Машевский Александр Александрович : другие произведения.

Тимуровцы с Чистых Прудов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Старушки, если они вместе, тоже сила!


  
  
  
  

ТИМУРОВЦЫ С ЧИСТЫХ ПРУДОВ

Александр Машевский

гор.Москва

  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1. Стечение обстоятельств
   Натура. Перекресток со светофорами. Дневное время. Два автомобиля, один из которых "Запорожец"... вдребезги.
  
   Голос диктора (типа З. Гердт или Е. Копелян):
   - "На регулируемом, но довольно-таки сложном и неблагополучном во всех гибэдэдэшных отношениях перекрестке раздался легкий хлопок, будто бы несовершеннолетний озорник придавил ногой пластиковый стаканчик из-под съеденного мороженого. Хлопнуло сразу же после отвратительного скрипа тормозов. Или позже. Сейчас уже в этом трудно разобраться, так как начался скандал, в котором все эти мельчайшие детали происшествия ровным счетом ничего не значат. В зависимости от марки столкнувшихся машин на кон поставлена шоферская жизнь. Или, как говорят, бабки. Но бабок очень много. Причем, их никто не дает и не берет. На них, как принято говорить, налетают!
   А ситуация была из стандартно-анекдотичной серии: на носорогоподобный шестисотый "Мерседес-бенц" налетел, аки коршун на нежную горлицу, причем, на красный свет светофора, чахлый, узкогрудый автомобиль "Запорожец" с некрасивыми целлюлитными набедренными закрылками.
   Новый Русский Водитель, сидевший за рулем черного монстра весь в цепях, коже и музыке, от которой быстро стареют барабанные перепонки и соседи по подъезду, выбрался из машины. Луноликое полуцентнеровое тело, одуревшее от однообразия утомительной и сытой жизни, вдохнуло полной грудью и, поигрывая "мобильником", как старый чекист наганом, пошло в сторону дорожно-транспортного приключения. То, что осталось от некогда гарной иномарки, стыдливо лежало неровной кучкой металла у правого заднего колеса "Мерседеса". Над любимым детищем, кормившим его семью и всю родню в ближайшей зарубежной Украине, предки которой по крупицам собирали на "колеса", стоял несчастный обладатель ключа с брелком в виде оторванного от коровы вымени".
   Лихой водила то и дело бормотал: "А де ж тормоза? Ведь булы ж тормоза! От, погано!"
   Диктор: "Случилось страшное! Его железный конь умирал. Умирал, как верный скакун, вынесший хозяина из крутой сечи, из-под ужасного удара бритвенноострого янычарского ятагана... Битое стекло заднего правого фонаря "Мерседеса", как капли пурпурной молодецкой крови, обрызгало умную морду бензинового иноходца".
   Нехилый драйвер походя оценил ситуацию и зачавкал жвачкой, причмокивая от удовольствия: - Ну, ты, пацан, даешь! Отчаюга! А когда меня нет, ты как останавливаешься-то? Ну, зверь! Ты хоть знаешь, на скока налетел-то, лишенец? Ты же мне новяк саданул! Ты мне, пацан, в натуре, фонарь разбил!
   Диктор: "И как только парень поднял безутешную буйну голову, Новый Русский Водитель тут же начал понимать, что кроме жизни и кучки проржавевшего металла у автолюбителя за душой просто ничего нет. Даже квартиры...".
   - Ты знаешь, на скока налетел? - спросил мерседесовец, болтая перед носом автолюбителя мобильным телефоном.
   Мужичонка замотал головой.
   - На чё - знаю, а на скока - нет.
   - Ты на тридцатник налетел, орел! Ё-моё! - не унимался бычара.
   Хитрый мужичонка, не долго думая, порылся в карманах и извлек оттуда тридцать рублей: две бумажки по десять, пятак и пять рублей пятью монетами! Все это было в желтых крошках вонючего табака от сигарет "Прима".
   - Держи, хлопэць, в мэнэ зараз е!
   Диктор: - "В таких случаях, как говорится, чувство юмора - категория лишняя.
   - Ты чё, красавец! Это много! Мне "зелень" нужна! - Новый Русский Водитель закурил дорогую сигарету и вставил ее в рот автолюбителю. - Ты это..., вот те адрес: улица такая-то, дом такой-то! К вечеру, ладно, для тебя скину чуть. Вобщем, к семи вечера, не утра уже тока, понял, подгонишь мне бабки, пять штук, пойми, лабух, "зеленых"! "Зе-ле-ных"!
   Хохол сделал всепонимающее лицо и тонюсеньким голоском, глядя на визитку, спросил громилу.
   - Бабки? Пять штук? Зэлэных?
   - Точно. Пять ровно.
   - А яких?
   - А люб-бых!
   - Пять штук зэлэных, любых?
   - Любых, зеленых, пять штук! К семи вечера подгонишь. Въехал, нет? Ксива твоя западэнська пока у меня побудет. На всякий случай.
   - Добре! У семь годын пидгоню. Тильки ты не ругайся! Сам так казав. Пять штук бабок зэлэного колеру!
   Мерседес плавно отчалил от страдальца, насвистывая "Лайлу".
   - А где я столько возьму? Эта задняя лампочка столько не стоит! Ну, фонарь... От я дурак, струхнул маленько... Где взять, где взять? Бес паспорта мне хана... Да, вот тебе и закалымил трошечки! Поеду до бабы Маши... Может, та чего...
  
  
   2. Бабкина квартира.
   Интерьер. Двухкомнатная квартира в "хрущевке". Баба Маша возится на кухне с борщом.
  
   - Василь, это ты? - бабушка Маша услышала, что кто-то вошел в прихожую.
   - Я..., - выдохнул Василий. - Пришел.
   - А почему не приехал, внучек ты мой? Что-то ты мне сегодня не нравишься. Не случилось ли чего, часом? Эк, моська у тебя какая-то испуганная больно! Не случилось ли чего?
   - Да вот, гроши...
   - Младец! Домой отошлешь первый заработок! Поздравляю! Шампанское в студию, как Ленька-Кубик говорит!
   - Да я бы и горилочки не прочь...- И Василь принялся рассказывать бабе Мане о случае с "мерсом". - Пролетел я, баба Маня, как фанера над Парижем... Влип сильно! На наши хохляцкие даже и не знаю на скоко... Тормоза - зар-раза такая! Ой, гроши....
   - Ну-ка, ну-ка..., - баба Маня сосредоточилась. - Что за тормоза?
   Диктор: "Василек не утаил ничего".
   - Та-ак, внучек мой дорогой..., так! В семь пять штук, говоришь, зелененьких требует...Ага...
   Баба Маня озорно посмотрела на внука.
   - Сколько там у нас осталось до вызволения паспорта твоего бандеровского?
   - Три часа!
   - Слушай сюда...Э, приказ!
   Васек встал по стойке смирно.
   - Мигом во двор!
   - Есть! - Васек схватился было за куртку...
   - Да постой ты! Так бы ездил шустро! Надо вот что... Короче, дуй во двор и зови ко мне на чай..., - баба Маня согнула один за другим три пальца. - В общем, тащи сюда трех старух в зеленых куртках, пальто или фуфайках! Лучше бы еще и платки с беретами были тоже зелененькие! Шагом ма-арш! Объясню потом!
   - Есть, баба Маня! Да я вроде как уже дотумкал! Ну, ты и гений, бабуля! Лучшая в мире! Ну, спецназ! Даром, что только на 50% не украинской национальности
   Как только внук вышел из квартиры, Мария Ивановна взялась за телефон.
   - Алло! Галька! У тебя, кажись, пальто зеленого цвета было?
   - Как это было? Оно и сейчас при мне, довольно-таки приличное еще... Моль, правда, в трех местах было пристроилась... Да я их апельсиновыми корочками извела... А зачем оно тебе понадобилось, Маруся? В Большой собралась?
   - Одевай, и сюда, срочно нужно! Чай зеленый пить с тобой будем! Вот чего!
   - Из пальто?
   - Из манто! Дуй, говорю!
   - Бегу, Машенька! Не жалей заварки, радость моя!
   - От, чудо спортивное! - Баба Маня потерла руки. - Йес!
  
