Аннотация: Смесь "исторического фэнтези", научной фантастики и приключений. Что может объединять древнего варвара, вождя Народов Моря, немецкого профессора времен Второй Мировой и современного русского "экстремиста", скрывающегося от закона?
Ханебу
"Существует несколько великих и
неизменных критериев, которые
выявляют значение человека. К ним
принадлежит боль; она есть
самоесуровое испытание в той цепи
испытаний, которые обычно
называют жизнью".
Эрнст Юнгер
Пламя вставало до небес, захлестывая штормовыми порывами узкие улочки, но даже его неистовый рев тонул в истошных воплях множества глоток. Звона оружия почти не было слышно - битва с гарнизоном завершилась. Лишь иногда, коротко чавкнув, клинок или острие разрывали плоть - добивая изнасилованную женщину или прекращая чьи-нибудь жалкие попытки защитить собственный дом, и без того обреченный на гибель в пожаре. Крики и стоны побежденных смешивались с торжествующим ревом победителей, потрясающих трофеями...
Еще один город пал.
Гарм Сотня Шрамов вытер клинок об одежду убитого горожанина и возвратил меч в ножны. Видит Громовержец! - он не желал убивать безоружных, тем более - таких слабых и жалких, как эти ничтожества. С уничтожением этого двуногого скота вполне справятся простые воины. Дело же вождя - дело Гарма! - вести в славную битву и быть в ней первым.
Варвару не понадобилось вновь обнажать оружие, когда на него с истошным криком, выставив вперед нож мясника, бросился обезумевший от страха и ненависти очередной горожанин, тощий и черноволосый. Гарм перехватил бьющую руку и, подняв нападающего над собой, словно тот ничего не весил, швырнул в пылающий дверной проем ближайшего дома. Пожалуй, тут становится совсем жарко. Город следует покинуть немедленно...
Сотня Шрамов трижды протрубил в рог сигнал отхода и сам направился в сторону ворот в крепостной стене, напрочь снесенных какой-то час назад. Это место следует очистить - и их, очистителей, сделавших все, что было в их силах, изгоняет Огонь - лучший из очистителей, который наверняка вскоре сотрет здесь всякий след прежней скверны. Воспоминание о великом Долге, приведшем его непобедимое племя - гордых ханебу! - в этот безрадостный край, заставило правую ладонь Сотни Шрамов снова сжаться на рукояти меча.
"Место, где Мертвые и Похороненные правят живыми" - так говорил о землях Юга старый жрец Громовержца, напутствуя Гарма и его дружину в поход ради уничтожения скверны. Ханебу, шарданы, ариунны, арцавы, сикулы, шакалеша, турша и многие иные племена, жившие по берегам Янтарного Моря, поднялись по зову Богов, которые устами прорицателей сказали: если не уничтожить далекий полуденный гнойник сейчас, через поколения он сам придет на Север. И дружины объединившихся племен спустили по рекам на своих длинных ладьях, преодолели море и высадились на берегах неведомой земли песка и обжигающего солнца. С тех пор северяне не взяли ни одного пленного и не пощадили ни одного города. В основном, здесь жили смуглые и чернокожие чужаки, но не редко завоевателям приходилось убивать таких же белых, как они сами. "редатели, чьи предки некогда завоевали эти края!" - так называли их жрецы Громовержца. А самое главное - варвары, врываясь в города, немедленно брали штурмом гробницы-святилища, откуда правили полчищами своих рабов истлевшие цари-мертвецы, скорчившиеся в своих саркофагах. Их, как и построенные вокруг их пирамид и зиккуратов города, предавали огню вожди дружин - такие, как Гарм...
Хлопок по плечу отвлек Сотню Шрамов от мыслей, когда городские стены уже остались позади. Он обернулся и увидел взволнованного Дитерика, предводителя арцавов. Не говоря ни слова, тот указал пальцем на горизонт. Через секунду Гарм снова подносил боевой рог к губам. Эти усталые, покрытые копотью и кровью воины, что беспорядочно толпились сейчас вокруг него, еще не знали, что битва только начинается!
Потому что Рамзес Великий со своими бесчисленными полчищами из Кема пришел в Междуречье на три дня раньше.
-Значит, вы осознанно подрываете успех проекта, от которого зависят исход войны и судьба Райха? - Руперт Лееман начал часто моргать, как всегда, когда начинал сильно волноваться. - Вы понимаете, на что идете... и ради чего?!
