Прошло больше месяца. Я очень скучал о лисе. Рыжик не выходил у меня из головы. Как он там себя чувствует? Зажила ли у него нога? Но мне никак не удавалось ни позвонить, ни съездить к дедушке в заказник. Вечно у него был отключен телефон.
На большой перемене одноклассники бурно обсуждали, где и как они провели три летних месяца. У каждого была масса впечатлений.
- Мы с папой ездили к бабушке в Санкт-Петербург, - рассказывал вихрастый Толик Семенов. - Там так красиво. Дома высокие, каменные, не то, что у нас в деревне.
- А мы ездили в Крым, - хвалился рыжий Гришка Бессонов.
Мне не хотелось участвовать в этом разговоре. Да и хвалиться особо было нечем. Как обычно, большую часть каникул я провел в заказнике у дедушки. Но заказник - не Крым и не Санкт-Петербург, где побывали Толик и Гришка.
- А ты, что, Митяй, молчишь?- Толик с нескрываемой усмешкой смотрел на меня. - Опять у дедушки своего гостил?
"Может рассказать им о Рыжике, - вдруг подумал я, но тут же отогнал эту мысль. - Все равно, ведь, не поверят, скажут, что все сочинил.
- У дедушки, - ответил я.
- Да, тебе не позавидуешь... И что ты там делал?
- Строили с дедушкой кормушки для кабанов. Еще соль в солонцы завозили...
- Подумаешь! Соль какую-то завозили...
- Между прочим, - сказал я вызывающе, - в заказнике поинтересней даже, чем в каком-нибудь Крыму. В заказнике даже ручной лис есть.
- Лис? Ручной? Не сочиняй! - не поверили мне ребята.
- Я правду говорю. Мы его с дедом назвали Рыжиком. Он у меня еду с рук берет. А потом он попал в капкан. Мы его с дедом освободили.
- А кто этот капкан поставил?
- Браконьеры - кто же еще!
Прозвенел звонок, надо было возвращаться в класс.
- Потом расскажешь о своем лисе? - спросили меня ребята.
- Расскажу, - ответил я, довольный тем, что мой рассказ заинтересовал ребят не меньше, чем их рассказы о городе и море.
В конце недели, после занятий, мне, наконец, удалось дозвониться до деда. Я стал проситься, чтобы он на выходные взял меня к себе в егерский дом.
Но дед ответил категоричным отказом:
- Митя, у нас тут большие перемены произошли. Всех егерей сократили. Меня временно одного оставили охранять, - дед тяжело вздохнул. - А разве ж я смогу на такой громадной территории за всем усмотреть? Браконьеры совсем обнаглели.
- Браконьеры?
- Да, Митя, браконьеры. В общем, некогда мне разъезжать туда-сюда, - голос его звучал устало. - Попозже, Митя, на каникулы обязательно возьму тебя к себе...
Но мне очень хотелось снова увидеться с Рыжиком, и я спросил:
- Деда, а можно мне самому прийти, ненадолго, Рыжика посмотрю и все.
- Да что твоему Рыжику сделается. Носится, как конь. Немного похромал, правда.
- Значит, с ним все нормально?
- А то нет! Правда, сегодня еще не видел.
- А он придет? Придет, конечно. Он тут уже хозяином себя почувствовал. Приехал ко мне знакомый. Ну, ты знаешь его, у которого Рыжик сапоги болотные спёр, так он на него тявкать стал, мол, чужакам здесь делать нечего.
- Тявкать?
- Да интересно так! Залаял почти как собака, только тоненько так: тяв-тяв.
От услышанного мне стало смешно, и еще больше захотелось увидеть Рыжика.
- Ну, я приду, деда? - просящим голосом протянул я. - Здесь же недалеко. Всего пять километров от деревни. Помнишь, я домой один раз из заказника сам уходил, а тогда мне лет меньше было, чем сейчас.
- Помню. Но это хорошо, что с дороги не свернул, а так бы заблудился.
- Ну, можно?
- Нет, Митя. Это не шутки по лесу в двенадцать лет одному ходить.
