Annotation

     Иногда человеческие судьбы напоминают анекдоты, которыми боги коротают вечность. Иногда случайность, врывающаяся в жизнь, становится той самой точкой опоры, о которой просил Архимед, чтобы перевернуть Землю, с той лишь разницей, что переворачивается не Земля, а сам человек. Иногда… Впрочем, до определённого момента все эти размышления абсолютно не беспокоили Джорджа Сиборна. Джордж – обычный, да что там обычный, самый заурядный человек своего времени, – никогда не предавался глубокому анализу тех или иных происшествий. Жизнь казалась ему чем-то вроде путешествия на комфортабельном теплоходе. Он ежедневно плыл по течению, занимался привычными делами и не ждал от завтрашнего дня чего-то особенного. Если бы всё те же боги решили бы взглянуть в микроскоп на одно из живых существ по имени Джордж Сиборн, они увидели бы мужчину средних лет с едва пробивающейся на висках сединой, съедающего на завтрак бутерброд, заботливо приготовленный женой Меррил. Они увидели бы человека, отвозящего в школу девятилетнюю дочь и оставляющего на её щеке дежурный поцелуй "До вечера, лапочка". Они увидели бы менеджера по продажам, работающего в большой фирме и совершающего за день столько телефонных звонков, сколько их не делает самая болтливая домохозяйка в мире.

     В это утро Джордж по привычке разделался с очередным бутербродом, попрощался с Меррил, надел свой фирменный деловой костюм "Пора налаживать связи с клиентами", подкинул Присциллу до школы и пожелал ей успехов в учёбе. Привычный маршрут не изменялся вот уже много лет, и Джордж Сиборн подъехал к высокому зданию, где на пятнадцатом этаже находился его родной кабинет.

     Ещё несколько минут жизни отнял лифт, доставивший Джорджа на его этаж. Джордж весело вошёл в кабинет, погрузился в мягкое кресло, включил компьютер и начал проглядывать необходимые документы. Нравилась ли Джорджу Сиборну его работа? Да, безусловно, у него было призвание. Менеджер по продажам – это человек, от которого требуется умение общаться с людьми, убеждать их в том, что пятое колесо – неотъемлемая часть телеги, без которой она просто не сдвинется с места. Джордж умел представить клиентам дело в таком свете, что те безмерно радовались каждой новой сделке с этим в меру обаятельным человеком.

     "Только для вас и только сейчас сверхвыгодные скидки!" – уверял крупных покупателей Джордж.

     "Я понимаю, что вы не в состоянии выплатить всю сумму сразу, и поэтому иду на беспрецедентный шаг, рискуя потерять работу!" – обращался к новичкам Сиборн, хотя этот "беспрецедентный шаг" повторялся у него несколько раз за день, а рисковал он лишь тем, что мог получить значительную премию от шефа.

     Менеджер по продажам напоминает жонглёра, способного балансировать на тонком канате доверия и подбрасывающего в воздух значительные суммы из чужого кармана. Это не значит, что он лжец. Просто ложь – это часть его работы. Джордж Сиборн был солдатом, ведущим бой на благо своей компании и получающим от этой некровопролитной войны кусочек собственного материального благополучия. Но не к этому ли стремится подавляющее большинство людей?

     Джордж принял несколько писем по электронной почте, и все они информировали его о соглашениях заключить сделку. У Джорджа даже появилась примета: если первое письмо несёт в себе хорошие новости, день будет что надо. Вот и сегодня денёк обещал быть лучше, чем когда-либо. Две серьёзных компании подписали долгосрочные контракты, и Джордж присвистнул от удовольствия. Пошла масть, как говорят бывалые карточные игроки.

     Позже позвонила Меррил и напомнила Джорджу, чтобы он купил кое-что для праздничного стола. Сегодня в семье Сиборнов был юбилей – пятнадцать лет совместной жизни. Джордж приготовил для жены отличный сюрприз, купив на прошлой неделе прекрасный образец ювелирного искусства – золотые серьги с бриллиантами. То-то Меррил обрадуется! Ещё ни разу в жизни Джордж не делал спутнице жизни столь дорогостоящий подарок, но сегодня жена сойдёт с ума от восторга! Менеджер по продажам в приятном предвкушении откинулся на спинку кресла, и на его лице возникла неосознанная улыбка.

     "Меррил, это тебе".

     "О боже, дорогой! Это же так дорого!"

     "Ты для меня стоишь гораздо дороже!"

     Джордж Сиборн прокручивал в голове сцену вручения ценного подарка не в первый раз, и его жена неизменно бросалась к нему в объятья с одними и теми же словами: "О боже, дорогой! Это же так дорого!" Может быть, это придавало Джорджу значимость в его собственных глазах? Возможно. Парень, заведующий отделом подсознания, говорил ему: "Ты крут! Не каждый мужчина может позволить себе такой роскошный сюрприз для любимой женщины".

     Улыбка Джорджа стала ещё шире. Между тем, в его жизни назревало событие, готовое вот-вот опрокинуть всё с ног на голову.

     В обед Джордж Сиборн имел обыкновение покупать любимый кофе в автомате, стоящем на пятнадцатом этаже. Сегодня же, дождавшись перерыва, он бросил в прорезь бездушной машины монету, но не получил взамен ровным счётом ничего. Джордж слегка хлопнул автомат по боковой стенке, чтобы удостовериться, что монетка не застряла где-нибудь на пути к механизму, выдающему стаканчик с горячим напитком. Менеджер по продажам смутно представлял себе принцип работы подобных устройств, но он часто видел, как его коллеги подбадривали этот хитрый прибор неодобрительными ударами. Но автомат не отозвался на требование Джорджа. Вероломная машина поглотила деньги, а отдавать кофе не торопилась.

     – Ну же, не упрямься! – Джордж нанёс второй удар, чтобы получить то, что по праву принадлежало ему.

     – Хочешь выпить чашечку кофе? Зря стараешься! – окликнул мужчину коллега из соседнего кабинета. – Автомат не работает.

     – Но почему здесь нет таблички? – с детской наивностью удивился Джордж Сиборн. Он искренне полагал, что весь мир должен состоять из подобных табличек, которые могли бы предупредить человека о неприятностях. "Осторожно, хитрый продавец". "Осторожно, эти парни собираются надрать тебе задницу". "Осторожно, твоя дочь встречается с будущим продавцом крэка". "Осторожно, на следующем перекрёстке в тебя въедет синий форд".

     – Поломка случилась недавно, – пояснил коллега.

     – Значит, придётся идти на другой этаж, – вздохнул Джордж.

     – Автоматы не работают на всех этажах. Кажется, вышла из строя питающая их линия.

     – Что? – встревожился Джордж Сиборн. – Где же я теперь куплю горячий кофе?

     – Не всё так плохо, – улыбнулся коллега. – Через дорогу есть отличное кафе с точно такими же автоматами.

     – Через дорогу? – если Джорджу требовалось идти в незнакомое место, даже если оно и располагалось в пяти минутах ходьбы отсюда, он чувствовал себя ужасно. Совершать звонки незнакомым людям было куда проще, потому что Джордж оставался в своём кабинете на своём мягком кресле, в то время как поход в кафе через дорогу мог приравниваться к операции над черепахой, которую вытащили из панциря.

     – Да, выйдешь на перекрёсток и увидишь!

     – Может быть, автомат всё-таки скоро починят? – с надеждой спросил Джордж Сиборн.

     – За это время ты успеешь сходить за кофе в другое место.

     – В кафе через дорогу?

     – Вот именно, – кивнул коллега.

     Проклятый автомат! Джордж с грустью взглянул на безмолвствующего титана, раздающего горячие напитки, после чего направился к лифту, чтобы: а) спуститься на первый этаж; б) выйти из здания фирмы; в) дойти до перекрёстка; г) пересечь дорогу; д) войти в незнакомое кафе. Воображение подкинуло Джорджу ещё один пункт длинной цепи – картинку в виде автомата с табличкой "Не работает".

     Казалось, что лифт едет вниз целую вечность. Достигнув точки назначения на первом этаже, Джордж вышел на улицу.

     На перекрёстке к нему обратилась слепая старуха с просьбой помочь ей перейти через дорогу.

     – Извините, я очень тороплюсь, – кинул в ответ Джордж.

     На другой стороне его ждал автомат, разливающий горячий кофе. Как выяснилось, с автоматом всё было в порядке, и менеджер по продажам получил то, чего так желал ещё десять минут назад. Пластиковый стаканчик приятно согрел руки. В осенний день это, как ничто другое, подняло испортившееся настроение. Когда же Джордж повернулся к выходу, то увидел рядом с кафе ту самую старуху, которая обратилась к нему за помощью. Слепая явно кого-то ждала.

     "Уж не меня ли?" – встревожился Джордж Сиборн, но потом усмехнулся. Зачем старухе понадобилось его ждать? Кто-то же перевёл её через дорогу? Теперь менеджер по продажам отбросил ненужный страх, тлевший в глубине его души, и уверенным шагом преодолел расстояние в несколько футов, чтобы снова оказаться на улице.

     – Джордж, – произнесла старуха, глядя незрячими глазами в пустоту перед Джорджем.

     Мужчина испытал настоящий трепет перед странной незнакомкой. Она знала его имя. Тогда он решил притвориться, что обращаются не к нему, и пошёл быстрее.

     – Джордж, подожди! – вновь заговорила слепая старуха. – Я вижу большую утрату в твоей семье.

     – Что? – последние слова заставили Джорджа остановиться и прислушаться. – Какую утрату? Меня ограбят? Угонят мою машину? Нет, подождите, наверное, это как-то связано с ценными бумагами, не так ли?

     – Через двадцать один день ты умрёшь, – старуха выполнила в воздухе зловещий жест.

     – Отстаньте от меня! – разозлился менеджер по продажам. Мало того, что в его офисе сломался автомат по продаже кофе, так ещё какая-то сумасшедшая говорит ему, что через двадцать один день он умрёт. Джордж поспешно бросился прочь от прорицательницы, как от прокажённой, но в ушах эхом продолжал звучать голос старухи. Через двадцать один день! Двадцать один день! Ну и ерунда!

     В кабинет Джордж вернулся в самом дурном расположении духа. Он всё время думал о встрече со старухой. В конце концов, мало ли сумасшедших в этом городе? Если прислушиваться к каждому, то и самому недолго сойти с ума. "Но ведь она знала твоё имя!" – напомнил парень, заведующий отделом подсознания. Знала имя? Подумаешь! Несколько раз в газетах писали статьи о Джордже Сиборне. Разумеется, в них размещали и его фотографию. Наверняка старуха подобрала одну такую газету, а потом случайно встретила самого Джорджа.

     "Она была слепой и не могла видеть твою фотографию!" – напомнил парень внутри Джорджа. Иногда Джордж называл его Мистер-Отстань-От-Меня.

     "Она могла притвориться слепой, чтобы разыграть весь этот спектакль".

     "Для чего?"

     "Чтобы я остановился и выслушал её. Она собиралась предложить за кругленькую сумму какое-нибудь средство, чтобы изменить судьбу, привлечь благосклонность Фортуны и т.д. и т.п. В общем, бабуля хотела заработать на мне денег, но я не такой простак, каким кажусь с первого взгляда! Нельзя обвести вокруг пальца того, кто сам этим профессионально занимается!"

     "Старуха не просила у тебя денег".

     "Поцелуй меня в… (Читайте новый бестселлер "1000 и 1 способ заставить людей поцеловать вас в задницу")".

     Даже мысль о подарке для Меррил не помогла Джорджу успокоиться. Теперь картина вечернего сюрприза рисовалась ему совершенно иначе.

     "Меррил, это тебе!"

     "О боже, дорогой! А где же увеличительное стекло, чтобы я могла рассмотреть эти крошечные бриллианты?"

     Вместо прекрасного настроения, с которым Джордж Сиборн надеялся сегодня вечером приехать домой, он вернулся хмурый и раздражительный. Меррил обняла его и спросила, купил ли он продукты, на что Джордж возвёл глаза к потолку и хлопнул себя ладонью по лбу.

     – Забыл? – удивилась Меррил, зная, с какой тщательностью муж выполняет все её поручения, касающиеся покупок.

     – Извини, дорогая, совсем вылетело из головы! Знаешь, у меня выдался трудный день.

     – Ничего, не нужно из-за этого так расстраиваться. Я попрошу Присциллу, и она сбегает в ближайший супермаркет.

     – Это тебе, – в ответ Джордж вытащил из кармана коробочку, обтянутую красным бархатом и выполненную в форме двойного сердца, и протянул её жене.

     – Спасибо, Джордж! Это так мило с твоей стороны! – Меррил нажала на специальную кнопочку, и коробочка распахнулась, представив взору подарок на пятнадцатилетие совместной жизни. – Просто восхитительно! Сколько же ты заплатил за них?

     – Какая разница, – пожал плечами мужчина и слабо улыбнулся.

     – Джордж, ты, случаем, не подхватил простуду? Выглядишь как-то неважно, – забеспокоилась Меррил, видя, что муж ведёт себя несколько иначе, чем обычно.

     – Нет, всё в порядке. Я же говорю, что выдался трудный день.

     – Какие-то проблемы с клиентами?

     – Сегодня заключил два контракта, о которых говорил тебе на прошлой неделе.

     – Серьёзно? О, Джордж, я знала, что у тебя всё получится! Быстрее мой руки и проходи к столу.

     Джордж Сиборн повесил пиджак и направился в ванную комнату.

     "Да, приятель, выглядишь ты и вправду неважно", – отметил про себя менеджер по продажам, взглянув на бледное лицо в отражении.

     "Выдался трудный день?" – начал подначивать его внутренний голос Мистера-Отстань-От-Меня.

     "Вот именно", – огрызнулся в зеркало Джордж.

     "Другим ты можешь соврать, но себя обмануть не пытайся! Это всё старуха. Слепая старуха, которая сообщила тебе маленькую Чёрт-Её-Побери новость! События дня на сегодня: обвал очередной фондовой биржи; полицейские задержали крупную партию героина; найдены свидетельства существования внеземных цивилизаций; и напоследок – через двадцать один день Джордж Сиборн сыграет в ящик!"

     "Заткнись!" – Джордж стиснул виски руками и сморщился, как будто его голову охватила необычайная боль.

     "Если бы ты остановился и потратил пять минут своего бесценного времени, чтобы перевести эту старуху через дорогу, возможно, она не сказала бы того, что сказала", – не останавливался внутренний голос.

     – Эй, Джордж, у тебя точно никаких проблем? – постучала в дверь Меррил.

     – Да, дорогая, – немедленно отозвался мужчина.

     – Привет, папочка! – бросилась на шею к отцу Присцилла, когда он вошёл в гостиную. – Я так рада тебя видеть!

     – А я-то как рад, тыковка! – улыбнулся Джордж и подхватил дочь на руки.

     – Мы с мамой приготовили замечательный ужин.

     – Сейчас посмотрим, что тут у нас, – Джордж обратил внимание на красиво украшенный стол.

     – Присцилла, папа сегодня устал, так что тебе придётся сбегать в магазин, – предупредила девочку Меррил. – Вот деньги. Я написала тебе список необходимых продуктов.

     Когда дочь закрыла за собой дверь, жена подсела к мужу, чтобы он мог рассмотреть свой подарок прямо на ней. Серьги были хороши, но даже это не могло заставить Джорджа отвлечься от тревожных мыслей.

     – Пятнадцать лет, как мы живём вместе, – произнесла жена.

     – Да, дорогая, – Джордж взял Меррил за руку.

     "Пятнадцать лет ты прожил рядом с этой женщиной и ни разу не задумался о том, что так будет не всегда!" – прозвучал в голове циничный голос Мистера-Ты-Переходишь-Все-Границы.

     – Присцилла уже совсем большая, – заговорила Меррил. – А помнишь, когда мы впервые принесли её домой? Такая крохотная. Ты даже боялся взять её на руки, чтобы ненароком ничего ей не повредить.

     – Она была похожа на игрушку, – включился в процесс воспоминаний Джордж Сиборн.

     – Только подумать, время летит так незаметно!

     "Зачем ты так говоришь, дорогая", – поджал губы Джордж, но вслух ничего не сказал.

     – А потом первые шаги, первые слова.

     "Три недели, – ехидно напомнил внутренний голос. – Готовься с ветерком прокатиться на катафалке, Джордж!"

     – Можно, я прилягу? – обратился к жене мужчина.

     – Но ты же ещё ни к чему не прикоснулся! Мы с Присциллой так старались!

     – Я обязательно попробую каждое блюдо, но сейчас мне действительно нужно прилечь.

     – Думаю, что ты всё-таки простудился.

     – Возможно, ты права, – ответил Джордж и отправился в спальню.

     Он лёг на кровать, которую они с Меррил делили вот уже десять лет. До этого они спали на другой кровати, купленной на какой-то распродаже. Тогда Джордж Сиборн ещё не работал менеджером по продажам и зарабатывал куда меньше денег, чем сейчас. Мужчина закрыл глаза и погрузился в мучительные размышления, не прекращающиеся в его голове с самого обеда.

     А не придумал ли он эту слепую старуху? Поломка автомата могла настолько расстроить его, что он увидел то, чего на самом деле не существовало. Почему она обратилась именно к нему, причём обратилась по имени?

     "Конечно же! – тут же возликовал Джордж. – Как же я сразу не подумал об этом? Прорицательница лишь привиделась мне. Пожалуй, стоит потратить время на сеанс в кабинете психотерапевта".

     "Конечно же!" – передразнила Джорджа Сиборна другая его часть, которую он ненавидел больше всего. Почти у каждого человека найдётся такая. Когда он хочет поступить определённым образом, эта часть начинает пичкать его сомнениями, внушать неуверенность, заставлять ещё раз всё обдумать. Это по её вине робкий молодой человек боится подойти к девушке, чтобы завязать разговор. Это из-за неё зрелый мужчина способен проявить малодушие.

     "Заткнись! Заткнись! Заткнись!" – Джордж постарался не слышать внутреннего голоса.

     "Привиделась, говоришь? – Мистер-Кажется-Ты-Становишься-Шизофреником и не собирался умолкать. – Хочешь сказать, что ты не только не видел, но и не слышал её? Что она там сказала? Ах, да, через двадцать один день видению придёт конец! Ты понимаешь, о чём я?"

     Вместо очередной мысленной реплики в адрес невидимого приятеля мужчина поднялся с кровати и выпил снотворное. В эту ночь его сновидения были насыщенными и приобрели фантасмагорический размах. Джордж находился в своём кабинете на пятнадцатом этаже (пятнадцать лет совместной жизни, парень), работал с документами, а потом зазвонил телефон.

     – Джордж Сиборн, менеджер по продажам, – ответил мужчина.

     – Джордж, – голос принадлежал старухе. – Я вижу большую утрату в твоей семье!

     Менеджер по продажам с треском опустил трубку и выскочил из кабинета. Он приблизился к автомату по продаже горячих напитков и бросил монетку в специальную прорезь.

     – Зря стараешься. Автомат не работает! – предупредил коллега из соседнего кабинета, после чего подошёл к автомату и получил стаканчик горячего кофе.

     – Ты же сказал, что он не работает! – удивился Джордж.

     – Верно, он не работает, но только для тех, кому осталось жить три недели, – последовал ужасающий хохот. Прямо на глазах коллега превратился в слепую старуху.

     – Это ты? – испугался мужчина, отшатнувшись в сторону.

     – Помогите мне перейти через дорогу, – произнесла старуха.

     – Что? – но в следующее мгновение менеджер по продажам понял, о чём она говорит. Коридор здания превратился в оживлённый перекрёсток с интенсивным движением.

     – На ту сторону, – требовательно сказала старуха.

     Едва Джордж согласился помочь, старуха ловко вскарабкалась к нему на шею, и он почувствовал, что задыхается. Она душила его грязными сморщенными пальцами с почерневшими ногтями.

     – Слезь с меня! – закричал мужчина.

     – Ты будешь носить меня двадцать один день, а потом я слезу, – хихикнула ведьма. Да, ведьма, как же он раньше об этом не догадался? – А теперь иди на другую сторону дороги.

     Неуверенным шагом, покачиваясь из стороны в сторону, Джордж ступил на проезжую часть. Ему стоило больших трудов добраться до середины пути, отмеченного разделительной полосой, как вдруг зелёный идущий человечек на светофоре сменился стоящим красным. Машины хлынули целым потоком, не обращая внимания на испуганного Джорджа со старухой на плечах.

     – Стойте! – взмолился мужчина.

     – Двадцать один день прошёл! – старуха спрыгнула с его плеч и исчезла.

     Джордж услышал протяжный гудок большого грузовика, несущегося прямо на него. Расстояние неумолимо сокращалось. А потом наступила темнота.

     Проснулся Джордж Сиборн на удивление посвежевшим и отдохнувшим. Казалось, что ночные кошмары мучили не его, а кого-то другого. Мужчина поднялся с кровати вместе с первым звуком будильника-радио. "Спи в моей машине!" – пели Roxette, и Джордж, невольно покачивая бёдрами в такт заводной мелодии, направился к умывальнику. Приведя себя в порядок и приняв освежающий душ, он обнаружил в холодильнике блюда с праздничного стола. Ну, конечно же, вчера у него и у Меррил была годовщина совместной жизни, но он даже ничего не съел. Теперь желудок при виде такого количества вкусной еды разошёлся не на шутку, словно в животе заработал настоящий завод по переработке пищи.

     Джордж вытащил салат, жареную курицу и приступил к завтраку.

     – Я боялась, что ты серьёзно болен, – в дверях появилась жена. Она стояла в одном нижнем белье, и мужчина испытал неудержимый прилив желания.

     – Прости, что уснул вчера без тебя. Я рассчитывал лишь немного отдохнуть, – извиняющимся тоном поприветствовал Меррил Джордж.

     – Ничего, главное, что сейчас с тобой всё в порядке.

     – Присцилла очень на меня обиделась?

     – Я ей всё объяснила. Ты же знаешь, что она никогда не держит зла на любимого папочку, – Меррил подошла к Джорджу и обвила его шею руками. – Но за это ты должен будешь отвезти её на выходные к подруге.

     – На выходные к подруге, – согласился Джордж. – Кстати, вчерашний ужин, ставший сегодняшним завтраком, просто великолепен!

     – Рада это слышать.

     – А почему Присцилла не собирается в школу?

     – Вчера мы не успели тебе сообщить, что у неё экскурсия, так что сегодня можешь не отвозить её.

     – Ладно, тогда я поеду, – Джордж утёр рот салфеткой, после чего поцеловал Меррил и поехал на работу.

     Удивительно, но воспоминание о вчерашнем происшествии залегло в глубинах памяти, как утлый челн, поглощённый высокой волной бури и ушедший на самое дно океана. Джордж помнил лишь о двух удачных сделках, которые сулили ему значительную прибыль. Надо будет сообщить об этом шефу.

     Поднявшись на пятнадцатый этаж, Джордж Сиборн направился в свой кабинет, и ему пришлось пройти мимо злополучного автомата. Рядом стоял один из коллег и держал в руке дымящийся стаканчик с горячим чаем.

     – К счастью, линию починили! – произнёс он, обратившись к Джорджу. – Так что сегодня тебе не придётся покидать этаж.

     – Да, – менеджер по продажам почувствовал, словно его толкнули в спину. Он надеялся на прекрасный день, но вместо этого ему указали на причину, по которой этого не произойдёт.

     "А ты чего хотел, Джордж? Между прочим, в твоём активе осталось всего двадцать дней, и ты искренне считаешь, что один из них может стать счастливым?" – рабочий день начался не только у Джорджа Сиборна, но и у его невыносимого внутреннего голоса, стремящегося отравить Джорджу жизнь.

     "Чушь, – отмахнулся Джордж. – Через двадцать дней ничего не случится".

     "Внимание! Открывается новая букмекерская контора! Принимаются крупные ставки. Пятьдесят к одному, что через двадцать дней парень по имени Джордж склеит ласты!" – Мистер-Отстань-От-Меня устроил целое шоу, посвящённое сомнительной судьбе того, в чьей голове жил.

     – Эй, Джордж, можешь заглянуть ко мне на минутку? – окликнул кто-то задумавшегося мужчину.

     – Да, сэр, – опомнился Джордж, удивлённо уставившись на приоткрытую дверь кабинета, где стоял шеф отдела по продажам.

     Винсент Неттер, владыка пятнадцатого этажа, более всего напоминающий вечно молодящегося старика, пригласил Джорджа присесть за стол и улыбнулся, словно чего-то ожидал. Эта улыбка была знакома каждому, кто работал под руководством Винсента Неттера. Она красноречиво говорила: "И почему я узнаю об этом последним?"

     – Джордж, приятель, и ты до сих пор не сообщил мне эту удивительную новость? – с места в карьер приступил к разговору шеф.

     – Новость? – менеджер по продажам невольно напрягся, как будто его застукали за каким-то предосудительным занятием. – О чём вы, мистер Неттер?

     – Да ладно, хватит делать такие удивлённые глаза! – рассмеялся Винсент Неттер. – Я говорю о тех двух контрактах, которые ты вчера заключил.

     – Ах, вы об этом… – Джордж почувствовал в теле невероятную слабость. – Да, нашей фирме удалось получить подписи.

     – Так почему же ты не сообщил мне об этом?

     – Я собирался.

     – Расслабься, парень! – шеф встал из-за стола и проследовал к шкафчику, где у него всегда хранилась бутылка для торжественных случаев. Если тот или иной сотрудник радовал шефа хорошей работой, мистер Неттер непременно приглашал его в кабинет, чтобы отпраздновать удачное событие. – Вот, держи.

     – Что это? – с непониманием уставился на бокал Джордж Сиборн.

     – Что с тобой не так? Кажется, ты слишком утомлён работой! Это марочное вино – подарок моего друга.

     Менеджер по продажам поднёс бокал к губам и сделал небольшой глоток. По внутренностям побежало обволакивающее тепло.

     – Итак, эти ребята у нас в руках, – мечтательно произнёс Винсент Неттер. – Значит, ты собирался рассказать мне о сделках сегодня, Джордж?

     – Да, сэр, – коротко ответил мужчина.

     – И всё-таки, почему не вчера?

     – У меня были кое-какие проблемы.

     – Если тебе нужны выходные, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Джордж, ты только скажи.

     – Спасибо, мистер Неттер, всё в порядке.

     – Знаешь, как это звучит? Идите в задницу, мистер Неттер, – шеф отдела по продажам громко рассмеялся.

     – Нет, что вы! – отрицательно покачал головой Джордж Сиборн. – У меня возникли кое-какие затруднения, но в целом никаких проблем!

     – Затруднения? Может быть, твой маленький друг отказался делать привычную работу? Повесил голову, так сказать.

     – Нет, простите, мне нужно идти, – щёки Джорджа запылали, как у смущённого подростка, случайно увидевшего нечто непристойное.

     – Если тебе понадобятся выходные, всегда обращайся! – бросил вдогонку Винсент Неттер.

     Джордж вернулся к себе в кабинет и закрыл дверь, чтобы никто не мог сюда войти. Ему хотелось оказаться далеко-далеко отсюда и побыть в одиночестве. Ни работы, ни семьи, ни друзей – одним словом, никого, кто мог бы сказать ему, что он неважно выглядит. Сейчас Джорджу меньше всего хотелось, чтобы кто-то лез в его жизнь. Да, выглядит он и вправду как старый диван с продавленными пружинами, который собираются выкинуть на свалку, и что с того?

     Более всего мужчину угнетала необходимость задумываться над жизнью. Пока ты здоров, пока тебе сопутствует удача, пока твоя жена находится рядом, пока твои дети не доставляют проблем, ты живёшь и считаешь, что всё так и должно быть. Ничего подобного! В любой момент мирное существование может с треском окончиться.

     Двадцать дней – это много или мало? Когда в детстве Джордж ждал своего дня рождения, ему казалось, что двадцать дней до получения подарков – это нестерпимо долгий срок. Когда он уезжал в командировку и скучал по дому, двадцать дней представлялись Джорджу целой вечностью. Но когда слепая старуха на улице говорит, что жить осталось три недели (минус один день), то это становится невыносимым.

     Джордж Сиборн представил, как доктор выносит ему диагноз: "У вас есть двадцать дней, чтобы привести свои дела в порядок. Через двадцать дней вас не станет". Меня не станет? Но как такое вообще можно представить? Я прожил почти сорок лет, и вот через двадцать дней меня не станет. Наблюдать за чужой смертью гораздо легче, чем думать о собственной. Кажется, что это происходит только с другими, но с тобой ничего подобного произойти не может.

     А что, если попробовать отыскать ту старуху? Неожиданная идея привела Джорджа в состояние необычайного волнения. Конечно же, он спустится вниз и пойдёт к перекрёстку! Наверняка слепая прорицательница ошивается где-нибудь там.

     Джордж выскочил из кабинета и уже на бегу поправил галстук. Лифт распахнул двери и поглотил менеджера по продажам, скрыв его в узком пространстве и отняв у него ещё несколько драгоценных мгновений жизни. Раньше Джордж Сиборн никогда не задумывался о том, сколько времени человек тратит впустую. Если провести скрупулёзные подсчёты, вплоть до каждой секунды, то окажется, что примерно четверть человеческой жизни проходит без особого смысла. Очереди, пробки, скандалы, оплата счетов, судебные разбирательства, лечебные процедуры – список можно было бы продолжать до бесконечности, а потом обернуть этой бумажной лентой с перечислениями всю Землю.

     Едва двери лифта разошлись в стороны, мужчина стремглав бросился к выходу. В лицо подул прохладный ветер, и Джордж невольно поёжился. Через минуту он уже стоял на перекрёстке и высматривал старуху-предсказательницу.

     "Где же ты?" – в отчаянье спросил самого себя менеджер по продажам.

     "Так она тебя и ждала!" – усмехнулся до боли знакомый голос внутреннего оппонента.

     "Может быть, перейти дорогу, и тогда она появится?" – Джордж Сиборн дождался зелёного сигнала светофора и сделал шаг на разметку пешеходного перехода. Никто не появился, никто не попросил помочь.

     "Ты понапрасну тратишь своё время", – без тени издевательства заметил Мистер-Отстань-От-Меня.

     Мужчина постоял в нерешительности, ожидая чудесного возвращения старой сивиллы, но чуда не случилось. Обыденная жизнь на редкость не расточительна на подобные проявления. Чудо приходит лишь в том случае, когда его никто не ждёт, но ожидаемое чудо вряд ли свершится.

     Тротуар изобиловал прохожими: мужчины, женщины, дети, старики, старухи, – но здесь не было той, чьи слова заставили Джорджа испугаться. Менеджер по продажам вошёл в кафе, где ещё вчера покупал стаканчик горячего кофе, и обратился к официантке с вопросом, не видела ли та, куда делась слепая старуха с улицы. Девушка ответила, что никакой старухи здесь никогда не видела.

     – Она стояла там, – Джордж Сиборн указал, где именно стояла прорицательница.

     – Извините, но ничем не могу помочь, – пожала плечами официантка.

     "Отлично! Просто замечательно! – дал о себе знать ехидный внутренний голос. – Старуха кинула тебя!"

     "Ещё слово, и ты покойник!" – в бессильной ярости подумал Джордж.

     "Через двадцать дней!" – отозвался Мистер-Пора-Тебе-Вправить-Мозги.

     Джордж поспешно перешёл на другую сторону улицы и направился к зданию, в котором на пятнадцатом этаже располагался его кабинет.

     На рабочем столе у Джорджа стоял маленький сувенир, подаренный ему несколько лет назад его коллегами. Он представлял собой шар, наполненный водой с плавающими внутри табличками. Достаточно было встряхнуть шар, чтобы получить какой-нибудь ответ на любой из возникающих вопросов. Чаще всего Джордж пользовался подарком в качестве небольшого развлечения, но пару раз такие ответы действительно помогали ему принять правильное решение. Таблички были следующими: "Не сейчас", "Пора действовать", "Вам скоро повезёт", "Дохлый номер".

     Менеджер по продажам протянул руку к шару и с силой прокрутил его в воздухе, после чего взглянул на всплывшую в прозрачном окошке табличку. "Дохлый номер". Джордж ещё раз взболтал воду внутри магического шара, на что тот немедленно выдал новый ответ. "Не сейчас".

     От грустных мыслей мужчину отвлёк телефонный звонок.

     Более всего разговор с человеком на другом конце провода напоминал чтение книги в задумчивом состоянии, когда переворачиваешь очередную страницу и понимаешь, что не понял ровным счётом ничего из прочитанного, потому что глаза бегали по строчкам лишь механически, в то время как мысли были заняты совершенно иными предметами. Джордж давал ответы, и абонент находился в полной уверенности, что беседует с менеджером по продажам, а не с современной моделью автоответчика, которая способна подбирать верные, но ничего не значащие реплики.

     – Значит, мы договорились? – радостно произнёс клиент.

     – Да, конечно, – ответил Джордж Сиборн и положил трубку. Но кто это был? О чём они договорились? Впрочем, разве это имеет какое-нибудь значение?

     Джордж взглянул на электронное табло часов с зелёными цифрами. Однажды в научно-популярной телевизионной передаче он услышал, что внутри подобных устройств находятся поляризационные фильтры, которые под воздействием электричества пропускают или не пропускают свет, отчего и формируется изображение, основанное на жидких кристаллах. Понимание подобных вещей всегда приводило Джорджа в замешательство. Он привык пользоваться в повседневной жизни сложными бытовыми приборами, но никогда не мог даже представить, как они устроены. Сейчас он смотрел на простые электронные часы и восхищался уровнем развития человечества. Человек разработал самые передовые технологии, так почему бы не придумать лекарство от смерти?

     Лекарство от смерти? Джордж Сиборн горько улыбнулся собственной глупости. Лекарство может быть от болезни, но никак не от смерти! Хотя по телевизору что-то рассказывали о криогенных камерах, в которых замораживают тела в надежде воскресить их, когда будет разработана соответствующая методика. От одной мысли об этом мужчина почувствовал, как по спине пробежал мороз. Он представил себе легион ходячих мертвецов. Роман "Я – легенда" Ричарда Мэтисона мог стать настоящим пророчеством, только люди пострадали бы не из-за какого-то вируса, а из-за собственной глупости.

     Нет, отдавать своё тело на хранение в холоде Джордж вовсе не собирался. Он хотел всего лишь спокойно дожить до старости, увидеть внуков, сказать Меррил последнее "прости" и тихо отойти в мир иной. Но не через двадцать один день! Это ничтожно малый срок для того, кто едва успел начать ценить жизнь.

     Жизнь. По сути, её не осмысливаешь. Говорят, что каждый день нужно проводить так, будто он последний. А кто-нибудь следует этому правилу? Если бы люди приняли данную мудрость, мир изменился бы до неузнаваемости. Никто не стал бы затевать судебных тяжб. К чёрту, лучше провести последний день более приятным образом. Никто не разжигал бы кровопролитных войн. Поцелуй себя в задницу, дядя Сэм, потому что в свой последний день следует быть рядом с близкими людьми. Зачем пытаться обмануть вечность, зная, что завтра вечность обманет тебя? Незачем тратить время понапрасну.

     Но что делать, если времени практически не осталось? Джордж сделал над собой усилие, чтобы не закричать от отчаяния.

     Вечером он вернулся домой, и Меррил задала ему привычный вопрос о делах на работе.

     – На работе всё нормально, – ответил Джордж Сиборн, снимая с плеч пиджак.

     Женщина отвлеклась от расстановки тарелок на столе и взглянула на мужа. Когда она так смотрела на него, он знал, что выйти сухим из воды не удастся. В последний раз такой взгляд заставил Джорджа признаться в том, что это он (уважаемые зрители реалити-шоу "Жизнь Сиборнов" затаили дыхание) нечаянно разбил любимую вазу Меррил. Нет, Джордж не собирался врать. Он лишь надеялся отмолчаться. Иногда молчание позволяет не лгать, но, в то же время, и не открывать правду.

