... когда одумалась, было уже поздно...
Верно, я так смотрел сейчас на Лауру, что любой смертный на ее месте, испуганно глотал бы слова. Хватит. С этим балаганом пора заканчивать....
Игнорируя попытки женщины обратить на себя мое внимание, достал ключи и отпер входную дверь. Одну, затем вторую, внутреннюю. Пускай теперь катится ко всем чертям...
-Дорогой... Я... Я буду полезной тебе... Что скажешь, то и буду делать... - рука женщины цепко схватила меня за ткань плаща. Глубокие переживания в дрожащем голосе.
-Исстрадалась без того удовольствия, которое я доставлял? А помнишь, как пряталась, в своем подвале два дня назад, когда я звал тебя? Боялась? - забросив сумку вглубь коридора, я стоя в дверях нехотя обернулся.
Лаура молчала. Что ж, меня это более чем устраивало, при таком, с недавних пор, "болтливом" сознании смертной. Да и что бы она могла ответить? Отрицать пытаясь? К чему.
-Я... опоздала, наверное... -женщина тяжело сглотнула, впервые так жалко поджимая нижнюю губу, едва сдерживая подступающие слезы. Такой, я видел Лауру впервые. - У тебя уже есть донор... или как это называть лучше... - голос упал до шепота. Будто громкость, этого привычно шумного, энергичного существа, притушила невидимая рука бессилия. - Но я могу заменить тебе Буже! Я буду все делать за нее!
А вот эти слова, Лаура почти прокричала. Как последнюю надежду. Я поразился сперва, и уже почти смирился с грубой необходимостью, выталкивать сейчас за двери женщину, к которой за прошедший год невольно привязался. И так паршиво становилось при одной мысли об этом...
Но в следующий миг... Так ненавязчиво, робко... Прикосновением легкого ветерка в летний, душный полдень, сознания достигла мысль. Жестокая, в чем то. Коварная... Присущая мне, как созданию, чьим голодом и бессмертием управлял кровожадный зверь.
Еще долю секунды, я прикидывал риск, от рождающегося в мозгу плана. Улыбнулся, сам себе. Отступил на шаг в сторону, пропуская удивленную женщину в квартиру.
-Проходи, Лаура. Кажется, я готов простить тебя.
Что ж... В игре, в которой действую запрещенные, аморальные правила, я буду поступать такими же методами.
32 глава.
Наивной я была, когда думала что, хотя бы сегодня удастся, наконец отдохнуть. Едва я, попрощавшись у подъезда с Ракель, вот уже почти сутки, моим негласным телохранителем, поднявшись на свой этаж, вошла в квартиру, ко мне с радостными криками бросилась Мария. То ли мыслями я пребывала где то в другом месте, а может, просто, таким образом, сказывался на сознании синдром хронической усталости последних дней, но даже после первой, и второй попыток сестренки объяснить мне причину своего поведения, я ничего не смогла понять. При всем этом, звенящим на высоких нотах, навязчивым фоном в голове гудело эхо от слов Берски. Эти несколько фраз не шли из мыслей, как бы настойчиво я не пыталась вытолкнуть их прочь. Интервью на "Шоувик". Берски сегодня будут показывать по телевизору. О чем, вопросов у меня уже не возникало, но, КАК Анджей будет говорить? " Вампиры, все это время жили рядом с нами... эти бессмертные существа, питаются человеческой кровью...одна из самых ярких личностей вампирской расы, Верона..."
-Что? Какая девочка?- вымышленное выступление Энджи где то на частном канале мозга, пришлось все таки прервать. Старшая сестра, то есть я, в который раз сфокусировала свой растерянный взгляд на младшей сестре, требующей внимания, так напористо и энергично, как умеют только семилетние дети.
-Да ты меня вовсе не слушаешь?!- возмутилась Мария. Насупившись, обиженным жестом, ставя кулачки рук в пояс. Видимо, замечая, как проясняется мой взгляд, становясь более менее осмысленным, она сменяя гнев на милость, снова улыбнулась, смягчаясь. -Твоя знакомая, Джиллиан звонила... Я не знала, что ты дружишь с одиннадцатилетней девочкой! Так вот, мы познакомились, и Джин пригласила меня сегодня в Летняны! Она сказала, давно хотела увидеть меня, представляешь?