- Деда...
- Все, внучек, - голос его звучал строго. - И не вздумай самовольничать.
Он отключил телефон.
Мама была еще на работе. Я сел у окна и стал тоскливо смотреть на темнеющий вдали лес.
Посидел немного в раздумьях и решил, что ничего страшного не произойдет, если я, все-таки, без разрешения пойти к деду. Взяв с собой телефон, немного печенья на дорогу, вышел из дома.
"Когда приду к дедушке, тогда позвоню маме, чтобы не волновалась".
Стояла теплая для октября погода. Несмотря на солнечный день, не было слышно птичьих голосов. Давно улетели на юг журавли. Остались лишь мелкие стаи гусей и лебедей.
Я шел, распевая песни по полевой дороге, пересекающей весь заказник. По ней мы часто ездили с дедом, и мне знакома была на ней почти все рытвины и ухабины, повороты. Когда мы, случалось, возвращались с ним в темное время на машине, он всегда выключал фары. И ни разу наш автомобиль не попал в ямку, дед интуитивно, по памяти, знал, где нужно сбавить скорость.
- Зачем ты выключаешь свет? - спросил я его.
- Чтобы, Митя, браконьеры нас не видели, - ответил он. - А мы их - видели. Они ведь дороги плохо знают, всегда едут со светом. А тем более, когда "фарют", то есть выискивают косуль с помощью лампы-фары. Едут, едут, думают, что никого нет. Меня-то не видно, фары у меня выключенные. Я вот так много браконьеров застал врасплох. Учись, Митя, и запоминай дорогу. Каждую ямку на ней запоминай. Может, пригодится.
Незаметно, шаг за шагом, я все ближе продвигался к цели. Вот уже показался колок, напоминающий арку, через который проходила дорога, за ней будет еще поворот, а там - и совсем немного останется.
Самое время отдохнуть. Выбрав поваленное дерево, устало присел на него. Настроение мое было приподнятое. Я старался не думать о том, что поступил нехорошо, не послушав деда. Но ведь ничего не случилось. А деда уговорю, чтобы он не рассказывал матери о моем "самоволии". Большая часть пути пройдена. За тем поворотом уже будет виден дедушкин дом на большой поляне.
Спустя минут пять, я хотел продолжить путь, но тут увидел, как из дальнего колка, на той стороне поляны вышли несколько косуль. Пощипывая влажную пожухлую траву, они двигались к центру опушки. Это были двое взрослых самцов, чуть поодаль - самка косули с двумя хорошо подросшими за лето детенышами. Молодая мама изредка поднимала голову, насторожив длинные уши. "Молодые животные - глупые - говорил дед. - Особенно в заказнике. Здесь их, конечно, тоже стреляют браконьеры, но не так часто, как на свободной территории. Но инстинкт всегда подсказывает ей, не забывать об осторожности".
Слева от меня послышался какой-то шум. Я еще не понял, что это был за шум. Но косуля напряглась, замерла, повернув черную мордочку в сторону непонятных звуков. Не волнуя детенышей, которые как не в чем ни бывало, продолжали щипать траву, стала всматриваться вдаль.
Из-за леса, появилась темная точка. Звук становился все отчетливее. "Кто-то, наверное, едет на машине, подумал я и не придал этому особого значения. Машины здесь часто бывают. И не только машины, но и тракторы, и комбайны - не редкость. Чем больше "точка" приближалась, тем лучше прорисовывался силуэт черной легковой машины - джипа. Мне почему-то стало страшно. Что-то здесь было не так. Ехала она медленно и по бездорожью в мою сторону.
"Точка" держала в напряжении и косулю, но она не спешила увлечь в бегство свое семейство, а лишь время от времени стала поглядывать на непрошеного гостя. Я пригнулся, чтобы меня не заметили, и быстро юркнул в ближайший колок, и оттуда увидел, как рванули с места молодые самцы, но тут же замерли в нерешительности.