     Взгляд "Джордж, тебе придётся говорить" заставил мужчину отвести глаза в сторону:

     – Джордж, в чём дело? К чему было делать уточнение, что на работе всё нормально? А вне работы? Что-то не так?

     – Нет, дорогая, я вовсе не это хотел сказать. А где Присцилла? – Джордж поспешно сменил тему, чтобы не попадать на минное поле серьёзного разговора, куда его хотела заманить Меррил.

     – Присцилла ещё не вернулась. Я же тебе говорила сегодня утром, что её класс поедет на экскурсию.

     – Да, разумеется. Я помню, – Джордж виновато пожал плечами.

     – Сейчас по городу ходит эпидемия гриппа, и я надеюсь, что ты не заразился, – подозрительно посмотрела на мужа Меррил.

     – Температуры вроде бы нет, – в комнате воцарилась неприятная тишина. Такая тишина может взорваться любым вопросом жены, и тогда ты, Джордж Сиборн, погорел. Но Меррил больше не стала донимать мужа, позволив ему спокойно расправиться с ужином.

     Присцилла приехала домой часа через два после Джорджа. Девочка выглядела уставшей, но очень счастливой.

     – Это была самая лучшая экскурсия в моей жизни! – обхватила руками отца дочь. – Мы увидели столько всего интересного. Сначала нам пришлось пешком преодолеть перевал, а потом мы остановились, чтобы устроить обед на траве.

     В какой-то момент сознание Джорджа Сиборна непроизвольно отключилось от внешнего мира. Он продолжал слушать дочь и кивать головой, внимая её рассказу, но не слышал ни единого слова. Мужчина задумался над тем, почему раньше не ценил своего счастья. Счастье похоже на привычный предмет, стоящий на полке со старыми вещами. Ежедневно человек смотрит на него и как будто не замечает, но как только этот предмет исчезнет с места, начинается настоящая паника.

     "Я был счастлив, – подумал Джордж. – У меня прекрасная семья, которой я почти не уделял времени".

     "У тебя его осталось не слишком много, чтобы побаловать их своим вниманием", – прервал продолжительное внутреннее молчание Мистер-Отстань-От-Меня.

     "Завтра я кое-что проверю", – дал самому себе зарок менеджер по продажам.

     "Что именно?"

     "Увидишь!" – Джордж поцеловал дочь и пошёл в спальню.

     – Дорогая, с твоего позволения я прилягу, – едва мужчина коснулся головой подушки, как тут же уснул.

     Что нужно сделать для того, чтобы убедиться в истинности события? Верно, требуется получить факты из разных источников. Вот и Джордж Сиборн принял решение обратиться к какой-нибудь гадалке, чтобы узнать, насколько справедлив был прогноз слепой старухи. Если близость его смерти не подтвердится, то он вознесёт хвалу Всевышнему, примет к сведению полученный урок и продолжит привычную жизнь.

     Когда менеджер по продажам сделал звонок шефу и предупредил его о том, что задержится, Винсент Неттер не стал возражать.

     – Конечно, Джордж! – сказал в трубку капитан команды пятнадцатого этажа. – Если у тебя возникли серьёзные проблемы, можешь взять выходной.

     – Нет, мне нужен всего час, – вежливо возразил Джордж.

     Он подъехал к дому с незатейливой вывеской "Предсказания судьбы" и заглушил двигатель. Никогда в жизни ему не приходилось делать ничего более сомнительного, чем сейчас, когда он открыл дверь с колокольчиком и прошёл внутрь, где ему предстояла встреча с истиной.

     – Добрый день, – встретила мужчину темнокожая женщина в странном одеянии. На голове у неё возвышался разноцветный тюрбан, а плечи были покрыты накидкой с затейливыми узорами африканских племён. Джордж невольно остановил взгляд на узорах, но незнакомка заставила его опомниться. – Вы хотели бы заглянуть в завтрашний день, не так ли?

     – Я хотел бы кое-что выяснить, – Джордж Сиборн опустился в плетёное кресло перед круглым столом.

     – Сейчас я сварю вам кофе, – темнокожая женщина скрылась в другой комнате, и пока Джордж оставался один, ему сделалось не по себе. Неужели он и вправду пришёл сюда, чтобы подтвердить слова старухи? Наверное, он просто сходит с ума! Именно так и происходит помешательство.

     – Возьмите чашку правой рукой и медленно пейте, – вернулась гадалка.

     – Правой рукой, – эхом повторил мужчина и поднёс горячий кофе к губам. Опять кофе! Вся эта история началась с того, что ему захотелось выпить чашечку кофе, но автомат на этаже не работал.

     – Вы дрожите? – заметила женщина. Она не ошиблась, потому что рука Джорджа с чашечкой едва заметно тряслась.

     – Вы действительно можете увидеть судьбу человека по кофейной гуще? – вместо ответа задал вопрос менеджер по продажам.

     – Я занимаюсь этим много лет, и ещё никто не сказал, что я ошиблась.

     "Особенно те, кто неожиданно расстался с жизнью", – усмехнулся Мистер-Ты-Действуешь-Мне-На-Нервы.

     – То есть ваши предсказания непременно сбываются? – осторожно спросил мужчина.

     – В большинстве случаев я вижу будущее человека достаточно отчётливо.

     – Значит, иногда вы всё-таки можете допустить неточность?

     Темнокожая женщина посмотрела на Джорджа, и её взгляд красноречиво говорил: "Откуда же взялся такой умник?"

     – Не беспокойтесь, фатальных неточностей не будет, – произнесла гадалка.

     Фатальная неточность. Слова резанули Джорджа сильнее остро отточенного ножа.

     Ты допустил фатальную неточность, парень. Ты отказался помочь слепой старухе.

     – Давайте вашу чашку сюда, – женщина перевернула остатки кофейной гущи на блюдце, и Джорджу Сиборну показалось, что этим жестом она перевернула его сердце. Последовали самые долгие мгновения в его жизни. Так ждёт страшного диагноза перед дверью врача тяжело больной пациент. Сейчас дверь откроется, и человек с картой в руках сообщит, что жить пациенту осталось…

     – Так-так, посмотрим, – женщина взяла в руки чашечку Джорджа и принялась изучать её содержимое.

     Она смотрела в неё так, как однажды на Джорджа смотрела его собственная мать. Сколько тогда было Джорджу? Двенадцать? Тринадцать? Сам Джордж Сиборн не мог бы точно ответить на этот вопрос. Итак, мать смотрела на двенадцати- или тринадцатилетнего мальчишку, и в её глазах читался немой вопрос. Дело было в том, что кто-то разбил соседское окно, а рядом оказался только Джордж.

     – Этот негодник запустил камень, и посмотрите, что случилось! – горячился мистер Мэйнелл.

     – Это не я, – тихо стонал мальчик, испытывая неимоверную боль в ухе, за которое его держал сосед.

     Окно разбил хулиган из соседнего квартала Билл Рэгмен, но выдать его значило то же самое, что покончить жизнь изощрённым самоубийством, поэтому Джордж лишь отпирался и не называл истинного виновника.

     Мать смотрела на Джорджа и ждала признания. Как же отвратительно чувствовал себя Джордж в тот момент. Ему не верила даже мать!

     – Или вы заплатите за испорченное стекло, или я вызываю полицию! – заявил мистер Мэйнелл. Характер у него был не из приятных. Он входил в число тех людей, которые всю жизнь затевают какие-нибудь судебные тяжбы, вступают в непримиримые ссоры или просто не дают покоя всем, кто находится в радиусе их существования.

     – Не нужно полиции, мистер Мэйнелл, – произнесла мать. – А ты, Джордж, немедленно иди домой. У нас с тобой будет серьёзный разговор.

     И почему менеджеру по продажам вспомнился именно этот полузабытый эпизод? Может быть, потому что темнокожая женщина с чашкой выпитого кофе в руках вызвала у мужчины такие же неприятные чувства?

     Гадалка ничего не говорила. Она поворачивала чашку под разными углами, словно держала детский калейдоскоп с разноцветными стёклышками и пыталась выбрать наиболее красивый узор. Джордж Сиборн внимательно следил за каждым движением женщины, стараясь уловить на её лице хоть какие-то признаки эмоций. Будет ли это страх или удивление, испуг или негодование? Но нет, гадалка оставалась бесстрастной и молча рассматривала судьбу сидящего перед ней человека.

     – Что там? – наконец не выдержал мужчина и нарушил тишину.

     – Крупные деньги, – задумчиво ответила темнокожая женщина. – Вижу успех, связанный с работой.

     "Она говорит о тех двух сделках", – догадался Джордж.

     – Вижу беспокойство, – продолжила говорить гадалка. – В ближайшие дни сердце будет не на месте от беспокойства.

     "Это она точно подметила!" – напомнил о своём существовании внутренний голос.

     – А что ещё? – Джордж Сиборн непроизвольно схватился за подлокотники кресла, как будто был пилотом подбитого самолёта и готовился катапультироваться.

     – Чёрное, – неопределённо вымолвила женщина и подняла голову на Джорджа.

     – Чёрное? Что это значит? Болезнь? Смерть?

     – Плохое предзнаменование, – прорицательница поставила чашку на стол.

     – Я умру? – голос мужчины дрогнул.

     Женщина ничего не ответила, но её взгляд оказался красноречивее всяких слов.

     "Джордж, ты по уши в дерьме!"

     Лифт поднял мужчину на пятнадцатый этаж. Раньше Джордж никогда не задумывался над тем, что этот чёртов лифт (о, Джордж, с каких это пор ты стал таким грубияном?) высасывает из него жизнь. Железная коробка, которая маскируется под помощника, услужливо доставляющего пассажиров, на самом деле отнимает драгоценные мгновения, изолируя людей от внешнего мира.

     "Что за бред? – обратился к самому себе менеджер по продажам. – Ты напуган близостью собственной смерти, отчего в твою голову приходит всякий вздор!"

     Наконец загорелась цифра 15, и двери распахнулись. Джордж поспешно покинул узкое пространство, испытав нечто вроде приступа клаустрофобии, чего с ним раньше никогда не случалось. А что, если причиной его гибели станет именно лифт? Бывали же случаи, когда даже самые надёжные лифты внезапно срывались вниз, превращаясь в камеру с начинкой для патологоанатомов. От мысли о патологоанатомах во рту Джорджа Сиборна пересохло. Перед глазами возникли многочисленные сюжеты из криминальных хроник по телевидению. Полиция вывозит тела в чёрных мешках, медики стараются оказать помощь тем, кто ещё дышит.

     – Привет, Джордж! – радостно поприветствовал менеджера по продажам коллега из соседнего кабинета. – Что-то ты сегодня неважно выглядишь.

     Мужчина сделал вид, что ничего не услышал, но внутри сделался похожим на вулкан, готовый извергнуть из жерла тонны раскалённой лавы, сжигающей всё на своём пути. Как бы Джорджу хотелось, чтобы горячий поток с головой накрыл коллегу, и тогда тот уже не смог бы делать дурацкие замечания по поводу того, как Джордж выглядит. Спасибо, что сообщил, а то он бы ни за что не догадался!

     – Джордж, поздравляю с успешными сделками! – крикнул сотрудник вслед удаляющемуся менеджеру по продажам.

     "Смотри, как бы не испортить ядом пол! – язвительно заметил внутренний голос. – А ещё у тебя идиотское выражение лица, когда ты улыбаешься, коллега!"

     Джордж буквально забежал в свой кабинет, захлопнул за собой дверь и привалился к ней спиной. Это позволило ему почувствовать себя в относительной безопасности. Безопасности? Нет-нет, теперь он нигде не мог быть в безопасности! Даже здесь, в собственном кабинете, его могла убить любая случайность. Неужели ему придётся пребывать в таком состоянии всё оставшееся время? Легче добровольно уйти из жизни, чтобы не терзаться раздирающими душу мучениями.

     Зазвонил телефон, но Джордж даже не шевельнулся, чтобы ответить. Пусть звонят, пусть ждут, пусть тешат себя глупой надеждой!

     Чёрное. Плохое предзнаменование. Так сказала гадалка. Весь мир превратился в большое маслянистое пятно на поверхности океана. Чёрное пятно расплывается в разные стороны, оно захватывает новые участки, отчего рыбы и морские обитатели задыхаются и всплывают кверху. Это Мёртвый океан, наполненный страданием и смертью.

     Звонок продолжался достаточно долго, только менеджер по продажам по-прежнему не отвечал на него. К чему весь этот фарс? Звонки, сделки, отчёты, документы, поездки и знакомства с перспективными клиентами? Какая от этого польза, если однажды человек обнаружит себя в могиле, на которой установят мраморный или гранитный памятник, в зависимости от состоятельности усопшего. И что там будет написано? Родился такого-то числа/месяца/года, а умер не в пример раньше положенного срока? Такова цена всех стараний и усилий?

     "У тебя истерика", – предупредил Джорджа Мистер-Ты-Лезешь-Не-В-Своё-Дело.

     "Я смотрю на жизнь так, как следует на неё смотреть человеку, у которого осталось девятнадцать дней", – огрызнулся с самим собой Джордж Сиборн.

     "Не думаю, что ты выбрал верную линию поведения", – обычно саркастичный, теперь внутренний голос делал всё возможное, чтобы успокоить отчаявшегося человека.

     "К чёрту линию поведения! Пусть весь этот мир катится к чёрту!"

     "Ты подумал о жене и дочери?"

     "Меррил. Присцилла", – при мысли о семье ураган в груди Джорджа постепенно улёгся. Он вытащил из кармана мобильник и взглянул на номер абонента. Ему звонила жена. Мужчина нажал на вызов и выслушал короткую серию гудков, прежде чем в трубке зазвучал тёплый голос любимой женщины.

     – Джордж, ты не отвечал, и я начала волноваться!

     – Я ненадолго выходил, а телефон остался в кабинете, – солгал Джордж Сиборн. – Ты что-то хотела?

     – Я просто волновалась за тебя. Утром ты даже не прикоснулся к завтраку. Может быть, тебе следует показаться врачу? Если это грипп, нужно немедленно начать лечение, чтобы не запускать болезнь. У тебя нет температуры? Голова не болит?

     "Какой же я дурак! – подумал Джордж. – Я стараюсь видеть только плохое, в то время как жена и дочь любят меня".

     – Джордж?

     – Да, дорогая, я тебя слышу. Нет, у меня нет температуры, и голова не болит.

     – Хорошо, дорогой. Я тебя люблю.

     – И я тебя люблю, – мужчина получил от своих слов настоящее удовольствие. Как приятно сказать кому-то об искренней любви и знать, что эта любовь взаимна.

     Что ж, если судьба уготовила ему всего девятнадцать дней, он постарается достойно принять этот факт. В конце концов, не все лотерейные билеты должны быть выигрышными.

     – Джордж, помнишь, ты обещал сегодня отвезти Присциллу к подруге? – эта была первая фраза, обращённая к менеджеру по продажам, едва он открыл глаза и прищурился от яркого солнечного света, пробравшегося в комнату. Вообще-то сегодня Джордж Сиборн не был менеджером по продажам, потому что начались очередные выходные. Как приятно поваляться, зная, что не нужно поспешно завтракать, одеваться и ехать на работу. Исключение составляли те редкие дни, когда семья выезжала за город, и для этого требовалось встать раньше обычного. Но никаких загородных поездок Джордж не планировал, так что он позволил себе роскошь лежать на подушке с закинутыми за голову руками и рассматривать причудливую игру утренних лучей на потолке спальни.

     – Джордж, ты выполнишь своё обещание? – напомнила об обязательстве мужа Меррил.

     Мужчина прекрасно помнил, что дочь планировала на выходные поехать к подруге, и он не собирался подводить её.

     – Да, дорогая, разумеется, – Джордж повернул голову к Меррил и улыбнулся.

     – В чём дело? – удивилась женщина.

     – А в чём дело?

     – Ты как-то странно на меня смотришь, – тихо засмеялась Меррил, обнажив ряд идеально белых и ровных зубов.

     – Ты очень красивая, – неожиданно произнёс Джордж. Впервые за последние годы он заметил, что в уголках глаз жены появились мелкие морщинки. "Гусиные лапки", как их иногда называют сами женщины. Нет, это были не те морщины, от которых следует срочно избавиться, чтобы скрыть истинный возраст, – это были морщины женской мудрости, женского опыта и добросердечия.

     Добросердечие. Джордж Сиборн украдкой пошевелил губами, словно хотел распробовать это редкое слово на вкус, как какую-нибудь особенную приправу.

     – Что с тобой, Джордж? – Меррил поднесла ладонь ко лбу мужа. – В последнее время ты ведёшь себя достаточно странно.

     – Со мной всё в порядке. Знаешь, я ведь давно тебе этого не говорил, верно? Кажется, в последний раз подобные слова звучали из моих уст, когда мы только начинали совместную жизнь.

     – Я не требую от тебя никаких слов, – но Меррил немного лукавила. Какой женщине не будет приятно услышать в свой адрес приятный комплимент? Особенно если она к этому не готова. Комплименты в день рождения, на семейном празднике, после очередной близости – это одно. Но совсем другое, когда мужчина говорит это без всякой на то причины.

     – Меррил, ты восхитительна, – Джордж перевернулся на бок и едва коснулся губами плеча жены.

     – Джордж, – женщина почувствовала, как по её коже раскатывается мягкое и обволакивающее тепло.

     – Может быть, устроим настоящий семейный праздник? – предложил муж.

     – В честь чего?

     – А разве нужен какой-то особенный повод, чтобы устраивать праздники?

     – Но Присцилла, – пожала плечами Меррил. – Она уже договорилась, что проведёт выходные у подруги. Может быть, в следующий раз?

     Следующий раз. Неужели люди не осознают того, что губят себя, вот так вот откладывая жизнь на следующий раз?! Они собираются жить завтра, даже не задумываясь над тем, что завтра может не наступить. Жить нужно уже сегодня! Сегодня!!!

     "Я брошу курить, но на следующей неделе".

     "Я начну заниматься спортом, но не в этом месяце".

     "Я обязательно прочитаю эту книгу, но сейчас у меня нет времени".

     Сколько таких "но" требуется, чтобы дать человеку понять: иногда бывает слишком поздно!

     – Джордж, ты опять о чём-то задумался, – обратилась к мужу Меррил.

     – Что? Задумался? Не обращай внимания.

     – Я пойду и приготовлю твои любимые бутерброды с плавленым сыром, – женщина ловко соскользнула с нагретой постели, накинула халат и вышла из спальни.

     Джордж остался лежать на месте. Он не мог заставить себя покинуть уютное гнёздышко, чтобы выйти в холодное осеннее утро и проверить почтовый ящик. Его обычной привычкой была прогулка к почтовому ящику, но сейчас ему меньше всего хотелось идти за газетами.

     "Сколько там натикало на твоём хронометре? – дал о себе знать старый знакомый Мистер-Доброе-Утро. – Восемнадцать дней, не так ли?"

     "Убирайся!" – Джордж зажмурился, чтобы избавиться от очередного наваждения.

     "Ещё один день в твоём календаре можно перечеркнуть красным маркером. А когда там накопится двадцать один крестик, нам с тобой придётся распрощаться. Как говорится, adios amigo!"

     "В данный момент я собираюсь позавтракать, после чего отвезу дочь к подруге. И ты не посмеешь проронить ни слова, тебе понятно? Ты не посмеешь испортить мне выходной!"

     Джордж понимал, что спорит с самим собой, вернее, со своей внутренней половиной, которая в большей или меньшей степени проявляется у каждого человека. Но также он понимал и то, что не следует давать Джорджу-цинику ни единого шанса на победу. Если верить пророчеству старухи, через восемнадцать дней его ждёт смерть, но он не даст никому, в том числе и себе, испортить оставшееся время.

     – Доброе утро, папочка! – бросилась на шею к отцу Присцилла, когда тот показался в дверях.

     – Привет, моя сладенькая! – Джордж подхватил дочь и закружил её в воздухе.

     – Ты отвезёшь меня к Джессике?

     – Конечно, я же дал обещание.

     – Спасибо, папочка!

     – Вы уже придумали, чем будете заниматься в эти выходные?

     – Ещё бы! – Присцилла хитро улыбнулась.

     – А вот и ваш завтрак, – Меррил поставила на стол поднос с горячими бутербродами, распространяющими приятный аромат.

     Это утро походило на сцену из фильма об идеальной семье. Муж и жена нежно любят друг друга, и их отношения скрепляет прекрасная дочь.

     "Тебе можно позавидовать, парень!" – произнёс Мистер-Я-Ещё-Здесь.

     "Я же попросил оставить меня в покое!" – мысленно воскликнул Джордж Сиборн. Он ожидал новых реплик со стороны внутреннего голоса, но тот сдался на удивление быстро.

     Когда Присцилла собрала нужные вещи в маленький заплечный ранец в виде пушистого медведя с большими глазами, оделась и вышла на улицу, глава семьи выгнал машину из гаража и на прощание помахал жене рукой.

     Начал накрапывать мелкий дождь, оставляя на лобовом стекле маленькие штрихи разбитых капель. Джордж на мгновение залюбовался этой картиной, задержав руку над ручкой включения дворников. Осенние дождевые капли похожи на слёзы. Не слишком оригинальное сравнение для поэта, но для менеджера по продажам вполне даже ничего.

     – Папа? – окликнула застывшего отца Присцилла.

     – Да, дорогая?

     – У тебя есть какой-то секрет?

     – С чего ты это взяла?

     – Не знаю. Сегодня ты ведёшь себя не так, как обычно.

     – А как я веду себя обычно? – Джордж испытал некоторое волнение. Ни разу в жизни он не интересовался тем, что думает о нём дочь. Если ей нужны были деньги на карманные расходы, он обязательно открывал бумажник и давал требуемую сумму. В пределах разумного, разумеется. Когда дочь рассказывала о школе, он кивал головой, как игрушечный пёс на автомобильной панели. Но никогда у них не было секретных разговорчиков, когда отец и дочь шепчутся между собой, чтобы их не услышала мать. Например, Джордж не интересовался, нравится ли Присцилле какой-нибудь мальчик? А нравится ли она кому-нибудь? Все эти мысли проскользнули в голове мужчины почти мгновенно, не успев оформиться в определённые словесные формы, – всего лишь призраки незаданных вопросов.

     – Обычно ты очень занят работой, – ответила девочка на вопрос отца. – Даже в выходные у тебя находится масса дел, которые тебе необходимо выполнить.

     А ведь она права! Когда ты в последний раз посвящал время своей семье, Джордж?

     – Теперь всё будет по-другому, – сказал Джордж Сиборн и улыбнулся.

     – Тебя уволили? – встревожилась Присцилла.

     – Нет, почему ты так решила?

     – Не знаю, – снова ответила девочка.

     – Меня не уволили, просто я хочу кое-что изменить. Иногда начинаешь задумываться над жизнью и приходишь к определённым выводам.

     – Я поняла. У меня недавно случилось нечто подобное.

     – Правда? – искренне удивился отец.

     – Одна моя подруга давно мечтала о платье. О розовом платье, таком же, как у меня. Ты помнишь моё розовое платье?

     – Да, кажется, припоминаю, – воспользовался невинной ложью Джордж. Вряд ли он помнил хоть одно платье из гардероба дочери, кроме того, которое было надето на ней в данную минуту.

     – Так вот мне оно не очень нравилось, – продолжила разговор Присцилла. – Я подумала, что неплохо бы подарить это платье подруге.

     – И ты подарила?

     – Я спросила у мамы, и она позволила мне его отдать. Видел бы ты, как радовалась моя подруга!

     – Тыковка, ты такая умница! – Джордж ласково потрепал дочь за плечо. – И ты сделала всё правильно!

     – Значит, ты тоже хочешь сделать всё правильно? – догадалась Присцилла.

     – Верно, я тоже хочу сделать всё правильно… – мужчина повернул на очередном перекрёстке.

     – Здесь налево, – предупредила девочка, указав нужное направление.

     Дождь усилился, срывая с деревьев первые пожелтевшие листья. Водосточные трубы отозвались потоками собранной с крыш воды и дали пищу растекающимся по асфальту ручьям. В такую погоду уютнее всего было находиться в салоне автомобиля и неспешно ехать под ритм дождевых струн.

     – Приехали! – радостно сообщила Присцилла, когда Джордж Сиборн остановился перед домом её подруги.

     – Удачных вам выходных! – отец оставил на щеке дочери нежный отцовский поцелуй. – Беги быстрее, чтобы не промокнуть.

     – Спасибо, папочка! – девочка буквально выпорхнула из машины и скрылась в пелене дождя.

     Мужчина остался в машине один. Он постоял ещё некоторое время, после чего тронулся в обратный путь. Дома его ждала Меррил, и он собирался посвятить сегодняшний день исключительно ей.

     По дороге Джордж Сиборн заехал в видеосалон и взял напрокат несколько старых фильмов, которые он видел с женой в пору начала их совместной жизни. Это были преимущественно комедии, причём некоторые из них снимались ещё на чёрно-белую плёнку. Старое кино хранило на себе отпечаток наивного очарования.

     – Приятного просмотра! – улыбнулась девушка на кассе.

     – Спасибо! – улыбнулся в ответ Джордж.

     Машина была припаркована рядом с выходом, но мужчина всё равно промок под дождём. Он положил фильмы на пассажирское сиденье, вытер лицо платком и взглянул в зеркало заднего вида. Оттуда на него посмотрел какой-то незнакомец. Вернее, Джордж Сиборн видел его ежедневно в качестве собственного отражения, но насколько хорошо он знал того, кто отвечал ему движением на точно такое же движение?

     "Кто ты?" – задал самому себе вопрос мужчина.

     "Я – это ты", – последовал незамедлительный ответ внутреннего голоса.

     "Я – это не ты, а значит, и ты – это не я", – возразил Джордж, отрицательно покачав головой.

     "Джордж, философия никогда не была твоим коньком. Если у тебя появилось желание поразмышлять, то не втягивай в это меня", – Мистер-Хватит-Заниматься-Ерундой требовал, чтобы Джордж наконец-то ехал домой.

     Менеджер по продажам (но не сегодня) завёл двигатель и выехал со стоянки. Неожиданно ему вспомнился недавний разговор с дочерью. А ведь она права: лучше всего отдать своё платье, которое не очень нравится, тому, кто мечтает о нём больше всего. Если жизнь летит под откос, лучше всего посвятить её тем, кто в ней нуждается.

     С такими мыслями Джордж вернулся к Меррил, чтобы предложить ей настоящий киномарафон. Жена увидела знакомые названия, напомнившие ей о годах молодости, и обняла Джорджа.

     – Мы так давно не смотрели фильмы вместе! – обрадовалась миссис Сиборн.

     – Я отвёз Присциллу к подруге и решил, что будет неплохо провести время вдвоём. Помнишь, как мы ходили в кинотеатр, чтобы увидеть все эти новинки? Правда, кое-что здесь и не из тех новинок. Просто старые добрые комедии.

     – Джордж, это так замечательно! – жена прижалась к мужу, отчего ему показалось, словно он вернулся в прошлое. Его поразила свежесть чувств, считавшихся погребёнными под грузом повседневных проблем семейной жизни.

     Осень билась в припадке бешенства, бросая в окна холодный ливень, но Джордж и Меррил не обращали на непогоду никакого внимания. Они вместе забрались под плед, склонили головы друг к другу и наслаждались редкими часами совместного счастья.

     "Автобус сорвался в обрыв ночью, и первыми его обнаружили местные жители", – слова ведущего утренних новостей заставили Джорджа Сиборна вздрогнуть. Сколько раз он вот так вздрагивал за последние дни? Возможно, выражение о расшатавшихся нервах имеет под собой определённые основания. Нервы действительно расшатались, и даже вчерашняя идиллия не помогла мужчине привести себя в порядок.

     На экране возникли кадры, снятые с места происшествия. На опалённой земле валялись обломки рухнувшего автобуса. Спасатели проводили необходимые работы, но никто из пассажиров не выжил.

     – Джордж, переключи, пожалуйста, канал, – попросила мужа Меррил. Она никогда не любила сюжетов, связанных с гибелью людей. Как только диктор объявлял об очередном несчастном случае, жена Джорджа тут же старалась заткнуть ему рот элементарным щелчком кнопки на пульте дистанционного управления. В этот раз пульт лежал рядом с Джорджем, но он даже не пошевелился.

     – Джордж, умоляю тебя, выключи это!

     – Да, сейчас, – мужчина переключился на другой канал, где шла какая-то детская передача, и перед телезрителями кривлялся человек, одетый в кенгуру.

     "А сейчас, ребята, вы будете повторять за мной!" – кенгуру принялся размахивать хвостом и нелепо приседать. Но Джордж уже не замечал происходящего. Его мысли были всецело заняты происшествием. Люди купили билеты, чтобы совершить поездку из одной точки в другую. Кто-то направлялся на деловую встречу, кто-то собирался навестить родственников, кто-то хотел сменить место жительства в поисках лучшей жизни. Но никто из них не собирался умирать!

     Автобус упал ночью, и если катастрофа разразилась неожиданно, без лишнего шума и тряски, то подавляющее большинство пассажиров погибло во сне. Можно ли им позавидовать? Джордж Сиборн ужаснулся своему вопросу. К счастью, Меррил не знала, что происходит в голове её мужа, иначе ей сделалось бы не по себе.

     Итак, можно ли позавидовать тем, кто ушёл из жизни внезапно, без предварительных душевных терзаний? Для себя Джордж ответил на этот вопрос положительно. Если выбирать между смертельной болезнью, казнью с предварительным заключением, страшным предсказанием, наконец, то гибель во сне представляется самым лучшим вариантом. Человек засыпает с надеждами и ожиданиями, не подозревая о том, что ему уже никогда не дано будет проснуться.

     Из задумчивого состояния мужчину вывел телефонный звонок. Меррил сняла трубку и ответила.

     – Кто там? – поинтересовался Джордж Сиборн, когда жена закончила разговор.

     – Звонила мама Джессики. Она сказала, что Присцилла останется ещё на одну ночь у них, так что тебе не придётся сегодня за ней ехать. Завтра они сами отвезут девочек в школу.

     – Видимо, они хорошо проводят время, – предположил Джордж.

     – Как и мы, – улыбнулась Меррил и приблизилась к мужу. Она положила руки к нему на плечи и принялась их массировать. – Вчера я насмеялась до колик в животе. До чего же эти старые комедии могут поднять настроение!

     – Точно, – Джордж обернулся через плечо и губами поймал губы жены.

     – Послушай, дорогой, ты не обидишься, если я задам тебе один вопрос?

     – Пожалуйста.

     – Что происходит? Ты изменился. Я не хочу сказать, что это так уж плохо. Скорее, наоборот, ты стал более внимательным, ты стал меньше думать о работе и больше отдыхать. Может быть, тебя уволили?

     Джордж невольно рассмеялся, не рассчитав громкость собственного смеха.

     – Что? Почему ты смеёшься?

     – Ты не поверишь, но вчера Присцилла задала мне точно такой же вопрос, – ответил мужчина.

     – И что ты ей ответил?

     – Да нет же! Никто меня не увольнял.

     – Слава Богу, а я уже боялась, что твоя история с успешными контрактами – это всего лишь небольшое прикрытие.

     – Моя история с успешными контрактами – это всего лишь значительная прибавка к жалованию в конце месяца, и вы с Присциллой можете рассчитывать на солидные подарки. А за сомнения ты будешь наказана! – Джордж вскочил с дивана и в шутку принялся гоняться за женой, а когда всё-таки настиг её, они жадно обнялись и прильнули друг к другу, как какие-нибудь подростки, тайком спешащие воспользоваться моментом, пока родителей нет дома.

     – Я, наверное, схожу с ума, – произнесла Меррил, когда внезапно вспыхнувшая страсть, увенчавшаяся прекрасным любовным актом, постепенно утихла.

     – Ничего подобного, – возразил Джордж Сиборн, переводя дыхание.

     – Нет, схожу, – с наигранным упрямством повторила женщина. – За последние десять лет между нами не происходило ни одного такого… – На мгновение Меррил смутилась. – …эпизода.

     – Ты называешь это эпизодом? – усмехнулся Джордж и провёл рукой по гладким волосам жены. – Это всего лишь жизнь.

     – Жизнь, – нараспев проговорила жена.

     "Жизнь", – эхом отозвался резидент в голове Джорджа.

     "Не сейчас", – вздохнул мужчина.

     "Тебя заводит новость о падении автобуса, красавчик?" – всё же не остановился Мистер-А-Вот-И-Не-Дождёшься.

     "Близость смерти позволяет острее ощущать жизнь", – без тени гнева ответил внутреннему оппоненту Джордж Сиборн.

     Ему открылась новая, но поразительно простая истина. К чему истязать себя страданиями по поводу смерти, если можно переместить центр внимания на жизнь. Жизнь – вот настоящее сокровище! Жизнь – вот тот миг, вырванный из бесконечности, когда ты можешь воспользоваться открывшимися тебе возможностями!

     – Ты опять задумался, – слегка подтолкнула мужа Меррил. – О чём?

     – О том, как это хорошо, что я встретил тебя, – немедленно отозвался Джордж, за что был награждён ещё одним фирменным поцелуем жены.

     День покатился дальше по привычной наклонной, у основания которой лежит вечер, а за ним следует ночь, чтобы вновь поднять над миром утро, которое превратится в день и покатится по привычной наклонной. Джордж Сиборн чувствовал, что его что-то гложет. Это была Необходимость. Но Необходимость чего, он определить не мог. Какое-то желание, исходящее из юности, тревожило его душу и заставляло приступить к конкретным действиям.

     С борта корабля под названием "Взрослая жизнь" берег Детства рассмотреть бывает слишком трудно. И чем дольше корабль находится в плавании, тем дальше остаётся береговая линия, скрытая туманом памяти. Но Джордж попытался взять в руки подзорную трубу воспоминаний, чтобы увидеть, что осталось там, куда он уже никогда не вернётся. О чём он мечтал до того, как поступил в колледж и получил экономическое образование? Ведь он мечтал не о карьере менеджера по продажам, не так ли? Сначала рассмотреть почти ничего не удавалось, но вот сквозь туман минувших дней начали проглядывать едва понятные очертания.

     Джордж сидит за мольбертом и пишет картину. Конечно же, он мечтал стать художником! Почему же не стал им? Родители отговорили сына, потому что редкий художник может добиться гарантированного финансового успеха. И тогда юноша взялся за многочисленные книги и с головой ушёл в мир цифр, описывающих движение денег в мире. Мольберт, краски и кисти отправились на чердак к остальным предметам доживать свой век, чтобы о них больше никогда не вспомнили.

     "Мне нужны принадлежности для создания картин!" – обрадовался внезапному озарению Джордж.

     "Вы только посмотрите на новоявленного художника!" – подтрунил над ним внутренний голос.

     "Осталось не слишком много времени, и я должен оставить после себя хоть что-то".

     "А как же финансовые победы на экономическом поле брани?"

     "Я напишу картину", – поглощённый новой идеей, Джордж предупредил Меррил, что ему нужно съездить в магазин и кое-что купить.

     – Но у нас пока всё есть! – удивилась жена.

     – Нет, не всё, – решительно произнёс Джордж Сиборн. – Я быстро.

     Ближайший магазин с принадлежностями для художников находился на пересечении улиц в восьми кварталах от дома Джорджа. Мужчина долго блуждал между полок в поисках кистей и красок. Ему повезло, потому что в конце месяца каждый покупатель получал хорошую скидку на мольберт. Прихватив всё самое необходимое для создания будущего шедевра, Джордж Сиборн подошёл к кассе.

     – Добрый день! – улыбнулась девушка.

     – Добрый день, – ответил улыбкой Джордж.

     – Это всё, или вам ещё что-нибудь нужно?

     – Пожалуй, это всё, – пожал плечами мужчина, подвигая краски ближе к девушке.