Зелиг Раскинд только склонил голову не то в знак согласия, не то в знак угрюмой решимости идти навстречу избранной судьбе.
-А известно ли вам... - не дождавшись ответа, выкрикнул Лееман, сжимая кулаки и поднимаясь из-за стола - А известно ли вам, что одно мое слово - и вы останетесь здесь же, но на правах "испытателя". Как вам такой исход вашего саботажа?
-Я лишь разделю судьбу своего народа, господин Лееман. Ничего не имею против вас лично... Но я был готов работать на государство, считающее евреев "гражданами второго сорта". А не на уничтожающее мой народ.
-Но не вас лично! Вас, и таких, как вы, распоряжение Гимлера не касается!
-Это мой народ, господин Лееман. Вы ведь, как искренний национал-социалист, должны меня понимать? - Раскинд позволил себе усмехнуться. Леемана от этого окончательно взяла злость:
-Такое решение было принято только потому, что чем ближе враг подходит к границам Германии, тем больше евреев...
-Начинают бороться против вашей власти?.. Немудрено, профессор. Я, как видите, тоже начал.
Лееман побледнел.
Неужели этот вот жиденок, "нуцлихе юде", с тридцать девятого бывший его правой рукой - сначала потому, что аналогичных специалистов не было, а потом потому, что людей со стороны в проект привлекать запретили - , так вот, неужели этот самый еврей станет причиной поражения Райха? Ведь в эти самые мгновения, под ними, в толще камня, в железобетонных катакомбах сотни рабочих и инженеров ковали Оружие Возмездия, которое, не вдохни в него жизнь, будет лишь гигантской грудой металлолома, напичканного электроникой и доисторическими артефактами! В великую тайну Метаэнергии, способной оживить камень и металл, сделать их частью человеческого тела, изменив мельчайшую структуру органики и неорганики - или мгновенно разрушить что бы то ни было, неугодное владеющему этой тайной!..
-Вы... зря думаете, что чего-то добьетесь, Раскинд. Вам не жаль нашего совместного труда, вам не жаль труда рабочих... Но ведь это бессмысленная жертва! Это не единственное, черт побери, место в Германии, где куется Оружие Возмездия!
-Не имеет значения. Да и в любом случае я не верю в вашу победу. Муссолини в Италии спас Гитлер. А кто спасет самого Гитлера? И всех вас? Разве...
Он не успел договорить - Лееман бросился на "нуцлихе юде" и вцепился ему в горло. Какое-то время они боролись, тяжело дыша, но тщедушный еврей никак не мог справиться со своим противником, и вскоре уже валялся на полу, тщетно пытаясь увернуться от ударов ногами, в промежутках между которыми звучал хриплый голос профессора Леемана:
-Сволочь! Предатель!.. Германия не погибнет!... Это мы вас всех уничтожим!.. С вашим ублюдским мировоззрением!..
На шум в кабинет ворвались охранники в черной форме СС и замерли, не ожидав увидеть подобной картины. Лееман прекратил избивать Раскинда, и тот приподнялся на руках. Его разбитые очки болтались на сломанной дужке, держась на правом ухе.
-Отправьте этого жида в карцер для "испытателей". - коротко распорядился Лееман и негромко добавил, обращаясь к бывшему помощнику - До скорой встречи, Раскинд. Вы еще послужите Райху. В последний раз, так сказать...
Удар пришелся со спины, неожиданно. Хорошо еще, что кулаком, а не ножом - видимо, нападавшим требовалось сперва поглумиться над жертвой, а потом только прикончить ее. Хотя дело происходило средь бела дня, прохожие упорно делали вид, что ничего не происходит, и старались поскорей пройти мимо. Александр-Лысый перекатился на спину и одни рывком вскочил на ноги.
Ну да, чего и следовало ожидать. Хачье.
-Ти скыньхедь, да? - тот из трех чертей, который сбил Лысого с ног, сунул руку в карман, очевидно - за ножом. Двое других радостно оскалились.
-Че ты, ебнулся, макака? - Александр решил потянуть время, прокручивая в голове варианты развития ситуации, но едва сумел увернуться от нового удара, направленного в лицо.
