Медведев Дмитрий : другие произведения.

Кайнозой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Завершающая часть трилогии Мезозой. Следуя подсказкам, друзья попадают в мир, где появился первый человек. Однако их ожиданиям не суждено сбыться - увиденное шокирует и потрясает, ребята представляли все совершенно иначе. Но именно в этом странном, непохожем ни на что месте Кирилл, наконец, обретает свою цель.
  Часть 1. После хозяев
  1.
  Никогда раньше Георгию не доводилось видеть таких сооружений. Абсолютно ровная платформа тянулась на километры, в какую сторону ни глянь. Ее матовая бурая поверхность жадно впитывала свет, не желая отражать ни лучика.
  Погода навевала тоску. День выдался угрюмым и серым, небо затянуло облаками, гулял, не умолкая, ветер. В этих краях вовсю шла осень, и не было ничего удивительного в том, что солнце скупилось на тепло и свет. С оставшихся далеко позади, за полосой воды деревьев опадали листья, желтела и высыхала трава, покорно ждущая первого снега... В последние дни нередко шел дождь, становилось все холоднее. И ветер, будь он неладен, становился невыносимым. С дьявольским свистящим хохотом он добирался до самого нутра, отчего тело на несколько мгновений немело.
  Георгий разгуливал по платформе, обводя взглядом многочисленные тонкие столбы, высящиеся на одинаковом расстоянии друг от друга - что-то около тридцати шагов, он сам посчитал. На кончиках столбов имелись круглые утолщения, что рождало ассоциации с обыкновенной дамской расческой. Или, если быть точнее, со щеткой для волос.
  Воздух здесь едва заметно вибрировал, подрагивал, иногда рождая в произвольных участках платформы сполохи - порой яркие, ослепляющие, а иной раз едва заметные, похожие на мелькающие призрачные тени с незнакомыми, завораживающими очертаниями. При взгляде на них в душе что-то смутно ворочалось, но память наотрез отказывалась помогать. Ни отцу, ни Кириллу просто не с чем было их сравнить. Но все это не волновало Георгия. Он совсем не удивлялся ничему вокруг. Все самое удивительное уже свершилось - каких-то пару минут назад.
  '- Вот и все', - думал он, прохаживаясь меж огромных зубцов и зябко сутулясь, когда ветер угощал его очередной хлесткой пощечиной.
  Но что значило это 'вот и все', Кирилл не понимал. Ему оставалось лишь наблюдать, как горькое осознание чего-то важного разливалось по душе Георгия, как задыхались его надежды, как все внутри заполняла обреченность. Он прибыл сюда, добрался первым из всех, но не получил того ответа, на какой рассчитывал. Здесь его ждала правда. Нежданная, колючая и холодная, как этот треклятый ветрище. Нет, такого он себе вымыслить не мог. Мир удивил его в очередной - и, возможно, последний - раз.
  Кирилл сжал кулаки. Или это отец? Кирилл уже не понимал. Он уже не отделял себя от Георгия, уже не мог наблюдать за всем отстраненно. Зря, зря, зря... Весь этот путь он проделал зря. Они все старались напрасно, трудились, открывали, изучали, совершали подвиги и прорывы.
  По лицу Георгия градом покатились слезы. Он утратил равновесие и сел, прислонился спиной к огромному гладкому столбу. Тот быстро потеплел, начал согревать маленького человека, будто тщился подбодрить его, дать понять, что все не так скверно. Даже ветер стих, оставил, наконец, в покое.
  Отец пусто смотрел перед собой, и взгляд терялся в бескрайней дали, только столбы с круглыми набалдашниками простирались, куда ни глянь. Им не было видно конца-края. Также Георгий видел когда-то свои изыскания. Везде, куда ни глянь, тянулся однообразный пейзаж, и непонятно было, куда же идти...
  Он сомневался, что сумеет добраться до цели, но лелеял надежду, что другие смогут. Может, дети, а может - внуки, а то и внуки их внуков. Но все оказалось куда прозаичнее. Удача выбрала его.
  Мысль, посланная кем-то неведомым извне, мягко раскрылась в сознании, как распускается невзрачный бутон, чтобы показать миру цветок невиданной красоты. Догадка острым копьем пронзила разум, в голове воцарилась благая тишина. Вместе с ней остался только далекий, по-летнему мягкий шелест ветра и шепот глубоких вод, окружавших этот рукотворный остров.
  На место отчаяния и безнадеги пришла светлая, спокойная радость. У Георгия появился выбор, и он сделал его. Долго думать не пришлось. Да и вообще не пришлось, если честно. Выбор состоялся где-то в глубине души, сам, не дожидаясь команды, и все встало на свои места.
  '- Ты волен поступить иначе', - прозвучал голос отца, адресуя сообщение Кириллу. - 'Слушай сердце'.
  Последние слова еще гудели эхом в ушах, когда Кирилл на огромной скорости встретился с чем-то твердым, мокрым и холодным.
  
  2.
  Кирилл отмахнулся, сорвал с лица противное склизкое нечто и открыл глаза. Этим нечто оказалась обыкновенная трава - на вид обычный полевой сорняк. Только высокий, чуть не в человеческий рост.
  Клак, клак, - вдалеке, кажись, увлеченно работал дятел. Или какой-нибудь шутник колотил по столу деревянной ложкой.
  Кирилл лежал на спине, плавно и без паники восстанавливая сбитое дыхание. Ощущение было такое же, как на первом школьном чемпионате по футболу. Кирилл тогда был вратарем, и первый же удар противника направил тяжелый мяч прямо в солнечное сплетение. Он думал, что уже не сможет дышать, а голос тренера долетал как сквозь толстое стекло.
  - Не спеши, не спеши, аккуратно вдыхай! - приговаривал тренер, склонившись, а Кирилл таращил на него глаза и хлопал ртом, что рыба, пока сжатый спазмом внутренний клапан не раскрылся.
  Благодаря многолетним занятиям бокса Кирилл твердо уяснил, что самое худшее в такой ситуации - это дергаться. Лучше замереть, не двигаться, чем скакать, как ненормальный.
  Поэтому он и не дергался. Лежал себе да зачарованно смотрел, как умиротворяюще мерно покачиваются зеленые колосья, то открывая темно-синее небо, то пряча его вновь.
  Сердце перешло с галопа на размеренную рысь, и воздух наконец-то отыскал дорогу в легкие. И тут уж Кирилл не сдержался, задышал, захлебываясь и перхая. Перевернулся на живот, встал на колени и начал шарить по округе взглядом. Где Сеня, где Милан?
  Клак, клак.
   Да что это за чертовщина? И куда, ну куда же запропастились друзья?
  Вокруг никого. М-да, приехали. Может, портал отправил их в разные места? Тогда пиши пропало. Точнее, в себе-то Кирилл не сомневался, он не пропадет. Милан, пожалуй, тоже. А вот Сене точно крышка, если его только не забросило на какой-нибудь райский остров, население которого состоит исключительно из половозрелых дам.
  Охнув от стрельнувшего болью бока, Кирилл поднялся. Аккуратно размял руки и шею, глухо хрустнувшую суставом. Ничего, терпимо. Только из-за сорняков толком и не видать ничего. Вроде бы слева мелькнуло какое-то движение, шагах в тридцати, но Кирилл, повернувшись, ничего не увидел. И все же расслабляться он не собирался.
  Клак, клак, - звук словно бы стал ближе, и это заставляло тревожиться.
  Над головой плыли редкие облака, небо, как Кирилл уже убедился, имело нормальный цвет, да и обрамленный белым диск солнца выглядел привычно. Что ж, это радует, и даже очень. Дышится свободно и легко. Атмосфера, стало быть, подходящая. Воздух прохладный, свежий, с едва уловимыми терпкими ароматами местных растений.
  Кирилл пошел вперед, чуть пригибаясь и неслышно раздвигая траву. Боже, он за полтора месяца успел позабыть, как она выглядит!
  - Клак! Клак! Клак! -теперь совсем близко.
  Он замер, прислушался. 'Клаканье' заполнило все вокруг, доносясь то с одной стороны, то с другой, то с третьей. Источников звука было несколько. На слух - что-то около десяти. С другой стороны, почему обязательно надо бояться?
  Ничего опасного Кирилл вроде бы не заметил и прятаться точно не собирался. Ну, 'клакает' кто-то, так что теперь, не искать друзей? Нет, нет, нужно искать, вместе и веселее, и спасаться, если что, сподручнее.
  Пожав плечами, Кирилл продолжил путь, на всякий пожарный согнувшись еще ниже, чтобы не маячить над зарослями травы. Он подтянул винтовку поближе, осторожно взвел ее, боясь лишним звуком навлечь на себя беду, но обошлось. Теперь Кирилл чувствовал себя худо-бедно защищенным. Палец, лежащий на спусковом крючке, не дрогнет, если придется. Жизнь Кирилл продаст подороже, как бы там не сложилось...
  Милана он встретил совершенно внезапно, отодвинув в сторонку заросли. Бледное лицо серба с плотно сомкнутыми в ниточку губами оказалось в полуметре от Кирилла, с перепугу чуть не выстрелившего в товарища. Вроде бы и ожидал ведь своих встретить, но все равно душа сбежала в пятки, а указательный палец чуть дернулся, вовремя остановившись.
  - А...
  - Тс-с-с, - прошипел Милан и согнулся в три погибели, а потом и вовсе уселся на корточки.
  Он поманил Кирилла, дождался, пока тот сядет рядом и негромко промолвил на ухо:
  - Мы здесь не одни.
  Что ж, Кирилл это и так понял. После телепортации, или как еще назвать такой способ передвижения, в голове царила каша.
  Он догадался, наконец, пустить в ход свой чудо-сканер. Да, и впрямь по округе были рассеяны какие-то живые существа. Они были встревожены, искали что-то или кого-то, но больше Кирилл ничего узнать не смог. Только сразу приметил сообразительность местных жителей - это уже не динозавры, но и до людей очень и очень далеко. У них был живой, подвижный ум и замечательное зрение. Чужаков они не боялись, не успев их почуять, и занимались какой-то своей задачей.
  Эмоциональный настрой существ мешал Кириллу как следует ввинтиться буром в их мозг и получить больше информации. Его способности помогали, лишь когда зверь был относительно спокоен и при этом в достаточной степени глуп. Однако и непроходимая тупость мешала - животное просто не воспринимало команд, до него не удавалось достучаться.
  - Где Сеня? - спросил Кирилл одними губами.
  Милан пожал плечами, а потом, для пущей убедительности, помотал головой.
  Клаканье вроде бы начало удаляться, одновременно став более интенсивным - площадь пощелкивания увеличилась по меньшей мере вдвое, и ребята оказались окружены невидимыми 'щелкунчиками'.
  И тут сбоку вынырнул Сеня. Весь всклокоченный, с тонкой алой царапиной на бледном взмокшем лбу и бешеными глазами навыкате.
  - Гляньте! - он прошептал это так громко, что лучше бы просто сказал.
  Кирилл и Милан обомлели. В вытянутых руках Арсентия лежало маленькое хрупкое птичье тельце. Кажется, бездыханное.
  Не больше курицы, но куда стройнее. Только лапы были однозначно крепче куриных, с тремя мощными пальцами и четвертым маленьким, когтистым и находящимся сзади, как бы на пятке.
  Птица имела бурое оперение с вкраплением белого на крохотных, совершенно ненужных ей крылышках. Ненужных, потому что птица эта не летала. А не летала она от того, что с таким здоровенным клювом это было бы решительно невозможно.
  Клюв, крепкий, загнутый книзу у кончика, поражал воображение своим размером. Казалось, пташке кто-то пересадил его от существа в пару раз больше и тяжелее. На него можно было бы запросто насадить еще пару таких 'курочек', да так, что еще место бы осталось.
  И в то же время было в чудовищном облике птицы нечто очаровательное и гармоничное. Особенно эта гармония ощущалась, когда страусоподобный монстр не шевелился и не подавал признаков жизни.
  - У него бок распорот, - сообщил Сеня и в доказательство перевернул птицу. На перьях застыла кровь, но самой раны видно не было.
  - Брось каку, - поморщился Кирилл. - Нахрена ты ее сюда притащил?
  Милан на миг приподнялся, осмотрелся и нырнул вниз. На вопросительный взгляд Кирилла серб отрицательно помотал головой. Ничего. Только клакает кто-то, как клакал две минуты назад.
  - Ну, не бросать же, - насупился Арсентий. - Яшку ведь тягали с собой, не оставили на съедение. А тут кто-то ходит, будто клювом щелкает...
  Клювом щелкает! Вот, наконец-то, теперь все встало на свои места.
  - Я понял, с кем мы имеем дело. Я же на картинках сто раз видел, - Милан будто прочел мысли Кирилла. Осененный догадкой, он сбился, торопливо вобрал в грудь воздух и продолжил. - Это же...
  Трава вновь раздалась в стороны, и над ребятами нависла точная копия птицы, которую притащил Арсентий. Правда, копия была порядком выше любого человека, а длины его клюва хватило бы, чтобы пронзить одновременно и Сеню, и Милана. Или и Милана, и Кирилла, как больше нравится. Сколько бы там уместилось куриц, Кирилл не за что бы не сказал. Много.
  Колоссальный клюв взрослой птицы, как и у птенца, чуть изгибался книзу и, вообще-то, на роль копья не годился. Но вот работу кувалды он бы исполнил без труда, при такой-то мощной шее, способной на манер тугой пружины выбрасывать клюв прямо во врага, чтобы размозжить череп или раздробить кости в мелкий порошок.
  Чудовищная птица имела подвижные, живые голубые глаза. Они бегали по Кириллу, по Сене и по Милану, а когда добрались до птенца-переростка в руках Арсентия, взгляд словно бы потеплел.
  - Келенкен... - закончил, наконец, свою фразу Милан.
  Запоздало Кирилл попробовал проскользнуть в 'думалку' монстру, но где там! Тот чуть не взрывался от ярости. Казалось, каждое его разноцветное перышко было накалено до предела - в отличие от малыша взрослая особь была пестрой, с красивой розоватой грудью и красно-лиловыми боками. По склонившемуся к земле затылку и тыльной стороне шеи птицы тянулся ярко-алый короткий гребешок встопорщившихся перьев.
  Что ж, выхода не оставалось. Кирилл воспользовался заминкой птицы, не определившейся, что же делать с похитителями детеныша, и короткой очередью в упор буквально снес ее.
  Пули врезались в грудь, выдрав оттуда сдавленный писклявый хрип, и трехметровое чудище отлетело обратно в траву, где и благополучно скрылось.
  Милан и Сеня выжидающе смотрели на Кирилла. Лица их выражали все существующие в этом мире оттенки и вариации страха. Клаканье смолкло.
  Вскакивая на ноги, Кирилл с досадой мотнул головой и махнул рукой друзьям - мол, бежим, чего расселись. И они побежали.
  
  3.
  Птиц озадачил грохот выстрелов. Они смолкли, прислушиваясь и пригибаясь в траве. Но замешательство длилось недолго. Хищная решительность, свойственная этим гигантам, взяла свое.
   Только-только повисшую тишину быстро нарушили, на сей раз мощными, скрежещущими криками на манер грача, но куда более грозно и громко. Птиц охватил единый злой порыв, и они не собирались отступать.
   Вслед за боевыми воплями донесся топот десятков лап. Кирилл до боли стиснул зубы зубами. Он рвался сквозь траву в неизвестном ему направлении и не знал, правильно ли бежит. Эти твари настигнут их через несколько мгновений, и винтовка уже не спасет. Сколько там осталось патронов? Не хватит. И в магазине Милана тоже.
   Внезапно прямо перед носом возникло дерево. Оно появилось так резко, что Кирилл еле успел выставить вперед руки, чтобы не впечататься в шершавую кору носом. Милан, Милан, ты ведь должен был увидеть это дерево, когда высовывался, чего ж не сказал?
   Полагаясь на инстинкты, Кирилл в прыжке ухватился за толстый сук, подтянулся и забрался чуть выше, после чего склонился и подал руку Сене.
   - Да выпусти ты уже птенца! - возмущенно возопил Кирилл.
   Арсентий так переволновался, что позабыл о ноше в своих руках и о том, что с ней, в общем-то, весьма неудобно бежать. Он небрежно отшвырнул птенца на землю, как полено, и схватился за руку Кирилла. Тот рывком помог другу забраться на дерево и устремился выше, чтобы освободить место для Милана.
   Сербу повезло - он запрыгнул в последний вагон, по-обезьяньи вскарабкавшись да заветного сука по стволу. Милан приподнял себя на руках, сделав 'выход силы', когда сразу с трех сторон выскочили гигантские птицы. Он ободрал ладони о кору, но страх гнал его и заставлял не замечать таких мелочей.
   Злобные страусы возмущенно закаркали на людей, глядя вверх с ненавистью и злобой. Повеяло чем-то липким и холодным - в глазах клювастых монстров было слишком много выражения, слишком много смысла. Они выказывали эмоции, обещающие скорую и жестокую расправу. Птицы хорошо запомнили лица ребят и уже никогда не забудут их. По крайне мере, пока не убьют их.
   Чудовища роились внизу, вытаптывая крохотную круглую полянку и прибывая в числе. Ребята тем временем устраивались на широких ветвях дуба. Кирилл без труда узнал характерные листья и, конечно же, желуди. Точь-в-точь такой же дуб рос у него во дворе, в бесконечно далеком Крулевце. Вроде бы и мелочь, а успокаивает. Значит, не все в этом месте чужое и странное. И опасное.
   Наконец-то можно было отдышаться, оглядеться. Смотреть было особо не на что - покрытая высокой травой равнина тянулась далеко, и только на западной стороне, куда клонилось солнце, она вскоре переходила в серую холмистую пустошь, поросшую редким ковылем и полынью. Пожалуй, именно туда и следует держать путь, потому как во всех прочих направлениях полю конца-края было не видать.
   - Кто это, говоришь? - спросил Кирилл Милана, наблюдая за тем, как огромные птицы суетятся возле лежащего без движения птенца.
  Арсентий так жадно обхватил ствол дерева, словно боялся, что толстенный сук под его костлявой задницей может треснуть и отправить незадачливого древолаза вниз, где его ждали. Страх Сени можно понять - это ведь он сейчас отшвырнул птенца, возможно, переломав ему остатки костей. Не исключено, что твари видели это, и тогда он у них будет на особом счету.
   - Келенкены, - отозвался серб, с любопытством рассматривая цветастых чудищ. - Всегда любил птиц. Прочел тонны литературы, и надо же, хоть где-то пригодилось...
   - Точно! Раз мы знаем их название, значит, нам больше ничто не угрожает, - Арсентий попытался съязвить дребезжащим голоском. Он весь блестел от пота. Пальцы утопали в текстуре коры, виднелись только бледные костяшки пальцев.
   - Ну, как минимум я могу сказать, что мы находимся в кайнозое, и динозавров здесь не будет, - добродушно ухмыльнулся Милан, быстро пришедший в себя. - Предположительно, средний миоцен, территория - что-то вроде нашей Южной Америки, Патагонии, если быть точнее. Но утверждать ничего нельзя, это ведь другой мир...
   Келенкены сбавили тон и, кажется, временно забыли о людях. Они с тревогой заворковали над птенцом, потолклись еще немного и начали отступать. С малышом осталась только одна птица.
   С закрытыми глазами она водила по раненому боку маленького чудика своим клювищем и мягко, приглушенно курлыкала.
   - Самка, - тихонько прошептал Милан. - Должно быть, мать.
  - Спасибо, капитан.
  Кирилл нетерпеливо цыкнул, заставив Арсентия заткнуться. Он подумал, что, если люди теперь затихнут и скроются за листвой, птицы постепенно разойдутся по своим делам и освободят путь.
  Произошло невероятное. Птенец открыл-таки глаза - большие, ясные, янтарные. Он сразу попытался встать, и самка бросилась помогать. Она ловко подтолкнула его огромной головой ровно с такой силой, какая требовалась, чтобы птенец обрел неуверенное равновесие. Его мотало из стороны в сторону, как пьяного, а слабые после 'отключки' лапки так и норовили подогнуться.
  Птенец тихо и тонко попискивал от боли, туповато таращась вперед. Кирилл не знал, насколько серьезная рана у малыша, но шагать он худо-бедно мог.
  Видя успехи птенца, раздавшиеся в стороны птицы воодушевленно защелкали клювами - клак, клак, клак! Среди них Кирилл заметил еще двух недорослей - один такой же маленький, как и раненый, а второй повыше, с худой шеей. На его бурых перьях местами виднелись красноватые вкрапления, что придавало неряшливый вид и говорило о скором переходе во взрослую команду.
  Юный келенкен покинул поляну, и трава мгновенно скрыла его вместе с заботливой матерью. Неторопливо потянулись и все остальные, косо посматривая на засевших в дубовой кроне людей.
  Несколько раз Кирилл ловил на себе острые взгляды величественных птиц. Взгляды не сулили ничего хорошего. Кирилл прочел в них все то же холодное осуждение, а еще обещание скорой расплаты. Хотелось, конечно, не придавать значения этим угрозам, но не получалось. Интуиция с мрачной настойчивостью подсказывала, что имеет смысл остерегаться длинноклювых чудовищ.
  - Мне не по себе, - признался Сеня. - Они, похоже, затаили на нас зуб. Или клюв, скорее, хе-хе.
  - М-да, - заключил Милан. - Не до смеха нам будет, если попадемся. Других деревьев я поблизости не вижу. Спустимся - раздерут на куски.
  - Будем сидеть, - решил Кирилл. Их оставили в покое, никто больше не таращился на людей. - Я попробую потом, ну... Вы поняли.
  - Поняли, - кивнул Милан.
  - Ты только хорошо пробуй, - попросил Арсентий. - Не оплошай.
  Птицы ушли, все до единой. Щелканье их клювов вскоре утихло, но спускаться ребята не решались. Торчать на дереве, конечно, не улыбалось - немели руки и ноги, каменел зад, да и спину толком не распрямишь - но и слазить в неизвестность как-то не хотелось.
  Солнце садилось, начинали сгущаться сумерки, пока еще разгоняемые последними слабенькими лучами. Ночевать на дереве? Нет уж, спасибо. Дуб не такой удобный, как араукария, где намедни провел ночь Кирилл - ветви не такие широкие, на них никак не устроишься. Слишком тесно.
  Более того, заезд на динозавре не прошел бесследно. Синяки на груди и ногах начинали докучать по мере того, как адреналиновая горячка сходила на нет. Почему-то там, на станции, это так не тревожило. Возможно, потому что тогда они тоже еще были на взводе. Но бесконечно насиловать организм невозможно. Своих пределов Кирилл почти достиг, остальные, наверное, тоже. Что ж, значит, надо искать выход. Все равно истрепанное тело не позволяло им сидеть без движения - любая поза вызывала неприятные ощущения.
  Кирилл собрался с мыслями и принялся сканировать местность. Он не мог заглянуть слишком далеко, его внутренний кругозор имел вполне четкие ограничения. Какие именно, Кирилл сказать не мог - да разве ж такое измеришь? Однако в непосредственной близости келенкенов совершенно определенно не было. Отсутствовали и другие сколь бы то ни было крупные животные. Мельтешили лишь крохотные существа - грызуны, насекомые - да воздух рассекали мелкие голосистые птицы, извещающие сородичей о месте сегодняшнего ночлега.
  Однако Кирилл все же насторожился. Сначала не понимая, почему, он принялся обшаривать холмы, за которые скатывалось солнце. Да, кто-то там есть, и этот кто-то стоит прямо на вершине пригорка и смотрит на них.
  - Киря, - Сеня ткнул пальцем в бок, вернув Кирилла в реальность. - Глянь туда!
  Кирилл уже знал, куда указывает Арсентий. На холме возвышалась человеческая фигура, подсвечиваемая солнцем со спины. Из-за этого силуэт казался угольно-черным, словно тень или даже какой-нибудь древний дух равнины из мифов и легенд.
  Дух махнул рукой, и жест этот был вполне понятным и простым - он звал людей к себе.
  - Думаю, нам стоит принять приглашение, - произнес Милан и пополз вниз, не дожидаясь остальных.
  - Келенкенов рядом нет, - подтвердил Кирилл. - Да и этот товарищ, как я понял, в гордом одиночестве. Пойдемте. Уж лучше получить по кумполу от кулаком или еще чем, только не огромным клювом.
  То, что незнакомец давно приметил их, Кирилл не сомневался. Они просидели на дереве не меньше часа, и все это время он бродил где-то неподалеку, пока не решился показаться. Наверное, не хотел пересекаться с птицами. Запахи келенкены, видно, не слишком различали. Их сильной стороной было зрение.
  Кирилл понятия не имел, кем может оказаться тип на холме и даже, чем черт не шутит, человек ли он, но других вариантов-то и не было. Если местные пожелают их выследить и захватить силой, Кириллу и друзьям ничто не поможет. Уж лучше начинать знакомство добровольно и с песней. Или без песни. Но на это есть автомат.
  Все трое оказались на земле, разлука с которой показалась просто бесконечной. Встряхнулись, коротко переглянулись и направились через траву к холму, возглавляемые Кириллом.
  
  4.
  Кирилл не сводил глаз с незнакомца. Тот стоял недвижимо, как изваяние, и по мере приближения его очертания прояснялись.
  Он был высок и ладно сложен. Облаченные в тяжелые сапоги ноги были широко расставлены, длинные русые волосы развевались на ветру. Несмотря на аккуратную бороду и усы, Кирилл сразу понял, что незнакомец еще молод. Возможно, они ровесники. А может быть, Кирилл даже чуть старше.
  На смугловатом лбу красовалось несколько красных и желтых точек, похожих на капли - так и хотелось их стереть. Интересные здесь татуировки...
  В остальном же лицо человека было вполне европейским. Во всяком случае, ничто не привлекало повышенного внимания и не смотрелось странно.
  Мужчина был облачен в простые темные штаны и темную же рубаху из какой-то грубой ткани с интересной зернистой текстурой, обхваченную узким ремнем. На поясе висели ножны, где покоился полуметровый кинжал или короткий меч, в этом Кирилл совершенно не разбирался. Он только видел узкую рукоять и массивное навершие, изукрашенное замысловатым рисунком.
  - Только не говорите мне, что мы в Средневековье попали, - проворчал Арсентий. - Кайнозой, блин. Не вздумайте им говорить такие слова, вмиг на костер отправят.
  Милан несильно ткнул Сеню в бок, заставив замолчать. Кирилл весь напрягся, поднимаясь в гору. На самом подъеме он избегал встречаться глазами с мужчиной, хотя тот упрямо смотрел ему в лицо. Какого черта здесь делает этот эльф? Не это, совсем не это Кирилл ожидал увидеть.
  Мужчина внимательно свел брови. Губ за пышными усами и бородой, было не видать. Его длинный, чуть крючковатый нос чем-то напомнил Кириллу клюв келенкена. И все же черты лица вызывали скорее симпатию, нежели отторжение, и даже чудный татуаж на лбу не отталкивал.
  В самом конце ребята, не сговариваясь, как-то замедлились, замешкались, но незнакомец терпеливо ждал и не отводил любопытного взгляда с Кирилла. Они поравнялись. Кирилл остановился в трех шагах от мужчины, Сеня и Милан остались чуть позади.
  Незнакомец вдруг улыбнулся и что-то проговорил, быстро и неразборчиво, но Кирилл отлично понял его. Он сказал:
  - Ты наконец-то вернулся!
  Мужчина вытянул руку, Кирилл встретил ее своей. Они обменялись обычным рукопожатием, крепким и здоровым.
  Шагнув навстречу, незнакомец поприветствовал в такой же манере Арсентия и Милана, а затем сказал Кириллу:
  - Начинает холодать. Поспешим.
  Он развернулся и, еще раз махнув рукой, широким твердым шагом двинулся вниз по холму. На спине висел короткий изогнутый лук и колчан с тяжелыми стрелами. Кирилл потер глаза, надеясь, что все это - мираж. Почему-то даже в двадцатиметровых динозавров верилось легче, чем в вооруженного луком и стрелами жителя темных средних веков.
  У подножия ждала тройка животных с копытами, похожих на лошадей лишь своей функцией, а внешне имеющих сходство скорее с одногорбыми верблюдами. Они были огромны, не меньше двух с половиной метров ростом, и крепки. Тугие мускулы колыхались на могучих ногах, грозя прорвать гладкую, лоснящуюся шкуру. У них имелись крепкие покатые горбы, величаво возвышающиеся на спине, но не это оказалось самым интересным.
  Морды животных венчались коротким хоботом, понуро склоненным к земле. Острые уши высоко торчали и немного шевелились, будто пытаясь уловить звуки со всех возможных направлений.
  Животные имели красивый песчаный цвет и под заревом заката казались почти оранжевыми. В их крохотных глазках читалась робость, присущая домашней скотине - коровам, например - что самым странным и даже нелепым образом контрастировало со столь внушительными габаритами.
  - Какой-то вид макрокении, кажется, - бормотал сам себе под нос Милан. - Точно, макрокения, но у нас... У вас, точнее, таких вроде не водилось... Вита бы сюда, он бы обмочился от восторга.
  - Думаю, весь его восторг вышел еще на Тайе, - сухо ответил Кирилл.
  Мужчина походя, не оборачиваясь, бросил еще одну рубленую фразу, смысл которой дошел до Кирилла опять же спустя полсекунды.
  - Какой красивый у вас язык, - говорил он.
  - Спасибо. И у вас тоже, - улыбнулся Кирилл, лукавя.
  Незнакомые слова давались ему с трудом, приходилось выскребать их из горла, неумело произнося гортанные 'х' и непривычно острые, напряженные 'р'. Нет, язык Первых не ласкал слух, чего греха таить. Просто люди склонны творить кумиров во всех, кто кажется лучшим, и потому-то нам всегда кажется, что у тех, кто на вершине, все выходит замечательно. Нет, не все.
  Повозка была самым что ни на есть примитивным порождением человеческого замысла - деревянные колеса, толстенная ось да сам каркас из нестроганых досок, крепко сколоченных гвоздями. Для удобства на дне этого тряского корыта валялись какие-то давно утратившие цвет и форму тряпки.
  - Солнце почти ушло, - возвестил мужчина и ловко взгромоздился на облучок, уперев ноги в оглобли. - Садитесь поскорее, нужно спешить.
  Не дожидаясь, пока последний из пассажиров - Арсентий, конечно же - худо-бедно примостится на тряпье, мужчина что-то крикнул своим монстроподобным коням-верблюдам. Те как ошпаренные сорвались с места, сходу набрав такую скорость, что Кириллу отчаянно захотелось зажмуриться. Горбатые издавали на бегу низкое зловещее ржание, словно смеясь над гостями, которые пока даже приблизительно не понимали, куда их занесла нелегкая.
  Колеса жалобно скрипели, ось громыхала на ухабах, а телега рвалась вперед сквозь сгущающуюся тьму. Приходилось изо всех сил держаться за шершавые борта, рискуя нахватать заноз, иначе был риск запросто вылететь из повозки.
  Резко и неприятно повеяло холодом. Температура воздуха ощутимо упала, за пару мгновений снизившись на несколько градусов. Ребята переглядывались с недоумением, но заговорить было невозможно из-за шума и тряски.
  За оставшимися позади холмами остро закаркали келенкены. На небе зажглись звезды - вновь незнакомые, к небосклону Тайи Кирилл уже попривык, легко подмечая фигуры созвездий.
  Вместе со звездами замерцали голубым спутники, гладкие, словно сапфировые бусы. Они вытянулись поясом, обрамляя собой планету и щедро озаряя путь мистическим и обманчивым светом. Всего их было пять.
  Лишь присмотревшись, можно было заметить небольшую разницу в размерах небесных тел - на первый взгляд они казались одинаковыми. Самая крупная 'бусинка' была примерно вдвое меньше полной крулевской луны.
  Вслед за холодом поднялся злой и холодный ветер. Он легко пробирался под тонкую одежду ребят, отчего стучали зубы и дрожало тело.
  - Что он говорил?! - спросил Милан, перекрикивая шум повозки и подсаживаясь ближе к Кириллу. Серб не выдержал-таки молчания.
  Наплевав на брезгливость, он обмотался подобранной в повозке рваниной.
  Кирилл короткими, емкими фразами, пересказал ему содержание разговора - собственно, и пересказывать-то было нечего.
  - Ну, насчет погоды не соврал, - Милан слабо улыбнулся. - И то ладно. Неужели это и есть те самые Первые? Тогда я вообще ничегошеньки не смыслю. Подождем, подождем. Все должно проясниться. Только бы не натворить глупости по незнанию.
  Кирилл кивнул. Ему хотелось поделиться с друзьями сном, виденным в портале, но время еще не пришло - то они хоронятся в листве дуба, высматривая динозавров с клювом, то едут не пойми куда не пойми с кем. Просто голова кругом.
  Хоботные верблюдо-лошади временами задирали головы и громко мычали и ржали. Тогда возница менял курс, уходя то левее, то правее меж невысоких холмов.
  Вскоре начался лес, наполненный совиным уханьем и возней всякой ночной живности - такой громкой, что Кирилл слышал шевеление и сопение даже сквозь плотное звуковое сопровождение телеги и громыхание собственных костей.
  Лес закончился так же нежданно-негаданно, как и начался. На смену кромешной тьме пришел залитый голубым сиянием степной простор, в котором явственно угадывались многочисленные огоньки далекого еще города. От сердца отлегло. Города здесь, выходит, есть. Значит, не все так скверно.
   Подстегнув лошадей разухабистым криком, возница направил их прямо на огни. Повозка стремительно приближалась к поселению.
  
  5.
   Городок был охвачен частоколом из толстенных бревен вышиной в два человеческих роста. Факелы с наружной стороны были расставлены с приблизительно равными промежутками, хорошо разгоняя подрагивающим на ветру пламенем тьму вдоль стен. Они висели в мощных петлях, намертво прикрепленные, чтобы не качало и не срывало.
   Со скрипом отворились массивные ворота, и повозка вкатилась внутрь. Ворота сразу же закрылись, сзади проскрежетал тяжелый засов. Ветер утих, его вой остался за стеной. В самом поселении царила тишина.
   Растирая замерзшие уши, Кирилл думал, что возница остановится здесь, на въезде, но не тут-то было. Существенно сбавив скорость, телега принялась петлять по улочкам деревянного городишки, где бревенчатые одно- и двухэтажные дома тесно примыкали друг к другу.
  Во многих окнах виднелся тусклый свет. Темнели огороды, сонно возилась в сараях скотина. В воздухе витал неповторимый деревенский запах. В деревне, к слову, Кирилл бывал от силы раз десять, да и то в детстве, но ароматы сена, дров, разнообразных трав и, конечно, ядреного навоза из памяти никуда не делись. Вот и сейчас вся эта гамма ударила в нос, заставляя жмуриться.
  В воздухе, разносимые легким ветерком - жалким подобием гуляющего по степи ледяного урагана - витали и иные запахи, пряные, насыщенные. Их происхождения Кирилл не знал, но догадывался, что оно связано со здешними ремеслами. Возможно, так пахли кожи или меха, или, быть может, ткацкие краски.
  - У меня в носу щиплет, - пожаловался Сеня, запустивший в ноздрю чуть не весь палец целиком.
  Дух средневековой жизни был, мягко говоря, своеобразен. От него кружило голову, от него по рукам и нога разливалась странная квелость, а во рту появлялся чуть приторный привкус. И в то же время было во всем этом нечто приятное, завораживающее, что-то давным-давно забытое и даже похороненное где-то в глубине веков.
   Повозка выбралась на некое подобие площади. С трех сторон подступали бревенчатые избы, а прямо по курсу возвышалось единственное, кажется, строение из камня. Узкая башенка с острым шпилем поднималась на добрый десяток метров, но само приземистое здание было не больше трехэтажного многоквартирного дома - такие Кирилл пару раз видывал на окраинах.
  - Приехали, - сообщил возница.
  В сознании Кирилла незаметно переключились настройки, и теперь он понимал чужеземца легко и непринужденно, безо всяких задержек.
  Возница мягко сошел на землю, подошел к своим огромным скакунам и ласково потрепал их по холке - всех по очереди. Те довольно фыркали, пригибали головы и топтались копытами по холодной земле.
  Затем, словно вспомнив, что в повозке все еще сидят пассажиры, возница метнулся к ним и с виноватой улыбкой сказал:
  - Вас ждут, проходите.
  Он не говорил, куда конкретно следует идти, но Кирилл не сомневался, что речь идет о каменной ратуше.
  Первым он взошел по ступенькам и, не мешкая, толкнул тяжелую дверь. Та с легкой натугой поддалась, и Кирилл оказался в хорошо освещенном коридоре. На стенах ярко полыхали многочисленные факелы, под потолком сияли свечные люстры. Света здесь хватало.
  Короткий коридор, напоминающий фентезийные подгорные туннели, шел прямо, завершаясь просторным овальным залом. Там за длинным черным столом сидел глубокий старик в темной хламиде, дряхлыми руками перебирая какую-то бумажку. Узкие ладони тонули в тени широких рукавов, бледные пальцы напоминали копошащихся белесых пауков.
  Посреди стола также горели свечи, хоть все было замечательно видно и без них.
  Не поднимая головы, старик жестом руки указал на ближайший к нему стул с высокой резной спинкой. Кирилл на негнущихся ногах подошел, отодвинул неожиданно тяжелый стул и сел. Сеня и Милан остались стоять у входа, переминаясь с ноги на ногу. Их вроде бы не приглашали к беседе, а самовольничать они не решались. В средних веках таких самостоятельных не жаловали.
  Старик, потомив гостя задумчивым молчанием, соизволил, наконец, обратить на него внимание. Он смерил Кирилла неторопливым оценивающим взглядом, беззвучно шевеля губами, и глаза, черными точками выглядывающие из-под седых кустистых бровей, потеплели. Рот искривился в улыбке, старик протянул Кириллу мятую-перемятую бумажку.
  Кирилл осторожно взял ее, уложил на стол перед собой и аккуратно разгладил. И вновь его посетило это удивительное, не поддающееся описанию чувство, когда ряды незнакомых закорючек, сливающихся в причудливые узоры, стали ему понятны.
  Это была записка, гласящая:
  'Ответ на Хмуром острове. Но я бы хотел предупредить - если не хочешь разочароваться - вернись, откуда прибыл, и продолжай жить, как жил'.
  Прочитав краткое послание два раза со всем возможным вниманием, Кирилл поднял на старца вопросительный взгляд.
  - Не узнаешь своего почерка? - усмехнулся он.
  - Моего? - не понял Кирилл.
  - А чьего ж еще? Или ты - не Горак?
  - Нет, не Горак, - Кирилл помотал головой. Горак, Горак...
  - Я его сын, - добавил он.
  Старик удивленно крякнул.
  - Он не говорил, что у него есть сын...
  - А вы давно его видели?
  - Давно, - старик покивал, на минуту задумался, а потом осведомился. - Кто это тебя так приложил?
  Рука Кирилла инстинктивно дернулась к темной припухлости под глазом. Та с готовностью отозвалась тупой тянучей болью. Поморщившись, Кирилл ответил:
  - Скажем так, нехорошие люди.
  - Ну, это с каждым бывает, - пожал плечами собеседник и уставился куда-то перед собой.
  Воцарилась неловкая тишина. Кирилл глазел на бумажку с поблекшими чернилами и не понимал пока, что делать дальше. Арсентий и Милан выжидающими взглядами грозили прожечь дыру в спине. Он повернулся к друзьям, сделал жалобное лицо - мол, да потерпите ж вы - а потом вновь обратился к старику и спросил.
  - Что нам теперь делать?
  - А мне почем знать? - буркнул старик, дрожащей рукой смахнул прядь с лица. - Можете остаться, можете идти. Не прогоним, напоим и накормим, а вот силком держать вас не будем.
  - Если честно, я сбит с толку... Где мы?
  - О-ох, - старик вздохнул и с неохотой промолвил. - Опять начинать с начала. Горак нехорошо поступил, мог бы и подготовить тебя, раз уж ты решил наведаться к нам. Ну, да ладно... Город наш называется Хава, мы живем здесь уже четыре тысячи лет, - сообщил старик и начал тяжело подниматься. Кирилл поспешил помочь ему.
  - Думал, не дождусь тебя. Горак мне говорил, что он сам вернется. А вот погляди же как, сына прислал, а сам не явился.
  - Он умер.
  - Умер? Жаль, хороший был человек. Даже слишком, - негромкий голос старика чуть дрогнул на последнем слове. Казалось, немногие оставшиеся в теле силы покидали его.
  С трудом ступая, старик зашаркал к Арсентию и Милану, намереваясь покинуть зал. Те поспешили посторониться, не переставая внимательно следить за старцем - полы хламиды подметали пол не хуже метлы, и дед, не ровен час, мог споткнуться и свалиться.
  - Мне пора спать, - объявил старик. - Сто лет живу, а все никак не высплюсь. Приходи утром, тогда я смогу поведать тебе все, что нужно. А сейчас ступайте на улицу, Крю вас расположит. Он знает, что да как... Поздно вы прибыли, едва успели. У нас вообще-то здесь хорошо, только сейчас ночи еще очень холодные, мы за ворота не выходим. Ночью вас бы никто не встретил, и вы бы замерзли насмерть...
  Все четверо вышли в коридор. Пройдя немного, старик положил сухую ладонь на ручку неприметной двери и мотнул головой, показывая, что помощь ему больше не требуется.
  Кирилл отступил, дождался, пока за странным дедом захлопнется дверь, и поспешил рассказать все друзьям.
  - Я что-то проголодался, - поспешил сообщить Сеня. - Пусть нас покормят, как следует, у них тут еда должна быть ядреной, без этих всяких ГМО, или как там дрянь разную кличут. А завтра и порешаем, что к чему. Если нас, конечно, не казнят тут, как лишних. Я так понял, ждали только тебя.
  - Не дам я вас в обиду, - Кирилл подбодрил Сеню легким тычком под ребра, заодно поторопив его. - Пойдемте, а то Крю - ну и имя, елки-моталки - уже продрог весь, небось.
  Он ошибся. Крю чувствовал себя замечательно. Он развалился в повозке, укутанный в невесть откуда принесенную добротную шкуру, и попыхивал трубкой. При виде друзей он встрепенулся, в один прыжок вернулся на свое рабочее место и показал большим пальцем за спину.
  - Там и для вас есть. Ехать недалеко, но вы все же накиньте, не то холодрыга доконает. Правда, это еще ничего - вот за стенами по ночам просто ужас, что творится. Через пару дней это безобразие кончится. Наш ведун так говорит. Скоро станет тепло...
  Уговаривать друзей примерить меховые шкуры не пришлось. Те приятной тяжестью легли на плечи, даря тепло и навевая сонливость - и это несмотря на пустые желудки. За те жалкие минуты, что друзья провели в ратуше, успело полностью стемнеть, и температура опустилась так низко, что при каждом выдохе изо рта и носа вырывался пар.
  Крю не обманул, дорога и впрямь не отняла много времени, выведя их на противоположную окраину городка - прямо по курсу в тридцати метрах виднелся частокол.
  Повозка остановилась напротив солидного дома, тоже, кстати, каменного. Из широкой трубы валил сероватый дым, и здешние луны, отражая свет убежавшего солнца, создавали из него мерцающие фигуры причудливой формы.
  В глубине дворика под деревянным навесом сопели хоботастые скакуны. Они держались спокойно. Очевидно, перспектива провести студеную ночь у коновязи (или верблюдовязи) их не тяготила. Стало быть, эти животные к холоду привычны.
  Повторяя все действия за Крю, ребята оставили шкуры в повозке и последовали за ним внутрь, за толстую высокую дверь. Кирилл шел и чертыхался - уши опять замерзли, как он ни пытался их укутать и прикрыть шкурой. Не хватало еще простуду тут подцепить.
  '- У них тут по ночам что, январские морозы? Понятно тогда, почему келенкены такие злые'.
  Шкуру он сбросил и оставил в повозке, и морозец сразу же сковал открытые руки и шею, заставив Кирилла прибавить ходу и поскорее юркнуть за дверь.
  Внутри полным ходом шло веселье. За столами, преимущественно заляпанными и грязными, сидели самые разные люди, от смердящего потом пьяного отребья до приличных господ, облаченных в презентабельные костюмы. Первые хлебали мутное пойло из годами не мытых кружек и обгладывали кости, держа их сальными руками, а вторые неспешно потягивали разноцветные напитки из изящных высоких бокалов, изредка цепляя длинной тонкой вилочкой кусочки мяса или рыбы.
  Самое интересное, что никто не проявлял ни к кому агрессии, сосредоточившись лишь на своем столе и на своих товарищах. Этакая гармония всех слоев населения.
  Правда, при виде вошедших все как по команде устремили на них взоры, изучая одежду и непонятные штуки, висящие на плечах гостей. Кто-то с кем-то зашушукался, кто-то даже ткнул пару раз в ребят пальцем, но на этом все и закончилось. Познакомиться с гостями поближе никто не отважился, да и сами гости, ошалело озирающиеся, к общению не располагали.
  Здесь было тепло, пахло жареным мясом и тушеной капустой, а еще пивом. Точнее, хмелем. Настоящий, насыщенный аромат хмеля пьянил лучше любого алкоголя, из него изготовленного. Кирилла начало морить, захотелось покоя, отдыха.
  Крю подошел к стойке, перегнулся и что-то проговорил на ухо симпатичной румяной девице. Та сделала удивленное лицо и даже ойкнула, но быстро взяла себя в руки, энергично закивала в ответ, тряся густой каштановой копной, и поманила чужеземцев за собой. Кирилл сразу заметил, как Сеня уставился на ладную крепкую фигуру средневековой официантки, и едва удержался, чтобы не отвесить горе-ловеласу подзатыльник. Но это бы не помогло, ибо цель себе Арсентий определенно наметил. У него всегда так - одно мгновенье, и он готов к бою. И неважно, в каком расположении духа Арсентий пребывал до сего знаменательного момента. В нем разгорался отточенный годами практики охотничий инстинкт, преображая Сеню и делая его более собранным.
  По крутой винтовой лестнице они взобрались на второй этаж, резвым шагом прошли по коридору и остановились у крайней комнаты. Девушка открыла ее, вручила Кириллу ключи и, раскланиваясь, торопливо удалилась.
  
  6.
  Похоже, им выделили лучшие покои в этом интересном месте. Четыре широкие кровати, большой и пахнущий пылью шкаф (никто не отважился его открыть), четыре же стула и широкий стол без труда умещались в просторном помещении, оставляя весьма много незанятого места.
  Окно было закрыто и задернуто темной тяжелой занавеской. Кирилл отодвинул ее. Его ждал весьма обычный вид на темную улицу, освещенную лишь небесными светилами. Хорошо проглядывался острый шпиль ратуши, вонзающийся стрелой в ночное небо. Возможно, здание имело иное предназначение, но Кирилл уже прочно окрестил его именно ратушей. Мэрия, так сказать.
  - Звукоизоляция здесь - что надо, - Милан легонько постучал по толстой стене, смежной с соседней комнатой. - Тишь да благодать. Я уж думал, что и глаз не сомкну из-за этого скотского гомона.
  - Да и постель ничего! - в голосе Арсентия, с размаху плюхнувшегося на первую слева кровать, слышалось воодушевление. - Эх, я бы пригласил эту красавицу, на брудершафт выпить... Киря, переводчиком побудешь? Может, и тебе что перепадет. Позовет подружку, скажем....
  Кирилл ничего не ответил, только мрачно посмотрел на Сеню да покачал головой. Сил не хватало даже на испепеляющий взгляд. Утомила его однако это приключение со злобными птицами.
  Как же так получается, что некоторые из нас постоянно думают о том, как бы кого оприходовать? Еще и сутки не прошли, как Марья испустила дух, а Арсентий, еще вчера казавшийся как минимум огорченным, навострился на новую жертву.
  Ребята поделили постели и начали понемногу устраиваться. От единственного горящего факела Ки
  рилл поджег еще шесть, сидящих в кольцах на стене, и в комнате стало совсем светло. Милан взялся проверить патроны в магазинах и посмотреть, не нуждается ли оружие в чистке, когда в дверь постучали.
  Не дожидаясь ответа, уже знакомая мадам профессионально внесла сразу два больших подноса. На одном дымили тарелки с похлебкой, на другом стояли деревянные кружки с неизвестным содержимым, миска хлеба да блюдо с чем-то, напоминавшим обыкновенные куриные ножки.
  Милан не поднял головы, занятый своим делом. Сеня, разумеется, не упустил возможности еще раз насладиться видом сзади, а Кирилл поблагодарил девушку. Она действительно делала все профессионально, даже не глядя на постояльцев, дабы никого ненароком не обидеть и не разозлить.
  - Не стоит благодарности, - пролепетала та смущенно. - Для нас это огромная честь. Горака все знают, все помнят, он был добрым, честным человеком... Только, пожалуйста, не забудьте потушить огонь перед сном. Один факел можно оставить, если пожелаете.
  - Не забудем, - пообещал Кирилл.
  Девица развернулась и поспешила к выходу. Сеня вдруг вытянул руку и совершенно беспардонно ущипнул ее пониже пояса. Трактирщица пискнула и пулей вылетела в коридор, громко хлопнув дверью. Кажется, из коридора донеслось приглушенное хихиканье.
  Тут уж терпение Кирилла лопнуло. Он подскочил к Сене и заорал, едва сдерживая желание начистить приятелю физиономию.
  - Ты что себе позволяешь, идиот?! Тебе что, жить надоело? Забыл, где мы находимся?!
  Арсентий не сопротивлялся, когда Кирилл тряс его за плечи, отвечая на это лишь виноватой улыбкой и осоловевшим взглядом.
  - Я просто влюбился, вот и все, - добродушно ответствовал друг.
  Кирилл в ярости всплеснул руками, отошел от Сени. Он хотел сказать что-то еще, но не придумал, что именно. Махнул рукой и сел есть. У Сени от стресса крыша поехала, бывает. Ну, не мог же он где-то здесь дерябнуть? Да нет, постоянно был на виду. Такое бы от Кирилла не ускользнуло.
  Милан отложил винтовки и сел напротив. Странности в поведении Сени его совсем не волновали.
  - Десять патронов в моей, семь - в твоей. Состояние нормальное.
  В качестве ответа серб получил лишь короткий кивок, что, впрочем, вполне его устроило.
  Парни налегли на бульон, орудуя деревянными поварешками. После пары дней диеты на лепешках будущего Кирилл сначала весь сморщился. Вкус показался чересчур резким, каким-то кисловатым. Лишь после пятой или шестой ложки отвращение резко пропало, сменившись вполне себе здоровым наслаждением от чистой, натуральной еды без капли вредоносной химии.
  Покончив с супом, Кирилл сонно навалился на спинку стула. Телепортация затронула и его. Стоило чуть расслабиться и отведать местной вкуснятины, как голову заполонили неприятные мысли.
  Самое главное, что перед глазами явственно возникло лицо Юли, уже мертвой. Точнее, только что ушедшей, с распрямившимся в миг смерти лбом, с чуть разомкнувшимися губами. Нутро обожгли кипящим варом.
  Кирилл зло потряс головой. Требовалось срочно вернуться, вырваться из этой клетки во внешний мир, где осталось так много дел. Он поспешил завязать угасший было разговор.
  - В записке говорилось, что ответы можно найти на каком-то Хмуром острове. Но эти ответы, мол, нам не понравятся, и, если мы не готовы к разочарованию, лучше нам повернуть назад или и вовсе остаться здесь.
  - Ну, насчет 'остаться' это ты загнул, - с сомнением покачал головой Милан.
  - А я бы, глядишь, и остался, - блаженно протянул Сеня, подозрительно сонно елозящий ложкой в ополовиненной тарелке, хоть сам больше всех о голоде ныл.
  Милан впился в куриную ножку, вмиг потребил ее и, отложив кость, заявил.
  - Возвращаться нам некуда. Если, конечно, твой отец писал это для других ласвитян, кто мог обнаружить эту планету иным, не таким изощренным способом, как это сделал он. Тогда они могли бы вернуться на корабль и покинуть планету. А у нас пути назад нет. Портал выбросил нас в чисто поле, как мы оттуда куда-то вернемся? На Землю попасть обязательно нужно, но лишь после того, как мы все разузнаем. Иначе какой смысл было сюда тащиться?
  - Да вот и я думаю - может, стоило cразу на домой целиться, - сокрушенно покачал головой Кирилл. - Не маялись бы сейчас всякой ерундой. И птицы со слона ростом за нами бы не бегали.
  - Не со слона, - педантично поправил Милан. - Келенкен может дорасти до трех метров, это его предел. А у африканского слона высота плеча могла составлять все четыре. Да и ты ведь сам хотел...
  - Парни, а где тут у них туалет? - ни к селу, ни к городу вопросил Сеня, бесцеремонно перебив Милана. Не дожидаясь ответа, он вскочил на ноги, протараторил 'пойду внизу узнаю' и был таков.
  Кирилл с Миланом недоуменно переглянулись и пожали плечами.
  - Чего это он? - удивился серб. - Нет, я понимаю, любить женщин - это нормально, но что ж за страсть такая напала...
  - Клин клином вышибает. Или и вправду в очередной раз влюбился. И опять навсегда, насовсем и даже навечно. С ума сходит наш Сеня, как бы дел не наворотил...
  - Ты не можешь быть его нянькой вечно, - отрезал строго Милан.
  - И не хочу. Сил нет, нафиг, - махнул рукой Кирилл. - Скажи лучше, что делать-то?
  - Как это - что? Идти, куда шли. Мы же хотели попасть в мир Первых, и вот - мы здесь. После письма от твоего отца все сомнения развеяны. В остальном - разберемся, почему здесь такой странный уклад жизни. Ты ведь уверен, что послание от отца?
  Кирилл твердо кивнул. Сомнений по этому поводу он не испытывал, хоть доказательств того, что Горак - это и есть Георгий, у него, понятное дело, не было.
  - Ну, вот, - довольно заключил Милан. - Наводка у нас есть, нужно добраться до Хмурого острова. Судя по названию, топоним придумали местные, живущие в Средневековье. Они дорогу и подскажут. Вот пойдем завтра к старику - точнее, ты пойдешь - и все разузнаем. Ты разузнаешь, да. Жаль, я не могу поучаствовать. Меня языку Первых почему-то никто не учил. Я и свой-то плоховато помню. Родители, видать совсем отчаялись. Решили, что лучшие спалить мосты и пустить корни там, куда получилось пристроиться...
  Они немного помолчали. Сделав перерыв в пару минут, Кирилл распробовал-таки курицу и остался очень доволен. После похлебки и трех сочных ножек в животе сделалось совсем тепло и тяжело, и Кирилл с трудом заставил себя оторваться от еды. Когда они только успели так зверски проголодаться? Наверное, пока на дереве сидели. Там было так неудобно, что приходилось постоянно менять положение, дабы размять затекшие члены.
  - Меня больше всего сейчас волнует, что здесь такое стряслось, - озвучил давно витавший в воздухе вопрос Милан. - Почему, собственно, в этом мире цивилизация на таком низком уровне. Что случилось.
  - Я попробую завтра узнать. Думаешь, мне это не интересно?
  - Только мягко, не нужно спрашивать в лоб. Учти - раз уж тут средневековье с кинжалами и трактирами, то и нравы у людей наверняка соответствующие, простые. В этом наш обалдуй прав. За балабольство и подозрительные расспросы наказание может быть быстрым и беспощадным.
  - Может, так оно, - согласился Кирилл, откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. - Да только вижу я, что они отца помнят и чтят за что-то. Как минимум, старик точно. Что ж, он обаятельным человеком был, немудрено, что и аборигенам приглянулся... Но ты прав, лучше в любом случае быть осторожнее и следить за словами.
  Они покончили с ужином, оставив Арсентию пару куриных ножек да три куска хлеба. Он все не возвращался. Кирилл в один момент разнервничался и хотел уже отправиться на поиски, но Милан удержал его.
  - Я тебе точно говорю - он девку обхаживает. Ничего ему никто не сделает, будь уверен.
  - Он же бестолковый, запросто может кого-нибудь ненароком спровоцировать.
  - Не думаю. Дуракам ведь везет, всегда и везде.
  На том и порешили, после чего отправились спать. Благо, время в этом мире более или менее совпало с временем Номнеса. Затушив огонь, как велела девушка, они отправились на боковую. Чуть поколебавшись, Милан погасил и последний источник света, набросив указанную трактирщицей тряпку, вымоченную в какой-то жидкости. Мнительный серб опасался, что ночью факел каким-то образом спалит всю комнату.
  По пути к постели Кирилл не удержался и ополовинил кружку Арсентия - там был квас, а квас Кирилл любил всегда. Тем более темный. Сеня не обидится, он даже и внимания на такую мелочь не обратит.
  Посреди ночи Кирилл несколько раз просыпался, мутным взглядом обводил темную комнату, натыкался на пустую постель Сени и вновь погружался в сон, тревожный и тяжелый, не приносящий должного умиротворения.
  Лишь когда Арсентий, наконец, вернулся и сразу плюхнулся спать, Кирилл успокоился. До самого утра его больше ничто не тревожило, а сон был легким и чистым.
  
