Машевский Александр Александрович : другие произведения.

Погранцы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бывшие школьники, курсанты, молодые офицеры... Тяжелая пограничная служба, узкие пограничные тропы... И крепкая мужская дружба. Служили четыре товарища.

   Автор:
   Александр Машевский
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ПОГРАНЦЫ

(сценарный план по мотивам произведений из цикла

"Моя граница)

   Гор.Москва
  
  

Чечня. Опергруппа в работе.

  
   Пограничники уже заканчивали свою работу в населенном пункте. Группа, которую возглавлял подполковник Алексей Осевой, собиралась возвращаться в расположение части. Разведчики складывали в машину найденное оружие и документы.
   - Алексей! - майор Букин выволакивал из подвала бородатого мужчину со связанными руками. - Куда этого девать? Может...
   - Нет, Коля. - Алексей отрицательно закачал головой. - Он нам еще многое должен сказать. Тащи в "орбиталку"!
   Николай пинком ноги поднял бандита и повел его к машине.
   "Уаз" тронулся. Пограничники закурили и расслабились. Задание было выполнено.
   Из дверей дома выскочила молодая женщина в черном одеянии. Она выкрикивала проклятия и что-то вертела в своих руках. Неожиданно девушка бросила в сторону уходящей машины какой-то предмет, и сама упала на дорогу. Раздался взрыв осколочной гранаты, предположительно РГД-5.
   - Вот черт! Совсем с ума сошла. Себя же взорвёт! - пожалел её Алексей.

* * *

  
   В кустах сидел мальчишка лет семнадцати и молился, сжимая в руке два медных проводка от детонатора фугаса.
   - Аллаху акбар! Аллаху акбар! Бесмелла иль рахман рахим!
   Как только машина поравнялась с кустами, в которых сидел чеченец, раздался страшный взрыв.

Подвал.

   Алексей Осевой очнулся в подвале. У него были связаны руки. Тут он догадался, что с ним произошло. Алексей застонал и закрыл глаза. Теплой волной пошли детские воспоминания.
  

Ретро. Детство.

   Ленька сидел в кабине "маневрухи". Дядя Вася, машинист прокопченой и промасленной "Овечки" - маневрового паровозика, часто брал Лёньку с собой до соседней станции и обратно. Лёнька с удовольствием подбрасывал уголек, шуровал огромной кочергой в адовой топке и пил чаёк с чумазыми паровозниками. А уж если ему и разрешали по прибытию на станцию, то он с необычайной гордостью брался за рукоять паровозного гудка, чтобы предупредить весь мир о своем появлении.
   - Дядь Вась, а чё Вы как негр-то всегда? Не моетесь, чё ли? - Лёнька пытался, послюнявив палец, дотереться до белой кожи.
   - А я, Лёнь, всю жись по принципу: моются только те, которым чесаться лень! А мне ещё даже и чесаться неохота. Это пускай твой батя моется, коли перед солдатами личным примером является. Ему по уставу положено. Мы, понимаешь, Лёха, машинисты! Нам без мазута никак нельзя! А вот водички бы щас из родничка махнуть, это дело. Смотайся, малец, с чайничком, мы тут в Малышево встречный пассажирский пропускать будем.
   И Ленька шел к знакомому роднику за холодной водицей.

Подвал.

  
   Хотелось пить. Алексей несколько раз приходил в себя, облизывал пересохшие губы. Вокруг стояла сплошная тьма. Он снова впадал в забытье.
  

* * *

   Растолкав по путям вагоны, "маневруха" притулилась на запасном пути и, фыркнув несколько раз белым горячим паром, притихла.
   Ленька спрыгнул с подножки и бодро, с высоко поднятой головой зашагал к дому.
   - Эй, дядь Вась! Я завтра не буду!
   - Это как же, второй помощник? На кого бросаешь?
   - Да у меня завтра день рождения! Чай пить будем.
   - А, тогда понятно, причина уважительная. Свободен. Привет батьке!
   - Спасибо!

Ретро. Детство.

   Как-то по весне Лёнька объявил всему классу, что приглашает всех в гости на "какаву" по случаю дня его рождения.
   Ликованию не было предела! Ватага в количестве тридцати голодранцев понеслась к Ленькиному дому. Надо сказать, что этот средневековый набег был для семьи весьма некстати. Для юбиляра, в силу отсутствия материальных и денежных средств (дотянуть бы до получки!) готовилось более чем скромное вечернее чаепитие.
   Новая офицерская портупея должна была, по идее отца - начальника заставы, растрогать ласкового сыночка и завершить на "ура" скромное семейное торжество. Деньги копились на отпуск.
   Появление "боевого дозора" чествующих разрушило все иллюзии.
   Сопливое, готовое на всё, раскрасневшееся братство чревоугодников столпилось на пороге.
   - Вам чё, огольцы? - робко вопросила бледная мама Тося. Ритка схватилась за подол уже готовая заголосить от страха.
   - Да мы это, того! За уши драли уже! Вот и подарок есть! Аменины - знамо-дело такое! - загомонила толпа.
   - Ма, ты же сама сказала: "Лучшего друга вечерком!" - сияющий Ленька шагнул к маме Тосе. - А чё один-то? У меня все лучшие!! Вон и Колька Букин, и Никитка Коротков! Да и вечерком мамки их не пустют! Я вот и подумал.
   - Молодец! - мама Тося тихонько выдохнула и села на подставленный старшей дочкой табурет. Она еще раз оглядела толпу дикоросов, норовя уже который раз пересчитать их по головам.
   - Сколько?
   - Все тридцать! В нашем классе, ма, никто всю зиму не болел! - гордо заявил Лёнька.
   Лёнька удивился, почему это его мама Тося, бабушка Оля и его сестренки не разделяют с ними такого радостного момента в его жизни. Родился же ведь он в этот день!
   Всё это он поймет попозже.
   - Девки, за мной! - грозно скомандовала мама Тося и, схватив авоськи, вылетела во двор.
   - Бабуля! Самовар по твоей части. Ритка, дуй на станцию. По два бублика на едока! Лёлька со мной в сельмаг! Полчаса на все! - на ходу командовала мама Тося.
   Детвора, уловив, что через каких-то тридцать минут они будут набивать себе пузо вкуснятиной, стала заходиться в преддверии пиршества. Тут и началось.
   Прятки, пятнашки, крики, давка, потасовки и драки на портфелях! Дай им волю, и сборно-щитовой офицерский дом, был бы разнесён в считанные минуты. Бабушка, уединившись на кухню, молила Всевышнего о ниспослании легкой смерти.
   День рождения удался на славу!
   Набесившись и надувшись вволю газводы и чаю, собратья по перу и промокашкам засобирались восвояси.
   - Спасибо, тё Тось! Натрескались!
   - На здоровье, голубчики мои! - с облегчением произнесла мама Тося. - Заходите!
   Мама Тося нежно взяла именинника за ухо, подтянула к себе и сказала.
   - Алексей! Надрать бы тебе одно место. Но когда-нибудь ты сам узнаешь, что такое семейный бюджет!
   - Уй! - Лешка пытался освободиться от захвата.
   - Скорее бы тебя в армию! И сыт бы был, и сапоги бы давали! - Отец аккуратно наматывал на правую руку только что подаренную портупею.

Ретро. Выпускной вечер.

  
   Выпускной вечер был обычным для сельской школы. Веселились, как водится, до утра, точнее до роковой фразы, произнесенной Никиткой Коротковым.
   - Слышь, Лёнь! Накось, зыркни.
   - Чёй-то ты мне суешь, сам и читай! Я школу закончил. - Лёнька поправил громадный галстук-удавку.
   - Да нет, тут написано, что в одном месте училище есть пограничное. Знаешь, какая подготовка? "Над Тиссой" видел? Агенты там, лазутчики всякие. А ты их - "бац"! Понял?
   Лёнька явно не схватывал. Ему хотелось пить. Стакан дешевого "портвишка", делая свое гнусное дело, постепенно растворялся в организме, вызывая жажду.
   - Иди-ка ты, знаешь, куда, погранец. - Лёнька озлился.
   - Сам иди. А я уже решил. Поеду в Алма-Ату. - Никита похлопал себя по пузцу. - Знаешь, там какие яблочки-то. Во!
   Лёньке тоже захотелось яблочка размером с "Во!".
   - Врешь! А Букин едет?
   - Ага! Я его еще раньше тебя уговорил! Втроем и махнем!
   В понедельник они уже сидели в военкомате.
   - И-то дело! Романтика, граница, одобряю! - подполковник Лымарь устроился поудобнее и отблагодарил часовой лекцией трех "нормальных" парней, решивших стать офицерами.
   - Хвалю! И разнарядку мою враз по району выполнили!

Ретро. Алма-Ата.

   Поезд в Алма-Ату шел три дня. "Отец яблок" удивил среднеполосцев почти не восточной красотой. Все нормально. Людей в халатах и с ятаганами на шустрых лошадёнках они не обнаружили. Навстречу шли и улыбались загорелые земляки-русские, украинцы, белорусы. Город как город. Вот только уж очень жарко. А яблок действительно было много.
   Экзамены сдали прекрасно. Всех троих и зачислили во второй дивизион в первую группу.
   Позднее Никита признался.
   - Пять лет в институте без родительских денег мне не выдюжить. У тебя хоть батя военный. А у меня мать одна. На что бы мне жить на гражданке? А женишься когда, то и вовсе - труба.
   Занимались ребята добросовестно. Что ни семестр, то грамота.
   Но самым первым поощрением была благодарность. Запомнилось это на всю жизнь. Отдраив как-то свой автомат до зеркального блеска, Лёнька представил его на проверку самому курсовому офицеру капитану Соколову. То ли день оказался солнечным, то ли настроение у курсового улучшилось в предвкушении выходного дня, однако "рушныця" была принята с первого предъявления.
   - Та-ак! - любимое слово руководителей всех рангов заставило строй умолкнуть и подтянуться. - Осевой, выйти из строя!
   Лёнька вышел на середину и попытался хоть за что-то зацепиться глазом. Не получалось. Вот так всегда, когда вызывает начальник: легкое головокружение, затем возникает вопрос: "За что?" и на лице образуется глупая улыбка.
   - За добросовестное отношение к чистке оружия от лица службы объявляю благодарность!
   Здорово, конечно. Но с тех пор начались мучения в попытке представить себе это лицо службы.
   А в математике не было равных Кольке Букину. В училище вел математику нетрадиционными методами доцент Стрельцов. Очень милый и интеллигентный старичок, сержантом закончивший войну. А как он умел снимать с балбесов фаску? Залюбуешься! Пощады не было. К занятиям по математике готовились все. Как-то раз, записав на доске задачу высшей степени трудности для лоботрясов, доцент произнес:
   - Ну-с, кто начнет-с?
   Класс трепетал. Более сосредоточенных физиономий в этот момент трудно было представить. Все уткнулись в конспекты. Лишь бы не меня!!!
   - Тэк-с, так кто же? - повторил доцент и ткнул пальцем в классный журнал. - Куда же я попал и на кого напал? На букву Б!
   Стрельцов приложил к глазам очки лорнетом и вслух прочитал:
   - Бу-кин! Вот, пожалте!
   Колька вышел к доске и, не долго думая, написал ответ. Удивленный доцент сначала поинтересовался источником, откуда, мол, этот хитрющий курсант содрал решение, но, убедившись в обратном, потребовал сатисфакции.
   Колька толково объяснил.
   - Мастерски, мас-тер-ски! - доцент обвел Колькину фамилию красным карандашом.
   Никита же Коротков преуспевал в пограничной подготовке, лихо разбираясь в следах учебных нарушителей границы. Ка-ра-цу-па!
   Как-то Лёнькин взвод занял первое место в бегах по полной выкладке. После обеда, еле волоча ноги, вместе с задушевным друзьями, Лёнька отправился в первое увольнение в жизни. Шинель и шапка, а на дворе плюс двадцать. Алма-Ата же!
   - Они чего там, в штабе, с ума все посходили! В жару на зимнюю одежду в Алма-Ате перевести!
   - Дурак ты, Леха. Приказ о переходе на "зимку" из Главка идет циркуляром по границе. В Москве-то уже холодрыга. Вот они для себя и постарались!
   Увольнение прошло на уровне. Прекрасный парк культуры и отдыха в Алма-Ате, прохладная тень вековых тополей. Вечнозеленые кусты.
   - Кусты-то тут какие густые! - Колька Букин остановился и поглядел на Никиту. Никита снял шапку и вытер лоб носовым платком.
   - У меня толь рубль!
   - У меня два. - Ленька вынул мелочь из кармана.
   Рядом, за детской железной дорогой, кто знает, находился продовольственный "лабаз". Колбаска там, булочки... А какое прекрасное вино умеют делать в солнечной Молдавии! А все ли способны четыре года - "ни-ни"? Все знают, все запрещают. Остальные клянутся, но делают. Проблема, которая требует решения, если хотите считаться цивилизованными армиями.
   Пить в увольнении не положено. Патрули шастали всюду. Но, главное, это быть застегнутым, молодцевато отдать честь и не шататься. Лёнька делал это не часто, так себе. Как говорится, по великим праздникам. Пить он не умел, как не умели и те многие, косяками отчислявшиеся из училищ после выходных, праздников, дней рождений, юбилеев, похорон, разводов, отличных оценок и неудов, и т.п., и т.д.
   - Нам бы не перебрать! В тепле-то развести может. Крайность, дорогие друзья, всегда плоха. Гауптвахта и изгнание с позором - вот и весь разговор. Господи, да ткните мне и сейчас пальцем в высокого руководителя - трезвенника! Пьют же! Но почему нас-то не учат - как в армии пить. Что и где, и с кем? Вон, уже сколько у нас отчислили с курса.
   - И думать забудь! Это же грубое нарушение воинской дисциплины! А такой "хмельной" науки нет.
   - А зря! Сколько бы офицеров настоящих для войск сохранилось бы.

* * *

   - Э, мужики, - Лёньке подозвал к себе Никиту и Букина. Если мы в Пуце на стрельбах трояки получим, то никаких красных дипломов нам не видать. Только рожи красными будут!
   - И чё? - спросил Колька Букин.
   - А ни чё! Целиться надо лучше!
  

* * *

   Экзамен - ночные стрельбы в составе парного наряда. Три рубежа, шесть мишеней: две "грудные", две "поясные" и две "бегущие". Освещение - на последнем рубеже три ракеты белого огня. И всё. Тьма кромешная.
   Взвод стрелял неважно. Некоторые "резались" по совершенно непонятным причинам на втором рубеже. Лёнька и Никита стреляли предпоследней парой, горюя о "четвертаке" за год из-за этой дурацкой стрельбы.
   - А что, если? - Лёнька ткнул напарника в бок. - С первого рубежа, когда стрельнем по "грудкам", я рвану до "поясных" и засажу в упор! А? Ты потом подтянешься, и вместе "бегунцов" отстреляем. Понял, Никита? Нас никто не заметит. Темнотища!
   - Я-то понял, тока ты сначала свою "махни", а потом мою. И жди, мы с Колькой подбежим, он ракеты даст.
   - Хо-кей!
   Друзья проверили оружие и трусцой пустились на исходный рубеж.
   - Очередная пара, к бою! - скомандовал руководитель занятий. "Грудки" поразили с первых очередей.
   Лёнька дернул стометровку и через несколько секунд оказался между двумя автоматическими показчиками мишеней.
   С пульта управления дали сигнал, и две поясные мишени поднялись на короткое время. Ленька сделал шаг влево. Держа палец на спусковом крючке, стал наблюдать за мишенью Никиты. Часто замигала маленькая лампочка.
   Неизвестно, как целился Никита, но его фанерный "визави" дернулся и упал вслед за короткой очередью. Поразил!
   - Молодец! - подумал Лёнька и поднял свой автомат.
   То, что произошло дальше, вспоминается как в кошмарном сне. Обрадованный случайным попаданием и возомнивший себя ночным снайпером, Никита прицелился и дал очередь и по Лёнькиному "противнику". Просто счастье, что "олимпийский" дубль ему сделать не удалось. Две пули прошли в нескольких сантиметрах от головы будущего отличника огневой подготовки. Бледный Лёнька, все-таки
   нажав на курок, грохнулся в нежный песок.
   - Ма-ма.
   - Лё-а-а-... .- "Вильгельм Телль" летел, не чувствуя ног, ко второму рубежу, черпая песок отвалившейся от ужаса нижней челюстью. - Лё, ты где, а? Лёнь!!!
   Колька тоже бежал рядом и жестоко ругался.
   - Не ори, дурак, услышат! - голосом с "того света" Лёнька возвестил о себе. - Где Колька? Пусть ракету дает, а то движки, слышь, поехали.
   - Лёнь, ты прости гада. Сам не понимаю как. Сорвалось! - Никита трясся всем телом.
   - Да ладно, главное жив, и "пятерки" в кармане! Не боись! В "чепок" поведешь, сгущенки нахряпаемся, засранец!
   - Ага, засранец! - согласился Никита.
   За такие проделки обычно отчисляют. Но не всегда, однако, молчание группы есть круговая порука.

* * *

   - Ну, что, братцы? Однако, стажировка! Кому юга знойные, кому севера дремучие! В конце июня выезжаем, - известил курсовой офицер.
  

Войсковая стажировка.

  
   Пограничная застава стоит на плацу.
   - Курсант Осевой!
   - Я!
   - Выйти из строя!
   - Есть! - и восемнадцатилетний парень в ладной пограничной гимнастерке четко выходит на средину строя.
   Начальник заставы капитан Иванов прикладывает руку к головному убору.
   - За проявленную бдительность и пограничную смекалку при задержании учебного нарушителя границы во время прохождения стажировки после окончания первого курса объявляю благодарность!
   - Служу Советскому Союзу!
  

* * *

   После ужина рядового Алексея Осевого попросили зайти в бытовку.
   - Ну, заходи, курсантик! - ефрейтор Курило, военнослужащий второго года службы, снял свой сапог с табурета. - Садись, салажонок!
   Алексей не стал рядиться и сел на освободившееся место.
   - В чем дело, уважаемый?
   - Не гони волну, сынок. Говорить первым буду я, то есть спрашивать. Твое дело только отвечать передо мной. Понял?
   - Не понял только, по какому случаю допрос?
   - Не борзей, сынок! Щас поймешь! - Курило приподнялся со стула. - Я те че вчерась говорил? Чтобы ты, герой, попридержал свою псину и не гнался бы как сумасшедший за мной. Так?
   - Так.
   - Так. Меня, как учебного нарушителя должен был задержать заслон из уважаемых дембелей. Все на заставе знают, что нам бы хотелось пораньше домой уехать. Так?
   - Так.
   - А раз так, то кто тебя тогда заставлял у вожатого собаку с поводка спускать? Карацупа?
   - Собака нашла следы, проработала их, ей и задерживать!
   - Не умничай, ты! Ты че, приказ мой не слышал?
   - У меня был другой приказ - задержать нарушителя! Вот я его и выполнил.
   - Смотри у меня, курсант! - Курило показал Алексею огромный кулачище. - Еще один твой пролет, и пиши пропало. Молодость на полах пройдет, не заметишь! Это тебе не в училище в увольнение ходить!
   - Ты мне угрожаешь? - спокойно спросил Алексей.
   - Не угрожаю, а советую. - Курило захохотал. - Ты год в своем училище проучился, а я два уже отмотал! Так кто здесь опытнее? Пока я здесь, то ты просто должен слушаться "деда". Так было и так будет всегда, сынок! Запомни, хочь ты и курсант. Стажироваться в должности командира отделения и быть им, две большие разницы!
   - Посмотрим, - Алексей встал и вышел из бытовой комнаты.
   Вслед за этим разговором для Алексея началась полоса неудач.
   То сапоги прибьют гвоздями к полу, то на чистке оружия чужой автомат подсунут...
  

* * *

   По плану проводилось собрание личного состава заставы.
   Терпеть все эти "приколы" над собой Алексей не собирался и, к всеобщему удивлению, попросил слова после подытоживающей речи замполита.
   - Разрешите слово, товарищ старший лейтенант? Это как раз по вашей теме будет! За дисциплину!
   Он встал за трибуну и начал говорить о неуставных взаимоотношениях, которые назревали на заставе. По ленинской комнате пронесся провокационный шорох:
   - Щас заложит, офицерик будущий!
   Курсант поправил гимнастерку.
   - Никого я закладывать, ребята, не собираюсь. Я просто хочу сказать те самые слова, которые почему-то очень трудно даются пограничнику. Наверно, потому, что они будут идти вразрез с нашими устоявшимися традициями, которые только на зоне могут быть востребованы. Я хочу сказать, что мне лично с вами, друзья мои, служить на этой заставе плохо. Я чувствую себя одиноким. Хорошо, что моя стажировка будет здесь длиться месяц, а не больше.
   Замполит подскочил со стула.
   - Да вы что, Осевой? А Присяга? А пограничная семья? А застава, наконец, дом родной...Служба Родине!
   - Я все это сомнению не подвергаю и ни от чего не отказываюсь! Сама служба на вашей заставе мне нравится. Я говорю, что вместо передачи своего опыта вновь прибывшим пограничникам, наши заставские, так сказать, старики, в кавычках, которые и всего-то на полгода постарше меня, делают все, чтобы, такие как я, выглядели посмешищем во всем. Некоторым это нравится. Думаю, что это им надо для самоутверждения. - Осевой перевел дух. - Да, я из училища, я курсант. И что из того? Поймите же, что никогда еще оскорбления своего товарища не цементировали воинский коллектив! Никогда еще пощечина среди членов семьи не укрепляла любовь к ближнему! Или я не прав, ефрейтор Курило? Или у вас дома, очевидно, по-другому?
   Курило нервно заерзал на табурете.
   - Хватит, садитесь, Осевой! - приказал замполит. - Вечером после ужина зайдете ко мне в канцелярию и там доложите о своих педагогических наблюдениях!
   Курсант отрицательно замотал головой.
   - Нет, товарищ старший лейтенант! Я так делать не буду. Вот это пока в нашем коллективе воспринимается как обыкновенное "закладывание". А я привык говорить напрямую. Так меня мой отец учил. Он был в свое время начальником заставы, пусть и учебной в приграничном поселке, но все же... И я, кстати, родился на погранзаставе. Стало быть, стажу моей пограничной службы со дня рождения у меня восемнадцать лет. Пора уже звание полковника получать. И что теперь? Над кем я должен издеваться и шутить? Над Серегой Шишкиным за то, что у него по специальной подготовке "неуд"? Или за то, что он рылом не вышел и не умеет сделать десяти подъем-переворотов кряду?
   Все посмотрели на огромного ефрейтора Курило, который покраснел до светофорного состояния и опустил голову.
   - Уж если служить, то всем вместе. А если нет, то прошу командование заставы перевести меня в другое подразделение, в другую пограничную семью, где меня поймут, и не будут считать "курсантиком"! У меня все!
  

* * *

   На следующий день случилась беда.
   - Товарищ полковник! Докладывает начальник пятой заставы капитан Иванов! На заставе без происшествий, за исключением...
   На другом конце провода раздался тяжелый вздох.
   - Ну вот, Иванов! Опять у тебя что-то случилось, а еще ведь усиленная охрана не закончилась! Что там у тебя?
   - Виноват, товарищ полковник! Пограничный наряд дозор в контрольное время не вышел на связь... и так уже давно.
   - Какие меры приняты?
   - Соседям сообщили, по радио продолжаем вызывать... Вертолет бы нам, товарищ полковник, я бы лично слетал!
   - В окно давно не выглядывал, капитан? В такую погоду только звезды с плеч слетать могут!
   Капитан Иванов вытащил носовой платок и вытер пот со вспотевшего от такого разговора лба.
   - Что же мне делать, товарищ полковник? На ночь штормовое предупреждение по радио обещали...
   - Подбери человек пять самых крепких. Возьмите две радиостанции, теплые вещи, аптечки, спирт. Да-да, спирт, сам знаешь для чего! И проработайте досконально весь маршрут! Не могли же они просто так исчезнуть, черт бы вас подрал! Докладывать каждый час!
   - Есть, товарищ полковник!
  

* * *

   Поисковая группа во главе с капитаном Ивановым в ускоренном темпе часа три шла по болотистой местности. Солдаты утомились, и поисковая группа сделала небольшой привал. Начальник связался с заставой по радиостанции и сообщил о месте нахождения.
   Дежурный доложил, что Курило на связь так и не выходил. Офицер вынул из полевой сумки карту и стал изучать особенности маршрута движения пограничного наряда, отмечая наиболее опасные места на пути их следования.
   - Да, вроде бы, и деться-то им некуда. Курило - служака опытный, не первый год замужем, как говориться. Если только вместо того, чтобы обойти вот этот залив, капитан ткнул пальцем в карту. - Они не решились бы его форсировать. Это плохо. Вода здесь только в поверхностном слое теплая, ниже - лед! Ключи бьют. Ноги сведет - и каюк! Заблудиться они не могли, паек у них с собой есть. Да, лишь бы только не вплавь... Курсант Осевой!
   - Я! - отозвался Алексей.
   Капитан жестом пригласил курсанта подойти к карте.
   - Значит так. Вы с рядовым Соловьевым прорабатываете вот это вот участок маршрута до этой вот контрольной точки и обратно. А я с остальными обогну озеро по берегу до Зимнего ручья. Встречаемся здесь же через шесть часов. Докладывать мне через каждый час, а в случае обстановки немедленно. Все ясно?
   - Так точно, товарищ капитан!
   - Выполняйте!
   - Есть!
   Алексей поднялся с бревна, а рядовой Соловьев отвязал поводок. Дружище Рекс завилял хвостом и приготовился выполнять команды хозяина.
   Пограничники еще раз проверили свои радиостанции и двинулись в путь. Начались утомительные пограничные версты. Лесистая местность изобиловала болотистыми участками, которые сменялись крутыми каменистыми подъемами, то опять узенькая и еле заметная тропинка летела вниз. Собака уверенно шла по следу.
   Примерно через час пути собака вдруг резко остановилась. Затем, вздрогнув, она бросился в сторону границы.
  -- Соловьев, вперед! - скомандовал курсант, переходя на бег.
   Опытный пограничный пес, загребая лапами мох, тащил за собой вожатого по взволновавшему его следу, состоявшему из неприятных запаховых частиц. Километра через два Алексей увидел совершенно необычную картину. На земле у костра сидел ефрейтор Курило и стонал от боли. Рядом суетился младший наряда рядовой Борисов, связывая из веток некое подобие волокуш. Руки его были в крови. Невдалеке валялся труп неизвестного мужчины.
   - Это вы чего, ребята?! - удивился Осевой.
   - Да ничего, ...ать! - выругался Курило, морщась от боли. - Сам не видишь? Вот, допреследовались! У них стволы оказались! Меня в грудь саданули, а Косте радиостанция помогла. Ее вдребезги, не то бы и ему крышка! Я одного, вон, завалил, а другой к границе дернул! Собаку убили, сволочи! Костя плачет, хуже, чем я.
   - Слушай мою команду! Васек, давай аптечку, живо! - курсант сбросил с себя все снаряжение, которое могло бы мешать ему при беге. - Доложите первому, а мы за бандитом рванем! Что за стволы-то у него?
   - Обрезы!...ать твою за ногу! - скривился Курило.
   - Раны спиртом не забудьте промыть, - бросил напоследок Осевой.
   - Да гони ты, с-сынок! Курсантик драный, ...ать твою так! - Курило махнул рукой в сторону границы.
   Рекс уверенно взял след и рванулся в погоню за нарушителем. Пограничники бежали налегке, с автоматом за спиной, постоянно смахивая со лба пот, заливавший глаза. Усталость теперь в счет не шла. Надо во что бы то ни стало догнать второго бандита и отквитаться за рану сослуживца.
  

* * *

   - Давай, Соловьев! Жми! - Алексей изредка подбадривал и себя, и напарника, старавшегося изо всех сил.
   Небольшая заминка выходила только перед преодолением ручьев, где след нарушителя терялся. Но Рекс каким-то своим особым способом быстро находил его на другом берегу, и погоня тут же продолжалась.
   - А это что такое? - Осевой поднял с земли какую-то тряпку, насквозь пропитанную кровью. - Ваня, они, оказывается, и этого гада зацепили! Молодцы! Нам меньше работы будет! Смотри только в оба!

* * *

   Бандит, зажимая рану на плече, медленно тащился к границе. Он постоянно оглядывался, нет ли за ним погони. Останавливаться было нельзя, только вперед. Время работало на него. Граница уже близко, а, значит, есть шанс, пусть хоть и незначительный. И его надо, во что бы то ни стало, использовать!
   Оглянувшись в очередной раз, бандит заметил на другом краю болота бегущего за ним пограничника. Невысокие кусты скрывали собаку.
   - Смелый, сука! - бандит вынул обрез и взвел оба курка. - Давай, сынок, если жить надоело. Я перед побегом троих таких сделал! Одним больше, одним меньше...
   Он встал во весь рост и, прислонив обрез к дереву, стал целиться в быстро приближавшегося Соловьева. Ослепленный болью и злобой, бандит считал до трех.
   - Раз, два...
   Со счетом "три" кто-то схватил его за плечо и с силой развернул на сто восемьдесят градусов. В месте с грохнувшим выстрелом мощный удар в челюсть свалил его с ног.
   Бандит выронил обрез. Алексей отбросил оружие подальше от себя. Через секунду бандит был уже на ногах и стоял в стойке, напоминая каратиста-любителя.
   - Давай, сука! Иди сюда!
   Бандит первым прыгнул на курсанта-пограничника, понимая, как дорога ему каждая секунда. Завязалась отчаянная борьба с элементами уличной драки и восточных единоборств. Курсант ловким приемом перехватил удар и вывернул руку бандиту, одновременно повалив его на землю. Что-то страшно хрустнуло. Бандит заорал благим матом.
   - Ну, а как бы вы хотели? - спросил Алексей, садясь на спину бандиту и связывая руки концом веревки.
   Подбежал рядовой Соловьев с Рексом. Собака рванулась к бандиту и ухватилась зубами за вывернутое предплечье.
   - Фу, Рекс, фу! Фу, я сказал! - вожатый принялся оттаскивать овчарку.
   Рекс с недовольным видом высвободил руку бандита и сел рядом, злобно урча.
   - Ну вот, Ванек! Готовься в отпуск! Ты - герой! Дело сделано! Тебя даже в наше училище вне конкурса возьмут теперь.
   - Как это я твоего маневра не заметил, салага, я бы тебя первым шлепнул, погранец! - рычал задержанный.
   - Ну, конечно! Для чего же мы тогда в училище-то учимся?

* * *

   К вечеру на заставу прибыл вертолет. Вся застава провожала в госпиталь раненого ефрейтора Курило.
   - Слушайте сюда, мужики! - бледный ефрейтор приподнялся на носилках. - Я это чего... курсант! ... ты это, прости меня. И никакой ты не курсантик. Ты настоящий парень и дружбан! Я теперь буду тебя за брата считать. Прости, брат...
   Алексей подошел к носилкам и молча пожал ефрейтору руку.
  

Стажировка на китайской границе.

