Аннотация: Однажды хорошая художница Екатерина Грезина нарисовала хороший же рисунок. Мне он не понравился, о чем я автору честно и сказала. Но запечатленный образ преследовал меня несколько дней, так что волей-неволей пришлось рассказ писать... С ведома и согласия художника. Да, еще дисклеймер: к католичеству и религии вообще все это не имеет никакого отношения. Просто в том мире сохранились кое-какие молитвы.
Тайная страсть отца Клемента
Отец Клемент, паладин странствующей церкви, лежит в своей временной келье на перекрестье карающего огня. Нет, вокруг ночь; глухая ночь глухого черного леса во многих милях от людского жилья. Безветренно, скользит над пиками елей желтый коготь месяца, цепляя проплывающие мимо облака.
В келье тоже темно.
Но все же белым маревом сверху ему видится пылающий символ, и ангельский голос обещает блаженство и смерть.
Отец Клемент знает: одна из тех ночей...
Власть Божия над ним и он во власти Божьей. Длань Его объемлет весь мир; нет ничего, что не было Им, и Он есть во всем. Но потом отец Клемент засыпает -- и проваливается в одно из мест, где не ведают о рае или аде.
...tu es aeterna veritas et sapientia... quae nec fallere nec falli potest.In hac fide vivere et mori statuo. Amen.
...ты есть вечная правда и мудрость, которая не обманывает и не может обмануться. С этой верой живу и умру. Аминь.
Это тот же лес. Тот же монастырь. Только зима. Крыша проломлена, с неба льется мягкий, бело-голубой свет. Постель отца Клемента безнадежно холодна, на стенах иней; он встает, доламывая доски хвостом. Сюда он больше не вернется.
Тяжелые ботинки считают ступени лестницы. Святые командиры... вы говорили нам, что еще до того, как у нас вырастет хвост, нам придется столкнуться с искушениями, и те из нас, кто не выдержат, падут. Вы правда думали, что все так просто?..
Когда он проходил третье посвящение и бдение в храме, когда горели свечи и до земли было так же далеко, как и до неба -- явился он. Или она. Или оно.
...Кожа не бела, о нет. Она отливает синим, сизым?.. не понять. Демоны почти не носят одежды, и браслеты на множестве рук выглядят издевательством над человеческими танцовщицами. Пламя волос готово обжечь, но ледяная усмешка тонких губ обжигает сильнее. Глаза прищурены, и что в них -- никогда не ясно.
Имени тоже нет.
Имя им -- легион.
...tu es infinite potens,tidelis, benignus, et misericors.In hac spe vivere et mori statuo.Amen.
...ты-- бесконечно могущественный, надежный, добрый и милосердный. С этой надеждой живу и умру. Аминь.
Сперва были только свечи. Нет, не только свечи -- еще ореол между ними. Потом пламя колебалось, свивалось, и вот -- тысячи глаз смотрят на послушника Клемента с алтаря. Это искушение духа... его предупреждали. Он видел их и раньше -- сидящих на окраинных тропах, молча ждущих тени сомнения, призрака внимания. Там, на этих дорогах, камни крошатся под ногой. Там, под этим небом, не видно света. Его учили входить в дома, где пропала надежда, и выводить порождения ада прочь. Его учили становиться с оружием на границах человеческого мира и давать отпор темноте. Его не учили, что вышедшее видение о шести руках усмехнется змеиным ртом и скажет:
-- За мной погоня, послушник. Помоги мне -- а я помогу тебе.
Будущий отец Клемент хочет его убить -- но видение уже поворачивается к нему спиной. И все многообразие выборов внезапно сужается до одного: занять круговую оборону.
...tu es summum,infinitum, et perfectissimum bonum,omni dilectione dignum.Inhaccaritatevivereetmoristatuo.Amen.
...ты есть высшее,бесконечное и совершеннейшее добро,достойное всякого предпочтения.С этой любовью живу и умру.Аминь.
Многое происходит потом. Их кровь смешивается на земле; их пути расходятся, чтобы встретиться вновь. Тело отца Клемента ломается, корежится, врастает в огненный символ, охраняющий мир. Печать стража становится его лицом, секиры стража -- руками. На плечах у него прибавляется знаков отличия; он отпускает волосы.
Там, за границей мира, кипящий ад, куда он должен смотреть; но потом отец Клемент вновь и вновь выпадает в небывалое, где серо-голубой свет спускается с неба вперемешку со снегом.
... quiapeccavinimis, cogrtatione, verbo et opere: MEA CULPA, MEA CULPA, MEA MAXIMA CULPA.
...ибо много грешил в помыслах, словах и делах: моя вина, моя вина, моя величайшая вина...
Снег хрустит под ногами. Вот он... многорукое видение в перекореженной паутине ветвей.
-- Тиш-ше, -- говорит он и горько улыбается, когда отец Клемент обнимает его точным движением: так наносится решающий удар в битве. Им обоим кажется, что снег застывает в воздухе.
-- Вы безнадежные варвары, люди, -- сообщает существо. -- И лицемеры. Идешь на встречу со мной -- и молишь о прощении, аж небо звенит. Вы недостойны этого мира.
--Вы -- достойнее? -- спрашивает отец Клемент, поглаживая инкуба по волосам.
-- Нет, -- говорит он и черным окровавленным когтем касается его руки. -- Мы -- нет. Никто нет. Но вы не победите, святой отец. Сейчас вас стало еще меньше. Позавчера на границе убили троих ваших.
-- И пятерых ваших, -- кивает отец Клемент.
Больше они не говорят ни о политике, ни о вере. Демон и священник почти ничем не отличаются друг от друга.
Requiem aeterna dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.
Вечный покой даруй усопшим, Господи, и да сияет им свет вечный. Да покоятся в мире. Аминь.
Боже, ты всемогущ и милосерден. Неужели в неизреченной воле своей ты не оставил нам иного выбора? Прошу тебя, укажи путь мне и ему -- ибо я не верю, что спасения нам нет. С этой мыслью живу и умру. Аминь.