  
   (Не семь, а пять. Водителя "Запорожца" выписать более характерно, этаким ботаником и сделать его любимым внучком одной из старушек... ОН делится с бабушкой своим горем и вместе они решают как выйти из этой ситуации...Бабушка его- предположительно Ягудина Мария Ивановна из КГБ...
   Ягудина приказывает внуку найти в округе еще четыре женщины, но чтобы все были в зеленом пальто... Одной из своих подруг она звонит /напримерПрилипке/ и у той есть зеленое пальто...).
  

* * *

  
   3. Натура. Двор такой-то улицы. Вывеска на чугунной ограде "ООО "Лесоповал-Лайт"".
  
   Диктор: - "В семь часов вечера у дома по указанному адресу стала собираться странная компания. Как по команде, к подъезду подошли пять весьма пожилых женщин. И все они были одеты только в зеленое".
   Лупоглазая охрана пришла в ужас от одного вида старушек.
   - Пацаны! Партия зеленых! Никак, "Гринпис" за нас взялся! Шеф! - заорал старший охранник, хватаясь за переговорное устройство. - Шеф! Тут к нам делегация! Один из них мужик! По-моему, они того...
   На крыльцо вышел шеф. Хитрый хохол осмотрел старушек, поправил на каждой из них платочки и согнулся в поклоне.
   - Шеф! Бабки! Пять штук, як приказывалы! И все зэлэны!
   Сознание шефа не выдержало такого зрелища. Новый Русский Водитель зашатался подточенным дубом и грохнулся в обморок.
   Хитрый хохол был нещадно бит. Старушек взашей погнали со двора.
  

* * *

   Странной зеленой шеренгой пожилые женщины шли по улице, улыбаясь удивленным прохожим.
   - А что? Партия зеленых - это не так уж и плохо, девочки! - сказала первая дама в ярко-зеленой шляпке "А ля сороковые" и остановилась. - На партию мы, однако, не тянем, это я по Уставу знаю, но "первичка" из нас хорошая может получиться. Так что, предлагаю основать первичную организацию Партии счастливой старости, чего нам так с вами, я полагаю, весьма не хватает! Как?
   - Мне нравится! - сказала Мария Ивановна. - Да и Галка моя не против будет. (Баба Маня ткнула пальцем в соседку). А чего, делать-то все равно нечего... А так хоть и гимн какой партейный споем вместе?
   - Ур-ра! - заорали остальные. - И на танцы еще сходим! Да мы еще ого-го! Мы такое еще могём! Покажем им! Кому надо! Ишь, сродственников из-за границы забижать...
  
   (Старушки ликуют. Справедливость восторжествовала. Их дело не пропало даром и они знакомятся и решают быть вместе и бороться за свои права, ностальгируя по прошлым временам...).
  
   Этот шум продолжался бы до утра, не вмешайся подошедший милиционер.
   - Вы чивой-то, зеленухи, верещите? У этого здания нельзя! Тут вам не камень с Лубянки, а банк частный! Марш отселева, не то всех посодим!
   Это возымело действие, и подруги по несчастью, покинув опасное место, переместились в сквер ближе к Сретенке.
   - Якушева Елена Александровна, - сказала первая дама в шляпке и протянула каждой из присутствующих свою руку. - Я партийный работник, бывший, хотя, бывших не бывает... секретарь райкома КПСС. Могла бы и выше, но, сами понимаете, путч! Развал системы! Генсеки шли под нож...
   Все женщины представились друг дружке по очереди.
   - Соня Львовна Липтон. Бухгалтер, - слегка грассировала низенькая старушка, одетая в видавшее виды пальто с позеленевшим от времени воротником из чернобурки.
   - Галина Чеславовна Прилипка, соседка бабы Мани, - сильно сдавливая руки, по-мужски поздоровалась широкоплечая женщина. - Мастер спорта. Ядро! Обожаю и восточные единоборства. Я бы его, засранца толстощекого, одной левой!
   - Ягудина Мария Ивановна, - четко представилась баба Маня, потягивая едкий "Беломор". - Полковник КГБ СССР в отставке. И я бы ему рожу набила. Буржуй!
   - Извините, сейчас включу аппарат! - самая высокая и самая полная из собравшихся женщина чем-то щелкнула в кармане ярко-зеленой куртки. - Ну вот, теперь слышу отлично! Прием! Инженер-конструктор НИИРадио Рюмина Антонина Антоновна. Честь имею!
   Все засмеялись.
   - Это Вас положительно характеризует, уважаемый товарищ! - Якушева подняла руку. - Это всё хорошо, но мне помнится, что при создании таких организаций, что не всегда приветствовалось властями, все члены завсегда паролями, кличками и псевдонимами пользовались! Вот пока слушала и вам придумала! - Дама вынула маленькую записную книжку в красном переплете и принялась читать.
   - Соня Львовна - подойдет Сольвейг. Не возражаете?
   Соня Липтом кивнула головой и поглядела на собравшихся обалдевшими глазами. - По-моему, красиво...
   - Галина Чеславовна - Галя, Галя Че! или Гюля, Гюльчатай!
   Прилипка залилась веселым смехом! - Ой, здорово!
   - Для товарища Ягудиной я бы ничего не меняла, оставив ей свое родное - полковник. Как? - Баба Маня строго по-военному ответила - Есть!
   - Тэ-экс, коллеги, Антонина Антоновна - это весомо! Тонна! Голосуем? Кто "за"?
   - А себе чего ж не надумала, Ле Санна? - спросила бабя Маня за всех остальных, получивших партийные клички.
   - Как не надумала, надумала. Вот Лесанной и буду. Мне тоже нравится, как в лесу. Обожаю лес. Я там, на даче, речи свои сочиняю. Только произносить их некому, внуки всё телевизор бы смотрели. Их краткий курс ВКП(б) не интересует, к сожалению, товарищи! А следовало бы!
   Сольвейг выразила единую мысль: - "А вот мы бы послушали. А то, понимаешь, сидим дома, как мыши, и пообщаться не с кем. Давайте, девочки, уж, коль так получилось, соберемся завтра, чайку попьем! Э... у кого квартира позволяет? Мы ведь в коммуналочке... Всю сознательную жизнь, знаете ли.
   - С начала у меня! - твердо сказала Лесанна. - Я вас приглашаю к себе на сходку. Каждой иметь при себе продпаек для чаепития. Кипятком обеспечу! В субботу жду к одиннадцати ноль-ноль! Товарищи! Кстати, проходить в подъезд поодиночке! Порядок я уже определила. Да, и никаких господ в обращении, я этого не терплю!
   - Ага! - Сольвейг пожала плечиками. - Господа из коммуналки... Это мы станем, когда в "хрущевку" переедем!
   Старушки засмеялись.
   На том и порешили. Все равно целыми днями, по большому счету, делать нечего.
   (Зрителю становится ясно, что лидером у них становится Лесанна. Ее необходимо прописать так, что бы ее сленг, стиль ее одежды очень напоминал нам 70-80 годы... Дальше по повествованию их лучше называть только по партийным кличкам)

* * *

   4. Интерьер. Квартира Лесанны.
  
