В середине пасмурного осеннего дня Акио Треве и Стивен Эванс в зоне прилёта Среднеуральского порта наблюдали, как Амикус и Рю укладывают в багажник большого ф-такси коробки и кофры разных размеров, две-три корзины, а также сумки и баулы.
- Ну и набрали мы с тобой багажа, сынок, да уж! А что делать: гостинцы, припасы, подарки - всё, что тут они никак не раздобудут. Амикус даже коллекцию живительных напитков упаковал. Думаю, будет, что ни день, благодарности выслушивать... кхм-да уж...
Два часа полёта. И вот с борта флаера уже видны где-то в багреце, где-то в золоте леса уральских предгорий, большие и малые озёра, речки и реки, играющие отсветами осеннего неба и низкого солнца...
- Скоро, Стиви, скоро ты увидишь мой родной дом, где няня из местных когда-то учила меня говорить. Жить учила, да...
Повезло тебе, сынок: увидишь настоящую осень в хрустальной чистоте её первых дней. Погода будет тёплой, солнечной. Паутинки полетят... Я-то знаю, да... - помолчал... вздохнул.
- Поэты тонко чувствуют красоту природы, Стиви ... И нам на неё глаза открывают... Хм-хм...
Когда заходили на посадку, увидели, что их поджидают роботы-тележки. Выгружен и погружен багаж. Такси отправлено назад. Акио Треве и Стивен Эванс в сопровождении своих умников неспешно шагают по просторной липовой аллее к дому, куда, опережая их, уже укатился багаж.
Из записей Стивена Эванса
<...> Неспешно шли мы по широкой аллее вековых лип, по-осеннему жёлтые листья которых падали к нашим ногам. Отец молчал, давая мне возможность осмотреться. Аллея закончилась, и я увидел дом, чем-то неуловимо похожий на тот, что в нашей Усадьбе Треве, но светло-серый и аскетично-сдержанный по форме и отделке. Широкие, природного камня ступени небольшого полукруглого крыльца вели на просторную террасу, обрамлённую перилами с балясинами. Просторный эркер второго этажа с узкими французскими окнами с чугунным орнаментальным ограждением по низу. Два флигеля, соединённые с домом небольшими - на три окна - галереями. Восхитительная почти белая архитектурная композиция на фоне близкого хвойного леса и синеющих вдали гор! По песчаной дорожке - мимо подготовленного к зиме розария и нескольких клумб со следами первых заморозков - мы подошли к дому. <...>
Возле открытой двери в ожидании стоял довольно высокий умник.
- Рад приветствовать вас, господин Акио. Госпожа просила, если не успеет вернуться, встретить вас. Для вашего спутника приготовлены покои в левом крыле. Добро пожаловать, - склонил голову, отступил в сторону.
- Спасибо, Дек. Мой спутник - профессор Стивен. Так и обращайся к нему! Ты понял?
- Да, господин Акио, я понял, как должен обращаться к профессору Стивену.
- То-то! Да уж... Распорядись, чтобы наш багаж разнесли по местам: корзины и ящики - на кухню, коробки - в мои покои. Всё прочее - по нашим спальням. Читать, небось, не разучился, кхм-да уж...
Из записей Стивена Эванса
<...> Отец, произнеся что-то вроде "устраивайся, увидимся", направился, как я понял, в правое крыло. Рю, поспешив за ним, подмигнул Амикусу. Пока я осматривался в просторном холле, откуда ни возьмись, появилась довольно привлекательной внешности умница-горничная по имени Мая, так она назвала себя, и повела нас с моим бесценным, ставшим странно молчаливым Ами в назначенные мне покои. Миновав небольшую приятную галерею с её тремя окнами, мы вошли в моё временное пристанище. Всё оказалось очень знакомым: интерьер и планировка повторяли мои покои в нашем доме.
Быстро приняв душ и приведя себя в надлежащий вид, собрался было пойти осматривать усадьбу, однако Амикус, забрав в дверях у горничной принесённый ею поднос, накрытый стоящей торчком салфеткой, посоветовал мне перекусить. - Позвольте, сир, предложить вам слегка подкрепиться перед прогулкой, дабы неутоленный голод не мешал вам, сир, в полной мере восхититься столь прекрасным имением. Возможно, кофе покажется вам, сир, не столь превосходным, как у нас, но, полагаю, сир, заботливое внимание горничной Майи, достойно благодарности. - И тут же продолжил распаковывать, доставленные сюда мои вещи. А я, открыв ноут, спешно написал Софи: "Добрались благополучно. Обустраиваюсь. Целую."
Не замечая вкуса бутербродов, но оценив аромат отличного кофе, я всё быстро заглотил и, попросив Амикуса передать мою благодарность столь заботливой горничной, вышел на МОЁ крыльцо прекрасного дома МОИХ дедушки и бабушки. Смел ли мечтать... <...>
Стоя на крыльце, Эванс огляделся. По некоторым признакам можно было предположить, что территория усадьбы не так уж и велика, включая парк за пределами придомового участка с его клумбами-дорожками, и небольшого сада за низкой изгородью. Общее впечатление ухоженности. Спустившись с крыльца, он пошёл направо и, влекомый инстинктом исследователя, ступил на широкую тропу, которая вскоре привела его на берег речки с небольшим белым арочным мостом и лодочным причалом невдалеке вниз по течению.
Решив оставить на потом противоположный берег, он повернул назад, вернулся к дому и обошёл его с левой стороны, намереваясь осмотреть сад. Он шёл по утрамбованной песчаной дорожке, удаляясь от дома, когда услышал женский оклик:
- Акио, сынок, и куда же это ты собрался? Яблок там уже нет, их давно собрали...
Оглянувшись, Стив понял, что вопрос относится именно к нему. Смекнув, что к чему, и, почувствовав небольшое стеснение в груди, он, сдерживая свой неизменно широкий шаг, пошёл навстречу окликнувшей его женщине в тёмном брючном костюме и тёмно-лиловой шляпе-таблетке. Сцена случилась довольно трогательной: набежавшие на глаза Анны Треве слезы и с трудом сдерживаемые эмоции Стивена. Его рука - в ладонях бабушки.
- Как же ты похож на отца!.. Наклонись, Стиви: я поцелую тебя, мой мальчик!
Позже Эванс напишет в своём дневнике: "Она назвала меня мальчиком! В мои-то шестьдесят девять!.. Отцу - почти сто, а сколько же лет моей grand-m"re? Полагаю, только лишь сто двадцать, не более! И это означает, что у меня впереди ещё много счастливых лет в кругу МОЕЙ семьи... Бог мой, как бы не сглазить..."
Вечером состоялась не менее трогательная встреча и знакомство с grand-p"re Теодором. Объятия, похлопывания по спине; руки, смахнувшие слезу с глаз; и счастливо-довольный вид Акио, с платком в руке наблюдавшего из глубокого кресла столь трогательную сцену.
После приятного вечернего застолья, - где было много всего вкусного, в том числе и довольно неожиданных для Стивена здешних семейных блюд, - они долго сидели возле большого камина в компании двух восхитительных больших швейцзенненхундов и пары упитанных мопсов, млеющих на ковре перед жарким огнём. Стивена расспросили о детях, жене и работе. Акио очень живо описал приезд Алекса и то, как он его не узнал издалека: такого теперь представительного на вид, а давно ли тот был шкодливым мальчишкой... Как быстро летит время... Теодор рассказал внуку историю усадьбы. Анна принесла несколько книг с её последними иллюстрациями, и Стив внимательно и долго их рассматривал, временами теряя нить беседы.