-Угу.- только и произнесла я, за оставшиеся до очередного вопроса Марии считанные секунды, пытаясь разобраться в услышанном.
-Ты ведь, отвезешь нас, Марта? - ну... это не по правилам! Едва не воспротестовала я, пораженная размерами надежды, в больших, светлых глазах сестренки. Я не смогу ответить "нет", когда она так смотрит!
Прежде, чем я успела поинтересоваться у Марии подробностями разговора с Джиллиан, или придумать хоть какую-то подходящую отговорку, в дверях кухни появилась мама. И вот, уже два голоса, в защиту грандиозных планов Джинн. Кстати, надо будет спросить потом у этой болтухи, где она взяла номер моего домашнего телефона, неужели специально в справочнике искала?
Конечно, даже не смотря на то, что на поездке настаивала мама, мнение которой обычно являлось высшей инстанцией, аргументы в пользу обратного, я таки нашла. Мол, какой аквапарк, зимой? Разгоряченные выйдут потом на морозный воздух, слягут с температурой... "А ты вызовешь такси, и девочки из помещения, сразу в машину. Да и протряхнуть успеют. Вы ведь еще в кафе, наверное, зайдете?".
Зайдем... А как же... Уже откровенно высказывая свое недовольство, мрачно поплелась я переодеваться. Странно, так и нашептывал мне голосок-язва в сознании, обычно выходные в нашей рабочей семье не приветствуются... К тому же, разве ехать на рынок, не является моей каждодневной обязанностью? Или тут кто-то больше стал доверять алкоголически зависимому Генри? А может... вовсе глупая догадка, заглянула на огонек, Пирсон или Ракель, так благотворно своим гипнозом повлияли на отчима, что он бросил пить, и у нас наконец то все будет хорошо?..
Утопические мысли, ей Богу...
Когда мы с Марией, спустя чуть более часа выходили из квартиры, мама по мобильному скандалила с Генри. Он, что было естественным, находился на рынке, и хотя время едва перевалило за два по полудню, кажется, был уже в стельку пьян. Я же говорила, чудес не бывает.
После того, как я перезвонила маленькому бесенку, который посмел сорвать мой отдых (все говорило о том, что я предпочла бы сегодня работать на морозе, возне с двумя энергичными детишками), мы договорились подобрать ее в третьем районе. На Виноградскую, Джиллиан привез еще один подчиненный Пирсона, не Берни, а мужчина, которого, я видела впервые. Невысокий, коренастый, и такой же угрюмый, как и Рик. Белый "опель" стоял у бордюра, прямо возле входа на станцию метро Желивского, как и было оговорено по телефону. Я попросила водителя остановиться за этим авто, и уже через несколько минут Джиллиан сидела рядом с нами в такси, в перерывах между криками и восклицаниями, обмениваясь приветственными фразами с моей сестренкой. Причем, о том, что не пересела на место рядом с водителем, я пожалела почти сразу же. Через меня в обеих направлениях передавались различные предметы, Бог весть откуда взявшиеся. Куклы, мобильный телефон, открытка... И когда дети успели подготовится к этой встрече? Головы девчушек, то и дело склонялись друг к дружке, заговорчески, но довольно шумно перешептываясь, прямо у меня перед лицом. По моему, водитель такси очень обрадовался, высаживая нас в Летняны, у одиноко стоящего, громоздкого сооружения под стеклом, торгово-развлекательного комплекса, в котором и располагался заветный аквапарк.
Расплатившись, и выныривая из салона машины, я обнаружила, что мои подопечные, уже давно забежали внутрь. Странно, разве я не говорила Джинн, за которую, сама знала, отвечаю головой, и тем более семилетней Марии, моей маленькой, послушной сестренке, стоять рядом со мною? Устало вздыхая, я поспешила следом за девочками, стараясь не упускать из виду их суетливые силуэты за стеклом дверей.