-Эй, русняк, тут я вапросы задавать буду, понил? Твая русня вчера Рустама убила, Ашота убила, слышал, нет? Мы за каждого из сваих па двадцать русняков ложить будем, понил? - Александр увернулся еще от одного удара. Два хача, стоявших за спиной своего предводителя, почему-то пока не вмешивались в происходящее, щеря шелтые зубы в обрамлении дремучих бород. Нападавший же на Лысого захохотал в голос и снова заговорил:
-Э, слюшай, где твой великий рюсский народ, а? Пачиму тебе не памагает? Мы же вас па аднаму всех вирежем! Как баранов, слюшай! - наконец, блеснул нож - Скот вся твая русня, понил, да?..
В следующее мгновение прямо перед глазами торжествующего хача появился ствол пистолета.
А еще через секунду раздался выстрел. И еще один, и еще, и еще...
Нападавший черт потерял равновесие и упал на спину, разбив затылок об асфальт. Выстрел почти в упор неслабо разворотил ему переносицу. Двое других с хрипом осели на землю, зажимая раны в груди и животе. Почти немедленно какая-то женщина истошно завопила тонким голоском: "Убиваааают!", но Александр уже не видел, что происходит вокруг - он уже что есть сил несся прочь, нырнув в лабиринт подворотен и арок. Конечно, его быстро найдут, если он задержится в городе хотя бы на несколько часов. Значит, нужно сваливать. Оперативно, благо есть деньги, связи и какое-никакое оружие. Только вот куда именно сваливать, где отсиживаться?
А может быть...
Лицо Лысого пересекла мрачная улыбка.
Может быть, не зря звала его таинственная бухта, больше шестидесяти лет хранящая великую тайну?
Кажется, самое удивительное путешествие его жизни еще состоится.
Но для начала придется хотя бы выжить...
Гарм Сотня Шрамов давно потерял счет времени, хотя смутно понимал, что день последнего штурма давно закончился, и ночь тоже наверняка уступила место новому дню, а так темно вокруг лишь из-за пыли, застилающей солнце. В самом сердце битвы стоял он, разя направо и налево своим тяжелым клинком, лишь иногда приходя в себя и замечая, как гибнут вокруг верные своему вождю дружинники-ханебу.
Песок под ногами северянина так пропитался кровью, что ноги увязали в нем по щиколотку. Копья устремлялись в его грудь, но он, вцепившись в них левой рукой, отводил верную смерть в сторону, чтобы правой нанести сокрушающий удар. Вставали перед ним мечники Кема, но их изогнутая бронза бессильно скрежетала по рогатому шлему, в то время как тяжелое оружие Гарма разило безошибочно, обезглавливая, вспарывая животы и отсекая конечности. В сердце Сотни Шрамов пылала свирепая радость - Громовержец даровал ему право если не победить, то хотя бы погибнуть в бою, каких не видывал ни отец вождя ханебу, ни дед, ни даже дед его деда.
Рабы мертвецов, поклоняющиеся живым и мертвым тиранам, не имеют права на существование! Прирожденный раб жесток, но труслив: раз за разом толпа воинов Кема с воем и криками бросалась на северян, чтобы единым напором смять их, но встретив непреклонное сопротивление, в панике откатывалась назад, не в силах выдержать честный бой. Вот она отхлынула еще раз...
И земля задрожала, рокоча, словно походный барабан. Это пошли в атаку колесницы Рамзеса - воинская элита далекой южной страны, сбереженная своим полководцем для решающего удара.
-О копыта Донна! - выругался Сотня Шрамов, в бессильной ярости сжимая ставший бесполезным клинок. Те силы северян, которые вступили в сегодняшнее сражение, еще могли бы сдержать несущиеся на них колесницы. Те же, что остались в живых после почти двухдневной резни - нет.
Это был последний бой Гарма Сотни Шрамов. И он хотел завершить его, как подобает мужчине. Увидев, как стрелок на колеснице, мчащейся прямо на него, натягивает тетиву, вождь ханебу шагнул вперед и с торжествующим криком швырнул свой меч во врага. Клинок размозжил череп одной из лошадей, и несущаяся на все скорости колесница с грохотом перевернулась, подняв тучу пыли.
Гарм усмехнулся. И повалился на песок со стрелой, засевшей в груди.
Подземный завод был охвачен паникой. Со дня на день в бухте Ханебу ожидали или американский десант, или русские танки. Не будь в распоряжении Леемана автоматчиков из СС, большинство рабочих и ученых давно бы покинули секретный объект - этому способствовали слухи о том, ЧТО ИМЕННО делают русские с пленными гитлеровцами. Да и в "чудо на Одере" и грядущую победу германского оружия давно никто не верил.
