" А теперь о погоде...." Диктор, яркий блондин с темно-синими глазами и тщательно причесанными волосами, зачем-то дежурно улыбнулся микрофону. Оператор включил запись. Альфред, диктора звали Альфред, потянулся, собрал бумаги, встал из-за стола. Лицо, освобожденное от искусственной улыбки, тут же стало злым.
- Аль, ты домой!
К нему подскочила сотрудница, бог ее знает, кто она такая. Ноги, как ножки у рояля, украшение на короткой шее. А юбка! В клетку, допустимо ли! С такими-то бедрами!
- Не. Я еще по магазинам пройдусь. - небрежно бросил ей Альфред. Ответ прозвучал нарочито расслабленно и несколько нагловато. Ну и ладно - меньше цепляться будут.
- Аа..... - девица искательно заглядывала в глаза.
Удивительно противная особа, как и вообще все эти неудачники-коллеги. И вправду, самое ужасное, что может случиться с актером, пусть не самым талантливым, но с шармом, с амбициями - это кончить жизнь на радио. Хорошо, хоть есть надежда, что это не надолго.
Больше никто заговорить с ним не пытался, и Альфред, покрутившись в растерянности, направился у своему шкафу. Помещение студии давило; темное, тесное. Стены выглядят так, как будто ремонта не было лет тридцать. Колченогий стол со стертой на столешнице лакировкой, аппаратура допотопная, вечно копошащаяся техобслуга в застиранных тряпках.
Альфред переодеваясь в джинсы и кроссовки, что бы ехать домой, привычно полюбовался своими ногами, стройными и мускулистыми, поросшими золотистыми волосиками. Настроение сразу улучшилось, он почувствовал себя свободнее. Костюм был бережно водворен в шкаф. У двух парней-техников обтянутые брюками ягодицы весьма аппетитного вида, интересно, как там насчет размера спереди. Хотя, что можно взять с молодого парня, если он ходит в таких штанах!
Пьянящий весенний воздух наполнил легкие, Москва жизнерадостно галдела в преддверии лета, как возбужденная торговка зеленью на базаре. Альфред шел к автобусной остановке, любуясь своими руками, белыми, холеными, с длинными пальцами, свежим маникюром. При мысли о том, что он сейчас сядет в троллейбус и придется хвататься за поручень, где, может быть, не давно ехал какой-нибудь бомж, его передернуло от отвращения.
"Стоит только решиться... И будет шанс заиметь машину с водителем, дом. Нужно согласиться! Но страшно".
Альфред подошел к остановке. Народу не было - троллейбус ушел не давно. Наслаждаясь теплым ветерком, он прикрыл глаза: перед мысленным взором поплыли картины прошлого.
.... Алик пришел на вокзал с четкой целью вернуться обратно к тетке. Он замерз и очень хотел есть. После шикарных пятикомнатных апартаментов с прислугой, которые снимал для мамы его последний бой-френд, банкир и большой любитель актрис и балерин жилище тетки в виде одной комнаты на первом этаже было оскорблением. Но выхода не было.
Мать Альфреда, танцовщица кордебалета, обожала роскошь и все необычное. После многолетних романов с женатыми мужчинами она родила от кого-то из них мальчика, и предъявила претензии двум наиболее богатым. Однако любовники не только не женились, но и вовсе оба сбежали. Наконец, она встретила свою судьбу, пожилого холостяка-француза, и укатила в Париж. Апартаменты заняла следующая счастливица, а мальчика отдали двоюродной сестре, жившей в ближнем Подмосковье в "хрущевке" на первом этаже и страдавшей алкоголизмом. Через месяц он удрал, не выдержав плохой пищи, пьянок и побоев теткиных дружков.
Однако изнеженного двенадцатилетнего мальчика надолго не хватило - он не умел выживать на улице. Оголодав и соскучившись по ванне, он быстро решил вернуться, с этой целью отправился на вокзал. Электричка прибывала только через полтора часа, мальчишка нашел свободное место и уснул на кресле в зале ожидания. Неожиданно кто-то тронул его за плечо.