Странно, никогда бы не подумала, что время в компании детишек, что без моего контроля не должны были и шага ступать, пролетит так быстро. Конечно, я глаз с них не сводила, ни во время забав на водных аттракционах, ни в кафе, куда мы отправились после этого. А еще была, вереница модных магазинов, куда нас заставила заходить подозрительно хорошо разбирающаяся в модных брендах, Джинн. Я несколько раз, пыталась обратить внимание своих юных дам, на то, что отдел, в котором они смотрят вещи, исключительно для взрослых, однако, тут же получала почти грубый ответ модниц - нам нравится.
Волей неволей, обошли все, что только имелось в комплексе.... Особое внимание, ну естественно, приделили магазину игрушек. И хотя, цены здесь показались мне несколько выше, чем, допустим, на рынках, где я всегда брала подарки для Марии, кое что девочкам все таки пришлось купить. Джин выбрала украшенный золотистыми вензелями и такими же перьями, большой детский веер, а сестренка попросила очередную куклу.
Вот он идеал. Безрадостно разглядывала я, отданную мне на время, белокурую, худосочную "барби", пока дети одевались у выхода. (Как только руки Марии освободились, игрушку сразу же отобрали, уж не сомневайтесь). И даже, если я сейчас мало чем отличалась внешне от подобных этой, живых, привлекательных худышек, общее впечатление, после встречи с собственным отражение, вызывало лишь жалкий вздох. Красота ведь не бывает потрепанной, правда?
Лишь после того, как Джинн покинула наше такси, на том же месте, где мы пятью часами ранее забирали ее, я вспомнила, что за все это время, так ни разу и не поинтересовалась, известно ли девочке что-то, о ее незадачливом опекуне-туристе?
Прага светилась огнями витрин, окон домов и перекрестков. Манящим взгляд полумраком извилистых улочек. В моменты, когда мелкий снежок сыпал обильнее, тонкий, белый покров улиц и тротуаров становился единым, с кружевной рябью пространства, подсвеченного желтыми ореолами фонарей. Скоро Новый Год... пробежала через сознание короткая мысль, при взгляде на Марию, заворожено следящую за танцем снежинок, через стекло. Что мне ей подарить?
В следующую секунду, светлое тепло обыкновенного, человеческого счастья, накрыла темная тень. Все, что касалось вампиров, соткано было из тьмы. ...Завтра бал, на который мне, более чем уверена, предстоит идти с Пирсоном. Вернусь ли живой от туда? Смогу ли быть рядом с сестренкой на этот Новый Год?
Повинуясь порыву отчаяния, я с любовью и безграничной тоской прижала к себе хрупкое тельце Марии, не выпуская из объятий, пока мы не приехали домой.
Часы показывали только половину восьмого, но Генри был уже дома. Торговать, стоя на морозе, пускай и небольшом, я отлично знала, тяжело. Долго не выдержишь, и вот, его высочество, притомившись, наверняка, в сто раз сильнее всех остальных людей его профессии, уже возвратился домой.
Мы с сестренкой успели аккурат к разгару ссоры. Заходя в квартиру, я вовремя догадалась пригнуться, пропуская летящий над головой предмет. Кто в кого бросал, не заметила? Пройдя мимо кухни, что я, что Мария, несколько даже апатично, посмотрели на представителей враждующих сторон. Очередной скандал, из-за того, что отчим в дрова напился, хотя утром, в миллионный раз прозвучало его обещание не употреблять больше спиртного.
Я помогла сестре раздеться, и после этого, закрывшись с ней в гостиной, включила мультфильмы на "dvd". Ту т же, что-то со звоном разлетелось, ударившись о кафельный пол кухни. Голос мамы срывался на крик, хрипя от бессильного гнева, обиды и...страха. Мария заметно вздрогнула, но даже не обернулась на звук, переключая пультом серии мультиков. Я же, мигом позже, выходя из вязкого, тупого оцепенения, кляня себя за черствость, выбежала из зала. Поспешила к маме.