   Диктор: - "Как и было оговорено заранее, четверо увядших, но уверенных в себе красавиц, прибыли к одиннадцати утра на квартиру Лесанны.
   Три комнаты в обычной московской пятиэтажке хранили в себе тот самый патриархальный уклад жизни 70-80гг, когда еще поверх стульев надевали белые матерчатые чехлы и на стол ставили тяжелые граненые графины с холодной кипяченой водой. Плаката со страшным рисунком и зловещей надписью: "Тихо! Противник подслушивает!" в коридоре не было, но зато висело великое множество в рамочках и без почетных грамот от парткомов, райкомов, горкомов... Под самым потолком красовался портрет вождя мирового пролетариата. Дорогой Ильич читает с броневичка великие Апрельские тезисы.
   "Партийные" цветы, красные бумажные гвоздики, тихо шуршали под сквознячком в вазе из синего стекла, купленной, по всей видимости, по случаю вступления молодой Лесанны в ВКП(б).
   Вокруг стола в большой комнате стояли пять стульев по количеству собравшихся едоков. Граненые стаканы в подстаканниках довершали картину подготовки к сходке с чаепитием".
   Лесанна поздоровалось с каждой из подружек и искренне порадовалась за высокий уровень партийной дисциплины, принимая продукты.
   - Ну, надо же! Ровно одиннадцать. Чувствуется, старая гвардия! Ну, куда вы столько, товарищи-партийцы? Этого нам и за неделю не съесть! - Немного подумав, Лесанна согласилась. - Ладно, времена сегодня трудные, потребительская корзина становится с каждым днем все легче, а запас карман не тянет... Кр-ризис - яркое порождение капитализма, товарищи!
   Чай удался на славу.
   Диктор: - "Гости напились чая "Беседа", наболтались по всем вопросам, включая внутреннюю и внешнюю политику России. Старая квартира к этому располагала. И когда взгляды всех страждущих сошлись на роскошном, черном кожаном диване под белым чехлом, Лесанна в шутку намекнула, что в соответствии с какой-то там партийной директивой сон в послеобеденное время отменяется".
   - Товарищи! - старушки разом встрепенулись и посмотрели на решительную Лесанну. И только Сольвейг поняла, что сейчас будет доклад по партийной линии. Она взгрустнула и подперла свое маленькое личико кулачками, настраиваясь на долгие часы. - Я что вам хочу сказать!
   Лесанна откуда-то извлекла пачку исписанных листов и, гордо оглядев собравшихся, заявила.
   - Предлагаю вернуться к недавнему разговору, то есть к той теме, или идее, когда мною говорилось о создании партийной организации.
   Те, кто очнулся от сладостной дремы, завертели головами, ничего не понимая.
   - Ну, если вам не нравится это выражение, - поправилась Лесанна, - то я предлагаю заменить его на какой-нибудь там союз, или альянс, или унию... На худой конец - новотимуровский отряд! Или, там, "Братство Пламенных Сердец"!
   - А, может, на тимуровцах остановимся? Проще как-то...- Сольвейг мило улыбнулась.
  
   (Здесь бы хотелось , чтобы были и современные термины по объединению- типа- союз, братство...).
  
   Тут и Тонна вставила свое слово.
   - А что? Ведь было же время, помните, когда огольцы старикам помогали? Дзержинский вон, еще... А сейчас кому плохо живется? Опять же старикам! Нет, хотя и молодежи тоже. Мы то хоть на пенсию существуем. А они на что? Сколько вокруг судеб разбито? А наркоты ... Ужас! Целуются не в кустах, а прямо на автобусных остановках! Полное падение нравов!
   - Хорошо! - Лесанна продолжила тему. - Вот я и предлагаю создать в нашем микрорайоне небольшой летучий партийный отряд по охране окружающей молодежи и стариков. Вот ты, например, Гюльчатай, всем своим внешним окружением довольна?
   Гюльчатай, как школьница, встала со стула и, кашлянув в кулак, принялась отчитываться.
   - Нет, Лесанна, не всё хорошо! Чего уж хорошего. Моя внучка второй, почитай, годик для своего малыша алиментов нормальных добиться не может. А сам, скотина, чего творит? Говорит, что девятьсот рублей получает! На эти двадцать пять процентов не проживешь! Ползунки в два раза больше стоят! А сам, скотина, на джипе разъезжает с кикиморами крашеными, по кабакам шляется... На какие шиши, я спрашиваю?
   Лесанна подняла руку.
   - Хватит, идея ясна. Что у нас, дорогая Сольвейг?
   Соня Львовна с неохотой рассталась с дремой.
   - Ох, что у меня? И вы хотите таки сказать, что вы поможете моему горю? Не делайте мне смешно. Куда я только не обращалась! Таки мне везде говорили, что я единственная еврейка в нашем районе, которая зачем-то ещё живет в коммунальной квартире с соседями, смешно сказать, моральными уродами!
   Они, видите ли, очень хотят продать эту коммуналку каким-то новым русским. Но, чтобы получить побольше, им надо сначала деть куда-то меня. А у Сони Львовны нигде никого нет, даже в Новой Зеландии, чтобы мне куда-то ехать! Туда! - Сольвейг показала, очевидно, в сторону земли обетованной, - я сама не хочу, да и что мне там делать. Могилы моих предков здесь. Вот и я хочу лежать рядом с академиком Моней на Ваганьковском, хотя бы. Но не очень скоро. Мне жить еще не надоело.
   - Хорошо, Сонечка, и это тоже я зафиксировала. Кто следую-щий? - Лесанна посмотрела на Тонну.
   Диктор: - "Высказались все. Оказывается, первый взгляд очень обманчив. Такие миловидные старушки, а у всех на душе что-то, да есть. И это "что-то" называется горе. Маленькое, большое ли... Горе и есть горе. Как его измеришь?
   Ближе к вечеру на явочной квартире Якушевой единодушным голосованием была принята Программа помощи нуждающимся с Мясницкой улицы и Чистых Прудов.
   Все участники "тайной вечери" автоматически вошли в состав первичной организации Партии Счастливой Старости.
   Секретарем первички избрана Е.А. Якушева (она же генеральный секретарь Партии), заместителем секретаря - Ягудина М.И., бухгалтером-казначеем выбрали Липтон С.Л. А кто же ещё!?
   Бывшего работника КГБ Марию Ягудину обязали набросать развернутый план выполнения принятой Программы и определились встретиться в следующий раз на даче у Гюльчатай с соблюдением всех мер конспирации.
   Членские билеты и пресловутые взносы выдумывать не захотели, лучше потратиться на лишние полкило карамелек к чаю.
   Бюджет организации должен складываться из сугубо личных пожертвований".
   - Та-ак! Товарищи! Повестка дня собрания исчерпана! Собрание объявляю закрытым. Кто "за"? - Лесанна решительно протянула руку. - Спасибо, единогласно! Выходим в обратном порядке, конспирация, товарищи! Следующее собрание на даче у Гюльчатай...
   Как только закрылась дверь за последним посетителем, Лесанна прижалась спинок к стене...
   - Наконец-то! Вот оно - настоящее дело и, может быть, всей жизни! Как долго я его ждала....
  
   5. ПСС начинает действовать.
   Дача Гюльчатай, издали напоминавшая спортивную базу.
  
   Диктор: - "Дача Гюльчатай в тихой Ивантеевке представляла собой нечто среднее между лагерем палестинских боевиков и тренировочной базой ниндзя. Все шесть соток были уставлены самодельными тренажерами, на которых ещё юная Галочка совершенствовала свое мастерство. Да и сейчас, несмотря на свой преклонный возраст, Галина Чеславовна легко справлялась со ста двадцатью пятью килограммовой штангой, вертела двухпудовкой и с криком "кия" разбивала в пыль красные кирпичи".
   - Ну и Шаолинь ты тут себе понастроила! - развела от удивления руками Лесанна. - Сколько ж можно здесь за год экспроприаторов подготовить? Это ж надо, товарищи?!
  
