Ленина Маша : другие произведения.

Новейший завет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Отрывок из центральной части романа-триптиха "Серебро богов"
  БЛАГОВЕСТ ОТ ЛЕНИНОЙ
  /Новейший завет/
  
  
  
  В начале было Слово...
  
  Евангелие от Иоанна, глава 1
  
  
  Между небом и болью...
  
  Из песни Н. Шульте
  
  
  
  глава 1
  
  В тот день на Москве-реке был сильный ветер, и грязная вода почти восстала ото льда, и март потрясал своей нищенской котомкой, и выпадали оттуда крошки сизарям - святым духам Новоспасского моста, и сидел под ним человек в голубой рубахе по имени Сафр, и сияли его синие глаза, глядя на свет мартовского солнца, и как будто ждал он кого-то самого важного, чтобы засвидетельствовать о нем и указать на него, и был то год великого кризиса всемирного Серпентария.
  И пришли священники и монахи из храма Святой Живоначальной Троицы и Ставропигиального мужского Новоспасского монастыря и спросили его:
  - Кто ты?
  - Я не Христос, - отвечал Сафр.
  - Кто же? Илия Пророк?
  - Нет.
  - Кто же ты? Чтобы дать ответ пославшему нас сюда высшему духовенству. Что ты делаешь здесь на реке с людьми, после чего они перестают ходить в наши храмы, и говорят, что стали свободными, и начинают новую жизнь, которая не вписывается в законы питомника?
  - Я работаю Петрушкой в цирке на Цветном бульваре, - отвечал Сафр. - Там дрессирует Тигров черный Скорпион, который несет в себе смерть, потому что он делает их несвободными, а я наблюдаю за этим, ибо цирк есть метафора жизни, как секс, театр и шахматы, и скоро наступит момент, когда черный Скорпион заснет или устанет, и я открою им клетки, и они выйдут на улицы Серпентария, и будут разгуливать по мостам и паркам, и не тронут только свободных - таких, как они.
  Священники и монахи смутились и стали тихо говорить друг другу, что этот человек в голубой рубашке - сумасшедший. И Сафр продолжил:
  - Я глас вопиющего в каменных джунглях Серпентария. Я крещу в воде этой грязной реки, но идущий за мною сильнее меня - я не достоин нести обувь его, он будет крестить вас Духом святым и Огнем, лопата в руке его, и всю солому, в которой живут змееныши и змеи Серпентария, сожжет он огнем неугасимым.
  И видят монахи и священники, среди которых были фарисеи, как спускается по ступеням моста к безумному человеку еще один человек, и несет он лопату, и одежды его странные, как у женщины: широкие светлые льняные брюки, и поверх брюк - юбка, и вышитая светлая рубаха вроде толстовки, и одинокая цыганская серебряная серьга в левом ухе, и выглядит он молодым и здоровым, и зеленые глаза его лучатся непонятным живым светом, и волосы его седые, как тополиный пух.
  - Вот Агнец Божий, который берет на себя грехи мира, имя которому - Серпентарий. Я пришел крестить его у воды, чтобы он был явлен всему Серпентарию. И зовут этого человека Нела Сот Сирх.
  Провозгласив это священникам и монахам, Сафр трижды поцеловал Нелу в лицо и ласково сказал ему:
  - Нела! Я ждал тебя. Опусти свою лопату! Недавно у Новоспасского моста шел ливень. И тысячи дождевых червей вылезли из чрева многострадальной земли, и можно их собирать руками, а не рыть лопатой, и насаживать на крючок, и ловить карасей в реке, чтобы был тебе сегодня ужин. Но прежде чем делать это, я хочу крестить тебя в этой реке.
  Нела на глазах у непонимающих монахов и священников сбросил свою одежду и нырнул в воду. Тотчас вынырнув, он зацепился за парапет и вылез из воды, и отверзлись вдруг небеса, и увидели все Духа Божия, который белым голубем ниспустился на его плечо, и услышали все глас с небес, глаголющий:
  - Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в котором мое благоволение и спасение от Серпентария.
  Тотчас после этого ошалевшие священники и монахи стали звонить по всем своим телефонам, размахивая руками, и, дабы эти двое не слышали, что они говорят, суетливо прятались у подножия моста, за машины и деревья на набережной.
  Сафр тем временем подошел к Неле и осенил его тройным крестом, и стали они собирать дождевых червей на набережной. И через несколько минут под арку моста пришли еще двое - Андрей-рыбак с большим спиннингом и красным пластмассовым ведром для карасей и брат его Петр-рыбак с простой бамбуковой удочкой, которого Нела назвал Кифа. Андрей был в красной толстовке, в широких брюках из темной ткани. Библейское лицо его обрамляла красивая черная борода. Карие глаза его улыбались твердо и мягко. Петр же был одет в голубое платье, похожее на монашескую рясу, - вышитое цветами и ангелами. Национальностью были они чеченцы по отцу, по матери же - русские.
  Сафр и Нела радостно их обняли и трижды поцеловали в губы.
  - Нела не стал копать червей и оставил лопату, ибо был сильный дождь, и черви выползли на поверхность земли, и мы, пока ждали вас, собирали их в эту коробочку, - Сафр, сказав все это, положил железный сундучок с червями у ног Петра и Андрея.
  - Ну что ж, приступим к рыбной ловле! Сколько карасей сегодня подарит нам Москва-река, одному Богу известно, но кошкам моим есть нечего, и на ужин никто не брезгует рыбкой с картошечкой, - и Петр начал разматывать леску на удочке.
  И вдруг Нела сказал, открыв коробочку с червями:
  - Андрей и Петр, неужто ужас не объял вас при виде этих несчастных червей, нами пойманных. Но еще больший ужас обнимет вас, когда вы посмотрите на сдыхающих в красном ведерке несчастных карасей, которые клюнут на наши жертвы в виде этих червей, как будто они - рыбьи жертвы, и рыбы станут жертвами ваших крючков и вашими жертвами.
  И ужаснулись Андрей с Петром, и бросили спиннинг и удочку, и неподалеку, глядя на них, их товарищи - Иаков и Иоанн Зеведеевы - бросили свои удилища и подошли к Петру, Андрею и Неле. Сафр же отошел под мост помочиться в реку и помедитировать - пива в тот день он выпил немерено - воистину трудное время пришло для Сафра.
  Иаков был крашеной рыжей красивой еврейкой в расшитой золотом ермолке и вязаном платье с дыркой для головы; Иоанн - беленькой полькой с голубыми глазами и в зеленых каменных бусах из нефритоподобного змеевика, надетых на белую блузку. Нела, увидев Иакова и Иоанна, спросил:
  - Вы братья? Что надобно вам?
  - Мы братья, - ответили они в один голос.
  - Отчего же вы так непохожи? - продолжал спрашивать Нела.
  - У нас два разных отца: мой - еврей, а его - поляк, фамилия же одинаковая - русская и от матери, - ответил Иаков и, в свою очередь, спросил у Нелы:
  - Равви, где ты живешь?
  - Пойдите за мной и увидите! Не бойтесь! Я сделаю вас ловцами человеков.
  И они тотчас, не обернувшись на брошенные удочки, последовали за ним. И увидели, где он живет, и пробыли у него весь день тот. С ними пошел к Неле Андрей и Петр, а Сафр остался медитировать у реки.
  Нела жил у Новоспасского моста недалеко от Павелецкого вокзала, и в доме его был всего один подъезд, и он называл свой дом Павелецкий, или Новоспасский бункер, а себя - узником замка Иф Эдмоном Дантом - так его знали под другим именем.
  Дом его был недоступен для жителей Серпентария, и вход строго охраняла глухая калитка с магнитным замком, которую Нела открывал прикосновением ладони.
  
  глава 2
  
  Петр, Андрей, Иаков и Иоанн вошли за ним в большую тёмную гостиную - тёмную, потому что под окном росла черемуха и защищала тайную жизнь Нелы своею листвою. Ученики, ибо теперь они звались его учениками, сели в мягкие серебряные кресла вокруг стола, на котором стоял Геленджикский кагор - самый лучший кагор русского Серпентария - благословленный в соседнем Храме Святой Живоначальной Троицы, в который Нела ходил ежедневно и ставил громадную, самую толстую свечу Богородице и Чудотворцу - их иконы висели совсем рядом и у них был общий канделябр. Когда Нела подходил к ним с громадной свечой, зажженной у дальней, единственно горящей в дневном храме лампадки, Чудотворец начинал плакать белыми слезами, а Богородица смотрела строго - как будто никак не могла простить его за прегрешения прошлых жизней.
  Петр нарезал черного Бородинского хлеба, выйдя в кухню, и красиво уложив его на большом серебряном блюде, принес в гостиную. Нела достал из серванта большие бокалы и налив кровавого вина ученикам, выпил с ними за счастливую борьбу с Серпентарием, и прежде чем выпить, сказал им:
  - Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас. Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание змеям. Вы - свет мира. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит она всем в доме.
  Нела принес из спальни толстую розовую свечу на голубом блюдце, и поставил ее на стол перед учениками, и зажег ее ровным красно-бело-синим пламенем, и продолжил:
  - Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца Небесного.
  - Господи, кто ты и зачем пришел в нашу жизнь? - спросил Иаков.
  - Не думайте, что я пришел нарушить закон; не нарушить пришел я, но исполнить. Исполнить великий закон любви, свободы и человечности, который должен распределяться на эти три части внутри каждого человека, и каждая из частей должна быть не тридцать три процента, как кажется, а по сто - таковы чудеса математики.
  - Равви! Что есть любовь, свобода и человечность? - спросил Нелу Андрей.
  - Пока я скажу вам только одно: это есть Бог. Потом же долгие мытарства в поисках Бога откроют вам великую истину, какова есть каждая из его ипостасей, и эта истина сделает вас свободными. И всякого, кому откроется через меня или вас эта истина.
  Сказав все это, Нела удалился в спальню, и Петр последовал за ним, чтобы принять дневной сон. Но Кифа не мог заснуть без любви Нелы, любя и зная, что сам у него любимый. Нела был равнодушен к телу. Кифа чувствовал, что это от кармы прошлых жизней. Как искупление. Но иногда не мог удержаться от ласк, и Нела, горячо и спокойно, входил в Петрово тело, когда Кифа откидывал в спальне свое голубое платье, и горел в Петре, словно розовая свеча в гостиной, как будто занимаясь любовью с его душой или молясь о ней.
  Между тем Андрей, Иаков и Иоанн после своих молитв спали на ковре в гостиной, пока догорала свеча.
  