Самое ужасное, состояло в том, что за все эти годы не прекращающихся ссор и драк, с длительными, психологическими выяснениями отношений, по кругу следующими диалогами, и ярости, выплескиваемой друг на друге, я, а после, и Мария, научились игнорировать происходящее. Забавно, в один из дней, когда во всю разразился очередной скандал, помнится, словила я себя на мысли - почему, больше не страшно? Я смотрела на свои дрожащие руки, и впервые отказывалась подчиняться приказам совести, вмешиваться в разбирательства родителей. А зачем? Нечто, являющееся частью меня, спросило тогда у генерала-совести, толкавшего тело и разум в бой. Разве, это что-то изменит? Разве, после всего, что Генри скажет ей, сделает, и "наобещает", через пару часов, или пускай дней, мама не впустит его обратно в семью? И совести нехотя пришлось признать, так оно и будет. И правда, я могла влезать в ссоры, или избегать своего участия в них, судьба все равно вела главных героев уже придуманным ранее маршрутом.
Но сегодня, я не стала сдерживаться. Просто не могла, едва заслышав тон голоса мамы, с нотками истерики, слепой безвыходности. Генри ударил ее. Я, его. Он меня. Мама его... Кармическая какая то последовательность, право! Мама боялась за меня, просила не трогать пьяного отчима, что бы у него не возникало повода, снова отвесить мне удар. Плакала. Генри орал, заговариваясь. Глаза, пустые и ничего кроме желания мести не выражающие, разыскивали способ дотянуться до меня, нахального, вопящего существа, ставшего его основным противником.
Глупо... Лишнее, упоминать обо все этом. Пропускаю многое, что бы себе, в первую очередь, окончательно не испортить настроение. Хотя, куда уже хуже..?
Где то девять вечера было. И в квартире давно воцарилась тишина. Генри, с пол часа просидев на ступенях в подъезде, постучался в двери, и попросил прощения. Заметано, сказала мама, после того, как я в двух словах убедила ее, не злюсь больше. Ведь, какой смысл? Мы все идем по намеченному маршруту, с которого никуда, кроме как в пропасть небытия не свернуть.
Я лежала в остывающей ванной, наслаждаясь создающим общий, нейтральный фон, звуком падающей воды. О чем то, наверное, даже думала... Или вспоминала, скорее... потому как, не сразу заметила ворчание танцующего на поверхности стиральной машинки, мобильного телефона. Тут же выпрямилась, закрыла воду, потянулась к аппарату, не удосуживаясь вытереть мокрые руки. Это Адам... Это ведь он?... Еще пару секунд ушло на то, что бы расшифровать закодированное послание моей старушки-памяти в мозг. Откуда я знаю высветившийся номер? Совсем идиоткой почувствовала себя, когда нажимая клавишу приема, услышала в динамике голосок Джинн. Хм. Помню же, что где то видела подобную комбинацию цифр, и не далее, как сегодня днем.
Она благодарила меня за чудесный воскресный день (и только из ее слов, я впервые поняла - неделя подходит к концу), передавала привет Марии, справляясь, будто самостоятельный, совершеннолетний член общества, о ее самочувствии... Я, что-то невпопад отвечала. Конечно...всегда будем рады... приезжай в гости, можешь и к нам домой... Слабо понимая, о чем веду речь. Другие, признаюсь, совершенно другие мысли, перебирая, словно камешки четок в сознании. Как вдруг, Джиллиан, выдержав странную паузу, поинтересовалась, будет ли мне интересно узнать, что Адам уже возвратился. Я выразила свои эмоции очень бурно, громче, чем ожидала от самой себя.
Да неужели? Когда прилетел? Ты его видела?
Теперь, девочка точно имела все основания полагать, что нас, с ее опекуном, связывает нечто гораздо более сложное, и существенное чем просто мой долг, перед Пирсоном. Стыдно... так отреагировать на имя мертвого.... Ай-йа-йай...