   Никита и Колька Букин отправились на стажировку в Уч-Арал, на границу с бурлящим "культурной" революцией Китаем.
   - Ну что? - очень старый капитан в рубашке без галстука сидел на крыльце нетиповой обшарпанной заставы и курил. - Старшина! Покажи им свободные койки. Отдыхайте, хлопцы, потом поговорим.
   Равнодушный капитан затянулся махрой и, видать, перебрав, закашлялся. И застава, и капитан, и все вокруг было серым от пыли. Камни, пыль, жара, безводье.
   - Привыкай, ребята, - сказал старшина Мулдашев. - Но, говорят, что есть места и похуже.
   Первый же день на заставе породил у двух друзей-курсантов неотвратимое желание написать рапорта об отчислении.
   - Слышь, Никита? - Колька с ужасом вращал головой. - Ты глянь на эту тьмутаракань! Это чё, всю жизнь здесь упираться? Да пропади оно пропадом!
   - Ты о чем говоришь-то, Коля? Это временно. Пройдет стажировка, и ты этого больше никогда не увидишь. А если после училища тебя сюда направят, то все равно у тебя будут два выхода.
   - Это какие?
   - Или на гражданку, или в академию года через три.
   - Это три года ждать!?
   - Не дрейф! Люди ко всему привыкают. Вон, смотри, какая лунища красивая, да и ветер стих, все попрохладнее стало. Чем не жизнь?
   По случаю приезда стажеров ужинали все вместе на свежем воздухе. Хрустящая корочка свежевыпеченного хлеба растапливала своим душистым теплом сливочное масло. Эта прелесть напоминала по вкусу самые умопомрачительные деликатесы детства.
   Белый хлеб выпекался обычно по утрам. Измученные трудными пограничными верстами наряды не ложились спать, а дожидались у кухни своего ароматного ломтя, ласково и незлобливо поругивая самого повара-хлебопека. На заставе - это фигура!
   Но есть и еще в войсках наиважнейшая фигура. Хлеборез! Как ни крутись, а у буханки только две горбушки. И кто её получает, тот наверняка состоит с ним в крайне тесных дружеских отношениях. Земляк!
   Это был шестьдесят восьмой год. Активно переходили на двухгодичный срок службы. Хорошо? Ну, не знаю. Никите постоянно казалось, что ефрейтор-трехгодичник годился ему в отцы. А он, несмышленыш, мог часами слушать пограничные приключения отъявленного служаки. Служили хорошо. Не озоровали и друг друга не обижали. Заливали на сувениры эпоксидной смолой мохнатых фаланг и нервных скорпионов, драли на ремни пресмыкающихся. Клеили дембельские альбомы и деловито тузили рехнувшихся от зубрежки цитат маоистов на оспариваемых участках.
   Помогал капитану Завьялову свежевыпущенный младший лейтенант Горбушенко. Совершенно "деревянный" человек, умственное развитие которого было на смехотворно низком уровне. Нет, тут не эмбрионом, тут зиготой попахивало! Спасало его то, что он не был активным и других не мучил своими звездами. Тихо сопел над изучением инструкций и наставлений, и вместе со всеми подметал двор заставы. Часовым по заставе, разве что, не ходил.
   Сам-то он мучался здорово, курсанты это видели и всячески сглаживали "острые" углы его поведения.
   Затянули человека портупеей на офицерские курсы и бросили. Помучает себя, помурыжит подчиненных до одного громкого скандала и уволится. В лучшем случае, переведут в другую часть. А дальше что? Да то же самое. Или сопьется.
   Затыкать "дыры" кем ни попадя - это как раз не находка кадровой политики, не достижение, а скорее печальный сбой с ломкой человеческих судеб.
   - Курсант Коротков и курсант Букин! С двух часов, - сухо сказал капитан Завьялов на боевом расчете, назначая курсантов на службу.
   Старшим наряда шел огромный детина, двухметровый хохол, ефрейтор Пукало.
   ЧГ (часовой границы) на стыке с Жаланашкольской заставой - наряд не самый интересный. Дребезжащая машина скрылась из виду, и три человека остались сидеть на голых камнях в непроглядной тьме друг против друга в нескольких метрах от границы. Страшно? Страшно.
   Стыдиться этого чувства... Ну, что было, то было.
   Китайцы уже начинали вовсю хулиганить. Толпами нарушалась граница, разрушались погранзнаки, системы. А тут три балбеса с автоматами на ровном месте. Ну да еще электросигнализационный прибор "Кристалл-2". И всё! Приборы ночного видения доверяли только офицерам. Разрешалось носить только каски. Но как говорится, поможет ли каска голове, если на ней взорвется граната.
   Капитан Завьялов подменял начальника заставы, старшего лейтенанта Ильина, ушедшего в отпуск. Тяжела доля офицеров-службистов отрядного звена: вечные подмены кого-либо, вечные учебные пункты, постоянные командировки и прочая, и прочая. Бесконечно, лет двадцать пять. Попробуйте без семьи, на казенной койке и солдатском пайке с обилием комбижира. Вокруг пески да камни, и за "бортом" градусов сорок пять (!) с суховейчиком. "Сайкан" и "Евгей", так вроде назывались эти мощные Джунгарские фены.
   - Ну что, Коротков? - капитан, сидя на крыльце, играл носком сапога с подлой фалангой. - Как первая служба?
   - Нормально, товарищ капитан! - Никита замер перед Завьяловым в ожидании продолжения разговора.
   - Дурак ты! - капитан сплюнул, раздавил каблуком мерзкое существо и, не спеша, направился к жилому дому. - Тебе выбирать, курсант, еще не поздно. Смотри сам.
   Никита правильно понял эти слова. Он не думал, что это были слова неудачника. Не все должны заканчивать службу полковниками да генералами.
   Наверное, с местом службы ему не повезло. Ялта была у нас только одна. А граница-то - шестьдесят две тысячи километров, поди.
   А мало ли "прелестей" пограничной жизни на задворках...
   И что же все-таки держит в таких местах, куда простого смертного и рублем не заманишь, Ивановых, Петровых, Завьяловых?
   - За первую стажировку от лица службы - благодарность!
   - Служим Советскому Союзу!
  

Училище. Учебный класс.

   В классе сидели курсанты. Курсовой офицер стоял за столом и смотрел в окно, где дневальные по дивизиону подметали двор.
   - Ну что, достукались? До выпускных экзаменов осталась неделя. Готовьтесь. Помощи нам ждать неоткуда. Московская госкомиссия пирожка не подсунет. Ясно?
   - Ясно, товарищ капитан. Сдадим свои удовлетворительные знания на "хорошо" и "отлично".
  

Подготовка к экзаменам.

  
   На консультации по научному коммунизму в лектории номер пять было откровенно скучно. Старый преподаватель, уткнувшись в пожелтевший конспект, по-фурмановски "бестолково мял и жевал про гидру мировой контрреволюции".
   Курсанты играли в "морские бои", писали письма, кивая в такт речи подполковника с видом скрупулезно конспектирующих любимую тему.
   Лёнька читал "Двенадцать стульев". Все было хорошо, но когда дело дошло до драки Ипполита Матвеевича с отцом Федором, Лёнька внезапно всхохотнул. Забылся. Бывает.
   Консультирующий "коммунист" коршуном метнулся с подиума.
   - Ага, попался! - преподаватель с шарообразной бородавкой на носу, как у Пифа, ликовал. - Я тебе покажу "госы", товарищ будущий замполит! Какая наглость, на таком партийном предмете безобразничать! Это же вызов обществу! Партии!
   Извлеченная из-под парты красивым, почти театральным жестом, ветхая книжонка сыпанула осенними листьями на головы рядом сидящих.
   Подполковник Новиков в это время сам был похож на бендеровского сеятеля.
   - Курсант Осевой! - еле сдерживаясь от смеха, признался Лёнька. - Виноват!
   - Ладно, ладно, голубчик. - Скоро увидимся в другом месте. Вашу группу экзаменую я!
   Подполковник еще долго потрясал оставшейся в руке обложкой.
   Лёнька знал из расписания, что "НК" стоит в обойме самым последним экзаменом.
   - А, будь что будет! Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут!
   Лёнька четыре года шел на золотую медаль.
   И на тебе, наткнулся на "стулоненавистника", на человека, за два года не улыбнувшегося ни разу милым курсантским шуткам.

Экзамены.

  
   Первым государственным экзаменом была "Высшая математика".
   Доцент Стрельцов, явно взволнованный, поминутно протирал очки.
   - Тэ-эк-с, Бу-бу-кин, билетик! - сказал доцент, когда в класс вошли четыре "забойщика".
   - Курсант Букин, билет номер пять!
   Стрельцов помнил Колькин фамилию и в экзаменационный лист не заглядывал. Превосходная память! Кстати, после того памятного обвода Колькиной фамилии красным карандашом в той тетрадочке, Колька НИ РАЗУ не был вызван к доске за четыре года. Да, знать бы это наперед. Но Букин не подвел преподавателя и на этот раз.
   - Спасибо, Букин, я в Вас, молодой человек, не ошибся. - Доцент долго тряс руку Кольке. - Решение Ваше несколько затянутое, но нетрадиционное и весьма разумное. Весьма! Поздравляю! Вам "отлично"!
   На госэкзамене по огневой подготовке в учебном центре больше нервничали командир дивизиона, преподаватели и курсовые офицеры.
   Если как-то, что-то и где-то по гуманитарному предмету курсанту можно было "натянуть", то отверстие в мишени даже самым острым словом политбойца не проткнешь. Госкомиссию не проведешь. Дырку давай!
   Экзамен был поделен на четыре "куска". Вопросы по матчасти и три стрельбы: из пистолета и два раза из автомата, днем и ночью.
   Если две "пятерки" и две "четверки, то общая - "пятак". Да, делать нечего!
   Но "враг-то" хитер и коварен.
   Матчасть, по выражению полковника Северухина, на "отлично" знает Бог, на "хорошо" преподаватель..., ну и так далее.
   "Отлично" на матчасти не получил никто!
   Из автомата, на который Никита мог бы положиться как на себя самого в любое время суток, ночью стрельнул на "отлично".
   Ну, уж из ПЭЭМ - двадцать пять очков-то, да не выбить? Позор тому! И Никита опозорился. Двадцать четыре. Опять картина Репина "Приплыли".
   Капитан Вячин, курсовой офицер, вечером собрал еще не срезавшихся кандидатов на медали и "красные" дипломы.
   - Да, есть такое положение полностью! - образно и глубокомысленно начал курсовой. - Что же дальше будем делать полностью, есть такое положение?
   Вячин, манипулируя нехитрым набором слов, старался мобилизовать всех отчаявшихся на меткую "ворошиловскую" стрельбу.
   Не спалось. Мандраж начался еще вечером.

* * *

   Эх, была не была!
   - К бою!
   Никита рванулся на огневой рубеж. С первого показа снял "пулемет". Две "грудные" показались почему-то в другом месте. Пришлось перемещать локти в другую сторону, теряя дорогие секунды.
   Две очереди прошли мимо цели. Слышалось, как запричитал расстроенный курсовой офицер.
   Никита вновь прицелился. Патроны он не экономил, времени оставалось чуть. Седьмой очередью он все-таки зацепил злосчастную "грудку".
   Тихий ужас овладел Никитой. Остался один показ, одна мишень и один патрон. Одинокий курсант с не менее одинокой мишенью. Чем не сюжет для душещипательного рассказа в училищной "многотиражке"?
   Мишень поднялась. Никита почувствовал, что "зацеливается". Мушка ходила ходуном.
   - Ну! Стреляй! - заорал Вячин. - Стреляй, мать..., ать..., ить!
   Никита нажал на крючок. Бах! "Грудка" дернулась и упала.
   - Есть! - заорал курсовой.
   - Нет! - холодно произнес проверяющий. - Время показа кончилось.
   - Товарищ полковник! - обратился оператор. - Вроде бы было попадание. Датчик у меня на секунду раньше сработал.
   - Ладно, защитничек отличничков, - полковник из Москвы не против был подразмяться. - Давай-ка в машину. Съездим, дырочки посчитаем, прогуляемся.
   Никита стоял как в воду опущенный. С рубежа припылила машина. Оператор вскинул руку вверх с двумя растопыренными пальцами.
   - Ура! - заорал Вячин, сгребая Никиту в охапку. - Да здравствуют выпускники-медалисты!
  
   Ночь. Проходная пограничного института.
  
   Тишина. На фоне белого забора слабо различается чья-то тень. Начальник патруля громко крикнул: "Стоять! Ко мне, товарищ курсант!".
   Алексей с огромной сумкой стремительно взлетел на забор и скрылся с глаз патруля. Начальник и два патрульных подбежали к забору. В свете фонаря на земле сверкали бутылочные осколки, и темнела лужица какой-то жидкости. Начальник поднял горлышко от бутылки, втянул в себя воздух и, на выдохе, жмурясь от удовольствия, сказал:
   - Каберне-Совиньон! Красное сухое. Криковские подвалы. А выдержка-то..., ах! Выпускники. Знают толк, мерзавцы! Ищи, вот, его теперь! А Вы, курсант Соловьев, чего ржете?

Выпуск.

  
   Весь институт по случаю выпуска стоял на плацу. Под звуки оркестра знаменосцы, рослые и вымуштрованные до изнеможения курсанты, вносят Знамя части.
   - Золотая медаль за отличное окончание военного вуза и диплом с отличием вручаются лейтенанту Осевому Алексею Александровичу!
   Лешка, печатая шаг, вышел из строя.
   Когда были зачитаны все приказы и вручены все дипломы, молодые лейтенанты в последний раз прошли торжественным маршем в едином строю, который стал для них гранитным монолитом за эти годы совместной учебы.
   Затем начались самые трогательные моменты в жизни каждого выпускника. На плацу все смешалось. Курсанты, лейтенанты, преподаватели, родители, невесты и жены. Пели, целовались, радовались и плакали, пили шампанское и обменивались адресами. Три неразлучных друга, три лейтенанта: Лешка Осевой, Никита Коротков и Николай Букин тоже обнимались.
   К ним подбежал курсант Соловьев, тоже поступивший в погранучилище.
   - Мужики, ну я вам всем завидую, отмучались!
   - Отучились, Ванечка! - поправил Осевой. - Через годик и ты к нам причалишь.
   - Не, я уже набегался, мне уже на гражданку опять хотца!
   - Я те дам, хотца, а Родину кто охранять будет?! - Осевой поднес кулак к носу Соловьева. - Ну что, господа офицеры, - Алексей взял у друзей нагрудные знаки и разложил на их руке. - По старой русской традиции их следует обмыть, и звезды тоже. Иначе носиться не будут, да и новые звезды к ним не прилипнут.
   - Так мы же вечером идем в ресторан. Вместе с курсом, - заявил Никита. - Лучше давайте сфотографируемся на память.
   - Дело! И каждому по штуке! Лет через двадцать соберемся, как пропуск будет!
   - Только давай скорее! Погладиться надо перед рестораном!
   - Время еще - вагон! Успеем. Давай лучше в институт съездим, - предложил Никита. - Танюхе покажемся. В погонах. Они же ждут нас!
   - Едем. Уговорил.

Подвал.

   Алексей снова открыл глаза. Снова темнота. Где-то наверху неприятно завыла собака.
   - Эх, Никитка! Где же ты, Карацюпа ты наш?

Общежитие пединститута.

   Лежа на студенческих койках, девочки тихо перешептывались, стараясь не разбудить своих подруг.
   - Маша, а я ему носки сама связала. Как ты думаешь, понравятся?
   - А ну-ка? А что, ничего! Когда это ты успела?
   - Да еще на тех каникулах вязать начала. Он же написал, что его на северный запад какой-то отправляют, а в чем он там по снегу-то ходить будет?
   - По снегу в носках все равно долго не набегаешься, им на заставе валенки армейские положены будут.
   - Ну, так и без носков тоже... Я же знаю!
   - Тихо ты, не шуми, девки спят!
   Занавеска отодвинулась, и в проеме показалась голова третьей подруги.
   - Ни на какой Север он не едет. А будет служить в Северо-Западном округе. И никто его туда не отправлял, а он сам выбрал себе это место, поскольку являлся отличником учебы! Говорят, что твой Никита Коротков очень на Никиту Карацупу ихнего пограничного похож! Вот так! Поняла, невестища?
   - А откуда ты это знаешь? - Таня обиженно фыркнула.
   - Ты, вот, проболела тогда, а он мне на танцах в училище в прошлый раз сам сказал! У них там скоро выпуск. Так что жди, скоро заявится, твой суженый-ряженый, если не обманет! Хи-хи!
  
   Никита встретился с Татьяной
   - Знаешь, Никита, а я все-таки не верила, что ты станешь таким.
   - Каким?
   - Ну, таким красивым... офицером, в общем. Думала, что тебе нашего детдомовского детства, да службы на границе будет достаточно. Плохо, когда девчонок не берут в ваши военные училища, а то бы я тогда пошла в погранессы, а не в педагогический!
   - Разговоры уже такие идут. Скоро и вас начнут принимать. А что? На паспортный контроль в пропускных пунктах очень даже девчата требуются... Юристами, опять же.
   Татьяна несколько обиделась.
   - Ну, если только мы для этого на границе и годимся...
   - Нет, я не то хотел сказать, - Никита понял свою ошибку. - Я имею в виду, что такие профессии на границе скоро потребуются.
   Татьяна остановилась и посмотрела Никите в глаза.
   - Никита.
   - Я слушаю.
   - А ты мне письмо с границы напишешь?
   - Напишу. А ты приезжай ко мне на заставу, я тебе и саму границу покажу. Знаешь, как там интересно! Вот только я обживусь чуток...
   Никита прижал к себе девушку и поцеловал ее прямо в губы. Татьяна обняла Никиту за плечи, и они застыли в этом положении на долгие минуты. В соседнем доме открылось окно, и чей-то звонкий голосок нараспев произнес: "Та-а-ня!"
   - Я иду, Маша! - ответила девушка и снова прижалась к Никите. - Знаешь, Никита, а я эти четыре года только о тебе и думала! Только тебя и ждала...

Ресторан.

   Выпускной вечер удался на славу. Все трое на прощание обнялись и, смахнув скупую мужскую слезу, разошлись каждый по своему пути, который называется у погранцов "узкая пограничная тропа вдоль границы".
   - Встретимся ли, ребята? Встретимся! Пограничные тропки узкие!
  

Подвал.

   Алексей Осевой уселся на какой-то ящик, стоявший в углу подвала. Сверху на секунду открылся люк, и кто-то запустил в Алексея пластиковой бутылкой.
   - Пей, скатын, сдохнешь раньше времени, убью!
   Осевой схватил бутылку и в полной темноте стал пить теплую солоноватую воду.
   - Ребята, где вы? Колька! Живой ли? Как же так, а?

Аэропорт "Шереметьево-1".

  
   Таких офицеров с молодыми женами, как Никита Коротков, при сумках и чемоданах, на отлетающий в Душанбе пограничный борт собралось достаточное количество.
   В "Шереметьево-1" у стойки регистрации, где суетилась симпатичная и полненькая прапорщик Леночка в авиационной пограничной форме, толпились пассажиры в камуфляже, попивая замечательное клинское пиво, понимая, что в солнечном Таджикистане такой прелести они еще долго не увидят. Никита пиво не пил. Он молча смотрел на взлетное поле и думал. Может, удастся встретить кого-то там из "своих", из "однокашников".
   Никита и Татьяна прошли регистрацию и с небольшими сумками, оформленными как ручная кладь, направились на посадку. Автобус привез их прямо к опущенной рамке "ИЛ-76"-го, алчно набивавшего свой огромный живот какими-то громоздкими ящиками и тюками. Туда же поместилось и около сотни пассажиров, записанных заранее на этот рейс. Около одиннадцати утра "грузовик" вырулил на взлетную полосу и после стремительного разбега поднялся в воздух, взяв курс на столицу Таджикистана.
   Коротковы и еще одна молодая офицерская пара, летевшая в пограничный Пяндж, быстро перезнакомились и, особо не чинясь, принялись обедать, угощая друг друга теми продуктами, какими удалось запастись по дороге в аэропорт.
   Полет прошел нормально, скорее даже за разговорами и не заметно. Вечерний Душанбе встретил их пыльным и душным маревом, которое шаталось над аэродромом и, казалось, предупреждало, что дальше может быть и хуже. Всех прибывших спецрейсом рассадили по автобусам и развезли по гостиницам, приежкам и казармам. Те солдаты, которые прибыли вместе со служебными собаками, направились на больших грузовиках в поселок "Риссовхоз".
  

* * *

   Через час Коротковы оказались в маленькой комнатке с двумя деревянными кроватями и низенькими тумбочками в гостинице батальона связи. Ребята-таджики, они же и повара, и каптерщики, и портье, и сторожа, принесли постельное белье, на удивление чистое, и пригласили на ужин, состоявший из рисовой каши с мясом и чая с хлебом и сахаром.
   Спать с непривычки было просто невозможно. Духота давила на голову. Подушка становилась похожей на горячий кирпич, от которого, по вполне понятным причинам, исходил не совсем приятный запах. Радовало то, что на послезавтра обещали вертолет в поселок Московский, туда, где находился пограничный отряд.
   Промучавшись ночь, Никита ранним утром вышел во двор. Яркое солнце уже слепило глаза, но еще не резало по живому своими острыми лучами-лезвиями. На деревьях, покрытых причудливыми цветами, посвистывали пестрые птички. Небо было голубым и без единого облачка. Казалось, что где-то по близости должны плескаться ласковые волны лазурного моря, а на дорожном указателе, не ровен час, удастся прочесть какое-нибудь название черноморского посёлочка, утопавшего в виноградниках. Живительный источник в виде небольшого, но довольно-таки глубокого бассейна с удивительно холодной водой, все же был. Молодые офицеры раз по пять за ночь вставали с постелей и бросались освежиться в ледяной купели.
   Однако было утро.
   За бетонным забором раздались выстрелы из автомата, затем последовала громкая брань на таджикском языке. У повара Хуршета Никита узнал, что это местные милиционеры пытались остановить машину, не реагировавшую на их команды.
   Все сразу встало на свои места. Горячая точка - это горячая точка! Здесь надо быть готовым ко всему.
   Повар сказал, что завтрак готов и что через час им надо быть снова в аэропорту. Да и оперативный дежурный звонил: дежурная машина уже вышла из комендатуры.
   Полет на вертолете, который летел над гористой местностью, сразу очаровавшей равнинных жителей, проходил спокойно. Сначала он приземлился в пыльном Пяндже, где сошли новые друзья Коротковых, семья лейтенанта Ваганова, а затем уже и в пгт. Московском. Горный пейзаж доставил истинное наслаждение. Никита сквозь иллюминатор любовался зелеными оазисами, напоминавшими изумрудные вкрапления в раскаленные солнцем красно-рубиновые скалы. Гигантская рука волшебного ювелира поработала на славу, создавая фантастические пейзажи.
   Винтокрылая машина подкатила к краю посадочной полосы. Там уже стояли машина начальника пограничного отряда, и еще бортовой "ГАЗ-66", очевидно, приготовленный под вещи офицеров и экипажа транспортно-боевого вертолета. Начальник отряда подполковник Валиев Мансур Мазгутович лично встречал молодых офицеров, прибывших на замену тем, кто уже достаточно послужил в самом воюющем пограничном отряде с очень мирным столичным названием Московский!
  

Таджикистан. Московский пограничный отряд. Прием у начальника пограничного отряда.

   - Старший лейтенант Коротков!
   В дверь общежития трижды постучали. Никита выглянул в коридор и увидел дневального с красной повязкой на рукаве.
   - Товарищ старший лейтенант! Мне приказано проводить вас к начальнику отряда. Вы готовы?
   В помещении оперативного дежурного по отряду стояли офицеры, от лейтенанта до майора, прибывшие для дальнейшего прохождения службы. Всех их пригласил к себе на беседу подполковник Валиев. Причем, в кабинет, а не в офицерский класс, как это обычно бывает принято у других командиров. На столах в маленьких чайниках стоял зеленый чай.
   - Здравствуйте, товарищи офицеры! Проходите, присаживайтесь. Как вам будет удобнее.
   Некоторые офицеры удивились столь необычному обращению и засмущались.
   - Садитесь смелее, а то чай остынет! Чтобы было прохладнее потом, зеленый чай надо пить горячим!
   Наконец, офицеры расселись, и начальник отряда, взяв в руки указку, подошел к рабочей карте, где яркими красками были четко обозначены места расположения застав, инженерных укреплений, позиции бандформирований, совершавших регулярные вылазки с афганской территории.
   - Я рад приветствовать вас, товарищи офицеры, на таджикской земле! Спасибо, что не струсили, что не отказались от командировки в горячую точку. Вы знаете, что наши офицеры, вышедшие из Афганистана после окончания этой десятилетней войны, еще находятся в отряде. Они, действительно, устали. Так что замена им как нельзя кстати.
   Никита слушал умудренного опытом начальника отряда, пил зеленый чай в непривычной для себя обстановке и не сводил глаз с орденских планок, обильно покрывавших левую сторону мундира полковника Валиева.
   - Думаю, что мы найдем взаимопонимание, и служба в нашем пограничном отряде не будет вам в тягость. А служить Родине, где бы вы ни находились, надо честно. Иногда, правда, за гранью человеческих возможностей, не жалея себя, но, в первую очередь, заботясь о своем личном составе. Коротков здесь? Прошу Вас, Никита Федорович!
   Никита встал с кресла, так удобно его поглотившего.
   - Я, товарищ п...полковник!
  -- А до направления в Таджикистан, Вы, где успели послужить?
  -- В Архангельске, товарищ подполковник! Белое море охранял. Пять солдат и участок двести пятьдесят километров.
  -- Тишина?
  -- Так точно. Не по мне. Правда, говорят, что там и до полковника в этой тишине дослужиться можно. А мне хочется настоящей службы.
  -- Ну что ж, я Вам ее обещаю! Садитесь.
   Валиев усадил Короткова на место и продолжил. - А сейчас начальник разведки отряда подполковник Кашарин доложит оперативную обстановку на участке отряда и за линией границы.
  

Пограничная застава.

   Седой майор грохнул связкой ключей об стол. Он снял фуражку и принялся обмахиваться ею как веером.
   - Все! Бери и командуй!
   Никита взял эту груду металла и подбросил ее на ладони, примеряясь.
   - Ого! Килограмма полтора будет!
   - Если не больше, - майор вытер платком внутреннюю часть фуражки. - Водки-то хоть привез, сменщик?
   Никита открыл рот, чтобы ответить отрицательно.
   - Ну-ну, не томи!
   - Да я, видите ли, не пью.
   - Ну и не пей, кто тебя заставляет! А обо мне ты подумал? Эх, молодежь...
   Никита слегка покраснел.
   - Виноват...
   - Здесь никто ни в чем не виноват. Просто тут тебе, дружище, пьянствовать некогда будет. Это не те заставы, понимаешь, какие у меня в свое время в Молдавии были. Здесь это дело больше для профилактики требуется. Вот закончится привозная вода, махнешь стакашек из арыка, и через пять минут случится чудо-чудное, диво-дивное...
   Никита смотрел на рассказчика широко раскрытыми глазами.
   - Да-да! Это единственное место, где после глотка воды можно стать мастером спорта по бегу на короткие дистанции! Ха-ха! Только надо знать куда бежать!
   Никита чувствовал себя крайне не ловко. Дал маху, чего там и говорить.
   - Я вообще-то не знаю, может, моя жена чего и прихватила с собой из военторга. Я спрошу. А, впрочем, вас, как холостяка, мы приглашает к нам на ужин по случаю приезда.
   За окном раздался страшный грохот. Стоявшие за пригорком гаубицы ахнули залпом по цели, обнаруженной на афганской стороне заставскими наблюдателями. Майор снял трубку.
   - Где?
   - Квадрат 22-94, товарищ майор. Бандгруппа до двадцати человек. Похоже, что они снаряды да эрэски таскают из машин в укрытие, суетятся что-то там.
   - Хорошо. Пусть армейцы еще разок врежут перед уходом. Пару ночей хоть поспим спокойно, - майор Сазонов передал трубку Короткову. - Позвони жене, а то, небось, под кроватью сидит.
   Никита попросил дежурного соединить его с квартирой в офицерском домике. К трубке долго не подходили.
   - Алло! Таня! Не пугайся, это наши бьют!
   - А я и не боюсь, меня дежурный предупредил. Я уши заткнула ровно на пять минут.
   - Тогда чего же ты всхлипываешь?
   - Я бутылку водки разбила...со страху.
   Вечером при свечах пили чай.
  

* * *

   Рано утром майор Сазонов и старший лейтенант Коротков вышли на участок границы.
   - Смотри и запоминай. Здесь столько мин, что расставь их у Брестской крепости, ни один бы немец не прошел, ни туда, ни обратно в течение всей второй мировой войны!
   Никита старался запомнить все то, что говорил боевой офицер. Иногда он даже закрывал глаза, быстро проявляя и надолго фиксируя в памяти увиденное.
   - Вон там видишь, кишлачок такой. - Сазонов показал рукой в сторону границы. - Там "духов" нет. Но мы, на всякий случай, по нему пристрелялись. Все об этом знают. Непримиримая оппозиция километров пятьдесят южнее лагерем стоит. В нем тысячи две наших родных таджикских моджахедов военному делу самым настоящим образом обучаются.
   Никита улыбнулся.
   - А в том кишлаке, что за нашей спиной находится, их родственники проживают. Отец там, а семья здесь! Вот что война с народом наделала. Да, мне директор школы уже звонил. Твою Татьяну учительствовать приглашают. Сорок семь детишек ждут учителя по русскому языку. Парадокс! Учить детей бандитов...
   Совсем рядом раздался легкий щелчок.
   - Все, надо уходить! - сказал Сазонов, пригибаясь к земле. - Нас уже заметили. Снайпер лупит.
   Никита пригнулся и забежал за камень.
   - Что же за снайпер-то за такой, коли не попал? Пацан, наверное?
   - Мы об этом обычно не сожалеем, - усмехнулся Сазонов. - У таких пацанов уже по два десятка наших ребят на счету. Благодари ихнего Аллаха, что этот стрелец неприкаянный анаши обкурился, вот и мажет!

* * *

   Офицеры сидели в канцелярии заставы. Никита заполнял книгу службы, а майор Сазонов заклеивал конверты и готовил служебные документы к отправке в отряд.
   - Ну что, Никита, завтра вертолет из отряда ожидается. На нем к тебе боевой зам прилетит, да десяток солдат для усиления. А меня в отпуск, и здравствуй, солнечное Забайкалье!
   Никита положил ручку на исписанную убористым почерком книгу службы.
   - А я-то, грешным делом, подумал, что вам более теплые места предложат. Ведь у нас же в Воронеже, например, новое что-то создается. Говорят, генерала Грибанова начальником управления назначили. Он же ваш, среднеазиатский! Может, стоит попросить. Рапорт написать, там...
   - Нет, думаю, не надо. Я знаю Бориса Ивановича, мужик он хороший. Но я же из Забайкалья. Домой хочу. Есть там такой поселок с удивительным названием Газимурские Кавыкучи. Не смейся, а лучше на глобус посмотри! Я не шучу. Так что остаток дней в Чите дослужу, и айда к своему багульнику! Нам, гуранам, одна ваша русская пословица по душе больно пришлась - где родился, там и пригодился! Это однозначно про мои Газимуры сказано.
   Никита согласно кивал головой.
   - Ты, однако, ко мне на охоту приезжай. Оленя завалим, на медведей сходим! - Сазонов закрыл глаза от удовольствия и потер ладони. - Эх, мама родная! Одну шкуру тебе подарю, другую себе возьму!
   - Так они же еще не убиты, Петр Петрович! - воскликнул Никита. - А мы их уже делить начали.
   Сазонов даже привстал от удивления.
   - Ты на мой глобус глядел, мальчишка?
   - Глядел.
   - Мои Газимуры видел?
   - Видел.
   - Тайгу потрогал?
   - Даже укололся.
   - И ты еще в чем-то сомневаешься?!
   Запищала телефонная трубка.
   - Слушаю, Коротков!
   - Товарищ старший лейтенант, докладывает дежурный по заставе ефрейтор Терещенко! Алим сообщает, что переправщики будут в два часа ночи в районе Харпуштака на том берегу.
   Сазонов взял трубку из рук Никиты и переспросил дежурного.
   - Кто от Алима был?
   - Хасан прибегал, мальчишка посыльный. Он записку только передал и сразу же убежал. Я вам ее сейчас принесу.
   - Не у Харгуша? Точно?
   - Нет, передал, что именно у Харпуштака, товарищ майор. Я ежика от ослиных ушей уже отличаю!
   - Молодец, Терещенко!
   Никита посмотрел на Сазонова.
   - А кто такой Алим?
   - Алим? Это мой агент. Скоро я его с тобой познакомлю. Он в школе сторожем-дворником работает. Его дед и отец исправно советской власти служили. Они в органах работали, в Бадахшане. Как здесь оказался, я не знаю. Но он предложил нам свои услуги по идейным соображениям, за определенное вознаграждение, правда, и, к слову сказать, еще ни разу пока меня не подвел.

