Сегодня мы в оцеплении. Стоим плечом к плечу с винторезами наперевес. В паре десятков метров от нас толпа фанатов. Ветер чуть колышет полотнища флагов, хотя их заранее предупредили - никаких флеш-мобов! Каждый раз одно и то же. Наконец, ворота стадиона распахиваются. Люди медленно проходят. Никто не торопится, не толкает друг друга, один инцидент и концерт отменят. Флаги, плакатики прочую фанатскую дребедень отбирает охрана на входе. Народ сдержанно протестует, но больше для проформы, ведь рядом с дюжими охранниками стоит психолог, который отслеживает общий эмоциональный фон.
- Ерунда всё это, - кивает на охрану с психологом Лёня, - начнётся концерт и все их графики и диаграммы полетят к чертям.
- Ну, на охрану то не гони, они своё дело знают. А вот психологи конечно тут лишние. Сюда бы пару санитаров из психушки, у них то взгляд намётанный, не то, что у этих лабораторных крыс... - возражаю я.
- О, что тогда начнётся! - смеётся командир отделения Марат.- Все свободные издания на уши встанут.
- Запретили бы вообще все эти сборища, одни беды от них, - ворчит наш штатный эскулап Владимир Петрович.
Раз в месяц ему полагается "боевое дежурство" и как назло сегодня оно пришлось на стадион. Поэтому Петрович зол на весь мир.
- Ты Петрович воду не мути, пусть они лучше здесь проорутся, чем нам потом по подвалам и закоулкам нечисть вылавливать.
- Нет, ну ладно там концерт классической музыки или выступление детских коллективов, но рокеры эти...- гнёт своё старик.
- Ты бы видел, какую мы тварь на конкурсе чтецов пристрелили! Человек такая скотина, что даже на детскую сказку может выдать чёрный выброс. А рок концерты сродни исповеди, на них душа очищается. Тут плохо только что народу уж очень много. А чем больше людей, тем выше вероятность, что среди нормальных ребят попадётся один психопат или фанат оголтелый или истеричка, - вмешиваюсь я.
- Ага, ага, поучи старика, а то я не знаю..
Последний человек зашёл, разговоры прекращаются сами собой. Выжидаем ещё пару минут, и отправляемся по местам.
С моей вышки виден весь стадион - волнующееся людское море. Эх, жаль, что сегодня у меня смена, я ведь и сам в юности фанател от металла! Но работа, прежде всего. Через оптический прицел рассматриваю толпу, пытаясь почувствовать их настроение, понять, чего ждать сегодня. На сцену выходят музыканты, и стадион взрывается приветственными криками. Это ничего, это нормально. Я как опытный настройщик, за годы службы научился улавливать истерические ноты предвещающие появление Порождения.... Пока истерики не слышно. Всё-таки прошли те времена, когда песни Деструкторов звучали из каждого окна, фанатки писали им кровью письма, а фанаты набивали на теле "Zerstören". Но всё-таки, это рок-концерт, трибуны забиты людьми, в основном молодыми, и расслабляться нельзя. Тем более, воздух уже дрожит от первых эмоциональных выбросов.
- Фаза первая, осязаю, - по привычке проговариваю вслух порядок материализации эмоций. Это помогает сосредоточиться, войти в нужное состояние, и не упустить ничего.
Всем телом ощущаю вибрации исходящие от людей. На третьей песне они окрашиваются в разные цвета в зависимости от переживаемых "индуктором" чувств.
- Фаза вторая - вижу, - доносится из рации, ребята тоже следуют отработанной схеме.
-Преобладают тёплые тона: жёлтый, оранжевый, различные оттенки красного, это значит, слушатели находятся в состоянии душевного подъёма, - докладывает Игорь, самый молодой боец. Скорее напоминая себе, чем нам квалификацию эмоций.
Нас, стариков ночью разбуди, расскажем всю теоретическую часть, подкрепив примерами из практики...
Музыка гремит, над толпой взлетают разноцветные фейерверки восторга, радости, торжества, повисают серпантинами нити приязни и симпатии. Мне рассказывали на концерте Битлз, много лет назад, вся толпа была словно связана разноцветными пуповинами, пугающее должно быть было зрелище...
Вдруг, среди всеобщего ликования не слышу, чувствую, скрежет железа по стеклу, и из груди парня стоящего прямо под центральной трибуной бьёт тонкий чёрный луч. Чернота начинает клубиться, на глазах принимая вид уродливой горгульи.