  7.
  Первым проснулся Милан. Выбрав самый просторный угол комнаты, он вовсю делал зарядку. Кирилл с готовностью присоединился к нему, предварительно посетив отхожее место - а именно обыкновенный сельский деревянный туалет на заднем дворе, окутанный тяжелым зловонным духом. Внутрь Кирилл войти не отважился. Потоптался возле косой дощатой будки, понял, что храбрее не станет, и сделал свое маленькое дело рядышком, на недавно оттаявшую после ночных заморозков лужу.
  На улице стало теплее, чем вечером, но суровая прохлада здешних мест все же подстегивала, заставляя действовать быстро и точно.
  Трактирный зал пустовал, только одиноко догорала широкая оплывшая свеча на барной стойке. Всюду на первом этаже чувствовался алкогольный дух, тяжелый, затхлый.
  Поэтому, едва вернувшись, Кирилл отворил тяжелые оконные створки, чтобы впустить свежий воздух. На дворе бушевало утро, полное молодой, только-только проклюнувшейся зелени и возбужденных птичьих трелей. Где-то вдалеке лаяли собаки, кто-то шумно разговаривал на улице, иногда гремели колеса проезжающих телег да стучали кузнецкие молоты. Кирилл вспомнил, как в детстве играл в стратегию, где строил средневековые города с амбарами, частоколами и оружейными. По крайней мере, звуковое сопровождение было чертовски похожим. Все это напоминало сон, бредовый и волнительный.
  Все утро Кирилла терзала мысль - а что, если это сон и есть? И та хреновина, куда они прыгнули все вместе, просто погрузила их в коллективные грезы, а не перенесла на другую планету? Как можно это проверить? Абсолютно никак. И это бессилие чертовски раздражало Кирилла.
  Он даже начал с подозрением посматривать на друзей, гадая, а не 'боты' ли они, не картонные ли персонажи, наделенные теми качествами, характерами и воспоминаниями, какие система почерпнула из его памяти? Вдруг на самом деле Сеня, настоящий Сеня, сейчас видит что-то совсем другое. Например, мир, где бегут пивные реки, а самки человеческого типа в расцвете фертильности ликуют и поют от счастья, что дождались, наконец, первого мужчину за долгие годы.
  '- Что толку-то?' - убеждал себя Кирилл. - 'Как ни крути, а ничего поделать я не смогу'.
   Арсентий открыл глаза, сонно потянулся, глянул на друзей и попытался снова заснуть, но не тут-то было. Кирилл пинками согнал его с теплой постели и заставил делать упражнения вместе с ними.
  - Достали вы со своим зожем, - вздыхал тот, но руками крутил.
  Сегодня тело уже не доставляло неудобств, мышцы исцелились от назойливой боли, и разминка доставляла сплошное удовольствие.
  - Если ты еще раз вот так исчезнешь - кранты тебе, - мрачно пообещал Арсентию Кирилл, а Милан со свойственной ему прямотой спросил.
  - И как?
  - Отлично, - довольно осклабился Арсентий, сразу забыв об угрозах Кирилла. - Как думаете, можно забрать Ори с собой?
  - Кого? - не понял Кирилл.
  - Ну, девушку зовут Ори.
  - Добился-таки своего, ты посмотри, - с плохо скрываемой завистью протянул Милан. - Наш пострел везде поспел. Если бы ты еще так же драться и бегать умел, как баб клеить, цены бы не было тебе, приятель.
  Вскоре появилась и сама Ори. Внося в комнату очередной поднос с кувшином и снедью, она умудрялась улыбаться одновременно и с кокетством - для Сени, и с почтенным смущением - для Милана и Кирилла.
  Девушка сегодня навела марафет - выпрямленные волосы красиво блестели, мягко струясь по плечам, в ушах болтались сережки с розовыми камнями, а от свежего светлого платья исходил тонкий сладковатый аромат. Видимо, парфюм здесь был в ходу.
  - Крю уже приехал? - спросил Кирилл.
  - Да, - ответила девушка и еще сильнее потупила взор. - Он ожидает вас и велит не спешить, вас ждет долгий разговор.
  - Принято. Можешь идти, Ори.
  При звуке своего имени девушка смутилась окончательно. С пунцовыми щеками она выскочила из комнаты, точь-в-точь как вечером, и громко хлопнула дверью.
  - И чего они все такие скромные? - пожал плечами Кирилл, усаживаясь за стол.
  - Ты тут рок-звезда, вот и стесняются, - пояснил Милан. - Все, давайте есть скорее, я за ночь оголодал - будто неделю крошки во рту не было.
  Потчевали гостей знатно. В кувшине плескалось парное молоко, а на тарелках покоилась стопка из вкуснейших блинов с разной начинкой - Кирилл распробовал с говядиной, потом с яйцом и луком и, наконец, с творогом, чем остался очень доволен. А еще он крепко заскучал по маминой стряпне. Какие та делала пироги! Да и блинчики, пожалуй, у нее выходили не хуже, просто не такие толстые и масляные...
  '- Надеюсь, у нее все в порядке. Дай бы Бог', - думал Кирилл, дожевывая завтрак и наблюдая, как Сеня с Миланом сражаются за последний блин.
  Стоило покончить с едой, как веселое настроение и задор испарились - все вдруг вспомнили, что задержаться в городке под названием Хава им не суждено. Путь еще далек от своего завершения и, к сожалению, Кирилл пока плохо представлял его себе.
  Может быть, и здесь имеются скоростные туннели с чудо-капсулами. Да что там, они просто обязаны быть, ведь это - мир Первых! Но вот где их искать, Кирилл понятия не имел. Оставалось только спросить старика, но едва ли тот поймет, о чем речь... Увы, записанная отцом программа тоже молчала. Может, ей требовался триггер? Милан говорил, что она может срабатывать на определенные изменения, действия. Кирилл и сам об этом догадывался, чай, не дурак. Но вот что конкретно могло активировать программу, он не знал. Или же все куда сложнее? Наверное, так и есть. Тогда тем паче нет смысла изгаляться и гадать.
  Готовы? - спросил Кирилл ребят, когда те дожевали.
  Так точно, - отрапортовал Арсентий. - Тебя подменили, Киря? Сметаешь еду, как электровеник, а раньше смаковал всегда...
  Посмакуешь с вами, - проворчал Кирилл. - Идемте.
  И второй, и первый этаж трактира по-прежнему пустовали. Впрочем, наверху все просто могли спать, а внизу посетителей просто не было. Неудивительно, на дворе ведь утро, солнце еще не докарабкалось до зенита, работы валом.
  Ори натирала тряпкой столы, в углу стояло некое подобие швабры с грязной мокрой тряпкой. Зато пол сиял чистотой. Жаль, что гости заведения этого не оценят и всенепременно насвинячат, едва переступив порог.
  - До свидания, Ори! - махнул рукой Кирилл.
  Милан кивнул ей. Девушка, пряча стыдливую улыбку, помахала в ответ. Сеня жалобно глянул на Кирилла.
  - Подождите меня снаружи минутку, ладно?
  Кирилл тяжело вздохнул, толкнул дверь и вышел. Сеня истрактовал это как однозначное согласие и побежал к своей новой вечной любви, рискуя налететь на незамеченный стул или стол - днем в зал пребывал в потемках. Окон не хватало - очевидный просчет строителей - а свечи с факелами зажигались только вечерами.
  Крю ожидал друзей в том же положении, что и вчера - лежа на тряпках и шкурах в повозке, дымя трубкой и размышляя о чем-то своем, приятном и сокровенном. Вероятно, служба его была не слишком напряженной. Ждать он, по крайней мере, умел замечательно.
  Пока Милан осматривался, заинтересованный видом средневековой улочки при свете дня, Кирилл подошел к повозке и спросил у Крю.
  - Слушай, а как зовут того человека, к которому ты нас возил вчера?
  - Каресан. Хочешь попробовать?
  Крю протянул трубку Кириллу. Естественным желанием было бы отмахнуться от табака и сто раз обсосанного возницей мундштука, но Кирилл почему-то согласился. Раз уж у них пиво натуральное, может, и табак тоже? Кириллу почему-то казалось, что настоящий табак приятен на вкус.
  Он жадно затянулся, готовый к тому, что может накатить кашель - так всегда изображают некурящих в кино, когда тем вдруг хочется попробовать сигаретку.
  Нечто тяжелое мягкой горечью заполнило легкие, и Кириллу словно дали легкий подзатыльник, в то же время пытаясь вытащить из-под ног укатанную земляную дорогу. Наваждение нахлынуло и рассеялось, и все стало прежним. Только во рту появился неприятный привкус.
  - Нет, все-таки не мое это, - решил Кирилл, протягивая трубку назад Крю. - Но спасибо за предложение.
  Подошел Милан, зазевавшийся у выхода - внимание серба привлекли задорно горланящие птицы, мелкие и красные. Они летали над городком, сражаясь за умыкнутый откуда-то кусок хлеба.
  - Кирилл, спроси у него - куда они девают мусор?
  Услыхав перевод, Крю слегка озадачился, а потом сказал.
  - Ну, сжигаем, в основном. Недалеко есть огромная яма, ее давно выкопали. Свозим туда и поджигаем. Иной раз, конечно, смердит изрядно, но тут уж ничего не поделаешь. Сейчас ветер по ночам уносит запах, но когда настает тепло - всякое бывает.
  Из трактира показался Сеня. Весь потерянный, чуть придавленный и немножечко грустный. Не говоря ни слова и даже не глядя на друзей, он забрался в повозку.
  Убедившись, что все в сборе, Крю занял свое место и скомандовал верблюдоподобным коням трогаться.
  
  8.
  В принципе, этот путь ребята могли проделать пешком, но почему-то Крю все же решил покатать их. Хотя, додумался Кирилл, Крю сам-то ничего и не решал. Он просто выполнял приказы старика Каресана или еще кого из главных. Крю явно трудился кем-то наподобие завхоза, нес непыльную службу и ни о чем не переживал.
  Городок утопал в весенней зелени. Всюду виднелись знакомые березы, клены и тополя, по обочинам дорог жалась пыльная трава вперемешку с подорожниками и одуванчиками. Встречались и растения, каких Кирилл не узнавал, но с уверенностью говорить, что таких нет на Земле, он не мог. Все-таки ботаникой он никогда не увлекался.
  День выдался теплым, безумно контрастируя с ледяной ночью. Редкие прохожие носили рубахи с неряшливо обрезанными рукавами, некое подобие шорт (опять же - обкорнали штаны, и готово). Женщины помоложе красовались в пестрых лоскутных сарафанах, а те, что постарше или просто победнее (а может, построже?) довольствовались темными или светлыми однотонными платьями чуть не до пят.
  Волосы женщин были неизменно собраны на затылке или заплетены в косы. Кирилл поинтересовался у Крю, почему, а тот ответил, чтобы не мешали работе.
  И вправду, праздношатающегося люда Кирилл не видел - если кто и выбирался на улицы, то лишь чтобы отвезти или отнести какие-нибудь вещи, поправить покосившийся забор, покормить коз и кур или заняться стройкой на участке. В общем, никто не бездельничал.
  Люди старались не показывать своей заинтересованности, но все же любопытно косились на проезжающих. О гостях из неведомых далей здесь уже всякий прослышал.
  - У нас нравы свободные, - добавил Крю с гордостью. - Всякий делает, что вздумается. Правило одно. Хочешь жить в общине - раз в год плати налог, только и всего.
  Милан задал тот же самый вопрос, что вертелся на языке у Кирилла - о количестве населения в Хаве.
  - Почти тридцать сотен! - еще более гордо заявил Крю. - Мы - большой город. Чуть дальше за вашим трактиром река, большая. А на другой стороне реки - много полей. Уже двадцать лет земля рожает исправно, а по реке проходят суда. Мы берем с них пошлины, а если они не хотят платить, то им нужно что-нибудь у нас купить. Покупают зерно, покупают хлеб, шерсть, молоко, сукно - у нас и овцы есть, тоже на другом берегу, там безопасно... Да много чего у нас еще есть. Живем - не тужим, жаловаться нам не на что.
  Телега задорно неслась по улицам и переулкам, ловко огибая пешеходов и редкий гужевой транспорт. Крю всем кивал, и все кивали ему. Юные уроженки Хавы не упускали возможности подарить вознице улыбку во все тридцать два, а то и подмигнуть. Это вывело Арсентия из тоскливого транса, в каком он пребывал после каждого бурного свидания. Особенно, если оно закончилось раньше, чем Сеня насытился.
  С интересом и хмурой ревностью он смотрел, как Крю кивает очередной девушке, а та приветливо машет ему рукой, и, наверное, мечтал оказаться на его месте.
  Кирилл и Милан тем временем изучали город, по сути, оказавшийся просто-напросто огромной деревней с несколькими сотнями домов. Дома были сплошь бревенчатыми, как в русской деревне, с красивыми разноцветными ставнями. Каменные постройки встречались редко.
  Кроме трактира и, собственно, приближающейся ратуши маячил лишь какой-то то ли амбар, то ли какой склад без окон, да вдалеке посверкивали купола некоего религиозного сооружения. Кирилл не мог утверждать, что это церковь, мечеть или костел, однако сама форма строения наводила на мысль о том, что там кому-то поклоняются. Кроме того, белокаменная 'церковь' стояла на пригорке, как бы возвышаясь над городом - сама она отличалась приземистостью.
  Круглых куполов Кирилл насчитал одиннадцать. Присмотревшись, он заметил, что они немного отличаются друг от друга по размеру, а вот цвет - голубой - был на всех один. Вчера он не заметил ее, потому что, если посмотреть на инопланетную церковь со стороны трактира, то ратуша просто идеально ее прикроет.
  - Ну, удачи.
  Задумавшийся Кирилл и не заметил, что они остановились. Крю выудил из мешка охапку сена и поспешил к своим верблюдам, дабы поощрить их. Глядя на три махины, Кирилл преисполнялся уверенности, что и одна такая вот лошадка запросто хоть целый состав с углем утянет, не то, что жалкий деревянный тарантас.
  Ярко светило солнце, прогретым и чистым воздухом дышалось хорошо, свободно. Кириллу захотелось пойти и искупаться в речке, где проплывают корабли, а потом побегать по пшеничным полям с какой-нибудь здешней красоткой в цветастом сарафане. Но вместо этого он шагнул в прохладную полутьму ратуши (здесь тоже зажигали огни только вечерами), дождался друзей и двинулся вперед по коридору.
  Старец сидел все там же, прикрыв длиннющими пальцами глаза. Кажется, он дремал. На столе стоял большой деревянный кубок с пахучей жидкостью. Едкий аромат расплывался по комнате, щипал глаза и неприятно колол нос. Что за дрянью травится дедуля? Эликсир бессмертия сварганил, небось, или бульон из философского камня, худо-бедно держащий душу в древнем теле.
  Ребята уселись на прежние свои места, но Каресан не просыпался. Лишь когда Кирилл пару раз деликатно кашлянул, все повышая громкость, старик тяжело поднял веки.
  - Я тебя звал, а не их, - проронил он глухо вместо приветствия.
  - Они - мои друзья. Мы путешествуем вместе. И они все равно не понимают, что вы говорите. Просто мне спокойнее, когда они под моим присмотром.
  - Что ж, - Каресан неопределенно повел плечами, взял дрожащими руками кубок и припал к нему на добрые полминуты. При этом пил он молча, не чавкая и не хлюпая, только острый, грозящий пропороть тонкую кожу кадык ходил взад-вперед, что маятник.
  Вдоволь нахлебавшись, старец со стуком вернул посуду на место и посветлевшими глазами повернулся к Кириллу. К лицу его несомненно прилила кровь, оно стало румянее и даже добрее.
  - Ты ведь, должно быть, хочешь задать те же вопросы, что и Горак?
  - П-пожалуй, - Кирилл никак не мог привыкнуть к непредсказуемому старику - он постоянно говорил и спрашивал то, чего ожидать, кажется, невозможно. - Только отец мне ничего не рассказывал об этом месте. Совсем ничего.
  - Это-то и странно. Хотел, видать, чтобы ты сам дошел.
  Каресан обвел глазами зал, будто убеждаясь, что никто не подслушивает. Но здесь не было ни души, кроме троих молодцов, глубокого старика да золотистой пыли, играющей в солнечных лучах. Узкие и высокие окна под высоким потолком так и сияли, словно маленькие врата в какой-то светлый мир без тревог и волнений.
  - В таком случае слушай, да повнимательнее. Мне недолго осталось, а я - последний, кто знает.
  И Каресан, пожевав тонкие губы, заговорил.
  
  9.
  Вселенная была бесконечной. Она казалась полной тайн и загадок, на осмысление которых уйдут миллионы долгих лет кропотливой работы и весь неиссякаемый энтузиазм людей - самых первых людей.
  Они называли себя 'Детьми Рыйзы' - богини, хорошо видимой в ночи из-за ее сияющего голубого ожерелья. Но по прошествии тысяч лет все изменилось.
  Волшебное ожерелье оказалось кольцом из одиннадцати спутников - поначалу считалось, что их пять, потом - шесть, и лишь затем отважный мореход обогнул планету и доложил, что бусинок на самом-то деле одиннадцать! Волшебное сияние же было всего лишь отражением света звезды Кальи, но самоназвание так и осталось, осталось навсегда, в самые последние столетия соседствуя с названием 'Первые'.
  Первые пережили несколько десятков опустошительных войн, два мощных катаклизма, вызванных падением крупных космических тел и всплеском вулканической активности. Их города слизывали цунами своими волнами, упирающимися прямиком в нависшие тучи. Их поселения целиком проваливались в бездонные пропасти во время землетрясений. Наконец, Первые вытерпели почти полтора столетия страшных холодов, когда тучи пепла, взметенные проснувшимися вулканами, закрыли их мир от дарующего жизнь тепла.
  Они пережили все, научились забывать обиды и прощать друг друга, а затем и вовсе слились в едином порыве, образовав могучую силу планеты Року - своего дома.
  Несколько странно было слышать слово 'планета' из уст средневекового мудреца, но Кирилл недолго томился неведением. Причины такой осведомленности Каресана вскоре стали ясны.
  Первые искали братьев и сестер по разуму. Им бы даже подошли младшие несмышленые родственники, едва покинувшие пещеры и взявшие в руки примитивные орудия труда. Причем необязательно люди. Первых интересовал любой разум, совершенно любой. Они были готовы и учить, и учиться.
  Так, дети Рыйзы изучили все, заглянули за каждый угол, проверили каждый пыльный сундук и спустились в каждый темный подвал, где их ждала лишь паутина и пыль.
  Обитаемых миров нашлось очень и очень много. Где-то жизнь едва зародилась, плескаясь в бескрайних просторах древних океанов. Где-то в небесах вовсю парили птицы, цвели необычные, но на поверку все же знакомые растения, по земле бегали пусть причудливые, но вполне понятные существа.
  Несмотря на потрясающее изобилие открытой инопланетной жизни, Первые испытали ни с чем не сравнимое разочарование. Им нигде не встретился разум. Даже в тех мирах, где миллионы лет доминировал один и тот же вид жизни, где ничто не мешало его экспансии и развитию, разум так и не возник.
  Между прочим, на многих планетах царствовали приматы, но за миллионы лет они не ушли дальше первых примитивных орудий труда и достаточно простой социальной организации. Казалось бы, развивайтесь, эволюционируйте, становитесь чем-то большим! Изобретите хотя бы примитивный язык!
  Но по неизвестным причинам этого не случилось, даже в откровенно благоприятных условиях. Первые вскоре поняли, что их предположения касательно постепенного происхождения человека от приматов - а, точнее, наличия у обезьян и людей общего предка - не нашло подтверждения. Конечно, по этому поводу долго кипели споры.
  Нигде не был обнаружен разум, ни в одном из тысяч обитаемых миров. Версия о том, что разум, способный творить, созидать и расширять горизонты, появляется сам, в ходе эволюции, потерпела поражение.
  Разумеется, это вызвало в научной среде возмущение и шок. Никто и помыслить не мог о подобном. Давно выстроенная эволюционная теория казалась нерушимой и незыблемой, а теперь выяснилось, что самое важное для Первых звено - лишнее. Но если разум не может появиться самостоятельно, тогда откуда он взялся? Рассматривать версии, кажущиеся неправдоподобными, ученые не желали категорически.
  И тогда, чтобы решить уравнение и понять, как же все-таки разум берется, Первые начали набирать добровольцев в своих рядах. Желающих хватало. Еще бы, что плохого в том, чтобы принести себя в жертву прогрессу?
  Над добровольцами совершались некие сложные действия, после чего они утрачивали память, навыки, поведенческие шаблоны и привычный стиль мышления. Они становились пустышками. Глупыми, пугливыми, безмозглыми. И такими вот пустышками и заселялись миры. Цель была проста - отследить момент, когда у безволосых обезьян появится то, что зовется разумом, и что приведет к его появлению.
  Поставленный Первыми опыт длился тысячи лет. Они вносили поправки, что-то меняли и продолжали. Но так и не поняли, как возник разум и как, наконец, появились они сами.
  Если пустышки и выживали, то уже в третьем-четвертом поколении потомки начинали достаточно быстро соображать, учиться и осваивать окружающий мир, постепенно перекраивая его под себя. Одичание прекращалось, стихийно возникала сложная социальная организация.
  Люди обильно размножались, дробились на племена, рода и кланы, воевали меж собой, изобретали колесо, арбалеты, мушкеты, корабли и самолеты. Наконец, они даже выходили в космос, нелепо и подчас вслепую шаря по бесконечно огромной Вселенной тоненьким и коротким щупом. Ничего не находя, они преисполнялись уверенности, что кроме них в ледяной черноте жизни больше нет, и, на какое-то время позабыв о поисках, бросались с головой в пучину приземленной и простецкой жизни. Потребляли, воевали, придумывали несуществующие идеалы, в которые начинали бездумно верить, расшибая лбы. Они предавались извращениям и глупостям, пока некий сверхсознательный импульс не возвращал их на путь истинный. Иногда импульс запаздывал, и люди уничтожали себя, но чаще он все же появлялся своевременно.
  К этому моменту бывшие пустышки уже находились на новом, более высоком витке спирали. Они вновь начинали мечтать и надеяться, они вновь выходили в космос - теперь куда дальше - и принимались искать.
  Первые даже вступали в контакт с самыми развитыми, самыми организованными обществами, однако это не только не помогло последним, но и усугубило положение. Каресан не уточнил, как именно, но Кирилл и сам догадывался. Поняв свою беспомощность и осознав превосходство Первых, люди начинали бояться, поддавались панике, сходили с ума.
  Разброд и шатания среди элит, бесконтрольный ужас простых граждан - все это приводило к внезапно вспыхнувшим разногласиям, а те быстро переходили в войны на уничтожение и откату, а то и исчезновению целых цивилизаций. Было решено никогда больше не контактировать с потомками 'пустышек', никогда не выходить с ними на связь и не позволять себя обнаружить.
  Стало ясно, что полностью вылохостить человека невозможно. Если не он, то его внуки и правнуки начнут быстро вспоминать и смутно догадываться, кто они. Люди начнут развиваться, и скорость разивития будет неуклонно нарастать. Разум всегда есть в людях, только и всего. Он не появился в них, но был изначально.
  После этого открытия Первые впали в самую тяжелую, самую разрушительную депрессию. Они тысячелетиями жили тем, что искали ответы. Им казалось, что они нащупали верную дорожку и плавно, но неотвратимо подходят к истине, но получилось ровно наоборот. Старания Первых пошли насмарку, они так и не поняли, кто они и как появились на свете.
  
  10.
   Как уже было сказано выше, прошедшие эксперимент 'пустышки' оказались не совсем пустыми. Мозг и память чудесным образом сохраняли в себе необходимый объем знаний, рано или поздно помаленьку выпуская их из тайного хранилища. Это позволяло закинутым в далекие миры людям быстро учиться, приспосабливаться и подстраиваться под окружающую среду, а позже - изменять ее по своему усмотрению.
   Конечно, в откровенно враждебных и жестоких мирах, как на той же Тайе, шансов выжить у безоружного двуногого, лишенного к тому же памяти, языка и самосознания, немного. Желающие слопать его будут повсюду, и скрыться от них некуда. Такие печальные примеры имело место быть.
   Однако если забросить таких вот подопытных на сравнительно малонаселенную планету или просто на более или менее безопасный клочок земли, все пойдет, как по маслу. Люди быстро сообразят, что к чему, и спустя пару сотен лет значительно умножат как свое количество, так и знания.
   Но все это было не то. Сама суть эксперимента - изучение появления разума - провалилась с треском. Разум не появлялся у пустышек, он просто никуда и не уходил. В среднем в течение первых пяти лет люди вспоминали часть того, что их заставили забыть. Далеко не все, конечно, имени своего они никогда бы не назвали, но какие-то более абстрактные или, наоборот, простые вещи все равно всплывали в памяти. А уж их дети умнели и того быстрее.
   Итак, Первых охватила страшная тоска. Им казалось, что они уперлись в потолок, который невозможно пробить и уйти выше. Мир стал им тесен. Вся Вселенная представлялась им темным чуланом, где их, как непослушных детей, заперли неведомые взрослые.
  Возможно, и самих Первых ждало бы саморазрушение, не произойди чуда. Молодой ученый случайно совершил невероятное открытие, какое вовсе не планировал совершать. Больше того, он был занят совершенно другой работой, однако грандиозное озарение только и ждало такой замечательной возможности.
  Ученый открыл принцип, на котором держится абсолютно все сущее. Принцип, определяющий все законы природы, все аксиомы, все случайности и совпадения. Он оказался таким простым, что даже среди Первых его поняли единицы.
  Люди привыкли к сложным решениям, они привыкли кропотливо трудиться, и, когда им на блюдечко положили совершенно элементарный ответ, растерялись. В полном смятении они пытались понять, как же никто не дошел до этого прежде. Как же они все сумели добиться такого прогресса, взлететь на самую вершину, но упустить главное. Как? Так же, как муха упрямо шмякается о стекло, не замечая рядышком открытого окна. Наше сознание всегда ограничено, причем исключительно нами.
  Так или иначе, растерянность и досада быстро сменились сметающей все на своей пути надеждой, и Первые бросили все силы на постройку того, что Каресан называл словом 'табал'. Кирилл не знал, как можно перевести это на любой из известных ему языков. Для порталов табал слишком огромен и мощен, да и назначение у него было иным. Каким именно, Каресан сказать не мог, поскольку и сам не ведал. Он говорил, что табал чувствует человека, помогает ему, показывает все так, чтобы каждый мог понять. В общем, этакая волшебная машина исполнения желаний, к тому же учитывающая особенности индивидуального восприятия.
  Возведение табала заняло полтора десятилетия. Пользуясь случаем, Кирилл уточнил и узнал, что год здесь длится триста семьдесят два дня и состоит из трех примерно равных по продолжительности сезонов - сезон холода, сезон ветров и сезон тепла. Ребята попали сюда на стыке сезонов ветра и тепла, когда днем воздух становится теплым и даже горячим, и люди наслаждаются полным штилем, а ночами повсюду проносятся порывы ледяного воздуха, и все живое прячется, где может - в лесах, в норах, в горах, за холмами.
  День длится почти двадцать пять часов. Услыхав это, Кирилл блаженно улыбнулся - вот он где, лишний час на здоровый сон!
  Каресан, не разделив восторга гостя, быстро вернулся к главной теме. Старику не очень-то хотелось попусту болтать и отвечать на расспросы, не связанные с делом, тем более, когда каждое слово давалось непросто. Губы едва ворочались, тонкие, словно бумажные веки подрагивали, когда он моргал, а дыхание у старика было таким тяжелым, надсадным, что Кирилл всерьез опасался, не умрет ли Каресан здесь, на их глазах? Последствия кажутся очевидными. Ведь, как признался старик, он - городской голова, уже тридцать шесть лет как, с самой смерти отца.
  Итак, табал был построен. Люди изготовились к принятию Истины. Теперь свой путь они видели как бесконечно долгое испытание, где нужно было отыскать заветную форточку и выпорхнуть туда, из душной старой квартиры в огромный бесконечный мир.
  И люди выпорхнули, да не все. На четыре миллиарда Первых нашлось несколько сотен тех, кто, увидав, что их ждет по ту сторону, зареклись покидать родную планету. Что-то огорчило их, отвратило, и они, подавленные, отправились восвояси. Что именно - опять же неизвестно, потому как эти самые отчаявшиеся дали себе обещание никогда и ни за что не говорить никому, что предстало их глазам за кулисами Вселенной.
  Больше того, вернувшиеся приняли решение оставить прогресс, сохранив лишь ту его часть, какая позволяет им быть счастливыми и свободными. Горстка людей не могла удержать в своих руках весь мир, пронизанный бесчисленными нитями научных открытий, технологических решений и культурных достижений. Обреченные на неизбежную деградацию, люди ускорили этот процесс. Они бросили это все и отправились на Двенадцатый материк - единственный, откуда давно ушли люди и никогда больше не возвращались. Материк специально держали закрытым от желающих там поселиться, чтобы не нарушать его изначальной гармонии, природного равновесия.
  Конечно, кто-то когда-то обитал там, но впоследствии, с появлением более развитой цивилизации, огромный кусок земли объявили заповедной зоной, вход в которую строго-настрого воспрещался всем, кроме животных . Словно знали, что рано или поздно он понадобится.
  
  11.
  Добравшись до Двенадцатого материка, люди затопили суда и начали жить так, как живут теперь. И, подчеркнул Каресан, бед они не знали и не знают, хоть и боялись по-первости давно забытых хворей, неурожаев и катаклизмов. Ничего страшного с ними не случилось, откат произошел плавно, щадяще. Самые нужные знания, конечно, были сохранены. Но только самые нужные, поистине незаменимые.
  Минуло несколько тысяч лет, и естественно, что потомков первых обитателей материка становилось все меньше. Они передавали свои знания дальше, объясняли, почему вернулись и отваживали желающих отправиться на Хмурый остров - так стали звать табал в честь того, что сооружение находилось ровно посередине огромного озера, где по забытой жителями Двенадцатого материка причине почему-то было очень много пасмурных, но при этом не дождливых дней.
  Впрочем, если кто очень уж хотел попасть на заброшенные земли Первых, ему не препятствовали. Люди уходили и, как правило, никогда уже не возвращались. Что сталось с ними в дороге, у пешего странника отнимающей до нескольких недель, неизвестно. Может, кто и добрался. В любом случае, однажды ушедший никогда не станет снова своим. Сложно это объяснить, вздыхал Каресан, но так уж есть.
  Табал работает и по сей день. Он создан так, что будет работать всегда, если только планету не расколет на куски какая-нибудь безумная сила. Например, острая секира воинственной богини Рыйзы. На этих словах Каресан криво, едва заметно усмехнулся, ясно показав свое отношение к этому.
  Он был бездетен и не знал супружеского счастья. Передавать вверенные ему знания было некому, и Каресан счел, что его миссия как раз в этом и заключается - похоронить тысячелетнюю память поколений. Людям больше не нужно указывать, что делать. Они обойдутся без предостережений и чрезмерной опеки.
  Конечно, спустя годы после смерти последнего обладателя Знания в людях все одно проснется жажда открытий. Она и не засыпала, в общем-то - потомки Первых успешно заселили весь материк, несколько сотен жителей превратились в десятки, а то уже и сотни тысяч. Города, городки и поселки были разбросаны всюду. Шла торговля, изредка случались непродолжительные войны, и в целом жизнь протекала, как выразился Каресан, самым прекрасным, самым естественным чередом.
  Они закопали каналы и вернули реки в прежнее русло. Равновесие помалу восстановилось. Оно пошатнется, как только люди начнут покидать материк, как только они доберутся до давно оставленных городов своих высокоразвитых предшественников. Но и тогда, рано или поздно, равновесие вновь будет обретено. Чтобы в очередной раз нарушиться, а затем - возникнуть опять.
  - Вам повезло, что я еще жив, - прокряхтел Каресан. - Если я доживу хотя бы до середины сезона тепла, то буду самым счастливым человеком, который когда-либо ходил под этим небом. Очень хочу увидеть синекрылок. Они всегда возвращаются из южных краев накануне самого теплого, самого ясного дня...
  Горак просил меня ждать. Я каждый день отправлял смотровых туда, откуда пришел Горак. Он - хороший человек. Он понял нас, хотел вернуться однажды. И стал первым, кто ушел к Хмурому острову, добрался, но, не польстившись, возвратился. Он долго жил с нами, думал, что кто-то явится по его следу, однако этого не произошло. А остаться он не пожелал, хоть у него здесь все было замечательно...
  Если ты не лжешь, если ты его сын - я желаю тебе удачи, какой бы выбор ты не совершил. Возьми эту карту, она поможет. Доверяй ей. Ее рисовал не я и даже не мой прапрадед, но те, кто покидал земли, кажущиеся им отравленными, и напоследок решил запечатлеть их на бумаге. Конечно, многое изменилось со временем, однако лишним не будет.
  Дрожащими от старческого тремора руками Каресан нырнул под столешницу, со скрипом выдвинул ящик и выудил оттуда самую что ни на есть классическую карту из компьютерных игр. Толстая шероховатая бумага, свернутая в тугой рулон и обхваченная кожаной тесьмой. Она приятно пахла, Кириллу сразу понравилось держать ее в руках. Покопавшись, старик отыскал для нее деревянный тубус и велел Кириллу убрать карту внутрь. Тот с неохотой подчинился, но признал, что это необходимо для сохранности древнего путеводителя.
  - Сколько нам идти? - спросил Кирилл, спохватился и поспешно добавил. - Спасибо вам огромное, господин Каресан.
  - Ступайте на юг, никуда не сворачивая. Вам нужно выйти на мыс Кейли, оттуда уже будет видна соседняя земля. Там точно так же двигайтесь к югу, а затем, когда потянутся густые леса, возьмите чуть западнее, и вы придете к озеру. Оно похоже на море, такое невозможно пропустить. Сверяйтесь с картой. Да и, поверь, направление - прощу уж и не куда. Шагай себе прямо и шагай. Правда, на озере я вам помочь не могую. Табал лежит в самом сердце, и до него как-то придется плыть. Думаю, вам предстоит подумать над этим на месте. Горак ведь сообразил, и ты должен быть смышленым.
  До мыса дня три пешего пути, и это если идти много и споро. До озера подальше будет - все двадцать. Но я могу дать вам тарбанов. Тарбан за полдня пройдет столько, сколько человек проползет за три, а то и за четыре. И я говорю об очень сильном человеке.
  - Тарбаны? Это лошади, как у Крю?
  - Лошади? - Каресан хмыкнул. - Лошадей на нашей земле никогда не водилось. Вот на Седьмой или Четвертой - там их тьма тьмущая, лошадей... Но да, в целом верно. Тарбаны куда сильнее, быстрее и выносливее. Они могут легко нести даже очень крупного седока. Но учтите, что у тарбанов дурной нрав. Если кто-то из вас вызовет у них отторжение - пеняйте на себя. Тарбан убежит, и это в самом лучшем случае. Относитесь с уважением и благодарностью, но не льстите им. Они чуют подхалимство и всем своим могучим сердцем презирают такого седока, а при случае сбрасывают его со спины, себе на потеху. Тарбаны - злые животные, ценящие только твердую руку. Взгляд их может быть кротким, вводящим в заблуждение, но с такими плутами расслабляться нельзя - и лягаются, и плюются...
  Зато их не нужно кормить, они находят себе пропитание сами, прямо в дороге. Поить намеренно тоже не обязательно, они напиваются впрок, когда есть тому возможность.
  Кирилл улыбнулся - кто ж откажется от такого предложения? Да и с животными уж кто-кто, а он точно поладит без проблем.
  - Будем вам признательны, господин...
  - Не господин я, - резко прервал его Каресан. - У нас господ нет, имейте в виду.
  - Хорошо, будем.
  - Вам лучше выступить сегодня, через два дня погода сильно испортится - так всегда бывает, когда ветра сменяются теплом. Несколько дней бушуют грозы. Но на другом берегу вам это будет не страшно. Там действуют несколько другие правила, и не спрашивай, почему. Не исключаю, что наши предки как-то поспособствовали этому. Им нравилось жить в удобстве.
  Я уже велел собрать вам в дорогу все необходимое. Обращаться с луком вы, я уверен, не обучены?
  - Не обучены, - признался Кирилл. - Но такой же кинжал, как у Крю, нам точно бы не помешал.
  - Будет вам кинжал, - кивнул Каресан. - Идемте, я вас провожу.
  Как и в прошлый раз, Кирилл вызвался помогать старику. Самое сложное для бургомистра Хавы было просто подняться на ноги, шагать он худо-бедно шагал.
  Торопливо Кирилл пересказывал друзьям, что их ждет, опустив пока долгий рассказ Каресана о прошлом Первых. Это Кирилл прибережет на десерт, а пока пусть Милан и Сеня помучаются догадками - меньше будут думать о келенкенах и прочей дребедени.
  - Дивный язык у вас, - качал головой Каресан, маленькими шагами ступая по коридору и опираясь на руку Кириллу. - Я даже будто что-то узнаю в нем. Правы были наши отцы. Рано или поздно вы все вспоминали забытое, возвращали утраченное и, так или иначе, повторяли наш путь. Просто с большим опозданием...
  На улице их уже ждали. Крю по обыкновению отдыхал с трубкой в устах, но кроме него на ратушной площади стоял еще один высокий и статный мужчина со смуглым, суровым лицом. Он привел троих черных, как смоль тарбанов и теперь ходил меж ними, что-то шепча и наглаживая животных по длинным мускулистым шеям. Его гладко выбритая голова так ярко блестела на солнце, что при взгляде на нее Кирилл был вынужден прищуривать глаза, рискуя временно ослепнуть.
  Пользуясь небольшой паузой, Кирилл сходу наладил контакт с одним из тарбанов. Все получилось так, как он ожидал. Быстро и легко.
  Для понимания темперамента могучего животного хватило одного мгновения. Да, с тарбаном нужен глаз да глаз. В нем крылась спокойная мощь травоядного, совершенно не такая, как у хищника, но ничуть не менее опасная. Даже напротив - дай этой силе волю, и она сомнет все, включая и своего обезумевшего хозяина. Переступать незримую красную черту в общении с тарбанами не стоило ни при каких обстоятельствах, не то потом хлопот не оберешься. Каресан был совершенно прав.
  - Вот в этом самом месте объявился Горак, вернувшись с Хмурого острова, - негромко произнес Каресан с оттенком грусти. - Мы тогда долго говорили. Но он не пожелал остаться, отправился на небо, когда за ним прибыли...
  Старик указывал пальцем на неровную брусчатку, которой давным-давно вымостили площадь. Место, выбранное им, ничем не выделялось. Те же обшарпанные подошвами и колесами камни, та же чахлая травка, все тужащаяся, рвущаяся наружу. Рано или поздно она одержит победу над камнем, ведь упорство всегда побеждает.
  Наконец, Каресана и ребят заметил лысый здоровяк. Он коротко и хмуро кивнул им и сказал, обращаясь к старику.
  - Все готово. Лучшие седла, лучшие стремена. В тюках еды и воды впрок, там же они найдут все остальное, что может им пригодиться. Для разведения огня пользуйтесь порошком, на каждого по мешочку. Потрите его руками и бросайте на тонкие сухие ветки или на что-нибудь другое, что хорошо горит.
  - Тарик, скажи, нужно ли чего-то остерегаться на юге? - осведомился Каресан.
  - Разве что птиц шау, - пожал плечами лысый. - Крю сказал, что они уже их видели и уцелели. Птицы умны, страшно умны... Однако у нас с ними имеется соглашение. Они не трогают нас, а мы - их. Но если ненароком обидите шау, считайте, что подписали себе приговор. А что там, по той стороне пролива - того не ведаю, уж извиняйте. Не хаживал туда и не думаю.
  Убедительности ради Тарик придал последним словам слегка обиженную интонацию, как будто кто-то в чем-то его подозревал.
  - Что ж, - Каресан пожал тощими плечами, от чего старая, местами худая хламида мягко всколыхнулась. - Поспешите. Надеюсь, что мне не придется прощаться с вами, и вы также решите вернуться. Удачи.
  Он оттолкнул руку Кирилла, на которую только что опирался, и заковылял назад, к ратуше, согнувшись в три погибели. Казалось, старика может сбить с ног даже легкое дуновение.
  Глядящий вслед Каресану Тарик покачал головой с сочувствием.
  - Сдает, сдает... Уйдет он - и что с нами будет?
  Повернувшись к Кириллу, он добавил.
  - Когда доберетесь до мыса, они сами вернутся в Хаву. Они - в смысле тарбаны. Не пугайтесь этого, поблагодарите и отпустите их. Тарбаны прекрасно выучены, они будут служить вам верой и правдой. Доброго пути!
  Он пожал Кириллу руку, и, не дожидаясь 'спасибо', уверенно взял курс на здание ратуши вслед за стариком, который, казалось, обитал там совершенно один, ибо никого другого Кирилл так ни разу и не встретил.
  Остался только Крю. Прощание с ним было, пожалуй, самым легким, потому как и сам Крю был простым, как два рубля. Искренне улыбаясь, он похлопал всех по спине и дождался, пока все разберутся со стременами и взберутся в седло. Дабы избежать рискованных акробатических движений, Крю притащил бочку, откуда все по очереди садились на своих тарбанов.
  Что ж, на этапе знакомства животные подтвердили свою репутацию и прекрасную выучку. Они терпеливо стояли, позволяя новым наездникам освоиться в седле, и задумчиво смотрели куда-то вдаль. Крю же все напутствовал, рассказывая, что тарбаны не любят громких звуков, а также когда седок резко и без достойной на то причины оттягивает поводья назад. Напоследок он быстро показал Кириллу, как можно поправить съехавшее набок седло и как настроить длину стремян, если в дороге станет неудобно, напомнив, что следует тянуть пятку вниз, чтобы плотно держаться на тарбане.
  - Езжайте туда же, откуда мы приехали - пройдете лес и поедете дальше. И не потеряйте карту! У нас здесь не заблудишься, не бойтесь, к мысу ведет одна-единственная дорога, там есть деревенька, и мы с ними часто ездим друг к другу в гости.
  - Спасибо тебе, Крю, - ответил ему Кирилл и, вспомнив, спросил. - Слушай, а что у тебя на лбу нарисовано такое, если не секрет?
  - Никаких секретов, - рассмеялся Крю. - Одиннадцать точек - это одиннадцать бусин Рыйзы, только и всего. Я из древнего рода, и у нас есть обычай - когда мальчику исполняется пятнадцать, ему на лбу рисуют этот узор. Благословение.
  - Что ж, благословляю тебя, - хмыкнул Кирилл, на что Крю вновь залился смехом.
  Кирилл похлопал тарбана по крупу, и тот, верно истрактовав посыл, затрусил легкой рысью.
  
  12.
  - У меня хозяйство при одном виде этой кобылы взвыло, - в который раз ворчал Арсентий. - Я уж думал, что после скачек на динозавре у меня там полный швах, отбилось все намертво. Но нет, оказалось, нет...
  И тут он переключился на свою новую любовь, внезапно вспыхнувшую, аки промасленная тряпка от брошенной спички. Начал причитать, что не дали нормально попрощаться, переживать, что же подумает о нем Ори, и сетовать, что навряд ли им еще доведется встретиться.
  - Средние века, Сеня, понимаешь? - утешал его Кирилл, заодно отвлекая себя разговором - ему досталось самое неудобное седло, где никак не получалось устроиться. Кирилл вертелся, крутился и так, и этак, но ничего не выходило. Терпеливый тарбан легонько рысил себе, со снисхождением относясь к телодвижениям горе-седока.
  Пару раз ноги вылетали из стремян, и перед Кириллом возникала вполне реальная угроза свалиться с двухметровой высоты, однако тарбан тотчас замедлялся. Животное переходило на шаг, стоически ждало, пока седок вденет свои кривые клешни в стремена, худо-бедно усядется на крупе, и лишь после этого пускалось догонять своих сородичей.
  Рысь тарбана была не такой тряской, как того ожидал Кирилл. Милан, имевший кое-какой опыт верховой езды, подтвердил это. Мол, на рысящем горбуне вполне можно расслабиться и особенно не подпрыгивать, как на лошади. Вскоре ребята приноровились даже разговаривать, не сильно отвлекаясь на остальное. Только мышцы ног, сжимающих крепкие крупы тарбанов, уже подустали.
  - Дело житейское, - продолжал Кирилл. - Здесь люди живут сегодняшним днем, на сантименты им начхать. Ну, помер благоверный или уехал в заморские земли - и шут с ним. Некогда горевать, когда твой век такой короткий.
  Покинув город, тарбаны ощутимо ускорились, а потом и вовсе перешли на мощный галоп. Стало не до разговоров. Чахлый лесок, в ночи казавшийся зловещими дебрями, просквозили на одном дыхании, вырвавшись в широкую и просторную степь.
  К облегчению Кирилла, усидеть на галопирующем тарбане оказалось легче, нежели на тарбане рысящем. Животные шли быстрее, но в то же время ровнее. В самые непростые моменты, когда тарбан чуть спотыкался или оскальзывался - дорога после ночи была мокрой - Кирилл вцеплялся в горб, так удобно расположенный спереди. Сзади же поясница упиралась в седло - пусть не самое удобное, но прикрепленное на совесть.
  Кирилл теперь смотрел на мир с той же высоты, что и ужасный цератозавр. Да, рогатые хищники остались далеко, а вот птицы, к сожалению, нет. Еще неизвестно, кто из них страшнее.
  По обеим сторонам тянулся вполне себе летний, но несколько скупой на краски пейзаж, что немного напоминало просторы Крулевского воеводства. Вдали на западе поблескивали холодом крохотные озерца, облюбованные утками или кем-то похожим на них. На востоке же, куда ни глянь, колыхалась высоченная трава. Та самая, куда ребят вынесло с Тайи. Лишь присмотревшись, у самого горизонта можно было заметить темный частокол леса.
  Никаких следов человеческой деятельности помимо наезженного тракта в округе не наблюдалось, кроме изредка мелькавших навстречу повозок. Люди везли разное - сено, испачканную землей свеклу, какие-то мешки и тюки, набитые не пойми чем. Один раз попалась широченная крытая повозка, сделанная куда добротнее всех остальных, виданных Кириллом.
  Возницу и крепкого вороного тарбана, тянущего все это добро, сопровождали два хмурых всадника. Косая сажень в плечах, насупленные изветренные лица, на поясах - короткие топоры, какими явно не дрова рубят.
  Арсентий, не скрываясь, пожирал глазами каждую деталь их внешнего вида, от пыльных подошв сапог до макушек. Не смущало его даже то, что в ответ на него устремилась пара настороженных и откровенно недовольных взглядов.
  Сопровождающие были закутаны в просторные плащи. На серебристых фибулах читалась гравировка, изображающей лист какого-то местного растения.
  Кирилл цыкнул на Сеню, и тот отворотился от греха подальше, продолжая тихонько коситься на бойцов. Возможно, эти ребята везут какой-то чрезвычайно важный груз, и тут навстречу выезжают три непонятных субъекта в нездешней одежде, с гладко (или не очень) выбритыми физиономиями, по которым видно, что гости издалека...
  К счастью, перестрелка глазами длилась недолго. Тарбаны мчались, соперничая в скорости с ветром, и спустя считанные мгновения встречные остались далеко позади. Впрочем, Кирилл еще какое-то время ощущал на спине взгляды стражей.
  От них сквозило решимостью и хладнокровием. Без сомнения, они обладали недюжинной силой и немалой выдержкой, не то наверняка устроили бы Кириллу, Сене и Милану теплый прием. Кто знает, может, здесь галоп на тракте считается дурным тоном?
  Тарбаны, наконец, решили сделать передышку. То ли притомились, то ли смилостивились над неопытными всадниками. Не сговариваясь, они синхронно перешли на быстрый шаг. Кирилл с удовольствием распрямил спину, вытянул ноги, чуть размялся. Впрочем, особенно он не раслаблялся - кто знает, вдруг горбатые опять сорвутся с места, как ошпаренные.
  - Что будем делать с келенкенами? - Милан будто прочитал мысли Кирилла. - Мы ведь прямо к ним в гости едем.
  - Да, Тарик - это тот лысый - так и сказал, что с птицами могут быть проблемы, они обид не прощают. Людей не трогают, но если кто им насолит - кранты. Это все его слова, не мои. Если что, попробуем отстреляться, да бежать. Видишь ведь, как наши лошадки наяривают. Такого стрекача дадут! Да и ведь как-то ездит народ по этой дороге, верно? Значит, на самом деле не боятся птиц, иначе ров бы какой возле обочин вырыли или еще что-нибудь придумали.
  - Хорошее название у наших коняшек, - одобрил Сеня и панибратски похлопал тарбана по тугому боку. Тот вдруг вскинул морду и фыркнул, шлепая хоботком по своему же подбородку. Сеня испуганно ойкнул, отнял руку. - Настоящий тарбан, блин. Все пытаюсь его погладить, как-то наладить дружбу, но он что-то не спешит идти на контакт...
  - У нас патронов мало, - вздохнул Милан. Они с Кириллом ехали рядом, а Сене места на узкой дороге не нашлось, и он тащился позади, вынужденно общаясь главным образом сам с собой. Идти по обочине его скакун не возжелал, игнорируя потуги Арсентия, тщетно тянущего вожжи направо.
  - Возможно, я смогу воздействовать на вожака, - предположил Кирилл. - Во всяком случае, попытаюсь. Мне нельзя надолго отвлекаться от тарбанов - контролировать их особо не надо, а вот наблюдать, пожалуй, стоит. Крю говорил, что они пугливые, могут переоценить угрозу и потерять над собой контроль. Что станет с нами, если такая скотина взбеленится, объяснять, думаю, не надо.
  Пока все шло хорошо, благо дорога была одна-единственная, славно накатанная, и незаметно сойти с нее, да еще и заплутать не представлялось возможным. Убедившись, что все в порядке, Кирилл позволил себе немного отвлечься.
  Да, келенкены находились в зоне действия радара, но и не слишком близко - как раз где-то возле тех лесов, что маячили на востоке. Стоял жаркий безветренный полдень, птицы-гиганты дремали, поджав лапы и лежа на траве, в тени раскидистых кленов.
  Они пока не заметили приближения людей, с обонянием у них и впрямь туговато. А вот зрение - что твоя бритва, острое, но все же до орнитохейруса им далеко... И слух хороший. Келенкены слышат каждый шорох, каждый шелест, даже как машет крыльями бабочка, летящая в паре десятков метров, однако шум копыт и голосов был для них слишком далеким. По крайней мере, пока.
  - Я нашел их, - отрапортовал Кирилл. - С дороги, наверное, все-таки имеет смысл сойти - так, для подстраховки. По запаху они нас не учуют, а вот слышат и видят они отменно, так что чем черт не шутит... Возьмем левее, господа. Дорога как раз изгибаемся, так что мы даже срежем немного.
  Несмотря на надоедливое брюзжание, Сеня приятно удивил и Кирилла, и себя, когда на удивление легко взобрался в седло, не доставив при этом никому проблем. К счастью, он продолжал удивлять, ничуть не отставая от друзей и хорошо управляясь с могучим животным. Тарбан Арсентия ласку, быть может, не любил и временами капризничал, но в случае реальной необходимости подчинялся безоговорочно. Даже такому растяпе, как Сеня.
  А может, просто воздух здесь хороший, живительный, помогающий быстро учиться. Тогда, если так пойдет и дальше, Арсентий перестанет быть обузой в команде, а это не может не радовать.
  Раскочегарившееся солнце припекало нещадно, заставляя забыть о ночной холодрыге. Сейчас та и вовсе представлялась нереальной. Разве может ночь быть ледяной, когда днем стоит такая жарища?
  Здешний климат, в отличие от лорданского, был все же посуше, поэтому дышалось полегче, да и пот не заливал глаза.
  Все-таки ненормально это, как можно жить при таких перепадах температур? Да еще по четыре земных месяца каждый год! Нет уж, здесь бы Кирилл остаться точно не хотел. Даже темные времена, в которые Первые добровольно вернулись, страшили меньше злого ветра. Стоит порыву накрыть тебя, и кажется, что ты совсем беспомощен, жалок и слаб, и холод пронизывает каждую косточку и леденит кровь... Ветер здесь совсем нехороший, совсем.
  Поле с келенкенами осталось позади. Ребята удачно обогнули опасных птиц, но далеко удалились от тракта, незаметно потеряв его из виду. По этому поводу никто шибко не горевал - недаром ведь их снабдили картой. Кирилл, во всяком случае, был только рад проверить ее в деле.
  Стоило признать, что картограф постарался на славу. Практически все мало-мальски заметные объекты окружающего мира присутствовали, включая огромные камни необычной формы (и откуда они здесь?), каждое маленькое озерцо, каждое болотце и даже особенно заметные особенности рельефа.
  - Тракт убежал западнее, но мы убежали еще сильнее. Нужно взять немного правее, - велел Кирилл, определившись с маршрутом. Он несильно ткнул пятками в бока тарбана, и тот перешел на рысь, что незамедлительно повторили двое других тарбанов.
  Копытные уверенно держали темп даже в поле. Конечно, всевидящими они не были, и вполне могли временами оступаться, однако всякий раз при этом вскидывались и продолжали путь. Вскоре Кирилл перестал мертвой хваткой впиваться в горб тарбана, когда тот чуть нырял - он понял, что животное ни за что не допустит падения человека.
  Они вернулись на тракт, успевший полностью высохнуть под солнцепеков. Из-под копыт теперь летела мелкая коричневая пыль.
  Вскоре Милан попросил остановку - ему вдруг приспичило.
  Серб быстро сделал свое дело в чахлых придорожных кустах, едва дотягивающих ему до пояса, и вспрыгнул в седло. Тарбана зашагали дальше, ожидая команды.
  - Интересно, кто кого - этот ваш коленкин или лошадка? - вдруг спросил Сеня.
  - Келенкен, конечно, - тоном знатока промолвил Милан. - У тарбана, думаю, шансов немного. Это ведь, по сути, какой-то вид макраухении... Ах, да, вам это ни о чем не говорит. В общем, тарбан безоружен перед келенкеном. Разве что может попытаться убежать или ударить копытами. Но уж если келенкен врежет ему клювом, то все, кости как не бывало. А далеко убежишь со сломанной костью?
  - Ну, это смотря с какой, - призадумался Арсентий.
  - С любой, - безапелляционно заявил Милан и отбил всякую охоту спорить.
  Кирилл попытался еще раз отыскать келенкенов, но на прежнем месте обнаружилось только несколько особей - всего две молодых самки и семь разновозрастных птенцов. Куда подевались остальные?
  В пределах досягаемости сигнала Кирилла их не было, и этого, в общем-то, было достаточно. На всякий случай Кирилл вновь заставил своего тарбана ускориться. Захотелось покинуть это место как можно скорее.
  Что-то запоздало щелкнуло в голове, и мгновением позже высокая трава слева и низкорослые кусты справа пришли в движение. Келенкены, оказываются, умеют очень низко садиться...
  
