Ядрен бульон, сказал герой с экрана,
казалось возвратил меня в прошедшие века,
когда на Пушкине не заживала рана,
и слуги били нищих так, что лопались бока.
Вот вам и путь прогресса от смерти до болячки,
которую заделать нам, как плюнуть в унитаз,
и Пушкин был бы жив, а царь бы сдох от жрачки,
мы уважаем мысль и претит нам указ.
И все ж немало тех, кто подбивает клинья,
чтоб навредить прохожему, не тот шагает ген,
не объяснить такое даже грязным свиньям,
и нет ответа точного, обычный, штатный дзен.
Приходит с новым утром  еще и ворох дум
печальных и  бессмысленных, как шалости ребенка,
а впрочем, не уверен, не сдвинут и на дюйм,
искривлена и держится нелепая задумка.
История планеты то жар, а то морозы,
и между ними тишь, чтоб нарожать детей,
под небом ясным синим бездумно блеют козы,
а в городах бедлам кругом, в церквах всегда елей.
И что за бесовы дела ворона наплела,
быть может, сон мой утренний натыкан под завязку
чужой судьбой и болью, проткнула мысль игла,
и я тащусь от боли, держа на роже маску.
Как невпопад расстройство и тик у самых губ,
тут Пушкин не при чем, облом родил я сам,
чего-то очень хочется, и с чувствами я груб,
отсюда в сердце ссадина и на душе бедлам.
И чудное мгновение осталось за порогом,
в прошедшие века романтика ушла,
но мы всё те же люди и ходим мы под Богом,
да только мысль попроще, да и мечта мала.
14.01.2021