Особенно бесило Леемана то, что до окончательного успеха оставалось лишь доработать некоторые важные, но все же второстепенные моменты - и вот оно, сверхоружие, одно способное уничтожить большевистские орды! Куда более сложные вопросы были успешно разрешены в прошлом - так неужели Судьба именно сейчас решила разрушить мечту германского профессора о Преодолении Человеческого? Сверхоружие - да, но это лишь ступень к обладанию метаэнергией, к раскрытию всего потенциала, заложенного в нашем теле...
Все чаще профессор задумывался о прошлом. Ему виделась странная закономерность в том, что именно здесь, в Ханебу, решается исход противостояния арийской Европы и большевистской сверхдержавы, сплотившейся вокруг иссохшей мумии в степенчатом мавзолее. Ведь тысячи лет назад именно отсюда отправлялись в свой великий поход белокурые, голубоглазые, презирающие страх смерти Народы Моря - на битву с ближневосточными деспотиями, поклоняющимися мертвым царям, погребенным в пирамидах и ступенчатых зиккуратах, совсем таких же, как тот, что возвышается в сердце Москвы!
Вспоминал Лееман и собственное открытие, сразу сделавшее метаэнергетические дисколеты реальностью ближайших лет. На древней земле Скифии, отбитой у большевиков, он вместе с археологами и эсэсовцами из "Аненербе" спустился в разверстый курган неведомого вождя древности. Там, среди истлевших костей женщин и рабов, ушедших служить своему господину в иной жизни, и были найдеты Доспехи Титана - как сказал один из сопровождавших Руперта Леемана ученых: "Не всякий великан их сможет таскать!". Находка представляла собой железную статую воина в доспехах с подвижными пальцами рук, ростом около трех метров, внутри которой было место для одного человека ростом 180 см. нормостенического телосложения. Еще более загадочными были несколькосантиметровые иглы, которые явно должны были впиваться в тело "пилота" этой чудовищной статуи. Тогда-то Руперт Лееман и задумался о связи боли и метаэнергии... Не были ли скифские вожди, истекающие кровью внутри шагающих металлических гигантов Титанами греческих мифов и Турсами германских преданий?
Теперь профессор знал, что скорее всего - были. Знал он и то, что именно через боль можно разбудить в человеке вриль, метаэнергию, и замкнуть ту цепь, которая сможет по воле этого человека поднять в воздух дисколет или направить разрушающий луч на врага. Еще неделя, от силы - полторы, и детище Леемана, "Ханебу-I", поднимется из недр земли в небеса, чтобы во мгновение хода изменить ход истории...
Еще одна только неделя...
Лысый вжался в землю, выискивая глазами что-нибудь, за чем можно укрыться и при этом продвинуться вперед. Неужели он оторвался от ментов только для того, чтобы умереть, как загнанный волк, на границе с Латвией? Хотя, с другой стороны, это не так плохо...
Пока он пристрелил только одну собаку и, возможно, тяжело ранил одного пограничника. Зато теперь воздух звенел от лая целой своры, предоставляя Лысому сделать нелегкий выбор: медленно перебираться от укрытия к укрытию, пока в него не вцепятся клыки овчарок, или бежать со всех ног, каждый миг ожидая пулю между лопаток.
Лысый выбрал последнее. Он не знал, предупредили ли российские пограничники противоположную сторону о неизвестном вооруженном нарушителе, и не мог даже предположить, как поведут себя латыши при встрече с ним. Но сдаться, даже не попытавшись добраться до узкой протоки, по которой проходит граница, он не имел права. Левая рука сама собой нащупала на груди деревянную пластинку с руной "Тейваз", в то время как правая стиснула рукоять пистолета. В следующую секунду Лысый уже несся со всех ног, петляя между деревьями и кустами.
Он так выложился в этом броске, что оставил далеко позади даже собак - что уж говорить о людях. Не останавливаясь, нарушитель границы бросился в протоку и принялся грести к противоположному берегу свободной левой рукой, подняв оружие над головою. Какое-то неведомое чувство заставило Лысого оглянуться, и он увидел, что один из пограничников все же почти настиг его. Александр понял, что в следующий миг его попросту пристрелят в этой протоке, и не раздумывая, трижды выстрелил в противника, уже вскинувшего автомат. Короткая очередь стегнула по воде справа от Лысого и оборвалась, а пограничник медленно осел на землю, заваливаясь на спину. Четвертая пуля досталась овчарке, в этот самый момент появившейся на берегу - собака, обливаясь кровью, с визгом упала в воду. Лысый, больше не оглядываясь, несколькими гребками достиг латышской стороны и, выбравшись из протоки, залег в кустах, пытаясь отдышаться.