Догорал камин. Дек выпустил собак на прогулку. Услужливый умник Юль принёс каждому по чашечке какао, после чего все пожелали друг другу доброй ночи.
Из записей Стивена Эванса
<...> Умиротворенный чашечкой какао, я вернулся к себе. Собираясь ложиться, - уже в пижаме и халате, - сидел в кресле, сожалея, что нет Софи. Постучав в дверь, вошёл отец. Тоже в пижаме и халате. Прежде, чем сесть в кресло, что стояло напротив меня, он извлёк из одного кармана халата походные криптомериевые стаканчики, из другого - кувшинчик: чёрное по белому. Засмеявшись, я встал и проходя мимо него, поцеловал в макушку. Придвинул поближе столик, поставил на него кувшин с водой и вазочку с печеньем, что осталось от дневного перекуса.
- Ну, сынок, и денёк сегодня выдался! - отец многозначительно посмотрел на меня... - Должен сказать, ты произвёл на них весьма большое впечатление. После твоего ухода они обрушили на меня свой гнев: мол, простить не смогут мне того, что я лишил их многих лет радости, да... Видишь ли, оказывается меня им было недостаточно для ПОЛНОГО СЧАСТЬЯ! А я и не знал... Да, уж... Понравился ты им, Стиви, хм-хм, да... Пожалуй, даже слишком... Говорят, что теперь будут всё время скучать по тебе. Вот чего я боялся: разрушат они наш с тобой привычный покой и порядок жизни, кх-м, кх-м...
Я промолчал. Взял стаканчик, посмотрел отцу в глаза и предложил выпить за здоровье Анны и Теодора, за их долгую жизнь на радость всем нам. В воображение возникли, мгновенно сменяя друг друга, сцены возможного прекрасного будущего. Мой досточтимый папа, похоже ощутил что-то схожее, судя по тому, как подозрительно увлажнились его глаза. Мы ещё посидели немного, обсуждая завтрашний визит в Университет, где предстояла встреча с ректором. В ближайшие две недели, начиная с понедельника, нужно прочитать небольшой курс лекций. Написать Софи я сегодня не успел. Отправил ей только сообщение, что у нас всё ОК и выразил надежду, что все они без исключения отдыхают от меня и даже ещё не успели соскучиться... <...>
На следующий день, в пятницу сразу после завтрака Акио и Стивен улетели в Университет. До начала занятий оставался целый час и Треве провёл сына по главному корпусу, потом они снова вышли на улицу и зашли в здание факультета Космобиологии, где прошлись по коридорам, позаглядывали в аудитории. На выходе из здания встретили поспешно входящего Алекса, который тут же увлёк их в свой кабинет, где были все признаки скорого отъезда, возможно, навсегда... От чашечки кофе отец и сын не отказались. Рассказали о знакомстве Стивена с Анной и Тео, а также их собаками.
Доктор Баев посчитал необходимым самому представить профессора Эванса ректору, и они вместе пошли к главному корпусу, где уже царило утреннее оживление. Акио, пообещав быть в кафе через час, ушёл в сторону Факультета вычислительной математики и кибернетики.
В обширной приёмной ректора их царственно приветствовала обладательница античного профиля и монументальных форм - секретарь-референт. Дверь в кабинет была открыта и на их голоса вшел сам ректор, - средних лет и среднего роста, худощавый, с тщательно выбритой головой, - представился: доктор Михаил Авилов. Пожали друг другу руки, обменялись приветствиями.
- Прошу! - с приглашающим жестом ректор прошёл в кабинет.
Эванс огляделся. Обстановка довольно просторной комнаты оказалась весьма скромной: большой абсолютно пустой рабочий стол, если не считать закрытого ноута. Три полумягких кресла и небольшой диван с журнальным столиком между ними. Много цифровой техники, настенный экран. Между двух окон высокая - почти под потолок - араукария. Абсолютно голые стены.
Ректор сел в кресло спиной к окну, посетители заняли два других. Вошла секретарь. На подносе чайник, сливочник, три чашки, небольшая ваза с чем-то очень вкусным на вид. Доктор Милов разлил чай по чашкам. Алекс добавил себе чуток сливок, предложил Стивену, тот отказался. Неформально поговорили: ректор вкратце рассказал об университете, Алекс что-то добавил к сказанному, Стивен с интересом слушал, потом, отвечая на вопрос, немного рассказал о своих экспедициях... Договорились о десяти лекциях профессора Эванса по четыре часа в течение двух недель. Доктор Михаил Авилов взглянул на настенные часы. Баев и Эванс поблагодарили за уделённое им время; попрощались как с ректором, так и его помощницей, и неспешно пошли по притихшей на время занятий территории кампуса в кафе, где под чуть слышные вздохи и шёпот SingingClouds, сидя в уголке, их ждал Акио, явно в отличном настроении. Впереди были два свободных дня, которые Стивен намеревался провести дома.
Глава 2
Из записей Стивена Эванса (фрагменты письма жене)
<...> Вчера, т.е. в субботу прилетел Алекс Баев со своей мамой Анастасией. Премилая женщина! По всей видимости у неё и моей бабашки Анны очень тёплые отношения: как ни как, а давние подруги, несмотря на довольно ощутимую разницу в возрасте... Алекс оказался прекрасным рассказчиком. С юмором описал несколько происшествий, связанных с экспедициями на Берос... После обеда мы с ним прогулялись по окрестностям усадьбы. За нами увязались собаки, уже признав меня за своего, что мне весьма польстило. Занятно было наблюдать за ними: чуть склонные к пастушеству гроссы Лэди и Джент направляли нас, как мне показалось, по правильному пути. Мопсы Бэсс и Порги с забавной, свойственной им иноходью, трусили впереди, как я понял, по привычному для них маршруту.
Мы посидели на деревянной лавочке под высокой и очень старой, в обхват, сосной, любуясь отражениями деревьев противоположного берега в спокойных водах реки, которая имеет странное для слуха название - Пышима. Беседа наша крутилась в основном вокруг его предстоящей работы в нашем университете. Обсудили несколько привлекательных с моей точки зрения идей.
Отец почти весь день отсутствовал, сказав, что есть важные дела, которые ему хотелось бы успеть завершить до нашего отъезда. Поэтому, мол, дорог каждый час.
Сегодня с утра дед Тео устроил мне экскурсию на флаере. С высоты полёта я увидел бывший здешний мегаполис. Его многочисленные руины за долгие века почти полностью поглотил лес, над вершинами которого всё ещё вздымаются огромные железобетонные остовы высотных зданий, полуразрушенных внушительных производственных строений, труб, башен разной конфигурации. По словам Теодора, здесь, помимо всего прочего, находился прекрасный кластер Уральского университета, принципы которого пытается сейчас возродить Новый Евро-Азиатский Университет. Всё услышанное было для меня чрезвычайно интересно. Дед пообещал присутствовать на моей первой, вводной лекции, для которой назначили конференц-зал.
Всю вторую половину дня работал: готовился к завтрашней лекции; заново просмотрел все материалы, подготовленные для демонстрации. Интересно: как-то будет воспринята наша полувековая работа на двух планетах и перенос её продолжения на Землю. <...>
В понедельник в Университет полетели втроём: Теодор и Стивен - "при параде", Акио - в повседневной куртке, но в белой рубашке с галстуком. У входа в главное здание он похлопал сына по плечу, пожелав ему и Тео "хорошо развлечься", и пошёл, как он выразился, продолжать срочную работу, да уж...