  12.
  Говорят, что мысль куда быстрее руки или ноги, но в ту секунду Кирилл был категорически не согласен. Он с такой яростью шандарахнул пятками по бокам тарбану, что, когда зверь прянул вперед, Кирилл едва не вывалился из седла. На невербальное распоряжение он не решился, боясь, что просто не успеет.
  Позаботиться о друзьях времени не оставалось. Кирилл пригнулся ниже, стиснул взвывшими от усталости бедрами круп зверя и сжал зубы.
  Келенкены ударили образцово-показательно, с короткой дистанции и с двух сторон, широким фронтом. Пойди Милан в туалет минуткой позже, и их всех бы накрыли. Господи, какие же эти твари хитрые!
  Кириллу удалось выйти из клещей. Как ни странно, удалось это и Арсентию, хоть его тарбана успели хватить клювом по заднице. Удар пришелся по касательной, но взбешенный скакун огрел огромную птицу ударом копыта, тоже вскользь. Келенкен с хриплым воплем отскочил в сторону, выровнял курс и пустился в погоню. Один-один. Где там Милан, великий теоретик? Видел?
  Видел, конечно, но вряд ли его это волновало.
  У последнего тарбана шансов не было ровно никаких. Он получил столько смертоносных, крушащих ребра выпадов со всех сторон, что Кирилл уже успел мысленно попрощаться с Миланом.
  Но сербу повезло. Его израненный, разодранный в клочья скакун на адреналиновой инерции пронесся на десяток метров вперед, лишь после этого рухнув под ноги торжествующим чудовищам. Бедный тарбан превратился в бесформенную кровящую груду мяса.
  Пропуская Сеню вперед, Кирилл резко развернул своего тарбана и вскинул винтовку. Семь патронов! Семь! Винтовка Милана у него в седельной сумке, до нее не доберешься. Рачительный серб припрятал ее туда, чтобы избежать любопытства со стороны местных, и это сыграло с ним злую шутку.
  Кирилл перетащил ползунок на одиночный режим. Первый выстрел оказался удачным, пуля вошла в череп чуть выше глазницы, мгновенно выбив из ближайшего к Кириллу келенкена жизнь. Туша с грохотом брякнулась прямо на дорогу. Взять реванш у тарбана ему теперь не суждено.
  Следом Кирилл попытался поразить вожака, выделяющегося размером и бордовым хохлом на затылке и тыльной части шеи. Это он, вожак, наблюдал тогда за пришельцами с безопасного удаления. Это он обещал месть, и это в его презрительном взгляде сейчас читалось нескрываемое торжество. Да, гадкая птица обвела Кирилла вокруг пальца.
  Ростом главный келенкен был не просто высок - он был огромен, на добрых полтора метра выше Кирилла. Да и сложение вожака отличалось крепостью и какой-то особой статью,. Предводитель келенкенов был величав и грациозен, он совершенно не страшился смерти и желал только одного - нанести врагам как можно больше урона. Он был рожден, чтобы вести своих вперед и не жалеть ничьих жизней, включая свою.
  Пущенные друг за другом пули увязли в правом боку, лишь окончательно взъярив вожака. Теперь он был согласен на все. Неотвратимость собственной смерти стала для птицеящера фактом, и он пошел до конца.
  Вожак был неглуп. Он бросился не на Кирилла, а на Милана. Сербу повезло - он соскользнул с истекающего кровью тарбана и, оставив за спиной мертвого скакуна, побежал к друзьям. Запаса везения хватило, чтобы пережить первую атаку, но теперь лимит удачи оказался исчерпан.
  Келенкены притормозили, чуть раздались в стороны, чтобы позволить своему предводителю вершить суд. Тот в два шага догнал Милана и занес голову. Время замедлилось.
  Шея птицы сжалась, напряглась, готовясь выпустить смертоносный боезапас прямо в затылок удирающему человеку, хлипкому и слабому, чтобы размозжить маленький череп, превратить его в неразборчивое месиво и пустить клюв дальше, к сердцу, к желудку.
  Кирилл выстрелил, и пуля с нарочитой неторопливостью заскользила по прогретому солнцем воздуху к цели.
  С третьего раза получилось. Увесистый кусок металла со стальным сердечником вспорол келенкену горло, выдрав фонтан крови. В этот момент тяжелый длинный клюв уже опускался на затылок Милана, подобно секире. Выстрел лишил удар привычной стремительности, но полностью остановить его не смог.
  Клюв тяжело упал Милану меж лопаток. Кажется, в воздухе раздался хруст, но Кирилл мог перепутать его с хлопками последних выстрелов. Последних, потому что патроны закончились, о чем красноречиво говорил щелчок пустого магазина.
  Еще два келенкена упали замертво, сраженные в голову. Остальные при виде гибели вожака разом растерялись, их изначальное единство разбилось, рассыпалось на мелкие осколки. Келенкенов было много, навскидку не меньше дюжины, но они дрогнули и дали деру в траву. Без твердой руки, ведущей этих грандиозных созданий на бой, никакого дружного натиска быть не может, а умирать никто не хочет.
  Кирилл спрыгнул с тарбана, не рассчитал высоты и слегка отбил ноги об землю, но все это было не важно. Он даже пустую винтовку зашвырнул подальше в те самые проклятые придорожную кусты, проку от нее все одно больше не было.
  Милан сделал навстречу еще несколько шагов, как-то странно улыбаясь, а потом закрыл глаза и бесчувственным мешком упал на Кирилла. Тот без труда подхватил худощавого серба, осторожно положил его на дорогу и крикнул Арсентию:
  - Спешивайся, у нас перерыв.
  
  
  14.
  Первым делом Кирилл медленно перевернул Милана на правый бок. Сеня все не решался сесть рядом. Он встал на мыски и вытянул шею, надеясь вовремя заметить келенкенов. Но Кирилл знал, что они не вернутся. Их побег не был перегруппировкой, птицы ретировались насовсем, обезглавленные потерей вожака.
  - Сядь уже, - велел он другу. - И помоги мне. Надо глянуть, что с ним.
  Милан натужно закашлялся, распахнул глаза и выпучил их так сильно, что стало видно даже самую тонкую красноватую жилку.
  - Дыхание сбило, - растерянно пробормотал Кирилл непонятно кому. - Еще бы.
  Они осторожно приподняли футболку Милана и ахнули. Учитывая, с какой силой келенкен угостил серба, в спине должна была зиять сквозная дыра. Но ее не было. Только стремительно наливалась меж лопаток лиловая гематома, такая огромная, что Кириллу аж стало не по себе. Она на глазах расширялась, добравшись почти до шеи и поясницы.
  - Ушиб всей спины, - резюмировал Арсентий. - Хреновы наши дела.
  - Надо компресс, - выдавил Милан с какой-то там по счету попытки. - У меня... Позвоночник... Подожгли как будто...
  - Подержи его так, на боку, - велел Кирилл Сене. - Я подумаю, как сделать компресс. Нужно охладить место удара.
  - Но где... - недоумевающее начал было Арсентий, но яростный хриплый вопль Милана оборвал его.
  - Да не за спину хватай, дебил! За плечо, за плечо!
  Кирилл прыжком вскочил на тарбана, даже не задумываясь, что сделал это блестяще. Тарбан стартанул с места в карьер. Кирилл был к этому готов и держался в седле твердо, уверенно.
  Сеня провожал друга испуганным взглядом. Теперь, когда Кирилл временно покинул его, а Милан не мог двигаться, Арсентий чувствовал себя особенно беспомощным. Он не умел ни стрелять, ни бегать, ни драться. Покажись из травы через дорогу келенкен или даже какой-нибудь аристозух, и все, его песенка спета.
  Но для Кирилла это все отошло на задний план. Срочно нужно было отыскать реку, лужу или какой-нибудь ручей. Словом, что угодно, где есть вода. По пути им встречалось множество мелких водоемов, так что проблем возникнуть не должно.
  Иначе компресс не сделать, а другой помощи Кирилл оказать бы не смог. После этого можно аккуратно усадить Милана в седло и ехать дальше, ведь осталось-то всего ничего!
  К счастью, далеко отходить не пришлось. Ведомый обострившимся чутьем, Кирилл взял правее. Он сошел с накатанной дороги, продрался сквозь траву и вышел к ручью. Густая растительность скрывала его журчание.
  Тарбан нервно брыкнулся и сразу припал к воде. Кирилл только сейчас понял, что животные страху натерпелись не меньше людей, а то и больше. Повезло, что они не наделали глупостей, не бросили седоков на произвол судьбы, а остались с ними до конца. Все-таки зря Тарик клеветал на тарбанов, вовсе они не трусы.
  Милан говорил, что келенкены охотятся на млекопитающих. Может ли тарбан быть их добычей? Еще как может, Кирилл в этом больше не сомневался. Налетят вдвоем или втроем, и все, уноси готовенького. Вон, один так и лежит с потрохами наружу и головой, напоминающей растаявший на солнце малиновый торт.
  В поисках тряпки для компресса Кирилл развязал тюк из жесткой мешковины, хитро прицепленный к седлу. Рука первым делом нащупала мягкую ткань и вытащила кулек наружу.
  Внутри оказались сухари да закупоренная фляга с водой. Да, негусто. Видимо, в планы Каресана не входило шибко баловать путешественников разносолами.
  Ничтоже сумняшеся, Кирилл высыпал снедь прямо в сумку, вывернул кулек наизнанку и как следует вытряхнул, после чего погрузил его в ручей.
  Тот бежал еле-еле, вяло, будто вот-вот остановится и покроется ряской, превратившись в болото. Вода была теплой, от нее несло чем-то сладковатым. Нет, отсюда Кирилл пить не будет. А уж если этот верблюд с хоботом так хочет, то пусть сам и наслаждается.
  Тарбана качество воды не смущало. Он долго и монотонно лакал ее, причмокивая хоботом и довольно болтая куцым хвостиком.
  - Хорош, пора дела делать, - Кирилл бесцеремонно прервал животное и вернулся в седло.
  Тарбан отдернулся от воды, басовито проржав. Кириллу почудились какие-то виноватые интонации - мол, ты уж прости, хозяин, увлекся я.
  Направляя тарбана назад, Кирилл погладил его по тугому лоснящемуся боку. Он успокоил тарбана, поблагодарил его за послушание и смелость. Это подействовало. Тарбан стал расслабленнее, пошел свободнее и при этом тверже. То ли Кириллу попался экземпляр с достаточно кротким нравом, то ли не так уж это все и сложно.
  Больше всего на свете Кирилл боялся, что, вернувшись, не застанет друзей на месте. Или застанет, но уже бездыханных, разодранных диким зверем или келенкенами, вновь перехитрившими самонадеянных пришельцев. Но, к счастью, опасения не оправдались. И Сеня, и Милан ждали Кирилла. Им по-прежнему нужна была помощь.
  
  15.
  Компресс, даром что шибко холодным не был, все же помог. Милана аккуратно, с чувством и толком усадили в седло за более худым Арсентием. Держась за приятеля, серб отчаянно бодрился, упрямо улыбался и пытался острить, но друзей не обманешь. Они видели, какую боль испытывает Милан при каждом шаге тарбана, и мокрый кулек, привязанный к спине 'бронированной' футболкой, приносил лишь самое малое облегчение.
  Они отошли на сотню шагов, когда Кирилл вспомнил о винтовке серба. Превозмогая отвращение, он вернулся на место бойни, пока пустое - то-то удивится народ, увидев здесь такое зрелище. Вороны вон уже радуются, каркают над головой, предвкушая пир.
  Кирилл и не думал о том, чтобы снять тюк целиком - ну его - он просто развязал его и вынул винтовку, с удовольствием ощущая пальцами холодный сухой металл. Или композит - слишком легкая она для металла. Стараясь не касаться разбитой туши, уже начинающей смердеть внутренностями, Кирилл забросил оружие в свою поклажу, завязал шнур и вернулся в седло. Сеню он нагнал за полминуты, не больше. Теперь у них было еще целых десять патронов.
  - Это не хлопок и даже не, чем черт не шутит, синтетика, - уверял Милан слабым голосом, игнорируя требования Кирилла замолчать и не тратить сил. - Это бронежилет какой-то... Хорошо, что мы все переоделись.
  Он побледнел. Выхлебал целую флягу из своей сумки, но все облизывал губы. Возможно, у него начинался жар. Кирилл понятия не имел, к каким осложнениям мог привести такой удар, в медицине он был не силен. Увы, и Милан особыми знаниями не обладал. Ну, не мог же он объять все в своем бесконечном процессе самообразования. От Сени, понятное дело, проку тоже не было. Он только ляпнул очередную глупость:
  - У нас так паренек один с вышки в бассейн сиганул - а там несколько метров была высота. Не рассчитал, упал на спину. Посмеялся, пришел домой, сел чай пить, а встать не может. Все, что ниже пояса - ку-ку. Совсем. И это самое тоже. Ну, вы поняли. И это вода была, а тут такая хреновина клювом врезала - считай, кувалдой по кольчуге прилетело...
  - Пожалуй, не хлопок, - Кирилл поспешил согласиться с Миланом. - Я попробовал порвать свою футболку - ничего не вышло. Ничего. Кинжалом колоть не стал, как-нибудь позже попробуем...
   - Серьезно, я должен был умереть, - не своим голосом произнес Милан. - Этот гад пробил бы во мне такую дыру, что Сеня бы туда башку свою никчемную мог просунуть, не касаясь ушами краев. И никакая кольчуга не спасла бы, или чем они тут защищаются...
  - Похоже, что ничем, - высказал предположение Арсентий. - Оружие у них тут больше охотничье - луки, арбалеты... Не видел я никаких секир, палиц, доспехов. Только сегодня у тех двоих топорики заметил, но каких-то серьезных доспехов, мне кажется, они не носят. И нечего ухмыляться, не такой я и тупой. Я, между прочим, полтора года в реконструкциях участвовал, кое-что смыслю...
  А ведь правда! Была у Сени дамочка одна, на заре его половых приключений. Истинная эльфийка. Остроносая худенькая блондинка с огромными синими глазами, в которые так и хочется целиком нырнуть. Вот и Сеня нырнул. Она его потом бросила, переметнулась к какому-то здоровенному орку на новенькой тойоте, а Сеня еще долго не мог вынырнуть...
  - Да, сколько мы с этим Каресаном ни беседовали, а ничего важного именно об этих местах, - Кирилл обвел рукой степь, - я так и не узнал. Только вот уяснил теперь, что на келенкенов мои трюки, похоже, не действуют.
  Сразу посыпались расспросы, несмотря на тяжесть ситуации и необходимость беречь силы. Ребята не понимали, каким же образом птицы сумели скрытно подобраться. Если бы келенкены ударили секундой раньше, пожалуй, исход был бы предрешен. Но волей судьбы они пропустили вперед Кирилла и, как выяснилось в ходе стычки, Арсентия, которому еще и посчастливилось целым и невредимым успеть справить нужду. И только тарбан Милана попал под самую тяжелую раздачу. Смотреть на то, что от него осталось, было невмоготу даже другим тарбанам.
  - Я когда с их вожаком глазами встретился - меня будто ледяной водой окатили, - признался Кирилл. - Он умен. Был умен. Точно говорю вам, он перехитрил нас. Знал, что я кое-что умею. И он тоже, как видите, умеет. Да получше моего.
  Я их искал, нашел только малую часть стаи - самок с выводком. А остальные как сквозь землю провалились. А они вон где сидели. И как зашухерились основательно, сволочи...
  Как ни храбрился Милан, ему делалось все сквернее. Ребята обшарили свои сумки, но ничего, хотя бы отдаленно напоминающее мазь или еще какое лекарство, не обнаружили. Только сухари, фляги, чудо-порох да утепленные плащи, свернутые в тугие рулоны. За одежду Кирилл мысленно поблагодарил старика Каресана, об этом он сам совсем не подумал. Ночи здесь жуть, какие холодные, это все трое уже уяснили, и можно запросто замерзнуть насмерть.
  - Парни, я скоро коньки отброшу, - Милан впервые за все выпавшие на их долю приключения пожаловался. Это значило лишь одно - серб не шутит. - Жаль будет вас бросать, но худо мне, совсем.
  - Уно моменто.
  Кирилл развернул карту, вдумчиво уставился на черные изломы и изгибы линий. Вернуться обратно в Хаву? Можно, конечно, пару-тройку часов галопом, и они на месте. Однако при мысли о возвращении где-то глубоко заворочалось нетерпение. Да, это цинично, это эгоистично, но Кирилл ни в коем случае не хотел разворачиваться.
  Можно отправить Сеню с Миланом вдвоем, а самому продолжить путь, если только... Да, без сомнений, впереди ребят ждало еще одно поселение, отмеченное маленьким домиком и надписью 'Туйне'. Ну, Туйне - так Туйне.
  Справедливости ради, до этого самого домика было немногим дальше, чем до Хавы. Кирилл не знал, какие опасности их ждут впереди, но за спиной-то остались огромные, злые и очень хитрые птицы. Меньше всего в жизни Кирилл хотел бы с ними еще раз встретиться. Торвозавр и заурофаганакс вместе взятые не вызывали у него такого чувства незащищенности, как келенкены. По этой же причине отпускать назад Сеню с Миланом вдвоем нельзя. Если им не повезет, и их пути с птицами опять пересекутся, длинноклювые, наконец-то, отыграются. Они сейчас оклемаются, выберут себе нового президента, и обязательно нагрянут с новым визитом. Или будут терпеливо ждать, пощелкивая метровыми кастаньетами.
  - Дружище, придется потерпеть, - Кирилл серьезно посмотрел на Милана. - Ехать в Хаву нельзя - келенкены могут снова налететь, сам понимаешь, да и времени потеряем... Впереди есть то ли деревня, то ли город, недалеко. Столько же, как до Хавы, плюс-минус полчасика, если дорога будет такой же легкой.
  - Ага. Едем дальше, - кивнул Милан и тотчас потерял сознание, всерьез и, кажется, надолго.
  Руки безвольно свалились, носом серб уперся Сене в спину и начал потихоньку сползать в сторону, грозя скатиться под копыта тарбана и еще раз испытать высокотехнологичную одежку Первых. Кирилл едва успел спрыгнуть, подбежать и поймать Милана, даже не открывшего глаз. Неужели впал в кому? Приплыли, блин...
  Они водрузили бессознательного серба на седло перед Кириллом - тому оставалось только держать Милана в дороге, не давая ему вывалиться и стараясь, по возможности, не касаться раненой спины. Доверить такую задачу Арсентию Кирилл не мог, хоть и сам был вовсе не в восторге от такого неудобства.
  - Зато теперь можем ехать быстро, - невесело усмехнулся он. - Давай за мной, не отставай.
  Кирилл хлестнул тарбана поводьями, одновременно пригибаясь вперед. Лицо ткнулось в ненужный уже Милану компресс, но его снять как-то не подумали. Черт с ним, пусть будет.
  Понятливый тарбан продемонстрировал самый быстрый галоп, на какой он только был способен. Кириллу оставалось лишь крепко держаться в седле да ждать, когда в поле зрения появится деревня Туйне.
  
  15.
  В пути ребятам встретилась целая колонна повозок - штук пятнадцать, не меньше, шли друг за другом. Возницы энергично тянули разудалую песню о несгибаемом воине Рорихе, победившем мохнатого великана, жителя Черных скал. Судя по раскрасневшимся физиономиям и озорному блеску в глазах, они периодически поддавали, скрашивая долгий путь.
  Их телеги едва не трещали под грузом светло-серых шкур, горкой возвышающихся над бортами. Они приветливо помахали Кириллу и Сене но, заметив бесчувственного Милана, смущенно умолкли и вернулись к песнопениям, когда встречные - странно одетые и дурацки постриженные - были уже далеко.
  Интересно, кстати, в чьих шкурах согревались ребята по пути от ратуши к трактиру? В круговерти событий Кирилл об этом почему-то не спросил.
  Возницы при виде всадников приветливо вскидывали руки, но, завидев бесчувственного пассажира, мрачнели. Кто-то отводил глаза, а некоторые кидались с предложениями помощи. Так Кирилл разговорился с двумя конопатыми братьями, здоровыми, словно быки.
  - Шау, говоришь, клюнул? - прищурился старший, с густой бородой - видимо, он хотел выглядеть солиднее. - В спину? И ни царапинки?
  - Ни царапинки, - подтвердил Кирилл, - зато ушиб такой, как дубиной саданули. У вас тут врачей нет? Подлечиться бы.
  - Лекарей, что ли? Есть, конечно, - младший благодушно усмехнулся, а потом насторожился. - А вы как, не знаете? Не местные?
  - Мы издалека, - признался Кирилл, решив, что лучше рубить правду. - Сейчас некогда объяснять, откуда именно, но нам просто нужна помощь. Ближайшее место, где живут люди - это Туйне?
  - Ну да, - братья закивали. - Там как раз есть один человек, он может помочь. Наверное, только он и возьмется. Шау, скверные создания, бьют больно.
  Старший подошел к тарбану Кирилла. Приближался он с опаской, боясь, что верблюд может взбрыкнуть и угостить копытом. Для пущей верности Кирилл положил ладонь тарбану на бок, успокоил его, хоть тот и так держался молодцом. После встречи с келенкенами тарбаны на удивление быстро вернулись в нормальное расположение духа, паника в из самочувствии не ощущалась.
  - Да, он как будто с крыши навернулся. Удар был сильный...
  - Точно, - согласился младший, тоже подошедший, чтобы осмотреть раненого. - Везите его скорее в Туйне, больше-то некуда. Можете, конечно, и к нам, в Крляву, но это надо до самого мыса ехать.
  - Мыс Кейли? - переспросил Кирилл.
  - Ну да...
  - Вообще-то туда мы путь и держим.
  - Если могу спросить, с какой целью? - в голосе младшего снова зазвучало подозрение. Толстые губы в удивлении поджались.
  - Нам нужно на другой берег.
  - На одиннадцатый? - братья, кажется, не поверили своим ушам. - На Корнак?
  - Похоже, что да... Ладно, нам нельзя терять времени, поторопимся в Туйне.
  - Ага, - старший поскреб затылок и добавил, кивая на Милана. - Вы хоть плечи ему накройте чем-нибудь, сгорит ведь. У нас днем солнце уже крепко жарит.
  На том и распрощались. Рыжие братцы, везущие свои поделки на ярмарку в Хаву, озадачились не на шутку. Надо же, на знакомом с детства тракте встретились какие-то непонятные путники, странно изъясняющиеся и открыто говорящие о том, что хотят на другой берег. Ну, дела...
  Так или иначе, никакой агрессии Кирилл в собеседниках не заметил. Просто они не ожидали таких ответов и таких вопросов.
  На разговоры с Арсентием времени не было - ехали быстро, взметая в воздух пыль. Тарбаны шумели копытами, низко пригибали головы и иногда мычали, будто переговариваясь меж собой. Сеня был целиком занят тем, чтобы не вывалиться из седла. Он прилип к своему тарбану, приник к нему грудью и обхватил круп руками и ногами. Кирилл держался свободнее, но все же не настолько, чтобы непринужденно болтать - приходилось постоянно контролировать Милана. Зато у Кирилла появилась возможность спокойно осмотреться в новом мире.
  До сей поры кроме келенкенов никакой живности ребята не наблюдали, и Кирилл как раз задумался, кто же здесь еще есть, когда увидел огромное стадо тарбанов по правую руку.
  Их было не меньше сотни, они заполонили все поле. Тарбаны бродили, жевали травку, рядом носилось подрастающее поколение - тоже, к слову, многочисленное.
  Появление в поле видимости диких сородичей не вызвало у тарбанов Кирилла и Сени ни малейшей реакции. Они просто бежали дальше без намека на усталость. Горбатый галопировали мягко, пружинисто, так, что стало совершенно ясно - переживания Арсентия касательно отбитой промежности были напрасны.
  Время от времени в небе появлялись птицы. Они парили высоко, и невозможно было даже примерно установить их видовую принадлежность. Единственное - птицы имели нормальный размер, никаких тебе орнитохейрусов и даже диморфодонов.
  Келенкены больше не появлялись. Наверное, они зализывали раны, приходили в себя и готовились к выборам нового вожака. Кирилл даже не пытался связаться с ними, потому как утратил доверие к своей Силе, ведь ее уже раз обманули. В любом случае, земля птиц осталась позади. Сценарий Кирилла не предусматривал возвращения в эти края. Следовательно, злые страусы не должны до них снова дотянуться.
  Один раз они с Сеней обогнали попутную телегу. Возница с маленьким мальчиком - сыном, наверное - возвращались налегке. Повозку и запряженного худого тарбана они оставили с краю дороги, а сами стояли возле какого-то крупного животного, которого издалека Кирилл принял за дракопельту.
  Заинтригованный, он сбавил ход, от чего задумавшийся о чем-то своем Арсентий едва не врезался в тарбана Кирилла. В последний момент он изменил курс, прошел левее и тоже, потянув поводья, заставил своего конька-горбунка замедлиться.
  Нет, это определенно не была дракопельта. Да это даже и не динозавр вовсе, а броненосец! Только бессовестно огромный, покатый - с такого бы на санках съезжать.
  Махонькая головка висела низко над землей, а крепкая спина резко вздымалась вверх, почти на высоту человеческого роста. Она была вся усеяна широкими и плоскими костяными пластинами и, плавно опускаясь и сужаясь, переходила в толстый хвост. Хвост венчался внушительной булавой, с которой, пожалуй, не рискнул бы связаться даже келенкен.
  Один пропущенный удар по ногам лишил бы птицу всяких шансов на выживание, ибо от костей осталось бы жалкое крошево. В принципе, такой булавой можно сокрушить любого зверя, хоть торвозавра, хоть заурофаганакса. Страшно было даже подумать, какая в ней таится масса и сила в момент удара!
  К людям гигантский броненосец был то ли благодушен, то ли просто безразличен. Мальчишка увлеченно смотрел на него, все порываясь погладить, потрогать, но отец держал сына за плечо и объяснял, что такое большое животное лучше лишний раз не тревожить.
  Броненосец лопал мелкую жесткую траву, игнорируя высокие колосья и раздвигая их мордой. Он шумно дышал, посапывал и даже похрюкивал, грузо переступая с лапы на лапу.
  Кирилл предположил, что зверь вышел сюда из леса, начинающегося дальше по ходу движения. Вышел погреться и полакомиться.
  Хвост броненосца легонько покачивался, когда тот перетаптывался на месте в поиске еще не объеденного места. Да, с боков и, тем более, с тыла лучше не подходить, ни одной целой косточки не останется.
  - Ого, - пробормотал вдруг Милан. - Глиптодонт, надо же... Ой, как больно-то...
  Он кашлянул, выплюнул кровавый сгусток под копыта тарбану и снова отключился. Кирилл одеревеневшими от усталости руками аккуратно прислонил его к шее тарбана, благо тот не дергался, и в который уже раз слез на землю. Предплечья и кисти занемели, и Кирилл на ходу устроил ожесточенную разминку.
  Ни отец, ни сын не заметили посторонних, завороженные появлением травоядного гиганта. Поэтому, чтобы не испугать их, Кирилл еще на расстоянии в несколько шагов негромко обратился к мужчине.
  - Простите! Скажите, далеко ли отсюда до Туйне? Нам казалось, мы должны быть уже на месте...
  Возница резко обернул круглое лицо к Кирилу, пышные усы всколыхнулись. Броненосец, раздраженный суетой, шумно выдохнул и лег на живот, точь-в-точь как дракопельта. Только в отличие от беззащитного динозавра у этого животного имелся весомый аргумент с большими шипами. В подтверждение броненосец приподнял хвост и помотал им в воздухе.
   - До Туйне? - с настороженностью спросил мужик. - А чего вам там надо?
  - Мы попали в беду, - пустился в объяснения Кирилл. - На нас напали, и...
  - Кто напал? - возница, кажется, совсем забыл о том, что в паре метров от него приготовился обороняться огромный броненосец.
   - Келенкены. Эти, как их, птицы шау, и наш друг ранен...
  - Понял, - судя по лицу дядьки, он на самом деле понял - его глаза задержались на Милане, распластанном по туше тарбана. - Поспешим. Я живу в Туйне. Только сразу говорю, что, возможно, помочь не смогу. Шау обычно бьют насмерть. Идем.
  Это он сказал сыну. Мальчика поведение броненосца не испугало, а, наоборот, раззадорило любопытство. Он еще не понимал, что вот этот вот милое с виду чудище может запросто прибить его своим хвостом, приняв за угрозу. И наплевать будет шипованному толстяку, что перед ним безобидный ребенок. Ему ведь это невдомек...
  Возница занял свое место, мальчик нырнул в телегу.
  - Здесь недалеко, считай, в двух шагах! - крикнул он Кириллу. - Держитесь за мной.
  
  16.
  До звания не то что города, но даже деревни Туйне было бесконечно далеко. Место оказалось комплексом из нескольких построек - двухэтажный постоялый двор, двухэтажный же жилой дом да две куцые избушки, где обитала прислуга.
  Так вышло, что Туйне располагалось на развилке. Идущая прямо главная дорога вела к мысу Кейли, но от нее влево отходил широкий накатанный тракт, по которому активно ездили в десятки мелких и средних поселений. Все дело в том, что юго-восток Двенадцатого материка был наиболее густонаселенным, так уж сложилось, и там велась основная торговля.
  Возничий, назвавшийся Грентом, оказался хозяином сего занятного местечка. Неброская рабочая одежда и тощий тарбан говорили не о том, что дела идут плохо - нет, гостевой дом был заполнен наполовину - но о том, что владелец и сам любит и умеет работать, не соря при этом своим благосостоянием.
  Снимая Милана с тарбана, Кирилл отметил, что друг как-то нехорошо похолодел, хотя солнце только-только начало сползать вниз, и жара еще не спала.
  Кирилл коснулся лба Милана. Кожа была прохладной и влажной от пота, палящее солнце не нагрело ее. Воспользовавшись советом рыжих братьев, Кирилл прикрыл плечи Милана, но предплечья, шея и ладони вполне могли сгореть - солнце и впрямь жарило нещадно, Кирилл сам чувствовал, как штаны и особенно футболка пропитались потом. Но загара на теле Милана сейчас было не найти, потому как он весь побледнел. Он стал таким белым, что даже смотреть на него было неприятно - внутри все холодело. Серб казался мертвецом, и только едва заметное дыхание и слабый пульс вселяли в Кирилла надежду.
  Повинуясь командам Грента, Кирилл и Сеня внесли товарища в хозяйский дом. В местном мотеле тем временем шла какая-то веселая пирушка. Звучал похожий на гармонь музыкальный инструмент, исторгающий минорные мотивы, и ему вторило нестройное и нетрезвое многоголосье.
  Мальчик, сын Грента, несмело топтался на пороге комнаты, пока неизвестные укладывали жертву нападения шау на широкую деревянную кушетку. Именно здесь и врачевал Грент, слывший чуть не на весь материк умелым и рукастым лекарем. Многие приезжали в Туйне как раз, чтобы подлечиться, получить рецепты для настоек и просто отдохнуть. Эта категория людей была лишь вдвое меньше тех, кто просто ехал мимо и, застигнутый ночью или усталостью, решил передохнуть. На повозке так быстро, как верхом, не поедешь.
  - Куго, иди сюда, - Грент поманил сына. - Поможешь. А вы двое пока выйдите.
  - Может, лучше мне помочь? - робко предложил Кирилл. - Мальчик ведь...
  - Ему нужно учиться, - неожиданно жестко отрезал Грент и, как бы компенсируя беспричинную резкость, горячо затараторил. - Я же говорю - идите и погуляйте! И не тревожьте меня. Случай серьезный, он отнимет время. Тарбанов привяжите возле гостевого дома. Если проголодаетесь, спросите Инси.
  - Но нам нечем заплатить! - всплеснул руками Кирилл, взбудораженный взбудораженностью Грента.
  - Ничего с вас не возьму! - уже в отчаянии возопил тот. - Идите отсюда, убирайтесь! Времени почти не осталось!
  Кирилл и Сеня как ошпаренные выскочили из дома. Дверь за ними тотчас звучно захлопнулась. В полном замешательстве ребята переглянулись.
  - И чего делать? - первым нарушил тишину Сеня.
  - Я бы подкрепился, - признался Кирилл. - Мы в дороге с утра, и, считай, ни крошки не съели. Все недосуг, некогда. Зато сейчас только ждать и остается.
  Конечно, душа просила горячего - супа, например, жаркого, жареной рыбки - но природная скромность Кирилла и незнание языка Арсентия перевесили. Ребята расположились в прохладной тени под яблонями, держа крыльцо хозяйской обители на виду.
  Сели и поставили рядом дарованные Каресаном сумки, намереваясь еще раз - уже тщательнее - провести инвентаризацию. Тарбаны, как и велел Грент, куковали на привязи у гостевого дома в компании себе подобных. Сена и воды там хватало, а больше хоботастым и не надо.
  - М-да, один сухпаек у нас, я гляжу, - без особого энтузиазма протянул Арсентий, развернув кулек с сухарями. Пошерудив рукой на дне мешочка, он издал воодушевленный вскрик. - А вот и нет! Смотри-ка!
  Сеня выудил на свет божий махноький плоский сверток. Торопливо вскрыл его и обрадовался еще больше, обнаружив там кусочки вяленой рыбы. Не тратя больше времени на разговоры, он принялся есть. Кирилл последовал примеру друга, изо всех сил сдерживая себя в желании сожрать все сразу.
  Все-таки с завтрака не ели и не пили. И ведь просто не хотелось, думали только о дороге. Но как только возник неожиданный перерыв, голод нахлынул такой, что держись.
  - Сколько времени сейчас? - полюбопытствовал Арсентий, глядя на небо.
  - У них двадцать пять часов в сутках. Если предположить, что сейчас что-то наподобие нашего апреля или мая, то часиков этак шесть-семь. Но я не знаю, как они измеряют время. Еще нигде не видел часов.
  - Они должны выглядеть по-другому. Там двенадцать циферок уже не сделаешь, не разложишь их красиво по кругу.
  - Да, и то верно, - Кириллу и самому сделалось интересно. Он подумал даже, не проще ли было эти двадцать пять часов превратить в те же двадцать четыре, просто удлиннив каждый час. Первые ведь являли собой эталон разума, и все, чего они касались, представлялось предельно удобным и понятным.
  Сухари, кстати, оказались славными. Их щедро пропитали маслом и чем-то пряным, быстро вызывающим чувство насыщения. Так что, как ни старайся, всего за один присест не съешь. Зря Кирилл в душе немного обиделся на Каресана, сочтя слишком скудным запас выделенного им провианта.
  Закусив сухарями и рыбой, ребята осушили фляги и начали изучать кинжалы. Точнее, изучал Сеня, а Кирилл от нечего делать последовал его примеру.
   Ножны были выполнены из приятно пахнущей гладкой кожи, выглядели просто и ничем внимания не привлекали. Ни росписи, ни узоров, ни каких-нибудь названий ребята не нашли. То же самое и с самим кинжалом. Ухватистая, но простецкая гладкая рукоять, чуть закругленная кверху гарда и клинок без кровостока, усеянный мелкими царапинами. На кинжале, доставшемся Арсентию, виднелись еще и щербинки, что говорило о богатой биографии оружия.
  - Мне лучше вообще этот кинжал не трогать, - решил Кирилл, повертев смертоносный кусок металла в руках и пару раз успешно проверив его заточку - несколько тонких порезов на указательном пальце говорили сами за себя. - Как-то неуверенно себя с ним чувствую. Скорее свою руку отхвачу, чем кого-то пораню.
  - А мне нравится, - Сеня залюбовался своим подарком.
  Он поднял его повыше, осмотрел лезвие, потом как-то интересно покачал кинжал в руке и вернул в ножны.
  - Клинок достаточно тяжелый. Им можно не только колоть, но и бросаться - равновесие почти идеальное. Я раньше неплохо кидал ножи, кстати. Из лука вот стрелять не умел, из десяти раз все десять промажу, а с ножами по-другому было. Хочешь, и тебя научу?
  Кирилл усмехнулся - не ожидал он от Арсентия такого предложения. А, с другой стороны, что им еще делать? В гостевом доме полным ходом идет пьянка, изредка доносится бой посуды и грохот ног по полу. Туда идти разве что в самом крайнем случае.
  - Ну, научи.
  
  17.
  Если поначалу не получалось ни у кого, то вскоре не утративший бодрости духа Арсентий здорово разыгрался. Мышцы и мозг вспомнили былое, трижды из пяти раз Сеня стабильно поражал кинжалом трухлявый пень, постепенно улучшая качество бросков. Сразу за пнем начинался дощатый забор - высокий, не меньше трех метров. Такой защитит от любого дикого зверя, если это не динозавр из позднего юрского периода.
  Доски были крепкие, хорошие, плотно подогнанные. Кирилл убедился в их прочности, когда кинжал несколько раз пролетал мимо пня и не увязал в деревесине забора, уходя внутрь в лучшем случае на четверть длины. Вытягивая клинок, он неизменно оглядывался на дом Грента, опасаясь, как бы хозяин не вспылил из-за такой варварской порчи его имущества.
  Но тот все врачевал. Из особняка Грента не доносилось ни единого звука, ни шороха. Кирилл обогнул дом несколько раз, но ничего не слышал. Судя по всему, работа стояла напряженная. Все-таки Милан не с качелей упал.
  А ведь он может умереть. Очень даже может. Простая догадка неприятно кольнула Кирилла. Милан, как ни крути, стал им другом. Они знакомы совсем немного, но Кирилл уже не представлял их маленькую компанию без загадочного черноволосого паренька в очках, которые тот окончательно посеял еще где-то на Тайе. И как он только видел без этих толстенных окуляров, да еще и стрелял? Загадка, да и только. И ведь ни разу не пожаловался.
  Я одного в толк не возьму, - Арсентий вывел Кирилла из раздумий. - Почему нас выбросило именно сюда, к людям? Почему не в другое место? Ты ведь сказал, что Первые на этом Двенадцатом материке сами-то никогда и не жили...
  Не знаю, - Кирилл развел руками. - Сдается мне, портал устроен куда сложнее, чем мы себе думаем. Полагаю, что он просто послал меня вслед за отцом, а вас - со мной за компанию. А вот по какой причине отец очутился в Хаве... Нет, это слишком сложно. Не думаю, что мы когда-то сможем это понять. Да и надо ли?
  Во флягах закончилась вода. Без особых сложностей друзья отыскали в саду, окружавшем все строения здесь, колодец. Опустили деревянное ведро вниз, набрали воды и подняли.
  - Глупо это, как по мне, - пропыхтел Сеня, крутя ворот. - Можно ведь было просто нормально жить, а не заниматься этим бредом. Средневековье, блин. Придумали, тоже. Чума, тиф, никакой контрацепции - неужто это так здорово?
  - Видимо, да, - неуверенно ответил Кирилл. - Если уже четыре тысячи лет так живут - значит, все в порядке...
  Кирилл, конечно, не совсем понимал, почему за эти самые четыре тысячи лет здесь ничего или почти ничего не изменилось. Так, во всяком случае, говорил Каресан. Такая стагнация просто не может идти на пользу! Но пока все свидетельствовало об обратном. Почти все встреченные здесь люди были сплошь спокойные, приветливые, достаточно дружелюбные и лишенные даже намека на злобность и какую-то склонность к насилию. Ну, если исключить ту пару охранников. Но они, пожалуй, везли нечто действительно ценное, и их напряжение можно понять - им навстречу ведь выскочили трое верховых непривычной наружности. Тут любой грозно сведет брови и изготовится к бою, либо же драпанет в кусты.
  Выходит, всем здесь всего хватает, все довольствуются минимальным набором благ и не воротят нос от того немногого, что у них есть. Удовлетворенность жизнью легко читалась на лицах этих людей, в их глазах. Там не горел фанатичный огонь, там не притаилась темная тень отчаяния. Взгляды Первых излучали спокойствие, чудесным образом передающееся всякому, кто заглянет им в очи. Они никуда не спешили, могли позволить себе легкую задумчивость и размеренность бытия.
  Вдоволь напившись прямо из ведра, Кирилл следом наполнил свою флягу и закрутил крышку. Что ж, литр воды в дороге - что пшик, но уж лучше так, чем никак.
  От безделья друзья слонялись по территории комплекса, или, как обозвал его Кирилл, подворья. Обошли куцые бревенчатые домишки, где обитала прислуга, затем прошествовали по прекрасной вишневой аллее и, наконец, вернулись к главному входу.
  Ворота были заперты на тяжелый засов. Веселье в белокаменном гостевом доме не утихало, охватывая оба этажа. Судя по всему, гуляки приняли на грудь достаточно, чтобы, наконец, скоординировать свои вокальные усилия. Пение стало куда более стройным и мелодичным, Кирилл аж заслушался. Понимать толком не понимал, улавливал лишь общий смысл - что-то о любви крестьянского сына и девушки из богатого города Салена.
  Наконец-то ребята встретили еще кого-то, кроме Грента и его сына. Полная женщина в строгом темно-сером платье почти до пят мягко плыла вдоль ограждения и один за другим поджигала факелы, висящие в кольцах, совсем как в Хаве. Синеватые сумерки податливо разбегались, стоило огню разгореться, и собирались в неосвещенных уголках и закоулках.
  Женщина приветливо улыбнулась Кириллу и Сене, те кивнули в ответ. После обмена любезностями для служанки друзья потеряли всякий интерес. Она методично выполняла свою работу, через каждые двадцать метров останавливаясь и оставляя после себя пучок дрожащего пламени. Во дворе становилось все светлее и приятнее.
  На бедре служанки болталась набитая чем-то сумка а-ля почтальон. Наблюдая за действиями женщины, Кирилл быстро понял, что здесь к чему. Когда очередной светоч отказался загораться, служанка сноровистым движением сняла его, затем достала из своей сумки что-то, издалека похожее на широкую черную изоленту, и принялась накручивать ее на палку. Задача отняла у женщины несколько секунд, после чего 'распухший' до привычной формы факел вернулся на место, а затем и зажегся, как все остальные.
  - Во дает, - изумился Арсентий. - А мы с паклей на наших собраниях мучились. И с воском, чтоб его. Все переобжигались.
  Еще не видя угрозы, Кирилл определил ее направление. Что-то крупное и сильное стремглав неслось на них справа, едва попадая в край поля зрения.
  Не оглядываясь, Кирилл толкнул Сеню в одну сторону, а сам прыгнул в другую. Мимо пронеслось огромное темное пятно, легко отбросив ноги запоздавшего с прыжком Кирилла и заставив его пару раз кувыркнуться.
  Кирилл с тоскливым отчаянием посмотрел на висящий в пяти метрах факел, но понял, что не успеет снять его. Нападавший уже развернулся, перегруппировался и почему-то в качестве первой жертвы выбрал его.
  Существо бежало так быстро, что очертания терялись, размазывались в сумерках. Для Кирилла монстр был просто огромным сгустком черной шерсти, из глубин которой его буравят два маленьких желтых глаза. Злой дух лесов Одиннадцатой земли, не иначе.
  Кан! - властный окрик Грента расставил все на свои места. - Ко мне!
  Адское чудище волшебным образом превратилось в здоровенного кудлатого пса. Пес виновато завилял хвостом и затрусил к хозяину, широко вышагивающему навстречу. Рядом семенил малыш Куго, казавшийся игрушечным на фоне местной собаки Баскервилей. Он вполне мог бы кататься на ней, как взрослый на тарбане.
  Такой породы на родной Земле не водилось совершенно точно, алабай рядышком смотрелся бы мягкой игрушкой. В холке инфернальный пес достигал не меньше полутора метров, а лапы у него были такие толстые, что тут не то, что топором, но и пулеметной очередью не перешибешь.
  Однако при виде хозяина Кан стал послушным и игривым, нарочито неуклюжим. Он носился вокруг Грента, вилял хвостом и негромко полаивал, привлекая внимание и словно убеждая окружающих, что такой замечательный пес просто не может причинить никому вреда. Однако всякий раз, когда Кан открывал огромную пасть, Кирилл видел крепкие острые зубы. Нет, с такой животиной шутки плохи. И даже очень.
  Недолго думая, Куго взобрался на спину собаке. Мальчик обхватил ее руками и ногами и заливисто захохотал. Довольный пес начал носиться туда-сюда, давая, наконец, выход застоявшейся энергии. Тут уж Кирилл не сдержал ухмылки - мыслят они с мальчишкой в похожем ключе.
  Когда Грент подошел к ребятам, те успели оклематься. Хозяин поспешил извиниться.
  - Вы уж простите, он людям не опасен. Просто по ночам из леса, - Грент показал рукой через забор. Там, сразу за дорогой, начинался густой ельник, - сюда повадились заглядывать рекоты.
  Видя недоумение на лице Кирилла, Грент пустился в объяснения.
  Это большие совы. Такие большие, что не могут летать, но, взмахивая крыльями, здорово прыгают. И даже забор им порой не помеха. У нас здесь в сезон тепла много грызунов, и, если бы не гости в нашем постоялом дворе, я бы только радовался тому. Но как-то раз рекоты разорвали одного человека... Ему не спалось, и он посреди ночи вышел подышать свежим воздухом. Наутро осталась только часть руки и лохмотья. Тогда я завел Кана, он у нас дежурит по ночам, а днем спит в моем доме.
  - Ясненько, - сказал Кирилл и совсем по-другому посмотрел на мохнатую машину для убийства, с благодарностью. Еще прыгающих сов, раздирающих людей на куски, не хватало. - Как там...
  - Лучше, - перебил Грент. - Лучше. Утром сможет ехать, но осторожно. Вы далеко собрались, я гляжу.
  - Пожалуй, достаточно далеко, - согласился Кирилл.
  - Ну, я оказал вам услугу, - лицо Грента тронула добрая и устала улыбка. - Теперь и вы не откажите мне в беседе. Пойдемте, Карена уже накрыла нам ужин. Хорошая еда и хороший разговор - краше не придумаешь.
  
  18.
  Далеко не все достижения Первых были забыты, особенно когда дело касалось медицины. Например, сегодня Грент использовал несколько весьма действенных лекарств, чтобы, как выразился сам хозяин, 'возродить здоровый ток крови' в ушибленных тканях.
  Мази и порошки для втирания делали, казалось бы, по бабушкиным рецептам - ингредиенты сушили, варили, настаивали, использовали сырыми, наконец, а иногда и вовсе смешивали с тем, с чем дремучий средневековый знахарь смешать бы и не догадался. То есть фармацевтической промышленностью с вакуумными конвейерами и барабанами, наносящими оболочку на таблетки, здесь не пахло.
  Самым правдоподобным объяснением для Кирилла было то, что первые поселенцы просто-напросто приучились получать действительно нужные вещи по тем же рецептам, каким следовали Первые. Да, без специальных приборов и технологий все это длилось дольше и не всегда удавалось, однако с помощью естественных свойств и явлений - таких, как солнечный свет, различная влажность в зависимости от места и так далее - нырнувшие в прошлое люди добились кое-каких результатов. Точнее, добились самые первые переселенцы, ибо понимали механику сложных процессов, а их потомки просто повторяли эти действия, как некий ритуал.
  Ужинали в просторном гостевом доме, предварительно отправив Куго в дом хозяйский, готовиться ко сну. Грент объяснил, что они в теплое время года они встают с рассветом, потому как много работы. В холода люди не шибко хотят высовывать нос за пределы своего города, а сейчас вот начинается самое бурное движение - торговля, например. Грент как раз вчера ездил в Хаву и продал первый урожай яблок. Крупных и почему-то белых. Такой сорт рос только у него в саду. Сам хозяин объяснил это семейной традицией - секрет белых яблок передавался у них из поколения в поколение по мужской линии.
  Грент любезно и щедро угостил ребят. Те изо всех сил делали вид, что им нравится, но, по правде говоря, угощения не оценили. Яблоки были чересчур сладкими и порой вязали, словно хурма. Зубная эмаль жалобно стонала при каждом движении челюстей, но съесть пришлось до конца. Очень уж Кирилл не хотел расстраивать Грента, тем более, что Карена - молодая и очень симпатичная служанка с большими черными глазами - наготовила столько всего замечательного, что хотелось слопать все без остатка.
  Сама Карена не стала задерживаться в пустой столовой. Устало пожелав всем доброй ночи - шумные гости изрядно утомили девушку - она отправилась в свою избушку. С Грентом Карена общалась без намека на подобострастие. Наоборот, они говорили на равных. Вполне вероятно, что вся эта прислуга у Грента - наемная, и таким образом здесь просто зарабатывают деньги. Кирилл-то, наивный, всегда представлял себе слуг затюканными, чумазыми, в худой одежде и стоптанных башмаках, органически неспособных посмотреть хозяину в глаза. Но, глядя на опрятное платье и изящные сандалии Карены, он понял, что заблуждался.
  Сеня тоже устремил взгляд примерно в ту же область. Если быть точнее, он пожирал глазами единственную оголенную часть тела девушки - лодыжки. Выше было светлое платье с длинными рукавами, а ниже - босоножки.
  Запас комментариев на такие случаи у Кирилла был давно исчерпан. Он просто вернулся к ужину и в мгновение ока выхлебал до дна приправленный чем-то острым чесночный суп, а затем набросился на смесь жареных овощей и, наконец, расправился с гигантской котлетой, такой вкусной, что Кирилл съел бы ее еще хоть десять раз. Арсентия прыть друга изрядно озадачила, он впервые завершил трапезу с отставанием, пусть и небольшим.
  - Быстро вы, - хмыкнул Грент в усы. - А теперь пейте вино и рассказывайте. Точнее, ты рассказывай, - хозяин дома ткнул пальцем в Кирилла, - почему твои друзья ни бельмеса не понимают из того, что я говорю. Да и ты сам, похоже, не все разумеешь, хе-хе. Рекотов не знаешь, надо же...
  Всем своим видом лекарь демонстрировал дарованную природой проницательность. Есть такой вот тип людей, с кем бесполезно юлить, кому нет смысла льстить и кого категорически невозможно уговорить. Общаться с ними можно лишь одним способов - говорить правду.
  Вздохнув, Кирилл пустился в объяснения. Пить вино ему, по правде, не хотелось, даже если вино это было очень вкусным. А вот Арсентию ничего другого и не оставалось. Он старался растянуть внушительных размеров бокал на весь рассказ Кирилла, но мелкими глотками вылакал все еще до завершения предисловия. Теперь Арсентию оставалось только сидеть с понурым видом и изучать глазами красивую посуду из темно-зеленого стекла. Грента так увлекло повествование одного гостя, что он и думать забыл о втором, а сам Арсентий вина себе подлить не мог - не знал, где бутылка, да и наглости не хватало.
  Учитывая, что ни Каресан, ни кто-либо еще не просил Кирилла держать рот на замке, он рассказывал предприимчивому лекарю все, как на духу. Тот так крепко погрузился в историю, что с каждым лихим ее поворотом то приподнимал брови, то недоверчиво ухмылялся, то издавал возмущенный возглас.
  Это был первый раз, когда Кириллу пришлось по-настоящему долго говорить на чужом языке. И впервые он пытался на этом самом языке рассказать про свой мир, про Тайю, описывая в красках ее дивных обитателей. И здесь возникла неожиданная сложность. В языке Первых больше не было места многим словам - например, таким, как динозавр, пистолет, винтовка, космический корабль, да они и космосе-то не знали почти ничего! Точнее, забыли.
  Но и это еще не все. Минули тысячи лет с тех пор, как люди перекочевали на последний кусок земли, где кроме природы никого больше нет. И их язык изрядно изменился за это время, утратив многое из былого разнообразия. Хотя, стоило признать, перемены были не столь уж драматичными, грамматика в определенной степени законсервировалась. Появись здесь обитатель планеты, живший на ней четыре тысячи лет назад, и он без проблем договорился бы с людьми средневекового будущего, иногда переходя на жесты и описание. А вот если Кирилла закинуть в Киевскую Русь, понимание с местными вряд ли будет достигнуто, и жизненный путь такого странника окажется совсем недолгим.
  Кирилл задал сам себе вопрос, и ответ сам всплыл в сознании. Отец и его соотечественники сначала расшифровали относительно современную версию языка Первых, когда начали находить следы их присутствия на других планетах. А уже позже Георгий разобрался в лингвистических нюансах того языка, на каком говорят сегодняшние дети Рыйзы. Он провел здесь не один месяц, учась и усваивая новое. Не исключено, что он жил здесь не один год.
  - Ну, дойдете вы до мыса, и что дальше? - спросил, наконец, Грент, когда Кирилл выдохся окончательно. - Там ведь далековато будет плыть до другого берега. Сами не осилите. Глубоко, холодно.
  - Я не знаю, - Кирилл развел руками. - Понятия не имею. Там ведь есть деревня?
  - Крлява, - подтвердил Грент.
  - Ну, они ведь наверняка рыбачат... Лодки есть, значит. Подвезти могут, что им стоит? Каресан сказал, что с мыса Кейли видно берег Одиннадцатого материка.
  - Видно-то видно. И рыбачат, да, - Грент задумался, подпер широкий подбородок рукой. Помолчал немного и добавил. - Но вас никто не повезет. И лодку вам никто не даст... Странный этот дед, до чего странный. Себе на уме. Послать-то вас послал, хе-хе, а как дальше быть - не сказал. Гребите сами, да? М-да... Дела...
  Грент снова взял паузу, что-то прикидывая в уме и закатив глаза. Кирилл не мешал ему. Он чувствовал, как веки с каждой секундой становятся все тяжелее и тяжелее. За окном стемнело, в столовой тоже стояли потемки, разгоняемые хилым огоньком нескольких свеч.
  Арсентий прекратил борьбу с собственным телом и заснул-таки, уронив подбородок на грудь. Но спал он тихо, культурно, не сопел и не храпел. Кирилл в этот раз и не думал осуждать друга. Что еще ему делать, бедняге, он ведь ни словечка не понимает.
  - Никто не даст вам лодку, - повторил Грент. - На тот берег не ходят. Это не запрещено, просто, скажем так, не принято. Но я могу помочь.
  