     – Наверное, у вашего сына или у вашей дочери день рождения? – сегодня покупателей было не слишком много, и продавщица позволила себе завести небольшой диалог с покупателем.

     – У меня дочь, но это не для неё, – мягко возразил Джордж. – Это для меня.

     – Собираетесь заняться живописью? – с пониманием кивнула девушка, демонстрируя полоску белых зубов.

     – Откуда вы знаете, что я только собираюсь? – удивился мужчина.

     – Во-первых, вы не похожи на художника.

     – Вот как? Тогда позвольте поинтересоваться, на кого же я похож?

     – Не знаю, – девушка забавно сморщила носик, задумавшись над вопросом покупателя. – Думаю, вы работаете в какой-нибудь фирме.

     – Может быть, вы даже знаете, кем я работаю?

     – Вы похожи на одного из тех парней, которые всё время делают телефонные звонки.

     – В точку! – обрадовался Джордж. – Верно, я менеджер по продажам, и хочу попробовать силы в живописи. Когда-то я пытался писать картины, но потом мы разминулись с искусством на много лет, и вот теперь настала пора взять реванш. А что идёт вторым пунктом?

     – Простите?

     – Вы сказали, что, во-первых, я не похож на художника. А во-вторых?

     – Во-вторых, вы выбрали подарочный набор красок. Но, как известно, под красивой упаковкой не всегда скрывается хорошее содержимое.

     – Это плохие краски? – расстроился своему выбору Джордж.

     – Нет, в нашем магазине нет плохих красок, только я бы посоветовала вам взять другой набор. Если вы не собираетесь его дарить, конечно. Внешне выглядит он непримечательно, но краски там как раз такие, чтобы написать чудесную картину, – девушка покинула место за кассой и через полминуты вернулась с коробкой в руках. – Вот этот.

     – Спасибо за ценный совет, – Джордж внимательно изучил этикетку, после чего вытащил бумажник и расплатился с девушкой.

     – Удачи в вашем творчестве! – ответила продавщица и переключилась на изучение какого-то глянцевого журнала.

     Джордж вышел из магазина с фирменным пакетом, поставил его на заднее сиденье и поехал домой. Теперь у него возникла новая проблема: что он хочет изобразить на холсте? Никаких конкретных идей у мужчины не было, кроме сильного вдохновения написать какое-нибудь полотно, которое он сможет оставить после себя. Менеджер по продажам попытался вспомнить какие-нибудь известные картины, но, к своему ужасу, понял, что ничего определённого ему в голову не приходит. За последние годы он слишком погряз в многочисленных сделках, договорах, телефонных разговорах, деловых поездках, чтобы вспоминать о такой составляющей человеческой жизни, как искусство. Единственными проблесками высокой культуры в его жизни были случайные трансляции классической музыки по радио, да и те обрывались нажатием кнопки, переключающей частоту приёма.

     Перед мысленным взором Джорджа Сиборна находился чистый холст. На нём могло возникнуть что угодно, и это зависело лишь от воли самого художника. Мужчина тщательно порылся в памяти, откидывая в стороны предметы, лишённые всякой ценности. Точно так же поступают во время генеральной уборки в чулане, где за долгие годы скапливается такое количество всякого барахла, что даже не верится в его существование. Воспоминания, как диафильмы из старой коробки, промелькнули с невероятной скоростью, смешавшись в одно разноцветное пятно. Что выбрать? Чему отдать предпочтение?

     Самые яркие впечатления принадлежали детству, но Джорджу требовалось нечто особенное и отчётливое. Может быть, это будет река, где он провёл столько незабываемых лет юности? А что, если и вовсе изобразить неземной пейзаж? К примеру, ландшафт неизведанной планеты, на которую впервые ступила нога земных путешественников, преодолевших половину Вселенной? Или запечатлеть на картине нечто невообразимое? Сплести узор из загадочных фигур, объединённых геометрическим танцем бесконечности?

     За такими размышлениями Джордж Сиборн подъехал к дому. Меррил очень удивилась, когда обнаружила покупки мужа.

     – Дорогой, неужели ты собираешься писать картину?

     – А почему бы и нет?

     – Никогда бы не подумала, что у тебя возникнет склонность к изобразительному искусству, – женщина внимательно посмотрела на мужа, стараясь понять, не произошло ли фантастической подмены. В последние дни Джордж вёл себя достаточно странно, и Меррил испытывала скрытые опасения по этому поводу.

     – Кажется, я тебе не рассказывал, но в молодости, ещё до нашей первой встречи, я мечтал заниматься рисованием.

     – Оказывается, даже после пятнадцати лет совместной жизни ты способен меня удивить, – совсем растерялась Меррил. – Почему же ты никогда не упоминал об этом?

     – Родители были против. Они внушили мне, что если я не пойду на экономический факультет, то обязательно стану неудачником. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я? Поэтому я полностью исключил искусство из своей жизни. Так сказать, распрощался с ним раз и навсегда.

     – А куда делись твои ранние работы?

     – Я их выкинул, – небрежно пожал плечами Джордж. – Похоронил вместе с мечтами о карьере художника.

     – Мне очень жаль.

     – Ничего, у меня ещё есть шанс всё исправить.

     – И что ты собираешься изобразить после длительного перерыва?

     – С этим пока проблема, – признался мужчина. – Ты не возражаешь, если я размещусь на веранде? Кажется, там мольберт никому мешать не будет.

     – Конечно, – кивнула жена и улыбнулась.

     – Ты не считаешь меня сошедшим с ума идиотом, у которого начался кризис среднего возраста?

     – Нет, вовсе нет! Я так рада, что ты принял такое решение.

     – Спасибо, Меррил, – Джордж крепко обнял жену и вдохнул едва уловимый аромат её волос.

     Веранда оказалась самым удобным местом для того, чтобы приступить к работе над будущей картиной. Джордж удивился, почему же он раньше никогда не проводил здесь время? На свежем воздухе с прекрасным видом на сад мужчина чувствовал себя настолько комфортно, насколько это вообще можно себе представить. Он установил мольберт, поместил на него подрамник с холстом, вытащил из набора краски и задумался. Что же ему изобразить?

     Если верить ветхозаветной истории, то Богу понадобилось всего шесть дней, чтобы сотворить мир. Шесть дней, а какой вселенский размах! Только на одной Земле насчитывается столько видов флоры и фауны, что воображению Творца позавидует любой гений. А какие неповторимые ландшафты разбросаны по всей Земле! Джордж Сиборн усмехнулся таким мыслям и нанёс на холст первый мазок краски. Он не был профессионалом, чтобы начинать вот так сразу, без всякого наброска, но в его голове созрел примерный план того, над чем он будет работать в ближайшие дни. Поперёк чистого полотна пролегла первая линия, обозначившая место, где должен быть горизонт. Это будет пейзаж. Более того, это будет восход солнца. Последний восход…

     След от кисти стал своего рода оглушительным криком в беззвучной тишине. Краска ворвалась в пустоту холста и превратила его в заготовку для будущего шедевра. Хотя вряд ли картина станет шедевром. Джордж сомневался в том, что ему достанет способностей создать нечто приличное. В юности он управлялся с кистью куда лучше, а теперь, после стольких лет, проведённых в кабинете менеджера по продажам, надежды восстановить былые навыки почти не осталось.

     Итак, последний восход. Джордж знал, что по правилам композиционного построения линия горизонта никогда не должна располагаться посередине. Либо треть земли и две третьих части неба, либо наоборот. Мужчина отвёл меньшую часть для неба, чтобы изобразить красочный луг, пестрящий цветами, над которым поднимается тяжёлое огненное светило.

     Когда на землю спустился вечер, и на веранде стало темнеть, Джордж Сиборн отложил кисть в сторону и вошёл в дом.

     Уже в кровати Меррил прикоснулась к лицу мужа и обнаружила кое-что, что заставило её по-настоящему насторожиться. Никогда прежде за последние пятнадцать лет Джордж не позволял себе такой оплошности.

     – Джордж?

     – Да? – судя по голосу, мужчина почти спал.

     – Ты забыл побриться.

     Привычное здание, привычный лифт, привычный коридор пятнадцатого этажа, привычный кабинет, привычная жизнь… Каким же нужно было быть дураком, чтобы так думать! Джордж подъехал к зданию фирмы и окинул его свежим взглядом, словно оказался здесь впервые. Так и только так следует жить, потому что привычка – самое пагубное явление в этом мире. Привычка делает людей слепыми, привычка мешает им наслаждаться жизнью.

     Мужчина прикоснулся к знакомой кнопке с цифрой 15, и лифт тут же отозвался глухим гудением, а когда двери распахнулись, менеджер по продажам встретился лицом к лицу с Винсентом Неттером. Шеф на мгновение застыл на месте и внимательно посмотрел на Джорджа Сиборна.

     – Джордж? – глупый вопрос, как будто здесь был ещё кто-то с таким именем.

     – Да, сэр? – удивился странной реакции шефа Джордж.

     – Что случилось?

     "Нет, они все дружно решили поиздеваться над тобой?" – взорвался Мистер-Давно-От-Тебя-не-Было-Вестей.

     – Что вы имеете в виду? – не понял менеджер по продажам.

     – Твоё лицо.

     – А что с моим лицом? – Джордж испуганно потрогал себя и только теперь вспомнил о том, что не провёл вчера традиционный обряд бритья. Пальцы наткнулись на колючую щетину двухдневной давности. – Ах, вы об этом!

     – Джордж, как я уже говорил, ты в любой момент можешь взять несколько выходных, – заговорил Винсент Неттер.

     – Спасибо, сэр, но у меня всё в порядке, – менеджер по продажам почувствовал себя попугаем в клетке, который то и дело повторяет одну и ту же фразу. У меня всё в порядке! У меня всё в порядке! У меня – чёрт бы вас всех побрал – всё в порядке!

     – Ладно, парень, мне нужно идти, но ты знаешь мой телефон, – шеф выполнил излюбленный жест выставленным вперёд указательным пальцем.

     "Номер запомнить нетрудно! – включился в диалог внутренний голос Джорджа. – Звони девять-один-один!"

     Джордж лишь сдержанно улыбнулся, после чего последовал в кабинет.

     В ежедневнике значилось четыре важных звонка на сегодня, но мужчину волновало совсем не это. Неделю назад он бы даже и подумать не посмел, что предпочтёт работе такое сомнительное занятие, как написание картины. Менеджер по продажам снова и снова мысленно возвращался к начатому вчера полотну. Последний восход (именно так будет называться его работа) отвлекал внимание Джорджа Сиборна от привычных обязанностей.

     "Позвонить Осбертону", – значилось на мониторе компьютера.

     "Закончить картину", – гласила заметка в голове мужчины.

     Джордж знал, что времени у него осталось не так много, и, тем не менее, он хотел, чтобы рабочий день быстрее подошёл к концу, после чего ему удастся расположиться рядом с мольбертом и продолжить то, что он задумал.

     "Позвонить Осбертону", – назойливо продолжала светиться табличка электронного напоминания.

     Что ж, Джордж по-прежнему является менеджером по продажам, и поэтому ему придётся сделать звонок старому клиенту. Он взял в руку трубку и отыскал в списке контактов необходимый номер, после чего принялся слушать длинные гудки.

     – Осбертон индастриал, – отозвался вежливый голос секретарши на другом конце линии. – Чем могу вам помочь?

     – Соедините меня, пожалуйста, с мистером Осбертоном, – произнёс Джордж Сиборн.

     – Извините, но мистер Осбертон сейчас не сможет ответить на ваш звонок, – принесла свои искренние извинения девушка в телефонной трубке. – Если вы оставите координаты, он обязательно вам перезвонит, как только вернётся с похорон.

     – Что случилось? – не удержался от вопроса Джордж.

     – Близкий друг мистера Осбертона попал в автокатастрофу.

     – Передайте ему мои соболезнования, – тихо сказал мужчина и тут же испытал неловкость по поводу собственных слов. Получалось, что он просил передать соболезнования не мистеру Осбертону, а его покойному другу, которому, в общем-то, слова утешения были уже не нужны.

     – Как ему сообщить о вас? – кажется, секретарша не обратила внимания на неуклюжую реплику собеседника.

     – Скажите, что звонил Джордж Сиборн.

     – Джордж Сиборн, – по слогам повторила девушка, видимо, записывая имя и фамилию. – Это всё?

     – Да, спасибо, – менеджер по продажам оборвал соединение и почувствовал себя неуютно.

     Раньше чужая смерть казалась ему обыденным фактом, очередной единицей статистических данных о смертности населения, но в свете последних событий известие о похоронах близкого друга мистера Осбертона произвело на него сильное впечатление. Джордж невольно представил себе траурную процессию, следующую за усопшим к месту его вечного покоя. Человек, который смеялся и плакал, надеялся и отчаивался, выигрывал и проигрывал, внезапно исчез. И что после него осталось? Память в нескольких десятках (а если повезёт, то в сотнях) голов и могильный камень.

     Нужно во что бы то ни стало закончить картину! Когда Джордж умрёт ("Шестнадцать дней, приятель"), после него останется холст с изображением последнего восхода.

     "Представляю, как в картинной галерее будет висеть полотно с указанием автора – Джорджа Сиборна", – взялся за своё Мистер-А-Не-Пора-Ли-Тебе-Заткнуться.

     "Я делаю это не для картинной галереи", – отозвался менеджер по продажам.

     "Тогда для чего? Или для кого? Не для себя ли любимого? Посмотрите, величайший холст кисти Джорджа! Не проходите мимо!"

     "Ты пытаешься разозлить меня, но у тебя ничего не получится".

     Короткая перепалка закончилась полным равнодушием мужчины к попыткам внутреннего голоса причинить ему боль. Этот садист в голове явно начинал сдавать позиции.

     Вернувшись с работы, Джордж Сиборн с радостью поцеловал дочь. Он не видел Присциллу почти три дня, и теперь долгожданная встреча превратилась для него в настоящий праздник.

     – Ай, папа, какой же ты колючий! – рассмеялась девочка, потирая слегка покрасневшую щёку.

     – Извини, тыковка, я совсем забыл, – мужчина улыбнулся и подхватил дочь на руки. – Ну, рассказывай, как вы провели выходные?

     – Отлично, папочка! Мы с Джессикой играли в деревянном домике, который построил для неё отец.

     – А как же дождь?

     – У домика есть настоящие окна из стекла и деревянная крыша, обшитая железом, так что дождь нам нисколько не помешал, – рассказала Присцилла.

     – А ну-ка мойте руки и идите к столу! – хлопнула в ладоши Меррил, чтобы поторопить мужа и дочь.

     – Джордж, надеюсь, сегодня ты не забудешь побриться? – обратилась она к мужу, когда вся семья оказалась в сборе за столом.

     – Не знаю, – ответил мужчина.

     – Ты хочешь сказать, что собираешься оставаться в таком виде и завтра?

     – Нет, я приведу лицо в порядок.

     – А я уже подумала, что ты решил отрастить усы и бороду.

     – Я решил отрастить усы и бороду, – эхом отозвался Джордж.

     – С ними ты похож на художника, – вставила своё слово Присцилла.

     – Вот именно, – кивнул отец, обрадовавшись такому сравнению.

     – Джордж, ты вправду продолжишь писать картину? – удивилась Меррил.

     – Конечно!

     – Папа, ты пишешь картину? – подскочила на месте девочка. – Это правда? А ты мне покажешь?

     – Пока ещё нечего показывать, – смущённо признался Джордж Сиборн. – Я приступил к работе только вчера.

     – Покажи, покажи, покажи! – Присцилла выскочила из-за стола, чтобы увидеть полотно отца.

     – Присцилла, немедленно сядь за стол и доешь свой ужин! – с напускной строгостью произнесла Меррил.

     – Но мамочка, я должна посмотреть на картину!

     – Дорогая, позволь нам отвлечься. Это займёт не более минуты, – примирительно обратился к жене мужчина.

     – Всё остынет, – слабо возразила жена, но сопротивляться желанию дочери не стала.

     Джордж пригласил Присциллу на веранду, где располагался мольберт с первыми набросками последнего восхода. Дочь приблизилась к картине. Она некоторое время молча изучала холст, после чего обернулась к отцу:

     – Ты сегодня продолжишь?

     – Да, – коротко ответил Джордж.

     – А можно посмотреть?

     – Если тебе интересно, – пожал плечами отец.

     – Ещё бы! – обрадовалась Присцилла.

     – Но сначала мы должны поужинать, а то нам обоим достанется от мамы, – хитро подмигнул дочери Джордж. – Быстрее за стол!

     После ужина мужчина вернулся к работе над картиной, а Присцилла присела рядом с ним, но так, чтобы не отвлекать отца. Она следила за тем, как отец берёт из палитры краску и создаёт безошибочные оттенки. С каждым движением кисти картина расширялась, вбирая в себя удивительные свойства реальности.

     Просьба дочери одновременно и обрадовала и смутила Джорджа Сиборна. С одной стороны, внимание Присциллы не могло не польстить отцу, но, с другой стороны, он боялся, что не сможет работать при посторонних. Нет, дочь вовсе не была для него посторонним человеком, но в вопросах творчества существуют определённые рамки, вторжение в которые даже для членов семьи может считаться нежелательным. Мужчина взял кисть и нанёс первый мазок краски, словно попробовал блюдо на соль. Картина приняла этот штрих, и Джордж понял, что его опасения оказались напрасными. А через десять минут он и вовсе забыл о присутствии Присциллы.

     Сегодня художник приступил к верхней части картины. Холст приобрёл волшебный объём, заиграл нежными переливами, а девочка, сидя позади отца, почему-то подумала, что небо, изображаемое отцом, похоже на большее синее одеяло, которое погрыз щенок, и теперь из него торчат белые клочья облаков. От такого сравнения Присцилла улыбнулась, но вслух ничего не сказала, чтобы не отвлекать художника от работы.

     В какой-то момент Джорджу показалось, что кисть живёт собственной жизнью. Рука двигалась почти неосознанно, совершая неуловимые движения, призванные подарить жизнь новому произведению искусства. Со стороны трудно было бы догадаться, что этот человек не сидел перед мольбертом вот уже более двадцати лет. Краски смешивались в идеальных пропорциях и ложились на полотно именно там, где и требовалось.

     Джордж Сиборн не сопротивлялся вдохновению. Он всецело подчинился высшей силе, руководящей его творческим процессом. И вот, когда фрагмент неба был практически готов, мужчина неожиданно для самого себя взял немного тёмной краски и нанёс её чуть выше линии горизонта. У него получилось нечто вроде перевёрнутой запятой.

     – Что это? – не удержалась от вопроса и нарушила тишину Присцилла.

     – Что? – вздрогнул от звука человеческого голоса Джордж.

     – Папа, что это у тебя над горизонтом?

     – Это? – художник испытал внутреннее затруднение.

     "Кажется, кто-то наклал кучу", – с насмешкой прозвучал голос в голове Джорджа.

     – Завтра узнаешь, – мужчина отложил кисть и обернулся к дочери.

     – Но почему ты не хочешь рассказать мне сейчас?

     – Пусть это будет маленькой загадкой, – улыбнулся отец.

     "Кто-то наклал кучу, но пусть будет маленькой загадкой, кто именно это сделал", – внутренний голос звучал так, словно ему доставляло неимоверное удовольствие издеваться над хозяином.

     – Значит, завтра ты опять будешь писать картину? – обрадовалась девочка.

     – Обязательно.

     На пороге веранды появилась Меррил. Она подошла к мужу и склонила голову к нему на плечо.

     – Мамочка, оказывается, у папы настоящий талант! – сообщила матери Присцилла.

     – Конечно, – ответила женщина и взглянула на холст. Она сразу же обратила внимание на одну непримечательную деталь, а именно на маленькую перевёрнутую запятую. Джордж перехватил взгляд жены и приготовился к очередному вопросу, но такового не последовало. Вот и славно, потому что он не хотел думать об этой куче дерьма. По крайней мере, сегодня.

     После небольшого любовного приключения с женой Джордж закрыл глаза и провалился в глубокий сон. Сновидение забросило его в незнакомое место, тем не менее, показавшееся ему почему-то знакомым. Мужчина огляделся по сторонам, обнаружив себя на цветистой лужайке, отделённой от неба высоким холмом. Узнать, что там находится, можно было, только взобравшись на холм, чего Джордж Сиборн делать не торопился.

     Он прикоснулся к траве и ощутил удивительное тепло, исходящее от земли. Потом Джордж снова поднял глаза и присмотрелся к ярко-голубому небу. Оно похоже на одеяло, которое разорвал щенок. Странное сравнение. И вдруг до Джорджа дошло, что он видит собственную картину. Последний восход во всём великолепии. Тут же одна мысль сменилась другой: он неверно изобразил оттенки неба. Солнце ещё не взошло, поэтому у небосвода не может быть такого цвета. Перед восходом солнца над горизонтом расцветает целая палитра оттенков, от тёмно-фиолетового до огненно-розового. В следующий раз, когда он вернётся к работе над картиной, необходимо это исправить.

     И тут взгляд художника обратился к тёмному силуэту над холмом. Перевёрнутая запятая, которой он не мог дать объяснения, походила на какой-то силуэт. Джордж Сиборн испытал сильнейший приступ паники. Ему захотелось, во что бы то ни стало, быстрее убраться отсюда, чтобы не встречаться с загадочным силуэтом. В тёмном пятне таилась зловещая неизвестность. Мужчина развернулся и побежал прочь от нависшего над ним холма. Его ноги утопали в буйной зелени, но он не останавливался.

     Лишь бы убежать от маленького тёмного пятна.

     Лишь бы спастись от его близости.

     Лишь бы…

     На мгновение Джордж обернулся и обнаружил, что холм преследует его. Возможно, в мире сновидений нарушились все законы пространственной перспективы, потому что перевёрнутая запятая над горизонтом никуда не делась. Более того, мужчину потянуло обратно. Неведомая сила увлекала художника к источнику его болезненного страха, как сила тяготения заставляет вернуться назад брошенный вверх камень.

     "Нет!" – испуганно воскликнул Джордж, безуспешно пытаясь ухватиться за траву.

     Но тёмное пятно продолжало приближаться. Джордж уже достиг середины холма, так что через какую-нибудь минуту он сможет рассмотреть весь тот ужас, который притаился в его картине – в его ожившей картине.

     "Я не хочу этого видеть!" – взмолился мужчина и закрыл глаза. Только кошмар не прекращался. Когда Джордж Сиборн снова решился посмотреть, что с ним происходит, он увидел, как под его ногами земля начала кровоточить, а зелень увяла с устрашающей быстротой. Художник знал, что это происходит из-за тёмного пятна. Чем бы оно ни было (кем бы оно ни было), его воля превратила прекрасный пейзаж в безжизненную пустыню.

     – Джордж!!! – раздался громогласный голос. Он прозвучал так, будто обрушился весь ад.

     – Чего вы от меня хотите? – склонил голову мужчина, не смея узреть источник голоса.

     – Пятнадцать дней, Джордж! – над пустыней пронёсся сатанинский хохот. – У тебя осталось всего пятнадцать дней!

     – Джордж, сегодня ночью тебе снились кошмары? – спросила за завтраком у мужа Меррил.

     – Почему ты так думаешь? – насторожился мужчина.

     – Ты кричал во сне, – ответила Меррил.

     – Не помню, – Джордж и в самом деле смутно помнил, что его так напугало. Осталось лишь мрачное впечатление после минувшей ночи.

     – Папочка, а можно я расскажу в школе, что ты пишешь картину? – умывшись, разместилась за столом Присцилла.

     – Пожалуйста, – улыбнулся отец. – Только не надо приукрашивать, договорились?

     – Не буду, – девочка выпила какао и пошла собираться.

     После того, как менеджер по продажам отвёз дочь, он подъехал к зданию фирмы и заглушил двигатель, но выходить из машины не торопился. Сколько там натикало на хронометре его жизни? Почти сорок лет? А сколько осталось? Кажется, пятнадцать дней? Не пора ли сделать за пятнадцать дней то, чего не успел сделать за сорок лет?

     Джорджа охватило смятение. Ему показалось, что он был слепцом и внезапно прозрел, но радости по поводу своего прозрения не испытал. Кому понравится обнаружить себя над пропастью? Разум мужчины приобрёл форму огромного замка с многочисленными дверьми, и за одной из них был выход. Только куда мог привести этот выход?

     – Эй, Джордж, ты чего там застрял? – окликнул менеджера по продажам один из сотрудников фирмы.

     – Искал бумажник, – с шутливыми интонациями в голосе ответил мужчина, сделав вид, что достал то, что потерял.

     – Я слышал, что ты всё-таки провернул две крупные сделки.

     – Вроде того, – Джордж Сиборн вылез из автомобиля и присоединился к коллеге.

     Старый добрый пятнадцатый этаж встретил Джорджа привычными звуками телефонных звонков, факсов, распечатываемых документов, деловых переговоров.

     Джордж поспешно пересёк коридор и закрылся в кабинете. Офис сводил его с ума. И как он смог проработать здесь столько времени, разменяв около десяти лет на пустую суету и ненужные разговоры с клиентами? Да, эта работа приносила ему доход, чтобы содержать семью, но ведь он мог выбрать какую-нибудь другую профессию.

     "Ты шутишь, Джордж? – прозвучал в голове голос Мистера-Что-Я-Слышу. – Единственное, что тебя интересовало до того, как ты встретил ту старуху, это деньги. Деньги, деньги, деньги! Огромная зелёная масса, засасывающая тебя в трясину".

     "Зачем нужно столько денег, если жизнь проходит мимо, – вздохнул менеджер по продажам. – Я не был почти ни на одном дне рождения дочери, потому что у меня подворачивались важные дела. Я не ходил с женой в кино, потому что мне нужно было готовиться к важной сделке. Я даже не помню, когда в последний раз любовался настоящим восходом солнца! Вот почему изображение на картине получилось таким недостоверным".

     "О, Джордж", – выдержал театральную паузу внутренний голос.

     "Я думал, что удачно устроился в этой жизни. Я смотрел с высоты пятнадцатого этажа и глупо полагал, что это и есть истинная жизнь, в то время как настоящая жизнь ускользала у меня между пальцев, как песок. Я должен был понять ещё раньше, что ошибаюсь! Но иногда такие ошибки стоят слишком дорого…"

     "Браво!" – судя по всему, Мистер-Острый-Язык сидел на стуле с надписью "Режиссёр" и следил за блестяще сыгранной сценой из пьесы "Раскаяние Джорджа Сиборна".

     "Заткнись!" – отмахнулся мужчина. Ещё немного, и ему поставят диагноз "множественная личность".

     Во время обеда менеджер по продажам вышел на улицу и прошёлся по нескольким магазинам. В одном из них он увидел берет вроде тех, какие носят живописцы. Джордж попросил у девушки примерить его, на что молодая продавщица немедленно улыбнулась и сказала, что в нём покупатель похож на художника. В совокупности со щетиной, начавшей оформляться в бороду, головной убор действительно делал внешность мужчины сходной с внешностью какого-нибудь автора пейзажей или натюрмортов.

     – Отлично, я беру! – менеджер по продажам отдал деньги и спрятал покупку в карман.

     – Зря вы сняли, – заметила девушка. – Вам очень идёт.

     – Благодарю, – бросил через плечо Джордж Сиборн и направился к выходу.

     По дороге к зданию фирмы менеджер по продажам услышал песню с запоминающимся мотивом "Я просто хочу жить". "Я просто хочу жить", – невольно повторил Джордж Сиборн. Припев продолжал звучать в голове мужчины даже после того, как он вернулся на рабочее место.

     Во второй половине дня перезвонил мистер Осбертон. Его голос звучал безжизненно и устало.

     – Вы вчера мне звонили? – первым заговорил клиент, когда Джордж ответил на звонок.

     – Да, мистер Осбертон, – произнёс менеджер по продажам. – Мои соболезнования по поводу вашего друга.

     – Благодарю, – в трубке раздался странный звук. Джордж догадался, что человек, с которым он сейчас разговаривал, сокрушённо вздохнул. – Я до сих пор не могу поверить, что это случилось.

     – К сожалению, жизнь иногда наносит нам слишком тяжёлые удары, – с пониманием сказал Джордж.

     – Да, слишком тяжёлые… – соединение не прерывалось, но мужчине показалось, что его телефон выключился, настолько пронзительной была повисшая тишина. Он должен что-то сказать. Просто обязан. Но Джордж Сиборн не мог найти в себе силы заговорить с мистером Осбертоном о контракте. Это так незначительно в сравнении с тем, что произошло с другом клиента.

     – Джордж? – прервал напряжённую паузу мистер Осбертон.

     – Да? – отозвался менеджер по продажам.

     – Могу ли я поговорить с вами?

     – Разумеется.

     – Нет, я хочу поговорить не о работе, – мистер Осбертон проделывал какие-то действия. "Возможно, он закурил сигарету", – подумал Джордж.

     – Не о работе, – согласился менеджер по продажам, и у него даже от сердца отлегло.

     – Джордж, вы верите в душу?

     – Не знаю, – признался мужчина.

     – И я не знаю, существует ли в человеке та бессмертная частица, которую называют душой. Если предположить, что она всё-таки существует, то сейчас многие люди, что покинули нас, пребывают в другом мире. Но что, если души нет? Вы понимаете ход моих мыслей, Джордж?

     – Конечно, – выговорил менеджер по продажам. – Если души нет, то человек исчезает практически бесследно. Некоторое время близкие люди помнят о нём, но когда их тоже не станет, память об этом человеке сотрётся с лица Земли навсегда.

     – Вы правильно уловили основную идею, – одобрительно заметил мистер Осбертон. – Душа – это единственная надежда человека на то, что его не совсем не станет. Не совсем. Звучит плохо, но очень точно.

     – Он что-нибудь оставил после себя? – спросил Джордж.

     – Что вы имеете в виду?

     – Чем ваш друг занимался в свободное время?

     – Он был прекрасным резчиком по дереву.

     – Это прекрасно! Он не исчез совсем, потому что вложил часть своей души в деревянные скульптуры.

     – У меня дома есть одна из его работ, – кажется, мистер Осбертон на том конце линии слабо улыбнулся.

     – Вот видите! – подхватил мужчина. – Теперь каждый раз, когда вы будете смотреть на подарок вашего друга, то непременно станете думать о нём. А если вы покажете его работу ещё кому-нибудь, то люди точно так же мысленно обратятся к создателю деревянной скульптуры, хотя и не будут знать его лично.

     – В ваших словах, Джордж, есть определённый смысл. Спасибо за поддержку. Вы звонили мне, чтобы поговорить о деле?

     – Извините, мистер Осбертон, но это не лучшая идея. По крайней мере, не сегодня.

     – Вы прекрасный человек, Джордж! Я был бы рад видеть вас в числе своих сотрудников.

     – Приятно это слышать, но я хочу уйти из бизнеса.

     – Что? – удивился клиент. – Но Джордж, ты отдал фирме столько лет!

     – Вот именно, столько лет я потратил впустую, а тем временем настоящая жизнь проходила мимо меня!

     – А знаешь, ты прав! Может быть, и я махну на всё рукой и уеду на какой-нибудь тропический остров, пока не стало слишком поздно.

     – Отличный план, мистер Осбертон!

     – Приятно было поговорить с тобой, парень! – беседа незаметно скатилась с "вы" на "ты", но Джордж Сиборн счёл это хорошим знаком.

     Дома его ждали любимые жена и дочь, а также незаконченная картина, над которой ещё предстояло потрудиться. Джордж думал, что Присцилла утратит интерес к его работе у мольберта, но девочка вновь выразила желание находиться рядом с отцом на веранде.

     – Ты обещал раскрыть секрет, – сказала Присцилла, усаживаясь на подвесные качели.

     – Какой секрет? – не сразу понял художник.

     – Вот этот, – дочь указала на перевёрнутую запятую.

     – Хорошо, я постараюсь его раскрыть, – ответил мужчина и вытащил из кармана купленный сегодня берет.

     – Что это у тебя? – удивилась Присцилла.

     Отец надел головной убор и улыбнулся дочери.

     – Ничего себе, да ты же теперь вылитый художник! – захлопала в ладоши Присцилла. – Мамочка, посмотри на папу!

     – Что тут у вас происходит? – на веранде показалась Меррил. – Джордж?

     Женщина выглядела растерянной.

     – Папе очень идёт, правда?

     – Да, я даже на мгновение растерялась, – призналась Меррил. – Ты и вправду стал похож на художника.

     После демонстрации берета мужчина разместился рядом с мольбертом, взял в руки кисть и приступил к продолжению работы над картиной. Ему предстояло нанести новые тона на нижнюю часть неба, чтобы придать ему больше реализма. Для этого он воспользовался мастихином, смешав нужные краски. Холст приобрёл иную цветовую гамму, в сравнении с первоначальным замыслом, но теперь он по праву мог претендовать на верное изображение восхода солнца. Время от времени Джордж обращал внимание на тёмное пятно, поселившееся над самой линией горизонта, и тут же отводил взгляд в сторону. Он знал, что рука подскажет ему, что нужно делать дальше.

     Сначала Присцилла удивилась, почему отец накладывает на готовый фрагмент картины новый слой краски, но потом поняла, что это значительно улучшило её, придало ей особенный колорит. Более тёмные тона у линии горизонта позволяли почувствовать рождение утра. Солнце вот-вот должно было взойти над землёй и подарило небу потрясающий перелив цветов за миг до того, как над миром разольётся его яркий свет.

     Работа шла легко, и уже через час верхняя часть полотна была готова, после чего Джордж сделал несколько штрихов рядом с тёмным пятном, которое разрослось до человеческого силуэта. Художник остановился и внимательно посмотрел на результат. На фоне небосвода вырисовывалась чья-то фигура.

     – Это путешественник? – нарушила тишину девочка.

     – Похоже на то, – ответил отец, хотя очертания по-прежнему оставались не слишком ясными. Силуэт мог принадлежать как мужчине, так и женщине.

     – А куда он направляется? – спросила Присцилла.

     – Можешь придумать сама, – пожал плечами Джордж Сиборн.

     – Но разве так можно?

     – Почему бы и нет?

     – Тогда это будет женщина, – начала размышлять вслух девочка. – Она торопится преодолеть холм, потому что у неё осталось очень мало времени.

     – Очень мало времени? С чего ты взяла?

     – Не знаю. Просто пришло в голову, – улыбнулась отцу дочь.

     "Это та проклятая старуха! – заговорил внутренний голос Джорджа. – И у неё действительно мало времени, потому что она спешит за тобой".

     – Доброе утро, дорогие друзья! Сегодня мы поговорим на необычную тему, – ведущий известного ток-шоу приблизился к участникам будущего разговора. – Что бы вы стали делать, если бы вам осталось жить всего две недели?

     – Джордж, пожалуйста, переключи канал, – попросила Меррил, занимаясь приготовлением завтрака. В своём кухонном фартуке она выглядела очень стройной.

     – Подожди, – мягко возразил менеджер по продажам и устремил всё внимание к телевизору.

     – Зачем ты это смотришь?

     – Просто интересно, – Джордж Сиборн поморщился, когда в его голове зазвучал знакомый голос Мистера-А-Вот-И-Ничего-Подобного.

     "А смотришь ты это потому, что тебе не нужно даже фантазировать. Тебе на самом деле осталось жить две недели!" – констатировал неприятный факт невидимый напарник мужчины.

     – По-моему, ничего интересного, – возразила жена.

     – Итак, что бы стали делать вы? – телеведущий поднёс микрофон молодой девушке с аккуратно уложенными волосами. Не иначе, как ей понадобилось провести в салоне красоты около двух часов, чтобы так преобразиться.

     – Я бы поехала куда-нибудь с молодым человеком, – хлопая длинными ресницами, произнесла участница утреннего выпуска. – Мы бы провели две незабываемые недели наедине друг с другом.

