Запах полыни заполнил всё пространство. Высокая трава, кажется, вытянулась до самого неба, если смотреть вверх лёжа на спине. Солнце достигло зенита и немилосердно оттуда поливало всё вокруг своими жаркими лучами. Ласточки парили под самыми облаками, предупреждая всех о том, что дождя сегодня не будет. Мне по большому счёту было всё равно, будет дождь или его не будет. Сейчас меня беспокоила совсем другая проблема. Хватит ли у меня мужества и разумности понять, стоит ли открывать эту дверь или, осознав всё до конца, всё же махнуть на это рукой и навсегда забыть, что эта дверь существует? Размышляя над этой проблемой, я лежал на спине на краю крутого оврага, где, по словам деда Кузьмы и была та заветная дверь, за которой начинались чудеса.
Всё началось с того, что однажды, прогуливаясь, а по большому счёту слоняясь от безделья, я забрёл в старый сарай деда Кузьмы. В сарае по углам валялись старые деревянные колёса от телеги, сама развалившаяся от времени телега, какие- то бочки и куча старого хламья, которое дед берёг непонятно с какой целью и каждый раз на вопрос "Зачем тебе это барахло надо?", отвечал, что любое барахло через год золотом становится. У деда на этот счёт была своя философия. Да, по правде сказать, у него на всё было своё особое мнение, и рассуждал он не как все, а когда он что- либо рассказывал, создавалось впечатление, что он сам был участником или свидетелем этого события. Деду на вид было лет семьдесят, хотя говорили, что все его сверстники давно уже все умерли, а он как будто заспиртованный, всё в одной поре и сколько ему на самом деле лет никто не знал. Люди рассказывали, что когда то давно дед Кузьма куда- то неожиданно исчез. Его долго искали, но так и не нашли. Дело это было весной, а осенью он так же неожиданно появился. Тогда всей деревней ходили к нему и выспрашивали, где он всё это время был. Дед только мотал головой, чему- то усмехался, но так ни кому ни чего не сказал. После того случая он стал замкнутым и неразговорчивым. Со временем к этому чудачеству привыкли и просто перестали обращать внимание. Когда уже на следующий год, опять весной дед снова пропал, то искать его ни кто не пошёл. Говорили, что по осени объявится, но куда дед пропадал, так никто и не знал.
В тот день в сарае деда я сидел на корточках у кучи этого хламья, так и не ставшего золотом, и перебирал старые вещи. Среди ржавых мотыг, прялок и прочей домашней утвари, попадались и интересные вещи. Из середины кучи я извлёк связку разнокалиберных ключей. Они были целыми, смазанными старым салом. Под связкой ключей я нашёл старинный медный подсвечник весь покрытый остывшим расплавленным воском. Но из всего увиденного моё внимание привлекла одна вещь. Это была небольшая чёрная плоская коробочка не из железа и не из камня, а из чего- то мягкого, лёгкого и прочного. Я долго провозился, пока смог её открыть. Внутри коробочки я увидел не- большое колесо, очень тонкое, прозрачное, но не из стекла или слюды. Попробовал его согнуть, оно поддалось и не сломалось. На ощупь колёсико было очень гладким, а внутри него были нарисованы маленькие непонятные буквы. За этим занятием меня и застал дед Кузьма. Он вошёл тихо и наверняка стоял у меня за спиной, пока я рассматривал вещицу. Когда его рука легла мне на плечо, я от неожиданности вздрогнул.
- Это что ты тут делаешь в моём амбаре?
Я молча протянул ему чёрную коробочку. Взяв её в руки, он покрутил её перед своими глазами и потом протянул её мне.
- Бесполезная вещица.
- Почему?
Мне стало интересно и я начал пытать деда.
- Откуда это у тебя и что это вообще?
Дед махнул рукой.
- Не знаю. Просто подобрал по дороге.
- Это, на каких же дорогах такое валяется?
Дед опять махнул рукой.
- Это не здесь.
- А где?
- Что ты пристал ко мне, где да где? Тебя уже мать обыскалась, шёл бы домой.
Дед Кузьма опять не хотел что- либо говорить, но внутри у меня уже бушевал океан любознательности.
- Ну, скажи деда, скажи. Я ни кому не расскажу, вот тебе крест.
Дед долго сидел молча, видно решая посвящать меня в свою тайну или нет. Я тоже сидел молча рядом, схватившись за рукав его рубахи, и умоляюще смотрел ему прямо в глаза. Через некоторое время дед повернулся ко мне всем телом и посмотрел на меня.
- Толковый ты парень Михай. Книжки читать умеешь, аль брешут?