  глава 3
  
  Вечером, перед закатом, Нела проснулся и узнал, что Сафр отдан под стражу - к мосту приехали змеи на черных машинах, вызванные монахами и священниками Серпентария, и кусая схватили Сафра.
  В темнице Сафр подвергся пыткам, и змеи снова вопрошали его:
  - Кто ты, ублюдок?
  И Сафр отвечал:
  - Не я Христос, но я послан пред ним. Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха: сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться.
  - Ты хочешь сказать нам, - кричали змеи, - что ты друг жениха? А кто жених?
  - Он. Нела Сот Сирх.
  - А кто его невеста?
  - Петр. Его любимый апостол.
  И тогда змеи начинали бить его в зубы, в уши, в глаза, и делали из лица его кровавое месиво, и говорили так:
  - Убогие пьяницы! Нищие бомжи! Пидоры! Пидоры гнойные! Петрушки в цирке! Безумные! МинусА!
  На что Сафр, улыбаясь кровавыми зубами, отвечал так:
  - К вопросу о пидорах. Даже великий Пушкин называл их иначе: "Гей, добрый человек! - закричал ему ямщик. - Скажи, не знаешь ли где дорога?" Это из "Капитанской дочки". К вопросу о безумных. Кто скажет брату своему "безумный" - подлежит геенне огненной. Я помню, в детстве моем приносил отец две куцые елочки перед праздником Нового года, и связывал их вместе одной красной веревочкой, как в фильме Кетано "Куклы", и ставил в одно ведро, и превращались они в пушистое единое целое - в одну красивую елку, ибо минус на минус дает плюс. Это к вопросу о минусАх.
  Но змеи продолжали кричать:
  - Какая геенна огненная? Что ты несешь? Ты знаешь, как она выглядит?
  - О, скоро вы сами узнаете, неизбежно туда ввергаясь не лишь по прошествии, но уже в течение вашей нелепой жизни. А я скажу только вот что: это когда душа томится, как в клетке, объятой пожаром, как будто взведенная на костер, и не знает ни минуты покоя, и хочет вырваться, и нет ей выхода из этого, и так она томится, томится вечно... Вы ищете покой при сытой жизни, и власть ваша над людьми - призрачна. Истинный покой будет лишь Там, - Сафр поднял вверх указательный палец Юпитера, - и заслуживают его не многие. Вы поведете меня к начальнику, Ироду, и я скажу ему в глаза, что он спит с женой брата своего и хочет дочь ее, Саломею, которая по возрасту ему - внучка. И если, не дай Бог, он тронет ее, все три тела его: физическое, астральное и ментальное - будут пылать в геенне огненной - земной магме, а душа томиться без неба, вечно томиться... Но скажу вам, что и без этого он уже обречен на вечные муки.
  Старший змей не выдержал и приказал:
  - Заткните ему рот!
  И Сафра ударили так, что он потерял сознание.
  
  глава 4
  
  На следующий день Нела спросил у Петра с Андреем, когда они собирались выйти из бункера и гулять по мостам, читая с них проповеди о новом Боге и свободе:
  - Скажи мне, Петр! Скажи, Андрей! Утро вечера мудренее: не жалеете вы о том, что вчера бросили удилища? Вы же со времен жития в многострадальной родине своей были рыбаки и ловили рыбу.
  - Нет, Равви, - ответил Петр. - Мы не жалеем. Я родился, как и Андрей, в Грозном, когда там еще было тихо, но по вере своей не мусульманин, а католик, и всю жизнь ловил рыбу сетями в реке Сунжа и в самом Тереке, и попадалась мне одна тилапия, но я брал ровно столько, сколько нужно было для ужина, а остальную отпускал. Я так много ее выпустил, что даже сейчас поезжай, Равви, на Терек, и закинь сети, и вылови эту рыбу, и увидишь: у нее за жабрами тёмные пятна - это следы от моих пальцев, когда я вытаскивал ее из своих сетей и кидал обратно в реку. Так и зачем сегодня, когда мы питаемся едва ли обычной пищей, но святым духом, молитвами о своей родине и твоими проповедями, а я иногда - твоим секретом и спермой, зачем сегодня, Равви, ловить нам с Андреем рыбу в мутной реке.
  
  Братья Зеведеевы, Иаков и Иоанн, очень внимательно слушали слова Кифы, а потом вступили в разговор:
  - Я родился в Беэр-Шеве, Равви, в библейской Вирсавии, - сказал Иаков, надевая ермолку. - Там до сих пор идут бои с палестинцами, и женщины боятся за своих детей, спешат в свой дом и не знают, что они увидят там: всё, как прежде, или руины и пепелище. Конечно, это не так ужасно, как в Грозном, но я вынужден был уехать в Москву, чтобы не слышать взрывы, не видеть тот страшный военный спектакль и не подвергать опасности моих детей, которых я скоро заберу.
  Его брат Иоанн, теребя свои зеленые бусы, продолжил так:
  - Моя же русско-польская кровь, Равви, не дала мне спокойно жить в Польше, раздираемой ненавистью к русским, которые когда-то разрывали ее с Европой как загнанную жертву царской охоты. Поэтому я здесь. А с тобой я затем, что ты каждую секунду моего существования открываешь мне глаза на правду бытия; и свет этой истины, что есть Бог, скоро воссияет мне в лицо прекрасной, долгожданной свободой.
  
  глава 5
  
  Нела обнял своих учеников, подойдя к каждому и осенив трехпалым крестом, Петра же - двупалым, и открыв прикосновением ладони магнитную калитку, выпустил их к Новоспасскому мосту, и пошел впереди них, и став на ступени моста, сказал:
  - Вчера я видел, как брат Кифы Андрей смотрел на красивую женщину, выходящую из калитки у бункера. И когда Андрей поймал мой взгляд, он устыдился. Но я говорю вам: вы слышали, что сказано древним: "не прелюбодействуй". И всякий, кто смотрит на женщину или мужчину с вожделением, не прелюбодействует с ними в сердце своем, а желает заняться любовью. Но истинно говорю вам, что заняться любовью можно только ЛЮБЯ, а не просто желая. Любовь же - влечение к человеку любого пола на всех семи чакрах начиная от корня жизни в районе копчика и крестца - краснеющей Муладхары и заканчивая фиолетовым выходом в Космос, что находится на макушке, - если эта седьмая чакра открыта, человек любит так, словно молится - то есть высшее проявление любви.
  Если правый твой глаз соблазняет тебя, не нужно его вырывать и бросать от себя, ибо за это не будет ни тело твое, ни один из членов ввергнут в геенну огненную. И если правая рука твоя соблазняет тебя, не надо ее отсекать и бросать от себя, ибо за это не будет ни тело твое, ни один из членов ввергнут в геенну огненную.
  Тут Нела увидел двух змей-фарисеев, стоящих у подножия моста. Один из них спросил у Нелы:
  - Если ты знаешь, что есть любовь, скажи нам тогда, по каким причинам можно разводиться мужьям со своими женами и женам с мужьями.
  - В идеале, - ответил Нела, - что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Но за прелюбодеяние, то есть измену, расставаться не только можно, но и должно. Если холод и нелюбовь приходят на смену любви и теплу, люди снимают друг другу кольца и отправляются в свободное плавание. И женившийся на разведенной, и выходящая замуж за разведенного не прелюбодействуют с ними, а помогают им, ибо таким людям всегда особенно тяжело - ведь рушится вся их прежняя жизнь.
  Сказав всё это, Нела заметил, что среди его учеников и пришлых змей-фарисеев стоят двое незнакомцев - с правильными, добрыми, глазами и человеческим взглядом.
  - Откуда пришли вы и что вам нужно? - спросил у них Нела.
  Который был полный, в тяжелых очках, одетый в полосатый свитер, ответил Неле с легким акцентом и грамматическими ошибками:
  - Я родом из Генуи, мой корень русский, потом жил в Венеции, растить на балконе петрушку и продавать на базаре. Сейчас я приехать в Москву смотреть на Кремль, гулять по мостам. И вот услышать тебя. Позволь мне пойти за тобой. Я буду Филипп. На паспорте я Филиппо.
  - А ты? - и Нела повернулся к другому незнакомцу. Он тоже был в очках, весь в черном, но с милой улыбкой. Ни один апостол Нелы никогда не носил черное.
  - Меня зовут Варфоломей. И я эстонец по отцу. В Таллинне очень красиво. Я обожаю этот город, но как там жить, если бывшие братья по союзу пылают ненавистью к русским, тогда как русские столько десятков лет "доили им свое молоко", дарили нефть и газ и делали вид, что их шпроты - на вес всего русского черного золота.
  Нела блеснул глазами. Апостолы знали, что Нела блестит глазами только тогда, когда он крайне доволен услышанным и сказанным.
  - Ты верно всё говоришь. Идите за мной. Беру вас в свои ученики, - промолвил Нела и продолжил:
  - Вы слышали, что сказано: "око за око, и зуб за зуб". И если следовать этому принципу, скоро весь мир станет слепым и беззубым. Это еще справедливо подметила "великая душа" Ганди. А я говорю вам: не противься злому, но отпусти его. И кто ударит тебя в правую щеку, не обращай к нему и другую, а будь выше этого. И злое отпустит тебя. Гораздо страшнее для зла не мстить ему, и не отдаваться ему, как бессловесная шлюха, а презирать его, не замечая. И зло исчезнет. Кто и что станет существовать, когда его не видят. Если что-то не замечают, значит его не существует. Живое - злое ли доброе - всё питается признанием. Но истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве. Поэтому пророки либо покидают свое отечество, либо умирают в нем.
  Нела прервал свою речь и смотрел на закат - как солнце заходит за Новоспасский мост и медленно умирает вечное время. И затем продолжил:
  - Вы слышали, что сказано: "люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего". А я говорю вам, чеченцы, евреи, поляки, эстонцы: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, ибо солнце восходит над злыми и добрыми и дождь идет на праведных и неправедных, и не потому, что если вы будете любить лишь любящих вас, то это разве награда, а потому, что кто еще, как не вы, спасет от зла врагов ваших - ведь сами они никогда не спасутся: заблудшим овцам всегда нужен добрый пастырь. Так будьте же дверью овцам и будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.
  И вдруг, как будто из прошлой жизни, перед взором Нелы предстала икона "Добрый пастырь", которую он видел в старинной провинциальной церкви на маленькой родине: Иисус держал на руках овечку - белую и с нелепым взглядом душевнобольного ребенка. И Нела вспомнил, пока спускался с моста, ведя за собой учеников своих, а потом прикосновением ладони открывая магнитную калитку бункера и входя в него с шестью апостолами, дабы причаститься Кагором и Бородинским хлебом перед вечерней духовно-телесной молитвой.
  И вспомнил Нела, что мать говорила ему.
  
