Молока, пролитого на стол из чашечки в красный горошек.
55, 54, 53...
- Мам, ты здесь?
- Сынок?! Я знала, что ты придёшь, я тебя ждала, - нежно улыбнувшись, прошептала мама.
- Я не мог не прийти. Меня не было слишком долго, - сын присел рядом.
49, 48, 47..
- Сыночек, мне так много нужно тебе сказать, столько всего произошло, - ласково взяла его большую ладонь.
Он не отдёрнул руку, не отвернулся с обидой в глазах, как тогда. Просто положил свою сверху. И стало так тепло...
42, 41, 40...
- Мам, прости, я был неправ, не надо было уходить. Просто мне казалось, что я должен начать свою жизнь, должен стать самостоятельным, - сын склонил голову вниз, уткнувшись лбом в сомкнутые руки.
- Я знаю, дорогой. Жизнь у каждого своя, собственная. И самостоятельность - это не только свобода выбора, данная каждому от рождения, но и способность оплачивать свою свободу. Только иногда плата слишком высока.
39, 38, 37...
- Ты, наверное, стыдился меня всегда? Я хотела дать тебе самое лучшее, поэтому приходилось работать и учительницей, и уборщицей. Было так тяжело.
- Нет, мамочка, никогда. Я даже дрался с мальчишками, когда они смеялись над тобой, - сжал кулаки сын, - помнишь, ты ещё ругалась за синяки и порванную рубашку?
- Помню-помню. Я и не знала, что ты за меня вступался, - улыбнулись морщинки в уголках глаз.
36, 35, 34..
- Знаешь, почему ушёл? Инна Петровна при всём классе назвала меня приёмышем. Я тебе неродной? Это правда? Ну почему же ты мне сама не сказала?!
- Прости меня, сынок. Я все откладывала, не знала, как начать. Думала, вырастешь - скажу. А потом вдруг стало поздно.
- Так было больно узнать, что я тебе чужой!
- Что ты, сынок! Если я тебя не родила, разве ты чужой? Просто я тебя сердцем родила...
25, 24, 22...
- Мне так было плохо без тебя, я так страдал. Так страшно, так одиноко! Сильно мёрзли руки... Ты искала меня?
- Конечно, маленький мой! Я все оставила, с работы ушла, дом продала. У меня теперь ничего нет.
- Спасибо, мам. Это теперь уже неважно.
- Теперь неважно.
17, 16, 15..
-Мне больно, сыночек мой, плохо. Дышать больно.
- Не плачь, мам. Вот, попробуй, сразу станет легче.
Мальчик протянул сомкнутые горсткой ладошки. Там лежали маленькие белые ягодки, похожие на клюкву в сахаре. Только они лучились, искрились, переливались, как свежий снег на морозном солнце.
- Вкусные... А что это?
- Это, мамочка, снеженика. Как в твоей любимой песне. Ягоды снеженики всю боль снимают.
- И правда, легче стало! Спасибо, милый.
11, 10, 9...
-Мамочка, возьми на ручки, покачай!
- Иди, ко мне, мой маленький.
Мама, нежно обняв, прижала своего малыша к груди.
5, 4, 3...
Баю-баю-баюшки, спите, зайки-заюшки...
2, 1, 0...
Секунды слились в один длинный писк.
10, 20, 30, 40 минут...
Линия, пронзая тишину, тянулась через монитор.
-Отключайте приборы. Записывайте: реанимационные мероприятия, проведённые в полном объёме в течение 40 минут, оказались неэффективными. Констатирована биологическая смерть. Остановка сердца в диастоле от алиментарной дистрофии.
- Бедная женщина, так истощена. Неужели к ней никто не пришёл?
- Кто к ней придёт? Она совсем одинокая, из дома престарелых. Сын вроде был, да в Москву уехал лет двадцать назад, где и затерялся. Она искала его, искала, так и не нашла. Погиб, говорят, когда пятнадцать ему было.
