Аннотация: Статья для ресурса "Литкритика". Анализ сетевого пособия Е.Хаецкой. Полезная, местами весьма спорная работа
Внимательно отслеживаю новинки, посвящённые литературным технологиям. В этом году в рунете выложена рукопись Елены Хаецкой "Как писать книги", достаточно интересная для изучающих чужой опыт. Ссылок на приобретение в бумажном или электронном виде не нашлось, значит - это некоммерческая сетевая публикация. Текст доступен на нескольких ресурсах. Естественно - и в пиратских библиотеках.
Пару слов об авторе. Пишет и публикуется давно, с 1993 года. Жанр - фантастика/фэнтези. Количество наименований романов, повестей и рассказов весьма внушительно. Коммерческий успех пришёлся на 90-е годы и середину 2000-х, был сравнительно скромным, по российским меркам. Её самостоятельные произведения рекомендуются любителям очень женского фэнтези, а написанные в групповых проектах - поклонникам брутально-героического а-ля Конан-Варвар. В последние годы проявился тревожный симптом - преобладают бесплатные интернет-публикации. Устала? Трудно сказать. Надоело печататься на бумаге? Тогда это первый известный мне случай.
Её статьи, на мой взгляд, интереснее романов. "Как писать книги" - своего рода свод рецептов. 13 октября ей исполнится 50 лет - многие в этом возрасте подводят итоги. Кроме того, Хаецкая имеет профессиональное образование, училась на факультете журналистики ЛГУ. Поэтому не могу не отметить, что рассматриваемая рукопись - шикарный образец саморедактирования. Текста не касалась рука стороннего редактора или корректора, как и у других некоммерческих сетевых. Уровень грамотности таков, что большинству романов, выходящих в крупнейших издательствах, до него далеко. Верю, что редакторы-корректоры не уродуют её черновики - там и править, как мне кажется, особо нечего. Сама себе редактор высшего класса.
"Эту книжку я написала для людей, которые не получили специального образования, но хотят писать художественные тексты или уже их пишут. Сейчас многие пробуют себя в фанфиках, в межавторских проектах, просто сочиняют - для себя, для своих друзей, участвуют в сетевых литературных конкурсах". (Конец цитаты).
В первой же фразе - неприятная щепотка высокомерия. Человек, получивший образование, близкое к литературе (журналистика, филология или даже литинститут) не может ставить себя выше "толпы" лишь по этому признаку. На самом деле, почти нет корреляции между наличием спецдиплома и популярностью автора. Из "монстров" российской фантастики, по-моему, один Никитин закончил высшие литературные курсы. Дивов гордится отсутствием высшего образования. В Беларуси - то же самое. В топ-10 только Дроздов с профессиональной литподготовкой, насколько мне известно. Чергинец - юрист, Громыко и Насута - биологи.
Рукопись - некоммерческая, но общее правило нужно соблюдать: в начале не должно быть фраз, потенциально задевающих ЦА (целевую аудиторию).
"В книжках "Как за десять уроков стать гениальным писателем" читателя, в общем, обманывают. Гениальным писателем никто не станет - этому невозможно научить. Но можно научить понимать, какие языковые средства доступны автору, если он действительно вознамерился писать по-русски". (Конец цитаты).
Воистину и во веки веков.
"Я никогда не скрывала своих псевдонимов, если только их не забывала. Да, и Дуглас Брайан - это я, и Ярослав Хабаров - это я, и Дарья Иволгина - я, и еще Елена Толстая, и еще кто-то там. Я развела целое море иллюзорных авторов, каждый из которых не является собственно "писательницей Хаецкой" на сто процентов. Любой из них представляет собой сумму моих ремесленных навыков и конкретных издательских требований к конкретной серии. Сама по себе, добровольно, я не стала бы наматывать кишки героя на копье, описывать атаку трехметровой жабы или поединок героя со злодеем на развалинах зловещего храма под зловещим светом мертвой луны. Сфера моих настоящих интересов лежит несколько в иной области. Но если данная конкретная серия "героической фэнтези" требует подобных сцен, то подобные сцены будут в заказном проекте". (Конец цитаты).