- Фаза третья минус! Центральная трибуна! - ору в рацию наводясь на цель. Тут главное дождаться полной материализации объекта, иначе быть беде... Секунда, вторая...только бы Игорь не запаниковал, не начал палить. Плавно жму на курок. Ствол выдыхает заговорённую пулю, чудовище корчится, истекая тьмой. Тут же подбегают охранники, грузят тварь на носилки и уносят. Ещё один уводит парня. Да, не повезло бедолаге, теперь его ждёт курс лечения у психолога, как минимум. Или повезло, ведь случись такое дома, могли бы быть жертвы. Раз в месяц мы стабильно выезжаем на последствия семейных ссор.
Снова шарю прицелом по лицам, прислушиваясь к себе. Впереди ещё полтора часа концерта.
- А славная сегодня вышла охота, десять голов как с куста! - довольно потягиваясь, говорит Марат.
- Бумаг теперь заполнять, не перезаполнять. - Лёня не разделяет его радостного настроя, да и я тоже.
- Зато премию ждите в конце квартала.
-Знаем мы эту премию, слёзы одни, - ворчит Петрович
- Что, посидим, отметим? - предлагает Марат.
- Я пас. У меня свидание сегодня, - отказывается Игорь.
- Пас так пас. Подрастешь, поумнеешь не до того будет, - добродушно хлопает парня по плечу Лёня.
- Да ну вас.
Игорь краснеет, мы понимающе переглядываемся.
Чем дольше работаешь, тем больше начинаешь видеть и понимать. Никакой мистики, сплошная практика, ежедневная работа с людьми из любого сделает эмпата. Почти все из нас в разводе, только Петрович вот уже тридцать лет в браке, но и то сказать, он на выезды в квартиры ездит редко, раз в полгода максимум. Да и врач он, а не чистильщик, не следователь, не нужно ему это умение видеть цвет там, где другие видят лишь его бледную тень. Не нужно ему знать, что этот цвет, этот запах, это сочетание оттенков и форм означает. И у него хватает ума не знать больше положенного ему минимума. А вот Игорю ума не хватает, хотя от Петровича он пока недалеко ушёл. Видит только основной спектр, но, ему же лучше. Может, успеет опомниться и вернётся в свой аналитический отдел. Ведь многие знания, многие печали...
Год назад.
-Ужинать будешь?
- Сейчас, только рубашку сменю.
Я пытаюсь её приобнять, она ловко выскальзывает из моих рук и украдкой вытирает щёку о плечо.
-Потом, у меня пирог горит!
В спальне идеальный порядок, но этот запах ... еле слышный на грани обоняния, но такой знакомо-приторный. И красноватый туман около кровати, и пошлые бледно-розовые разводы на стене...Золотистая пыльца на дверце шкафа. В детской возится Кристинка, кажется, поит куклу чаем. Выхожу из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь. В ванной долго умываюсь ледяной водой.
-Ты чего так долго?! - слышен недовольный голос жены.
Сижу за столом, мну в руках кусок свежего горячего пирога. Наконец решаюсь спросить:
- У тебя есть кто-то?
- ЧТО!?
Она старательно возмущается, даже плачет, но я вижу предательскую коричнево- лимонную полосу над её головой. Ложь и... жалость к себе.
- Я же чистильщик, Лена...
- Ну, есть и что?! - С вызовом отвечает она.- Какая тебе разница, ты домой приходишь только поспать и поесть! Ребёнок растёт без отца, денег ни на что не хватает! И на меня тебе давно наплевать! А я жизни хочу, внимания, заботы, хочу чувствовать себя любимой, желанной, а не смесью кухонного комбайна с резиновой куклой!
Её слова падают на пол серыми свинцовыми шариками, и кажется, оставляют на паркете вмятины. Смотрю на пол, нет, показалось.
- Тогда развод, Лена.
- Учти, Кристину я тебе не отдам! - с вызовом смотрит она на меня и выходит, громко хлопнув дверью.
Я остаюсь сидеть над чашкой с остывшим чаем и всё крошу и крошу на стол кусок пирога. А над моей головой тонко звеня, набухает багровый шар. Бью кулаком по столу, и шар с визгом лопается, заливая всю комнату кровавыми брызгами.
- Папа, папочка, что случилось? - на пороге дочка.
- Всё хорошо, милая, я просто устал.
- Хочешь, я тебе чаю горячего налью?
- Конечно, - улыбаюсь через силу.- А ты обедала?
- Нет, я тебя ждала.
