Парк был порабощен осенью. На дорогах лежали, в воздухе летали, желтые и красные, березовые и дубовые листья. Если бы не мелкий, противно моросящий, дождик, можно было бы сказать, что праздник смерти - осень - был прекрасен.
В эти октябрьские дни парк был почти пуст. Лишь собачники да заядлые спортсмены продолжали наполнять парк человеком. У Николая не было собаки, а тем более он не был спортсменом. В последние месяцы его мучили тягостные мысли.
***
12 августа Николаю должно было исполниться 40 лет. Он не придавал этому практически никакого значения. Николай специально взял отпуск на август, потому что хотел хорошо отметить свой сорокалетний юбилей. Работал он начальником цеха одного московского молокозавода, и считался ценным сотрудником. Юбилей он решил справить за границей, знакомые посоветовали Кипр.
11 августа Николай и его тридцатилетняя жена, Наташа, стояли в аэропорту Шереметьево 2, окруженные сумками, в радостном предвкушении незабываемого отпуска.
Они быстро прошли все процедуры, необходимые для посадки в самолет. Николай и Наташа, работавшая в детском саду воспитательницей, ни разу не были за границей.
- Нат, у меня такое чувство... - улыбаясь, сказал Николай жене.
- Распирает! - Наташа, которая была на двадцать сантиметров ниже мужа, взяла его под руку, - Тоже самое.
Они вместе рассмеялись.
Сели в самолет. Долго шептались и восхищались удобством сидений и красотой салона. К ним подошла стюардесса и спросила, не хотят ли они чего-нибудь выпить. Они переглянулись и попросили шампанского. Потом Наташа отошла, сказав, что идет в туалет. Когда она вернулась, по салону объявили: "Поздравляем нашего дорогого пассажира Николая Станиславовича Лепехина со знаменательной датой - сорокалетним юбилеем. Желаем ему успехов в жизни и удачного отдыха!" Другие пассажиры захлопали, и Николай смущенно приподнялся над креслом, потом сел и поцеловал Наташу.
- Я счастлив! Ты не представляешь, как я счастлив.
Тем временем, не далеко от аэродрома летел и искал пищу одинокий белый голубь. Вдруг он увидел на земле крошку хлеба, коршуном опустился к ней и склевал. Неожиданно что-то ударило ему в голову. Это была пулька, которую выстрелил пистолет какого-то местного сорванца. Из маленькой ранки на голове потекла кровь и голубь, повинуясь рефлексам, полетел как можно дальше от этого места. Животный страх ли, или полное отсутствие мозгов заставляли птицу лететь все выше и выше.
Николай смотрел в иллюминатор: чистое голубое небо с несколькими перистыми облаками.
- Наша с тобой жизнь, - сказала Наташа.
- Что?
- Наша с тобой жизнь как это небо.
Они улыбнулись друг другу.
- Да, но мы еще только взлетаем. Там на высоте будет еще красивее.
Голубь летел и не понимал где находится. Он перестал подниматься и посмотрел вниз.
Голубая поверхность канала, лес, дороги, сереющая лента взлетной полосы и быстро приближающаяся, огромная белоснежная птица. Когда голубь понял, что находится на пути самолета, было уже поздно. С ревом самолет налетел на глупую птицу.
Голубь, перерубленная лопастями турбины левого двигателя, превратилась в перьевой фарш. Инородное тело, попав в камеру сгорания, спровоцировало ее взрыв. Двигатель отказал. Самолет имел лишь по одному двигателю на каждом крыле. Пилот не мог ничего сделать и машина, находящаяся на высоте около трехсот метров, завалилась влево и начала падать. Судьба пассажиров была предрешена.
Слезы текли по его щекам. Один глаз ничего не видел, кроме красного пятна, Николай не мог его закрыть. В голове складывалась причудливая картина: в красном тумане черный дракон пытается схватить белых ангелов , бегущих по голубому небу. Он улыбнулся, на мгновение эта картина показалась ему самым красивым видом на свете. Но в следующий миг пространство наполнилось воем сирен, криками людей, и, самое страшное синими, красными и желтыми световыми сигналами, которые погубили эту неестественную красоту.
