На этот рассказ меня навели воспоминания прекрасного режиссера Георгия Данелия, где он, в числе многих замечательных сюжетов из своей жизни, описывает, каково было пробиваться киношникам, в том числе и ему, за рубеж. Во времена Данелия, которые заметно перекрываются и с нашими, основными кандидатами на поездки были "люди в штатском", или приближенные к ним. Конечно, до юмора Данелия мне далеко, а тем более до фантастической легкости, с которой он описывает события. Тем не менее, нелепости и абсурдности, которые сопровождали нас в благословенные советские годы, достойны описания.
Ереванский физический институт (ЕрФИ), где с проработал 47 лет, был, если можно так выразиться, институтом полузакрытого типа. Он являлся небольшим кусочком империи Петросянца, а именно, Госкомитета по атомной энергии (в дальнейшем Госкомитет), входящего, в свою очередь, в Министерство среднего машиностроения, которое в народе называли "государством в государстве". Под этим вполне мирным названием скрывалось от шпионских глаз огромное количество закрытых предприятий. Несмотря на то, что наши статьи публиковались в открытой печати, у нас был так называемый 1-й отдел, который мог самочинно зарубить любую поездку сотрудника за рубеж - на конференцию, для совместной работы "или так, погулять". Это, естественно, касалось рядовых сотрудников, к коим в начале своей карьеры я и относился. Я был тогда только руководителем небольшой группы. Впервые я столкнулся с 1-м отделом в 1972 году, когда женился. Родители моей жены "достали" нам путевки в Карловы Вары, и мы уже предвкушали замечательную поездку за рубеж. Но не тут-то было. Когда я пришел за разрешением в 1-й отдел (а у меня был какой-то не очень серьезный допуск), начальник отдела (кстати, хороший знакомый моего тестя) сказал: "Ты ко мне не приходил, я тебя не видел и не слышал". Так мы и не доехали (и по сегодняшний день) до Карловых Вар. Но этот курорт просто к слову пришелся. Речь же пойдет о моей первой поездке за рубеж (можно было бы и в кавычки взять), в Болгарию, в Софию.
А предыстория поездки такова. Наш Отдел космических лучей, руководимый к тому времени Эриком Мамиджаняном, вплотную сотрудничал с одноименным отделом Физического института им. Лебедева АН СССР (в дальнейшем ФИАН) под руководством С.И. Никольского. Кстати, мое сотрудничество с ними (несмотря на мой уход на пенсию) продолжается по сей день. Коллеги из ФИАНа в течение многих лет сотрудничали с физиками из разных социалистических стран, в том числе и из Болгарии. Одним из ведущих болгарских ученых был Йордан (Данчо) Стаменов. Это был прекрасный физик, прошедший замечательную школу в Болгарии и в ФИАНе. Он долгое время работал на Тянь-Шаньской научной станции ФИАНа, где и защитил сначала кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию. Но при всем том отнюдь не был "научным червем". Это был веселый и остроумный парень, как помнится на год моложе меня, очень коммуникабельный в общении. С ним я познакомился в его первый приезд на Арагац для участия в совещании, посвященном строительству на Арагаце совместной ЕрФИ-ФИАН, огромной многоцелевой установки АНИ для исследования космических лучей сверхвысоких энергий. Мое общение с Данчо Стаменовым переросло в настоящую многолетнюю дружбу. Мы оба любили цыганские песни и романсы, и это тоже нас сближало. К сожалению, создание установки так и не было завершено из-за развала Советского Союза. Однако "осадок остался" в виде эксперимента ГАММА, которым потом я долгие годы руководил.
Но вернемся к теме рассказа. В 1987 году в Москве состоялась очередная Международная конференция по космическим лучам, куда делегировали несколько сотрудников нашего отдела, в том числе и меня. Там был и Данчо Стаменов.
После конференции, во время распития очередной бутылки водки за ужином, Данчо спросил, не хочу ли я совершить ознакомительную поездку в Софию, в их институт дней на десять. Я, конечно, с удовольствием согласился. Я не помню случая, чтобы у Данчо, хоть раз, слово разошлось с делом. Уже через месяц в наш институт пришло приглашение на мое имя. И здесь, наконец, мы подошли к теме рассказа.