- Умею. Я уже три книжки прочёл. И считать умею.
- И что же в них пишут?
- Это книги про Бога. Библия и евангелие, а третья- алгебра.
- Ишь, как. А я то читать и считать так и не научился. Да и учить то не кому было.
- Давай я тебя научу.
- Поздно уже учить. Отучился я.
Дед опять замолчал, а я терпеливо ждал, когда он снова заговорит. Ждать пришлось не долго. Дед вздохнул, как будто принял какое- то важное решение и посмотрел мне прямо в глаза.
- Ты сказки любишь?
- Люблю. Особенно про Василису и Кащея, мне мама рассказывала.
Дед опять замолчал. Глядя на его лицо, было видно, что ему говорить очень трудно, и я не торопил его. Помолчав, дед опять спросил меня:
- Вот в сказках Иван царевич постоянно едет спасать Василису то за тридевять земель, то в тридевятое царство. А где оно это тридевятое царство?
- Понятно где. За лесами, за морями.
Я удивился такому вопросу. У нас любой пацан знает, а дед видимо подзабыл. Я хотел рассмеяться, но посмотрев на серьёзное лицо деда, смеяться расхотелось. Дед, помотав головой, продолжил:
- Нет там ничего за лесами и морями. Такие же люди живут.
- Дедуль, так это же сказка.
Я всё- таки захихикал, а дед опять замотал головой.
- А ты никогда не задумывался, сколько этим сказкам лет и кто их рассказывает? Сказки это те же легенды и былины, которые передаются людьми много, много лет и понять, правда это или вымысел через века просто не возможно. В каждой сказке много правды, но люди не хотят или не могут её видеть. Для них лучше, если что- то не понятное, пусть будет вымыслом. Вот так и живём, что услышим, где соврём.
- А откуда ты это знаешь?
Дед опять помолчал.
- Знаю. Был я там.
- Где? В сказке?
- Да. В тридевятом царстве. Это настоящая сказка.
- Когда же ты был то?
- Тебе сейчас годков двенадцать. Вот когда тебе было лет этак пять, попал я, Михай, в настоящую сказку.
- Это как? Расскажи.
Дед покряхтел, откашлялся и начал свой рассказ.
- Так вот, когда тебе было годков пять, ранней весной дожди зарядили. Крыша у моей хаты худая, вот и начала подтекать. По трубе стекает, прямо на печку. Вот глина от печи местами и поотходила. Как только дожди закончились, я взял короб и пошёл к дальнему логу за глиной для печки. Там на самом низу глина хорошая. Частенько я туда наведывался и раньше. Тропинка была приметная. Я сам её прокладывал, а с другого места подойти было нельзя - слишком стены крутые. Так вот, подошёл я к тропке, а её водой размыло, и часть стены вниз сошла. Ну, думаю нужно новую тропу протаптывать и пошёл вдоль обрыва искать место для спуска. Походил маленько, и приметил в одном месте более пологий спуск. Лощина глубокая, дна не видно, а внизу туман как молоко. Спускаюсь я потихоньку, за траву придерживаюсь, так вскоре оказался перед туманом. Туман белый, белый и как живой волнами перекатывается по всей низине. Мне даже страшно стало дальше идти. Однако назад идти, да ещё и без глины тоже не дело. Продолжил спускаться и скоро ногами почувствовал, что спуск кончился. Наугад пошёл к тому месту, где я глину брал. Иду, иду, ничего не вижу,и тишина стоит первозданная. Долго я шёл, а до стены так и не дошёл. По времени мне казалось, что я дошёл до своего дома, а стены нет. Потом чувствую, ноги по камню идут. Откуда думаю здесь камень, ведь отродясь одна глина была. Ветер поднялся и начал туман в клочья рвать. Когда туман рассеялся, я увидел, что стою на какой-то дороге. Не простая это была дорога. Чёрная, гладкая и твёрдая, таких по всей России не найдёшь. Места чуждые, незнакомые. Мне страшно стало. Куда я попал? В дали поселение приметил. Крыши домов увидел и решил идти туда людей поспрашать, что за место такое и в какую сторону мне идти, что бы до своей Денисовки добраться. Дошёл быстро, но когда подходил уже к домам, сзади шум услышал и обернулся. На меня мчалось что- то не понятное. Неживое, ярко красного цвета. Я от неожиданности прям на землю упал, испугался. А это чудо остановилось возле меня и из него человек выходит. "Дедушка, вам плохо"? Это он у меня спрашивает, а я рот открыл и на него смотрю, слова в горле застряли. Одет он не по- нашему, и на глазах громадные чёрные окуляры. Постоял он посмотрел на меня сел в свою карету без лошадей и умчал, а я встал, отряхнулся и пошёл дальше к домам.