***
- Где я? - Николай приподнял голову, не открывая глаз, - Эй! Кто-нибудь!
Не услышав ответа, он заставил себя открыть глаза. Его подсознание надеялся увидеть ту картину, которая появилась сразу после катастрофы, но реальность оказалась больничной палатой.
Он издал хриплый стон.
За окном лил дождь. Это было отчетливо слышно. Тяжелые капли августовского дождя заставляли стальной карниз играть разные ноты.
Николай не знал, как он здесь оказался. Страшные мысли лезли ему в голову.
- Неужели я парализован?
Он попытался пошевелить ногой, та отозвалась. Он радостно вздохнул.
Николай решил сесть. Вначале поднял руки вверх и посмотрел на них.
- Целые.
Ожидая почувствовать боль, Николай уперся руками в кровать, выдохнул и потянул тело вверх. К своему удивлению, он не почувствовал ничего.
- В рубашке родился! - он взглянул на загипсованную голень, - И только?!
В этот момент у Николая резко заболела голова. Палата пропала. Зазвенело в ушах. Николай повернул голову и увидел кричащую жену.
- Наташа!!! - что есть силы закричал он, резкая боль ударила по сломанным ребрам, и Николай отключился.
***
- Потом были всякие политики, журналисты, еще какие-то люди. Всех не упомнишь.
- А Жириновский был?
- Нет, какой-то другой из ЛДПР приходил. У меня этих коробок конфет, как собак нерезаных... - Николай отвернулся, - не знаю, что мне теперь без нее делать?
- Все обойдется. Время лечит... - сказал невысокий, толстый мужичок, Андрей Павлович Соков.
- Время лечит молодых... А нас... А нас оно калечит.
- Оба рассмеялись
- Давай по полтинничку, Николаич? Полегчает. А то смотрю: третий день на работе, а как чужой. Расслабиться тебе надо.
- А давай, дьявол. Черт с тобой, по стопарику после работы. - Николай, до катастрофы не имевший седины, провел рукой по голове, и на пальцах осталось несколько седых волос.
***
Москва в конце августе преображается. Тяжелый воздух нагревается еще не осенним, но уже не летним солнцем. Вечером будет дождь.
Они стояли на улице за стойкой одного летнего кафе. По сто грамм как всегда не получилось. Кончалась бутылка.
- Да брось ты, сорок - да разве это возраст! Еще полвека впереди, а если, чем черт не шутит, изобретут чего-нибудь эти генетики, так и в двадцать втором поживем.
Николай растянул губы в улыбке, не показав зубы.
- Да... Все может быть. Вот только нужен ли мне этот мир без нее...
- Брось. Найдешь ты еще себе бабу, мужик-то видный.
Николая от этих слов передернуло. Он зло посмотрел на собеседника.
- Не надо мне...
- Почему не надо? Ты хочешь прожить всю жизнь один? Или...
- Я вообще уже ничего не хочу, - угрюмым голосом прервал Николай.
Они замолчали. Андрей понял, что разговор потек не в то русло, но водка не давала остановиться.
- Она хоть и была женщиной хорошей, но все равно когда-нибудь от тебя к молодому ушла бы.
" Врешь сволочь! Говорить такое про мою Наташеньку", - у него все закипело внутри, и тут он явственно понял, что хочет крови.
Николай без предупреждения ударил правой рукой в глаз Андрея. Но этого было не достаточно, чтобы он упал. Почти сразу же последовал ответный удар, потом еще и еще. Николай, пролежав в больнице две недели, не мог ничего противопоставить крепкому сопернику. Когда же, оглушенный очередным ударом, он упал на колени, Андрей сказал:
- Ну что? Легче стало?
Николай медленно поднял глаза вверх. Он не смотрел на Андрея, он смотрел в небо. Он вновь увидел сквозь кровавую пелену на глазах голубое небо с летящими по нему белыми облаками-ангелами. "Небо и кровь" - разум вновь желал увидеть снова ту картину, но не мог.
