Аннотация: Ох уж эти принцессы! Никакого с ними сладу! И про сердце им скажи, и про красоту, и про любовь - а все не так!
Сила любви,
или как сэр Гилмор поехал свататься.
Из серии 'Принцесса в Башне'
Леди Имельда, единственная принцесса Аморгена, сидела на террасе своих покоев и, наматывая на палец насыщенно русые пряди, читала книгу. Новомодный роман о приключениях сэра Барнворта-морехода, который в заморских странах искал для себя невесту. Читала увлеченно, быстро бегая синющими глазами по строчкам: ещё пара страниц - и конец истории!
Книгу привез любимый из восьми братьев Имельды Кехт. Принц искренне верил, что добыл подарок сестрице в странствиях, но на деле он просто ловил в саду дворца кошку. Негодная убежала за ворота, Кехт пустился в погоню и в итоге попросту потерялся. Будучи натурой увлекающейся, Кехт, сообразил, что у него возникли серьезные проблемы, только когда злосчастное создание исцарапало ему всю физиономию. На взгляд Имельды для Кехта, обладающего редкой склонностью к тугодумию, возвращение домой из ближайшего квартала вполне можно было считать странствием.
Когда в сюжете истории Барнворт-мореход добыл-таки невесту, принцессу отвлек привратник: король Глойв Круторог велит дочери немедля явиться к нему. Имельда поморщилась: ну вот, ни раньше, ни позже! Рыцарь, наконец, привез девушку домой, познакомил с родней, сейчас еще свадьба, и все - они уединяться! У принцессы бабочки порхали во всех местах от предвкушения прочтения такого момента, а тут...
- Ну и чего ему надо? - недовольно спросила Имельда вполголоса, ни к кому конкретно не обращаясь. Правда, привратник расслышал и нашел возможным ответить:
- Да там, вроде как, очередной претендент по вашу ду... в смысле руку, ваш'высочество.
Имельда поравнялась с мужчиной, подбоченилась и вздохнула: делать нечего, надо идти. Проходя насквозь покоя, с тоской сунула недочитанный роман в стол и вышла.
***
Король Глойв Круторог, бородатый, как звездочет, и патетичный, как последняя нота в траурном марше, прохаживался по комнате из стороны в сторону. На его лице отчетливо виднелся оттиск: не то печали, не то похмелья. В уголке скромно стоял пришелец - сэр Гилмор - среднего роста, с невыразительными волосами мышиного цвета, светло-карими глазами и выражением крайнего отсутствия. Он беззвучно шевелил губами что-то, отчего бородавка над верхней из них смешно дергалась вверх-вниз.
- О, моя дочь! - возвестил король, когда явилась Имельда. - Благородный сэр Гилмор, уважаемый и важный человек, приехал просить твоей руки!
- Ну оно и видно, что важный, - с сомнением протянула девица и уставилась на отца.
- Очень ответственный и серьезный, - продолжал король. - Родовитый, из достойной семьи, - Глойв взял пачку каких-то документов и принялся листать. - Опять же бумаги в порядке: лицензия на убийство драконов есть, на турнирах бился (награды имеет), разрешение на поиски кладов оформил в прошлом году, да и договор о помолвке составлен безупречно! Вон, погляди, - Круторог сунул дочери под нос какой-то пергамент, заставив поморщиться и отвернуться. - Только подпись поставь и все. Ну и говорит, нравишься ты ему.
Король бросил все перебранные бумаги на хаотично заваленный документами стол, а Гилмор попытался подтвердить им сказанное и разулыбался девушке.
- Много хорошего я слышал о вашей несказанной красоте, леди Имельда, - поклонился Гилмор, - о вашем чутком сердце, о добром и кротком нраве.
- О как, - только и нашлась принцесса, переводя глаза с отца на потенциального жениха.
- Я полагаю, о, дочь, тебе следует ...
- Ладно, мы пойдем, пообщаемся где-нибудь, - Имельда свернула тему. Все равно от разговора с очередным обормотом не отвертишься.
Когда за парочкой закрылась дверь, Круторог вздохнул: такая она несносная, его дочь.
***
- Ну, - неопределенно начала Имельда. Они уселись в дворцовом парке, в беседке. Был май, вокруг цвело, и теперь принцесса, поддерживая равновесие руками, раскачивалась на скамейке с явно скучающим видом.