Десять, а может - и больше минут он ждал, когда, наконец, за ним придут здешние пограничники. Но силы возвращались к Лысому, дыхание и пульс пришли в норму, он перезарядил пистолет... И понял, что Боги по прежнему на его стороне. Безумное путешествие к загадочной бухте продолжалось.
Сначала вернулась боль, охватившая всю правую половину груди. Затем Гарм почувствовал, как пересохло у него в горле. И наконец понял, что не лежит, а не то стоит, не то висит, привязанный к чему-то вроде столба.
Вождь ханебу открыл глаза. Нескольких мгновений хватило ему, чтобы понять, где он, и пожалеть, что та недавняя стрела колесничего не стала смертельной. Он, совершенно обнаженный, и в самом деле стоял у столба, связанный по рукам и ногам, как и еще пять пленников. А вокруг толпились воины и знать Кема, горели костры, кипела вода в котлах, и уродливые палачи в звериных масках раскладывали и перебирали свои жуткие инструменты.
Сердце Сотни Шрамов дрогнуло, но сверхъестественным усилием воли он запретил себе испытывать страх. Да, эти поклонники мертвецов сделают его смерть невыразимо мучительной. Но она неизбежна, и потому остается лишь встретить ее так, как подобает мужчине из племени ханебу.
Гнусаво запели чьи-то голоса - судя по всему, пытки пленников были каким-то религиозным ритуалом. Прямо перед Гармом толпа воинов расступилась, и из нее показались две фигуры, явно облеченные немалой властью. В одном из появившихся Сотня Шрамов угадал Рамзеса - если бы не облачение и царственные знаки Кема, этот мускулистый белокожий муж вполне сошел бы за такого же северянина, как те, которых он растоптал своими колесницами совсем недавно. Но рядом с ним... Будь у Сотни Шрамов лишние силы, он бы с отвращением плюнул. Фараона-победителя сопровождал тщедушный, носатый, сгорбленный уродец - впрочем, золота и украшений на нем было едва ли не больше, чем на Рамзесе.
Фараон остановился и скрестил руки на груди, презрительно глядя прямо на Гарма. Уродливый же спутник правителя Кема воздел руки к небу над каким-то алтарем и принялся с завываниями читать заклятья. Закончив взывать не то к богам, не то к гнилым обитателям зиккуратов, он кивнул одному из палачей, и тот с раскаленным до красна прутом в руке направился к Гарму. Все глаза обратились к вождю северян, который и сейчас должен был быть первым среди своих воинов - первым, кто в мучениях умрет во славу Кема и Сил, покровительствующих ему.
Время словно остановилось для Гарма. В глазах своих обреченных соратников он прочитал лишь непреклонную решимость достойно принять неизбежное, в то время, как в глазах воинов-победителей, столпившихся на безопасном расстоянии, вождь прочитал страх, и ему стало смешно. Сотня Шрамов так расхохотался, что палач с прутом даже отступил на шаг. Ха! Эти мертвопоклонники наверняка боятся его даже здесь, привязанного, нагого и безоружного! И они, слабые, судят его по себе, они считают, что боль и страдание способны сломить его волю, умолять о пощаде, кричать, забыв о гордости! Нет, никогда!
Рывком, в который он вложил все оставшиеся силы, Гарм освободил от пут правую руку и вцепился ею в раскаленный прут. Рамзес, до того невозмутимый, отшатнулся, а кое-кто из его воинов даже закрыл глаза. Пылающий алым металл практически сразу проник до кости, от руки Гарма повалил дым, но северянин лишь хохотал, как безумный: вот, кто из них, победителей, способен на такое?! "Испытания делают великим!" - вспомнились Гарму слова старого ведуна, напутствовавшего дружину ханебу в поход - "испытания делают великим, а боль делает отважным!"
Фараон очнулся и торопливо махнул рукой какому-то из стражников, и тот трижды всадил копье в грудь Гарма, только тогда оборвав его безумный хохот - хохот победителя у врат Зала Героев.
Рамзес повернулся к уродливому жрецу, губы правителя Кема дрожали:
-Эти презренные... Эти дикари, которые презирают жизнь и любят смерть... - он не договорил и, развернувшись, покинул место пыток.
