На столе ворох бумаг. Подшивки с нераскрытыми делами, не доигранная партия в шахматы с участковым, старичком Хёрби, огрызок от яблока, остатки остывшего кофе без сахара и молока, а за полузакрытыми шторами на Лондон уже давно опустились сумерки. Загораются фонари и огни в окнах новомодных каменных, ветер шелестит в ветвях деревьев и слышно, как на вокзале гудит отбывающий поезд. Этот город давно мёртв: царство пышных балов, материализма и бесконечного эгоизма. Никакой морали, нравственности, тепла. Так пусто, холодно, горько. Вырваться бы из этой каменной тюрьмы и лететь, выше и выше, куда-то туда, к звездам. Или сесть на ближайший поезд и ехать куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
- Доброго вечера, мистер Дин, - чей-то слегка картавый и, признаться, не самый приятный на земле голос оторвал мужчину от его философских рассуждений. Это был его непосредственный начальник. Залман Обершмуклер, полноватый - если не сказать жирный, как свинья - мужчина лет сорока пяти, стоял прямо напротив стола Колина Дина, сверкая своими едва виднеющимися из-за щек поросячими глазками. "Сразу видно, задумал что-то, еврейская морда" - думал про себя Колин, а начальник все продолжал, даже не дождавшись ответного приветствия. - Прости, что отвлекаю тебя от работы, но у нас появилось дело, с которым можешь справиться только ты. Сам знаешь, в Лондоне довольно сложно найти более менее сносного специалиста, - "Которому не нужно много платить", - мысленно добавил детектив, - поэтому придется тебе немного поработать сверхурочно.
- Тогда я вынужден только попросить вас передать мне все материалы дела, - он не знал еще, что этим подписывает себе приговор, сейчас Дин старался улыбаться как можно естественней и не выдать своего желания утопить этого полукретина в аквариуме с Гарри, местной золотой рыбкой-талисманом, однако Обершмуклер - Колин научился выговаривать это только к третьему году службы - едва ли влезет туда даже головой, да и рыбка этого не переживет.
- Нам толком еще ничего не известно, оттуда по каким-то причинам приходит слишком мало вестей, наверное, проблемы с почтой, - уклончиво ответил еврей. По голосу шефа было слышно, что он не договаривает что-то очень важное, однако смысла стараться узнать не было. Колин очень хорошо знал его.
- Оттуда это откуда? Я помню о вашей любви хранить интригу, но давайте уже конкретно, - перспектива ехать куда-то к чертям на рога Дину, естественно, совершенно не улыбалась. Жена убьет его. Вообще удивительно, как Шарлиз терпела его и его работу. Святая женщина, не иначе. - Может, наконец расскажите в чем дело?
- В деревушке на севере Хайленда завелся какой-то маньяк. Уверен, такой профессионал, как ты, легко справится с этим, - чувство, что Залман что-то недоговаривал, усилилось, но Колин все еще старался не придавать этому значение. - Отправляешься сегодня, ночным поездом из Паддингтона. Там мы уже сняли тебе дом на время, пока ты будешь работать над этим делом.
- У меня есть выбор?
- Нет. Уверен, ты быстро с этим справишься. Приятного вечера, - он ушел. Ей богу, Колин слышал в голосе шефа ядовитую усмешку. Приятного вечера, хах. Что-то тут не так, он чувствовал, но ничего не попишешь, надо собирать чемоданы.
***
Ровно в девять после полудня он уже стоял на второй платформе, ожидая своего поезда. Холодало, накрапывал мелкий противный дождь - осень наконец вступила в свои полные права. Порыв ледяного ветра забрался под его плащ, пробирая до костей. Колин нахохлился, носом зарывшись в дурацкий вязанный шарф, который однажды подарила ему супруга. Поезд опаздывал. Только сейчас он вспомнил о том, что сам хотел уехать отсюда. Видимо, желания, особенно самые глупые и неосторожные, все-таки имеют свойство исполняться.
Как же долго. Наверное, поезд задержался на предыдущей станции и запаздывает уже на целых двадцать минут, а больше, чем Обершмуклера Колин ненавидел ждать, да и погода, как, впрочем, и все остальные обстоятельства, не была на его стороне - дождь усиливался. Все было против этой поездки, однако Дин не был суеверен, чтобы заметить это. Наконец, спустя еще десять минут, послышался гудок, а затем показался и сам поезд. Заплатив сонному швейцару за погрузку его багажа и накинув еще пару фунтов на чай, Колин прошел в старый обшарпанный вагон и занял свое место. Дорога при так погоде обещала быть долгой.