- Я вас слу...
- Чего это вы такой старый, а до сих пор просто 'сэр'?
Гилмор коротко охнул: вот так с места?
- Видите ли, я не сразу встал на путь рыцарства...
- Так вы что ли коров пасли полжизни?
- Я наставлял людей в милосердии, - поправил Гилмор, проявляя небывалое терпение. - Хотите послушать проповедь? - с готовностью предложил сэр.
- Н-не очень, - помягче ответила Имельда.
Гилмор приуныл:
- Тогда... тогда о чем вы хотите послушать?
- Ну, вообще-то не о чем, - призналась Имельда. - Я же не на уроке.
- Но мы должны о чем-то поговорить, - убежденно настоял рыцарь.
- Определенно, - кивнула Имельда, зная, что отец всегда за такими встречами наблюдает с балкона. И если девчонка посмеет прогнать рыцаря, не проговорив с ним хотя бы восемь минут, ее надлежит наказать трехдневной голодовкой.
- Только вот о чем? - Гилмор совсем пригорюнился и принялся загибать пальцы:
- Про вашу красоту я сказал, про добрый нрав..., - задумался, - сказал, - Гилмор загнул еще один палец. - Про чуткое сердце, - картинно возвел глаза к крыше беседки, - про чуткое сердце я вам говорил?
Имельда смотрела на мужчину на грани приступа неуправляемого веселья: таких фруктов этот парк еще не видывал.
- Ага, - кивнула принцесса, - говорили.
Последнее заявление ввергло Гилмора в прострацию. Он бессмысленными глазами таращился на девицу, у которой уже нет-нет подрагивали плечи. С глубоким разочарованием осознавав, ради чего отец оторвал её от романа, Имельда шепотом подсказала:
- Любовь. Вы можете поговорить о любви.
Гилмор всплеснул руками:
- И впрямь! Точно же! Да! - и, тут же переменившись в лице, рыцарь весь обратился к принцессе.
- Госпожа, много лет назад я увидел вас во дворце, когда приезжал на турнир. И влюбился сразу!
Имельда напряглась: сколько это - много лет назад, если ей всего четырнадцать?
- Уже тогда я был наслышан о вашей невероятной прелести и покладистости...
Имельда припомнила, как из особой покладистости она украла у старшего брата лошадь пару месяцев назад и умчалась из дворца, по дороге показывая брату язык. Правда, к вечеру голод взял свое и пришлось вернуться.
- ... о вашей любви к путешествиям и лошадям.
Имельда хихикнула и принялась осматриваться. Интересно, восемь минут еще не истекло? Вон братец Кайурх, самый старший, чешет бороду и о чем-то болтает с начальником стражи, строит из себя важного. Вон братец Кайльте, пытается стать тонкой натурой и зарисовать весенний пейзаж. Одному Богу известно, до чего жуткие картины у него получаются. О, а вон на клумбе с лилиями торчит макушка. Это наверняка братец Кехт, он всегда любил садоводство. Даже пару раз пугал братьев лопатой.
- Есть, кстати, одна притча о любви, - болтал Гилмор. - Рассказать?
- А она интересная? - отрываясь от созерцания, недоверчиво осведомилась девица.
- Очень! - горячо подтвердил сэр. - Про рыцаря, который так влюбился в юную луноликую невесту своего короля, что решил рискнуть всем!
- Она ответила на его чувства?
- Конечно, - многозначительно кивнул сэр.
Имельда немного приободрилась: кажись, о приключениях.
- Он поднял бунт и его поддержали друзья-дружинники? Он захватил власть и женился на королеве, да?
- О, нет-нет, что вы, - похихикал Гилмор, забавно дергая бородавкой. Как жаль, подумала Имельда.
- Он похитил королеву и сбежал? - с меньшим энтузиазмом спросила девушка. - Они уплыли на корабле в далекие земли и жили долго и счастливо, странствуя по свету?
- Да что вы, ваше высочество! Боже упаси!
- Ну хотя бы грудью на меч он бросился, когда стало ясно, что им не быть вместе? - смирилась с печальным финалом Имельда.