Стив и Тео подошли к конференц-залу, где царило не свойственное такому раннему времени оживление. Зал был уже заполнен, задняя стена раздвинута и в обширном холле торопливо выстраивались ряды складных стульев. Кто-то катил два компьютерных кресла, кто-то нёс полевые складные стульчики. Все столы, что стояли вдоль оконной стены были заняты теми, кто пришёл с планшетами, ноут- и нетбуками. Теодор Треве, посмеиваясь, говорил что-то внуку о - неожиданно для него - возникшем интересе то ли к персоне самого Стивена, то ли к его научной работе.
-Похоже на аншлаг. Я бы на твоём месте изрядно напрягся. Ты не волнуешься, мой мальчик?
- Нет, дедуля, я просто предвкушаю возможность поговорить в своё удовольствие об очень интересных вещах.
- Смотри-ка, вон даже ректор уже тут. Обычно приходит последним. Пойдём-ка, поздороваемся!
Ректор, заметив их, уже шёл навстречу. Пожатие рук, взаимные приветствия. Вместе прошли к большому столу на низкой сцене. Микрофоны, ноутбуки, бутылочки с водой, стаканы. Всё, как везде и, как всегда. Пришла весьма миловидная молодая женщина, улыбнувшись Стивену, поставила посреди стола роскошную сине-бело-красную низкую керамическую вазу с очень красивыми бело-голубыми цветами и пышными перистыми листьями.
В первом ряду кто-то уступил место Теодору. И теперь тот - чуть сбоку -с интересом наблюдал за внуком, который, выбрав микрофон и ноутбук в стороне от центра стола, подключил флэш и что-то уже просматривал в ноуте, явно адаптируясь к обстановке. Потом, откинувшись на спинку стула в ожидании звонка, Эванс оглядел изучающим взглядом собравшихся слушателей... Прозвучал звонок. Установилась тишина. Ректор, сидевший рядом с гостем, сказал несколько слов, представив профессора Стивена Эванса, как многолетнего руководителя научных работ на Тефиде и Гекале.
- Вам слово, господин профессор! - и слегка откинувшись на спинку стула, положил перед собой жилистые руки.
Эванс согласно кивнул и окинул взглядом притихший зал.
- Ну что ж, друзья, мне приятно видеть ваш интерес к этой лекции, предваряющей все остальные. Прежде, чем мы начнём с вами космическое путешествие к двум прекрасным планетам, мне необходимо выяснить для какой аудитории слушателей я буду рассказывать, дабы всем было не только интересно, но и понятно.
Предполагаю, что среди присутствующих есть студенты изучающие космобиологию в её разнообразных направлениях; полагаю, среди вас есть очень любознательные молодые люди, просто желающие расширить свои представления о мироздании; не сомневаюсь, что в зале присутствуют и те, кто движим любопытством, возникшим в связи с появлением в вашем университете заезжего более-менее известного учёного, который может рассказать что-то такое, чего они ещё не знают.
По залу пробежал лёгкий одобрительный смех. Стивен улыбнулся.
- Пусть сейчас поднимут руки те, кто относит себя к первой категории слушателей. Прекрасно! Почти две трети... Ко второй категории... Тоже не мало. И, пожалуйста, третья группа... Благодарю!
Теодор, с интересом обернувшись к залу, отметил, что к третьей группе относились в основном его студентки, то есть с факультета архитектуры. Ох, и распустит сейчас хвост мой внучок! Посмотрел на Стивена, который - с присущим ему обаянием доброжелательного и уверенного в себе мужчины - держал паузу.
На чёрном фоне большого экрана появилось маленькое зеленоватое пятнышко и, стремительно превратившись в планету, заполнило весь экран. "Тефида. Добро пожаловать!" Кто-то, не удержавшись хлопнул в ладоши...
По сути, для Стивена это была обычная Вводная лекция для первокурсников факультета Космической биологии и зоологии Нового Восточного Университета. С той лишь разницей, что здешняя аудитория была неоднородна в своих интересах. Поглядывая на своего деда и оценивая по его реакции правильность выбранного тона, Эванс быстро вырулил на верный курс. Его интонационно богатый мягкий баритон и чёткая дикция мгновенно завладели вниманием слушателей, которых он попросил ничего не записывать, так как все лекции будут доступны на университетском сайте. Первый час вместил предысторию Тефиды, и знакомство Стивена с животным миром планеты во время первой учебной практики под руководством Стена Квинта, весьма почтенного профессора Университета Сент-Илера. На экране - фото С. Квинта и список его основных работ.
Прозвучал звонок. Закончился первый час, но особого движения в зале не произошло: медленно отходя от сосредоточенного внимания, студенты тихо переговаривались. И вдруг произошёл взрыв эмоций: поднялся невообразимый гвалт.
Стивен, удовлетворённо окинув взглядом шумную аудиторию, спустился с подиума, подошёл к деду, а тот, выражая полнейшее удовлетворение, взял его под руку и повёл к выходу.
- Пятнадцать минут на всё-про всё: пойдём ко мне, чайку глотнём.
В боковом пустынном фойе две симпатичные девушки робко попросили автограф. Стивен не без приятного удивления увидел у той и у другой учебник, написанный им года три назад.
- Вот здесь, пожалуйста! - обе книги были открыты на титульном листе. Стивен дважды неспеша вывел доброжелательную фразу, дату и подпись. Восторженной благодарности девушек сопутствовал лёгкий румянец.
Почти бегом явился Алекс Баев.
- Стиви, если такое начало, то что будет дальше? Они там, - кивнул в сторону зала и большого фойе, - с ума все посходили.
- Ничего, скоро привыкнут. Пошли с нами, дед хочет угостить чаем.
- Ну, как-никак, а горло промочить всё же надо, - Тео кивнул, Алексу, - пойдём побыстрее.
Кабинет Тео был велик и ничем не походил на кабинеты, ранее виденные Стивеном.
- Специфика профессии, - Тео пошёл в глубь комнаты, где их ждал сервированный столик и три кресла.
- Располагайтесь!
- Жаль, Акио пренебрёг зрелищем, - Теодор с наслаждением отхлебнул из чашки, - пожелал нам хорошо развлечься, а сам сослался на срочную работу! Полагаю, прекрасно представлял себе, как всё будет происходить, не так ли, Стиви?
Но тот, усмехнувшись, промолчал, допивая чай...
Они уже подходили к конференц-залу, когда прозвучал звонок, а все слушатели уже оказались на своих местах. Стивен поднялся на сцену, студенты встали. Он, обведя взглядом всё помещение, приветствуя, приподнял руку... Подошёл к своему месту, открыв бутылку, налил воды в стакан.
- Итак, продолжим...
есь второй час он рассказывал о своей работе на Тефиде. О том, как формировались научные темы и соответственно появлялись новые члены экспедиций. На экране один за другим возникали фотографии всех его ближайших сотрудников с указанием их главных работ. Когда очередь дошла до Акио Треве, Стивен, сделав паузу, оглядел зал. И в глубине фойе, не веря своим глазам, заметил отца, которому в этот момент студент с почтением уступал стул.
- Прошу прощенья, - сойдя по паре ступеней, он пошёл по донельзя заставленному проходу в конец. Вослед ему все с удивлением поворачивали головы. По мере того, как он приближался к отцу, тот принимал всё более набычившийся вид.