  глава 6
  
  7 апреля 1973 года от Рождества Христова пришел к ней сосед Гавриила, слегка под водочным кайфом, и спросил:
  - Мария, ты Дева по гороскопу? Помню, что Дева. У тебя ведь день рождения в сентябре.
  - Да, Дева.
  - Так радуйся, Благодатная! Господь с тобою, благословенна ты между женами.
  Мать Нелы очень смутилась от слов такого странного приветствия. И Гавриила продолжил:
   - Не бойся, Мария, ибо ты обрела благодать у Бога, потому что ты очень красива и очень чиста. И вот, зачнешь во чреве, и родишь сына, и наречешь ему имя: Нела. Он будет велик, и царству его не будет конца.
  Мария же ответила Гаврииле:
  - Как будет это, когда я мужа не знаю?
  И Гавриила сказал:
  - Дух Святый найдет на тебя, и сила Всевышнего осенит тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим.
  Так сказал Гавриила и достал из-за пазухи белого голубя, да такого красивого и чистого, что он затмил свет. Ангел-сосед посадил голубя на стол и глядел то на Марию, то на птицу, приговаривая:
  
  "Ее сиянье факелы затмило.
  Она, подобно яркому бериллу
  В ушах арапки, чересчур светла
  Для мира безобразия и зла.
  Как голубя среди вороньей стаи,
  Ее в толпе я сразу отличаю".
  
  Мария удивленно смотрела на соседа, который разъяснил:
  - Это Шекспир о тебе, соседка. А голубь пускай живет здесь. Я поймал его сегодня на сквере возле мусорки. А ночью я видел сон, что принесу тебе благую весть. Пойду по этому поводу выпью сто грамм.
  Сказав всё это, Гавриила удалился, а мать Нелы в декабре родила мальчика, которого усыновил авиаконструктор Иосиф, женившись на Марии.
  
  Однажды, когда Неле было двенадцать лет, на праздник Пасхи его родители - Мария и Иосиф - гуляли по цветущему весеннему городу. Они никогда не заходили в церковь - это было не принято. В душе Мария и Иосиф прославляли Воскресение Господне, однако знали, что если они зайдут в церковь и это увидят знакомые, конечно, их не посадят в тюрьму, но строго осудят. Родители уже приближались к воротам двора, где жила бабушка Нелы и ждала их на праздничный поздний завтрак. Во весь их путь Нела плелся позади и был не в духе, а возле ворот бабушки совсем исчез. Его искали три часа и нашли в церкви на Старом кладбище. Он стоял перед иконой "Добрый пастырь" и с благоговейным лицом рассматривал Христа с овечкой на руках. Мария бросилась к нему и сказала:
  - Чадо! Что ты сделал с нами! Отец твой и я с великой скорбью искали тебя!
  Нела ответил:
  - Зачем вам было искать меня? Или вы не знали: мне должно быть в том, что принадлежит Отцу моему?
  Родители не поняли сказанных им слов, но мать его сохраняла эти слова в сердце своем. Нела же преуспевал в премудрости, и любим был Богом, и любил Бога и людей.
  
  глава 7
  
  Несколько дней Предтеча по имени Сафр томился в темнице - с выбитыми зубами и весь в гематомах, пока не наступил день рождения Ирода - главного начальника всех змей, которые охраняли сердце русского Серпентария от хулиганов, пьяниц, инакомыслящих и защищающих всяческие меньшинства, сбивающих работяг с проторенных змеиных троп и нарушающих общественный порядок.
  Ирод устроил роскошный пир в своем загородном замке на Рублевке, куда съехались все его подчиненные, товарищи и подначальники.
  Дочь его любовницы Саломея была балериной и отличалась неземной красотой. Когда Ирод видел ее золотые волосы и синие глаза, ему казалось, что, несмотря на преклонный возраст, молодость его возвращается с каждым ее шагом и взглядом. Ирод просил Саломею танцевать на его дне рождения. Она согласилась и выпив бутылку французского шампанского, выбрала не Танец Семи Покрывал, а свою любимую партию Одиллии из "Лебединого озера" и вышла к гостям в пуантах, белом трико и пачке черного лебедя, так идущей к ее золотым кудрям. Мелькая длинными стройными ногами и помавая изящными крыльями-руками, Саломея танцевала так вдохновенно и сказочно, что Ирод, возлежавший с гостями, сказал ей после долгих рукоплесканий:
  - Проси у меня, чего хочешь, и я дам тебе, клянусь: даже половину всех моих доходов.
  Саломея подошла за советом к своей матери Иродиаде, любовнице Ирода, которая страшно боялась, что Сафр, покинув темницу, пойдет к ее мужу, брату Ирода, и расскажет, попросив деньги на выпивку или ради вечной справедливости, которая, как осиновый кол, засела у него в груди, что она спит с Иродом, высасывая у него деньги на строительство дома для Саломеи и надеясь, что Ирод поможет устроить дочь в Большой театр и открыть свою балетную школу.
  - Что мне просить, мама?
  Иродиада же, наконец получив возможность покрыть свои грехи смертью единственного не согласного с ними, ответила:
  - Проси голову Предтечи по имени Сафр, что сидит в темнице Ирода.
  Саломея, пьяная от шампанского, своего чудесного лебединого танца и собственной неземной красоты, увлеченная молодыми делами и влюбленная в зрелую балерину, с которой вместе репетировала, даже не знала, кто такой этот Сафр: ей это было не интересно. И всегда безоговорочно исполняя советы матери, которая обеспечивала ей блестящее будущее, девочка поспешно подошла к Ироду и сказала:
  - Хочу, чтобы ты теперь же дал мне на блюде голову Сафра, который сидит у тебя в темнице.
  Ирод опечалился: он знал, что деяния Сафра не заслуживали смерти, к тому же казнь преступников в Серпентарии была давно запрещена. Но ради клятвы, которую он дал Саломее в присутствии гостей, возлежащих с ним, и быть может, ради ее тела, которое, он надеялся, когда-нибудь будет трепетать в его железных змеиных объятиях, Ирод не смог отказать ей и, тотчас послав змея-оруженосца, повелел принести голову Сафра.
  Оруженосец пошел в темницу, и отсек голову спящему Предтече, и принес ее на серебряном блюде прямо в большой зал, где весело пировали пьяные гости. Иродиада, ничуть не смутившись, взяла из рук его блюдо и водрузила в центре стола. Веселье не прекращалось, пока голова Сафра истекала кровью по серебру блюда, и закрытые наглухо синие глаза не кололи змеиное сердце никого из присутствующих своей обретенной и разрешенной свободой. Тем более что Саломея тайно умчалась на новой спортивной машине цвета крови Предтечи к своей любовнице-балерине, чтобы получить телесное удовольствие и выпить еще шампанского, поговорив о балете. И только Ирод, томимый странными и дурными предчувствиями, печально накачивал себя виски и неотрывно смотрел на голову, голубеющую в центре стола.
  Ночью, проводив последнего гостя и отправив домой Иродиаду, старый Ирод еще долго пил виски, разговаривая с мертвой головой, пока не схватило сердце. Он положил валидол под язык, лег спать и больше никогда не просыпался.
  
  глава 8
  
  Целый день ученики Нелы, узнав о страшном усекновении главы Крестителя, караулили свалку мусора возле темницы, и вечером, перед закатом, обезглавленное тело Предтечи змеи его убийц наконец вынесли на съеденье бездомным собакам. Ученики забрали труп Сафра и, сопровождаемые Нелой, погребли Крестителя на кладбище.
  Множество людей из сердца русского Серпентария, из питерской головы его и из провинциальных конечностей пришли в Новоспасский бункер Нелы Сот Сирха поминать Предтечу. И когда не хватило вина, Нела шепнул ученикам своим, что нужно сделать, и через полчаса девяносто ящиков Его крови стояло в коридоре бункера, закрыв собой зеркала. Так Нела положил начало чудесам Серпентария и явил славу свою; и уверовали в него теперь не только ученики его, но и другие люди, бывшие на поминках и сарафанным радио раструбившие на весь Серпентарий о его чудесах и гостеприимстве, и пересказавшие его заповеди, молитвы, наставления, проповеди и пророчества.
  Среди этих людей, поминавших Предтечу, был человек по имени Лёва Фаддеев. Будучи русским по матери и отцу и родившись в сердце Серпентария, он, в поисках истины, эмигрировал сначала в Панаму, а потом в Малайзию, и водил под парусом большие яхты английских миллионеров, и чинил эти яхты, поврежденные бурями, а жена его фотографировала их маленькую дочь на фоне бухт Лангкави, отправляя черно-белые фотографии в Европу для обложек французских журналов.
  Он пришел в Новоспасский бункер в лоскутном шитье индейцев Панамы с островов Сан Блас и принес с собой чичу - водку из сахарного тростника, привезенную оттуда; вынул из сумки свой калабас вместе с бомбильей и наливая в него чичу, напился вдрызг, как индейский вождь, принимая внутрь калабас за калабасом. Надравшись, Лёва впал в куна-транс и долго, словно в полусне, вспоминал о своем улу - каноэ из пальмы, которое сделал своими руками. Так в бункере появился новый апостол Фаддей - русский, который вернулся на родину за великой истиной.
  Пока лилась поминальная кровь и Нела готовил очередную проповедь, беленький белорус Иаков Алфеев, ради поминок даже бросивший свои сольные гастроли в Вене, играл на рояле, стоявшем в гостиной, сначала сонату Бетховена "Moonlight", потом фантазию-экспромт, 2-е скерцо, 24-й этюд и балладу g-moll Шопена, а после перешел на прелюдии Рахманинова. Так в его лице Нела призвал еще одного ученика, и стало их теперь восемь.
  После восхитительной игры Иакова, когда оживший рояль то вздыхал, то дрожал, то гремел, то замирал под его странно толстыми, как сардельки, и короткими темпераментными пальцами с маленькими, как будто обгрызенными, ногтями, Нела Сот Сирх зажег свою розовую большую свечу и поставив ее на рояль сказал:
  - Да будет светла и чиста память об убиенном Сафре, моем крестном и учителе! Братья мои, не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его свиными ногами своими и, обратившись, не растерзали вас, как растерзали благословенного и многострадального Сафра.
  Ищите истину, и найдете; стучите даже в закрытые двери, и отворят вам; просите, но не теряя достоинства, и будет дано вам! Ибо всякий гордо просящий, молча просящий получает, и ищущий всегда находит, и стучащему отворят. Но как часто вместо хлеба дают нам камень, а вместо рыбы подкладывают змею! Если это произошло, отпустите в сердце своем людей-зверей, которые сделали вам зло это. И выбросьте камень прочь, и змею не душите и не бейте головой оземь, держа за хвост, а тоже отпустите - и увидите, братья мои: люди-звери споткнутся о тот, данный вам, камень, а змея приползет и укусит людей-зверей, которые подложили ее. И так во всем: как хотите, чтобы с вами поступали люди и звери, ибо у зверей тоже прекрасная память, так поступайте и вы с ними - в этом великий и справедливый Закон Бумеранга.
  Нела оглядел учеников своих и спросил у Андрея, который был тогда самый трезвый и внимательный:
  - Брат мой умница, что ищешь ты скорее: выход или вход?
  - Конечно вход, Равви, - не задумываясь ответил Андрей и погладил свою бороду.
  - Истинно говорю вам: входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими. Но тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их. Ищите незримый вход, ибо зримый выход есть конец сделанного вами, данность. И если выход будет закрыт, вы разрушите стены и откроете все замки ради глотка свободы, но потом неизбежно придется искать вход. Вход же есть не данность, а начало. Братья! Не надо искать конец! Всегда ищите начало! Ищите вход! Вход в новую жизнь. Сафр пришел на Землю как простой сын человеческий, который ел хлеб - тело Его и пил вино - Его кровь. И говорили: "Вот человек, который любит есть хлеб и пить вино, друг мытарям и грешникам". И приходили к нему все усталые, нервные и обремененные, и он успокаивал их. И взял я благое иго его на себя, и научился от него, ибо был он кроток и добр сердцем. И теперь вечный райский покой обрела душа его.
  Так говорил Нела Сот Сирх, поминая Крестителя.
  