Насмотрелся я Михай на терема ихние. В дома заходил. Знаешь, что интересно? Меня никто не прогонял. Люди там живут добрые, красивые, ни чета нашим князькам. Улыбались мне и спрашивали, чем помочь могут. Много невиданных вещей я там видел, но так и не понял для чего они. Понял я другое. Чужой я там. Не понимают меня люди, хоть и не обижают. В другой мир я попал Михай, не наш это мир. Страшно мне тогда было. Зверем себя диким почувствовал и от греха повернул назад по той же дороге. Долго я шёл по этой дроге, пока туман опять не опустился и через этот туман назад в овраг вышел. Как потом оказалось, меня почитай полгода не было. Самому странно , как такое может быть. Ко мне потом вся деревня по очереди бегала. Всё узнать хотели, где я был, да что видел. А что я им скажу? Блаженным назовут и все дела.
Я сидел и как заворожённый слушал деда. Неужели не врёт? Да нет, не похоже.
- Дед, а где ты колёсико нашёл?
- Это уже в следующий раз было. Долго я думал о том, что увидал. Очень мне потом, назад захотелось, ещё раз хоть одним глазком посмотреть на людей тамошних. На дома их красивые и на кареты, которые сами без лошадей ездят. Всю зиму прикидывал и так и эдак, а по весне решил идти. Собрался я в дорогу, харчей взял, пару белья и с Богом. У оврага долго стоял не решаясь, но потом той же тропинкой начал спускаться в туман. Как и в прошлый раз нащупал камень под ногами и пошёл уже смелее, как к себе домой. На этот раз долго я бродил и многое увидел. Птиц железных видел. Огней много разных, цветных- красота одним словом.
- Почему же ты не остался там?
- Думал я и об этом. Любой человек, где бы он ни был, всегда о доме своём помнит. Хорошо ли ему в нём или нет, а дом это часть души и отрезать эту часть нельзя. Вот и я , помыкался, да и пошёл к своему дому и по пути эту штуковину подобрал, думал, сгодится на что.
- Дед, а если им, тем людям дорогу к нам показать? Они бы научили нас как хорошо жить.
- Понимаешь, сынок, от добра, добра не ищут. Вспомни сказки. Тот же Иван царевич ходил за тридевять земель не подарки дарить. Он туда убивать ходил. Как бы то ни было, там, всё чужое и враждебное и ни кто не пойдёт за тридевять земель, что бы сеять доброе и разумное.
- А ты дорогу мне покажешь, я тоже хочу посмотреть на кареты без лошадей и на птиц железных?
- Мал ты ещё. Вот подрастёшь, вместе сходим, поглядим.
- Вдруг с тобой, что случиться? Ты хоть дорогу укажи, как выйти на камень.
- Ну что ж, место это я тебе укажу, но дай слово, что без меня туда ни ногой и ни кому ни слова, ни полслова.
- Вот тебе крест. Здоровьем своим клянусь. А когда пойдём?
- Вот перезимуем и пойдём.
- А дорогу когда покажешь?
- Дорогу? Овраг этот ты знаешь. Это тот, что за пригорком справа, а входить нужно от леса. Я там берёзку надломил, узнаешь.
Дед помолчал и продолжил:
- Видишь ли какая штука получается. Я в тот овраг с разных сторон спускался и ничего не случалось. Приметил я, что дверь эта открывается, только если от леса заходить и обязательно утром, когда туман стоит. Ладно, Михай, заболтались мы с тобой, мамка поди зад надерёт. Пора тебе.
Я встал, попрощался с дедом и пошёл к выходу. Солнце уже зашло, и на деревню опустились сумерки. Уже в дверях, услышал голос деда:
- Хорошую я тебе сказочку рассказал про тридевятое царство?
Дед засмеялся и закачал головой.
Выйдя на улицу, по знакомой тропе направился к дому. Ох, всыплет мне мамка, ну и Бог с ним, зато я теперь знаю про заветную дверь, которая ведёт в тридевятое царство. Только бы дед Кузьма не соврал. С него станется.
Зимой дед заболел. Я наведывался к нему часто, отварами поил, в доме прибирался, но про дверь мы с ним не разговаривали. Ближе к весне, так и не оправившись от болезни, дед Кузьма умер. Теперь я был свободен от своей клятвы. По весне, ничего не сказав матери и отцу, я направился к заветному оврагу. Шёл 1724 год, а ещё через шесть лет, северный рыбный обоз выйдет на Москву.