Машина остановилась недалеко от меня. Из нее вышел высокий и худой мужчина в камуфляжном костюме, как у дедушки, стал смотреть в бинокль. Затем вышел другой, в таком же костюме. Он был меньше ростом и в очках.
- Вон там, недалеко от леса, косули пасутся, - сказал высокий, передавая бинокль напарнику. - Посмотри, Коля.
- Их и так хорошо видно, Степаныч, - ответил мужчина в очках, которого я тут же окрестил "очкариком" и добавил: - Но стрелять в них отсюда, мне кажется, далековато.
- С оптикой самый раз. Но рисковать не будем, здесь не тир. Нужно бить наверняка. Если косули еще не стрелянные, подпустят близко. Поехали.
И машина медленно направилась вдоль леса.
Она проехала совсем близко от меня, окна были открытые, и я мог услышать, о чем они говорили.
- Езжай тихо, - звучал голос высокого мужчины. - Если побегут косули, то побегут в лес, из которого пришли. Такие у них привычки. Тупые привычки, надо сказать. Я их на этом много раз ловил. Безошибочно!
Мне пришлось идти по кромке леса, чтобы не быть обнаруженным. Раздвигая ветки, направился следом за ними. Остановился, чтобы перевести дух.
Расстояние между машиной и косулями сокращалось. Было видно, что косули перестали пастись, и готовы были в любую минуту сорваться и побежать.
Джип еще полностью не остановился, но мужчина выскочил из него и поднял ружье. Прицелился. Послышался выстрел. Затем - другой, третий.
Я сжал кулаки. Мысли мои вертелись, путались. Мне еще не доводилось бывать в такой ситуации. Во мне поселились одновременно страх и злость. И я сразу не мог сообразить, что нужно делать. Тем временем, браконьеры вели разговор.
- Кажется, хорошего рогача снял... - высокий мужчина довольно улыбался.
- Где, Степаныч?
- Да вон, Коля, слева смотри. Кровью из пасти харкает - отсюда видно. Шатается, как пьяный... Сейчас упадет.
- Ага, вижу, - радостно воскликнул "очкарик". - Какой красавец! Молодец, Степаныч! Одним выстрелом уложил!
- Ну, положим, не одним, - скромничал высокий. - А все-таки, попал удачно.
- А мне кажется, первым выстрелом...
- Все, хватит, базарить, - перебил его высокий. - Поехали туда, быстро.
Я побежал за ними следом. Защищая лицо от хлеставших меня веток, задавал себе один вопрос за другим: "А где дед? Неужели он не слышал выстрелов"?
Когда я уже почти достиг того места, где остановилась машина и лежала раненая косуля, у меня в кармане зазвонил телефон. Чтобы его, не услышали браконьеры, прижал рукой и попытался отключить не доставая. Мелодия все нарастала. Мне показалось, что высокий браконьер взглянул в мою сторону. Испытывая страх, и дрожа от волнения, я упал на землю, прижав его всем телом. Телефон замолк.
- Как его кончать, Степаныч? - до меня донесся голос "очкарика". - Голову отрезать полностью, или только надрезать, чтобы кровь сошла?
Быстро поднявшись, я выглянул из-за кустов. Красавец-самец, дрожа от страха и истекая кровью, лежал на земле. Ему хотелось, чтобы, хотя бы, в последние минуты жизни его оставили в покое. Но браконьеры, в какой-то бешеной и радостной суете, крутились возле него.
И он закричал.
- У-у-у...
От такого отчаянного и жуткого крика, мне самому стало жутко. "Гады! Фашисты!" - прошипел я. - Вы еще за все ответите!
- У-у-у...
Браконьер в очках спросил:
- Они что тоже кричат?
- А то нет. Жить каждый хочет... Давай, шевелись. Кончай его. Отвезем в ближайший колок, там обдерем.
Достав из кармана телефон, посмотрел на дисплей. В "пропущенных" звонках, значилась мама. "Ох, и попадет же мне"! Мне следовало его тут же отключить, так как мама могла в любую минуту позвонить снова. Но мне надо было обо всем сообщить деду. Руки мои дрожали. И долго не мог набрать его номер. Наконец мне это удалось. Но телефон молчал. А браконьеры продолжали свое дело.