***
Николай не помнил, как оказался дома. Он очнулся на своей кровати. На лице у него было два пластыря.
- Извини, Николаич, - Андрей, заметив, что друг проснулся, выключил телевизор, - по пьяни... не сдержался. Хотя ты и сам виноват.
- Знаю, - Николай дотронулся рукой до разбитой брови, - Ай! Слушай, Андрей Петрович, все вроде в порядке. Давай уже простимся.
- Все понял. Завтра на работу не опаздывай, - он встал и пошел к двери, - еще раз извини. Счастливо.
Дверь захлопнулась.
- Козел, - тихо прохрипел Николай.
Было уже около одиннадцати вечера, но Николаю не спалось. Он опять вспоминал свою жену.
- Лучше бы я погиб. Не нужна мне такая жизнь. Не нужна.
Он заплакал. В этот момент им овладело странное чувство, которое раньше он никогда не испытывал, точнее это был невероятной силы порыв, подавляющий все мысли. Он встал посреди комнаты, простоял так с минуту, потом быстро оделся и, не выключив свет, вышел из дома. Николай поехал на кладбище.
***
Ночи были уже холодные. Николай почувствовал озноб, только перелезая через забор кладбища. Сейчас, когда порыв стал отступать, его стал охватывать страх. Огромная белая, как слоновая кость, луна, висевшая низко, почти над горизонтом, создавала длинные, почти бесконечные тени, страшные и пугающие. Ветки деревьев, как руки, хватали его за голову. Могила Наташи находилась на другом конце кладбища. Но надо было еще добраться до дорожки. Вдруг что-то хрустнуло под ним, а потом как будто схватило за ногу. От испуга Николай побежал. Ветки били его по лицу. Наконец он выбежал на асфальтовую дорожку, ему казалось, что его преследуют. Пробежав еще двести метров, он устал и остановился. Страх притупился. Могила Наташи была уже рядом.
Ворона, сидевшая на ветке, увидев идущего человека, каркнула и, громко шелестя крыльями, взлетела. Но Николай не испугался, он смотрел на фотографию, которая стояла над могилой.
- Родная,- Николай упал на колени, - почему, почему ты?
Он поцеловал землю, потом взял фотографию и поцеловал ее изображение в губы. Слезы потекли из его глаз.
- Зачем! Зачем мне теперь жить? Я не могу так больше!
Николай обмяк, внезапно ему захотелось спать. Он опустился на еще не успевшую остыть от дневного солнца, теплую, мягкую землю и закрыл глаза.
***
Свет упорно просачивался сквозь густые листья деревьев, но от этого упорства он только рассеивался.
Николай проснулся не от холода, хотя большие губы его были синими. Ему снился сон, в котором он был солдатом.
Шла битва при Сталинграде. Его звали Иваном. Немецкие танки приближались. А свои были далеко. Вот один из танков едет прямо на окоп, где залег его отряд. Иван берет гранату и бежит к танку. Бросает и попадает прямо под днище. Лежа в грязи, он ждет взрыва. Граната не срабатывает. И вдруг танк поворачивает башню в сторону окопа. Выстрел... Доски, винтовки, куски тел, - все полетело вверх. Танк поехал дальше. Иван, спотыкаясь и скользя, бежит к месту, где был окоп. Товарищи только что разговаривавшие с ним были мертвы. "Нина!" - крикнул он увидев, засыпанный землей, труп санитарки. "Нет! Это я во всем виноват! Не-е-т!" - он обнял ее и стал плакать. Когда он оторвался от нее, он сам уже был в крови. Все вокруг было в черном дыму, а Иван плача сидел в яме. Вокруг кровь и дым. Он взглянул на небо - тучи...
Николай лежал там же где и заснул. Он попытался собрать мысли в один поток, но онемение во всех членах мешало ему думать. На ватных ногах он, сильно кашляя, побрел с кладбища.
