Говорят, под Новый год случаются чудеса, а иногда самые заветные желания вдруг становятся реальностью...
Марьяна Сурикова
Звереныш
- Веришь ли в чудо?
Правду скажи.
Или чудес в мире нет?
- Как же не верить,
Ведь каждое утро,
Вижу в окно я рассвет.
- Но чудеса - это нечто другое:
Магия, там, волшебство...
- Есть диво волшебней, чудо иное,
Любовью зовется оно.
Я впервые увидела ее снежным зимним днем. Маленькая фигурка пряталась за мусорными баками в подворотне, и лишь сквозь небольшую щель между ними блестели огромные испуганные глаза. Стоило мне сделать шаг, как девочка тут же подскочила на ноги и бросилась бежать. Малышка с проворством кошки вскарабкалась по старым ящикам и перемахнула через забор между зданиями, и ее невероятно худое маленькое тельце в лохмотьях мгновенно скрылось из виду.
Я прошла в узкий проем и поморщилась от неприятного запаха, царившего в этом море пищевых отбросов. В стене была небольшая дверь, и едва я приблизилась, как она распахнулась. Успев прыгнуть назад, я миновала участи быть облитой нечистотами, выплеснутыми из ведра прямо на улицу. Дверь захлопнулась, скрыв за собой ресторанную кухню, а я шагнула дальше, старательно обходя зловонную лужу на сером снегу.
-Эй, звереныш, - позвала я, надеясь, что девочка притаилась по ту сторону забора. - Не бойся, я тебя не обижу, возвращайся.
Ответа не последовало. Прождав несколько минут, я повернулась и пошла обратно. На широкой улице царило оживление. Сейчас, в конце рабочего дня, люди спешили за подарками. Всего неделя до самого долгожданного для многих праздника - Нового года.
Я ждала не праздника, а выходных. Наконец-то смогу нормально поспать, позабыть на время о многочисленных проектах, незаконченных чертежах и рисунках. Может, даже удастся выбраться за город и покататься на лыжах.
Закутавшись поплотнее в теплую шубу, пошла вдоль по улице, разглядывая витрины магазинов. Распродажи, распродажи! Подарки! Скидки! Одна сплошная утомительная реклама. Я неспешно шла вперед, пока одна вещь в витрине вдруг не приковала мой взгляд. Я остановилась, задумчиво рассматривая маленькую матерчатую куклу в зеленом сарафанчике, с вышитыми на смешном личике синими глазами и с рыжими кудряшками из пряжи. "Скидка 20% на весь товар", - гласила вывеска.
Спустя минут десять я вышла из магазина с объемным пакетом и направилась обратно к подворотне. Здесь по-прежнему было тихо и пусто, звереныш не вернулся. Но ведь придет все равно. Не зря прячется тут, рядом с рестораном. Наверное, отбросами питается. Я поставила пакет за мусорными баками, закрыв его от чужих глаз картонными коробками. Надеюсь, она скоро вернется - хоть оденется нормально, а то замерзнет ведь совсем в своих обносках. Теплое детское пальто, шапка и ботинки обошлись недешево, а вот куклу отдали в подарок. Хорошо все-таки, что у меня нет собственных детей: с ними никакой зарплаты не напасешься, да и забот не оберешься.
Может, стоит позвонить в органы опеки, рассказать, что девочка здесь прячется? Они тогда ее вернут обратно в тот детский дом, откуда она сбежала. Ведь в комнате точно теплее, чем на улице в декабре месяце.
