Даже не потребовалось обращаться с глупым вопросом к Первой. Чистая логика. Машина пространства - вдребезги, спасательная капсула сдохла при посадке на планету, энергии - нет, связи - нет, поводы для моих поисков - тоже отсутствуют. Другой вопрос - как скоро это произойдет. И что меня прикончит: хищный животный мир, ядовитые растения, болезнетворные организмы или аборигены с низким культурным уровнем, не приобщенные к благам галактосоюза? Хотя смерть от старости на планетке, забытой цивилизованным сообществом, - тоже не лучший вариант.
Собственных ресурсов на продолжительную полноценную жизнь катастрофически не хватит. Придется воспользоваться местными. А за их качество не поручился бы ни один разумный. Впрочем, даже такие ресурсы придется искать. И от результатов поиска будет зависеть само моё существование. Вот об этом и придется расспрашивать Первую.
Но сначала - небольшая разведка на местности. Выглянуть из убежища, осмотреться и обратно - осмысливать полученные впечатления. Тестировщик спасательной капсулы ещё на подлете проанализировал состав атмосферы, климатические и планетологические условия. И выдал положительные рекомендации перед отключением. Но рекомендации рекомендациями, а личные впечатления надежнее.
Спасательная капсула, опустившись на поверхность планеты, на последнем издыхании сумела пробуравить склон и выставить защиту. Перевелась в ручной режим управления и обесточилась. Я повернул рукоять заглушки и медленно отворил на себя тяжёлую дверь.
Небольшой туннель вывел меня на белый свет. Пыльные растения зелеными пучками обрамляли выход. У обреза находился уступ, по которому шла тропа, а впереди шумела река. А ещё здесь же стоял небольшой абориген и прутиком ковырял край тоннеля. Он с любопытством посмотрел на меня и издал несколько членораздельных звуков.
"Архаичный язык. Провожу анализ для дешифровки. Дешифровка выполнена, - сказал мне в ухо портативный переводчик. - Озвучить?"
"Озвучь".
"Кто ты есть?"
Я перевел прибор в режим непрерывного диалога и ответил:
- Я живу здесь.
- Но вчера, когда я проходил, тебя не было. Откуда ты взялся?
- Я пришел, чтобы узнать, как вы живете.
Абориген уселся на землю, подпер рукой лицо и ответил:
- Плохо.
- Почему? - спросил я. Я был настроен на получение информации и даже не подумал, чего ради абориген так спокойно отнесся ко мне, нисколько не опасаясь.
"Он молод, - сообщил переводчик, - это ребенок, мальчик. Шесть лет".
- Все меня бьют. Дядя - бьет, тетка - бьет, их дети тоже бьют. Никто не заступается. Родители умерли. Дядя дал кров и работу. И это хорошо.
- Так что же плохо? - не понял я.
- Работа не та, - мальчик кивнул на тропинку, по которой гуляли несколько небольших животных. - Не люблю коз пасти. Глупые они и присмотра требуют.
- И чем бы ты хотел заниматься?
Абориген заинтересованно посмотрел на меня.
- Я леплю фигурки. Разные. Людей, животных. Всякие. А они их ломают. Говорят, что слишком похоже получается. А так нельзя. Приходится сюда приходить за глиной и здесь лепить, чтоб никто не видел. Хочешь, я тебя слеплю?
- Хочу, - неожиданно согласился я.
Мальчик наскреб со склона глины, некоторое время мял её в руках, потом слепил в ком и начал раскатывать между ладоней. Получился цилиндр с неровными торцами. Ребенок поставил цилиндр на грань, несколькими движениями раздели нижнюю часть на два отростка, сплюснул, вытянул из середины руки, а верхнюю часть примял, чтобы получилась голова. Потом легкими формирующими движениями прошел снизу вверх по фигурке, обозначая детали одежды, пальцы, лицо, и поставил скульптуру на свет.
- Пусть подсохнет, - сказал он, прищурив глаз и оценивая результат.
- Похоже, - сказал я. - И что ты с фигуркой станешь делать?
- Ничего! - мальчик махнул рукой. - Не домой же её нести - разобьют.
- Знаешь, отдай её мне. А я тебе сделаю один подарок.
- Какой? - заинтересовался ребенок.
- Я могу оживить эту куклу, и она будет тебе помогать.
На подвижном лице мальчика промелькнуло море эмоций. От недоверия до восторга. От страха до удовольствия. А потом он прикрыл глаза ладонью и спросил:
- Ты колдун?