  19.
  Грент умолк, выжидая реакции Кирилла. Тот быстро понял, к чему клонит собеседник. Сделка все-таки состоится.
  - Что мне сделать для вас?
  - Возьмите с собой моего человека. Я хочу, чтобы он увидел своими глазами, что там происходит, а потом вернулся и рассказал мне. Не волнуйтесь, он не увяжется за вами, если его общество придется вам не по нраву. Просто пересечете вместе пролив, немного пройдете вглубь и расстанетесь. Или же не расстанетесь и все дружно пойдете дальше. Мой приятель даже будет вам полезен, поверьте. Он крепкий, проверенный, надежный.
  - Ну, хорошо, - сразу согласился Кирилл. - Но почему вы не можете просто отправить туда кого-то, без нас?
  - Разное говорят, - Грент ответ взгляд. - Что тот берег по ночам сияет, чем-то светится, в воздухе появляются какие-то фигуры... В общем, там много непонятного. Я однажды отправил туда двоих нанятых людей. Вернулся только один, седой и немой, представляешь?
  Говоря начистоту, Кирилл не представлял. Да что там такого страшного? Отец ведь прошел все, что нужно, добрался до цели и даже вернулся в Хаву!
  - Держался от всех в сторонке, чах на глазах и спустя полгода помер. А был здоровым, крепким мужиком. И пошел ведь не ради денег, а из любопытства скорее. Много денег я заплатить не могу. Не так я и богат, хоть мне не верят. Но даже самый разудалый бродяга не пойдет в Корнаку - на Двенадцатую землю, то бишь - за меньше, чем тысяча золотом. Сундука с драгоценностями у меня нет. Следовательно, и заплатить нечем.
  Грент вздохнул.
  - Я бы и сам туда отправился. Всегда хотел большего. Эту землю мы изучили вдоль и поперек, научились уживаться со всякими чудищами - шау, например, чего стоят. На редкость умные, мстительные и дружные. Держатся рядышком, за своих стоят насмерть. И никогда ничего не прощают. Был случай, когда за раненого - даже не убитого - птенца шау отомстили спустя три года. Выждали, когда одному охотнику приспичило прокатиться в соседнюю деревню. Птицы избегают дороги. Не знаю, почему. Кто-то болтает о соглашении между ними и одним из ведунов, но то дело давнее, да и не верю я в эти сказки... Но тут вот взяли и вышли, и никакое соглашение не помогло.
  Охотник был не промах, успел одного усмирить арбалетным болтом, а второму снес полголовы топором, но потом и его... От него только сапог нашли, один-единственный. Тогда мы ввели дозорных, те битый месяц шатались по трактам, но шау больше не подходили. Перемирие вернулось. До сегодняшнего дня. Эх, и угораздило же вам им так насолить... Ну, не суть. Толку-то об этом сейчас.
  Грент вздохнул еще раз, извлек из-под стола бутыль и наполнил свой бокал вином. На звук и запах подтянулся Сеня. Поднял голову и робкой дурацкой улыбкой подтолкнул вперед свой бокал. Видя, как Грент наливает Арсентию новую порцию, Кирилл пододвинул другу еще и свою, сказав:
  - Не стесняйся, угощайся. Я тебе потом все расскажу.
  - Ох, спасибо, ты вдохнул в меня надежду, - в словах Сени слышалась искренняя благодарность. - Я уже начинаю вас понимать. Еще столько же выпью - сам заговорю.
  Дождавшись окончания фразы Арсентия, Грент поспешил вклиниться и увести беседу в нужное ему русло.
  - Ну, так вот. Мы здесь неплохо живем, в общем-то. Да, ветер и холод могут доконать кого угодно, но нас много, дороги наезжены, все вокруг разведано и разузнано. Все предсказуемо, понимаешь? Мы не воюем, не делим ничего, потому как за этим строго следят старейшины. Такие, как твой Каресан. Сами того не ведая, они стали нашими надзирателями, тюремщиками, а мы сами - заключенными. Просто понимают это люди, кому тесно. Мечтатели. А большинству привольно и благостно. Им нравится знать, что завтра мир не рухнет. И послезавтра тоже. Растить детей, смотреть вперед, уверенно загадывать...
  Сотни раз я взбирался на мыс Кейли, сотни раз смотрел на другой берег и ждал, когда что-нибудь появится. Иногда там и вправду мерцают огни, иногда оттуда на самом деле долетают какие-то непонятные звуки, одновременно и притягательные, и леденящие кровь. Но стоит кому-то из нас собраться и силами и пересечь пролив, как остальные вычеркивают его из своей жизни.
  - Каресан говорил, что никто не ходит туда уже давно, - Кирилл нахмурился. Он-то был уверен, что старик знает абсолютно все. - А те, кто когда-то покинул Двенадцатый материк, уже не вернулись.
  - Он не знает всего, - Грент горько усмехнулся. - Не знает. Никто не знает всего. Кроме того, седого, я сам видывал еще одного скитальца. Он оставил самый большой и богатый город, Мано-Праакс, сел в небольшой корабль, поднял паруса и взял курс на юго-восток. Он плыл две недели, прежде чем достиг побережья. И ушел туда. А потом вернулся. Он лечился здесь, у меня - подхватил там какую-то дурную хворь, от которой кожа покрывается ужасными зелеными волдырями.
  Но я выходил его, и это отняло у меня без малого три месяца. Он завалил меня деньгами и благодарностью, но при этом почти ничего не сказал. Отвечал лишь, что увиденное и испытанное там не стоит и пытаться пересказать, что это, представьте себе, оскорбительно, - Грент чванливо поджал губы, всем своим видом показывая, как обидел его тот товарищ. - Советовал глянуть самому, но, если уж я отважусь, то стоит со всем распрощаться. Потому что, когда возвращаешься, все кажется уже другим. Даже не кажется, а становится.
  Так вот, Кирилл. Интересное имя у тебя, кстати. Я бы и сам туда рванул, правда. Но я не могу бросить Куго. Мальчик потерял мать. Я не смог спасти ее, хоть врачую с младых ногтей. Представляешь, лекарь не смог спасти жену от воспаления легких? Стыд и срам. Но так бывает. Просмотрели, проглядели, а потом стало поздно. Эмант имела очень хрупкое здоровье... А я старею. Нам с Куго итак недолго осталось, если начистоту. Надеюсь, я доживу до того момента, когда он станет настоящим мужчиной и сможет продолжать мое дело. Надеюсь, Рыйза снизойдет и дарует мне еще немного времени...
  Грент отхлебнул вина - так, что осталось только полбокала. Он понял, что увлекся и отклонился от темы, и заговорил деловым тоном.
  Итак, еще раз. Мое предложение заключается в следующем. Я, почитай, поставил вашего друга на ноги. Спина у него будет еще болеть, и шея, и даже голова. Но он сможет нормально двигаться, бегать, прятаться, драться. Он будет в порядке. Я и тебя могу подлечить, Кирилл. Негоже с синяком-то шататься...
  Я в порядке, - покачал головой Кирилл и коснулся места, куда врезался ботинок кого-то из удальцов Элвина. - Само пройдет.
  Ну, как знаешь, - пожал плечами Грент. - Больше того, я дам вам отлично выученного тарбана взамен убитого. Не обижу и провиантом - этого добра у нас хватает. Шкуры, конечно же. Не знаю, почему Каресан не дал их вам. Может, на той стороне нет ветров? Что ж, возможно, но у нас-то они есть. Лишней защита от холода еще никогда не была.
  Наконец, я безопасно переправлю вас на другой берег. С вами отправится мой человек. Он дойдет до конца, после чего возвратится сюда. Этот парень многим мне обязан, без меня он был бы бездетным. И это же станет главной причиной, по которой он непременно вернется - две дочери-погодки. Восемь лет назад я здорово помог ему и с тех пор наши с ним пути ни разу не пересеклись. Но я знаю, где он живет и чем занимается.
  Ты уже успел ответить согласием, Кирилл, но я все же еще раз спрошу. После всех описанных мною подробностей предстоящего дела, каков твой ответ?
  - Я согласен, - твердо произнес Кирилл. И вправду, что он теряет? Ничего. Дадут в дорогу больше еды, да еще и лишнего попутчика. Он может пригодится, если они встрянут в очередной переплет. А они ведь встрянут, в этом можно не сомневаться. - Только один вопрос. Можно ли будет переправить на тот берег и тарбанов тоже?
  - Конечно, - не мешкая, ответил Грент.
  - Тогда вопросов все же два. В Хаве нас просили оставить тарбанов на этом берегу, когда мы начнем переправу.
  - Это я улажу, - пообещал Грент все так же уверенно. - Я завтра же выеду в Хаву и обсужу этот вопрос с Каресаном лично.
  - Что ж, - Кирилл счастливо и устало улыбнулся. - Тогда по рукам, Грент.
  Они пожали руки. Хозяин дома, наконец, поднялся из-за стола. Он осунулся, глаза окружила тень усталости - Грент даже немного пошатывался, и вовсе не от вина. Лекарское дело отнимало сил не меньше, чем битва от рассвета до заката.
  - Ступайте на второй этаж, в третью комнату. Утром я сам разбужу вас. А товарищ ваш пусть пока остается в моем доме, ему нельзя менять положение тела до утра, иначе мои усилия пойдут насмарку.
  - Хорошо, я вас понял, - кивнул Кирилл. Он уже развернулся, когда Грент вдруг сказал.
  - Кирилл! Твое лицо мне будто бы знакомо. Ты точно не из местных? Не дурачишь меня?
  Кирилл удивленно вскинул брови, посмотрел лекарю в глаза.
  И зачем мне это, по вашему? Нет, я никогда прежде не бывал здесь.
   Грент задержал взор на лице Кирилла, потом дернул головой, отгоняя наваждение, и махнул рукой.
  Показалось. День выдался сложным, да еще, как видишь, дал слабинку - выпил немного. Не стоило, наверное... Что ж, доброй ночи.
  И вам.
  Раскланявшись с Грентом, Кирилл сгреб сонного Сеню в охапку, и они потащились вверх по широкой каменной лестнице. Арсентий изрядно сомлел от выпитого и в прямом смысле клевал носом - отпусти его Кирилл, и любитель вина расквасил бы себе лицо об острые ступени.
  В ходе интересного разговора Кирилл и сам не заметил, как веселые гуляки умолкли окончательно и, судя по тому, что коридор на втором этаже был чист и пуст, разбрелись по комнатам. Из-за некоторых дверей доносился богатырский храп, а возле одной из комнат Кирилл явственно расслышал чувственные женские стоны. Вздыхая с белой завистью, Кирилл поволок Арсентия дальше.
  Они добрались до комнаты. Кирилл захлопнул дверь, а Сеня, не раздеваясь и не разуваясь, рухнул на тоненько скрипнувшую кровать. У Кирилла мелькнула сердобольная мыслишка укрыть приятеля одеялом, но в конечном итоге он решил, что в комнате не холодно. Да и не стоило Сене столько пить. Может, это вино какое-нибудь чудное, сорокаградусное, а он аж три бокала пропустил.
   Изготовившись ко сну, Кирилл на секунду задержался у окна, выходящего аккурат на ворота и тракт. Как выяснилось, не напрасно. Своего зрелища он не упустил.
  Большая темная тень пса по имени Кан мягко, но невероятно быстро пересекла территорию сада и на всем ходу ударила в другую, бело-серую фигуру. Смела ее, придавила к земле и вонзила могучие челюсти в плоть.
  Жертва трепыхалась недолго, считанные мгновения. Кирилл ожидал, что Кан теперь отойдет и вернется на дежурство, но зверюга начал жадно пожирать добычу. Вроде бы и ничего необычного и тем более странного, но Кирилл все же поспешил отойти от окна. Почему-то такая сцена вызывала у него отторжение и даже легкую тошноту. Кан этот все-же дикая зверюга, как ни крути. Такая и с молодым келенкеном может потягаться.
  Забравшись под одеяло, Кирилл с удовольствием расслабился, растянулся на мягкой постели и, задумавшись о чем-то отвлеченном, быстро и незаметно заснул.
  
  20.
  Утро началось внезапно и динамично. Милан вихрем ворвался в комнату и зычно проорал:
  - Рота, подъем!
  Кирилл, как раз видевший какой-то тревожный сон, аж подскочил, сел на постели и осоловевшими со сна глазами уставился на не в меру активного серба, выглядящего подозрительно здоровым.
  В случае с Арсентием все получилось комичнее. Выдранное из мягких объятий утренних грез сознание сгенерировало какой-то кошмар, от чего Сеня, выпалив нечто несуразное, попытался соскочить с кровати, чтобы убежать. Но по неизвестной причине мозг подсказал неверное направление, и удрать не удалось.
  Подорвавшись, как на мине, Сеня со всей мочи шандарахнулся о стену, удивленно умолк, отскочил и неуклюже упал на пол с другой стороны кровати.
  Пока друзья покатывались со смеху, Сеня покряхтел, встал, насупился и потрогал нос, предположительно пострадавший от встречи со стеной больше всех. Убедившись, что сопатка цела и невредима, Арсентий оттаял и даже пожал Милану руку.
  - Рад снова видеть в нашем строю.
  - А я-то как рад! - Милана так и несло на эмоции, пробившие, наконец, толстую шкуру невозмутимого ботаника. - Синяк на всю спину остался, но уже бледнеет. Не знаю, что там говорил Грент, но мази его помогли. Правда, зудело от них - хоть на стену лезь. Ночью проснусь, поскребу аккуратно и опять в отключку падаю.
  - Сколько времени? - по привычке спросил Кирилл, выглядывая в окно. Разумеется, никто ему не ответил.
  Утро уже разошлось. Солнце стояло высоко, выше ельника. В воздухе порхали разноцветные мелкие пташки. На аккуратно постриженной лужайке Кирилл разглядел какие-то маленькие красноватые ошметки, к которым без особой спешки шагал молодой слуга.
  Он нес с собой метлу, веник и мешок, намереваясь убрать останки ночной гостьи из лес. Кирилл не видел лица рабочего, но всему было ясно, что окровавленные перья и куски плоти особых эмоций у него не вызывали. Что ж, дело привычное.
  Кана было не видать. Должно быть, Грент уже вернул успешно отработавшего смену пса на место в дом.
  - Мне нужно многое вам рассказать, - Кирилл поморщился. Ему не хватало средств гигиены - да хоть бы зубной щетки, что ли. Ничего такого здесь не было, а с базы на Тайе они прихватить столь нужные принадлежности не догадались. Жаль, не было среди них девушки...
  Со стыдом и даже какой-то злостью Кирилл признался себе, что вспомнил о Юле чуть не в первый раз после своего попадания в новый мир. Как же это некрасиво. Просто позорно. Непорядочно, в конце-то концов.
  Они ведь месяц жили вместе, все делали вместе, любили друг друга. Точнее, Кириллу казалось, что он любит. Как и с Олей. Пока она рядом - все прекрасно, но стоит ей или ему куда-то уехать на пару деньков, как Кирилла будто отпускает действие наркотика или какого-нибудь приворотного зелья. Не скучает он, будто и нет подруги, и все.
  Так и с Юлей, погибшей по его, Кирилла, недосмотру. Вина-то осталась, она постоянно колыхалась и маячила где-то в глубине, готовая в любой момент подняться со дна. Но именно тоски по безвременно ушедшей возлюбленной Кирилл как раз не испытывал. И он устал корить себя за это. В конце концов, выпади шанс, и Кирилл без капли сомнения пожертвовал бы своей жизнью за жизнь Юли. Разве этого недостаточно?
  - Расскажешь за завтраком. Нам уже накрыли, собирайтесь пошустрее, пока остальные гости еще не проснулись, - велел Милан. - И это, Грент мне жестами объяснил, что нельзя сумки седельные вот так вот оставлять, прямо на макрокениях. То есть, на тарбанах. И животному лишний груз, и спереть могут. Гости здесь разные случаются.
  - Много он тебе на пальцах-то рассказал, однако, - хмыкнул Сеня, уже, в общем-то, собранный и готовый идти хоть куда. Голова у него еще была тяжеловата, но не критично, случались пробуждения и в гораздо худшем состоянии.
  В столовой их обслужила все та же милая Карена. Кирилл ожидал похабщины от Сени, но неожиданно звание главного ценителя женской фигуры отошло к Милану. Он так поэтично комментировал внешность Карены, пока та отходила за третьей порцией омлета с беконом, что у Кирилла челюсть упала, а Арсентий восхищенно присвистнул.
  - Я просто думал, что помру, - признался Милан, и тонкие губы расплылись в хорошо знакомой друзьям хитроватой и несмелой улыбке. - Не могу нарадоваться, что снова хожу, бегаю, вижу...
  - Кстати, а как ты видишь-то? - с подозрением спросил Арсентий, опередив Кирилла. - У тебя же, помнится, очки были толщиной с тройной стеклопакет.
  - Таков был мой образ, - Милан пожал плечами. - Кто будет ждать каверз от сутулого очкарика? Зрение у меня почти отличное, не жалуюсь. Очки я и так носил, до поездки, но надевал их только для чтения.
  Вопросов никто больше не имел, потому как Карена, наконец, укомплектовала их стол полностью, под завязку. Омлет с беконом, хрустящая свежая булка, масло, сыр, что-то, похожее вкусом и наружностью на паштет и, наконец, терпкий черный чай - что еще нужно человеку для хорошего, здорового завтрака?
  Пока челюсти делали свою монотонную, но безумно приятную работу, взгляд Кирилла блуждал по просторной светлой столовой. На стене прямо над входом он наткнулся на интересный предмет - одновременно и знакомый, и непонятный.
  Часы, безусловно! Но другие.
  В голове заскрипели шестерни, завозились, разгоняясь все шустрее. Минуло несколько мгновений, и Кирилл уже мог интерпретировать увиденное. Сейчас девять часов утра... То есть, просто девять часов.
  'Брейнсерфинг' дал результаты. Отец тоже немного поломал голову над устройством здешних часов, но вскоре понял, что ларчик просто открывается.
  Часы на планете Первых представляли собой циферблат, где по истечению каждого часа менялись цифры, обозначающие как раз текущий час. Менялись они постепенно, сегментами - новое число как бы наплывало на предыдущее, постепенно вытесняя его.
  Чем сильнее видно новое число, тем ближе наступление нового часа. Этакая замена минутной стрелки. Разумеется, цифры Первых не имели с арабскими или римскими ничего общего. Хотя, пожалуй, с римскими все же некое сходство имелось. Какие-то палочки, черточки, иногда крючочки и закорючки, но все же очертания отличались плавностью, округлостью...
  В голове Кирилла уже выстроилась полная таблица с обозначением всех десяти цифр, от нуля до девяти. Не хватало только математических символов, но при желании можно и их 'заказать' - память доставит. Просто сейчас в этом нет необходимости.
  Разумеется, такое устройство делало часы сложными. Тут ведь кругом механика! Мастер должен рассчитать, как быстро одно число должно сменяться другим, сделать переход постепенным, приятным глазу, понятным... Да, ремесло в этих краях развито прекрасно, сомнений нет никаких.
  Киря, это типа часы у них? - Арсентий проследил, куда смотрит Кирилл, и тоже загляделся. Милан, щурясь, уже смотрел туда же.
  Да.
  Пока не подошел Грент, Кириллу пришлось одновременно и набивать живот вкусностями, и вводить боевых товарищей в курс дела, начав с предисловия - рассказа о часах. Закончил Кирилл подробностями вечерней беседы с Грентом и его, так сказать, деловым предложением.
  Сеня с Миланом слушали внимательно, не перебивали и не спорили, пользуясь возможность и отлично поесть, и послушать. Дождавшись завершения, оба важно закивали с нескрываемым одобрением, а Милан добавил:
  - Предложение, надо признать, стоящее. Я пока вижу только пользу. Нас и доставят на тот берег, и полезных вещей с собой подкинут, да еще напарника дадут. Нет, серьезно. Это тот случай, когда подвоха, мне кажется, просто быть не может. Да и кому мы тут нужны? С нас и взять-то нечего. Даже винтовку свою ты, Кирилл, на тракте забыл, правильно?
  - Не забыл, - буркнул Кирилл - выкинул, выпустив остатки боезапаса.
  - Ну вот. Моя тоже где-то там валяется.
  - А вот и нет, я ее к себе переложил.
  - Ого! - обрадовался Милан и быстро добавил. - Вернешь. И это, никакой ценности мы все равно не представляем. Так что предлагаю довериться. Я уверен, что никто плохого здесь не замышляет - мотивация всех действующих лиц лично мне понятна.
  Стоило друзьям синхронно отодвинуть пустые кружки и тарелки, как словно по команде в столовую начали просачиваться мятые, сонные и какие-то недовольные постояльцы. В основном это были мужчины и женщины лет тридцати пяти или сорока, в хороших одеждах, что было нетрудно определить на глаз даже человеку из другой эпохи. Просто платья и наряды, даже потасканные на пьянке, сидели прекрасно и отличались приятными сочетаниями цветов и оттенков.
  На всякий случай приветственно кивая всем, кто поворачивает в его сторону опухшее лицо, Кирилл повел друзей на улицу.
  Там уже ждали Грент и Куго. Мальчик сидел в траве. В его руках были две небольшие фигурки, по замыслу детской игры вступившие в схватку. Видя, что Грент возится с тарбанами у привязи, Кирилл подошел, сел рядом и с интересом начал наблюдать, что это за зверей таких держит Куго.
  Долго гадать не пришлось. Птица шау нападала на броненосца, а тот пытался отмахнуться от нее деревянным хвостом, неумело выкрашенным в зеленый, хотя на самом-то деле броня этого травоядного имеет стальной цвет.
  Куго поднял голову и спросил Кирилла:
  - Как ты думаешь, кто победит - птица шау или барбурак?
  Вопрос поставил Кирилла в тупик. Пока он собирался для ответа, мальчуган добавил:
  - Я люблю барбураков. А шау на них нападают. И на тарбанов. Но барбурак - большой и добрый. И всегда один. А шау много!
  Что ж, Куго сам дал подсказу.
  - Ну, конечно барбурак побьет шау! - горячо сказал Кирилл. - Ты взгляни на его хвост! Один удар такой штукой, и от шау только перья останутся!
  Мальчик рассмеялся.
  - Правда?
  - Ну, конечно! Барбурак себя в обиду не даст.
  - Здорово! - просиял Куго. - Это, кстати, мне папа игрушки сделал.
  Кирилл, даром что в особой любви к детям ранее замечен не был, не смог воспротивиться порыву и погладил мальчишку по коротко стриженой голове. После чего поднялся и зашагал к Гренту, слыша, как Куго подбадривает барбурака и заставляет его смелее мутузить бедного келенкена.
  - У вас хорошие тюки, вместительные, - вместо приветствия сказал Грент. Он звучал взволнованно. - Я доложил вам еды повкуснее. Найдете вяленое мясо, немного рыбы, хлеб. Положил еще воды, вот... Ну и шкуры, конечно. Серый медведь, как-никак. Ах, ну, вы же не знаете, что это за зверь... Ну и белье, портки - это от меня найдете в сумках, такое завсегда сгодится. Слушай-ка...
  Грент замялся, желая что-то спросить или сказать, но не понимая, как бы лучше подступиться. Кирилл помог ему:
  Говорите, не стесняйтесь.
  Хорошо. У вас там, - Грент ткнул пальцем на сумку Кирилла, - лежит, м-м... Странная, необыкновенная вещь. Для чего она служит?
  Это оружие, - с улыбкой пояснил Кирилл. Он и сам немного смутился - дивно было объяснять столь простые вещи столь умному человеку. - Кстати, выше по тракту, ровно между Туйне и Хавой я оставил такое же, в кустарнике у дороги. Оно пустое, и я от него избавился.
  Да? - Грент просиял. - А ведь я сейчас же поеду к Каресану - замолвить словечко за ваших тарбанов, так сказать. Если не возражаешь, я возьму это чудо-оружие сюда. Если надумаешь забрать - приходи в любой время.
  Не надумаю, - твердо произнес Кирилл. - Берите, Грент. Пользоваться им не получится, оно разряжено. Но зато у вас будет что-то, чего больше ни у кого в этих краях нет.
  Да-а, - мечтательно протянул Грент, явно довольный. Нырнув рукой во внутренний карман жилета, он протянул Кириллу сложенный лист жесткой бумаги. - Возьми письмо, Кирилл. В Крляве вас встретит мой человек, его зовут Фенар. Как попадете в деревню, просто езжайте прямо по дороге до упора. Крайний дом и будет домом Фенара. Если во дворе его не обнаружите, постучите в дом и позовите, покажите ему письмо. Он все поймет сам.
  - Обязательно, Грент. Спасибо тебе большое.
  - Вам спасибо, ребята. Удачи вам, большой удачи. На той стороне она вам ой как пригодится!
  Угловато суетясь, Грент торопливо пожал всем руки, тщетно обтирая потные ладони о полы выпущенной мятой рубахи. Понимая, что момент прощания настал, Кирилл подошел к своему тарбану, похлопал его по боку и, опершись ногой о стремя, поднялся в седло.
  Следом на тарбана взобрался Арсентий, а вот у Милана возникла заминка. Приведенный Грентом палевый тарбан с красивым черным пятном на боку вдруг вздыбился, зло захрапел и вообще всем своим видом дал понять, что не желает себе такого седока.
  Кирилл велел всем отойти и ничего не делать. Грент слегка удивился, но пререкаться не стал.
  Дождавшись, пока тарбан успокоится, Кирилл без труда внушил ему, что Милан неопасен. Животное не сразу, но поверило, прониклось и расслабилось. Кивком Кирилл указал сербу, чтобы тот садился.
  Грент как-то странно, с новым интересом посмотрел на Кирилла, но от комментариев воздержался. Просто сделал для себя пометку, к осмыслению коей вернется позже, после отъезда гостей.
  Лекарь отвязал тарбанов.
  - Всего доброго, Грент. Счастливо, Куго.
  - Пока! - мальчик отложил игрушки, встал и помахал сразу двумя руками. Он все еще лучился радостью, узнав, что доброе и безобидное существо способно дать отпор злобной птице. Конечно, жизнь его потом научит, докажет, что чаще бывает наоборот, но сейчас пусть это его не тревожит.
  '- Всему свое время', - подытожил Кирилл и тронул тарбана.
  Ворота были уже открыты, и, выезжая, Кирилл смотрел прямо на темный лес, полный загадок и тайн. Он хотел бы войти туда, увидеть, кто живет в прохладной полутьме, утолить жажду воображения, но сегодня Кирилл бы рад, что их путь лежит совсем в другую сторону. Он повернул налево и пустил тарбана в галоп.
   21.
  - Часы у них очень даже интересные, скажу я тебе, - с видом знатока вещал Милан, со скуки решивший вернуться к этой теме. - Устройство более сложное, чем у нас, что и немудрено. Только сами цифры меня смутили. То есть, они кажутся какими-то слишком уж простыми, что ли. Один - палка. Два - две палки. Три - закорючка. Если я правильно понял, конечно.
  - Правильно, - чуть задумавшись, подтвердил Кирилл. - Но дальше четырех ты их меж собой не отличишь, между прочим. Да и что плохого в простоте?
  - Да ничего, - пожал плечами Милан. - Сами часики-то совсем не простые. Механика там навороченная должна быть. Интересно было бы заглянуть внутрь, если появится свободная минутка.
  - Неудобно, - вынес свой вердикт Арсентий, всегда быстро утомляющийся от долгих объяснений. - Но вся эта штука c двадцатью пятью часами мне очень уж люба. Вот было бы так у нас...
  - И не говори. Только тебе, безработному, какая разница? Или ты как тот ленивый мальчик? - подначивал Кирилл.
  - Какой еще мальчик? - Сеня понял, что нам ним подтрунивают, но сути не уловил.
  - Ну, тот, что вставал пораньше, чтобы подольше ничего не делать.
  Милан выдал короткий смешок. Глядя на серба, Кирилл понимал, что жизнерадостность здесь - явление временное. Просто когда ты понимаешь, что чудом избежал смерти, все вокруг кажется идеальным. И дороги, и люди, и шутки, возможно слышанные раньше не раз.
  Дорога до Крлявы была не самой долгой, как и обещал Грент. В пути солнце миновало зенит и вальяжно, с ленцой заскользило к западу.
  По прикидкам Кирилла расстояние выходило совсем небольшое, что-то около сотни километров. На машине можно было бы домчать в момент. Возможно, они и впрямь переборщили со своим средневековьем. Можно было хоть паровозы оставить, паровозы Кириллу всегда нравились. Помнится, в детские годы сразу после динозавров он переключился как раз на них. Тоже собрал неплохую коллекцию фигурок и раз даже смастерил железную дорогу с Сеней на пару. Дорогу приходилось постоянно чинить, да и прожила она недолго, но зато сколько было удовольствия гонять состав из поезда и вагончиков по собственноручно начерченным и напечатанным на принтере путям.
  Трафик сегодня был куда плотнее. Объезжать отдельных всадников, идущих шагом и общающихся с товарищами, и нерасторопные крестьянские телеги приходилось достаточно часто, а один раз пришлось даже уступить дорогу, подавшись на обочину - в роскошной закрытой карете с напомаженным кучером у 'руля' лихо пронеслась какая-то важная персона.
  Милан бормотал себе под нос о каких-то рессорах, а Кирилл просто с интересом наблюдал. Сложно было наложить новые впечатления на впечатления, полученные на Тайе. Эти два мира никак не могли встать рядом, в одной цепи, и их несовместимость порождала в голове Кирилла такую суматоху, какой он еще не припоминал. Реальность все больше напоминала сон, куда Кирилл с каждой новой минутой проваливался все глубже.
  Его рефлексы, привычки и сознание остались там, в бесконечных лесных просторах Тайи. Он все еще не понимал, что находится бесконечно далеко. Не знал даже, где именно. Просто сердцем чувствовал, что судьба забросила его в такую даль от родного дома, что при мысли об этом хотелось завыть волком. Только постоянное движение к четко намеченной цели, только постоянный круговорот событий держал Кирилла в седле как в прямом, так и в переносном смысле.
  Крлява возникла неожиданно. Дорога долго и упрямо взбиралась вверх. Подъем, казалось, длился бесконечность. Дабы не мучить животных, ребята сбавили ход. Не сказать, что тарбаны выглядели устало, просто Кириллу вовсе не хотелось проверять это.
  Когда восхождение, наконец, закончилось, все трое, не сговариваясь, издали победный клич. На этой точке первый этап их пути завершался.
  После долгого подъема дорога под довольно крутым уклоном уходила вниз. Кириллу оставалось лишь посочувствовать тарбанам, которых хозяева гонят в обратном направлении. Вот уж где можно быстро доконать даже такое могучее и выносливое животное. Но все это ерунда.
  Внизу, у подножия этой бесконечной возвышенности, как раз и растянулась Крлява. Симпатичные, опрятные одно- и двухэтажные дома с ровными квадратами огражденных участков располагались на удобном для всех удалении друг от друга. Сады и огороды пестрели сочной, здоровой зеленью, к которой вот-вот примешается разноцветье теплолюбивых плодов.
  Мощеные округлыми белыми и серыми камнями улочки дышали чистотой, что прекрасно было заметно даже с почтительного удаления. Стучали кузнечные молоты, лаяли собаки, носились, играя, дети.
  На небольшой площади, выполнявшей, должно быть, функции центра, сверкал на солнышке симпатичный фонтан в виде вставшей на хвост рыбы, плюющейся водой. Рядом расставил свой мольберт художник в чудаковатой пурпурной шляпе с широкими полями и что-то рисовал, глядя вдаль нам совсем близким обрывом. Словом, Крлява смотрелась настоящим, очень благополучным средневековым городком с открытки.
  С возвышения, где стояли ребята, противоположный берег тоже был как на ладони. Его зубчатые матовые скалы вздымались ввысь, неприветливо щетинясь острыми гранями и изломами. Но лишь на первый взгляд берег мог представиться неприступным. Стоило даже бегло изучить любой его участок, как ум намечал возможности для восхождения. Конечно, с тарбанами такой фокус не пройдет, но...
  - Кирилл, поехали, может?
  Это был Милан. Они с Арсентием смотрели на Кирилла с нетерпением и даже раздражением. Их уже дважды обогнали, недовольно глядя на мешкающих ротозеев, до этого летевших вперед, как угорелые.
  - Да, поехали, - закивал Кирилл.
  - Таращился, как зачарованный, - сказал ему Сеня.
  Спуск вышел плавным и быстрым. Тарбаны как будто воодушевились тем, что можно, наконец-то, хорошенько размять кости и порезвиться. Они сорвались на галоп и неслись так до самого въезда, до самого частокола, почти такого же высокого, как в Хаве - не меньше трех с половиной метров.
  Все-таки лучшего спасения от свирепого ветра и чокнутых птиц не придумаешь, как ни старайся.
  К сожалению, всю дорогу с обеих сторон тянулся лес - то редея, то снова густея, и никаких новых обитателей мира Первых Кирилл не встретил. По аналогии с Тайей он верил, что здесь водится бесчисленное множество удивительных животных и птиц, но пока ему удалось лицезреть лишь малую часть природного богатства. Конечно, сложно представить на сегодняшней Земле тех же гигантских броненосцев, нелетающих птиц-переростков и прыгающих сов, раздирающих людей на клочки, но после Тайи фауна мира Первых, говоря начистоту, смотрелась бледновато.
  На последних километрах дороги ребят начали одолевать назойливые комары. Они все пытались незаметно пристроиться на шее или руках, чтобы распробовать инопланетной крови, но всякий раз выдавали себя дурацким гудением и жужжанием. Кирилл прихлопнул штук двадцать, не меньше. Послужной список Милана и Сени он не уточнял, но последний пострадал больше всех. Какое-то вредное насекомое изловчилось и провело успешную дегустацию носа Арсентия, ввиду чего на месте укуса вовсю набухал прыщ.
  - Аллергия, не иначе, - покачал головой Милан. - Надеюсь, на том берегу их не будет.
  - А я-то как надеюсь. Он мне целый шмат мяса вырвал, сукин сын, - ворчал Сеня и тер раскрасневшийся нос. - Откуда они тут взялись-то? Что-то не вижу речки или болота. Да и светло ведь еще! Почему, почему здесь?
  Ответа, разумеется, Арсентий не получил.
  Проехав сквозь распахнутые настежь ворота, друзья быстро добрались до края поселения - в Крляве и было-то домов пятьдесят, не больше. Просто в отличие от несколько угрюмой, сероватой Хавы жилища местных располагались друг от друга подальше, разделенные достаточно крупными участками. Вообще, в этом поселении чувствовался больший простор и какая-то благоприятная, умиротворенная атмосфера.
  Последний дом стоял как раз на самом берегу. Здесь, у края суши, частокол отсутствовал. С этой стороны келенкенам или рекотам при всем желании не подобраться к людям, а ветер, видимо, со стороны пролива не дул.
  Жилище Фенара было стареньким, почти ветхим, но хозяин явно прилагал массу усилий для того чтобы благоустроить его. Во дворе стояли ладные качели для ребятни, на двускатной крыше красовалась новенькая, ослепительно белая черепица, еще почти не украшенная ни отходами вездесущих чаек, и сейчас галдящих в небе (чайки везде одинаковые), ни принесенной с дождем или ветро пылью и грязью.
  На улице Фенара было не видать, только из дома доносились голоса. Кирилл жестом показал друзьям, чтобы те подождали, а сам спешился и положил руку на невысокую, по пояс, калитку.
  Слушая запищавшую интуицию, он помедлил, не спеша открывать дверцу, и не ошибся. Из-за дома стрелой вылетела злющая собака. Не такая огромная, как Кан, и гладкошерстная, но не менее пугающая. Даже наоборот, ее зубастая пасть была непропорционально большой по отношению к телу. Кирилл испуганно отпрянул, жалея, что до сих пор не приспособил кинжал на пояс.
  К счастью, за калитку собака выскакивать не стала. Она ограничилась злобным и звонким облаиванием на границе своего участка, что и привлекло внимание хозяина. Стоило ему показаться, как собака испарилась, исчезнув за углом дома.
  Фенар оказался таким же рослым и крепким, как Грент, но куда моложе - на вид ровесник Кирилла. Нахмуренные густые брови, внимательный цепкий взгляд и волевой подбородок говорили о том, что Фенар - товарищ не робкого десятка. А еще о том, что он Кириллу не чужой человек.
  Подойдя вплотную к забору, Фенар вопросительно поднял бровь. Мол, чего пожаловал? Впрочем, до него почти сразу дошло. Они с Кириллом уставились друг на друга, как на свое отражение в зеркале. Повисла долгая тихая пауза. Исчезли все звуки, кроме далекого людского гомона, долетающего с площади с фонтаном.
  - Здравствуй, Фенар, - промолвил, наконец, Кирилл. - Я от Грента.
  
  Часть 2. Корнака
  22.
   С другого берега, крутого и скалистого, Крлява выглядела еще ладнее, милее и уютнее. Со скалистого утеса вообще все было как на ладони - и лес, переходящий справа, на юго-востоке в равнину, и пыльная лента тракта. Берег Корнаки - Одиннадцатой земли - возвышался над Крлявой на несколько десятков метров, открывая путникам потрясающие виды.
  Далеко внизу стоял на якоре корабль. Парус был спущен, и судно стыдливо жалось к недружелюбной скальной тверди, дожидаясь хозяина.
  Фенар знал тайную тропу (откуда - неизвестно), по которой все, включая испугавшихся переправы тарбанов, смогли без труда взойти на вершину. Подъем был, конечно, очень долгим, но никому и в голову не приходило пожаловаться, даже Арсентию. Последний, кстати, сегодня держался на удивление сносно, стойко перенося тяготы пешего пути.
  Узкая, в два человеческих корпуса дорожка была словно пробурена в скале. С обеих сторон хмуро нависали стены, грозя обрушить на путников что-нибудь твердое и тяжелое. Один раз даже обрушили, но, к счастью, обошлось без потерь.
  Камень размером с теннисный мяч сорвался с самых вершин. Он падал долго и гулко ухал, отражаясь то от одной стены, то от второй. Никто и не подумал, что он может свалиться прямо на голову.
  Не повезло Арсентию. Хотя, как сказать - не повезло. Скорее, наоборот. Движимый скорее неясным наитием, чем расчетом, Сеня, насколько это было возможно в тесноте, отпрянул в сторону. В итоге камень мазнул его по плечу и шмякнулся рядом, высек мелкие осколки из места падения и развалился на части сам.
  Дрожащей рукой Сеня потрогал плечо и сморщился от боли. Но, заглянув под футболку, озадаченно хмыкнул и, ни говоря ни слова, продолжил путь. И Кирилл, и Милан поняли, в чем дело. Чудо-одежда Первых снова спасала им жизни. Возможно, если бы не она, ходить Арсентию с перебитым плечевым суставом, а так отделался синяком. Эх, знал бы Кирилл, что их нехитрая одежка так хороша, набрал бы пару чемоданов. Один день на крулевском рынке - и ты богач. Такое сокровище люди быстро разберут. Огорчает только, что эти бронежилеты из будущего враз дойдут до не самых порядочных людей, усложнив, тем самым, и без того непростую жизнь честных граждан.
  Наконец, непростой подъем закончился. Они сидели на травянистом лугу, на самой вершине прибрежных скал, и обедали. Без часов было ужасно сложно, Кириллу приходилось ориентироваться только по местоположению солнца на небосводе. Зенит оно уже давным-давно прошло, но от заката, судя по дню вчерашнему, странников отделяло, по меньшей мере, три-четыре часа. За это время многое можно успеть, если не рассиживаться на привале.
  Разносолы Грента пришлись по вкусу всем, угостили даже Фенара, скромно кормящегося из приготовленного женой кулечка. По всему видно было, что молчаливый новичок в их команде - человек небогатый, не амбициозный, и это при том, что силы и выносливости ему отпущено более чем достаточно.
  Они с Кириллом всю дорогу обменивались взглядами, но, увы, до разговора дело не дошло. Оба понимали, в чем дело, причем настолько хорошо, что даже спрашивать-то, по сути, было нечего. Кириллу только стало немного не по себе. Выходит, у отца кроме матери был кто-то еще. Вот так он, значит, время проводил в мире Первых. Везде поспел.
  Ну, а с другой стороны, что в этом такого? Он ведь человек. Так ли уж отличается представитель развитой цивилизации от разнузданного варвара, если речь идет о простых плотских желаниях? Навряд ли, особенно когда нет никаких сдерживающих обстоятельств. Хорошо хоть, этот момент Георгий опустил и не включил в библиотеку снов-откровений, загруженную в память Кириллу. Хотя, чем черт не шутит, такое воспоминание еще может появиться.
  Фенар, а ты сам хочешь идти туда? - Кирилл махнул рукой в сторону, противоположную проливу. - Не страшно тебе?
  'Туда', - Фенар сжал губы. - Нет, не хочу. Но я должен. Просьба на просьбу, да. Грент спас моих дочерей, они объелись дарган-травы, но он вернул им жизнь. Жена моя больше не сможет родить. Не спасли бы девочек - не было бы нам счастья. Я - его должник. И я хорошо знаю, что такое дорога, поэтому он выбрал меня.
  Разговор как-то не клеился с самого начала, но не потому, что Фенар был букой или выражал таким образом свою неприязнь к пришельцам. Нет, просто таков его характер, помноженный на неловкость ситуации. Кирилл уяснил это сразу же, и потому решил утолить внезапно накатившую жажду в разговоре с друзьями, оставив Фенара задумчиво жевать и с легкой грустью смотреть на крышу собственного дома.
  На пути вглубь Одиннадцатого материка лежал лес. Не такой густой и темный, как между Туйне и Крлявой и, тем более, не похожий на хвойные влажные леса Тайи. Здесь людей встречали березы и осины, и под их сенью было достаточно света.
  - Вот и прошли последнюю границу, - отстраненно промолвил Милан. - Все, пути обратно нет.
  - Как это нет? Топай вниз, иди на корабль да плыви, - возмутился Арсентий. - Чего это ты такими громкими словами бросаешься? Жути нагоняешь только.
  - Извините, это у меня вырвалось, - Милан примирительно поднял ладони.
  - Собачиться давайте не будем, - вмешался Кирилл. - Вы хоть понимаете, что мы совсем скоро увидим то, за чем без успеха охотились миллионы крутых инопланетян? Они не нашли, а мы уже здесь.
  - Я тоже волнуюсь, - признался Арсентий. - Обычно, когда в новое место попадаешь, сразу возникают какие-то предчувствия, что ли. Интуиция говорит, хорошее место или не очень. А здесь непонятно. Тут у них, на этом Одиннадцатом материке, глушилка интуиции, видимо, стоит.
  - И мозгов, судя по тебе, - нарвавшись на суровый взгляд Кирилла, Милан выпучил глаза и сделал вид, что ему очень страшно. - Ой, не бейте меня, дяденька, я больше не буду! Ты мне скажи-ка лучше, каково встретить брата на другом конце Вселенной?
  Кирилл пожал плечами. Он хотел что-то ответить, слова уже готовы были соскользнуть с языка, но в последний момент он осекся и отвел взгляд.
  Тем временем Фенар свистнул. Разбредшиеся по лугу тарбаны оторвались от обеда и покорно зарысили к людям, покачивая горбами. Тарбан Фенара был крупнее остальных. Вороной горбун с толстенными ногами то ли относился к другой породе, то ли просто таким здоровенным уродился. В общем, остальные макраухении слушались его беспрекословно - авторитет новенький завоевал в момент первой встречи. Вороной пошел шагом - все пошли шагом. Вороной сорвался в карьер - все метнулись за ним.
  - Пора двигаться, - проронил Фенар, садясь в седло. - Приготовьте любое оружие, какое у вас есть. Я ничего не знаю о жизни здесь, опасность может подстерегать всюду. Скорый перерыв обещать не могу.
  Видя, как быстро и сноровисто все делает Фенар, ребята приступили к сборам. Кирилл был благодарен Фенару, что тот взял на себя роль проводника. Это позволит сосредоточиться на других задачах. Например, на обнаружении потенциальных угроз.
  Пока таковых Кирилл не видел, не слышал и не ощущал. Кроме парящих в небе пташек и сонных после холодов насекомых, кружащих над желтыми одуванчиками, он не заметил никаких иных форм жизни.
  Тарбаны тоже вели себя спокойно. Но их невозмутимость могла быть обманчивой и отнюдь не означала, что все хорошо - ситуация с келенкенами многому научила Кирилла, сделала его более осторожным. Именно поэтому, когда при входе в лес до ушей донесся далекий тоскливый вой, он лишь машинально крепче стиснул рукоять совершенно бесполезного для него кинжала.
  
  23.
  Лес казался сказочным и прекрасным. Он был просторен и неожиданно светел, полон приятных запахов свежей зелени, листьев и цветов. Здесь бы эльфам каким-нибудь жить да феям, порхающим меж тонких стебельков и питающихся цветочным нектаром.
  В памяти отчетливо всплыли влажные леса Тайи, вздымающиеся вверх на десятки метров. Там почти всегда царила тьма, там прятались хищники и бродили в поисках прокорма бедные жертвы. Здесь же атмосфера была приятнее, дышалось легко и свободно.
  Под копытами тарбанов похрустывали сухие ветки. Иногда они чуть проваливались, натыкаясь на присыпанную прошлогодними листьями мягкую почву. Спотыкаясь, животные быстро возвращали себе равновесие - всадник даже не успевал испугаться.
  Воя больше слышно не было, как Кирилл не вслушивался. Прерванные новым звуком разговоры потихоньку зазвучали вновь, но уже на пониженных тонах с переходом на полушепот.
  Фенар сильно нервничал. Для него этот поход значил, пожалуй, больше, чем для остальных. Он нарушил негласное табу, пересек заветную границу и попал туда, откуда, говорят, не возвращаются. Кирилл всем своим существом чувствовал, как Фенар уговаривает себя не бояться, не делать глупостей и выполнить просьбу Грента. Грент был для него непререкаемым авторитетом, недаром Фенар даже не дочитал записку. Развернул, глянул и враз изорвал бумагу на мелкие кусочки.
  Кирилл не видел семьи Фенара. Велев гостям подождать во дворе, он ненадолго скрылся в доме, а потом появился с другой стороны сада, где скрывался сарай. Выведя мускулистого тарбана, Фенар повел группу к воде. Корабль уже ждал их.
  - Не могу ручаться, но этот вой напомнил мне вой конкавенатора, - поделился Кирилл своими догадками с Миланом. - Серьезно. Мне кажется, это очень крупный хищник.
  - Думаешь, динозавр? - озабоченно спросил Сеня, испытывающий перед королями Тайи вполне обоснованный страх.
  - Откуда ж мне знать.
  - Вряд ли, вряд ли, - усомнился Милан и запустил пятерню в густую черную шевелюру, размышляя. - Здесь другая эпоха. Кайнозой. Не обязательно на этой планете формы жизни точь-в-точь совпадают с нашими, но сходство очевидно. Я же говорил, что тарбан - это, вероятнее всего, родственник макрокении. Келенкенов мы видели сами. А тот броненосец совершенно точно принадлежит к глиптодонам, они примерно в это время и жили. Он был огромен. Возможно, доедикурус, но здесь уж ручаться не стану.
  - Выходит, и тут динозавры вымерли, - с надеждой сказал Арсентий.
  - Похоже на то, - ответствовал Милан. - Сложно представить себе такой расцвет млекопитающих и появление человека разумного, живущего бок о бок с такими монстрами. Может, ящеры остались на удаленных островах или в джунглях, но здесь - нет, парни, я не верю.
  - Вообще-то даже Первые не понимали, откуда взялся человек, - вставил ремарку Кирилл. - Куда уж нам, почти последним.
  Расстояние между деревьями все увеличивалось. Лес заканчивался, постепенно расступаясь. Фенар, не говоря ни слова, повел тарбана быстрее. В руках он при этом держал маленький арбалет, заряженный короткой металлической болванкой - болтом. Сеня скептически высказывался об этом оружии, когда увидел его в руках проводника. Мол, конные арбалетчики - это миф, придуманный недалекими писателями фэнтази. Кирилл спорить не стал, он в этом ничего не понимал и доверял Фенару. Все-таки он человек местный, к оружию наверняка приучен. Войн на Двенадцатой земле нет, но охота никуда не делась, потому и стрелять народ умеет неплохо.
  Где-то замолотил клювом по дереву дятел, заставив всех крутить головами в поисках источника шума. В памяти моментально всплыли яркие еще картины стычки с келенкенами - те тоже любили в самом прямом смысле пощелкать клювом. Так, что человек городской, неискушенный, запросто перепутал бы с тем же дятлом.
  Обнаружить птицу не удалось, мешали ветви и листья, но Фенар быстро объявил тревогу ложной.
  - У нас водятся такие же, - пояснил он. - Ничего особенного.
  Что ж, животные соседних материков, возможно, и не отличались, а вот поселения совершенно точно были другими. Это стало ясно, путникам оставить лес позади и выступить на залитую ярким еще солнцем зеленую равнину.
  
  24.
  Вне всяких сомнений, перед ними был дом. Это понял бы даже самый распоследний идиот, интуитивно, как минимум.
  Дом был построен весьма интересно. Он как бы состоял из нескольких вертикально стоящих и невысоких - в один этаж - цилиндров, и каждый цилиндр имел собственную куполообразную крышу. Кирилл насчитал шесть таких вот цилиндрических звеньев, плотно примыкающих друг к другу без каких-либо переходов. Они смыкались небольшими участками поверхностей, будто их приварил друг к другу первостатейный умелец, не оставивший ни шва, ни какой загогулины. Все выглядело идеально.
  После беглого осмотра Кирилл с удивлением признал, что окна и двери отсутствовали напрочь. Просто монолитный матовый материал белого цвета. И как ни всматривайся, как ни напрягай глаза, не видать ни стыка, ни трещинки, ни шва.
  Молча, не желая пока высказываться вслух, все четверо спешились и пошли в разные стороны, кого куда повлекло. Кириллу хотелось прикоснуться к стенам, посмотреть, из чего они сделаны. Арсентий зачем-то отправился в примыкающий к дому небольшой дикий сад, а Милана и Фенара Кирилл быстро потерял из поля зрения - должно быть, те обходили дом с другой стороны.
  Представляя себе города будущего, Кирилл неизменно рисовал в своем воображении небоскребы причудливых форм с лесами на крышах, надземные тоннели сверхзвуковых поездов и футуристического вида автомобили. Но то, что он видел перед собой, ни коим образом не соответствовало его ожиданиям.
  Вокруг дома не было никакого ограждения, не было дороги, не было ничего, что обычно сопровождает человека. Просто одна-единственная постройка, и все. Возможно, за прилегающей растительностью когда-то следили, ухаживали, но прошло слишком много времени. Поражало другое - ничто не разрушило постройку изнутри. По крайней мере, он, Кирилл, этого не наблюдает.
  Ведь как обычно бывает с заброшенными зданиями - появляется плесень, мох, потом трава, а следом за ней упрямо пробиваются деревья. В итоге спустя полвека строение бывает уже и не узнать. Если оно, конечно, не возводилось на века зодчими пятнадцатого века. Эти-то умели строить на совесть.
  Но вот обычные бетонные коробки или частные дома, коттеджи - они все зарастали изнутри, после чего из прохудившихся крыш показывались макушки деревьев. Энтропия, или как там все это дело зовется. Упадок.
  Как бы там ни было на Земле, да и, пожалуй, во многих других местах, Первых это не касалось, что уже стало ясно и Кириллу, и остальным. Удивительно, но несмотря на сложнейшие, порой замысловатые и не поддающиеся пониманию достижения Первых легко находили отклик в душе землян. Они воспринимались легко и естественно. Все, что сотворили канувшие в неизвестность обитатели планеты Року, было приятно носить, есть, использовать, в конце-концов.
  На ощупь стены оказались гладкими, даже чуть скользкими, но при этом совершенно сухими. Кирилл прижал ладонь к стене и начал водить ею, силясь найти в тактильных ощущениях что-то знакомое, но не мог. Дивиться здесь нечему, все-таки Первые ушли бесконечно далеко в своем развитии, но должно ведь здесь быть что-то знакомое. Логика и у жителя пещер каменного века, и у сверхчеловека работает примерно одинаково, ядро остается неизменным.
  Мозг, анализируя тактильную информацию, впал в ступор. Он упрямо шарил в колоссальных каталогах, силясь подобрать наиболее близкие ощущения, но не мог. Такая беспомощность не нравилась разуму. Он посылал панические сигналы, от которых начинало ломить голову, и Кириллу пришлось отступить на пару шагов.
  Последние сомнения в том, что перед ним жилое помещение, пропали. Здесь обитали люди, спали, обедали, возможно, работали. Они давно покинули это место, но все вокруг выглядит так, словно хозяин уехал в небольшой отпуск - стены успели лишь покрыться тонким слоем пыли и грязи, легко оттираемым рукой даже без нажима. Но самое важное, что энергетика здесь осталась живая, теплая, добрая. Она придавала сил, окрашивала мир, и без того чудесный, в милые глазу цвета. Настроение улучшалось само собой, без видимой на то причины. Но как же попасть внутрь? Так хотелось туда, хотьодним глазком взглянуть!
  Но Кириллу никак не удавалось получить какую-то подсказку, сгодился бы самый легкий намек. Обходя цилиндрические строения одно за другим, он взывал к памяти, пытался выкорчевать оттуда хоть что-то, но все тщетно. Лишь когда он махнул рукой, в голове далеким эхом прозвучал отцовский голос:
  - Верь и себе. Себе всегда нужно верить.
  И без того тихий голос смолк окончательно. Кирилл чертыхнулся. Уж можно было бы и не играть в эти игры. Сказал 'А' - говори и 'Б'! Ладно, куда денешься, придется пораскинуть воспалившимися мозгами. Или, наоборот, попробовать выкинуть что-нибудь эдакое. Может, именно так у Первых все и работает. Разбежаться и со всего маху впечататься в стену. Глядишь, тогда дом сжалится и впитает в себя любопытного пришельца.
  Из-за изгиба последнего цилиндра навстречу вышел Милан. Они столкнулись нос к носу, и глубоко погрузившийся в раздумья Кирилл едва не отскочил назад, машинально выбрасывая удар левой, на отходе. Милану бы не поздоровилось, пропусти он такую подачу.
  - Ты чего? - нахмурился серб, видя, что Кирилл странно дернулся, в последний момент дав рукам отбой. - Свои, свои... Здесь нет двери.
  - Сам вижу.
  - Надо бы внутрь попасть, не думаешь?
  - Думаю, - честно признался Кирилл. - Но тоже не знаю, как.
  - А... Ну... - Милан пытался подобрать слова, многозначительно глядя на Кирилла.
  Поняв, куда клонит друг, Кирилл помотал головой.
  - Пробовал, как же. Получил отказ, если вкратце. Велели искать самому.
  - Дела-а, - протянул Милан.
  Вместе они обошли дом целиком. Тарбаны спокойно стояли чуть поодаль, лениво ощипывая похожие на лопухи растения. Хоботки смешно подергивались, когда животное начинало жевать. Тарбаны наслаждались минуткой беспечности. Им тоже требовался перерыв, как минимум после переправы и мучительно долгого восхождения.
  Арсентий бродил меж яблонь, глядя поочередно то на одно дерево, то на другое, то на третье. Дом почему-то не вызвал у него большого интереса.
  Что же до Фенара, то проводник выглядел, мягко говоря, странно. Он стоял, вытянувшись в струнку и прижав руки к бокам. Остекленевшие глаза смотрели сквозь стену, губы беззвучно шевелились.
  Ты чего? - Кирилл тронул Фенара за плечо. Тот отдернулся, как ошпаренный. На мгновение его лицо перекосило то ли от страха, то ли от злости, но гримаса быстро исчезла. Фенар извинился.
  Это колдунство. Что-то темное, - объяснил он и ткнул в дом пальцем. - Недаром Грент меня сюда послал. Грент и сам, похоже, чернокнижник. Эх, а я ведь подозревал тогда...
  Чего? - у Кирилла едва челюсть не упала от услышанного. - Какой еще чернокнижник?
  Простой человек не может делать то, что творит Грент, - отчеканил Фенар. - Он связался с темными силами, они помогают ему. А здесь, на этой проклятой земле, все темное. Я чувствую это. Потому-то никто отсюда и не возвращается.
  Совсем никто? - с сомнением уточнил Кирилл - он-то из рассказа Грента усвоил иное.
  Совсем, - уверенно произнес Фенар. - Но я вернусь. Я должен принести Гренту отсюда что-нибудь, какую-нибудь вещь или знание. Если не принесу - Одиннадцатый меня не отпустит.
  Кирилл не нашелся, что сказать. До сих пор ему доводилось нормально пообщаться только с, так скажем, людьми просвещенными - Каресан, Грент... Эти знали намного больше, чем остальные. Старик получил важные сведения по наследству, а Грент обладал пытливым, аналитическим умом, и до многого допетрил сам, а что-то ему сболтнул Кирилл или другие, местные путешественники, у кого пронырливый лекарь-аптекарь выведал все, что ему интересно. Кирилл не видел причин темнить и рассказал Гренту все - и о Тайе, и о Земле, и о табале, куда они все стремятся. Пусть знает, жалко, что ли?
  Грент не выглядел шокированным. Несколько удивленным - да, но не пораженным, не потрясенным. Как будто он всегда догадывался, что их уютным клочком суши мир не ограничивается, а там, за морем, ничего мистического и запретного нет, нужно лишь отправиться в запретные края с ясным намерением и открытым умом.
  Четыре тысячи лет - огромный срок. Те, кто не обладал таким знанием, как Каресан, давно все позабыли. Им оно и ни к чему, когда необходимо постоянно вертеться, чтобы выжить. Натуральное хозяйство, а вы как хотели. Здесь и неурожай, и мор, и падеж скота - по дороге на Крляву Кирилл видел, как пасут коров в окружении нескольких громадных кудлатых псов. Той же породы, что и пес Грента.
  Сородичи Кана предназначались для борьбы не только с совами-переростками, но и с обнаглевшими келенкенами. Они могли остановить и обратить в бегство птиц, однако болезни, которым подвержен домашний скот, они предотвратить не могут. Доставшиеся в наследство от развитых предшественников вещи - например, единицы измерения времени - уже принимались как должное. Но далеко не все наследство дожило до дня сегодняшнего.
  Люди не воевали между собой. Они приучились жить мирно, сыто и дружно, но в головах-то все равно воцарилось мракобесие, с каждым новым поколением все глубже пуская корни. Вот и говорил теперь Фенар, что Грент - чернокнижник. А то, что Грент просто потомственный лекарь, пользующийся записанной на старую бумагу мудростью своих прадедов и их прадедов, его не волновало. Наверное, такая мысль Фенара не посещала вовсе. Все, что кто-то делает выдающимся образом, объявляется проявлением Тьмы.
  '- Это печально', - резюмировал Кирилл. - 'Когда уйдет Каресан и другие, у кого голова на плечах, кровавые войны захлестнут эти земли. Интересно, почему Каресан решил не передавать никому багаж накопленных знаний? Может, наоборот, пора раскрыть все карты перед людьми? Ну, убежит кто-то на Одиннадцатый, искать правду, но большинство ведь останется, просто будет иначе смотреть на мир. Почему бы не сделать так?'.
  Над ответом Кириллу подумать не удалось. Его отвлек крик Сени.
  