Участок границы.

   Майор Сазонов, старший лейтенант Коротков, прапорщик Сушенко и еще целое отделение хорошо вооруженных пограничников осторожно вышли за выгородку, состоявшую из колючей проволоки. Километра через два майора Сазонова кто-то окликнул.
   - А, это ты, Алим? - майор протянул руку мужчине, вышедшему из камышей. - Здравствуй!
   - Асдраставуй, начальник!
   - Привет, Алим, вот, знакомься. Это мой сменщик старший лейтенант Коротков. Его зовут Никита Фёдорович! Теперь с ним будешь связь держать.
   - Не-фёд? - переспросил Алим.
   - Да-да, Нефёд. Пусть будет Нефёд!
   - Асдраставуй, начальник! - повторил туже фразу Алим и сжал руку Никиты двумя ладонями.
   - Здравствуйте, Алим. Коротков!
   - Асдраставуй, начальник! Мы в кишлак уже давно знаем, что ты приезжаешь. Сазонов уже год в свой Чита летит. Чем ему тут наш кишлак не нравится? Баран есть, плов есть!
   - Ладно, Алим, кому нравится, кому не нравится. Ты ведь сам-то на Север не поедешь жить? - спросил Сазонов.
   - А, может, поедешь. Там баран есть? Есть. Там плов есть? Есть. Кумыс в пакетах есть? Тоже есть! Холодно будет - печка зажигай! Кишлак везде жить можно!
   Алим остановился и сделал знак рукой. Сазонов отдал негромкую команду: "Рассредоточиться".
   Пограничники разделилась на две равные группы и залегли между камней на берегу быстрой реки Пяндж, несущей свои мутные воды по таджикско-афганской границе.
   Часа два они лежали в полной тишине. Недалеко от них по камышам шастали тучные кабаны, чавкая молодыми побегами. Летучие мыши виртуозно сновали над водой, охотясь на кровососущих насекомых, в изобилии водящихся в этой местности. Алим лежал между Сазоновым и Коротковым, отмахиваясь от назойливой мошкары.
   - А сещас сигнал тот берег должен быть. Если три раз мигать, значит, мадда-йе мохаддера (наркотики) они с собой очень много принесли!
   - Чего? - переспросил Коротков.
   - Это общее название наркоты, Никита, - ответил Сазонов. - Сюда все говно из Афгана тащат! И опий, и анашу, и терьяк. И даже чистый героин! Тут он копейки стоит, а до города дойдет, там уже тысячи. Риск великий, но голодному все равно делать ничего не остается. Если ходка удачная, то года два работать не надо будет.
   На противоположном берегу реки трижды вспыхнул огонек. Где-то на окраине кишлака ему ответили тем же. Острый луч фонарика трижды врезался в черное небо. Через полчаса послышался всплеск воды. Кто-то усиленно греб к берегу на самодельных плотах, стараясь побороть сильное течение.
   - О, шайтан! Оби хонок аст! (О, черт! Какая холодная вода!).
   - Бали-о, Ахад! Тез бепиш! (Да, Ахад! Быстрее вперед!)..
   Осветительная ракета рванулась вверх. Человек восемь на трех плотах, яростно гребущих к берегу, тут же открыли ураганный огонь.
   - Огонь! - скомандовал майор Сазонов. - Сушенко, давай вниз по течению! Не упусти!
   Нити трассеров понеслись к плотам. Один плот успел зацепиться за берег. Туда устремился прапорщик Сушенко, освещая следовым фонарем наркокурьеров. Бой на редкость был скоротечным. Буквально через полминуты все стихло.

* * *

   Рано утром, лишь только из-за гор показались первые утренние лучи солнца, офицеры уже были на отмели, куда обычно прибивало трупы убитых или утонувших бандитов, разбитые плоты и мешки с наркотиками. Трупы лежали в воде лицом вниз. Около них находились пограничники в камуфляже, вытаскивая из небольшой заводи намокшие тюки. Определив на глаз вес товара, майор отдал распоряжение старшине Сушенко.
   - Старшина, поджигай!
   Прапорщик Сушенко открыл канистру с бензином и вылил ее на вспоротые мешки. Вспыхнуло почти бесцветное пламя, поглощая зелье. Горела отрава, не дошедшая до России.
   - Да, - сказал Никита, - это в Москве стоило бы не один миллион долларов. Кто-то, наверно, из Афганистана сейчас смотрит на нас, на этот дым и страшно жалеет свою проклятую траву. Но он и не подумает пожалеть тысячи искалеченных жизней. Для этого, я полагаю, мы, россияне, здесь и находимся. Так?
   - Верно, Никита. - Сазонов положил свою руку на плечо старшего лейтенанта. - Вот тут я тебе свой боевой пост и передаю!
   - Пост принял! - Никита отдал честь.
  

Школа.

   - Здравствуйте, дети!
   - Салам алейкум, моаллема! (Здравствуйте, учительница!)
   Татьяна Короткова вошла в класс.
   - Я ваша новая учительница русского языка и литературы. Как это будет по-таджикски...,э..., зебоне руси-е! (русский язык).
   Дети засмеялись и одобрительно зацокали языками.
   - Бали-о, бисьор хуб аст! (Да, очень хорошо!)
   Только один бача (мальчик) продолжал неподвижно сидеть за партой, прислонившись головой к стене. Татьяна подошла к парте и потрогала его за плечо. Мальчик медленно поднял голову, и Татьяна увидела отсутствующий взгляд застывших глаз на неумытом лице.
   - Тебе плохо? Дети! - она обратилась к классу. - Что с ним? -
   - Мадда-йе мохаддера! Мадда-йе мохаддера! (Наркотики! Наркотики!) - закричали ребятишки. - Хасан тарйак сигрет кашидан! (Хасан курил сигарету с опиумом!).
   Татьяна в ужасе выбежала на крыльцо школы. Во дворе она увидела Алима, подметавшего дорожку.
   - Уважаемый, простите! Можно вас?
   Алим подошел к взволнованной женщине.
   - Я вас слушай, Татьянсерген!
   - Ой, как хорошо, что вы говорите по-русски! Вы знаете, директор уехал неожиданно, а у меня в классе беда приключилась! Одному мальчику совсем плохо. Он что-то нехорошее выкурил. Его Хасаном зовут!
   Алим взял метлу в руки и совершенно спокойно принялся подметать дорожку дальше.
   - Не волнуйся, однако, Татьянсерген. Ему сейчас, напротив, очень хорошо. Кейф только пройдет, может тогда плохо станет. А сейчас хорошо. Может быть, и ты анаша покурить хочешь? Легко голова станет, человек песни сразу поет, кто-то спит тихо, как Хасан.
   - Ну что вы! Как можно! - вспыхнула Татьяна.
   Алим махнул рукой.
   - Не обращай на него внимания. У него джума (пятница) отца твой пограничник убил. Что он плохого делал? Он на хлеб своим детям работал, туда сюда товар носил.
   Глаза Алима злобно сверкнули, руки с хрустом сжали черенок тросниковой метлы.
  

Погранзастава.

   На заставском стрельбище, упиравшемся в горы, солдаты выполняли первое упражнение одиночных стрельб. Мишени не успевали подниматься, как тут же падали, сраженные меткими выстрелами. На боевом рубеже, подстелив камышовую фашину, лежала жена начальника заставы и, прищурив глаз, целилась в фанерный щит, находившийся в ста метрах от нее.
   Никита Коротков стоял на коленях рядом и подсказывал Татьяне, как надо правильно прицеливаться и производить спуск крючка.
   - Не дергай, ровнее. Плавно надо! Что нам в Алма-Ате полковник Течкин-то говорил? Не дышать, плавно жать, мушку ровную держать! Ну, давай!
   Грянул выстрел. Татьяна выронила из рук оружие и испуганно вскрикнула. Она, вся бледная от страха, смотрела на Никиту.
   - П-по-па-ла?
   - Пошли посмотрим.
   Никита, подойдя к щиту, отметил мелом пробоину.
   - Ну, что? С почином вас, Татьяна Сергеевна. Семерка! Как раз в самое сердце, на три часа. Думается, что в скором будущем до олимпийской медали рукой подать! Теперь я за заставу спокоен!
   - Я боюсь, Никита. Он так в плечо стукает!
   - Не стукает, а отдает. Это же Калашников! С ним шутки плохи, когда его не знаешь...
   Подошел прапорщик Сушенко.
   - А щё, товарищ лейтенант, мобуть вона зараз и з кулэмэта жахнет? Вин вже готов!
   Никита вынул пистолет из кобуры.
   - Нет, Сушенко. Мы лучше из дамского оружия потренируемся.
   Он повернулся к огневому рубежу и скомандовал.
   - Татьяна Короткова! На огневой рубеж, к бою!
  

Кишлак.

   В доме на окраине кишлака горел свет. За столом пили чай и толковали о житье-бытье несколько бородатых мужчин.
   - Хаким? Почему отсюда русская граница не уходит? Везде ЭСеСеР ушла, тока у нас осталась!
   - Не знаю, Абдулла.
   - Как не знаю? Там за рекой мой отец и мой мать! Там твой отец совсем без крыша голова сидит! Кто знать будет?
   - А пограничник спроси, они тебе скажет, когда Москва обратно пойдет!
   - Эх, был бы Ахад живой, он бы спросил. Смелый человек был, везде спрашивал.
   Мужчины стали гладить свои бороды и согласно кивать головами.
   - Да, смелый был, однако. Сколько раз туда-сюда ходил! Много денег получал!
   - Думал, майор Сазон уедет, все тихо будет. Они новый начальник прислали. Нефёд называется! Его жена школа работает.
   - Может, жена убьем?
   - Нет, рано еще. Потом. Она моих детей этому проклятому языку учит. Пусть учит. Мои дети должны знать язык неверных, чтобы все их план разгадывать.
  

Школа.

   Зачарованные дети сидели за партами. С широко раскрытыми ртами они слушали сказку Пушкина. Татьяна Сергеевна с выражением читала стихи, для пущей убедительности жестикулируя руками, изображая беспокойное море и волшебную золотую рыбку.
  

Застава.

   На заставу прибыло большое пограничное начальство. Генерал-лейтенант Анатолий Терентьевич Чечулин, начальник группы пограничных войск в Таджикистане, и начальник отряда подполковник Валиев.
   - Ну, что, Коротков, как первые впечатления от заставы? Как участок?
   Никита поправил ремень, одернул камуфляж и расправил плечи.
   - Мне нравится, товарищ генерал. Граница боевая, среди личного состава пораженцев нет!
   - Ха-ха! - засмеялся генерал. - Кого, говоришь, нет?
   - Пораженцев!
   - Это раненых что ли?
   - Нет, это тех, кто считает, что мы напрасно здесь находимся!
   - Спасибо, сынок! Если у тебя именно такое первое впечатление, то все не так уж и плохо!
   Генерал сел за стол и подозвал к себе начальника отряда.
   - Мансур Мазгутович! Пожалуйста, поставьте Короткову задачу в связи с перехватом радиосообщения с сопредельной территории.
   Валиев вынул свой блокнот и подошел к схеме участка заставы.
   - Значит, так, Коротков! Это мы только можем поздравить тебя и вашу агентуру с задержанием крупной партии наркотиков. Но те люди, которым она принадлежала, несколько другого мнения. На вырученные деньги, понимаешь, планировалась покупка большой партии оружия для тренировочного лагеря, что напротив твоего участка за кишлаком Шахри-Чашма. По нашим данным, и радиоперехват это подтверждает, они готовят нападение на одну из пограничных застав нашего отряда, и не исключено, что это будет и твоя застава. Сроки, однако, нам неизвестны, но готовиться надо прямо сейчас. Для этого вам передается резервная группа пограничников под командованием старшины Мансурходжаева, а так же две боевые машины пехоты, которые подойдут завтра к четырнадцати часам.
  

Кишлак.

   В доме, что стоял на самом краю кишлака, вновь собрались те же самые мужчины.
   - Хаким? На заставу генерал приезжал. Почему мы его не убили?
   - Сам подумай, Абдулла. Мы убьем, нас убьют! А вот когда с той стороны Абдул-Джаббар подойдет, нас совсем много будет. Тогда мы и ударим!
   - Вах, хорошо!
   - Да, мусульмане, это будет наш праздник джихада! Мы отомстим им за смерть наших братьев! Мы прогоним этих неверных с нашей земли! Аллах акбар!
   Все разом загомонили, потирая бороды.
   - Аллах акбар! Аллах акбар!
   За занавеской на деревянной кровати под грубым верблюжьим одеялом лежал Хасан. Парнишка не спал, а слушал разговоры взрослых.
  

Школа.

   - И так, дети! - продолжала свой урок Татьяна Сергеевна. - Сегодня мы с вами повторим то, что проходили на прошлых занятиях. Поговорим о творчестве великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина.
   Детишки как по команде сгорбились и приникли к партам, уткнув головы в тетради.
   - Ну, смелее! Я уверена, что вы знаете множество стихов наизусть. Не стесняйтесь! Кто у нас самый смелый? Я думаю, что самый смелый у нас Хасан!
   Хасан встал.
   - Не, Татьянсерген, я не самый смелый. Вон, Кадыр, смелый! Он вчера гюрза поймал, зуб змея вынул. Теперь она так живет, без зуб с нами играет.
   - Ну, а Пушкина вы нам все же прочтете, Хасан?
   Хасан насупился.
   - Я руси-е язык не хорошо знаю. Мы вас любим слушать хорошо. Вы слух читайте, мы сидеть слушать любим! Я своей мадаркалан (бабушке) сказал, она то же Пушкина слушать хочет. Сюда завтра придет, урок сядет. Можно?
   - Можно, Хасан. Пусть приходит. - Татьяна слегка разрумянилась от такого признания. - Ну, а сам-то ты, что нам прочтешь?
   Хасан мотнул головой утвердительно.
   - Я Пушкина читал. Тока еще и Хайяма читал. Но Пушкин лучше. Он как чистый арык с гор течет. Сразу ясно бывает!
   И Хасан стал читать на память стихи Пушкина, слегка перевирая слова.
   - У лука море дуб стоял,
   Злотая цепи ест на нем.
   И день, и ночь там умный кот
   Все ходит по цепи кругом!
   Одноклассники хохотали во весь голос.
   - А что, мне нравится. Очень близко к тексту. Тише, тише, прошу вас! Хасан, большое спасибо, я ставлю вам "хорошо"!
   Хасан, красный от счастья, показал всем кукиш и сел на свое место.
  

Застава.

   На заставе праздник. Пришла колонна машин из комендатуры с двумя обещанными начальником отряда БМП. Привезли воду, хлеб и письма. Каждый из пограничников получил по два, а то и более конвертов. Наступила тишина. Все расселись в тенёчке, читая весточки от родных и любимых.
   Старший лейтенант Коротков руководил рытьем окопов. Восстанавливали старый и основательно развалившийся опорный пункт.
   - Давай, давай, ребята! Зря его забросили. Уж больно здесь позиция удобная. Этот опорный пункт нам еще пригодится, хотя лучше бы и не надо!
   - О, це ж павук! - рядовой Горбатенко пнул ногой огромную фалангу, притулившуюся в тени под камнем, и потянулся к ней рукой. - Яка велыка тварь!
   - Отставить! - крикнул Никита. - Два шага назад, марш! И ни к каким паукам на территории суверенного Таджикистана не прикасаться!

* * *

   Супруги Коротковы сидели на ступеньках крыльца своего дома. Никита только что вернулся с проверки нарядов. Он так и не смог снять с себя пыльных ботинок. Устал. Татьяна принесла ему чашку зеленого чая. Никита отхлебывал чай, блаженствуя с закрытыми глазами.
   - Никита.
   - А?
   - А мы правильно с тобой сделали, что согласились сюда приехать?
   - Правильно.
   - Я не думала, что здесь так жарко будет. Прямо, как на нашей бывшей пятой заставе в парилке.
   - Да, немножко тепло...
   - Ты не жалеешь, что из Выборгского отряда уехал?
   - Не жалею. Ни немножко, ни множко!
   - Мама твоя написала, что плачет. Обратно зовет.
   - Придется ей пару лет потерпеть...
   - А вдруг обстановка изменится? В Душанбе опять беспорядки начались!
   - Приказ будет, тогда и уйдем.
   - А если приказ не дойдет, вдруг со связью чего?
   - Тогда останемся. - Никита отпил глоток, не открывая глаз. - Мы с тобой офицеры, Танечка. И без приказа никуда! У меня еще солдат полсотни. Они же пацаны совсем...
  

Дом Хасана.

   Хасан снова не сомкнул глаз, прислушиваясь к словам мужчин, которые, по его мнению, замышляли что-то нехорошее.
   - Ну, что, Хаким? Есть свежие новости?
   - Потерпи, Абдулла. Сейчас чай принесут, чаю попьем, потом и поговорим.
   Мать Хасана поставила чайники с чаем и поднос с угощениями на низенькие столики и вышла на женскую половину дома.
   - Ты спрашиваешь, Абдулла, есть ли новости? Есть, мой дорогой. Не далее как послезавтра, Аллах милостив, мы разобьем эту пограничную заставу в клочья!
   Абдулла мелко захихикал, поглаживая узенькой, почти женской ручкой, свою хлипкую бороденку.
   - Слушай, Хаким? А что мы с этой светловолосой красивой учительницей делать будем? Может быть, я ее в жены возьму?
   - Ты с ума спятил, старый осел! Любить женщину, которую целовал этот неверный Нефёд?! Аллах тебе этого не простит! Тьфу! Мы ее схватим в школе. Алим-дворник сказал, что поможет нам.
   - А потом?
   - А потом сделаем с ней то, что подскажет нам великий Аллах!
   - А что он нам подскажет?
   - Он подскажет нам, что ты старый болтун и развратник! Что тебе хочется русскую женщину! Но она будет принадлежать всем мужчинам, но потом мы все равно должны будем ее убить. Так мне подскажет Аллах!
   - Аллах акбар!
  

Школа.

   А теперь, мои дорогие, я прошу вас открыть тетради и записать тему сочинения! Татьяна подошла к доске и красивым почерком написала "Почему я люблю Пушкина?"
   - Что вы хотите спросить, Муруват?
   Из-за парты встала совсем маленькая девочка и тоненьким голосом спросила.
   - Татьянсерген? Только сытихи любит нада, а не сытихи?
   - Спасибо, Муруват. Конечно же, мы не можем не вспомнить и прозу этого замечательного человека. Взять, например, "Капитанскую дочку"...
   Вдруг Татьяне стало как-то не по себе. Она даже съежилась под пристальным взглядом Алима, наблюдавшего за ней через окно. Наглая полуулыбка скривила его губы. Он показал ей большой палец правой руки и пошел вглубь двора. Там был старый подвал, где хранились ломанные школьные парты.
   Дети взялись за ручки и засопели, склонившись над тетрадями. Через два часа Татьяна Сергеевна собрала сочинения и отпустила учеников по домам.
   - До свидания, дети! Завтра приступим к изучению новой темы. Урок окончен!
   Все быстро вылетели из класса, толкаясь и хохоча от предвкушения свободы.
   К Татьяне подошел Хасан.
   - А почему ты домой не идешь, Хасанчик?
   Хасан не знал с чего начать. Он переминался с ноги на ногу. В окно кто-то настойчиво постучал. Татьяна оглянулась, это опять был сторож Алим.
   - Хасан-джан! Домой пора. Учител тоже домой пора. Она устал от такой непослушный ослик, как ты. Иди сещас домой, твоя любимая мадар (мать) ждет тебя!
   Хасан повернулся к учительнице и тихо шепнул ей.
   - Мой листок сейчас читать надо! Завтра нельзя будет! Я листок тебе писал, сейчас читай Пушкин!
   Хасан выбежал из класса.
   - Хорошо, хорошо, Хасан! Я обязательно прочитаю! - бросила Татьяна вдогонку.
   Хасан вышел на крыльцо школы. Татьяне было видно, как Алим схватил его за воротник и отвесил ему приличную оплеуху.
   За окном послышался шум мотора, и во двор школы въехала машина. Из кабины "УАЗика" вышел Никита. Он поздоровался с заметно погрустневшим дворником Алимом, который низко кланялся внезапно нагрянувшему начальнику заставы и цокал языком, показывая на окно класса, где пока находилась Татьяна.
   Когда Коротковы уехали, Алим снял с головы свою шапку и со всей силы хватил ею о дорогу.
   - О, шайтан! Зачем ты Нефёд прислал! Я его жена должен чулан сажать! За денги для Афганистан продавать!
  

Застава.

   После ужина, когда Никита вновь ушел на заставу, Татьяна уселась поудобнее в большое скрипучее кресло и принялась проверять сочинения юных знатоков поэзии Пушкина. Ей нравились трогательные и бесхитростные признания маленьких таджиков в любви к великому русскому поэту.
   Было уже поздно, когда ей на глаза попался листок, подписанный Хасаном. Это было не сочинение на заданную тему. На лбу учительницы выступил холодный пот. Она схватила трубку и вызвала Никиту. Коротков прибежал домой и взял из рук плачущей Татьяны листок.
   "Дорогой Татьянсерген. И я со всеми вмест пушкин люблю. Тебя жалка тоже. тебя алим сейчас чулан бросит. биги застава. Ночю придут всех убить будут афганестан. Алах акбар".
   Никита снял фуражку.
   - Та-ак! Ты видела сегодня Алима?
   - Да!
   - И что?
   - Он какой-то сегодня не такой был. Нервничал очень. Мальчика ударил, этого самого...Хасана, совершенно ни за что.
   - Вот и мне показалось, что он что-то не договаривает со мной. Через неделю только, говорит, контрабанда с той стороны пойдет!
   Никита схватил полевую сумку.
   - Так! Собирайся, живо! Со мной эту ночь в канцелярии побудешь!
  

Нападение.

   Около двух сотен моджахедов подходило к заставе со стороны границы. Шли с проводниками, осторожно обходя минные поля. И все же на одном из участков сработала "сигналка", поставленная саперами.
   - Товарищ старший лейтенант! Сработала сигнальная мина. Это на выходе из ущелья. Разрешите выслать разведывательно-поисковую группу?
   - Не надо. - Коротков тихо ответил дежурному по заставе. - Вызовите ко мне заместителя, старшину, командиров отделений и всех приданных средств.
   - Есть!
   Когда собрались командиры, Никита пригласил их всех в канцелярию.
   - Я прошу вас, товарищи, только без суеты, занять свои места по плану отражения нападения боевиков на заставу.
   Младшие командиры оживленно переглянулись.
   - Да, да. Только без шума и суеты. Будите личный состав, и по местам. Женщин ко мне в канцелярию. По моим расчетам нападение на заставу ожидается около четырех часов утра. Им ровно столько выдвигаться до заставы от места сработавшей "сигналки". Проверьте оружие, боеприпасы и связь.

* * *

   Абдул-Джабар лично руководил нападением на пограничную заставу. Он поставил задачу своим людям как можно ближе подойти к казарме и расстрелять ее в упор из гранатометов, забросать гранатами и сжечь все до основания, не щадя ни единой души. Он выполнял волю Аллаха! Его кровный брат погиб от пуль пограничников и, поэтому, они должны быть наказаны.
   - Стрелять всем сразу по моему сигналу. Обрушим весь гнев Аллаха на русских пограничников! Смерть неверным! - Главарь посмотрел в бинокль на заставу. - Спокойной ночи, кяфиры!
   Бой начался в четыре пятьдесят пять, лишь только стали гаснуть звезды на востоке. Удар был нанесен мощно и расчетливо. Первая граната, выпущенная из РПГ-7, попала в радиорубку, где радист рядовой Тулебаев передавал информацию о приближающихся бандитах. Вторым выстрелом была уничтожена боевая машина пехоты с экипажем, занявшим свои места для отражения атаки. Им так и не удалось сделать ни одного выстрела. Затем последовал залп по казарме, однако личный состав находился уже в окопах. В перекрытой щели спрятались и две женщины, жены офицеров. На заставу обрушился целый шквал огня. Стреляло все, что могло стрелять в руках моджахедов. Когда первый напор ослаб, и душманы принялись перезаряжать израсходованные магазины, пограничники открыли ответный огонь по тем местам, откуда палили борцы за веру. Это их ошеломило и заставило отойти на более неудобные и открытые позиции.
   Никита руководил боем, ставил задачи своим подчиненным, снайперам и корректировал огонь пулеметных расчетов при свете пожаров.
   - Сушенко! Головой за женщин отвечаешь! Чтоб из перекрытой щели не высовывались! - Никита отправил старшину к укрытию.
   На востоке стало светлеть. Всходило солнце, и более отчетливо стали видны цели, то есть, головы бандитов в белых чалмах и серых шапках-пуштунках.
   Коротков взял радиостанцию и связался со своим заместителем.
   - Второй, я первый! Доложите обстановку!
   - Первый, я второй! - ответил лейтенант Медведев. - Командир! Их тут много! Бьют отовсюду! У меня пятерых убило! Самого слегка царапнуло...
   - Держись, Володя! Сейчас подойдем!
   Никита взял с собой из резерва последних четверых солдат и по траншеям направился в сторону опорного пункта первого отделения, где наиболее интенсивно наседали бандиты
   Лейтенант Медведев стрелял из пулемета. Он был ранен в голову, и Никита даже сразу не узнал его лицо. Оно было залито кровью. Коротков разорвал оплетку индпакета и перевязал Медведева.
   - Спасибо, Никита Федорович! Как там наши, держаться?
   - Не переживай, Володя, там старшина сними. Ты поберегись. Отдай пулемет Терещенко, а сам ребят посчитай! Вот тебе еще четверо, давай их на левый фланг! Смотри, как лезут, сволочи! Не давай им гранаты бросать! Не подпускайте близко!
   - Есть, Никита!
   Со стороны кишлака захлопали выстрелы. Получилось так, что застава оказалась в окружении. Никита взял бинокль и увидел, что несколько местных жителей, пригибаясь к земле и маскируясь за камнями, приближались к заставе. Они постреливали на бегу не целясь. Среди них Никита успел заметить Алима.
   - Ах ты, сволочь! Так ты и своим и чужим?!
   Душманы превосходили пограничников по численности и находились они на сопках, которые с трех сторон возвышались над заставой. И все же у них был некоторый элемент внезапности. Хотя пограничники стреляли неплохо, но опыта боевых действий молодым ребятам, конечно же, не хватало.
   Шел второй час боя. Солнце уже поднялось на довольно-таки приличную высоту. Все огневые позиции бандитов были уже засечены. Скорее всего, бой становился позиционным. Бандиты не смогли взять врасплох пограничников. Иногда моджахеды предпринимали попытки с криками "Аллах акбар!" атаковать позиции, но дружным огнем они уничтожались и возвращались на прежние рубежи.
   Ряды атакующих значительно поредели. Солдаты хорошо знали свое дело, благодаря каждодневным тренировкам. К тому же и прошел, так называемый мандраж первых минут боя, появились уверенность в своем оружии, холодный расчет и вкус небольших побед над противником.
   Никита подхватил из рук падавшего бойца снайперскую винтовку и через оптический прицел стал вглядываться в сопки. Среди камней он заметил бородатую физиономию бандита, что-то передававшего по своей радиостанции типа "уоки-токи". Никита тут же нажал на спуск и увидел, как бандит выпрямился во весь рост и со всего маху грохнулся лицом о камни. И подбежавший помощник так же лег ничком рядом со своим шефом.
   Среди душманов возникла легкая паника. Убили Абдул-Джабара, их лидера, главаря, обещавшего за уничтожение пограничной заставы по тысяче долларов.
   Застава продолжала отчаянно держать круговую оборону. Отрытые вовремя окопы старого опорного пункта весьма пригодились.
   Никита взял у солдата из подсумка запасной магазин и перезарядил СВД. Что-то вспомнив, он оглянулся назад. Со стороны кишлака продолжали стрелять. Исподтишка. В спину солдатам. Стреляли те люди, которым он доверял и, которые за деньги продавали своих же односельчан, перевозивших на плотах наркотики из Афганистана.
   - Где же ты, мой друг Алим? - Никита пристально всматривался в людей, постоянно менявших свои позиции. - И ты, Брут?
   Буквально на пару секунд из-за камней показалась голова школьного дворника и его автомат, из которого неслышно вылетела трусливая очередь пуль в направлении заставы. Этого было достаточно, чтобы влепить в лоб предателя заслуженные "девять граммов".
   Никита заметил, что пулемет, пресекавший все попытки душманов подобраться к складам, захлебнулся. Там был старшина Сушенко, а рядом с ним находилась и перекрытая щель, где прятались офицерские жены.
   - Черт! Почему замолк, старшина? Такая удачная позиция! Ты же все тыловые подступы сдерживаешь! - Никита занервничал. - Ну, стреляй же, Сушенко!
   Пулемет продолжал непозволительно долго молчать.
   Коротков принял решение пробраться к пулемету и сориентироваться в обстановке. Подтвердились самые худшие опасения. Прапорщик Сушенко и рядовой Серегин лежали на чердаке у слухового окна без признаков жизни. Пулемет стоял рядом, и старшина заставы, крепко вцепившись в приклад, не выпускал его из рук.
   Никита отцепил негнущиеся пальцы и взял пулемет. Сменив позицию и поправив сбившийся прицел, Никита осторожно выглянул в окно. Небольшая группа бандитов, заметно осмелев, сидя на корточках, обсуждала план предстоящего броска на территорию заставы. Старший начальник яростно жестикулировал, отдавая распоряжения. Длинная очередь, выпущенная Коротковым из ПК, разметала собравшихся.
   - Вот так, ребята!
   Внезапно очередь прервалась.
   - Патроны!! - Никита с ужасом понял, что закончились боеприпасы, за которыми надо было спускаться в перекрытую щель. Терялось драгоценное время. На чердаке валялись только пустые коробки и ленты.
   Никита вытащил из кармана радиостанцию.
   - Всем, кто меня слышит! Я первый! Патроны для ПК на четвертую позицию! - Никита помедлил и добавил. - Выручайте, ребята!
   Коротков взял чей-то автомат и расстрелял рожок, затем снова взял снайперскую винтовку. Вдруг кто-то его тронул за плечо. Никита резко повернулся и увидел свою Татьяну, стоявшую с охапкой магазинов для автомата.
   - Я просил для пулемета! - прохрипел Никита. - Марш обратно, чтобы я тебя здесь не видел!
   Татьяна убежала, но минут через пять, пока Никита "поливал" "духов" из автомата, вновь подобралась к нему, но уже с пулеметными коробками.
   - А ты у меня молодец! Настоящий второй номер!
   Руки Татьяны дрожали мелкой дрожью. Она медленно села на пол рядом с мужем. Плакать она уже не могла.
   Перестрелка то затихала, то вспыхивала с новой силой. Какое-то непонятное чувство охватило Никиту при виде разбегающихся во все стороны бандитов. Он поднял голову и прислушался. Сквозь яростную пальбу и разрывы гранат он отчетливо услышал шум приближающихся "вертушек".
   Показалась пара "МИ-24", которая совершала заход со стороны солнца. Страшные клыки реактивных снарядов впились в сопки, на которых расположились позиции бандитов. Никита радовался каждому разрыву НУРСа. Песня! Это была музыка победы!
   Душманы, оставшиеся в живых, из всех сил бежали к границе, одновременно и подрываясь на противопехотных минах. Никита взял пулемет и спустился вниз. Он собрал десяток солдат и провел удачную контратаку, выбив из левой части опорного пункта борцов за веру.
  

Москва. Музей Погранвойск. Награждение.

   Офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты, все в парадной форме стояли в две шеренги в зале Славы Культурного Центра ФПС РФ. Рядом с Никитой, одетая в нежно-голубое платье стояла Татьяна. Ей только что директор ФПС вручил медаль "За отвагу"!
   Никита шептал ей на ухо: "Раньше я любил женщину в белом, а теперь я люблю в голубом!"
  

Застава.

