Аннотация: Опубликован в журнале "Юный техник" (Москва); сборниках "Половинки космоса" (Москва, "Фантаверсум") и "Там, неподалеку..." (Йошкар-Ола)
Иногда Тирри хотелось хотя бы раз в жизни испытать полную тишину. Разумеется, не ту, в которую легко окунуться, плотно заткнув уши. Он мечтал о настоящем, первозданном безмолвии - и отчетливо сознавал, что такого уголка ему не найти никогда. Простые обыватели с ограниченным допуском еще могли строить какие-то иллюзии. Но Посвященные намного лучше них знали, в каком мире живут.
Дом был наполнен звуками. Пусть негромкие, зачастую еле слышные, они не исчезали никогда. И почти в каждом из многочисленных секторов, отсеков, коридоров звуки эти хоть чуточку, да различались.
Тирри не мог похвастать абсолютным слухом и вряд ли сумел бы с закрытыми глазами угадать тот или иной коридор. Но Фабрику биомассы, куда в последнее время наведывался все чаще, узнал бы наверняка. Здесь задавало тон басовитое гудение синтезаторов пищи. Время от времени его разнообразили звонки. Один короткий означал завершение какой-то фазы многоступенчатого процесса, два - выход готовой продукции, длинная трель - окончание рабочей смены. Мог раздаться и пронзительный сигнал, сообщающий о поломке. Но такое случалось крайне редко - техники знали свое дело.
В Доме было много обширных помещений, где хватало колоссальных конструкций и могучих машин. И все-таки Фабрика, даже до знакомства с Загой, вызывала у Тирри особые чувства. Высоченные ребристые колонны синтезаторов, пузатые резервуары, втиснутые между ними кожухи вспомогательных механизмов, и все это хозяйство обвивала масса серебристых труб. Они то расширялись, то суживались, постоянно разветвлялись, переходили одна в другую, и в их запутанном клубке невозможно было отыскать ни начала, ни конца... Это впечатляло.
Начальник смены уже поджидал Тирри и, увидев его, поспешил навстречу.
- Рад вас видеть! - залебезил он. - Зага сейчас выйдет. Уже прихорашивается, красавица наша.
"Рад вас видеть"... Конечно же, этот пройдоха с бегающими глазками кривил душой. Технари всегда недолюбливали Посвященных. В своем кругу они называли их "чистенькими" и потихоньку ворчали: за какие заслуги этим дармоедам такая честь? За что привилегии, которые только снятся вкалывающим на них работягам? Но шушукаться за спинами "дармоедов" - одно, а уж если повстречал кого-нибудь из них - изволь выразить почтение...
Зага не заставила себя ждать. Держалась она, конечно, гораздо уверенней, чем при первой их встрече - даже сравнивать нельзя. И все-таки немного смущалась. Как будто сих пор не могла поверить, что на нее положил глаз не какой-нибудь ремонтник, оператор или даже технолог, а Посвященный из самого элитного жилого сектора - восьмого!
- Привет, Тирри, - она улыбнулась и повела рукой, словно отталкивая взгляды женщин со своего участка, полные жгучей зависти. - Мы снова пойдем в какое-нибудь интересное место?
- Привет, Зага, - улыбнулся в ответ Тирри. - Конечно, пойдем. А знаешь, куда? Ни за что не догадаешься!
Она раздумывала недолго.
- Уже догадалась! Ты сводишь меня в оранжерею, да? Помнишь, в прошлый раз мы не успели ее всю обойти - там оставался такой чудный уголочек...
- Оставался, - подтвердил Тирри. - И мы в нем еще обязательно побываем. Но сегодня... Сегодня я покажу тебе Музей.
Он, конечно, ожидал, что его слова произведут эффект, но чтобы настолько сильный... Зага даже на время утратила дар речи.