Лицо Гилмора озарилось восторгом:
- Вы и правда умны! Да, конечно, он бросился грудью на меч, а королеву сослали в монастырь! Правда, в истории прекрасная мораль?
Имельда прочистила горло.
- Как сказать, - протянула принцесса, отодвигаясь от рыцаря, но Гилмора уже было не остановить. Он схватил Имельду за руки и потянул на себя.
- Я знаю много таких историй. Поведать еще одну?
- Не утруждайте себя, - уверенней отказалась принцесса, заметив краем глаза, что светлой макушки Кехта на клумбе с лилиями больше нет.
- Вы так заботливы. Знаете, когда я вижу вас, мое сердце колотиться быстрее, - пылко заверил мужчина. - Вот, послушайте, какова сила моей любви, - прижал ладошку принцессы к груди.
- Это возраст, - тоном знатока заявила Имельда, отнимая ладони. - В ваши годы такое случается. Хотите, пришлю к вам придворного лекаря?
Гилмор, хотевший было обидеться, сделал усилие и воспрял духом.
- Да, разумеется! Я знал, что у вас очень доброе сердце, честное слово, знал.
- Интересно, от какого шутника, - пробормотала девица в сторону.
- Любите шутников? - Гилмор расцвел. - О, знаете, есть одна притча об умеренности. В ней говорится о жонглере, который развеселил короля так, что тот умер от смеха. Шутника за это дело казнили. Хотите послушать? - с энтузиазмом спросил сэр.
- Нет, - категорично отозвалась Имельда, отодвинувшись от рыцаря.
- Отчего же?
- Не слишком похоже на историю о милосердии.
Гилмор оживился совсем уж до неприличия:
- Так вы все-таки хотите послушать о милосердии?
Имельда не выдержала и подскочила:
- Да я вообще не хочу слушать старого мерзкого садиста!
Гилмор не обиделся - он удивился.
- А вы это о ком?
- Да о вас, ужасный вы человек!
- Обо ... мне? - Гилмор сделал по-щенячьи грустные глаза, указав в грудь пальцем. - Но... но я совсем не ужасный, - неубедительно опроверг сэр.
- Самый что ни на есть ужасный!
- Нет, - с нажимом повторил Гилмор и тоже встал.
- Да! - Имельда топнула ногой.
- Нет! - Гилмор потряс головой.
- Да! - Имельда толкнула мужчину в грудь и выбежала из беседки.
- Не ужасный! - Гилмор, окончательно обидевшись пустился вслед. Ну нельзя же так, в конце концов, хлюпнул он носом.
Размышляя, наверняка ли истекли заветные восемь минут, принцесса начала петлять по парку.
- Ужасный-ужасный! - на бегу Имельда обернулась и, высунув язык, помчалась дальше.
- Сама такая! - не выдержал Гилмор.
- Мерзкий! - Имельда сиганула в кусты, задрав голубое платье до колен.
- Старикашка! - выскочила с другой стороны зеленой изгороди и пустилась к клумбам с ирисом.
- Д-ду-ура! - сэр уже запыхался, но все еще бежал за Имельдой.
- Бородавочник! - рявкнула девчонка и, перебежав, скакнула на клумбу с лилиями.
- Поганка!
- Чего разорался? - из кустов за клумбой вырос большущий светлокудрый Кехт с выдающейся вперед нижней челюстью, ведром воды и лопатой.
- А ты еще кто? - вздрогнул Гилмор, пятясь.
- Я - принц, - представилась детина. Имельда быстренько спряталась за спину брата: попробуй в его присутствии стоять на клумбе, тут же голову оторвет.
- А-а, - менее уверенно протянул Гилмор. - А я сэр.... Ай-яй-яй-яй-яй! - заорал мужчина.
Кехт непринужденно воткнул лопату в землю, не обращая внимания на сестру за плечом, поднял повыше ведро и облил Гилмора с головы до ног.
- Ты что делаешь?!
- Поливаю, - объяснил Кехт.
- Ты что не видишь, что я тут стою?!
- Вижу.
- У него хорошее зрение, - поддакнула Имельда. - Он ведь не ста-а-арый!
- Да я... - мокрый и скукоженный, как пожеванный урюк, Гилмор выпрямился во весь рост и, стуча от озноба зубами, заявил:
- Я сэр Гилмор из рода...
