Жара... Нестерпимо печет солнце. Без всяких преград лучи охватывают землю и въедаются в нее. Желтый свет разливается по небу, по сухой земле. В слепящую, сплошную пелену срастаются небо и земля - сухой горячий песок. Проплывающий ветер не приносит прохлады. Пропитанный солнцем, он короткой горячей волной обдает пространство. Сонно выдыхает полуденная пустыня.
Жара...
Как сквозь пелену вдалеке слышен детский смех. Черный, как смоль, черный, как сгоревшее дерево, по песку бежит ребенок. Босые ноги взбивают обжигающе-горячий песок, мелькают худые локти и коленки. Мальчик смеется, что-то кричит и все время оглядывается назад.
Жара...
Редкие сухие кустарники создают видимость тени, возможность сделать глоток воздуха без страха обжечь ноздри и разодрать гортань. Будто вдыхаешь не воздух, а песок.
Здесь и селятся люди - черные, как уголь, черные, как эти сухие деревья, листья на которых рождаются уже желтыми..
Ребенок заливисто смеется. Резко останавливается и оборачивается. В его руке палка. Эхом отдается по пустыне рык зверя - он еще не нападает, лишь только делает предупреждение. Мальчик смеется и бросает палку вперед. Потом резко разворачивается и убегает. Быстро мелькают худые локти и коленки, острые линии ребер и ключицы, обтянутые черной кожей - черной, как уголь, черной, как земля. По пустыне разносится яростный вопль льва. Мальчик бежит, его босые ноги взбивают вверх песок и пыль.
Жара...
-Опять злил животных! Ты доиграешься когда-нибудь, и тебя разорвут на части! Послужишь хорошим обедом для голодных львов!
В деревянной хижине можно передохнуть и отдышаться. Лучи солнца проникают и сюда, ложатся на песок под ногами косыми разорванными полосами. Там, где они ложатся, песок очень горячий.
-Вода осталась? - спрашивает мальчик у матери. Сухая и черная, как эта пустыня, мать грозно смотрит на ребенка.
-Будешь так бегать, нам никакой воды не хватит! И без того совсем немного осталось!
В деревянной посудине в том углу хижины, куда не пробирается солнце, блестит прозрачная, немного отдающая голубым вода. Мальчик припадает к лохани и делает несколько коротких глотков.
Холодная чистая вода омывает сухую и ломкую гортань, успокаивает глотку и приятной тяжестью разливается по всему телу. Маленькими ледяными иглами она пронизывает внутренности, раскрывает поры, успокаивает организм. Только через минуту он открывает глаза.
-Когда же будет дождь...
Жара...
Вечер не приносит прохлады. Солнце оседает, приближаясь к земле, жадно вгрызаясь в нее остатками сил. Мальчик выходит из хижины и идет на шум голосов. У большой хижины собираются старики, дети, молодежь и охотники. Выходят из хижин уставшие худые женщины с черными, как ночь, черными, как день, глазами.
Старики рассаживаются на широких досках, образуя круг, возле них становятся люди. В центре круга стоит шаман, пожилой морщинистый человек с плотно сжатыми губами. Молча и внимательно он следит за тем, как солнечный диск медленно опускается в землю. Понемногу сгущаются сумерки, и только тогда становится легче дышать.
Палкой, зажатой в сухих длинных пальцах, шаман бьет в бубен. Выждав несколько секунд, он снова бьет в него, и тогда все вокруг эхом отзываются и вместе выкрикивают одно короткое слово. Шаман снова ударяет в бубен, увеличивая частоту ударов. После каждого удара толпа черных, как уголь, людей коротко кричит, будто кашляет, в ответ. Кто-то из стариков, подняв вверх голову и закрыв глаза, заводит гортанную песнь. Шаман бьет в бубен, изгибая тело в ритуальном танце.
Толпа кричит и повторяет всего одно слово, моля богов:
Дождь
Дождь
Дождь
Только когда ночь приходит в пустыню, остывает песок. Едва теплый. Обманчиво-влажный. В хижине мальчик ложится на песок и закрывает глаза, засыпает. Рядом спит мать.
Небо над людьми усыпано огромными яркими звездами. Их свет не достает до песка и от них не исходит тепло. Негрозно, протяжно рычат львы.
Жара...
Проснувшись, женщина оглядывает хижину. Время еще очень раннее, но солнце уже поднимается, обещая долгий, очень долгий и жаркий день. Раскинувшись на песке, спит ее сын. Даже во сне он вздрагивает и переворачивается, неспособный и на минуту остаться неподвижным. Мальчик шумно вздыхает во сне и облизывает губы.
-Пить...
Сердце женщины сжимается. Мгновение она смотрит на блестящую воду, спрятанную в самом темном углу хижины. Совсем немного. Немного. Быстро, чтобы не передумать, она берет в руки чашу с водой, опускает в нее два пальца и затем, повернувшись к ребенку, проводит мокрыми пальцами по его губам. Мальчик снова вздыхает и поворачивается на бок. Женщина бережно ставит чашу с водой на прежнее место и выходит из хижины.