   (Описание дачи Гюльчитай и что было на ней принято лучше отнести в следующую операцию)
  
   - Никаких экспроприаторов нам не надо. Мы и сами чего хошь отнимем!
   - Это точно, Гюля. Теперь я верю!
   Все уселись за грубый дощатый стол, на котором испускал пары старый тульский самовар о десяти медалях на ветеранской груди.
   - Это чудо мне от отца осталось. Ему в начале двадцатых за силушку дали недюжинную! Одолел кого-то там в Конной армии на соревнованиях. - Гюльчатай нежно посмотрела на горячую боковину самовара. - Он в молодости одной рукой запросто мог оглоблю переломить. В драке аж заходился! К нему никто и близко не совался, боялись. Отец даже плакал от горя. Деревня на деревню сшибались, а ему и в глаз дать некому, разбегаются все при виде его.
   - Вот бы мне так, - мечтательно промолвила Сольвейг, - я б тогда в своей квартире коммунальной порядок бы навела!
   Лесанна подала Сольвейг карамельку.
   - И наведем, товарищ. Вот с тебя, милая, мы и начнем. Товарищ полковник, что там у нас по плану?
   Мария Ивановна в старой линялой гимнастерке "а ля пехота" поправила портупею и доложила.
   - Докладываю! В плане нашей организации под номером один стоит пункт, в содержание которого входит оказание практической помощи гражданке Липтон С.Л. Подпункт А) борьба с соседями, терроризирующими Липтон С.Л. на предмет добровольного отказа ею от занимаемой жилплощади. Подпункт Б) краткая характеристика соседей: наглые, жадные, пьющие. В будние дни с 8 до 19 отсутствуют. Работают грузчиком и уборщицей в продуктовом магазине на Бережковской набережной. В выходные дни пьют горькую, пристают к гражданке Липтон с незаконными домогательствами. Сами не прописаны, и, кстати, с ними незаконно проживают ещё трое родственников из Уфы.
   Предложения по пресечению: первое..., - продолжила полковник, - впрочем все могут ознакомиться сами. Я раздам копии. Материальная база взята из МХАТа, прошу не разбазаривать!
  
  

* * *

   6. Коммунальный переполох. Интерьер.
   Семикомнатная коммуналка на Чистых прудах. Мрачно. На вешалке грязное белье и фуфайки. Море пустых бутылок.
  
   В воскресенье с утра пораньше в квартире на Чистых Прудах, где проживали Сольвейг и соседи, раздался нудный и настойчивый звонок. Наконец дверь открылась.
   - Ну, чего вам? - небритое рыло соседа выдохнуло облако почти зримого зеленоватого перегара от некачественного питья. - Чего, я спрашиваю?
   В дверях стояли две очаровательные, ещё крепенькие старушки, слегка напомаженные и хорошо одетые во все заграничное. Седые кудряшки были тщательно приглажены.
   - Ха-ай! Извините, пожалуйста. Мы из Америки. Нам бы только глянуть, хотя бы одним глазком... О, кей?
  
   (лучше в разговор внедрить всем знакомые слова, о кей, хелло ...).
  