Вечером того же дня в стан уцелевших северян вместе с освобожденными пленниками было доставлено предложение Рамзеса о мирных переговорах. Пять мрачных воинов несли на плечах тело Гарма Сотни Шрамов с изуродованной правой рукой и широкой улыбкой, застывшей на бледных губах.
-Вы не понимаете! Еще час или два - и Оружие Возмездия будет готово! Война будет выиграна! - Лееман вцепился в рукав непреклонного офицера СС. Тот осторожно, но решительно отстранил профессора:
-Приказы не обсуждаются. Скоро здесь будут англичане, как они уже оказались в Пенемюнде. Нужно уходить. Всем. А объект - взорвать. Сожалею...
-Как - взорвать? Как - взорвать?!! Ведь уже почти готово... Послушайте...
Лицо Леемана было искажено страданием. Те, на кого он полагался столько лет, пришли уничтожить не просто его мечту - но свое собственное спасение. Два автоматчика в черном твердо взяли профессора под руки и отвели в сторону. Какое-то время он покорно шел, но затем вдруг вырвался и бросился к офицеру:
-Да послушайте же меня! Я прошу не день, не пол дня - всего час или пару часов! Ну хотите, я перед вами встану на колени?.. Как вы не понимаете - если мы не подготовим дисколет, война будет проиграна! И не будет ни Райха, ни Великой Европы! Не будет замков Нового Средневековья, не будет баз на Луне, не будет...
-Да заберите же его! Он сошел с ума! - коротко распорядился офицер, и негромко добавил: -Несчастный вы человек...
Солдаты попытались увести профессора, но он снова вырвался, но больше не стал заговаривать с губителем собственного дела. Он выхватил "Вальтер", подаренный лично Гиммлером еще до войны и принялся всаживать пулю за пулей в офицера СС, пока сзади не раздалась автоматная очередь.
Эвакуация и уничтожение завода были завершены в рекордно короткие сроки - те самые два часа, о которых просил Руперт Лееман. Единственное, чего не смогли найти и уничтожить солдаты - прототип самого дисколета, будто бы уже собранный и почти приведенный в боеготовность.
Каменный коридор тянулся так долго, что впору было поверить в теорию полой земли, но наконец, и он кончился. Александр на какое-то время застыл, в восхищении разглядывая сияющую в луче его фонарика громаду, созданную гением германского профессора. Должно быть, отсюда на поверхность вели какие-то коридоры, связывавшие этот грот с десятилетия назад уничтоженным заводом... Наконец, Лысый сбросил оцепенение и направился к входу в дисколет. Никаких трудностей он не испытывал - теперь он твердо знал, что задолго до своего рождения уже жил на земле, и звали его Руперт Лееман. Никаких тайн от своего создателя дисколет иметь не мог.
Нога, задетая пулей датского полицейского, распухла, но Лысый знал, что ему предстоит пережить куда большие страдания в самом ближайшем будущем. Господство над Врилем, утраченное еще во времена до расцвета Гипербореи и Антлани, не дается современному человеку просто так.
Да, немцы строили на совесть: внутри дисколета все было точно таким же, как в последний день жизни его создателя, если не считать повсеместной пыли - впрочем, не проникшей в герметически закрытую "ванночку" с иголками, более шестидесяти лет ждавшую пилота.
Александр лег в нее и повернул легший прямо в руку рычаг. Иглы начали медленно входить в его тело, связывая с громадой дисколета в единое целое, словно когда-то в древности - скифского воина с Доспехами Титана. Пересиливая боль, лысый усмехнулся. Через секунды он либо умрет, либо... либо бездомный преступник-экстремист, несколько недель не мывшийся и неотличимый от любого другого бомжа, обретет власть над метаэнергией...
Небеса над Москвой, только что сиявшие летней чистотой, заволокли черные тучи, наэлектризованные пронизывающим их врилем. Гигантская тень накрыла Красную Площадь, и поток золотого огня рухнул на мавзолей-зиккурат, испепеляя его обитателя так же, как когда-то уничтожали зловещие мумии Междуречья завоеватели, приходившие с Севера.
Тот, кого совсем недавно звали Александром, а еще раньше - Рупертом Лееманом и гармом Сотней Шрамов, знал, что силы его на исходе. Но в то же время он знал, что сейчас, пока дисколет в воздухе, именно он, разгадавший тайну вриля и восторжествовавший над болью - сильнее всех на этой планете.