  глава 9
  
  На следующий день Нелу разбудил телефонный звонок в бункер. Кифа, надев свое голубое платье, подошел к телефону, думая, что змеи-фарисеи снова хотят повторить Неле свои угрозы и оскорбления. В гостиной мирно спали остальные ученики, и снились им живой Сафр и прелюдии Рахманинова.
  - Нела, любовь моя, это звонили хозяева бункера: они напомнили, что придут за арендной платой, но, насколько я знаю, у нас больше нет денег. Ты говорил, что отдал их нищим и инвалидам.
  - Лисицы имеют норы, и птицы небесные - гнезда, а сын человеческий не имеет, где приклонить голову. Не тревожься, Кифа, будем странствовать, - ответил Нела и снова уснул.
  Петр же вошел в гостиную и разбудил учеников. Филипп, Варфоломей, два Иакова, Иоанн и Фаддей поехали в свои банки и сняли с личных счетов нужную сумму аренды. На следующий день Кифа заплатил хозяевам бункера за два месяца вперед - за апрель и май, пока Нела молился о мире в соседнем храме Святой Живоначальной Троицы и ставил Богородице и Чудотворцу большую свечу.
  Когда Нела вернулся в бункер, Петр сказал ему:
  - Друг мой, мы заплатили до лета. Сыну человеческому Сот Сирху не пристало ночевать под мостами, ибо он не хуже лисиц или птиц по разумению своему и по сердцу своему, а лучше их во сто крат.
  Нела очень удивился:
  - Это вы совершили напрасно по двум причинам: нужно было всего лишь пойти на реку к мосту и бросить уду, и в первой же рыбе, во рту, найти рубин, а потом выпустить эту рыбу и отдать рубин хозяевам бункера, тем более что один из них инвалид - у него рассеянный склероз. Но ты и Андрей еще можете это сделать завтра и отдать рубин апостолам, заплатившим аренду. Сон о рыбе я видел сегодня ночью.
  - А какая вторая причина, Нела? Не пугай меня! - Петр насторожился.
  Нела же ответил Кифе - без тени тревоги и сомнения:
  - Скоро сын человеческий будет предан в руки змеиные, и убьют его, и на третий день он воскреснет.
  Петр весьма опечалился, но не стал больше спрашивать, потому что боялся.
  
  глава 10
  
  Вечером того дня апостол Варфоломей за чаем со свежей мятой, заваренным Петром, ибо Петр великолепно готовил и знал многие премудрости стола, сказал Неле:
  - Равви! Я хотел просить тебя: на Теплом Стане живет мой брат. Дом его стоит у самого леса и по ночам там поют соловьи, но брат мой одержим бесами еще с давних времен, и не носит одежду, и голый спит не в кровати, а в настоящем гробу, как Кафка. Ночью нечистый дух мучает его так, что он разрывает цепи и узы, которые его сберегали, и бежит в лес, и кричит там нечеловеческим голосом, что даже соловьи замолкают, и бьется головой о деревья, и врачи скорой помощи не могут найти его, потому что он прячется наверху в листве или внизу в норах. А если я рядом, когда у него ночной приступ, он бегает за мной с ножом. Один раз порезал мне спину, - Варфоломей задрал свой черный свитер и показал ужасные шрамы.
  Нела допил свой мятный чай, собрал всех учеников и поехал на Теплый Стан.
  Перед тем как войти в дом брата Варфоломея, Нела просил учеников зажечь костер в лесу и поддерживать огонь до тех пор, пока бесы не сгорят в нем дотла.
  Одержимый лежал в гробу совершенно голый и, мучимый мелкой дрожью, сверкал глазами и скалил зубы:
  - Что тебе до меня, Нела, сын Бога? - кричал он.
  Нела подошел к его гробу-кровати и спросил:
  - Как имя тебе?
  - Имя мне легион! - прорычал одержимый, ибо много бесов вошло в него.
  Нела попросил Варфоломея одеть брата и сказал одержимому:
  - Встань и посмотри в зеркале себе в глаза! Нечистый дух покинет тебя, и прекратятся Варфоломеевские ночи, которые творишь ты брату своему.
  В пустой комнате с гробом стояло большое, до потолка, старинное зеркало в резной деревянной раме. Варфоломеев одержимый брат, уже одетый, встал из гроба, подошел к зеркалу и посмотрел себе в глаза. И тут сотни, тысячи черных молний стали выходить из него и превращаться в черных змей, которые отползали в лесной костер, зажженный апостолами, и до конца сгорали в нем. Ученики ужаснулись, увидев это, и когда последняя змея умерла в священном огне, вошли в дом, и узрели человека, из которого вышли змеи-бесы, сидящего у ног Сот Сирха, одетого и в здравом уме. Так исцелился бесновавшийся.
  С той ночи Варфоломей перестал носить черное и купил себе синие широкие штаны и красную толстовку, как у Андрея-апостола.
  
  глава 11
  
  Однажды в серый мартовский день, когда Нела с учениками уже собирался идти гулять по мостам Серпентария, говорить с них проповеди и лечить больные сердца и души, в дверь его Новоспасского бункера на Кожевническом вражеке позвонил человек. Он оказался работником налоговой инспекции и обрусевшим индусом. Его звали Матфей.
  - До меня дошли сведения... - начал он, войдя в тёмный коридор и разглядывая зеленые обои с изображением вулканов, дымящихся в скалах над тихим озером, не зная, что это Долина гейзеров. - До меня дошли сведения, что вы не платите налог на прибыль, который равен тринадцати процентам от суммы аренды вашего бункера.
  - Вам с этим вопросом лучше обратиться к его хозяевам, - сказал Петр и указал незваному гостю на дверь.
  - Молчи, Кифа! - и Нела, внимательно изучив вишневые глаза гостя, пригласил Матфея в кухню, предложив попить чай. Мытарь согласился.
  - У хозяев бункера ничего просить не нужно: один из них - инвалид, и эти тринадцать процентов ему гораздо нужнее, чем Серпентарию. Я дам тебе деньги, равные размеру налога, но при одном условии: ты перестанешь мытарствовать, и последуешь за мной, и останешься с нами, и будешь моим апостолом. Эти сомнительные пошлины, которые ты собираешь, вряд ли идут на зарплаты врачам и учителям, но лишь кормят змей Серпентария.
  Матфей подивился и понял, кто перед ним:
  - Одному Господу Богу, Равви, известно, куда идут эти деньги, но если ты - сын его, я останусь с тобой в любом случае и не возьму никаких денег.
  Так Нела обрел еще одного апостола.
  Матфей переоделся в оранжевую блузу из нежного и прозрачного индийского шелка, в широкие и легкие штаны из индийского хлопка, повязал на своей чернявой голове голубой тюрбан и принес в подарок Неле привезенный из Индии пластмассовый календарь Вивекананды, в котором каждый божий день надо было менять пластиночки с изображением чисел, дней и месяцев и где написана была красным одна из заповедей святого философа: "ARISE! AWAKE! AND STOP NOT TILL THE GOAL IS REACHED".
  Этот пластмассовый календарь с сидящим в позе лотоса буддочкой у двух синих пальм очень нравился Неле, и он каждый божий день аккуратно менял пластиночки чисел, никогда их не запоминая, и медитировал на Вечность.
  
  глава 12
  
  В один из холодных и ветреных весенних дней конца марта, когда гулять по мостам было зябко, а двое из апостолов простудились и сильно кашляли, Нела возлежал на ковре гостиной бункера со своими учениками и слушал игру Иакова на рояле. Шедевры Шопена пленили сердце, и многие мытари и грешники пришли в тот день в бункер послушать рояль и речи Нелы и возлегли с ним и учениками его. Шопен разливался в крови гармонией аккордов и Геленджикским кагором, ученики, мытари и грешники ели Бородинский хлеб и слушали, слушали, слушали.
  - В какой бы город и селение ни вошли вы, - говорил Нела, когда рояль молчал, - узнайте, кто в нем достоин, и у достойного оставайтесь. Входя же в дом, приветствуйте его, говоря: "Мир дому сему!" И если дом будет достоин, то мир ваш придет на него, если же не будет достоин, то мир ваш к вам возвратится. Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой. А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то выходя из дома или города того, оттрясите прах от ног ваших. Истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому. Содомский же грех тех городов - не однополый, ибо никакая любовь не может быть осуждаема. Грех их в том, что был в них разврат, а не любовь.
  Змеи-фарисеи, вкравшиеся в бункер под ликом друзей, узрели и уловили это и спросили учеников:
  - Зачем Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками?
  Нела услышал вопрос и ответил:
  - Не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Милости хочу, но не жертвы. Я призываю их к покаянию.
  На что фарисеи сказали:
  - Идет время Поста Великого! Почему мы постимся много, а твои ученики не постятся? Ведь вино разрушает и Пост, и мозг, несмотря на то, что ты называешь это причащением и лечением, а твой ученик итальянец Филипп, больше всех подверженный возлияниям, даже придумал оправдательный тому термин - винотерапия.
  Нела понял, что перед ним фарисеи, и ответил им так:
  - Могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься.
  Упрямые и глупые змеи-фарисеи подумали, несмотря на речи его, что попали в голубой безбожный притон, а не храм знаний и истины, и поспешили удалиться. Но один из них решил остаться с Нелой и его учениками, продолжая, однако, сомневаться. Звали его Фома, и был он рыжий украинец родом из Киева. Фома, подойдя к Неле, спросил его, не называя Учителем:
  - Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?
  - Если ты хочешь войти в жизнь вечную, - ответил Нела, - соблюди заповеди.
  - Какие?
  Нела провозгласил:
  - Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не лжесвидетельствуй. Почитай отца и мать. Люби ближнего своего, как самого себя. Не гневайся. Не преступай клятвы.
  - Это я впитал еще с молоком матери, - сказал Фома. - Что еще?
  - Если хочешь быть совершенным, - ответил Нела, - пойди и продай имение твое и раздай нищим - и будешь иметь сокровище на небесах, а потом приходи и следуй за мною. Ибо нищие блаженны ДУХОМ. Ты знаешь, что это такое: счастливы духом?
  Услышав слово сие, Фома отошел от Нелы с глубокой печалью, потому что было у Фомы имение очень большое и жалко было дарить его нищим. Нела же, поняв его мысли, сказал ученикам своим:
  - Истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное. И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие. Но многие же первые будут последними, и последние - первыми.
  Ученики весьма изумились, и Петр спросил у Нелы:
  - Так кто же может спастись?
  Нела ответил:
  - Человекам это невозможно, богам же возможно всё.
  - Но мы оставили нашу прежнюю жизнь и последовали за тобой. И ты научил нас миру, любви и добру. Ты показал нам, как исцелять людей от змей и быть свободными от предрассудков. Так кто же мы после этого: люди или боги?
  - Вы, последовавшие за мною, - в пакибытии. И сядете вы на двенадцать престолов судить двенадцать колен Серпентария. И наследуете жизнь вечную. Вы - богочеловеки. Люди-боги.
  Фома услышал всё это и однажды апрельской ночью, когда лил дождь, позвонил в дверь бункера и вошел в него с мокрым зонтом, объявив Неле, что продал свое имение, половину денег раздал нищим, а половину положил на счет в банк, чтобы всегда было чем помочь и Неле, и людям, и апостолам.
  Так Фома стал десятым учеником Сот Сирха, поняв простую истину: не оскудеет рука дающего.
  