- Рад, что ты пришёл, папа! Пойдём, я как раз начал рассказывать о тебе. Очень рад видеть тебя здесь! - подавая ему руку, краем глаза заметил вокруг себя изумлённые лица студентов.
Пропустив вперёд отца, который выглядел довольно сурово, он дошёл с ним до сцены, где в первом ряду рядом с Теодором уже стоял стул.
- Садись. а я продолжу ...
На экране - фотография Акио Треве, снятая в тот момент, когда он шёл по территории лагеря в Долине снов в сопровождении своего умника Рю.
- Итак. Я прервался на описании нашего компьютерного и робототехнического обеспечения. Перед вами на фотографии тридцатилетней давности наш выдающийся киберинженер-робототехник, волшебник тонких кибер-чего-то-там Досточтимый Акио Треве. Именно благодаря ему все наши экспедиции были успешны. Он, наш ангел хранитель, обеспечивая стабильность работы, был и остаётся нашим старшим другом и товарищем. Его немногословные советы удерживали нас, молодёжь, от рискованных и необдуманных поступков. Разумеется, на первых порах бывали случаи, когда мы, пренебрегая - к сожалению - его предостережениями, поступали, опрометчиво... На заключительном этапе нашей миссии на Тефиде команда роботов, разумников и умников Досточтимого выполнила чрезвычайной сложности и важности работу, сохранив жизнь многим участникам экспедиции...
Рассказывая об оставшихся не решёнными проблемах в изучении Тефиды, Эванс упомянул совместный с Сержем Петери разведывательный полёт к Заморским пустошам: небольшое видео и фотографии. Такие особые зоны планеты, как Белая пустошь, Вайсванд, Тридесятое царство были им упомянуты вскользь. Час завершился видеокадрами с корабля: удаляющаяся планета и её взрыв. Чёрный экран: "Прощай, Тефида!" В зале кто-то всхлипнул...
Третий и половина четвёртого часа содержали описание работы на Гекале. Коротенькие видео, фотографии и, сделанные Эвансом зарисовки зверуш; схемы внутреннего обустройства их домиков. Описание Гекальского университета и заповедника. Неожиданное прекращение миссии, не завершённые эксперименты и проекты.
Заканчивая вводную лекцию, Эванс рассказал о создании на Земле Нового Восточного Университета и его Научного-исследовательской базы-заповедника "Сонный дол", куда, по особому разрешению компетентных органов, были доставлены некоторые животные с Тефиды и Гекалы. Профессор Эванс выключил компьютер. Погас экран.
- Ваши вопросы, если они есть. Прошу!
Поднялся субтильного вида симпатичный молодой человек.
- С чем были связаны трагические случаи гибели двух молодых женщин в начале вашей исследовательской работы на Тефиде?
Долгое "о-о-о-о-о..." прокатилось по залу и стало очень тихо.
- Что ж... В первом случае к трагедии привела излишняя доверчивость по отношению к людям. Во втором случае - неизбежная ошибка, связанная с недостаточной изученностью планеты, - Эванс помолчал, что-то обдумывая. - Увы, были случаи гибели исследователей и до начала нашей работы. Так в прошлом веке погибла биолог-исследователь. Место её гибели на карте обозначено, как "Ворота Анны Кляйн", то есть вход в Страшное ущелье. Её гибель также была связана как с отсутствием подробной информации о планете, так и её обманчивой безмятежности. Подобные случаи будут рассмотрены в последующих лекциях... Кстати, именно после гибели вездехода с тремя членами экспедиции в состав миссии были включены и представитель Общей Космической безопасности, инженер-биолог Серж Петери, и кибертехник-инженер Акио Треве с его командой умников-разумников-роботов и роботят и соответствующих сотрудников... Ещё вопросы? Пожалуйста!
Оглядываясь по сторонам, нерешительно встал молодой человек с огненно-рыжей шевелюрой.
- Уважаемый господин профессор, как вы полагаете: долго ли будут закрыты для работ обе планеты? Есть ли информация об истинных причинах катастрофы на первой из них? И ещё, если позволите: большое спасибо, полагаю, от всей аудитории.
- Хорошо. Благодарю! - Эванс медлил с ответом. - Планеты закрыты до Особого распоряжения, а когда оно последует не знает никто. На Тефиде всё зависит от уровня радиоактивного фона. Что же касается прекрасной Гекалы... - он помолчал. - Что касается Гекалы, то она, по некоторым причинам, находится на карантине, который продлится неопределённое время. Благодарю всех за внимание и вопросы. Успехов!
Прозвучал звонок. Аплодисменты. Букет цветов.
В кабинете Теодора Треве в кресле сидел хмурый Акио. Перед ним на столике стоял графин, стаканы и обильная закуска, стопочкой лежали бумажные салфетки. В ожидании отца и сына Акио предавался, судя по всему, тяжёлым размышлениям. Дверь открылась, впустив Тео с букетом и Эванса с книгами в руках.
- О папа! Ты почему тут сидишь? Не пришёл в зал! А я тебя ждал и на втором, и на третьем, и на четвёртом часе! - склонился, обнимая за плечи и целуя в щёку.
Акио похлопал сына по руке.
- Полагаю, ты и без меня неплохо справился! Садитесь оба. Сейчас Алекс придёт. Отметим кое-что, поговорим здесь. В кафе сейчас не протолкнуться, да и больно шумно: только о тебе и говорят. И что такого особенного они в тебе нашли, а? Поди, как говорится, слаще морковки ничего не видели.
Тео счёл необходимым вступиться за коллег. - Ты это напрасно, сынок! Вот Алекс, например, - отличный педагог: читает прекрасные лекции. Студенты его любят. Просто Стивен обладает тем, чего у наших ни у кого, включая меня, нет: интеллектуальным обаянием ...
Стивен, с интересом слушавший эту маленькую пикировку, вспомнил дневник Мэри Каллисто, где когда-то с удивлением прочитал о своём собственном "интеллектуальном обаянии" и "северной мужественной красоте", что совершенно не соответствовало ни его самоощущению, ни его представлению о своей внешности. Он помнил, как его тогда передёрнуло от этой слащавой сентиментальности. Ещё бы "силу взгляда" вспомнили и приплели прочие мнимости!
- Обещала зайти за нами через час, да. Садись, давай, - Акио с некоторым сомнением открыл графин, аккуратно плеснул на донышко стакана, прислушался к аромату.
- Это ты принёс?
- Как ты догадался? - Тео с удивлением посмотрел на сына.
- Коллекционные напитки нашего Амикуса ни с чем не спутаешь. Молодец, что прихватил, да ... Ну ладно, давайте отметим удачное начало нынешней... надеюсь, временной... работы Стивена. Полагаю, дальше будет не хуже, я-то знаю! Да уж... - подняв стакан, посмотрел на сына.
Слегка стукнув в дверь, вошёл ректор. Акио досадливо хмыкнул себе под нос, тот уловил и немного смутился.
- Прошу прощения... - остановился в нерешительности.
- Проходи, Мишель! Бери стул, садись! - Теодор, протянув руку, извлёк откуда-то сбоку ещё один стакан. - Сынок, плесни нашему уважаемому ректору.
- Вот так, Теодор... - принимая стакан, с некоторой грустью в голосе обронил профессор Авилов, - вот так тайное и становится явным: Акио - твой сын, Стивен - внук. Семейка гениев, можно сказать.
- Да брось, не перегибай: просто мы, каждый по-своему, очень талантливы. Что поделаешь: гены! Давай за науку выпьем, во всех её ипостасях! - Теодор отпил из стакана, со знанием выбрал закуску, помолчал.