Я вновь вернулась на широкий проспект и достала телефон. Пробила в интернете, какой детский дом есть у нас в городе, заодно по всплывшим в поисковике заголовкам ознакомилась с кучей информации о громком деле, связанном с директором этого самого детдома. Скопировав номер телефона, собралась нажать кнопку вызова, но отчего-то медлила. Снова открыла страницу и прочитала о том, какой разразился скандал, когда выяснилось, что новый директор, управлявший учреждением для беспризорных детей последние полгода, на поверку оказался настоящим садистом. Подробности читать не стала. О порядках, которые царят в детских домах в небольших провинциальных городках, я знала не понаслышке: сама там росла. Хотя у меня, в отличие от большинства детей, была мать. Ее лишили родительских прав, едва мне исполнилось четыре. Когда толстая противная тетка, заявившаяся к нам в дом вместе с высоких худым мужиком, отрывала мои руки от как всегда пьяной матери, я кричала так, что сорвала голос. Подобная сцена повторялась еще не раз, когда меня вновь и вновь забирали из старой грязной квартиры. Я сбегала с завидной регулярностью, но меня возвращали обратно и жестоко наказывали; и чем старше я становилась, тем более жестоким было наказание. Там же, в детском доме, у меня появился друг. Я помогла ему однажды, когда он стащил из кухни батон. Заметила в кустах за углом дома мальчишку, который жадно поедал хлеб, словно дикий, дорвавшийся до желанной добычи зверь. У него были светлые, серые глаза и мягкие каштановые волосы. Он выглядел настоящим ангелочком, но таким голодным, что мне вдруг стало его жалко. А потом, когда разъяренная повариха пыталась выяснить, кто своровал ее батон, я взяла вину на себя. К наказаниям было не привыкать, но с тех пор Илья повсюду ходил за мной по пятам и даже пытался защищать от старших мальчишек, а те били его всякий раз. Потом мой друг подрос и из хилого мальчишки превратился в крепкого подростка, и теперь уже мало кто связывался с набившим руку драчуном. Он продолжал защищать меня от далеко не невинных приставаний со стороны старших. Если бы не он, не знаю, что стало бы со мной сейчас. Я до сих пор выплачивала тот долг, каждый раз давая ему взаймы, когда Илья заявлялся под дверь крохотной квартиры и просил на бутылку, в сотый раз клянясь, что завяжет с выпивкой и что это в последний раз. Мне и винить его было сложно. Он сломался, как и многие из тех детей, что выросли рядом. Таких, как я, кто смог выжить в этом беспросветном мраке, было слишком мало. Но может, в том не моя заслуга, ведь в отличие от них я всегда знала, что меня забрали из дома, а не бросили одну в этом мире на произвол жестокой судьбы.
Теперь я глядела в пустой переулок и никак не решалась нажать кнопку вызова, позвонить в интернат и попросить приехать. Я не могла с уверенностью утверждать, что там этой девочке будет лучше. Отвернувшись, закутала лицо колючим шерстяным шарфом и побрела домой, в свою одинокую, пустую квартиру. Я даже елку не наряжала, хотя за последний месяц нарисовала сотню эскизов всевозможных новогодних украшений. В нашей фирме меня ценили как талантливого дизайнера, а другие работники завидовали, что заказов у меня всегда было больше, а следовательно, и премия выше. Спасибо учителю рисования средней школы, который разглядел в ребенке талант и занимался со мной дополнительно - совершенно бесплатно - после уроков. Он убеждал поступать в университет, говорил, что такому таланту нельзя пропадать впустую. Он многому научил меня, но только оплатить ту самую учебу в престижном вузе в соседнем городе не мог: у него были и свои дети, о которых нужно было заботиться. Я собиралась поступить в техникум, выучиться на повариху, когда, в день моего восемнадцатилетия, умерла мать. На похороны я не пошла (и даже не знаю, кто их организовывал), а вот в суд пришлось явиться. Кто-то из наших родственников претендовал на квартиру, но ее в итоге присудили мне. И этот последний и единственный дар от матери помог выручить денег на учебу.
Сейчас я работала в хорошей компании, зарабатывала не так уж много (в наше время конкуренция среди дизайнеров слишком высока), но зато смогла взять кредит на небольшую квартиру недалеко от центра. Его еще предстояло выплачивать лет пять, и приходилось экономить каждую копейку из ежемесячной зарплаты.
Я вернулась домой, но мысли о маленьком худом звереныше из подворотни не шли из головы.
На следующий день, вновь проходя мимо того места, проверила, там ли пакет, но ничего не нашла. Либо звереныш все-таки забрал подарок, либо его взял кто-то другой, более расторопный. Хотелось верить, что это была девочка.