- Нет. Просто я многое умею.
Мальчик недолго подумал.
- Хорошо. Я приду завтра.
Разумеется, я слегка лукавил: невозможно оживить кусок глины. Можно придать ему видимость живого существа. А двигать куклу будут наноботы. Если среда, в которой они будут находиться, им подойдет, то фигурка будет ходить, поднимать руки, поворачивать тело и голову. Что ещё нужно маленькому мальчику?
Поэтому я вытащил инъектор из аптечки и, недолго думая, запустил весь объем медицинских наноботов в глиняную фигурку. Потом проковырял в её спине небольшое углубление и вложил в образовавшееся гнездо активатор. Активатор предназначался для охранного робота, но его у меня не было. И как будут работать медицинские наноботы с чуждым активатором, я тоже представлял плохо. Впрочем, я делал игрушку, так что меня устроил бы любой результат.
Немного подождав, активатор выдал сообщение, что готов к работе. Я настроил его на голосовые команды местного наречия и начал приказывать: "Стой! Иди! Сядь! Встань! Подними руку! Левую руку! Ляг! Ползи!.." и всякое другое, что приходило в голову. Фигурка, хоть и неуклюже, но точно выполняла все действия. Я остался доволен: мальчик будет рад.
И он действительно выглядел ошеломленным и радостным, когда на следующий день пришел к тоннелю и увидел шагающую куклу.
- Ух, ты! Здорово! Как он! В нем божество? Это мне, да?!
Мальчик понял, что ему, и склонился в поклоне. Сначала в сторону солнца, потом - в мою сторону, и в третий раз - поклонился фигурке.
- Тебе. Забирай, - с приятным чувством сказал я. - Потом расскажешь, что ты с ним делал.
На следующий день мальчик не пришел. И на второй - тоже. Ресурсы аварийной капсулы не позволяли послать следящее устройство, так что я терялся в догадках, а рискнуть и пойти сам - не мог. И только на четвертый день ребенок вернулся.
Я увидел его издали. Он нехотя шёл, загребая ногами пыль на тропе, с мрачным выражением на лице. Заметил меня и остановился. Его левый глаз припух от кровоподтека, несколько царапин пересекало лоб. Челюсть и руки покрывали синяки.
- Они его разбили! - с горечью сказал мальчик. - Сначала все смеялись, а потом пришел жрец и стал кричать. Он схватил фигурку, бросил на землю и начал бить тяжелой дубиной. Фигурка раскололась на много частей. Жрец пошел к глиняной яме, что за деревней, и бросил куски туда. Я хотел помешать, но мне не дали... - мальчик развел руками.
Печальная история, но вполне объяснимая. Живая глиняная фигурка - прямая угроза власти жрецов. О чем я думал, когда давал ребенку такую вещь? Не знаю. Не подумал.
- Знаешь, - сказал я мальчику, - а ведь фигурка могла бы тебя охранять. Если бы была больше...
И тут же зажал рот ладонью. Но поздно. Слово вылетело.
Ребенок поднял голову и решительно произнес:
- Правильно. Я слеплю его большим. Тогда он сможет сам защитить себя. И меня... - лицо мальчика просветлело. - Ты ведь сможешь его оживить?
- Я попробую... - что еще я мог ответить на безудержное желание ребенка?
Мальчик аккуратно собрал из ямы все куски фигурки, принес их к моему тоннелю и принялся лепить. Лепил он меня. Как я понял, в масштабе один к одному. Поэтому его работа затянулась. За день удавалось сделать не так и много от общего объема. Глина не выдерживала долгих перерывов и крошилась на стыках частей. Особенно страдали ноги, которые постепенно оплывали. Дойдя до середины туловища, мальчик тщательно размял останки куклы и поместил ком глины в центр растущей статуи. Чтобы лепить выше, ему пришлось принести деревянный чурбачок, а потом и другой - побольше. От помощи он отказывался. Видимо, не позволяла гордость творца. Его руки сами знали, что им делать. И, чтобы не заскучать, мальчик болтал о чём попало. Мне оставалось лишь направлять его наводящими вопросами. Конечно, он знал только то, что происходило рядом с ним, в деревне. Даже имя правителя ребенок назвать не мог. Но точные и выверенные суждения о людях и событиях говорили об его уме и наблюдательности, каких не всегда встретишь у взрослого. Из взрослых, кстати, так никто и не пришел полюбопытствовать, где целыми днями пропадает ребенок и откуда он взял живую фигурку.