Через пять минут, извинившись, ректор их покинул.
Тео вздохнул...
- Что тут поделаешь: любит наш руководитель "присоединяться". Слава богу, ненадолго. Однако, стоит отметить, что достоинств напитка не оценил.
- Настроение сбил... Да, уж...
- Начальник... - Алекс досадливо поморщился. - Заметьте, посидел на первом часе, а потом даже и не заглянул. Конкуренции боится...
Стивен молча наблюдал всю сцену. Ему не нравилось и беспокоило настроение отца.
- Папа, что-то случилось? Я же вижу...
Акио молча смотрел в стакан.
- Папа, что случилось? Что-то из дома? Что там? Не пугай меня!
- Там всё хорошо сынок. Дэни пишет, что всё в порядке: мама - в отличном настроении, Айника прилежно музицирует, а сам он намеревается просить тебя привезти ему хорошего щенка. Кхм, да...
- Дома всё хорошо - это прекрасно... А не дома? - беспокойство Стивена от ответа отца только увеличилось.
Теодор тоже начал с беспокойством посматривать на сына.
- Акио?
- Ладно, скажу: вокруг говорят, что Стивена пригласили сюда на постоянно вместо Алекса. Так сказать, обмен кадрами... Кхм, кхм... Да уж...
- И с чего это ты вдруг взял? Просто люди выдают желаемое за действительно! Я тоже слышал эти разговоры. Стиви, тебе делали какие-либо намёки по этому поводу? - Теодор со стаканом в руке вопросительно смотрел на внука.
- Дед, выпей-ка сей прекрасный напиток, закуси, не торопясь, а потом подумай о том, мог ли я допустить хоть какие-то даже самые лёгкие намёки от кого-либо на нечто подобное? Нет? Правильно! Разумеется, говоря без ложной скромности, я могу себе представить, что, да, пожалуй, любой университет может сделать мне такое предложение. Однако реальность такова, что никто и никогда такого предложения мне не сделает. И я полагаю, вы оба понимаете почему... - налил немного в стакан, добавил воды, посмотрел на Тео с Акио. - Предлагаю тост за нашу семью, за НАШИ семейные ценности... - Сделал глоток.
- Ну что, папа, вопрос снят? - и с удивлением увидел, как отец, сморгнув слезу, достаёт из кармана платок.
Стивен встал, подошёл к нему, обнял через спинку кресла за плечи, и, как всегда, поцеловал его всё ещё не просвечивающую седеющую макушку.
Когда в графине количество содержимого слегка убавилось, а тарелочки, на которых была столь аппетитная закуска, опустели, вернулся Алекс, предупредить, что мама Анастасия ждёт внизу возле большого ф-такси. И добавил, что она приглашает их на скромный домашний ужин.
Из записей Стивена Эванса
<...> Вчерашний ужин в небольшом приятно-уютном особняке Баевых, где нас ждала Анна, приехавшая немного раньше нас, затянулся дольше, чем можно было предполагать. Время мы провели прекрасно. Вначале, слегка перебивая друг друга, рассказывали о том, как прошла лекция. Потом отец, усмехаясь, признался, что запаниковал, услыхав разговоры о предполагаемом приглашении меня на освободившуюся должность Алекса. Бабушка всплеснула руками, усомнившись в здравости ума своего сына. Все добродушно посмеялись. Папа успокоено похмыкивал, не спеша потягивая что-то из стакана. Анастасия поделилась с нами своим намерением: если Алекс не будет возражать, перебраться в дальнейшем к нему...
Домой мы вернулись довольно поздно. Я немного посидел за ноутом. Написал - с некоторыми подробностями - коротенькое письмо Софи. Пролистал материалы завтрашней лекции. И, наконец-то, добравшись до кровати, уснул глубоким сном без сновидений: укатали крутые горки. <...>
Глава 3
Во все последующие дни недели Эванс и Акио с самого утра улетали в Университет. Стивен возвращался домой сразу после лекции, отдыхал, готовился к следующему дню. Прогулки по окрестностям усадьбы в сопровождении собак приносили желанный отдых, снимали напряжение. В ежедневных письмах домой он рассказывал что-нибудь из наиболее интересного, случившегося за день. В ответных письмах было много подробностей из жизни в Усадьбе и заповеднике, который благоденствовал; дети, проявляя благоразумие, прилежно занимались своими науками, а сама Софи готовилась к важному событию. И сердце Стивена сладко замирало, когда он думал о скором рождении сына, которому он придумал имя: Саша, то есть Александр Теодор Эванс. Александром звали отца Анны. Был он экологом. И Стивен даже читал некоторые его труды. Придуманное имя вроде бы звучало неплохо во всех вариантах, но, помня наказ Софи, он ничего ей по этому поводу не писал, держа про себя. Впрочем, думал он, может быть, ей не понравится...
Незаметно подкралась суббота, первый из двух свободный от занятий день. Однако, Акио, как всегда, раным-ранехонько укатил в Универ, Анна отбыла в издательство, где готовилась к выходу очередная книжка с её иллюстрациями. Теодор, любивший поспать в своё удовольствие, не выходил из спальни. Собак не было видно: то ли - где-то в доме, то ли Дек увёл их куда-то на дальнюю прогулку.
Решив немного расширить свои маршруты, Стив намеревался в этот раз пройтись по мостику за реку. Небольшая тропинка на том берегу манила его уже целую неделю. Решив, что к обеду вернётся, он, надев экспедиционный костюм и удобную обувь, как был - налегке, - неспешным шагом обогнув дом, пошёл по широкой утоптанной тропе к берегу тихой реки Пышимы. Солнце, только-только поднявшееся над лесом, пригревало его левую щёку. Туман, клубившийся на рассвете, упал росой. Цвета осени небольшими вкраплениями разнообразили тёмную хвойную зелень.
Исследовательская любознательность учёного увлекала Эванса всё дальше в глубь таёжного леса по уже, чуть видной, дорожке. Не замечая времени, не чувствуя усталости он, наблюдая, привычно то задирал голову, то наклонялся, чтобы рассмотреть что-то на ветках или в траве; приседал на корточки, разгребая лесную подстилку.
Размышляя о подарке судьбы: возможности заглянуть в неведомые чащобы, он уходил всё дальше от дома. Утратив чувство времени, не поглядывая на часы, не замечая, что уже близятся здешние ранние осенние сумерки и неслышно начинает накрапывать дождик, мерно шагал Стивен вперёд, пока не заметил, что идёт он уже без тропы, которая где-то потерялась, закончилась, а может быть, не заметив, он сам забрал в сторону. Полез в карман за навигатором... и вспомнил, что выложил его на стол, а надев полевую куртку, забыл положить в карман. И не только его, но и коммуникатор...
Поискав глазами, нашёл поваленный ствол, сел, чтобы собраться с мыслями. Думал о том, что, уходя, никому не сказал, куда идёт. Ни воды, ни еды, конечно, в карманах не было. Да, уж... Вспомнил вид с флаера: сплошной лес-тайга. Ближе ста километров - ни одного жилья... Вокруг - стволы вековых сосен, елей, какие-то мелкие грибы, муравейники высотой с его рост. Опасаясь, что дождь вот-вот разойдётся вовсю, поспешил укрыться под наиболее раскидистой елью. Забравшись под её тяжёлые, низко свисающие ветви, сел, прислонившись к стволу. Сухо и даже немного теплее.