  25.
  Вопил Арсентий не от боли или ужаса, но от восторга. Он нашел вход в дом, причем в том месте, которое буквально минуту назад прошел Кирилл. Двигаясь вдоль стены, Кирилл вел по ней рукой на высоте плеч, но не нашел даже малейшего выступа. Ровно ничего. А Арсентий, едва вернувшись с прогулки по прилегающей территории, сплошь поросшей кустарником, сразу очутился внутри.
  - Шевелите батонами поживее! - велел он.
  Кирилл успел первым, след в след за ним подбежали Фенар и Милан.
  В стене образовался аркообразный проем высотой под два метра. Кирилл осторожно встал под своды и обвел глазами боковой срез стены. Материал был точно таким же, как снаружи. Никакой дверной коробки, никаких следов раздвижной створки, все гладко и красиво, словно вход просто появился.
  - Как ты нашел дверь? - сразу спросил он Сеню, входя внутрь.
  - Интересный вопрос, - с нескрываемым удовольствием ответствовал Сеня, оказавшийся, наконец-то, в центре внимание за что-то хорошее. - Просто захотел войти, и она сама появилась.
  Ответ Арсентия Кирилл услышал, но должного внимания не уделил ввиду нехватки оного - в глазах аж зарябило от желания увидеть, охватить все сразу, да так, чтобы на веки вечные в памяти отпечаталось.
  Неожиданный простор гостиной - или как звалась эта комната - поразил Кирилла. Помещение было полно солнечного света, потому что окнами здесь были и стены, и крыша. Если бы не тонкий слой пыли снаружи, Кирилл решил бы, что дома нет, и это все какой-то мираж, и что они на самом деле находятся на улице. Но дом был. Если не верить глазам, всегда можно было коснуться стены.
  Интерьер очень напоминал нутро тех временных поселений Первых, где ребята побывали еще на Тайе.
  Немногочисленная мебель, преимущественно встроенная в межкомнатные стены, ожидаемо имела белый цвет. Ее матовая поверхность была безукоризненно чиста. Видимо, нутро дома имело некую совершенную защиту, не пропускающую внутрь ни соринки.
  Межкомнатные двери отворялись мягко и загодя, стоило подойти к ним на полтора-два метра. Они бесшумно убегали в сторону, открывая проход. Такое решение казалось Кириллу устаревшим. Он ждал чего-то более впечатляющего. Но чего удивляться, если, например, на станциях двери вообще держались на петлях?
  Гостиная с диваном и погасшей плазменной панелью, шкафы, тумбочки, столики и стулья. Все выглядело, как и должно выглядеть. Даже санузел высокоразвитой цивилизации имел сходство с земным - унитаз, душевая кабинка (правда, без крана и удуша) и широкий, но не глубокий рукомойник. На базе Первых в Номнесе все было точно такое же или почти такое же. Кирилл тогда напрасно грешил на аскетизм ученых. Теперь-то ясно, что так жили если не все, то очень многие.
  С осторожностью, опасаясь неприятных неожиданностей они обошли все помещения и справа, и слева от входа. Судя по всему, здесь проживало несколько семей, о чем красноречиво свидетельствовали по меньшей мере четыре спальни (узкие и длинные) и столько же ванных комнат. Как минимум две были гостиными, а еще шесть - непонятного назначения. Там находился минимальный набор мебели, включающий в себя письменный стол, пару-тройку стульев, а иногда и стеллажи. Пустые, почему-то.
  - Возможно, это детские комнаты, - проговорил Милан больше себе под нос, чем к кому-то обращаясь. - Такое ощущение, что отсюда все куда-то повывозили, или типа того.
  - Дверь! - возопил Фенар, опять тыча пальцем в стену. - Дверь пропала!!!
  Он орал, как резаный. Кириллу оглянулся и убедился, что его инопланетный братец прав. Проем исчез. Неприятно, конечно, не ведь не сходить же с ума!
  Но Фенару на самом деле становилось дурно, он весь побледнел, рот искривился. Казалось, он вот-вот расплачется. Будь в руке проводника арбалет, Кирилл не сомневался, что Фенар сдуру пальнул бы куда-нибудь, а то и в кого-нибудь. Но арбалет остался где-то снаружи, как и тарбаны.
  - Тихо, тихо, - увещевал Кирилл, схватив Фенара за плечи. Тот так обильно потел, что даже на плечах его рубаха пропитала соленой влагой. Он и так с трудом сдерживал страх, шагая по пятам за любопытными чужаками. Небось, и их в некроманты какие-нибудь записал, решил, что с темными силами или духами якшаются. - Мы найдем выход, я обещаю. И это не магия. По крайней мере, не черная, слышишь? Я разберусь, тише, тише.
  Фенар успокаивался, словно маленький испуганный ребенок - потихоньку, помаленьку, но светлея лицом.
  Его усадили на диван, плотный и удобный, быстро подстраивающийся под анатомические особенности сидящего. Фенару стало удобно, он откинулся на спинку. Наконец, здоровый румянец начал приливать к щекам.
  - Посиди здесь, хорошо? Я попробую вызволить нас.
  Кирилл дождался, когда Фенар кивнет, дрожащей рукой утирая ненароком выступившие слезы, и начал расхаживать по гостиной взад-вперед. Это помогало думать, а подумать было над чем.
  - Сеня, еще раз - как ты сюда попал?
  - Не могу точно сказать, - пожал плечами Арсентий, сканирующий глазами потолок в поисках отсутствующих недостатков в виде неровностей, трещин или хотя бы лампочек. - Попал, и все. Пришел к вам, подумал, что интересно было бы глянуть, что там внутри, и...
  Он замолчал, подбирая слова. Кирилл терпеливо ждал, Милан тоже сверлил Арсентия глазами, внимательно и нетерпеливо. Кирилл с опасением подумал, что если Сеня будет и дальше так тормозить, серб даст ему хорошего пинка.
  - И... Я как бы не приказал открыть эту дверь, но просто пошел прямо на стену, и она открылась.
  - Дай-ка и я на стену попру, может, сработает еще раз, - решил Милан, а Кирилл с легкой досадой припомнил, что и сам в шутку хотел с разгону врезаться в стену. Увы, не поверив безумной идее, он пропустил Арсентия вперед.
  Все примерно помнили, где был вход. А был он как раз напротив дивана, где сейчас с отрешенным видом сидел Фенар.
  Эксперимент Милана завершился глухим грохотом костей и негромким, но забористым русским матом. Кириллу чуть полегчало. Все-таки чудо-арка не так появляется. Ну же, сим-сим, откройся!
  - Не-не, - Арсентий назидательно потряс указательным пальцем. - Толку-то, просто идти в стену. Нужно знать, что пройдешь насквозь. Что, у вас классического детского фэнтази в школе не было? Не слыхали о платформе 'девять и три четверти'?
  - Ого, - Кирилл не удержался от неподдельного восхищения - все-таки когда-то давно Сеня читал. Пусть немного, с нажимом матери, но читал. - Да, я понял. Нужно иметь намерение для этого. Не допускать возможности неудачи. Ну-ка, дай дорогу дураку.
  Кирилл жестом заставил Милана подвинуться, и сам пошел вперед. Сквозь стекло он видел внешний мир, красивый и цветущий, чуть поблекший от налета вековой пыли, и стена стремительно приближалась, не спеша таять.
  Но он не останавливался, шел дальше, и внутри созрела, оформилась решимость просто пройти насквозь, прямиком на улицу, словно никакой преграды нет и Кирилл сам уже давно гуляет под открытым небом.
  С секундной задержкой всколыхнулось сомнение, неизменно отстающее, когда начинаешь действовать спонтанно и решительно, и Кирилл обнаружил себя, стоящим снаружи. Стена исчезла! Растворилась!
  Ничего необыкновенного при прохождении сквозь стену он не почувствовал. Вообще ничего не почувствовал. Ничего волшебного там уж точно не было.
  Круто развернувшись на месте, Кирилл увидел перед собой уже знакомый проем. Оттуда на него смотрели Сеня и Милан, и на их лицах читалась смесь восхищения и волнения. Наверное, так же сильно радовались бы шумеры, сумевшие запустить игру на планшетном компьютере.
  - У меня идея! - воскликнул Милан и исчез, метнувшись куда-то вправо.
  Арсентий пытался его спросить, но не успел договорить, когда Милан вышел из дома через такой же стихийно образовавшийся проход в паре метров левее.
  - Елки-палки, - обалдел Кирилл. - Что это ты сделал?
  - Ничего особенного, - пожал плечами Милан. Он старался сохранить невозмутимый вид, хоть самого так и распирало от гордости - наконец-то и на его улице праздник, а то он один из них троих ничего гениального сегодня не выкинул. - Предположил просто, что в таком большом доме не может быть одного входа. Какова вероятность, что Арсентий точно напал на дверь, когда вернулся с прогулки? Особенно если учесть, что удачу его верной спутницей не назовешь? Да не возмущайся ты, я шучу, шучу. Никакой. Нет такой вероятности! Значит, проход открывается там, где он нужен, где его требуют.
  - Однако, - Кирилл потер подбородок, тщетно пытаясь подобрать слова, чтобы описать ту безумную лаву мыслей и идей, что бурлила в голове. - Как у них здесь все забавно устроено. Было, конечно.
  - Я что-то не понял, - хмуро изрек Сеня. - Что ты там про удачу сморозил, узник Бухенвальда?
  - Осторожно, - предостерег Милан, все еще ухмыляясь. - Я знаю кунг-фу.
  - А я ножи метаю на заглядение, - парировал Арсентий. - Футболочка-то тебя сбережет, но шею не прикроет, а мне в нее попасть - раз плюнуть.
  Внезапно на Кирилла накатила волна тревоги. Очень холодная и очень сильная. Настолько, что на ладонях и лбу вмиг проступил липкий пот. Кровь понеслась по венам мощными толчками, ускоряясь. Захотелось бежать, срочно бежать.
  - Ну-ка все внутрь, - скомандовал он. - Быстро!
  Убедившись, что и Сеня, и Милан вошли назад в дом, Кирилл скользнул в проход следом.
  Присутствие кого-то очень большого и недружелюбно настроенного теперь стало для него ясным. Неизвестный приближался.
  Кирилл пристально посмотрел на все еще открытый проем и мысленно закрыл его. Ничего не изменилось. Желая проверить предположение, он представил себе, как закрывает дверь, обычную дверь. Спокойно, без всяких колебаний и сомнений, просто идет и закрывает ее. Да и какие могут быть сомнения в том, закроется дверь или нет? Что за глупости.
  Он шагнул вперед, поддаваясь сомнениям в силе мысли - ну, что-то надо сделать руками или ногами, как же иначе - и закрыл проход. Уверившись, что получилось с первым, Кирилл закрыл и второй.
  Это должен был сделать я, - пробурчал Милан.
  - Что, что такое? - почему-то шепотом спросил Арсентий.
  - Мы здесь не одни, - процедил Кирилл. - Сейчас посмотрим, кто в гости пожаловал.
  
  26.
  - Я просто забыл, - оправдывался Арсентий. - Когда появилась дырка в стене, я обо всем забыл! Все же искали, как в дом залезть, а я нашел! У меня такого праздника удачи давно не случалось, вот и вылетело из головы...
  - Значит, говоришь, следы похожи на собачьи? - уточнил Милан.
  - Или на медвежьи, - как-то неуверенно сказал Сеня. - Широковат он для собачьего...
  - Пальцев сколько? - требовательно наседал Милан. - Четыре? Пять?
  - Сам посчитай, - буркнул Сеня. - Я тебе покажу, где следы.
  Фенар встал, подошел и остановился рядом с ребятами.
  - Зря вы мой арбалет не принесли, - помертвевшим голосом сообщил он. - У меня с собой тридцать арбалетных болтов, и все они с посеребренным наконечником. Один выстрел, и от этой твари даже шкуры не останется.
  - Здесь мы в безопасности, - заверил проводника Кирилл. Ему некогда было удивляться очередным средневековым перлам, внимание всех присутствующих приковало к себе существо, вышедшее откуда-то слева, из леса.
  Испуганно заржали привязанные тарбаны, лишенные шанса на спасение. У Кирилла защемило сердце - чудовище не оставит горбатым травоядным даже призрачного шанса. Оно бы и келенкенам играючи устроило взбучку.
  Это был не медведь и не волк, но нечто среднее. Короткие мускулистые лапы, поджарый торс, длинный крепкий хвост и невероятно массивная голова, которой можно было бы спокойно таранить ворота самого неприступного замка, а то и саму стену. Даже если попытка не увенчается успехом, черепу твари ничего не грозит. Цератозавр за номером два какой-то.
  Но, в отличие от рогатого хищника, из приоткрытой пасти четвероногого не выглядывал целый частокол острых и непомерно длинных зубов. Вместо них белели две пары длинных клыков - по одной на верхнюю и нижнюю челюсть - что придавало животному сходство еще и с саблезубой кошкой. Правда, клыки у гостя, пожалуй, были не такими впечатляющими.
  Еще одним смертельным оружием зверя являлись, как и у медведя, когти передних лап. Они на добрых пару сантиметров выступали вперед, и Кирилл догадывался, одного удара хватит, чтобы человека не опознали даже близкие.
  Ветер играл на густой жесткой аспидной шерсти, чуть колыхая и приминая ее, заставляя едва заметно шевелиться крупные уши. Несмотря на внешнюю громоздкость и мнимую неуклюжесть, зверь ступал мягко, бесшумно, легко качая хвостом. Была в нем чарующая грациозность, свойственная активным хищникам. Он весь напоминал туго сжатую пружину, в решающую момент способную упруго броситься вперед.
  Зверь тщательно обследовал местность, поводя широким черным носом у самой земли и собирая незнакомый запах. И все бы ничего, если бы не размер этого гиганта. Бурый медведь рядом с ним был бы что мопс возле овчарки.
  Даже опуская голову вниз, принюхиваясь, в холке зверь был не ниже Кирилла, а то и чуть выше. А уж в длину собакомедведь мог запросто потягаться с микроавтобусом, как, пожалуй, и в весе. Меньше всего хотелось бы встретиться с такой собачкой на прогулке по лесу. Правда, смерть обещает быть быстрой, что внушает некий оптимизм.
  - Хана тарбанам, - пролепетал Арсентий, скрививший физиономию от страха - на его глазах вот-вот развяжется кровавая бойня.
  В подтверждение этого тарбаны взвились, испуганно замычали, затопали. Но Кирилл успел раньше.
  Хирургическим скальпелем, своей невероятной остротой не приносящим боли и даже беспокойства, он вспорол слабенькую защиту хищника и ухватился за штурвал в последний момент, предшествующий принятию важнейшего решения. Застань Кирилл зверюгу в миг броска - все было бы напрасно.
  '- Уходи отсюда, немедленно. Тебя не должно здесь быть. Убирайся', - настаивал Кирилл.
  Зверь взметнулся, дернулся, приподнявшись на задних лапах и запрокинув голову. Он отчаянно желал высвободиться - тарбаны показались ему заслуживающей внимания добычей - но Кирилл быстро подавил сопротивление.
  '- Я сказал - проваливай, подобру-поздорову. Не уйдешь сейчас - я убью тебя. Мне ничего не стоит тебя убить. Я сильнее, больше и злее. Чувствуешь, как во мне закипает ярость? Она вот-вот обрушится на тебя. Пошел отсюда!!!'.
  И зверь побежал. Он развернулся на сто восемьдесят градусов и рваными, словно бы нервными скачками умчался восвояси, чуть забуксовав на самом старте и разбросав вокруг комья земли.
  - Нужно уходить отсюда, - велел Кирилл, еще не конца расщепившийся с разумом пустившегося наутек зверюги. В виски ввинтились два тоненьких бура, в ушах звучал едва слышный писк. - Он покинет область моей досягаемости, придет в себя и вернется сюда. Я не смогу бесконечно его отгонять, в этот раз едва успел. И то он был сыт. С голодным так легко не выйдет. Здесь наш запах, и он его чертовски привлекает. Куда больше, чем другие запахи в округе.
  Кирилл хотел повернуться к Фенару, чтобы сказать то же самое, но не смог. Горла коснулся обжигающе холодный металл.
  - Не дергайся, - прошипел Фенар. - Нож у меня тоже с серебром. Если я пущу тебе хоть капельку крови - ты умрешь, нечисть поганая. Не вынуждай меня...
  - У вас всех, кто умеет делать что-то необычное, записывают в чернокнижников? - как ни в чем не бывало, осведомился Кирилл. Угроза почему-то не казалась ему настоящей. - А если я сейчас и твою волю подчиню, заставляю всадить нож себе же в сердце? Что станет с твоей семьей?
  Произнесенное заставило Фенара задуматься, и этой заминки Кириллу хватило. Он мягко ушел вбок, соскользнув шеей с клинка, и, тщательно дозируя силу, отоварил проводника коротким левым боковым в челюсть.
  Фенар поплыл. Координация движений нарушилась, короткий нож выпал из рук, и внебрачный отпрыск Георгия, окончательно потеряв представление о равновесии, полетел головой на пол. Кирилл кое-как успел подхватить и посадить его.
  Приблизив свое лицо к лицу Фенара, он заговорил спокойно и внятно.
  - Я не понимаю, о какой бесовщине ты мне тут толкуешь, но пора бы уяснить - никто не желает тебе зла и никто не причинит его. У нас - своя цель здесь, а у тебя - своя. Заметь, никто не пристает с расспросами, зачем Грент послал тебя с нами. Черт, да я даже молчу, едва сдерживая себя, и не выведываю насчет нашего с тобой отца. Надеюсь, ты не сомневаешься, что в наших с тобой венах течет одна кровь?
  То, что мы здесь видим, дико и странно для всех нас, не для тебя одного. Просто нам уже доводилось бывать в похожих местах, только и всего. Мы ожидаем чудес, понимаешь? И ты держи ухо востро. Есть вещи, неспособные уместиться в нашей голове целиком, и ничего тут не попишешь. В этом нет ничего страшного и, тем более, ничего потустороннего. Просто этот дом, как и все на Одиннадцатой земле, построили люди - такие же, как вы и как мы - но намного более развитые. Более умные, если проще. Им было под силу все или почти все, и к этому они шли тысячи лет, понимаешь?
  Если ты не можешь чего-то объяснить, это не значит, что перед тобой бесовские проделки.
  Да, я умею, скажем так, разговаривать с животными, убеждать их. Это не всегда работает, не всегда я успеваю, а иногда звери обводят меня вокруг пальца - например, ваши птицы шау чуть не раскроили моего друга - вон он, за спиной - вдоль, на две ровные половинки. Его спас Грент. Взамен мы поделились с ним тем, что знаем сами, и он попросил нас взять в дорогу тебя. И теперь, дорогой Фенар, послушай еще внимательнее.
  Ты - крепкий и здоровый мужик, ты бесстрашный, сильный, у тебя, сразу видно, голова на плечах есть. Прекрати давать слабину всякий раз, как заметишь что-то непонятное. Необязательно это причинит тебе вред, понимаешь? Нам нужно держаться вместе и действовать сообща, дружно, иначе вероятность помереть где-нибудь в здешних лесах или полях очень высока. Если мы все видим одно и то же и никто из нас не мечется и не вопит - значит, все в порядке. Мы договорились?
  Фенар слушал пылкую тираду молча, смотря снизу вверх Кириллу куда-то в область переносицы. Взгляд его, слегка затуманившийся от точного удара, все прояснялся. В глаза вернулась прежняя цепкость, расчетливость. Это были глаза бывалого человека, не ожидавшего, что жизнь сведет его с кем-то, кто бьет так быстро и так точно. Но Кирилл посвятил науке кулачного боя полжизни, и немудрено, что он вполне мог сразить наповал даже двухметрового накачанного верзилу. Фенар, благо, был росточком поменьше.
  Кирилл закончил свою речь и перевел дух. Еще немного, и он сможет заделаться в радиоведущие или, как минимум, занять достойное место в команде озвучки нового сериала.
  На лице Фенара мелькнула тень кривой улыбки, а потом он спросил.
  - А вы зачем здесь?
  Простой вопрос привел Кирилла в ступор.
  - Э-э... Мы расскажем тебе позже, как только выберем место для ночлега. Можно, конечно, варварски загнать тарбанов в дом и переждать ночь здесь, но я бы хотел ехать дальше. Солнце еще достаточно высоко... Фенар, сколько мы сможем пройти до заката?
  Кирилл протянул ему руку, помогая встать. Фенар не стал отбрыкиваться. Ухватился за предплечье Кирилла и, чуть шатнувшись, поднялся. Ему было достаточно беглого взгляда на безоблачный небосвод, чтобы дать ответ.
  - Если впереди нас не ждут леса или болота, пройдем еще пять раз столько же, сколько уже прошли.
  - То есть километров тридцать, - прикинул Кирилл. - Сойдет. Тогда в путь. Медведь неподалеку, не надейтесь, что он уйдет. Наши тарбаны ему приглянулись, и мы, кстати, тоже. Но я пока не чувствую его приближения.
  - Так же было с келенкенами, - ввернул Милан и машинально расправил хрустнувшую спину. Поморщившись, он первым вышел на улицу. Проход открылся в последний момент, и получилось весьма эффектно. Серб, видать, окончательно поверил в волшебство.
  К счастью, долго успокаивать тарбанов не пришлось. Те не успели перепугаться до неадекватного состояния и вели себя вполне пристойно, для порядка с укоризной помычав, когда подошли люди. Чужой, враждебный запах смущал их, и животным самим не терпелось побыстрее унести отсюда ноги. Кирилл благодарно погладил своего скакуна, выразив ему свое уважение. Тарбан за последние пару дней прошел через столько приключений, что хватит на десяток тарбаньих жизней.
  Отправляясь, все тревожно оглядывались, точно ждали, что помесь пса и медведя вот-вот выскочит из-за кустов сирени и раздерет всех на части. И только один Фенар смотрел на арбалет, который держал в руках, словно прикидывая, успеет ли пустить его в ход, если начнется заварушка.
  
  27.
  Фенар все же оказался незаменим. Согласно указаниям Каресана идти предстояло строго на юг, пока в самом прямом смысле не упрешься в озеро. Но ни Кирилл, ни Сеня, ни Милан навыками в ориентировании не блистали. Нет, конечно, все трое были в курсе, что солнце встает на востоке, а садится на западе, но этого было недостаточно.
  Однако Фенар заверил Кирилла, что направления он не потеряет. Кирилл сразу ему поверил, да и как тут не поверишь?
  К сожалению, ничего похожего на дороги здесь не было. То ли асфальтовое или подобное ему покрытие не сохранилось, проиграв схватку со временем, то ли транспорт Первых работал иначе, не как на Земле. Второе, конечно, наиболее вероятно, если вспомнить подземные капсулы. Они из здесь могут быть, но Кирилл понятия не имел, где искать их.
  - Четыре тысячи лет - немалый срок, - рассуждал Милан, плавными круговыми движениями рук разминающий спину - мази Грента дали интересный эффект, из-за чего мышцы в состоянии покоя быстро начинали деревенеть. - Опавшие листья могли покрыть асфальт или бетон, сформировать новый слой почвы и полностью скрыть от нас все следы. На такое и пары сотен лет хватит. Природа быстро зализывает раны...
  В воздухе порхали крепкие жуки с куриное яйцо размером. Их панцири красиво поблескивали на солнце, сияя сиреневым и лиловым. Деловитое жужжание наполняло прогретый за день воздух, а само их беспорядочное движение, если заснять его на видео, вошло бы в золотую коллекцию психоделических клипов.
  Жуков влекли красивые пунцовые цветы, усеявшие бескрайнее поле. Они долго кружили, выбирая бутон посочнее, а потом садились и начинали свою возню.
  - Вообще-то это пчелы должны делать, - настороженно произнес Арсентий, ожидающий от крупных насекомых еще какого-нибудь подвоха.
  - Мы не дома, - коротко ответил ему Кирилл. - Главное, чтоб они не жалили.
  Фенар тоже не отводил взгляда от ближайшей к нему пары жуков. Но те были увлечены только сбором нектара, пыльцы, или что они там ищут. Кирилл же в жуках почему-то угрозы не видел с самого начала. Они показались ему беззлобными. А то, что большие - ну, жираф тоже большой, но мы ведь его не боимся. Достаточно не раздражать животное, само оно не нападет.
  Дома Первых встречались с примерно одинаковой частотой. Через каждые пару километров, пройденные легкой рысью или быстрым шагом, странники замечали новую постройку, укрытую деревьями и высокой, похожей на лебеду травой. Дома разнились числом цилиндров, а также имели слегка отличную форму куполов - где-то крыши сильнее тянулись вверх, где-то, напротив, были почти плоскими, будто на них кто-то наступил и приплющил.
  Беспрерывно Кирилл сканировал местность, и кроме суетливых мелких зверьков, при первых звуках чужаков торопящихся юркнуть в норку, никого не замечал. Но это на земле. На небе картина была иной.
  - О, Рыйза, да ты только глянь! - пришел черед Фенара блеснуть наблюдательностью. Кивая вверх, он взял арбалет наизготовку, но быстро опустил его. Даже серебряного болта будет недостаточно, чтобы подбить такую красоту.
  Кирилл погорячился, когда делал вывод об отсутствии в мире Первых летающих великанов. Нет, птерозавров в небе не сыщешь, а вот огромных птиц...
  Да, это была самая настоящая птица. Она шла низко, прямо навстречу, красиво разнеся неподвижные широкие крылья. Птица планировала.
  Расцветкой пернатый житель Одиннадцатой земли не отличался от обычной чайки - белый окрас имел несколько небольших серых вкраплений. В длинном узком клюве болтала хвостом здоровенная рыбина, разевая рот в предсмертной агонии. Вырваться наружу ей мешала не только железная хватка, но еще и крепкие зубы, загнутые вовнутрь. Шансов на побег у рыбы не оставалось никаких.
  Что же касается размера, то здесь и рамфоринхам, и диморфодонам оставалось лишь позавидовать. До орнитохейруса птица не дотягивала самую малость, но все равно своим видом нагоняла жути. Птерозавр, даром что был великаном, все одно припоминал недокормленного задохлика. Птица же, благодаря густому оперению, смотрелась иначе, более внушительно, плотно. Логика подсказывала Кириллу, что форма клюва указывает на то, что птица предпочитает рыбу, но себя не обманешь. Человеку просто свойственно бояться всякого, кто хотя бы теоретически способен причинить вред. Многие от грачей с воронами шарахаются, что уж говорить о келенкенах или таком вот живом дельтаплане?
  Кирилл, Милан и Арсентий встали и, не сговариваясь, задрали головы, прикрыв глаза ладонью и разинув рот. Фенар смотрел на них, недоверчиво улыбаясь.
  - Вы никогда не видели кромбитов?
  Птица, почтив сухопутных карликов своим явлением, скрылась за их спинами, и Кирилл повернулся и переспросил.
  - Кого-кого?
  - Это кромбит, - пояснил Фенар. - Просто очень большой. Я таких здоровых в наших краях не видал. Обычно они летают над морем, но заглядывают и к рекам, к озерам... Рыба, которую он нес в зубах - булин - в соленой воде не водится. Впереди, значит, или река, или озеро. Третьего не дано. Рыба живая, еще трепыхается. Река близко, так выходит.
  - Это пелагорнис, - с благоговением промолвил Милан. - Пелагорнис!
  - А Фенар назвал его кромбитом, - только и смог сказать Кирилл.
  - Размах крыльев - до пяти с небольшим метров? Да хрен вам. Все семь, а то и восемь! - Милан был на своей волне. Он все смотрел назад, но птицы уже и след простыл. Когда до серба, наконец, дошла эта простая истина, он повернулся к Кириллу.
  - Спроси, нападают ли они на людей.
  - И вкусные ли они, - добавил Сеня. - Он такой мясистый просто...
  - Где ты видел, чтобы люди ели рыбоядных птиц, - поморщился Милан. - Попробуй как-нибудь чайку, дуралей.
  Кирилл тем временем перевел его вопрос. Фенар закивал.
  - Еще как, еще как. Но только если у них птенцы. На взрослых людей нападать не решаются, а маленьких детей, бывало, уносили, чтобы вскормить свое потомство.
  - Ну, я и не сомневался, - с удовлетворением сказал Милан, услыхав обратный перевод. - При их-то габаритах. Елки-палки, как же это все прекрасно... Не, я не эксперт никакой, но это просто обязан быть пелагорнис, ну, а кто же еще? Аргентавис? Нет, нет. У него клюв другой, он больше по мясу специализировался...
  Неподалеку на самом деле бежала река. Сначала до ушей долетело журчание воды, затем нахлынули невиданные полчища комаров, довольных появлением новой пищи, и только тогда путники добрались до неширокой, но очень быстрой речки. Она будто опаздывала куда-то, бурлила и шумела не хуже водопада. Вода из-за вечно взметенного со дна ила была мутной, зеленоватой, как в луже.
  Комары одолевали ужасно, не давая продыху и оставляя на руках, шее и лице красные волдыри, и было решено немедленно форсировать так некстати появившуюся на пути водную преграду, осыпая крутые, но невысокие берега мириадом брызг. Жаль, что Первые не снабдили бронированную одежку каким-нибудь хорошим репеллентом.
  Пришлось довериться Фенару. Худо-бедно тот определил брод. Конечно, стоило бы спешиться, чтобы облегчить работу тарбанам, но комары, похоже, доконали даже аборигена. Махнув рукой, Фенар призвал остальных идти следом и первым вошел в реку.
  Тарбан крупнее и сильнее лошади, и тащить человека на горбу - причем в прямом смысле - ему было все-таки легче. Правда, мешало течение. Оно упрямо сносило всех ниже, и даже могучий тарбан не мог воспротивиться этой силе.
  Вода была холодная, и ноги Кирилла сразу после погружения занемели. Один раз, уже на подходе к противоположному берегу, что-то крупное больно хлестнуло его по боку. Вспомнив огромную птицу, он с ужасом осознал, что его огрела хвостом здоровенная рыба, населяющая местные водоемы. Удивительно, что такой монстр умещался в узкой реке.
  Почему-то стало не на шутку страшно. Если с летающими и наземными животными Кирилл уже как-то привык договариваться, то вот с обитателями рек и морей - нет. Он даже не представлял себе, как это будет выглядеть и получится ли что-нибудь. Все-таки с существами, чей уровень самосознания не выше уровня какой-нибудь устрицы, контакт наладить очень сложно. Попытка наладить мысленное общение с глупой ящерицей многому научила Кирилла.
  Чуть пробуксовав копытами по рыхлой земле, тарбан-таки вытянул Фенара на берег. Следом выбрался Кирилл, а потом - синхронно - Милан и Арсентий. Без фотофиниша и не разобрать, чей скакун коснулся вожделенной суши первым.
  Разумеется, переправа стала испытанием лишь для тарбанов и их наездников, но не для комаров. В воде насекомые не атаковали, боясь брызг, но на берегу снова взялись за свое. День клонился к вечеру, наступило время кровососов.
  Комары Одиннадцатого материка отличались дикостью и огромным, как у жуков, размеров. Зазеваешься или заснешь на улице по пьяной лавочке, и домой уже не вернешься, ибо эти вампиры досуха могут человека выпить. Да и от укусов остаются такие крупные багровые шишки, что смотреть противно. Мерзость, одним словом. Хорошо, что в сотне метров от воды они уже не преследовали своих жертв.
  
  
  28.
  После переправы Кирилл заметил, что тарбаны подустали. Их глаза будто подернуло пленкой, они стали отрешенными. Животные медленнее реагировали на команды, а после небольшого спурта галопом они сами перешли на быстрый шаг. Тарбаны дышали тяжело и горячо.
  Еще пара километров по сверкающей яркостью весенних цветов степи, и Фенар скомандовал привал.
  - Тарбанам нужна передышка, - заявил он. - Дальше мы сегодня не идем. Солнце садится.
  Кирилл посмотрел на небо. Близился закат. Цвета становились теплее, как бы на прощание, перед уходом дня. Заиграл ветерок, пока еще несильный.
  - Согласен, - сказал, наконец, Кирилл. - А нам нужна крыша над головой. Что-то не хочется спать под деревом, завернутым в шкуру. Хорошо, конечно, что они у нас есть, но пусть лучше лежат себе, как лежат.
  В ходе сегодняшнего путешествия дома Первых уже примелькались и перестали бурную реакцию. И хоть за рекой их не было вовсе, куда ни глянь, Милан все гадал, что за стройматериалы использовали, да почему внутри все остается таким чистым.
  - Герметичным помещение быть не может, там просто обязана быть вентиляция. Но где же пыль? Где следы разрухи, разложения? Четыре тысячи лет! - причитал он. - У нас оставь вот так какой-нибудь современный дом - спустя столетие от него останется в лучшем случае пара стен да подвал.
  Вокруг простиралась цветущая и ровная степь, до самого горизонта. Кирилл щурился, всматривался на юг, но никаких намеков на холмы, густые леса и угрюмые тысячелетние горы не обнаружил.
  Похоже, провести неспокойную ночь на неизвестной земле им предстояло прямо здесь, в степных просторах, на виду для всякого хищника.
  Кирилл не успел как следует загрустить по этому поводу - в суматоху, царящую в голове, вмешалась посланное кем-то или чем-то приглашение. Да, это, несомненно, было именно приглашение. Путникам предлагалось устроиться прямо здесь, на этом самом месте.
  Мне одному... - начал было Милан, но его оборвал Арсентий.
  Нет, не тебе одному.
  Кирилл, что это значит? - с недоверием спросил Фенар.
  Я-то почем знаю, - огрызнулся Кирилл. То ли он вообще устал за сегодняшний день, то ли роль ведущего утомила. Ну, правда, чего они все со своими расспросами лезут? Он знает об этом месте не больше, чем остальные, но все трое как сговорились.
  Выбор у нас невелик, - подвел итог Кирилл, не желая больше думать и решать. - Спешиваемся, готовимся к отдыху.
   Чтобы подбодрить остальных, Кирилл уверенно спрыгнул с тарбана на мягкую травку. Животное с явным облегчением издало протяжный выдох - 'фффыыыыр'.
   '- Отдыхай, дружище', - сказал ему Кирилл и отстегнул сумку, а потом бросил Фенару. - Здесь их можно не привязывать. Не убегут.
  Сам знаю, - мрачно ответил тот, спешиваясь. - Знаю, но откуда - не пойму.
  Хороший урок, значит, - хмыкнул Кирилл.
  Это какой? - насторожился Фенар.
  Такой, что в этой жизни совсем не обязательно знать все. Так даже лучше жить, всего не зная, понял?
  О чем вы? - вмешался Арсентий.
  Обо всем и ни о чем. Видишь, как солнце быстро заходит? Вот-вот стемнеем совсем. Надо побыстрее расположиться и развести костер.
  Раскомандовался, - тихонечко пробубнил Сеня, но прибавил темп. Кирилл же раздраженно сплюнул под ноги - можно подумать, они не этого хотят. Сами ведь напрашиваются, чтобы он, Кирилл, руководил процессов, изредка - когда дело касается особенностей местной жизни - передавать эстафету Фенару.
   Пока ребята расстилали шкуры кругом вокруг предполагаемого очага, Фенар бесшумно отлучился. Вернулся он быстрее, чем Кирилл ожидал - они только-то и успели, что выудить из сумок еду да мешочки с порохом. Арсентий возился с ножнами, что-то делая с ремешком, когда Фенар появился у него за спиной.
  Бу! - сказал проводник и вывалил здоровенную кучу мокрой, пахнущей тухлятиной древесины. - Мне нужен помощник, быстрее управимся.
  Я пойду, - сказал Кирилл. - К реке?
  Ну, а куда ж еще. Ты где-то видишь лес? Он есть, но далеко. Некоторые ветки несет сюда и дальше.
  Мокрые ведь.
  Высушим. Пошли.
   Арбалет, висевший за спиной, Фенар вручил Арсентию. Такой щедрости Сеня не ожидал. Польщенный доверием средневекового чужеземца, он принял оружие с таким трепетом и благоговением, с каким отец принимает новорожденного сына. Милан с легкой завистью смотрел на все это дело, но возражать не стал. Арсентий, как ни крути, один из них троих имел хоть какой-то опыт обращения с подобными вещами.
   Путь к реке пешком отнял меньше времени, чем представлялось Кириллу. Они шли быстрым шагом, без лишней суеты, но и не медля. Комары выразили искреннюю радость, от души привечая людей новыми укусами. Но теперь на сторону Кирилла и Фенара стал ветер, поднявшийся за пару последних минут. Он дул все сильнее, но при этом он не был ледяным, замораживающим, как в Хаве. Это внушало робкую надежду, что к утру никто себе ничего не отморозит.
  Хорошее место, - нарушил тишину Кирилл, подбирая первую обнаруженную корягу. Она была мокрой, прогнившей и поросшей плесенью.
  Подвоха не боишься? - донеслось в ответ. Фенар без капли сомнений ступил в реку по колено, наклонился и вытянул со дна целое небольшое деревце. Неужели и это будет гореть? Оно ведь провалялось там не одну неделю, может быть. - Кто нас, по-твоему, пригласил?
  А никто, - с уверенностью заявил Кирилл. - Кто-то просто оставил здесь послание всем идущим. Очень давно, надо полагать. Обозначил хорошее место, и все. Почему оно хорошее - я, сказать начистоту, не знаю.
  Просто чувствуешь, - понимающе кивнул Фенар. Отбросив деревце на берег, он скомандовал. - Идем ниже по течению, здесь я уже все прочесал, кроме мелочи ничего не отыщем.
   Они прошли с полкилометра. Кирилл и подумать не мог, что в безлесной степи можно наковырять столько деревяшек. Конечно, все было отсыревшее, вонючее, предательски ломкое из-за целиком сгнившего нутра, но Фенар успокоил, объяснил, что это не страшно. Мол, на ночь хватит совершенно точно.
   Обратно они шли навьюченными под завязку, и без того вялый разговор оборвался окончательно. Уже на подходе к разбитому лагерю Фенар посмотрел на темнеющее небо и изрек:
  Рыйза сегодня очень близко - видишь, бусы сияют. Холод ушел. Сегодня день перелома - или перехода, как еще говорят. Скотина обычно бесится.
  Надеюсь, тарбаны не разбегутся, - сказал Кирилл. - Я сделал им определенное внушение, но не знаю, достаточно ли этого. Если хочешь - я соберу их и привяжем.
  - Табал с ними, - махнул рукой Фенар, сбросил поклажу и утер пот со лба тыльной стороной ладони. - Пущай гуляют, им нужно. Будем по очереди дежурить. Если кто вздумает напасть, придется отгонять. Тарбаны, чуя страх, всегда льнут к хозяину.
  - Отгонишь тут, - отозвался Кирилл, вспоминая гибрид топтыгина с волком. - Стоп, что ты сказал? Табал с ними?
  - Ну, да, - нахмурился Фенар. Заслышав знакомое слово, Сеня с Миланом подняли головы. - Табал - это демон. Он забрал души наших предков. Отравил и забрал с собой.
  - Хм, - Кирилл замялся. - Вообще, к табалу мы и идем.
  Он внутренне напрягся, ожидая от Фенара очередной глупой выходки, но тот вздохнул и промолвил с обреченностью.
  Да я уже понял.
  Табал - это не демон, - мягко сказал Кирилл. - Это - такое устройство. Как мельница, только посложнее.
   Почему мельница? Дурацкое сравнение. Кирилл попросту не знал, как еще донести до темного селянина свой посыл.
  И он не забирает душу. Я сам не совсем понимаю, что он делает, но знаю одно - зла он не причинит. Ведь ваши прародители, столкнувшись с ним, смогли уйти. Табал не держал их, отпустил, правильно ведь?
  Они не польстились.
  Тебя мы уговаривать и, тем более, тащить за собой не собираемся.
  Спасибо и на том.
   Волна теплого южного ветра лихо пронеслась по степи. Цветы и трава послушно склонились, чтобы спустя секунду выпрямиться вновь.
  Скажи им, пусть роют яму. Примерно такой глубины, - Фенар развел ладони, оставив между ними чуть меньше метра.
   Кирилл передал распоряжение. Арсентий ожидаемо задал встречный вопрос - мол, нет ли у кого с собой лопаты, хотя бы маленькой, саперной - а Милан схватил тонкую острую ветку и взялся за работу. Выдрал мешающие растения и вонзил примитивное орудие труда в землю.
  Ты подготовь розжиг, я сейчас вернусь. Темно уже, не ходите за мной.
   Порошок был готов - все три мешочка, сложенные рядом, ждали своего часа возле расстеленной Миланом шкуры. Кирилл и Сеня бросились другу на помощь. Почва была твердой, сухой, пришлось попотеть и поймать пару острых заноз, но втроем ребята быстро сделали, что от них требовалось.
   Ночь быстро, с жадным нетерпением вступала в свои права. Ярко разгорелись звезды, засияли спутники. Света хватало, чтобы свободно обозревать окрестности. Все тарбаны были на виду. Они разбрелись кто куда, радуясь свободе и набивая желудки травой. Один - кажется, Арсентия - прилег, поджав копыта и пристроив длинную морду на траву.
   Фенар вернулся с двумя пучками бледно-зеленых листьев.
  Бери розжиг, полмешочка хватит, не больше. Меньше - можно, а вот больше лучше не надо.
   Кирилл высыпал мелкий черный порошок в ладонь. Вспотевшие, распаренные Арсентия и Милан с интересом следили на Кириллом. Жаль, что они не понимают ни слова, что говорит Фенар.
  Потри его руками и бросай в яму.
   Стоило свести ладони вместе, как по рукам пробежало тепло. Разинув от удивления рот, Кирилл быстро потер порошок. Тепло вмиг превратилось в нестерпимый жар, и Кирилл поспешил вывалить розжиг в ямку. Он едва успел отпрянуть - пламя вскинулось на добрые два метра, словно язык огромной ящерицы, ловящей беззаботную муху.
   Огонь быстро вернулся в лунку, начал сжиматься, грозя погаснуть. Фенар бросил туда принесенные листья, и пламя выровнялось. Из ямы повеяло спокойным, умиротворяющим теплом.
   Быстрыми движениями Фенар какой-то куцей деревяшкой выкопал еще одну ямку - узкую, под наклоном к основной - и уверенно бросил в костер несколько небольших мокрых веток. Белый пар повалил наружу, быстро растаял и сменился едва заметной ниточкой серого дыма, тянущейся строго вверх, будто кто-то там, в небе, наматывал ее на катушку. Она изящно изгибалась, стоило ударить ветру, и спешила вытянуться в струну, когда он уступал.
  Я дежурю первым, - известил Кирилла Фенар. - Следующим разбужу тебя.
   Фенар вернул себе арбалет и уселся, по-турецки скрестив ноги. Мокрые штаны он решил не снимать, вероятно, планируя высушить их просто сидя возле костра.
   Огонь, пусть и почти невидимый из-за ямы, добавил уюта. Все-таки странное существо - человек. Уже столько лет живет в городах, среди машин и компьютеров, а костер все равно успокаивает.
   Кирилл замотался в шкуру, немного скомкал ее под головой, образовав подобие подушки, и уставился в небо, а оно только этого и ждало.
   Яркая вспышка озарила потрясающей красоты небосклон, расплескавшись на сотни разноцветных гладких капель. Капли закружились, завертелись, сталкиваясь друг с другом и разделяясь вновь.
   Они сливались в причудливые картины, одна волшебнее другой. Вот идут по сухому желтому плато огромные существа, ростом чуть не вдвое выше жирафа. Их ноги и шеи крепки и мускулисты, а короткие хвостики, едва прикрывающие, что положено, мелко и смешно подрагивают при каждом шаге. Продолговатые головы, не лишенные сходства с лошадиными, мерно покачиваются. Древние - совершенно точно древние - обитатели планеты идут в сторону невысоких истрескавшихся гор, таких же желтых, покрытых пылью.
   Двое - мужчина и женщина - идут по полю, держась за руки. За их спинами остался дом. Четыре белых цилиндра. Сочная зеленая трава расступается перед ними еще до того, как люди ее коснутся. Этим двоим хорошо. Они счастливы, и уже очень давно. Возможно, с момента своего первого вдоха. Они идут туда же, куда стремятся все. Они идут к табалу.
   Приземистый ящер размеренно, будто наслаждаясь прогулкой, ступает по густому зеленому ковру. Лапы, выходящие из боков туловища, выглядят неуклюжими, как и вздымающийся вверх полукруглый тонкий гребень. Меж тонких острых костей натянута тонкая кожа, испещренная мириадами кровеносных сосудов, отчего гребень напоминает парус.
  Чуть обнажив острые зубы прирожденного хищника, рептилия терпеливо шла в горку, стремясь поскорее взобраться повыше. Там покачивающийся на спине парус встретится, наконец, с солнцем, и тело животного наполнится энергией жизни.
  Все эти прекрасные короткие истории, рассказывающие о разных (или не разных) периодах жизни планеты Року, отображались где-то в высоте, затмевая собою ночное небо. Запоздало Кирилл вспомнил, что Грент говорил о таинственных огнях над Корнакой. Что ж, одна загадка разрешилась. Огни горят, когда путнику показывают такое вот расчудесное кино, от которого глаз не оторвать.
  Удивительно, но, несмотря на захватывающие дух виды и сюжеты - хотелось увидеть их всех! - Кирилла сильно потянуло в сон. Он и сам не заметил, как закрылись глаза, дыхание сделалось ровнее и размереннее, а тело с удовольствием расслабилось, согласилось на отдых.
  Последнее, что успел сделать Кирилл - это пробежать внутренним сканером по степи и никого не найти. Оставалось лишь верить, что местная фауна не так умна, как келенкены, и что оных здесь не водится. Тогда, даст Рыйза, утро будет действительно добрым.
  
  29.
  - Ну, и кто это был? - спросил Кирилл, вонзая зубы в сверток с картошкой, рыбой и луком - спасибо Гренту и его поварам.
   Светало здесь так же стремительно, как и темнело. Стоило алой полосе рассечь небосвод, как степь начала наполняться светом. Спутники меркли, звезды отступали, и здешнее солнце жадно карабкалось все выше, намереваясь поскорее окинуть взором свои владения.
   Отдежурив положенное, Кирилл ткнул Милана в бок, жестом велел подниматься и рухнул спать. Проснувшись перед самым рассветом, он довольно потянулся, убедился, что проспал достаточно, и накинулся на еду.
  - По внешнему виду - какая-то разновидность амфициона, - ответствовал Милан, счищая скорлупу с куриного яйца. Хоть курицы здесь были такие же, как на Земле, и то счастье. У Грента их не водилось. Яйца он, должно быть, выменивал. - Но размером великоват. Я сначала думал, что мы увидим гиенодона, но по всему это именно амфицион. Он всеяден, похож одновременно и на матерую псину, и на медведя. Вроде бы все сходится. У меня нет рулетки, чтобы его измерить, но, по моим прикидкам, длина чуть больше трех метров. Весом до тонны точно не дотягивает, но центнеров семь в этой махине будет. И не стоит забывать - амфицион может быть активным охотником, мы о нем ничего не знаем. Поэтому по сторонам смотреть - обязательно! И тарбанов слушать, если они заерзают и занервничают, тоже.
  Тарбаны по-прежнему бродили по степи. Двое прогуливались совсем близко, постоянно оставаясь на виду, и еще двое возвращались от реки, куда ходили поутру напиться воды. Животные вели себя вполне раскованно, без намека на какую-либо настороженность.
  Если я прав, тарбанов на этой земле нет, - говорил Фенар. - Наши - единственные. Поэтому они вполне могут ошибаться. Могут не видеть волкомедведя - того, большого - или кого-то еще. Я бы не очень-то им доверял.
   Наевшись и напившись - фляги синхронно опустели у всех четверых - они продолжили путь. Отдохнувшие за ночь тарбаны сочли за счастье понести своих седоков галопом. Глоток свободы пошел им на пользу - животные подошли к людям по первому зову, безропотно позволили взобраться в седла и вообще вели себя просто на заглядение хорошо.
   Если, засыпая, Кирилл собирался с утра обсудить увиденное в небе с Фенаром и друзьями, то сейчас это желание пропало. Кирилл сам не совсем понимал, что послужило причиной, но говорить об этом ему больше не хотелось. Он понял, что люди еще как хаживают на Одиннадцатую землю - не каждый день, конечно, но случается. А еще он понял, уже проснувшись, что вчерашние чудеса не были жестом чьей-то доброй воли. Подсознание в сговоре с интуицией услужливо подсказали Кириллу, в чем дело.
   Они просто попали в некое подобие развлекательного заведения, а именно - кинотеатра. Кинотеатр без стен, крыши, рядов кресел и проектора. Даже без очков трехмерной реальности и полиуретановых присосок для полного погружение в действо. Вполне в духе Первых - красиво, безвредно, доступно любому идиоту в пользовании, но никому не понятно в устройстве. Что ж, так они, великие, развлекались. Развлечения нужны всем, в конце концов.
  Делиться своей догадкой Кирилл ни с кем не хотел. Просто не хотел. Лица спутников, задумчивые, собранные, могли говорить о том, что они и сами допетрили, чай, не дураки. Надо же, учудили Первые - кинотеатр посреди поля, в сердце степи. Кинотеатр без звука, с множеством 'экранов' - выбирай любой или смотри все сразу, если сможешь...
  Все это было таким чужим, таким далеким, что Кирилл больше всего просто хотел бы забыть. Да, выглядело прекрасно, завораживающе, сводя с ума, но это как-то... Слишком, что ли... Да, именно. Слишком.
  Спустя некоторое время несколько наскучивший степной пейзаж начал меняться. Все чаще начали встречаться крохотные неглубокие озера, окруженные густым низкорослым кустарником и тоненькими деревцами, жмущимися к воде.
  Окрестности остались пустынными - никаких следов человека Кирилл не замечал. Окружающие виды своими величественными просторами просто обязаны были навевать высокие мысли, погружать в философские рассуждения, но вместо этого Кирилл испытывал все более сильную тревогу. Несколько долгих минут она росла и крепла, принимая все более завершенный вид. Наконец, Кирилл остановил тарбана и сказал:
  Никому не кажется, что здесь что-то не так?
   Милан покачал головой, Сеня пожал плечами и неуверенно посмотрел по сторонам, и только Фенар кивнул.
  Мы перешли границу.
  Вот и я о том же, - мрачно подтвердил Кирилл. - Я-то думал, границей служит пролив.
  И я, - признался Фенар. - Не хочешь повернуть назад?
  Нет, мы должны дойти, Фенар. Иначе нам домой не попасть. Ты можешь...
  Знаю, - нетерпеливо перебил Фенар, пожевал губу и добавил. - Волен делать, что считаю нужным. Идем дальше. Чего стоять? Мы уже сделали то, что сделали.
  Добро. Вперед.
   Тарбан вдруг весь взвился под Кириллом, привстал на дыбы, а потом пулей метнулся вперед, издавая жалкое ржание - так должны мямлить пони, а не двухметровые громадины.
   Справа наперерез метнулось нечто продолговатое. Оно подпрыгнуло, выпущенное из невидимой катапульты, распрямилось в воздухе и, чуть не долетев до ближайшей цели - Кирилла - плюхнулось на траву.
   Огроменная змея - не столько длинная, сколько плоская и широкая. Мощными толчками, извиваясь, она с дьявольской прытью помчалась к намеченным жертвам. Черные чешуйки мрачно поблескивали на солнце, туловище резко сокращалось и разжималось.
   Тарбан Кирилла пустился со всех ног, но рывок рептилии поражал воображение - она догоняла! И она была не одна. Кирилл заметил еще две змеи, идущие чуть в стороне, но и они не хотели бы упускать своего.
   Сухо хлопнула арбалетная тетива - и никакого вам свиста, кстати - выплюнув болт. Стрелял Фенар с места, теряя драгоценное время и оставляя себя и тарбана под собой отличной мишенью. Его горбун, очевидно, обладал неимоверной храбростью и был в высшей степени выучен, коль скоро ему удавалось невозмутимо стоять и глазеть на несущихся змей.
   Выпущенный Фенаром болт свое дело сделал, прошив ближайшую к Кириллу змею насквозь. Фенар целил в голову, но как тут попадешь, когда тварь несется с потусторонней прытью, догоняя, возможно, самых быстрых животных планеты! Хватило и этого. Металлическая болванка увязла глубоко в плоти, оставив на виду лишь наконечник.
   Движения змеи сразу замедлились, стали вялыми. Кажется, у нее обильно хлынула кровь из раны, но этого Кирилл уже не видел, сосредоточенный на дороге.
   Слева и чуть позади галопировали тарбаны Сени и Милана, и за них-то Кирилл как раз не сильно переживал. Куда больше его волновала судьба Фенара, оставшегося строго за спиной.
   Пара черных анаконд, упрямо ползущих правее, параллельно всадникам, поняла, что Кирилл им уже не по зубам, да и Милан с Арсентием, скорее всего, тоже. Зато Фенар влип основательно. Защищая Кирилла, он подтолкнул в пропасть сам себя. Две змеи справа, одна слева и еще пара идет по следу, шелестя травой. Ловушка быстро закрывалась.
   Кирилл не успел, да и не мог он успеть ничего сделать. Робко дернув поводья в попытке остановить тарбана, он понял, что это бесполезно. Макроухении, как всегда в моменты испуга, просто несутся вперед, неспособные ни остановиться, ни сделать что-то еще. Всаднику остается просто всеми силами держаться в седле.
   Слева пролетело что-то маленькое и темное, упав позади. Кирилл, рискуя вылететь на какой-нибудь кочке и поломать шею, обернулся. Чем-то маленьким и темным оказалась совершенно обычная граната, какой пользовались охранники на Тайе. Их там было полторы дюжины видов, интересно, какую швырнул Сеня...
   Получилось совсем как в кино. Понимая, что змеи через долю секунды бросятся вперед и нанесут смертельный урон, тарбан Фенара совершил неимоверный прыжок. Он оторвался от земли на метр с лишним. Смотрелось, конечно, потрясающе, но его бы это не спасло - одна змеюка догадливо задрала башку и собиралась вонзить зубы тарбану прямо в беззащитное брюхо, когда сработала граната.
   Едкий белесый дым валил напрочь даже торвозавра, если удачно попасть. Гигантский ящер должен был сделать три полных вдоха газа, чтобы утратить равновесие. Он падал, спустя пять-семь секунд теряя сознание. Цератозавру хватало двух вдохов, а молодому и одного.
   Повезло Арсентию, что он выбрал самую современную гранату - типа 'шесть Ай'. С их помощью планировался отлов диких животных и помещение их в свежепостроенный парк.
   Змей, разумеется, скосило, как траву - они просто расслабились и остались лежать. Только одна проявила стойкость, заслуживающую восхищения. Оказавшись от Фенара и гранаты дальше всех, она честно гналась за уходящей добычей два десятка метров, вынужденно проскочив через быстро расползающееся облако газа. Его концентрация уже через минуту становится безопасной - и это в густом лесу - поэтому рептилия сознания полностью не утратила. Она просто стала квелой, дряблой, утратив к погоне дальнейший интерес.
   Все четверо, включая побледневшего, как смерть, Фенара, еще долго мчали вперед, слушая, как молотят копытами степь тарбаны. Первую остановку путники позволили себе спустя час или даже два - в суете счет времени теряется в первую очередь.
   Поросшая травой равнина вопреки ожиданиям (скорее даже надеждам) Кирилла перешла в голую пустошь, где холодную серость разбавляли только пурпурные цветки репейника, редко рассеянного по кажущейся безжизненной земле, да невысокие растения, имеющие отдаленное сходство с кактусами. Ровные бурые полусферы ощетинились рядами коротких и крепких игл. Почему-то подойти и рассмотреть их поближе Кириллу не хотелось, равно как и остальным. Было в этих кактусах нечто отталкивающее.
   На севере, у самого горизонта, выросли горы. Отсюда вдали виднелись лишь их острые вершины, белеющие то ли от снега, то ли от солнца. Последнее, впрочем, вскоре скрылось за молочными тучами - белыми и ровными, не похожими на дождевые. Однако Фенар полагал иначе. Ссаживаясь с тарбана, он известил Кирилла:
  Чувствуешь, сладко пахнет?
   Кирилл потянул носом. Да, в воздухе витал едва уловимый аромат, исходящий, как правило, от декоративных цветов.
  Ветер несет оттуда, - Фенар махнул рукой в ту сторону, откуда они прибыли. - Когда сладко пахнет - будет дождь. Совсем скоро.
  Дальше идти мы не можем, - сразу высказался Сеня, едва Кирилл перевел. - Все, баста. Я отбил себе все, что можно. И дело даже не в том, чем мы так дорожим, Киря. Мне просто кажется, что я себе все почки отшиб, и они у меня куда-то наверх убежали, под лопатки.
   В кои-то веки Милан воздержался от едких комментариев. Он и сам выглядел нехорошо. Тарбаны неутомимо несли их тяжелым стремительным галопом так долго, что и сами выбились из сил, что уж говорить о седоках. Фенару не привыкать, но Милан-то недавно чуть не распрощался с белым светом, и спина у него хоть и поджила, но полностью не исцелилась.
  Что ж, тут куда ни глянь - равнина, - пожал плечами Кирилл. - Будет располагаться здесь.
  Одно радует, - произнес, наконец, Милан. - Здесь бывает дождь. Поначалу мне эта степь не понравилась. Думал, чем дальше пойдем - тем суше будет.
  Мы просто попали в смену сезонов, - предположил Кирилл. - Наверное, летом здесь жарища, как в аду. И днем, и ночью.
  Не хочу вас расстраивать, - подошел Фенар, - но придется опять рыть. Гроза начнется - моргнуть не успеем. А выше нас я здесь никого не вижу, если что.
  А тарбаны? - испугался Кирилл.
   Фенар пожал плечами. Кирилл витиевато выругался. Так умело, что сам не ожидал, вызвав восхищенный взгляд Милана. Он, сколько русский ни учил, материться толком так и не умел. Сеня любил наслаждаться своим превосходством в этом нелегком деле, иногда эффектно обрезая сербу крылья в самом начале взаимной травли.
   Тарбаны оказались умнее, чем Кирилл ожидал. Пока люди чем придется рыхлили землю, ежесекундно ахая и охая - ноги и поясница и впрямь перетрудились - животные спокойно бродили рядышком, вяло дегустируя репейник и обходя 'кактусы' на почтительном расстоянии. Но стоило молнии сверкнуть вдали на юге, как макроухении синхронно подогнули копыта и прижались крепкими мосластыми телами к земле.
   Они хитро поглядывали на людей, ожидая, что те предпримут. Кирилл с Фенаром уложились быстро, Милан с Сеней с запозданием, но тоже вырыли себе какое-никакое углубление. Арсентий опять весь вспотел, словно бежал марафон. Вновь отросшие после визита к парикмахеру на Тайе волосы липли к голове, лицо стало красным. Кирилл и сам разгорячился.
   Работали под чутким надзором Фенара, отчаянно орудующего и над своей ямой, потому получилось более или менее так, как должно было - углубление в сантиметров пятнадцать-двадцать, куда можно забраться целиком, если свернуться калачиком.
  Если грозы у них как у нас, - пояснял Фенар, - молнии будут бить страшно. Но недолго. Такие грозы бывают, когда ветра уже ушли, а тепло еще не пришло.
   Да, Кирилл был прав. Смена сезонов служила причиной буйства погоды.
   Устраиваясь на холодной земле, он мечтал лишь о том, чтобы все поскорее началось и закончилось. Гроза себя ждать не заставила.
   Небо стремительно почернело, а молния, только что бившая в нескольких километрах к югу, вонзилась в землю совсем рядом - сто метров от импровизированного 'лежбища', не больше. Вслед за холодной вспышкой пришел гром, низкий, рокочущий. Шаровидные кактусы будто мелко задрожали от ужаса и вжались чуть глубже к земле.
   Полил сильный дождь. Струи воды яростно колошматили по лицу и телу, и Кирилл представил себе, что какой-то очень большой шутник просто лил на них воду из таза. Во всяком случае, так все и выглядело. Пелена холодной воды валилась почти беспрерывно, за несколько секунд превратив твердую сухую землю в настоящее болото. Руки и лицо быстро перестали чувствовать удары холодной воды, занемев.
   Матерился Арсентий, громко сопели тарбаны, молотила по степи молния, взметывая клубы мелкой земляной крошки, тут же прибиваемые ливнем обратно вниз.
   Им повезло. Молния обошла их стороной, испугала, но все же удалилась, держась на почтительном расстоянии. Кирилл и опомниться не успел, как гроза устремилась к северу. Вслед за ней устремились и черные зловещие тучи, вернув светлое небо и яркое солнце.
  