- Неинтересно, - Кехт качнул головой и, минуя этих двух, ушел от клумбы месте с лопатой и пустым ведром. Гилмор от досады едва не заплакал.
Когда принц исчез, к рыцарю вернулись былые чувства. Озлобленный, он уставился на Имельду со всем негодованием, на какое был способен.
- Ну, знаете!
Знает, знает, подумала Имельда, довольная в душе тем, что в который раз за несколько минут удалось отвадить очередного противного жениха. И теперь уж этот Гилмор наверняка не захочет на ней жениться!
- Более несносной и невоспитанной девчонки в жизни не встречал! Злыдня вы, девушка, вот вы кто! - Гилмор победоносно воздел к небу указующий перст.
- На себя посмотрите!
- Я, между прочим, самый порядочный рыцарь Аморгена! И мне не место рядом с такой врединой, как вы! - теперь он ткнул пальцем в принцессу. - Да я скорее умру, чем женюсь на мегере!
- Да я скорее стану мегерой, чем выйду замуж за старую рыбину!
- Имельда! Гилмор! - к ним подбежал запыхавшийся король. Оглядел обоих, кажется не все хорошо. - Вы что, повздорили? Вот незадача, - закручинился владыка.
- Что стряслось? - спросила Имельда, теряя интерес к несостоявшемуся жениху.
- Ну, не буду отвлекать от семейных дел, - дрожа от раздражения, взвизгнул Гилмор. - Желаю удачно выдать замуж эту змею! Слава Богу, меня это миновало!
Гилмор сделал решительный шаг (правда, колено дрогнуло), но рука короля тут же легла мужчине на плечо:
- Увы. Не миновало.
- В каком смысле?! - в один голос спросили принцесса и рыцарь, сделав круглые глаза.
- Вот, - король поднял в воздух развернутый лист. - Запутался с бумагами, подписал не то.
С несколько безразличным видом, Глойв Круторог пожал плечами. На бумаге значилось, что между сэром Гилмором и принцессой Имельдой на два года заключена помолвка.
- Твои братья были рядом, отвлекали меня болтовней. А как увидели, страшно обрадовались и уже диким воплем трезвонят на весь дворец. Так что бумагу рвать было поздно, - повинился король.
Гилмор взвыл первым: весьма театрально заломил руку ко лбу, припал на колено и заявил, что никакой любви и никакого терпения не хватит, чтобы вытерпеть её высочество. Имельда в долгу не осталась: снова высунула язык, в приказном порядке брякнула, что эти два года Гилмор вообще не должен появляться на пороге дворца и всем тогда будет хорошо. Король такую версию отверг.
- Ну и бог с вами! - разозлилась Имельда и потопала к себе - дочитывать сцену уединения в оставленном романе.
- Конечно, Бог с нами! - воодушевился Гилмор и начал вещать напоследок. - И только Его мудростью и милосердием, что ведут нас по жизни, можно объяснить добро, которое все еще встречается в мире, - зачитал он проповедь принцессе вслед, - и снести зло, причиняемое нам, которое встречается еще чаще!...
Имельда вдруг остановилась, обернулась и вернулась к жениху с чарующей улыбкой, которая никого не могла обмануть. Ну разве что - озадачить Гилмора.
- А знаете, я с радостью послушаю вашу проповедь в компании братьев. Пойдемте во дворец. Отец, позови-ка принцев, давай послушаем, что нам расскажет мой милосердный нареченный!
- Всех позвать? - озаботился Глойв.
- Ну, Кехта не надо.
- Хорошо, идея хорошая. А то эти осталопы скоро все стены разворотят в драках.
Гилмор расцвел снова. Позднее, в одной из комнат дворца, он все вещал и вещал, рассказывая, как правильно быть всепрощающим и добрым. Семь принцев Аморгена со скуки все зевали и зевали, но выйти из комнаты не могли: чтобы буйные сыновья перевоспитывались, Глойв велел всем сдать оружие и приставил к отпрыскам едва ли не полк охраны. А Имельда меж тем все думала и думала, как будет здорово, если следующую проповедь Гилмор прочтет, стоя на клумбе в присутствии Кехта: у одного полно нравоучений, у другого есть лопата, но никому из них не свойственно терпение.