Ещё побывала Владимиром Ленским и Мэделайн Симонс.
По мере дальнейшего чтения нарастает неприязненное чувство к автору. Ощущение, что дама сделала себе некий минимальный задел популярности в начале 90-х, при почти полном отсутствии конкуренции по сравнению с нашим временем. Далее бросилась в оголтелую коммерцию, скромно названную "более-менее денежные заказы", начала писать то, отчего её саму воротит. До того противно, что занялась самовнушением - там не я, не настоящая я, а Владимир Ленский, которому нечего терять - его зачистит Онегин. Шестикратное употребление местоимения Я в четырёх фразах, причём умышленное (она прекрасно знает вред ячества), говорит о запредельном эгоцентризме и самолюбовании.
Огромное количество текста отведено участию в межавторских проектах. Вероятно, именно там она "чисто конкретно косила бабло". Несколько кликов мышкой даёт исчерпывающую информацию - самую популярную свою вещь мадам Хаецкая сотворила по велению души. Это - "Меч и радуга", начало творчества, трижды переиздавалась. Дальше - хуже. "Повторить "Меч и Радугу" уже не получается даже при сильном желании". Спасибо за урок, Елена.
"Я совсем не против любителей. (Эта книжка, как я уже говорила в начале, написана именно для любителей). От слова "любить". Пожалуйста, развлекайтесь на здоровье, охотно и с удовольствием вам помогу... Плохо другое. Плохо, когда "любители" превращаются в воинствующих дилетантов. Дилетант - это "любитель", который не любит. Вот такое определение для него подберем". (Конец цитаты).
Давайте не лицемерить. Не дилетант - графоман. Нечего жалеть. Антоним к слову "любитель" есть и другой - "профессионал". Если автор пишет хорошо, его непременно замечают, издают и хорошо платят. Если автор пишет скверно, его сочинения не находят почитателей на планете Земля (моё любимое определение - литература для инопланетян), зарабатывать на жизнь приходится иначе.
И это нормально. Почти все посещали стадионы и спортзалы, хотя бы в средней школе. Все мы - спортсмены-любители, хотя бы в прошлом. Профессионалы начинаются где-то с уровня кандидата в мастера спорта. Чтобы в стране вырос один призёр чемпионата Европы по боксу, нужны тысячи любителей мордобоя.
Примерно то же самое в писательской среде. В Союзе Писателей Беларуси более 600 членов, свыше 300 в Минской организации. Профессионалов можно пересчитать по пальцам одной руки, даже если это некомплектная рука фрезеровщика. Остальные - любители, графоманы, дилетанты, копирайтеры, журналисты, воинствующие бездари или просто сочувствующие процессу. Добавлю, что есть другие союзы, а несколько реальных белорусских профессионалов не входят ни в какие объединения.
"Любое произведение словесности, от школьного сочинения "Онегин как лишний человек" до романа "Хромой против слепого", строится приблизительно по одному и тому же плану. Вы его знаете: экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация, развязка". (Конец цитаты). Чуть дальше следует ода линейному сюжету.
"Экспозиция необходима в любом случае. Она объясняет читателю, куда он, собственно, попал и с кем ему предстоит иметь дело.
Задача экспозиции, как я это для себя формулирую, - не испугать читателя, не оттолкнуть его и не заставить в панике бросить книгу. Наверное, это как с коммивояжерами: у вас тридцать секунд прежде, чем вам начнут бить морду. А ведь пылесос необходимо продать.
Большинство читателей открывает книгу на середине или заглядывает в конец. Но предположим, что читатель взял книгу и пробежал глазами начало. Идеальный такой читатель. В любом случае, если он все же начнет читать книгу, он начнет с начала.
И что же он увидит там, в начале?" (Конец цитаты).