Наступила безлунная ночь. Прошло чувство голода. Занял голову размышлениями о проблемах восстановления экологии во многих подобных местах, когда-то подвергшихся сокрушительным ударам. Задумался о том, каким может быть сейчас радиационный фон. Вспомнил Тефиду... В темноте то приближаясь, то удаляясь, слышались лесные незнакомые звериные голоса: глухое рыканье, совиное разноголосье. Ухнул филин, тявкнула лиса. Не очень далеко призывно простонал озабоченный поиском подруги, лось...
Дождь, какое-то время пошуршав по хвое, вскоре прекратился, но стало холоднее, спасибо, не было ветра. Рядом что-то всё время шуршало. Кто-то или что-то пробежало по ноге... Мошкары не было - сгинула после заморозков. Клял себя, что забыл коммуникатор, который худо-бедно мог сделать фото. Впрочем, какое фото в темноте. Страха и сумбура в голове не было: мысли текли одна за другой. Вспомнил, как в студенческие годы их обучали поведению в подобных случаях. Усмехнулся и вскоре уснул с последней мыслью: спохватятся, начнут искать и, возможно, найдут... На свежем воздухе спалось крепко. Постепенно его тело приняло горизонтальное положение: рука под головой. Он не мёрз: экспедиционный костюм - старый, ношеный-переношенный - поддерживал комфортную температуру что в жару, что в холод. Иногда сквозь сон чувствовал лёгкие холодные прикосновения - к рукам, к лицу; кто-то, понюхав, чихнул ему в самое ухо, что вызывало сонную улыбку.
Проснулся легко. Очень хотелось пить. Лёжа потянулся. Вернулся к реальности. Ну что ж... Вылез из-под колючих веток. Размялся. Подумал о том, что мягкий матрасик тут не помешал бы, да уж. Ухмыльнулся, поймав себя на интонациях отца. Обеспокоенно подумал о том, что он-то знает, что с ним, а они все там, возможно, ночь не спали...
Из записей Стивена Эванса
<...> Они ж там, поди, ночь не спали, потеряв меня, сокрушённо думал я, окончательно просыпаясь. Ох и надерут мне уши, мало не покажется. И поделом! Да, уж... Вспомнил, что перед сном решил идти в сторону понижения уровня почвы: я почувствовал наклон, когда устраивался под елью, и решил, что уклон должен быть в сторону реки, но не подумал о том, что река-то может быть и не одна... Осмотрелся по сторонам и двинулся в путь, запретив себе думать об аппетитном виде подноса с первым завтраком в руках Амикуса. Почему я не взял его с собой? Неподнос, конечно... Тут я почувствовал, что настроение у меня отличное. Размышлял о том, что подобные приключения приятно разнообразят обыденность, обостряя чувство жажды (или вкуса?) жизни.
Мало-помалу, шагал я в сторону уклона. Небо было ясное, через стволы деревьев начало пробиваться солнце, и я убедился в правильно выбранном направлении - на юг, в сторону реки и усадьбы за нею. Вскоре обнаружился ручеёк, удивляя чистотой, соблазняя прикоснуться, отпить, ощутить свежесть и мягкость лесной водицы. Лодочками, увлекаемые медленным течением, плыли, покачиваясь, опавшие жёлтые листья растущей рядом старой берёзы. Склонившись над ручьём, я принялся внимательно его изучать. Видимой живности не обнаружилось, с невидимой, по возвращении домой, справится таблетка. Вода оказалась очень вкусной: пил бы её и пил! Умылся... огляделся ещё раз. Иду в правильном направлении и, пожалуй, следует придерживаться течения ручья. Так я шёл около часа, пока вдруг не обнаружил, что ручеёк, - как вчера тропинка, - исчез так же внезапно, как и появился! Было очень тихо, только под моими ногами подо мхом похрустывали старые ветки, подавали голоса мелкие птахи. То и дело открывались россыпи тарелочек рыжеватых грибов на низких ножках... Думалось о том, что сейчас переживаю счастливый момент единения с природой.
Отшагав ещё час или около того, вышел на поляну. Божья благодать! Запахи подсыхающей по-осеннему блёклой травы-муравы, среди неё - редкие поздние цветочки, названий которых я не знаю. И обещанные отцом медленно плывущие паутинки... Не устояв перед соблазном немного отдохнуть, лёг на спину, руки за голову и стал смотреть в небо, на высокие белые облачка уходящего циклона, и понимал, что присутствую при начале бабьего лета. Досточтимый папа меня не обманул... Голода я не чувствовал. Солнце приятно пригревало. Глаза сами собой закрылись. <...>
На опушке, у кромки леса почти неслышно опустился большой флаер. Амикус, Рю и две огромные собаки на разной скорости бежали к безмятежно спящему Стивену. Размашистым шагом за ними следовал озабоченный Акио Треве...
Всю дорогу до дома - пока сын со здоровым аппетитом уминал предложенные ему в немалом количестве цыплячьи ножки, бутерброды, яблоки и сладкие пирожки, запивая всё отменно заваренным чаем, - Досточтимый по большей части вздыхал, перемежая вздохи короткими фразами с неизменными: "Да и да, уж!", "Кх-м и кхм-кхм!"...
Стивен догадывался, что главная беседа (как он потом скажет: "главная выволочка") состоится дома, где все, несмотря на большое волнение, находятся в добром здравии, как выразился невозмутимый Амикус и, немного подумав, добавил:
- Сир, позволю себе заметить по этому поводу: совершая столь неординарный поступок, вы, сир, чрезмерно рисковали своей жизнью... Однако ваше, сир, столь длительное отсутствие позволило мне произвести полную зарядку и обновление моего организма, что явилось каплей меда в бочке дёгтя, с вашего позволения, сир...
Акио и Стивен, который только что откусил от последнего пирожка, молча посмотрели друг на друга...
Теодор встретил их на Стивеновом крыльце. Обнял, похлопал по спине, троекратно поцеловал, отстранил от себя, внимательно осмотрел.
- Нашёлся, слава богу! М-да! Хорош, нечего сказать... Лесом пахнешь! Полагаю, в таком виде не стоит являться пред бабушкины очи. Поди-ка, приведи себя в порядок, а мы пока пойдём к ней с доброй вестью. Пошли, Акио, consoleons ta m"re avec une bonne nouvelle! [1 - Утешим твою маму хорошей новостью!], как сказал бы мой незабвенный папа...
Зеркало в ванной явило Стивену неутешительное зрелище: двухдневная щетина, волосы с вкраплениями сухой ёлочной хвои - торчком; неизвестного происхождения грязные пятна на лбу и щеках. Но! Из зеркала на него смотрели яркие фиалково-синие глаза с выражением хорошо отдохнувшего, ни о чём не сожалеющего человека.
Через полчаса он бодрым шагом вошёл в большую гостиную, где в уголке дивана его ждала Анна. В двух креслах сбоку напротив - дед и отец со стаканами в руках. Перед диваном на столике - штоф, и два стакана. На самом донышке одного из них - немного напитка янтарного цвета. Бабушка выглядела превосходно, но в светло-карих её глазах Стивен прочитал кое-что для себя весьма неутешительное. Подойдя к ней, он, склонившись, взяв в свои ладони её руки, поцеловал одну, потом другую.