Людей почти не было, только крестьяне, возвращающиеся с заработков, что не удивительно: вряд ли нормальный человек захочет ехать в Хайленд в это время года. Скучно. Дин обвел взглядом вагон, заметив на пустом месте напротив него слегка помятый и заляпанный чем-то жирным выпуск Таймс двухдневной давности. В глаза сразу бросился заголовок "Загадочный убийца в Шотландской глубинке". Статья оказалась совершенно бредовой. Якобы в деревушке не только убивают людей, но и пропадает скот и драгоценности, а детективы, бравшиеся за это дело, всегда кончали жизнь самоубийством. И с каких, интересно, пор редакторы Таймс взялись печатать второсортные желтые статейки? Колин, естественно, не придал этому значения, переключившись на спортивные новости, а поезд между тем, рассекая темноту, набирал ход.
***
Несмотря на то, что путь был утомительно долгим, Колин не смог сомкнуть глаз ни на минуту. Найденную газету и в частности статью, имеющую отношение к его делу, он перечитал вдоль и поперёк, выписав в свой ежедневник фамилии очевидцев, которых стоило непременно опросить по прибытии. К моменту, когда поезд остановился на своей конечной станции, в вагоне детектив остался совсем один, поэтому в том, что его намеренно отправили в самую глушь, сомневаться не приходилось.
Он вышел на пустой перрон, чтобы найти швейцара, который вынесет его багаж, однако никого, кроме спящего под навесом старика-жандарма с густыми, уже тронутыми сединой усами, не нашел.
- Извините, мистер, - за неимением другого варианта, Дин решил разбудить жандарма. В конце концов, вряд ли он откажется от щедрой оплаты за помощь, да и наверняка подскажет, как добраться до ставшей печально известной деревушки.
- Убирайся к чёрту отсюда, англичанин, - выдал жандарм, только открыв глаза. Нет, конечно, он слышал, что в Шотландии его соотечественников не очень-то и любят, но... Но как он, спрашивается, понял, что Дин именно англичанин? Может, по одежде, хотя кто его знает.
- Вы не поможете мне перенести вещи из поезда, естественно, не бесплатно, - прежде, чем незнакомец успел снова его послать, Колин добавил, - И к тому же, моя мать шотландка. - Если бы леди Дин услышала это, она бы смертельно обиделась, но другого способа расположить к себе старика он не нашел.
- И как же тебя, мальчик, угораздило приехать в такую дыру? - жандарм поднялся и, шатаясь, направился за Колином в сторону поезда. Только сейчас детектив заметил, что он слегка пьян. Интересно, что все-таки оживило его: обещание заплатить или наличие у Колина якобы шотландских корней.
- Я веду расследование, - важно ответил Дин, пока жандарм вытаскивал чемоданы из багажного вагона. - Тут недалеко, в деревне Гленфилд, кто-то убивает людей.
- Послушай старика Джермида, мальчик, - жандарм поставил последний чемодан на черный от недавнего дождя перрон. Колин протянул ему десять фунтов. - Не нужно денег, лучше убирайся отсюда первым же поездом и забудь об этой деревушке, если жизнь дорога.
- А Вы знаете что-то про это? - профессиональный интерес и любопытство в миг овладели молодым детективом. На секунду ему показалось, что загадка деревни Гленфилд - так он мысленно окрестил свое задание - станет делом его жизни.
- Я сам не знаю, но мой племянник, Вилли, привозит туда почту и газеты каждый день, он рассказывал, что там происходит какая-то чертовщина. Люди умирают, иногда их даже находят изуродованными в их постелях. Могильщики явно успели набить себе карманы. Никогда у них не было столько работы, как за этот месяц. Ходят слухи, что это какое-то чудовище, вроде того, что живет в озере Лохнес, - Джермид говорил так, будто искренне верит в это.
- Вам бы проспаться. Чудовищ не существует, это все средневековые пережитки да сказки для детворы, - возразил ему Колин. Он еле сдерживал смех. - Так Вы не расскажете, как добраться до Гленфилда?
- Через полчаса Вилли поедет туда с почтой. За пятнадцать фунтов он, я думаю, согласится подбросить тебя туда, - детектив заметил, что жандарм сказал это с большой неохотой, словно действительно хотел уберечь его от беды. Глупости. Что может случиться? Разве только простуду схватит. В такую-то погоду не мудрено.