   Пьяное рыло ничего не понимало.
   - Эй..., хелло!?
   - Сама хайло! И куда вы хотите глянуть из Америки?
   Старушки мило улыбнулись.
   - Вы нас не поняли, уважаемый. Мы специально прилетели из Америки. По этому адресу проживала наша семья ещё до революции... Вы понимаете?
   - Нет, - честно призналось рыло.
   - Ну, так вот. Мы здесь жили. Очень давно. Ах, это голубое детство! Трехколесный велосипед... Все было так здорово! Мы бы хотели глянуть на нашу квартиру, где бегали ещё девчонками, может в последний раз. О, кей?
   - Оно, вроде, как и о,кей, - рыло почесало перегревшееся горло. - Тока это будет вам стоить... Мы же чего, не в Америке живем, а выпить хочется...
   - О, не волнуйтесь, господин! Мы в Америке научились предусмотрительности! Водка? Виски?
   Рыло оживилось.
   - Йес, как вы там калякаете не по-нашему! Пусть эту виску в Америке и жрут. Мы - расейские! - И оно с быстротой молнии выхватило из рук старушки литровую бутылку с этикеткой "RASPUTIN". - Смотрите свой о, кей, если нравится. У нас хата большая, коммунальная. Я щас! С висками мы потом разберемся!
   Вскоре его праздничное настроение передалось и на окружающую среду. Похмельное отродье с трясущимися руками стало подтягиваться на исходные позиции в коммунальной кухне, где немытой пятерней из трехлитровой банки самозванной хозяйкой извлекалась на закусь очевидно дурнопахнущая квашеная капуста.
   - Со-онька! - пьяное рыло забарабанило в среднюю дверь. - Сонька, дай хлеба! Кончился вчерась, зараза! Щас Клавдя слетает. Потом...
   Сольвейг открыла дверь изнутри.
   - Да берите, Роберт Васильевич. Жалко, что ли. Или вы не знаете, где он лежит? Там же в столе, в кастрюле.
   - Ух, хорошо! - рыло схватило полбуханки и нарезало толстыми кусками хлеб.
   Вдруг обе американки словно оцепенели.
   - Соня! Сонечка! Соня Львовна! - они бросились к Сольвейг и стали тискать её с двух сторон. - Сестричка наша! Это ты!!! Ты нашлась! А мы уже думали, что никогда больше не увидим тебя!
   Сольвейг-Липтон была, якобы, на седьмом небе от счастья. Неподдельные слезы радости несколько удивили всех...
   - Я так понимаю, что ВЫ - сестры! - подметил Роберт Васильевич. - Это дело полагается отметить! Ну, будем!
   Диктор: - "День удался на славу. Такие добрые и безотказные американки на пути Роберта Васильевича ещё не встречались. А уже к вечеру, под чаек с шоколадными конфетами, всем было объявлено, что сестры из Америки не хотят ютиться в тесных гостиничных номерах, а поживут у сестры... Ну и пусть, с такими душевными подарками жить можно, подумал Роберт Васильевич!".
   - Ну, так оно и понятно, живите, - бормотал на правах мужчины Василич, мечтая о повторе подобных подношений. - Чё ж не жить, если виски, понимаешь, с сестрами...
   Он открыл бутылку с остатками спиртного и секунд на пять застыл с ней в позе горниста.
   Диктор: - "Наутро, когда все протрезвели, в коммуналке уже хозяйничали американские сестры. Поощрялась стерильная чистота. Никуда было нельзя! Везде был помыт пол. Курить только на лестничной площадке! Мат отменялся навсегда! Алкоголизму - бой! Это была не жизнь. Это начинался кромешный ад!
   А Роберта Васильевича они не стали называть по имени-отчеству, а просто - мистер Иванько....
   Попытавшемуся, было, на первых порах возмутиться Роберту перепало от мисс Джюлии, да так, что все остальные родственники мистера Иванько вопросы личной дисциплины уже и не поднимали.
   Но и это было не самое страшное. Дальше началось то, отчего все вокзальные бомжи давным-давно отказались, почему и стали бомжами.
   Все "жучки" и другие специальные приборы, установленные радиоинженером Рюминой (Тонной) по всей коммунальной квартире, давали исчерпывающую информацию о психологическом климате в стане противника и позволяли быстро реагировать на козни, чинимые изобретательными сожителями.
   - Да я на них ментов натравлю! - заявил вскоре вечно пьяный Роберт. - Одна, понимаешь, бутылка ихной иностранной водки никак не является подтверждением американского гражданства! Вот пусть им и докажут, кто они есть эти морды ненашенские!
   В половине третьего ночи в дверь коммуналки настойчиво постучали.
   Босоногий Роберт в семейных трусах прошлепал по коридору.
   - Кого это черт несет? Опять, какие иностранцы? У нас таперича негров тока и не хватает!
   От увиденного в горле перехватило дух. На площадке стоял самый настоящий военный патруль огненных сороковых годов из трех человек. Старшим патруля была подтянутая женщина-полковник. Двое других сопровождающих были в солдатских плащ-палатках.
   - Паспортно-визовый контроль! Прошу всех жильцов предъявить документы! - женщина включила карманный фонарик и навела луч в испуганное лицо Роберта Васильевича. В полумраке на груди полковника красиво высветился настоящий орден Красной Звезды. - Кроме вас жильцы есть?
   Полковник достала из планшета какие-то бланки.
   Ну, так есть ещё жильцы? Беженцы, иностранцы? Товарищ, если мне не изменяет память, Иванько?
   - Так точно! Я и есть. Мы все здесь! И эти вот тоже есть, американцы даже! - очнулся, будто ото сна Иванько.
   - Амер-риканцы, говорите? Пр-роводите! - скомандовала офицер, и Иванько посторонился, пропуская патруль. - Котор-рая дверь?
   Иванько трусливо приложился костяшками в дверь Сони Львовны.
   - Вот, пожалте...
   В комнате послышалось легкое шевеление.
   - Сейчас, минутку! - в дверном проеме показалось лицо Сольвейг.
   - Паспортно-визовый контроль! Всем предъявить документы!
   Соня принесла документы, и полковник принялась сосредоточенно сверять записи на бланках с паспортными данными.
   - О, да я смотрю, у вас тут гости, а точнее сказать американки живут. Хор-рошо! Оч-чень хор-рошо! Все правильно, основания законны. Визы и пастортА в полном порядке. Жалобы со стороны иностранного государства есть? - поинтересовалась начальник патруля. - Никак нет? Извините за беспокойство. Поступил сигнал..., видите ли.
   Иванько сглотнул образовавшийся в горле комок.
   - Ну а вы, господин хороший, чего ждете? - полковник перевела луч фонаря на несчастного Иванько. - А ваши документы!?
   Бедный Роберт Васильевич что-то бессвязно забормотал о сдаче документов куда-то, кому-то и зачем-то...
   Выручила супруга Клавдя, так и не поняв спросонья, о чем идет речь.
   - Да вот они валяются там на полке. Под хлебницей. А зачем они?
   - Молчи теперь, чучело нечесаное. Ложись, дрыхни! Без тебя разберутся!
   Полковник поправила очки и сбила пальчиком воображаемую пылинку с идеального погона.
   - Так-с! Что мы видим, гражданин Иванько? Где заветные штампики? Мы не уверены, что вы не террористы, которыми кишат коммуналки? А милиция о вас знает? Вы незаконно пребываете здесь..., знаете ли. Статья есть ...за это! Соображаете?
   Иванько готов был уже встать на колени.
   - Значит так! Завтра срочно зарегистрироваться и доложить участковому! Думаю, что на первый раз отделаетесь только штрафом. Но через пару недель будет повторная проверка, тогда взыщу по полной форме! Будем беседовать где? Правильно! На Лубянке!
   Глаза полковника заблестели каким-то нездоровым блеском, да так, что это очень даже не понравилось проживающим. - Подпишите вот здесь, Иванько!
   В шесть утра в квартире раздался страшный грохот. Одуревший от ночных бдений Иванько выскочил в коридор.
   - Мони-ин, - заулыбалась огромная старушка в спортивном костюме. - Экскюзми! Я нечаянно!
   На полу лежала штанга, которая, выпала из рук занимавшейся физкультурой американки.
   Вечером того же дня Роберт Васильевич был по-настоящему задействован в занятии на татами, где всё та же неуемная мисс Джюлия демонстрировала приемы самообороны.
   - Мистер Иванько, прошу сделать так, - она показала, как надо отбивать удар ногой. - О, кей?
   - О, кей! - удар в пах был настолько скор и силен, что неудавшийся сосед-каратист надолго затих на коврике, жадно глотая воздух пересохшим ртом.
   На третий день, утром на зарядке, ровно в шесть ноль-ноль, стояла вся коммуналка.
   - Делай раз, руки выше! Делай два, присели... Теперь по три подхода к штанге и на татами! О, кей?
   Ужас вселился в каждого жильца этой сумасшедшей квартиры! Казалось, что эти старухи знают, видят и слышат всё!
   Окончательный удар нанесла сама Соня.
   - Вы знаете, Роберт Васильевич, - прошептала она - говорят, что новая бумага готовится в нашем Правительстве. Все теперь будет, как в Прибалтике. Приехал хозяин из-за границы - отдай ему домик или квартиру, в которой он раньше проживал! Вот и мои сестрички, вроде как, тоже права на эту квартиру имеют. Хотят со мной тут свои денечки скоротать. Так что вам и вашим родственничкам другое место подыскивать придется. Жаль, конечно...
   Иванько заскрипел зубами как голодный койот и что-то промычал очень похожее на отборнейшую ругань.
   Наутро зазвонил телефон. Роберт Васильевич уже пожалел о том, что общий коммунальный телефон он перетащил к себе в комнату!
   - Х-халё! - по-иностранному выдохнул дрожащий Иванько. - Слушаю вас! Роберт Васильевич у телефона!
   - Здравствуйте, Роберт Васильевич! - Это Вам звонят из Мэрии, отдел по делам мигрантов... Мы в курсе, что к Вам в гости приехали гражданки из Соединенных Штатов... Передайте им, пожалуйста, что их просьба удовлетворена, и в соответствии с принятым два дня назад Постановлением Правительства Москвы часть помещений, то есть, вся квартира, передается в их собственность! Поздравляю Вас! До свидания...
   В соседней комнате, уставленной аппаратурой, за пультом тихо радовалась связистка Тонна.
   (Здесь лучше чтобы был звонок из Мэрии и женский голос сказал, что заявились новые хозяева и в связи с постановлением квартира будет отдана им... Он понимает, что шансов нет никаких).
   Диктор: - "Ни на зарядку, ни на завтрак с любимой овсяной кашей Роберт Васильевич не пошел. Ему было плохо. Не помогла даже крутая настойка на боярышнике, продававшаяся в аптеках города в удобной для такого рода больных двухсотграммовой таре.
   И когда Сольвейг с родненькими сестричками вернулась с прогулки, в квартире уже никого не было. Обитатели съехали. На кухонном столе лежала записка, придавленная от сквозняка граненым стаканом.
   Надпись гласила: "Товарищ полковник. Докладываю! Виноват, не ищите. Мы выехали на историческую и любимую Родину! Поезд номер 254; вагон 14; места 3, 4,5,6 и 7.
   Дата. Подпись: Иванько и плюс четыре члена семьи".
  
  

* * *

   7. Итоги первой победы.
   Натура. Дача Гюльчатай.
   Первая операция первичной организации Партии счастливой старости прошла успешно. На суперсекретной базе был накрыт стол по случаю. Допотопный патефон играл бравурные партийные песни.
   - Прекрасно поработали, товарищи! Кто сказал, что настоящие тимуровцы перевелись? Всем объявляю благодарность! И внуку Вашему, товарищ полковник, передайте, да и племяш мой тоже хорош был. Настоящим членом партии будет! Состарится, и будет! - Довольная Лесанна ещё долго пела дифирамбы партийцам, радуясь, что первый блин предприятия не вышел, как водится, комом. - Заседание продолжается! Что у нас там дальше, полковник?
   Строгая и раскрасневшаяся от чая и похвал полковник поправила портупею и, взяв план боевого социального натиска, посмотрела на Лесанну.
   - Вот-с, Лесанна! Бывший зятек у Гюли алименты скрывает. Нами установлено, что этот зять, господин Труфальдинов Борис Моисеевич, прости Господи, вступил в преступный сговор с бухгалтером женской наружности, точнее с бухгалтершей акционерного общества закрытого типа "ЭМ. ЭС. Еротам" гражданкой Пенкиной С.И. и расписывается в двух ведомостях при получении заработной платы. По одной он и выплачивает алименты. От девятисот шести рублей двадцать пять процентов будет двести двадцать шесть рублей пятьдесят копеек. А по основной ведомости, вот копия, он получает дополнительно 12 634 рубля ежемесячно, утаивая от внучки Лупиной 3 185 рублей 50 копеек. За год, после подачи документов суд, соответственно набежало 38 226 рублей. Это не порядок. Но я не удивлюсь, если найдется и третья ведомость.
   Собравшиеся неодобрительно закивали головами.
   В разговор вступила Лесанна.
   - Дело ясное, товарищи. Деньги надо выбивать! Глумление над детьми прощать нельзя. Нас тут половина детдомовских. На задание идут Сольвейг, Гюльчатай, полковник и племянники. Утверждаем? Единогласно!
  

* * *

  
   4. Казенный дом...
   Кабинет заседаний трибунала.
  