  глава 13
  
  Как-то утром Нела, лежа в своей спальне и медитируя на черемуху за решетчатым окном, услышал разговор двух апостолов в гостиной. Иоанн, обращаясь к своему брату Иакову Зеведееву, рассуждал так:
  - Помнишь, брат, у бабушки была соседка-журналистка, которая любила выпить и вечно занимала у всех деньги, а потом никогда не отдавала, и была пустая, как выпитая бутылка, и тупая, как пробка.
  - Помню. И что? Крайне неприятная была дама.
  - Вот и я думаю, вспоминая ее, что подобных нищих надо избивать.
  Иаков вспомнил, как, приезжая в Россию, он подолгу сидел в скверах с нищими, и наливал им красное вино, и приносил хлеб, и слушал их рассказы об их странной жизни, и ему казалось, что он говорит с ветром или дождем, испытывая те же ощущения и впечатления. И ему, когда он говорил с ними, совсем не хотелось их избить.
  - Нет, брат. Нищих вообще не надо трогать. Она была не просто нищая, а нищая духом. Это разное. Нищих же духом хоть бей, хоть не бей, блаженными они от этого не станут и никогда не попадут в Царство Небесное.
  - Учитель и ты, брат, всё время твердите про это царство, а что это такое - не говорите.
  Тут Нела не выдержал, оставил свою медитацию и вышел из спальни.
  - Царство Небесное подобно неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который, когда он наполнился, вытащили на берег, и хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет при кончине века: изыдут Ангелы и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов.
  Иаков с Иоанном улыбнулись, представив, как Ангелы хватают змей за головы и кидают их в пламя геенны, и змеи плачут и скрежещут зубами, и вспомнили последнюю Варфоломеевскую ночь на Теплом Стане, когда выходили бесы из одержимого брата апостола Варфоломея.
  
  глава 14
  
  Днем Нела с учениками ходил по мостам и читал с них проповеди. Долго пробыв на Крымском и Краснохолмском, Нела взошел на Новоспасский мост у бункера своего и сказал:
  - Братья и сестры! Бойтесь закваски фарисейской! Змеи, рожденные ползать, не могут писать свободных законов. Законы же Серпентария - для пресмыкающихся. Дабы облегчить их приспособляемость, взрастить лицемерие, родить нелюбовь, помочь спасению тел, но не душ. Во время великого кризиса Серпентария многие души страдают, а от страдания душ болеют тела. Нельзя забывать, что мир есть поле, и доброе семя - сыны Царствия Божьего, а плевелы - сыны лукавого. Враг, посеявший их, есть дьявол, жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы, которые соберут соблазны все и делающих беззаконие и ввергнут их в печь огненную, и будет там плач и скрежет зубов. И праведники на пепелище зла восстанут и воссияют как солнце, когда начнется новый век любви, добра и свободы, век справедливости, драгоценного жемчуга сердца и сокровищ духовных.
  У подножия моста стоял улыбчивый человек в темных очках. Зубы его сияли белоснежным жемчугом, а ладонь он отчего-то положил на свой живот. Нела, увидев это, понял, что он мучается болями. Сот Сирх спустился с моста и подойдя к улыбчивому человеку, дотронулся до его живота и слегка погладил по часовой стрелке. Ученики и паства с удивлением наблюдали происходящее. Через несколько минут Нела опустил свою руку и спросил:
  - Как теперь ты себя чувствуешь, брат мой? Откуда ты и как тебя зовут?
  - Спасибо, Равви. Мой желудок теперь не беспокоит меня. Мое имя СимОн. Я врач-стоматолог и приехал в русский Серпентарий из Парижа, но родился в Москве.
  Русский апостол Фаддей заинтересовался улыбчивым человеком:
  - Скажи, Симон, а там действительно едва ли не рай на земле и почти Царство Божие?
  - Там далеко не рай, как многие себе представляют. Я живу в Венсенне, пригороде Парижа, среди королевских лесов, где охотились Людовики и была резиденция французских королей, пока Людовик ХI не сделал из замка тюрьму для государственных преступников, одним из которых чувствую себя и я, как принц Конде, герцог Бофор, Дидро, Мирабо... Я, бывает, гуляю в Венсеннском лесу и думаю, что весь мир - тюрьма Серпентария.
  - То есть тебе там плохо?
  - Сейчас в Венсенне зацвела розовая сакура и когда она опадает, я хожу с моей собакой по розовому ковру из ее цветов, и рядом шелестят фонтаны. Это такая невероятная красота, но Венсеннский рай - это та же тюрьма, если ты несвободен. У меня очень много работы. Очень много. И никакой романтики: сплошные зубы, кровь и слюни. За свободой и романтикой я приехал в Россию. И за раем.
  Нела улыбнулся и сказал:
  - Рай, романтика и свобода находятся только у нас в душе. И где бы вы ни пребывали: в Париже, в Керале, откуда приехал Матфей, в Малайзии на Лангкави, где дивные острова и вечная весна, эти райские декорации - всего лишь фотообои, подобные тем, что висят в прихожей бункера, а рай любви и свободы, как редкая птица, всегда выбирает гнездо души, распятой страданиями.
  Нела с учениками пошел к калитке бункера и отворил ее прикосновением ладони - так же, как излечил Симона-француза. Симон же присоединился к ним.
  
  глава 15
  
  В тёмной прохладной гостиной Сот Сирх зажег свою розовую свечу, которая никогда не догорала, и обратился к любимому Кифе:
  - Ты - камень, на котором я создам церковь мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи от Рая - Царствия Небесного, и что будет разрешено на небесах, то разрешится на Земле.
  И открыл в тот вечер Сот Сирх ученикам своим, что змеи-фарисеи весьма недовольны его речами, действиями и образом жизни и не хотят смущаться всем этим, а хотят в удобный момент схватить его и посадить в темницу, как Сафра, и что ему должно лететь в Самарию, а после этого, вернувшись, много пострадать от змей: первосвященников и быдла, и быть убиту, и в третий день воскреснуть.
  Петр испугался и начал прекословить Неле:
  - Будь милостив к себе, Господи! Да не случится этого с тобой! Иначе мы возьмем крест твой и умрем все вместе!
  - Не знаешь, что говоришь ты, Кифа! Вы разве можете выпить чашу, которую я буду пить?
  - Можем. Мы будем служить тебе денно и нощно, и не посмеют они убить тебя! - ответил Петр.
  - Не от меня это зависит, друг мой: то уготовано Отцом моим. Сын человеческий не для того пришел в этот мир, чтобы ему служили, но чтобы служить и отдать душу свою для искупления многих.
  
  В ту ночь Петр тайно позвонил Марии, матери Нелы:
  - Прошу вас, остановите его от этой Самарии! Я чувствую, что там будет встреча с тем, кто его погубит! - Кифа нервно кусал губы.
  - Послушай, Петр! - спокойно сказала Мария. - Еще давно, когда он был маленький и дружил с бедными и убогими детьми, жалея их, я поняла, что РОДИЛА ЕГО ДЛЯ ЛЮДЕЙ. Как можем мы остановить, казалось бы, сумасшедшее и воистину святое его служение? Быть может, вам нужно лететь всем вместе? Твое любящее сердце и чуткие сердца апостолов не дадут ему совершить ошибку.
  - Он хочет лететь только сам. Он САМ себе РА. Ох, эта Самария...
  И Кифа, окончив разговор, понял: грядет неизбежное.
  
  глава 16
  
  Наотрез отказавшись от сопровождения Петра и других апостолов и прилетев в Самарию, Нела долго искал дом, в котором его ждали. Уставши от поисков и испытав сильнейшую жажду, в одном из дворов он увидел старинный колодец. Было шесть часов вечера - ровно столько, сколько было и будет в момент распятия. Молодой самарянин с узкими татарскими глазами и широкими скулами, одетый в черное платье, подошел к колодцу с ведром набрать воды. Нела просил попить. Татарин сказал:
  - Как ты, будучи из Москвы, просишь пить у меня, провинциала-самарянина? Самаряне не общаются с москвичами и не любят их.
  - Если бы ты знал, кто говорит тебе "дай мне пить", то ты сам попросил бы у него, и он дал бы тебе живую воду, - ответил Нела.
  - Тебе и почерпнуть нечем, а колодец глубок: откуда у тебя живая вода? - спросил татарин.
  - Всякий, пьющий воду из этого колодца, возжаждет опять. А кто будет пить живую воду, которую я дам ему, не будет жаждать никогда, но вода, которую я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.
  Татарин иронично попросил, слегка издеваясь:
  - Господин! Дай мне живой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать.
  - Пойди позови жену свою и приди сюда с ней: хочу посмотреть, насколько вы счастливы, - сказал Нела.
  - У меня нет жены.
  - Правду ты сказал: у тебя нет жены, ибо у тебя было много женщин, но мало мужчин, и сейчас есть женщина, но...
  Татарин нетерпеливо прервал Нелу:
  - Из-за этого "но" в лице моего влиятельного брата я не могу быть самим собой: я еще молод, и завишу от него материально, и если он узнает о моих природных склонностях, у меня будут большие проблемы.
  Потом Нела с помощью татарина-самарянина нашел наконец дом, в котором ждали его, и многие самаряне, когда Нела Сот Сирх заполнял пустой стол вином, уверовали в него, особенно после слов татарина, которого звали Иуда Искариотов. И просили самаряне побыть у них, и Нела пробыл там два дня, и еще большее число людей уверовали в его заповеди по слову его. А Иуде-татарину говорили:
  - Не от того, что ты уверовал, веруем, ибо сами слышали и узнали, что он - Спаситель мира от зла Серпентария.
  Единственное, что мучило Нелу в гостеприимном доме, - карандашный портрет девочки неземной красоты, которую он уже видел как будто в прошлой жизни, и не только видел, но страстно и нежно любил. Лицо ее гордо смотрело на Нелу и было до боли родным. И Нела спросил хозяина-самарянина:
  - Виталий, скажи, друг мой, чей портрет висит у тебя на стене и смотрит на меня так, что я не могу оторвать взгляд от него.
  - Когда в Самарию приезжал Кремлевский балет, в "Лебедином озере" танцевала эта балерина. И мой друг, художник Кирилл, был восхищен ее красотой и танцем, и вернувшись домой после балета, нарисовал ее по памяти цветными карандашами. Я не знаю ее имени. Она балерина. Балерина Кремлевского балета.
  Нела еще долго напрягал память и пытался вспомнить, где он мог любить это лицо. Но не вспомнил ничего, окончательно уверившись в существовании своей прошлой жизни.
  
