Аннотация: Письмо по рассказу Алекса Бора "Очерки по истории нашей Родины". Копия из архива журнала "Современная наука техника", 2..0 год.
Письмо N 2
Здравствуйте, уважаемая редакция журнала "Вестник истории"!
Взяться за перо меня подвигла публикация в вашем журнале отрывка из книги "Очерки по истории нашей Родины" тверского издательства "Святой Михаил", написанной неким Рыбальским Борисом Алексеевичем.
Ваш журнал позиционирует себя, как серьезное академическое издание, и публикация данного отрывка может нанести урон престижу журнала.
Объяснюсь.
В чем задача историка? Вовсе не в том, чтобы досконально и скрупулезно собрать воедино разрозненные факты и представить их на суд общественности. Такое могли себе позволить историки XIX века, когда историческая наука только начинала свое развитие, но никак не современные ученые. Сейчас задача истории, как науки, отвечать не только на вопрос "что было?", но и на вопросы "как?" и, главным образом, "почему?".
Да, Борисом Алексеевичем собран богатый фактографический материал из разных источников. Но тут же возникает вопрос: где же ссылки на эти источники? Чем пользовался г. Рыбальский? Ответ на это надо искать в тексте. Специалист легко определит из какой именно летописи взят тот или иной кусок, но как быть простому читателю? Он должен принимать на веру всё, что написал автор. В результате очерк переходит в разряд научно-популярной литературы, которая, как мне кажется вряд ли приветствуется на страницах вашего журнала.
Судя по всему, Борис Алексеевич пользовался материалами Никоновской, Ипатьевской, Ниловской летописей и щелканскими песнями. Однако ни одного слова не было приведено из Ижорской, Симеоновской летописей и летописи Феофана-заточника.
Если бы г. Рыбальский воспользовался данными документами, его очерк смог бы впервые объединить все дошедшие до нашего времени письменные источники той эпохи. Однако использование названных мной документов несомненно поменяло бы концепцию очерка. Б. А. вслед за летописцами повторяет ошибки, которые в настоящее время мы допускать не можем. Более того, ждать объективности и беспристрастности от летописцев, живших под определенным князем и зависящих от него, не приходится. А другого и нельзя ожидать. Было бы странно, если б московский летописец превозносил тверичей, разрушивших его родной город.
Историку в данной ситуации рекомендуется опираться на аутентичный источник только в фактологической области, но никак не эмоциональной. Да, своя рубашка ближе к телу. Но нельзя же не замечать очевидного!
Г. Рыбальский темой очерка выбрал становление "Тверского княжества". Чувствуется, что тема автору близка. Но как же тенденциозно он подходит к ее раскрытию! Остановимся на некоторых моментах, освещенных в очерке. А именно о времени конца XIV - середины XV веков.
Одни факты, как бы не относящиеся к рассматриваемой проблеме, автор игнорирует. Другие - интерпретирует с выгодной для себя стороны, а третьи вовсе перевирает!
Например, действительно в 1456 году в Тверь приехал византийский император Константин XI Палеолог. Но автор совершенно не принимает во внимание, что границы когда-то могущественной империи в то время совпадали с границами Константинополя. Город был окружен враждебно настроенными османами и мог пасть в любой час. Заключив союз, Константин отсрочил гибель города, так как османы связываться с Литвой не пожелали.
"Почему с Литвой?" - спросит читатель. Да, в очерке на эту тему сказано крайне мало. А то, что сказано, расходится с действительностью. Б. А. пишет: "В 1350 году Ольгерд женился на княжне Ульяне (Юлиании) Александровне, дочери тверского князя Александра Михайловича (убитого в Орде вместе со старшим сыном Фёдором)". Что это означает? Разберемся.
Престолонаследие на Руси происходило от старшего брата к младшему и только после этого - от отца к старшему сыну. После смерти Александра Михайловича и его старшего сына, старшей в семье стала Ульяна, на которой и женился Ольгерд. Ради такого случая литовский князь даже принял православие. Младший же сын Александра, как справедливо пишет г. Рыбальский, умер от чумы. Таким образом, Ольгерд и взошел на тверской престол.
Да, номинально Ольгерд не мог править на Руси. Но он мог осуществлять свою политику через русских князей, которых сажал на престол. Одним из них и стал Михаил Александрович.
Б. А. пишет: "Михаил Александрович (брат Всеволода Александровича) при помощи литовских войск овладел Тверью". Помощь литовцев выразилась лишь в том, что они уже стояли в Твери и своим присутствием не позволили горожанам выразить свое возмущение.
Свою жизнь Ольгерд положил на объединение Руси под властью Литвы. Заполучив сильное и богатое тверское княжество, Ольгерд совершенно спокойно мог направить свои силы на покорение Москвы. Первое нападение произошло в 1368 г. Ольгерд и Михаил Тверской так разорили Московскую землю, что "такого зла и от татар не бывало"(ПСРЛ. Т.ХV. С.89-90). В апреле 1372 г очередное литовское вторжение привело к разорению многих сел. Особенно сильно отличились набранные в литовские войска тверичи.