   Старший лейтенант Коротков, завершив свой отпуск, вернулся на родную погранзаставу. Тут уже полным ходом шло строительство нового здания заставы, недалеко от той, что сгорела в ходе прошлого нападения душманов. Местные жители, как могли, помогали строителям и пограничникам.
   Старики и малышня месили глину и выносили на просушку саманные кирпичи, из которых выкладывали стены будущих подсобных помещений.
   Узнав, что Никита уезжает поступать в Академию Федеральной пограничной службы Российской Федерации, старики из кишлака пришли попрощаться с Коротковым.
   - Э, савсем палох, что наш Нефёд Москва едет! Мало был иснами, Нефёд! Майор Сазон, однако, пять лет тут жил, арака пил, баран ел! Зачем Москва едешь? Читать-писать умеешь? Чего еще тебя, Нефёд, учить надо?
   Никита отнекивался. Он и сам был расстроен этой, хотя и желанной телеграммой о направлении его в Москву для сдачи вступительных экзаменов в пограничную академию.
   - Спасибо и вам, уважаемые! Спасибо за помощь в охране границы. Чего греха таить, вы мне давали прекрасные советы и богатую информацию, благодаря чему ни один бандит на нашу территорию не прошел. Без вашей помощи я один ничего не смог бы сделать!
   - Чиво тогда Москва едешь? Генерал и так будешь! Мы твоему главному начальнику сами письмо пишем, мол, давай генерала Нефёду! Ха-ароший у нас Нефёд! А? Савсем как генерал, однако!
   - Спасибо, спасибо! Но у нас так не положено! Мы не в Африке какой-то там, где сами себе звания присваивают. У нас для этого академию надо закончить, послужить в войсках, затем должность соответствующую получить..., так вот.
   - Вах, вах! Лучше как Африка пусть будет! Так хотим! - шумели старики. - Зачем такой человек хороший целый три года от граница отрывать! Дай ему этот несчастный звание, и пусть служит издес, сколько хочешь! Неправильный устав у вас! Шайтан писал!
   Никита обнялся с каждым из аксакалов и пообещал, что после академии снова вернется в эти края.
   - Саматри, Нефёд! Аксакал долго живет, он все помнит. Тебя долго помнит, долго иждат будет!
  

* * *

   Никита стоял рядом с обелиском, на котором были написаны имена павших в том памятном бою. Он снял фуражку и, склоня голову, думал о старшине Сушенко, о сержанте Мохове, о рядовом Терещенко и обо всех остальных, которые выполнили приказ и свой солдатский долг до последнего дыхания. На глазах были слезы. Да, тяжело расставаться со своими боевыми друзьями.
   - Спасибо, ребята, что не дрогнули! Спасибо, что вы были со мной! Спите спокойно. За вас мы еще отомстим!
  

Москва. Квартира сестры майора Сазонова.

  
   На период сдачи вступительных экзаменов Никита остановился у родной сестры майора Сазонова, проживавшей в Медведково, совсем рядом с родным пограничным училищем на улице Тихомирова. Елена Аркадьевна, женщина пожилая и образованная, выдала Никите ключи, открыла перед ним все кладовки, ящики и холодильник и велела пользоваться всем, не стесняясь. Она жила одна, и приезд Никиты был воспринят ею однозначно: никаких гостиниц и общежитий. Нечего попусту тратить деньги, коих у господ-офицеров отродясь не водилось. Ее любимая кошка Серафима, обнюхав Никиту и, обойдя его пару раз, с громким мурлыканием, взгромоздилась на колени и замерла, закрыв глаза, в ожидании своей кошачьей ласки.
   Поскольку в запасе у Никиты были целые сутки, он решил попросту выспаться. Решение поддержала и Елена Аркадьевна, постелив Никите в одной из комнат на кровати с довоенной панцирной сеткой и пуховой периной, доставшейся ей по наследству от матери. Никита сразу же утонул в этой перине и забылся.
  

Академия ФПС РФ. Сдача экзаменов.

   Все абитуриенты, то есть кандидаты в слушатели академии, съехались в поселок Мещерино, где находится общежитие и полевой учебный центр "академиков". Здесь и принимались вступительные экзамены, которые должны показать, будут ли офицеры пограничники управленцами с большой буквы и военными чиновниками высокого ранга.
   Радостно было сознавать, что снова придется "грызть" гранит науки со своими однокашниками. Ванька Соловьев, опять же! Только Лешка Осевой и Колька Букин уже успели поступить в академию двумя годами раньше. Но ничего. Все равно все опять вместе!
   На медицинскую комиссию Никита Коротков шел без особой боязни. Зрение и давление пока что были в норме.
   Перед дверями медпункта толпились офицеры, раздетые до трусов. Однако не все поигрывали бицепсами. Кое-кто повторял таблицу с буквами для проверки зрения. Кто-то успокаивал себя, нормализуя давление по системе йогов.
   Открылась дверь, и из нее вышел вдребезги расстроенный кандидат.
   - Все, братцы, зарезали! Набрали гестаповцев, ни в какую!
   - Кого зарезали?! - ужаснулся медитирующий капитан.
  -- Его и зарезали, - Никита показал на бледного парня, перед которым на этот год уже захлопнулись двери академии.
   - Меня з-зарез-зали! - парень чертыхнулся и несколько раз провел по шее ладонью. - 150 на 100! И слушать не хотят! А как они хотят, чтобы я им из Владивостока 120 на 80 привез?
   - А, может, у них аппаратура неисправна? - спросил парень, покрытый "офицерским" загаром, когда при совершенно бледной коже коричневыми являются только лицо, шея и руки.
   - Ага, - хихикнул рыжий офицер, - у них там все ломаное, чтобы нас побольше отсеять!
   - Нет, мужики, - согласился с приговором несчастный, - это конец!
   В небольшой аудитории принимали экзамены по иностранным языкам.
   Никита Коротков сидел за второй партой и судорожно вспоминал те слова, которые ему приходилось слышать еще в школе.
   - Май нейм из Никита, ай эм...
   А через минуту преподаватели, да и все те, кто сидел в классе, зашлись истерическим хохотом.
   Капитан Арбузов, всегда слабовато знавший английский язык, взял билет со стола, забыв сказать проверяющей "англичанке" его номер. Та, недолго думая, спросила об этом: "Намбэ?". Капитан несказанно обрадовался, поняв этот вопрос по-своему, полагая, что ему повезло и, оказалось, можно так легко закончить экзамен и прекратить все сопутствующие мучения, крайне робко произнес: "Да Нам Бы троечку".
   На этой веселой волне сдавалось легче, напряженность была снята и педагоги, промокая платочками накрашенные глаза, очень весело ставили желанные тройки "англичанам".
   Физическая и специальная дисциплины были сданы достойно. А чего там? Этим делом, ставшим профессией, Никита занимался всю жизнь, защищал государственную границу.
   - Эх, Никита, - завидовал сосед по комнате, - тебе легко, у тебя орден есть!
   - А чего легко-то? - Никита говорил соседу. - С ним разве легче стометровку бежать? Генерал Симухин все равно на него не смотрит. Это только тогда хорошо, когда мы с тобой одинаковые баллы наберем...
  

Учебный класс.

   - Коротков! - старший группы позвал Никиту в класс. - Получи и распишись!
   Никита пересчитал денежное содержание и расписался в ведомости. Зарплата за месяц. Не густо!
   - Мой Татьянсерген не очень будет рад. Маловато будет.
   - А что ты хотел? - капитан Сонякович бросил походя. - И в Москве учиться, и денежки загребать? Так не бывает!
   Никита махнул рукой.
   - Да ладно! Живут же люди как-то. И мы проживем. Танюшка работать пойдет.
   - Ага! Ты ей сначала работу найди! Офицерские жены с временной пропиской только нам дуракам и нужны здесь!
   - И чего ты, Сонякович, предлагаешь?
   - Вечером после самоподготовки, когда в метро домой поедем, я тебе, Никита, все расскажу! В общем, у меня тут кореш один в Москве объявился. Бизнесмен.
   В класс вошел старый седой полковник с папкой под мышкой. Дежурный доложил, что все на месте, и преподаватель уселся за стол.
   - Ну-с, Садитесь. Запишем название новой темы.
  

Метро.

   Народу в метро было уже мало. Никита Коротков и Сонякович ехали домой.
   - Я тебе что хочу сказать, Никита. Конечно, нашей с тобой заработной платы будет хронически не хватать. Даже вам с Танюхой вдвоем. А у меня вообще тоска, дочка тяжело больна. Сам знаешь, что такое Таджикистан. Она же у меня там родилась.
   Саша Сонякович погладил свои смоляные усы.
   - Я же изо всех сил старался поступить в эту академию. Здесь в Москве хоть врачи нормальные есть, дочку на ноги поставить могут, только деньги давай.
   Никита сочувственно вздохнул.
   - Хорошо бы, а где их взять? Если только...
   - Да нет, грабить мы никого не собираемся, а вот охранять - это другое дело!
   - И кого же? Тела новых русских?
   - Не кого, а что. Я тебе про моего знакомого бизнесмена сказывал. Он-то мне и предложил в одну фирму устроиться на подработку. Магазин надо тут один охранять, "Миллион мелочей" называется. А что? Тепло, светло и мухи не кусают! Вон, из академии генштаба мужики вагоны разгружать ходят, а из "Фрунзе" в "Лужниках" трудятся, после торговли площадки метут. И ничего! Зато семье подспорье! Думай, Никита.
   - Думаю.
   - Ну не поспишь ты пару ночей за неделю! На заставе, небось, и побольше бывало.
   - Да, уж...
   - Значит, по рукам? Я Сереге позвоню, чтобы он и тебя на работу принял, нам как раз еще один, пардон, охранник нужен.
   - По рукам!
   - Хоп! Ты по четным дням, а я по нечетным.
  

Магазин.

   Саня Сонякович вышел на ночное дежурство как обычно. Это было 21 мая. Дочка и жена проводили его до автобуса и поцеловали на прощание.
   - Папочка, возвращайся скорее, мне без тебя скучно!
   Переодевшись в подсобке, Саня вышел в торговый зал магазина и принялся рассматривать поздних покупателей. В зале находились еще два охранника, которые состояли в штате одного частного охранного предприятия.
   Две пожилые покупательницы долго выбирали какие-то безделушки для кухни. За кассой откровенно зевала кассирша.
   Неожиданно в магазин вошли двое парней, один из которых был знаком Сане. Это был Бондарев Серега, тоже охранник ЧОПа, утром сменившийся со службы.
   - Привет, мужики! - Сергей осклабился. - Мы на минутку. Там нас "телки" в машине ждут, а я свои "бабки" в шмотках забыл.
   - А это кто? - спросили охранники Сергея, показывая на его товарища.
   - Да это Ромка, сосед мой! Мы с ним на пару гуляем! Закуривайте!
   Сергей достал пачку дорогих сигарет и предложил охранникам. Охранники потянулись за сигаретами, как вдруг согнулись пополам, крича от боли.
   Сонякович заметил в руках Сергея и Романа финские ножи и не смог сразу сообразить, зачем же они это сделали.
   - Всем лежать! - крикнул Бондарев. - Убью!
   Кассирша Галя грохнулась на пол и затихла. Двое парней бросились к Соняковичу. Завязалась страшная схватка. В какой-то момент Сане показалось, что еще чуть-чуть, и он подомнет налетчиков. Ударом ноги он выбил из рук Романа нож и четким ударом в голову послал его в нокдаун. Быстрым блоком Саня перехватил руку Бондарева и заставил его бросить финку. Серега завизжал от боли, ругаясь отборной бранью.
   Неожиданно все перевернулось с ног на голову. Острая боль пронзила спину и, кажется, прошла сквозь сердце. Саня отпустил руку Бондарева и рухнул на поло как подкошенный.
   Сзади стоял Роман с разбитым лицом, держа в руке окровавленное лезвие.
   - Деньги в кассе, - произнес Сергей, - бери всё.
  

* * *

   Соняковича хоронили всей академией.
   Чего копаться в причинах? Все на поверхности. Платить своему защитнику Родины надо больше. Вот и все.
  

Учебный класс.

   В класс, тихо сидевший в ожидании распределения на период войсковой стажировки, зашел начальник курса.
   - Встать! Смир-рна! - скомандовал Никита, первым увидевший зашедшего в класс начальника.
   - Вольно, садитесь, - произнес курсовой. - Ну что? Все готовы к отбытию? Хвосты все сдали?
   - Все! - весело загомонили уставшие от обучения слушатели.
   - Н-да. Тогда поздравляю, - курсовой достал тетрадку и стал зачитывать список. - Капитан Арбузов!
   - Я! - Капитан, названный первым, вскочил из-за стола.
   - Арктическая группа, Никельский пограничный отряд.
   - Есть!
   - Капитан Коротков! - дошла очередь и до Никиты.
   - Я!
   - Северо-Запад! Оперативно-войсковой отдел в городе Пскове.
   - Есть! - Никита обрадовался такому распределению.
   - Фролов!
   - Я!
   - Отдельный отряд погранконтроля "Москва", конкретно - "Шереметьево-2".
  

Войсковая стажировка. Штаб отряда.

  
   Затащив чемодан в "приежку", Никита зашел в штаб отряда и представился оперативному дежурному.
   - Капитан Коротков, слушатель академии!
   - Очень приятно, майор Елисеев. Начальник штаба сейчас подойдет.
   Никита слегка опешил, когда к нему подошел молодой подполковник, едва ли только не на пару лет старше Никиты.
   - Прошу! - начальник штаба отряда открыл дверь в кабинет. - Дежурный!
   - Я слушаю, товарищ подполковник!
   - Передайте полковнику Линовичу, чтобы мою машину заправили под завязку. Я сегодня на правый с Коротковым, участок смотреть будем.
   - Есть, Петр Петрович!
   Начальник штаба вошел в кабинет с табличкой "Начальник пограничного отряда".
   - Не удивляйтесь. Командир в командировке, а я, начальник штаба подполковник Харлампиев, исполняю его обязанности. Знаю, что вы приехали к нам на войсковую стажировку и заранее говорю вам спасибо за то, что лишние офицерские руки нам сейчас весьма кстати. Сами понимаете, летний сезон, у кого дети малые, жены болеют... Ну как и везде.
   Харлампиев автоматически взял было папку с бумагами, которые принесли из секретной части, но потом отложил ее от себя подальше.
   - Не сейчас.
   Подполковник обхватил голову руками и на секунду закрыл глаза.
   - Да, - промолвил он тихо, - поспать бы сейчас часиков эдак пяток.
   - Так в чем же дело? - спросил Никита. - Все в ваших руках, Петр Петрович!
   - Эх, студент! Все да не так. За этим пограничным хозяйством глаз да глаз все двадцать четыре часа нужен!
   Харлампиев стряхнул с себя нахлынувшее сонное состояние.
   - Судя по количеству орденских лент, вы, Никита Федорович, афганскую границу окучивали?
   - Так точно!
   - Не был, к сожалению, но еще все впереди. На наш век горячих точек хватит. Но если ты служи не на равнине, наше страшное слово "система" тебе ничего не скажет.
  -- Это С-175, что ли?
  -- Она, голубушка! Но не старая, отлаженная, а только что построенная и не отрегулированная! Вот что главное. Рубежи-то у нас новые. От соседей отделились, будь оно неладно, а систему только возводить начали. По сотне сработок за ночь на некоторых участках! Бедные тревожные группы.
  -- Да, товарищ подполковник, я представляю!
  -- Представить мало, надо вникнуть. Вот этим мы завтра и займемся. - Петр Петрович взял указку и подошел к карте. - А вот здесь у нас забора еще нет. Все упирается в финансы. Все силы на Кавказ брошены. Даже начальника отряда во Владикавказ откомандировали. А тут дыры такие... На каждом метре солдата не поставишь... А я чувствую, что где-то есть одна лазейка, которую могут использовать торговцы оружием. В Чечне сейчас даже самопалы, и то в ход идут, не то что ТэТэ.
   Начальник штаба снова сел за стол и опять потер руками лицо, отгоняя сон, который преследовал его по пятам.
   Никита смотрел на уставшего офицера, понимая, что в данной ситуации ему ничем не помочь. Он приехал не замещать, а стажироваться, учиться уму разуму в должности начальника оперативного отделения штаба.
   - Спасибо, хоть тебя прислали. И то помощь. - Харлампиев встал и надел фуражку. - Пошли, Никита Федорович, пообедаем, да и на границу пора, чтобы засветло до первой заставы добраться.
  

Эстонская граница.

   - Вот здесь и начинается тот самый неприкрытый участок, наша головная боль окружного масштаба. - Харлампиев показал рукой в сторону противоположного берега. - Там Эстония. Бандиты - народ интернациональный, они там, где пахнет деньгами. Нужно Чечне оружие, они тут как тут! Тащат аккуратно, отлажено, хоть понемногу, но точно в срок. И все, конечно, за деньги, причем, немалые. Рискуют, гады, но знают за что. Им наплевать, что этим оружием наших русских мальчишек убивать будут! Сволочи!
   Подполковник снова встряхнул головой, отгоняя дремоту.
  -- Наша задача, Коротков, перекрыть им этот канал.
   Никита кивал головой в знак согласия, глядя на быстрые воды реки Нарвы, по которой проходила граница между Россией и Эстонией.
   - И как это только получается, Коротков? - Харлампиев жестом пригласил Никиту сесть в машину. - Звонил начальник штаба округа. Он говорит, что где-то под Ростовом задержана партия пистолетов ТТ, предназначавшаяся для Чечни. И что эта партия из Эстонии. Ну, как, а?
   Подполковник посмотрел Никите в глаза.
   - Думать, думать и думать, Коротков. Это будем считать твоим выпускным дипломом, так сказать.
   Водитель включил зажигание, и машина вновь запрыгала по колдобинам "пограничной" дороги. На соседней комендатуре они заночевали, а с утра вновь отправились в путь.
  

Штаб отряда.

   Никита Коротков сидел в кабинете и внимательно изучал схему участка российско-эстонской границы, еще не прикрытой электросигнализационной системой. Река Нарва была поднята ярко-голубым цветом, что ему даже захотелось искупаться после тяжелейшего автопробега с начальником штаба отряда по "линейке".
   - Участок приличный. Вижу два наиболее вероятных пути движения нарушителей границы или контрабандистов в наш тыл. - Никита почесал затылок. - Но, что самое странное, на выставленные секреты и часовых шлагбаумов никто не натыкается, а в приборы ночного видения никто не фиксируется. Следов в этих распадках нет. Чудеса...
   Никита снял трубку и попросил дежурного телефониста:
   - Соедините, пожалуйста, "Гидрон".
   На другом конце провода раздался простуженный голос начальника заставы капитана Чудинова:
   - "Гидрон", Чудинов!
   - Здравствуйте, Александр Сергеевич, это Коротков.
   - Здравия желаю, Никита Федорович! На "Гидроне" без происшествий!
   - Спасибо, Александр Сергеевич! У меня к вам один вопрос...
   - Я слушаю...
   - Александр Сергеевич, ваш дозор с пяти часов по берегу Нарвы в районе шестого участка, вы говорите, следы обнаружил, которые вели в наш тыл к деревне Курголово. Так?
   - Так точно. Следы возле шоссе оборвались. Но председатель колхоза мне сказал, что это его сын с другом в этом месте рыбачили. Даже на уху приглашал. Так, мелочь одна. Много ли плотвы сейчас на удочку надергаешь?
   - А чем его сын занимается? В колхозе работает?
   - Да нет, что вы. Разве сейчас молодежь в колхоз заманишь? Он после армии уже год не работает.
   - А где он служил?
   - На день ВДВ в берете голубом ходит. Говорит, что в Дагестане и Чечне бывал.
   - Хорошо. Спасибо, Александр Сергеевич. До свидания!
   - До свидания, Никита Федорович!
  

Эстонский берег Нарвы.

   Поздно вечером на противоположном берегу реки шла подготовительная работа. К толстому бревну привязывался тяжелый ящик, набитый пистолетами ТТ, которые были заботливо завернуты в промасленные тряпки и водонепроницаемую бумагу. Работой руководил старый эстонец.
   - Корошо крепи, Арво. Крус очень тяшелый, смотри, чтопы не сорфался.
   - Не пойся, Ивар. Не первый рас. Сколько фремени до пуска круза?
   - Тфе минуты. Я засек фремя.
   - Ну, тафай.
   Эстонцы подтащили груз к воде и принялись отсчитывать секунды.
   - Тесять, тевять, фосемь, семь, шесть, пять, четыре, три, тфа, отин! Просай!
   Ящик плюхнулся в воду. Бревно, значительно осевшее под тяжестью, медленно отчалила от берега.
   - Ну, с Поком!
  

Штаб отряда.

   В кабинете сидел подполковник Харлампиев и в слух читал шифртелеграмму:
   - Так.. В пригороде Грозного опять задержана партия пистолетов ТТ предположительно китайского производства. По оперативным данным груз пришел из Эстонии... Вот черт!
   Петр Петрович ударил кулаком по столу. Затем взял ручку и что-то написал на телеграмме. Начштаба нажал кнопку селектора.
   - Коротков, зайди!
   Никита постучался в дверь и, получив разрешение, зашел в кабинет.
   - Садись, Никита Федорович. К сожалению, порадовать нечем. Могу только огорчить.
   Никита пожал плечами.
   - Да нам не впервой, Петр Петрович. А что случилось?
   - Опять на нас "телега" пришла. Опять эти проклятые тэтэшки в Чечне объявились! Черт бы их побрал! Уже третий случай за два месяца! И думаю, что не последний. Тут сказано, московская комиссия к нам собирается. Помогать будут. Знаю я их помощь!
   Никита сочувственно кивал головой.
   - Однако ничего не поделаешь, готовиться надо. Хотя пальцем дырку не заткнешь! Вы со Щукиным составьте план подготовки к встрече и собери офицеров на служебное совещание. Проинструктируем, и с утра по коням!
   - Я понял, Петр Петрович!
   - А себя планируй на первую комендатуру, а еще точнее - на "Гидрон". Посмотри на эту "пятую" во главе с Чудиновым свежим глазом.
  

Российский берег Нарвы.

   На российском берегу тоже шел отсчет.
   - Раз, два, три, четыре... Тридцать! Бросай "кошку", вон оно!
   Высокий парень спортивного телосложения метнул веревку с крючком на конце.
   - Тяни!
   Ребята подтащили плывущее по течению реки одинокое бревно к берегу и вошли в воду. Перерезав веревки ножами, они выволокли тяжелый ящик на траву и вскрыли его. Оружие перекочевало в вещмешки, а бревно и остатки ящика были отпихнуты от берега.
   - Ну, все. Делай ноги!
   - Хорошо, заканчиваю! - все тот же парень вынул из сумки две пустые бутылки из-под водки, пакеты с остатками пищи и разбросал все это по берегу, создав тем самым полную иллюзию ночной гулянки местных деревенских пьяниц.
  

* * *

   - Товарищ капитан! Докладывает старший наряда сержант Величко! На берегу в районе шестого участка следы. Да, да! Опять тут алкаши пьянку устроили, как и в прошлый раз. Ничего такого, товарищ капитан. Только две бутылки да банки консервные... Есть, товарищ капитан, продолжаем движение!
   Старший наряда с раздражением пнул ногой консервную банку и выключил радиостанцию.
  

Пограничная застава.

   Рано утром Никита приехал на пятую заставу с заданием подготовить ее к проверке московской комиссии.
   Капитан Чудинов лично встречал капитана Короткова у крыльца заставы.
   - Товарищ капитан, на заставе без происшествий!
   Никита принял доклад и поздоровался с Чудиновым за руку.
   - Спасибо, Александр Сергеевич. А может все-таки что-нибудь...
   - Да вроде бы ничего...
   - А чего не вроде?
   Чудинов пожал плечами.
   - Не знаю, как и сказать, но мною подмечена некоторая маленькая странность в поведении наиболее пьющей части местного населения среди молодежи...
   Никита посмотрел на Чудинова.
   - А если русским языком, чтобы, как говорится, не красиво, но понятно было?
   Офицеры зашли в канцелярию начальника заставы.
   Капитан Чудинов взял тетрадку и вынул из нее некое подобие графика.
   - Вот, посмотрите, Никита Федорович! Они пьют водку на реке в одно и тоже время. Ориентировочно до четырех утра, причем, каждое десятое и двенадцатое число каждого месяца.
   - И что же тут странного? Может, получка и аванс.
   - А то, что всегда двое ребят, один из которых сын председателя колхоза. Всегда две пустых бутылки водки и две банки из-под килек в томатном соусе.
   - Да, странные вкусы у молодежи. - Никита поморщился. - Даже не запивают.
   - А чего им запивать, река-то рядом!
   - В каком месте, ты, говоришь, запивают?
   - Каждый раз напротив шестого участка и запивают?
   Никита молча посмотрел на схему участка заставы.
   - Здесь, что ли?
   - Так точно, вот чуть левее будет.
   - И сегодня утром такие же следы были снова обнаружены?
   - Да, сержант Величко докладывал мне с участка.
   - Значит, сегодня десятое...
   - Десятое.
   - И ты хочешь сказать, Александр Сергеевич, что через день, а это 12 числа, мы можем стать свидетелями ритуального действа?
   - Именно так. Если уж в график вошли и остановиться не могут.
   - Хор-рошо! Посмотрим, как они там хлещут родимую по ночам!
  

Почта. Эстония.

   Старый эстонец стоял на почте в телефонной будке и с кем-то разговаривал по телефону, витиевато изъясняясь.
   - Нет, нет! Сафтра послетний рас! Мы фыполнили услофия токофора. Оно нырнет послетний рас. Польше нелься. Путем рупить лес в труком кфатрате. Та, та! Сумку с опилками саперем мы сами. Мы тоше корошо умеем нырять. Хеатайге!
   Эстонец повесил трубку, рассчитался за телефонный звонок и вышел на крыльцо.
   - Вене кур-рат! (Русский черт!). Тьфу!
  

Пограничная застава.

   Никита, сидя за столом начальника заставы, просматривал переписку, документы и прочие ориентировки, приходившие из отряда на заставу.
   - Ну что я хочу сказать, Александр Сергеевич! Служба организована правильно и в соответствии с требованиями начальника пограничного отряда на охрану границы в весенне-летний период. И, тем не менее, оружие тонкой струйкой течет в Чечню через какой-то участок. Возможно, это и наш пограничный отряд. Но если это будет твоя пограничная застава, то вам с Петром Петровичем оторвут голову. Ну и мне немножко, хоть я и случайно оказался причастным к этому делу.
   - А вам-то за что, Никита Федорович?
   - Мне-то? А за то, что наши Пограничные войска всегда славились отличнейшими стрелочниками.
   - Понятно, за компанию, значит.
   - Угадал с трех раз!
  

* * *

   - Слушай, Коротков, тут дело такое. - Подполковник Харлампиев звонил Никите на "Гидрон". - Ты меня своими цифрами на одну мысль натолкнул!
   Никита принялся записывать указания в своей записной книжке.
   - Ты понимаешь, в оперативных сводках говорится, что партии оружия засекались в месяц по два раза, причем с интервалом в один день, а именно, шестнадцатого и восемнадцатого. Смекаешь, что ровно неделя требуется им для переправки оружия? Ну, а то, что оно "ваше", то есть "наше", специалисты уже установили. Экспертиза подтвердила на все сто процентов.
   - Понял, Петр Петрович!
   - Думай, Коротков, думай! Соображения сообщи мне завтра!
  

Участок заставы.

   После обеда капитан Коротков и начальник заставы отправились к председателю колхоза. Старый председатель, как он любил повторять сам, "керувал" здесь с тех самых послевоенных лет, когда руководство местной НКВД отрапортовало партии и правительству о том, что "лесные братья" уже не представляют реальной силы. Но старый Васыль Парванчук знает не понаслышке, что такое ночной визит этих самых "братишек". Коммунистов было перебито достаточное количество, включая и его родного брата, секретаря парткома.
   - Ну, с чем пожаловали, гости дорогие? - председатель развел руки в стороны и расплылся в ослепительной улыбке. - Предупреждаю заранее, кирпичей, краски и столбов нет, и не просите! Все на коровник отдал, самим сейчас не хватает.
   - Спасибо, Василий Павлович, - начал Чудинов, - кирпичи нам с отряда обещали подвезти. Мы к тебе по другому делу.
   - Тогда, может, по пять капель за встречу?
   - Нет, спасибо, нам еще на службу надо идти.
   - Ну, смотрите, мое дело предложить, ибо знаю, что никто, кроме меня, в этом селе пограничникам не предложит.
   - А почему? - удивился Никита.
   - Да потому, что пока люди не любят вашу заставу. Приехали, запретов всяких понаставили! Не привыкли еще. Да и многие понять никак не могут, почему на дороге, ведущей к его теще в Кохтла-Ярве, вдруг встал солдат в зеленой фуражке и с настоящим автоматом.
   - Ну, мы же с вами разъясняем населению..., - начал было Чудинов.
   - Да ты хоть голым скачи, Сергеич! А то, что веками складывалось, враз не искоренишь. Это только политики наши могут!
   - Вы правы, Василь Палыч, но вот скажите, в отличие от вас, сынок-то частенько закладывает за воротник?
   - Господь с тобой, Никита Федорович! Ему как в лагере почки отбили, тут теперь не до пьянки будет!
   - Понятно. А вот тут его на днях в тельнике десантном видели...
   - Да это он так, придуривает больше. Не служил он, кто ж в армию с такой статьей-то возьмет. Дурканул по молодости, храбрец сраный, на спор на инкассаторскую машину с ружьем бросился. Вот и впаяли.
   Никита Коротков и Чудинов попрощались с председателем и через полчаса вернулись на заставу.
   - Вот тебе и десантник!
  

* * *

   - Я предлагаю, Александр Сергеевич, осмотреть это удивительное место на берегу, куда так манит эту парочку. Причем, если один трезвенник-язвенник, мягко говоря, то для второго две бутылки водки - это более чем достаточно. Для многих из нас - смертельная доза, если рассматривать качественную сторону изделия.
  -- А может к ним еще кто-нибудь подплывает? А, может быть, это все для маскировки делается? Только зачем?
  -- Так, уже теплее, Александр Сергеевич! А если это и то, и другое, и очень даже что-то третье?
  -- Я даже и не удивлюсь. Ведь это надо: "десантник" - зэк - трезвенник... Черт знает что!
   Офицеры спустились к месту указанному инструктором службы собак сержантом Величко.
   - Вот здесь оно.
   Никита осмотрелся вокруг.
   - Ну и что здесь особенного? Вон там, где берег чуточку повыше, там даже лучше, чем здесь. Тут и глина, и спуск к реке крутоват. Такого пьяного даже два десантника не вытащат. Тут что-то другое.
   Сержант поднял с земли бутылку и со всей силы запустил ее в реку.
   - Ты что делаешь, Величко? - закричал на сержанта Чудинов. - Это же вещдоки с отпечатками пальцев!
   Сержант сделал успокоительный жест рукой.
   - Вы не волнуйтесь, товарищ капитан. Тут место такое, вы только посмотрите. Через пару минут ее в этом месте снова к берегу прибьет! Течение здесь такое.
   - Интересно! - Никита стал наблюдать за бутылкой, горлышко которой торчало из воды, медленно покачиваясь на волнах.
  -- Все, что эстонцы в реку роняют, река сюда притаскивает, а потом дальше уносит к Финскому заливу.
  

Застава.

   - Да, с этим местом определенно что-то связано! - Никита сидел за столом, рисуя извилистый берег и вспоминая неприятно чавкающую глину. - Но что? Завтра в четыре утра, я думаю, прояснится.
   Никита Коротков доложил в отряд все свои соображения и получил "добро" на выяснение обстоятельств дела.
  

Российско-эстонская граница.