     "Что за чушь! – выругался Мистер-Я-Тебе-Не-Верю. – Ты бы изнывала от одолевающего тебя ужаса за свою бесполезную жизнь! Ты бы рыдала и хныкала так, что твой замечательный макияж поплыл бы двумя ручьями, отчего ты стала бы похожа на настоящую ведьму".

     – Мне кажется, что я постарался бы исполнить самую заветную мечту всей своей жизни, – ответил ведущему второй участник ток-шоу.

     "Тебе кажется! – снова съязвил внутренний голос Джорджа. – Впрочем, если твоя мечта избавиться от недельного запора, то с этим проблем бы у тебя не было. Ты бы обгадился по полной программе!"

     – Трудно размышлять на подобную тему, – заговорил третий герой передачи. – Но я бы, наверное, попытался оставить после себя какую-нибудь память.

     "Зачётный ответ!" – Мистер-Сардоническая-Улыбка похлопал в ладоши.

     – Джордж, твой завтрак, – Меррил поставила поднос на стол, но муж настолько был увлечён ходом телевизионной беседы, что ей пришлось тронуть его за плечо.

     – Спасибо, дорогая, – менеджер по продажам покончил с завтраком в два счёта, после чего поторопил Присциллу, чтобы та собиралась в школу.

     – До вечера, – поцеловала мужа женщина. – Сегодня ты закончишь картину?

     – Думаю, что да, – ответил Джордж.

     – Не хочу говорить раньше времени, но у тебя получится настоящий шедевр.

     – Я рад это слышать, – мужчина задержался перед дверью, задумался, после чего произнёс кое-что необычное, что заставило Меррил удивиться в очередной раз. – Я хочу уволиться.

     – Уволиться? Что случилось, Джордж?

     – Я понял, что эта работа не для меня. Не беспокойся, на первое время нам хватит денег, а потом я что-нибудь подыщу. Но только не менеджер по продажам, только не пятнадцатый этаж.

     – Это серьёзное решение, но я не стану тебя отговаривать.

     – Как хорошо, что ты у меня есть! – мужчина крепко обнял жену и подарил ей самый нежный поцелуй, на который только был способен.

     – Что я пропустила? – засмеялась из-за спины Присцилла.

     – Ты готова? – Джордж Сиборн схватил ранец дочери и поспешил к машине. – Догоняй!

     По дороге отец и дочь болтали на самые разнообразные темы, и от этого настроение у Джорджа заметно улучшилось. Пусть эти две недели превратятся в самые лучшие мгновения его жизни. Если слепая старуха хочет покончить с ним, то он должен использовать оставшееся время как следует.

     Когда менеджер по продажам появился в кабинете Винсента Неттера, тот радушно улыбнулся и поднялся из кресла.

     – Джордж, я тебя не узнал, – шеф окинул мужчину взглядом, отметив перемены в его внешнем облике. – Никогда бы не подумал, что ты можешь выглядеть подобным образом. Это твой новый имидж? Достаточно смело.

     – Винсент, я принёс заявление, – Джордж положил на стол лист бумаги.

     – Заявление? Дай-ка взглянуть. Думаю, что ты заслуживаешь повышения зарплаты. Я даже удивился, что ты не принёс эту бумагу сразу же после удачных сделок.

     – Это заявление об увольнении.

     – Ты достоин… Что ты сказал? Заявление об увольнении? – шеф осёкся и удивлённо взглянул на подпись Джорджа под заявлением.

     – Да, Винсент, я хочу уволиться. И это не попытка набить себе цену.

     – Но почему, Джордж? Я не понимаю! После той триумфальной работы, которую ты проделал, я не могу поверить, чтобы ты так легко ушёл.

     – Неделю назад я и сам бы не мог в это поверить, но жизнь меняется.

     "Я бы сказал, что жизнь неуклонно движется к своему логическому завершению", – вставил очередную шпильку в ход мыслей Джорджа Мистер-Давненько-Тебя-Не-Было-Слышно.

     – Жизнь меняется… – зачарованно повторил Винсент Неттер, изучая почерк менеджера по продажам на листе белой бумаги, словно истинная причина ухода одного из лучших работников крылась именно там. – Джордж, только скажи, и я заплачу тебе вдвое больше, чем тебе обещают наши конкуренты. Кто они? Может быть, старик Осбертон? Ну, конечно же, как я раньше не догадался! Этот пройдоха Осбертон увёл у меня из-под носа Джорджа!

     – Нет, Винсент, как я уже сказал, дело вовсе не в деньгах.

     – Тогда в чём? Если хочешь, я выделю тебе другой кабинет! Выбирай любой, какой тебе по душе!

     – Я просто хочу уйти.

     – А что значит твой головной убор и эта борода? Тебя пригласили сниматься в кино? Признайся, ты уходишь, потому что тебе дали роль в каком-то новом фильме?

     – Винсент, ты даже не хочешь слышать меня. Я же говорю, что ухожу не из-за денег, понимаешь? Не. Из-за. Денег.

     – Не понимаю, – сознался шеф и отрицательно покачал головой. – Что же всё-таки побудило тебя написать заявление?

     – Я пропустил значительную часть жизни, сидя в этом здании, занимаясь рутинной работой, отрекаясь от собственного счастья, – менеджер по продажам подошёл к большому окну в кабинете Винсента Неттера и обвёл рукой город. – Видишь, как там кипит жизнь? Посмотри на ту семью с ребёнком. Возможно у них не так много денег, как у тебя, но они счастливы. Они видят, как растёт их сын, они проводят время вместе. А ты знаешь, что сейчас делает твой повзрослевший сын?

     – Конечно, он учится в колледже, – с уверенностью произнёс шеф.

     – А что ещё ты о нём знаешь? Чем он увлекается, с кем он встречается, какую музыку слушает?

     – Джордж, к чему ты клонишь?

     – Вот именно, Винсент, пока ты не способен этого понять. Но если бы судьба преподнесла тебе сюрприз в виде, скажем, неизлечимой болезни, и тебе бы осталось жить не более двух недель, стал бы ты проводить оставшееся время здесь? Стал бы ты, к примеру, продолжать зарабатывать деньги, или плюнул бы на всё и уехал туда, где мечтал побывать с детства, но так и не побывал, потому что тебя всё время держала эта работа?

     Винсент Неттер задумался над словами сотрудника.

     – Не мог бы ты подписать моё заявление прямо сейчас? – нарушил тишину мужчина. – Я знаю, что должен был предупредить тебя заранее, но так сложились обстоятельства.

     – Знаешь, у меня действительно есть одно место, где я мечтал побывать, но совершенно забыл об этом… – Винсент Неттер опёрся о край стола и посмотрел сквозь окно на небо. – Спасибо, что напомнил.

     – Не за что, – пожал плечами Джордж Сиборн.

     – Держи, вот твоё заявление.

     Бывший менеджер по продажам испытал ни с чем не сравнимое ощущение навалившейся на него свободы. Только что он потерял работу, но приобрёл нечто такое, чему не мог найти точного объяснения.

     Ему подсказал внутренний голос.

     СВОБОДНЫЙ ХУДОЖНИК.

     Присцилла удивилась, когда увидела перед школой автомобиль отца. Джордж встретил дочь с распростёртыми объятиями.

     – Папа? – девочка подбежала и крепко обняла его. – Разве ты не должен быть на работе?

     – Должен, но у меня появилось немного свободного времени, так что я решил заехать за тобой.

     – А мы не можем забрать с собой Джессику? Обычно мы уезжаем со школы вместе с ней.

     – Конечно, тыковка! Зови Джессику к нам.

     – Джессика! – позвала подругу Присцилла. Только теперь Джордж Сиборн заметил стоящую возле дерева девочку с длинными светлыми волосами.

     – Здравствуйте, мистер Сиборн, – приблизилась к машине вторая девочка.

     – Привет, Джессика, как дела? – поприветствовал подругу дочери мужчина.

     – Вроде бы ничего, – ответила девочка.

     – Ничего? А почему так грустно? – Джордж улыбнулся и приоткрыл заднюю дверь для юных леди. – Сейчас мы быстро поднимем вам настроение!

     – Что ты задумал? – обратилась к отцу дочь.

     – Вы любите мороженое? – вопросом на вопрос ответил мужчина.

     – Ещё бы! – обрадовались девчонки.

     – Тогда мы направляемся туда, где есть много мороженого! – машина отъехала от школы и развернулась на прилегающей площадке.

     Джордж заказал дочери и её подруге несколько видов самого вкусного мороженого, прохладительные напитки и воздушные пирожные. Они сидели втроём за одним столиком и весело смеялись над историями, которые рассказывал отец Присциллы. Позже, когда они отвезли Джессику домой, Присцилла призналась, что никогда не думала, чтобы её отец мог так шутить.

     После ужина художник вернулся к работе над последним восходом. Кажется, его рука обрела особую силу, потому что полотно оживало прямо на глазах. Теперь холст обладал необходимой выразительностью, так что даже профессиональные искусствоведы не смогли бы отличить работу Джорджа от работ именитых живописцев. Над горизонтом возвышалась фигура женщины, но сам художник был уверен в том, что это слепая старуха, с которой он встретился неделю назад. Почему же он изобразил именно её? Почему она так упорно напрашивалась к нему на картину? Ни на один из вопросов он ответить не мог. Да и хотел ли он получить эти ответы?

     Женщина выглядела гордой, а вся её фигура говорила о невероятной силе характера. Лица Джордж не изобразил, но он чувствовал, что взгляд незнакомки на холсте прожигал его насквозь.

     Когда мужчина показал завершённое полотно жене, Меррил застыла на месте, изучая удивительное сочетание цветов и оттенков:

     – Джордж, если бы я не видела, как ты работал, то ни за что не поверила бы, что это сделал ты. Она восхитительна. А эта фигура на горизонте – кто это?

     – Я не знаю. Она возникла помимо моей воли.

     – В ней есть нечто особенное, – заметила женщина. – Какой-то необъяснимый магнетизм. Как будто в её руках сосредоточена небывалая власть.

     – Ты права, она обладает такой властью, от которой обычный человек может сойти с ума…

     Сегодня не будет пятнадцатого этажа, сегодня не будет телефонных разговоров с многочисленными клиентами, сегодня не будет ещё одного дня, бесследно умершего на поприще серых будней менеджера по продажам. Джордж открыл глаза и подумал о картине. Нужно кому-нибудь её показать. Но кто сможет оценить истинные художественные достоинства полотна никому не известного художника? Кто решится высказать своё авторитетное мнение?

     – Джордж, ты уже не спишь? – заглянула в спальню Меррил.

     – Нет, а Присцилла ещё дома? – мужчина приподнялся с подушки, согретой сном.

     – Присцилла уехала в школу.

     – Но почему ты меня не разбудила? Я бы отвёз её.

     – Ничего страшного. Ты так крепко спал, что я не хотела мешать тебе. Если хочешь, можешь забрать Присциллу после школы. А сейчас я приготовлю тебе завтрак.

     После того, как с завтраком было покончено, Меррил поинтересовалась, чем Джордж планирует заняться. Тот ответил, что хочет съездить в мастерскую, чтобы изготовить для завершённой картины хорошую раму.

     Обзвонив нескольких специалистов подобного рода, Джордж Сиборн остановился на последнем варианте: приемлемое соотношение цены и качества. За плечами у мужчины имелся большой опыт общения с клиентами, и ему не составило труда понять по разговору, куда следует обращаться.

     Художник осторожно погрузил своё детище на заднее сиденье машины, на прощание поцеловал Меррил и поехал в город. Нужная мастерская находилась в пяти милях от дома, так что Джордж прибыл туда даже быстрее, чем рассчитывал. Мастер внимательно осмотрел картину.

     – Хорошая работа, – заметил человек в синем комбинезоне. От него исходил приятный аромат древесной стружки. – Как зовут художника?

     – Это моя картина, – смутился Джордж.

     – Ваша? – мастер перевёл взгляд с творения на творца, после чего вновь опустил глаза на полотно.

     – Что-то не так? – забеспокоился художник, видя недоверие на лице собеседника.

     – Нет, что вы. Просто я никогда бы не подумал, что мне доведётся встретиться с таким именитым человеком. Должно быть, ваши картины пользуются чрезвычайным спросом?

     – Это моя первая серьёзная работа после многолетнего перерыва, – признался мужчина.

     Мастер вновь внимательно посмотрел на посетителя, словно увидел перед собой самого апостола Петра со связкой ключей от райских врат.

     – Вы сделаете раму? – Джордж указал на один из образцов.

     – Позвольте предложить вам кое-что интересное, – мастер жестом заговорщика пригласил посетителя последовать за ним в подсобную комнату. – Здесь у меня есть отличный образец рамы, который подойдёт для вашей картины.

     – Наверное, это стоит слишком дорого, – художник прекрасно понимал, что теперь, когда у него нет работы, такие расходы ему не по карману.

     – Для вас – скидка, – понизив голос, произнёс человек в синем комбинезоне.

     Джордж Сиборн прекрасно знал, в каких случаях клиентам говорят данную фразу. Как бывший менеджер по продажам, он должен был прочесть между строк примерно следующее: "Парень, у меня есть хороший товар, и я предлагаю его по хорошей цене. Но хорошей цена будет исключительно для меня!"

     – Не думаю, что это что-нибудь меняет, – произнёс художник.

     – Я делаю это исключительно по той причине, что картина мне действительно понравилась, – сказал мастер и пожал плечами. – Я могу заработать на этой раме куда больше денег, вставив в неё какую-нибудь безвкусную мазню, но мне хочется, чтобы это оказалась именно ваша картина.

     – Вы серьёзно?

     – Конечно. Позволите дать вам один совет?

     – Я с радостью его выслушаю.

     – Прежде чем обрамлять холст, необходимо покрыть его ретушным лаком. При высыхании масляные краски иногда могут трескаться, а лак не позволит этому произойти.

     – Но мне сказали, что эти краски подойдут для написания картины как нельзя лучше, – встревожился Джордж.

     – Всё верно, но лучше защитить полотно заранее. Лак придаст вашей работе дополнительную глубину.

     – Сколько это будет стоить?

     – О цене можете не беспокоиться, – улыбнулся мастер.

     – И всё-таки я предпочёл бы знать сумму.

     – Оставьте картину мне. Сегодня я займусь лаком, а когда он высохнет, сделаю раму.

     – Вот мой номер телефона, – Джордж протянул человеку в синем комбинезоне визитную карточку.

     – Джордж Сиборн, – прочитал вслух мастер. – Менеджер по продажам? Вы действительно работаете менеджером по продажам?

     – С этим покончено, – виновато ответил мужчина, словно его уличили в каком-то серьёзном преступлении.

     – Вот почему вы с таким подозрением отнеслись к моему предложению скидки, – рассмеялся мастер, заставив Джорджа смутиться. – Должно быть, вам кажется, что в каждой более или менее выгодной сделке кроется какой-то подвох. Два товара никак не могут продаваться по цене одного, если это не выгодно тому, кто сбывает этот товар, так?

     – Нет, вы неправильно меня поняли…

     – Отчего же, – улыбка на лице человека в синем комбинезоне сменилась выражением откровенного веселья.

     Последовала неловкая пауза, и художник счёл нужным больше ничего не говорить. Простившись с мастером, он вернулся в машину и поехал к школе, чтобы встретить дочь.

     Присцилла вновь шла с подругой, и Джордж Сиборн пригласил их в увлекательную поездку в парк развлечений. Одноклассницы обрадовались такому предложению и быстро заняли места на заднем сиденье.

     В парке мужчина купил Присцилле и Джессике сладкую вату, после чего они направились в сторону аттракционов. Отовсюду доносилась громкая музыка, люди в костюмах диснеевских героев зазывали родителей и их детей на ту или иную карусель, а вокруг мелькали разноцветные огни.

     – Папочка, а можно нам с Джессикой сюда? – девочка указала на комнату страха.

     – А вы не испугаетесь? – шутливо обратился к юным спутницам мужчина.

     – Нет! – в один голос ответили девчонки.

     – Тогда идёмте, – Джордж купил в кассе билеты и повёл дочь и её подругу к зданию, стилизованному под средневековый замок.

     Внутри было темно, и мужчина почувствовал, как руки Присциллы и Джессики инстинктивно сжали его ладони. В комнате страха звучала фонограмма нечеловеческого хохота и таинственных шагов за спиной. С двух сторон располагались различные декорации в виде открывающихся гробов и поднимающихся из них мертвецов, злых ведьм и танцующих скелетов с пустыми глазницами.

     – Ай! – воскликнула Джессика, когда на её плечо свесился резиновый паук.

     – Какая же ты трусиха! – засмеялась Присцилла, но тотчас испуганно закричала, потому что перед самым её носом возникло привидение из прозрачной ткани.

     Джордж Сиборн не испытывал особенного страха. Вернее, его не пугало то, что он видел, но он боялся того, что жило у него внутри. Здесь, в мрачной атмосфере аттракциона, он снова задумался над феноменом жизни. Она представилась ему мимолётной вспышкой в темноте, которая на краткий миг дарит миру свет, после чего безвозвратно угасает. Безвозвратно. По телу пробежала дрожь, и девчонки приняли её за испуг.

     – Вот видишь, ты тоже боишься, – радостно похлопала отца по плечу Присцилла. – Этот вампир и вправду слишком страшный.

     – Слишком, – согласился Джордж, взглянув на застывшую физиономию манекена с открытым ртом, где разместились гипертрофированные клыки, готовые впиться в шею несчастной жертвы.

     – Жуть какая, – прикрыла ладошкой рот Джессика, когда коридор вывел их двум фигурам оборотней, покрытых длинной шерстью. Механические оборотни злобно рычали и протягивали руки к зрителям, желая отведать их крови.

     – Пожалуй, нам следует развеяться после таких ужасов, – Джордж вывел девчонок на улицу и предложил им выбрать какое-нибудь новое развлечение.

     По дороге домой, когда Джордж отвёз Джессику и вместе с Присциллой повернул назад, дочь долго молчала, прежде чем заговорить.

     – Почему ты это делаешь? – наконец обратилась она к отцу.

     – Что именно? – мужчина притворился, будто не понимает вопроса.

     – Пап, я не такая маленькая, чтобы ничего не понимать. К твоему сведению, девочки взрослеют гораздо раньше мальчиков.

     – Кто тебе такое сказал?

     – Мама.

     – Вот как? И что же ещё интересного тебе рассказала мама? – Джордж Сиборн почувствовал себя мышью, загнанной в угол. Сейчас Присцилла начнёт требовать от отца каких-то объяснений, а у него нет ни одного подходящего варианта лжи. Не может же он ей заявить: "Тыковка, через тринадцать дней твоего папы не станет".

     – Мама заметила, что ты очень изменился, – честно ответила девочка.

     – Ей это не нравится? – насторожился Джордж.

     – Почему же, ведь ты не совершаешь ничего плохого, – передёрнула плечами Присцилла. – Просто она беспокоится за тебя.

     – Беспокоится… – мужчина остановился на красный сигнал светофора.

     – Раньше ты всегда был занят работой, а сейчас проводишь время совсем иначе.

     – И что думает по этому поводу мама?

     – Она подозревает, что у тебя серьёзные неприятности. Она даже говорила, как это называется… – девочка забавно нахмурила лоб, силясь припомнить слова матери. – Что-то связанное с возрастом. Кажется, катастрофа промежуточного возраста.

     – Кризис среднего возраста, – улыбнулся Джордж.

     – Точно, кризис среднего возраста! – обрадовалась подсказке отца дочь.

     – Значит, мама считает, что у меня кризис среднего возраста?

     – Она так говорит, – утвердительно кивнула Присцилла.

     Светофор вновь сменил цвет с красного на зелёный, и Джордж нажал на педаль газа. Разговор с дочерью оказался весьма кстати, потому что мужчина начал беспокоиться, что Меррил возомнит себе нечто ужасное.

     "Куда уж ужасней!" – горько усмехнулся Мистер-Кто-Бы-Вы-Думали.

     – А что она говорит о моём новом увлечении? – осторожно спросил Джордж.

     – Ей нравится, – одобрительно произнесла девочка. – И мне тоже. Было бы неплохо сделать для картины раму.

     – Как раз сегодня я отвёз полотно в мастерскую, но там мне сказали, что сначала следует покрыть холст специальным составом, чтобы со временем картина не испортилась.

     Подъехав к дому, Джордж высадил дочь у входа и завёл машину в гараж. Он заглушил двигатель и прислушался к тишине. В голове начали возникать обрывки воспоминаний.

     "Она торопится преодолеть холм, потому что у неё осталось очень мало времени".

     "В ней есть нечто особенное. Какой-то необъяснимый магнетизм".

     "Хорошая работа. Как зовут художника?"

     "Через двадцать один день ты умрёшь!"

     Джордж вздрогнул, невольно зацепив кнопку звукового сигнала на руле. Раздался резкий протяжный звук, заставивший мужчину отпрянуть в сторону. На пару мгновений он провалился в пропасть собственного сознания, после чего последовало болезненное возвращение в реальность.

     – А где же картина? – спросила Меррил, когда муж вошёл в дом с пустыми руками.

     – Папе сказали, что нужно покрыть холст специальным составом, – процитировала отца Присцилла.

     – Ты оставил картину в мастерской? – догадалась жена.

     – Да, они позвонят, как только всё будет готово, – Джордж обнял Меррил и подарил ей нежный поцелуй.

     – А ещё папа возил меня с Джессикой в парк развлечений! – поспешила вставить Присцилла.

     – Вот как? – женщина внимательно посмотрела на мужа, словно пыталась обнаружить перед собой незнакомца.

     После ужина дочь отправилась в свою комнату делать уроки, а Меррил подсела ближе к мужу и положила к нему на плечо голову.

     – Джордж, что происходит? – тихо, почти шёпотом, произнесла она.

     – Что именно ты имеешь в виду? – как можно беззаботнее постарался ответить мужчина.

     – Не пытайся меня обманывать. Твоё решение покинуть работу, без которой ты не мыслил своего существования. Эта картина, которая по художественной силе может сравниться с любым из мировых шедевров. Время, проведённое с дочерью.

     – А почему бы и нет? – пожал плечами Джордж Сиборн и повернулся к жене. – Если тебя беспокоит то, что я уволился, то я обязательно подыщу другую работу. В любом случае без денег мы не останемся.

     – Я говорю не об этом, и ты прекрасно меня понимаешь, но нарочно пытаешься уйти от прямого ответа. Почему, Джордж? Я всего лишь хочу знать причину, потому что люблю тебя и беспокоюсь.

     – Беспокоиться не о чем, – сказал Джордж.

     "Кроме одной маленькой детали, – ехидно заметил внутренний голос. – Скоро наш Джордж отправится к праотцам".

     – Джордж, если у тебя возникли какие-то проблемы, ты можешь обсудить их со мной, – предложила Меррил, надеясь на откровение, но его не последовало.

     – Обсуждать нечего. Лучше давай подумаем, как провести грядущие выходные.

     – Неплохо было бы куда-нибудь выехать, – оживилась жена Джорджа.

     – Прекрасная идея! Мы давно не были у озера. Помнишь, как мы ездили туда в дни наших первых встреч? Снимем домик на пару дней, наймём лодку, устроим настоящий загородный пикник.

     – Ты серьёзно? – Меррил выпрямилась, чтобы взглянуть мужу в глаза.

     – Ещё бы! – на лице Джорджа заиграла счастливая улыбка.

     – Мистер Сиборн? – голос в трубке показался Джорджу знакомым, но он не мог вспомнить, где его слышал.

     – Да, кто говорит?

     – Мистер Сиборн, вчера вы привезли картину в нашу мастерскую.

     – Ах, это вы. Картина уже готова?

     – Нет, но я звоню по другому поводу. Нам нужно встретиться, чтобы кое-что обсудить. Вы могли бы сегодня подъехать ко мне?

     – Во сколько?

     – Вас устроит в половине второго?

     – Да.

     – Отлично, я буду вас ждать.

     Джордж положил трубку.

     – Кто звонил? – поинтересовалась жена.

     – Из мастерской, – ответил Джордж.

     – Они закончили работу?

     – Нет, мастер зачем-то хочет встретиться со мной, – произнёс Джордж. – Он назначил встречу на половину второго, так что я не смогу забрать Присциллу из школы.

     – Ничего, она и сама справится.

     Джордж подъехал к мастерской гораздо раньше, так как не мог дождаться встречи с человеком в синем комбинезоне. Тот вышел навстречу заказчику и приветливо улыбнулся.

     – Вы уже здесь? – удивился мастер.

     – Вероятно, у меня торопятся часы, – произнёс Джордж Сиборн.

     – Ничего страшного, у меня как раз будет время ввести вас в курс дела, – человек в синем комбинезоне пригласил художника присесть на диване в комнате для отдыха.

     – Итак, о чём вы хотели поговорить со мной?

     – Видите ли, мистер Сиборн, вчера я показал ваше полотно одному моему знакомому, который очень хорошо разбирается в живописи. Он посмотрел на вашу работу, и она ему невероятно понравилась. Ключевым здесь является слово "невероятно", потому что его трудно чем-нибудь удивить. Многие маститые художники ищут расположения этого человека, чтобы проникнуть в мир высокого искусства, но не всем это удаётся. Вы понимаете, о чём я?

     – Кажется, да, – художник слушал мастера, затаив дыхание.

     – И вот этот человек сам попросил назначить ему с вами встречу. Можете поверить моему опыту: вам сопутствует удача!

     "Конечно, сопутствует удача! – проснулся Мистер-Завидное-Положение. – Жить осталось двенадцать дней, но вам сопутствует невероятная удача!"

     – Он придёт сюда? – задал вопрос Джордж.

     – Да, мы договорились на половину второго. Он человек пунктуальный, а так как вы уже здесь, это даст ещё одно очко в вашу пользу. Пока вы ждёте встречи, я могу предложить вам чашечку кофе.

     – Спасибо, но сейчас я настолько взволнован, что не смогу проглотить даже кофе.

     – Не волнуйтесь, всё будет в порядке. А вот, собственно, и он, – мастер повернулся к двери, куда только что вошёл невысокий человек в твидовом пиджаке.

     – Добрый день! – посетитель отвесил лёгкий поклон, словно герой романа позапрошлого века.

     – Привет, Лэнс, – поприветствовал его мастер. – Знакомься, это мистер Сиборн, автор картины, которую я тебе вчера показывал.

     – Джордж Сиборн, – мужчина пожал руку невысокому человеку.

     – Приятно познакомиться, Лэнс Виджен, – представился незнакомец. – Ваша картина заинтересовала меня, и у меня есть к вам хорошее предложение.

     – С радостью его выслушаю, – ответил Джордж и улыбнулся.

     – В данный момент я работаю над подготовкой экспозиции современных художников. Думаю, что ваша картина может занять в ней достойное место.

     – Для меня это была бы большая честь…

     – Но я хотел бы попросить вас продолжить работу, – деловой тон Лэнса Виджена выдавал в нём человека уверенного и знающего цену своему времени.

     – Да, разумеется, картина выглядит недоработанной, – поспешил согласиться художник.

     – Нет, вовсе нет. Картина замечательная, но было бы неплохо сделать из неё триптих. На том полотне, которое я уже видел, изображён восход, правильно?

     – Да, последний восход, – произнёс Джордж.

     – Создайте ещё две картины: полдень и вечер. На второй картине женщина должна оказаться чуть ближе к зрителю, но её черты по-прежнему останутся недостаточно ясными для наблюдателя, чтобы сохранить интригу, а вот на третьем полотне героиня появится во всей своей красе. Это сложная работа, но если вы справитесь, о вас непременно заговорят. В этой женщине есть удивительная недосказанность. Она интригует, она заставляет размышлять, как улыбка Моны Лизы.

     – Я постараюсь, – ответил Джордж Сиборн, почувствовав шевельнувшийся в его груди страх. Он не был готов увидеть таинственную женщину ближе, чем он смог её изобразить.

     "Она торопится преодолеть холм, потому что у неё осталось очень мало времени", – подумал мужчина.

     – Вот и отлично! – Лэнс Виджен остался доволен. – Вот мой номер телефона. Звоните в любое время.

     Джордж взял визитную карточку Лэнса и убрал её в карман брюк. На этом встреча подошла к концу, и невысокий человек в твидовом пиджаке попрощался с мастером и художником.

     – У него всегда так много дел, – сделал важное замечание мастер. – Вам повезло, что он вообще выкроил время, чтобы приехать на эту встречу.

     – Да, я заметил, – кивнул Джордж Сиборн.

     – Думаю, предложение Лэнса Виджена станет для вас путёвкой в жизнь.

     "Ты слышал, парень? – внутренний голос Джорджа задыхался от сарказма. – Тебя ждёт светлое будущее!"

     – Спасибо за участие, – поблагодарил мастера мужчина.

     – Что касается картины, то она будет готова через пару дней.

     – Через пару дней, – повторил Джордж и попрощался с человеком в синем комбинезоне.

     Меррил встретила мужа расспросами о результатах встречи, а Присцилла сидела рядом с матерью и внимательно слушала, что скажет отец. Джордж сел на диван и откинулся назад. Внезапно на него навалилась усталость.

     – Что тебе сказал мастер? – спрашивала жена.

     – Сегодня я встретился с неким Лэнсом Видженом, – начал рассказ о непродолжительной беседе в мастерской Джордж Сиборн. – Это важная фигура в мире искусства.

     – Он оценил твою картину? – обрадовалась Меррил.

     – Да, сказал, что выставит её на экспозиции, если я закончу ещё две картины, – Джордж ловким движением скинул наручные часы на журнальный столик и запустил пальцы себе в волосы.

     – Джордж, это же твой шанс! – теперь жена приблизилась к мужу, чтобы обнять его. – Не каждый день судьба преподносит сюрпризы.

     – Верно, не каждый… – с незаметным оттенком страдания в голосе обронил мужчина.

     – Папа, ты станешь настоящим художником, правда? – дочь была на седьмом небе от переполнявшего её счастья. – А я буду дочерью художника.

     – Джордж, ты чем-то обеспокоен? – заметила напряжённое поведение мужа Меррил. – В чём дело?

     – Лэнс Виджен попросил меня изобразить эту женщину, – художник совершил неопределённый жест, намекая на фигуру с холста. – Изобразить её ближе.

     – И что в этом плохого? – не поняла Меррил.

     – Эта женщина… Ты будешь смеяться, но она пугает меня, – признался Джордж. Он не решился высказать мысль о том, что силуэт женщины на картине является для него олицетворением самой смерти. Пока смерть находится на достаточном расстоянии от него, но как только она приблизится, ему придёт конец. Джордж не знал, что именно произойдёт, когда он изобразит незнакомку на третьем полотне. Возможно, его опасения беспочвенны, но он не отрицал и того, что она сойдёт с картины и прикончит его.

     "Безумие с лёгким привкусом паранойи", – вставил неожиданное замечание Мистер-Кажется-Я-Схожу-С-Ума.

     – Джордж, ты слишком вжился в созданный тобою фрагмент реальности, – постаралась успокоить мужа Меррил. – Женщина действительно получилась необычная, но она не более чем плод твоего воображения. Она не причинит тебе никакого вреда, даже если ты изобразишь её во всех деталях.

     – Я знаю, – согласился Джордж. – Но мне становится страшно при мысли о необходимости встречи с ней.

     – Не бойся, папочка, мы с тобой, – прижалась щекой к Джорджу дочь.

     – Спасибо, родная, – отец ласково погладил Присциллу по голове, стараясь оттолкнуть от себя плохие предчувствия. – Сегодня нам необходимо съездить в супермаркет, чтобы сделать покупки для загородного пикника.

     – Загородный пикник! – радостно подхватила девочка. – У нас будет загородный пикник!

     – Сначала мы сядем за стол и поедим, – с напускной строгостью произнесла Меррил.

     – Живо мыть руки! – скомандовал отец деланным голосом. – Кто не помоет руки, останется дома!

     Во время поездки за покупками Джордж много шутил, смеялся и разыгрывал Меррил и Присциллу, чтобы не показывать им своего истинного состояния. А за показным весельем скрывалось невыносимое страдание, причиняемое страшным предсказанием слепой старухи.

     Даже в череде дождливых осенних будней обязательно бывают такие дни, когда тучи сдают позиции яркому солнечному дню. Именно такой выдался и сегодня. Джордж сидел за рулём и вёз семью к озеру. Меррил находилась рядом и любовалась открывающимся пейзажем, а Присцилла лежала на заднем сиденье и слушала плеер, тихо вторя голосам очередной молодёжной группы, жизненный цикл которой не превысит и годового рубежа.

     Дорога плавно петляла между холмов, густо усаженных деревьями. Время от времени порыв ветра бросал на лобовое стекло ворохи жёлтых и огненно-красных листьев, тут же разлетающихся в стороны и медленно опускающихся на асфальт. Небо приобрело тот оттенок голубизны, который делает его похожим на лёгкий шёлк.

     Ближе к озеру дорога свернула в перелесок, и теперь Джорджу приходилось ехать гораздо аккуратнее, чтобы не зацепиться днищем за камни. Несколько раз машину подбросило так, что Меррил и Присцилла невольно воскликнули от неожиданности. Но все издержки дороги с лихвой окупились зрелищем, открывшимся семье, когда автомобиль вынырнул из зарослей и выбрался к берегу. Ровная гладь озера напоминала хрусталь, искрящийся всеми цветами радуги.

     – Какая красота! – заворожено произнесла выбежавшая из машины дочь Джорджа, оставив плеер скучать на заднем сиденье.

     – Кажется, здесь почти ничего не изменилось, – заметила Меррил. Она обвила шею мужа руками и положила подбородок ему на плечо.

     – Помнишь, как я впервые привёз тебя сюда? – мужчина в ответ подхватил жену на руки и понёс к лавочке у самой воды.

     – Джордж, опусти меня! – но сопротивление Меррил более походило на кокетство любящей женщины, нежели на желание, чтобы её оставили в покое. – Ты сейчас меня уронишь!

     – Ни за что в жизни, – отрезал Джордж.

     От воды веяло приятной прохладой и свежестью. Джордж осторожно перенёс жену и посадил её на ту самую лавочку, где немногим более пятнадцати лет назад сделал заветное признание, изменившее всю его жизнь. Воспоминания нахлынули с удивительной отчётливостью, словно те далёкие события происходили только вчера. Он как будто увидел со стороны двух молодых людей, сидящих рядом и не смеющих посмотреть друг другу в глаза.

     "Если бы я предложил тебе стать моей женой, ты бы согласилась?" – слова звучали тихо и неуклюже, как в студенческой театральной постановке. Голос дрогнул, потому что во рту пересохло, а язык стал шершавым, как у кошки.

     "А если бы я согласилась, что бы ты ответил?" – сказала другая Меррил, которая ещё не была замужем.

     "Я бы ответил, что стал самым счастливым человеком на планете".

     "А если бы ты получил отказ?"

     "Тогда бы моя жизнь сделалась бессмысленной и пустой".

     "Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня жизнь такого симпатичного молодого человека сделалась бессмысленной и пустой".

     "Ты могла бы ему в этом помочь".

     "А он мог бы обещать, что будет любить всегда?"

     "Он мог бы поклясться чем угодно, что не перестанет любить до своего самого последнего вздоха".

     "Раз так, я согласна".

     Джордж невольно улыбнулся возникшей в памяти сцене. Меррил заметила его улыбку и едва заметно кивнула в знак того, что прекрасно понимает, о чём он думает.

     – Нужно подыскать место для ночлега, – предложил мужчина, прервав наступившую тишину. Многие хозяева прибрежных домов сдавали в аренду отдельные комнаты, так что жильё на время двухдневного пикника не должно было составить серьёзной проблемы.

     В первом же доме, в который обратился Джордж Сиборн, с радостью согласились предоставить семье неплохую комнату по сходной цене. Пожилая чета, покинувшая к закату жизни шумный город, обосновалась на лоне природы, но время от времени принимала у себя туристов.