Наконец, мальчик закончил глиняную статую. Он несколько раз обошел её вокруг, посматривая на меня и короткими движениями доводя работу до совершенства.
- Готово! - подвел он итог работе. - Запускай!
- Не так сразу, - охладил я его пыл. - Нужно кое-что проверить, кое-где наладить...
- И долго ждать?
- Точно не скажу, - я вслед за мальчиком несколько раз обошел вокруг моего скульптурного портрета. Так, со стороны, я казался себе неуклюжим и громоздким. Разумеется, по сравнению с аборигенами. - Приходи завтра. Будет понятнее.
Разочарованный, мальчик ушел, а я принялся тестировать активатор и наноботы, часть из которых попали в новую фигуру. Довольно быстро выяснилось, что их количество больше первоначального и постепенно увеличивается. Видимо, глина оказалось именно тем материалом, в котором наноботы чувствовали себя комфортно по всем параметрам. Но всё равно, для того, чтобы двигать глиняного истукана, их пока не хватало.
Я смочил водой из реки большое полотнище и укутал мокрой тканью статую.
Утром мальчик опять не пришел.
Вот это выглядело очень странным, и я забеспокоился. Что могло ему помешать? Может, он рассказал о новой живой фигуре? И его заперли? И скоро сюда примчится толпа обезумевших людей с горящими глазами и искренне примется крушить и ломать всё подряд? Я дернул плечами. Необходимо срочно выяснить, что случилось. Просто пойти по тропе и посмотреть.
Я собрался с духом и пошел, неторопливо и аккуратно переступая по узкой тропе, ведущей вниз, стараясь не поскользнуться. Рассказы ребенка точно совпадали с тем, что я видел впереди и вокруг. И это узнавание радовало меня. А вот деревня оказалась совсем не такой, как я её себе представлял. Не домами и заборами. А тем, что в ней происходило. Поднимались столбы пыли. Что-то горело. Люди бестолково бегали, падали, суетились. Вслед за ними бегали другие люди с металлическими предметами в руках. И всё это мне не нравилось.
В облаке пыли я заметил мальчика: его держал взрослый мужчина. Мальчик тоже заметил меня: крикнул, дернулся, привлекая внимание взрослого. Тот посмотрел вверх и от неожиданности разжал руки. Мальчик вырвался и побежал ко мне.
- Беги к дому! - сказал я. - Приведи сюда статую. Пусть поспешит. Я не смогу долго сражаться.
Я уже видел, как взрослые собираются с явным намерением подняться по тропе. Мальчик скользнул мне за спину и побежал, дробно стуча пятками. А потом что-то пронеслось мимо моего лица. Раз, другой. И больно ударило в ногу. Я посмотрел. Это был камень, который в меня кинули взрослые. Существенных повреждений камень не нанес, но кто знает, в какое место попадёт следующий? Я начал отступать. Ещё несколько камней попало в грудь, в руки, в голову. Я шёл по тропе. Видя, что их потуги с камнями бесполезны, взрослые бросились ко мне, угрожая металлическим оружием. Да. Вот оно вполне могло мне повредить.
Они добежали. Я успел отбить всего три удара, а четвертый пропустил. Металлическая полоса резанула по плечу, оставляя кровавый след. Напавшие заорали, но переводчик не стал их переводить. Я уже не мог защищаться. Я мог только ждать, когда меня убьют.
Но тяжелые шаги позади вселили надежду. Глиняная статуя ловко обогнула меня и в режиме защиты принялась расшвыривать взрослых с оружием. Сколько её не били, разрушить не могли. И тогда враги побежали прочь. Те из них, кто ещё мог передвигаться. А я пошел к аварийной капсуле.
Вечером пришел жрец.
Сначала он мрачно благодарил меня и предлагал дары за спасение деревни. Потом спрашивал, чего я хочу за свои деяния, выказывал почтение и уважение. И только в конце решился на вопрос, который его действительно интересовал:
- Это ты дал мальчишке живого глиняного истукана?
- Да.
- Зачем? Ты нарушил всё. Поменял нашу жизнь.
- Может, именно для этого? Иначе, какой смысл было мне приходить к вам?
Жрец смотрел на оплывший выход тоннеля, обнаживший металлическую поверхность аварийной капсулы, и желал, чтобы я немедленно сгинул. Разумеется, я не собирался исчезать так просто. Моя жизнь значительно длиннее жизни аборигенов.