   На противоположном берегу снова привязывали груз и снова вели обратный отсчет времени, подгадав ту самую расчетную точку, чтобы брошенное бревно точно прибило в назначенном месте.
   На российском же берегу этот груз с нетерпением ждали.
   Сын председателя колхоза Григорий Парванчук со своим подельником выволокли ящик на сушу и принялись перекладывать пистолеты в рюкзаки.
   Раздался тихий всплеск воды и условный сигнал: три хлопка по воде, как будто выдра шлепает своим хвостом, разозлясь на шуструю рыбешку.
   - А, привет Арво! А Ивар сзади плывет? - поздоровался Григорий. - Вылезайте, тут никого нет.
   - Привет, Крикорий! Не нато фылезать, давай мне пакет с теньками и хеатайга! (до свидания. Эст.).
   Парванчук-младший сунул руку за пазуху.
   - А, может, водочки, мужики?
   - Нет! Фотку путем после пить, кокта тело стелаем. Теньги тафай!
   Не успел Арво договорить, как Григорий выхватил из кармана пистолет с глушителем и принялся палить в приплывших эстонцев. Сухие хлопки пистолета испугали напарника.
   - Ты че, Гринь? Убьешь, ведь?
   - Заткнись, а то и тебя шлепну! - заорал Григорий. - "Бабки" я им не отдам! Передумал я! А ну плыви отсель, чудь белоглазая!
   Одна пуля попала молодому эстонцу точно в лоб, и тот ушел под воду. Ивар Янович сориентировался пораньше и успел нырнуть, прихватив в легкие побольше воздуха, чтобы отплыть как можно дальше.
   - Стой! Руки вверх! - крикнул капитан Чудинов, вскинув свой пистолет.
   Григорий выстрелил на звук и, скинув вещмешок с плеч, бросился наутек. Его напарник поднял руки вверх и медленно опустился на колени.
   Фонари осветили место боестолкновения. Тяжелораненый сержант Величко тихо стонал, лежа в траве. Его верный пес стоял рядом и нежно облизывал лицо хозяина.
   Никита принялся стрелять в след убегавшему бандиту. Краем глаза он заметил, как капитан Чудинов зачем-то бросился с берега в воду и поплыл на середину реки. Быстрое течение сносило его в сторону, но Чудинов плыл, делая мощные гребки руками.
   Оставив двоих пограничников на берегу, Никита не стал организовывать погоню за беглецом. Он и водитель "УАЗика" бережно положили раненого сержанта в машину и повезли его прямо на дом к местному фельдшеру, живущему на окраине села. Ошалевшее спросонья медицинское "светило" долго не могло понять, что требуют от него пограничники.
   Капитан Чудинов вскоре нагнал Ивара, у которого уже не было сил плыть дальше. Тем более что он загребал только одной рукой, вторая чуть ниже локтя была прострелена из пистолета, который они сами передали Григорию столь интересным способом. И не последуй за ним начальник заставы, дело могло случиться так, что Ивар просто не смог бы выбраться на родимый берег.
   Эстонские пограничники видели двух плывущих в реке людей и осветили их прожектором, но течение способствовало в этом случае Чудинову вернуть беглеца на берег противоположный.
  

Погоня.

   На заставской машине Коротков осторожно подъехал к председательскому дому. Неожиданно из-за угла дома выскочила белая "Тойота" и понеслась по дороге в направлении к шоссе. В машине сидело двое. И не трудно было догадаться, кто был одним из пассажиров.
   - Гони! - приказал Никита. - Если не догоним по грязи до шоссе, то там мы их наверняка потеряем! Так что преимущество у нас пока, Толя! Водитель включил дальний свет и фару-искатель, рванул машину с места. Однако на неровной и скользкой дороге тяжелый "УАЗ" стал нагонять более легкую иномарку.
   Когда до убегавших оставалось уже не более двадцати метров, правая часть лобового стекла перед Никитой покрылась характерными трещинами, а сквозь пробитую пулей дырку свистанула струя свежего утреннего воздуха. Водитель вскрикнул от испуга.
   - Гони, Толян! Не дай им на шоссе выскочить! Упустим!
   И только тогда, когда рассыпалось стекло перед водителем и ефрейтор Серегин схватился за голову, Коротков вскинул автомат и, не целясь, засадил по белой "Тойоте" приличную очередь. Бензобак рвануло сразу, ослепив пограничников и обдав их жаркой волной, резко пахнущей бензином.
  

Пограничная застава.

   На заставу прибыли члены комиссии из Главка. Они довольно цокали языками, пересчитывая пистолеты ТТ.
   - Да, молодцы! Можете, если захотите!
   - Однако перехватить оружие - дело пустяковое! Вот как вы будете перед МИДом отчитываться? Господа хорошие. Утащить к себе гражданина сопредельного государства... Это нонсенс! Пиратство, если хотите! Вот и думай теперь, поощрять вас или наказывать?

Штаб отряда.

   Никита Коротков с забинтованными руками и слегка обгоревшим лицом вошел в кабинет начальника штаба.
   - Разрешите, Петр Петрович?
   - Заходи, заходи, Карацупа ты наш! Эвон как тебя! Как в том фильме: ну и рожа у тебя, Шарапов! Да не горюй, жена и так узнает, а брови за отпуск подрастут. Счастливый!
   Харлампиев провел ладонью по лицу и, вздохнув, обнял Никиту.
   - Будь здоров, Никита Федорович! Ты настоящий мужик! Всегда буду рад послужить с тобой! Это так, на будущее!
  
  

Китай. Манчжурия.

  
   На китайской стороне в Манчжурии, встретились два человека. Они оба были коммерсантами, пробавлявшимися и случайными заработками, и официальными делами, на что имели, естественно, разрешения. Гражданин России Сергей Шок развлекался в обществе жителя Поднебесной, некоего Вэн Шаобина.
   Встреча была деловой, но если бы не один из друзей Вэна, оказавшийся случайно в ресторане.
   - А не могли бы вы, товарищ Вэн, познакомить меня с русским господином? - Хитро улыбнулся подошедший Ли Сунь. - Если дело выгорит, то на этом можно будет заработать солидные деньжата, дорогой Вэн.
   Вэну, в силу своего испорченного характера и голодного детства, всегда очень хотелось иметь много денег, пусть даже добытых не совсем честным путем
   - Я постараюсь, дорогой Ли. Вы же знаете, что мне нужны деньги для вложения их в одно выгодное дельце. - Вэн раскланялся перед богатеньким Ли. - А что за проблемы у вас? Может, я помогу вам?
   - Потом узнаешь.
   - Хорошо, уважаемый.
   Ли Сунь подошел к Сергею Шоку и широко улыбнулся, обнажая два ряда крепких, но прокуренных до отвратительной желтизны зубов.
   - Поздравляю с заключением выгодного контракта, Сергей! Рад, что ваши дела, а которых принимает участие и мой друг Вэн, пошли в гору. Я всегда радуюсь успехам друзей.
   Ли Сунь еще раз улыбнулся и склонился в восточном поклоне, обнажая наметившуюся лысину.
   Сергей поздоровался с гостем за руку и пригласил за столик выпить русской водки.
   Когда застолье достигло апогея и русского друга подмывало грянуть во все горло его любимую песню "Ой, мороз, мороз!", Ли Сунь открыл принесенный с собой портфель и вынул оттуда толстую пачку денег. Он действовал уверенно и цинично, играя на самых низменных чувствах людей, которые вполне могут оказаться и предателями Родины.
   - Ох-хо! - У Сергея при виде такой кучи долларов отвисла челюсть. - Ой, мороз, мороз! Не морозь меня! Это что такое?
   - Как видите это деньги. И сумма не малая. Но она вскоре может оказаться в вашем кармане, естественно при выполнении некоторых формальностей.
   - Каким образом? - вопросительно усмехнулся изумленный Сергей. - Подарите?
   - Такие подарки сейчас никто не делает, дорогой мой русский товарищ.
   - Тогда что для этого надо сделать вашему дорогому русскому товарищу? Я готов рассмотреть все предложения!
   Ли Сунь одобрительно закивал головой.
   - Приятно иметь дело с профессионалами! Коммерсант- это высокое звание. Этим надо гордиться...
   - Короче...
   - О, не спешите, Сергей. Это предложение вам, может быть, и не понравится. Но вы не обижайтесь. Бизнес есть бизнес, только с какой стороны на это посмотреть.
   Ли Сунь снова осклабился и убрал деньги.
   - Говорят, что в России есть даже могильный бизнес, вокруг которого сформировалась такая мафия, что знаменитая "Коза Ностра" там просто отдыхает?
   Сергей утвердительно кивнул головой.
   - Да, у нас теперь не только тела, но и души под контролем. А кто о них заботиться будет, попы что ли? Х-ха ! Ты тока плати! И тебе еще при жизни возведут мавзолей похлеще, чем тот, что на Красной площади.
   Это высказывание очень понравилось Ли Суню.
   - А скажите, дорогой Сергей, могут ли ваши назойливые пограничники, которые лезут на границе в каждую машину, помешать вам, если вы захотите стать побогаче?
   Сергей залпом опрокинул рюмку водки в рот и выпятил грудь.
   - Да что нам пограничники! Они такие же люди, как и все остальные. Как говорится, ничто человеческое им не чуждо! Х-ха!
   Ну, скока там этот долбаный старлей получает? Ну, полтора косаря деревянными. И что вы думаете, он пройдет мимо "зелененькой" бумажки? Как бы не так! А у меня, к тому же друзья есть среди них. Так что у вас там за вопрос?
  

* * *

   Алексей Осевой стал начальником пограничного отряда. Должность почетная, но и весьма ответственная.
   В первые дни знакомились с участком границы и коллективом офицеров, помогавшим ему в охране рубежей Родины.
   Как-то вечером Алексей прибыл на пограничную заставу, охранявшую границу на стыке трех государств: Китая, Монголии и России. Алексея неприятно удивило то, что, зная о приезде, начальник заставы не вышел его встречать. К машине бежал застегивающийся на ходу дежурный по заставе.
   - Товарищ майор! За время дежурства на заставе происшествий не случилось! Дежурный по заставе младший сержант Сухариков!
   - Спасибо, а где начальник?
   - Он в офицерском доме отдыхает после службы, сейчас придет, товарищ майор! - ответил запыхавшийся сержант.
   - Хорошо, проводите меня на заставу.
   Вскоре подошел и начальник заставы.
   - Товарищ майор! На заставе без происшествий. Начальник заставы старший лейтенант Воробьев.
   Алексей поздоровался с офицером.
   Старший лейтенант был небрит, обмундирование не отличалось особой свежестью и давно не видело утюга.
   - Прошу в канцелярию, товарищ майор! Через час будет обед.
   Алексей обедать отказался.
   - Отобедаю на семерке, а вас я попрошу показать мне свою квартиру, товарищ старший лейтенант.
   Воробьев побледнел:
   - У меня там не убрано, неудобно как-то, товарищ майор!
   - Ничего, это неважно. Я в свое время тоже был холостяком.
   Алексей прошел через заставской двор и поднялся на крыльцо офицерского дома.
   Неопрятность квартиры поразила его.
   - Да, Воробьев. Отчего ж так все запущено? Лучше бы вместо этих голых баб на стенах, книжные полки прибили, Воробьев. Не вижу книг-то. Что читаем?
   - Пока ничего. Некогда.
   - А на это дело время есть. - Алексей ткнул пальцем под подбородок. - И бутылки пустые уберите... Жизни смысл весь утоплен в стакане, вместо роз - от коктейля букет? В голове только то, что в кармане... За душой ничегошеньки нет! Поэт известный - бывший пограничник Александр Машевский. Служили мы с ним в одно время вместе.
   Алексей хлопнул дверью и вышел на крыльцо.
   - Да, мельчают господа начальники застав.
  

Китай.

   Ли Сунь докладывал о состоявшейся встрече своим боссам, которые сидели за столом и пили чай.
   - Запомни, Ли. Эту группу молодых функционеров нашей "Триады" в Москве ждут давно! Очень давно. Двадцать человек следует отправить в течение десяти дней. Нам сообщили, что корейские и вьетнамские торговцы несколько нагло ведут себя и не уступают нам ключевые места на Московских рынках. Восемнадцать человек переправятся в Грецию, где тоже нужны наши люди. Торговля там тоже развивается хорошо.
   - Я понял, господин Мэй.
   - Как там твой русский друг Сергей? Понравились ли ему наши девочки и та затея с пачкой долларов?
   - Да, мой господин. Он просто влюбился в нее. Глаз не сводил с портфеля. И еще он сказал, что среди русских пограничников у него есть знакомые парни.
   - Это хорошо, дорогой Ли. Нам сейчас, главное, переправить своих ребят в Читу. Там есть наши люди, которые их узнают и небольшими партиями перегонят в Москву. Если все пройдет хорошо, я буду ходатайствовать перед руководством "Триады" о присвоении тебе титула "исполнительного дракона", дорогой Ли!
   - Стараюсь, мой господин.
   Преступная троица встретилась в том же ресторане. Сергей согласился за кругленькую сумму помочь китайским товарищам переправить 38 нелегалов через границу.
   - Я прошу дать мне пару дней, чтобы переговорить с моими друзьями.
   Ли Сунь передал Сергею деньги "Триады" для подкупа тех, кто не согласится сразу.
   - Ты не стесняйся, Сергей. Это пока не твои деньги, с тобой мы рассчитаемся позже. Больше задаривай, давай в долг, на приобретение дорогих вещей. Ну, ты знаешь, как следует поступать с нерешительными людьми.
   - Хорошо, господин Ли. Я вам скоро сообщу, где и когда будет открыта граница для ваших ребят.
   - Хорошо. Наши китайские пограничники уже дали согласие на проведение подобной операции. Они нам помогут за соответствующее вознаграждение.
  

Поселок на участке погранотряда. Гараж.

  
   Прапорщик Шурыгин возился в гараже со стареньким "москвичом" и на чем свет стоит ругал куда-то запропастившуюся отвертку.
   - Куда ж ты, собака, задевалась? От, стерва, тока ж тут была.
   Лежа под машиной, он стал шарить рукой по полу. Но натолкнулся на что-то совершенно не понятное. Это были чьи-то лакированные туфли.
   Шурыгин вылез из-под машины и увидел стоявшего рядом Сергея Шока, такого нарядного и пахнущего, будто тот собрался на свадьбу.
   - Все ползаешь на карачках под этим ужасным тарантасом? Он скоро придавит своего хозяина!
   Шурыгин в сердцах шмякнул ветошью об пол и зачертыхался, кляня ржавую развалину.
   - Все, сил моих больше нет! Отремонтирую. Заведу и врежу его в столб со всего маху!
   - А на охоту на чем ездить будешь? Завтра сезон. Зайчишек бы пострелять...
   - А на велосипеде! Х-ха!
   Шок и Шурыгин обнялись и захохотали.
   - У меня к тебе дело.
   - На сколько?
   - Ровно на столько, чтобы тебе " жигуленка" сварганить.
   - Шутишь, Серый? Как можно?
   - Легко!
   - Что-то я тебя, корова, нынче не пойму! - пропел Валерий, - то у тебя снега зимой не выпросишь, то щедрость не знает границ. Банк взял?
   Шурыгин достал бутылку китайской водки и налил в грязные стаканы, стоявшие на верстаке
   - Убери!--сказал Шок. - Там в моей сумке все есть.
   Шурыгин открыл сумку и извлек дорогой коньяк, мясную нарезку, баночку икры и лимоны, там же были и небольшие пластиковые стаканчики.
   - Хорошо упакован, сэр!
   - А-то!
   Шурыгин разлил коньяк по стаканам.
   - Ну, будем! - И Валерий, не чокаясь, первым опрокинул стаканчик в рот.
   Отдышавшись, Валера спросил Шока.
   - Так зачем пожаловал. Красавец в лаковых штиблетах? Не выпить же?
   Сергей не стал тянуть резину и предложил сразу.
   - Старик, вот здесь в моем кармане есть пачка денег, на которые ты мог бы купить себе машину и даже покруче каких-то там сраненьких "жигулей". Но мне нужна твоя помощь. Понимаешь, мы никак не можем оформить документы на один груз из Китая. Таможня "бабки" дерет, сумму заломила неимоверную. Гады, мироеды проклятые! А товар нам нужен здесь позарез и сегодня, пока клиент ждет. Как бы его переправить в обход погранконтроля?
   - Ты намекаешь на контрабанду?
   - Если тебе так лучше, то да! Но я бы так не говорил, просто я хочу "обуть" распоясавшихся таможенников, уж больно у них аппетиты разыгрались! Они даже пограничников не признают, сволочи! Все себе тянут!
   - Целую машину?
   - Да, "КАМАЗ" будет.
   - Ничего себе! Так это ж надо на системе ворота открывать!
   - Так не бесплатно же! Я заплачу этому "вратарю".
   - Да ты знаешь, что за это могут сделать?
   - Да, знаю! "Жигули" или "Фольксваген" купить, например.
   - Не. Я тебе про другое толкую. О местах, как говорится, не столь отдаленных.
   - И это знаю. Иначе бы не брался.
   Сергей вынул из бокового кармана вороненый пистолет и лихо прокрутил его на пальце.
   - Эх, Валера, один раз живем. Кто не рискует, тот не пьет шампанского!
   Валера встал с ящика и принялся ходить по гаражу.
   - Я же присягу принимал, а ты меня к измене Родине склоняешь?
   - Ох, и дурак! Один же "КАМАЗ" с вещами, и все. Какая измена? Оглянись вокруг! Все себе тащат! А много ли тебе твоя Родина платит? Ездишь, вон, на развалюхе, смотреть стыдно. А нашу с тобой Родину твое партийное руководство в свое время разграбило. А сейчас, вон, демократы заканчивают. Тебе эти деньги и не снились!
   - Я один не смогу. Тут с офицером поговорить надо. Если начальник заставы согласится...
   - А он согласится?
   - Не знаю. За деньги может и морду набить. Тут что-то придумать надо.
   - Так поговори.
   - Ты что, дурак? Предложить ему стать соучастником нарушения границы? Он тут же и пристрелит меня как сумасшедшего!
   - Да, тут надо как-то по другому. Кажется, я придумал.
  

Пограничная застава.

  
   В гостях у начальника заставы старшего лейтенанта Воробьева сидели Валерий Шурыгин и Сергей Шок. Играла музыка, гости рассказывали свежие анекдоты. Ребята пытались понравится офицеру.
   Подвыпивший Воробьев был рад приезду гостей.
   - Эх! Жаль, что ваш заместитель в отпуске, а то бы мы с вами оторвались! На охоту бы съездили! Зайчиков да кабанчиков нашлепали!
   - Да, Сереж-жа! А я бы вам показал, как погранцы стрелять умеют. С з-завяз-занными глаз-зами! Белке в глаз!
   Воробьев вынул пистолет и прицелился в пустую бутылку.
   - Не сейчас! Не сейчас, Димочка! - Забеспокоился малопьющий Сергей. - Уберите, я прошу. Лучше еще по соточке треснем. Как вам коньячок-с, господин офицер?
   - Классный!
   - Я вам тут парочку пузырей презентую, мало ли, начальство приедет какое...
   - Приезжало уже, - Воробьев загрустил. - Даже обедать не стало. Барин! Не понравился я, видать, ему. Книжек, мать его, не читаю! А пусть он сам тут повкалывает один, без зама. Тогда поймет, что к чему. Столько сработок, побриться некогда!
   - Да Димочка, все они такие! Лишнего червончика не предложат. А, может, тебе денег надо? Ты скажи, мы для тебя все сделаем!
   - Не, пока не надо. - Дмитрий мотал головой. - Вот когда приказ мне на дембель подпишут, тогда и займу у вас. Хочу "тойоту" с правым рулем домой взять.
   - Эт-то хорошо. Все равно она лучше этих убогих "девяток" и "шестерок". Дизель бери!
   - Ага.
   - Дим?
   - А?
   - А вот ты насчет охоты говорил...
   - Ну.
   - А мы не могли бы, через недельку, у тебя там за системой поохотится?
   - Это в среду что ли?
   - Да.
   - Не. Я на службе буду.
   - Да ладно, что мы без тебя заблудимся? Вон, Валерка не хуже тебя участок знает!
   - Ну. Если так... А что, со мной не хотите?
   - Хотим, только мне скоро в Москву ехать. Думаю мясца братану отвезти. А с тобой мы потом еще разок слетаем.
   - Ладно, я вам ворота открою в системе, только, чур, не болтайте нигде! А то вместо дембеля загремим, как говорится, под панфары.
   - О, кей, Димуля. Еще одно фото на память!
   - Ну, посошковую!
   - О, кей!
   - Так сказать, дембельское фото!

Кабинет начальника отряда.

   Алексей сидел в своем кабинете. На служебном совещании командования отряда рассматривались вопросы прошедшей недавно в части офицерской аттестации. Заслушивали заместителя начальника отряда по воспитательной работе.
   - Ну, что я хочу в заключении сказать. Все меры, и в том числе поощрения, и взыскания, используемые в отношении старшего лейтенанта Воробьева, оказались безрезультатны. Он решительно настроен увольняться. Его брат, коммерсант из Санкт-Петербурга, зовет к себе возглавить какую-то службу безопасности
   - Ишь, как председатель КГБ местного масштаба. Дурак, служил бы... - шепнул начальник штаба. - Пенсию бы себе хоть заработал.
   Алексей, что-то писавший в тетради, неожиданно спросил:
   - А сколько это "председатель КГБ" на гражданке получать будет?
   - Не знаю, товарищ подполковник! Думаю, тыщи полторы баксов!
   - А вы бы пошли?
   Полковник Бердяков замялся, краснея всем лицом.
   - Здесь два момента, Василий Константинович. Или Вас никто туда не приглашает, или Вы просто привыкли мириться с существующим положением. А он нет. Решил и всё. Главное, чтобы не отчудил чего перед увольнением. Был я у него. Порядку маловато!
   - Да-да, и пьёт он к тому же! - заметил начштаба.
   - Вот и возьмите его на контроль, а через неделю пошлите своего офицера на подмогу. Подготовьте Серегина!
   - Есть!
   Осевой встал с места.
   - Результаты аттестации офицерского состава утверждаю.

* * *

   Рано утром Алексей звонил начальнику штаба.
   - Петр Иванович! Я на стык с соседями выезжаю, на правый фланг. Там совместная рекогносцировка будет проводиться с "красноармейцами". Ты же знаешь, новый командир дивизии приехал, да и областное руководство будет.
   - Я понял!
   - Командуй тут, я часам к двадцати буду!
  

Сопка. Укрепрайон.

   На невысоком холме, который все же возвышался над огромной степью, стояла группа людей. Рядом находился танк, врытый в землю. Это был один из немногих укрепрайонов, находившихся на некогда оживленной советско-китайской границе.
   Огромного роста краснолицый генерал-майор, новый комдив, соединение которого имело своей задачей оборонять государственную границу, громко докладывал обстановку.
   - В настоящее время наши подразделения укомплектованы полностью, понимаешь, боекомплект согласно инструкции и нормам, а техника и вооружение в наличии и исправном состоянии. Одним словом, мы всегда готовы первыми встретить агрессора, откуда бы тот не появился! Так вот! Доклад окончен. Может, у кого есть вопросы, товарищи?
   Генерал передал указку своему помощнику и вытер красное лицо носовым платком.
   Из группы слушавших доклад вышел пожилой человек небольшого роста, седой, с орденскими планками на левой стороне груди. Пограничную медаль "За отличие в охране госграницы" Алексей заметил сразу. Это был вице-губернатор Салтыков Иван Петрович, уважаемый всеми человек.
   - А вот у меня есть вопросец!
   - Пожалуйста, Иван Петрович! - Генерал снова потянулся за указкой. - Что вас заинтересовало!
   - А вот скажите, что это там за домик такой маленький виднеется на горизонте? Там, поближе к границе и без мощного укрепрайона?
   Генерал снова отдал указку помощнику и рассмеялся.
   - Так это ж пограничники наши! Там у них погранзастава стоит. А здесь среди нас начальник ихнего пограничного отряда майор Осевой собственной персоной.
   - За представление спасибо, конечно, - сказал седой вице-губернатор, - но спросил я так, на всякий случай. Просто все должны знать, кто на самом деле первым врага-то нашего встречать будет...
   Старик подошел к Алексею и пожал ему руку.
  

Китай.

  
   А в Манчжурском ресторане гуляли и пили за успешное решение вопроса.
   - Все гениальное просто! - куражился Сергей Шок, набивая себе цену. Он часто хватался за карман, в котором уютно покоились долгожданные и любимые "зеленые". Это была только первая часть, вторая будет вручена после завершения операции по переправке китайских боевиков в Россию.
   Ли Сунь тоже сидел рядом, очень важничая.
   - Я уже все доложил своему руководству. И они утвердили наш план. - Ли Сунь растекся в улыбке. - И самое главное, они выделили кругленькую сумму для проведения этой операции! Ваши фотографии с начальником заставы очень пришлись кстати. Шеф сказал, что для этого Воробьева будет подготовлен небольшой подарок.
   Вэн Шаобин откровенно напивался и все глубже оседал в мягкое кресло.
   Ли Сунь вынул лист бумаги и положил его на стол перед Сергеем.
   - Вот, смотрите. Это маршрут движения нашей группы через границу в районе знака 67\3. А в этом месте, помечено крестиком, вы должны их будете пересадить на свою машину. С ней проблем нет?
   - Да вы что? Уже все оплочено! - Сергей засмеялся совершенно ни к месту. - Мы могём и паровозец подогнать!
   Ли Сунь мило улыбнулся шутке русского друга.
   - В семь утра ваша машина с моими людьми должна уже быть на железнодорожной станции, чтобы поспеть на поезд в Читу. Там они сразу все растворятся и появятся только в Москве! Вам понятно?
   - О, кей, сэр! Только все они должны быть без оружия.
   - Разумеется. В России его еще больше чем у нас, и тащить его с собой, по крайней мере, не разумно.
   Там же в Манчжурии к отправке в Россию готовилась группа боевиков, будущих охранников торговых точек на Московских рынках.
   Кто-то метал ножи, другие тренировались на боксерских грушах, а кто-то, переодевшись в черное кимоно, сражался на татами со своим спарринг-партнером.
   К вечеру все стихло. Мешки и сумки были упакованы, и организованная группа собралась у ворот лагеря. Подъехали грузовик и машина сопровождения от пограничников. Два офицера полиции быстро загнали парней в машину, и процессия тронулась в дальний путь.
   Стемнело быстро. Водитель грузовика надел шлемофон, на котором был закреплен прибор ночного видения, и машина пошла по степи не включая фар.
   Вскоре они миновали российский пограничный знак и, углубившись на сопредельную территорию, прибыли в условное место.
  

Пограничная застава.

  
   А на квартире старшего лейтенанта Воробьева снова гуляли. Шумное застолье прекратилось только тогда, когда Сергей Шок прокричал почти что трезвым голосом:
   - Все! Баста! На охоту пора!
   Народ, приняв на посошок и хватая ружья, стал с гиканьем собираться в дорогу. Все выскочили из дома и поспешили к "КАМАЗу", стоявшему за выгородкой заставы.
   Воробьев посадил друзей в машину и определил им время для охоты.
   - Чтобы в шесть утра вас на участке уже не было. Ко мне офицер из отряда на усиление приезжает, так что, сами понимаете. Не подведите!
   - Ну, ты, паря, даешь! Чтоб мы тебя, да ни в жись!
   Выпивший Воробьев махнул рукой.
   - З-зайцев надо стрелять в свете фар, когда он впереди машины чешет, а не в бок от нее тикает!
   - Да мы и без тебя знаем, не впервой, Димуля! - отозвалось из кузова. - Трогай!
   Старший лейтенант Воробьев отправился на заставу, где под укоризненным взглядом дежурного по заставе принялся раздавать команды.
   - Дежурный! В час ночи и в шесть утра откроешь ворота по просьбе прапорщика Шурыгина. В журнале ничего не фиксируй, это мои друзья. Поохотятся немного и вернутся!
   - ?!
   - Я сказал, не фиксируй!
   - Есть, товарищ старший лейтенант!
   - То-то.

Участок границы.

   "КАМАЗ" прямиком направился в указанное Ли Сунем место. Там их уже поджидали китайцы, которые сидели в грузовике, готовые на всякий случай рвануться обратно за границу.
   Молодчики быстро перегрузили в подошедшую машину ящики и бочки и натянули тент, укрывшись под ним сами.
   Сергей Шок предупредил китайцев, что по дороге на станцию будет палить в воздух, имитируя охоту на зайцев. Пара длинноухих уже была им предварительно закуплена местном базаре у настоящих охотников и хранилась в кабине у водителя.
   Ровно в шесть утра, как было договорено, машина подошла к воротам через электросигнализационную систему со стороны границы. Фонарь старшего пограничного наряда "Часовой границы" осветил кабину.
   - Это мы! - Крикнул Сергей Шок. - По заданию Воробьева!
   - Знаю, - хмуро ответил ефрейтор, раздвигая створки ворот.
   - На! - Сергей передал ефрейтору зайцев. - Начальнику заставы передашь!
   "КАМАЗ" рванулся по направлению к станции.
  

Квартира Осевого.

   Рано утром в квартире Алексея раздался телефонный звонок.
   - Слушаю вас.
   - Оперативный дежурный майор Петров! Здравия желаю!
   - Слушаю!
   - Товарищ майор! Поступило сообщение с заставы, там, где старший лейтенант Воробьев командует...
   - И что?
   - Сержант Забловский доложил, что начальник заставы в пьяном виде самостоятельно принял решение пропустить через систему группу местных охотников. Они там найцев охотились.
   - На кого?
   - На зайцев, товарищ майор!
   - Так.
   - Сержант докладывает, что "КАМАЗ" возвратился с натянутым тентом, которого ранее не было. И вроде как людей на нем видели больше, чем заезжало.
   - Так. А Воробьев?
   - Пьян. Я пытался с ним разговаривать, ни в какую!
   - Какие меры приняты?
   - Поднял заставу "В ружье", приказал проработать следы за системой, проинформировал органы безопасности, УВД, дружины!
   - Хорошо. Пришлите машину. Всех замов через пятнадцать минут ко мне на совещание! Отряд "В ружье!".

Штаб отряда.

   Все командование отряда находилось в офицерском классе. Алексей слушал доклад начальника штаба отряда, стоявшего у карты.
   - Вот здесь, товарищ майор, следы машины обнаружены, идущие через границу в наш тыл. Чуть левее, метрах в пятидесяти, она же пересекла границу в обратном направлении. Здесь они соприкасались с "КАМАЗОМ".
   - Дальше.
   - На станции Борзя дежурный по станции сообщил, что видел большую группу китайцев, садящихся в поезд на Читу. Десяток китайцев уехало на такси, что для этой станции явление необычное.
   - Что ж тут необычного? Люди едут на такси по своим делам...
   - Необычное состоит в том, что и бросились в глаза дежурному по станции, как будто военные они какие-то, только одеты в гражданское платье. Уж больно, говорит, команды четко исполняли! Слишком уж дисциплинированы были. Да и на такси китайцы не ездят, они деньги экономят по большей части.
   Алексей взял исписанный лист бумаги.
   - Так, мне все ясно. Готовьте распоряжение.
  

Участок границы.