  30.
   Кирилл сидел весь в грязи, с печалью в глазах осматривая себя. Весь уделался, с головы до пят, и немудрено - твердая земля превратилась в болото.
   Краем глаза уловив движение, Кирилл повернул голову и озадачился. Кактуса здесь перед началом грозы не было совершенно точно. Ну, неоткуда ему было взяться, Кирилл бы ни за что не стал бы копать возле него. Неизвестное растение, выглядит как-то недружелюбно... Откуда оно здесь?
  Киря, - слабым голосом произнес Арсентий. - Ползи оттуда, тихонько только.
   Стоило Сене сказать это, как Кириллу больше всего на свете захотелось оказаться от колючей полусферы так далеко, как только возможно. Но беда была в том, что Кирилл не мог пошевелить и пальцем.
   Он все прекрасно видел, слышал и понимал, но был не состоянии двинуться. Его будто заморозили, причем в неудобной позе с повернутой направо головой.
   Колючее чудище тем временем 'подъехало', тихонечко похлюпывая грязью под собой, почти вплотную. Кирилл затаив дыхание, ждал трагической развязки. Почему-то он совсем забыл, что с ним трое товарищей, кто умеет постоять за себя и друзей и, самое главное, не боится этого.
   Фенар бил в упор. Болт вонзился в 'кактус' так, что тот аж загудел, что колокол и, хоть пущенная из арбалета болванка явно не убила его, она сделала очень важную вещь - оставила пробой в панцире. Да, бурая шкура, как выяснилось, была толстенным панцирем.
  Кирилла нельзя отнести к фанатам фильмов ужасов, но каконы он знал и подсознательно ожидал, что из дыры - болт не удержался в ней, расколов слишком сильно и упав в грязь рядом - хлынет ярко-зеленая кровь, а то и кислота. Но реальность превзошла все ожидания. Из пробоя высунулось склизкое серое щупальце и, слепо поболтавшись влево-вправо, уверенно поплыло к Кириллу.
  Тот сумел-таки прорвать ослабший барьер, издал злобный рык и откатился назад неуклюжим кувырком, проскользив после этого еще метра полтора по инерции - вот уж спасибо грозе и грязище!
  Заморозка исчезла, к конечностям вернулась подвижность, и Кирилл одним прыжком оказался на ногах. Он быстро осмотрелся. Все было в порядке. Псевдокактусы неспешно дрейфовали к тарбанам, но им не успеть. Фенар, Сеня и Милан стояли плечом к плечу, с кинжалами наготове.
  Чего вылупились?! - крикнул им Кирилл. - Деру отсюда!
   Тарбаны при виде бегущих к ним седоков как будто даже воодушевились. Они, умные зверюги, уже оценили коварство степных колючек.
   Из-за спешки Кирилл забрался в седло лишь со второго раза - сперва нога выскользнула из стремени и он, оставшись без опоры, снова бултыхнулся в грязь, взметнув вверх темные брызги. Но энтузиазма и желания сбежать отсюда только прибавилось.
   Защищенные иглами и панцирями твари отличались медлительностью, но упорства им было не занимать. Грозы они не боялись - да и куда им деваться - и за десять минут успели хорошенько подвинуться в сторону забредших в гиблое место гостей.
   Как же много их собралось! Не издавая никаких звуков, кроме легкого шороха и тихого похлюпывания размокшей от ливня земли, то ли растения, то ли животные хладнокровно окружали, подступали со всех сторон. И откуда они здесь в таком количестве?
   К счастью, круг до сих пор не замкнулся и был еще далек от этого. Осторожно выбирая путь и избегая лишней суеты, Фенар вывел их из странного окружения неизвестных науке созданий. Мокрые, продрогшие на степном ветру путники позабыли обо всех неудобствах и вновь понеслись, как угорелые. Тарбаны ступали крепко и ровно - лишь один раз горбун Фенара слегка скользнул по грязи правым передним копытом, но без труда удержал равновесие.
   Животные держали темп ровно до тех пор, пока последний злобный кактус не исчез далеко за спиной, а под копытами не зарябило вновь молодое разнотравье.
   После этого животные вспомнили, что, в общем-то, они сегодня и так славно поработали и перешли на вольготный шаг. Фенар попытался подстегнуть своего тарбана, но тот лишь лениво фыркнул, дернув хоботком и четко дав понять, что пора бы людям и честь знать.
   Местность изменилась, и очень существенно. Теперь прямо по курсу лежала гряда крутых, скалистых холмов, идущая как раз к горам, еще недавно видимым на горизонте. Горы пропали из виду - хребет, вероятно, ушел восточнее.
   Оценив обстановку, Фенар предложил наиболее очевидно решение - пройти сквозь узкое ущелье меж холмами. Прежде чем дать ответ, Кирилл прислушался к себе. Он не мог сказать наверняка, есть ли поблизости какие-либо крупные животные, но в одном был почти уверен - на людей пока никто глаз не положил и враждебных намерений не выказывал. Что ж, значит, идти можно, но оставаясь начеку.
  Холодно, - простучал зубами Сеня.
  Можно разжечь костер и погреться, - предложил Кирилл и адресовал вопрос Фенару.
  Согласен, сам продрог, - кивнул тот, хоть по его виду нельзя было утверждать подобное - Фенар держался твердо и уверенно, даже непоколебимо. - Выберем безветренное место и бросим якорь - обогреться надо бы, не хватало еще застудиться. Да и исчумазились порядком. Мне-то все равно, а вот вы, сразу видать, грязными ходить не привычные.
  Верно, - вздохнул Кирилл.
   Найти в ущелье подходящее для костра место труда не составило, благо каменистых выступов, надежно защищающих от ветра, имелось в избытке. Трудность заключалась лишь в топливе, но Фенар с самодовольной улыбкой велел не беспокоиться.
   Сказано - сделано. Тарбанов на сей раз было решено привязать, и нелегкую задачу делегировали Милану, как самому педантичному и рукастому. Кириллу с Сеней выпало смотреть, как Фенар создает долгоиграющий огонь из ничего.
   В его походной сумке, старой и перелатанной, ждал своего часа небольшой кулек. По сути, это была просто большая серая тряпка, источающая тяжелый, но весьма приятный запах. Фенар быстро разложил ее, прогладил, затем, пошарив глазами вокруг, выбрал достаточно крупный камень и тщательно замотал его в полотно.
   После этого он попросил у Кирилла розжиг. Милан только-только подошел к ним, когда разгорелся небольшой, но очень теплый огонек. Дыма тоже было немного, а тот, что поднимался вверх, отличался почти полной прозрачностью.
  Такой костер непросто заметить издали, да? - предположил Кирилл.
  Именно, - важно подтвердил Фенар. - Мой отец ходил на серого медведя, а серый - зверюга умный. Котелок варит получше, чем у некоторых людей, хе-хе. Так вот, медведь, едва завидев вдали огонек, дым или просто учуяв запах, уходил далеко. Не поймать. Мог и не уйти, а подстроить засаду, да такую, что за раз всех охотников перебить, да тарбанов отведать. Так и придумали такой вот хитрый костер, не имеющий ни запаха, ни дыма. Зато тепла дает столько, что больше и не надо. И самое главное, - Фенар заговорщицки понизил голос, - что камень, который я туда в середку пропихнул, тоже сгорит. Сгорит до пепла, вот увидишь! От него-то жар и исходит.
  Кирилл вяло удивился. Вяло, потому что тепло быстро сделало свою работу, окружив и расслабив его. Захотелось вздремнуть, да и погода тому способствовала - только-только вышедшее солнце, лимонно-желтое, игривое, снова загнали за молочно-серую стену.
  Конечно, до заката еще далеко, - сказал Фенар и подвинулся поближе к костру. - И, по уму, нам бы шагать да шагать. Но я все же предлагаю основательно отдохнуть, подкрепиться, и лишь затем идти дальше.
  Возражений не нашлось. Кирилл согласился первым - в отличие от серой пустоши, это место, при всей его внешней мрачности и даже непривлекательности, ему нравилось - оба направления прекрасно просматривались, да и для отступления всегда оставался один путь. Больше всего хотелось просохнуть и перевести дух, потому что Кирилл не сомневался - новые приключения поджидают их совсем близко. И он не ошибся.
  
  31.
   Тряска от верховой езды изматывала не только ноги и поясницу, но и голову. С непривычки она тяжелела, гудела, быстро накапливалась усталость - такая же бывает у водителей грузовиков. Кирилл смутно припоминал, что подобное зовется психоэмоциональной нагрузкой. Чем больше машина, тем сильнее устает и голова у водителя.
   Да и на руках успели образоваться красные мозоли от поводьев - перчаток-то у них не имелось. Не было их и у Фенара, но тот не жаловался. Кирилл бы тоже не жаловался, родись он в мире, где кроме гигантских верблюдов с идиотскими хоботками средств передвижения просто нет.
   Обогревшись, они продолжили путь шагом. Погода вокруг продолжала меняться. Робкий дождик, поморосив с четверть часа, счел, что лучше выбрать другое место и унесся вместе с одинокой пепельной тучей. На его место ненадолго пришло палящее солнце, способное согреть быстрее любого огня, но и ему не суждено было задержаться.
   Странники еще брели по ущелью, ведя на поводу задумчивых тарбанов, когда небо снова заволокло - уже основательно, надолго. Но облака имели ровные белый цвет и никаких подвохов не таили, что внушало всем четверым надежду на погожий и спокойный вечер.
   Ущелье расширялось, быстро оживало, переходя в долину. Склоны холмов пестрели свежей зеленью, стройные невысокие деревья с совершенно белыми, гладкими стволами оделись в молодую листву. Их окружали аккуратные низкорослые кусты, постриженные невидимым садовником. На них росли крохотные красные то ли плоды, то ли ягоды. Потянуло приятной сладостью, покоем.
  Не расслабляемся, - предостерег Кирилл. - Впереди и, кажется, чуть левее кто-то есть.
   Арсентий, минутой ранее сокрушавшийся по поводу верховой езды и ее неудобств, образцово-показательно вспорхнул в седло. Всмотревшись вдаль, он расхохотался.
  Нашел, чем пугать, Киря, - сообщил он сквозь смех. - Посмотрите сами.
   Только-только взведший арбалет, Фенар и не думал его убрать. На тарбана он взлетел неуловимым движением, простым и естественным, как шаг или даже дыхание. И в седле он сидел уже с оружием, готовым к бою. Правда, зря он так переполошился.
   За деревьями, у самых подножий, топтались и выискивали что-то в земле смешные существа, место которым легко нашлось бы в любом мультфильме для самых маленьких.
   Коротконогие, с пухлым телом, без намека на шею переходящим в крупную голову. Покрытые темно-зеленым коротким редким пухом (шерстью это назвать было невозможно), звери размером с овчарку водили тупоносыми мордами у самой земли, вынюхивая или выискивая что-то. Поиски нередко заканчивались успехом, и тогда толстяки ныряли мордой еще ниже, а потом долго жевались, громко чавкая и сопя. Настолько громко, что было слышно даже Кириллу и остальным.
   Появление людей никаких эмоций у животных не вызвало. Они как в блаженной дреме сонно переставляли крепкие лапки, покачивали коротенькими хвостиками и ели. Кирилл хотел окрестить их кабанами или свиньями, но не мог при всем желании ввиду отсутствия пятачка. Да и глаза у толстяков были крупные, выразительные, красивого янтарного цвета. Поэтому, следуя естественной человеческой потребности все как-то да называть, Кирилл решил для себя, что будет звать их 'глазастиками'.
   Беспокоить стадо, насчитывающее не менее двух дюжин особей, не хотелось, поэтому Фенар предложил взять правее и обогнуть большеглазых по дуге. Те по-прежнему увлеченно копошились в траве. Кирилл догадался, что они лопают либо червей, либо какие-то необычайно ранние плоды, уже упавшие с деревьев.
   Земля чавкала под ногами - здесь дождь задержался и пролился, как положено. Ветер совсем утих, и это, конечно, утешало. Мысль о том, что им предстоит до захода солнца переть по плоской равнине, у Кирилла восторга не вызывала. Он успел вспотеть, затем пропитаться грязью под степным ливнем, после замерзнуть и вновь покрыться испариной, как сейчас. Скорее бы отыскать хорошее место для ночлега... Но, с другой стороны, лучше бы потерпеть все эти бытовые неудобства - мозоли на натертых ногах пройдут, в ванной потом еще можно будет отмокнуть, выспаться еще доведется...
  Где винтовка? - Кирилл задал Милану вопрос на полнейшем автопилоте, не успев еще полностью очнуться от навалившейся задумчивости.
  М? - вскинул брови серб, сообразил, о речь и с легким укором ответил, кивая на тарбана Кирилла. - У тебя в сумке до сих пор, вообще-то. А что?
   Нет, винтовку здесь достать уже бы никто не успел, даже бывалый Фенар, чьей реакции позавидовал бы всякий стрелок.
   Черное мохнатой чудище выпрыгнуло из-за каменистого подножия холма, использовав природное укрытие для засады. Хватило доли секунду, чтобы узнать в нападавшем собакомедведя. Эх, не зря Кирилла кольнуло, когда они пошли сюда. Нет, не глазастики были тому причиной, вовсе не они..
   Фенар был точен. Кусок острого металла жадно впился зверюге в основание шеи - туда, где должна быть ключица, коей у этого монстра, может, и не было. Хищник дернулся, сипло выдавил на выдохе стон боли и изменил траекторию. Люди перестали интересовать его.
   Нарвавшись на отпор, собакомедведь прянул в сторону, прыгнув сразу метров на пять и пустившись во весь опор в сторону бедных глазастиков. Теперь-то они переполошились, смешно и беззащитно завизжали тонко и пронзительно. Толстяки бросились вверх по склону холма. Продолжая оставаться с виду круглобокими и неуклюжими, глазастики с ненормальный прытью взбирались все выше и выше, теряясь среди складок, ямок, ложбинок. Не исключено, что они хоронились по норам или убегали в подземные катакомбы.
  Первыми опасное место покидали юные животные, имеющие более светлый, почти салатовый окрас и меньший размер. Откормленные взрослые уходили в арьергарде, осознанно жертвуя собой.
   Ни малейшей возможности защититься у них не было. Собакомедведь превосходил в длину самого крупного большеглазого по меньшей мере впятеро, а то и даже больше. Что уж говорить о массе, о крепких мускулах и не знающих пощады острых зубах.
   Кирилл отвернулся, увидев, как смыкаются челюсти раненой, но все еще бодрой твари на загривке самого медлительного и упитанного глазастика. Не нравилось ему смотреть на такое. Одно дело - бой равных, как барбурак и шау или торвозавр и заурофаганакс, и другое - смотреть, как кошка уплетает мышку, только в другом масштабе.
  Ему эта хрень не мешает, - пробормотал Арсентий, показывая на шею. - Он вообще заметил?
  Заметил, - утвердительно кивнул Кирилл. - И еще как. Он просто не идиот. Использовал возможность, чтоб не остаться без обеда.
  Может, завалим его? - робко предложил Сеня.
  Не, - возразил Милан. - Весь остаток патронов угробим на такую дуру. Пусть живет и знает, что с нами лучше не связываться. Урок он получил.
   На сколько плотоядному хватит тушки глазастика, Кирилл не знал, но догадывался, что это, скорее, перекус, чем сытный обед. Поэтому им всем ничего не оставалось, как подстегнуть немного отдохнувших тарбанов. Уговаривать животных не пришлось. С запозданием, но они и сами поняли, что едва не попали в переплет. Таких хищников они не видели и, возможно, в обозримом прошлом не сталкивались с ними. Но спустя мгновение ступора тарбаны поняли, что здесь их вполне может поджидать смерть, и сами рады были дать деру.
   Усталость, давно ставшая надоедливым каждодневным спутником Кирилла и остальных, брала свое. Даже когда долина осталась позади, а холмы исчезли из виду, ни у кого не осталось сил на болтовню. К тому же влажное редколесье постоянно подкидывало проблемы - тарбаны спотыкались, скользили, начинали хулиганить. Например, горбун Сени там и сям норовил пощипать высокой жесткой зелени, растущей у самых тонких стволов пятнистых серо-белых деревьев. Тарбан делал это так резко, что Арсентий то и дело чуть не вылетал из седла вниз, прямо на горку из гладкой сильной шеи.
  Не стоит идти аж до заката, - предложил, наконец, Фенар, и Кирилл бы ему благодарен - как минимум, часть ответственности с него сняли. - Лучше бы пораньше выйти, пусть даже и затемно.
   Удача повернулась к странникам, щедро отблагодарив их за проявленное в этот день мужество и упорство. Спустя километр с небольшим им встретился знакомый уже дом, из четырех одинаковых матово-белых цилиндра.
   До прихода сумерек еще оставалось не меньше часа, но тащиться дальше было всем невмоготу. Милан и тот всем своим видом показывал, что пора бы спешиться и немного отлежаться. Так долго он еще не молчал.
   Не прошло и пяти минут, как все четверо располагались в доме, оставив тарбанов на длинной привязи.
  
  
  
  
  
  32.
  Кирилл встал и прошелся из одной комнаты в другую, пытаясь понять, почему он все-таки ощущает себя здесь несколько неуютно, не в своей тарелке. Тогда, в самом первом доме, им руководило любопытство, но затем Кирилл признался себе, что в жилищах Первых имеется нечто, вызывающее если не отторжение, то какое-то неприятие.
  Пожалуй, главной причиной было полное отсутствие даже легкого беспорядка и, как следствие, мало-мальского уюта. Конечно, бардак никакое жилище не красит, но и эта стерильная чистота вкупе с отсутствием таких банальных личных вещей, как рамки с фотографиями, книги, сувениры, снятые на ночь украшения, кажется безжизненной. А может, так и надо? Не зря ведь буддисты отрекаются от всяких привязанностей и живут в единении с миром, не испытывая зависимости ни от чего и ни от кого. Но Кирилл лично для себя решил, что это не для него. Не быть ему буддистом и не достичь просветления.
  Что же касается чистоты, то ее ребята все же попортили. На подошвах ботинок и кроссовок они принесли сюда землю, грязь и пыль. Фенар дернулся было убраться, подтереть натоптанное, но Кирилл остановил его. Не хватало еще тратить время на всякую ерунду - давайте теперь везде будем драить полы.
  Грязную одежду ребята скинули в уборную, выбрав для этого дальний угол. Стиральной машиной здесь и не пахло, а короткие поиски не увенчались бы успехом, не обнаружь Арсентий в одной из комнат - маленькой, типа кладовки - стопку чистых сложенных вещей.
  Увы, ничего теплее и солиднее все тех же штанов и плотных футболок с длинным рукавом не нашлось, к тому же Милану пришлось довольствоваться большим размером - плечи свисали, будто он надел отцовскую рубашку. Впрочем, водолазки тоже пришлись ко двору - поразительные защитные свойства теперь распространялись и на руки, если, конечно, таковые имелись у всей одежды Первых. Кирилл сомневался, думал, что 'броня' была только у тех вещей, что хранились на Тайе - там все-таки опасно. Но Милан развеял все сомнения.
  Расстелив на полу водолазку, он выудил кинжал и нанес несколько размашистых ударов. Победный вопль Арсентия взметнул в душе Кирилла волну радости - еще бы, ведь теперь у них появилась замена грязной и затасканной за последние дни униформе, да еще с теми же потрясающими характеристиками. Красота.
  Оставив Милана и Сеню экспериментировать над неуязвимым гардеробом, Кирилл совершил обход дома. На ходу думалось легче.
  Фенара Кирилл встретил в самом дальнем помещении. Он сидел на диване, сложа руки на коленях, и смотрел на тарбанов сквозь прозрачную стену. Ему показали, как пользоваться душем и туалетом, и это повергло проводника в шок. А когда ему сообщили, что унитаз водой и сухим воздухом делает то, для чего люди используют бумагу, у Фенара и вовсе глаза полезли на лоб. После такой реакции Кирилл не удивился бы, узнай он, что Фенар терпел всю ночь, чтобы сходить в туалет на улице, как ему привычнее.
  Не стоит так переживать, - Кирилл плюхнулся рядом. Фенар даже не шелохнулся. - Никакого, как ты тут заявлял, черного колдовства не бывает. И мы обычные люди, не желающие никому зла. За Грента не ручаюсь, его я не знаю. И табал тебя точно не слопает, уж поверь. Мой отец... Ну, точнее, наш отец, - тут Фенар покосился на Кирилла внимательно, чуть прищурившись, а тот продолжил. - Он ходил туда и вернулся. Табал не отнял его душу. Отец еще долго и счастливо жил после этого, в нашем мире. И он не стал хуже, чем был до этого.
  Фенар отвел взгляд и крепко задумался, о чем свидетельствовала крайняя нахмуренность бровей. Почесав нос, он осторожно поинтересовался.
  - То есть, ты хочешь сказать, что вот этот вот дом - прекрасный, светлый, - для пущей убедительности он обвел все вокруг рукой, - построенный моими кровными предками, и они оставили его не из-за одержимости? Не из-за тяжелого недуга, поразившего их душу? Не потому ли, что тьма сманила их из этого, осмелюсь сказать, рая?
  - Кажется, ты верно меня понял, - с довольной ухмылкой закивал Кирилл. - Все так и есть. Они ушли добровольно, понимаешь? И табал построили они сами, своими руками. Он не появился из ниоткуда, не возник сам, его создали люди. Недюжинным умом твои - да и наши, кстати - предки дошли до величайшего в истории открытия. Вот мы и идем узнать, что такое табал. Мы идем узнать Правду. Истину. И я думаю, тебе стоит...
  - Я подумаю, - перебил Фенар глухим голосом, а потом, посмотрев Кириллу в глаза, добавил. - Я никогда не видел отца. Мать тоже почти не помню. Знаю, что она умерла от горя, когда он нас оставил.
  Кирилл осекся на полуслове. Такого перехода он не ждал. Для ответа требовалось время, нужно было подобрать подходящие слова, и он пока не знал, какие.
  - Эй, эй, сюда!!! - Сеня заорал так истошно, что Кирилл уже решил, что из туалета выскочил амфицион или хотя бы келенкен. - Тарбанам кранты! Быстрее!
  Кирилл и Фенар одновременно подбежали к стене-окну, где уже стояли Сеня и Милан, вглядываясь в сгустившиеся сумерки.
  Тарбаны мычали, разражались испуганным коротким ржанием и дергались из стороны в сторону. Жеребец Фенара, взявший на себя роль вожака, нетерпеливо привставал на задние ноги и размахивал в воздухе внушительными передними копытами. Страх сводил его с ума, но тарбан твердо решил принимать бой. Остальные же хотели удрать, но не знали, как это сделать.
  Единственное в поле видимости деревце, к которому привязали животных, вот-вот будет просто выдрано с корнем, и тарбаны удерут. Лови их потом, сердешных, если они себе на бегу ноги не переломают из-за волочащегося сзади груза.
  В синеватых потемках Кирилл углядел то, чего уж точно быть не могло. Одно дело трехметровые нелетающие птицы и ящеры размером с грузовик, и совсем другое - человек, ростом превышающий Кирилла как минимум вдвое. Да еще и не один... Неясные контуры двигались в отдалении, но, задержав на них взгляд, Кирилл уже не сомневался - они идут сюда. Они идут к тарбанам.
  - Милан, готовь винтовку, - велел Кирилл тоном, не допускающим возражений. - Мы с тобой идем подышать свежим воздухом. Сеня, остаешься здесь, ты там все равно бесполезен. И ты, Фенар, пожалуйста, не выходи. С твоим арбалетом против них переть нет смысла. Здесь поможет только наше оружие.
  - Я готов, - отрапортовал Милан. Щелкнул затвор винтовки. Последние патроны, запаса нет... Все должны найти свою цель, промахи недопустимы.
  - Тогда за мной, - Кирилл сдвинулся с места. Мышцы рук и ног наполнились легкой дрожью. - Выйдем с другой стороны, попробуем их озадачить.
  
  
  
  33.
  Улица встретила прохладой и хлестким, но уже не таким жестоким ветром. Холода окончательно остались позади. Порывы свежего воздуха ударяли в лицо, сбивали дыхание и прекрасно бодрили.
  План Кирилла в полной мере реализовать не удалось. Озадачить никого не получилось, потому что появления людей поначалу никто и не заметил.
  Попробовав на прочность разумы великанов, Кирилл с досадой был вынужден признать свое поражение. Они упорно не желали поддаваться, отталкивая его. Совсем как тогда, когда Кирилл с невероятным трудом загипнотизировал ненадолго Элвина. Но Элвин не был так сосредоточен на цели, он-то в тот момент ее уже, считай, добился... К тому же Кирилла терзало подозрение, что великаны имеют некую особую защиту от проникновения в их сознание.
  Прибывшие из сумерек существа действовали слаженно, внимательно и выверено, без всякой суеты. Их было шестеро, и, взяв тарбанов в широкое полукольцо - бежать бедные горбатые могли только прямиком в стену дома - они подходили все ближе. Нет, нельзя больше полагаться на 'радар'. Кирилла снова застали врасплох.
  Выглядывая из-за округлой стены цилиндра, он стиснул зубы в бессильной ярости, а сердце сорвалось в бездонную пропасть. В нескольких метрах перед собой он видел покрытую длинными, жесткими и густыми волосами спину существа. Вблизи громила уже не имел такого сходства с человеком, и Кирилл спокойно пустил бы пулю в затылок этому монстру, если бы не одно 'но' - в руке обезьяна-переросток держала огромный камень. Сама рука была отведена назад, готовясь к броску и подбираясь для этого на максимально близкое расстояние. Охотники на тарбанов были достаточно умны.
  '- Кто же защищает их?', - отстраненно подумал Кирилл.
  Еще одна волосатая махина заходила сбоку, и Кирилл явственно рассмотрел черты, присущие профилю самой обычной гориллы, но никак не лицу человека. В руке у второго примата тоже ждал своего часа булыжник с множеством острых граней. Такой камешек Кириллу было бы проблематично просто поднять, не то, что ударить им кого-то или, тем более, бросить.
  Все дело было в росте и размере существ. Они были выше келенкенов на добрые полметра, а одна 'большая горилла' - как раз та, что стояла к Кириллу спиной - возможно, даже на метр. Широченные плечи, столбы ног и руки со вздувшимися шарами мускулов - все это говорило о том, что один неудачный выстрел можно смело приравнять к смерти. Твари достаточно достать человека один лишь раз, после чего тот уже не поднимется.
  Кирилл повернулся к Милану. Тот стоял за спиной и уже выцелил первую жертву. Кирилл коротко кивнул. Ждать больше было нельзя, гориллы вот-вот атакуют. Все вокруг потонуло в жалобном нытье тарбанов. Они мычали, всхрапывали и высоко, с надрывом ржали, взывая хозяев о помощи. В их ржании читалась обреченность. Животные не верили, что их спасут. Не верили они и вожаку, хоть тот до последнего храбрился и предостерегающе скалил тупые крупные зубы, задирая хобот.
  Выстрел грохнул прямо над ухом Кирилла. Тот запоздало отдернулся. Самая высокая обезьяна начала медленно заваливаться вперед и вправо, рука безвольно опустилась, камень покатился по траве. Кириллу почудилось даже, что он видел, как пуля вырывает маленький фонтанчик крови из затылка гориллы. Все-таки хорошо, что патроны в винтовках рассчитаны на среднеразмерных динозавров, обычным калибром такую дуру не свалишь.
  Обезьяна обмякла и шумно рухнула наземь. Ее сородич - тот самый, что наступал сбоку, вытаращился на труп, а потом поднял глаза и встретился взглядами с Кириллом и Миланом.
  Туповатое выражение на горилльей морде мгновенно сменилось гневом. Верхняя губища задралась, обнажив крупные крепкие зубы, зловеще блеснувшие при свете первых звезд и ожерелья Рыйзы.
  Горилла подняла вверх руки, замахала ими, пытаясь застращать врага, но потом до нее дошло, что противник слишком мелок для таких прелюдий, и она решила нападать. Рука обезьяны дернулась резко, почти неуловимо, и камень вылетел с такой силой, какой позавидовал бы самый лучший требушет.
  Стрелок из Милана вышел отменный, настоящий киллер. Кирилл не смог бы обращаться с оружием так хладнокровно даже после долгих лет тренировок.
  Один выстрел, и второй Голиаф падает прямо на первого, уже мертвый. Пуля вошла чуть левее переносицы. Ребята едва успели отпрянуть за угол - камень со свистом пронесся мимо, легонько чиркнув стену. Одним таким зарядом обезьяна укокошила бы их обоих, без вариантов.
  Волосатые верзилы загомонили, заголосили, перекрикивая даже тарбанов. Последние, наверное, уже с ума сошли от того, что на каждом шагу их так и норовят сожрать какие-то неведомые страшилища родом из преисподней. Если тарбаны переживут все это, им полагается пожизненная реабилитация в уютной конюшне с кучей сена и что они там едят - яблок?
  Случилось то, чего Кирилл боялся больше всего. Взъярившиеся человекоподобные приматы кинулись врассыпную, и лишь один голиаф остался на месте. Он тяжело попер вперед, продолжая обнажать крепкие зубищи.
  '- И зачем я только вышел?' - малодушно подумал Кирилл. - 'Оружия у меня нет, а приручить этих мордоворотов я мог и из дома. Все равно ведь ничего не вышло'.
  Опустившись на четыре крепких конечности, горилла с вызывающей оторопь прытью метнулась навстречу. Грохнул первый выстрел, второй, третий...
  Кирилл отпрянул, скрываясь за изгибом строения, и в последний момент потянул за собой Милана.
  Обезьяна свалилась под ноги в метре от ребят, булькающее хрипя, суча ручищами. Милан хотел прервать ее мучения, добить, но Кирилл оттолкнул его.
  - Осталось трое, не трать патроны, - бросил он. - Они вернутся. Заходят сзади.
  Догадка подтвердилась, когда Кирилл обернулся. Да, так и есть, остальные просто обошли дом сзади и теперь, раскрытые, рванули к людям. Твари понимали, что важнее всего будет сократить дистанцию.
  - Бей!!! - возопил Кирилл.
  Инстинктивно он сделал шаг назад, и на его ноге сомкнулась мертвой хваткой пятипалая ладонь шириною в две человеческие. Раненая горилла дернула Кирилла на себя, и он упал, выставив перед собой руки. Уцепиться было не за что, и он вонзил пальцы в землю, мокрую и холодную.
  Снова захлопала винтовка. Все оставшиеся патроны покинули магазин, но бой был еще не окончен.
  Отстрелявшись, Милан бросился куда-то в сторону. За ним следом кинулась высокая и широкая тень. Из глотки преследователя вырвался полный мстительной злобы вопль.
  Держащая Кирилла за ногу обезьяна тихо рычала и, хоть силы ее таяли, уходя в землю вместе с хлещущей из ран кровью, она упрямо тянула человека к себе, одновременно пытаясь подобраться к нему, подаваясь телом навстречу.
  Свободной ногой Кирилл начал яростно молотить по стиснувшей ногу лапе, но та и не думала разжиматься. Наоборот, она лишь стиснула лодыжку сильнее, до хруста. Вот это хватка, сталь!
  Кирилл яростно вскрикнул, подстегивая себя. Неимоверным усилием он крутнулся, извернулся и оказался к горилле лицом. Сжатая ею нога вспыхнула новой болью, болью стертой кожи, как от 'крапивы'.
  Напрягая мышцы до предела, Кирилл сумел сесть. Еще секунда, и он бы вполне мог ударить гориллу по морде - рука-то ее была согнута, расстояние вполне позволяло - но и обезьяна была не лыком шита.
  Она вновь рывком потянула ногу на себя, грозя сломать кость, и Кириллу пришлось упасть.
  Вопреки законам логики силы обезьяны не иссякали. Она все-таки сумела приподняться, подползти и нависнуть над Кириллом.
  '- Все', - успел подумать тот и поднял перед собой руки. - 'Не убьет, так калекой останусь'.
  По законам жанра презираемого Кириллом голливудского боевика обезьяна вдруг мелко дернулась, а потом с долгим выдохом расслабилась, обмякла и распласталась по земле, уронив тяжелую голову Кириллу на ноги.
  Тот поспешил выдернуть нижнюю часть тела из-под монстра, пока хваткая лапища не начала коченеть. Морщась от боли в правой ноге, Кирилл сел, а затем, опершись о громадную, покрытую коричневой шерстью голову примата, встал, охая и грязно матерясь.
  Сзади в шее чудовища торчал арбалетный болт, увязший в плоти почти целиком.
  - Без меня вам будет тяжко, - негромко произнес Фенар, стоящий в двух шагах за растянувшейся тушей гориллы. - Поэтому я дойду с вами до конца.
  
  34.
  Кульминация стремительно сменялась развязкой. Все громилы лежали без дыхания и без движения. Они проиграли, а люди одержали верх.
  Милан - снайпер от бога - сразил двоих из тех трех чудовищ, что выскочили с другой стороны дома и бросились в атаку по финишной прямой. По два патрона на обезьяну, и готово.
  Но осталась еще одна. Издавая громкие угукающие звуки, она резко изменила курс, увидев, что стрелок подался в сторону.
  Понимая безнадежность своей затеи, Милан все же побежал прочь от дома, в степь, на открытое пространство. Но он выиграл несколько мгновений, и их оказалось достаточно, чтобы Арсентий проявил себя по всей красе.
  Кинжал описал красивую дугу и вошел глубоко в спину твари. Та остановилась, развернулась, зарычала в сторону Сени, не понимая, за кем теперь гнаться.
  Милан бежал, не помня себя. Ненужная больше винтовка валялась где-то в траве, отброшенная, и он летел вперед налегке, все отрываясь от подбитой Сеней гориллы. Та в итоге сделала выбор в пользу своего обидчика. Ну, как сказать, в пользу...
  Арсентий хотел сигануть назад в дом, но почему-то передумал и побежал вдоль стены, прочь от Фенара и Кирилла. Горилла задорно пустилась следом, и она непременно поймала бы Сеню, если бы не одно 'но'.
  Навстречу костлявому метателю кинжалов из темноты взметнулась огромная тень. Сеня сдавленно пискнул и неловко завалился на землю, пропуская тень над головой.
  Амфицион и горилла-переросток сшиблись так, что аж земля вздрогнула. Весовая категория и размер примерно совпадали, и первое столкновение победителя не выявило. Однако закончилось все быстро. Горилла успела хорошенько врезать собакомедведю по широкой морде, после чего смертоносные челюсти сомкнулись на ее шее.
  Обезьяна рухнула, дернулась и обмякла. На ее груди стоял амфицион. Убедившись, что жертва не подает признаков жизни, хищник медленно поднял башку и посмотрел на Кирилла и Фенара. Этот взгляд, спокойный и уверенный, говорил об одном - даже не пытайтесь больше бегать.
  Когда амфицион чуть повернул голову, Кирилл заметил арбалетный болт, все также торчащий из тела твари возле самой шеи.
  Нескольких секунд, что амфицион потратил на уничтожение обезьяны, хватило для перезарядки арбалета. Фенар замер, прицеливаясь, и хладнокровно надавил на спусковой рычаг. Под мощным напором тетивы орех легко провернулся, и болт сорвался с арбалета. Стрелок удачно выбрал миг полного безветрия.
  Расстояние в два с небольшим десятка шагов было для Фенара легкой разминкой. Болт вонзился в глаз амфициона. Еще мгновение он стоял, а потом сложился, сдулся, как проколотый шарик, и с хриплым выдохом осел на мертвую обезьяну. Кирилл несмело и глупо улыбнулся.
  - Проведаю тарбанов, - бросил Фенар и скрылся, прежде чем Кирилл сумел что-то из себя выдавить.
  Милан уже спешил назад, весь запыхавшийся, всклокоченный, с дикими глазами.
  - Все?
  - Угу, - ответил Кирилл и с восхищением добавил. - Ну, ты хорош. Как в тире...
  - Нет! - с досадой воскликнул Милан. - Чуть не угробил нас всех. Я должен был уложить всех, да так, чтоб остался хотя бы еще один патрон. А теперь мы, считай, безоружные.
  - Не скажи, - ухмыльнулся Кирилл. - Видал, что Сеня вытворил? А Фенар? С этими рубаками времен позднего палеолита мы не пропадем.
  - Палеолит - это каменный век, - назидательно поправил Милан.
  Они подошли к обезьяне, ухватившей Кирилла за ногу. Милан склонился над ней, присмотрелся к оскаленной, приоткрывшейся пасти, и спросил непонятно кого.
  - Любопытно, здесь где-нибудь растет бамбук?
  - Какой еще бамбук? - не понял Кирилл. - Ты перенервничал, бывает.
  - Сдается мне, что предположения некоторых ученых подтвердились, - с улыбкой ответил Милан, вставая. - Судя по живому интересу к нашим лошадкам, гигантопитеки все же всеядны. И весьма неглупы - камни-то они не просто так притащили. Это, должно быть, охотничья группа. Добычу они собирались отнести к своим. А мы их вот так вот замордовали...
  - Думаешь, прибудет подкрепление?
  - Не исключаю. Это умные существа, способные переиграть нас в два счета. Просто они еще не поняли, что есть человек. Недооценили, так скажем. Надеюсь всей душой, что с ними нам больше столкнуться не придется. Все, пойдем, устал я сегодня что-то.
  Милан развернулся и пошел в дом, даже не глядя на величественного амфициона. Могучий зверь даже умер красиво, картинно улегшись на гигантопитека и испустив дух.
  Перед сербом, как в фантастическом фильме, образовался аккуратный вход с арочным сводом. Почему, любопытно было бы узнать, Первые использовали именно такие формы дверных проемов? Или это дом подстроился под первого, кто открыл проход? Может, Арсентий втайне лелеял мечты о собственном холостяцком жилище, где будут такие вот красивые арки...
  - Эй, ты заходить будешь, или как? - в проеме показался Арсентий.
  Кирилл послушался и вошел в дом, одновременно отдавая команду закрыть проход. Он не оборачивался, не подглядывал, но почувствовал, что стена снова стала сплошной.
  Снаружи остался лишь Фенар. Он расхаживал вокруг тарбанов, поглаживал их, что-то негромко говорил. Ему было не холодно, он, как человек разумный, взял с собой необходимый запас одежды. Наряды Первых Фенар надевать упрямо не хотел и не допускал даже разговоров на эту тему.
  Вскоре он возвратился.
  - Все в порядке. Тарбаны не успели сойти с ума от страха, они многое способны вынести, даже такое, - успокоил он всех. - Но растревожились сильно. Не знаю, как и поступить, если кто-то вновь посягнет на наших тарбанов. Где ваше дивное громовое оружие, Кирилл? Я что-то не вижу его.
  - Оно стало бесполезным, - с неподдельным сожалением сказал Кирилл. - Нечем его зарядить.
  - Ох, плохо, - вздохнул Фенар. - Что ж, я буду дежурить первым. Вы ведь не умеете пользоваться самострелом?
  - Нет, - отрицательно качнул головой Кирилл. - Хотя... Сеня, с арбалетом управишься?
  - Если тетиву смогу сам натянуть - управлюсь, - с готовностью отозвался Арсентий, обрадованный тем, что может приносить команде хоть какую-то пользу. Он-то уже привык к своей роли неуклюжей обузы, но теперь судьба дала ему прекрасную возможность доказать обратное. Пробный шар с метко пущенным кинжалом придал ему уверенности, да и мимо Фенара такое пройти не могло. Он все хорошо видел и отметил про себя сноровку, с которой Арсентий метнул оружие.
  - Да, Арсентий разберется, - Кирилл показал Фенару на друга. - Но он не уверен, что совладает с тетивой. Силенок-то у него поменьше, чем у тебя.
  - Ничего, у меня есть приспособление для этого.
  Фенар склонился над своей сумкой, на вид вдвое меньшей, чем тюки ребят, но собранной куда более разумно. Оттуда он выудил широкий кожаный пояс, закрепил его на себе и ткнул пальцем на небольшое толстое металлическое кольцо на поясе, где висел крюк.
  - Кирилл, скажи ему, что я понял, - глаза Арсентий загорелись. - Проблемы больше нет, я подменю Фенара.
  Кирилл перевел, Фенар, наконец-то, соизволил улыбнуться.
  - Что ж, тогда я первым заступаю на пост. Вы занимайтесь, чем хотите, а я останусь здесь.
  Он придвинул прямо к стене один из удобных стульев и поставил его аккурат напротив тарбанов, сонно склоняющих головы. Кирилл убедился, что внутреннее состояние макрокений пришло в норму. Они, конечно, пока не могли полностью расслабиться, но уже не ожидали внезапного появления новой угрозы. Животные шкурой чуяли, что Фенар рядом - все четверо безоговорочно доверяли ему и только ему.
  - Не будем мешать Фенару, - предложил Кирилл. - Предлагаю поесть в другой комнате, а потом - на боковую.
  В доме стало так же темно, как на улице, но благодаря прозрачной крыше свет небесных тел легко проникал внутрь, уберегая незваных гостей от столкновений с немногочисленной мебелью.
  Они перешли в соседний цилиндр и прикрыли тонкую дверь - если захлопнуть ее полностью, можно в случае чего не услышать Фенара. Звукоизоляция здесь работала превосходно. Закрой двери в соседние комнаты, и ты окажешься в полной, даже немного давящей тишине.
  - Кирилл, включи свет, пока я накрываю на стол, - попытался пошутить Сеня. - А то темно, ни зги не видно.
  Кирилл вспомнил, что до возвращения Фенара он как раз пытался понять, как управлять этим домом. Сенсорной панели, как в сокрытых под землей или в горах базах Первых, не было. Возможно, панели устанавливались на более раннем этапе развития, а в дальнейшем от них отказались, потому что... Потому что дом подчиняется намерению человека. Как уже показала практика, намерению любого человека.
  '- Нужен свет', - четко произнес про себя Кирилл.
  Ничего не изменилось. Он начал сомневаться в своих предположениях, когда комната вдруг мягко вспыхнула. За долю секунды освещение подстроилось до оптимального, яркость снизилась до такого уровня, когда все вокруг прекрасно видно, но свет не раздражает глаз.
  Источники освещения находились повсюду - и в потолке, и в стенах, и в полу. Благодаря этому свет распределялся равномерно, не оставляя темных углов. Правда, теперь было почти не видно, что происходит снаружи.
  - И как ты это сделал? - с настороженностью в голосе спросил Милан, обращаясь к Кириллу.
  - Это не я, - усмехнулся Кирилл и, дурачась, добавил. - Мне кажется, у нас появился новый вождь! Арсен, Зажигающий Свет!
  
  
  
  35.
  - Это как с дверью, - терпеливо объяснял Арсентий. - Точно так же, как с дверью. Не нужно просить высшие силы включить вам свет, хотеть тоже бесполезно. Просто как бы включите его, и все.
  Долго упражняться не пришлось - все освоили науку с помощью косноязычных указаний Сени.
  - Но как, как это реализовано технически? - разводил руками Милан.
  - То же самое мог сказать Александр Белл, дай ему в руки сенсорный телефон, - веселился Милан - ему эти трюки нравились. - Кто сказал, что развитие цивилизации заключается только в новых источниках энергии, безопасных самолетах и гиперзвуковых поездах? Нет, как видишь, есть и еще кое-что...
  - Да уж...
  С одеждой пришлось повозиться дольше - в этом жилище ее просто не было. Ребята тщательно обшарили все углы и закоулки, но не нашли даже грязного носка. Так или иначе, их не покидала уверенность, что здесь должны быть вещи.
  Кирилл по привычке пытался мысленно представить, как откуда-нибудь на вешалках выезжают отглаженные брюки и рубашка, но в итоге дозрел-таки, и 'вызвал' нужные вещи так, как нужно. А нужно было задействовать чистое намерение, подобное тому, какое испытываешь в тот краткий миг, когда хочешь почесать нос или согнуть ногу.
  Сначала ребята и не поняли, в чем дело. Но вскоре Милан краем глаза уловил движение в углу. Там, за 'умным' диваном красивого бледно-зеленого цвета, плавно выезжал прямиком из пола аккуратный куб комода, такого же белого, как и сам пол.
  - Ну-ка, посмотрим, что там, - взволнованно произнес Кирилл, будто открывал нечаянно обнаруженный клад. Он подошел к комоду.
  В обычных выдвижных ящиках они не обнаружили ничего сверхъестественного, только лишь аккуратно сложенные вещи, в том числе и детские - носочки, комбинезоны и прочее.
  Арсентий напоминал какого-нибудь вестгота или древнего германца, дорвавшегося до богатств покоренного Рима. Он не стал мельтешить попусту и просто-напросто выгреб своими тощими жилистыми ручищами все содержимое одного из ящиков и разложил его прямо на полу.
  - Я-то думал, увижу какую-нибудь космическую моду, - вздыхал он спустя пять минут, перебирая находки. - А здесь почти как на станции или в той каморке. Дурацкие штаны, футболки, что-то типа джемпера вот, и перчатки какие-то, без пальцев... А еще цвета-то какие скучные.
  - Вовсе нет, - с улыбкой фокусника Милан вытянул перед собой темные, почти черные штаны из толстой грубой ткани. На глазах ошеломленных друзей они поменяли цвет на красный, а потом, чтобы все окончательно уверовали в магию, стали зелеными.
  - Такие пироги, - ухмылка на лице серба расползлась так широко, что ей едва хватало узкого скуластого лица. - Мы просто не знали о всех функциях.
  Дабы развеять смутную догадку, Кирилл пристально посмотрел на диван и сделал его черным. Диван изменил цвет - резко, податливо, безо всякого сопротивления. То ли охнул, то ли хрюкнул Арсентий.
  Пытаясь справиться с какой-то нервной ухмылкой, Кирилл упер руки в бока и огляделся. Из всей статичной мебели здесь присутствовало лишь то, на чем можно есть, сидеть или лежать. Стол, стулья, диван, пара кроватей в спальнях - незастеленные, с эргономи. Все остальное, как понял Кирилл, можно произвольно вызывать в удобном месте и в любое время.
  - Дети, наверное, баловались, - негромко промолвил Арсентий, глядя на все это. - Родители сидят, смотрят телек, а спиногрызы дурачатся и по очереди перебирают всю палитру...
  - Не думаю, - Кирилл почувствовал себя мелкой букашкой, соринкой в глазу кого-то большого и умного. - Как по мне, дети Первых рядом с нами - что академики рядом с годовалыми несмышленышами. Так что вряд ли у них были такие нелепые развлечения.
  - Хотел бы я посмотреть, как они жили, - мечтательно произнес Сеня. - А давайте поищем какой-нибудь компьютер или что-то подобное, где, например, хранятся видео о жизни Первых?
  Переодевшись в новое, сухое и чистое, они попробовали. Увы, ни у кого не получилось, что наталкивало на единственный возможный вывод - этого здесь просто нет. Или есть в такой форме, какая Кириллу и остальным не приходит в голову.
  Пока Сеня и Милан познавали достижения Первых, Кирилл решил прогуляться до Фенара, да заодно прихватить еды из сумок. Можно было попробовать что-нибудь сварганить на кухне, благо таковая имелась, но Кириллу уже не хотелось возиться с заумным устройством дома. Душа как раз просила чего-нибудь незатейливого, и на эту роль как нельзя лучше годились сухарики да вяленая рыбка. С водой вопрос был успешно решен - ее теперь просто набирали из-под крана в ванной комнате, а потом распивали из фляжек. Вкус вода имела нормальный, здоровый, никаким подозрительным запахом не отличалась, чего было достаточно.
  - Вы бы шли спать, - посоветовал Фенар, восседающий в потемках на стуле с полностью выпрямленной спинкой. Он был собран, смотрел на улицу и не выпускал из рук арбалет. Возле ног, прислоненный к стене, стоял колчан с арбалетными болтами. Чтобы вложить смертоносный заряд в направляющий паз, взвести оружие и выстрелить, Фенару понадобится не больше десяти секунд. Интересно, как быстро с этим справится Арсентий?
  - Скоро пойдем. Тебе не нужен свет? И есть не хочешь? - осведомился Кирилл.
  - Нет, мне хватает, - Фенар кивнул на небо, давая понять, что сияние звезд и лун обеспечивает достаточную видимость. - Ничего не нужно. Твой друг, кто собирается сменить меня, пусть немедленно идет отдыхать. Если он сядет на мое место квелым, мы не убережем тарбанов - места здесь гиблые, скажу я вам. Будьте готовы в любой момент встать, схватить кинжалы и делать, что я велю. Это понятно?
  - Да, вполне, - кивнул Кирилл, ничуть не обиженный таким командирским подходом. В конце концов, теперь, когда огнестрельного оружия больше нет, Фенар становится главной и даже, пожалуй, единственной ударной силой. Кулаками Кирилла тут много не намахаешь, а Сеня, если и звезданет кого ножом, то вряд ли убьет сразу - например, амфициона или бешеную гориллу это только раззадорит.
  Кирилл сел прямо на пол.
  Я и подумать не мог, что у меня где-то есть брат.
  Я тоже, - честно ответил Фенар. Губы дернулись, но слово не вырвалось наружу - проводник удержал его в себе.
  Ты совсем ничего не знаешь об отце?
  Совсем. И не хочу.
  Уверен?
  Да. Возможно, позже. Но не сегодня.
  А жаль. Мне кажется, неплохие условия для беседы.
  - Ступай, - буркнул Фенар. - Мне нужно следить. Болтовней только отвлекаешь. Говорю же - позже поговорим.
  - Что ж, ухожу, - Кирилл со вздохом поднялся и пошел назад, к друзьям.
  Те, взбудораженные, вовсю осваивали новый навык - навык управления настоящим умным домом, а не коробкой из четырех стен, напичканной глючными китайскими датчиками.
  Сеня с Миланом пришли к шокирующему выводу. Оказывается, любой шкаф, комод или маленькую тумбочку, набитую чем попало, без ограничений можно вызвать в любой комнате! В туалете еще не пробовали, но и не сильно сомневались в этом. Первые, конечно, вряд ли постоянно убирали шкафы вниз, но при желании сделать дома кардинальную перестановку такие технические штучки явно давали простор мысли - у Милана пару раз получалось вывести мебель в нужном ему месте.
  Серб при этом никак не мог отследить, что же происходит с полом. На вид цельный, монолитный, он как бы растекался, в то же время плотно, без малейшего зазора примыкая к вырастающей на глазах вешалке или шкафу.
   Ребята хорошо поели и, следуя указаниям Фенара, пошли спать. Милан беззастенчиво занял одну из гостиных, расположился на диване и велел Кириллу и Сене не мешать ему. Тем ничего не оставалось, как перейти в следующее помещение, полную копию предыдущего.
  - Дуй на кровать, - сказал Кирилл. - Я постелю себе на полу.
  Сеня обрадовался мирному решению вопроса и, покружив вокруг своего лежбища, не нашел ничего похожего на постельное белье. Махнув на это рукой, он просто рухнул на матрас.
  Кирилл тем временем спокойно расстелил тонкую и мягкую шкуру неизвестного ему зверя под названием серый медведь. Покумекав, в качестве подушки он решил использовать особенно толстую кофту с воротником из волшебного шкафа, предварительно скомкав ее.
  Положив голову на импровизированную подушку, Кирилл понял, что кроме материала есть еще один непонятный момент, связанный со всей одеждой Первых - полное отсутствие какого-либо запаха. Ну, не бывает ведь так, все вещи чем-то да пахнут!
  Воздух в доме был чуточку колюч, будто содержал слабенький, почти неощутимый заряд электричества. Вряд ли это можно назвать запахом. Нечто подобное Кирилл испытывал, когда в детстве наклонялся над ионизатором - отец почему-то любил эти приборы. Деликатно игнорируя протесты матери, он расставил их в каждой комнате.
  - Охренеть! - выразил свое восхищение Арсентий. - Кроватка-то непростая, а золотая! На вид обычная двуспалка из какой нибудь Икеи, а на деле... Как же это будет... Во! Ортопедическая! Я только лег, а матрас как-то так интересно продавился, что вставать не хочется...
  - А еще пол чистый, - нахмурился Кирилл, вспоминая. - А я ведь здесь, у стены, земли нанес с улицы, когда мы с обезьянами бодались. Теперь вот ни пылинки...
  - Здесь невидимые эльфы живут, не иначе. С беззвучными микроскопическими пылесосами, - Арсентий протяжно зевнул. - И хорошо так, спокойно, да?
  - Ага.
  - И все-таки как-то не по-нашему.
  - Точно.
  - Не смог бы я в таком вот местечке жить, - промолвил Арсентий, надеясь на продолжение разговора, но в итоге сам передумал и добавил. - Спокойной ночи, что ли.
  - Тебе того же.
  Кирилл, наконец, устроился поудобнее, разложил руки в стороны так, чтобы одна была возле спрятанного в ножнах кинжала. У Арсентия оружия уже не было, оно осталось в туше гигантопитека, и почему-то никто не подумал, что не помешало бы его поскорее оттуда вытащить.
  '- А ведь эти горы мяса, горы мертвого мяса сейчас за стеной, рядом со мной', - мрачновато подумал Кирилл, чувствуя, что засыпает. - 'Не, я к ним не повернусь, не буду смотреть... Просто сделаю вид, что их нет...'.
  Переход к глубокому и здоровому сну почти завершился, но Арсентий успел поймать Кирилла на самом краю.
  - Киря.
  - Е-мое, ну, чего тебе?
  - Ты по Юле не тоскуешь?
  Кирилл осекся на полуслове, готовый выбросить любой автоматический ответ, чтобы Сеня только заткнулся. Но вопрос застал его врасплох.
  - Я... Не думал о ней. Почти не думал, - Кирилл тяжело сглотнул, будто преодолевая незримый барьер, и добавил. - Нельзя пока туда возвращаться. Надо смотреть вперед, осталось немного... А потом можно и тосковать, и убиваться...
  - А я скучаю по Марье, - негромко проговорил Арсентий. - Несмотря ни на что. Жаль ее.
  Он чуть помолчал, словно решая, продолжать спонтанную задушевную беседу или закругляться и, наконец, отдыхать. Выбор окончательно пал в пользу второго варианта.
  - Спокойной ночи, Киря. Теперь серьезно.
  - И тебе, - Кирилл с облегчением закрыл глаза. Перед глазами все еще стояла жемчужная россыпь звезд и тускло мерцающие луны спутников. Бусы на шее прекрасной богини.
  '- Я помню о ней. Конечно, я помню. Но лучше бы забыл'.
  