     Припарковав автомобиль с задней стороны дома, Джордж, Меррил и Присцилла перенесли вещи в комнату, после чего мужчина приступил к установке гриля для барбекю. Тем временем жена начала подготавливать место для будущего пикника, а дочь пошла вдоль берега в поисках чего-нибудь интересного.

     – Жаль, что сейчас слишком холодно для купания, – произнесла Меррил, выставляя одноразовую посуду.

     – Я бы не отказался окунуться, – согласился Джордж.

     – Присцилла, не уходи далеко отсюда! – громко предупредила девочку женщина.

     – Хорошо, мамочка! – ответила дочь, погрузившись в изучение местной флоры.

     Когда дрова прогорели, Джордж сложил на решётку мясные кусочки и стал следить за тем, чтобы они не подгорели. Он ловко орудовал металлической лопаткой, так что судьба вкусного обеда находилась в надёжных руках. Вскоре вокруг распространился такой приятный запах, что Присцилла даже забросила знакомство с окружающим миром, чтобы вовремя поспеть к столу. Вкусный аромат собрал семью вокруг гриля, и теперь все трое с нетерпением ждали, когда можно будет снять с мяса первую пробу.

     После сытного угощения Джордж вернулся к машине, вытащил из багажника мольберт и установил на него грунтованное полотно, чтобы приступить к работе над второй картиной триптиха. В этот раз художник знал, что именно он собирается изобразить. Тот же пейзаж, но вместо утра будет полдень, а женщина спустится до середины холма, и зритель сможет различить некоторые детали её внешности.

     Женщина… Почему же Джордж так боится её? Она пугает его точно так же, как ребёнка пугает необходимость войти в тёмную комнату и включить свет. А вдруг рука, протянутая к выключателю, почувствует прикосновение омерзительной холодной лапы? А вдруг в темноте живёт тот, кто питается детским страхом? Чистый холст вызвал у художника настоящую дрожь. Что появится на нём? Или кто?

     – Собираетесь писать картину? – ещё один вопрос, но теперь его задал не внутренний голос Джорджа, а мистер Арколл – тот, кто сдал семье Сиборнов комнату в доме у озера.

     – Вы меня немного напугали, – вздрогнул и обернулся мужчина.

     – Простите, не хотел этого делать, но вы были так увлечены размышлениями, что не услышали, как я подошёл к вам. Надеюсь, не помешал творческому процессу?

     – Я ещё не приступил к работе, – ответил Джордж.

     Мистер Арколл вытащил из кармана пачку сигарет, после чего резким движением пальца выбил из неё одну сигарету.

     – Разрешите? – спросил он, прежде чем открыть бензиновую зажигалку.

     – Пожалуйста, – Джордж отошёл в сторону и присел на лежащее бревно. Хозяин дома разместился рядом и глубоко затянулся, прищурив при этом глаза.

     – Давно занимаетесь искусством? – вновь заговорил мистер Арколл. На его сигарете очень быстро образовался столбик тлеющего пепла, но курильщик не обращал на данный факт никакого внимания.

     – За последние лет двадцать это будет моя вторая картина, – признался Джордж Сиборн. Он ждал увидеть на лице собеседника выражение разочарования, но тот только улыбнулся.

     – Понимаю, иногда человеку требуется в чём-нибудь себя проявить. Особенно когда он боится…

     – Что вы сказали? – Джорджу показалось, что его только что ударили чем-то тяжёлым по голове.

     – Я говорю, что человек в силу своей природы стремится сохранить память о себе. А всё почему? Потому что он, в отличие от животного, задумывается над тем, что будет, когда он уйдёт из этого мира.

     – Мне кажется, что вы каким-то образом заглянули в мои мысли.

     – Да бросьте! Не нужно уметь заглядывать в чужие мысли, чтобы понять это. Я, например, в последние годы стал бояться человека, чьи глаза похожи на два ободка унитазов, в которых плавает дерьмо. Простите за грубое сравнение.

     – Ничего, оно очень точно передаёт смысл, – произнёс Джордж.

     – Я не знаю, как выглядит этот человек, какого он роста, каков у него цвет волос, но я безошибочно узнаю его, как только взгляну ему в глаза. А когда это произойдёт, наступит мой конец, вот так-то.

     – Но почему вы считаете, что непременно должны встретить его? – удивился художник.

     – А как же? Люди привыкли представлять смерть в виде старухи в чёрном балахоне с косой, но я-то понимаю, что со мной будет не так. Это будет человек со скверными глазами, и в них я увижу плавающее дерьмо. Но вся ирония состоит в том, что я боюсь не самой встречи, а её ожидания. Каждый день я просыпаюсь с одной и той же мыслью: когда? Не верьте тем, кто говорит о старости, как о поре увядших желаний. Вы думаете, что старики устали от жизни? Ничуть! Они цепляются за жизнь даже больше, чем молодые, потому что знают, что им придётся потерять.

     – То есть вы хотите сказать, что вам было бы легче, если бы вы знали точную дату? – решился на прямой вопрос Джордж Сиборн.

     Сгоревшая часть сигареты мистера Арколла наконец-то упала на землю, а в руке у него остался нелепый обрубок. Старик взглянул на окурок и с брезгливым отвращением отбросил его в сторону.

     – Сложно сказать, – пожал он плечами. – Даже целой жизни не хватит на то, чтобы понять, что такое жизнь. Простите, если своим разговором испортил вам настроение. Обычно я не имею привычки выбалтывать всё, что хранится в уме, первому же встречному, но мне показалось, что именно вы меня поймёте.

     – Не нужно извиняться, я вас прекрасно понимаю, – Джордж внимательно изучал лицо старика, словно хотел отыскать на нём какие-то ответы. – А как бы вы отреагировали, если бы вам сообщили дату… вашего ухода.

     – Сел бы вот так на бревно и раскурил сигарету, – улыбнулся мистер Арколл.

     – А я принялся писать картину, – совершенно неожиданно произнёс Джордж.

     Собеседник ничего не ответил, но Джордж был уверен в том, что старик прекрасно расслышал его последние слова.

     – Хороший сегодня день, – неожиданно переменил тему разговора хозяин дома у озера. – В такие дни начинает казаться, что зима никогда не наступит. Но это обманчивое ощущение. Ничто не может отменить приход зимы. Пойду я, пожалуй.

     Джордж Сиборн долго смотрел вслед удаляющемуся старику, пока тот не скрылся за пригорком. Перед мужчиной по-прежнему стояло нетронутое полотно.

     Где-то раздался громкий всплеск. Судя по всему, из озера выпрыгнула огромная рыбина, взглянула на удивительный надводный мир, после чего снова шлёпнулась в воду, оставив после себя на поверхности расходящиеся в разные стороны круги. Этот звук вывел Джорджа из задумчивого состояния. Он и сам не заметил, как ускользнул за грань реальности. Сколько времени прошло с того момента, как мистер Арколл поднялся с бревна и ушёл? Художник не знал.

     На холст лёг первый набросок будущей картины – второй части единого целого. Последний полдень. Мужчина наметил фигуру женщины и понял, что её лицо прикрыто капюшоном. Джордж с облегчением отвёл руку с кистью в сторону, чтобы изучить верность пропорций, но творческий порыв снова не подвёл его, потому что было бы трудно сделать что-то более удачное, чем получилось у Джорджа.

     "Я не знаю, как выглядит этот человек… – прозвучало в памяти художника. Слова принадлежали мистеру Арколлу. – …но я безошибочно его узнаю, как только взгляну ему в глаза".

     Потайное восприятие подсказывало Джорджу, что смотреть в глаза женщины на картине будет опасно. Они ещё скрыты тенью, отбрасываемой от капюшона, но придёт черёд третьей и заключительной части, когда солнце склонится к закату, а незнакомка сбросит с головы покров. Возможно, её взгляд станет взглядом мифической Горгоны Медузы.

     – Джордж! – позвала мужа Меррил.

     – Я здесь! – отозвался Джордж Сиборн, отложив кисть и палитру.

     – Джордж, иди сюда!

     Мужчина обошёл дом и обнаружил рядом с женой и дочерью миссис Арколл. Пожилая женщина сидела на веранде в кресле-качалке и показывала старые фотографии, собранные в несколько массивных фотоальбомов.

     – Джордж, ты только взгляни на миссис Арколл в молодости! – пригласила мужа Меррил. – Она же была настоящей красавицей.

     Присцилла с интересом рассматривала мгновения из прошлого, навсегда застывшие в чёрно-белых тонах на пожелтевших от времени снимках. Трудно было даже поверить, что на фотографиях изображены те самые старики, которые сейчас жили в этом доме на берегу озера. Вместо седого старика, страдающего от артрита, и сморщенной старушки с беззубой улыбкой на девочку смотрели двое красивых молодых людей. Он – темноволосый парень в военной форме, а она – блондинка в лёгком платье, из-под которого трогательно выглядывают худенькие ноги.

     Мистер Арколл, разместившийся на краю веранды, лишь усмехнулся, словно хотел намекнуть постояльцу о мелких женских слабостях. Он не любил пересматривать старые альбомы, потому что спасения от человека с гадкими глазами всё равно не будет.

     День медленно перетёк в удивительный по красоте вечер. Озеро из зеленовато-синего сделалось медно-красным, как будто солнце полыхало не в небе, а под водой. С другого берега доносились радостные возгласы детей. Судя по всему, сюда приехала не только семья Сиборнов, чтобы провести загородный пикник.

     Джордж занёс первый набросок новой картины в комнату. Меррил и Присцилла с интересом взглянули на него, и им показалось, что женщина улыбнулась, после чего её губы снова выпрямились в неопределённую линию.

     "Нет, должно быть, это причудливая игра света и тени", – подумала Меррил. При вечернем освещении все предметы приобретают почти нереальные цвета и формы, подвергаясь необычным изменениям. Девочка же восприняла подобное чудо спокойно, потому что в её возрасте многие вещи, даже чудесные, казались чем-то абсолютно нормальным.

     – Что скажешь? – Джордж едва коснулся рукой плеча жены, отчего та невольно вздрогнула.

     – Джордж, как тебе это удаётся? – шёпотом произнесла Меррил, не отводя глаз от наброска.

     – Что ты имеешь в виду?

     – Твоя будущая картина. Она почти как живая.

     – Теперь понимаешь, почему я тебе сказал, что эта женщина пугает меня? – Присцилла села на диван и снова включила плеер, так что Джордж мог не беспокоиться о том, что дочь услышит его.

     – Наверное, это сила искусства, – ответила жена, но по её коже тут же пробежал холодок.

     Как же Джорджу хотелось рассказать жене обо всём! О слепой старухе, о её предсказании, о том, что его рукой движет непонятная сила, заставляющая подарить жизнь опасной незнакомке, спускающейся с холма. Но это значило, что Джордж Сиборн возложит на плечи жены точно такой же, если не больший груз, который нёс сам. Знать о том, что через одиннадцать дней близкий человек умрёт, – это непосильная ноша. Ни за что и никогда мужчина не обмолвится ни единым словом о том, что таймер его судьбы уже запущен и отмеряет последние дни.

     – Ты права, – Джордж обнял жену и прижался лицом к её щеке. – Это всего лишь сила искусства.

     – Джордж?

     – Да, дорогая?

     – Иногда мне кажется, что это не ты. Глупо, правда? Мы прожили вместе пятнадцать лет, а потом оказалось, что я тебя совсем не знаю. Достаточно было тебе отпустить эту бороду и надеть берет художника, как ты сделался совсем другим. Хотя дело даже не во внешних изменениях. Ты изменился внутри.

     – Это тебя пугает?

     – Это заставляет меня думать о невозможном.

     – Например?

     – Например, что ты брат-близнец моего мужа. Возможно, Джордж решил устроить себе небольшой отпуск, а ты остался вместо него.

     – Какие ещё будут варианты?

     – Джордж, перестань! – Меррил положила руку на грудь мужа и почувствовала сильный стук его сердца.

     – Ты уже пыталась завести разговор на данную тему, но я ещё раз повторяю, что всё в порядке. Я не биоробот, я не брат-близнец и меня не похищали инопланетяне. Я всё тот же Джордж, которого ты знала все эти годы. Я не отрицаю того, что во мне за последнее время произошли некоторые перемены, но я не хочу тебя этим пугать.

     – Дорогой, ты просто должен знать, что я тебя люблю.

     – Я тебя тоже очень люблю. Жаль, что мы так редко говорили это друг другу раньше.

     Человека губит иллюзия того, что он будет жить очень долго. Из-за этого он не способен ценить мимолётные мгновения, которые уходят из его жизни безвозвратно. Он не хочет осознавать, что обладает бесценным даром и тратит его понапрасну. Жизнь – самое невероятное явление во Вселенной, но человеку хватает смелости не замечать этого. Подавляющему большинству людей таинство жизни кажется серой чередой однообразных будней, и они теряются в этом водовороте, не заботясь о том, что теряют нечто большее, чем время. Они теряют себя.

     Так размышлял Джордж Сиборн, бывший менеджер по продажам, лёжа на кровати рядом со спящей женой и глядя сквозь окно на бесконечное звёздное небо.

     В темноте раздалось тонкое и до боли назойливое жужжание. В комнату влетело несколько комаров, и теперь они кружили над головами спящих людей, томимые желанием выпить крови. Джордж почувствовал, как один из кровососущих уселся ему на руку и впился в кожу. Инстинктивно мужчина взмахнул рукой и хотел прихлопнуть противное насекомое, но тут же остановился. Жизнь комара и без того была слишком короткой, чтобы лишать его возможности насладиться мимолётными мгновениями бытия.

     "Похоже, что у тебя совсем поехала крыша", – сонно пробормотал Мистер-Хватит-Заниматься-Ерундой, на что Джордж Сиборн никак не отреагировал.

     Комар вновь опустился на Джорджа, чтобы полакомиться несколькими каплями крови. Кожу пронзила точечная, но очень острая боль, однако мужчина остался лежать неподвижно. Он стойко вынес комариный укол, дав насекомому спокойно насытиться. А потом его сознание медленно растворилось в темноте и унеслось на челне сновидений далеко от дома у озера, в котором спала вся семья Сиборнов.

     Первые солнечные лучи ловко проскользнули в комнату, прокрались вдоль пола и легли на лица Джорджа и Меррил. Мужчина приоткрыл глаза и заметил, что жена тоже не спит. Кровать Присциллы стояла с другой стороны комнаты, так что прямой свет из окна её пока не тревожил.

     – Доброе утро, – женщина придвинулась к мужу и поцеловала его.

     Джордж обнял Меррил и посмотрел в её глаза. В них сверкали озорные искорки.

     – Может быть, когда Присцилла будет на каникулах, мы вместе куда-нибудь съездим? – предложила жена, опустив голову на плечо Джорджа.

     – Возможно, – ответил мужчина.

     "Невозможно! – возразил внутренний голос. – Когда твоя дочь будет на каникулах, не будет тебя!"

     – Я знаю, что ты предпочитаешь отмечать Рождество дома, но мы могли бы устроить незабываемые праздники в другом месте.

     Джордж Сиборн испытал болезненное чувство в груди, словно его сердце сжала невидимая рука. Строить планы на будущее, зная, что для тебя это будущее никогда не наступит, было особенно мучительно, но мужчине пришлось включиться в беседу, чтобы не вызвать излишних подозрений.

     – Присцилле понравится эта идея, – произнёс Джордж, приподнявшись на локте и взглянув на спящую дочь.

     – Ещё бы, – обрадовалась Меррил.

     Когда Джордж и Меррил вышли на веранду, их встретил мистер Арколл.

     – Как вам спалось на новом месте? – поинтересовался хозяин дома.

     – Прекрасно, – ответила жена Джорджа. – Здесь у вас такой чистый воздух. Наверное, поэтому я спала сегодня как младенец.

     – Да, воздух около озера действительно свежий, – согласился с утверждением женщины старик. – Мы с супругой сразу обратили на это внимание, как только переехали сюда.

     В дверях показалась миссис Арколл. В руках она несла только что вскипевший чайник.

     – Какой удивительный аромат! – заметила Меррил.

     – Это чай на основе мяты, – улыбнулась пожилая женщина. – Надеюсь, среди вас нет тех, кто не любит мяту?

     – Нет, – ответил Джордж Сиборн.

     – А где же ваша дочь? – поинтересовалась миссис Арколл.

     – Она ещё спит, – сказала Меррил. – Видимо, сказывается отдых на открытом воздухе.

     Хозяйка улыбнулась и разлила чай по кружкам.

     Горячий травяной напиток показался Джорджу настоящим нектаром богов. Помимо мяты в состав чая входили ещё какие-то травы, но миссис Арколл, вероятно, предпочла о них умолчать. Судя по всему, это был её фирменный рецепт, который она могла получить от матери или даже от бабушки, и теперь хранила его в секрете. Меррил тоже оценила по достоинству вкусовые качества чая.

     – В жару он помогает охладиться, а в осенней прохладе наоборот согревает, – не без некоторой гордости заметила пожилая женщина. – Если кто-нибудь желает ещё чашечку, я с удовольствием налью.

     – Спасибо, миссис Арколл, этого будет достаточно, – ответил Джордж Сиборн.

     – А вот и наша соня, – обернулась к поднявшейся занавеске Меррил. В дверях стояла Присцилла со следами подушки на лице.

     – Доброе утро, – девочка уловила тонкий травяной аромат и немедленно взбодрилась.

     – Умывайтесь и присаживайтесь к столу, юная мисс, – пригласила её миссис Арколл, указывая на свободный стул.

     После завтрака Меррил и Присцилла снова продолжили осматривать окрестности под чутким руководством хозяйки дома, а Джордж Сиборн вернулся к работе над картиной. Мистер Арколл испросил позволения побыть рядом с художником, на что мужчина пожал плечами. Он, конечно, предпочёл бы остаться в одиночестве, но отвечать отказом мистеру Арколлу после радушного приёма не хотелось. Старик занял место на бревне, так что оказался за спиной вне поля зрения Джорджа.

     На новом холсте Джордж Сиборн использовал иную цветовую палитру, чтобы передать краски горящего полудня. Небо преобразилось и сделалось ультрамариновым. Уверенными и несколько небрежными мазками художник изобразил вдалеке группу кучевых облаков, похожих на клочки разбросанной ваты. Старик издал нечленораздельный звук, по которому Джордж мог судить о реакции единственного зрителя, – мистеру Арколлу верхняя часть картины пришлась по душе.

     Время растворилось, преобразилось в движения кисти, наносящей на холст те или иные краски. Джордж с головой ушёл в волшебный мир творения, а когда опомнился, минуло не менее трёх часов. Он словно вынырнул из глубоко сна, в котором пребывал до сих пор. На полотне запечатлелся знакомый холм, пестрящий яркими цветами, только художник знал, что эти цветы могут быть ядовиты. Джордж смутно припоминал сон, в котором земля под его ногами начала кровоточить. Земля с картинного холма лишь прикрывалась зеленью трав и убранством цветов, чтобы скрыть свою истинную сущность, потому что на самом деле она была мертва, и таковой её делала женщина…

     Женщина в капюшоне присутствовала на картине в виде наброска. Джордж напишет её завтра. А пока это всего лишь яркий полуденный пейзаж.

     – Хорошо у вас получается, – произнёс мистер Арколл, когда убедился в том, что Джордж отвлёкся от работы. – Но у меня создалось впечатление, будто вы не торопитесь заканчивать фигуру этой женщины.

     – Вы правы, – кивнул старику мужчина. – Я займусь ею завтра.

     – Вам не хочется её изображать? – догадался мистер Арколл.

     – Она является чем-то вроде неизбежности, – ответил Джордж. – Кем-то вроде вашего человека с глазами, в которых…

     – …плавает дерьмо, – усмехнулся старик и принялся раскуривать очередную сигарету.

     – Вот именно.

     – Мудрое решение. Если воплотить свой страх в реальность и пристально изучить его, то он теряет силу и власть над вами.

     – Теряет силу и власть, – повторил Джордж Сиборн, задумавшись над словами старика.

     Возможно, женщина на картине и утратит силу и власть, но от предсказания Джорджу всё равно не отвертеться.

     День перевалил на вторую половину, и семья Сиборнов начала собираться в обратную дорогу. Мистер и миссис Арколл пожелали гостям счастливого пути, после чего Джордж сел за руль, Меррил разместилась рядом с ним, Присцилла легла на заднее сиденье, подтянув ноги к себе и включив плеер, а незаконченная картина со всеми предосторожностями была перенесена в багажник.

     Дом у озера скрылся за густыми зарослями кустарника, склонившимися над самой дорогой, и машина попала на ухабистый участок, где мужчине пришлось снова продвигаться с минимальной скоростью.

     – По-моему, они очень приятные люди, – заговорила Меррил, когда Джордж выехал на асфальтированное шоссе.

     – Да, у озера было неплохо, – отозвался Джордж Сиборн.

     Женщина улыбнулась. Время от времени Джордж бывал настолько занят собственными мыслями, что его ответы могли показаться нелогичными.

     – У них никогда не было детей, – понизив тон, произнесла Меррил. – Миссис Арколл рассказала мне об этом. Мне так её жаль. Не представляю, как бы мы жили, если бы у нас не было Присциллы.

     – Да уж, – неопределённо высказался Джордж.

     – Знаешь, в детстве у меня была одна безумная мечта.

     – Какая же? – наконец-таки включился в разговор мужчина.

     – Помогать всем, кто нуждается в помощи. Но с годами я поняла, что это невозможно.

     – Иногда мы не можем помочь даже самим себе, не говоря уже об остальных.

     На некоторое время в салоне автомобиля воцарилась тишина, нарушаемая лишь равномерным шелестом шин по асфальтовому покрытию и высокими частотами музыки, доносящимися из наушников Присциллы. Впереди разворачивалась серая полоса дороги, похожая на фрагмент из чьей-то незатейливой жизни.

     – Как продвигается работа над новой картиной? – вновь обратилась к мужу Меррил.

     – Если не возникнет никаких творческих затруднений, через пару дней я смогу показать её Лэнсу Виджену. Думаю, ему понравится.

     – Джордж, я так горжусь тобой.

     – Неужели ты можешь гордиться безработным мужем, который неожиданно переключился с торгового бизнеса на такое сомнительно занятие как картины?

     – У тебя неоспоримый талант, а это очень веский аргумент в твою пользу. Я не раз слышала, как люди, занимаясь всю жизнь одним делом, бросали всё и находили себя в чём-то другом. Может быть, это озарение?

     "А может быть, это слепая старуха, которой ты, Джордж, отказал в одной маленькой услуге?" – с горькой усмешкой напомнил о себе Мистер-Я-Знаю-Правильный-Ответ.

     – Похоже на то, – согласился с мнением Меррил мужчина. – Раньше я делал то, что у меня хорошо получалось. Но потом подумал, что делать то, что хорошо получается, ещё не значит, что ты сделал правильный выбор. Правильный выбор – это умение прислушаться к голосу собственного сердца, умение расслышать в повседневном шуме его тихий совет.

     – Вот поэтому я и горжусь тобой.

     Домой они добрались только к вечеру. После того, как были разгружены все вещи, которые Джордж, Меррил и Присцилла брали для пикника, художник остановился во дворе и посмотрел на заходящее солнце. На небе красовалась огромная кровавая рана умирающего дня.

     – Джордж, ты идёшь? – окликнула мужа Меррил. – На улице становится прохладно, а ты слишком легко одет. Ещё не хватало, чтобы ты подхватил простуду.

     – Иду, – мужчина помедлил, провожая взглядом уходящее за горизонт светило.

     И снова очередной день подошёл к концу. Джорджу Сиборну показалось, что в горле застрял сухой комок, мешающий ему нормально дышать. Он попытался проглотить его, но это не помогло избавиться от неприятного ощущения.

     – Джордж, ужин почти готов! – опять донёсся до его слуха голос жены.

     Почему он никогда не замечал ускользающего времени? Оно, подобно речной воде, лилось на мельничные колёса его жизни, а он даже не пытался воспользоваться им. Теперь же, когда время почти истекло, мужчина начал раскаиваться в собственных ошибках.

     – Папочка, мама просит, чтобы ты зашёл в дом! – на веранде появилась дочь. Она приблизилась к отцу и проследила за направлением его взгляда.

     – Красиво, не правда ли? – произнёс отец.

     – Обычный закат, – пожала плечами Присцилла.

     – Да, обычный, но – неповторимый.

     – Что ты этим хочешь сказать?

     – Он неповторим, как любое мгновение нашей жизни.

     – А мне кажется, что все закаты одинаковые, – ответила девочка.

     – Однажды ты научишься видеть их неповторимость, но это в будущем.

     – Мама ждёт, – напомнила Присцилла.

     Отец обнял дочь и вместе с ней поспешил к столу.

     Едва проснувшись, Джордж позавтракал и вышел на веранду, чтобы продолжить картину. Сегодня ему предстояла сложная часть работы. Художник уже знал, где и как он изобразит главную героиню, но существовала огромная разница между идеей и её материальным воплощением. Если одна лишь мысль о необходимости воспроизвести на полотне облик незнакомки приводила его в трепет, то действия, способные подарить ей осязаемые черты, пусть даже в качестве фрагмента холста, заставляли собрать в кулак всю волю и решительность.

     Со стороны могло показаться, что это не Джордж создаёт полотно, а полотно движет его рукой, словно мужчина оказался в его страшной власти. Возможно, так оно и было, но художник не хотел этого признавать. Он смешивал краски, используя самые тёмные тона, и когда кисть вновь прикасалась к поверхности картины, женщина постепенно, дюйм за дюймом, отвоёвывала свободные участки холма, как будто проступала из тумана небытия.

     – Джордж? – мужчина даже не слышал, как к нему сзади подошла жена, поэтому невольно отдёрнул руку от полотна.

     – Да? – Джордж Сиборн выглядел усталым, хотя провёл за работой не более часа.

     – Прости, что отвлекаю тебя, но мне требуется твоя помощь.

     – Конечно, – с облегчением произнёс художник, схватившись за первый удобный повод, чтобы отойти от мольберта. Чем ближе к завершению была вторая картина, тем более сильным магнетизмом она обладала. В какой-то момент ему вообще показалось, что женщина слабо шевельнулась. Он не мог гарантировать того, что на самом деле увидел нечто неопределённое, но, в то же время, у него оставались сомнения в неподвижности холста. Выглядело это так, будто кто-то продавил картину изнутри.

     – У нас забилась раковина, и прежде чем вызывать специалиста, я хотела показать её тебе. Может быть, ты справишься с ней сам, – Меррил подвела мужа к раковине, в которой стояла грязная вода. Никогда в жизни Джордж так не радовался засору в канализационной трубе. Он закатал рукава рубашки, надел специальные резиновые перчатки для таких случаев и принялся прощупывать дно раковины. Предварительный осмотр заметных проблем не выявил, так что мужчине пришлось перейти ко второй фазе решительных действий. Для этого ему понадобилось извлечь из глубин шкафчика под раковиной длинный металлический трос.

     Конец троса скрылся под водой и устремился в потаённые глубины трубы, послушно повторяя все её затейливые выверты и изгибы. До определённого момента никаких проблем не возникало, пока трос не упёрся в невидимое препятствие.

     – Кажется, что-то есть, – сказал мужчина, совершив несколько рывков, чтобы пробить образовавшийся затор. Раковина издала несколько булькающих звуков, разразилась серией пузырей воздуха, после чего вода медленно начала спадать.

     – Спасибо, дорогой! – обрадовалась Меррил. – Я знала, что у тебя получится.

     "А я и не надеялся, что тебе хватит ума починить эту дерьмовую раковину!" – подначил Джорджа Мистер-Кажется-У-Тебя-Получилось.

     Джордж не обратил внимания на едкие замечания внутреннего голоса. Он стянул с рук промокшие перчатки и убрал их на место.

     "Джордж, не теряй времени понапрасну!" – а вот этот голос принадлежал уже не Мистеру-Вредному-Засранцу, потому что был женским. Кому же он тогда мог принадлежать? Голос, требующий продолжить работу. Голос, заставляющий взять в руки кисть.

     – Что случилось? – удивлённо спросила Меррил, видя замешательство Джорджа.

     – Ты сейчас ничего не слышала?

     – Вроде бы нет, – пожала плечами жена. – А что?

     – Не обращай внимания. Должно быть, мне показалось.

     И вновь до слуха мужчины донёсся властный голос женщины, который Меррил совершенно не слышала: "Джордж у тебя осталось девять дней. Девять, Джордж. Тебе нужно поторопиться".

     Художник помыл руки и вернулся на веранду, где его ждала картина.

     "Кто же ты? – мысленно обратился к загадочной женщине Джордж Сиборн. – Кто же ты такая? Почему ты выбрала именно меня? Почему ты хочешь отнять мою жизнь?"

     "Иногда, Джордж, не мы выбираем обстоятельства, а обстоятельства выбирают нас", – прозвучал голос в голове мужчины. Если мириться с Мистером-Большим-Занудой он ещё мог, то появление женского голоса окончательно перевернуло весь его внутренний мир.

     "Я спятил! – схватился за голову Джордж. – Неужели с ума сходят именно таким образом?"

     Художник изо всех сил зажмурился, будто хотел расплющить собственные глаза, но этого ему, разумеется, сделать не удалось, зато перед внутренним взором начали мелькать яркие фиолетовые круги.

     "Ты должен закончить все три картины к положенному сроку", – безо всякого сочувствия к Джорджу произнесла женщина.

     "Почему я должен это делать? – взбесился мужчина. – Ты собираешься отнять мою жизнь, и я должен тебе подчиняться? А что будет, если я прекращу работу над полотном? Более того, я могу уничтожить уже законченный холст! Если ты сомневаешься, я тебе докажу!"

     "Нет, ты не станешь этого делать".

     "Значит, всё-таки сомневаешься?" – Джордж прикоснулся кистью к чёрной краске. Нетрудно было догадаться, что он готов испортить незаконченную работу несколькими движениями руки, после которых холст превратится в мрачную мазню.

     "Джордж, остановись", – голос женщины заставил Джорджа Сиборна отложить кисть в сторону.

     "Сначала ты останови всё это!" – требование мужчины вышло неубедительным, как будто слова произносил не взрослый человек, а капризный ребёнок, готовый расплакаться из-за того, что ему не хотят покупать понравившуюся игрушку.

     "Ты же знаешь, Джордж, что я не могу этого сделать".

     "Почему? Почему ты заставила меня создавать картины?" – и тут Джорджа озарила неожиданная догадка. Лэнс Виджен – человек, попросивший Джорджа написать в дополнение к первой картине ещё две, – мог быть точно такой же пешкой в игре ужасной женщины. Конечно же, как Джордж сразу не понял такой простой вещи? Столько лет он не брал в руки кисть, и вдруг первая же его работа после длительного творческого перерыва привлекает внимание серьёзного критика. Более того, ему предлагают участвовать в выставке!

     "Лэнсу действительно понравилась твоя работа", – возразила Джорджу женщина.

     "Сомневаюсь, что тебе можно верить".

     "Мне нет дела до того, веришь ли ты мне, или нет. Для меня гораздо важнее твой глубокий потенциал, твоя способность извлекать из небытия настоящие миры".

     "Объясни мне, чего ты хочешь? Чего ты вообще добиваешься?"

     Но на этот раз мужчине никто не ответил. Он остался на веранде один на один с незаконченной картиной.

     Несмотря на всю ненависть, возникшую в мужчине после состоявшегося в его голове разговора с таинственной женщиной, он вернулся к работе над картиной. Вопреки ожиданиям, краски ложились на полотно на редкость гладко, словно рукой Джорджа водил дух какого-то великого художника. Образ незнакомки обретал правдоподобие прямо на глазах. Казалось, что малейшее дуновение ветра заставит всколыхнуться её одежду.

     Время снова потеряло значение. Оно перестало существовать вовсе, потому что когда Джордж Сиборн позволил себе остановиться, Присцилла уже вернулась из школы домой.

     – Здравствуй, папочка! – девочка подбежала к отцу и поцеловала его в щёку.

     – Как прошли твои занятия?

     – Отлично! За тест по математике я получила высший балл.

     – Поздравляю!

     – А как продвигается твоя картина? – Присцилла заглянула через плечо отца и удивилась тому, что второй холст почти закончен. – Вот это да! Не ожидала, что ты справишься так быстро.

     – Сам не могу поверить, – слабо улыбнулся художник.

     – Она как настоящая.

     "Она и есть настоящая, – пронеслось в голове Джорджа. – Она настолько настоящая, что даже может убить меня". Но вслух лишь сказал, что такой эффект достигается за счёт общего цветового настроения картины, где все элементы подчинены единому композиционному замыслу. Жизнь же самого Джорджа была подчинена безжалостному предсказанию, запустившему самый страшный счётчик в его судьбе. Более половины отведённого времени уже прошло, и теперь Джордж почти физически ощущал, как текут минуты и часы, как они сменяют друг друга на пути к непостижимому понятию вечности.

     Подобная история как нельзя лучше подошла бы для очередной книжонки со счастливой развязкой. Герой обязательно нашёл бы средство, чтобы избавиться от страшного проклятия слепой старухи. Но Джордж Сиборн, в отличие от вымышленного героя, не мог рассчитывать на благополучный финал, и женщина с картины прекрасно дала ему понять, что у него нет иного выбора.

     Выбор есть всегда. Он не помнил, кому принадлежали эти слова, но пришёл к иному выводу. Впрочем, если бы автор данного утверждения попал бы в положение Джорджа, то его утверждение приобрело бы совершенно иную форму. Например, выбор есть всегда, но иногда результатом такого выбора является ПЗ. Джордж горько усмехнулся. С самого детства ему не приходилось вспоминать кодовое ПЗ, что значило "полная задница". Взрослые всегда относились к таким выражениям со стороны детей крайне негативно, поэтому Джорджу и его друзьям приходилось использовать некоторые выражения, понятные только им. ПМЗ – поцелуй меня в задницу. ВЗ – вонючая задница. ОЗ – отвратительная задница. ПЗ, наконец.

     "Итак, Джордж, ты всё ближе к тому, чтобы оказаться в ПЗ", – тон Мистера-Вспомним-Детство преисполнился холодного, как порывистый арктический ветер, сарказма.

     "ПМЗ", – отозвался мужчина, на что его внутренний голос расхохотался так, словно Джордж рассказал самый смешной анекдот в мире.

     "А ты не утратил чувства юмора!"

     "Я расстался с ним в тот самый момент, когда явился на свет".

     "Рейтинг мрачных шуток Джорджа Сиборна пошёл в гору как индекс Доу Джонса во время процветания фондовых рынков".

     "Оставь свои остроты для кого-нибудь другого", – возразил мужчина.

     – Папа? – Присцилла смотрела на отца так, словно он только что на её глазах совершил нечто невероятное.

     – Да? – Джордж с удивлением обнаружил, что по-прежнему стоит в комнате рядом с дочерью.

     – Ты меня слышишь?

     – Прости, тыковка. Кажется, я задумался. Ты что-то говорила?

     – Ты поможешь мне с домашним заданием?

     – Разумеется, – растерялся отец.

     – Какой-то ты сегодня странный, – обронила дочь и ушла в свою комнату.

     "Премия в номинации "Самый странный человек года"! Кому же она достанется? Участники конкурса волнуются и ждут результатов голосования. Кто он, этот невероятный счастливчик? Сейчас откроем конверт и посмотрим. Внимание, самым странным человеком года признан Джордж Сиборн, безработный художник!" – проскандировал внутренний голос.

     Джордж молча выслушал тираду, но отвечать на неё не стал. Лучшим способом заткнуть Мистера-Я-Слишком-Много-Болтаю было только молчание.

     – Дорогой, Присцилла сказала тебе о школьном задании? – спросила мужа Меррил.

     – Да, она сказала, – утвердительно ответил мужчина.

     – Ты поможешь ей?

     – Разумеется.

     – Спасибо, что согласился. Для неё это очень важно.

     "Важно? Чёрт, во что ты ввязался, папаша?" – взорвался очередной репликой Мистер-Кажется-Ты-Влип.