Солнце уже поднялось, из своих хижин выходят старухи, женщины с детьми, молодые мужчины. Гул голосов заполняет дорогу. Порыв сухого ветра едва не сбивает женщину с ног, волосы лезут ей в лицо, застилают глаза.
К ней подходит сморщенный, согнутый пополам сухой старик. Опираясь одной рукой на палку, такую же узкую и сухую, как и он сам, старик дотрагивается до плеча женщины свободной рукой.
-Сегодня будет дождь, - говорит он.
Сегодня боги сжалятся над нами. Дождя не было уже восемнадцать дней, это очень долго, очень долго даже для богов, даже для самого жестокого бога Коду, карателя воров и убийц. Каждый день мы читали молитвы, трижды за один месяц мы приносили в жертву животных. Посмотри, какой сегодня сильный ветер. Он уже не такой жаркий, как раньше, он обещает прохладу.
Старик улыбнулся женщине сухими губами.
-Сегодня вечером, во время девятнадцатой молитвы, пойдет дождь, - повторил он.
Тяжело опираясь на палку, старик побрел по дороге. Женщина посмотрела на небо.
Дождь... пожалуйста, дождь...
Солнце успело подняться, и теперь оно освещало все вокруг. Лучи, попадая на кожу женщины, резали ее, как стекло. Женщина не мигая смотрела на солнце, и оно казалось ей черным. Черным, как эти люди вокруг, черным, как эта дорога, черным, как копья мужчин, собирающихся на охоту, чтобы принести богам еще одну жертву. Под боком шмыгнула тень - проснулся и выбежал на улицу ее сын. Не успела она оглянуться, как мальчик убежал, вздымая вверх песок твердыми пятками. Горячая пыль поднималась в воздух, а затем оседала на одежде, на руках, на лице, скрипела на губах.
Жара...
-Спорим, я кину! Я кину палку в того льва!
-А смелости хватит, Тэбу?
-Спорим, я кину!
Мелькают худые, ободранные локти и коленки. На руках ссадины, животы впалые, глаза - масляные, блестящие, как пуговицы. В руках Тэбу короткая толстая палка.
-Кину!
-Тебя съест лев, и мы принесем тебя в жертву! Может, ты понравишься богам, и они подарят нам немного воды!
-Тихо. Я подойду вон к тому льву и кину в него палку. Если кто боится, может бежать к старикам и вместе с ними молиться на дождь. А кто хочет, пусть идет со мной, только тихо.
Стайка мальчишек осторожно, медленно передвигается по песку. Короткими, спокойными шагами они постепенно приближаются к зарослям кустарника, под которыми отдыхает большой лев. Развалившись в тени колючек, лев зевает, обнажая клыки. Стальные когти сонно скребут по песку. Подрагивает кончик хвоста.
Тэбу медленным шагом подходит ближе к линии колючки, отделяющей льва от детей. На расстоянии нескольких метров он останавливается и замахивается палкой. С легким шорохом разбегаются в разные стороны его друзья. Тэбу бросает палку, разворачивается и бежит прочь. Вслед ему доносится громкое рычание.
Тэбу бежит, не оборачиваясь, петляет из стороны в сторону, как заяц. Внутренности клокочут у него в горле, в висках стучит, он бежит изо всех сил по горячему песку.
Он бежит очень долго, пересекает линию поселения, добегает до знакомых хижин и без сил падает на землю. Его тут же окружают остальные мальчишки.
-Ну ты силен!
-Тэбу стукнул льва палкой по голове!
-Тэбу, храбрец!
-А я думал, у тебя духу не хватит!
Мальчик лежит на земле лицом вниз, закрыв глаза и пытаясь отдышаться. Воздух застревает в глотке, дерет горло, чешет в носу.
-Пить...
-Что, Тэбу?
-Хочу пить...
Мальчишки замолкают и садятся около него. Кто-то приносит воды. Длинный костлявый мальчик расталкивает остальных и протягивает Тэбу небольшой сверток.
-Держи, Тэбу. Глотни немного, ты заслужил. Только чуть-чуть! Не верю я этим богам, не будет дождя...
Вечером старики снова собрались в круг. Солнце садилось, и стало немного свежее. Подул легкий ветерок, не жаркий, едва теплый. Женщины встрепенулись, ожили, заговорили между собой быстрыми отрывистыми фразами.
-Сегодня будет дождь.
-Посмотри на солнце, восемнадцать дней оно не было таким красным.
-Боги сжалятся над нами, сегодня ночью пойдет дождь
Тэбу увидел свою мать. Она стояла в стороне от толпы и смотрела перед собой. Прямая, как палка, ее руки висели вдоль тела, черные волосы приподнимались на плечах от порывов ветра.
Тэбу подбежал к матери, взял ее за руку, посмотрел ей в лицо. Женщина обняла его рукой за плечи, повернулась, посмотрела на шамана, который продолжал исполнять молитву.