Я шагала по улице. Настроение было неплохим: сегодня последний рабочий день, а впереди - больше недели выходных. Новогодний вечер собиралась провести у телевизора, наесться до отвала мандаринов с шоколадом и выпить всю бутылку купленного накануне шампанского.
Я приближалась к знакомой подворотне (именно сюда я каждый день таскала пакеты с едой и прятала за пустыми коробками), когда заметила впереди толпу. Невольно ускорила шаг, задаваясь вопросом, что могло случиться. С трудом протиснувшись в середину и выглянув поверх чьего-то плеча, я увидела испуганного ребенка, сидящего прямо на снегу. Девочка размазывала по лицу слезы и тоненько скулила, за руку ребенка крепко держал рослый мужик, который пытался поставить ее на ноги. Первое, что бросилось в глаза, - малышка была одета в то самое пальто и шапку, а в руках держала рыжеволосую мягкую куклу.
-Вы в милицию позвоните, - говорили меж тем в толпе.
-Она потерялась, наверное.
-Девочка, где твоя мама?
Ребенок лишь опускал ниже голову, поглядывая вокруг затравленным взором.
-Точно в милицию звонить надо, а они уже с ней разберутся.
-Да какая милиция? Сегодня Новый год! Еще продержат ее в отделении до завтра, чтобы сегодня не возиться.
-Давайте в детский дом позвоним, пусть там побудет, пока родители не найдутся.
При словах "детский дом" девочка с силой дернулась, едва не вырвав руку из крепко державших ее тонкое запястье мужских пальцев, а потом взвыла с такой тоской, что у меня чуть не разорвалось сердце. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я растолкала стоявших впереди людей и выскочила перед мужиком, который в этот миг хорошенько встряхнул ребенка, прикрикнув: "А ну, тихо!"
-Отпустите ее немедленно! - закричала я.
-Ты кто такая? - Мужик недовольно оглядел меня с ног до головы, а за его спиной какая-то женщина уже подносила к уху телефон.
-Алло, милиция... - донеслось до меня.
-Отпустите ее! Это моя дочь!
Мужик тут же разжал пальцы, а девочка съежилась на снегу, обхватив колени руками. Я бросилась к ней и взяла на руки. Ребенок не сопротивлялся, только крепко обнял меня за шею тонкими дрожащими пальчиками.
-Хороша мать! Ты что ребенка где попало бросаешь? - долетело до меня из толпы.
-Девочка едва под машину не попала, а она и не смотрит!
-Да таких нужно родительских прав лишать!
-Лучше своими делами займитесь, - огрызнулась я, - а то, пока здесь стоите, у вас всё оливье на столах скиснет.
Покрепче прижав малышку к себе, ринулась сквозь толпу, и люди расступились, давая дорогу.
Кто-то еще выкрикивал ругательства мне вослед, а я торопливо шагала вперед, ощущая, как дрожат обхватившие шею худенькие ручки.
-Сейчас домой придем, согреешься. Ты голодная, наверное? Они тебя напугали?
Девочка молчала, а я продолжала нести ее, хотя плечи и спина ныли от напряжения.
-Ну все, почти пришли.
Я занесла малышку в подъезд, поднялась на второй этаж и открыла дверь ключом. - Вот мы и дома.
Ребенок, который молчал всю дорогу, поднял голову с моего плеча и посмотрел прямо в глаза. Ее взгляд перевернул мне всю душу, а едва слышный хриплый голос заставил вздрогнуть всем телом: - Ты правда моя мама?
-Да, - с трудом прошептала я, выталкивая слова из сжавшегося от подступающих слез горла.
-Они говорили, что ты никогда за мной не придешь.
-Они тебя обманули. Я просто заблудилась по дороге, а сегодня наконец-то тебя нашла. Будешь жить со мной здесь? Хочешь, сейчас вместе нарядим елку? Сегодня ведь праздник - Новый год.
Девочка кивнула и вновь крепко-крепко обхватила меня руками, словно слишком боялась, что мама вдруг исчезнет.