- Ой... - выдохнула она наконец. - Ты не шутишь? Музей... да он ведь... туда же пускают только Посвященных! Мы в самом деле увидим ктуллов... тех, которыми пугают детей, настоящих ктуллов?..
Тирри кивнул:
- Раз приглашаю - значит, увидим. За тем и идем! Без проблем, конечно, не обошлось. Узнав, кого я хочу провести, ребята из Службы контроля устроили мне настоящий допрос. И после каждого ответа сверялись со своими записями. У меня создалось впечатление, что они собрались отследить всю твою родословную!
- Зачем?
- Ну, наверное, просто взять и отказать было для них недостаточно. Они хотели убедиться, что ни один твой предок до седьмого колена не имел права даже приблизиться к Музею! Но я-то знал, как устроена эта бюрократическая машина, и припас неотразимый довод. Представь, как у них вытянулись лица, когда я заявил, что собираюсь жениться на тебе!
Разумеется, после этих слов лицо вытянулось у самой Заги.
- Ой! - Она остановилась, словно забыв, куда шла, и смущенно опустила голову. - Раньше ты никогда... я даже не... это что, предложение?
- Предложение еще будет! - заверил ее Тирри. - Я человек серьезный и такими словами не бросаюсь. А то, что немного поспешил... На тех буквоедов мог подействовать только железный аргумент. Невеста Посвященного - это вам не простая фабричная девчонка. Это статус!
Он решительно увлек ее за собой. Несколько минут Зага молчала - видимо, уже плавала в радужных мечтах, представляя себя супругой важной особы. Но долго держать рот закрытым было не в ее характере.
- Ой, Тирри, совсем забыла тебе сказать... На Фабрике ведь сегодня особенный день, прямо-таки праздник. Представь, мы освоили новый вид биомассы! Пока, конечно, выпустили опытную партию, совсем маленькую. Правда, вкус у этой новинки... Странный какой-то - по мне, так на очень большого любителя. Но наши технологи просто на седьмом небе! И главный дегустатор ходит такой довольный, будто его к награде представили. Говорит: пусть только народ распробует эту штуку как следует - потом никого за уши не оттащишь!
Тирри знал из хроник, что много лет назад, задолго до его рождения, биомасса представляла собой нечто малоаппетитное. А говоря откровенно - тошнотворное месиво. Не хотелось бы ему жить в те времена...
- Молодцы, многого добились, - похвалил он подругу. Но тут же об этом пожалел: Зага, обрадовавшись, принялась развивать любимую тему.
- Да, да! - с жаром заговорила она. - То, что Фабрика выпускала вначале, и едой-то можно было назвать условно. Так, первичная основа... Сегодня ее никто бы и в рот не взял, но тогда выбирать не приходилось. От плохой пищи люди часто болели, кое-кто умирал. Зато теперь... Все любят вкусно поесть, но никто не задумывается, каких трудов это стоит. Знаешь, сколько операций проходит начальная смесь, чтобы от одного взгляда на готовые продукты слюнки текли?..
Любую другую жительницу нижних ярусов, вздумай она так долго молоть языком, Тирри перебил бы не раздумывая. Но этой очаровательной болтунье был готов простить что угодно. А потому деликатно кивал, делая вид, что слушать ее безумно интересно. Оставалось надеяться, что потом, когда Зага переселится к нему, она не будет с утра до ночи описывать стадии фабричных техпроцессов. Но ничего, у него будет время расширить ее кругозор. Иначе какой же он Посвященный? Главное - не спешить...
Продолжая кивать, а иногда создавая видимость диалога какой-нибудь дежурной фразой, он довел Загу до Музея. Уже одни его двери - огромные, массивные - вызывали жгучее любопытство у тех, для кого они были вечно закрыты. Когда-то Тирри, еще маленький и не допущенный в святая святых, любил фантазировать, что за ними скрыт сохранившийся с незапамятных времен смертоносный арсенал. Даже был слегка разочарован, когда много позже узнал, что это не так...