Мне кажется, рассуждения Хаецкой об экспозиции устарели лет на десять-пятнадцать. Огромное количество книг продаётся благодаря тому, что потенциальный читатель пробегает глазами выложенный в свободный доступ ознакомительный отрывок. Если рукопись скоммунизжена и болтается в пиратской библиотеке, файл открывается в начале, а не в конце. Наконец, если речь о бумаге, посетитель магазина часто открывает начало, первый разворот с текстом, где слева аннотация, а справа стартует собственно нетленка. Что-то должно зацепить уже в этот момент!
Экспозиция - не раздел. Две-три фразы, и вперёд, на мины!
"Помню, я пересматривала "Терминатора" и вдруг с удивлением поняла, что в этом классическом фильме с его вроде бы динамичным развитием сюжета, вижу длинноты. Мой внутренний темп стал быстрее, потому что я живу в ритме своего времени, - а внутренний темп "Терминатора" остался прежним, потому что "Терминатор" живет в своем времени. И то, что в восьмидесятые казалось стремительным, в десятые выглядит уже замедленным". (Конец цитаты)
Вот-вот. Вместо "в одном чёрном городе на чёрной улице в чёрном доме жил чёрный человек" лучше так: "труп чёрного человека, проживавшего в чёрном городе..." (детектив), "астральный дух чёрного человека, чья реинкарнация в чёрном городе..." (мистика), "душевные страдания на почве неутолённой любви чёрного человека к белой женщине..." и т.д. "Экспозиция не обязательно должна вся поместиться на первой странице. Ее можно размазать по завязке, то здесь, то там искусно вставляя абзац-другой с дополнительными описаниями мира и пояснениями касательно героев". (Конец цитаты). Как-то так.
"Один из толстых опусов начинался с того, что героиня, наделенная сверхсилой и очень сложным прошлым (приют, рабство, бегство, сексуальное рабство, убийство и бегство и т. п.), сидит в саду и любуется розами. А автор любуется ее внешностью. И приблизительно полстраницы отводит на описание гибкой талии, высокой груди, стройных бедер, пышных волос, огромных влажных глаз, крупного, властно сжатого рта с трагической складкой вокруг губ, длинных ресниц, высокого лба... э... красивых, но сильных рук, привычных к обращению с мечом... После такого книгу хочется закрыть. Создается стойкое впечатление, что автора следует оставить с героиней наедине. Третий, т. е. читатель, тут явно лишний". (Конец цитаты). Елена Владимировна, почитайте опусы современных белорусских сочинителей, желательно - членов СПБ. Они изобрели массу иных приёмов отпугивания читателей либо творчески развили существующие.
"Завязка, насколько мне помнится, - это важный эпизод в самом начале книги, когда герои и место действия уже обозначены (экспозиция) и началось собственно действие".(Конец цитаты).
А вот и нет. В завязке должен быть обозначен конфликт, иначе всё последующее может превратиться в тупое описалово. Реки крови, вёдра спермы и вагоны стреляных гильз не поправят дело, а только превратят опус в описание пролития крови-спермы на фоне стрельбы.
Вторая ошибка - завязка не всегда следует за экспозицией. Многие авторы умело играют с читателем, намекают на интригу. Поэтому между чётко определённым конфликтом и экспозицией вполне возможен зазор.
