Шкаф в прихожей Катькин отец сколотил из брусьев и фанеры сам. Да это и не шкаф, в общем, был, а фанерный короб, сверху занавешенный соломенным ковриком с оранжевым драконом. Солидности в нём было куда меньше, чем в покупной комнатной мебели - соломка местами была уже обломана, и усы у дракона серьёзно пострадали. И неудивительно - Катькины родители единственные разрешали Катьке приводить домой всю компанию, и когда начинались прятки, шкаф иногда становился убежищем, несмотря на запрет. Когда уже шёл счет "...семь-шесть-пять-четыре-три...", времени аккуратно приподнять коврик обычно не было. Иногда шкаф обижался на такое обращение, и тут же выдавал спрятавшегося. Но чаще скрывал его так хорошо, что игравшие даже не вспоминали, что есть ещё и такое потайное место.
Вот и сейчас Петьку, судя по голосам, уже выволокли из-за дивана, Нину нашли под кроватью, Серёжку - в ванной (Митя даже успел увидеть, как тот туда прятался). А его самого никто пока обнаружить не мог. Главное, стоять надо было тихо, чтобы не сорвать с вешалки чьё-нибудь тяжёлое зимнее пальто, и не уронить огромные болотники Катькиного отца.
Тут Митя услышал, как в двери проворачивается ключ. Вернулся кто-то из Катькиных родителей. Ну, теперь ему точно нельзя вылезать, пока все не окажутся в комнатах и не забудут об игре так, чтобы его даже не спрашивали, где он был.
Голос у Катькиной мамы сегодня был весёлый. Она даже дочери попеняла, что гости ещё чаем не напоены. Приятели, судя по всему, быстренько проследовали на кухню и наедались там какой-то вкуснятиной. Пироги Катькина мама готовила очень хорошо - впрочем, и пышки тоже. Эх, надо было сразу выходить и сдаваться с повинной, а теперь уже поздно. Хотя нет, вылези он из шкафа, мама рассердилась бы сразу на всех.
Мите стало так грустно, словно все забыли о нём на много-много лет. Вот и шкаф этот... Доломает их компания коврик и фанерки, унесут всё в мусорку, и даже вспоминать о нём не будут.
- Ничего, - ответил шкаф, - зато у меня жизнь интересная. Был бы я фабричным, стоял бы в спальне, закрывали бы меня на ключ, и всех важных событий было бы - что из меня достали на праздник парадный пиджак, а его моль съела.
- Ты же сердишься на нас?
- Не особо. Мне жаль, когда Катю из-за вас ругают. Знаешь, когда она дома одна остаётся, то с драконом на занавеске разговаривает.
Митька вздохнул. Катька и правда была странная. Вроде и добрая, и толковая - большинство учителей хвалит, во всяком случае, кто не из вредных. И в гости к ней почти всегда можно. А вот отговариваться на дразнилки она не умеет и обижается легко.
А что они дразнят-то её, на самом деле, кому она помешала? Получается, попользовались её добротой и забыли, как со здешним шкафом? Митьке вдруг стало всех жалко - себя, скрючившегося в тайнике, Катю, шкаф из прихожей.
Послышались шаги - совсем лёгкие, всё-таки это не мама идёт вытаскивать его отсюда.
- Митька, - зашептала ему Катя, - вылезай потихоньку. Наши уже все в комнате, в балду играют. Я тебе два пирожка заныкала, между прочим - с мясом и с малиной.
- Честное слово, - пообещал Митя шкафу напоследок, - я про дракона никому не скажу.