  
  
  36.
  Едва пробудившись, Кирилл понял, что начало дня точно выдастся удачным. А если повезет, то и весь день.
  И дело было не только в солнце, настойчиво лезущим в глаза щупальцами лучей, и даже не в мелодичном пении птиц, удивительно хорошо слышным в комнате (а как же звукоизоляция?), а в общей светлой, доброй обстановке, воцарившейся этим утром в доме. Кстати, стены и потолок стали темнее - этакая тонировка. В противном случае с самого рассвета никто не смог бы сомкнуть глаз. Наверное, можно вообще отключить эту прозрачность, если надоест, но пока Кириллу нравилось. Вроде бы все время на природе, но за надежными стенами.
  Проведав взглядом тарбанов, Кирилл убедился, что животные стоят целые и невредимые. Топчутся на месте, щурятся и всем своим видом показывают - мы готовы идти дальше. С облегчением Кирилл улыбнулся. Выходит, ночь прошла спокойно.
  Наверное, животные пить хотят, а напоить-то и нечем - с водой из крана заморачиваться откровенно не хотелось, хоть у Первых в домах наверняка должно было водиться что-то вроде ведра или таза. Ничего, скоро выступать, напьются по пути. Крю же говорил, что тарбаны невероятно выносливые, так что им одна ночь без воды? Погоды уж точно не делает.
  На кухне царило оживление. Круглый стол перетащили чуть в сторону, ближе к окну. Рядом на полу валялась целая гора белых, серых и темно-синих однотонных оберток без каких-либо надписей. За столом сидели Милан, Фенар и Сеня и вели увлеченную беседу с помощью жестов.
  Фенар, корча дурацкие рожи, менял цвета стенных шкафов, появившихся, надо думать, из толстой межкомнатной стены. Из-за прозрачности казалось, что подвесные шкафчики висят прямо в воздухе.
  - Весело тут у вас, я смотрю, - Кирилл взял стул, подтащил его и уселся за стол вместе со всеми. Ох и не любил он эту роль последнего, кто присоединяется к уже спевшейся компашке. Вечно чувствуешь себя 'не в теме', отстающим, пока не поймаешь их настрой.
  - Мы тут распробовали кое-что еще, - Милан помахал чем-то, по форме напоминающим эскимо в темно-синей обертке. Кирилл, пожав плечами, взял протянутый Миланом подарок.
  Там, внутри, оказалась плитка чего-то, цветом и видом напоминающего халву. Кирилл принюхался, недоверчиво хмыкнул и попробовал иномирную снедь на вкус. Он решил сразу отхватить кусок побольше, чтобы, так сказать, лучше понять, что это Милан ему подсунул.
  Что ж, оказалось неплохо. Сладковато, но не приторно, и, как, видимо, всегда у Первых, сытно. Кирилл уже хотел откусить еще, но решил повременить. Как выяснилось, не ошибся. Чувство насыщения пришло так быстро, что Кирилл еще раз хмыкнул - теперь от удивления.
  - Вот таких штук надо взять с собой побольше, - прокомментировал Милан. - Я полагаю, что это некий сублимат, состоящий из самых питательных и нужных организму веществ. Эх, привезти бы все эти штуки на Землю, пусть их исследуют...
  На спинке стула висела футболка Милана - та самая, спасшая ему жизнь.
  - Проверили непробиваемость, - объяснил Арсентий. - Фенар с пяти шагов выстрелил из арбалета.
  - И?
  - Поломанный стул мы снесли на улицу, - довольно осклабился Милан. - Ткань цела, ни следов повреждений.
  - Крепче любой кольчуги будет, - добавил Фенар.
  Сеня, набрав в грудь воздуха, произнес на языке Первых:
  - Хорошая одежда!
  Фенар довольно хохотнул.
  - Уже нашли общий язык, - улыбнулся Кирилл, вытянул вперед сцепленные ладони до хруста - во сне он отлежал левую руку. - Идем дальше, али как? Я уже наелся, а остальное - если нет возражений - возьму с собой.
  Он подвернул обертку с 'халвой', намереваясь припрятать ее в дорожной сумке.
  - Возражений нет, мы и себя не обделили, не переживай, - заверил Кирилла Милан. - Можем и идти, но ты не хочешь поискать карту? Не бумажную, а нормальную.
  Кирилл поискал и не нашел. Дом не реагировал ни на какие запросы, связанные с картой местности или панелью управления. Кирилл перепробовал все. Судя по одухотворенным рожам друзей, те тоже пытались выведать, где же в доме находится искомое. Увы, и у них попытки завершились безрезультатно.
  Такое же разочарование ожидало ребят и в поиске транспорта. Никаких капсул с гиперзвуковыми туннелями здесь не водилось, да и ничего другого, способного быстро перенести их в пункт назначения, тоже. Кирилл не исключал и того, что транспортные сети просто могут больше не функционировать, как на Тайе. Сейсмические процессы неостановимы, их никто не отменял. За четыре тысячи лет куски суши могли отплыть друг от друга на пару-тройку метров, а этого вполне достаточно, чтобы поломать скоростной тоннель. Лучше в такой не соваться вовсе, не то вылетишь на сверхзвуковой скорости посреди океана, и поминай, как звали.
  Наконец, Первые просто-напросто могли сами все отключить. Они ведь не планировали больше этим пользоваться. Однако на Тайе почему-то не отключили...
  - Не получается. Идем просто на юг, как говорил Каресан. По его словам, озеро такое большое, что пропустить его просто невозможно, а табал в самом его сердце. Так что без суеты, продолжаем движение строго по курсу.
  Фенар, судя по всему, окончательно оттаял к наследию Первых. Он уже не считал их достижения дьявольщиной и, не слишком сомневаясь, нарядился в найденную в шкафу одежду, взяв кое-что про запас. Наверное, подарит Гренту и расскажет о необычных защитных свойствах вещей. То-то деревенский лекарь удивится - о лучшем сувенире и мечтать нельзя.
  - Жаль, оружия нет, - посетовал Фенар.
  - Даже не знаю, почему, - вздохнул Кирилл. - Живность-то здесь видите сами, какая шныряет.
  Не понимая сути беседы, Милан попал в яблочко случайно сказанной фразой:
  - А ведь гигантопитеки и амфиционы не вчера появились. И как только Первые с ними уживались? Наверное, держали их в заповедниках, а, уходя, открыли калитку и выпустили фауну на волю. Гуманно, ничего не скажешь. И случайных бродяг вроде нас можно задержать.
  - Скорее, сожрать, - поправил Арсентий.
  В приподнятом настроении все покинули дом, оставив внутри изрядный беспорядок. Странно, но никому и в голову не пришло прибраться, даже Фенару. Спустя несколько часов после отъезда вдруг нагрянувших гостей шкаф беззвучно ушел вниз, а усеявшие пол обертки от сублимированных продуктов тихонько зашипели и растаяли под действием впрыснутой снизу кислоты.
  Вскоре дом вернулся в первозданный вид идеальной чистоты.
  
  37.
  Окружающий пейзаж наконец-то приобрел те черты, какие воображение любит пририсовывать инопланетным видам. Вместо травы под ногами осталась лишь красноватая земля с редкими чахлыми островками растительности. Повсюду возвышались деревья невиданной высоты и мощи. При этом они были сухими и черными, словно обгоревшими, а широченные гладкие ветви отходили низко, у самой земли. На такой ветке можно вполне улечься поперек, вытянувшись в полный рост, да еще и место останется.
  Никто не знал, что это за вид. Даже Фенар признался, что таких он на Двенадцатой земле не видел, хоть объездил ее вдоль и поперек. Был он и в горах, и в лесах, и даже как-то раз охотился на гигантского вепря, но, впрочем, это уже другая история.
  Ширина ствола у исполинских деревьев составляла не меньше пяти метров. Сам ствол, покрытый темной гладкой, без единого изъяна корой взмывал на высоту шестого или даже седьмого этажа, и лишь там терялся в красно-желтой кроне.
  О, листья были всенепременно достойны отдельного упоминания. Крепкие, словно отлитые из черного металла ветви венчались крупными листьями треугольной формы. Листья были такими большими, что даже с земли можно было без труда рассмотреть многочисленные белесые прожилки верхних листьев, разбегающиеся в сторону от прямой, как стрела, средней жилы.
  - Такое чувство, что их по линейке нарисовали, - в голосе Арсентия слышалось волнение. - Какие-то они... Ну, ненастоящие, что ли. Не знаю, как объяснить. И все одного размера.
  Сеня положил руку на кинжал, висящий на поясе - его любезно изъял из туши гигантопитека Фенар (не иначе прочел мысли Кирилла), стер и смыл кровь и вернул хозяину.
  - Не объясняй, - замотал головой Милан. - Все тебя понимают.
  Тарбаны замедлили ход, зашагали как-то дергано, неровно, мотаясь то вправо, то влево.
  Пустошь с этими странными деревьями началась безо всякого плавного перехода. Густой травяной ковер степи, испещренный разноцветными пятнышками цветов, сменился голой землей, и, глядя вправо и влево, Кирилл четко видел тянущуюся границу. Удручало, что впереди такой же границы было не видать, равно как и путей обхода.
  А еще здесь, в пустоши, стояла тишина. Не прозрачная и звенящая, как в домах Первых, но густая, напитанная чем-то.
  Над степными лугами постоянно кипела жизнь. Летали жуки-здоровяки, бегали искрометные ящерицы, мелкие грызуны копошились в траве, рыли норки. Однако в красной и сухой земле вряд ли жили даже черви.
  Ребята не знали, можно ли как-то обогнуть вызывающий сомнения участок, и даже попробовали немного пройти вдоль демаркационной линии между природой обычной и, мягко говоря, причудливой. Увы, конца-края этому было не найти, и Фенар, сокрушаясь и качая головой, велел двигаться на юг. Ему совсем туда не хотелось, как и всем остальным, но, коли нет другого пути...
  Поначалу они пустили тарбанов быстрой рысью. Учитывая, что в седле все провели уже часа этак три без перерыва, ноги и поясница начинали постанывать. Арсентий хмуро жаловался, что у него вся спина разболелась, стоило вскарабкаться в седло. А еще он потянул ногу, и причиной тому, по мнению Сени, был непомерно высокий рост тарбанов - чтобы вставить ступню в стремя, требовалось показать чудеса растяжки.
  - В первый раз, когда с бочки садились, хорошо было. А потом я все время боялся, что вот сейчас залезу и что-нибудь неладное случится. Вот и случилось, - потирал он левую ногу, делая страдальческое лицо.
  - Накаркал, - подвел черту Милан. - Надо смотреть на мир открыто, положительно и ясно. Тогда и задница неметь не будет. И советую еще разминаться перед посадкой хоть немного.
  В воздухе поплыл горьковатый запах, приятно щекочущий нос. Приятно, потому что горечь была легкой, терпкой, вызывающей задумчивое оцепенение. И не только у людей.
  Тарбаны замедлились, но их шаги стали плавнее и ровнее. Большие, чуть навыкате глаза помутнели, остекленели. Немногим раньше это же самое произошло и с их всадниками.
  Голова Кирилла наполнилась густой пустотой, вязкой, как смола, и теплой, душащей всякую осознанную мысль. Только изредка мелькали легкие, едва уловимые оттенки настроений и бледные образы, принадлежащих кому-то другому. Этот кто-то не замечал бредущих по марсианской пустыне людей и тарбанов. Они были для него слишком мелкими, незначительными, хоть и попадали целиком и полность под его влияние.
  '- Что с тобой происходит?' - где-то глубоко внутри, наконец, проснувшись, тоненько запиликала сигнализация разума. Приподнял голову страх, самый что ни на есть спасительный. Только страх сможет сейчас встряхнуть, только страх сможет вырвать из этого липкого омута.
  И тут-то некто, веками дремлющий в этой недружелюбной красной пустоши, обратил, наконец, на пришельцев внимание. С души Кирилла свалился, грохоча, огромный валун и сверзился в бездонную пропасть. Этот кто-то не желал им зла. Он был не способен на зло. В нем просто пробудился интерес.
  '- Куда ты держишь путь?' - вопрос прозвучал в голове Кирилла, словно он задал его сам себе. Но Кирилл не делал этого. Вопрос пришел извне, ловко мимикрируя под его, Кирилла, рассуждения. Он даже задан был его собственным внутренним голосом.
  '- Мне нужен табал'.
  '- А зачем тебе табал?'.
  '- Во мне есть Сила. Я хочу применить ее'.
  '- И как табал поможет тебе?'.
  '- Он позволит мне отправиться туда, куда я желаю'.
  '- И все?'.
  '- И все'.
  Черт, ладно, вопросы задает кто-то извне, но ведь и отвечает будто бы тоже не Кирилл! Когда это он хотел применить силу? К кому? Что за...
  Секундочку. А если просто спокойно подумать? А если не лгать самому себе? Не делать вид, что ничего не происходит?
  '- Ты хочешь изменить мир, верно?'.
  '- Да. Хочу. Просто раньше я себе не верил. Я боялся, страшился нового. Не хотел нести ответ за свою жизнь'.
  '- А что изменилось?'.
  '- У меня появилась сила. Нет, Сила. Я хочу использовать ее, чтобы сделать жизнь другой. Лучше. Справедливее'.
  '- Что ж, неплохо. По крайней мере, не хуже, чем любое другое решение'.
  Сознание Кирилла напоминало затянутое хмурыми тучами небо, на которое нежданно-негаданно обрушился сильный ветер. Он расшвыривал полные влаги облака, не позволяя им пролиться дождем. Гнал их прочь, все усиливаясь, и те испуганно удирали, скользили туда, где их никто и ничто не потревожит.
  Кирилл не помнил и не осознавал себя. Глаза видели перед собой все ту же медную землю, сухую и мертвую, и напоминающие небоскребы деревья, но сам Кирилл в это время пребывал где-то далеко. Казалось бы, куда уж дальше? Как выяснилось, есть куда.
  Он не мог повернуть голову, не мог шевельнуть рукой, он был неспособен даже моргнуть. Веки и те не слушались, удерживаемые невидимой рукой, хоть глаза вовсю заслезились. Хорошо хоть, дыхание оставалось ровным и спокойным, совсем как во сне.
  Сколько Кирилл провел в таком состоянии? Неизвестно. Но несколько часов - самое меньшее. Он сидел на едва волочащем ноги тарбане и слушал размеренную беседу, участники которой поселились в его черепной коробке. Они обменивались короткими, емкими фразами, но суть их разговора постоянно ускользала. Кирилл никак не мог ухватить ее, потому что пытался слишком вяло, а по-другому не получалось. Он запоздало понимал, что упускает нечто важное, однако поделать ничего не мог. Разговор обитающей в пустыне сущности с его подсознанием проходил мимо разума и даже мимо памяти.
  Наваждение отступило так же резко, как появилось. По позвоночнику - от затылка до копчика - скользнуло что-то обжигающе горячее. Кирилл вскинулся, едва не выпал из седла и машинально ухватил тарбана за жесткую шерсть на горбу. Тот никак не отреагировал, а спустя секунду взял и сорвался в галоп. Животное испугалось. Едва контроль над телом вернулось, как оно поспешило убежать из подозрительного места подальше.
  Небосвод разума Кирилла прояснялся. Линия горизонта, разделяющая сознание и подсознание, вернулась на свое место, но Кирилл успел заглянуть туда, за запретную грань, и сдавленно охнул. Смысл начал доходить до него, пусть неполный, фрагментарный, но все же.
  Все это правда. По крайней мере то немногое, что он запомнил. Кирилл тяготится своим местом в жизни. Ему не по душе роль вечного статиста, добросовестного исполнителя и просто положительного, с какой стороны ни глянь, человека. Кирилл знает, что он сильнее и лучше многих других.
  Он знал это еще до того, как прибыл на Тайю. Задолго до того трепетного мига, когда Кирилл открыл в себе сокрытые прежде умения, он жаждал большего. Он всегда хотел быть ведущим, а не ведомым. Хотел втайне, причем даже от себя. Он не желал вечно играть по чужим правилам, предпочитая устанавливать свои. Но воспитание вкупе с особенностями характера, не позволяющими заводить контакты с большим числом полезных людей и пролезать туда, куда другим не протиснуться, мешали Кириллу расправить крылья. Препоной стала и скромность, в подавляющем большинстве случаев оказывающая медвежью услугу. Сколько прекрасных вещей и возможностей в жизни Кирилл упустил из-за этой своей благовоспитанности...
  Но занятия боксом наглядно подтверждали его стремление к самоутверждению. В ринге от обычного, всем хорошо знакомого Кирилла не оставалось ничего. Он сбрасывал маску, какую вынужденно нацеплял каждый день, уж скорее по привычке, и делал то, что всегда мечтал делать в повседневной жизни - идти вперед и задавать темп. И побеждать противника. Побеждать уверенно, зрелищно, не оставляя шансов.
  Соперники не справлялись с его скоростью, с его гибким боевым мышлением. Их обезоруживала и обескураживала неповторимая манера Кирилла вести бой. С первых секунд он навязывал свою игру и сам отмерял, сколько противнику осталось стоять на ногах. Он не ослаблял давления ни на мгновение, постоянно преподнося сюрпризы и оставаясь непредсказуемым.
  И теперь, когда в нем оформилась настоящая Сила, какой больше ни у кого в его мире нет, Кирилл честно признался себе, что должен бороться за место под солнцем. Точнее, место-то он себе, считай, уже застолбил. Пора бы потребовать больше. Коль скоро появились такие возможности, грех не воспользоваться ими. Можно лгать себе и дальше, но рано или поздно все это выльется наружу, и будет худо.
  Да, не в его силах отныне довольствоваться тем, что дают. Кирилл тотчас, не откладывая, пообещал себе, что больше не потерпит унылого существования, что не будет мириться с беспросветной тоской в сердце и ощущением бесполезности, какое наполняло каждый прожитый в родном городе день. Он шел не той дорогой, открывал не те двери и напрасно душил самого себя. Рано или поздно истинная его суть неизменно отыскала бы выход. Джинн вырвался бы из бутылки и наделал дел.
  Кирилл принял себя и отпустил. Никогда ему не было так легко, так свободно. Он сросся с этим миром, слился с проникающим везде и всюду солнечным светом, впитал в себя теплый южный ветер, наконец-то почтивший своим визитом эти края... Он почувствовал жизнь.
  Наваждение схлынуло окончательно и бесследно. Морок растаял. В глазах скопилась соленая влага, в носу подозрительно пощипывало.
  Из легких куда-то исчез весь воздух. Кирилл с шумом вдохнул, поперхнулся, закашлялся и вдохнул еще раз, уже спокойнее.
  Украдкой смахнул слезы и посмотрел налево, на остальных.
  Все они пережили одно и то же. Это было ясно с первого взгляда. Лица у всех застыли, на них остался отпечаток глубокой рассеянности, нередко сопутствующей получению важных откровений.
  Сердце радостно подпрыгнуло. Полоса мертвой красной земли заканчивалась, в паре сотен метров Кирилл различил высокие луговые растения с множеством лиловых цветков, окруженные густым зеленым ковром трав. Жизнь была впереди, все ближе и ближе.
  Желая поскорее покинуть странное место, Кирилл с усилием вонзил пятки в бока только-только сбавившего темп тарбана. Тот, не ожидая такой подлости, раздраженно фыркнул и так рванул вперед, что Кирилл едва удержал в стременах ноги. Мол, хочешь побыстрее, так получай, жалкий человечек!
  Примеру последовал Фенар, а за ним и остальные. Не прошло и минуты, как все они оказались в одновременно незнакомой и родной средней полосе Одиннадцатого материка. Степь, успевшая опостылеть за последние два дня, стала самым приятным местом во всей Вселенной.
  
  
  
  38.
  Впервые в этих краях воздух стал по-настоящему теплым, по-летнему прогретым. Фенар развалился прямиком на одуванчиках и глядел в небо, посасывая травинку. Милан боксировал с Кириллом, дабы размять затекшие от верховой езды ноги. Серб уже не притворялся профаном и иной раз заставлял своего наивного наставника попотеть.
  Лучше всего, пожалуй, устроился Арсентий. Весь какой-то зажатый, пришибленный после места, где растут жуткие деревья, он удостоился сочувствия Фенара. Фенар, кстати, и сам немало поволновался. Это бросалось в глаза из-за суетливых движений, когда проводник извлекал со дна своей сумки трубку и набивал ее табаком.
  Возможно, именно глубина переживаний проводника и Сени сблизила их. Не сговариваясь и не имея возможности нормально общаться, оба чувствовали, что прошли через тяжелейшее испытание в своей жизни. Кирилл и думать не желал, что они видели и слышали. Ему хватило того, что слышал он сам. Милану тоже, иначе он непременно пустился бы в пространные рассуждения о природе того, что стряслось с ними всеми. Он молчал, но держался.
  - Теперь будет тепло, - блаженным голосом промолвил Фенар. - Все. Холода отступили совсем. Долго будет тепло.
  Трубка перешла к Арсентию. Тот когда-то курил, что паровоз, но финансовые проблемы и чудо привели к тому, что он завязал. Кажется, в то смутное время Арсентий подбивал клинья к одной чрезвычайно ухоженной и спортивной даме из Варшавы, благоухающей элитным парфюмом. Она-то и подвигла его на отказ от губительной зависимости, недвусмысленно дав понять, что с алкоголиком и курильщиком дел иметь не намерена.
  Разумеется, у них не сложилось, но зато Арсентий отвык от пагубной и чрезвычайно накладной привычки. Одно время он подумывал о покупке электронной сигареты, но решил этого не делать. И у Сени в жизни случались правильные решения.
  - Все, все, хорош, - Кирилл ушел от двух коротких кинжальных выпадов Милана и удачно встретил серба не сильным, но чувствительным джебом в лоб - чтобы ничего не разбить. - Что-то я подустал. Да и потеть, как собака, не хочется - и так весь взмок.
  - А чего? - не унимался серб. Ему всегда было мало, он мог тренироваться сутками напролет. - Видишь, там, слева, еще один дом? Зайди да помойся, если так приперло.
  - Некогда, - решительно отказался от продолжения спарринга Кирилл.
  По небу вновь проплыл - иначе и не скажешь - роскошный пелагорнис. Возможно, это был даже тот же самый экземпляр, до неприличия крупный.
  Он скользил низко, будто красуясь и нарочно давая людям рассмотреть себя во всех деталях. Голова птицы выглядела очень крупной относительно тела, а клюв мог сравниться с колотушкой келенкена. Правда, у пелагорниса он все же предназначался для вылавливания и удерживания рыбы, но не для того чтобы дробить кости в порошок.
  Кстати, о порошке... Пелагорнис скрылся вдали, не сочтя нужным уделить людям хоть какое-то внимания.
  - Я хочу развести костер, - заявил Кирилл. - Хочу еще разок посмотреть, как работает этот порох, что нам дал Каресан. Иди пока набери горючего, а я поищу мешочек.
  Милан спорить не стал и направился к каштановой роще неподалеку. Каштаны оперативно зацвели, почуяв лето, и теперь аккуратные белые пирамидки на кронах деревьев мягко колыхались на ветру. Эх, была бы осень, напекли бы каштанов, но до созревания плодов еще несколько месяцев...
  Тарбаны разбрелись, кто куда. Они знали, что перерыв не будет вечным, и стремились насладиться минутами воли сполна. Своего хоботастого товарища Кирилл нашел со второго раза, перепутав с транспортом Арсентия. Сеня, наслаждающийся натуральным табаком, смотрел на это благосклонно. Вообще, при взгляде на друга у Кирилла закрались смутные подозрения, что в видавшей виды трубке не только табак. И Фенар весь какой-то слишком уж добрый. Лежит, миролюбиво улыбается, испытывает единение с внешним миром и довольно щурится... Ладно, чего уж теперь, пусть снимают свой стресс. В следующий раз, конечно, это безобразие придется пресекать в самой строгой форме, иначе не то, что от обезьян - даже от рекота не отмахаешься.
  - Да стой ты, - возмутился Кирилл. - Хорош жрать.
  Он был в паре шагов от тарбана. Тот мирно жевал сорняк, напоминающий грозу всех огородников - непобедимую лебеду. Кирилла тарбан давно не боялся, но почему-то, когда хозяин подошел почти вплотную, подскочил и рассек хвостом воздух, наотмашь хлестнув Кирилла. Тот успел прикрыться рукой, которая тотчас вспыхнула жгучей болью. Вот те на - хвостик-то с гулькин нос, а лупит не хуже плети.
  - Эй, ты куда?!
  Тарбан проскакал с десяток метров и замер, настороженно приопустил голову, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь. Скорее, все-таки, второе - хоботок тарбана зашевелился, 'щупая' воздух.
  Кирилл повел спиной - промеж лопаток легонько защипало. Неужто снайпер целится? Да нет же, откуда здесь может быть снайпер... Нет-нет, исключено. Разве что кто-то с Тайи пробрался за ними следом и смотрит через оптический прицел, выбирая момент. Да нет же! Ну, как такое возможно?
  Не желая лишний раз рисковать, Кирилл упал ничком, прижался телом и щекой к земле и лишь тогда отважился отвлечься, чтобы настроиться на сканирование.
  Он слышал отзвук чьего-то злого смеха. Этот кто-то был доволен, что произвел такой эффект. Он радовался, что его боятся.
  Попытка узнать больше была жестоко пресечена. Неведомый противник выстроил против Кирилла настоящую стену. Он не позволял внедриться в свое сознание, оставаясь для Кирилла абсолютно неизвестным. Зато этот подлец видел всю группу, как на ладони, и упивался своим превосходством.
  Превозмогая страх, Кирилл вскочил, в два рывка настиг тарбана, вскочил в седло и, не давай животному опомниться, галопом сорвался с места.
  Фенар резко сел, а потом, завидев выражение лица Кирилла, вложил в арбалет новый болт и встал. Вместо расспросов он лишь нахмурился да приподнял голову. Блаженная одурь мигом вылетела из его нечесанной башки.
  - Кто-то следит за нами, нужно уходить, - приказал Кирилл, повернулся к Сене и Милану, несущему целую охапку хвороста, и повторил им сказанное. - Устроим посиделки у костра позже. Или никогда, как уж повезет.
  Фенар свистнул. Его тарбан был тут как тут. Арсентию и Милану пришлось половить своих зверюшек, но те, к счастью, больше не порывались дать стрекача, подстегиваемые неизвестной угрозой.
  И вновь все четверо летели галопом, не жалея тарбанов. Летели так, что в ушах свистело.
  '- Дайте же нам хоть немного побыть в покое', - попросил неизвестно кого Кирилл.
  Вновь кольнуло. Теперь в затылке, но не так, как на Тайе, в минуты откровений из закромов памяти. В этот раз было больнее. Кто-то очень хотел, чтобы Кирилл знал - здесь им не рады и, увы, поворачивать назад уже поздно. Незримый рубеж был пройден, вернуться тем же путем больше никому из них не суждено.
  
  39.
  Все-таки верховая езда без подготовки способна свалить любого здорового человека, и Кирилл не являлся исключением. Даже если что-то гонит тебя вперед, даже если в затылок дышит ледяным дыханием сама смерть, рано или поздно человек достигает предела. Тарбан - выносливая зверюга - мог бежать еще хоть сутки с короткими перерывами, но для такого марафона ему требовался опытный всадник.
  Очередной привал был сделан только пару часов спустя, когда день начал сдавать позиции ночи. Ноющая поясница и закаменевшие ноги требовали отдыха. Требовали отчаянно, грозя просто отказать в самый неподходящий момент. Но еще больше беспокоила отбитая всерьез и надолго задница. Сидеть теперь не хотелось вовсе, и Кирилл все прохаживался вокруг места стоянки.
  - Больше не чувствуешь преследования? - серьезно спросил Фенар, единственный из всех них не выглядевший утомленным.
  - Нет, - Кирилл выдавил слабую улыбку. - Могло и почудиться. После того красного леса что хочешь может быть.
  - Не будем об этом, - сразу сказал Фенар. - О том, что случлось красном лесу. Я не хочу.
  - Да, конечно. Я и не собирался.
  Место для остановки выбирал Фенар. Увы, путники вновь попали в места, где домов не было вовсе. Отсутствовали и все прочие постройки, способные послужить укрытием. Кирилл уже догадался, что все или почти все Первые как раз и обитали в таких вот цилиндрах. Единственным непонятном оставалось слишком большое количество этих цилиндров - у некоторых жилых зданий оно доходило до десяти в ряд. А ведь внутри не было никаких видимых разграничений, и создавалось впечатление, что весь огроменный дом заселяла одна очень, очень большая семья, состоящая из нескольких поколений. Либо же зона личного комфорта у Первых была просто гигантской.
  Следуя указаниям Фенара, они расположились у подножия огромного холма, сокрытые от внешнего мира густым кустарником. У его цветков кружились пухлые шмели, заполняя воздух басовитым жужжанием. Шмели напоминали своих земных товарищей, и это радовало. Жуки, даром, что были красивы, вызывали определенные опасения, а от шмелей хоть знаешь, чего ждать. И размер у них был вполне нормальный, хотя воспаленное воображение упрямо норовило сделать их более крупными, чем на самом деле.
  - Оторвались? - уточнил Милан.
  - Да, оторвались, - кивнул Кирилл.
  - Ну, тогда давай разводить костер. Заинтриговал ты меня.
  Смекнув, что к чему, Фенар подмигнул Кириллу, взял арбалет и уверенно зашагал в сторону - в обход возвышенности. Задача по поиску дров перешла к ребятам. В принципе, далеко идти не требовалось.
  Склоны холма покрывал густой, но невысокий лес, где росли хвойные деревья с длинными и очень тонкими, на ощупь мягкими иглами. Серые стволы деревьев были предельно гладкими, как лаком покрытые. Лишь присмотревшись в потемках, Кирилл различил на них тоненькие причудливые узоры - переплетения чернильно-черных линий, плавные, без резких изломов. Они напоминали капилляры, прячущиеся под корой, как под кожей.
  Кирилл приложил руку и ощутил теплую гладкую поверхность. Догадка оказалась верна. Внутри дерева что-то тихонько, почти незаметно пульсировало. Что-то гоняло 'кровь' по длинным прожилкам, тянущимся вдоль всего крепкого ствола и разбегающимся по сторонам с ветвями.
  В замешательстве Кирилл отнял ладонь, посмотрел в сторону и убедился, что Сеня с Миланом бродят неподалеку, увлеченные негромкой беседой и сбором топлива для костра. Тогда он быстро прикрыл глаза, шире расставил ноги, чтоб не упасть в момент сосредоточения, и удивился еще больше.
  Да, деревья были не совсем растениями. У них имелось некое подобие сознания - причем сверхсознания. Живым существом был весь лесок, занимающий лишь южную сторону холма. И этот лес осознавал себя, как отдельную, самостоятельную единицу. Он понимал, что существует!
  Но все же это было не животное. Нечто, с чем Кирилл не мог столкнуться и прежде и, соответственно, от чего у него не было ключей. С виду, если смотреть издали - обычный сосняк - но внутри все совсем по-другому.
  Ни Арсентий, ни ставший нестерпимо болтливым Милан ничего необыкновенного не замечали. И Кирилла они не искали. Вообще забыли о его существовании.
  'Кто ты?' - Кирилл решился-таки задать вопрос.
  В ответ он получил лишь невнятное бурчание, какое можно услышать при попытке растолкать храпящего пьянчугу.
  'Ты поможешь нам?'.
  И снова бормотание. Кирилл пожал плечами и догнал друзей. К счастью, никто не спрашивал, где он пропадал.
  Ребята быстро натаскали хвороста - сухих веток под ногами лежало предостаточно, треском сопровождался чуть не каждый шаг. Имелись еще грибы подозрительного синего цвета, подозрительно мерцающие в лесных сумерках, как фосфорные статуэтки. Арсентий с детским безбашенным азартом саданул по одному, особо крупному, ногой, о чем незамедлительно пожалел.
  Гриб выстрелил во всех стороны какой-то липкой дрянью, после чего из обезглавленной ножки вверх повалил ярко-голубой пар. Он сиял мистическим холодным светом под косыми лучами солнца, с трудом пробивающиеся сюда сквозь разлапистые ветви умных деревьев.
  Лишь чудом 'плевками' никого не зацепило. На почти белом стволе молодого, еще не совсем окрепшего деревца, куда прилетела самая большая подача, на глазах начало твориться что-то нехорошее. Кора иссыхала и трухляво осыпалась под ноги коричневой пылью. Ствол проело почти насквозь, оставив нетронутой только малую часть.
  В голове Кирилла пронесся жалобный вой - лес обиженно дернулся, начал пробуждаться.
  Дерево на секунду застыло, словно задумалось, а потом поддалось силе тяготения и свалилось прямо на грядку со злополучными грибами, распоров их нижними ветвями и опершись о другую, могучую и надежную серую сосну (или ель).
  Столь безжалостно и несправедливо сваленное дерево отважно прикрыло собой людей, приняв залп ядовитых стрелы на свои иглы. Те таяли под ядом, распадаясь на крохотные частички и мелкой пылью ссыпаясь вниз, на землю.
  Арсентий так виновато посмотрел на Кирилла и Милана, что его стало даже немного жаль. Но Кирилл и не думал проявлять сострадания. В двух рубленых предложениях коротко и емко высказал все, что думает о Сене. В этой характеристике нашлось место лишь для двух печатных слов - 'ты' и 'ни'.
  Внутри себя Кирилл явственно слышал, как шумит и ворочается лес, стряхивая с себя остатки сна. Он не сердился и не гневался, а просто пробуждался. Кирилл хотел было поделиться своим открытием с друзьями, но по неизвестной даже ему самому причине передумал. Ни к чему им это знать, пожалуй - так он решил для себя. Если бы лес замышлял что-то недоброе, тогда, конечно, другой разговор.
  Когда они вернулись, Фенар уже ждал их. Присев на нагретый солнцем камень, он умело ощипывал какую-то коротконогую пухлую птицу. Перья стелились ковром под ногами, а некоторые, недавно отделенные от туши, еще порхали в воздухе белыми хлопьями.
  - Ого! - воскликнул Арсентий. - Это что у нас, курица гриль намечается?
  - Когда ты успел? - восхитился Кирилл.
  - Я же не только рыболов, - хмыкнул Фенар, довольный реакцией своих спутников. - Но еще и охотник. Успел, говоришь? Тут и успевать нечего. Я приметил небольшую стаю крутов по пути сюда. Они летать не могут, а бегают шустро. Если заметят тебя, конечно. Меня вот не заметили.
  - Крут, говоришь...
  - Ага. Вы-то, зеленые и бестолковые, ничегошеньки не видите. А я просто не мог пройти мимо - крут сам на костер просится, ну, как можно отказать?
  Милан, движимый извечным любопытством, не мог не подойти и не поглазеть на добычу. Внимательно осмотрев тушу со всех возможных углов, он с легким сожалением в голосе изрек:
  - Вот так вот и на Земле истребили дронтов.
  - Каких еще дронтов?
  - Ну, дронтовые. Нелетающие птицы. Правда, они обычно в изолированных уголках жили, где нет опасных хищников, а здесь любителей мяса, я погляжу, хватает...
  - Главное, чтобы вкусно было, - подытожил Арсентий. - Мне нравятся все эти сублимированные штуки, но вот сейчас увидел кровоточащее мясцо, и во мне пробудился инстинкт хищника. Ух, сейчас зажарим...
  Кирилл покачал головой - это что должно случиться, чтобы вид сырого мяса вызывал аппетит? Сеня нес ахинею, а причиной стал пережитый в лесу испуг. Ну, кто ж ожидал, что гриб шарахнет кислотной шрапнелью по всем направлениям?
  Сделав из сухих веток шалашик, Милан с Кириллом сыграли в камень, ножницы и бумагу. К нескрываемому разочарованию Кирилла, победил оппонент.
  Сияющий похлеще новогодней елки Милан извлек из мягкого бархатистого мешочка щепотку порошка, аккуратно положил на ладонь и, отставив мешочек, быстро-быстро потер рука об руку.
  - О! Горячо-то как, - залепетал он, спешно ссыпая порошок на заготовленное топливо. Хворост полыхнул на добрые два метра, но пламя, испугав всех, сразу вернулось на свою естественную высоту.
  - Видали, лопухи? - Милан несильно толкнул Кирилла. - Вот это и есть настоящая магия.
  Фенар же наблюдал за манипуляциями чужаков со снисхождением. Для него-то все это было чем-то привычным и обыденным. Ну, воспламеняются крохотные черные крупицы, если потереть их, так и что с того? Он в этом никакой темной силы не видел, хоть и не мог объяснить природу действия порошка. Тем более, что все современники и предки разводили костер таким же способом.
  Так ведь можно все на свете объявить порождением дьявола, даже смену дня и ночи. Но уж коль видишь что-то странное, о чем прежде никто и нигде не упоминал - это другое дело. Тут стоит насторожиться, постараться обойти стороной или вообще убежать прочь...
  Ранний ужин проходил в непринужденной обстановке - ее разрядило вкусное жареное мясо, хрустящее и тающее на зубах.
  Тарбаны, неустанно молотящие подножный корм, смотрели на людей с недоверчивой завистью в прищуренных глазах - мол, чего это человеки так слюной исходят и жадно чавкают? Неужто так вкусно? Да разве бывает вообще так вкусно?!
  Фенар великодушно организовал горбатым длинную привязь, чтобы они снова не дали деру, но при этом имели достаточно свободы передвижения.
  Помимо пищи хватало тарбанам и воды. Здесь недавно прошел дождь, и в темных уголках предлесья осталось достаточно мелких лужиц, чтобы утолить жажду. Собственно, о большем животные и не просили - наличие воды и пищи и было их счастьем.
  - Пальчики оближешь, - с благоговением говорил Арсентий, и в подтверждение слов облизал жирные пальцы.
  Ко всему прочему Фенар оказался отменным поваром. Он в два счета соорудил вертел, используя для этого наиболее крепкие ветки, свои прямые руки и нож, которым проводник чуть не зарезал Кирилла днем раньше.
  Обгладывая сочную, мягкую ножку бедного дронта, Кирилл ощущал единение с Вселенной. По телу приятно разливалось наслаждение, организм бурными овациями благодарил хозяина за это неземное удовольствие. Все-таки никакие лепешки и никакая чудесная сытная халва не заменят таких простых, житейских приятностей как вкусная еда. По крайней мере, люди вряд ли согласятся на это в ближайшие пару тысяч лет. Первые бы наверняка воротили нос от убитой и изжаренной на огне птицы, но среднестатистический житель планеты Земля по-прежнему находит такую пищу полезной и чертовски вкусной.
  В пронзительно-синем небе, где с самого утра так и не промелькнуло сколь бы то ни было серьезной тучи, вновь показался величественный пелагорнис - совсем молодой, худенький и тонкий. Он летел налегке, без рыбы в зубастом клюве. Вообще-то Милан сказал, что это ложные зубы, но Кирилл не очень понял, что там к чему.
  Пелагорнис не мог постоянно взмахивать крыльями при такой-то массе тела, да ему это и не требовалось. Достаточно было поймать волну восходящего воздуха, и она сама взносила эту грандиозную птицу в небеса, едва та шагнет с обрыва в пропасть. А дальше пелагорнис выбирал направление, раскладывал крылья как можно шире и в самом прямом смысле скользил по воздуху. Наверное, он мог даже вздремнуть.
  Пелагорнис, по словам серба, мог лететь быстро, очень быстро, до шестидесяти километров в час, да еще и ловко маневрировать при этом. Рыб. снующих у поверхности воды пелагорнис выхватывал на раз. Значит, зрение у него должно быть отменным...
  Отрешенным взглядом Кирилл уставился на жадно обглоданную ножку в своей руке. Нелетающая птица... А вон, в небе, вполне летающая!
  Накатило неясное, смутное волнение, из-за него сложно стало сидеть на месте. Что-то подкрадывалось, кто-то высматривал их, настигнув - оторваться не удалось! Неведомый преследователь тоже мог перемещаться быстро и далеко.
  Кирилл закрыл глаза и предостерегающе поднял руку, предвосхищая любые расспросы.
  Разум пелагорниса оказался податливым. Птица совсем не противилась вторжению, как и орнитохейрус. Она, кажется, даже ничего и не поняла.
  К тому же пелагорнис был сыт и доволен. Сейчас он неторопливо подыскивал себе пару, потому что подходила пора позаботиться о потомстве. Четыре грядущих месяца тепла позволят спокойно вырастить новое поколение, которое вскоре унаследует небо. Это будет первое спаривание в жизни самца, и он был полон радостного предвкушения.
  Увы, Кирилл не нашел в себе сил порадоваться за крылатого здоровяка. В его душе смешались злорадство и отчаяние. Злорадство было вызвано тем, что он все же обвел вокруг пальца недосягаемого доселе врага и успел раскрыть его замысел, хоть и в последний миг. В том, что это именно враг, сомнений не возникало.
  Но при виде этого самого врага Кирилла охватило густое, удушающее отчаяние. Гигантопитеки. И уже не шесть волосатых зверюг, а, по меньшей мере, три десятка.
  Представьте, что вы остались один на один со взрослым самцом гориллы. Страшно? Еще бы! А теперь вообразите, что эта горилла на добрый метр, а то и полтора выше самого высокого баскетболиста.
  Гигантопитеки толково брали людей в кольцо, со всех сторон - включая противоположную - приближаясь к холму. Мускулистые махины ступали на четырех лапах, вальяжно перекатываясь телом то вперед, то назад. Они пока не спешили, берегли силы для решающего рывка.
  Но не это поразило Кирилла. Причина впечатляющей организованности гигантопитеков стала ясной, когда Кирилл увидел, кто замыкает шествие.
  Высокая сухощавая фигура в длинном, до самой земли коричневом плаще, казалось, не шагала, но плыла над степью, мягко касаясь полами травы. Лицо было сокрыто просторным капюшоном.
  '- Как в кино, блин. Злой волшебник', - с грустью подумал Кирилл. - 'Что делать-то?'.
  Человек в плаще замер, налетев на невидимую стену. Медленно он повернулся, задрал голову и устремил свой взгляд прямо на парящего в небе пелагорниса. Капюшон соскользнул с головы, и на миг Кирилл увидел его лицо. Все, что он запомнил, это пара ярких зеленых глаз, излучающих такую силу, с какой он нигде и никогда не сталкивался.
  Кирилл, чертыхаясь, 'выпал' из сознания птицы и снова оказался на знакомой уже полянке, где с одной стороны кусты, а с другой - лес и склон. Во рту по-прежнему стоял отменный вкус жареного дронта.
  Его заметили. Их заметили. Теперь-то обезьяны уж точно зададут им всем жару.
  - Простите за дезинформацию, парни, - не своим голосом произнес Кирилл. - Они уже здесь.
  
  40.
  Путь для отступления, и то временного, оставался один - вверх, в лес, к вершине холма. Там можно попытаться забраться на дерево, спрятаться, дать бой, наконец.
  На тарбанах в густом лесу не развернешься, но все же лучше верхом, чем пешком. В этом Кирилл убедился, глядя, как уверенно орудуют мускулистые скакуны своими конечностями, взбираясь все выше. Склон был достаточно крутым, и тарбанам приходилось прилагать массу усилий. Это пешком здесь можно было спокойно разгуливать, но, опять же, на своих двоих быстро не побежишь.
  - Режьте сумки! - проревел Фенар и взмахнул ножом. Ремни, державшие тюк на привязи, лопнули. Сумка покатилась вниз по склону.
  Ребята проделали то же самое. Кирилл провозился чуть дольше, вынимая туго засевший в ножнах кинжал. Неуклюже орудуя кинжалом, он дважды промазал и один раз несильно, но чувствительно полоснул тарбана по тугому боку.
  Не ожидав подлости, животное яростно вскинулось и устремилось наверх еще быстрее, заходясь низким тоскливым ржанием.
  В седельной сумке груза было килограммов на пять-семь, максимум восемь. Казалось бы, ну что это для тарбана, тащащего взрослого крепкого мужика? Так или иначе, животное пошло в гору ощутимо легче.
  - Ай, твою мать! - завопил Арсентий.
  Передними копытами его тарбан увяз в какой-то то ли ямке, то ли норе, скрытой хвоей и ветками. Сеня почти вылетел из седла. От приземления под ногами у своего же тарбана его спасла только неожиданно проклюнувшаяся реакция. Он крепко ухватился за шерсть на горбу, сдирая на пальцах кожу.
  Жажда жить возобладала, придала сил, и Арсентий остался в седле, опьяневшими от достижения невозможного глазами глядя вперед. На миг он даже забыл, что за ними погоня, но только на миг.
  - Что делать будем?! - прокричал Кирилл Фенару.
  - Прорываться, - коротко ответил тот. - Выполняй, что я скажу, и передай друзьям - пусть повторяют все, что ты делаешь.
  Кирилл передал. Ответа не дождался, да и какой там отвечать, когда нужно продираться сквозь так и лезущие в лицо ветки, одновременно пытаясь удержаться в седле. Как же, оказывается, привольно и легко было скакать по широкой степи! Теперь вся эта возня в лесу напоминает грязное болото, куда ты вылетел на малолитражке сразу с четырехполосного автобана.
  Где-то за спиной зарычали, заулюлюкали, да так громко, что у всех душа в пятки ушла. Глотки у этих треклятых макак луженые, перекричат любого металиста.
  На самой вершине их ждала опушка. Настолько маленькая, что тарбаны жались друг к другу, чтобы кое-как уместиться на ней.
  Продолжать бежать дальше, вниз по противоположному склону, было не лучшей затеей - с той стороны тоже доносились вопли треклятых обезьян.
  - Вниз! - скомандовал Фенар.
  Прыжком спешившись, он вскинул арбалет, зарядил его, передвинул поясной колчан чуть дальше за спину и, пошире расставив ноги, принялся что-то выцеливать в лесных потемках.
  Видя, что жертвы раскрыли маскировку нападающих, последние перешли в открытое наступление. Гигантопитеки мчали вперед, подстегиваемые умелым предводителем, и их жажда крови и мести была велика. Деревья не выдерживали такого натиска. Они трещали, ломались, кренились и ныли от тяжести приматов. Враги были все ближе.
  Лес загудел, зашевелился, но лишь в сознании Кирилла. Внешне все оставалось по-прежнему.
  'Они крушат тебя, ломают!', - воззвал Кирилл. - 'Спаси нас от них! Мы не желаем тебе зла! Помоги же! Помоги!'.
  'Угу', - Кирилл готов был поклясться, что именно это лес и сказал!
  Арсентий соскочил с тарбана, споткнулся, инерция кувырками потащила его вперед. Он широко расставил руки, перекатился через голову и... Исчез. Просто исчез.
  Не веря своим глазам, Кирилл шагнул к тому месту, куда упал друг.
  - Блин, больно, - донеслось откуда-то снизу. - Кажись ногу сломал. Трындец.
  - Сеня, где ты там?!
  - Сигай сюда, Киря! Быстрее!
  Пока Кирилл мялся, Милан, не думая, пробежал мимо и тоже исчез, едва ступил на то проклятое место. Арсентий сдавленно крикнул - серб свалился на него. Ну, Милан-то легонький, шестьдесят кило с хвостиком, а вот Кирилловы девяносто расплющат Сеню, как поезд пивную крышку.
  - Фенар, за мной! - Кирилл махнул проводнику рукой. - Сеня, Милан, в сторону!!!
  Мозг отказывался верить сигналам, получаемым от зрительного аппарата. Он пребывал в твердой убежденности, что впереди твердая земля, на которой растет невысокая густая травка, клевер и, возможно, одуванчики. Но стоило Кириллу сделать несколько шагов, как опора под ногами просто исчезла, пропала, и он, автоматически вскинув руки для защиты непонятно от чего, отправился в свободный полет сквозь зеленый ковер. Ну, лес, спасибо тебе от всего сердца! Или холм? Нет, все-таки лес.
  Испуганное ржание тарбанов осталось где-то вверху, став на пару тонов тише. Эх, как бы вам помочь, хоботастые?
  Кирилл сгруппировался, но все равно не сумел приземлиться так, как надо. Правую ногу, недавно чуть не вывернутую с корнем обезьяной лапой, резануло болью, в области щиколотки что-то тонко хрустнуло. Не противясь превосходящей силе импульса, Кирилл покорно позволил ей протащить себя чуть в сторону, кувыркнулся - умело, в отличие от Сени - и, наконец, остановился.
  Руки нащупали холодный сухой пол. Кругом царила кромешная тьма, не позволяющая даже примерно сориентироваться, куда бежать дальше. В нос ударил запах железа и бетона или цемента.
  В паре метров справа копошились Милан и Сеня. Арсентий шипел от боли, извергая тихие ядреные словечки. Только бы этот увалень не поломал ничего!
  Бах! Это упал Фенар, единственный не издавший при ударе о твердый пол ни звука - только ботинки грохнули об пол, и все. С задержкой в миллисекунду брякнул арбалет
  - Фенар, живой? - сразу подал голос Кирилл, чтобы проводник понял, что он тут не один
  - Уф-ф, да, руки-ноги на месте, - прозвучал спокойный ответ.
  - Что с тарбанами делать? Пропадут ведь...
  - Уведи их. Если кто из них погибнет - что ж, это судьба. Останутся - умрут все. А если попробуют удрать, может, кому и удастся.
  - Сделаю. Сеня, Милан, чего расселись и пыхтите? Ищите выход, да побыстрее. Думаете, нас тут не найдут? Как бы не так!
  Делегировав приоритетную задачу своим друзьям, Кирилл переключился на тарбанов. Те успели допетрить, что положение, мягко говоря удручающее, и выхода нет. Ощущение близкой смерти заставляло бедных животных цепенеть. Они, считай, уже были мертвы. Гигантопитеки не оставят им шансов. Милан говорил, что эти твари всеядны...
  Лишь один тарбан сохранял относительное спокойствие. Он производил впечатление тугодума на фоне более расторопных собратьев, чем Кирилл и воспользовался - до остальных уже не достучаться. Да и в самом деле, не заставлять же тарбанов сигать вниз - точно ноги поломают, и это в лучшем случае.
  '- Беги вниз. Рвись напролом. Бей копытом всякого, кто встанет на пути. Они все - враги. Вырывайся и беги, куда глаза глядят. Беги и живи!!!'.
  Тарбан взоржал со смесью страха и злости, а потом стремглав сорвался с места и пустился наутек. Кирилл не мог дальше наблюдать за ним и помогать, потому что Арсентий нашел выход.
  