Следует сказать, что и в самой Литве всё было не так просто. В то время в ней существовали две противоборствующие партии: русофильская, стремящаяся к объединению с Русью на почве православия и прозападная, прельстившаяся католическим блеском. Выразителем чаяний первой был Витовт, сын Кейстута, брата Ольгерда, а второй - Ягайло Ольгердович. После смерти Ольгерда именно Ягайло стал претендовать на престол Тверского княжества. Но никто из русских не захотел пойти за ним. Ягайло выгнали, а Витовта, которого тот заточил в темницу, освободили, поставив тверским князем. Эти факты Б. А. почему-то не рискнул обнародовать.
Кроме того, автор ловко обходит в очерке проблему противостояния Москвы и Твери, ограничившись одним упоминанием "Была сожжена и разграблена и Москва, которая когда-то пыталась претендовать на роль политического центра Руси". "Когда-то", разумеется, с точки зрения современности, потому что противостояние двух городов и определяло внутреннюю политику Руси конца XIV века.
В 1382 году суздальские князья, наущаемые литовцами, объявили о сговоре Москвы с Литвой, союзницей Мамая - врага Тохтамыша
Тохтамыш поверил доносу и уничтожил Москву на радость Твери, которая теперь могла беспрепятственно расширять свое влияние на русские земли. Однако мировоззренческий раскол в самой Литве расколол и русские земли. Западные русские княжества отошли к Западной Литве под властью Ягайло. А восточные, именно те, которые Б. А. называет "Тверским княжеством" - к Православной Литве под властью Витовта.
Конечно, русским летописцам совершенно не хотелось писать о себе, как о Литве. Поэтому в дошедших до нас летописях упоминается только Западная Литва, а Православная Литва скрывается под эвфемизмом "Тверское княжество".
Отсюда слова г. Рыбальского "После смерти Свидригайло в 1452 году Борис Александрович поставил литовским князем своего сына Михаила Борисовича" следует читать, как "западно-литовским". И в 1461 году произошло не присоединение литовских земель к Русскому царству, а воссоединение Литвы, как целостного государства, разорванного на две части Кревской унией.
Да, номинально столицей новой Литвы стала Тверь. Бежавшие из осажденного Константинополя византийские мастера помогают литовцам как в военном деле (создание Черноморского флота с базой в Севастополе), так и в развитии культурных традиций. Однако указанное автором занятие земель турок-османов в 1462 году означает всего лишь захват нескольких островов Эгейского архипелага. Вот что значит некритический подход к источникам!
Литва, основной частью которой являлись русские земли, действительно простиралась от Балтийского до Черного морей (автор несколько преувеличил). Основным населением там были русские люди (порядка 8 миллионов), говорящие на русском же языке и исповедующие православие. Литовской была только великокняжеская династия и наместники в крупных городах и провинциях. Государственным языком оставался русский. И стороннему западному наблюдателю могло казаться, что на Руси ничего не менялось.
Как же они ошибались! Литву они принимали за Русь (вслед за ними ту же ошибку повторяет и Борис Алексеевич), а настоящую Русь в упор не замечали! Может быть потому, что в то время Северо-Западная Русь только накапливала силы перед тем, как выйти на мировую политическую арену.
Вернемся к очерку.
Г. Рыбальский пишет: "Первым тверским князем стал Александр Ярославович (более известен как Невский)". Почему-то он не задается вопросом, откуда у тверского князя такое прозвище, и ничего не пишет об этом эпизоде в его жизни.
Проясним ситуацию.
В 1240 году князь Александр Ярославич разбил шведский отряд на берегу реки Невы, чем привел шведов в замешательство и предотвратил наступление иноверцев на Русь с севера. Чтобы закрепить успех, Александр построил две крепости: одну в устье Невы, а другую - в истоке, назвав их соответственно "Усть-Нево" и "Орешек" (в западной литературе упоминаемые как Ниеншанц и Нотебург). Крепости служили форпостами продвижения русских дружин на север - в сторону финских и шведских территорий. Лихие новгородцы подчас доходили в своих походах до Або (Турку). Разумеется, им требовалось где-то сбывать добытое в походах. Усть-Нево подходил для этого больше всего. Расположенный в устье судоходной реки, он мог беспрепятственно контролировать поток товаров, идущих как из Новгорода на запад, так и с запада. Буквально за несколько десятилетий Усть-Нево приобрел статус в ганзейской лиге и стал соперничать с Новгородом в торговых делах. Постепенно влияние Новгорода сошло на нет, и столица княжества переместилась на север.
Собственно, сама политика Литвы по отношению к Москве принудило к возникновению сильного Северо-Западного Невского княжества.
Разоренные литовскими набегами москвичи бежали на север, через Новгород и дальше - к самой границе княжества, проходившего по реке Неве. Там их с охотой принимали, наделяли землями, пусть и скудными, но дающими пропитание, и требовали с них лишь одно - держать рубеж со шведами и немцами.
Литву северные области не интересовали - у нее хватало своих портов на Балтике - и Невскому княжеству было дозволено жить своей жизнью.
Таким образом, в то время как Литовско-Русское царство (упорно именуемое Б. А. Русско-Византийским) расширяло свои границы, на севере росло и набирало силу истинно русское государство: Невское княжество.
Вот то, что касается анализа исторических событий, обозначенных в данном очерке.
В качестве дополнительных замечаний можно сказать о некотором количестве описок (видимо, корректор халатно отнесся к своей работе), а также о чрезмерном увлечении датами в ущерб живому тексту. Кроме того, такие понятия, приведенные в тексте, как "гость", "ярлык" можно было бы и опустить, как общеизвестные.