Как ни странно, первый отдел дал добро на поездку. Но этого было явно недостаточно. Надо было еще "пройти" партком. Тогда я еще не был партийным, что, конечно, ограничивало меня в правах. В парткоме должны были со мной побеседовать и понять, можно ли меня выпускать за рубеж, достаточно ли я лоялен к Советской власти и нет ли опасений, что я могу дискредитировать ее, находясь за рубежом. Эту беседу со мной должны были провести сотрудники, с которыми я был прекрасно знаком в течение почти 20-ти лет моей работы в ЕрФИ. Не буду называть имена членов парткома, это не суть важно. Тем не менее, скажу честно, я немного волновался. Ведь составляется протокол о беседе со мной, который затем отсылается в Москву в Госкомитет, где я должен был пройти окончательный инструктаж перед такой "важной" поездкой в Болгарию. Мне дали для ознакомления книжку, по-моему, "Социалистическая Болгария" или что-то в этом роде. Я должен был ее хорошенько изучить, чтобы суметь ответить на любой вопрос. Открыв ее, я понял, что с этим мне не справиться, несмотря на мою неплохую память. Я знал, что никогда в жизни я не запомню, каково поголовье крупного и даже мелкого рогатого скота в северных районах Болгарии, сколько тонн металла вырабатывают сталелитейные заводы Пловдива (может, их там и нет!) и пр. Максимум, как мне казалось, что я могу запомнить из этой книжки, это имя Генерального секретаря коммунистической партии Болгарии (по-моему, тогда им был Тодор Живков) и население Болгарии с 30-ти процентной точностью. Этого было явно мало, чтобы получить добро парткома. Но меня выручили сами члены парткома, прекрасно понимающие абсурдность происходящего. Пара-тройка парткомовцев приватно сообщила мне, какие вопросы они мне зададут. Я прочитал ответы на них в книжке о Болгарии и прошел собеседование, вызвав чуть ли не аплодисменты на мои блестящие ответы. Надо заметить, что поездка в Болгарию давала шанс для дальнейшей поездки в капстрану, если подвернется случай. Как потом и случилось. Но об этом как-нибудь в следующий раз. Добро от института в итоге я получил, и уже через несколько дней я летел в Москву на инструктаж.
В Госкомитете меня инструктировал некий Саша (фамилию не помню). Думаю, он был из нижних чинов Госкомитета. Это был очень доброжелательный, относительно молодой человек с лицом Альхена из "12 стульев" Ильфа и Петрова. Меня ребята, уже проходившие подобный инструктаж, предупредили: "Соглашайся со всеми замечаниями, даже если это будет выглядеть нелепо. А потом поступай, как посчитаешь нужным". Так в дальнейшем я и сделал.
А это почти стенограмма моей беседы с Сашей.
С. - Здравствуйте, тов. Мартиросов!
Я - Здравствуйте!
С. - Вы в первый раз едете за рубеж?
Я - Да!
С. - Какие планы там?
Я - Познакомиться с коллегами из Софийского института, посетить их экспериментальную установку в местечке Хотово вблизи г. Мелник (какое там было замечательное разливное красное вино!).
С. - Статьи с собой везете?
Я - Да, конечно.
С. - Они все опубликованы в открытой печати?
Я - Нет, не все.
С. - Неопубликованные отвозить нельзя.
Я - Но мне надо с ними обсудить их возможное соавторство.
С. (не строго) - Нельзя.
Я - Хорошо, оставлю здесь в Москве, у коллег.
С. - Записную книжку берете?
Я - Да, конечно.
С. - Нельзя, оставьте здесь.
Я - А если будет необходимость позвонить?
С. - (в глазах смешинки, лицо без тени улыбки) - Постарайтесь запомнить нужные имена.
Я - Хорошо, запомню и оставлю.
С. - Пьете?
Я (тут уже смешинки у меня в глазах) - Как и все, немного, по праздникам и на дни рождения. (Надо сказать, что в то время, особенно в горах, без обильных возлияний никакой эксперимент не проводился, что на Тянь-Шане, что на Арагаце. Касательно же сотрудников Госкомитета, я знал, что там не было человека, который бы глухо не пил, в том числе на рабочем месте. С этим я в дальнейшем и сам не раз сталкивался во время частых визитов кураторов из Госкомитета в наш институт).
С. - Там нельзя.
Я - А пиво?
С. (улыбнувшись) - И пиво.
Я - Хорошо, не буду.
С. - Не поддавайтесь на провокации.
Я (искренне удивившись) - Но ведь это дружественная Болгария?
С. (многозначительно) - Всякое бывает.
Я (упавшим голосом) - Я постараюсь
С. - Ну что ж, счастливого Вам пути и успехов в работе. Да, кстати. Вас не затруднит привезти мне какой-нибудь сувенир из Болгарии. Я вам дам денег.
Я - Ну что Вы, деньги у меня есть. Обязательно привезу. (Об этом меня тоже предупреждали в Ереване).
И, как говорил Ремарк в "Трех товарищах", мы расстались, преисполненные уважения друг к другу.
Почти такую же фразу с просьбой Саша произнес при моей первой поездке в капстрану, в США, через 2 года, в 1989 году.