   Диктор: - "Молодой предприниматель господин Боречка Труфальдинов, плотно поужинав, в отличном настроении ровно в полночь вышел из ресторана "Жрица любви". Одевая плащ, он все еще не мог отвести взгляда похотливого горного козла от ног официантки Верочки.
   Уже на улице к нему подошел высокий парень и передал записку.
   - Это тебе от Верочки! Чем ты ей приглянулся?
   Какое счастье! Записка с адресом от этой удивительной официантки, состоящей из декольте и длинных ног! Её ослепительная улыбка так и манила в мягкие пампасы огромной белой постели!
   - Непременно буду!
   Боренька заскочил домой, побрился, почистил зубы и, чмокнув сонную бухгалтершу, с которой состоял в гражданском браке, умчался на деловую встречу в целях дальнейшего процветания семейного бизнеса.
   Притормозив такси на углу дома, чтобы не светиться лишний раз, Борис вышел из машины и направился к парадной. Она оказалась закрытой. Справа от дверей висело объявление о том, что в кинотеатре "Ролан" с завтрашнего дня начинается декада детских фильмов".
   - Что за черт? - Боря сличил адрес. Вдруг кто-то дернул его за рукав.
   - Сынок! - маленькая старушка в зеленом пальто и огромных черных роговых очках протягивала ему еще одну записку. - Это тебе Верунчик наша передала. Следуй за мной, а не то заблудишься.
   Диктор: - "Боренька убедился в одинаковой красивости почерка и с легким сердцем устремился вслед за шустрой бабулькой в глубь московских двориков.
   Проводив его до самой Верочкиной комнаты, старушенция исчезла, как призрак замка Моррисвилль.
   Боренька постучал в дверь и, услыхав желанное "Да" с придыханием, вошел внутрь.
   Никакой широкой белой кровати не было и в помине. Посреди комнаты стоял дубовый стол с настольной лампой из зеленого стекла. За столом сидели какие-то люди в военной форме...".
   - Пр-рошу садиться! - рявкнула центральная фигура, по-видимому, женщина.
   Боренька струхнул и сунулся, было, назад. Кто-то грубо схватил его за шиворот и подтащил к стулу так, что Борис даже не касался ногами половиц. Крепкие ремни прочно сковали его руки и ноги.
   - А это зачем, В-верочка? И-извращенцы?
   - Ма-алчать! - рявкнула все та же женщина и хватила кулаком по столу. Она направила в лицо Бориса свет настольной лампы, от чего празднично-сексуальное настроение полностью улетучилось. - Здесь вопросы задаю я!
   Бореньке стало не по себе. Такое уже с ним было год назад, когда на фирму наехала братва, которая стала требовать часть выручки за удачно провернутую авантюру с узбекским "Мальборо". Расставаться с деньгами не по своей воле всегда неприятно.
   - Вы меня поняли, гражданин Труфальдинов?
   - Да! А где я?
   - Там, где надо! - осадила женщина-полковник. - Это называется заседание суда военного трибунала.
   - Так я же не служу нигде! - цеплялся за жизнь Боренька.
   - Это неважно. Следствие уже состоялось. Наше дело объявить приговор и привести его в исполнение.
   Бореньке стало что-то очень и очень плохо. Холодный пот тонкой струйкой заструился по позвоночнику. В голове метались роями обрывки мыслей. Он только сейчас боковым зрением заметил лежавшие на низком столике под тонкой салфеткой страшные медицинские инструменты.
   - Если это братва, - думал Борис, - тогда зачем весь этот маскарад? Они могли просто шлепнуть меня в офисе. Тут что-то другое! Я пропал!
   И он приготовился к самому худшему.
   Женщина встала из-за стола.
   - Слово для зачтения приговора имеет старший следователь по особо важным делам Плевакина Нина Петровна...
   - Простите, уважаемая... полковник, а в чем моя вина? Что я сделал? Просто зашел к девушке?
   Председатель трибунала подняла на Труфальдинова удивленные глаза.
   - Плохо, гражданин, очень плохо, когда за собой не чувствуют вины. Сейчас узнаете!
   В голове понеслись эпизоды из прожитой жизни.
   - Все! Это конец!
   За стеной в соседней комнате раздался жуткий крик, будто рвали напополам живого человека. Разыгрывалось "пытошное" театральное представление в духе чекистских застенков.
   - Господи, помилуй! За что?
   Приговор был суров, но справедлив. Все дела его акционерного общества закрытого типа, явные и тайные, были известны высокому трибуналу.
   - Да, КГБ, если оно всё ещё не дремлет, - Боренька разбирался в цвете петлиц и кантов, - то работает превосходно. А если это не оно? Хотя какая разница. Такое разузнать могут только профессионалы, причем, с очень большим стажем. Мне бы такого главбуха! А не то безмозгло-очаровательное существо, живущее одним днем и по принципу: "Авось, пронесет". Нет, от этих не откупишься. Горе мне! Ну, всё! Если выберусь, то никто не заставит меня творить безобразия! Хватит! Жить надо честно! Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так... Тьфу ты, черт!
   - ...так вы согласны, гражданин Труфальдинов? - переспросила председатель.
   - Э..., а что от меня требуется, я не понял...- уточнил Борис, возможно, пропустивший мимо ушей самое главное. - А можно ли мне отфинансироваться от этой ситуации?
   - Вы что, взятку нам предлагаете? Мы, между прочим, при исполнении! - набычилась полковник.
   - Ни Боже мой! - зарыпался в путах Труфальдинов. - Ни в коем разе! Я просто спросил, есть ли в моем единичном случае денежный эквивалент совершенного преступления?
   Председатель повернулась к зачитывавшей приговор.
   - Был ли такой прецедент, Нина Петровна?
   - Да, товарищ полковник! Полгода назад мы освободили одного мужчину от уголовной ответственности по статье 76 главы 2 УК РФ. Но на тот момент он полностью исправился.
   - И я готов загладить свою вину! Поверьте! Очень даже готов! Хоть сейчас! Ну, поверьте, я больше не буду! - засуетился Боренька.
   - И сейчас, и в течение шестнадцати лет! - опять грохнула кулаком по столу грозная председательница. - Хотя вы можете отказаться...
   - Нет! Сейчас и все шестнадцать! А чего? - Боречка представлял собой образчик согласия.
   Члены суда военного трибунала встали со своих мест.
   - Постановляю! Гражданину Труфальдинову оплатить судебные издержки к утру сего дня в сумме тридцати восьми тысяч двухсот двадцати шести рублей ноль-ноль копеек и выплачивать ежемесячно на протяжении шестнадцати лет двадцать пять процентов от начисляемой заработной по обеим ведомостям в соответствии со статьей 157 главы 20 УК РФ!
   Борькина душа обрела почти что материальный вес.
   - Живой, и всего-то! А я со страху в штаны напустил. Вот дурак!
   Помощник председателя освободила Борину руку и сунула под нос лист бумаги.
   - Подпишите, товарищ Труфальдинов! Вот адрес Почтамта, куда будете направлять свои денежные средства. Задержка на день чревата неприятностями. Мы просто передадим все эти бумаги в налоговую службу. Тогда даже КГБ будет бессильно!
   Председатель налила себе воды из графина.
   - На этом заседание военного трибунала объявляю закрытым. Мои люди выведут вас. Надеть повязку на глаза. По почкам не бить!
   Счастливый от того, что все так сравнительно хорошо закончилось, Боренька попытался дома всучить присяжным заседателям значительно больше денег, чем оговорено судом. Но ребята-близнецы, отсчитав ровно положенную к вычету сумму, растворились в предрассветной мгле.
  

* * *

   8. Квартира Лесанны.
   Интерьер. Прихожая с плакатами и грамотами от партийных органов. Старый телефон.
   - Алло! Тонна! Это я. Передай по вертушке, что завтра маевка в Химках на старом месте, ...на старом! Белые носочки и красные платочки обязательно! Какие шашлыки? Ленин не ел шашлыков, это Иосиф трескал!