- Это наша с тобой последняя ночь, - он обернулся и издалека взглянул на могилу жены.
Наверное, он даже сам не осознал, что сказал.
Деревья в свете утреннего солнца были дружелюбны и красивы, но Николай не замечал этого - он вообще ничего не замечал.
Он хотел забыть все, что случилось. Он хотел убежать от всего того, что напоминало ему о жене. В этот момент меньше всего ему хотелось идти домой.
Николай зашел в какое-то ночное кафе. Оказалось, что было семь часов утра.
Чтобы согреться он выпил несколько чашечек горячего кофе. Оно помогло, и голова начала проясняться. Кофе пробудило замерзшее ночью чувство голода.
"Не может все оставаться как прежде" - он вдруг начал задумываться о том, что все пошло наперекосяк в его жизни. Ему казалось, что он сходит с ума. "Может быть , я уже сдвинулся?" - от этой мысли ему стало легче. " Нет, психи никогда не считают себя психами. А я пока только на краю.... На краю какой-то пропасти". Николай смотрел на кусок пиццы, который держал в руках. "Глупые мысли.... Я ни в чем не виноват. Я любил ее как мог и отдавал ей все что мог. Наверное, меня наказал Бог. Теперь я обречен на одиночество", - он положил пиццу в тарелку и уткнулся лицом в ладони. Он ожидал, что заплачет, но слезы не текли. Он смотрел и смотрел в ладони....
- Мужик. Мужик, что с тобой?
Николай убрал руки и увидел официантку - молодую девушку лет двадцати трех, не самую красивую, но стройную и высокую.
- Что-нибудь серьезное случилось? Может, поговорить хочешь? - она села за стол напротив него, - А то мне все равно сейчас делать нечего.
Николай вздохнул и улыбнулся. Секунду назад он думал, что один на всем свете, теперь же был кто-то, с кем он сможет поделиться. Пускай всего на пол часа, но это его не волновало.
- Если ты и в правду хочешь...
Волна искреннего доверия к этой девушке охватило Николая. Он в очередной раз повиновался порыву и рассказал все, что с ним случилось за последние недели.
- Да, тяжело тебе приходится... - она улыбнулась, на мгновение задумалась и продолжила, - У моего друга тоже похожая ситуация произошла: Его девушку машина сбила, теперь она только на костылях может ходить. Но он ее не бросил, заботится и любит.
Николай почти не слушал ее. Он был благодарен этой обычной девушке, которая смогла снять с души тяжкий груз. Пускай на время, но ему стало хорошо.
- Ну, мне пора. Моя смена кончается, - она встала из-за стола и улыбнулась, - не грусти, все будет хорошо.
- Спасибо...
***
Еще месяц сумел Николай промучаться на работе. Ничего не получалось, все валилось из рук. В эти дни он старался как можно реже бывать дома. Он стал ходить по музеям, просто гулял по городу. Иногда заходил в то кафе, здоровался с девушкой, на что она улыбалась. Здесь ему становилось легче. Несколько раз Николай был на кладбище.
Он не мог разобраться, почему он не погиб, это мучило его с каждым днем все сильнее.
И вот, наконец, он решил взять отпуск. Начальство пошло ему на встречу, но дало ему только две недели.
Было около десяти вечера. Николай сидел в кресле и читал какой-то детективный роман, который любила его жена. Ему захотелось пить. Николай встал и побрел на кухню. Проходя мимо входной двери, он услышал тихое мяуканье. Он остановился и заглянул в глазок - за дверью сидел котенок. Николай пошел было дальше, но вдруг остановился. "Он такой же одинокий как я. Почему бы мне ни помочь ему?" - он открыл дверь. Котенок не ожидал этого и отскочил на несколько шагов назад. Он смотрел на Николая большими испуганными глазами, все мышцы были напряжены - он был готов бежать.
- Не бойся, - Николай присел на корточки, - Ты кто?
Котенок снова мяукнул и, видимо, подумал, что его прогоняют медленно побрел в сторону лестницы, грустно опустив голову.