   Вертолет оторвался от земли и взмыл ввысь. Поисковая группа во главе с майором Федосеевым вылетела на перехват тех самых такси, выехавших в Читу рано утром. Решено было выставить шлагбаум за поселком Шерловая Гора в том месте, где пограничников трудно будет обойти окольными путями. Солдаты быстро соорудили КПП и, наладив связь с отрядом, принялись досматривать автомашины.
   Прошло некоторое время, а непрошеных гостей все не было. Встречались лица китайской национальности, но при исправных документах, дающих право не передвижение по территории России.
   Неожиданно из-за поворота показался старенький автобус "ПАЗ", нещадно дымивший выхлопной трубой. Надсадный кашель двигателя свидетельствовал о том, что эта машина-ветеран имеет на своем боку порядковый номер, не превышающий первую сотню.
   - Где же эти драные такси? Черт бы их побрал! - Нервничал майор Федосеев. - Кравцов!
   - Я, товарищ майор!
   - Как там наши приборы "Кристалл"? Установили?
   - Все работает, товарищ майор, нить в исправном состоянии!
   - Хорошо, смотри в оба!
   Старенький автобус полз от Шерловой Горы до города Агинское, столицы Агинского Бурятского округа. Он был битком набит местными жителями. Кто спал, прижавшись друг к другу, а кто пел песни на своем языке, находясь в крепком подпитии.
   - Товарищ майор! докладывал сержант Глянцев. - Водитель говорит, что они в Агинск едут! Там у них, вроде, праздник какой-то намечается. Они все готовы уже! Пропускать?
   - Пропускай!
   Автобус тронулся и, пыхтя отчаянно, проехал мимо майора Федосеева.
   Что именно не понравилось Федосееву, он уже не мог вспомнить. Но ему показалось, что чьи-то глаза с нескрываемой злобой впились в его лицо, от чего ему стало не по себе.
   - А ну, стой! - Скомандовал майор Федосеев. - Проверка документов!
   В автобусе загомонили недовольные пассажиры.
   - Ехай давай! Неча распоряжаться! Не зона тута! Гони, Евсеич, водка, однако, кончилась!
   Майор вошел в галдящий автобус и приступил к проверке паспортов. Пьяная бурятка крыла матом его зеленые погоны и фуражку, и все командование пограничных войск до пятого колена.
   Федосеев молча делал свое дело. Ему по непонятным причинам очень хотелось проверить документы у обладателя этих недобрых глаз.
   В бок майора воткнулось что-то острое.
   - Все, товарищ майор. Больше не надо проверять! Скажите солдатам, что едете с нами в Агинск на праздник. Пусть поднимают шлагбаум!
   Федосеев быстро сориентировался в этой ситуации.
   - Хорошо, товарищи! Все в порядке, можно ехать!
   По автобусу пронесся вздох облегчения.
   - А я еду с вами, вот только оружие сдам! Кравцов, к бою!- Крикнул Федосеев и, выхватив из кобуры пистолет, неожиданно ударил по голове китайца, стоявшего сзади.
   Промахнись Федосеев, и все было бы по-другому. Но он знал цену этому удару. Китаец рухнул на пол. А Федосеев рванулся к выходу, сбив с ног вмиг примолкшую бурятку.
   - Наряд, к бою!
   Пограничники окружили автобус и передернули затворы.
   - Выходить из автобуса по одному, предъявляя документы! В случае чего... - майор снял пистолет с предохранителя и выстрелил в воздух.
   Буряты мгновенно протрезвели и шустро выполнили команду Федосеева. Двое солдат стояли у дверей автобуса, проверяя документы у пассажиров. Под конец в автобусе осталось сидеть ровно десять человек, упорно не желавших его покидать.
   - Все гениальное просто! - заключил Федосеев. - Ребята! Снимай шлагбаум! Глянцев, вызывай вертолет!
   Пограничники принялись за работу.
   - Эти глаза напротив... - вдруг запел майор Федосеев. - Да, иногда один взгляд может очень даже многое сказать!
  

Вагон поезда. Пограничный наряд.

   В поезд на станции перед Читой садились пограничные наряды, усиленные, как правило, милицейскими работниками.
   В вагон поезда с вывеской "Забайкальск - Чита" вошел один такой пограннаряд.
   - Пограничный наряд! Прошу предъявить документы!
   Послушные пассажиры защелкали замками сумок, зашелестели пакетами, извлекая паспорта.
   Один из ехавших в Читу пассажиров, похожий на китайца, вдруг бросился на милиционера и сбил его с ног. Его попутчики тут же бросились в противоположную сторону, стараясь исчезнуть в глубине состава, или спрыгнуть с поезда на полном ходу.
   Сержант Приходько не успел выхватить штык-нож, как сильный удар ноги послал его на пол "предбанника" перед тамбуром. Слабонервные пассажиры завизжали и сбились в тесную кучку у окна первого купе. Рядовой Борисов, проверявший под лавками в вагоне, вышел на шум и увидел падающего сержанта. Рядом в проходе стоял в боевой стойке китаец, приготовившийся отражать любое нападение. Борисов вынул штык-нож и двинулся на, казалось бы, обезумевшего китайца. В его руке вертелись нунчаки.
   - Стоять, ниндзя! Сдать оружие!
   - Сечаса и ты получишь! - Китаец рванулся на встречу пограничнику.
   Одного неловкого движения, к которому привело легкое покачивание поезда, было достаточно, чтобы Борисов перехватил руку китайца с этим страшным оружием. Затем последовал мощный удар в челюсть, который и уложил на пол вагона отчаянного бойца, предварительно пролетевшего порядка двух метров по воздуху. Кто зааплодировал первым, было не ясно. Но "браво" кричали, это точно.
   А остальных бегунцов повязали другие пограничники, шедшие с головы поезда. Но, оказалось, не всех.
  

* * *

   Бестолковый представитель туристической фирмы "Байкал-тур" с вывеской на груди, метался по перрону. Из вагона вышла группа китайцев и молча направилась в город.
   - Э, простите, я "Байкал-тур"! Вы не из Харбина?
   Китайцы, не говоря не слова, ринулась под вагоны и исчезла.
   - Вот чудаки!
   На перроне показались пограничники и милиция.
   - Ребята, я из "Байкал-тура"!
   - И чиво? По путевкам не собираемся, нам домой скоро!
   - Да тут китайцы какие-то сумасшедшие объявились! Я им про тур, а они под вагоны бросились!
   - Куда, говоришь?

* * *

   Китайцев обнаружили на центральном рынке, куда они направились, чтобы слиться с толпой. Приезжие бросились бежать, но хорошее знание обычаев и отличное владение дубинками со стороны милиционеров, не позволили им повторить побег. Раздавленные овощи и разломанные столы списали на стихийное бедствие.
  

Чита. Аэропорт. Борт самолета.

   Один из последних китайцев, нелегально пересекших границу, оказался на борту самолета, вылетавшего по маршруту "Чита - Москва". Нажав на кнопку "Вызов", он пригласил стюардессу и вручил ей записку.
   "Унаса есть писталета и гараната. Летите харбин, зарвем самолета".
   Бортпроводница, прочитав записку, рухнула в обморок. Русский парень, сидевший рядом, подхватил стюардессу и, прочитав бумажку, врубился в суть дела.
   - Никаких Харбинов, мать твою! Я домой опаздываю! Жена рожает! - и парень, что есть силы, "засветил" китайцу в глаз.
   Голова угонщика мотнулась в сторону, и китаец надолго затих в кресле.

Штаб отряда.

   Алексей лично допрашивал китайцев.
   - Где и как вы пересекли границу.
   После слов переводчика они давали путанные ответы, причем совсем различные.
   - Лодка, однако, Аргунь переплыл...
   - Пешком вчера Чита шли...
   Оперативники дивились вранью.
   - Ну да, бродяга к Байкалу подходит, рыбацкую лодку берет! Говори, ходя! А не то тюрьма с лесоповалом, понял?
   - Моя твоя понял! Ночью "КАМАЗА" приехал, а граница грузовик пересекла!
   Зазвонил телефон оперативной связи.
   - Здравия желаю! Есть, товарищ командующий! Да, я все понял! Дела в прокуратуре. А что Воробьев? Жалко мне его, провели как мальчишку! А можно его просто уволить в наказание? У него мать дома больная, и брат младший еще есть... Жалко парня!
   Осевой широко улыбнулся.
   - Спасибо, товарищ командующий!

* * *

   В кабинете у Алексея сидел старший лейтенант Воробьев. Он тихо плакал, даже не вытирая слез.
   - Как ты мог, офицер? За стакан водки открыть границу?! Более мерзкого поступка я среди офицеров не встречал! Сколько за нее, родимую, жизней положено? Знаешь? Эх, ты! - Алексей встал из-за стола. - Только стреляться не смей! Да и я полагаю, это в вашей среде сейчас не модно! О матери своей подумай. Ей можешь ничего не говорить. Иди!
  
  

Курилы.

   Ровно неделю просидел Николай Букин со своей женой в Южно-Сахалинске, ожидая погоды над Курильской грядой. Океан сильно штормило. Наконец, к понедельнику все развиднелось, и трудяга АН-26 поднялся в воздух, унося к новому месту службы молодого начальника штаба Южно-Курильского пограничного отряда.
   В небольшом аэропорту, который расположился у подножия вулкана Менделеевский, их встречал сам командир.
   - Полковник Плетнев, - седой полковник со старомодными бакенбардами протянул руку Букину. - С приездом!
   - Майор Букин! Ваш начальник штаба. - Николай чуточку помедлил и добавил. - А это жена, Мария Афанасьевна, погранесса моя.
   - Очень приятно. - Плетнев пожал руку даме. - Прошу в машину.
   Вещи запихали в стоявший рядом "УАЗ", сами сели в черную командирскую "Волгу" и тронулись, слушая рассказ опытного полковника об удивительной природе Южных Курил.
   - Обратите внимание, Мария Афанасьевна. Это настоящая японская сакура. И у нас она есть. Японцев можно понять. Как только она расцветает, то человек невольно начинает верить, что такая краса может быть подвластна только божеству! - полковник поднял вверх указательный палец. - А сейчас будем проезжать горячую речку. Так что вечером, если хотите, можете искупаться, несмотря на почти что минусовую температуру воздуха.
   - Бр-р! - Мария вздрогнула. - Не представляю, в такой холод купаться?!
   Полковник одел фуражку. Машина нырнула под "зебровую" жердь шлагбаума и, проехав еще метров двести, остановилась возле двухэтажного дома.
   - Ну, вот мы и приехали. Вот моя деревня, вот мой штаб родной. Извините за каламбур. Прошу!
  
   Полвека назад. Остров Белые Скалы.
   Конец Великой Отечественной войны.
  
   На одном из небольших островков Тихого океана кипела работа. Шустрые японцы суетились, заметая следы и пряча ящики с золотом в шурфах, где они раньше и вели разработки этого драгоценного металла.
   - Быстрее, шевелись! Я уже вижу дымы русских кораблей! - кричал японский офицер. - Все ящики с номерами 940 затащить в шестой склад и взрывами закрыть к нему подступы! Шевелись, негодяи! Хигаки! Шкуру спущу!
   - Слушаюсь, мой господин! - молодой помощник поклонился начальнику и принялся погонять и без того резво снующих, как обезьяны, солдат. Небольшие, но весьма тяжелые ящики зеленого цвета они таскали, взявшись по двое. - Шевелись!
   Через несколько минут помощник подбежал к офицеру и доложил:
   - Все готово, господин! Сейчас будем взрывать! Прошу вас пройти на шхуну!
   - Хорошо, Хигаки! Я доволен. Попридержи этих скотов здесь, им сейчас принесут сюда сакэ.
   - Слушаюсь, господин Танака!
   Офицер ушел. Однако вместо обещанного сакэ в знак благодарности за рабский труд раздался сильный взрыв, заваливший камнями стальные двери хранилища, похоронив под собой всех солдат, участвовавших в операции по перепрятыванию золота, чтобы до него не смогли добраться русские.
   Господин Танака стоял на капитанском мостике и держал руку у козырька фуражки, отдавая честь погибшим солдатам. Ему пришлось их убить, но свидетелей быть не должно.
   Офицер развернул схему расположения шурфов и пути подхода к золоту.
  -- Япония сюда еще вернется!
  

Борт ПСКР.

   Пограничный сторожевой корабль нес службу по охране рыбных богатств экономической зоны, на которую нацелились сотни, если не тысячи судов-браконьеров.
   - Товарищ командир! Вижу цель. Скорость тридцать узлов. Курс...
   - Понял. Иду, - капитан-лейтенант Янис Адамсон, больше известный среди браконьеров всех мастей как "Акула Адамсон", подошел к экрану локатора. - Ну и где же цель, мой дорогой наблюдатель?
   Старшина второй статьи Борисов раскрыл от удивления рот, впервые столкнувшись с таким явлением.
   - Вот только что была здесь! - старшина ткнул пальцем в зеленый экран. - Вот дают! Взлетела что ли, или утонула? Чудеса и только!
   Старшина смущенно пожал плечами.
   - Ну, ты у меня долетаешься, Борисов! И когда ты блоху на экране от яхты отличать научишься?
   Старшина обиделся и отвернулся от экрана.
   - Не дуйся, локаторщик! Сам говоришь, что цель, а экран пустой. Наши сейнера, которые минтай ловят, я вижу, а "кавасаки" твоей нет.
   - Может, за остров зашла, товарищ командир? За Белые Скалы?
   - Проверим. - Адамсон отдал приказ о смене курса.
   Старшина второй статьи Борисов вновь уставился на экран локатора.
   - Ничего нет, елки-палки! - Борисов переключился на другие диапазоны, однако цель не обнаруживалась. - Точно утонула, о скалы шарахнулась.
   Зеленый луч локатора отбивал только края острова и те самые сейнера, которые "пасли" минтай.
  

Десять лет назад. Япония.

  
   Где-то у самого моря на довольно-таки приличной вилле проживал отставной офицер Танака, погубивший в конце войны солдат, прятавших для него золото. Танака сидел над схемой острова и поглаживал седую бороденку своей старческой рукой.
   - Золото! Оно скоро будет моим! У меня будет много золота!
   Неожиданно растворились двери и на пороге дома появились двое молодых людей, одетых вовсе черное.
   - Что вам здесь нужно? Убирайтесь прочь! Эй, слуги!!
   Танака выхватил пистолет, но был молниеносно обезоружен сильными и ловкими ребятами.
   - Не горячись, Танака! - раздался голос помощника Хигаки, который, более чем полвека спустя, пришел к нему в гости как призрак.
   Не менее седой старец вошел в дом Танаки. Он до сих пор сохранил отменную армейскую выправку. Все лицо было в шрамах, а левый глаз прикрыт черной повязкой, делая Хигаки похожим на пирата.
   - Здравствуй, мой господин! Узнаешь своего верного помощника Хигаки?
   Танака быстро понял, что от него сейчас потребуется.
   - Я ждал тебя, мой Хигаки, - начал он дребезжащим от страха голосом. - Я давно тебя ждал.
   - Неужели?
   - Да, ты же знаешь, что у меня есть схема того самого острова, где хранится наше золото. И мы теперь можем вдвоем завладеть всем этим богатством. Одному мне уже это не под силу. Стар я стал, Хигаки.
   Глаза Танаки нервно забегали, он ждал своих слуг, еще не зная, что никто уже не сможет придти к нему на выручку. Все его слуги были мертвы.
   - Дорогой Хигаки, как вовремя ты пришел! Я ведь слежу за сообщениями в печати. Русским до сих пор и в голову еще не пришло копаться там на острове. Они наверняка думают, что мы тогда с тобой вывезли все, но бросили золото в море, спасаясь от американских подлодок, которые топили на своем пути всех, кто плавал, и обыскивали даже рыбацкие лодки. А я же так и хотел, Хигаки.
   - Хорошо говоришь, мой господин! Я всегда знал, что у нашего императора достойнейшие офицеры.
   Танака широко улыбнулся.
   - Спасибо, мой Хигаки.
   Хигаки подошел к столику и взял в руки схему. Этому желтому листу было более полсотни лет, но он хорошо сохранился в тайнике Танаки.
   - Да, все верно. Это она. Вот здесь, - он показал пальцем, - стоял с солдатами императора и ждал ваше сакэ. Но мы его не дождались. После взрыва уцелел только я. Спросишь как, мой господин? Да потому что я тоже был не самым плохим помощником. Однако это был единственный раз, когда я ослушался приказа моего офицера! И вот я, как видишь, жив!
   Танака побледнел.
   - Я полвека искал тебя, - сказал Хигаки. - Пока не догадался, что ты можешь скрываться под чужим именем, Танака - Кансай. Ты пытался убить меня, значит, эта карта по праву принадлежит мне одному!
   Танака схватил самурайский меч, стоявший рядом на подставке и хотел нанести разящий удар своему верному помощнику. Однако все те же парни-охранники Хигаки оказались проворнее, и острые кинжалы с двух сторон воткнулись ему в горло. Танака захрипел и свалился на циновку.
  

Пограничный отряд.

   Начальник штаба майор Букин стоял на беговой дорожке стадиона. Он пришел понаблюдать за ходом занятий спецподразделения. Взвод повышенной боеспособности занимался рукопашным боем по программе боевой подготовки. Никто не "сачковал", все занимались военным делом настоящим образом, до седьмого пота.
   Иван любовался отточенными приемами, которые показывали ребята в камуфляже. Ефрейтор Лунев метал малые саперные лопатки в ростовую мишень. Букин посчитал, что из двадцати бросков ни одна лопатка не упала на землю. Причем, одна лопатка, брошенная вслед за первой, попала ей точно в черенок, расколов его надвое.
   - Ну, Робин Гуд, кто таков? - спросил начальник штаба бросавшего лопатки.
   - Ефрейтор Лунев.
   - И откуда у тебя это?
   - Мастер спорта по дзюдо, товарищ майор. А так я из Рязани. В десант метил, а попал в погранвойска, что оказалось ничуть ни хуже!
  

Штаб отряда.

   Из селектора раздался голос полковника Плетнева.
   - Майор Букин, зайдите, пожалуйста!
   - Есть, Геннадий Михайлович!
   В кабинете начальника отряда сидел капитан первого ранга Рашит Хаиров, командир бригады сторожевых кораблей, и капитан-лейтенант Янис Адамсон, гонявшийся этой ночью за "летучим голландцем".
   - Чудеса какие-то, - начал Хаиров. - Мои "Сайгаки" весь океан прочесали, все острова обскакали, и ничего! Все ее видят, эту шхуну, а как только дело доходит до квадрата 54, она исчезает. Там одни скалы. Их так и называют Белые Скалы. Края острые, как бритва, никто подойти не может, да если еще и штормит. Страшное место.
   Начальник штаба уставился на схему морского участка границы.
   - Так, это здесь?
   - Да, - уточнил Хаиров. - Это они, родимые. Там только птицы гнездятся. Не подойти! И что интересно, ровно через два часа эта посудина откуда-то вынырнула, когда 745 проект ушел, и дала деру обратно в свои воды. Япона мама! Ну, а скорость у нее, сами понимаете...
   Плетнев посмотрел на морских офицеров, потом на Букина.
   - Да и это еще не все. Продолжай, Рашит Мухаметович.
   - Ну, дальше, само собой имеет продолжение. Командир врезал по уходящей шхуне из кормового орудия. Попали, что интересно. Одного, мы сообщение по радио перехватили, ранили из состава судокоманды. Правда, осколком и не смертельно. Ждем очередного протеста с японской стороны. Мы с командиром уже из Москвы мата наслушались, уши вянут! Накажем, накажем! А кого тут наказывать?
   - Правильно, Рашит Мухаметович, закон на нашей стороне, и неприкосновенность границ никто еще не отменял.
   Начальник штаба все еще смотрел на карту, выискивая какие-нибудь зацепки.
   - А что, если эта шхуна все-таки в самих Белых Скалах прячется?
   Плетнев снял очки и посмотрел на своего заместителя. Хаиров рассмеялся.
   - Да туда даже лодке не подойти, как ее об скалы разнесет, а не то, чтобы со шхуной... Скалы они скалы и есть! Мы этот остров в упор с "Сайгаков" разглядывали. Голый номер. Только на резиновой лодчонке и в полный штиль подойти можно. А тут целая шхуна куда-то исчезает. Вот вопрос!
   Николай не сдавался.
   - Я считаю, что туда нужно выбросить десант с вертолета и все тщательно осмотреть. И еще, желательно, когда эта шхуна вновь исчезнет с экранов локаторов, туда внезапно нагрянуть!
   Офицеры вновь склонились над картой.
   - Она пропадает на южной стороне острова, значит, и искать проход нужно именно там. Он, по все видимости, очень узкий и с моря практически незаметен. На этой карте даже никак не обозначен.
   Николай обратился к начальнику отряда.
   - Геннадий Михайлович, позвольте мне завтра на вертолете поближе рассмотреть эти Белые Скалы. Думаю, что с воздуха нам будет виднее.
   Плетнев встал из-за стола.
   - Спасибо, товарищи офицеры! Предложение моего начальника штаба прошу считать моим решением на охрану границы. Желаю успехов.
   - Спасибо, товарищ полковник! Разрешите идти?
   - Пожалуйста.

Японская шхуна.

   На шхуне, выкрашенной бело-голубой краской, был аврал. Хигаки лично руководил подготовкой к выходу в море. Для пущей убедительности на борт затаскивали, рыбацкие сети и другой инвентарь в качестве камуфляжа.
   - Господин Хигаки! - слуга склонил голову в полупоклоне. - К вам полиция!
   - Хорошо, я сейчас иду! Готовь стол, Иомуро!
   Хигаки вышел на палубу и оперся руками о леерную стойку. На пирсе стояли двое полицейский офицеров, куривших дорогие сигары.
   - Конитива, Хигаки-сан!
   - Конбанва, уважаемые господа! Зачем пожаловали, документы у меня в порядке.
   - Это мы знаем, дорогой Хигаки. Нас интересует совершенно другое. Ответьте, зачем человеку, идущему в море на ловлю русского минтая, нужны два десятка кирок и мотыг? Или у вас свой способ рыбной ловли?
   - Х-ха! Господа офицеры. В море, как вы знаете, все пригодится. И мотыги тоже, если, впрочем... А не зайти ли вам ко мне на чашечку сакэ, господа?
   Офицеры не стали долго ломаться и спустились вниз, в каюту Хигаки, где их поджидало обильное угощение и солидное денежное вознаграждение за их нелегкий труд. Все остались друг другом очень довольны.
  

Борт вертолета.

   Ровно в назначенное время майор Букин вылетел из Южно-Курильска на вертолете МИ-8 в направлении Белых Скал. Море слегка штормило. Вдоль берега носились тучи чаек поглощавших несметные количества рыбешек, кормившихся в свою очередь другой живностью на мелководье.
   Вскоре показался остров Белые Скалы. Сверху он выглядел очень даже красиво и живописно, но удобных мест для причаливания заметно не было. И только тогда, когда вертолет сделал крен, чтобы начать маневр для разворота домой, Николай увидел узкий проход между скалами. Причем, даже сверху он был закрыт огромным осколком скалы, образовавшим некое подобие гигантской арки. Николай взял фотоаппарат и зафиксировал свою находку.
   - Вот и отлично! Видел, командир?
   - А как же!
  

Штаб отряда.

   - Ну что, начальник штаба? Вижу, что есть что доложить! - начальник отряда показал рукой на стул. - Садитесь! А то мне уже из округа звонили.
   Николай уселся и вынул из папки только что отпечатанные фотографии.
   - Вот, Геннадий Михайлович, вполне приличный проход. Тут только маневр надо знать. Здесь и "Сайгаку" впору протиснуться, не то, что этой джонке несчастной. Как мы и предполагали, ни с моря, ни сверху его так просто не заметишь.
   Плетнев взял фотоснимки и надел очки на нос.
   - Ты только погляди! Вот что природа делает. А мы считали, что этот остров необитаем! Что тут еще?
   - А тут еще видно, что какие-то археологи самозванные для чего-то камни с места на место перетаскивают. Золото что ли ищут?
   - Может, и золото. Мы это скоро узнаем. Через неделю погода вконец испортится. Так что они, неровен час, со дня на день появятся. Сейчас нельзя терять бдительности. Моряки наши постоянно с нами на связи.
  

Японская шхуна.

   Хигаки, одетый в белое праздничное кимоно, разговаривал с человеком в потрепанном цивильное платье, сидя в кресле-качалке на палубе шхуны.
   - Я понял вас, господин Хигаки. Как только я замечу русских пограничников на море, делаю вид, что углубляюсь в их территориальные воды. Они, естественно, устремляются за мной, пытаясь поймать мою "кавасаки". А вы на всем ходу за их спиной идете к Белым Скалам и исчезаете. Я правильно вас понял, мой господин?
   - Да, мой дорогой Якуми. Ты все понял правильно. Это мой последний шанс. Русские не настолько глупы, чтобы бесконечно верить в "летучих голландцев". Они скоро должны раскусить тайну Белых Скал. Но сегодня меня ждет золотая ночь, Якуми! Через два часа мы выходим в море.
   - Да, мой господин!
   - Я просил, чтобы в экипажах не было ни одного японца, только наемники. Эти людские отбросы мне не жалко. Пусть они навсегда останутся там, где спят вечным сном мои солдаты.
   - Да, мой господин!
   - Ступай.
  

Борт ПСКР.

   Десять подготовленных десантников из взвода повышенной боеспособности грузились на корабль. Моряки снисходительно наблюдали за их неловкими движениями и от души смеялись над "пехотой", называвшей камбуз кухней, а гальюн туалетом!
   Николай Букин стоял в рубке рядом с капитан-лейтенантом Янисом Адамсоном.
   - Ну, с Богом!
   Зазвучали команды, корабль отвалил от стенки и рванулся в океан навстречу волнам и приключениям.
   - Два-три дня, Янис, покрутимся в районе промыслов. Так что теперь вся надежда на ваши РЛС.
   - А береговые?
   - И береговые тоже будут страховать. - Николай посмотрел на исчезающий в легкой дымке берег. - Даже сейнера, и те будут готовы оказать нам помощь.
   - Ну, тогда мы просто обречены на успех, Николай!
  

* * *

   Ближе к вечеру стало штормить. Усилился ветер, а вслед за ним и качка. Десантников слегка подташнивало, но они держались молодцом, не роняя марку. От ужина ребята все же благоразумно отказались.
  

* * *

   - Товарищ командир! Вижу цель! Несется прямо в направлении района ловли минтая. Скорость 35 узлов!
   - Полный вперед! - и услышав сакраментальную фразу "Есть, полный вперед", Адамсон потер руки в предвкушении настоящей погони. - Ну, теперь они от меня не уйдут! Теперь мы их перехватим!
   Букин поднялся в рубку, взял бинокль и стал всматриваться в даль. Оператор прилип к экрану, комментирую изменения курса шхуны.
   - Ну и скорость! Во, чешет, нам бы так... Товарищ командир, она изменила курс и идет к островам! Это же нарушение государственной границы!
   Адамсон взял у Букина из рук бинокль.
   - Так держать! Боевая тревога!
  

Японская шхуна.

   - Алло! "Сакура" - это "Медуза-10"! Они клюнули! Вынимай сети!
   - Алло, "Медуза-10"! Я "Сакура", вас понял! Пожелайте мне удачного улова!
   И шхуна хитрого Хигаки рванулась к Белым Скалам.
  

Борт ПСКР.

   - Товарищ командир! - доложил оператор радиолокационной станции. - Вижу еще одну цель! Она на том самом месте, где мы уже были, и идет по направлению к Белым Скалам!
   Вдруг оператор оторвал от экрана глаза, недоуменно пожав плечами.
   - Ничего не понимаю! Опять исчезла, товарищ командир! Может быть, это стая птиц уселась на скалы? Их иногда, когда они летят низко над водой, тоже луч отбивает. Но я был уверен, что это шхуна... как в тот раз!
   К начальнику штаба подошел радист.
   - Товарищ майор! Вас начальник отряда спрашивает.
   Букин взял трубку.
   - Я "второй", слушаю вас!
   Из трубки раздался голос Плетнева.
   - "Второй", я "первый"! Возвращайтесь в точку три! Береговые их засекли! Начинаем захват, как понял?
   - "Первый", я вас понял! Идем в точку три! - Иван повернулся к командиру корабля. - Давай к Белым Скалам, Янис! По-моему, они нас отвлекали! Дави на полную катушку!
   Сторожевой корабль вспенил воду и, гордо задрав нос, направился к острову, оставляя за собой крутой бурун.
  

Японская шхуна. Белые скалы.

   Разношерстная команда Хигаки высадилась на берег и приступила к делу, заканчивая работу предыдущих экспедиций.
   - У нас очень мало времени, друзья мои! Через пару часов здесь могут появиться русские пограничники. И тогда никто из вас не увидит ни денег, ни милых вашему сердцу берегов Страны Восходящего Солнца! За работу! Каждому из вас я дам по целой пригоршне золота!
   - Банзай! Ур-ра! Виват! - заорали наемники и с остервенением принялись разбирать остатки завала.
   Хигаки руководил работами, постоянно поглядывая на часы. Через несколько минут на поверхность был извлечен первый ящик под номером 940. Хигаки трясущимися руками открыл проржавевшие замки. Там лежали несколько пистолетов, военно-морской флаг Японии и какие-то документы. Золота там пока что не было.
   - Работать! - закричал Хигаки.- Навались, сукины дети, мы на верном пути!
   Наемники работали как черти, растаскивая огромные валуны. Они ради денег могли грызть эти камни и арматуру.
   - Шеф! - прокричал один из рабочих. - Тут чьи-то кости и какие-то провода. Как бы не рвануло.
   - Работать! Здесь нет динамита. Тут уже однажды был взрыв. И я тому свидетель. А кости... Это кости солдат императора. Когда-нибудь мы воздвигнем им достойный памятник.
   Вскоре из-под камней был извлечен еще один ящик. Но Хигаки не стал открывать его, а прямиком направил на шхуну.
   - Их всего должно быть шесть. Так значится в документах.
   Те четверо человек, утащивших на судно ящик, к Хигаки больше не вернулись. На самой шхуне уже хозяйничал спецназ во главе с Букиным. Зайдя с противоположной стороны острова на "сторожевике", он с группой солдат высадился на берег и броском добрался до шхуны Хигаки. Рулевой и вахтенный матросы с кляпами во рту тихо сидели на палубе. Четверо подошедших наемников даже и не думали сопротивляться. Их шокировал вид крепких парней с автоматами в руках.
   - Михалыч! - Букин подозвал к себе прапорщика Головкова. - Два человека ведут пленных по берегу на корабль, а остальные за мной!
   Люди в камуфляже растворились в скалах.
  

* * *

   Когда наверх поднимался очередной ящик, раздался свист. Хигаки опешил.
   - Не может быть! У нас еще ровно десять минут до отхода по моим расчетам!
   Десантники обступили полукольцом золотодобытчиков, предлагая им сложить оружие и по одному выходить из завала.
   У лысого импульсивного мексиканца, чье тело вдоль и поперек было разрисовано драконами и тиграми, не выдержали нервы. Он вскинул лом и с диким криком бросился на прапорщика Головкова. Головков одним приемом уложил нападавшего на землю, выхватив лом из его рук. Однако остальные бандиты, которых страшно огорчала сама мысль оказаться в жутком русском плену, причем без обещанной пригоршни золота, не стали поднимать руки вверх, а бросились в атаку на пограничников. Завязалась отчаянная драка.
   - Не стрелять, ребята! - успел крикнуть прапорщик Головков. - Своих не задеть!
   Стрелять было нельзя. Все смешалось в огромной куче тел, так что легко можно было ранить своего товарища. На это и рассчитывали люди Хигаки, коих в два раза было больше, чем десантников-пограничников. Однако очень скоро все стало на свои места. Профессионализм спецназовцев был выше всяких похвал. Каждый из них дрался с двумя, а то и стремя наемниками, но помощь не потребовалась никому.
  

* * *

   В один из моментов группового побоища Хигаки, улучшив момент, исчез из развалин. Он бросился к своей шхуне, где возможно находился хотя бы один ящик с золотом.
   Пограничники, сообщив товарищам, охранявшим шхуну, об окончании боя, и подождав их, отконвоировали пленных к сторожевику.
   Букин передал по радио полковнику Плетневу результаты столкновения и перебрался с командой на подоспевший корабль капитана третьего ранга Ильина.
   - А ты, Янис, подойдешь к шхуне, возьмешь ее на буксир и притащишь в Южно-Курильск!
   - Добро, Николай! Иду за вами!
  

* * *

   Хигаки, осторожно подкравшись к шхуне, с радостью обнаружил, что на судне нет ни единой души. Минут через пять двигатель был запущен, и шхуна, царапая борта о скалы, продралась в открытое море. Хигаки определил курс на полуостров Немуро и сам себе скомандовал "Полный вперед!".
   Он достал ритуальный кинжал и стал молиться, прося у Бога прощения за содеянные грехи. И тут он заметил, что один из этих проклятых ящиков находится в рубке. Что послужило причиной его оставления на судне, Хигаки не мог понять. Ударами рукоятки кинжала он стал сбивать проржавевший замок.
  

Борт ПСКР.