Все, ура! Завтра лечу в Болгарию на целых 10 дней. Да еще и на халяву. Билеты оплачивал Госкомитет, а пребывание - болгарская сторона.
Но уже на следующий день мою радость обкакала (не нашел другого слова!) какая-то громоздкая и надменная баба на таможне в аэропорту Шереметьево. Она спросила, есть ли у меня валюта. Я гордо сказал "Да, 80 долларов" (это все, что мы с женой сумели наскрести мне на поездку). "Не положено",- строго сказала она. "Оставьте здесь, в аэропорту, мы все оформим. По возвращении получите обратно". Никакие уговоры не помогли, и я, задокументировав сдачу этой гигантской суммы, улетел в свою первую зарубежную поездку без единой копейки в кармане. К слову сказать, по возвращении в Москву я эти 80 долларов получил!
И вот я в аэропорту Софии. Жду в багажном отделении свой чемодан с бастурмой (копченое мясо) и парой бутылок армянского коньяка. Стою, озираюсь. И сразу же первое сильное впечатление. Почти вместе с нами прилетел самолет из Токио. Через некоторое время из какой-то двери выкатили роскошный японский мотоцикл ХОНДА. Молодой парень, видимо его счастливый обладатель, предъявил документы, сел на мотоцикл и с довольной улыбкой, совершенно бесшумно и очень медленно укатил к выходу. Я был потрясен. Никогда не видел таких бесшумных мотоциклов. Даже самокаты моего детства, изготовленные на основе подшипников, выменянных на конфеты, были, помнится, шумнее.
На выходе из багажного отделения меня нетерпеливо ждал Данчо Стаменов. Мы сели в его небольшой, подержанный джип и поехали в город. Мне сняли комнату в частной квартире в самом центре города, где хозяйкой была очень милая и гостеприимная женщина. По-русски она не говорила, но я неплохо понимал ее болгарский. Данчо принес с собой бутылку вина и небольшую закуску. Мы распили эту бутылку, Данчо извинился, что торопится по делам, и уехал, оставив мне инструкцию, как добраться на автобусе до института, и мои командировочные. Не помню, сколько там было левов (болгарская валюта), но сумма мне показалась, по тем временам, огромной.
Было уже часов 9-10 вечера, но я решил прогуляться. Хоть и "курица не птица, Болгария не заграница", но все-таки. Квартира находилась на улице Царя Асена Второго. Про него я никогда не слышал, так же как и про Асена Первого. Наверно, он тоже был. Меня очень тронула такая память болгар о своем царе. Я представил себе проспект имени Николая Второго в Ленинграде!.. Мои крайне скудные знания истории Болгарии связывались с Генералом Ермоловым, Генералиссимусом Суворовым и турками, на пару веков или больше, захватившими Болгарию. Ключи от квартиры мне хозяйка вручила. После вина настроение было приподнятым. Я посмотрел карту Софии, которую мне предусмотрительно дал Данчо, вышел и пошел в сторону площади Суворова. Надо сказать, что в то время в Софии очень экономили электроэнергию. На улице был полумрак, по обе стороны улицы высились старые деревья, может времен Царя Асена Второго, может даже Первого. И тут я себя поймал на том, что мне неуютно гулять одному по этой темной улице. Я не очень труслив, но мне показалось, что за мной следят. Видно, московский инструктаж не прошел даром. Стараясь об этом не думать, я погулял минут сорок, вернулся домой и лег спать.
Спал хорошо, но утром проснулся в 7 утра с мыслями о вчерашнем неприятном ощущении. Побрился, принял душ и вышел, не позавтракав, из дома, решив перекусить где-нибудь по дороге. Недалеко от остановки автобуса нашел небольшое нужное мне заведение. Вошел и заказал себе на завтрак жирный суп из куриных потрохов, похожий на армянский хаш. Потом подумал и попросил 2 кружки пива, которые мне запретили в Москве. И смело сказал в пространство: "Можете следить за мной, гады, сколько угодно. Все равно буду жить, как жил, даже если это будет моя первая и последняя зарубежная поездка". Но кому я был на хрен нужен! Вот таким простым способом я снял с себя вчерашний небольшой стресс. Я замечательно провел 10 командировочных дней. Сделал доклад по нашим последним результатам, обсудил с Данчо и его ребятами планы по дальнейшему сотрудничеству, съездил в Хотово, где ознакомился с их экспериментальной установкой. Несколько раз был на эпикурейских обедах в замечательной семье Данчо. И, конечно, каждый день "дегустировал" с новыми друзьями прекрасные болгарские вина, большим знатоком которых был сам Йордан (Данчо) Стаменов.