- Благодарю Вас, Джермит, - когда старик помог ему занести два чемодана под навес, Колин ухитрился-таки всучить ему пятнадцать фунтов в качестве благодарности и уселся на деревянную скамью в ожидании почтальона.
Вместо четверти часа Колину пришлось пришлось прождать гораздо больше, час или минут сорок. Он уже начал раздражаться, когда послышался смешанный с топотом копыт крип колес. Недалеко от навеса, на проселочной дороге, вероятно ведущей в деревню, остановилась старая, с парусиновым навесом, телега, в которую была впряжена не менее старая кляча. Почтальоном оказался молодой мужчина с копной рыжих волос, чрезмерно тощий и немного сутулый.
- Доброго дня, мистер... - Колин не знал его фамилии, поэтому замялся, неловко растрепав светло-русые волосы на затылке.
- Макгилл. Вилли Макгилл, - он сказал это так, словно бы являлся не обычным сельским почтальоном, а как минимум лордом. Окроплённое веснушками лицо светилось от важности, а нос, напоминающий формой картошку, был задрал выше небес.
- Да-да, мистер Макгилл, не могли бы Вы оказать мне услугу и подбросить до деревни Гленфилд? - нарочито вежливо спросил Дин. - Я заплачу.
- Двадцать фунтов, - как бывалый кэбмен, сообщил почтальон. Кажется, он всерьез считал, что мог бы неплохо нажиться на глупом английском туристе. - И не центом меньше.
- Ничего себе у вас расценки, - детектив даже присвистнул. Такими темпами он останется без денег уже в первую неделю своего прибывания здесь. - Хотя бы пятнадцать. Двадцатка - слишком дорого для такой развалюхи.
- Ну тогда топай пешком, англичанин, - сказал, как отрезал. Этот Вилли с самого начала не понравился Колину, однако другого способа добраться до деревни он не видел. В памяти вдруг всплыл совет старика-жандарма: возвращаться домой первым же поездом, но детектив тут же отогнал эту мысль. Не покажет же он этому мерзкому еврею свою слабость. Он-то того и ждет, наверняка.
- Согласен, двадцать, так двадцать, - скрипя сердцем и зубами, Колин пожал его грубую от мозолей руку. - Но ты хотя бы поможешь мне закинуть чемоданы. Твоя колымага, я надеюсь, не развалится от этого.
- Еще одно слово, и я вообще никуда тебя не повезу, - кажется, он был немного раздражен. Колин не нравился Вилли ровно настолько, сколько сам не нравился Колину, но желание разжиться двадцатью фунтами было сильнее неприязни, поэтому уже спустя пятнадцать минут багаж был погружен, а тележка катилась в сторону злополучной деревушки, подпрыгивал на каждой кочке.
С Вили Колин предпочитал не беседовать, вряд ли сельский почтальон мог помочь ему в расследовании. Детектив сомневался, что тот и слово-то такое знает, гораздо больше его интересовали пейзажи вокруг. Это было потрясающе: равнины, которым не видно конца и края, покрытые еще не тронутой осенью зеленью горы, пасущиеся стада, небольшие, чистые, словно слеза озерца и речушки. Впервые за все время Колин действительно был рад этой поездке. Он почувствовал те самые свободу и легкость, о которых мечтал там, в душном кабинете, посреди царства камня и стекла.
Однако порыву феерического счастья не суждено было продлиться долго. К полудню погода начала стремительно портиться: небо заволокло тучами, снова начал накрапывать мелкий моросящий дождь, а порывы ледяного ветра с моря взвивали кипы лежащей на дороге пожухлой листвы и забирались под одежду, прибирая до костей.
- Долго еще? - Колин не выдержал и заговорил с своим "кэбменом", плотнее кутаясь в свой плащ. - Между прочим, этот навес протекает.
- Еще минут пять, - на этих словах телегу тряхнуло. Видимо, колесо снова налетело на кочку. - Что, уже хочешь вернуться в свой тепленький уголок, изнеженный щегол? Вон, смотри, отсюда уже виден твой Гленфилд. Не пойму, что тебе только могло понадобиться в этом место.
- Не твое дело, - на "изнеженного щегла" Колин, естественно, очень даже обиделся, но виду не подал. Детектив высунулся из-под навеса и посмотрел туда, куда указывал Вилли. Как раз сейчас телега проезжала мимо прогнившего в некоторых местах, с облупившейся краской и едва различимыми зелеными буквами "Гленфилд" указателя. - Мне нужен дом на самом конце улицы.