"...Писать можно только о том, что сам знаешь и пережил. Это еще один миф, опасный и расхожий миф!" (Конец цитаты). Правильно отчасти. Миф существует, но он не расхожий. Абсолютное большинство писателей сочиняет на основании вторичной информации, иначе романы о врачах писали бы только врачи, чаще всего - отвратительно скучные, слишком профессиональные. Что, Гарри Гаррисон должен был лично слетать на "Неукротимую планету" и пострелять мутантов на пару с персонажем - Язоном дин-Альтом? Герберт Уэллс лично пережил нападение марсиан на Америку? Шекспир был лично знаком с призраком отца Гамлета? Такой микроскопический пример на фоне гигантов: у меня есть личный опыт командования подразделением МВД в условиях локального конфликта и войны в горах, а лучше всего читателями восприняты романы об авиации и флоте. Этот пассаж Хаецкой проистекает из-за обычной проблемы образованных литераторов-журналистов, не имеющих богатого жизненного опыта за пределами мира книг, текстов, рукописей, интернет-общения. Если журналист съездил в горячие точки или к голодающим детям в Африке, а лучше, подобно Хейли, жил у аэропорта, вникая в жизнь лётного состава и наземных служб, это отлично. Иначе его сочинения - бред на тему книжных фантазий. Любое талантливое произведение - личный опыт, преломлённый под условия выдуманного мира. В доперестроечные времена было выражение "книжный мальчик". Девочек тоже хватало. Современный аналог - ботаник (ботан). Писатель не имеет права быть ботаном. Авторши женских романов, переполненных бочками розовых соплей, имеют успех у читательниц, если сочинительницы хоть что-то пережили: ах-любовь, изнасилование, разочарование и т.д. В придуманные чувства не верят.
"Еще один момент, который меня сильно мучил в самом начале моей писательской карьеры, - так называемые "обязательные скучные сцены".
Роман обычно задумывался ради каких-то эпизодов. ...
Но дальше - о, дальше... Дальше же надо описывать что-то еще, потому что нельзя же питаться одними пирожными! Невозможно построить роман на одних только душераздирающих эпизодах, нужны какие-то сравнительно бытовые сцены (насколько возможны бытовые сцены в подобных романах). ... Это серьезная проблема.
В "Конане" я ее решила для себя очень просто: выбросила все эпизоды, которые мне писать скучно. Если мне не хочется описывать таверну в Шадизаре, дворец в Аграпуре, бытовые подробности из жизни черных магов или неинтересные детали из жизни героических наемников Аквилонии, - ну так я их и не описываю. Просто напишу, что черный маг раскрыл черную книгу и замыслил черное злодейство, а наемники героически прыгнули на коней, забросили за спину двуручные мечи и поскакали навстречу событиям.
В других случаях номер не проходит. Необходимы подробности.
Что же делать?
Дело в том, что без так называемых "скучных сцен", т. е. без "мяса", без того, что подводит нас к душераздирающим эпизодам, действительно не обойтись. Есть три пути, и все три нужны:
- сделать эти сцены покороче,
- осознать их необходимость и полюбить ее,
- вплести в них намек на грядущее душераздиралово.
Правило таково, что герои из безвоздушного пространства не в состоянии разодрать душу никому. Чтобы душа болела за какого-то героя, он должен восприниматься как живой человек, как некая достаточно реальная личность. А для этого его необходимо поместить в некую конкретную среду, дать ему там пожить, как-то проявиться. Читатель должен понимать, где находится, как устроен мир". (Конец цитаты)
В чистом виде проявляются потуги гнать коммерческую халтуру. Придуманы и продуманы ключевые моменты, благодаря которым стряпня упадёт в нормально оплачиваемый межавторский проект (в 90-е были в моде, сейчас совершенно иначе). Нужно заполнить пустоты, гнать объём. Дают пакет Фрунзе - отвези его в штаб, поскакал Фрунзе. Цок-цок-цок (и так три тома). Цок-цок-цок, прискакал Фрунзе в штаб, молодец, получи медаль с закруткой на спине. Халтура уровня "цок-цок" уже не проходит. На самом деле, "скучных" моментов вообще не должно быть. Если произведение задумано как динамичное, приключенческое, то выдерживается ритм - разгоняется на крутых поворотах сюжета, в локальных кульминациях. Между ними чуть притормаживаем. Другой вариант - герои что-то долго готовят, и это самое нечто обязано выстрелить ближе к концу. Читатель должен сопереживать - удастся ли, спорить с персонажами по поводу избранного пути. В общем, сколько стилей и жанров, столько вариаций. Скучных сцен не должно быть вообще! Нисколько! Ни единой! Если у автора интересны лишь эпизоды в духе "черный маг раскрыл черную книгу и замыслил черное злодейство, а наемники героически прыгнули на коней", то угасание издательского и читательского интереса к творчеству Хаецкой объяснимо.