   Когда Хигаки вышел в море, его шхуну вновь засек пограничный корабль.
   - Товарищ командир! Вижу цель! От Белых Скал идет в нейтральные воды.
   - И когда все это кончится? Дайте мне Ильина!
   Радист соединил капитан-лейтенанта Адамсона с кораблем Ильина. Адамсон попросил к телефону майора Букина.
   - Товарищ майор! Видим ту самую шхуну, которая отрывается от нас. Мы к ней уже точно не успеем!
   - Жаль, Янис, жаль!
   - А что жалеть эту посудину?
   - Да там, по всей видимости, тот самый человек, который был бы нам больше всего нужен!
   - Я, вообще-то, могу его остановить. Есть у меня один способ. Вы знаете.
   - Мысль неплохая, Янис!
   - Так в чем же дело? По вашей личной просьбе могу из носового врезать!
   - Давай, Янис! Я от своих слов не откажусь, даже в вахтенном журнале уже запись сделал!
   - Добро, Николай Иванович! Это ж нарушитель все-таки, а мы с ним возимся как с дитем малым! До связи!
  

* * *

   Хигаки наконец-то справился с замком на ящике с цифрами 940. Он прошептал какое-то заклинание и поднял крышку.
   Выстрел носового орудия совпал с моментом открывания японцем злополучного ящика, начиненного динамитом. Моряки и сами удивились такому взрыву, который никак не могли учинить снаряды из носовой пушки.
   Умный был офицер Танака.
  

* * *

   - Да, ладно, не горюй Николай! - полковник Плетнев успокаивал майора Букина. - В целом в Москве твои действия одобрили. Даже поощрить собираются. Ну и что, что японский МИД ноту прислал! А чтобы мы на их месте делали? Ну, переведут тебя на сухопутный участок, не уволят же...
   - Спасибо вам, Геннадий Михайлович, я все понимаю. Однако, хотелось как лучше... Я рапорт уже написал. В Чечню.
  

Квартира Никиты Короткова.

  
   Никита Коротков обедал дома. Татьяна подливала ему горячего супчика, и Никита не отказывался. Он любил, когда удавались редкие часы побыть вдвоем, и никуда не надо было спешить. Никита очень нравилось, когда Татьяна готовила по выходным его любимый легкий овощной супчик. Он ел с удовольствием.
   - Пап, - сынишка, вылитый Никита Коротков в детстве, дернул отца за рукав. - А, пап?
   - Чего тебе, старик?
   - Тебе письмо пришло. Прочитать?
   - Не надо, я ведь тоже умею. Давай сюда!
   Никита взял в руки конверт, надорвал его и извлек письмо. Это был стандартный лист, сложенный вчетверо. В конверте лежала еще маленькая фотография. Это была фотография курсантских лет, на которой они стояли все вместе, все четыре "мушкетера". Никита улыбнулся и стал читать письмо. Однако по мере чтения его лицо становилось все суровее и суровее. На глазах проступили слезы.
   - Никита, что с тобой? - Татьяна глянула на Никиту.
   Никита отвернулся к окну, чтобы никто не видел его слез.
   - Кольку Букина убили. В Чечне. Лешка наш в плен попал! Они там вместе были. На одном фугасе...
   - Господи, какой ужас! А кто тебе сказал?
   - Ребята написали. Они сейчас там, в Махачкале.
   - Так это же вроде не Чечня, а Дагестан!
   - Все одно. И там война. Там везде война.
  

Чечня. Опергруппа в работе.

   Пограничники уже заканчивали свою работу в населенном пункте. Группа, которую возглавлял подполковник Алексей Осевой, собиралась возвращаться в расположение части. Разведчики складывали в машину найденное оружие и документы.
   - Алексей! - майор Букин выволакивал из подвала бородатого мужчину со связанными руками. - Куда этого девать? Может...
   - Нет, Коля. - Алексей отрицательно закачал головой. - Он нам еще многое должен сказать. Тащи в "орбиталку"!
   Николай пинками поднял бандита и повел его к машине.
   "Уаз" тронулся. Пограничники закурили и расслабились. Задание было выполнено.
   Из дверей дома выскочила молодая женщина в черном одеянии. Она выкрикивала проклятия и что-то вертела в своих руках. Неожиданно девушка бросила в сторону уходящей машины какой-то предмет, и сама упала на дорогу. Раздался взрыв осколочной гранаты, предположительно РГД-5.
   - Вот черт! Совсем с ума сошла. Себя же взорвёт! - пожалел её Алексей.

* * *

   Выполнив задание, двое офицеров и трое солдат-пограничников, вооруженных автоматами, направлялись на машине в управление пограничной комендатуры.
   - Ну что, старик, - сказал подполковник Осевой, - у нас с тобой теперь есть, что доложить руководству! Здорово ты, Никола, того "чеха" "расколол"! Теперь мы точно знаем, с какой стороны неприятностей ждать!
   - Ерунда! Он может быть хороший боец, но слабый психолог. И деньги они любят больше, чем жизнь. Это не надо забывать. Честью своей торгуют! Родную мать продадут. Хотя у тех, кто торгует людьми, никакой чести быть не может.
   Однако пограничники до управления не доехали.
   Недалеко от кишлака в кустах сидел мальчишка лет семнадцати и молился, сжимая в руке два медных проводка от детонатора фугаса.
   - Аллаху акбар! Аллаху акбар! Бесмелла иль рахман рахим!
   Как только машина поравнялась с кустами, в которых сидел чеченец, раздался страшный взрыв.
   Машина перевернулась и загорелась. Подполковник Осевой вылез из машины самостоятельно. Голова гудела как пустой котел. Боль схватила в железные щипцы правую ногу чуть ниже колена. Осевой попытался встать. Однако боль пересилила, и он рухнул на землю. Все пограничники, с которыми Осевой находился в машине, погибли при взрыве фугаса. Там, среди погибших, лежал и его однокашник Колька Букин. Его друг. В это не хотелось верить!
   - Эй, Абдул, звони Вахе. Еще один русский птичка на фугас моего сынишки налетел! Толковый подрывник будет. Пусть тысячу баксов на его счет запишет. Когда будем отдыхать в Турции, они нам очень пригодятся! А это кто там лежит? Абдул, а ну-ка глянь!
   Бородатый чеченец передернул затвор и медленно пошел в направлении горевшей машины. Абдул стоял возле Осевого.
   - Счастливый ты, Шамиль! Деньги просто липнут к тебе! Здесь еще для тебя несколько тысяч долларов валяется!
   - С чего ты взял? За раненого солдата у Вахи сейчас и копейки не получишь! Добей его лучше. Он плохой работник.
   - Нет, Шамиль, это, похоже, офицер! Немного без сознания, но выглядит хорошо. Руки и ноги целы - работать сможет!
   - Руки целы, ноги целы, что еще!
   - Ага, Шамиль, мы тоже в Москве лет десять назад такую песню пели, когда в институте учились! Так что? Шлепнем его, или домой потащим?
   - Если не придет в чувство, тащить не будем. Убей его.
   - Добро, Шамиль!
   Молодой чеченец подошел вплотную к Осевому и ткнул его носком ботинка в лицо. Алексей открыл глаза и сел на землю, потирая ушибленную челюсть.
   - Вставай, собака! Не дойдешь до "зеленки", перережу горло на месте! Понял?
   Алексей кивнул головой и поднялся. Правая нога медленно, но верно наливалась кипящим свинцом.
   - Ребят бы похоронить... - прохрипел Алексей.
   - Конечно, - засмеялся Шамиль, довольный новым "приобретением". - И оградку покрасим, и салют дадим! Х-ха!
   Рядом подпрыгивал и верещал Абдул.
   - Ага, а Хаттаб им похоронки домой подпишет! Ха-ха!
   Алексей, собрав остатки сил, врезал в ухо вертлявому чеченцу и, вскрикнув от боли, упал как подкошенный.
   Как его били ногами, он не чувствовал.
  

Квартира Никиты Короткова.

   - Какая к черту Чечня! - Кричал в трубку недовольный командующий. - У тебя у самого на участке обстановка хуже чеченской. Нарушители косяком прут, к зиме готовится надо... А он в Чечню собрался! Чеченец ты наш! Я через неделю у тебя буду, покажу тебе обстановку на площади "Минутка"! Только держись! Заместителя своего готовь туда в командировку, на воспитателя в Махачкалу заявка пришла. А свой рапорт порви, и телеграммами меня не забрасывай!
   Никита Коротков не сдавался.
   - Я вас очень прошу, товарищ командующий! У меня там друг погиб, а сосед по парте в плен попал... Мы в училище вместе учились, в одном взводе.
   - Да, Коротков, прими соболезнования.
   - Я прошу вас, товарищ командующий.
  

Чечня.

   За мощным кирпичным забором с огромными металлическими воротами стоял дом с множеством окон. Злые алабаи метались по периметру, рыча на редких прохожих, осмелившихся пройти рядом с этим домом. Белые "жигули" юркнули в открывшиеся ворота и исчезли в гараже. Через пять минут они выскочили обратно и унеслись в сторону города.
   - Эй, Ваха, принимай товар!
   В цементном полу открылся люк, и туда кто-то бросил тяжелый мешок.
   - Аллаху акбар!
  

Подвал.

   Алексей сидел у холодной стены с закрытыми глазами. Он бережно погладил левый карман гимнастерки. Там была его любимая фотография, на которой были запечатлены выпускники: он сам, Букин и Коротков Никита.
   - Ну и где вы сейчас, друзья-однополчане? Где ты, Карацупа? Эх, Колька, Колька! Как же мы с тобой...
   - Кто здесь?
   Алексей пришел в себя и стал шарить руками по сторонам. Небольшое запыленное оконце где-то там над головой не давало столько света, чтобы можно было бы все разглядеть.
   - Кто здесь? - повторил Алексей.
   Его рука наткнулась на что-то, похожее на человека, лежавшего рядом. Он стал трясти человека за руку.
   - Эй, где мы? Как мы сюда попали?
   - Не тронь его, - откуда-то с противоположной стороны раздался голос. - Он еще вчера вечером умер. Убрать не успели.
   Алексей повернулся на голос.
   - А ты кто?
   - Я - капитан Абоимов. Командир разведгруппы третьего батальона ВДВ. А ты кто?
   - Подполковник Осевой Алексей Александрович. Пограничные войска Российской Федерации.
   - Здравия желаю, товарищ подполковник! Не повезло вам, однако.
   - Это почему же?
   - Здесь только смертников держать стали. Подкормят, поставят на ноги и казнят показательно! Для того чтобы другие боялись! Сволочи!
   - Боялись чего?
   - Чтобы работали хорошо, из плена бежать не смели, ну и все остальное... Вчера моего старшину бензопилой напополам распилили! Бежали мы с ним, да попались. Сегодня моя очередь. Одно хорошо, что офицеров они расстреливают.
   - Да, это хорошо, - зачем-то сказал Алексей.
   - Правильно. Мучаться меньше.
   - А этот что? - Алексей имел в виду умершего человека.
   - А? Ах, этот. Это гражданский парень. Били, пытали, на видео снимали, чтоб в Москву кассету послать. А родственники не смогли за него нужную сумму в срок собрать. У него сердце не просто выдержало...
   - Понятно.
   - А вы что, товарищ подполковник?
   - На фугас нарвались. Километр до своих оставался!
   - Ранение есть?
   - Нет. Только ногу взрывом отшибло здорово, но пальцами уже шевелю.
   - Не знаю. Может, и не расстреляют.
   Над головой раздались шаги, и открылся люк.
   - Эй, свежий, выходи, сакатына, бистрей!
   Алексей поднялся на ноги. Он подошел к капитану и пожал ему на прощание руку.
   - Ну вот, так и не поболтали. Выходит, я первый. Счастливо оставаться, товарищ капитан.
   - Успехов, товарищ подполковник. Держитесь!
   Алексей медленно подошел к лестнице, ведущей наверх.
  

Квартира Никиты Короткова.

   На кухне, уткнувшись в полотенце, плакала Татьяна.
   - Вот ты всегда так! Не сидится тебе на одном месте! Предлагали же в округе остаться, нет! А тебя всегда тянет туда, где все стреляет и взрывается! Я уже дважды "таджичка"! Мне представляется, что есть и более тихие места, Карелия, например!
   - Да там комары хуже душманов, - пытался отшучиваться Никита.
   Татьяна всхлипнула с новой силой.
   - Ну, не надо, Тань. Я ж не в саму Чечню еду, а только в Дагестан.
   - Да? А сам сказал, что все одно!
  

Дом чеченца.

   На коврах в просторной комнате сидели четверо чеченцев. Они что-то говорили, поглядывая на пограничника. Алексей стоял посреди комнаты.
   - Э, дарагой, - начал один из них, очевидно, самый старший в доме. - Сакажи нам, денги ест?
   - При себе ни копейки, - тихо ответил Алексей.
   - Ты не шути с нами. Я ведь не о тех говорю, - чеченец криво усмехнулся. - Мне надо много денег.
   - Много нет.
   - Тогда мы тебя убьем.
   Молодой чеченец схватил за руку пожилого.
   - Не горячись, Ваха! Он же офицер! Сразу видно, что не придурок-контрактник! Он умнее выглядит!
   - И что ты предлагаешь, Басир?
   - Пусть скажет адрес части, а мы ему туда палец отрезанный пошлем! Они нам за него деньги соберут! А то товаром разбрасываться. Наш Салавдин всегда был против убийства пленных, пусть хоть доллар, но отдадут.
   - Тогда режь палец, пусть говорит, где часть находится.
   - Э, Ваха, ты что, не знаешь, где пограничники стоят? Ты ему письмо продиктуй, а я отнесу его куда надо! Здесь пограничников не так уж и много.
   - Молодец, Басир! Далеко пойдешь! Будешь у меня главным советником по пограничным вопросам! Ха-ха! Забирай своего погранца!
   - Спасибо, Ваха!
   В комнату вошел чеченец, весь в пыли, но с улыбкой на лице.
   - Шеф, приказание выполнено! Три итальянца из гуманитарной миссии захвачены нами, и уже сидят в твоем подвале. Эти трусливые "макаронники" жаждут общения с Вами, мой шеф!
  

Оперативно-войсковой отдел.

   - Товарищи офицеры! - громко прозвучала команда, и все, сидевшие в зале, вскочили с мест.
   - Товарищи офицеры.
   Начальник оперативно-войскового отдела вошел в зал совещаний. Генерал-майор сел за стол, покрытый зеленым сукном, и налил себе в стакан минеральной воды.
   - Ну что, товарищи? Последние данные нашей разведки оказались несколько не точны. Подполковник Осевой жив и находится в доме Вахи Багиева на окраине Ведено. Это подтвердил нам некий Басир, передавший письмо офицеру-пограничнику из состава патруля. Ясно всем, что Осевого в этом доме давно уже нет. Его перевезли в другое место. А это значит, что оно может быть не только в Чечне, но и в Дагестане, где-нибудь у родственников того же Басира. Во что бы то ни стало его надо найти. Проработайте все возможные варианты, особенно родственников Вахи Багиева! Наши друзья из местного УВД обещали помочь адресами.
   Никита Коротков сидел в зале вместе с другими офицерами и слушал выступление генерала.
   - Обещайте всем, что требуемую сумму мы выплатим! Нужно выиграть время. Я принял решение создать специальную оперативную группу. Названных офицеров прошу остаться, остальные свободны!
  

* * *

   Никита сидел в кабинете начальника отдела подполковника Метелева, загоревшего до неприличия даже в сравнении с темнокожими аборигенами.
   - Не удивляйся. Через месяц и ты можешь меня перещеголять! А если снять рубашку, то получится так называемый офицерский загар!
   - Точно! Это мне еще по Таджикистану известно.
   Подполковник Метелев открыл сейф и достал оттуда несколько туго набитых папок.
   - Ну что, Никита, будем вызволять твоего друга.
   - Будем! - Никита стукнул кулаком по столу. - Я их за Лешку всех бы замочил!
   - Не спеши, замочим! - Метелев развалился на стуле. - Это даже хорошо, что ты здесь человек новый и не засвеченный. Для дела хорошо. Генерал предложил тебя, фигурально выражаясь, понизить в воинском звании до старшего лейтенанта и сделать, так сказать, махрового...
   - Предателя!
   - Ну что ты, Никита! На предателя ты своим видом не тянешь. Но, извини, роль взяточника и охочего до сладкой жизни мы тебе поручить сможем.
   - Если до сладкой, конечно, то можно!
   Метелев взял заварной чайник.
   - На, читай, знакомься с документами, а я чайку сварганю!
   Метелев передал Никите папку с шутливой пометкой "Перед прочтением сжечь!".
  

На базаре.

   Метелев и Никита Коротков стояли на местном базаре и приценивались к дыням.
   - Ты посмотри на тот прилавок, - шептал Метелев, - где яблоки и гранаты лежат. Да-да-да! Именно туда!
   Никита, нюхая дыню, повернул голову в сторону, указанную Метелевым.
   За прилавком стоял парень с реденькой бороденкой, явно тяготившийся базарным делом. Ему не хотелось торговать гранатами и яблоками. Он был готов на что-то большее. Ему хотелось воевать и иметь дело, допустим, с живым товаром, за который можно было получать большие деньги! Почему этим занимаются только старшие братья?
   - Его братья занимаются похищением людей и настоящей работорговлей, Никита. А он пока до этого не дорос, но информацию собирает как надо. - Метелев поблагодарил продавца и, немного поторговавшись, заплатил за дыню. - Эх, хороша дынька, очищает!
   - Ну и зачем он нам? - поинтересовался Коротков.
   - Тебе надо будет с ним познакомиться.
  

* * *

   Торговля у молодого чеченца не шла. Гранаты и яблоки, водившиеся на базаре в изобилии, никто у него не брал.
   - Почем гранаты будут? - кто-то спросил дремавшего парня.
   Чеченец вздрогнул от неожиданности и окончательно проснулся от налетевшей послеобеденной дремы.
   - Ха! Тибе так отдам! Бери, дарагой!
   - Так не надо. Сколько кило стоит?
   - Эй, тут написано, не видишь что ли?
   Никита улыбнулся.
   - Я не знаю, дорогой. Тут просто цифры, а в рублях или в долларах - не понять!
   Чеченец тоже засиял, как гранат в утренних лучах.
   - Бери гранат, пробуй!
   Никита взял несколько рубиновых зерен и сунул их себе в рот.
   - Кисловато будет!
   - Вах, нехорошо! У меня самые исладкие на базаре! Пэрсики!
   - И самые дорогие?
   - Зато самые исладкие!
   - И зато никто не берет?
   - А дураки зато! Сколько кило надо? Два?
   - Зачем два. Мне двадцать надо! В Москву отправлю.
   - Ха! Так ты из Москвы? И что молчишь? Да за двадцать кило я тибе целых дэсять рублей уступлю! Идет?
   Никита выставил руку ладонью вверх, а торговец смачно приложился по ней своей рукой. Вах! Торг состоялся!
   Коротков полез в карман за деньгами, но вынул оттуда только горсть мелочи.
   - Эх, балбес! А кошелек-то я в управлении забыл! Придется завтра придти!
   Чеченец поднял руку.
   - Зачем завтра! Бери для Москвы сегодня! Деньги мине завтра пиринесешь. Я вижу, что ты честный человек, не обманешь!
   Никита опять протянул продавцу свою руку и, обменявшись хлопками, взял мешок и направился, было, к выходу.
   - А деньги я вам сегодня отдать смогу. Я тут новенький, только два дня назад приехал правительственную связь восстанавливать. Приходи вечером к Управлению погранвойск, там я их тебе и отдам.
   - Эх, маладэц, приду!
  

Оперативно-войсковой отдел.

   - Первое знакомство состоялось, товарищ генерал, - докладывал Никита Коротков. - Парень подъехал в условленное место на белых "жигулях". Как на свидание, от него даже одеколоном пахло.
   - Видно ты их уже чем-то заинтересовал. Дальше что?
   - В машину, как вы меня инструктировали, я садиться не стал. Мы немного поболтали возле проходной. Так, вроде, ни о чем. Я был старшим лейтенантом-связистом, специалистом по спутниковой связи. Все согласно заданию.
   - Все правильно. Им сейчас такие спецы позарез нужны. И не воспользоваться этим грешно. У них в Чечне осталась наша станция спутниковой связи. Ребята из ФАПСИ ее почему-то не взорвали. Ну да Бог с ними! Станция в рабочем состоянии, однако, нуждается в обслуживании. Да и чеченцев научить работать на ней, тоже надо кому-то. Запчасти денег стоят. А ты, видишь, сам специалистом оказался, "фапсишником". Они тебя теперь и вести, и охранять будут, но до поры, до времени.
   - Я понял, товарищ генерал!
   - Через пару дней встретитесь с торговцем снова. Скажите, что в Москву за технической документацией летали. Постарайтесь встретиться с ним один на один. Если поступит предложение, поторгуйтесь, проявите жадность... Займите у него денег на несколько дней. Скажите, что один старинный кинжал приобрести хотите. Должно сработать!
   - Есть, товарищ генерал!
   - Да, мы с людьми из ФАПСИ обо всем договорились. Не стесняйся. Консультанта подобрали тебе, чтобы на технических терминах не засыпаться.
  

Дом чеченца.

   Басир снова наседал на Алексея.
   - Давай еще пиши письмо, чтобы деньги скорее отдавали за тебя! Сабака! - Басир ударил связанного Осевого по лицу и злобно выругался. - Мне надо "тачку" новую покупать! Но если побежишь, мне и денег не надо будет, я тебя просто зарежу. Это тоже хорошо! Ножик по горлу - вжик! И ни тебя, ни денег! Зато Аллах доволен будет! Ты у меня уже сотый вжик будешь! Аллах сто пятьдесят требует. Так что не гневи ни его, ни меня!
   Басир еще раз врезал Алексею под дых и, довольный собой, выбрался из подвала. Алексей упал вместе со стулом, к которому был привязан и больно ударился затылком о цементный пол.

Подвал.

  
   Однако он вскоре очнулся. Над ним склонились трое черноволосых мужчин.
   - Опять будут бить? - спросил себя Алексей. - Они вроде молиться в это время должны.
   - Сеньор! Сеньор! - кто-то потряс его за плечо. - Выпейте воды, сеньор!
   Трое мужчин подняли его вместе со стулом и поднесли к губам пиалу с водой. Алексей стал жадно пить воду.
   - Пейте, сеньор! У нас есть вода.
   Алексей посмотрел на говорившего.
   - А вы кто такие будете? Как вы тут оказались?
   Мужчины, перебивая друг друга, принялись объяснять Алексею, отчаянно жестикулируя руками.
   - Мы итальянцы! Мы приехали к вам из Италии с гуманитарной помощью, чтобы сделать этим бедным, страдающим от русских танков чеченцам доброе дело! Вы понимаете, сеньор?! Мы привезли им теплые вещи и макароны! А они схватили нас ночью в одном белье, о, мама мия!
   Итальянцы стали истово креститься, причитая и молясь воображаемой мадонне.
   - О, пресвятая мадонна! Ваша мафия настолько глупа, что хватает бедных людей и требует за них выкуп! Или им мало гуманитарной помощи, которую они тут же потащили на свой страшный средневековый базар? Это же сборище работорговцев! Все вырученные деньги они забрали себе, оставив своих людей голодными! О, пресвятая дева Мария! Мы не думали, что попадем во времена дичайшей инквизиции, где людей все еще жгут на кострах и пытают раскаленным железом!
   Итальянцы снов запричитали.
   - Вы только посмотрите! Бедному Робертино они отрезали указательный палец без капли наркоза! Его отослали в итальянское посольство и потребовали за него триста тысяч долларов! Все наши грешные жизни не стоят таких денег! О, дева Мария! Но мы скоро будем свободны! Нашелся один святой человек! Его зовут Адриано Софри! Он, оказывается, лично знаком с вашим главным мафиози Салавдином Абдурзаковым! Да, сеньор! Если мы снова окажемся в Италии, то уйдем в монастырь, чтобы остаток своей жизни молиться за здоровье этого человека! Мы даже не знаем, почему это вдруг он за нас вступился!
   Итальянец затих.
   - Да, повезло вам, братцы, - согласился Алексей, - но лично у меня знакомых миллионеров нет. Хотя за меня всего-то полсотни тысяч и требуют!
   Яркий свет фонаря больно ударил по глазам.
   - Вставай, погранец, в другое место переезжать будешь. Поближе к твоим, в Дагестан! Чтобы и с тобой больше не возиться, когда деньги заплатят. А если нет, то там тебя и шлепнем. Даже к проходной твоей части подбросим, чтобы другие знали!
  

На базаре.

   С раннего утра Никита отправился на базар. Угрюмое лицо молодого торговца сразу же расцвело, когда он увидел Короткова.
   - Вах, дарагой! Ты где был так долго? Почему больше гранаты у меня не покупаешь?
   - Извини, дорогой мой! - Никита протянул чеченцу руку. - Домой летал. В Москву. Начальство мое за новой документацией по связи посылало. Только что вернулся.
   - Вах, маладэц!
   - Да, моя мама вам большое спасибо велела передать. Уж очень ей ваши гранаты понравились! - Никита открыл дипломат, в котором лежали "служебные" документы, и вынул оттуда бутылку "столичной" водки. - Это вам моя мама передает!
   - Спасибо, дарагой! Привет мама передавай!
   Никита уловил взгляд чеченца, скользящего по документам.
   - Да это так, пустяки! Только для связистов они могут быть интересны! Вот если бы у вас вместо гранатового сада станция спутниковой связи была, тогда другое дело. Мы бы смогли ее запустить и связываться не только с Москвой, но и со всем остальным миром!
   - Вах, как интересно! - Торговец наклонился под прилавок и достал оттуда бутылку. - А это вашей маме передай! Дагестанский коньяк! Очень полезный! Все сосуды расширяет, настроение улучшает, песни петь заставляет! А цвет, как мой гранат!
   Никита принял коньяк и сунул его в дипломат.
   - Надеюсь, мы найдем время, чтобы уничтожить вдвоем точно такую же!
   Продавец часто закивал головой.
  

Дом чеченца.

   Алексей опять стоял на ковре. Те же чеченцы пили чай. На подносах было мясо, плов и горячий хлеб. В вазах лежали фрукты. Алексей с трудом удержался на ногах. У него закружилась голова.
   - Значит так, погранец! Осталось три дня! Дальше терпеть нет смысла. Кормить тебя нечем, а работник ты плохой. За скотиной плохо ходишь, хотя и сам скотина.
   Сидевшие за столом одобрительно заулыбались.
   - Вот если бы ты был связистом, мы бы кормили тебя лучше.
   - Я знаю несколько типов радиостанций...
   - Э, совсем не то! Нам нужны специалисты по другой связи, чтобы со всем миром говорить можно было. Скажи, может, ты знаешь, кто нам смог бы помочь, а мы тебя бы отпустили?
   - Надо подумать, - сказал Алексей. - А что это за радиостанция?
   - Много будешь знать - скоро зарежем!
   Тут заржали все разом.
   - Есть такая ФАПСИ у вас. Но они разбежались, когда в Грозном стрелять стали. Они даже не успели взорвать свою станцию. Там все в порядке, только не хватает технической документации. Но по нашим данным эти бумаги есть в Махачкале, и почему-то они находятся в Управлении Федеральной пограничной службы, а не в дагестанском ФСБ?
   - Надо подумать, - снова сказал Алексей. - Стоит еще немного покопаться в связях. Может, кого-то и вспомню.
   - Скоро ты в своих кишках копаться будешь, если мы денег не получим! Пиши письмо, пусть, если денег не найдут, то документы высылают за твою мерзкую душу!
   Все согласно закивали.
   - Мы станцию включим и на весь мир туда-сюда звонить будем! Всем расскажем, что русские захватчики с Ичкерией сделали!
  

На базаре.

   На следующий день Никита встретился с продавцом гранат по его просьбе в небольшом кафе, расположенном в нескольких шагах от базара. Чеченец, которого звали Казбек, знал, что офицер в одиночку далеко в город не пойдет.
   - Здравствуй, дарагой! - Казбек поднялся навстречу Никите. - Очень рад тебя видеть!
   - Я то же рад тебя видеть. - Никита сел за стол. - Ты мне позвонил, и я пришел, Казбек. Что случилось?
   - Выпей, дарагой, за здоровье!
   Никита от коньяка на этот раз отказался.
   - Что за проблемы, Казбек?
   - Никаких проблем! Просто хорошего человека угостить хочу! За прилавком разве поговоришь? Там люди мешают! Пей, дарагой!
   Казбек вытащил из кармана мобильный телефон.
   - Посмотри, дарагой, чиво он не работает? Маме позвонить хочу, а он молчит!
   Никита взял "мотороллу" и оценил ее состояние.
   - Тут у тебя, Казбек, аккумулятор подсел, нужно зарядное устройство. Дай мне, я тебе завтра отдам в рабочем состоянии.
   - Вах, маладэц какой!
   - Хотя я и не спец по телефонам. Меня все больше спутниковые системы увлекают!
   - Моего дядю тоже!
   - Интересно, а что он заканчивал? - Никита оживился.
   - Он в Москве учился. Он здесь большой человек! Он только в Грозном телефонную станцию себе сделать хочет, чтобы туда-сюда по всему миру говорить можно было... Специалистов ищет, документы такие, как ты из Москвы привез, тоже ищет! Деньги платить будет! Поедешь к нему?
   - У меня здесь работы много. - Никита посмотрел по сторонам, словно искал тех, кто мог бы подслушивать их разговор. - Да и начальство не отпустит.
   Казбек криво улыбнулся.
   - Зачем начальство слушать? Оно разве тебе такие деньги дает?
   - Ну, на счет денег ты прав, Казбек. Но документами я бы твоему дяде смог помочь. Не за бесплатно, конечно.
   Никита видел, как оживился чеченец.
   - У дяди есть деньги! Искока?
   - Много! Документы секретные. Их не унесешь. Тревога поднимется. Стало быть, нужен ксерокс, чтобы копии снять. Опять же мне за это платить надо будет. Туда-сюда, около пятидесяти тысяч долларов, это минимум!
   - Вах, пятьдесят тысяч! Я за них тоже бы согласился!
   - Это же не мне одному! Надо же и начальнику дать, дежурным тоже. Тому пять, тому десять! Хорошо, если себе штук пять-шесть оставлю.
   - Уй, мало, дарагой! Но если мне эти бумаги по связи сделаешь, то я тебе добавлю! Будешь в своей Москве жить - не тужить!
  

Оперативно-войсковой отдел.

   - Ну что у вас? - генерал закурил сигарету. - Докладывайте!
   Никита подошел к столу и сел на указанный стул.
   - Мне предложили поездку в Грозный сначала. Но я отказался.
   - Так, хорошо!
   - Тогда предложили снять копии технической документации спутниковой станции, которую я, якобы, привез из Москвы.
   - Не продешевил?
   - Никак нет! Пятьдесят тысяч. Ровно столько, сколько они за Алексея просят.
   - Хорошо, Коротков, а про него не спрашивал?
   - Нет, боюсь. Не готов еще. Вдруг что-то не так сделаю.
   Генерал встал из-за стола.
   - Командование регионального управления разрешило нам начать вторую часть операции по освобождению подполковника Фролова. Здесь мы должны сыграть роль не хуже, чем в театре, Коротков! По нашим данным Осевого перевезли в Дагестан. Он где-то в районе Хасавьюрта.
  

Кафе.