Уладив формальности с охраной, они вошли внутрь. И Зага застыла в шоке.
Посреди квадратного зала стояли четыре гигантских скелета. Какими же были эти монстры во плоти, если даже их древние кости внушали ужас! Черепа ктуллов возносились на такую высоту, что захватывало дух. Они скалили устрашающие желтые зубы, способные запросто перекусить человека пополам. Смотреть в черные провалы пустых глазниц было невыносимо. Казалось, в них, спрятавшись от всего мира, обитают какие-то кошмарные твари. И только выжидают момента, чтобы плюнуть сверху в ничего не подозревающую жертву струйкой ядовитой слюны...
- Что скажешь? - выдержав долгую паузу, спросил Тирри.
- Жуть... Просто жуть... - Голос у Заги дрожал. - Даже представить не могла... Конечно, я много слышала о ктуллах, но это было... как сказка. В сказках много всяких чудовищ -- и их не боишься, потому что никогда не встретишь. А тут... - Она поежилась. - Наши, фабричные, много бы дали, чтобы взглянуть хоть одним глазком... Слушай, а почему в Музей нельзя ходить всем?
- Ну-у-у... - многозначительно протянул Тирри. - Видишь ли, правда бывает разная. Порой она настолько ужасна, что многим лучше бы ее не знать. Разве что избранным, способным перенести все. Согласна?
- Пожалуй, - неуверенно ответила Зага. И стала обходить чудовищную ступню ктулла -- медленно, стараясь держаться от нее на приличном расстоянии. Словно боялась, что гигант оживет: заскрипев костями, поднимет ногу и раздавит кроху, посмевшую нарушить его покой!
Описав круг, Зага вернулась к Тирри.
- Вижу, а поверить не могу, - подавленно произнесла она. - Значит, то, что мне еще в детстве рассказывали, - правда? Неужели этих громадин когда-то было множество, и они водились во всех помещениях Дома? А потом Великий Творец разом уничтожил их, чтобы дать дорогу нам?
- Да, - ответил Тирри. - Их было очень много. Даже страшно представить, сколько.
- Но осталось только четверо. Где же остальные? Творец... дай вспомнить... излил на них чашу гнева и уничтожил без следа?
- Творец проявил свое могущество и прервал их жизни. Но "уничтожил без следа"... Не надо понимать так буквально - кое-что оказалось под силу нам самим. Насколько мне известно, когда-то Дом был буквально завален трупами ктуллов. Могла разразиться эпидемия, и нашим предкам пришлось по очереди отправить их в утилизатор. Оставили только эти скелеты -- для Музея...
Зага, насколько могла, запрокинула голову и смерила взглядом ближайшего исполина. Она не могла представить, как ктуллы вообще ходили, умудрялись сохранять равновесие, почему не валились под собственной тяжестью.
- Слушай, Тирри, если это правда, то правда и другое... В древних сказаниях говорится, будто бы ктуллы умели мыслить. Только это был недобрый разум, враждебный нам, людям.
Тирри кивнул:
- Еще какой враждебный! Но сами они были уверены, что непогрешимы. И даже - ты только вообрази! - считали людьми себя, а не нас. Об этом гласят их записи. Дико, правда?
- Ктуллы оставили записи?!
- Великое множество - письменные, звуковые, видео... И все расшифрованы. Но не каждому дозволено об этом знать. Их даже в Музее нет - они находятся в специальном хранилище. И попасть туда могут лишь Посвященные с высшей формой допуска.
- Жаль. Так интересно, что они могли насочинять! Я бы почитала...
- Ты прочтешь их, Зага! - торжественно произнес Тирри. - Как только станешь моей женой. Обещаю! Я выхлопочу для тебя допуск, они не посмеют мне отказать.