     – Я знаю, – тихо произнёс Джордж, не придав значения возмущению внутреннего голоса.

     – Отлично! Завтра мы с Присциллой подготовим костюмы, чтобы всё выглядело на должном уровне.

     Во что бы дочь не вовлекала отца, теперь он не мог отказать ей. Просто не смел. До роковой встречи с незрячей сивиллой Джордж обязательно ответил бы, что у него нет времени на подобные глупости, но сейчас он понял, что это никакие не глупости. Иногда вещи, кажущиеся незначительными, на самом деле являются самыми значительными на свете. Разве псевдоважные цели смогут заменить настоящую жизнь?

     Только почему истинное понимание приходит так поздно?

     Завершив вторую часть триптиха, Джордж позвонил Лэнсу Виджену, чтобы тот взглянул на новый холст. Лэнс приехал примерно через два часа после звонка и сразу же выразил одобрение по поводу картины. Он склонился над полотном, чтобы убедиться в том, что это всего лишь полотно, натянутое на подрамник, а не окно в другой мир, через которое можно следить за удивительной женщиной, спускающейся с цветочного холма.

     – Это поразительно, – наконец произнёс знаток изобразительного искусства. – Сила вашего таланта растёт в геометрической прогрессии. Признаться честно, я даже не надеялся, что вторая картина не просто не уступит первой работе, но и превзойдёт её. А женщина, вы только взгляните на неё!

     Джордж невольно направил взгляд на незнакомку. Верхняя часть её лица была скрыта капюшоном, а губы изогнулись в лёгкой улыбке-усмешке.

     – Извините, мистер Виджен, но вам не кажется, что эта женщина… В ней есть нечто инфернальное.

     – Я даже боюсь представить, какой вы изобразите эту женщину на третьей картине, но это именно то, что нужно! Картина создаёт эффект глубокого переживания, а значит, успех вам будет обеспечен. Откуда вы взяли такой поразительный и достоверный образ? Признайтесь, это ваша соседка или сестра жены, к которой вы питаете тайную страсть?

     – Нет, – художник почувствовал отвращение к гостю. – Всего лишь результат воображения.

     "Ложь!" – встрепенулся Мистер-Пора-Тебе-Заткнуться.

     – Хорошее же у вас воображение, – улыбнулся Лэнс Виджен. – Ваша работа может занять центральное место в экспозиции. Кстати, я могу сам отвезти картину в мастерскую, чтобы изготовить для неё раму и покрыть ретушным лаком.

     – Пожалуйста, если вас не затруднит, – согласился художник.

     Едва мистер Виджен уехал вместе с холстом, Джордж тяжело опустился в кресло и закрыл глаза. Ему почему-то показалось, что не следует выставлять свои работы на всеобщее обозрение. Возможно, женщина, спускающаяся с холма, хочет, чтобы на неё смотрели, хочет вырваться на волю с полотен обречённого художника, но он не даст ей этого сделать.

     Пока Меррил отлучилась в магазин за материалом для костюмов, а Присцилла находилась в школе, Джордж Сиборн сидел в комнате и размышлял о том, что происходит в его жизни, что происходит с его жизнью.

     "Я устал, – подумал мужчина, сжимая и разжимая пальцы рук. – Я чертовски устал. Мне надоело слышать в каждом привычном звуке тик-так, тик-так. Секунды соскальзывают в прошлое, а будущее тает прямо на глазах, превращаясь в неудержимое настоящее. Господи, что за выражения приходят на ум!

     Осталась одна картина. Она убьёт меня. Женщина откроет своё истинное лицо и убьёт меня. Она посмотрит на меня невидящими глазами и выпьет мою жизнь до дна, как хорошо выдержанное вино. Она ждёт, считая дни.

     Почему же именно я должен был встретить её на перекрёстке чужих судеб? Я жил заурядной жизнью, ничем не отличаясь от миллионов других людей, но она выбрала меня.

     Иногда не мы выбираем обстоятельства, а обстоятельства выбирают нас. Вот что она сказала. И этот дар писать картины принадлежит не мне, а ей. Это она вложила в мою руку кисть и начала накладывать краски на холст. Это она даёт мне силы, чтобы закончить работу к положенному сроку. Чтобы затем отнять всё".

     – Джордж, я вернулась! – Меррил вошла в дом с двумя бумажными пакетами. Из одного появились ингредиенты будущего ужина, а из другого – ткань для костюмов к школьной постановке дочери. Выложив на кухне продукты, жена вошла в комнату, чтобы продемонстрировать Джорджу, во что же он всё-таки ввязался. – Из этого получится отличный костюм!

     "Костюм Нелепого Джорджа", – сделал важное замечание Мистер-Доброе-Утро.

     – Отличный выбор, – ответил мужчина.

     – Ты звонил мистеру Виджену? – Меррил отложила ткань в сторону и присела на диван рядом с мужем.

     Джордж Сиборн кивнул.

     – И что он сказал?

     – Картина ему понравилась, так что он обещал мне центральное место в экспозиции.

     – Дорогой, это же прекрасно! – Меррил оставила на щеке мужчины короткий поцелуй. Со стороны это выглядело так, словно жена была маленькой птичкой и заметила на коже Джорджа вкусное зёрнышко, которое и не замедлила склевать.

     – Прекрасно, – бесцветно отозвался художник.

     – Сегодня ты приступишь к третьей картине?

     – Нет, на сегодня хватит. Чем больше я работаю над этими картинами, тем сложнее мне даётся работа.

     – Ты вкладываешь в них душу, – с пониманием произнесла Меррил, но больше ничего говорить не стала.

     "Вкладываешь душу, проданную дьяволу", – заметил внутренний голос.

     "Не смей так говорить!" – разозлился Джордж. Пора бы преподать Мистеру-Длинный-Язык хороший урок, чтобы он не позволял себе таких вольностей.

     "Извините, небольшая поправочка: не дьяволу, а дьяволице".

     "Заткнись! Больше ни слова!" – Джордж обхватил голову руками, как будто мог схватить своего мучителя и выкинуть прочь.

     – Болит голова? – встревожилась Меррил. Она озабоченно посмотрела на мужа, сидящего в странной позе человека, пытающегося вырвать себе волосы.

     – Нет, всё в порядке, – попытался улыбнуться Джордж Сиборн, но улыбка вышла довольно вымученной.

     "В последнее время твоё "всё в порядке" становится синонимом лжи", – усмехнулся Мистер-Чтоб-Ты-Сдох.

     Чтобы не тревожить жену странным поведением, художник вышел на веранду, где недавно стояла ненавистная картина номер два. В памяти возникли глаза женщины. Они были скрыты под тенью капюшона, но Джордж чувствовал, как они сверлят его. Эта тварь следила за ним, а её верный слуга Мистер-Тысяча-Имён не давал Джорджу расслабляться.

     – Чего же ты молчишь? – обратился тихим голосом к невидимой женщине мужчина. – Давай поговорим начистоту.

     Пустой мольберт оставался пустым мольбертом. И никакого голоса в голове.

     – Не хочешь? – художника захлестнула волна бессильной ярости. Он бы с радостью уничтожил проклятое полотно, но какая-то сила удерживала его от опрометчивого поступка. Между картиной и Джорджем существовал невидимый барьер, который Джордж не мог преодолеть.

     – Я не продавал тебе душу, – произнёс Джордж. – Ты сама украла её у меня. Но я даже благодарен тебе за это. Случившееся помогло мне взглянуть на жизнь по-новому. Мои дни пожирал пятнадцатый этаж фирмы, и если бы не встреча с тобой на том злополучном перекрёстке, я продолжал бы кормить собой огромного монстра под названием Серые Будни. Правда, плата за подобное прозрение оказалась слишком высокой, а время, отведённое для новой жизни, слишком коротким.

     Женщина как будто внимательно слушала Джорджа, но отвечать ему не торопилась. "Изводить молчанием", – вот как это называлось в детстве. Собеседник пытается заговорить, но на все его реплики нужно упорно молчать, и тогда он обязательно потеряет терпение. Потерявший терпение считается проигравшим. Нет, Джордж не хотел проигрывать, и поэтому он прекратил этот странный разговор с пустотой.

     Возвращение Присциллы из школы помогло Джорджу Сиборну справиться с тягостными мыслями. Дочь протянула отцу сценарий, написанный детским почерком. Теперь мужчина должен был сдержать данное накануне обещание и помочь Присцилле разучить маленькую пьесу, причём в его обязанности входила роль одного из актёров школьной постановки.

     – А кто ещё из взрослых будет участвовать в данном мероприятии? – поинтересовался отец.

     – Родители всех учеников очень заняты работой, так что больше никто, – пожала плечами девочка. – Теперь ты откажешься, да?

     – Ни за что на свете! – Джордж легонько тронул носик дочери, словно нажал на маленькую хрупкую кнопку. – К тому же, мне нравится роль учебника математики.

     Судя по тексту, пьеса на тему учёбы в школе была написана учениками самостоятельно. Лишь в некоторых местах кто-то помог подправить им ошибки и неточности. Общий смысл постановки заключался в том, что знания необходимы каждому. Присцилле досталась роль девочки, которая не хотела учиться, но потом попала в волшебную библиотеку, где книги превратились в говорящих персонажей. Учебники доказывали маленькой героине, что она напрасно не готовится к урокам, приводя массу поучительных примеров, когда знания помогают людям.

     В финале на сцене должен был появиться учебник математики и произнести патетическую речь, призванную заставить девочку учиться. Джордж постарался выглядеть убедительным во время декламации своих слов, но дочь не выдержала и рассмеялась.

     – Папочка, ты не похож на учебник математики!

     – А на кого же я тогда похож?

     – Не знаю, но учебник математики должен говорить по-другому. Вот послушай, как ты говоришь, – Присцилла взяла текст отца и начала читать, подражая его манере. – Дорогие друзья! Теперь вы понимаете, как плохо быть необразованными? Запомните одно простое правило: знания – это ваши повседневные помощники на всю жизнь.

     – Я действительно так говорю? – усмехнулся Джордж, услышав прекрасную пародию на самого себя.

     – Ты говоришь ещё смешнее, – улыбнулась дочь и вернула слова отцу.

     – Извини, но я никогда не слышал, как разговаривает учебник математики, поэтому мне трудно быть похожим на него.

     – А ты представь, что отчитываешь меня за двойку.

     – Дорогие друзья! Теперь вы понимаете…

     – Так гораздо лучше, – девочка кивнула, после чего приступила к собственной части пьесы.

     Меррил незаметно остановилась в дверях комнаты, где репетировали Джордж и Присцилла. Оба старались от всего сердца. И вновь у женщины появилось смутное чувство тревоги. Её муж изменился. Старая мудрость гласит, что человек способен сильно измениться, если не за горами день его смерти. От подобной мысли Меррил стало не по себе. Это самая бредовая идея, какая приходила ей в голову за последний год. Но, однажды вспыхнув на горизонте сознания, случайная догадка перерастает в томительное подозрение. А что, если Джордж и вправду смертельно болен, только не хочет признаваться ей в этом, чтобы не наносить глубокую душевную рану? Женщину охватила внутренняя паника. Нет-нет, этого не может быть!

     А почему, собственно говоря, не может? Что мешает ему скончаться от сердечного приступа или от кровоизлияния в головной мозг? Жизнь похожа на парус, поддерживаемый ветром, но в любую минуту может наступить штиль. В носу у Меррил неприятно защипало. Возможно, это лишь её глупая женская фантазия, так что лучше ничего не говорить мужу. Всё в порядке. В последнее время Джордж на все вопросы жены неизменно отвечал именно так. Всё в порядке.

     "Семь дней", – такие слова слышали люди, посмотрев необычную видеокассету. Сюжет знаменитого фильма ужасов всплыл в памяти Джорджа Сиборна, едва он открыл глаза и поднялся с кровати. Да, у него осталось всего семь дней. Но, в отличие от героев кино, он не мог передать страшное проклятие другому человеку. Да и стал бы он это делать, если бы у него появилась такая возможность?

     В запасе у Джорджа есть одна неделя, и он должен закончить последнюю картину. Именно на третьем полотне таинственная женщина откроет истинный лик. Кем бы она ни была, чего бы она ни добивалась, художник изобразит её.

     Утро выдалось прохладным, небо заволокло низкими серыми тучами – не самое лучшее начало дня для того, чей финал близок и неизбежен. Художник вышел на веранду и взглянул на пустой мольберт, где скоро должна появиться его третья работа. Последний закат. Наконец-таки женщина спустится с холма, приблизится к зрителям и явит собой нечто, не поддающееся человеческому восприятию. Возможно, она является древней богиней, которая страждет обрести новую плоть, и добьётся этого через кисть Джорджа. Джордж станет её первой жертвой. Получив нужную кровь, она обретёт возможность вернуться в реальный мир.

     От размышлений мужчину отвлекла Меррил:

     – Джордж, иди завтракать!

     – Да, дорогая, – художник отвернулся от чистого холста.

     – Сегодня приступишь к заключительной части? – поинтересовалась жена, выкладывая тосты на тарелки.

     – Сегодня, – кивнул Джордж. Аромат горячего кофе помог ему сбросить последние остатки сна.

     – Самый трудный фрагмент?

     – Самый трудный, – утвердительно ответил муж, а потом, вспомнив о пьесе дочери, спросил, когда состоится постановка в школе.

     – Через неделю, – произнесла Меррил, даже не подозревая о том, что давит таким ответом на больную (самую больную в жизни) мозоль Джорджа.

     – Через неделю… – в третий раз повторил слова жены мужчина.

     – Тебя что-то беспокоит?

     – Нет, всё в порядке.

     По спине Меррил пробежал холодок. Джордж снова сказал, что всё в порядке. Что он скрывает? Почему он не хочет ей ничего рассказать? А если задать вопрос напрямик, чтобы он не смог уйти от ответа?

     – Не беспокойся, – Джордж Сиборн заметил напряжённое ожидание жены и взял её за руку. – Дорогая, я не хочу, чтобы ты переживала понапрасну.

     – Джордж, иногда мне начинает казаться, что я теряю тебя. Звучит глупо, но у меня возникло такое чувство, что с тобой должно случиться что-то плохое. Я хочу уберечь тебя, но не знаю, как это сделать. Пожалуйста, скажи мне правду, – на глазах жены заблестели слёзы. От природы Меррил была сильной женщиной и не позволяла себе плакать при Джордже, но теперь что-то внутри неё оборвалось, и она склонила голову к мужу.

     – Меррил, детка, не нужно плакать, – Джордж обнял жену, но внутри у него происходило что-то невообразимое. Он едва подавил в себе стон отчаяния.

     – Если тебя не станет, я не переживу этого!

     – Не говори так.

     – Прости. Наверное, на меня влияет погода.

     – Ничего, – мужчина допил кофе, поцеловал Меррил, встал из-за стола и снова вернулся на веранду.

     Она догадывается. У Меррил нет объяснения той тревоге, которая охватила её, но она обо всём догадывается. Джордж чувствовал себя мерзавцем. Впервые в жизни у него появился большой секрет от жены, и он не спешит его раскрывать. Но что он может сказать? Дорогая, через неделю тебе придётся хлопотать по поводу моих похорон? Или сообщить, что у него появилась кое-какая информация, согласно которой он протянет не более семи дней? Пожалуй, молчание – лучший выход.

     Установив чистый грунтованный холст, Джордж занял место перед мольбертом и подготовил всё необходимое для работы. Сегодня ему понадобятся все оттенки красного: от светло-алого до тёмно-багрового. Кровавый закат. По спине художника побежали мурашки. Тем не менее, он сделал первый набросок. Третья картина практически не отличалась от двух предшествующих в композиционном плане, за исключением женщины, выдвинувшейся на передний план.

     Мужчина лишь обозначил человеческую фигуру, но выписывать детали таинственной незнакомки пока не торопился. Вместо этого он занялся небом, которое затянули тучи, отразившие свет заходящего солнца. Длинные полоски пурпурных лучей разлились во всех направлениях, придав земле огненный оттенок.

     Движения руки художника были резкими, словно он держал в руке не кисть, а нож. Из-под кисти проступали красные полосы, и казалось, что Джордж Сиборн взрезает полотно, истекающее густой кровью. Картина превратилась в спину раненного животного.

     "Ты довольна?" – с яростью подумал художник. Ещё никогда в жизни его не переполняла такая лютая ненависть. В каждый штрих мужчина вкладывал собственный страх перед неизбежностью.

     "Отлично, Джордж!" – голос принадлежал ей.

     "Ты жаждешь крови, так бери же её!" – широкий мазок кисти превратил небо в полыхающее зарево.

     "Достаточно", – прогремела она в голове Джорджа, и художник тут же отступил назад.

     Он знал, что ни один живописец в мире не способен создавать полотна в такие короткие сроки, но он мог. Оставалось лишь изобразить женщину.

     "Дай мне отдохнуть, – попросил он. – У тебя есть время. Ещё семь дней".

     "Хорошо", – ответила она.

     Мужчина отложил палитру в сторону, чтобы насладиться предоставленной передышкой.

     Он не хотел оставаться рядом с картиной, поэтому оделся, сел в машину и выехал со двора. Судя по времени, Присцилла вот-вот должна была освободиться из школы, так что Джордж без колебаний выбрал нужный маршрут. Мужчина подъехал вовремя, потому что не прошло и десяти минут, как прозвенел звонок с последнего урока, и ребятня шумным потоком хлынула на улицу. Толпа учеников с радостными криками покинула здание школы. Среди них Джордж Сиборн заметил Присциллу и Джессику.

     – Привет! – окликнул он девочек, когда те поравнялись с его автомобилем.

     – Папочка! – обрадовалась дочь.

     – Здравствуйте, мистер Сиборн! – улыбнулась Джессика.

     – Куда держите путь? – поинтересовался Джордж.

     – Собирались идти домой, – ответила Присцилла.

     – Тогда прыгайте в машину, – мужчина услужливо открыл заднюю дверцу, и девочки по очереди забрались на сиденье.

     – Присцилла сказала, что вы будете участвовать в нашей школьной постановке, – первой завела разговор Джессика. – Это правда?

     – А почему бы и нет? – взглянул через зеркало заднего вида на подругу дочери Джордж.

     – Присцилле повезло, что вы согласились, – пожала плечами Джессика. – Вот мой папа наотрез отказался исполнять роль в нашей пьесе.

     – Почему же? – спросил мужчина, хотя заранее знал ответ.

     – Он сказал, что у него нет времени на подобные глупости. А вы не считаете, что это глупость?

     – Ни в коем случае, – отрицательно покачал головой отец Присциллы. – Ваша постановка поможет многим детям, которые несерьёзно относятся к учёбе. – И тут же Джордж с выражением процитировал слова из своей роли. – Дорогие друзья! Теперь вы понимаете, как плохо быть необразованными?

     – У вас отлично получается! – засмеялась Джессика.

     – Это всё Присцилла, – признался мужчина. – Она научила меня, как должен разговаривать настоящий учебник математики.

     – Вы, наверное, очень любите Присциллу? Вот бы мне такого отца, – вздохнула подруга дочери.

     – Джессика, твой отец наверняка любит тебя ничуть не меньше, чем я люблю Присциллу, – возразил Джордж. – Просто у него много работы, и он не может выделить тебе достаточно времени и внимания. Но это отнюдь не значит, что он плохо к тебе относится.

     – Но почему он тогда всё время говорит, что занят, даже когда у него появляется свободный день?

     – К сожалению, взрослые вырастают и забывают, как сами были детьми, – почти шёпотом произнёс мужчина, словно выдал самый важный в мире секрет.

     – Когда я вырасту, ни за что не забуду, – дала торжественное обещание Присцилла. К ней присоединилась и Джессика, на что Джордж только улыбнулся. Пройдёт года три-четыре, и они забудут об этом обещании.

     – А теперь ваши пожелания относительно места, в которое мы поедем перед тем, как я развезу вас по домам, – обратился к юным леди отец Присциллы. – Кто-нибудь хочет отправиться в зоопарк?

     – Да!!! – в один голос воскликнули девочки.

     Джордж выехал со школьной стоянки на дорогу, повернул на ближайшем перекрёстке, после чего последовал указанию знака, сообщавшего о том, что через шесть миль пассажиры попадут в прекрасное место, где смогут увидеть самых экзотических животных.

     Прогулка в зоопарк подарила девочкам невероятное удовольствие. Даже Джордж Сиборн, не бывавший здесь много лет, вынужден был признаться себе в том, что прогулка рядом с редкими представителями обширной фауны подарила ему удивительные впечатления. Слоны, тигры, львы, лемуры, капуцины, мартышки, огромный бегемот, медведи, еноты, тюлени, верблюды, кенгуру, опоссумы, питоны – каждый из живых экспонатов вызывал разнообразные чувства, от радости и смеха до настоящего ужаса.

     После прогулки по зоопарку Джордж повёл спутниц в кафе, расположившееся неподалёку, где они заказали сладкие угощения. Джессика призналась, что её мама не разрешает ей есть сладкое перед обедом, на что мужчина попросил девочку не выдавать его.

     Время, проведённое в компании дочери и её подруги, помогло художнику отвлечься от женщины на картине. Но она не переставала ждать его. Он знал, что после возвращения домой снова попадёт под её магическое влияние. Скоро на багровом холсте появится та, которая отнимет у него жизнь.

     Вернувшись домой, Присцилла с радостью рассказала матери о поездке. Она поделилась наблюдениями, связанными с жизнью диких животных, собранных в пределах зоопарка.

     – Мам, ты бы видела, какие они красивые! – дочь попыталась устно описать тигров. – И мы находились рядом с ними, представляешь?

     – Джессике тоже понравилось? – поинтересовалась Меррил.

     – Ещё бы! Мы с ней решили, что обязательно будем работать в зоопарке, когда вырастем.

     Мать не стала переубеждать девочку, зная, что в её возрасте выбор профессии – нечто эфемерное. Редкий человек выбирает ещё в детстве дело, которому неуклонно следует до конца жизни.

     – Хорошо, а теперь иди переодеваться, – женщина проводила дочь взглядом, после чего переключила внимание на Джорджа. – В последнее время, когда ты находишься рядом с ней, она выглядит такой счастливой.

     – Ничего особенного, – смутился Джордж Сиборн. – Это всего лишь зоопарк.

     – Дело не в зоопарке. Дело в тебе. Ты уделил ей внимание, а дети всегда это чувствуют.

     – Её подруга сказала, что хотела бы такого же отца, – ответил мужчина.

     – Это и не удивительно. Многие дети хотят, чтобы их родители посвящали им чуть больше времени, чем могут себе позволить. И дело не в том, куда ты повезёшь Присциллу в следующий раз, а в том, с каким вниманием будешь к ней относиться.

     – Меррил, как же я тебя люблю! – Джордж прильнул к жене и испытал ни с чем не сравнимое мгновение семейного счастья. – Я хочу, чтобы ты знала: каждый день, в который я не признавался тебе в любви, каждый день, когда ты не слышала от меня тёплых слов, – каждый день я любил тебя, но не находил времени, чтобы сообщить тебе об этом. И мне жаль, что я столько упустил.

     "О, Меррил, знала бы ты, какой ценой мне досталось такое понимание!" – подумал Джордж Сиборн, но в ответ лишь улыбнулся.

     Теперь Джордж даже при всём желании не смог бы избавиться от картины. Она словно взяла его в плен, не давая ни малейшей возможности оставить кисть и палитру. Едва он очнулся ото сна, как голос женщины в голове требовательно призвал художника к продолжению работы.

     "Это случится сегодня", – подумал Джордж Сиборн. Да, сегодня третья картина будет закончена, и тогда ему останется лишь дожидаться своей горькой участи.

     Мужчина занял место перед мольбертом и приготовился к написанию самой сложной части последнего полотна. Сомнений не оставалось – рука двигалась помимо его воли, давая жизнь образу таинственной незнакомки. Постепенно сознание Джорджа было вытеснено из его собственной головы, и он отправился в удивительное, но вместе с тем ужасающее путешествие сквозь реальность. Краски на холсте смешались в багровом хаосе, потемнели, оплыли, так что вместо холма образовалась воронка, которая прямо на глазах обрела небывалую глубину, будто пронзила собою всю Вселенную. Джордж понял, что его нематериальную часть (возможно, душу) затягивает внутрь.

     Художник погрузился в транс. В то время как кисть в его руке со всей тщательностью выписывала детали фигуры женщины, спустившейся с холма, сам Джордж отправился в далёкое путешествие. Если в его мире время и пространство и имели значение, то здесь, в умопомрачительном полёте сквозь бурлящий поток неопределённости, они утратили всякий смысл.

     Когда движение прекратилось, Джордж Сиборн (чем бы он сейчас ни являлся) обнаружил себя в странном месте, которое можно было бы описать всего двумя словами: немой ужас. Он попал туда, куда уходили умирать боги забытых религий. Застывшее ничто, наполненное холодным страхом отчаяния. Но почему он оказался здесь? Джорджу захотелось, во что бы то ни стало, выбраться из плохого места, но что-то удерживало его в этом мраке. Внезапно мужчина почувствовал, как почти рядом с ним проскользнуло нечто отвратительное. Даже в кромешной темноте это что-то выделялось на фоне беспросветности своими смутными очертаниями.

     "Это Смерть, – острая мысль поразила сознание мужчины, как лезвие ножа, вонзающееся в живую плоть. – Она здесь. Она ждёт. Она не отступит".

     Кошмарная Тень, подобно левиафану, снова проплыла где-то поблизости.

     "Смерть слепа, – догадался художник. – Она рыщет в поисках наживы, пока кто-нибудь по воле случая не угодит в её огромную пасть".

     – Теперь ты поймёшь меня, Джордж, – голос принадлежал женщине с картины. – Я была обречена провести здесь целую вечность, пока мне не посчастливилось на мгновение вырваться отсюда, чтобы встретить тебя.

     – Ты хочешь вырваться из этого мрака ценой моей жизни? – забыв об опасной близости с Кошмарной Тенью, выкрикнул в пустоту художник.

     – Разве ты не поступил бы на моём месте точно так же?

     – Сюда не попадают просто так. А если ты здесь, значит, ты это заслужила.

     – Прости, Джордж, но мне необходимо вернуться. К счастью, твой почти уснувший талант художника поможет мне в этом. Жаль, что иногда такие одарённые люди отказываются от своего призвания, выбирая неверный путь.

     – Кто ты? Кто ты такая?

     – Боюсь, что моё имя тебе ни о чём не скажет.

     – Ты не имела права так поступать!

     – У меня не было другого выхода. Впрочем, какая уже разница? Третья картина практически готова, так что скоро я получу долгожданную свободу.

     – Я слишком поздно понял истинную природу этих полотен, но теперь я их уничтожу без лишних колебаний! – произнёс Джордж Сиборн, пытаясь отыскать взглядом невидимую собеседницу. – Ты слышишь, я покончу с ними раз и навсегда!

     – Попробуй, Джордж, попробуй, – до слуха мужчины донёсся зловещий смех, который становился всё отдалённее и отдалённее, пока вовсе не затих в бесконечной тьме.

     – Подожди! – потребовал художник, но женщина больше ничего не ответила, а поблизости снова проплыла громадная Кошмарная Тень, заставив всё существо Джорджа сжаться от нечеловеческого страха.

     Транс закончился болезненным пробуждением. Мужчина открыл глаза и обнаружил себя перед мольбертом. Привычный мир оставался прежним, за исключением полотна. Фигура женщины, спустившейся с холма, была закончена. Джордж Сиборн не без содрогания взглянул на её открывшееся лицо. Это была не слепая старуха, встретившая на перекрёстке менеджера по продажам с пятнадцатого этажа, а красивая женщина, но в её глазах он увидел отражение собственного ужаса. Она смотрела на него, она смотрела в него, и он невольно отшатнулся в сторону, чтобы избавиться от прожигающего насквозь взора.

     Промежуток времени между началом и окончанием работы над женщиной с полотна совершенно стёрся у Джорджа из памяти, словно его никогда и не существовало. Художник почувствовал, что задыхается.

     "Я должен уничтожить тебя!" – мужчина вошёл в дом, проследовал на кухню, где взял один из ножей, после чего поспешил вернуться на веранду. Никто не должен видеть, как он расправляется с холстом, иначе его могут принять за сумасшедшего. Что он скажет после того, как картина будет испорчена? Неважно. Он напишет вечерний пейзаж без женщины заново и скажет, что вдохновение покинуло его. Главное, не дать незнакомке ни единого шанса.

     "Ты окончательно тронулся умом!" – возмутился Мистер-Что-Это-Ты-Задумал.

     "Возможно, – не стал возражать Джордж. – Но я разделаюсь с ней. Я не позволю ей вырваться на свободу, что бы она ни задумала!"

     "Это всего лишь картина", – попытался урезонить мужчину внутренний голос.

     "Мне плевать", – художник решительным движением открыл дверь на веранду, сделал ещё несколько шагов, как вдруг его правую руку, в которой он сжимал кухонный нож, пронзила чудовищная боль, как будто её проткнули раскалённой иглой.

     – Вот чёрт! – Джордж расслабил пальцы, и нож с предательским звоном упал на пол.

     – Что случилось? – с беспокойством в голосе крикнула Джорджу из глубины дома Меррил.

     – Ничего, дорогая, – ответил мужчина. Он наклонился и снова подобрал орудие уничтожения. Боль вернулась, когда он предпринял очередную попытку нанести вред картине. Едва он занёс руку в направлении холста, ладонь обожгло огнём, после чего нож в очередной раз выпал из руки.

     "Не нужно, Джордж, – обратилась к художнику женщина. Он видел, как картина ожила. Теперь незнакомка слегка пошевелилась, повела указательным пальцем из стороны в сторону на манер строгой воспитательницы, отчитывающей малолетних шалунов. – У тебя всё равно ничего не получится".

     – Джордж? – на веранде появилась Меррил. – Я слышала какой-то шум.

     – Не обращай внимания, – краем глаза Джордж Сиборн заметил, что картина выглядит неподвижной, а губы женщины вытянулись в самодовольную улыбку.

     – Что это? – жена заметила, что на полу валяется нож.

     Художник перехватил её взгляд, но ничего не сказал.

     – Джордж, пожалуйста, ответь мне, что здесь происходит?

     – Я хотел уничтожить картину, но у меня ничего не получилось, – после мучительной паузы всё-таки произнёс мужчина.

     – Зачем? – теперь Меррил переместила взгляд с мужа на холст. – Ты закончил картину?

     – Я не должен был её заканчивать. Я вообще не должен был писать ни одну из этих проклятых картин!

     – Да что с тобой такое? Она бесподобна, – жена приблизилась к мольберту, чтобы лучше рассмотреть детали готового полотна.

     – Не приближайся к ней! – взмолился художник.

     – Ты ведёшь себя очень странно, – Меррил всмотрелась в глаза женщины у подножия холма, и ей показалось, что женщина одобрительно кивает. – Невероятно, как тебе удалось добиться подобного эффекта?

     – Меррил, я не могу этого сделать, но ты справишься. Возьми нож и разрежь полотно.

     – Что ты, дорогой, разве можно портить подобный шедевр?

     – Ты должна! Я требую, чтобы ты уничтожила картину!

     Жена снова посмотрела на картину. Теперь женщина на холсте выглядела беззащитной.

     – Нет, Джордж, я не стану даже слушать тебя. Не знаю, что на тебя нашло, но картина отправится на экспозицию, – Меррил подобрала лежащий на полу нож и удались.

     – Только не это… – Джордж тяжело опустился в кресло. Он проиграл. Тварь с картины, кем бы она ни была, склонила Меррил на свою сторону. А когда из школы вернётся дочь, ей тоже понравится законченная работа. Любой, кто увидит картину, подпадёт под её колдовское очарование, и никто не посмеет поднять на неё руку с тем, чтобы разделаться с ней.

     "Вот видишь, Джордж, – женщина откровенно издевалась над художником. – Через шесть дней я выберусь из заточения, а ты оплатишь мой билет на свободу".

     – И что ты собираешься делать дальше?

     – Не сомневайся, в этом мире у меня найдутся достаточно важные дела, – отозвалась женщина.

     Что бы она не задумала, Джорджу Сиборну не удастся её остановить.

     В подтверждение этого раздался неожиданный телефонный звонок. Мужчина протянул руку к трубке и ответил.

     – Добрый день, Джордж! Это Лэнс Виджен. Только что звонила ваша жена и сообщила мне, что вы закончили третью картину.

     – Она сказала что-нибудь ещё? – предположил художник.

     – Да, я очень удивился, когда услышал о вашей попытке разделаться с картиной. Что на вас нашло?

     – Никто не должен видеть картину, – процедил сквозь зубы мужчина.

     – Джордж, перестаньте! Меррил сказала, что картина великолепна. Я сейчас же освобожусь от всех дел и приеду к вам.

     – Ни к чему так спешить, – ответил Джордж Сиборн, но собеседник на другом конце линии не стал принимать никаких возражений.

     Джордж отложил телефон в сторону. Он знал, что Меррил никогда бы так не поступила. Этот звонок совершила не она, а паразит, забравшийся в её сознание, – паразит с созданного им полотна. Ужасная женщина начала захватывать под контроль всё, что могло угрожать ей. Едва Джордж обратился к жене с просьбой взять в руки нож и разрезать полотно, как женщина тут же захватила власть над волей Меррил. Более того, она заставила жену Джорджа найти номер Лэнса Виджена и позвонить ему, чтобы он приехал взглянуть на картину. А когда Лэнс появится здесь, он наверняка заберёт холст с собой, и тогда Джордж уже не сможет добраться до него.

     Если Джордж попытается попросить о помощи Присциллу, то женщина сделает так, что и его дочь тоже перейдёт на её сторону. Но что же произойдёт, когда картину увидят на экспозиции? Думать об этом мужчине не хотелось.

     Через полчаса после звонка приехал Лэнс Виджен.

     – Где она? – с порога спросил он, пожимая руку Джорджа.

     – Там, – художник указал на дальний угол веранды.

     Гость приблизился к картине и всплеснул руками:

     – Джордж, вы превзошли самого себя! Она бесподобна! Ваш триптих заслуживает того, чтобы стать центральной частью экспозиции. Я уверен, что мы сможем выручить за него небывалую сумму, если, конечно, вы согласитесь продать свой шедевр.

     – Я бы предпочёл не выставлять эти полотна, – Джордж понимал, что теперь от него ничего не зависит.

     – Исключено! – улыбнулся Лэнс Виджен. – Даже не надейтесь утаить эти картины. Они принесут вам всемирную славу.

     "Они принесут мне смерть", – подумал мужчина, но вслух лишь выразил благодарность за столь высокую оценку своего творчества.

     – Какая удача, что я встретил вас! – с губ мистера Виджена не сходила какая-то отчаянная улыбка, словно уголки его губ были растянуты невидимыми пальцами. – А теперь, если позволите, я заберу картину с собой, чтобы подготовить её к выставке. И должен заметить, что скорость вашей работы поражает. Я ни разу не встречал художников, которые могли бы создавать шедевры в такие предельно сжатые сроки.

     "Потому что у них не было такого жёсткого ограничения во времени", – промелькнула саркастическая мысль в голове Джорджа.

     – Будьте готовы к тому, что вам придётся общаться с журналистами. Знаете, эти борзописцы за словом в карман не полезут, так что вопросы будут самые каверзные, поэтому я помогу вам подготовиться, – Лэнс Виджен весело подмигнул собеседнику. – Итак, я забираю картину.

     У Джорджа появилась идея ударить мистера Виджена, чтобы тот не трогал картину. Воображение подкинуло живую сцену того, как Лэнс Виджен изумлённо хватается за разбитый художником нос и пытается остановить кровотечение. Тёмно-красные капли медленно сползают по его лицу, падают на одежду и растворяются чернильными пятнами на чистой рубашке. Но у мужчины не было никакой гарантии, что при попытке нанести удар гостю его руку не сведёт болью точно так же, как и во время покушения с ножом на картину.