   Никита и Казбек сидели на старом месте. Громко играла музыка, а подвыпившие военные задирали всех, кто входил в кафе.
   Никита осторожно вынул из-за пазухи пакет и передал его Казбеку.
   - Это первая часть документации по станции. Можете проверить. Остальное передам завтра. Тогда уже потребуются деньги.
   - Спасибо, Федор! - Сказал Казбек. - Это первый шаг моего взрослого дела! После его завершения я стану настоящим воином армии Джохара! Меня все будут уважать! Спасибо, друг!
   Казбек вынул тугой сверток и протянул его Никите.
   - Здесь тоже первая часть. Так будет каждый раз, Федор!
   Никита денег не взял. Улыбка тотчас слетела с лица Казбека, когда Никита отодвинул их обратно. Он стал дико озираться по сторонам, ища группу захвата.
   - Не бойся, Казбек! - Никита успокоил чеченца. - Я не собираюсь тебя предавать за эти жалкие деньги. У меня к тебе будет совсем другая просьба, а эти "бабки" ты можешь оставить себе.
   Казбек несколько расслабился и сел обратно на стул, но все еще поглядывая на дверь и на пьяных офицеров. Естественно, он не мог знать, что эта группа "пьяниц" в погонах держала на мушке и его, и всех входящих в кафе. Они прикрывали Никиту Короткова, игравшего роль офицера-связиста.
   - Что ты хочешь? - Казбек, окончательно успокоившись, сунул деньги обратно в карман. - Говори, Казбек многое может сделать для русского друга Федора!
   Никита выложил на стол фотографию Алексея Осевого.
   - Кто это?
   - Мне нужен этот человек!
   - Так возьми его! Я научу тебя как его украсть! Ха-ха!
   - К сожалению, он уже похищен и находится где-то у вас. А мне нужно знать то место, где, предположим, он пробудет хотя бы часов десять.
   - Зачем? - Насторожился Казбек.
   - Ты не спросил даже кто он. Ты видел его?
   - Видел.
   - Где он?
   - Зачем он тебе?
   - А я могу тебе ответить только тем, что он мне очень дорог?
   - Может и так. Но зачем он тебе?
   - Это мой лучший друг, Казбек! Он однажды спас мне жизнь. Мне надо его увидеть. А я в свою очередь готов сделать для тебя все, что ты захочешь! Все эти пятьдесят тысяч долларов я отдам обратно тебе! И тебе ни с кем не придется делиться, Казбек! Ты только устрой мне свидание с ним! Только свидание, чтобы я мог с ним хотя бы проститься! И только не говори об этом больше никому!
   Казбек, не мигая, глядел на Никиту, как бы подсчитывая возможную прибыль от этой сделки.
   - По твоим глазам, Федор, вижу, что не врешь! Про друга соврать нельзя. Я согласен! Ты мне документы и деньги, а я адрес твоего друга! Иногда и Казбеку везет!
   - Спасибо, Казбек! О нашей тайне никто не узнает!
  

Оперативно-войсковой отдел.

   - Зачем ты отказался от денег? - генерал ругал Никиту. - Ты должен был до конца играть жадного человека! Что ты наделал! Он может уйти с этими деньгами, и тогда ищи-свищи!
   Никита покраснел.
   - Нет, товарищ генерал! Он еще придет за оставшейся частью документов, которая будет иметь несколько конструктивных неточностей. Он - воплощение жадности! И мы с вами, товарищ генерал, не уверены, что эти доллары подлинные. Для Чечни они еще сгодятся, а для Москвы нет.
   - Дур-рак!
   - Так точно!
   - Ну, смотри, Коротков! Еще одно твое самоволие, и мы можем потерять вашего друга! Повторяю, никакой са-мо-де-я-тель-нос-ти! Понял?
   - Есть, никакой самодеятельности!
   Генерал сел в кресло.
   - А ты думаешь, что он укажет точное место? Не обманет?
   - Не должен.
   - Почему ты так уверен?
   - Да потому, что только после того, как я повидаюсь со своим другом, я обещал принести ему еще и секретные коды и шифры для перехвата армейских радиостанций.
   - Молодец! Но я думаю, что этого уже не потребуется.
   - Так точно.
   - А он не спрашивал вас, Коротков, почему вы, офицер ФАПСИ, а работаете с пограничниками в одном управлении?
   - Спрашивал.
   - И что вы сказали?
   - Сказал, что по инструкции сверху пограничники обеспечивают меня сейфом для хранения документации, охраной на период поездок в нужные точки, ну и всякое такое... Он узнал, что пограничники и "фапсишники" раньше все в один КГБ входили. Родственные души, так сказать.
   - Молодец. Все правильно.

В городе.

   Никита опять встретился с Казбеком.
   - Зачем, Казбек, твой дядя людей похищает? Ему что, мало нефтяного бизнеса?
   - Говорит, мало! Сам подумай, Федор, сколько надо нефти выкачать, чтобы в бензин перегнать? А его потом еще и продать надо. А эти омоновцы и пехота его заводы взрывают, вся Чечня горит! Одних емкостей не напасешься!
   - Это точно! - поддакнул Никита.
   - Так вот. А сколько стоит человека поймать? Нисколько. А сколько нужно, чтобы выкупить? Много! За итальянцев дяде триста тысяч долларов дали, да еще столько же за строителей из какой-то там Словакии. Смешные такие. Как только нож увидят, сразу на колени становятся и молиться начинают. Смерти все боятся! Даже чеченцы, хотя мы знаем, что за одного убитого неверного нас в раю ждут!
   - А куда дяде столько денег? - прикинулся Никита.
   - Э, дарагой! Много денег никогда не бывает! Нам оружие покупать надо, чиновники в Москве тоже деньги просят. Наемникам платить надо, таким как ты, извини, Федор, тоже надо деньги давать! Так?
   - Так.
   - Иногда наш дядя ошибается. Возьмет человека, а у его родственников денег нет. Целым кланом не могут суммы набрать! Ленивые такие!
   - И что с ним тогда делают?
   - А ничего, зарежут просто.
   - А отпустить никак нельзя?
   - Нет. Тогда и другие платить не будут!
   - Ты сам резал?
   - Нет, я еще молодой.
   - Скоро будешь?
   - Скоро!
   - И меня сможешь зарезать?
   - Смогу. Это просто.
   - А как же наша дружба?
   - Нет, Федор. Это наши деньги дружат! А в душе мы враги.
   - А если война закончится, что тогда?
   - Не закончится. Она нас кормит и одевает, ваших чиновников да генералов обогащает, и не только опытом ведения войны. Работать не надо! Украли журналиста - целая куча баксов! Помощника Президента утащили, того самого Власова, семь миллионов нам досталось! Ты не думай, мы и из вашей Москвы иногда заказы выполняем! Где, как не на войне ты такие деньги заработаешь? Кстати, твой друг всего полсотни стоит, совсем недорого!
   - А где он сейчас?
   - Там, севернее Хасавьюрта. Старый коньячный завод. Его группа человек пять охраняет. Но если завтра деньги не передадут, его мой старший брат сам убьет!
   - Как туда добраться?
   - Так запоминай. Рисовать не буду. Иди один, я сказал, чтобы тебя одного не трогали. Ты наш человек. И ты нам еще пригодишься.
   - Зачем?
   - Узнаешь у пограничников, как они собираются границу с Грузией перекрывать. Если нам все-таки отходить придется...
  

Коньячный завод.

   В сопровождении двух БТР и одного БМП машина Никиты прибыла на развилку дорог недалеко от окраины города. Там за "зеленкой" находился тот самый старый коньячный завод, где боевики держали Алексея. Этот завод производил некогда славный напиток, дагестанский коньяк! В начале девяностых годов, когда в Россию хлынули спиртовые реки, надобность в старинном и трудоемком производстве отпала. Народ живенько перепрофилировался на изготовление суррогатной водки, косившей как смерть любителей дешевизны.
   Сопровождение остановилось. Никита вышел из машины и зашагал по пустынной дороге, ведущей к коньячному заводу.
   - Истой! - из-за угла высунулся ствол автомата. - Парол давай!
   - Казбек! - ответил Никита.
   - Маладэц! Иди сюда!
   Никита подошел к часовому.
   - Документы игде?
   - Здесь! - Никита похлопал себя по нагрудному карману.
   - Давай шифры!
   - Нет. Покажи сначала пленного, потом все отдам.
   - Х-ха! Ты сейчас мне можешь даже свою жизнь отдать, у меня давно руки чешутся, только Ваха не разрешает. Проходи!
   Часовой открыл ключом дверь, и Никита вошел в огромный цех, запахом напоминавшим старую пустую бочку из-под вина. В противоположном конце цеха горел свет. Керосиновая лампа нещадно чадила, не надеясь, что кто-нибудь отрегулирует фитиль.
   Еще один поворот ключа, и открылась друга дверь в подсобное помещение, в которой при такой же лампе сидел Алексей.
   Никита достал фляжку и сказал боевику.
   - Закрой нас и принеси стаканы, я с другом попрощаться хочу!
   - Ладно. Не велика шишка, и из горла выпьешь! Пять минут тебе даю!
   Бандит грубо втолкнул Никиту в комнату и захлопнул за ним дверь.
   Алексей поднял голову. Сквозь пелену усталости он с трудом различал очертания предметов. Никита подошел и обнял своего друга.
   - Леха! Старик! Я здесь!
  

Оперативно-войсковой отдел.

   Генерал орал в телефонную трубку.
   - Один ушел? Кто приказал? Я приказал? Немедленно атакуйте завод! Их там всего пять человек, а у вас бронетехника и взвод солдат! - генерал бросил трубку. - Опять самодеятельность в пограничных войсках! Опять этот Коротков! Ну, Карацупа Карацупыч, я тебе устрою!
  

Коньячный завод.

   Майор Суворов сидел в машине и смотрел в сторону коньячного завода.
   - А мне Коротков сказал, что в последнюю секунду захват отменили! Ничего не пойму. А генерал орет, будто это я все отменил! Чё к чему? - он посмотрел на водителя, пожимавшего плечами. - Вот как теперь атаковать? Их там уже двое! Пострадать же могут! Жду пять минут. Взвод, к бою!
  

* * *

   Алексей очнулся ото сна. Перед ним был его "однокашник", друг юности Никита Коротков.
   - Никита! Ты как сюда попал? Тебя тоже взяли?!
   Никита закрыл рот Алексея ладонью.
   - Тихо, я пришел за тобой. Там за "зеленкой" наши ребята.
   Раздались шаги часового, послышалось шуршание ключа в замочной скважине и скрип открываемой двери. В подсобку вошел старший брат торговца Казбека.
   - Парол "Казбек", выходи!
   Вдруг он увидел, что пленный лежит на полу, а русского офицера рядом с ним нет. Часовой вошел в помещение и тут же получил сзади удар по голове.
   Никита бросил Алексею свой пистолет и взял автомат убитого часового.
   - За мной, Леша. Дорогу я знаю, пойдем по стене направо, там в углу дверь! Туши свет!
   Никита и Алексей вышли из подсобки и, держась за руки, касаясь плечом стены, рванулись на выход. С грохотом упало кем-то забытое ведро.
   Беглецы упали на пол и поползли к выходу. Никита был готов, что часовые включат фонари. И как только первый луч разрезал темноту, Никита всадил в охранника очередь из автомата.
   - Эй, ты что делаешь, Арби? Зачем в своих стреляешь? Ты же Нурди убил!
   Никита выстрелил еще раз и вскочил на ноги, увлекая за собой Алексея.
   - Беги к двери!
   Открылась дверь снаружи, и в проеме показалась огромная фигура. Фигура Алексея мешала Никите прицельно выстрелить. Ему казалось, что Алексей совсем забыл про свой пистолет. Никита увидев, что бандит вскинул автомат, и, не думая ни о чем, кроме отличного результата, как это когда-то бывало на стрельбище учебного центра, выстрелил. Он почти физически ощутил, как треснула пробитая пулей голова бандита.
   Друзья выскочили во двор. Но тут же рухнули на землю. Старый завод был атакован взводом пограничников под командованием майора Суворова, который должен был прикрывать их.
   - Давай сюда! - Никита схватил Алексея за руку, увлекая за угол дома. - Это наши в атаку пошли! Хорошо стреляют, засранцы! Того и гляди...
   Из окон завода в направлении атакующих понеслись трассеры.
   - Леша! Давай за мной!
   Никита прыгнул в темноту.
  

* * *

   Два смертельно уставших путника брели по дороге. Где-то в полдень их догнала повозка, запряженная маленьким осликом. На повозке сидел подслеповатый старик. Несмотря на палящее солнце, он был в папахе.
   - Дед, нам на блок-пост, пожалуйста, где милиция.
   Милиционеры были слегка напуганы и не менее удивлены, когда старик, управлявший беленьким осликом, подвез к шлагбауму двух вооруженных мужчин, спящих от усталости.
   Разбуженный Алексей неожиданно прослезился. Он крепко поцеловал равнодушного ко всему на свете старика и обнял своего друга Никиту Короткова.
  

День пограничника.

   28 мая, в святой для всех пограничников День, ветераны и действующие, в форме и в гражданке, в фуражках и зеленых беретах, пограничники собрались у памятника на Яузском бульваре, точнее в самом конце бульвара, в красивом сквере на Котельнической набережной. Прекрасный монумент был сооружен в честь воинов-пограничников всех поколений, начиная с легендарного заступника рубежей Ильи Муромца со товарищи.
   Два офицера, подполковники, при орденах и парадной форме, возложили цветы к памятнику и, отойдя на два шага назад, отдали честь.
   - Ну, где этот балбес? Вечно он опаздывает, коммерсант несчастный!
   - Да, Никита, время уже! А то сейчас и в шашлычную не протолкнёшься!
   - Бегай потом по Москве, ищи, где тут сто граммов с прицепом за пограничные войска махнуть!
   Офицеры с раздражением встряхивали руками и поглядывали на часы.
   -У вас, сэр, мобильник есть?
   - Ага, есть! Только практически в нерабочем состоянии. И догадайся с трёх раз, что я имею в виду?
   - Могу даже пальцем ткнуть.
   - Не надо, а то больно будет.
   - Ха-ха-ха!
   - Вон едет "мир, дружба, бизнес", - Никита кивнул в сторону набережной. - На троллейбусе не мог, пузо, наверно, мешает! Ванька-Калита! Живот с деньгами! Чёрт, а может правильно он сделал в свое время, что уволился? Живет же человек!
   - Не завидуй! - Осевой посмотрел на Никиту. - Мы - офицеры! А он - торговец. Пусть хоть и другом нашим является.
   От остановившейся чёрной иномарки отделилась полная фигура и направилась к памятнику
   Иван Соловьёв нёс охапку замечательных цветов, а на его груди сверкала серебром начищенная по случаю медаль "За отличие в охране границы".
   - Привет, мужики!
   - Где тебя, придурок ты наш гражданский, носит? Мы во сколько договаривались?
   - Да я, это, за цветами заскакивал..., - начал оправдываться Иван. - Зато купил вон чего!
   Он показал букет прекрасных роз.
   - А почему "мобила" не отвечает? Никита уже целый час наяривает!
   - Никто не звонил, кроме секретарши ...
   Все разом захохотали над шуткой Осевого.
   Соловьёв, став вдруг серьезным, тоже положил цветы к памятнику, поклонился и смахнул с глаз неожиданно набежавшую слезу.
   - Да ребята. Одного из нас мы недоглядели. Эх, Коля, Коля.
   - Да, - согласился Осевой. - Он практически на моих руках умер. Хорошо, хоть его у бандитов выкупили, да похоронили по-человечески!
   Все трое обнялись и долго стояли так, вспоминая свои молодые годы.
  

* * *

   Вот они снова в строю курсантском, чётко шагают по плацу родного училища. А вот они принимают присягу, сидят в классе на семинарских занятиях, учатся водить машины, бегают кроссы, стреляют из автоматов...
   Пронеслись воспоминания о заставской жизни и службы в горячих точках.
   Чечня. Последний бой!
   - Трудно представить, - сказал Никита, - что всё это было с нами.
  

Ресторан.

   Часа через два три друга сидели в ресторане.
   - Я предлагаю третий тост за тех, кого с нами нет!
   - За тех, кто сейчас на границе и в наряде!
   - За Колю нашего, царствие ему небесное!
   Все встали и, не чокаясь, молча выпили.
   - Да, я серьёзно спрашиваю, а кто-нибудь был у Коли Букина дома? - спросил Алексей. - У него ведь сын должен быть.
   - Да я слышал, что они и дочку родили еще, до того как...
   Офицеры посмотрели на Соловьёва.
   - А чё вы сразу на меня-то! Я причём? Сами не были, а я виноват. Во дают!
   - Виноват! - Повысил голос Алексей. - Мы-то по границе шастаем, а ты уже пузо на гражданке наесть успел! Трудно на могилу сходить, домой заглянуть? Вдруг Нина с ребятишками в чём-то нуждается.
   - На могиле был в прошлом году, честно! - оправдывался покрасневший Иван. - А вот только домой к ним, действительно, не заезжал.
   - Едем! - предложил Никита
   - Едем! - согласился Алексей
   - Зачем ехать, сначала позвонить бы надо, а то мало ли что! -
   Иван вынул телефон.
   - Звони! - сурово сказал Никита Ивану.
   - Ты на меня не ори! - воспротивился Иван. - Я только по документам бывший военный, а так я директор процветающей фирмы! Запомни будущий пенсионер!
   - А, может, президент? - съязвил Лёшка.
   - Да, скоро буду и президентом, завистники несчастные!
   Трубку сняла дочка, девочка лет пяти.
   - Сдласте, Вам кого?
   - Сдласте, - ответил Иван, - нам бы Вашу маму. Её ведь Ниной Ивановной зовут?
   - Да, - сказала девчушка, - Но её сейчас нет дома. Она на лаботе.
   - А где она лаботает? - спросил Иван.
   - На лынке в Медведково. - Девочка выдержала паузу. - Моя мама овощами толгует. Вот!
   Иван выключил телефон.
   - Я знаю, где этот рынок. Поехали.
  
   Рынок в Медведково.
  
   Минут за тридцать друзья домчались до рынка на такси. Он был зажат с двух сторон магазинами. В глубине рынка горел свет, у палатки стояли люди и о чем-то оживленно разговаривали.
   По просьбе офицеров, одетых в парадную форму, старик-сторож открыл калитку и пропустил пограничников внутрь, отдавая им честь.
   - Я, ить, тоже в финскую-то кампанию при управлении погранкомендатуры состоял!
   Все трое подошли к палатке, где шумели голоса, намекая на крупную разборку.
   - Сколько раз я тебе говорил, что ты должна брать не половину, а только четвертую часть? - Кричал черноусый парень. - Ты че, дура? Я не понял, в натуре!
   Женщина сидела за прилавком и вытирала слезы.
   - У меня двое детей и мать больная! Они каждый день жрать просят! Мне этих денег не хватает! А их еще и одеть-обуть надо...
   - Верни деньги, сука! - Верещал черноусый. - Не то мы видим тебя здесь в последний раз! Завтра уже можешь не выходить! Шалава!
   Ребята подошли к орущей братии.
   - Полегче в выражениях, братан! - Иван встрял первым. - Нина Букина, вы будете?
   Женщина подняла голову.
   - Ну, я! А вы кто такие будете?
   Черноусый мужчина аж взвился из-за прилавка.
   - Вот-вот! Ты кто такой? - парень взял гирьку с весов и направился к Ивану Соловьеву. - Это что за "гардемарины вперед"?
   Парень показал рукой на офицеров.
   - Отвали, - спокойно сказал Иван, - Нина, мы друзья твоего Николая. Вот позвонили домой, а там дочка сказала, что ты еще на работе.
   Черноусый перебросил гирьку с руки на руку.
   - Я, кажется, спросил, кто ты такой?
   - А я сказал тебе, отвали! - Иван расстегнул пиджак. Тебя тут никто не спрашивает!
   К палатке стали подтягиваться друзья черноусого.
   - Вот что, юнкера! - Сказал черноусый. - Забирайте свою шлюху и валите отсюда подобру-поздорову! И чтобы этой стервы завтра на рынке не было! Ты понял, козёл?
   Ивану по два раза не надо было объяснять. Точный удар в промежность заставил парня с шумом вдохнуть воздух и свалится под прилавок.
   - Кто еще думает, что я козёл?
   Навалились со всех сторон разом. В ход пошли даже овощи и фрукты. На головах нещадно трещали ящики и другое торговое оборудование, которое попадалось под руку.
   Минуты через две силы уравнялись, а еще через некоторое время пограничники начали теснить работников прилавка. Откуда-то раздалась звонкая милицейская трель.
   - Отходим, ребята! - Скомандовал Никита. - Разом!
   И все четверо бросились к воротам.
   - Давай сюда, погранцы! - Дед открыл калитку. - Это я свистел! Не дай Бог, ихние люди на подмогу прибегут! Тоды вам не отмахаться! Да и менты замести могут, они этих черноусых за "бабки" опекают, как родных!
   - Спасибо, батя!
  
   * * *
  
   Сидя в машине, Иван что-то долго шарил в темноте.
   - Ты чего там скребешь? - Спросил Алексей, сидевший рядом с водителем. - Чего посеял?
   - Да, зараза, кажется, медаль свою потерял! Едем обратно!
   - Ага! Мало тебе тыквой по репе съездили! Еще хочешь?
   - Медаль жалко! Если найдут, сволочи, потешаться будут!
   Нина Ивановна протянула Ивану руку. На ладони лежал блестящий кругляш медали.
   - Эта?
   - Ну да! - Обрадовался Иван. - А где вы ее нашли?
   - Да там, на базаре. Что-то звякнуло рядом, ну я по привычке и подобрала!
   - Целуй ручку, дважды награжденный! - засмеялся Никита.
  
   Квартира Букиных.
  
   Дверь открыла маленькая девочка, назвавшаяся Люсей. Она еще не ходила в школу, а сидела дома с бабушкой. Иван вынул из кармана шоколадку и вручил ее девочке. Шоколадка быстро исчезла за щекой малышки.
   Гости стали пить чай.
   - А у вас же, насколько я помню, еще и сын был? - Спросил Никита. - Где он?
   - Почему был? Он и сейчас есть. Скоро явится. Хотя, лучше бы он был...
   Когда чай был допит, тихонько открылась входная дверь, и чья-то тень прошмыгнула в комнату.
   - Никита! - Крикнула Нина. - Ну-ка иди сюда! Покажи-ка папкиным друзьям свою рожу!
   На кухню появился высокий, ссутулившийся юноша в модных джинсах и клубной куртке с эмблемой какого-то бейсбольного клуба.
   - Вот, полюбуйтесь! Я на рынке горбачусь, а он шляется невесть где, даже школу бросил! - Нина закрыла лицо ладонями и тихо заплакала. - Видел бы Николай...
   Всем стало не по себе. Стало больно и обидно смотреть на плачущую женщину, чья жизнь была поломана чудовищным случаем, когда погиб ее муж. Погиб в Чечне, находясь вместе с Алексеем в одной машине, которая подорвалась на фугасе.
   - Как бросил школу? - спросил Никита.
   - И чем ты занимаешься? - поинтересовался Иван.
   Юноша немного помялся, не зная куда деть свои длинные руки с нарисованными синим фломастером огнедышащими драконами и кривыми кинжалами.
   - Музыкой занимаюсь, - буркнул Никита Букин, названный так в честь Никиты Короткова, друга его отца.
   - Музыку сочиняешь?
   - Не-а.
   - В оркестре играешь?
   - Не-а, - заулыбался мальчишка, - я не умею.
   - Пластинками торгуешь?
   - Не-а.
   - А как же еще тогда можно музыкой заниматься?
   - А я ее слушаю!
   - Тогда ты просто бездельник! - резюмировал тезка. - И как долго ты намерен так жить?
   - А пока не надоест! - независимо ответил Никита.
   Никита Коротков треснул ладонью по столу.
   - Ни хрена! Я не позволю!
   Никита Букин струхнул не на шутку.
   - Да я пошутил! Я к маме на рынок работать пойду! Меня туда дядя Джовдат приглашал!
   - Твоя мама уже там не работает. А ты будешь у нас учиться! И только попробуй увильнуть! Задницу втроем будем драть!
   Нина Ивановна вытерла слезы.
   - Не хочет он учиться. Ему бы пиво пить, да по подъездам тусоваться! Вот это жизнь! Сплошная "Депеш мода". А что потом будет, ему наплевать!
   - А чё плохого, мам? - начал было Никита, но увидел гневные глаза крестного отца, осекся. - Я же не колюсь...
   - Слушать сюда! Сейчас всем спать! А завтра в поход! Едем в Петербург! И не стонать!
  

* * *

   Иван и Нина курили на лестничной площадке, а Никита и Алексей стояли рядом и отмахивались от табачного дыма.
   - Ты чего задумал, Никита? спросила Нина. - Не на экскурсию же едем?
   - Ты угадала, не на экскурсию! Парня надо поддержать. А одной тебе, я вижу, не справиться. Вот я, то есть, мы и берем над твоим сыном шефство.
   - Спасибо, ребята, - Нина снова уткнулась в ладони. - Вы настоящие мужики!
   Никита прижал ее к себе.
   - Не надо, Нина! Пока мы живы, никто из нас не пропадет! Слово даю. Пограничная дружба не забывается, а пограничное братство не распадается. Мы сдохнем, но будут жить люди, которые знали нас. И те не дадут вас в обиду! Правильно я говорю, ребята?
  

Кадетский корпус.

   Иван, Никита, Алексей и Никита-младший стояли у входа в штаб кадетского корпуса. Из дверей вышел очень вежливый ефрейтор Ежов и попросил всех подняться на второй этаж.
   - Пожалуйста, генерал вас просит!
   Из-за стола поднялся тучный генерал-майор, одетый в полевую форму: тельняшку и камуфляж.
   - Ребята, ну вы молодцы! Вот это подарок! Столько лет! Это надо отметить! - Генерал стиснул в своих объятиях каждого и поцеловал прямо в губы. - Да, те времена не забыть!
   Генерал снял трубку и набрал номер.
   - Радость моя, у меня для тебя подарок! Какой? Потом покажу. Никогда не догадаешься, даже с трех раз! Накрывай стол, вечером увидишь! Сколько? Раз, два, три, четыре... пять! На пять персон, ну и ты, естественно!
   Генерал положил трубку и еще раз радостно потер руки.
   - Ну-с, с чем пожаловали? Хотя, судя по потенциальному абитуриенту, могу побиться об заклад, что наша граница нуждается в настоящих офицерах!
   - В самую точку, Эдуард Михайлович! Это же Никита Букин, сын нашего Коли Букина!
   - А, вон оно что! Тогда мы имеем полное право...
   - Да-да, - поддержал Алексей. - Нам бы очень хотелось, чтобы этот парень не сгинул где-нибудь на задворках Медведково, а стал бы настоящим мужиком, достойным своего отца.
   - Да, был бы Николай жив, он бы не допустил такого. И если бы не мы...
   - Но мы живы и не допустим ничего такого! Никита это уже усвоил. Усвоил?
   - Усвоил, - вяло отозвался парень.
   Никита посмотрел на генерала.
   - Примите, Эдуард Михайлович, великовозрастного!
   - И приму, а что вы думаете! Только пусть как все готовит документы и сдает экзамены наравне с остальными. Только как все, на общих основаниях! А там посмотрим!
  

* * *

   Никита Букин сдавал экзамены сам, без шпаргалок и другой помощи. Он неплохо пробежал кросс, хорошо сдал остальные предметы и набрал достаточное для поступления количество баллов.
   Так началась учеба в кадетском корпусе города Пушкино.
   Все шло не так уж и плохо, как казалось по началу. Никита учился не хуже и не лучше других. Он не конфликтовал ни с кем и старательно зубрил уставы и инструкции.
   Но произошло одно довольно-таки неприятное событие, заставившее поволноваться всех, включая и друзей отца.
   Как-то вечером, после отбоя к Никите подошел один кадет.
   - Лежишь?
   - Лежу, а что?
   - А ты знаешь, что ты не должен здесь лежать?
   - Это как же?
   - А так. На этом месте должен был спать мой друг, Сережка Федоров. Он вместе со мной поступал.
   - Так он же два балла не добрал?
   - Правильно, так ты сам же в этом и виноват!
   - Я? - Никита сел на кровать. - Это как?
   - Да все говорят, что ты "позвонковый"! Что тебя сюда за руку притащили те двое полковников из Москвы. Как на смотрины генералу нашему! Вот он тебя и взял! А сам ты ни фига не знаешь, только шпаргалки озвучивал! Так?
   - Неправда! - Возмутился Никита. - Я честно со всеми сдавал!
   - Ну, мы-то знаем, как сдаются экзамены, если командование хочет, чтобы кто-то поступил!
   Никита вскочил с кровати.
   - Неправда! Это все не так!
   - Х-ха! Ты теперь ничем не докажешь! Позор "позвонковому"! Три-четыре! - скомандовал кадет.
   И спальня хором повторила троекратно.
   - Позвонковый! Позвонковый! Позвонковый!
   Никита надел тапочки и выбежал в коридор.
  

* * *

   В кабинет к начальнику кадетского корпуса без доклада влетел перепуганный подполковник Никитенко.
   - Беда, товарищ генерал!
   - Что случилось? - генерал схватился за сердце. - Ты что, Никитенко?
   Подполковник подбежал к начальнику и протянул ему какой-то листок бумаги.
   - Вот, убег! Одна записка и осталась! И, главное, никто не заметил! Дежурного по роте я уже наказал!
   - Погоди! Дай записку!
   Генерал взял в руки записку, на которой детским почерком было написано: "Спасибо за приют! Но я не хочу занимать место товарища, который не поступил в корпус из-за меня! Извините. Никита Букин, бывший кадет".
   - Что это за чертовщина? Чье он место занимал?
   Подполковник Никитенко вытянулся в струнку.
   - Тут одна история приключилась, товарищ генерал! - Никитенко стал сбивчиво объяснять суть дела. - Тут у нас один парнишка по конкурсу не прошел. Слабенький такой был. А в группе думают, что это вы Никиту взяли и поступили сами...
   Генерал взялся за телефон.
  

Квартира Букиных.

   Никита Букин приехал в Москву рано утром. Он поднялся на пятый этаж и позвонил в свою квартиру. Дверь открылась, и Никита понял, что был не прав.
   Два подполковника, мать и гражданский "президент-майор" стояли плотной стеной, преграждая вход к прежней уютно-бесполезной жизни.
   - Здесь деньги на обратный билет и суточные! - Никита протянул своему тезке конверт. - И обратным порядком в кадетский корпус шагом-арш!
  

Кадетский корпус.

   В кадетском корпусе шло собрание кадетов. Выступал начальник корпуса генерал Филиппов.
   - Мне и в голову не пришло бы устраивать вам экзамены мучить вас на кроссах, если бы я был уверен, что есть и другой путь для комплектования моего корпуса! Один из вас распустил подлый слух, будто зачисление на учебу идет по звонкам сверху! Такого никогда не было и не будет, покуда я командую этим учебным заведением! Ваш товарищ Никита Букин проявил безволие, совершил проступок, за что будет наказан. Он не доложил по команде о том, что произошло в казарме.
   В зале одобрительно зашумели.
   - Не стукач! Это хорошо!
   - Но мы можем снова устроить ему экзамены, и вместе с вами посмотрим, на что он способен. В классном журнале у него нет ни одной тройки. Это что, снова приказ сверху, или это оценки преподавателей?
   Кадеты засмеялись.
   - Не-а! Мы Никиту знаем!
   - Он хороший парень!
   - Мы за Никиту!
   Генерал движением руки остановил размитинговавшихся.
   - Вам еще слова дадут! Но мой ответ юным клеветникам будет следующим! Такие парни, как Никита Букин, будут учиться в нашем корпусе. Кто, как не он, сын офицера, погибшего на границе, должен сидеть с вами за партой? Ответьте!
   Зал молчал.
   - Разрешите, - тихий голос раздался со второго ряда. С места поднялся тот самый кадет, который сделал Никите Букину глупое заявление. - Это я виноват и прошу у вас всех, и в первую очередь у Никиты Букина прощения! Я больше так не буду!
   Кадет был готов расплакаться.
   - Поверим? - генерал окинул аудиторию взглядом.
   - Да! Поверим! - рванулось из сотни молодых глоток. - Поверим!
   - Спасибо! Все свободны!
   - Ур-ра!!
  

Москва.

   Кадет Никита Букин приехал в очередной отпуск. Нарядные мать и сестричка, одетые во все лучшее, прогуливались с Никитой вокруг дома.
   - Счастливая Нинка-то Букина наша! - судачили старушки на лавочке возле подъезда. - Мужа-то хоть и схоронила, зато, вон, сынок-то подоспел. Офицер!
  

* * *

   Никита Коротков, Иван Соловьев и Алексей Осевой смотрели в след молодому кадету и его семье. И каждый думал о своем. Наверно, завидовал молодости. А, может, и нет.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   2
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"