Деревушка при такой погоде выглядела жутковато. И это мягко сказано: деревянные покосившиеся дома соседствовали с каменными, побогаче, черными и мрачными от дождя, а добротные особняки чиновников, штукатуренные, с красной черепичной крышкой выглядели очень чуждо и неуместно, как заправский городские модники, среди крестьян. И тишина. Плотная, почти осязаемая, словно вдруг лишился слуха. Кое-где в загонах мелькали рогатые головы коров, но больше ни души вокруг. Не видно было даже сельской ребятни, которая обычно резвилась на улицах в люблю погоду. Все будто бы чего-то боялись, прячась в своих домах. В белоснежной, возвышавшейся над деревушкой, будто бы призрак, колокольне, забил медный, тускло сияющий в плумраке осени колокол, но звук его, как и все остальное, утопал в этой зловещей тишине, оставляя за собой лишь глухой отголосок.
- Снова хоронят кого-то, - равнодушно, подчеркивая, что здесь это в порядке вещей, сообщил почтальон. Телега остановилась у деревянной лачуги. Кажется, человек, который строил её, был либо очень пьян, либо не в себе, ведь дом был заметно наклонен влево. Колин вздрогнул: неужели здесь ему предстоит жить? Оставалось надеяться, что внутри его временное пристанище выглядит приличнее, чем снаружи. - Приехали.
- Благодарю, - Колин кое-как выбрался из телеги. Новенькие ботинки тут же увязли в грязи. Детектив отдал новоиспеченному кэбмену обещанные двадцать фунтов и самвыгрузил два своих чемодана. Пересчитав деньги, Вилли пожелал ему удачи - весьма иронично, к слову - и, натянув поводья, поехал дальше развозить почту. Пути назад не было, поэтому Дин решительно распахнул ветхую дверь своей лачужки.
И без того сомнительные надежды на то, что внутри снятый специально для него дом -это, конечно, громко сказано, скорее хибара или сарай - рухнули. Конечно, что еще можно было ожидать от старика Обершмуклера? Тесное помещение с протекающей крышей, облупившейся печкой и незастекленной кроватью явно не была похожа на их с супругой лондонские апартаменты, а деревянный стол, с огарком свечи на нем, и две табуретки едва ли могли сравниться со столовой, в которой они обычно ужинали.
- Что же, добро пожаловать в Гленфилд, - выдохнул Колин, затворив за собой дверь.
***
Остаток дня Колин посвятил тому, что приводил доставшуюся ему во временную собственность хибару хотя бы в подобие порядка. Всего за несколько часов Дину удалось превратить гиблого вида каморку в некоторое подобие человеческого жилища. Он отдраил пол почти до блеска, вымыл единственное окно, теперь в него можно было даже увидеть что-то, да и в комнате стало значительно светлее. Наколол дров и с горем пополам, чуть не спалив дом, растопит печь. И даже застелил постель, когда обнаружил, что его дорожайшая супруга, эта действительно потрясающая женщина, сама уложила в его чемодан свежее белье и много оказавшихся полезными в хозяйстве вещей, которые детектив, к слову, на отрез отказывался брать, когда собирался, ссылаясь на их ненадобность. Он даже решил, что непременно напишет Шарлиз письмо с благодарностями и признаниями в любви, но потом передумал, посчитав, что вернется быстрее, чем оно дойдет до Лондона.
Между его рассуждениями о том, насколько удачно он женился, на полках, держащихся на честном слове, уже появились книги, а на стене над столом, пробковая доска, которую он нашел тут же, в чулане. Она была предназначена для материалов по делу, которые он планировал собрать в ближайшие дни. С уборкой Дин закончил только тогда, когда на Британию уже опускались сумерки. Пообедав разогретыми в печи остатками ростбифа, который супруга приготовила ему в дорогу, детектив решил совершить свою первую вылазку в деревню: провести себе импровизированную экскурсию и поискать какую-нибудь лавку или хотя бы подобие оной, чтобы закупиться свечами и другими необходимыми мелочами, а заодно попробовать разузнать что-нибудь интересное, в конце концов не на отдых же он приехал.