- Бабушка, Анна, дорогая бабуля, мои уши в твоём полном распоряжении: можешь оттрепать их от всей души. Видишь ли, дед почему-то воздержался от желания надавать мне по шее, но, возможно, ещё воспользуется возможностью напомнить мне, что я не одинокий волк, о котором никто не вспомнит, если он попадёт в капкан. Что касается моего досточтимого папы, то он, полагаю, свою выволочку оставил на потом в качестве коды.
Опустившись на одно колено, он склонил слишком рано поседевшую голову.
- Ах, Стиви! Твои милые извинения я принимаю, но не буду скрывать, что мы очень волновались, - она за уши притянула к себе его голову, поцеловала в лоб. - Слава богу, всё закончилось благополучно... Горько было бы потерять только что обретённого внука... Сядь со мной рядом, мой дорогой мальчик, наполни свой стакан, а в мой подлей побольше водички. Назовём это небольшим аперитивом перед ужином... Должна сказать: ты выглядишь хорошо отдохнувшим, - улыбнулась, поднимая стакан. - Расскажи мне о том, что с тобой приключилось. - И Стивен рассказал...
Из записей Стивена Эванса
<...> Вчера я подробно рассказал своей бабушке о том, как провёл в незнакомом дремучем лесу почти полтора суток. Бабушка сопереживала, по всей видимости, преувеличивая опасности моего блуждания. Теодор и Акио слушали мою исповедь, как мне показалось, с большим интересом.
Перед сном меня посетил досточтимый папа. Извлёк из карманов неизменные криптомериевые стаканчики и фарфоровый бело-чёрный кувшинчик. Запахнув халат, сел в кресло, махнул мне, чтобы я сел напротив него. Накинув на пижаму халат, я сел, но тут же встал, пошел в свою гостиную, нашёл в шкафу пачку галет и, вернулся в кабинет с видом гостеприимного хозяина. Отец, хмыкнув, поднялся и со словами: "Сейчас приду...", и вскоре вернулся с бумажным пакетом.
- От случайных глаз завернул: не хочу, чтобы кто-то подумал, что мы тут с тобой предаёмся излишествам...
Развернул свёрток: маленькая баночка с умэбоси и вторая... Возможно, у меня, недвусмысленно сверкнули глаза, потому что папа, глянув в своей манере, обронил: - Да, уж, нагулял ты аппетит, сынок! Давай поговорим...
Несмотря на то, что нам нужно было завтра рано вставать, мы немного засиделись. Потягивая сакэ, обсуждали проблему восстановления пострадавших территорий. Акио высказал мнение, что несмотря на все старания, достичь аутентичности скорее всего не удастся. Это будет - где-то уже есть! - очень похожая на прежнюю, но другая природа, другая, окружающая человека, естественная среда.
- Да, сынок, другая... Прежнюю мы даже уже сейчас знаем только по картинкам и научным работам наших далёких предшественников, и мы её навсегда потеряли. Увы... Полагаю, ничего восстанавливать на двух загубленных материках не надо. Природа сама создаст экологический баланс. Она это умеет..., и ты это знаешь лучше меня...
Сменив тему, отец спросил: понял ли я причину потери ориентировки в лесу. На что я искренне ответил, что я её не терял, а просто шёл в обратном направлении: на юг, в сторону дома, ориентируясь вначале по течению ручья, который, как я полагал, - возможно ошибочно, - должен был привести меня к реке, позже, когда прояснилось небо, ориентировался по солнцу. Да, я шёл другим маршрутом, но, думаю, в правильном направлении, на юг...
Папа кивал, слушая меня. А потом спросил: - Как полагаешь, сынок, на какую сторону света ориентирован главный фасад дома?
Минуту я смотрел на него - такого спокойного и грустного. Потом закрыл лицо ладонями, испытав в какой-то мере стыд, а в большей степени - панический ужас от мелькнувших в моём воображении возможных картин.
- Я перепутал стороны света... и я не знаю почему... <...>
Утром, по дороге в Университет, после продолжительного молчания Акио вернулся к вчерашнему разговору.
- Видишь ли, Стиви, дом наш стоит у реки и невозможно было сделать его главный фасад с этой, то есть южной стороны. В твоей голове сработал стереотип. Мысленным взором ты видел фасад, освещённый утренним или вечерним солнцем, но по какой-то причине это ассоциировалось у тебя именно с южной стороной, да...
- Вчера твоя бабашка, - продолжил Акио, - пока ты умывался и приводил себя в должный вид, рассказала нам похожую историю, приключившуюся с ней в молодости. Она любила ходить в лес. Брала карандаши и альбомчик, рисовала там, сидя на каком-нибудь пне или упавшем стволе старого дерева. Да и сейчас иногда хаживает по тропинке, сойдя с мостика через нашу Пышиму. Кстати, на самом деле это - звериная тропа, по ней звери приходят на водопой... Разные звери, да... Один раз молодой лось решился перейти на наш берег, хм-хм...
- Так вот, в то время её семья жила в более населённом месте, где была даже дорога, которая через лес вела к небольшому озеру. Побродив, погуляв, она, также как и ты, вдруг потеряла ориентировку, оказавшись, по её словам, в совсем не знакомом ей месте. Определившись со сторонами света, она пошла к дороге, как самому надёжному для неё ориентиру. Шла она шла, а дороги всё не было. Она немного запаниковала, но тут ей очень повезло: вышла на бывший кордон, где тогда ещё кое-кто жил. Ей указали правильное направление. Уже почти в темноте - ты только представь! - она счастливо добралась до дома, да... Говорит, перепутала стороны света... Может быть, поэтому она на тебя и не сердилась, но была чрезмерно задумчива. Хм. Да уж...
Так начался для Эванса первый день последней недели лекций и пребывания в Усадьбе Треве, что расположена в восточных предгорьях Урала. Думать об отъезде не очень хотелось, но мысль о том, что и кто ожидает его дома, очень согревала его сердце...
Отъезд назначили на следующий понедельник.
В субботу, к прощальному обеду прилетели Алекс и Анастасия Баевы. Много говорили, смеялись, потом гуляли, перейдя по мостику тихую речку Пышиму, даже немного прошли по тропинке в глубину леса, подшучивая над Стивеном.
Канун отъезда все Треве провели дома. Через час после обеда Анна усадила Теодора к роялю слева от себя, и они исполнили в четыре руки очень красивую пьесу - Вальс-фантазию незнакомого Стивену русского композитора. Сам он, две недели изучавший лежащие на рояле нотные альбомы, попросил бабушку аккомпанировать и исполнил пару понравившихся ему старинных романсов. Акио, ненадолго исчезнув из гостиной, вернулся с утратившим былой блеск старинным саксофоном и со словами: "Дай-те же и мне блеснуть!" - к общему удовольствию и очень большому удивлению Стивена - некоторое время импровизировал на темы нестареющих хитов, а когда зазвучали знакомые гершвиновы блюзовые мелодии, мопсы Порги и Бэсс, самозабвенно стали ему "подпевать". В конце концов Тео не выдержал и, слегка пританцовывая, пошёл к роялю подыграть сыну. Пробудившиеся ото сна Лэди и Джент, присоединили к ним свои голоса.
- Какой прелестный секстет! Вы, что, заранее с ними репетировали?! - Анна была в восторге.
Всем было приятно и весело, а грусть предстоящей разлуки лишь слегка тревожила каждого из них, придавая особый оттенок настроению всего семейства...
Уезжали утром, можно сказать, налегке: личные вещи и две закрытые корзины с подарками. До большого ф-такси сына и внука провожали Анна, Теодор и все собаки.