(Наступил революционный май. Партия ПСС решила отметить его маевкой на природе . Нужно подвести итоги и спланировать будущее.)

  
   9. Натура. Лужайка на краю леса, берег канала реки Москвы. Костер, котелок с картошкой.
   Самой последней на праздничную лужайку пришла Тонна и вся в слезах.
   - Ну-ка, расскажи, в чем дело? - полковник не унималась - Давай, Антонина - слеза Москвам не верит! Кроме нас...
   - Да вот, решила тут на рынок сползать, к осени боты себе спроворить. Мои-то уже на ладан дышат. Ну и это... Оделась, да и поехала. Голому собраться... Пока приценялась, вокруг всё, вроде как, хлюст какой-то вертелся. Чернявый такой, на ихнего Майкала Джекса похож.
   - На Майкла Джексона!
   - Ага, я и говорю! Эти-то боты малы оказались. Я за другими шлепанцами направилась, вроде подходят. Цап за сумку, а кошелька моего и нет! Да хрен-то с пенсией с этой, ещё будет! Сумку жалко, только шрам с боку и остался! Будто кесарево сделали! Где я теперь такую найду-у! Их в ЭСЭСЭСЭРЕ только и делали-и!
   И Тонна снова ударилась в слезы.
   - Так! - Привычно сказала полковник и, посовещавшись с Лесанной, которая разливала "Портвейн" в пластиковые стаканчики, громко объявила. - Товарищи, завтра в десять ноль-ноль начинаем операцию "Отлов"! Денег, полагаю, мы не вернем, но засранца примерно наказать можем!
   Лесанна добавила.
   - Случай не единичный. Труднодоказуемый. От нас требуется четкость и слаженность. Преступники могут быть вооружены!
  

* * *

   10. Натура. Черкизовский рынок. Толпы торгующих.
  
   - Да вон он, вон, который черный такой!
   - Как цыган?
   - Нет, я сказала, как Джекса ихняя. Вертлявый весь, будто кто за веревочки дергает! Вон, у палатки!
   Четверо старушек, стоя с биноклями на мосту, разглядывали рынок.
   - Ага, усекла его! Он мороженое жрет. Жарко, видите ли, воровать! Гюля, видишь? - спросила Лесанна.
   - Вижу!
   - Давай!
   Гюльчатай отдала Октаве бинокль, включила радиостанцию и растворилась в толпе.
   - Второй, пошел! - скомандовала руководитель операции. - Третий, товсь! Пшел!
   Гюльчатай держала в руках толстый и привлекательный кошелек, который мог не заметить разве что слепой. На плече висела приличная дорожная сумка, набитая чем-то тяжелым.
   Наблюдательный пункт, оснащенный хорошей радиоаппа-ратурой и цейсовской оптикой, остался на месте, с которого Лесанна наводила Гюлю и группу поддержки на цель.
   - Так, идешь правильно! Чуть левее возьми! Объект переместился. Так, хорошо! Метров через десять увидишь этого Джексона! Так, ты уже на месте! Приценись к чему-нибудь и помахай кошельком перед носом. Так! Вроде, клюнул! Да, засек он тебя! Зас-сек, голубчик! Ишь, глаз не сводит! Хор-рошо! А ну-ка, отойди, голуба, метров на десять. Так! И он за тобой следует! Видишь?
   - Вижу!
   - Господи, да не верти ты головой! Тебя только шмотки должны интересовать, а не мужики молодые! Ты же из деревни на базар приехала!
   Гюльчатай все исполнила в точности. Слева и справа её страховали подружки, будущие официальные свидетельницы происшествия.
   - Будьте повнимательней! Объект вплотную приблизился к "Живцу". Гюля! По-моему, он уже и писку достал...
   - Он что, мочиться будет? - спросила Гюльчатай по радио.
   - Эх, темнота! - Лесанна сплюнула. - Это у них так бритвочка называется, из монеты сделана. Пишется без мягкого знака. И не болтай, живец!
   - Вас поняла! - Гюля поправила локоны, прикрывающие маленький микрофон в правом ухе.
   Увидев такой большущий кошелек и провинциальную дурочку, которой односельчане, вполне вероятно, доверили все свои сбережения, Джексон встал в стойку. Ве-зу-ха! Крупняк!
   Когда кошелек, набитый газетными купюрами, перекочевал в сумку, вор решился действовать.
   - Гюля! Товсь! - командовала Лесанна. - На счет "три" отпускай! Три!!
   Сумка мгновенно слетела с плеча и разошлась на составные части. Пара тяжелых блинов от штанги грохнулась Джексону на ногу.
   - Есть!
   На дикие крики сбежались милиция и охранники рынка.
   Джексону не повезло первый раз в жизни: двойной перелом ступни, несколько маленьких кошельков с суммами, известными работникам милиции, и один увесистый из Подмосковья, набитый газетами... Писка тоже далеко не укатилась. Её подобрали зоркие и всегда объективные свидетели.
  
   11. Натура. Летнее кафе. Дымящийся кофе в чашках. Пять миловидных старушек в белых одеждах и вычурных старых шляпках.
   - Я вам хочу сообщить, - полковник опустила глаза под стол, листая свою красную книжицу. - Дело новое, силовая борьба с новым русским воротилой. Ой, опасен, вооружен и агрессивен!
   Диктор: - "Для Сергея Сергеевича Жигулева этот понедельник обещался быть удачным. Сделка около десяти утра в номере гостиницы "Космос". Обед в клубе "Fellini,s", что за плавательным бассейном на Олимпийском проспекте. Вечером придется посетить выставку на Крымском валу... Ой, да мало ли мероприятий у делового человека! Что могло испортить настроение? Да ничего!
   Звонок по мобильному телефону поднял его с постели".
   - Сергей Сергеич! Здрасьте! Это Володя-водитель! Тут опять старухи напали!
   - Щас! Я уже выхожу! Я им покажу, как с дураком связываться!
   Диктор: - "Эта затея с цветочной клумбой Сергею Сергеичу не нравилась. Так было значительно удобнее - вышел на крыльцо, и в машину! А старухи, злющие и желчные от роста цен на товары первой необходимости, обложили его кляузами и доносами, вплоть до Президентской администрации. Но Бог высоко, Президент далеко, а Жигулев пока здесь хозяин!".
   - Ну чё опять стряслось, ополченцы?
   - А ни чё! - самая бойкая старушенция соскочила со скамейки. - Убирай свою машину, тебе сказано! Мы тут цветы засадим! Вон, у Полины с первого этажа голова не перестает болеть от этого газу. Только разоспишься: Дыр! Дыр! Дыр! Хоть что хошь, то и делай!
   Жигулев нахмурился.
   - Никуда я свой транспорт не уберу! У меня постановление Управы есть, всё, и не обсуждается! А кому цветы нужны, тому к изголовью в вазочке поставить могу! Х-ха!
   Старушки запричитали о тех временах, когда райкомы да милиция имели силу и власть над "фулиганами".
   - Чего шумим, бабоньки? - Гюльчатай, проживавшая в соседнем подъезде, проходила мимо. - Все шумите, рук нет разобраться?
   - Вот бы нам твои руки, Галинка, мы бы в раз разобрались! - та же старушонка плюнула в сторону отъезжавшего "Мерседеса". - Вон, бугаина, на него хоть всем подъездом накинься, отобьется. А потом ещё и по одной переловит! Киллер!
   - А в чем дело-то?
   Старушки поведали Прилипке свои горести.
   Диктор: - "А для Сергея Сергеича Жигулева и наступивший вторник обещался быть удачным.
   Прибывший водитель возвестил о себе мощным условным сигналом "шестисотки". Доброе утро! Пора ехать.
   Сергей Сергеич вышел из подъезда. Все было хорошо. Летнее солнце, деревья, пение птиц... А где народные мстители?
   У подъезда никого не было. Ну и ладно, успокоились, родимые!
   Жигулев потянулся к ручке задней дверки и остолбенел.
   Из-под правого заднего крыла автомобиля выглядывали два цветных проводка - синий и красный. И все бы ничего, не будь они так старательно замотаны черной изолентой... Мина!
   - В-во-лодя! - тихо сказал Жигулев. - Не шевелись! Умоляю!
   Водитель не расслышал слова шефа и открыл дверку.
   - Сергей Сергеич! Вы чего не садитесь? Опоздаем!
   По нездоровому цвету и испуганному виду лица Володя догадался о сути происшедшего.
   - А-а! - заорал водитель. - А как же мне быть? Я выйду!
   - Я тебе выйду! Не рыпайся! Машину мне испортишь! - орал Жигулев. - Я ноль-два уже набрал, сейчас милицию вызову!
   - А вдруг она с таймером?
   - Тогда потерпи, дорогой!
   Милиция и саперы, напуганные серией взрывов иномарок и бизнесменов, прибыли очень быстро. Усатый милиционер стал расспрашивать испуганного водителя.
   - Давно прибыл? Куда отлучался?
   - Нет, минут десять стою. Никого не видел...
   - Так-с! Про-фес-си-о-нал! - заключил усатый и снял фуражку, чтобы протереть вспотевшую лысину. - Будем эвакуировать жильцов и ликвидировать объект на месте.
   - Как ликвидировать? Кого? - заволновался Жигулев.
   - Не кого, а что. Взрывное устройство, вот что! Оно, по мнению саперов, не извлекается! А собака наша, доходяга, вроде как чего там и унюхала. - Милиционер подошел к саперам. - Ну, как, ребята?
   Сапер, видимо, самый старший, доложил.
   - Вот эти проводочки ведут к баночке. Надо робота попро-бовать, а если не доберется, то хорошо бы из водяной пушки шарахнуть!
   Сергей Сергеич от услышанного сел прямо на асфальт.
   - А с водителем как?
   - Пусть выходит. Но может от смещения центра тяжести и жахнуть, так что пусть сидит.
   - Понятно! - сказал усатый милиционер.
   Подкатила машина со спецоборудованием. К предмету, представлявшему опасность, робот-сапер пробиться не смог. Пришлось эваконожницами вскрывать кузов автомашины.
   - Есть! Я её вижу! - возвестил сапер, работавший с роботом. - Банка из-под "Нескафе", проводочки...Заце-пляем... Ложись!!
   Сапер дернул от машины за угол дома, где его обогнал водитель "Мерседеса". Из-под крыла выпала банка и покатилась по асфальту, разливая остатки жидкости, по цвету и запаху напоминавшие куриный бульон.
   - Так она же пустая! - в один голос заорали собравшиеся.
   Милиционер схватил Жигулева за грудки.
   - Ты с чего, болван, взял, что там заминировано? Вам, бандитам, уже и кофе с гексогеном мерещится! На "жигулях" ездить надо. - Усатый оттолкнул Сергея Сергеича в сторону. - Все расходы по сегодняшнему выезду за его счет!
   Больше у этого подъезда никакая машина не останавливалась. На освободившемся месте старушки высадили дивные "анютины глазки".
  