  глава 17
  
  На второй день, когда Нела, радуясь, снова накрыл стол безработным, добрым и гостеприимным самарянам и читал им свои проповеди, антизмеиные молитвы и говорил пророчества о приближающейся и приближаемой избранными, то есть свободными в своей любви, поре в раю, один презлющий змееныш сказал ему, не понимая речей его:
  - Они полюбили тебя лишь потому, что ты их кормишь.
  Нела же ответил:
  - Разве не властен я делать, что хочу? Или глаз твой завистлив оттого, что я добр?
  Тогда змееныш уполз, изгнанный самарянами за злые слова его, но попросил, однако, у Нелы денег.
  
  После второго дня в Самарии Нела Сот Сирх, улетая с Иудой в Москву, ибо тот просил сделать его двенадцатым апостолом, глядел в круг иллюминатора и радостно осознавал обилие настоящих людей в самарском Серпентарии, понимающих веру его и желающих быть свободными от якорных предрассудков.
  "Так будут последние первыми, и первые - последними, ибо много званых и много же избранных", - думал Нела, возлежа в самолете рядом со спящим Иудой и любуясь его восточной красотой.
  
  В Москве же выяснилось, что Иуда Искариотов, чудом не пойманный, летел с поддельным паспортом, так как брат его, торгующий ворованным золотом, узнав, что тот собирается ехать в столицу с каким-то безумным пророком свободной любви, спрятал Иудин подлинный паспорт в несгораемый шкаф.
  Нела, услышав это, отправил Иуду в Самарию на машине за настоящим документом и обещал ждать его в Москве, посоветовав помириться с братом.
  Прощаясь с Учителем и апостолами, Иуда спросил Нелу:
  - Равви! Сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня и не понимающего природу мою? До семи ли раз?
  Нела ответил:
  - Говорю тебе: не до семи, но до седмижды семидесяти раз. И скажи брату своему, что любовь человеческая не знает правил, придуманных змеями-фарисеями и первосвященниками. Единственное истинное правило заключается в том, что любовь не терпит насилия над природой и всегда стремится сделать человека лучше и человеку лучше. Любовь не бывает зла. И еще скажи брату, что я люблю тебя всем сердцем - так же сильно, как Кифа любит меня. И если ты не вернешься, я приеду за тобой в Самарию и буду сам говорить с твоим братом, агрессию и непонимание которого нужно прощать, бесконечно прощать. Когда-нибудь он поймет и благословит тебя.
  
  глава 18
  
  Апрельским холодным днем Нела и одиннадцать его учеников, за исключением уехавшего Иуды, к которому Сот Сирх привязался горячо и сильно, любя его за острый ум и исключительную красоту, вышли на Красную площадь, потом долго сидели на Патриарших и немыслимо раздражали змей, охраняющих общественный порядок, своими странными и яркими, без половых признаков, одеждами.
  Когда они подошли к Храму Христа Спасителя, Нела сказал ученикам, показывая на здание храма:
  - Не осталось когда-то тут камня на камне - всё было разрушено.
  - Почему так было, Равви? - спросил Матфей-индус.
  - То было время, когда соблазнились многие, и друг друга предавали, и ненавидели друг друга, и не было Бога на земле русского Серпентария, и по причине умножения беззакония во многих охладела любовь. Претерпевший же до конца спасется, и да не будет больше разрушения храмов каменных, храмов телесных, храмов духовных, ибо любовь не допускает никакого разрушения.
  Потом они пошли по набережной вдоль реки. У Новоспасского моста стояла толпа змей-фарисеев, которые хотели уловить Нелу в словах, записать крамольные речи его и доложить об этом начальникам и первосвященникам, чтобы дали они разрешение на арест этого человека.
  Нела понял, зачем они собрались у моста, - так же, как когда-то собирались они перед арестом Крестителя, и начал так:
  - Горе вам, фарисеи - лицемеры, которые затворяют Царство Небесное человекам своими нечеловеческими понятиями и законами. Вы, как собаки на сене, сами туда не входите, ибо для вас вход закрыт и невидим, и хотящих войти не допускаете.
  Горе вам, фарисеи - лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, но, творя законы свои, забываете о справедливом суде, милости к падшим и истинной вере в истинного Бога, а не в того, вашего, кто порабощает и запрещает и который похож не на человека, а на тельца, у которого вместо сердца живого - кусок желтого золота, а вместо глаз - алмазы, которые не способны плакать из сострадания.
  Горе вам, фарисеи - лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды.
  Горе вам, фарисеи - лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. Так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.
  Горе вам, фарисеи - лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников. И говорите: "Если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков". Таким образом, вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избивали и убивали пророков. Дополняйте же меру отцов ваших!
  Змеи, порождения ехидны! Как убежите вы от осуждения в геенну?!
  Посылает Отец Небесный на Землю пророков и мудрецов, а вы их убиваете, и распинаете, и гоните из города в город.
  Москва, Москва, избивающая пророков и камнями побивающая посланных к тебе! Сколько раз я хотел собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, но вы не захотели и не позволили! И вот говорю вам: не увидите меня отныне, доколе не воскликните: "Благословен грядущий от имени Господнего!" И как молния исходит от Востока и видна бывает даже до Запада, так будет второе пришествие сына человеческого, но вы снова распнете его.
  Змеи-фарисеи смеялись над словами его и записывали их на диктофоны.
  И тогда Нела сказал ученикам своим:
  - Даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит и не помешает вам!
  Тут один из змей-фарисеев не выдержал и закричал ему в лицо:
  - Как же! Не помешает! Это была твоя последняя оскорбительная проповедь о власть имущих, которые не позволяют миру окончательно превратиться в бардак. Так скоро ждите гостей! И готовьтесь! И бойтесь! Пидорастичные клоуны и ублюдки! Мало было вам головы Крестителя? Но теперь будут муки изысканнее.
  И вдруг Нела увидел женщину.
  
  глава 19
  
  Она стояла в окружении змей-фарисеев и была одета, как яркая шлюха, - блестяще и вызывающе: очень короткая кожаная юбка, высокие сапоги на большом каблуке, кожаный красный плащ и на губах - кровавая помада. Под глазом ее сияла синяя гематома.
  Один из фарисеев, держа ее за локоть, обратился к Неле:
  - Эта женщина - проститутка. Она работает по вызову через агентство эскорт-услуг "Ирина". Ее зовут Мандалина. Обслуживает всех: и женщин, и мужчин. Мы дружим с ней, несмотря на то, что власть змей строго-настрого запрещает проституцию, и сами часто пользуемся услугами агентства, будучи образцовыми мужьями и отцами. Но находятся злые люди, которые, наслушавшись твоих проповедей о прелюбодеянии, ставят Мандалине фингалы, - богобоязненные ревнивые жены, некрасивые женщины, которые ей завидуют, и мужчины, с которыми она не идет, потому что у них нет денег. Ты, Нела, всех жалеешь, и проповедуешь милость к падшим, никого не осуждаешь и всех прощаешь. Как ты относишься к этой женщине? Женись на ней, чтобы спасти ее. Или пусть один из твоих учеников женится на ней.
  Нела оглядел присутствующих и сказал:
  - Кто из вас без греха - пусть подойдет к ней и ударит ее в другой глаз!
  Никто не шелохнулся.
  - Я не скажу, что не осуждаю тебя, - обратился Нела к Мандалине. Ты - один из источников грязи на этой Земле. Ты спишь с лицемерами, змеями-фарисеями, которые после тебя приходят домой к женам и детям, и жены не знают, и дети не ведают, что делают их мужья и отцы, пока они ждут их дома. Скажи мне, женщина, зачем ты работаешь проституткой и соблазняешь души семейные мужей и отцов? Тебе что, нечего есть? (И тут Нела испытал молнию дежавю и вспомнил, что где-то уже слышал эту фразу.) Или ты так сделана изнутри, что твои детородные органы не могут успокоиться: чтобы чувствовать жизнь, им нужно все время делать это?
  Мандалина, ничуть не смутившись и говоря об этом невиновато и гордо, надела черные очки, чтобы скрыть гематому, и ответила Неле:
  - Я делаю это затем, что мне это нравится. И проповеди о прелюбодеянии - не для таких, как я: женщин-нимфоманок. Работа меня не то чтобы кормит, она меня лечит. И если лицемерные змеи-фарисеи пользуются моими услугами, обманывая жен и детей, - твои проповеди о моногамии и нравственности должны обращаться к ним. Я никого не обманываю, потому что свободна: я не замужем.
  - А как же любовь: единственная и неповторимая? - возразил ей Нела.
  - Любовь? А я люблю их всех. Глупо и скучно принадлежать кому-то одному. Когда-нибудь я выйду замуж и рожу детей. Из проституток выходят отличные матери и жены, потому что они достаточно нагулялись с добрыми ужами-мужами, и, может быть, приняли свою чашу страдания от жестоких гадюк, и прекрасно знают мужскую психологию, чтобы не стать женой-дурой.
  Нела тогда сказал:
  - Видите, люди, ученики мои и фарисеи! У греха тоже есть своя выстроенная и безупречная философия. Я не могу не осуждать тебя. Ибо то, что ты делаешь, - грязь и похоть. Ты не умеешь воздерживать свой мутный поток низких потребностей и сублимировать их, отфильтровывая и превращая в чистую воду. И принимаешь в себя змеиный чужой водопад порока и скверны. Ты одержима бесами похоти. Возымей же власть над плотью, и будешь жить вечно. Выходи поскорее замуж и впредь не греши!
  - Вот и женись на ней, если хочешь избавить мир от капли грязи в ее лице! - сказал змей-фарисей, который держал ее за локоть, и ухмыльнулся.
  - Я проповедую моногамию. Тело человеческое не может любить нескольких людей. Я муж Петра, но возлюбленный Иуды, и как бы Иуда не соблазнял меня, я не стану с ним спать, ибо тело мое принадлежит Петру. На то мы и богочеловеки, чтобы испытывать на себе чувство долга, которое не присуще животным, и верность одному партнеру.
  Змей-фарисей сделал злое лицо и прорычал:
  - Да ты голубой! Голубь! Святой дух, который все же имеет тело и распоряжается им против природы своей!
  - Природа человеческая, - спокойно ответил Нела, - как правило, бисексуальна на уровне тела и андрогинна на уровне духа. Женщина и мужчина в одном человеке гармонично уживаются, дополняя друг друга. Поэтому свободный богочеловек может заниматься любовью как с женщиной, так и с мужчиной, не противореча природе своей. Однако бывают случаи, что девочки еще в чреве матери психологически сделаны мальчиками, а мальчики - девочками, как мой Петр, и такова их природа, и потому любить физически другой пол для них противоестественно и даже невозможно, ибо какие свойства духа - такие и телесные склонности. Мужественный дух в женском теле ищет женственную энергию, и наоборот. В этом природа гомосексуальности.
  Но змей не унимался:
  - Докажи нам, что ты не голубой! Возьми эту женщину! Она переспит с тобой бесплатно, только за то, что ты Бог! Она верит в это!
  Петр отозвал Нелу и настоял, чтобы Мандалина была приглашена в бункер.
  - Равви, ты должен сделать это. И я не буду против. Потому что не может быть ревности к другому полу. Это все равно что вино будет ревновать к воде, или соль - к сахару. Это разное.
  - Я не согласен с тобой, Кифа! Моногамия - любовь и верность одному существу. И различие полов тут ни при чем. Ты сможешь любить (а не иметь!) тело человека, когда ты уже любишь его душу, а не относишься к нему, как к бездушному мясу для удовлетворения животных потребностей. Мне нравится эта женщина, она умна и красива, но спать я с ней не буду: у меня есть ты.
  Однако Нела пригласил Мандалину в Новоспасский бункер и налил ей Геленджикский кагор, и Петр нарезал Бородинский хлеб, и причащая ее к Его крови и телу, Нела долго говорил с ней о новом свободном Боге, о грязи ее работы и благословлял на удачный брак.
  