- Так мы договорились? Точно? Ждём вас через два месяца! Берегите себя! - Стивен, атакуемый мопсами, обнимал по очереди бабушку и деда.
Акио переживал отъезд молча. Обнял и поцеловал мать; поцеловал, обнял, похлопав по спине, отца; потрепал на прощанье волнующихся гроссов.
- Будем ждать! До встречи! Щенка не забудьте! Да-уж... - и первым вошёл в такси.
В зоне отлёта Среднеуральского порта их ждал Алекс Баев. Тоже налегке: два чемодана и ноут через плечо. Весь багаж, включая библиотеку, был накануне отправлен в его новый дом при университетском кампусе.
Глава 4
Акио всю дорогу от Южного порта, - где они расстались с Алексом, который, взяв такси улетел в свой новый дом, - был молчалив и напряжён. На вопросы сына отвечал односложно и в основном делал вид, что дремлет. Его настроение передалось Стивену. И он сам не заметил, как от приятных мыслей о скором свидании с детьми и женой перешёл к планированию работы на ближайшие дни. Перелёт показался особенно долгим, но вот, наконец-то, по левому борту стали видны знакомые контуры Университета. Значит через полчаса они будут дома. Дрогнуло сердце Стивена. Лёгкая улыбка разгладила лицо насупленного Акио.
Отправив такси назад, они остановились в начале подъездной аллеи, а Рю и Амикус, забрав весь багаж, уже спешили к дому. Стивен, почувствовав на спине давно забытую беготню наперегонки холодных лапок, оглянулся на отца. Тот, с побледневшим лицом, стоял, словно к чему-то прислушиваясь.
- Почему так тихо? Никто нас не встречает. Где дети? - он озирался по сторонам, словно не узнавая.
- Не волнуйся, раньше времени, папа, - сейчас всё узнаем, - Эванс, стараясь не дать разрастись беспокойству, коснулся руки отца.
- Сейчас пойдём и всё узнаем. Уверен, что эта тишина просто из-за того, что улетели птицы. Идём скорее!
На террасе их уже ждали Амикус и Рю по виду очень растерянные.
- Амикус, скажи: в доме всё в порядке? Где миледи? Дети? Мадам Элиза? - Стивен старался говорить обыденным голосом, но сердце норовило подступить к горлу.
- Сир, полагаю, вы удивитесь, но дом пуст: в нём никого нет. Осенние плащи отсутствуют. Однако на вашем крыльце, сир, стоит пустая детская коляска. Да, сир, - умник склонил голову.
- Ами! Ну что ты говоришь, сам подумай! А где все наши умники-помощники?
- О сир, все мои коллеги погружены в глубокий сон при зарядных устройствах. Очень сожалею, сир...
В кармане побрякал коммуникатор. Серж.
- Вы уже здесь? Ага. Хорошо. Не волнуйтесь. Умывайтесь и переодевайтесь. Сейчас буду у вас. Пока.
Из записей Стивена Эванса
<...> Он сказал: умывайтесь-переодевайтесь. И пообещал скоро прилететь. Наше беспокойство немного утихло, но до спокойствия было далеко, и мы, пребывая в неизвестности, с волнением ожидали Сержа. Тем временем, отец предложил мне привести себя в порядок, чтобы быть готовыми к любому развитию событий. Я, посетив ванную и вернувшись в спальню, выбрал что-то повседневно-удобное: тонкий бежевый свитер и полуспортивный костюм, в котором предпочитал совершать повседневные прогулки. Каково было моё изумление, когда я увидел входящего ко мне отца в точно таком же "комплекте". Мы посмеялись, изо всех сил стараясь вести себя обыденно. На скорости явился Серж. Не могу сказать, что он нас успокоил, но всё же внёс некоторую уравновешенность в наше состояние.
По его словам, наше семейство в полном составе решило встретить нас в порту. Элиза с Айникой воспользовалась флаером Акио, а Софи с Дэни - моим. На полпути их догнал какой-то псих, на свой страх и риск, выделывающий "пируэты", как сказал Серж. На крутом вираже он по касательной задел флаер Софи; сам же, сделав круг над совершившейся жёсткой посадкой, - слава богу, было где приземлиться, - умчался. Дэни запомнил его номер. Перепуганная Элиза, посадила свой флаер рядом. У Софи начались преждевременные роды. Тут мой сын, проявив самостоятельность, полетел в Университет, где нашёл Сержа. На его вопрос: почему не использовали коммуникаторы, сказал, что по какой-то причине все они, как один, ЗАБЫЛИ КОММУНИКАТОРЫ дома. Бог мой, что за совпадение?! Таким образом, возникли два "Почему?" И сейчас служба безопасности пытается найти ответ на эти вопросы.
Серж на своём флаере увёз мою жену и мою дочь в университетский госпиталь. Туда же улетели Элиза и Дэни. Мой флаер должны забрать ремонтники.
Всё это Петери рассказывал нам с отцом уже по дороге в больницу, где Стивену не позволили увидеться с женой, но уверили, что новорожденный мальчик вполне здоров...
...Через неделю томительного ожидания Эвансу сообщили, что его жена с малышом через три-четыре дня смогут вернуться домой. В связи с чем, в Усадьбе возникла некоторая суета, преобразовавшаяся затем в радостное ожидание. Акио вдохнул жизнь в отдыхавшую последние годы умницу-няню, что чрезвычайно взбодрило Амикуса, который, по мнению, Стивена, испытывал к ней особое чувство и переживал разлуку с ней...
Софи согласилась с мужем в выборе имени для новорожденного: Саша, Сашенька, Сашок - только и слышалось в доме. Все были спокойны и счастливы этим спокойствием...
Глава 5
Шли недели, месяцы, минул год и ещё полгода. В Усадьбе Треве установилась привычная жизнь. С нетерпением ожидаемый приезд старших Треве через месяц, два или три, к этому Рождеству, и уж точно - к следующему, наконец-то, состоялся.
Погода стояла теплая и малоснежная. В усадьбе готовились к Новому году и приезду гостей, для которых сейчас прогревали флигель, тот, что стоял в конце парка, в приятном удалении от Большого дома.
...После нескольких дней отсутствия возвратился уезжавший было Акио Треве. В наипрекраснейшем расположении духа он наблюдал, как Рю и Тацу, следуя его наставлениям, с великой осторожностью доставили в его покои привезённый им большой ящик удлинённых пропорций. И на некоторое время Досточтимый стал недоступен для общения. Завтракал, обедал и ужинал у себя. Стивен, не задумываясь, принимал его затворничество как данность, Элиза слегка беспокоилась. Дэни и Айника томились любопытством: день сменялся днём, а их дед всё никак не покидал своих покоев.
В середине дня, когда Стивен был в университете, а Софи - в Сонном доле, приехали-прилетели Теодор и Анна. Рю, как всегда, руководил перемещением багажа - чемоданов, корзин, баулов, коробок и сумок - что-то в дом, что-то во флигель, следуя этикеткам и указаниям. Теодор, прихватив только свой ноутбук, и оставив все хлопоты на усмотрение жены, неспешным шагом, осматриваясь и удовлетворённо похмыкивая, направился к дому, где его с объятиями встретил, наконец-то, покинувший, своё уединение, хозяин усадьбы. И они вместе пошли навстречу Анне, которая, не скрывая лёгких слёз радости, расцеловала сына, с готовностью нагнувшегося к ней.
- А где же наш внук? - поправляя сбившийся при поцелуях берет, вглядывалась Анна в лицо Акио.