     – Может быть, я сам отвезу её в мастерскую, чтобы изготовить для неё раму? – предложил Джордж Сиборн, воспользовавшись последней попыткой не дать картине вырваться из его рук.

     – Не беспокойтесь, я всё равно сейчас направляюсь туда.

     – Тогда не буду вас задерживать, – Джордж с тяжёлым сердцем проводил картину взглядом до машины Лэнса. Единственное, что радовало художника, – дочь не успела увидеть эту женщину с ледяными глазами.

     Вставать с постели Джорджу совершенно не хотелось, а в голове крутились мысли, связанные с последними событиями в его жизни. И как он только сразу не догадался, что его кистью движет некое зло? Возможно, ошибка на начальном этапе, связанная с неверным изображением утреннего неба на первой картине, была вовсе не ошибкой, а слабостью женщины. Она завладела жизнью художника, но ещё не могла управлять его рукой. Вот откуда возникла досадная неточность в цвете. Разве мужчина сам нанёс на полотно деталь в виде перевёрнутой запятой? Разве это он продолжил развивать её в фигуру на горизонте? Он даже не знал, что это такое, пока рука не помогла ему несколькими мазками.

     Если сравнивать скорость, с какой он писал холсты, то на первый из них ему понадобилось больше всего времени. Второй он закончил гораздо быстрее, а третий… Он практически не участвовал в создании заключительной части триптиха, потому что женщина окончательно захватила контроль над ним. Но решение уволиться с работы он принял самостоятельно, не так ли? В свете новых догадок Джордж Сиборн уже не мог отличить свои поступки от повелений женщины с картины. Одно он знал точно: она изменила его жизнь.

     Что же ему теперь делать? Все три картины окончены, и ужасная женщина не подпустит к ним Джорджа. Впрочем, почему бы не отправиться в мастерскую? Лэнс Виджен сказал, что отвезёт полотна именно туда, чтобы подготовить их к предстоящей выставке. Ничто не мешает автору холстов взглянуть на свои работы ещё раз. Художник смутно представлял, для чего ему это нужно, но всё-таки оторвал тело от согретой сном постели.

     В ванной из зеркала на мужчину смотрел незнакомец с заметно отросшей бородой, как в том фильме про Санта Клауса, где играл Тим Аллен. Кажется, борода Джорджа отросла необычайно быстро. Мужчина внимательно посмотрел на собственное отражение, словно хотел увидеть в нём нечто новое. Но ничего нового в зеркале не появилось, кроме нескольких седых волос на голове. Раньше, насколько помнил Джордж Сиборн, их там не было.

     – Доброе утро, дорогой! – встретила мужа Меррил, хлопоча у плиты за приготовлением завтрака.

     Джордж молча подошёл к жене и оставил на её щеке тёплый поцелуй.

     – Джордж, я хотела с тобой поговорить, – Меррил развязала фартук и отложила его в сторону.

     – О чём же? – в памяти Джорджа оставалась вчерашняя выходка жены со звонком Лэнсу Виджену.

     – Боюсь, тебе не понравится то, что я скажу, – жена понизила голос и перешла на интимно-доверительный тон.

     – Я готов почти ко всему, – вздохнул мужчина, имея полное право произнести такие слова.

     – Джордж, что вчера произошло после того, как ты показал мне картину? И куда она делась?

     – А разве ты не помнишь? – удивился муж, глядя в лицо Меррил.

     – Впервые в жизни я проснулась со странным чувством и поняла, что не могу восстановить в памяти события прошедшего дня, – в глазах жены читался неподдельный испуг.

     – И до какого именно момента ты не можешь ничего вспомнить? – попытался уточнить Джордж.

     – Ты смотрел на меня как-то странно, – задумавшись, ответила Меррил. – Как будто я сделала что-то плохое… Что-то, что тебя очень сильно расстроило.

     – И когда ты поняла, что из твоей жизни выпал отдельный фрагмент воспоминаний?

     – Сегодня утром. Я проснулась с жуткой головной болью, так что пришлось выпить таблетку, – жена Джорджа старалась не прибегать к помощи лекарственных средств, в особенности таблеток, так что её жалоба убедила мужчину в том, что Меррил здесь ни при чём. Действовала она исключительно под влиянием женщины с картины. – Так что же произошло?

     – Ничего особенного, – пожал плечами Джордж Сиборн. – Картину забрал Лэнс Виджен, а тебе вчера весь день нездоровилось. Возможно, вирусная инфекция.

     – Лишь бы я не заразила Присциллу! – встревожилась Меррил.

     – Я могу съездить за лекарствами, – предложил муж, подыскав удачный повод, чтобы отправиться в мастерскую.

     – Спасибо, дорогой, – слабо улыбнулась жена. Выглядела она и вправду не лучшим образом. Должно быть, вчерашнее подавление её воли не прошло бесследно и проявилось в форме сильного недомогания. – И возьми для Присциллы какие-нибудь витамины, повышающие иммунитет.

     Покинув аптеку с бумажным пакетом, Джордж сел в автомобиль, положил купленные лекарства на пассажирское сиденье, после чего поехал в сторону мастерской. Когда он заглушил двигатель, его ожидал неожиданный сюрприз: на двери висела синяя табличка с надписью "Закрыто". Мужчина подошёл ближе, чтобы убедиться в том, что никакой ошибки нет. Дверь действительно оказалась запертой на замок.

     Джордж Сиборн вернулся в машину и сделал звонок Лэнсу Виджену.

     – Рад слышать вас, Джордж! – раздался голос в трубке.

     – Мистер Виджен, у меня возник один вопрос по поводу моих картин, – произнёс мужчина.

     – Какие-то проблемы?

     – Вы говорили, что отвезёте полотна в мастерскую, но когда я подъехал туда, обнаружилось, что мастерская закрыта.

     – Ах, вот вы о чём! – кажется, в голосе Лэнса Виджена прозвучало облегчение. – Не беспокойтесь по этому поводу. Дело в том, что с мастером произошла небольшая неприятность, но скоро он поправится.

     – Поправится? – насторожился Джордж. – Что с ним случилось?

     – Вчера он должен был приступить к изготовлению рамы для вашей третьей работы, но получил небольшую травму на деревообрабатывающем станке. Ничего, в общем-то, серьёзного.

     "Добро пожаловать в мир случайных совпадений!" – продекламировал Мистер-Позвольте-Вставить-Слово.

     – Я могу навестить его? – спросил мужчина, на что Лэнс Виджен непринуждённо рассмеялся.

     – К чему вам это? Я же говорю, что с ним ничего серьёзного. Врач сказал, что через неделю рука мастера будет в полном порядке.

     – И всё-таки я настаиваю на том, чтобы встретиться с ним, – настойчиво сказал Джордж. – У вас есть координаты, по которым я могу его найти?

     – Джордж, оставьте.

     – Мистер Виджен, я хочу поговорить с мастером. И если вы не хотите дать мне адрес, я найду его без вашей помощи.

     – Я не думал, что для вас это действительно так важно. Но раз вы настроены самым решительным образом, то записывайте…

     Травма мастера не могла быть обыкновенной случайностью. Джордж был уверен в том, что без женщины на картине здесь не обошлось. Она старается всячески защитить себя до того момента, когда ей удастся бежать из вынужденного заточения.

     "Врач сказал, что через неделю рука мастера будет в полном порядке", – Лэнс Виджен, сам того не подозревая, выдал план, который разработала женщина с холста. Через неделю Джордж Сиборн уже не составит для неё серьёзной помехи по той простой причине, что его самого не будет в живых.

     Теперь, когда мужчина получил адрес, он вежливо простился с мистером Видженом и поехал к указанному дому. Мастер жил на окраине города. После звонка в дверь на порог вышла женщина лет тридцати, и Джордж подумал, что это, скорее всего, жена мастера.

     – Чем могу вам помочь? – спросила она у незнакомца.

     – Здравствуйте, меня зовут Джордж Сиборн. Однажды я обращался к вашему мужу по поводу изготовления рамы для картины.

     – Простите, но сейчас он не сможет вам ничем помочь. У него травма, и все заказы переносятся на следующую неделю, – сообщила женщина и уже хотела закрыть дверь, но Джордж остановил её.

     – Нет-нет, мне всего лишь нужно с ним поговорить. Это очень важно. Вы позволите?

     – Если так, то проходите, – женщина пропустила Джорджа в узкий коридор, откуда он попал в маленькую комнату.

     – Оуэн, к тебе посетитель! – предупредила мастера женщина.

     – Добрый день, – окликнул мужчину Джордж.

     – Это вы, – отозвался мастер. – Если вы по поводу ваших картин…

     – Я хотел задать вам несколько вопросов, но они не относятся к заказу, – перебил Оуэна Джордж.

     – Вот как? – мастер с интересом посмотрел на посетителя. – Что же это за вопросы?

     – Они касаются вашей травмы.

     – Моей травмы? – человек, впервые встретивший Джорджа в синем комбинезоне, теперь был одет в домашний халат, а перебинтованная рука покоилась на специальной подвязке. Мастер приподнял травмированную руку и посмотрел на неё, как будто на время забыл о её существовании. – Обыкновенная случайность, или небрежность, если хотите.

     – Это произошло до того, как мистер Виджен привёз к вам мою последнюю картину, или после?

     – После, но какое отношение это имеет к делу?

     – Оуэн, вам не показалось, что с картиной происходит что-нибудь необычное?

     – С вашей картиной? – удивился мастер.

     – Вот именно, с моей картиной.

     – Необычное? Не знаю. Могу лишь с уверенностью сказать, что ваша третья работа произвела на меня неизгладимое впечатление. Эта женщина, спустившаяся с холма…

     – Да? – Джордж затаил дыхание, приготовившись услышать доказательство своей догадки.

     – Что-то в ней и вправду есть необычное. Наверное, сказывается сила вашего таланта, – пожал плечами мастер.

     – Нет, я имею в виду нечто другое. Например, она пыталась как-то воздействовать на вас?

     – Картина?

     – Женщина с картины. Как случилось, что вы поранили руку?

     – Я же говорю, что в этом исключительно моя вина. Мне показалось, что кто-то стоит за спиной, но когда обернулся, никого рядом не было, зато рука задела лезвие. Следовало отключить станок, прежде чем вертеть головой. Такие вот дела.

     Этих слов Джорджу было достаточно. Он мог больше не задавать наводящих вопросов, не выяснять обстоятельств происшествия, потому что и так стало ясно, что женщина с картины имеет самую непосредственную причастность к тому, что произошло с Оуэном. Мужчина ясно представил себе, как фигура женщины материализовалась позади мастера, когда тот работал на станке. Возможно, она слегка подтолкнула его, чтобы он отвлёкся. А когда он попытался увидеть, кто находится за спиной, то, естественно, никого не обнаружил.

     – Всё это время, пока вы пребываете дома, мастерская будет закрыта, не так ли? – на всякий случай спросил Джордж Сиборн.

     – Да, но вы не беспокойтесь, потому что в мастерской установлена новейшая охранная система, которая не позволит злоумышленникам проникнуть внутрь. Ваши картины находятся в надёжном месте, – поспешил успокоить клиента мастер.

     – Спасибо, – ответил мужчина. – Желаю вам быстрее поправиться.

     Последняя надежда была потеряна. Картины защищены, и добраться до них Джордж уже не сможет. Он попрощался с Оуэном и его женой, после чего поехал домой.

     Дома Джорджа ждала дочь. После ужина они облачились в костюмы, которые им пошила Меррил, и вновь начали повторять слова из школьной пьесы.

     – Отлично, папочка! – похвалила отца Присцилла, когда Джордж произнёс последние слова своей роли. – После выходных в школе будет первая общая репетиция.

     – А теперь возвращаем костюмы на вешалки! – похлопала в ладоши Меррил. – Я не хочу, чтобы вы запачкали их до премьеры.

     – Слышала, что сказала мама? – Джордж послушно снял с себя рубашку с нашитыми листами, изображающими обложку учебника математики.

     Пока дочь переодевала платье, он вышел на веранду и с грустью посмотрел на привычный двор. Белый забор, почтовый ящик, газон, свёрнутый садовый шланг и даже каменная дорожка к дому – очень скоро ему придётся расстаться со всем этим.

     Солнце соскользнуло с дневной орбиты, чтобы подарить день другому полушарию Земли, оставив после себя сгущающиеся сумерки. Точно так же и жизнь Джорджа погружалась в непроглядную темноту предстоящей ночи.

     – Можно мне сегодня поехать с Джессикой? – спросила у отца и матери после телефонного разговора Присцилла.

     – Куда вы собираетесь? – на всякий случай уточнила Меррил.

     – Родители Джессики отправляются на загородную прогулку, и она пригласила меня с собой.

     – Только будьте осторожны и не отходите далеко от взрослых, – предупредила мать.

     Получив разрешение, девочка издала радостный возглас и поспешила в свою комнату, чтобы собрать в маленький заплечный рюкзак всё необходимое для прогулки.

     – Тебя отвезти? – предложил дочери Джордж.

     – Не надо, папочка, родители Джессики сами заедут за мной, – отрицательно покачала головой Присцилла.

     Минут через двадцать с улицы донёсся автомобильный сигнал.

     – Это за мной, – дочь на бегу поцеловала Джорджа и Меррил, выскочила во двор и побежала к машине.

     – А чем займёмся мы? – обратилась к Джорджу жена.

     – У тебя есть какие-то определённые соображения? – улыбнулся мужчина, обнимая Меррил за талию.

     В этот момент раздался резкий телефонный звонок. Джордж Сиборн снял трубку и ответил.

     – Это тебя, дорогая, – он протянул трубку жене.

     – Да? Нет, не узнала. Кади, неужели это ты! – судя по всему, Меррил позвонила старинная знакомая, с которой они не виделись вот уже миллион лет. – Приехала в город? Конечно, давай встретимся!

     – Подруга? – догадался мужчина.

     – Да, это Кади. Мы вместе учились в колледже. А потом она вышла замуж и уехала. Сейчас она здесь проездом. Дорогой, ты не будешь возражать, если я встречусь с ней в городе?

     – Нет, почему я должен возражать? – ответил Джордж. – Тем более что она проездом.

     – Тогда я побегу! – сначала жена перевернула с ног на голову весь гардероб в поисках подходящего платья, а потом торопливо направилась к столику с косметикой, чтобы привести себя в порядок. Меррил выглядела отлично для своего возраста, но на подругу она хотела произвести особенное впечатление.

     Когда мужчина остался в доме один, ему сделалось особенно тоскливо. Если бы дочь и жена знали, что через четыре дня их любимого папочки и мужа не будет рядом с ними, они вряд ли оставили бы его, но ведь они ничего не знали.

     Чтобы избавиться от неприятных мыслей, Джордж включил телевизор и переключил его по нескольким каналам. Ни одна из транслируемых программ не привлекла его внимание, и он заставил замолчать ведущего буквально на полуслове. После неудачной попытки отвлечься с помощью телевизора мужчина лёг на диван и закрыл глаза. Но в голове по-прежнему пульсировало единственное напоминание: четыре дня, четыре дня, четыре дня.

     Может быть, попробовать написать ещё какую-нибудь картину? Идея показалась Джорджу бредовой, но он не стал ею пренебрегать. В комнате дочери мужчина нашёл акварельные краски и чистый альбом для рисования. Он разместился за столом и приступил к делу, вот только художественный дар, как оказалось, покинул его. На бумаге появились цветные пятна, автором которых мог быть какой-нибудь семилетний мальчишка, а не художник, изобразивший женщину, спускающуюся с холма. Вот оно очередное доказательство того, что автором триптиха являлся не он, Джордж Сиборн, бывший менеджер по продажам, а незнакомка, которая предрекла ему смерть через двадцать один день.

     Джордж в порыве ярости схватил альбомный лист с невзрачной мазнёй и смял его в бумажный шарик неправильной формы, запустив им в мусорное ведро. Но лёгкий снаряд опустился рядом с ведром, так и не достигнув цели.

     – Чёрт бы тебя побрал! – воскликнул Джордж, нарушая тишину пустого дома. Его слова в равной степени могли относиться как к промаху, так и к женщине с полотна, которая обвела его вокруг пальца.

     После всплеска эмоций мужчина вернулся на диван и обхватил голову руками.

     "Я устал. Как же я устал", – пронеслось у него в голове. Он отметил своё сходство со старым автомобилем, мчащимся во весь опор по ухабистой дороге навстречу обрыву. Странное сравнение, но оно как нельзя лучше передавало характер его состояния. Джордж практически увидел со стороны летящую вниз машину марки "Джордж Арриведерчи Сиборн". Она ударяется о камни, несколько раз переворачивается в воздухе, после чего совершает финальный умопомрачительный кульбит, завершающийся мощным аккордом взрыва. Из бензобака вырываются клубы горячего пламени, а двери и капот разлетаются в разные стороны. Возможно, это был всего лишь голливудский штамп, но картинка, нарисованная перед внутренним взором, по-настоящему зачаровывала.

     Дочь уехала вместе с подругой на загородную прогулку, жена тоже договорилась встретиться с давней сокурсницей, а с кем мог поболтать Джордж? Работа в фирме создавала для него иллюзию того, что он находится в центре Вселенной, но теперь мужчина с горечью осознал, что у него нет друзей. Коллеги, клиенты, друзья коллег, друзья клиентов, но ни одного настоящего друга. Будь у него близкий друг, Джордж, быть может, и поделился бы с ним тайной, рассказал о женщине с картины. Не исключено, что этот человек помог бы Джорджу придумать, как выкрутиться из сложившейся ситуации, но такого друга у Джорджа просто не было.

     Одиночество навалилось на мужчину с новой силой. У него даже промелькнула мысль наложить на себя руки, только он не хотел взваливать на Меррил и Присциллу подобный груз, который мог оказаться им не по силам.

     Что приготовила для него та, чей лик являлся олицетворением холодной пустоты?

     Какую гибель она припасла для Джорджа?

     Ответов не было.

     Пока не было.

     – Джордж?

     Мужчина никак не отреагировал.

     – Джордж, ты меня слышишь?

     Можно было бы подумать, что он оглох.

     – Папочка? – на этот раз обратилась к отцу Присцилла.

     – Что? – удивлённо вскинул брови Джордж Сиборн, подняв взгляд на дочь. – Ты что-то сказала?

     – Тебя зовёт мама.

     Теперь Джордж перевёл взгляд с дочери на жену:

     – Да, дорогая?

     – Джордж, что происходит? Ты просто не находишь себе места, – Меррил пристально смотрела на мужа. Сейчас в её глазах ясно читалось желание услышать правдивый ответ: "Я хочу знать правду, и ничего, кроме правды!"

     – Плохое самочувствие, – мужчина попытался избавиться от ненужных вопросов самой обыкновенной отговоркой. Впрочем, самочувствие у него и впрямь было неважное.

     "Такое ощущение, будто через три дня тебя спишут за ненадобностью", – подтрунил над Джорджем внутренний голос. Мужчина не обратил внимания на Мистера-Плохого-Шутника.

     – Наверное, ты вчера выходил на улицу без куртки? – забеспокоилась Меррил.

     "Наверное, он вчера выходил из себя, миссис Сиборн!" – рассмеялся Мистер-И-Кто-Мне-Помешает.

     – Нет, – отрицательно покачал головой муж. – Ни шагу не ступил за порог.

     – Дай-ка я посмотрю на тебя, – Меррил приложила руку ко лбу Джорджа. – Температуры вроде бы нет.

     "Нет, миссис Сиборн, вы ошибаетесь! Температура тридцать шесть и шесть, а вот через три дня её действительно не будет!" – не удержался от язвительного замечания Мистер-Правильный-Диагноз.

     – Папочка, а как же наша репетиция? – встревожилась девочка.

     – Присцилла, не приставай к папе, – обратилась к дочери Меррил. – Сегодня он должен отдохнуть, чтобы завтра принять участие в вашей репетиции.

     – Ничего, я справлюсь, – возразил мужчина. – Неси текст пьесы, тыковка.

     Присцилла вопросительно посмотрела на мать, ожидая её мнения.

     – Джордж, если ты чувствуешь себя неважно, лучше обойтись без этого.

     – Я в порядке, – возразил мужчина. – По крайней мере, на одну репетицию меня хватит.

     – Ты уверен?

     "Дорогая, с тех пор, как моя жизнь сократилась до трёх дней, нельзя быть уверенным уже ни в чём", – ответил за Джорджа его внутренний голос.

     – Я смогу, – произнёс Джордж Сиборн.

     Присцилла принесла пьесу, и они вдвоём принялись повторять знакомые реплики. Джордж старался изо всех сил, чтобы не разочаровать дочь, и это ему практически удалось. Лишь пару раз он сбивался и начинал говорить раньше времени, потому что невнимательно слушал слова дочери.

     – Кажется, я опять ошибся, – извинялся он, но Присцилла его не осуждала.

     А потом, в качестве отдыха после репетиции, девочка предложила вместе посмотреть мультфильмы, и Джордж согласился. Он наблюдал за анимационными героями на экране телевизора, за их умопомрачительными проделками, но сцены, вроде вырывающейся из тела души, играющей на арфе, производили на него самое мрачное впечатление.

     – Джордж, можно тебя на минутку? – пригласила мужа в другую комнату Меррил, пока дочь увлеклась очередной серией мультипликационной погони.

     – Ты что-то хотела? – спросил он, когда подошёл к жене.

     – Дело не в плохом самочувствии, верно?

     – С чего ты взяла?

     – Джордж, хватит меня обманывать.

     – Дорогая, никто тебя не собирался обманывать.

     – Что произошло два дня назад?

     – О чём ты говоришь?

     – Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, о чём я. Что я сделала в тот промежуток времени, которого не могу вспомнить? Мне кажется, после этого ты стал сам не свой. Причина во мне, не так ли?

     – Успокойся, дорогая, – Джордж Сиборн прижал жену к груди и нежно провёл рукой по её мягким волосам. – Ты здесь совершенно ни при чём.

     – Но твоё поведение… Ты как будто избегаешь меня.

     – Нет, как ты могла так подумать! Я безмерно люблю тебя.

     – Значит, причина не во мне? – с облегчением произнесла Меррил.

     – Это из-за картины, – ответил мужчина.

     – С твоими картинами что-то произошло? – снова встревожилась жена.

     "Если бы", – подумал Джордж, но в ответ отрицательно покачал головой:

     – Нет, с ними всё в порядке.

     – Тогда что тебя беспокоит?

     – Я не хочу выставлять их на всеобщее обозрение. Они могут принести несчастье.

     – О чём ты говоришь, Джордж? Как твои картины могут принести несчастье?

     – Я точно не знаю, – замялся мужчина, понимая, что начинает балансировать на лезвии лжи.

     – Я видела много различных картин, которые заставляли меня содрогнуться от ужаса, но ни одна из них не могла причинить людям никакого вреда. Ты напрасно так беспокоишься. Что тебе сказал по этому поводу мистер Виджен?

     – Его всё устраивает. Но ещё больше его устраивает гипотетическая прибыль, которую он сможет извлечь при удачном стечении обстоятельств. Возможно, на выставке окажется богатый поклонник искусства, который согласится выложить за мою работу приличную сумму.

     – Это же великолепно! – обрадовалась Меррил.

     К сожалению, Джордж не мог разделить радость жены. История (его собственная история) неумолимо подходила к концу, как какая-нибудь книга, где осталось всего несколько страниц. И последняя страница будет самой печальной.

     Несмотря на короткий промежуток времени, оставшийся у Джорджа Сиборна до того мгновения, когда должно было сбыться страшное предсказание старухи, минуты ползли убийственно долго. Он мог бы без труда подыскать интересное занятие, чтобы скоротать время, но преднамеренно не хотел этого делать. Казалось, что мужчина упивается мучительным ожиданием. Так ведёт себя тюремный заключённый, приговорённый к смертной казни. Каждая секунда приобретает значение вечности. Одна вечность сменяет другую, и человек стремительно проносится сквозь призрачные рубежи своего существования навстречу ещё одной неотвратимой величине – бесконечности небытия.

     Вечером мужчина всё-таки решился взяться за книгу. Джордж провёл рукой по многочисленным названиям, стараясь остановиться на том, которое приглянётся ему больше всего.

     Он перебрал не один десяток авторов, прежде чем наткнулся на название в виде числа. 1984. Джордж Оруэлл. Джордж подтянул книгу указательным пальцем к себе, и та завалилась набок, упав прямо в ладонь мужчины. Книга была старой. Кажется, Джордж ещё мальчишкой купил её на большой распродаже по совету учителя литературы. Книга оказалась недетской, но тогда Джорджа Сиборна более всего привлекли отношения Уинстона Смита и Джулии. Понимание же истинной трагедии, заложенной в основу романа, пришло гораздо позже.

     "СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ", – прочёл на первой же странице раскрытой книги Джордж и испытал охвативший его страх. Сознание ловко совершило хитрую подмену, и он увидел другую фразу. "Женщина с картины смотрит на тебя".

     Она смотрит на тебя. Она посмотрит на каждого, кто увидит третью картину Джорджа Сиборна.

     История, поведанная Джорджем Оруэллом, закончилась печально. Но история, происходящая с Джорджем Сиборном, закончится ещё печальнее. Мужчина в этом даже не сомневался. Он сел в глубокое кресло, придвинул к себе настольную лампу и принялся читать. Перед мысленным взором возникла фигура того самого Уинстона Смита, который посягнул ослушаться Старшего Брата.

     Когда Джордж отвлёкся от чтения, часы показывали без двадцати одиннадцать. За окном давным-давно стемнело, а герой книги назначил Джулии свидание на втором этаже лавки старьёвщика Чаррингтона. К этому времени Меррил уже уснула. Джордж выключил свет и осторожно забрался в кровать, чтобы не разбудить жену. Но сон не шёл. Мужчина лежал на спине с закрытыми глазами, а его органы чувств, вместо того, чтобы отключиться от внешнего мира, наоборот включились в усиленную работу, словно оставленная на ночь сигнализация. Джордж уловил цветочный аромат шампуня, исходящий от волос жены. До слуха донёсся пронзительный звук едущего вдалеке мотоцикла, сменившийся смехом праздно шатающихся подростков. Мир распался на сотни мелких осколков в виде запахов и звуков, создававших в темноте странный эффект абсурдного калейдоскопа.

     Неужели это была одна из тех ночей, когда Джордж не мог справиться с бессонницей? Раньше это случалось с ним не так часто. В основном нарушения сна происходили в результате болезни или после сильного переутомления, когда организм по инерции продолжал функционировать в запредельном ритме. Но сейчас причиной могли послужить бесконечные мосты-мысли, раскинувшиеся на всём протяжении реки-сознания. Не так-то легко уснуть, когда становится известно страшное предсказание.

     По внутреннему ощущению Джорджа прошло не менее получаса, пока он вот так лежал с закрытыми глазами. Мужчина поднялся с кровати, прислушался к ровному дыханию жены, после чего опустил ноги на пол, нащупал тапочки и направился в другую комнату. Сквозь опущенные шторы в окно пробивался бледный лунный свет. Джордж Сиборн приблизился к стеклу и всмотрелся в ночное небо. Молчаливые звёзды продолжали хранить свою тайну, а над городом повисло безжизненное око луны, внимательно глядящее на опустевшие ночные дороги. Смех подростков переместился ниже по улице, после чего окончательно стих. То ли гуляки решили разойтись по домам, то ли их трудно было расслышать на таком расстоянии. Джордж взглянул на электронные часы, светившиеся в темноте яркими изумрудными цифрами. 02:26. Две точки, разделяющие часы и минуты, мигали с секундным интервалом, отмеряя медленное течение бессонной ночи.

     В холодильнике нашлась банка пива, застоявшаяся там с лучших времён. На всякий случай Джордж взглянул на срок годности и убедился в том, что он ещё не истёк. А потом тихо рассмеялся над самим собой. Человек, которому осталось протянуть всего три дня (или уже два?), беспокоится о просроченном пиве. Вот это по-настоящему чёрный юмор!

     На веранде было холодно, но мужчина не обратил на это никакого внимания. Он сел на лавочку-качалку, с характерным звуком открыл пиво и сделал первый глоток. По коже пробежал мороз. Даже если Джорджу и грозило воспаление лёгких, то он всё равно умер бы не от простудного заболевания.

     А от чего, Джордж?

     К чёрту эти бесконечные вопросы!

     Банка пива закончилась довольно быстро, завершив свой земной путь мятым куском алюминия в мусорном баке за домом. Завтра (то есть уже сегодня) утром во рту будет ужасный привкус, зато теперь голова слегка затуманилась, и возникла слабая надежда наконец-таки уснуть.

     – Доброе утро, папочка! Доброе утро, мамочка! – дочь подбежала к родителям и поцеловала каждого в щёку: сначала отца, а потом мать. – Папа, надеюсь, ты не забыл, что сегодня у нас в школе состоится общая репетиция?

     – Нет, конечно, тыковка. Как я мог забыть, что сегодня у вас в школе состоится общая репетиция? – шутливым голосом ответил Джордж, подмигнув Присцилле. Внешне он казался бодрым и весёлым, но внутри напоминал мир после ядерной катастрофы. – Во сколько начало?

     – В одиннадцать, – девочка приступила к завтраку.

     "До одиннадцати у меня будет не менее двух часов", – подумал Джордж Сиборн. Его начала терзать мысль о том, что он ничего не попытался предпринять для собственного спасения. Да, мастер повредил руку. Да, картина находится в мастерской под надёжной защитой сигнализации. Но разве это даёт Джорджу право сложить руки и сидеть на месте? Речь идёт о его жизни. Возможно, женщина с картины действительно обладает могуществом и силой, чтобы остановить его, но он просто обязан противостоять ей! Не ждать, когда истечёт время, а искать пути к спасению.

     Мужчина выгнал машину из гаража, Присцилла села на заднее сиденье, и они вместе поехали в сторону школы. Попрощавшись с дочерью, Джордж Сиборн развернулся на школьной парковке с намерением навестить мастерскую с картинами.

     А что, если там нет никакой охранной системы, и Оуэн специально рассказал о ней Джорджу, чтобы тот не беспокоился о своих работах? Тогда у Джорджа появится возможность уничтожить злосчастный триптих.

     "Не нужно было этому пройдохе Лэнсу позволять увозить последнюю картину", – злился на себя мужчина. Но он прекрасно понимал, что от него ничего не зависело. В тот момент ужасная женщина превратила его в куклу-марионетку, которая не посмела бы совершить ни единого движения без воли кукловода. Он всецело подчинялся ей.

     Когда автомобиль Джорджа остановился около мастерской, мужчина увидел, что на двери висит большая синяя табличка "ЗАКРЫТО". Сердце в груди застучало с почти удвоенным ритмом, словно Джордж Сиборн собирался ограбить банк. Пожалуй, не следовало оставлять машину на самом видном месте. Водитель отъехал в сторону и свернул в первую же улочку, припарковавшись около мусорного бака. Теперь нужно проверить, есть ли в мастерской сигнализация. Но как это сделать? Мужчина неспешно прошёл мимо мастерской Оуэна ещё раз, тщательно осматривая стеклянную витрину с выставленными образцами обрамлений для фотографий и картин. Внутри Джордж заметил небольшую камеру видеонаблюдения, на которую не обратил внимания во время прошлого визита. Похоже, мастер сказал правду, и объект находится под неусыпной охраной.

     Что же ему делать?

     Джордж заметил под ногами кусок лопнувшей тротуарной плитки. В его голове тут же созрел дерзкий план. Оставалось лишь убедиться, что никто из прохожих не видит его. Джордж осмотрелся по сторонам, удостоверившись в том, что рядом с ним нет никого, кто впоследствии мог бы дать свидетельские показания. Отлично! Мужчина быстро нагнулся, поддел большим пальцем расколотую плитку и молниеносным движением запустил ею в витрину мастерской. Раздался громкий звон бьющегося стекла, вслед за которым сработала сигнализация.

     Джордж отскочил в сторону и сделал вид, что очень напуган. Чем больше случайных свидетелей увидят его в таком состоянии, тем легче ему будет рассказать полиции занимательную историю.

     C дальнего конца улицы донеслись звуки сирены. Полицейский автомобиль вывернул на перекрёсток и, едва не сбив пожарный гидрант, с рёвом остановился около мастерской. Из машины выскочили двое полицейских с оружием и короткими перебежками подобрались к месту происшествия.

     – Он побежал туда! – воскликнул Джордж, указывая вымышленное направление бегства воображаемого преступника.

     – Ещё кто-нибудь видел его? – обратился к подтянувшимся прохожим один из полицейских.

     Зеваки лишь пожимали плечами и не могли сказать ничего определённого.

     – Сэр, вы видели лицо преступника? – спросил у Джорджа коп.

     – Я точно не помню, – заикаясь, ответил мужчина. – Стекло разбилось так внезапно, что я едва успел отскочить в сторону.

     – Вы хотите сказать, что злоумышленник разбил его изнутри? – удивился полицейский.

     – Кажется, да. Я пришёл сюда, чтобы узнать, выполнен ли мой заказ, как вдруг в меня полетели осколки, а он выскочил на улицу и со всех ног припустил на соседнюю улицу.

     – Странно, зачем ему понадобилось делать столько шума, если он смог войти внутрь, не потревожив охранную систему, – напарник полицейского, задававшего вопросы Джорджу Сиборну, внимательно осмотрел осколки витрины.

     – Не знаю, – сказал Джордж.

     – А вы уверены, что этот человек разбил стекло изнутри? – теперь полицейский заглянул в мастерскую через образовавшееся в витрине отверстие. – Осколки говорят совершенно об обратном: окно выбили снаружи.

     – Я испугался, – извиняющимся тоном пробормотал мужчина. – Всё произошло неожиданно.

     – То есть вы хотите сказать, что не можете точно утверждать, где находился злоумышленник до того, как разбил стекло? – нахмурился первый полицейский, когда его напарник скрылся в мастерской.

     – Когда я поднял голову, он уже убегал. Мне хотелось бы убедиться в том, что этот человек не украл мои картины, которые я привёз в мастерскую, – попросил Джордж Сиборн. – Вы позволите мне взглянуть на них?

     – Подождите, сейчас мой напарник проверит, не остался ли кто-нибудь внутри. Возможно, стекло разбили с целью отвлечь внимание.

     – Чисто! – вернулся второй полицейский.

     – А мои картины? – Джордж выглядел встревоженным. – Вы видели мои картины?

     – Простите, сэр, но я не знаю, как именно выглядят ваши картины, – передёрнул плечами коп.

     – Женщина, спускающаяся с холма, – произнёс мужчина.

     – Ах, эта… – полицейский слегка понизил голос. – Можете успокоиться, обе картины на месте.

     "Первую Лэнс Виджен, наверное, уже перевёз в другое место", – пронеслось в голове Джорджа.

     – Знаете, в этой женщине есть нечто особенное, – снова заговорил полицейский.

     – Вот как? – Джордж почувствовал, как по спине пробежал холод. – Что же в ней особенного?

     – Она смотрела на меня так, будто… – коп осёкся.

     – Как же она на вас смотрела?

     – Будто хотела проникнуть в мои мысли, – нашёлся с ответом человек в форме.

     – Да, она любит проникать в чужие мысли, – вполголоса заметил Джордж, но полицейский его не расслышал.

     – Вам нужно проехать в участок для сбора показаний, мистер…

     – Сиборн. Меня зовут Джордж Сиборн.

     – Мой коллега останется здесь, чтобы дождаться кого-нибудь из мастерской. Необходимо убедиться в том, что ничего не было украдено, а вы последуете вместе со мной, мистер Сиборн.

     – И всё-таки я хотел бы взглянуть на свои картины, – произнёс Джордж. – Вдруг это был вандал, и он испортил их?

     – Вы же слышали, что сказал напарник. Картины в порядке, – возразил полицейский.