- Рога, может, сейчас отбить, Степаныч? Чтобы голову не грузить.
- Нет, не будем рисковать. А то, если поймают, как бы наши рога не отбили.
"Очкарик" захохотал:
- Ну, ты сказанул, Степаныч! Ха-ха! "Как бы наши рога не отбили"...
- Хватит ржать! Долго шевелишься!
Его напарник отбросил голову вместе с рогами в сторону, но тот приказал пока взять с собой
- Потом выбросим шкуру и голову где нибудь в камыш, чтобы не оставлять следов. Сейчас заедем в колок, там разделаем тушу. А с мясом уже не страшно, если и остановят. Купили, скажем.
Пока они грузили животное, я все время пытался позвонить деду, но телефон его, как назло, был отключен. Браконьеры тем временем, сделав свое дело, поехали назад. Угнаться за ними мне было не под силу. Провожая их в бессильной злобе, я вдруг увидел, что они заехали в то место, откуда стреляли. Это было недалеко. Мне снова пришлось бежать назад.
Зачем я это делал, не знал. Во мне проснулся какой-то азарт. Когда прибыл на место, мне пришлось еще некоторое время пробираться по лесу, пока, наконец, не увидел их. Спрятавшись за березу, наблюдал за ними, пытаясь тщетно дозвониться до деда. "Дед, - ругал я мысленно его, - спишь ты что ли...".
И вдруг, словно из под земли, появилась знакомая фигура. "Дедушка!" - хотелось крикнуть мне. - Я здесь". Но я понимал, что этого делать нельзя.
- Стоять! Охотнадзор! - сказал строго дед.
Браконьеры от неожиданности буквально застыли возле туши животного, подвешенного на толстом суке березы. Затем стали глядеть по сторонам, не проронив ни слова. Ружье было приставлено к машине. Но вскоре, убедившись, что больше никого с дедом нет, браконьеры осмелели.
- Чего? - наконец произнес высокий браконьер. - Ты, я вижу, здесь один.
- А вы, господин Байотов, как всегда со своим другом. Весь заказник капканами обставили. Теперь вот, вижу, с ружьем на косуль охотиться стали. Совести у вас нет.
- Чего? - "очкарик" подошел вплотную. - Что ты сказал, повтори?
- А того, господа браконьеры. Охота в заказнике запрещена. Будем составлять протокол. Отдайте ружье.
- Протокол? Да составляй, хоть сто протоколов. - усмехнулся высокий. - Еще доказать надо.
- Докажем!
- Арестуешь нас? Слышь, Коля, он нас арестует, - он ехидно улыбнулся.
- Иди, папаша, своей дорогой. Пока цел и здоров. Ты нас не видел и мы тебя не видели. Ружье он захотел.
Дедушка, отодвинув в сторону высокого, быстро подошел к машине, но "очкарик" успел первым схватить ружье и со всего маху ударил деда по голове прикладом от ружья.
Я прижал рот рукой и закусил губу до крови, чтобы не закричать. Затем тихо попятился назад и побежал.
Когда уже был на значительном расстоянии, остановился, достал телефон и стал звонить в полицию. Дедушка научил меня, как туда лучше и быстрее дозвониться.
- По ноль-два не звони, - говорил он. - Они там всегда заняты. Набирай номер, который я тебе введу в телефон.
Номер "Полиция" значился в телефоне числе первых, и я быстро нашел его.
- Полиция! - послышалось на другом конце связи.
От громкого и грубого голоса, я на время растерялся.
- Капитан Миронов слушает, - снова донеслось до меня, и я заговорил торопливо:
- Соколов? - задумчиво протянул полицейский. - Знаем такого. Это, значит, на егеря Соколова напали браконьеры. Он тебе отец?
- Я же говорю, дед он мне. Он егерь в заказнике...
- Понял я, понял... Хорошо. Рассказывай все по порядку. Где напали?
- В лесу.
- Где конкретно? Ты откуда звонишь?