  глава 20
  
  Мандалина понравилась Фоме-украинцу и осталась в бункере, живя с Фомой и собираясь за него замуж. Так она стала Магдалиной.
  Нела засыпал и просыпался в ожидании Иуды и Пасхи и ежедневно ходил в Храм Святой Живоначальной Троицы, что стоял возле Новоспасского бункера, и молился там долго и страстно, и просил Чудотворца, чтобы брат Иудин без скандала отдал ему паспорт и благословил его. Толстая высокая свеча до заката горела после его ухода, освещая слезы Чудотворца и суровый лик Богородицы, которая как будто всё никак не могла простить Нелу за грехи прошлых жизней.
  Вечером, перед закатом, Нела долго слушал рояль Иакова - последний скорбный ноктюрн Шопена - и уже знал, что принесет ему эта Страстная неделя, только не знал, кто предаст его.
  Розовая свеча горела на столе. Петр сделал глинтвейн с палочками корицы и гвоздями гвоздики, разрезал и положил в вино громадный тонкокорый и сладкий лимон и дольки румяных яблок и, как всегда, подал черный хлеб - Нела был уверен, что тело Его было смуглым от вечных проповедей и странствий, поэтому всегда просил Петра покупать только черный хлеб. К тому же вкус Бородинского хлеба привлекал Нелу и казался ему самым лучшим дополнением к Его крови.
  Апостолы и Магдалина возлежали в гостиной, тонули в глубоких креслах. Нела сел в середину гостиной на ковер в позе лотоса и сказал:
  - Небо и земля прейдут, но слова мои не прейдут.
  Серебро богов - это раздача талантов. Однажды богочеловек, отправляясь в чужую страну, раздавал друзьям своим имение свое. Одному товарищу дал он пять талантов серебра, другому - два, третьему - один: каждому - по силе его, и тотчас отправился в путь. Первый товарищ его обратил таланты серебра в свое хорошее дело и удвоил свои таланты. Второй товарищ сделал то же самое и удвоил свои два. Третий же, ленивый и глуповатый, закопал свой единственный талант серебра в землю, и скрыл серебро, данное ему богочеловеком, и забыл, куда зарыл он талант. Богочеловек же вернулся из чужой страны и спросил товарищей своих, как распорядились они своими талантами серебра. Узнав, что первые два товарища умножили свои таланты и процветали, а третий закопал талант в землю и потерял его, богочеловек сказал:
  - Всякому трудолюбивому и умному дастся и приумножится, а у ленивого и глупого отнимется.
  Апостол Филипп, который плохо понимал русский, спросил у Нелы:
   - Равви! В чем сахар эта притча?
  Нела улыбнулся:
  - Не сахар, а соль, Филипп! Соль этой притчи в следующем: не зарывайте таланты, данные вам природой, ибо это серебро богов, которое добываете вы нечеловеческим трудом и умом своим и, добыв, сами становитесь богами.
  Нела выпил бокал глинтвейна, похвалил его и продолжил:
  - Когда же придет Спаситель, сын человеческий, во славе своей, и все двенадцать ангелов будут с ним, и сядет на престоле славы своей, и соберутся пред ним все народы Серпентария, и отделит он одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов, и поставит овец по правую свою сторону, а козлов - по левую. Или лучше - как рыбак, отделит он в сетях своих божьих рыб от змей. И скажет сын человеческий божьим рыбам, которые по правую сторону его, что они, благословенные и чистые, наследуют Царство Божие, и земля Серпентария станет Раем. Ибо эти рыбы божьи накормили голодных, и напоили жаждущих, и приняли в дом свой странников, и одели нагих, и вылечили больных, и посетили умирающих, и пришли к заключенным. И праведные рыбы божьи спросят у сына человеческого:
  - Спаситель! Так чем заслужили мы Рай на Земле, своими руками превратив Серпентарий в Царство Божие, если, помогая, служили мы простым людям, а не Отцу Небесному?
  - Братья! - ответит сын человеческий. - Делать добро маленьким людям - это делать для Бога, божье. Так, маленькими камнями праведники - рыбы божьи - выкладывают Рай на Земле.
  И скажет Спаситель змеям, что были от него по левую сторону:
  - Идите от меня, проклятые, в огонь очищающий и сжигающий, ибо не дали вы есть голодным, не напоили жаждущего, не приняли странника, не одели нагого, не посетили больного и заключенного.
  Змеи же испугаются и возразят:
  - Господи! Чем заслужили мы геенну огненную?
  - Тем, - ответит Спаситель, - что не дали добра маленьким людям, а не сделать добро - это не сделать для Бога, божье и помогать дьяволу плести свои злые сети.
  И пойдут змеи дьявольские в муку вечную, а праведные рыбы божьи - в вечную жизнь.
  Когда Нела окончил слова эти, он сказал ученикам своим, возлежа на ковре с ними:
  - Помните, что сегодня Чистый четверг. Завтра Страстная пятница, и сын человеческий предан будет на распятие, и один из вас, учеников моих, предаст меня. И горе этому человеку! Лучше было б ему не родиться.
  Ученики весьма опечалились и говорили ему каждый: не я ли, Господи?
  И тогда Нела взял блюдо с нарезанным хлебом и крестя каждый ломоть, стал давать по одному всем ученикам своим, говоря:
  - Ешьте. Это есть тело мое.
  А потом, взяв серебряную чашу с глинтвейном, подносил ее к каждому ученику своему, говоря:
  - Пейте. Это есть кровь моя Новейшего завета, за многих изливаемая во оставление грехов, и гвозди мои, которые вобьют в тело мое на кресте кровати. В последний раз пью с вами от плода виноградного, но настанет день, когда буду пить с вами новое, новейшее Вино в Царстве Божием, вкуснее, дорогой Симон, французского шампанского. Однако в ночь, когда распнут меня, все вы соблазнитесь и рассеетесь.
  Петр, возлежавший на груди Сот Сирха, сказал:
  - Я никогда не соблазнюсь.
  - О, это страшное слово "никогда"!!! - воскликнул Нела. - Чтобы позволить себе произносить его, надо уметь видеть третьим глазом. Истинно говорю тебе, Кифа, что в ту роковую ночь, прежде чем пропоет первый соловей на Павелецкой под окнами Новоспасского бункера, ты трижды отречешься от меня.
  Петр горячо отвечал, отчего-то сердясь:
  - Если бы надлежало мне умереть с тобой, не отрекусь от тебя! Я душу мою положу за тебя.
  То же стали говорить и все ученики Нелы, рассматривая на ладонях вынутые изо ртов своих душистые гвоздичные гвозди.
  И тогда Сот Сирх пошел в ванную комнату, и налил воды в серебряный таз, и снял с себя верхнюю одежду, и взял полотенце, и подпоясался им, и начал умывать ноги ученикам своим и отирать их полотенцем, оставшись нагим.
  - Боже мой! Тебе ли, Нела, умывать ноги мои?! - удивился Петр.
  - Твои ноги - это мои ноги. Я, ваш Учитель, дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что я сделал вам. Истинно говорю вам: нет рабов и господ, и нет хозяев и слуг, и нет учителей и учеников. Вы не меньше, чем я, богочеловеки.
  И тут раздался телефонный звонок. Нела, обнаженный, подошел к телефону, и говорил несколько минут, и в гостиной объявил ученикам:
  - Это звонил Виталий из Самарии. Иуда сильно простудился и слег с воспалением легких, потому что, поссорившись с братом, напился крови моей и омывал свои роскошные волосы цвета каштана ледяной водой из того колодца, у которого мы познакомились. Иоанн! Закажи мне билет на самолет. Я вылетаю в Самарию лечить Иуду и говорить о нем с братом его.
  - Господи, зачем ты летишь? Не делай этого, Нела! - вскричал испуганный Петр. - Ты губишь себя!
  - Сын человеческий идет по судьбе своей, и не мне изменять мой путь, - ответил Сот Сирх и продолжил, надевая одежду свою:
  - Дети мои любимые! Не долго уже быть мне с вами. И куда лечу я, вы не можете лететь. Заповедь новую даю вам, ибо новое - это прочно забитое гвоздями старое: да любите друг друга, как я возлюбил вас. По тому узнают все, что вы мои ученики, если будете иметь любовь между собой.
  В полночь Нела улетел в Самарию. Так закончился Чистый четверг.
  
  "Я в гроб сойду и в третий день восстану,
  И, как сплавляют по реке плоты,
  Ко мне на суд, как баржи каравана,
  Столетья поплывут из темноты".
  
  глава 21
  
  Ночью Страстной пятницы Нела приехал в дом Виталия, где лежал больной Иуда. Он метался в жару, но узнал Нелу и протянул к нему руки.
  - Равви, ты приехал! Иди же сюда.
  И Нела, сев на край кровати, долго целовал руки любимого Иуды, а потом лег рядом и обнял его. До рассвета Нела отдавал ему свою чистую энергию, гладя его по голове и нежно обнимая. К утру Иуда заснул и проспав два часа, проснулся совершенно здоровым. И тогда Нела выяснил, что все документы по-прежнему у брата и Иуда не может лететь с ним в сердце русского Серпентария. Позавтракав с Виталием и Кириллом-художником медом и лепешками и выпив с ними красного вина с черным хлебом, Нела поехал в аэропорт, передумав говорить с Иудиным братом, потому что Иуда сказал Неле, что его брат хочет убить Нелу. Иуда провожал Сот Сирха в аэропорт, Нела плакал, прощаясь и зная, что они больше никогда не увидятся, и уже перед восхождением на трап Иуда нежно и страстно обнял Нелу, вытер его слезы и поцеловал в губы, сказав:
  - Радуйся, Равви!
  И когда самолет набирал высоту, Нела достал из сумки чистый лист и ручку и написал апостолам прощальное письмо.
  