Она с восхищением смотрела на своего героя. Вот это мужчина! Никаких преград не боится, а потому пойдет далеко. Так далеко, насколько можно представить. И ее, свою избранницу, которую фабричные частенько обзывают пустоголовой куколкой, вознесет на самую вершину...
"Да уж, мне точно не откажут, - думал между тем Тирри. - Ты узнаешь все, Зага. Вернее, почти все. Есть одна запись, которую я не открою даже горячо любимой жене. Нельзя! Так будет лучше для твоего душевного спокойствия. Мне - можно, я сильный..."
Сам он прослушал эту запись столько раз, что выучил наизусть. И до сих пор содрогался, вспоминая свое смятение, когда ознакомился с ней впервые.
Вот что надиктовал перед смертью один из ктуллов:
"Это конец. Шансов выжить нет. Обиднее всего причина. Не отказ метеоритной защиты, не взрыв реактора... Даже атака крейсера злобных инопланетян казалась правдоподобнее того, что случилось на самом деле. Да, такой нелепости не предвидел никто!
Отправляясь в полет, мы прихватили кое-какую живность, включая лабораторных крыс - ставить опыты. И вот из-за разгильдяйства одного олуха они вырвались на волю. Мы, идиоты, ограничились взбучкой тому болвану, а на пропажу махнули рукой. Тем временем крысы прошмыгнули в главный продовольственный склад и затаились в его дальнем конце.
Их бегство послужило началом катастрофы. Мы брали продукты из хранилищ поближе к входу и знать не знали, что творится в остальных. А там уже вовсю шел пир. Хвостатые бестии невероятно размножились и десятками, сотнями тысяч маленьких жадных ртов уничтожали нашу пищу. Когда мы спохватились, было слишком поздно. Хотели вывести крыс ядами, но боялись испортить остатки еды. А пока подыскивали другие варианты, ненасытные грызуны прикончили и эти остатки.
Конечно, мы знали, что до Беты Гончих Псов на наших припасах все равно не добраться - их хватило бы в лучшем случае на четверть пути. Поэтому планировалось со временем перейти на биомассу. Ее синтез уже начался, но полученная субстанция была не доработана. Как выяснилось, крысиным желудкам она почти не вредила, но человеческие ее принять не могли. Чтобы получить полноценную пищу, предстояло провести множество опытов, а времени и сил на это уже не оставалось.
Пайки урезались и урезались, пока не приблизились к нулю, и начался жесточайший голод. Тогда наши химики решили: раз уж все равно помирать, надо прихватить на тот свет своих могильщиков. И устроили крысам газовую атаку - пустили на них какую-то экспериментальную отраву. Как назло, тоже недоработанную... Нанюхавшись ее, заполонившая звездолет четырехногая пакость не сдохла, а принялась мутировать. И не в лучшую для нас сторону!
Хотя какая теперь разница? Скоро я умру, самые стойкие продержатся еще несколько дней - и все. Конец величайшей в истории звездной экспедиции из-за ничтожных мерзких тварей... Видно, не зря кто-то умный говорил, что они в случае чего всех нас переживут..."
Это были грубые, жестокие, несправедливые слова, и в другое время, вспомнив их, Тирри приготовил бы мысленную отповедь ушедшим навсегда гигантам. Но не сейчас. Его возбуждала близость подруги. Не удержавшись, он нежно потеребил зубами ее изящное кругленькое ушко. Зага часто задышала, высунула розовый язычок и облизала его мордочку. Затем они тесно прижались друг к другу теплыми пушистыми боками, и их хвостики переплелись...
"Все правильно, - думал Тирри. - Нельзя хотеть слишком многого - даже Посвященным, которые любят заноситься мыслями далеко. Нам отлично живется здесь, в Доме, где много еды, где у каждого есть свое место, где мы любим и любимы. А эти нескладные громадины, мрачные тени прошлого, мечтавшие о какой-то придуманной Бете, сгинули без следа. Великий Творец знал, на ком остановить свой выбор!"