- Из заказника звоню.
- Заказник большой. Куда опергруппе выезжать, ты можешь сказать?
Я стал смотреть по сторонам. Куда им выезжать? Как назвать это место, где находятся сейчас дед и браконьеры?
- Митя! Митя! Что молчишь? Куда выезжать?
- Не знаю, здесь везде лес.
- Ну, хоть что-то есть такое приметное?
- Приметное? - я задумался, не переставая глядеть по сторонам. - Вон там, впереди - дом деда.
- Так. Хорошо. А дом от тебя на севере, или на юге? Или - на востоке?
- На юге, кажется.
- Ладно, опергруппа выезжает. Поедем к дому, а там позвоним еще. Ты сиди тихо.
Сиди тихо. Легко сказать. Там дедушка в опасности. Мне было стыдно, что оставил деда одного. Но разве вдвоем мы справились с рослыми браконьерами? - пытался оправдать я себя, не переставая думать, что мне делать дальше. - И почему дед пришел без ружья?
Без ружья... Значит, его ружье дома. Вот что мне надо! В это время зазвонил телефон. Я взглянул на дисплей - мама. Тут же отключил телефон. Тихо, чтобы не наступить на сухие сучья, отступил в глубь леса, затем со всех ног кинулся в егерский домик.
Дверь была на замке. Стал искать ключ в условленном месте: под куском красного кирпича у забора. Ключа на месте не было. Дед имел привычку забирать его с собой, когда отлучался ненадолго. Что делать? Мысли лихорадочно крутились в моей голове. Время неудержимо летело. Я стал метаться по ограде, в надежде найти, что-то похожее на лом, чтобы сорвать пробой. Как назло, здесь все было убрано под метелку и все металлические предметы, чтобы не украли собиратели лома, дедушка предусмотрительно закрыл в гараже. Тогда я ринулся за ограду и стал обследовать каждый куст, каждый уголок и, наконец, нашел, что мне было нужно: стальной железный прут с плоской резной фигурой, напоминающей лист березы.
С большим усилием, но все же мне удалось выдернуть пробой. Я забежал в комнату, где обычно стояла дедушкина "двустволка". Ружье было на месте, но не заряженное. Патроны дед хранил под кроватью в железном ящике. Взяв ружье и положив несколько патронов в карман, бегом направился к выходу.
Когда открыл дверь и оказался на улице, то чуть не наступил на лиса, сидевшего у порога. Рыжик сидел смирно и удивленно глядел на меня.
- Рыжик! Рыжик дорогой, - я достал из кармана печенье, которое так и не успел съесть. - Мне сейчас некогда. Там дедушка в опасности. Потом.
От дома до того места, где находился дед, расстояние небольшое, даже обычным шагом можно дойти минут за десять, если идти напрямую. Но мне надо было бежать вкруговую, по краю леса.
Дорога показалась бесконечно долгой. Мне то и дело приходилось поправлять на плече ружье, которое оказалось очень тяжелым и неудобным. Наконец, я достиг края колка, где оставил деда, перешел на шаг и прежде чем зайти в лес, оглянулся назад. И тут неожиданно для себя увидел Рыжика - он, оказывается, следовал за мной.
- Иди отсюда! - тихо, но грозно сказал я и погрозил ружьем. - Иди, Рыжик, а то эти гады убьют тебя.
Лис остановился и сел в выжидательной позе. Времени на дальнейшие уговоры у меня не было и я тут же, раздвигая кусты, зашел в лес.
Осторожно ступая по опавшей, уже начинающей преть листве и стараясь не задевать сухие ветки, шаг за шагом двигался к цели, напрягая слух. Когда оказался совсем близко, до меня донеслись приглушенные голоса:
- Ну, теперь, надо трогаться. Заводи машину.
- А что с этим лесником будем делать? Так и оставим связанным?
- Да ну... Уж лучше его утопить в озере. Много времени уйдет, когда его найдут. А может и не найдут никогда.
- Может, не стоит из-за косули-то человека, - робко вставил "очкарик".