  Братья!
  Истинно говорю вам: да сотворит верующий в меня дела, которые творю я, потому что иду я к Отцу моему. Если любите меня, соблюдите мои заповеди. И будет у вас другой Утешитель, который пребудет с вами вовек. Вы знаете дух истины, которого мир не может принять, ибо не видит его и не знает его. Дух истины с вами пребывает и в вас будет. Еще немного, и мир уже не увидит меня, а вы увидите меня, ибо я живу. И вы будете жить. И узнаете вы, что вы во мне, а я в вас. Мир оставляю вам, и да не смутится и не устрашится сердце ваше! Я есть истинная виноградная лоза, а Отец мой - виноградарь. Всякую у меня ветвь, не приносящую плода, он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Вы уже очищены через слово, которое я проповедал вам. Пребудьте во мне, и я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во мне. Я есть лоза, а вы ветви. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья мои. Да любите друг друга! Если мир вас ненавидит, знайте, что меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир бы любил свое, а так как вы не от мира - я избрал вас от мира - потому ненавидит вас мир, ибо имя ему - Серпентарий. Вот наступает час, когда рассеетесь вы каждый в свою сторону, и я останусь один. Но я не один, потому что Отец со мною. Это говорю вам, чтобы вы знали: в мире будете иметь скорбь, но мужайтесь: я победил Серпентарий.
  
  Ваш навсегда,
  Нела Сот Сирх.
  
  
  Нела аккуратно сложил лист вчетверо и спрятал в сумку. А потом, глядя в облака через иллюминатор, тихо помолился Отцу своему за учеников:
  - Отче! Я передал им слово твое, и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и я не от мира. Не молю, чтобы ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла Серпентария. Освяти их истиной твоею: слово твое есть истина. И для них, освященных истиной, да наступит Рай на Земле.
  
  глава 22
  
  Когда самолет Нелы приземлился, был дождливый апрельский полдень Страстной пятницы Серпентария. Нела зашел на почту и отправил письмо для апостолов по адресу Новоспасского бункера. Когда же он направлялся к метро, чтобы ехать в бункер, в сумке заиграл телефон ноктюрном Шопена. Это звонил Петр:
  - Любовь моя, бункер окружен быдлом в униформе. Мы сидим в блокаде, выглядываем в окна и понимаем, что они с нетерпением ждут тебя. Поезжай к брату Варфоломея на Теплый Стан или в квартиру Матфея-индуса. Переночуй там. А завтра уезжай туда, где тебя никто не найдет. Ты с Иудой?
  - Спасибо, друг мой, за то, что предупредил меня! Иуда остался в Самарии. Не волнуйся обо мне: я позабочусь о себе, хотя душа моя скорбит смертельно. Через два или три дня посмотри почтовый ящик в бункере: там должно быть мое письмо. Привет от меня ученикам! Бодрствуйте и молитесь!
  Нела направился в Александровский сад, вошел в безлюдный грот у кремлевской стены, пал на лицо свое, и молился, и говорил:
  - Отче мой! Если возможно, да минует меня чаша сия. Впрочем не как я хочу, но как ты. Если не может чаша сия миновать меня, чтобы не пить мне ее, да будет воля твоя.
  Всё еще пребывая на коленях и глядя из грота на серое небо и дождь, заливающий Манежную площадь, Нела вновь услышал Шопена в своем телефоне. Это звонил Иуда:
  - Друг мой, ты уже в бункере?
  - Нет, любовь моя, я в гроте Александровского сада. Молюсь Отцу своему о своем спасении, зная, что гибель моя неизбежна.
  Иуда отключился от разговора и тотчас позвонил первосвященникам и змеям-фарисеям, рассказав им местонахождение Сот Сирха.
  Брат Иуды из Самарии, занимающийся продажей ворованного золота и ненавидящий Нелу, через свои грязные дела был связан со змеями-фарисеями, которые получили распоряжение от первосвященников и начальников арестовать и тайно убить Сот Сирха, ибо публичная казнь в Серпентарии была запрещена. Иудин брат позвонил фарисеям и сказал, что Нела прилетал в Самарию ночью и говорил с Иудой, который наверняка знал, где пребывает преследуемый ими. Змеи обрадовались и предложили Иуде новую машину, стоящую ровно столько, сколько стоили в год великого кризиса Серпентария тридцать старинных и очень редких серебряных монет, за то, что он откроет им местонахождение Сот Сирха. Иуда не раздумывая согласился, ибо давно мечтал о машине.
  Когда Нела встал с колен и смотрел на ливень, сидя на камне в гроте, вооруженный отряд змей от первосвященников и фарисеев ворвался в грот и арестовал Учителя.
  Тем временем начальники дали распоряжение снять блокаду бункера на Павелецкой и распустить бритоголовое быдло. Ученики же, выглянув в окно, поняли, что путь их из бункера свободен, и бежали, и спрятались под Новоспасский мост, пережидая дождь.
  
  глава 23
  
  Сот Сирха повезли к начальнику всех змей-фарисеев и быдла в униформе. То был некий Талип Пилатов, связанный с первосвященниками и выполняющий их заказ на убийство Нелы. Но прежде чем совершить обещанное, Пилатов жаждал поговорить с так называемым новым Богом, поправляющим законы Серпентария, ибо слушал его проповеди на диктофоне, и давно зашитая рана совести заныла, напоминая Пилатову его молодость, когда влюбленный в него друг, с которым он был вместе все институтские годы, покончил с собой оттого, что Пилатов женился, не желая портить себе карьеру своей запрещенной любовью и идти поперек библейских законов, которые чтило высшее духовенство и запрещало венчаться двум юношам или двум девушкам. Теперь Пилатов растил двоих детей, жил в несчастливом браке, наел красной рыбой с икрою брюхо и жирный затылок, ездил на Лексусе и раз в несколько месяцев находил мальчика-проститутку в газетах или в Интернете и летал с ним на моря и острова, чтобы наконец пожить в гармонии со своей природой и испытать рай на земле.
  Пилатов приказал привезти Сот Сирха к нему на дачу в десяти километрах от МКАД. Когда Нелу ввели во двор, Пилатов стоял на веранде и курил сигариллу.
  - Оставьте нас! - сказал он своим змеям и предложил Неле кресло с видом на зацветающие яблони в саду.
  Пилатов налил Сот Сирху армянский коньяк и спросил:
  - Так говоришь, что ты богочеловек?
  - Я на то родился и на то пришел в мир под названием Серпентарий, чтобы свидетельствовать об истине, которая сделает людей свободными, и наступит Царство Божие на Земле. То есть Рай.
  Пилатов усмехнулся, залпом выпил свой коньяк и опять спросил:
  - Значит, ты знаешь, что есть истина?
  И Нела, даже не притронувшись к коньяку, но оценив его цвет и запах, ответил:
  - Истина в том, что ты мог бы жить счастливо и свободно без своей высокой должности, дорогой машины и этого роскошного сада, если бы в молодости не предал свою любовь. Чего ты боялся?
  Пилатов побледнел и сел в другое кресло.
  - Откуда ты знаешь, странный и великий человек, тайны моей биографии? - снова спросил Нелу Пилатов и закурил новую сигариллу.
  - Я вижу мотивы поступков людей своим открывшимся третьим глазом. Иначе зачем бы тебе понадобилось беседовать со мной? Ты мог убрать меня с лица земли и без разговора. Но ты человек неглупый, и потому решился поговорить со мной, как со своей совестью. Так чего же ты боялся?
  - Я боялся осуждения общества, которое было в то время совсем не готово к принятию таких отношений.
  - А разве сейчас оно готово? И никогда не будет готово, пока такие малодушные, как ты, выбирают подобный твоему жизненный путь. Общество нужно воспитывать и готовить примером своей жизни, а как оно увидит этот пример, если он будет скрыт за семью печатями в твоей памяти.
  - Не сыпь мне соль на рану, о странный и великий человек! Зато у меня есть дети, - с вялой грустью возразил Неле Пилатов.
  - Дети есть и в приютах, которые забиты несчастной малышней, лишенной родительской ласки. Ты мог сохранить жизнь своего возлюбленного и изменить к лучшему судьбу какого-нибудь ребенка, взяв его из приюта.
  - Об этом не может быть и речи, пока таким людям запрещают жениться официально, - отрезал Пилатов и выпил залпом еще сто грамм, не закусывая, сидя перед пустым столом и глядя на сад. Потом он вдруг встрепенулся и предложил Неле:
  - Может, нарезать сыру или колбаски?
  Нела сделал отрицательный жест ладонью и сказал:
  - Таким людям будут запрещать жениться до тех пор, пока они не восстанут и не перестанут прятаться. Новые законы делаются только так: надо говорить явно миру и тайно не говорить ничего; надо жить открыто, свободно и честно. И тогда мир примет это, и перепишут законы.
  Пилатов извинился и вошел в дом. Там он позвонил первосвященнику, который заказал Сот Сирха:
  - Я не понимаю, в чем вы обвиняете этого человека, которого представили как развращающего народ?! Увезите его и судите по вашим законам, но нет такого закона, чтобы предать смерти человека за его слово! Я не нахожу в нем никакой вины. Мои люди не станут убивать его. Я умою руки и буду невиновен в крови этого праведника. Он - богочеловек.
  - Ладно, Пилатов! Что там с тобой случилось, я не знаю. Кровь Сот Сирха будет на мне и на детях моих во имя незыблемых законов Серпентария. Мои люди увезут его, - ответил первосвященник.
  Отключив телефон, Пилатов зашел в ванную, долго мыл хозяйственным мылом руки по самые локти, как хирург, и мочил под краном голову. Его тошнило от нахлынувших воспоминаний, и он с ужасом понимал непоправимость смерти и низость своей трусости.
  Пилатов вернулся на веранду и спросил Нелу:
  - Как мне искупить вину перед ним, странный и великий человек?!
  Нела же ответил:
  - Когда будешь делать обед или ужин, не зови друзей твоих, ни родственников, ни соседей богатых, чтобы не получил ты от них ответное воздаяние, но зови нищих, увечных, хромых, слепых. И блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе от Бога.
  - Я не общаюсь с такими! - отрезал Пилатов, и вдруг его осенило отпустить Сот Сирха или спрятать его в своем доме, но он отогнал эту мысль, не желая ссориться с первосвященником, и горько махнул умытой рукой.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"