Полностью согласен с её мнением относительно описаний секса в романах. "Не просто секс, а некое эмоциональное состояние, удивительное переживание любви - или наоборот, отвратительная грязная история. В описании уникального секса (а секс в идеале всегда уникален, нет двух одинаковых актов -??) главный упор не на "влажное влагалище", а на эмоции, на чувства, на то, что героя изменяет". (Конец цитаты). Любимый мой пример - сравнение романов "Лабух" Некляева и "50 оттенков серого" Джеймс. Некляев, многолетний председатель белорусского Союза писателей, под влиянием которого сформировалась современная белорусская строчащая элита (кроме профессионалов), решил отринуть табу и поразить мир. Его мерзкая пошлятина, что на русском, что на белорусском языке просто не пользуется спросом. Джеймс показала внутренний мир молодой женщины, у которой первая любовь плотно переплетена с сексуальными переживаниями. За два года - десятки миллионов экземпляров!
Рекомендую рекомендации (простите за мой французский) по выбору имени для героев. Хаецкая не открыла Америки, но всё изложила чётко и доходчиво. "Героический" раздел у неё - самый удачный, на мой взгляд.
Добавлю от себя одну мелочь. Взялся за исторический детектив, ГГ - реальное лицо, умеренно известное. В Беларуси, России, США и Польше проживают его прямые потомки, активные, некоторые - конфликтные. По задумке сюжета наиболее неприятные события происходят с сыном ГГ. Наследники запросто потянут меня в суд, не глядя ни на какие заявы в тексте, что это - выдуманные персонажи, не имеющие никакого отношения к их предкам. В ту семью введён виртуальный человек, без исторического прототипа. И уж его мордой по асфальту, и ЧК-ГПУ его гнобит, и пакости он совершает. Хаецкой проще - праправнуки Конана-Варвара не вчинят иск.
Что вообще-то странно, она требовательна к себе и лояльна к другим. Сама - профессиональный редактор, в качестве положительного примера приводит такой пассаж: "В больнице отцу ничем не могли помочь. Профессор читал лекции студентам у его постели, что только увеличивало его страдания. Профессор называл его болезнь интересным случаем и сыпал латинскими терминами. Отца трясло от бешенства: зачем болтают, почему его не лечат? Понимают ли они вообще, чем он болен?" (Из книги Асты Нильсен - "Безмолвная муза") Не буду судить об оригинальном тексте, не видел, но перевод... "Его" 4 (четыре!) раза, сплошные ничем-зачем-почему-чем. Переводчика хочется пожалеть, нельзя смеяться над инвалидами. Елена Владимировна, как же вам это не бросилось в глаза?
Заметна разница в подходе между Питером и Москвой. Хаецкая из Питера. Она пишет: "Чаще всего картина выглядит так. Гениальный автор присылает текст, приходит гнусный редактор (подозреваемый в том, что когда-то он не смог стать писателем и теперь мстит всем, кому это удалось, кромсая их гениальные тексты) и начинает самовыражаться. Калечит произведение и накладывает на него свою черную тень. Потом возвращается автор и, хлопая крыльями, как подстреленный лебедь, пытается спасти от текста то, что еще можно спасти. После этого книга выходит в свет, равнодушный читатель даже не видит, насколько она искалечена, писатель лежит с мигренью, а редактор, злобно хихикая, потирает руки.