Но, казалось, Джинн не спешит, как прежде, дразнясь, строить новых догадок, относительно меня и Адама. Она лишь подавленным голоском пожаловалась, что, ее, почему то, Пирсон сегодня видеть не хочет. Мол, Рик, после "страшных пыток" (уж я то поняла, почему Берни раскололся - врожденному лидеру Джиллиан просто нереальным было отказать) признался - забрал хозяина с аэропорта несколько часов назад. Однако тот строго-настрого запретил ему рассказывать о своем возвращении девочке, и тем более, позволять ей возвращаться в квартиру, которую, добавила Джинн, уже еле сдерживая слезы, она считает своим единственным домом.
Вот придурок Берни! Тогда уже и о сущности мертвого поведал бы ребенку, для полноты картины! Подумала я, однако, Джиллиан, ясное дело, сказала другое.
Возможно, Адам просто устал с дороги, или очень плохо себя чувствует, и поэтому, он, волнуясь первым делом о тебе, не желает показываться в таком виде, своей драгоценной Джинн!
Всхлипы слабые на том конце линии. И молчание после, как признак размышлений об услышанном. Я, на долю секунды, представила сейчас Джиллиан, будто яркий, анимированный образ. Невидимые руки, невольно потянулись, что бы обнять девочку. Успокоить.
Едва сдержала порывы души, выплеснуть свою нежность и беспокойство, на этого всеми оставленного, ранимого ребенка. И верно поступила, тут же соображая, что меньше всего, Джиллиан сейчас бы оценила мою жалость. Только не эта девочка.
Что? Очередное обращение Джинн, звенело в моей голове, высокой, долгой нотой. И это не был тот вопрос, на который у меня имелось объяснение заготовленное заранее.
Поеду ли я сегодня к Пирсону? Прямо сейчас? Я?
Терпеть не могу, когда кто-то вот таким пыточным способом, переводит собеседника из устойчивого морального состояния, в хаотическую пляску дрожащих нервов, постоянно переспрашивая произнесенный вопрос.
"Так, поедешь все-таки?" Вот и Джинн не выдержала, резко перебивая мой, смысла лишенный, вялый монолог, в бескрайние просторы мобильной связи....
Плохо закрутила краник... догадалась я, с некоторой долей раздражения, замечая, какой именно звук в данную минуту, отвлекает меня от, и без того, сумбурной внутренней болтовни. Бульк...интервал. Бульк. Вода капала с носика металлического крана, негромким эхом раздаваясь в закрытом, кафельном помещении.
Джинн ждала. Все это время. Долго, должно быть.
"Да, поеду. Сейчас выйду из ванной, оденусь, высушу волосы и..."
"Скажи Адаму, только не забудь, Марта, что я очень хочу поскорее вернуться домой"
Девочка перебила меня, едва заслышав о положительном решении, слегка выжившей из ума, а именно такой, я ей вероятно и казалась, Буже.
Конечно, Джинн, я передам твои слова Пирсону.
Только бы в его силах было, что-то изменить в сложившейся на этот момент, чертовски сложной ситуации. Добавила уже про себя. Ведь, подробности происходящего кошмара знать, Джинн попросту не заслуживает. Даже при всем своем дурном характере.
Когда я уже собиралась нажимать сигнал отбоя, девочка внезапно, чем снова, в который раз меня удивила за сегодняшний день, попросила немедленно передать телефон Марии. Хотя, нет, тон ее голоса, не предполагал просьбу. Приказ, скорее. Машинально подымаясь из воды, я, было, полепетала что-то насчет мокрого тела, и неудобств, которые мне невольно доставляет несносная маленькая барышня.... Однако, с кем я сейчас пыталась спорить? С Джиллиан?
Уже через минуту, я в наброшенном наскоро халате, прошлепала босыми ногами в зал, окликая сестренку, и передавая ей мобильный телефон. Радость, осветившая в этот миг лицо Марии, с лихвой компенсировала мне тихое негодование от природного нахальства Джинн.
Шлеп, шлеп, шлеп... мокрые следы на кафельном полу. А теперь, в свою комнату. Приводить в исполнение приговор, вынесенный самой себе, одной лишь недавней фразой в трубку мобильного.