- Подьем, загремишь в детприемник. - при упоминании детприемника Альфред вскочил на ноги - ему уже объяснили, что ничего хорошего юных бродяг там не ждет. На него смотрел парень лет двадцати, высокий, изящный, хорошо одетый, с мягкими артистическими манерами и влажными добрыми глазами.
- Я говорю, милицейский обход сейчас будет. Меня зовут Никита, а тебя?
- Альфред, Алик. - поправился мальчик - помпезное имя несколько смущало.
- Альфред? Классно! - жизнерадостно сообщил новый знакомый. - Здесь дальше оставаться нельзя - менты сцапают, и наступит п...ц. Пойдем ко мне домой, жалко тебя. - Никита был абсолютно прав, и Алик согласно кивнул.
- Ты симпатичный. Наверное, хочешь быть артистом? - спросил по дороге новый знакомый.
Он попал в точку. Алик горделиво заметил:
- Я танцую.
- Отлично! - Никита достал из нагрудного кармана визитку. На ней значилось " Пестиков Никита Рафаэлович. Помощник режиссера".
Никита привел Алика на квартиру, огромную, обставленную пышно, но несколько хаотично. Они выпили по фужеру шампанского за знакомство, потом из ближайшего ресторана был доставлен потрясающий ужин, как будто прошлое вернулось, и мама никуда не уезжала. Кроме того, Никита собственноручно искупал гостя в джакузи и выдал чистый халат .
Они стали ложиться спать. Испугав мальчишку милицией еще раз и пообещав устроить в школу танцев, если будет хорошо себя вести, Никита улегся в постель рядом с Аликом и использовал его как женщину. Алик не сопротивлялся - во-первых; его уже насиловал теткин собутыльник и какие-то блатные пацаны на вокзале, во-вторых, шампанское ударило в голову, и потом после ванны и сытного ужина нестерпимо хотелось выспаться.
Потом Никита куда-то подевался, а вместо него появился здоровый дядя, назвавшийся режиссером. Он объяснил мальчишке, что весь мир живет сексом, а танцевальные звезды зажигаются, когда они кому-нибудь нужны. После чего быстро разделся и залез к Алику в постель....
ххх
--
Приехали гости из Эстонии, Алик. - Никита говорил тихо и внушительно. ---Солидные, богатые люди. Будем откровенны - их желания нужно выполнять...
Будешь хорошо себя вести - получишь спортивный автомобиль, с ветерком и музыкой... - Алик не особо верил, но автомобиль ему очень хотелось. "Может, повезет" - думал он отрешенно.
Потом был аэропорт, какой-то пригород. Запомнилась шикарная дача над озером, похожая на сказочный дворец, трехэтажный дом, опоясанный верандой с мозаичными цветными стеклами.
- Зови меня Василий Васильевич. Как настроение? - встретил их седовласый мужчина в грубом свитере и с простецким лицом.
- Нормально. - в полуоткрытую дверь был виден зал с видеоаппаратурой и драпировки декораций. Несколько мальчиков и девочек ждали своей очереди.
- Это новенький? - Алика смело взял за руку мужчина-режиссер, невысокий, корявый и горбоносый. Его раздели, натерли тело и толкнули на ковер...
В конце концов, пришлось срочно сваливать в Россию, потому что, как объяснил позже Никита, кассету выкрали конкуренты и теперь шантажировали хозяина великолепной дачи.
Кассета с ним в итоге оказалась в милиции, несостоявшуюся порнозвезду отпустили на все четыре стороны. Мальчик вернулся к тетке, но теперь жил у нее наскоками, уходя к разным мужчинам. В промежутках возвращался. Иногда он посещал школу, по настоянию родственницы или со скуки. Больше прогуливал или лежал дома на кровати и напевал популярные хиты, мечтая о карьере певца или актера. То было славное время молодого парня, у которого ничего нет, кроме собственного тела. Бездумное, хмельное, веселое и беззаботное. Когда вся жизнь впереди и все тебя любят и хотят.