- Кис... Постой!
Котенок обернулся, но Николай уже бежал на кухню. Он быстро достал из холодильника колбасу и отрезал два кусочка. Потом опять вернулся к двери. Котенок стоял в той же позе, смотря в пол-оборота на Николая.
- Иди сюда.
Николай сел на колени и протянул руку с колбасой в сторону котенка.
- Иди, иди ... не бойся.
Котенок вначале вытянул носик, понюхав воздух, потом развернулся и, принюхиваясь, вытянулся в струну, но все равно не решался подойти.
- Ну же, бери.
Котенок посмотрел Николаю в глаза, потом сделал один осторожный шажок, затем второй. Теперь он уже подошел к руке и, тщательно обнюхав колбасу и еще раз взглянув на Николая, аккуратно съел кусок. Второй кусок он съел быстрее.
- Молодец, - Николай попытался взять неожиданного друга на руки, но тот отшатнулся, - Ну, как хочешь.
Николай встал, а котенок снова побрел к лестнице, потом обернулся, посмотрел человеку в глаза и облизнулся.
-Да не за что, - Николай, улыбнувшись, закрыл дверь.
Он прошел в комнату и встал по середине. В мыслях было смятение. Ему было безумно жаль, что котенок не дал взять себя на руки. Хотя Николай понимал, что котенок боится людей, наверняка его постоянно пинают. Тут Николай понял, что он такой же котенок, что он ходит и жалобно мяукает, а судьба не дает ему спокойствия. Он так же не хочет или боится что-нибудь менять, хотя постоянно думает об этом. Виски начали пульсировать. Он понял, что надо менять все и сейчас.
Он взглянул на часы. Одиннадцать часов. Поздно. "Утром решу". Николай взял будильник с тумбочки, где стояла фотография его жены. Он простоял у нее несколько минут. Внезапно он заплакал. Ему стало плохо, голова заболела, ничего не хотелось делать. Но Николай взял себя в руки и завел будильник на шесть утра.
***
Единственный оставшийся в живых после авиакатастрофы, Николай получил довольно большие деньги в меньшей степени от государства, а в большей от различных частных фондов и от авиакомпании. Этих денег хватило бы на несколько лет безбедной жизни. Он не знал что с ними делать, поэтому, прежде всего, решил снять какую-то часть со счета. Он задумал это еще вечером. Что будет дальше он не знал, но был уверен в том, что будет знать это после.
Николай надел джинсы, кроссовки и потертую замшевую куртку не первой молодости. Живот не давал застегнуть молнию, поэтому была видна майка с надписью JAHEVE. Он вытащил из шкафа большую холщовую сумку, перекинул ее через плечо и вышел из дому.
До девяти часов Николай решил гулять по парку. Осень была прекрасна. Он чувствовал себя одиноким, но каким-то внутренним взором он видел, что его мучения подходят к концу. Тут он взглянул на небо. "Чистое... Хорошо." И вдруг ему действительно стало хорошо. Он даже закричал: "Хорошо!" Сначала не громко, а потом все громче и громче.
Николай сидел на лавке и смотрел на часы. Восемь, еще целый час ждать открытия банка. Но ему было хорошо, и он не думал ни о чем. Вдалеке, на дорожке, показались две фигуры. Они поддерживали друг друга. Николай сидел и смотрел на двух мужиков, медленно приближавшихся к нему. Подойдя, они сели на скамейку, напротив Николая, под большим старым дубом. Несколько минут они смотрели то на него, то друг на друга и о чем-то переговаривались. Наконец, один из них, что был выше и крепче, подошел и присел рядом с Николаем.
- Здорово, мужик! -немножко пьяный, он подал одиноко сидящему в парке человеку руку. Николай ответил крепким рукопожатием, - меня Петром звать.
- А я Коля.
- Дело, в общем, есть..., - он запнулся и многозначительно почесал щетину, - ...одно.
Николай все понял. Он был не против. "Они ничего обо мне не знают. Думаю, им можно доверять",- подумал он и улыбнулся.