..Дождь
Дождь
Дождь
Дождь
-Мама, дождь будет? - спросил он.
Дождь!
Дождь!
Дождь!
Мать посмотрела ему в глаза своими черными, как скорбь, черными, как боль, глазами.
-Конечно, будет, - ответила она. - Очень скоро.
Не дожидаясь конца молитвы, она пошла в хижину.
Жара...
Безоблачное светло-голубое небо пропускает солнечные лучи, впитывает их в себя. Воздух наполняется теплом, нагревается все сильнее, становится тяжелее. Горячий - уже не теплый, а горячий - воздух окружает тебя, обволакивает, превращается в прозрачный горячий туман.
От солнца невозможно спрятаться. Лучи скребут по коже, заставляя ее темнеть и сжиматься. Черные, как уголь - руки. Черные, как уголь - глаза. Подрагивают ноздри, смаргивают ресницы.
Жара...
Спрятавшись от солнца, люди сидели по своим хижинам. Дождь так и не пошел. Он не пошел во время молитвы. Он не пошел ночью. Не было даже короткого, даже самого мелкого дождя.
Дождя не было.
Деревню заполнила тишина. Опустошенные, обманутые люди молчали, отвернувшись друг от друга. Воды оставалось совсем немного.
Тэбу шел по дороге. В самый жаркий полуденный час он не встретил никого. Даже его друзья, и те предпочли спрятаться от солнца. Песок шевелился и шуршал под его ногами.
Вдалеке Тэбу услышал глухие ритмичные удары. Какой-то старик продолжал читать молитву богам.
Тэбу пошел на звук. Подойдя к порогу небольшой хижины, он увидел худого, будто высушенного, старика с тамбурином на коленях. Подняв голову к небу, старик кивал и улыбался. Ладони старика скользили по инструменту, ударяли в него, чередовались между собой, сохраняя единый ритм.
Удивленный, мальчик сделала еще один шаг навстречу старику с тамбурином.
Теперь он уловил слова
Солнце, что поливает землю лучше дождя
Солнце, которое дает урожай и согревает поля
Солнце, которое сжигает живое насквозь
И пепел развеет горячий воздух,
Свети всем назло
Беспощадное солнце
Доброе солнце
Благослови тебя светлый Одо, отец всех богов,
И Логар, и Го, и все сыновьяего,
Благословят тебя боги небес и земли,
Солнце, сильнее,
Сильнее,
Сильнее,
Сильнее
Свети
Голос старика поднялся, зазвучал громче. Захлопала крыльями и взлетела какая-то птица. Покружила над хижиной и скрылась в небе.
Пальцы старика стучали по тамбурину, тамбурин глухо кашлял, будто задыхался от пыли и недостатка воды. Старик посмотрел на Тэбу, кивнул. Тэбу сел рядом с ним.
Старик замолчал, только пальцы, будто живущие своей, отдельной жизнью, продолжали отбивать ритм. Под ногами мальчика прошмыгнула и скрылась ящерица.
-Боги не любят, когда их о чем-то просят.
Тюбу вздрогнул, обернулся. Пальцы старика продолжали отбивать ритм.
-Боги не любят, когда их просят, - повторил старик. - поэтому, чтобы не расстраиваться и не расстраивать богов, и просто
пальцы отбили короткую дробь на коже тамбурина
...просто из уважения к себе...
...не проси у них ничего. И к богу, как и к друзьям, приходи только в хорошем настроении.
Ритм, казалось, въелся в самую кожу.
Старик улыбнулся.
-Договорились?
Тэбу кивнул. Не сговариваясь, они начали одновременно:
Солнце, что поливает землю лучше дождя
Солнце, которое дает урожай и согревает поля
Солнце, которое сжигает живое насквозь
И пепел развеет горячий воздух,
Свети всем назло
...
Ночью пошел дождь. Никто не заметил, в какой момент небо затянуло тучами, просто налетел холодный ветер и по всей пустыне прокатился гром, как в последний день существования планеты. А затем вода обрушилась на землю. Она била по песку, яростно ударяла в деревья и хижины. Разбуженные, люди выбежали на дорогу. Несколько секунд все стояли неподвижно, затем кто-то громко засмеялся. Этому голосу вторили другие, люди запели, закричали все разом, распахнув руки и запрокинув головы, подставляли лица под удары ледяной воды.
Женщины опомнились первыми: схватив из домов всю посуду, какая только была, они подставили ее под дождь. Капли весело стучали по дну, наполняя чаши, лохани, ведра.
Тэбу стоял, как и другие: запрокинув голову, раскинув руки, жмурясь и задыхаясь от воды, которая заливала глаза и рот. Его мать стояла рядом и что-то громко кричала, Тэбу не слышал - что именно, вой ветра и гул дождя перекрывали все остальные звуки.
Старик с тамбурином стоял у порога своей хижины и улыбался. Сонно и недовольно вдалеке рычали львы.