Мы сидим, молча пьём чай и смотрим на медленно растворяющиеся в воздухе остатки ссоры.
Потом, после развода, когда я стал видеть Кристину только два дня в неделю, я иногда думал, что мне стоило, пожалуй, вернуться позже, может тогда всё и обошлось бы ...
- Так что, пойдём?- переспрашивает Марат.
- Нет, у меня завтра " родительский день" не хочу с перегаром к ребёнку идти, - отказываюсь я. - В другой раз.
- Давай, хоть до дома тебя подброшу,- предлагает Лёня.
Отрицательно качаю головой.- Спасибо, я пешком, голова что-то гудит.
Голова и в самом деле болит, как всегда после зачистки "целей", но дело не только в этом. Мне просто хочется остаться одному, люди в последнее время начинают раздражать. Слишком много у них за душой такого, не предназначенного для посторонних глаз...
У подъезда стоит парочка, о чём то перешёптываются. От обоих исходит слабое мерцающее сияние. Любовь, пока ещё только зарождающаяся...
В окно высовывается всклокоченная голова.
- Анька! Марш домой! Мать все глаза проглядела, а ей и горя мало. - Слова вспыхивают ярко-оранжевыми искрами - и впрямь, волнуются. Родители...
Девушка тенью бросается в подъезд.
В кармане бодро дребезжит телефон. Кристина, так поздно?!
Слышна короткая возня, и ломкий, на грани истерики голос жены, - Срочно приезжай, у нас проблемы.
- Буду через десять минут.
Минута заскочить домой и достать из сейфа пистолет. Две минуты добежать до проспекта и тормознуть машину.
- Черниговский пять, срочно! - визг тормозов, и слившиеся в сплошную светящуюся линию фонари.
Пока едем, память услужливо подкидывает мне трешак с последнего вызова:
Дверь в квартиру распахнута. На пороге неподвижное тело. Длинные волосы, тонкие руки, в обрывках одежды с трудом угадывается платье. Коридор весь в потёках и брызгах крови - видимо, пыталась сопротивляться.... На полу комнаты разорванный в клочья плакат какой-то молодёжной группы. В дальнем углу сжался в комок мальчишка. А из-под кровати доносится утробное рычание, и посверкивают красные огоньки глаз.
Усилием воли отгоняю наваждение. Паника сейчас смерти подобна.
А пули ту тварь не брали.... Пришлось выжигать огнемётами...
Меня уже ждут. Около калитки нервно ломая руки, ходит Лена.
-Вырастили, психопатку, слова сказать нельзя! - сходу идёт она в атаку.
Один взгляд и Лена замолкает.
- Кристина где?
- С ним, спряталась в сарае и не выходит.
Холод прошибает меня от макушки до пяток.
Глядя на меня, Лена пугается ещё больше и это как-то меня отрезвляет.
- Стой здесь, ничего не предпринимай.
Достаю пистолет и проскальзываю во двор.
- Кристина, доченька, ты где?
Главное, не напугать, недавно созданные Порождения очень чутко реагируют на эмоции хозяев.
- Папа!
Маленькая фигурка выскакивает из-за угла и бросается ко мне.
- Папа, это просто собака, мама всё не так поняла!
Ледяная рука, сжимавшая моё сердце, исчезает.
Прячу пистолет. Вдох, выдох. И как можно спокойнее, - и откуда она взялась, собака?
- Её машина сбила неделю назад, а мы подобрали. Я Бима в сарайке спрятала, мама туда всё равно не ходит, а сегодня зашла и заругалась на меня, а Бим зарычал. А мама сказала, что отловщиков вызовет, а я тебе позвонила! - выпаливает Кристина на одном дыхании.
Собака тощая с грязной свалявшейся шерстью. Размером и мастью напоминает волкодава. В темноте глаза её посверкивают недобрыми жёлтыми огоньками. И впрямь, не зная можно принять за чудище.
- Ну что, зверь, пойдёшь ко мне жить?
Зверь вяло шевелит хвостом. Вытаскиваю из джинсов ремень и накидываю собаке на шею.
- Иди спать, дочь. Я поговорю с мамой.
- Пап, а ты правда его себе оставишь? Правда-правда?
- Ну конечно. Куда же его теперь. Беги.
Кристина топая, уносится в дом. Глупо улыбаясь, смотрю на небо, рядом вздыхает Бим. И как я мог подумать, что моя девочка способна на такое - создать монстра. Чего только в голову не лезет, после рабочего дня.