Тетка внезапно померла, и Алик остался жить у очередного бойфренда-холостяка, без всяких документов. Правда, тому скоро надоело удовлетворять потребности юнца, и он решил пристроить любовника на работу на радио диктором. Алику купили аттестат, кое-какие документы, выхлопотали место в общежитии. Как все повторяется! Было это двенадцать лет назад. Двенадцать лет, и тогда ему все казалось сказкой.
ххх
Подошел троллейбус, и Альфред легко взлетел по ступеням в салон. Сегодня вечером он встречается со своим старинным приятелем и мимолетным любовником. В юности это была воплощенная мечта. Высокий, спортивный, фигурист - фигурным катанием занимался. Потом получил травму, пережил два неудачных брака, сейчас то ли пьет, то ли что-то в этом роде.... Впрочем, какая разница.
Альфред выпрыгнул из автобуса на своей остановке. В кроссовках, джинсовом костюме и со спортивной сумкой он нисколько не походил на того импозантного господина, что сидел перед микрофоном и вещал умные вещи, скорее, на угловатого подростка, полного показушной уверенности.
Почти бегом добежав до подъезда, Альфред поднялся в свою скромную квартирку без лифта на третий этаж. Жилплощадь съемная, со старой мебелью, но две вещи в ней были, бесспорно, шикарны: огромная ванна "под малахит" с позолоченными ручками, которую, не поскупившись, поставил сам квартирант, и не менее огромная кровать-сексодром с бельем из розового шелка под бордовым покрывалом.
Альфред, в предвкушении свидания напевая и виляя задом, переоделся в черное трико и ярко-розовую водолазку. Некоторое время повертелся перед зеркалом - ничего, ничего. Ножки стройные, круп упругий! И розовый так удачно гармонирует по цвету с его большими, синими глазами и светлыми волосами, подчеркивая чувственный изгиб губ.
Полюбовавшись собой, Альфред стал готовиться к приходу гостя. Из холодильника была извлечена бутылка "Мартеля". "Позвоню - пусть закусь по дороге купит. И так дорогой напиток тут на него трачу...".
Через полтора часа сильно не трезвый Альфред пьяно вещал гостю, размахивая руками:
- ... Первый же фильм со мной принес колоссальный успех. Я уже поймал славу за хвост, я хотел этого, я работал для этого. И вдруг этот звонок. Даже если я выкуплю эту чертову кассету - где гарантия, что нет копий? И теперь эта сука мне ставит условия! Я должен остепениться, жениться на любовнице его шефа, которая вообще лесбиянка! И тогда он мне поможет. Я говорю: "Где гарантия, что это не повториться?"! А он мне отвечает, что гарантии только Бог выдает! Нет, я женюсь. Не вопрос. Только эта курва от меня не копейки не получит - пускай ее содержит тот, кто ее ебет!
Потом был секс, приятный, но не более. Член не очень большой, хотя форма мошонки, кажется, какая-то интересная. Грудь не бритая - безобразие, волосня в рот лезет! Гость, наконец, ушел. Альфред, помятый и не выспавшийся, отправился умываться. За завтраком решение созрело окончательно: идти в эту помойку, называемую радиостанцией, не возможно. Альфред собрал со стола грязную посуду, сгрузил ее в раковину. Затем вымыл руки и набрал на мобильнике номер телефона суки-режиссера, который смел ставить Ему условия. И попросил о встрече.
...Вскоре газеты писали свадьбе начинающего, но очень талантливого и перспективного актера Альфреда Жане и актрисы Варвары Хацман. Случившееся в тот день Альфред запомнил крупным планом, наплывами, на широком экране, со стереофоническим звуком. Как включали освещение, как звукооператор расставлял микрофоны. Как они выходили под руку в Варварой на яркий свет бессчетное число раз. Помнил, как хорошо поставленный голос человека с "хлопушкой" произносил:
- Бракосочетание двух звезд. Дубль четырнадцать. - потом человек отходил в сторону, двери ЗАГСа снова раскрывались, Альфред в спецнаряде жениха снова и снова выходил на яркий свет, ослепительно улыбаясь в камеры.