Люди, это не так. С редакторами необходимо разговаривать. Не надо приходить с мыслью: бегу спасать! Бегу расставлять точки над "ё"! Бегу возвращать назад мои неповторимые выражения! Чаще всего редактор приводит текст в такой вид, чтобы читатель мог адекватно его воспринять". (Конец цитаты)
В Эксмо ничего подобного, по рассказам - также в Альфа-Книге и АСТ. Редактор и корректор видят грехи, правят наиболее вопиющие. Если увлекательность написанного, попадание в серию и в ЦА перевешивают недостатки, не сомневайтесь - напечатают. Четыре-пять тысяч экз. продастся. Глубоко не изменяют, это не зависит от степени уважения: тупо не хватает времени. Питерцы, по моим наблюдениям, дотошнее. Вероятно, есть масса исключений.
Коллеги! Нас не интересует зависание в убогих начальных тиражах до 5000, поэтому рукопись нужно шлифовать самим. Издательство отбило затраты на 3500 экз., выручка с 1500 пошла в чистую прибыль, кто следующий на очереди? Если через мой текст читатели с трудом продерутся до конца, подстёгиваемые интригой, они не купят следующую книгу - утомил. А надо, чтобы книготорговля давала отмашку: каждой новинки автора NN дайте 10 экз. на торговую точку сети.
Вот что меня сразило: "Компьютер постоянно подчеркивает эти слова красной линией. Мол, нет слова розовый! А какое платье на кукле Барби? Пышное... Нет, какого оно цвета? Оно РОЗОВОЕ. Я не хочу играть в игру "черное и белое не называйте", то есть, простите, "голубое и розовое не называйте". Есть такие цвета. До последнего буду сопротивляться их отмене. А то придется запретить рассказ Шолохова "Судьба человека", где у героя глаза голубые, как небушко". (Конец цитаты). Объясните идиоту, как вообще профессиональный редактор может сколько-нибудь серьёзно относиться к красным подчёркиваниям Word?! Если в издательстве ещё и запятые расставят, руководствуясь зелёными подсказками - туши свет и хавайся в бульбу! Кошмар! Пардон за отсутствие политесов.
Замечание Хаецкой - конечности не должны жить отдельной жизнью. "Голова царит над телом, а тело повелевает руками и ногами. Если в тексте, написанном по-русски, рука что-то делает сама по себе ("рука потянулась к кошельку", "рука схватилась за меч") - это сигнал тревоги. С героем происходит нечто выдающееся, из ряда вон выходящее. Ноги не слушаются, руки лезут, куда не просят! А голова-то у тебя, брат, где?" (Конец цитаты). Соглашусь, но с одной существенной оговоркой. Сказанное справедливо только в отношении фокального персонажа. Если, например, ГГ следит за кем-то, что странного в увиденном движении руки?
Жаль, что не менее половины текста посвящено межавторским проектам, конкретно - массовому производству продолжений к Конану-Киммерийцу. Это в прошлом. Сейчас навскидку назову разве что фанфики к "Метро 2033" Глуховского, несколько книг по миру "Тайного Города" Панова. Ни по количеству участников, ни по наименованиям, ни по деньгам и близко не сравнить с 90-ми годами, когда русскоязычных оригинальных авторов было мало, их не знали, и читатель тоннами глотал подделки под западные бестселлеры. Сейчас большинство таких проектов - дискретные книжки, где три зубра ради их фамилий на обложке (обычно жертвуются далеко не самые качественные миниатюры), 60-70% объёма набрано за счёт рассказов из сетевого конкурса. Наконец, любые стадные методы штамповки литпродукта ущербны по определению. Заданы условия, основные герои, писать легко... и не интересно. Шансов раскрутиться и заработать мало. Проехали.
Весьма неплохо отражены редакторские требования касательно стиля, описаний сцен, смакования подробностей и т.д. Я себе примерно так это и представлял, кто не знает - знакомьтесь. Можно преклоняться перед Хаецкой или критиковать, но описанные ей подходы достаточно типичны. Нравится или нет, вычищаем "были-быть", "свой" и прочие паразиты. Редактор может сделать за нас, либо ему проще завернуть опус и пустить в производство менее грязный.
И так, Хаецкая как редактор и автор документалистики гораздо интереснее, чем писатель в стиле фэнтези. За некоммерческую помощь начинающим - низкий поклон.