- Дурак! Мне огласка не нужна. Вся карьера пойдет насмарку. Я за это место, может, миллион долларов отдал. А ты говоришь "из-за косули" ... Все, иди, заводи машину. А я пока буду решать, что с этим делать.
Дедушку связали. Вот сволочи! Я понял, что мне надо подождать, когда уйдет второй браконьер. Присев за кустом, оглянулся. Рыжик был рядом. Но я уже не стал его отгонять, чтобы не выдать себя.
Наконец, "очкарик", отошел к машине. Зачехлив ружье, положил его на заднее сиденье и сел за руль. Завел машину. После чего, повернувшись назад, стал что-то искать за сиденьем.
Держа ружье перед собой, я вышел на поляну. Дедушка, увидев меня, округлил глаза:
- Митя, - беззвучно прошептали его губы. Он зашевелился, чтобы ослабить веревки, плотно стягивающие его руки. Лицо его было бледным, по левой щеке бежала струйка алой крови. Он продолжал удивленно и испуганно смотреть на меня.
- Митя? Ты как здесь оказался? Уходи.
Еще больше был удивлен браконьер. Он некоторое время стоял молча, оглядывая меня с ног до головы.
- А это еще кто такой? Ну-ка отведи ружье, а то еще чего доброго выстрелишь, - потребовал он.
- Выстрелю, - сказал твердо я. - Развяжите дедушку.
- Ах, это твой дедушка! Конечно, конечно. Развяжу.
Браконьер сделал шаг в мою сторону.
- Стоять, - как можно грубее сказал я. - Не то буду стрелять.
- Положи ружье, мальчик. А я развяжу твоего деда, - он оглянулся, чтобы позвать напарника, который, что-то искал в машине и не видел, что происходило снаружи.
- Иду, - ответил тот, все еще продолжая что-то искать за сиденьем. Работающий мотор заглушал наши негромкие разговоры.
- Митя уходи! - дед умоляюще смотрел на меня.
Но теперь я уже деда не мог оставить. Хотел выстрелить в воздух, но вспомнил, что патроны лежат в кармане. Если браконьер узнает об этом, то без труда заберет ружье. Мне с ним не справиться.
- Митя уходи! - почти закричал дед.
И тут неожиданно из кустов выбежал лис. Летел он как стрела прямо на деда.
- Рыжик!
Браконьер, стоящий недалеко от деда, округлил испуганно глаза.
- Бешеная лиса! - он испуганно отступил назад и упал. Тут же вскочил и побежал к машине, увлекая за собой вышедшего, наконец, напарника. - Там лиса, что ли, сбесилась. Уезжаем отсюда.
Рыжик бросился к ногам дедушки, стал ласкаться и тереться о его брюки. Затем припал к земле, завилял хвостом и, прижав уши, радостно завизжал.
- Не мешай, Рыжик! - мне нужно было развязать деда.
- Быстрее, внучек, а то они сейчас одумаются.
- Ай да Рыжик! Ай да лисий сын! - ласково говорил дедушка, когда я развязал его. - Спасители вы мои!
Лис не скрывал радости. Играл, делая ложные движения вправо, влево, падал на спину, кувыркался и, ловко изворачиваясь, молниеносно, но безбольно кусал палец дедушки.
Затем неожиданно отскакивал в непредвиденном направлении.
- А почему, деда у тебя телефон был отключен?
- Я строил кабанью кормушку, когда услышал выстрелы. И сразу направился на звук выстрелов. Отключил телефон, чтобы вдруг кто-нибудь не позвонил мне в самый неподходящий момент. К браконьерам ведь иногда подходить надо незаметно, чтобы застать врасплох. Кстати, надо позвонить в полицию.
- А я уже позвонил.
- Что?
В это время послышался звук полицейской сирены. У меня зазвонил телефон.
- Теперь они никуда не денутся, - сказал дед. - Номер машины я знаю. Задержат. Дай мне свой телефон, надо им сообщить координаты.
Я включил телефон, и тут же засветилось шесть "пропущенных" звонков. Пять из них были от мамы.