* * *

   12. Натура. Улица. Патрулирование.
  
   Диктор: - "Лето шло к концу, однако было еще очень жарко. Дома не сиделось.
   На одном из собраний партия решила проводить патрульные рейды. Вся первичная организация в двадцать два часа встречалась у памятника писателю-дипломату А.С. Грибоедову и фланировала от станции метро вдоль знаменитых прудов.
   Поначалу прохожих удивляли красные повязки на левых рукавах шустрых старушек-активисток. Затем все привыкли.
   Но не каждое инициативное дежурство проходило спокойно.
   Безграмотная московская молодежь веселиться просто не умела. Ей позарез были нужны приколы. И она их получала.
   - Эй ты, развалина, дай закурить! - наглый сопляк, косящий правым глазом, дернул за рукав Сольвейг.
   Соня Львовна крайне обиделась, поскольку таковой себя до сих пор не считала.
   - Это вы меня, мой юный друг?
   - Тебя, старая карга! Тащи сигареты, даю пять минут! Мухой! Не можешь бегать, гони наличными! Ха-ха!
   Перепалка доставляла огромное наслаждение уличной саранче, окружавшей рэпера, утопавшего в широченных и грязных штанах.
   - Давай, Фак, тряси старбень! У этой кикиморы с красной повязкой денег много! А чего эти повязки обозначают? А? Кришнаиты, что ли? Не-а! Фашисты, наверное!
   Первой не выдержала Гюльчатай.
   - А ну цыц, шантрапа! Марш домой спать, пеламиды двуствор-чатые!
   Это ещё больше раззадорило ватагу, усевшуюся с ногами на парковую скамейку.
   - Ой-ой! Ну, прям, накакали со страху! - заржали любители дефективной музыки, суча ногами в стоптанных кроссовках. - Ты ещё скажи, что на ментов пахаешь! Сама канай спать!
   Баба Гюля, недолго думая, одним рывком опрокинула скамейку с обнаглевшими человекообразными.
   - Ты чё творишь, старая вешалка? - самый нахальный из паршивцев вынул нож. - На покой захотела, бабуся?
   Эти слова могли бы стать самыми последними в его жизни, не вступи в перебранку маленькая Сольвейг.
   - Гюля, только не это! Дай-ка лучше я попробую!
   Никто не успел и глазом моргнуть, как Сольвейг вытащила из сумочки пистолет и выстрелила в нападавшего.
   Сказать, что всю шушеру будто корова языком слизнула, значит, не сказать ничего.
   Остался лишь невоспитанный парень с финкой, уткнувшийся лицом в кучу листвы, собранной аккуратным дворником рядом с урной.
   - Липтон! Ты что? - Лесанна схватила Соню за руку.
   - А ничего. Это газовый, зарегистрированный. Специально для таких случаев. И пусть все знают, козлы, простите, что это мой район! И я здесь никого в обиду не дам!
  
   (Здесь надо все продумать . Как прием дежурство мне нравиться... Они должны нечаянно обезвредить преступника и передать его милиции...)

* * *

   13. Натура. Парк на Чистых прудах.
  
   Лесанна посмотрела на часы.
   - Ну что, товарищи, всё! Дежурство закончилось. Завтра объявляю выходным днём! Всем привести себя в порядок и попрошу законспектировать работу Владимира Ильича Ленина "Все на борьбу с Деникиным!".
   В глубине аллеи раздался крик. От отчаяния кричала девушка.
   - Па-амагите! Су-умка! Мобильник! А-аааа!
   - Я счас! - Сольвейг снова выхватила пистолет. - Она пошла навстречу бежавшему прямо на старушек парню. - Руки вверх!
   - Ну конечно! - Парень со всего маху треснул сумкой по голове Сольвейг и даже не остановился.
   Но от спортивной Гюли ему уйти не удалось. Сочный удар в лоб остановил паренька словно телеграфный столб велосипедиста. Грабитель попытался вскочить, но был ловко поддет на великолепный прием, именуемый в борьбе - "мельница".
   Затем за необычным для такого вечернего времени хрустом последовал страшный болевой прием.
   - Мама...- парень скривился от боли.
   - Да, сынок... Сейчас и папочка с наручниками приедет...
  
  
   14. Кабинет начальника милиции.
  
   В управлении внутренних дел на одном из служебных совеща-ний ставили в пример работу участкового милиционера с Чистых Прудов.
   - Знаем, трудно, товарищи! А кому сейчас легко? Но ведь могут же некоторые, если захотят! Вот, взять, к примеру, общественный порядок на Чистых Прудах... Какого красавца отловили недавно! Три Управления охотились, понимаешь, а чистопрудники всех опередили... И кто? Орлицы, а не бабульки!
   Полковник перевел дух и наполнил стакан минералкой.
   - Позвольте мне, от имени и по поручению министра внутренних дел вручить отличным дружинницам грамоты за безупречную службу и проявленную бдительность при задержании опасного преступника!
  
   (Лучше, чтобы из вызвали в районное УВД и вручили грамоты...).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   30
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"