Запомнился праздничный ужин, цветы, шампанское, внезапно резкая боль в желудке, моментально согнувшая тело пополам. Альфред растерялся, как будто под ребра воткнули острый нож, в голове закрутились непонятные мысли, мысли без слов, витиеватые рисунки, мысли-звезды, мысли-цветы шли перед глазами, причудливо переплетаясь, черно-белые, темно-синие, в течении нескольких секунд они стали прорастать и принимать форму кораллов, то становились похожими на грибы, то вдруг вспыхнули разноцветьем и разбежались чудаковатыми ветвями экзотических деревьев.
Всех заботило, что бы это не аппетитное зрелище не попало в кадр к фотографам, его пытались посадить на стул. Но не послушное, сведенное судорогой тело соскальзывало в бок, что выглядело неприлично.
Наконец Альфреда погрузили в машину "Скорой помощи" и доставили в приемный покой городской больницы. Врачи и несколько женщины в белых халатах шептались, не глядя на пациента. Альфред решил, что умирает - стало как-то легко.
- Вам необходимо осторожность. - наконец, обратившись к Альфреду, серьезно сказал врач, мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородкой. Появились санитары с тележкой. - Аккуратно садитесь сюда, и не о чем не беспокойтесь. У Вас подозрение на прободную язву желудка.
"Подозрение! С подозрением так бегать не будут. У меня кровотечение, я умираю". - Констатировал Альфред. Он угадал - именно таким было его состояние на момент поступления в больницу. "Надеюсь, меня отменно загримируют, и я буду отлично выглядеть в гробу. Много косметики не надо - я ведь не пирожное. Все и так знают, что я умер. Удивительно - посещали ли такие дурацкие мысли на пороге смерти кого-нибудь еще.... Да, коллеги сбросятся, оплатят похороны, надеюсь, меня будет провожать много народу".
Тележка подъехала к двери грузового лифта серого цвета, напоминающий холодильник морга. Альфред видел что-то похожее в фильме. Каталку поместили внутрь, дверь за ними закрылись. Ассоциации с моргом прослеживались четкие, но ожидаемый и естественный в этих условиях страх так и не посетил Альфреда. "Может и хорошо, умру молодым, в рассвете сил, внезапно, пока не скурвился окончательно...." Наступило только тупое безразличие, вплоть до момента, когда его ввезли в операционную и дали наркоз.
Потом палата, уколы, грелки, прогулки, одним словом, реабилитационный период. Сука-режиссер появился после операции неприлично рано. Высокий, худощавый, красивый, Альфреду показалось, что, усаживаясь на краешек кровати, он брезгливо поморщился. Медсестра почтительно подала стул и бесшумно исчезла за дверью, оставив их вдвоем.
- Аль, дорогуша, выглядишь молодцом, поправляйся. Варя с Главным в Каннах. - заговорил посетитель проникновенно, высоко поднимая тщательно причесанные брови, отчего чистый лоб покрывался морщинами. - Волнуется за тебя, привет тебе передает.
Пальцы бывшего любовника нежно пробежали по золотистым волосам Альфреда.
- Как и обещал главный, мы подберем тебе добротный интерьер. Съемки идут бодро.
- Без меня? - удивился Альфред.
- С дублером, пока с дублером. Не переживай, дорогуша, теперь ты в шоколаде. Не допустит же Главный, что бы официальный муж его любимой был никем, верно? Ты оформил брачный контракт?
- Да, он сама мне предложила.
ххх
- Смотри, Альфред Жане. И не таращись слишком открыто. - Услышал Альфред лихорадочный шепот. Лениво обернувшись, он увидел круглые, как блюдца, глаза какой-то провинциалки в кофточке безнадежной старой девы и с недокрашенными корнями волос. "Сейчас автограф будет просить." - подумал Альфред и оглянулся в поисках, куда бы сбежать. Вставать, однако, лень. "А, пусть". На вечеринке по поводу какой-то нашумевшей книжки ничего интересного все равно не происходило и уже не обещало произойти.