Стоило детективу выйти на улицу, как он мигом оказался в эпицентре деревенского быта. К вечеру Гленфилд будто бы ожил. Жизнь кипела и шла своим чередом: по размявшим от дождя дорогам детвора, испачкавшись в грязи по самые уши, гоняла не менее грязного поросенка. Мужчины играли в карты, а женщины, взвалившие на свои хрупкие плечи тяжелое бремя домашнего хозяйства, были заняты по дому: кто-то вывешивал белье, кто-то доил корову, а кто-то, сделав все, просто грелся в последних лучах выглянувшего из-за туч, но уже закатывающегося за горизонт солнца, обсуждая с соседками своих нерадивых и ленивых мужей. Ничего особенного, правда? И все было бы действительно слишком хорошо и обыденно, если бы не эта гнетущая атмосфера, если бы не завывающий ветер, что стучал деревянными скрипучими ставнями в доме Колина, и серость, что ни смотря на солнце, густым туманом окутывало каждый дом.
Чтобы найти лавку, Колину понадобилось не меньше, чем полчаса. Двадцать минут из них он бессмысленно блуждал по проселочной дороге, разглядывая дома, а десять оставшихся пытался вникнуть в местный диалект, когда спрашивал дорогу у местной старушки с щербатой, но очень доброжелательной улыбкой на исчерченном морщинами лице. Она даже звала детектива на ужин, так он ей понравился, однако Дин спешил успеть в лавку до ее закрытия, поэтому просто пообещал, что воспользуется её приглашением в следующий раз. И, естественно, тут же об этом забыл, скрывшись за дверьми беленого каменного домика, за которыми оказалось прибранное, хорошо освещенном свечами небольшое помещение.
За прилавком стоял моложавый мужчина, с гладковыбритым, но серым, как и все тут, и немного осунувшимся лицом. Однако при виде посетителя, он вдруг оживился и заулыбался так же приветливо и добродушно, как и та старушка.
- Доброго вечера, мистер, - наигранно-любезным тоном - таким, каким обычно общаются с теми гостями, которых хотят побыстрее выпроводить за дверь - поприветствовал Колина лавочник. - Желаете что-то приобрести?
- Да, мне нужна дюжина свечей, сколько это будет стоить? - Колин рассматривал товары, что стояли на полках за спиной лавочника. Здесь не было и половины того, что предлагали Лондонские магазины. Будет сложно привыкнуть.
- И все? - Торговец завернул свечи в плотную бумагу, в какую обычно упаковывают посылки, и выложил сверток на прилавок. - три шиллинга и десять пенсов. Я смотрю, Вы впервые в наших краях. И как же Вас угораздило попасть в такую глушь?
- Вы не первый, кто спрашивает об этом, - выложив монеты на прилавок, Колин забрал свою покупку и выдавил из себя самую любезную улыбку, на какую только был способен. Признаться, вышло это больше похожим на оскал. - Меня привело сюда любопытство.
- Решили узнать, какого же это, пожить жизнью обычного крестьянина? - В голосе лавочника было яду столько, что хватило бы отравить всю деревню, ещё бы и осталось про запас. - Не думаю, что привыкший ко в ему готовенькому горожанин способен и вообще захочет прожить в деревне хотя бы неделю.
- Как плоско Вы мыслите, - колкость в ответ на колкость. С губ Колина сорвался смешок. Эта подчеркнуто-светская беседа с обычной деревенщиной, что так нарочито пытался выдать себя за интеллигенцию, начинала немного напрягать его, натуру и без того не шибко терпеливую и сдержанную. - Сельская жизнь это, конечно, очень хорошо: свежий воздух, красивая природа, тишина и все такое, но меня интересует не совсем это.
- А что же? - В блеклых до этого момента глазах лавочника слабым огоньком заплясало любопытство.
- В Лондоне давно ходят слухи, что у вас творится что-то неладное, люди умирают,- Дин понизил голос до таинственного шепота, доверительно склонившись ближе ксобеседнику, будто рассказывал ему какую-то тайну.
- Что? - Лавочник от души рассмеялся. Не смотря на мнимую непринуждённость в голосе его звенели нервные нотки. - У нас?... Хахаха... В нашей богом забытой дыре? Да здесь, кажется, уже лет сто ничего не происходит. Не смешите меня мистер... Как вас там?
- Дин, - оскорблённо процедил сквозь зубы детектив. От него будто скрывали что-то. - Так Вы ничего не знаете об этом?
- Если кто-то и знает об этом, то только старина Рональд, - отсмеявшись, сообщил лавочник. - Но уверяю Вас, это все не более, чем ваши городские байки.
- Где я могу найти его? - Забрав с прилавка сверток со свечами, спросил детектив. Он понял, едва ли он вытянет из этого человека еще что-то полезное, а на пустой треп времени не было.