     – Откуда ему знать, как выглядела картина до того, как в мастерскую было совершено незаконное проникновение? Возможно, злоумышленник нанёс на холст краску, тем самым, испортив полотно, – продолжал настаивать Джордж. – Я просто хочу убедиться в том, что мои картины целы и невредимы.

     "Как бы я хотел, чтобы всё было с точностью до наоборот", – подумал мужчина.

     – Я понимаю вашу озабоченность в связи с данным инцидентом, но это невозможно, – полицейский сочувственно покачал головой. – Пока сюда не прибудет представитель мастерской, я не имею права вас туда пускать.

     – Поверьте, у вас не будет из-за меня никаких проблем. Я войду, чтобы убедиться в словах вашего коллеги, вот и всё. Эти картины значат для меня слишком много.

     – Чей-то подарок? – улыбнулся коп, отчего его лицо сделалось похожим на блин.

     – Нет, я написал их сам.

     – Значит, вы художник? – в манере поведения полицейского произошли едва уловимые перемены. Он словно надел маску добродушия, стараясь расположить к себе Джорджа. – Ну, что ж, если вы проверите картины, ничего страшного не произойдёт, не так ли?

     – Всё верно, – Джорджа охватило внутреннее ликование.

     – Но на всякий случай я пойду с вами, – предупредил коп. – Иногда злоумышленники прячутся так хорошо, что предварительный осмотр помещения не позволяет этого выявить. В случае непредвиденного нападения я смогу вам помочь.

     – Я бы справился самостоятельно.

     – Ни в коем случае! Я не могу подвергать жизнь художника опасности.

     Джорджу пришлось согласиться на сопровождение.

     Картины стояли на специальных полках, и мужчина снова встретился с ней. Она смотрела на него с третьего полотна с той же улыбкой-усмешкой, как будто хотела сказать: "И что же ты мне сделаешь, Джордж?"

     – Это ваши картины? – спросил полицейский.

     – Да, – коротко ответил Джордж Сиборн.

     – У вас невероятный талант, – почему-то шёпотом произнёс служитель закона. – У меня даже мурашки по коже побежали от её взгляда.

     Джордж ничего не сказал. Он пошёл на такой риск, чтобы добраться до неё, и вот она перед ним. Но он не может сделать ей ровным счётом ничего плохого. И дело даже не в полицейском. Она невероятно сильна, так что любая попытка разделаться с ней обречена на провал.

     – Картины в порядке? – напомнил о цели визита полицейский.

     – Да, в абсолютном, – в голосе Джорджа проскользнули нотки сожаления.

     – Мы можем идти?

     "Иди, Джордж, твоя песенка спета", – голос в голове принадлежал женщине, спускающейся с холма.

     – Можем идти, – эхом отозвался мужчина, поворачиваясь спиной к своим холстам.

     Уже на улице Джордж Сиборн обратился к полицейскому с просьбой дать ему время, чтобы съездить в школу на репетицию к дочери, после чего он будет готов дать любые письменные показания.

     – А я уже думала, что ты не придёшь! – дочь радостно обняла Джорджа, когда он вошёл в репетиционный зал.

     – Разве я могу нарушить обещание? – произнёс Джордж. – Итак, учебник математики готов преподать отстающей ученице хороший урок.

     – Идём сюда, я познакомлю тебя с нашим актёрским составом.

     – Здравствуйте, мистер Сиборн! – поздоровались с мужчиной ученики.

     – Добрый день, ребята!

     – Спасибо, что согласились исполнить роль в нашей постановке, – обратилась к Джорджу учительница.

     Судя по всему, именно она помогла ученикам написать текст пьесы. Джордж ответил ей улыбкой, после чего школьная труппа приступила к общей репетиции. Иногда дети сбивались, путая слова, или начинали говорить, не дождавшись своей очереди. Учительница сидела на стуле с распечаткой текста и поправляла их. Наконец на сцене появился мужчина, исполняющий роль учебника математики.

     – Дорогие друзья! Теперь вы понимаете, как плохо быть необразованными? Запомните одно простое правило: знания – это ваши повседневные помощники на всю жизнь, – продекламировал он, следуя советам дочери.

     Из зала раздался звук хлопков в ладоши.

     – Мистер Сиборн, в этой роли вы просто неподражаемы! – учительница отложила листки с текстом в сторону и приблизилась к сцене.

     – Спасибо, – сделал артистический поклон Джордж.

     – Вы никогда не занимались драматическим искусством?

     "Нет, но он угодил в драматическую историю", – рассмеялся Мистер-Самодовольный-Остряк.

     – Нет, никогда, – произнёс мужчина и отрицательно покачал головой. – Мне помогала моя дочь.

     – Ваша дочь может гордиться вами, – сказала учительница, после чего снова вернулась на место в зале. – А теперь продолжим. Впрочем, мистер Сиборн, если у вас мало времени, вы можете идти.

     "Конечно, мистер Сиборн, у вас осталось очень мало времени", – подтрунил над Джорджем Мистер-Приятная-Новость.

     – Что скажешь, Присцилла? – повернулся к дочери Джордж, не обращая внимания на замечание внутреннего голоса.

     Девочка сжала руку в кулак и выставила большой палец в знак одобрения:

     – Иди, папочка.

     Теперь Джорджу нужно было съездить в полицейский участок. Все формальности заняли около часа. Мужчина отвечал на многочисленные вопросы, пытался вспомнить внешность преступника, а чтобы не запутаться в ложных фактах, раз за разом описывал молодого человека с обложки одного из музыкальных дисков дочери.

     "Интересно, предъявит ли полиция обвинения этому парню, если он будет выступать на телевидении и его узнают?" – Джордж Сиборн не удержался от сдержанной улыбки.

     Домой он вернулся уставшим, словно за один день совершил кругосветное путешествие.

     – Как репетиция? – поинтересовалась у мужа Меррил.

     – Отлично, – ответил Джордж. – Учительница Присциллы сказала, что я был неподражаем.

     – Так значит, из художников ты подаёшься в актёры?

     – Я подумаю над твоим предложением.

     – А от Лэнса Виджена есть какие-нибудь новости? – спросила Меррил.

     – Сегодня кто-то проник в мастерскую, в которой находились мои картины, – равнодушно ответил мужчина.

     – Надеюсь, с картинами всё в порядке? – забеспокоилась жена.

     – Они на месте.

     – Но кому понадобилось забираться туда?

     – Может, это был какой-нибудь сумасшедший, – предположил Джордж.

     "Да, и этот сумасшедший – ты!" – захохотал Мистер-Хватит-Лгать.

     Завтра.

     Это произойдёт завтра.

     Беспощадная мысль пронзила голову Джорджа Сиборна, подобно острой игле. Он проснулся ещё до восхода солнца и больше не смог уснуть. Чтобы не ворочаться и не будить Меррил, мужчина оделся и вышел во двор. Траву тронули первые заморозки, отчего та приникла к земле и покрылась инеем. Изо рта вырвались призрачные клубы пара. Джордж запрокинул голову назад и взглянул в сумеречное небо. Кое-где ещё светились самые яркие звёзды, но и они постепенно вытеснялись наступающей с востока полосой бледно-фиолетового цвета. Древний бог солнца катил свою раскалённую добела колесницу навстречу новому дню, прорезая ночную тьму.

     Завтра.

     Сознание вернулось к начальной точке пробуждения. Джордж почувствовал, как на глазах проступают слёзы. Весь мир затрепетал, словно земной шар охватило чудовищное землетрясение.

     В детстве, глядя на стариков, он думал, что никогда не станет таким же, как они. А ещё ему казалось, что умирать могут только другие. Но время – самый мудрый и самый жестокий учитель – заставило его изменить ошибочные убеждения. Из ребёнка он превратился в подростка, подросток вырос и стал взрослым человеком. Потом умер отец, как будто хотел сделать предупреждение: Джордж, сынок, ты должен быть готов к этому. Через несколько лет мужчина потерял мать. Теперь настала и его очередь. Таков закон жизни. Но Джордж не хотел мириться с этим законом. Совсем не хотел.

     Небо из тёмно-фиолетового сделалось светло-розовым. Вот-вот над землёй разольются первые солнечные лучи, горизонт засверкает яркими искрами восхода, и над городом взойдёт горящее светило. Мужчина не мог сдвинуться с места и отвести взгляда, зачарованный преображением утреннего неба. На короткое мгновение он позабыл о надвигающейся беде, чтобы насладиться рождением нового дня. Джордж присутствовал при настоящем таинстве, свершающемся во имя продолжения жизни.

     – Джордж? – окликнула мужа из-за спины Меррил.

     – Дорогая, это ты? – мужчина обернулся, и на его лице появилась улыбка. – Доброе утро!

     – Ещё так рано, а ты уже не спишь? – жена приблизилась и прижалась к Джорджу всем телом. Он почувствовал, как от неё исходит приятное тепло недавно проснувшегося человека.

     – Не знаю, что на меня нашло, – Джордж нежно обнял Меррил. – Пойдём в дом, а не то ты замёрзнешь. Должно быть, на улице около тридцати градусов. [По шкале Фаренгейта, что примерно равно -1 градусу по Цельсию].

     Прикоснувшись к чашке с горячим кофе, мужчина испытал ни с чем не сравнимое наслаждение. Тепло разлилось по его ладоням, а аромат приготовленных женой тостов заставил желудок заработать в полную силу.

     Вскоре в столовой появилась Присцилла. Она потянулась после сна и присоединилась к завтраку.

     – Папочка, ты не забыл, что завтра утром у нас премьера? – обратилась к отцу девочка.

     – Я помню, – подтвердил Джордж Сиборн.

     – Сегодня можешь не приходить на репетицию. Учительница сказала, что спокойна за тебя.

     "Ты слышал, Джордж, учительница спокойна за тебя! А вот я на её месте не был бы так уверен в твоей кандидатуре", – вступил в беседу Мистер-Дайте-И-Мне-Слово.

     – Возможно, она меня переоценивает, – произнёс мужчина. – Тем не менее, мне приятно это слышать.

     – Ты на самом деле отлично играешь на сцене, – возразила девочка.

     – Спасибо, тыковка! – Джордж ласково потрепал дочь по голове.

     "Очередной день – очередное испытание", – возникла мысль в голове Джорджа Сиборна. Его душевное состояние напоминало зубную боль, которая день ото дня только усиливалась, сводя с ума монотонной непрерывностью. А завтра состоится долгожданный визит к зубному врачу.

     После завтрака Джордж вышел из дома, чтобы немного пройтись по городу. Как давно он не совершал пеших прогулок. Ритм прежней жизни не позволял ему подобной роскоши, но теперь у него появилась прекрасная возможность использовать свободное время по собственному усмотрению. Из машины мир всегда казался погружённым в вечную суету, а когда мужчина преодолел несколько кварталов без автомобиля, реальность изменилась. Город был совершенно другим, и таким его могли увидеть только пешеходы. Ноги сами выбирали маршрут, так что Джорджу пришлось покорно следовать в неопределённом направлении, пока он не оказался в парковой зоне.

     Выбрав одну из скамеек, Джордж Сиборн остановился и присел. Перед ним раскинулся восхитительный осенний пейзаж: часть деревьев уже сбросила листву, опавшую в виде разноцветного ковра на траву, но некоторые деревья ещё стояли в золотисто-багровых нарядах. Подхватываемые лёгкими порывами ветра, листья подолгу кружились над землёй, исполняя прощальный танец печали.

     Неужели завтра он уже не сможет наслаждаться этой картиной? Неужели все чувства покинут его, и он превратится в бесчувственный кусок мёртвой плоти? Джордж представил, как люди стоят над его гробом и произносят последние слова, чтобы почтить память человека, превратившегося в неподвижный труп. Образ оказался настолько ярким, что у Джорджа даже перехватило дыхание. Поначалу жена и дочь будут горевать о тяжёлой утрате, а потом свыкнуться с тем, что его нет среди живых, и со временем начнут вспоминать о нём всё реже и реже, словно он уехал в бессрочную командировку.

     "Завтра наступит моя смерть", – впервые за многие дни мужчина решился подумать об этом без каких-либо эвфемизмов. Неприкрытое осознание факта собственной смерти заставило всё существо Джорджа Сиборна сжаться, словно он подвергся воздействию фантастического уменьшающего луча.

     Небо как будто уловило ход мыслей мужчины, разразившись неожиданным проливным дождём. Под тяжестью холодных капель Джордж ретировался из парка к ближайшему магазину, где и нашёл временное пристанище. Сквозь окно он увидел, как асфальт покрылся множеством возникающих и тут же разлетающихся мелкими брызгами дождевых пузырей. Вдалеке загрохотал гром, а по небу расползлась трещина молнии. Застигнутые врасплох прохожие, прикрываясь газетами и сумками, поспешили укрыться от непогоды.

     – Джордж, ты весь промок! – всплеснула руками Меррил, когда муж вернулся домой. – Быстрее снимай с себя всю одежду, иначе ты заболеешь!

     "Поверь, дорогая, это уже не имеет значения", – горько усмехнулся внутренний голос Джорджа.

     – Дождь начался так внезапно, – произнёс вслух мужчина, стягивая с себя прилипшие к телу вещи. Под ним образовалась настоящая лужа.

     – Сейчас налью тебе горячий кофе, – Меррил унесла мокрую одежду, взамен которой Джордж получил сухое бельё.

     Он присел за стол и развернул свежий номер газеты. В одной из колонок Джордж Сиборн увидел объявление об экспозиции современных художников, где значилось его имя. Лэнс Виджен, – а информацию, без всякого сомнения, разместил именно он, – обещал представить на суд зрителей нового талантливого художника, чьи картины не оставят равнодушным никого.

     Перечитав текст несколько раз подряд, Джордж оторвался от газеты и тяжело вздохнул. Тем временем Меррил принесла ему кофе.

     – В чём дело, Джордж? – удивилась она. Муж выглядел встревоженным.

     – Взгляни на это, – мужчина положил газету на стол и указал на то место, где было напечатано объявление Лэнса Виджена.

     – Джордж, мистер Виджен сдержал слово! – обрадовалась Меррил. – Твои картины станут центральной частью экспозиции. Разве это не замечательно?

     – Не замечательно, – Джордж произнёс это так, словно избавился от едва не проглоченного яда.

     – Но почему? Ты упорно не желаешь, чтобы твои полотна выставляли на всеобщее обозрение. Ты боишься, что они причинят кому-то вред. Дорогой, ничего не случится, если люди увидят силу твоего таланта.

     – Как бы я хотел, чтобы эти картины исчезли.

     – Что ты имеешь в виду?

     – Лучше бы их никогда не существовало.

     – Джордж, ты волнуешься, и это естественно, но у тебя нет причин для волнения, потому что зрители оценят картины по достоинству.

     "У меня есть причины для волнения, – мысленно возразил жене Джордж Сиборн. – И это очень веские причины".

     Позже Джордж вернулся к чтению романа Оруэлла. Финал произведения оказался символическим и навеял на мужчину тоску. Уинстон Смит был сломлен, а завтра будет сломлен Джордж Сиборн. Завтра Джордж Сиборн оплатит последний счёт по кредиту жизни с самыми высокими процентами.

     – Не волнуйся, папочка. У тебя получится, – подбодрила отца Присцилла перед выходом на сцену.

     – Спасибо, тыковка, – Джордж стоял за кулисами школьной сцены в костюме учебника математики.

     В это утро ему было слишком тяжело покидать дом. Позавтракав, он с особой нежностью попрощался с Меррил. Она даже пошутила по этому поводу: "Джордж, ты ведёшь себя так, словно уезжаешь навсегда". Навсегда, дорогая. Но он лишь улыбнулся ей в ответ.

     – Ваш выход, – шепнула мужчине учительница, когда подошла его очередь появиться на сцене.

     "Сколько же их здесь?!" – на мгновение испугался Джордж Сиборн, когда вышел в зал и увидел перед собой несколько сотен пар глаз, устремлённых на него. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем отец Присциллы решился открыть рот и произнести первые слова роли. Действие происходило в каком-то полусне. Сегодня никто не сбивался, не допускал ошибок, не портил впечатления от пьесы досадными промахами и заминками.

     Поначалу Джордж испытывал неловкость из-за костюма. Он напоминал себе человека в сэндвиче, разгуливающего по центральным улицам города, но вскоре роль захватила его, и он сосредоточился лишь на игре. А в конце всех участников постановки ожидали бурные аплодисменты. Как позже выяснилось, основная часть успеха принадлежал именно Джорджу.

     – Вы великолепно справились! – поблагодарила мужчину учительница. – Зрители в настоящем восторге.

     – Я рад, что не подвёл вас, – ответил Джордж.

     – Папочка! – девочка крепко обняла отца. – Ты прирождённый актёр!

     – Я старался, – признался Джордж Сиборн. – А теперь мне пора идти. И знай, Присцилла, что я очень тебя люблю. Что бы ни случилось, всегда помни об этом.

     Он едва не проронил слезу, прощаясь с дочерью.

     – Я тоже очень люблю тебя, папочка! – Джордж провожал девочку взглядом до тех пор, пока она не исчезла в дверях класса.

     "Время – это всего лишь мираж памяти", – с такой мыслью мужчина покинул здание школы.

     Впервые он встретил слепую старуху в обед ровно двадцать один день назад. До обеда нынешнего дня оставалось не более часа. Итак, у него в запасе час жизни.

     "Не слишком радужный прогноз", – напомнил о себе Мистер-Приятно-Снова-Встретиться.

     "Знаешь, приятель, – подумал Джордж. – А всё не так уж плохо!"

     "С каких это пор ты стал таким оптимистом?" – удивился внутренний голос.

     "Ты мне никогда не нравился. А теперь у меня появился неплохой шанс избавиться от тебя. Катись к чёрту!"

     Кажется, подействовало. Мистер-С-Множеством-Имён замолчал, и как можно было бы предположить, в этот раз навсегда. Навсегда. Джордж удовлетворённо вздохнул. Куда теперь? Он мог бы вернуться домой и побыть ещё немного с Меррил, но что-то подсказывало ему (или кто-то?), что делать этого не следует.

     Город раскинулся перед мужчиной миллионами маршрутов, каждый из которых всё равно привёл бы его к конечной станции. Джордж Сиборн предоставил себя воле случая. Вопрос был не в том, куда он придёт, а в том, когда это случится. Должно быть, так себя чувствует рыба, угодившая в рыболовные сети. От такого сравнения Джордж даже улыбнулся. Он представил себя в виде большой плещущейся рыбины, пытающейся спастись из снастей. Но вот рыбаки всё-таки вытаскивают его на борт корабля. И что они видят? Ребята, смотрите, какая рыбёшка нам сегодня попалась! Это же Джордж Сиборн, очень редкий вид! Поймать его – большая удача!

     "По-моему, я начинаю сходить с ума", – пристыдил себя мужчина. На светофоре он перешёл через дорогу с десятками других пешеходов, слился с общим потоком, миновал несколько кварталов, после чего очнулся от временного забытья. Незаметно для себя Джордж вернулся туда, где началась вся эта история с предсказанием. Он смотрел на здание фирмы, где проработал столько лет. Наверняка теперь в его бывшем кабинете на пятнадцатом этаже сидит какой-нибудь бедняга, добровольно отрёкшийся от настоящей жизни, чтобы погрузиться в опасную иллюзию важного дела.

     Отвернувшись от окон пятнадцатого этажа, Джордж заметил её. Женщина с картины стояла на разделительной полосе дороги, а мимо проносились машины, словно там никого не было. Она улыбнулась мужчине и сделала зазывающий жест рукой.

     – Иди же ко мне, Джордж! – сказала она. Звук её голоса прозвучал на удивление отчётливо, как будто возник прямо в голове Джорджа. – Я жду тебя.

     – Чего ты хочешь? – выкрикнул мужчина. Люди, оказавшиеся рядом, поворачивались в его сторону, после чего ускоряли шаг.

     – Джордж, ты не забыл о предсказании?

     – Думаешь, это было так легко сделать? – с долей злой иронии произнёс Джордж. И вновь пешеходы поспешили пройти мимо него.

     – Не думаю, – женщина по-прежнему оставалась в середине оживлённого транспортного потока.

     – И что же ты теперь собираешься со мной делать?

     – Подойди! – потребовала она.

     Неожиданно мужчина испытал приступ безволия. Мир покрылся мутной серой плёнкой, а впереди была лишь яркая женщина с картины. Она звала его к себе, её голос касался невидимых рычагов его сознания, и он сделал первый шаг навстречу.

     – Ближе, Джордж. Подойди ещё ближе.

     В дальнем уголке его мозга мелькнула фатальная мысль: остановись, парень, иначе ты погибнешь! Но Джордж уже не отдавал себе отчёта в том, что делает. Он, как завороженный, смотрел на неё. Как она прекрасна, эта женщина с картины. Она похожа на богиню, спустившуюся с небес.

     Издалека донёсся какой-то звук.

     Джордж не обратил на него никакого внимания, потому что ничто не имело значения, кроме неё.

     Звук становился всё ближе и настойчивее.

     Джордж почти прикоснулся к её руке.

     А потом весь мир перевернулся.

     Женщина исчезла, и на её место пришло обычное восприятие реальности. Мужчина стоял на середине дороги, в то время как на него нёсся огромный грузовик. За долю секунды в голове Джорджа Сиборна промелькнул образ когда-то виденного сна. В том сновидении всё происходило почти так же, с той лишь разницей, что за мгновение до гибели он смог проснуться. К сожалению, проснуться от действительности было невозможно.

     Водитель грузовика вдавил педаль тормоза до упора и отчаянно посигналил спятившему пешеходу, выбравшемуся на дорогу. За секунду до столкновения он увидел побледневшее лицо человека, инстинктивно прикрывшегося руками. Последовал глухой удар.

     – Прощай, Джордж! – успела сказать женщина с холста, прежде чем Джорджа накрыла беспросветная тьма.

     День выдался холодным и пасмурным. С самого утра пошёл мелкий снег. Человек с богатым воображением обязательно представил бы себе кухню Бога, на которой опрокинулась банка с какой-нибудь белой крупой, и та просыпалась на землю.

     В такую погоду лучше всего было находиться дома, пить горячий кофе и смотреть в окно. Но группе людей всё-таки пришлось покинуть уютные жилища и рабочие места, чтобы проводить в последний путь близкого человека. Под низкими тучами кладбище казалось ещё более унылым, чем можно было бы себе вообразить. Среди холодных памятников возвышалось несколько деревьев, сбросивших оставшуюся листву и напоминающих заскорузлые пальцы протянувшихся к небу рук покойников.

     Тишину нарушала лишь речь пастора. Он произносил последнее слово перед тем, как гроб должны были опустить в землю. Пастор прибегал к утешительным метафорам, описывая загробную жизнь в виде лучшего мира, чем тот, который однажды предстоит покинуть каждому человеку. Все, кто пришёл на скорбную церемонию прощания, опустили головы и слушали, что он говорил. В первом ряду стояли Меррил и Присцилла. Меррил держала в руках платок, чтобы время от времени смахивать набегающие на глаза слёзы. Дочь не плакала, но чувствовала в груди пустоту, словно смерть человека вырвала из её груди частицу её самой.

     – Господь принимает ещё одну праведную душу, – сказал пастор, и из его рта вырывались клубы тёплого пара. – Теперь, когда земной путь этого человека подошёл к концу, мы все склоняем головы и скорбим об утрате. Но Господь посылает нам утешение. Мы верим, что Он примет душу каждого, кто возлюбит Отца своего Небесного.

     Меррил пыталась понять, о чём говорит человек в сутане, но его слова наползали друг на друга, теряя всяческий смысл. Когда речь пастора закончилась, гроб опустили в землю.

     Люди, собравшиеся рядом с Меррил и Присциллой, выражали соболезнования.

     Снег усилился. Теперь это были настоящие хлопья, оседающие на плечах. В лицо подул холодный ветер.

     Смерть всегда идёт рука об руку с жизнью, потому что таков закон природы. Смерть нужна для того, чтобы уступить дорогу последующей жизни. А что ждёт человека по ту сторону последней грани, не знает никто.

     Меррил обняла дочь и увлекла её в такси. Присцилла порядком продрогла, но не показывала виду. Ей было неловко жаловаться на холод, когда близкий человек его уже не чувствовал.

     – Мамочка, а правда, что люди после смерти попадают на небо? – наконец-таки решилась нарушить тишину девочка.

     – Я не знаю, – призналась мать и улыбнулась сквозь слёзы.

     – Я слышала, что Бог забирает к себе на небо всех хороших людей.

     Меррил подняла глаза к тёмно-серым тучам и попыталась отыскать хоть один просвет, но сегодня на небе солнечным лучам места не нашлось.

     – А ещё говорят, что люди после смерти становятся ангелами. Мамочка, это правда?

     – Боюсь, что не смогу ответить на твой вопрос, – Меррил погладила дочь по голове.

     – Знаешь, что мне рассказывала Джессика? Будто бы звёзды – это души умерших. Значит, однажды и я стану звездой?

     – Не говори глупостей. Тебе предстоит длинная и счастливая жизнь.

     – Но потом-то я смогу стать звездой? – настаивала девочка.

     – Обязательно станешь, – сдалась мать, утирая последние слёзы.

     – Я буду высоко-высоко и смогу увидеть целый мир. А ещё я буду подмигивать всем, кого знаю, потому что я видела, как звёзды иногда подмигивают друг другу.

     Дальше они ехали молча.

     – Остановите, пожалуйста, здесь, – обратилась к таксисту Меррил, когда они приехали.

     В коридоре почти никого не было. Меррил обрадовалась этому, потому что не хотела, чтобы кто-то видел её такой бледной.

     – Идём, – тихо сказала она дочери. Присцилла послушно последовала за матерью.

     Меррил приблизилась к двери и остановилась. Неожиданно из её глаз с новой силой хлынули обильные слёзы. Нет, она не должна входить в дверь в таком виде. Она не должна.

     – Мамочка, пожалуйста, не плачь, – девочка взяла мать за руку.

     – Прости, Присцилла… – Меррил вытащила и без того мокрый платок, чтобы привести себя в порядок.

     "Если он увидит, в каком состоянии я пребываю, это причинит ему боль", – мать Присциллы попыталась взять эмоции под контроль. Около минуты она стояла перед дверью, прежде чем решилась войти.

     В палате на растяжках лежал мужчина, напоминающий древнеегипетскую мумию. Понадобилось не менее десяти фунтов гипса, чтобы обездвижить его руки и ноги. Но даже при всех его увечьях и травмах ему несказанно повезло. Его нервные рецепторы непрерывно регистрировали сильнейшие болевые ощущения, что свидетельствовало лишь об одном: он по-прежнему был жив.

     – Дорогой! – Меррил вместе с дочерью приблизилась к кровати больного.

     – Мне жаль, что я не смог прийти на похороны твоей матери, – слабым голосом отозвался мужчина.

     – Джордж, я едва не потеряла вместе с ней и тебя…

     – Как ты, папочка? – заботливо спросила дочь.

     – Такое ощущение, что меня пропустили через мясорубку, – ответил мужчина.

     – Доктор сказал, что критическое состояние миновало, – произнесла Меррил. – А ещё он сказал, что ты счастливчик. При таком столкновении у тебя практически не было шансов выжить.

     – Счастливчик, нечего сказать, – выдохнул Джордж, и его рёбра тут же сжал сильнейший болевой спазм. – Кажется, количество переломов в моём теле превышает мой собственный возраст.

     У Джорджа в памяти возник тот самый день, когда он, повинуясь велению женщины с картины, выбрался на середину дороги и увидел перед собой тяжёлый грузовик. Столкновение было неизбежно, и мужчина лишь инстинктивно поднял руки, чтобы оградиться от опасности. За мгновение до потери сознания он услышал треск ломающихся костей. Жуткий звук, от которого у него теперь побежали мурашки по коже.

     Очнулся Джордж Сиборн в больнице, и его тут же поразила вспышка повсеместной боли. Казалось, что всё его тело превратилось в огромную рану. "Я жив?" – поразился он, но тут же снова соскользнул в бессознательное состояние. Врачи сражались за жизнь Джорджа на протяжении нескольких часов, прежде чем кризис был преодолён, и появилась надежда на то, что этот человек, угодивший в серьёзную аварию, будет жить. Боль накатывала волнами, но Джордж сразу же смирился с ней, потому что он получил шанс. Он не умер, предсказание не сбылось.

     Узнав о случившемся, Меррил выронила телефонную трубку и тяжело опустилась на диван. Известие об аварии застало её врасплох. А вскоре последовал новый удар: скончалась её престарелая мать.

     Но почему же женщина с картины не забрала жизнь Джорджа? В минуты ясного сознания, когда мозг не получал очередную дозу обезболивающего, мужчина терзался этим вопросом и не находил приемлемого ответа, пока однажды в палату не вошёл врач и не сообщил ему, что звонил некий Лэнс Виджен.

     – Лэнс Виджен? – встрепенулся Джордж (насколько ему позволяло его нынешнее состояние). – Мне нужно с ним поговорить!

     – Извините, мистер Сиборн, но пока это невозможно, – ответил врач.

     – Вы не понимаете! Я должен поговорить с Лэнсом Видженом! Что он вам сообщил? Что он хотел сказать мне?

     – Мистер Сиборн, вам не следует так волноваться. В вашем нынешнем состоянии излишнее волнение может нанести непоправимый вред здоровью.

     – Тогда дайте мне телефон, чтобы я мог связаться с мистером Видженом! – Джордж попытался приподняться, но сейчас это было для него невыполнимой задачей.

     – Неужели это действительно так важно для вас?

     – Вы даже не представляете, насколько!

     – Если я позволю вам позвонить, хотя это и является превышением моих полномочий, вы обещаете мне, что немедленно успокоитесь?

     – Обещаю, – согласился мужчина.

     Через пять минут Джордж вслушивался в протяжные гудки телефона.

     – Лэнс Виджен слушает, – наконец-таки заговорил абонент на другом конце линии.

     – Мистер Виджен, это Джордж, – произнёс Джордж.

     – Мистер Сиборн? – растерялся Лэнс Виджен. Недавно он позвонил в больницу и выяснил, что Джордж очнулся после серьёзной аварии. Лэнс спросил, можно ли сообщать пациенту неприятные новости, на что врач ответил, что до тех пор, пока Джордж окончательно не оправится от последствий столкновения, волновать его не следует.

     – Мистер Виджен, что вы хотели мне сообщить? – Джордж не стал дожидаться ответа и тут же задал второй вопрос. – С моими картинами что-то случилось?

     – Мистер Сиборн, я хотел бы обсудить этот вопрос, когда вы немного поправитесь…

     – Я хочу знать немедленно! – врач заметил, что пациент опять начал волноваться, и хотел убрать телефон, но Джордж настоял на продолжении разговора.

     – Ваши картины… Видите ли… Произошло неприятное совпадение, – Лэнс почувствовал, что его припёрли к стенке. Джорджу нужна правда, а правда могла не лучшим образом сказаться на его состоянии.

     – Что с картинами?

     – Страховая компания готова с лихвой возместить весь ущерб, – пробормотал с другого конца Вселенной Лэнс Виджен.

     – То есть вы хотите сказать, что с ними покончено? – с непонятной весёлостью спросил Джордж Сиборн.

     – В тот день, когда вас сбила машина, в мастерской случился пожар. Специалисты говорят, что причиной тому послужило короткое замыкание в электропроводке. Ваши картины погибли в огне, но я вас уверяю, что сумма страховки позволит вам жить безбедно на протяжении многих лет.

     "Так вот почему я остался жив!" – догадался мужчина.

     – Джордж? – несмело окликнул пациента Лэнс Виджен.

     – Да, мистер Виджен. Я здесь. И я хочу поблагодарить вас за отличную новость!

     – Что? То есть вы… – окончательно смешался собеседник. – Это действительно вас радует?

     – Чертовски радует, – подтвердил Джордж.

     Он закрыл глаза и ясно представил, как холсты исчезают в горячем пламени. Ей почти удалось победить, но счастливый случай спас Джорджа от гибели. Было ли это простым совпадением, или вмешательством свыше, мужчина не знал. Да и какая теперь разница? Главное, что он получил ценный урок и хорошенько его усвоил.

     Кем же она была, женщина с картины? В обрывках своих снов Джордж видел другой мир, где её звали Ларундой.

     "Ларунда", – проснувшись, произнёс вслух Джордж, но уже не мог вспомнить, откуда у него в голове возникло это имя.

     * * *

     – С днём рождения тебя! С днём рождения тебя! – пропели жена и дочь, когда Джордж на костылях вошёл в дом. Тяжёлые последствия встречи с грузовиком заставили его провести в больнице почти два месяца, но теперь он снова мог вернуться домой. Меррил держала перед собой большой торт с горящими свечами. Мужчина набрал в лёгкие воздуха и постарался разом задуть их. Говорят, что если все свечи потухнут, то загаданное желание обязательно сбудется.

     – Папочка, наконец-то ты вернулся! – радостно обняла отца дочь.

     – Аккуратнее, Присцилла, иначе папе опять понадобится помощь врача! – предупредила девочку мать.

     – Ничего со мной не случится, – возразил Джордж. Он опустился на диван и отложил костыли в сторону. – После того, как я побывал под колёсами грузовика, объятия маленькой, но невероятно красивой девочки мне не страшны, правда, Присцилла?

     Дочь засмеялась, а потом неожиданно спохватилась и выбежала из комнаты. Через мгновение она вернулась и вручила отцу самодельную открытку из цветной бумаги. На ней были нарисованы все члены семьи: в центре стоял Джордж, а с двух сторон его обнимали Меррил и Присцилла. "С днём рождения самого лучшего папочку в мире!" – гласила надпись под рисунком.

     – Спасибо, тыковка! – отец поцеловал девочку в щёку. – Это лучшая открытка, какую мне доводилось получать на свой день рождения.

     – У меня тоже кое-что для тебя есть, – сказала жена.

     – Интересно, что же ты приготовила? – в приятном предвкушении потёр ладони Джордж Сиборн.

     – С днём рождения, дорогой! – Меррил преподнесла мужу красиво упакованную коробку, перевязанную красным бантом.

     – Так-так, сейчас посмотрим, что там такое, – мужчина принялся разворачивать подарок.

     Открыв коробку, мужчина обнаружил наручные часы с памятной гравировкой.

     "Они отсчитывают время, которого у нас могло бы и не быть", – прочитал он.

     – Нравится? – осторожно спросила Меррил.

     – Очень, – тихо произнёс Джордж и надел часы на руку. – Они действительно отсчитывают время, которого у нас могло бы и не быть.

     Джордж никогда не был склонен к чрезмерной сентиментальности, но подарок жены вызвал у него слёзы:

     – Они будут каждый день напоминать мне о том, что жизнь – это несметное сокровище, которым мы иногда не дорожим.

     – Я рада, что ты оценил, – улыбнулась жена.

     Ночью, когда все уже уснули, Джордж поднялся с постели и подошёл к окну. С неба падали хлопья пушистого снега, и мужчина невольно залюбовался их торжественным танцем в свете уличных фонарей. Снежинки легко скользили по воздуху, словно вальсировали друг с другом под нежные звуки воображаемой музыки.

     Не похожа ли жизнь людей на точно такие же снежинки? Одни попадают в сугроб и лежат там до первой весенней оттепели, а другие опускаются на тёплый язык любознательного ребёнка или на ладонь влюблённого подростка, чтобы немедленно растаять и превратиться в крохотную капельку воды. Некоторые снежинки слипаются друг с другом, образуя причудливые фигуры, а некоторые несутся к земле в полном одиночестве. От чего зависит их короткая судьба? От случайного порыва ветра? От снегоуборочной машины, которая расчищает дорогу? От мальчишек, играющих в снежки?

     Вряд ли кто-то сможет получить исчерпывающие ответы на данные вопросы.

     Джордж взглянул на тумбочку, где в лунном свете лежали подаренные женой часы.

     "Они отсчитывают время, которого у нас могло бы не быть".