- Понятно.
- Короче нам нужен спонсер и третий.... Причем, желательно в одном лице.
Николай заглянул в кошелек. Там было только десять рублей.
- Ты не думай ничего плохого, мы пьем утром не по нужде,... а по призванию.... Смотрю денег у тебя не густо.... Ладно, когда на пузырь настреляем мы, наверное, сюда вернемся. А если хочешь, пошли с нами.
- Погодите, через полчаса откроется банк, и я там сниму денег. Погуляем по поводу..., - тут все почернело вокруг. Николай понял что повод у него один - смерть жены. Золотая осень превратилась в грязную и промозглую.
- Браток, да у тебя день Рождения!?
Николай утвердительно покачал головой, выходя из, мгновение назад напавшего на него, транса.
- Гуляем!
***
В банке ему не выдали всю сумму, а только пять тысяч рублей. Теперь он знал, что сделает.
Они гуляли два дня. Почти ничего Николай не помнил. Было много водки.
Петр был слесарем на каком-то заводе, его друг работал там же инженером. Инженера звали Михаил. Петр взял его на своё "попечение" и обещал сделать из него человека. Проявлялось это в постоянных попойках. Но Михаил, вроде бы, не был против. По его словам, ему всю жизнь не хватало острых ощущений, а с Петром он их получал в большом количестве в сжатые сроки.
Николай проснулся от звона будильника. К своему удивлению он был дома. "Шесть утра.... Как же болит голова". Он выключил будильник и побрел на кухню. По дороге посмотрел в глазок, надеясь увидеть котенка - его не было. "Ну и черт с тобой!"
Внезапно Николай понял, что думает о Наташе, но не было никакой боли, как будто она наконец ушла, и он знал, что с ней все в порядке. Головная боль прошла. Он тихо сказал:
- Я тебя люблю.
И огромная радость стала расти в его душе.
Он вспомнил про Петра и Михаила. Это они, наверное, привели его домой. Он зашел на кухню. Там лежала записка:
"Коля, ты мировой мужик. Я надеюсь, мы помогли тебе. Я знаю, что мы больше никогда не увидимся, поэтому мы наскребли две сотни, чтобы отблагодарить тебя.
Петр и Михаил. "
На столе лежали двести рублей, бутылка пива и коробка с гуашью. Последнему предмету Николай удивился и взял коробку в руки. Снизу было написано:
Возьми в руки краски,
Положи на стол бумагу,
Собери души тревогу
И избавься от тоски.
***
Вечером Николай сидел за столом и смотрел, как высыхает его картина. На ней было изображено именно то, что он увидел сразу после катастрофы: в красном тумане черный дракон пытается схватить белых ангелов, бегущих по голубому небу. Николай не мог насмотреться на неё. Он нарисовал в точности то, что видел. Смотря на картину он стал вспоминать жену и снова радость охватила его.
Через час он стоял в парке с листом бумаги в руках. Парк был порабощен осенью. На дорогах лежали, в воздухе летали, желтые и красные, березовые и дубовые листья. Если бы не мелкий, противно моросящий, дождик, можно было бы сказать, что праздник смерти - осень - был прекрасн.
В эти октябрьские дни парк был почти пуст. Лишь собачники да заядлые спортсмены продолжали наполнять парк человеком. У Николая не было собаки, а тем более он не был спортсменом. В последние месяцы его мучили тягостные мысли. Но теперь он понял, что прошлое прошло. Он понял, что будет всегда любить Наташу, а теперь он станет ее рисовать.
Он стоял и смотрел на свою картину. Вдруг почувствовал, что сзади кто-то стоит.
- Это прекрасно!
Николай обернулся, но там никого не было. Он опять повернул голову, последний раз посмотрел на картину, достал зажигалку и поджег ее.
С каждым сгоревшим кусочком бумаги Николаю становилось все лучше.
***
Через день Николай Станиславович Лепехин уволился с работы. Через год он попал в психиатрическую клинику. После месяца пребывания в ней, он повесился.