Однажды товарищ Сталин сидел в кресле и пыхтел трубкой. Отец народов погрузился в чтение и думал о великом. За окном ночь вступила в свои права, в кабинете царил полумрак. Часы отбивали секунды, напоминали о вечном, вторили вселенским мыслям друга всех пионеров и физкультурников.
В сумеречной тишине неожиданно зазвонил телефон. Звонил он как-то особенно громко и нервно. Товарищ Сталин недовольно хмыкнул в усы, но книгу отложил и поднял черную телефонную трубку.
- Товарищ Сталин слушает, - холодно произнес верховный главнокомандующий.
- Товарищ Сталин? - послышалось на другом конце провода. Незваный собеседник задал вопрос каким-то визгливым и надтреснутым, почти истеричным голоском.
- Он самый.
- Это вас беспокоит товарищ Гитлер. Вы уж простите, что во внеурочное, так сказать, время... Товарищ Штирлиц докладывал, любите вы до поздней ночи засиживаться.
- Здравствуйте, товарищ Гитлер, - товарищ Сталин несколько удивился, но виду не подал. - Передавайте пролетарский привет товарищу Штирлицу.
- Да, слыхал..., - фюрер тяжело вздохнул. - И не жалко вам, товарищ Сталин, старого Фридриха? Бедняга позабыл вкус венского шницеля, штруделя и баварского пива. А доблестных дойчен зольдатен? Бравый зольдат совсем замерз. Однако, понимаю, вам нет дела до цвета немецкой нации, до мнения мирового сообщества, стенаний правозащитников, либералов, лгбт-активистов и прочих поборников демократии. Но подумайте о невинных мирных жителях! О стариках, женщинах, детях! Почитай, миллионов десять уже положили! А разрушенное народное хозяйство! Да и бывшие ваши граждане довольны нашими порядками. На протестные митинги не выходят, петиции не подписывают, в прессе иной точки зрения не высказывают.
- Что вы предлагаете, товарищ Гитлер? - будущий генералиссимус принялся нервно покусывать ус.
- А почему бы нам, товарищ Сталин, мир не заключить?
- Мир? - Председатель Совета Народных Комиссаров глубоко затянулся и закашлялся.
- Да, мир! - радостно крикнул Гитлер товарищу Сталину в самое ухо. - Я уже и план набросал. Аккурат двенадцать пунктов выписал!
- Как вы себе это представляете? - товарищ Сталин взял себя в руки и вновь стал верховных главнокомандующим, а вовсе не простофилей, которого базарные ловкачи решили обвести вокруг пальца. - Вы фашисты, у нас война, мы непримиримые враги!
- Да разве я спорю? Но посудите сами. Подпишем соглашение о прекращении огня... А мы вам санкции отменим..., может быть. Рузвельт и Черчилль кредиты подкинут. Франция пару старых фрегатов продаст в рассрочку, Франко дешевыми апельсинами завалит, а дуче... дуче на Капри для вас госдачу организует. Будете в гости к нему ездить. Ну а мы..., мы тем временем подтянем резервы, проведем тотальную мобилизацию, приграничную контрабандную торговлю наладим, вы нам трубу кинете, станете газ качать. Наши товарищи Кох, Миллер, Вексельберг, Чубайс помогут вам раз..., простите, восстановить народное хозяйство. На занятых территориях дадим русскому языку особый статус, линию фронта будем контролировать совместно, миротворцев введем. Красноармейцев амнистируем. Разумеется, кроме тех, кто совершил тяжкие преступления против Германии и демократии. А я обязуюсь выпустить... политзаключенного. Есть у меня один на примете, в Заксенхаузене. Это у нас курорт такой. А вы, товарищ Сталин, сделаете Паулюсу зеленый коридор, освободите всех наших пленных, присвоите им статус беженцев и выплатите месячное пособие и компенсацию за моральный ущерб, плюс к тому отправите их за ваш счет в Германию, - фюрер разошелся не на шутку, вошел в раж, принялся орать, брызгать слюной... Товарищ Сталин живо представил эту отвратительную картину и скривился в отвращении.
- Погодите, товарищ Гитлер. Успокойтесь. Вы не на партийном митинге. Предположим, но как же Крым, Донбасс, Харьков, Днепропетровск, Запорожье, Херсон, Николаев, Одесса, Киев, наконец?!
- А Крым няш-мяш. Да не мелочитесь вы. Хватит вам и Урала. Зато какие перспективы! Прямая выгода и профит по всем статьям.
- Нет, нет, так нельзя. Ладно Крым, но ведь Нюрнбергский процесс, Девятое мая... Да и вообще, давеча товарищ Мессинг говорил, вы непременно должны застрелиться.
- Ладно, хотите, чтобы я застрелился? Будь по-вашему. Но только в параллельной Вселенной или в следующей жизни. Соглашайтесь и вас потомки запомнят великим миротворцем, а не кровавым тираном. Или вам праздников мало? Так устройте себе какую-нибудь соборность или день независимости России от... самой России. Ну как, согласны?
- Товарищ Гитлер. Ваше предложение заслуживает всяческого внимания, но...
- Что не так, товарищ Сталин?
- Да вот думаю, как мои поллитруки объяснят народу гениальное решение вождя и учителя...
- К дьяволу поллитруков! Расстрелять всех к чертовой матери, да и дело с концом!
- Нет, всех не могу. Мне без них никак нельзя. А то придется обращаться за помощью к вашему доктору Йозефу...
- А хотите я вам фройлян Псакен пришлю? Истину говорю, рыжеволосая бестия, настоящая валькирия. И умна не по годам! Кабы не Ева, сам бы за ней приударил. Так что, товарищ Сталин, по рукам?
- Вы меня убедили, товарищ Гитлер.
- Очень хорошо, товарищ Сталин. Когда прекращаем огонь?
- А давайте... уже сегодня, в девятнадцать часов по московскому времени.
- Согласен, товарищ Сталин.
- Тогда готовьте дачу на Капри, товарищ Гитлер.
- Не извольте беспокоиться. Сделаем все в лучшем виде. До свиданья, товарищ Сталин.
- До свиданья, товарищ Гитлер. Еве от меня поклон.
В ответ товарищ Сталин услышал короткие гудки. Помедлив секунду, вождь оставил телефон в покое, раскурил потухшую трубку и вновь вернулся к прерванному чтению.
"А ведь до чего хитер этот Иешуа Га-Ноцри! Вот ведь как закрутил", - подумал товарищ Сталин. - "Трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. Нет, философ, я тебе возражаю. Это самый страшный порок".
Товарищ Сталин захлопнул книгу, положил ее на зеленое сукно необъятного стола.
- Трусость, говоришь? - в гробовой тишине произнес великий вождь и учитель. - Нет, писатель, я тебе возражаю. Предательство, вот самый страшный порок...