- Он с женой держит паб другой стороне улицы, - лавочник делал вид, будто увлечен тем, что пересчитывал свой дневной заработок, избегая взгляда серых глаз. - Вы не пройдете мимо, там прям над дверью висит вывеска. "Холодная русалка" - гадкое название, правда? Он, наверное, в честь жены его так назвал, только она скорее похожа на жабу.
Лавочник тихо хохотнул, видимо, решил, что удачно пошутил.
- Благодарю, - Колин поспешил к выходу.
- Приятно было познакомиться, мистер Дин. Заходите еще.
- Обязательно, - звякнул колокольчик над дверью, и лавочник с облегчением выдохнул. Детектив этого уже не видел.
После посещения лавки на душе Колина остался неприятный осадок. Будто за дружелюбной улыбкой торговца пряталось нечто опасное, зловещее, то, чего детективу так и не удалось уловить.
И это поганое, тисками сжимающее душу, чувство не покидало его с того момента, как он пересек черту этой трижды клятой деревеньки и сейчас, когда он уже успел перейти порог паба, о котором ему рассказал лавочник, достигло своего апогея.
Несколько десятков пар не самых дружелюбных в мире глаз уставились на Колина сразу, как только за его спиной захлопнулась дверь. На него смотри так, словно он был музейным экспонатом, а он в свою очередь смотрел на них. Кого тут только не было: Лесорубы, пастухи, земледельцы и просто пьяницы-бездельники.
Вся эта по истине разношерстная публика сидела небольшими компаниями на деревянных скамьях вдоль грязных, покоцаных столов, между которыми туда-сюда сновали молоденькие и не очень барышни с огромными кружками пива и эля. А посреди всего этого великолепия, за длинной лакированной стойкой, стоял, видимо, сам хозяин паба. Гориллаодобный коренастый мужчина, с поросшим черной, как смоль, бородой лицом, снисходительно смотрел на своих гостей, как обычно монарх осматривает свои владения.
- Могу я чем-нибудь помочь Вам? - несмотря на внешнюю суровость, хозяин паба, как и лавочник, буквально светился показным дружелюбием и гостеприимностью, улыбаясь Колину во все свои тридцать два желтых зуба, о существовании зубного порошка он явно даже не слышал.
- Да, - буквально в три прыжка минуя неприятных ему личности и добравшись до стойки, начал Колин. - Вы Рональд, верно? У меня к вам очень важное дело.
- Дела не решаются без пинты пива, - сообщил гариллаподобный мужик за стойкой, поставив перед детективом огромную кружку с пенящимся напитком. Да уж, коммерческая жилка в нем была видна за милю.
- Ладно, сколько с меня? - Спорить с ним Колину не хотелось, да и, признаться, он стремился переговорить с Рональдом как можно скорее, ведь "Холодная русалка" явно не входила в список мест, в которых он хотел бы задержаться.
- Двенадцать шиллингов, - сообщил мужчина и снова заулыбался, пересчитав монеты, которые ему дал Дин. - Так что там у тебя за дело?
- В газетах писали, что у вас тут происходит что-то очень необычное, - Дин не стал повторять своей ошибки и начал издалека.
- Происходит? У нас? Мальчик, да ты и глотка не сделал, а уже захмелел,- немного нервно рассмеялся Рональд. Колина передернуло. Он почти слово в слово повторил слова лавочника. Теперь он совершенно точно был уверен в том, что его водят за нос. Но зачем?
- Жандарм, который служит на железнодорожной станции, рассказывал, что у вас чуть ли не каждый день кого-то хоронят, - Колин не отступал, он знает, что если не выведает что-то здесь и сейчас, то не узнает от местных ничего толкового, ведь слухи о не местном любопытном дурачке распространяться очень быстро, и люди, явно скрывающие что-то, едва ли пустят его на порог.
- Ну его к чёрту, старого пьянчугу! Вечно он что-нибудь придумает, советую тебе забыть об этом, - Рональд старался скрыть свое волнение за очередной улыбкой. Теперь он обращался ко всем присутствующим: - Вы слышали? Джермид придумал очередную байку!
В ответ на его слова паб наполнился дружным гоготом, напомнившим Колину какую-то массовую истерию. Разочарованный тем, что так и не смог узнать хоть что-нибудь полезное, он уже успел дойти до выхода, как вдруг замер, чувствуя, как тело окутывает холод. Чей-то ледяной, холоднее самой лютой зимы, взгляд впился в его затылок, буквально приковал его к месту.