Штукатурка снегом осыпалась с вибрирующего потолка. Чука удивленно смотрел на незыблемую ранее конструкцию. В большущей голове не укладывалось, что крыша, так надежно защищавшая от снега, солнца и дождя может напоминать волны. Удивительным казалось то, что все происходило в некой мелодичной тишине, настраивавшей на лирический лад. Даже черный угол не выражал обыкновенной для него угрозы, а лишь застенчиво предупреждал о своей независимости.
Все пошло наперекосяк с самого утра. На длиннющей змее-гирлянде почему-то потухли красные и оранжевые огоньки и холодное мигание синих и зеленых светлячков выглядело холодно-прекрасно. Чуку это нисколько не мешало, но Айка очень любила красный цвет. Она говорила, что красный греет душу, а еще оранжевый - цвет ее радости. Как объяснить той, сердце которой хочешь обнимать и оберегать, что не виноват в механической ошибке. Может покрасить волосы в оранжевый и надеть красный костюм, посыпанный волшебным блеском? Нет, она не примет сладкую конфету из волшебной страны, яркое сияние не заменить крашенным сукном. Чука помнил, как маленький хорошенький носик морщился от созерцания Вавилонской башни, а бархатный голосок становился еще пушистее от вида печенюшного домика ведьмы. Мир детских, но таких важных мечтаний, который для Айки был древнее и важнее того самого Взрыва, оказался страшно запутанным для Чука.
А еще поломалась золотая лестница. Этот подарок должен был поразить любимую и подтолкнуть его к решительному разговору, но пробка от шампанского, так неудачно отскочившая от спирали времени, попала в черный угол, который ответил зло и неминуемо - лестница рухнула, лишив Чука надежды на чудо.
Чудно чихнул маленький носик.
- Ах, Чук! Это так мило! Снег! Смотри он везде! Как у тебя это получилось?!
Чук смущенно молчал. Смелость покидала его с каждым глотком шипучего счастья.
- Это не я! Не знаю, он сам, это потолок, и не снег, а штукатурка! Смотри, даже не мигают красные и оранжевые фонарики, я так хотел чтобы их было больше...
В тот момент, когда слезы подступили к горлу, потолок вспыхнул. Вначале на краткое мгновенье, а потом вихри оранжевого и красного безумия заколыхались в танце. Капельки шампанского из разбитого Айкой бокала брызнули в разные стороны, окрашивая ее удивление в золотые тона. Пузырьки загадочно закружились и слились с сиянием.
Его единственная мечта кружилась и смеялась, он смеялся вместе с ней, чувствуя, что золотая лестница теперь не нужна, что магия любви и счастья поднимет их, туда, к ее мечте. Чук прекрасно помнил слова Айки: "Вершина мира там, на самой верхушке! Я хочу быть там и любоваться миром!" Грани оказались не такими и острыми, удачно прихваченное с собой седло прекрасно заменяло кресло, а еще Чук подумывал соорудить гамак.
- Спасибо, Чук! Ты сделал меня счастливой! - ее поцелуй оказался сладко-красным, а объятья - восхитительно оранжевыми.
Два сердца кружились и мечтали, любили, очаровывали друг друга, дарили счастье и надежду, будили в пространстве желание быть лучше и даже черный угол заискрился серебром.
А сверху за всем наблюдал Фиолетовый Заяц. Довольная мордочка нелепо морщилась от осознания того, что творить добро не такая уж и плохая штука, пусть даже кто-то и считает виновным во всем обычное чудо.