  
  
  41.
  Сложно сказать, куда вел этот путь. Кирилл даже не знал, как он выглядит. Может, это узкий коридор, а может, огромный подземный ангар. В кромешной темноте не получалось даже приблизительно определить размеры помещения.
  Они шагали, дыша друг другу в спины и ведя рукой по стене справа. Эта самая стена была единственным ориентиром в царстве безграничной Тьмы.
  Двигались молча, ощупью, вслушиваясь в тишину, которая нарушалась только сбивчивым, взволнованным дыханием. Стена все тянулась и тянулась, холодная и шершавая, совсем как пол.
  Сеня издал возглас удивления, затем, судя по звуку шагов, отпрянул от стены и свалился с ног. Все остановились.
  - Чего там? - нетерпеливо спросил идущий следом за Арсентием Милан.
  - Кто-то по стене ползает. Большой и противный. Меня коснулся...
  - Вставай, давай, противный, - велел серб нарочито сварливо, пряча подступивший страх. - Будем тянуть - нагонят в момент.
  Как уже нередко бывало, слова Милана не разошлись с ходом дел. Что-то однозначно крупное и тяжелое бухнуло об пол в сотне метров позади. Шумно поднялось, чмокая губищами и хрипло дыша, а потом начало отрывисто орать. Кириллу слышалось то ли 'уть, уть, уть!', то ли 'ыть, ыть, ыть!'.
  По спине и шее пробежал неприятный холодок. А что, если эта махина видит в темноте? Тогда положение, в котором оказались люди, кажется не просто печальным, но даже прискорбным. Эх, лес! Кирилл же просил только им открыть дорогу, а не тупым кровожадным йети.
  - Стена пошла вправо, - громким шепотом отрапортовал Арсентий, вновь идущий в авангарде. - Поворот резкий, имейте в виду. Свет! Вижу свет!
  То, что Сеня назвал светом, на деле было маленькой светлой точкой в бесконечной дали, а то и даже проделкой воображения.
  '- У всех одного глюка быть не может', - убеждал сам себя Кирилл, прекрасно понимая, что в этих дивных краях возможно все.
  Гигантопитек, наконец, сдвинулся с места, и направление его тяжелых и быстрых шагов развеивало все сомнения. Чудище двинулось строго по следу человека. Запах, наверное, чует, скотина.
  - Бегите вперед, - негромко сказал Фенар Кириллу, - я догоню.
  Сказал и исчез, юркнув назад за угол.
  - Милан, Сеня, надо ускориться. Иначе нас догонят, - Кирилл тоже пытался говорить шепотом, но странная акустика темного места заставляла шепот звучать громче нормального голоса. - Давайте, рывок из последних сил. Оторвемся - хоть помирай.
  - Но я же не вижу, что под ногами, - возразил Сеня. - Вдруг споткнемся или в еще одну яму свалимся.
  - Придется рискнуть, - поставил точку в споре Милан. - Шевели копытами уже, или пусти меня вперед, раз сам боишься.
  Очевидно, упрек задел какие-то струны в душе Арсентия, заставив того перейти на хороший, почти спортивный беговой темп. Милану с Кириллом оставалось только держать его.
  Гигантопитек пронзительно заорал. Ему было больно. Он был разъярен. Затопали его соплеменники, вслед за первым великаном спустившиеся в тайное подземелье. Эх, а Кирилл-то так надеялся, что прикрытый оптической иллюзией провал окажется для такой громадины слишком узким, непролазным.
  Не тут-то было. Гигантопитеки ревели, кричали все громче и без особого труда сокращали разрыв с беглецами. Они уже повернули за угол и вышли на ту же прямую, по какой уже на пределе сил бежали Сеня, Кирилл и Милан.
  Подбежал Фенар, поравнялся с Кириллом. Да уж, силы и выносливости проводнику не занимать - нагнал их, как стоячих.
  - В темноте трудно стрелять. Бил на звук, - сбивчиво сказал он. - Ранил. Не убил. Он только злее теперь.
  Света становилось все больше. Проступали стены, потолок, и Кирилл смог, наконец, оценить место, куда их занесла нелегкая.
  Увы, вывод его оказался неутешительным. Гигантопитеков здесь не ограничивало решительно ничего. Потолок нависал над полом на высоте шести метров, не меньше. Да и ширина коридора впечатляла. И все-таки это был коридор, просто очень, очень широкий.
  Он разделялся надвое, образуя Т-образный перекресток. Из одного из ответвлений и лился свет, что определило выбор Арсентия. В противоположную сторону никто даже и не думал бежать, ибо там ждала лишь вызывающая оторопь холодная темнота.
  Коридор, быстро сужаясь сужаясь, вел в небольшое светлое помещение. Даже с расстояния в добрую сотню метров Кирилл догадался, что это - нечто вроде командного пункта. Огромный сенсорный экран пульта управления находился на удобной высоте, примерно по пояс, и тянулся вдоль целой стены.
  - Стойте!!!
  Голос, словно пропущенный сквозь мощный усилитель и динамик, оглушительно раскатился по коридорам подземелья. Властная интонация заставляла инстинктивно робеть, вызывала желание подчиниться, но Кирилл и не думал этого делать. Он уже знал, кому принадлежит голос, и встречаться с этим товарищем лицом к лицу хотелось меньше всего.
  Видя, как сбавляет ход насмерть перепуганный Арсентий, Кирилл легко обогнал его и теперь бежал первым.
  - Не отставайте! - зло рявкнул он через плечо. Чувствуя, что спутники по прежнему в замешательстве, Кирилл включил режим берсерка и проревел, как никогда в жизни. - Бежать, мать вашу!!!
  Они влетели внутрь. Милан и Сеня проскочили дальше, к противоположной стене. Фенар развернулся и встал в проходе, спешно заряжая оружие трясущимися непослушными руками. Кирилл же, бросив беглый взгляд на толстенные сдвижные ворота, напоминающий гермозатвор, переключил все свое внимание на пульт управления.
  Дрожащие от волнения пальцы еще не коснулись стекла - Кирилл только успел поднести их - как экран зажегся. На нем появилось меню с бесконечным количеством сенсорных клавиш, кнопок и значков разной величины и формы.
  Понимая, что в такой спешке вряд ли сможет что-либо быстро отыскать, Кирилл в отчаянии воскликнул:
  - Закрыть ворота! Закрыть дверь!
  Есть! Сработало! Створка внушительной толщины мягко поплыла влево, отрезая их от опасного коридора.
  Из-за поворота выпрыгнул первый гигантопитек. Свет падал прямо на него, и гигант предстал во всем своем кошмарном обличии. Возможно, гигантопитек и мог казаться милой обезьяной, неуклюжей и большой, если бы не зловещий оскал и прищур полных ненависти глаз.
  Арбалетный болт торчал из плеча, почти полностью увязнув в плоти. Металл тускло, будто стыдясь, блеснул, отражая свет потолочных светильников.
  Намерения гориллы-переростка легко читались по ее морде. Если бы она дорвалась до Кирилла и остальных сейчас, то не оставила бы от них даже памяти. Но жизнь не терпит сослагательного наклонения.
  Щелчок, и еще один металлический болт соскользнул с ложа, подстегиваемый тетивой.
  В движении гигантопитек, несмотря на свои внушительные габариты, представлял собой неудобную мишень. Он весь дергался, шевелился, качался, а времени на более качественное прицеливание просто не оставалось.
  Второй удар пришелся в грудь, примерно под правую ключицу. Зверь окончательно вышел из себя. Сделав еще два торопливых шага, он мощно оттолкнулся задними лапами и сорвался с места могучим прыжком.
  С легким 'клаком' ворота закрылись. Страшный удар потряс их. Простецкие, но яркие люминесцентные лампы под потолком тревожно моргнули. Все, теперь сюда так просто не забраться.
  Гигантопитек в бессильном гневе замолотил пудовыми кулачищами по воротам, но внутрь долетали лишь негромкие приглушенные хлопки. Звукоизоляция работала на 'ура', да и в прочности створки сомневаться не приходилось. Под ударами весом в пару тонн каждый она шевелилась не больше, чем шевелится лист дерева от легкого, почти неосязаемого кожей ветерка.
  - Твою налево, - Арсентий обрушился на пол, прижался спиной к прохладной стене и нервно рассмеялся. Милан понимающе посмотрел на него, подошел к Кириллу.
  - Что происходит?
  - Кто-то ведет их, - ответил Кирилл, неохотно оторвавшись от панели управления - следовало искать выход, не могут же они здесь сидеть до бесконечности.
   42.
  - Так это правда, - прошептал пораженный Фенар. Левой рукой он дважды описал полукруг возле шеи - сначала справа налево, а затем в обратном направлении.
  - Что это было? - хмуро смотрел Кирилл. -Ты знаешь, кто нас преследует?
  - Храни тебя Рыйза, - пролепетал Фенар и проделал аналогичный пасс уже с шеей Кирилла, а затем, усилием воли взяв себя в руки и едва удержавшись, чтобы не содрогнуться, пояснил. - Это Страж. Тот, кто указывает путь этим шерстяным людям - его зовут 'Страж'.
  - Уже догадываюсь, что он тут сторожит, - буркнул Кирилл и вернулся к изучению панели управления. Фенар склонился к Кириллу и негромко произнес ему на ухо.
  - Он не оставит нас в покое. И не позволит нам уйти. Он - причина, почему люди не возвращаются.
  - Во-первых, еще как возвращаются, - Кирилл вдруг вспылил. Он повернулся к Фенару, оттолкнул его от себя и, свирепо уставившись проводнику в глаза, прорычал. - И чего ты раньше об этом Страже молчал?!
  На скулах Фенара заиграли желваки. Он легко раздражался, но в то же время умел в нужный миг сохранять спокойствие. Нарочито чеканя слова, он отрывисто произнес.
  - Вы же сказали, что наши легенды об этих местах - россказни. Бредни. Чушь, да?! И я вам поверил. Не стал морочить вам, умникам, головы! А теперь что мы видим? Кто был прав, а?! Так что не смей попрекать меня, молокосос, зовущий себя моим братом. Вы смутили мой ум, а теперь сетуете, что я не предупредил вас?
  - Если никто не вернулся с Одиннадцатой земли, - прошипел Кирилл, напирая. Фенар неохотно отступил к стене, - то откуда, откуда, так тебя в ухо, они узнали о Страже? Кто рассказал-то, а?
  Как Кирилл и ожидал, на такой вопрос ответа у Фенара не было. Как из-под земли между ними встал Милан, положил руку Кириллу на плечо, мягко, но достаточно сильно толкнул его назад.
  - Ни слова не понимаю, о чем разговор, но предлагаю перенести препирательства на потом. Вот смоемся отсюда - и выясняйте отношения. Можете подраться, согласен на роль рефери.
  - Мы еще это обсудим, - кивнул Кирилл. Фенар зло дернул плечом и первым отошел в сторону. Усевшись на пол, он начал возиться с арбалетом.
  Кирилл утер со лба пот, вернулся к панели управления и начал изучать ее. Голова пухла от обилия информации, да еще постоянно отвлекали царапины на щеке и виске, полученные во время ралли по лесу - откуда столько ссадин? Иголочки-то у этих карликовых сосен мягкие, даже приятные.
  С волос на кожу капал пот, и царапины зудели. То же самое творилось и с лодыжкой, еле вырванной из лап гигантопитека минувшей ночью. Попадая на воспаленную, стертую кожу, пот вызывал сильное раздражение, щипал и колол.
  - Как нам выбраться отсюда? - спросил Кирилл у комнаты.
  - Вы не выберетесь.
  Кирилл резко развернулся, ожидая увидеть Стража за спиной, но голос шел из динамиков, прячущихся за потолочными панелями. Или же он звучал в их головах. Впрочем, Кирилл не исключал и других, более немыслимых вариантов.
  - Не выберетесь, если не послушаете меня, - добавил голос. Он вещал непроницаемым, лишенным эмоциональной окраски тоном. Пожалуй, это-то и пугало больше всего, особенно когда он закричал вслед убегающим. Это был громкий крик, одновременно повелевающий и бесстрастный, даже равнодушный. Механический. Как если бы звук исходил от робота, не понимающего, что такое чувства.
  - Ты - Страж? - спросил Фенар.
  - Именно.
  - Что тебе нужно?
  - Чтобы вы немедленно вернулись туда, откуда пришли. Дальше вы не пройдете. Это для вашего же блага.
  Панель управления тем временем среагировала на запрос Кирилла. На экране всплыло окно квадратной формы с трехмерной моделью помещения, где цветовыми маркерами обозначались возможные маршруты.
  Один из них предсказуемо вел через ворота назад в коридор, где вместе с психом в капюшоне их с радостью встретит десяток гигантопитеков. Но был и другой путь, путь вверх.
  К нему вел лифт, расположенный в стене напротив панели управления. Кирилл-то поначалу принял его за встроенный электрический шкаф, других ассоциаций выкрашенные в тусклый серый цвет дверки не вызывали. А оно вон как вышло...
  - Не вздумайте больше убегать, - наконец-то в голосе прорезалось что-то, свойственное едва сдерживающему гнев человеку - металлические нотки.
  - Ты не тронешь нас? - с сомнением спросил Фенар. Кирилл заподозрил неладное. Встретившись с Миланом взглядами, он коротко мотнул головой, указывая на лифт. Серб кивнул. Они с Арсентием медленно, стараясь не привлекать внимания Фенара, направились туда.
  Фенар же вошел в роль переговорщика. Он уже был потерян для Кирилла и ребят. Учитывая суеверность средневекового жителя, шансов переубедить его сейчас - ноль. Это как если бы к древним грекам сошел с Олимпа сам Зевс. Разве кто-то из них усомнился бы? Поверил бы, что перед ними хорошо подготовленный мошенник? Крайне маловероятно. Так и Фенар угодил в западню. Теперь-то ему кажется, что все легенды его народа - чистая правда, и попробуй, переубеди его.
  - Вам дальше нельзя. Кто не послушает меня - пеняйте на себя, - говорил Страж. - Вы умрете. Я убью вас. Хотите спастись - отворяйте ворота.
  Кирилл нажал на лифт. Выбранный маршрут моргнул зеленым, а потом изменил цвет на синий.
  Створки без единого звука раздались в стороны, открыв полную мягкого оранжеватого света кабину. Маленькую, как в дешевом блочном доме, где прошло детство Кирилла.
  - Как открыть ворота, Страж?
  Фенар так увлекся беседой, что проворонил происходящее в прямом смысле у него под боком. Арсентий и Милан юркнули в лифт.
  - Тебе достаточно просто внятно произнести 'Открыть ворота', и все. Голосовой запрос работает только изнутри. Увы, меня здешние устройства - проклятые порождения извращенного ума - не слушают. Это придется сделать тебе.
  - Голосовой... Что? Ах, да, сейчас, - Фенар как-то странно замешкался.
  Заподозрив, что происходит нечто неладное, он посмотрел на Кирилла, но увидел только летящий кулак.
  Хоть о боксе Фенар и слыхом не слыхивал, но силищи и выносливости ему было не занимать. То же самое можно и о реакции сказать, иначе какой бы из него вышел охотник?
  Он неумело, но все же уклонился, и удар смазанно чиркнул висок, шмякнул ухо и прошел дальше. Кирилл хорошо вложился и едва не пролетел вперед. Подвернув левую ногу, он выбросил хук левой же рукой вдогонку Фенару, и на этот раз попал в яблочко. Прямо в глаз.
  Фенар не потерял сознания. Он отлетел назад, не удержал равновесия и как-то неловко завалился на бок. Руки по-прежнему сжимали арбалет. Видя, что в глазах Фенара разгорается недобрый огонь, Кирилл скользнул в лифт вслед за друзьями.
  - Езжай! - проорал он. - Вверх! Вверх!
  Створки лифта сошлись, и кабина, постепенно ускоряясь, начала набирать высоту. Вслед беглецам полетела негромкая, уже едва слышная команда Фенара:
  - Открыть ворота!
  
  43.
  Проклятый лифт не просто медленно ехал - он едва карабкался наверх с издевательской неторопливостью. Даже не видя, что происходит за пределами утлой кабинки, Кирилл знал, что расстояние они преодолевают немаленькое, и оттого ожидание становилось невыносимым. Проще, наверное, было самому войти в шахту и подниматься по стенам.
  Но в один момент лифт вдруг пошел не вверх, а вбок, влево. Он помчался так быстро, что всем пришлось схватиться за блестящие металлические поручни. Ребята пару раз хорошенько приложились плечами и спиной к стенам, после чего вцепились в поручни настолько крепко, насколько это только было возможно.
  Даже один гигантопитек не смог бы втиснуться сюда, и это немного успокаивало. С другой стороны, не исключено, что в пункт назначения ведут и другие пути, где представители тупиковой ветви могут запросто нагнать и даже опередить ребят, устроив им теплый прием. Бегают-то обезьяны проворно, а усталость им, судя по всему, неведома.
  Мысли шумно роились в голове, сталкивались, сливались, разбиваясь друг о друга и рождаясь вновь. Плана не было. Кирилл понятия не имел, что они будут делать, когда лифт остановится и выпустит их. На всякий случай он настраивал себя на то, что придется просто бежать, пока есть силы.
  Арсентий был бледен. Губы сжаты, костяшки пальцев, сомкнутых на спасительной перекладине, белеют, будто на них капнули краски. Страх почти совсем скрутил его. Он с надеждой смотрел на Кирилла, и решительное выражение лица друга немного успокаивало его.
  Милан старался сохранять невозмутимый вид, но ему это удавалось с трудом. А ведь пора уже привыкнуть к этим крутым поворотам. Пора уже смириться, понять, что выбранная ими дорога то срывается в пропасть, то ведет их к недосягаемым вершинам, и подгадать, когда случится новый перепад, невозможно.
  Минула вечность. Лифт замер, зловеще скрипнуло что-то под полом. Створки разъехались.
  Кирилл вышел первым. Он сделал несколько нетвердых шагов, осмотрелся и встал, выжидающе глядя на заробевших товарищей.
  - Вас сейчас обратно увезет. Вылезайте уже.
  - Ни. Хрена. Себе, - раздельно произнес Арсентий.
  Милан присвистнул.
  Да уж, сложно было ожидать какой-то другой реакции.
  Лифт доставил их на огромную крытую платформу, служившую, должно быть, чем-то наподобие смотровой площадки с функцией управления. Стены круглой платформы - да, Первым явно нравилась форма круга - были прозрачными, как и в здешних жилищах. Но потолок при этом был самым обычный, с виду мало чем отличающийся от оных в каком-нибудь крулевском офисном центре. Сероватый, с панелями светильников. Они не горели, да этого и не требовалось.
  На площадке не было ничего, кроме одинокой стойки с панелью управления. Вид и устройство ее уже были до того знакомы, что Кирилл не стал долго думать и поспешил к консоли, видя в ней единственное возможное спасение. Прикосновением он активировал ее, и лишь затем, почувствовав сильный тычок в спину от Сени, поднял голову.
  - Чего тебе?
  - Ты за стекло посмотри.
  Кирилл поперхнулся на вдохе и бурно закашлялся, как больной туберкулезом. Сердце, последние полчаса и без того гонявшее кровь на пределе, затараторило так сильно, что по груди начала расползаться странная боль, а по рукам и ногам - слабость. Но это было временно.
  Шок прошел, кровь отлила от висков, участившееся дыхание вернуло естественный ритм.
  Там, снаружи, бушевало море. Точнее, Кирилл-то знал, что это озеро, но выглядело оно именно как море.
  На темные каменистые утесы берега, с такой верхотуры кажущиеся крошечными камешками, налетали и расшибались в мелкие брызги волны. Тягучие, холодные и тоже темные. Все здесь было темным, серым, мрачным.
  На небе не удавалось рассмотреть ни облачка, потому что пелена серости была сплошной. Она напоминала покрывало, растянутое над землей. Полупрозрачное, пропускающее достаточно света для обзора, но в то же время давящее отсутствием ярких красок. Бледный контур солнца был едва заметен в вышине, не решаясь явить себя людям.
  Все увиденное, впрочем, меркло перед величием и масштабом структуры, появившейся волей колоссального ума и не менее колоссальной воли.
  Табал был неплохо виден из башни, на вершине которой и находилась смотровая площадка. Точнее, в поле зрения попадало лишь начало грандиозного сооружения, а основная его часть тонула где-то далеко за горизонтом.
  Вспоминая ассоциации, возникавшие в голове отца, Кирилл был вынужден согласиться. Табал и впрямь был очень уж похож на невероятных размеров щетку для волос, похож до идиотского, нервного смеха, которого Кирилл не сдержал. Хохот вырвался наружу и покатился по огромной и неуютной платформе, прыгая от стены к стене, от пола к потолку.
  Над темно-коричневой, отсюда почти черной матовой поверхностью табала в небо глядели широкие, коренастые столбы с большими круглыми навершиями. Задержав на них свой взгляд, Кирилл заметил слабенькое, еле заметное мельтешение, подергивание воздуха между ними. Там обитала Сила. Нездешняя Сила. Настолько нездешняя, настолько чуждая, что разум отказывался воспринимать ее. Подобрать слова для ее описания также не представлялось возможным.
  Сила шла не из этого мира. Она шла даже не из этой Вселенной, что стало враз ясно всем троим. Глубоко в каждого из нас вшито осознание всего сущего, позволяющие нам в миг ясности и чистоты сливаться с бесконечным миром. Поэтому, когда перед глазами возникает нечто действительно чужеродное, в самом глубоком смысле, мы неизменно замечаем это. Осознаем, не понимая, доверяясь внутреннему компасу.
  - Приплыли, похоже, - сипло проговорил Милан.
  - Еще нет. Надо как раз думать теперь, как добраться. Что-то не горю я желанием в эту воду нырять, - Арсентий аж поежился, глядя на неприветливые бушующие волны.
  Над ними кружили птицы. Они вились над озером совсем низко, высматривая рыбу. Конечно, у берега ловить было нечего, но вот дальше от земли и ближе к табалу у них получалось неплохо. Без добычи не выныривал никто.
  Скользили у воды и пелагорнисы. Они держались поодаль друг от друга, как бы условившись, что соперничать за рыбные места не будут, благо свободного пространства у воды хватало. Были и другие огромные птицы, черные, тощие, с длинным и острым клювом.
  Окуная его в воду, они пронзали жертву, вырывали ее из воды и спешили убраться вдаль. Черная птица с расправленными крыльями таила в себе ужасную, потустороннюю силу. Выдающаяся, почти болезненная худоба в ее сложении лишь усиливала это впечатление.
  - Далеко нас закинуло, да? - спросил Арсентий.
  - Не думаю, - немного раздраженно ответил Кирилл - Сеня говорил под руку, мешая разобраться в панели управления. - Километров на двадцать, тридцать, наверное. Каресан говорил, что верхом до озера мы доберемся быстро, а вот дальше... Нам нужна карта.
  Оказывается, с этими консолями можно совсем даже не мудрить. Они прекрасно воспринимают и точно интерпретируют голосовые команды. Как минимум, простые, общего характера.
  Кирилл отступил от панели, чтобы открывающаяся трехмерная голографическая карта полностью расправилась.
  Масштаб по умолчанию его вполне устроил. Видна башня - нечто среднее между Спейс-Нидл и Барад-Дуром - и участок озера с кусочком табала.
  Не совсем понимая, куда конкретно им нужно попасть, Кирилл вытянул руку и коснулся трехмерной голограммы. Разумеется, он ничего не почувствовал, это ведь просто свет.
  С третьего раза Кириллу удалось выбрать нужную область, тотчас замерцавшую знакомым зеленым цветом.
  - Нам нужно отправиться туда, - членораздельно промолвил Кирилл.
  Что-то зажужжало, загудело в башне после его слов. Голограмма исчезла, оставшись на экране консоли в виде плоского изображения. На нем появилось нечто, выглядящее как хрестоматийное НЛО из желтой прессы. Натуральная летающая тарелка куполообразной формы с плоским дном.
  - Это что, на этом мы туда полетим? - обалдело спросил Милан. - На этом утюге?
  - Так, значит, они не врали, - потрясенно вымолвил Арсентий. - Все эти люди, которых похищали...
  - Врали, конечно, - поморщился Милан и нервно поскреб щетинистый подбородок. - Отставить мракобесие.
  Тарелка появилась откуда-то снизу. Поравнявшись со смотровой площадкой, она снизила скорость и подалась ближе. Из борта плавно выехал посадочный рукав и замер, плотно 'присосавшись' к прозрачной стене своим растворенным зевом.
  Ожидаемо образовался проход, идеально соответствующий по размеру рукаву. Да, ну и технологии у них здесь... Все чудесатее и чудесатее.
  - Ну, в добрый путь? - не очень уверенно спросил Милан. - Осталось-то...
  - Ага, - с растерянностью в голосе произнес Кирилл. Вот и все. Путешествие-то завершилось. И приключения тоже. После этого их уже ничто не сможет удивить. Им будет нечего искать, не к чему так стремиться. Что станется потом? Этого не знал никто.
  Они пошли к рукаву. Летающая тарелка висела неподвижно, как приклеенная.
  Створки лифта за спиной опять тихонько скрипнули. Кирилл свел зубы от досады и устало обернулся.
  - Не спешите, молодые люди.
  Мерзко улыбаясь, Страж уверенно вышагивал прямо к ребятам. Рядом с ним шел Фенар.
  
  44.
  Он был высок, очень высок - на голову выше Кирилла. Худощав, широкоплеч и... И очень молод. Просто неправильно молод. Лет тридцать с хвостиком, не больше.
  Аккуратная коротко стриженная голова с намеком на будущую плешь (по бокам волосы расли куда лучше), светлая щетина, ясные зеленые глаза и большой, идеально прямой нос. На Земле в две тысячи шестидесятых годах он сошел бы за красавца, там сейчас как раз в моде такие вот мужчины, выглядящие одновременно и солидно, и молодо.
  - Думали, откупитесь? - спросил Страж, не переставая скалиться. Его нос заблестел от выступившего пота, что не могло не радовать - волнение и ему не чуждо.
  Он надавил рукой на загривок Фенара, и тот, сдавленно охнув, рухнул на колени. От лица проводника осталась кровавая каша. Страж приставил ему к шее нечто, похожее то ли на выключенный меч джедая из старинной классики, то ли на пульт от домашнего мультимедийного центра.
  - А ты прости, Фенар, - Страж склонился над избитым заложником. - Прости. Тебе воздастся, я обещаю. Тебя никто не тронет. Но если твои друзья не послушают меня, вам всем придется расстаться с жизнью.
  - Слушай, не зли меня, - Кирилл и впрямь обозлился. Внутри быстро и охотно поднялась бесшабашная ярость, с какой раньше шли в штыковую атаку на пулеметы или прыгали бесдоспешными в кучу до зубов вооруженных врагов. - Я понятия не имею, кто ты, и ты не помешаешь нам. Ты даже себе представить не можешь, какой путь мы проделали, чтобы попасть сюда.
  Арсентий и Милан не понимали решительно ничего. Их головы были готовы взорваться от напряжения, какое вызывает льющийся рекой чужой язык. Настолько чужой, что ты даже примерно не можешь догадаться, о чем идет речь. Только и слышно - 'чх', 'тх', 'грх' и другие малоприятные уху русскоязычного человека звуки. Наверное, голландец или араб пришли бы в экстаз от такой фонетики.
  - Я не буду злить тебя, - невозмутимо ответил Страж. - Убью Фенара. И его смерть будет на вашей совести. Мучиться ею вам придется недолго, ибо следующими будете как раз вы.
  - Попробуй, - Кирилл недобро осклабился и неторопливо вынул из ножен кинжал. Милан с Сеней переглянулись и сделали то же самое.
  - Ты держишь его, как раскаленную головешку, - насмешливо фыркнул Страж. - Брось, Кирилл. Брось.
  - Почему мне не сказали о тебе?! - с досадой вопросил Кирилл.
  - Каресан? Он не верит в меня, - Страж издевательски поднял брови и поджал губы, как бы не понимая, почему так получилось. - Верят только крестьяне. Простой люд, так скажем. От сохи.
  - Но мой отец...
  - Так ты сын Горака? - с нескрываемым ликованием осведомился Страж. - Блестяще. Удивительно, что он не поведал Каресану обо мне. И впрямь дивно. Он ведь так ловко обдурил меня, обвел вокруг пальца и дал пинка. Наверное, он как раз и хотел, чтобы ты ничего обо мне не знал, чтобы сам нашел на меня управу. Ну, не получилось у меня с отцом, получится с сыном. Не с одним, так с другим, - Страж подмигнул Кириллу, едва заметно кивая на Фенара. Догадливый, сукин сын.
  Смех Стража звучал как смех сумасшедшего. Боже, да он болен! Этот кретин ушибленный на всю лысеющую тыковку. Ну да. Наверное, сложно не чокнуться, когда живешь среди громадных туповатых обезьян, даже поговорить-то не с кем.
  - Это ты зря, - с угрозой произнес Страж. - Не стоит недооценивать моих друзей.
  - Т-твою мать, - чертыхнулся Кирилл по-русски.
  - Не знаю, что ты там сказал, но догадываюсь, - Страж был доволен произведенным эффектом. - Все, идемте в лифт. Поедем в тесноте, да не в обиде.
  - Ни за что, - ответил ему Кирилл. - Мы не пойдем в лапы этих чудовищ. Убивай нас здесь.
  - Никто не собирается вас убивать. Я передумал. Просто отправлю вас восвояси.
  - Это куда? - насторожился Кирилл.
  - Вернетесь на корабль и отплывете в Крляву. А дальше - куда хотите, - пожал плечами Страж. - Только сюда больше не суйтесь.
  - Э-э, нет. Нам нужно попасть в наш мир. Поэтому мы и здесь.
  - Невозможно, - отрезал Страж. - Исключено. Вернуться я вам не позволю. Таков мой долг, не обессудьте. Но я обещаю - вашей жизни ничего не грозит.
  - Да мы уже видели, - хмыкнул Кирилл с недоверием. Он не знал, что делать, и пытался просто тянуть время. - Твои мартышки даже к нам на огонек заглядывали намедни. Наверное, хотели просто поговорить. Или ты не уследил за подопечными?
  - Уследил, - пожал плечами Страж. - Я был далеко и велел им лишить вас средств передвижения. Это должно было заставить вас развернуться без моего вмешательства. Но вы сыграли грязно.
  - Мы защищали свою жизнь, - прищурился Кирилл. - Почему ты не хочешь просто отпустить нас? Почему не дашь нам уйти из твоего мира насовсем? Мы ведь никогда не попадем сюда снова. Никогда.
  - Потому что, куда бы вы не держали путь, вы разнесете яд, - Страж произнес это с болью. - Мы отравитесь сами и отравите других. Вы уничтожите их надежду. Людям будет не для чего жить!
  - Но мой отец... Горак. Он ведь не изменился. Он никому не навредил.
  - Да? - снова вскинул брови Страж. - Не навредил? А кто своей оплошностью подарил несущее смерть оружие людям, к этому не готовым? Думаешь, я не знаю? Поверь, мне известно куда больше, чем вам.
  - И как это связано с табалом?
  - Я не знаю. Но связано, уж поверь, просто нам не дано понять всех сложных взаимосвязей, на которых зиждется наш с вами мир. Господа, разговор окончен. В моей руке, - Страж на секунду приподнял в воздух приспособление непонятного назначения, - устройство, не имеющее обратного действия. Если вы не пойдете со мной сейчас, я введу яд в кровь Фенара. Он умрет быстро, страшно и в нечеловеческих муках. Понимаю, вы на него обижены, он предал вас, но это ведь не повод устраивать здесь кровавую бойню, верно?
  - Пожалуй, - неуверенно протянул Кирилл, а потом сказал Милану с Сеней. - Нам придется пойти с ним. И не замышляйте ничего дурного, засранец читает наши мысли. На кинжалы особо не надейтесь. Сеня, понял меня?
  Арсентий понял, это было ясно по выражению его лица.
  На миг Кирилл встретился взглядом с Фенаром. Глаза бедолаги с трудом просматривались из-за рассечения на лбу и вдрызг разбитой брови. В них горела решимость и первобытный гнев. Фенар затаил злобу, и Страж, хоть и чуял это, вряд ли представлял себе, на что способен проводник.
  - Что ж, - Кирилл все же выдал себя звенящим голосом. - Мы готовы.
  Понимая, что обмануть Стража не удалось, он бросился в атаку.
  
  
  
  45.
  Лишь отринув смерть, ты сможешь победить ее. Такую фразу Кирилл слышал в каком-то дебильном фильме, где герой морально накачивает себя уверенностью перед боем с целой толпой отморозков. Конечно, завершилось все благополучно, хоть смельчак и наполучал тумаков. Но это кино. Сказка, как ни крути, а в жизни все по-другому.
  У Стража был выбор. Когда Кирилл начал свое движение, он легко мог успеть прикончить Фенара, но в таком случае времени уйти от удара у него бы уже не осталось. Поэтому Страж пальнул из непонятной штуковины в Кирилла, одновременно отпихивая Фенара ногой, закованной в тяжелые сапоги.
  Страж палил от бедра, не целясь, но и Кирилл был очень близко. Скрутившись, он выложился весь без остатка, выстреливая, пожалуй, самым сильным ударом в своей жизни.
  Что-то легко, едва заметно царапнув, скользнуло по левому локтю, но Кирилл не обратил на это внимания - длинный рукав должен защищитить от всего, даже от разрывной пули. Правый кулак летел Стражу прямо в висок. Время замедлилось.Это был смертельный удар.
  Как, как он успел поставить блок? Скорость Стража неприятно удивила Кирилла. Враг оказался чрезвычайно быстрым, но все же не всесильным. Кулак врезался в спешно выставленное, прижатое к голове предплечье.
  Стража мотнуло назад, и здесь сыграл свой роль Фенар. Он вытянул ногу, о которую Страж и споткнулся. Что ж, братец, ты занял верную сторону.
  - Назад!!! - проорал Сеня, одновременно бросая кинжал.
  Но и теперь Стражу удалось защититься. Падая на спину, он неуловимым движением отбил клинок ладонью. Ядовитая стрелялка выпала, покатилась по полу, пустотело гремя.
  '- Не дай ему подняться'.
  Кирилл бросился на Стража, на лету приложил его локтем по челюсти, но вновь нарвался на блок. Как ни старался Кирилл, противник оказывался шустрее.
  Ужом Страж вывернулся из-под Кирилла, как намазанный маслом - не ухватиться, не вцепиться. Он уклонился и от размашистого деревенского хука в исполнении Фенара, но от Арсентия уйти не смог.
  Сеня бил совсем уж неумело, не задействуя ни корпуса, ни пятки, ни своего скромного веса. Да он даже плечи как следует не довернул, что уж там говорить об остальном. Но зато он попал. Несильно, но чувствительно, да еще и в затылок.
  В глазах Стража, до сей поры холодных и сосредоточенных, появилось непонимание и категорическое неприятие происходящего. Он привык наводить ужас на суеверных пришельцев с Двенадцатой земли, но сейчас ему дали организованный отпор.
  Он вскинул кровящую руку, раненую кинжалом Сени, но от клинка Милана защититься уже не успел. Тот вошел прямиком в солнечное сплетение и показал багровое от крови жало из спины.
  Из горла Стража вырвалось бульканье, он сплюнул кровавый сгусток и осел. Силы стремительно покидали его тело. Он не выдержал, завалился на бок.
  Кирилл поднял руку, давая понять, что все кончено. Он почувствовал на себе взгляд Стража и подошел к нему. Видя, что враг повержен и вот-вот испустит дух, Кирилл безбоязненно присел рядом.
  - Зря, - проронил Страж, выплюнул еще один шмат крови, неуклюже вытер рот рукавом, измазав все лицо. - Вы горько пожалеете об этом. Я один все знаю, только я. Я остался здесь, чтобы уберечь других. Я не польстился, понимаешь?
  - Не понимаю, - честно сказал Кирилл.
  - Нас не существует, - Страж заклекотал горьким смехом. - Точнее, не должно существовать... Что ж, дорога теперь свободна. Идите.
  - Пойдем, - кивнул Кирилл. - Почему ты выбрал себе такую долю?
  - Потому что мне неведома старость, усталость, я всегда полон сил и трезво мыслю. Так уж мне свезло, Кирилл. Это - моя награда.
  - За что? - вопрос выскользнул сам собой, хоть и был совершенно не нужен - ответ явился сам.
  - Я построил табал.
  Взгляд Стража потеплел, стал глубже. Перед Кириллом лежал глубокий старик. Такой старости не знал ни один человек во всей Вселенной.
  - Передавай привет отцу. Ну и семейка у вас.
  Страж улыбнулся, искренне и смиренно, признавая, что проиграл. Он опустил веки, готовясь встретить смерть.
  - Он давно умер.
  - Я знаю, хотел пошутить, - Страж глуповато хихикнул. Кирилл вскинул брови, не оценив юмора.
  - Те, кто вернулись - они не говорили о тебе, - подал голос Фенар. - Почему?
  - Я попросил их. И дал ответы на те вопросы, которые они хотели задать табалу, - Страж вдохнул последний раз, едва слышно промолвил. - Идите уже, не стойте здесь. Дайте умереть, наконец.
  Что ж, последнюю волю нужно исполнять. Кирилл развернулся, махнул рукой своим спутникам. Их ждала летающая тарелка.
  Создатель табала остался умирать, отсчитывая последние вздохи до наступления непроницаемой пустоты. Сердце билось все неохотнее, бесконечный мир уплывал куда-то, отсекаемый приходящим безвременьем.
  Когда в бесконечно уставшем сознании окончательно дотлели искорки последних, совсем уже бредовых мыслей, чужаки были далеко.
  
  
  
  Часть 3. Табал
  46.
  Вот ведь злая ирония! Первый спазм скрутил Кирилла, когда 'тарелка', убедившись, что все на борту, закрыла шлюз. Рукав втянулся в специальный отсек борта, растворившись в глубине корпуса, и судно плавно тронулось. Тарелка шла ровно, как по стеклу, и неспешно, позволяя насладиться видами из иллюминатора.
  Кирилл бы и рад был насладиться, да только боль не давала подняться. Его скрючило, в желудке разлили кислоту, проедающую стенки. Кириллу так и виделось, как нутро его полыхает, растворяясь под воздействием агрессивной химии, а кровь с шипением испаряется. Он разрушался, распадался, таял. Увы, одежка Первых оказалась не так уж хороша - не защитила от иглы с ядом! Сомневаться не приходилось, Страж прекрасно знал о таком свойстве своего оружия.
  - Держись, держись, - приговаривал Фенар, все смахивая с лица кровь, упрямо льющуюся из рассечений. - Табал исполняет все желания. Тебе даже не нужно произносить их, он сам. Он все сделает сам. Он избавит тебя от страданий, поможет, исцелит... Прости меня, Кирилл, я усомнился в вас, прости.
  - Дружище, ну не надо только сейчас вот помирать, а? - молил Арсентий, присевший рядом с Фенаром возле Кирилла. По его вытянутому худому лицу бежали слезы. Он напоминал грустного осла, и Кирилл бы непременно рассмеялся, будь ранение не таким серьезным.
  Они говорили одновременно, наперебой, но Кирилл каким-то чудом умудрялся слышать обоих.
  За их спинами стоял Милан, скрестив на груди руки. Его глаза подозрительно блестели. Или это только кажется, и блестят как раз слезы в глазах Кирилла? Он боли они выступали сами, и их не представлялось возможным удержать.
  '- Какая глупая мелодраматическая сцена', - подумал Кирилл вяло, мысленно вздохнул.
  - Да он же вскользь тебя ранил, - Арсентий осторожно приподнял локоть Кирилла, полностью онемевший, и закатал рукав. Увидев, во что превратился едва заметный порез, Сеня заковыристо выругался и даже немного отшатнулся. Рука Кирилла бухнулась на шершавый теплый пол.
  - Киря, тебе этого лучше не видеть.
  - Я скоро ничего не увижу уже, - саркастически заметил Кирилл. Вот черт, накаркал!
  Лицо Фенара стало каким-то нечетким, смазанным. Утраченная резкость вернулась, затем вновь ушла и вернулась опять. Организм пытался бороться с ядом, но был обречен. Отмеренный жизнью запас сил иссякал.
  - Садимся, - не своим голосом промолвил Милан - ему одному было видно, что там, за толстыми стеклами иллюминаторов.
  Эх, ну что же эти Первые, не могли, что ли, сделать свою тарелку полностью прозрачной? Хоть бы одним глазком глянуть напоследок на венец вашей цивилизации!
  Кирилл вдруг понял, что больше не испытывает боли. Краткое облегчение оказалось преждевременным. Он просто не мог больше пошевелить ни рукой, ни ногой. Только сознание осталось при деле, запертое в клетке.
  - Кирилл, слышишь меня? - Фенар склонился ниже, видя, что Кириллу совсем худо.
  - Мхм, - это все, что Кирилл сумел ответить.
  - Собери в кулак все силы. Табал исцелит тебя. Сейчас мы сойдем, и он спасет тебя. Спасет. Я не позволю тебе умереть.
  Дальнейшее Кирилл помнил смутно. С шипением отползли в сторону створки шлюза, и внутрь ворвался ветер. Ветер был везде. Холодный, резкий, свистящий, он заставлял Сеню, Милана и Фенара ежиться и безбожно материться.
  Кирилл же ощущал его дуновение лишь кожей на лбу, щеках и почему-то на ресницах, да и то недолго. Вскоре отказало и осязание. Кирилл летел в темную пропасть, на дне которой уже распахнула свои объятия смерть.
  Его несли все трое, торопясь. Но куда они спешат? Под ногами и так была бескрайняя гладь табала, бежать больше некуда.
  Фенар что-то пытался втолковать Арсентию и Милану, но те не понимали его. Кирилл тоже не понимал - уши перестали слышать.
  Глаза все-таки держались до последнего. Изображение меркло и появлялось вновь, пока, наконец, не зарябило мелко и часто и не исчезло.
  Кирилл погрузился в глухую тьму. Ни звука, ни шелеста, ни малейшего хороша.
  '- Зря', - зазвучал голос Стража.
  '- Дуй мытья и возвращайся', - эти слова принадлежали Марье. - 'Потом дам тебе поужинать'.
  '- Славно', - добавил Расим. - 'Ион - в синий угол. Кирилл - в красный'.
  Так, стоп, откуда они все здесь? Страж, Марья, Ион. Они все мертвы. Их давно уже нет.
  '- Ясно, понятно', - равнодушно сказал себе Кирилл. - 'Выходит, я склеил ласты, и это все последние трепыхания моего мозга. Конвульсии. Кислородное голодание. Ум в обратном порядке выдает фразы, сказанные в разное время разными людьми. Только подборка какая-то странная, одни мертвецы. Ну, надергал, мозг, конечно...'.
  И тут Кирилл почувствовал внешнюю Силу - ту, на которую в глубине души до последнего надеялся. Она не имела границ своего могущества, ей было подвластно все, что только может или могло когда-либо существовать. И не нужно ни зрения, ни слуха, ни чего-то еще, чтобы ощутить ее прикосновение.
  Сила не была ни доброй, ни злой. Она не имела воли и не стремилась помочь или, напротив, помешать. В своем величии она просто не замечала никого и ничего вокруг, она не знала ни начала, ни конца. Она существовала всегда. И каждый, кто встречался с Силой и добровольно открывался ей, получал ее. Просто потому, что таков закон жизни. Лишь тот, кто готов, получит то, что заслуживает.
  Первыми 'включились' уши. Ворвавшийся в них гул ветра чуть вновь не оглушил Кирилла. Одновременно ожило и все тело, и Кирилл мигом прижал ладони к ушам, прижал крепко, до боли. Шум чуть стих, отдалился.
  Кто-то или что-то поднял его, подбросил высоко в воздух. Кирилл взмыл вверх. Он лишился веса, притяжение исчезло, законы физики больше не работали.
  Глаза открывались неохотно, они слиплись, как от долгого сна. Кирилл протер их рукой, разомкнул и открыл. Тягучая пустота в желудке тянула вниз, дыхание сперло, но Сила упрямо влекла его за собой.
  Он скользил над табалом. Планировал над массивными столбами, едва не касаясь животом округлых набалдашников, которые ежесекундно вспыхивали, выплевывали из себя снопы разноцветных искр. Так, должно быть, планирует над водой зоркий пелагорнис, выискивая юркую рыбу.
  Не прилагая ни малейших усилий, Кирилл летел, и это было непередаваемое ощущение. Вырывающиеся из столбов искры становились все ярче, все крупнее. В нос ударил незнакомый запах, полный приятной горькости, как хороший свежесваренный кофе. Ох, как бы Кирилл хотел кофе...
  Вскоре он догадался, что его несет к центру табала, в самое сердце искусственного острова. И не играет никакой роли тот факт, что его построили совсем не те люди, каких он знает. Человек - всегда человек. В любом месте, в любое время и в любом мире.
  В трех точках, также дрейфующих далеко впереди, Кирилл опознал всех своих спутников. Все дошли. Все добрались до места живыми и здоровыми. Кроме него, возможно. Но сейчас Кирилл чувствовал себя превосходно. С каждой новой секундой самочувствие улучшалось. Тело наполнялось давно забытым ощущением идеальной чистоты, прозрачности - совсем как в раннем детстве, когда организм еще не отравлен химией, а разум не увяз в болоте никому не нужной информации. С души свалился груз пережитого, память освободилась от тяжелых, постыдных, гнетущих воспоминаний. Кириллу вновь хотелось рассмеяться, уже от счастья, но он летел все быстрее и быстрее, и бьющий навстречу воздух не позволил бы ему издать ни звука.
  Овал громадного портала ширился, и вскоре, с трудом поворачивая голову вправо и влево, Кирилл уже не видел границ. Озеро исчезло из поля зрения, повсюду был только лишь табал.
  В центре искусственного острова наливалась сфера, полная рыжего огня. Языки пламени густо багровели у основания и сверкали медью на самых краешках, подрагивая от нетерпения, облизывая стенки сферы. Они рвались ввысь и вширь, хотели охватить все, все раздувая границы сдерживающего их шара. Именно к ним и несло Кирилла.
  Внутри все замерло в ожидании. Вот растаяла одна фигурка впереди, утонув в поднявшейся к самым небесам сфере. Вот вторую поглотил огонь, а за ней и третью. Наконец, настал черед Кирилла. Нездешний огонь сам шагнул навстречу, торопясь впитать в себя Кирилла.
  Страх так и не пришел. Несмотря на полную беспомощность, душа успокоилась, доверилась, как ребенок доверяется рукам отца. Эти руки не принесут вреда, они приласкают, защитят, поднимут повыше и позволят увидеть то, чего никогда не увидишь с высоты своего маленького роста.
  Приятное тепло окутало Кирилла. Время ускорилось и замедлилось, став, наконец, вечностью. Кирилл ворвался в безумное пламя, позволяя огню впитать себя без остатка.
  
  
  
  47.
  
  
  Наше восприятие всегда ограничено. Можно постигать суть, погружаясь в медитацию. Можно гипнотизировать себя или довериться опытному мастеру, чтобы вмесье нырнуть в темные воды подсознания и поискать ответы там. Но, что бы вы ни обнаружили в запретной зоне, вам никогда не вынести этого в мир реальный.
  То же самое касается и снов. Порой в ночных грезах, в перерыве между побегом от злого преследователя и бреющим полетом, мы натыкаемся на нечто совершенно потрясающее.
  Захватывающий дух пейзаж, невероятное открытие, проникновенная беседа с мудрецом, охотно раскрывающим перед нами все карты. В такие волшебные моменты мы наполняется блаженным покоем, счастьем, умиротворением, сливаемся с не имеющий конца и края миром. Миром, куда более многогранным и разнообразным, чем мы когда-либо сумеем вообразить.
  Однако за сном - если он, конечно, не последний - неизменно следует пробуждение. Едва проснувшись, мы еще чувствуем прикосновение чего-то великого. Мы испытываем радостное послевкусие, спешно тающее с первыми лучами солнца. Утреннее просветление живет недолго. Оно исчезает, как только мы делаем выбор и открываем глаза, чтобы начать новый день.
  Аналитическая машина берет управление нами в свои крепкие руки, отсекая все то, что ей не по зубам. Яркие образы и видения, пришедшие к нам то ли из недр памяти, то ли откуда-то извне, разум тоже стремится отбросить и запереть за толстой дверью, на которой висит табличка - 'Сомнительно'.
  Люди веками пытались подобрать к этой двери ключ, украсть его у дремлющего ума, но получалось неважно. А может, и не нужно этого делать? Разум ведь не обхитришь, недаром именно он держит штурвал и принимает решения. Он - наша страховка от безумия. Он не позволяет заглянуть за кулисы, держа нас в узде правил, традиций и законов.
  К тому же разум и сам не дурак пофантазировать. Сколько существовало теорий происхождения жизни и мироздания - даже не перечесть. Без участия разума их появление не представляется возможным.
  В последнее время, к примеру, вновь обрела популярность теория симуляции, или матрицы - в честь старинного фильма, хорошего известного каждому киноману две тысячи шестидесятых.
  Но это не так. Никакой матрицы нет и быть не может. Это все проделки разума, хитрого, почти совершенного устройства, сбоящего крайне редко.
  Однако разум не способен ответить на столь важные, можно даже сказать основополагающие вопросы. Его роль заключается в том, чтоб человек и не искал этих ответов. Разум стремится подрезать нам крылья, уткнуть носом в землю и заставить жить так, как то диктуют обстоятельства. И ведь он отчасти прав. Без его помощи нам не выжить. Без него нам не познать счастья. Мы не должны жить только мечтами и грезами, нам не следует слишком много думать, вникать...
  Те, кто способен хоть немного различить голос своей души, на протяжении всей жизни пытающейся перекричать разум, чаще всего поднимаются выше среднего. Именно этим людям принадлежат открытия, именно они двигают вперед науку, прогресс, технологии. Именно эти люди считаются элитой.
  Такие вот вопли души, прорвавшиеся сквозь выстроенные разумом баррикады, стоят бесконечно дорого, и за них готовы платить те, кто свою душу не слышит, то есть подавляющее большинство. Да, можно достичь впечатляющих высот, если научиться хоть иногда, изредка, позволять душе пробиться. Не умея этого делать, человек обречен на прозябание даже будучи великолепным специалистом, истинным знатоком своего дела.
  Но что, если полностью отключить разум и больше никогда его не включать, чтобы окончательно высвободить душу? Закончится ли жизнь? Погаснет ли свет? О, это, пожалуй, самая главная загадка.
  И все существование цивилизации Первых свелось к ее решению, в конечном итоге найденное. Найденное, как и все гениальное, случайно и очень просто.
  Невозможно анализировать, не имея разума. Невозможно видеть и слышать, осязать и обонять, не имея разума. Но можно чувствовать. Ощущать в полном объеме, впитывать в себя, пропускать через себя и осознавать, не понимая. Существование возможно и без мыслей, рассуждений, сравнений. И оно гораздо приятнее. Несопоставимо приятнее.
  Вернувшись в собственное тело, замерзшее, лежащее посреди погасшего табала, Кирилл с досадой стиснул зубы, видя, как уплывают и бесследно растворяются в мрачном, налитом чернотой небе увиденные им картины. Он не мог принести оттуда ничего, кроме простой истины - мир не таков, каким мы себе его представляли.
  Увы, облечь в слова то, что впечаталось в память навечно и законсервировалось где-то там, в жестком диске, невозможно. Да и не нужно, наверное. Достаточно бережно хранить в себе чувства, вызванные увиденным. Они никогда и никуда не исчезнут, что бы ни случилось.
  Единственное, что стало теперь предельно ясно - люди в этой Вселенной одни. Они попали сюда случайно, чей-то прихотью или даже неловкостью, как выпавшая из кармана монетка падает в лужу, грязную, скверно пахнущую, но подходящую для существования и даже по-своему прекрасную. По крайней мере, она становится таковой для того, кто в ней живет и срастается с ней, не мыслит себя без нее.
  На вязком дне лужи уже лежит другой мусор, когда и кем-то брошенный или оброненный. Мятые, полуразложившиеся от влаги сигаретные пачки, окурки, осколки бутылочного стекла, потерявшие все краски этикетки... Но других монет в этой луже не было и никогда не бывало, даже если пивные крышки, глядящие вверх светлыми донышками, так на них похожи.
  Зря Первые ломали головы, искали свои корни, строили сложные эволюционные теории, так похожие на правду, но все же лишенные безукоризненности, так необходимой для успокоения. Все, что здесь есть, в этой безграничной Вселенной, уже было до них. Миллионы миллионов лет жизнь шла своим чередом, развивалась, менялась, нащупывала новые, более приспособленные и универсальные формы, но не так и не сумела добраться до той стадии, где начинается то, что мы, люди, понимаем под словом 'разум'. Потому что мы все не отсюда. Мы выпали из кармана, не донесенные кем-то неловким до дома. Нас выронили, о нас забыли, за нами не вернулись.
  Нерушимые законы физики, константы и аксиомы - все это касается лишь никому не нужной лужи, которой суждено высохнуть после дождя. А настоящая, большая жизнь - она там, за пределами мелкого грязного водоема. Но какая она? И является ли та жизнь настоящей? Или есть что-то еще? Бесконечность?
  Кирилл видел все и все забыл. Пролетели считанные мгновения, а он уже не мог вспомнить ровным счетом ничего. Единственное, что сохранилось, что уже никогда не пропадет, это осознание того, что Первые, повинуясь своей любознательной Природе, решили выбраться на берег и идти дальше. Они решили искать. Они променяли уютную теплую лужу на холодный асфальт, на быстрые реки и на горы, чьи вершины насмешливо смотрят на облака сверху вниз.
  Те же немногие, устрашившиеся новой бесконечности, сочли такую затею глупой, опасной и непривлекательной. И их можно понять. В конце концов, в том, новом мире, не было ровно ничего знакомого - формы, звуки, свет... Все это оттолкнуло их, и, высунув на секунду нос, они решили возвратиться в родной омут. И это был их выбор. И таким же стал выбор Кирилла.
  
  48.
  Вновь завывал ветер. Проходя сквозь сферические навершия столбов, он выдавал атональную басовитую мелодию. Звуки, на первый взгляд меж собой не сочетающиеся, складывались в необыкновенный темный рисунок, притягательный своим вопиющим и даже варварским несовершенством. Это завораживало. Хотелось слушать и слушать.
  По коже бежали мурашки. Не то от гудящих где-то вверху порывов ветра, не то от музыки, морозом дышащей прямо в сердце.
  Кирилл поднял руки и опасливо осмотрел их. Они были целы. От яда, пущенного Стражем, не осталось и следа. Кожа была ровная, здоровая, отсутствовал даже малейший намек на повреждение. Ни шрама, ни рубца, ни царапинки.
  Полежав еще с минуту, Кирилл понял, что слишком замерз. Он сел, хоть этого делать категорически не хотелось, а потом и встал. Голову чуть вскружило, но, стоило сделать шаг, как все вернулось в норму.
  В желудке откуда-то взялась приятная сытость, в мышцах трепетала молодая упругая сила, готовая пойти в ход по велению хозяина. Кирилл прежде не бывал в лучшей форме. Он знал, что утратит ее, как только покинет это место, и не мог сдержать сожаления.
  Зловещий ветер резко стих, будто не дул над головой секундой раньше. Стало ощутимо теплее. В воздухе повеяло едва уловимой сладостью с тонким, фруктовым вкусом. Кирилл с удовольствием потянул носом, зажмурился, улыбнулся.
  Все, с кем Кирилл проделал этот опасный путь, находились здесь, разбросанные на несколько десятков метров друг от друга. Они тоже только еще приходили в себя, вспоминая, как сюда попали и что это вообще за место.
  Ближе всех оказался Милан. К лицу приклеилась дурацкая косая ухмылка, глаза все еще смотрели туда, куда им всем ненадолго приоткрыли дверь.
  Хотя, как сказать - ненадолго. Занимался студеный рассвет. Его розовая пастель пока еще робко, но все смелее поднималась над бескрайним озером, готовясь потеснить пронзительные звезды и гладкие, будто обточенные водой круглые камешки-луны. Как всегда, они щедро делились бледным светом, и потому Кирилл не сразу понял, что минуло не меньше десяти часов. А может, и меньше. Или больше. Ощущение времени сбилось, в который уже раз. Кирилл не удивился бы, скажи ему кто, что пролетела неделя.
  Все здесь, - произнес Милан и спросил, все так же криво усмехаясь. - Никто не ушел?
  Как видишь.
  А меня и не приглашали, - хохотнул серб и помотал головой, понимая, что ведет себя не совсем адекватно.
  Ну думаю, что туда нужно приглашение, - отозвался Кирилл. - Да и мы не готовы. Просто не готовы. Возможно, позже созреем. Лет так через полмиллиона, м? Что думаешь?
  Думаю, что мы окажемся там гораздо раньше, - серьезно и тихо произнес Милан.
  - Кажется, я тебя понимаю.
  Они пошли навстречу Арсентию и Фенару. Если последний выглядел вполне нормально, то Сеня был просто наглухо пришибленный. С растерянным детским взглядом он озирался, не желая понять, что захватывающее путешествие отняло неожиданно много времени и, к сожалению, закончилось.
  Табал не съел тебя? - улыбнулся Кирилл Фенару.
  Я ему встал костью в горле, и он меня выплюнул, - Фенар подмигнул в ответ. Его лицо было ясным. Проводник впервые за все их короткое знакомство перестал хмуриться, и вечно собранная на лбу кожа, наконец, разгладилась. С его души свалился камень. Проводник чувствовал себя замечательно. - Интересно, если я вернусь сюда вновь - табал покажет мне еще раз?
  Наверное, - Кирилл пожал плечами. - Но есть ли в этом смысл? Разве что подразнить душу... Ты увидишь то же самое, и точно так же почти ничего не принесешь с собой.
  Но теперь я понимаю, почему многие не возвращались, - Фенар почесал бороду. - И понимаю, почему другие вернулись.
   Наконец-то подошел Арсентий. Он посмотрел на Милана, потом перевел взгляд на Фенара и на Кирилла.
  Можно, я просто ничего не буду говорить?
  Нужно, - согласился Милан.
  Обсудим позже, - поддакнул Кирилл. - Или никогда.
  Ты, я смотрю, выздоровел, - Арсентий кивком указал на руку Кирилла, вспомнив, что лучший друг едва добрался до табала. - Даже морда лица у тебя прошла. Синяка-то больше нет!
  Хотя бы подлечились. Быстро и бесплатно, - сказал Милан. - Не поймите меня неправильно, но... Мне кажется, не стоит затягивать момент. Надо бы расходиться.
   Кирилл поежился - все-таки зябко здесь, до полноценного лета еще далеко. Впрочем, вполне может статься, что в этих краях как таковой жары нет, а прохладное безветрие воспринимается местными как благодать. Они ведь привыкли к лютым холодам, и такой вот чуть морозный, но прозрачный и ясный рассвет для них - настоящая благодать.
   Надо бы расходиться, значит... Да. И правда ведь надо. Табал готов отправить их куда угодно, и все четверо это прекрасно знали. Даже если кто-то сомневался в возможностях этого феноменального устройства... Скорее, создания. Да, табал был живым. Определенно. Всесильная машина намерения. Скажи ей, чего желаешь, и получи. Ей ничего не стоит забросить человечка куда тому угодно.
   Фенар все понял без перевода. Широко улыбаясь, он подошел и обнял Кирилла, похлопал его по спине и искренне произнес:
  Я счастлив, что у меня есть такой брат, как ты. Спасибо тебе и удачи!
  Все это время у меня была масса вопросов к тебе, - ответил Кирилл, когда Фенар отстранился. - Но, сдается мне, отвечать тебе на них не нужно. В конце концов, все и так ясно. И тебе удачи, брат, береги себя.
   Они пожали друг другу руки. Переносицу обстреляли невидимые маленькие лучники, усеяв каждый миллиметр колючими стрелами. В горле запершило, но Кирилл знал, что сдержится. От сентиментальности он никогда не страдал.
   Фенар задрал голову, прикрыл глаза козырьком ладони. По небу скользила, снижаясь, та самая летающая тарелка, что привезла их сюда.
  Я отправлюсь своим ходом, - пояснил Фенар и ткнул пальцем в тарелку. - Она это знает.
  Уверен? - с тревогой спросил Кирилл.
  Более чем, - твердо ответил проводник. - Стража больше нет, никто и ничто не угрожает мне. Да и принести что-нибудь дельное нужно, Грент ждет. В суматохе я до сих пор ничего не прихватил для него.
   Тем временем челнок снизился и отворил погрузочный люк.
  Киря, - подал вдруг голос Арсентий. - Я иду с Фенаром.
  49.
   И Кирилл, и Милан как идиоты таращились на Сеню, не зная, что и сказать. Тот же дурацки скалился во все тридцать два и стыдливо пунцовел, словно школьник, застигнутый за просмотром эротического журнала.
  Мне нужно еще раз туда, в Хаву, - пустился объяснять Сеня.
  Идио-о-от, - протянул Милан и со смачным шлепком прижал к лицу ладонь. Кирилл все еще не мог подобрать слов.
  Я ненадолго. Я обязательно вернусь, так и передай моим, Киря. Теперь я знаю сюда дорогу, и мне ничего не помешает вернуться, когда я захочу.
  Но ведь потом будет тяжелее! - воскликнул, наконец, Кирилл.
  Ему хотелось отвесить Сене хорошего леща, вразумляющего и отрезвляющего, да рука не поднималась. Этот дурачок был настроен как никогда решительно. Кирилл заглянул в блестящие от жажды приключений глаза Арсентия, и до него окончательно дошло, что друга не остановить. И не нужно даже пытаться.
  Понимаю, о чем ты, - согласился Арсентий. - Но это - мой выбор. К тому же, повторяю, мы не прощаемся. До встречи, парни.
   Качая головой с сердитым осуждением - скорее, впрочем, напускным - Милан пожал широкую и тощую, похожую на лопату с пальцами, ладонь Сени. Кирилл, отправляя лучшего друга в путь по чужой земле, был настроен оптимистичнее. Табал хорошо повлиял на него.
  Что ж, надеюсь, ты не пожалеешь об этом. В любом случае, не заставляй нас волноваться, не задерживайся здесь.
  Удачи вам.
  И тебе, - вздохнул Кирилл.
   Фенар, с интересом наблюдавший за развитием ситуации, отошел в сторонку и пропустил Сеню в чрево челнока. Дабы убедиться в том, что он все правильно понял, Фенар осведомился:
  Этот чудик едет со мной?
  Да. Присмотри за ним, - сказал Кирилл. - Ему нужно в Хаву, там у него любовь, видишь ли...
  Ого! - воскликнул Фенар. - Ты уж будь уверен, братец, глаз с него не спущу.
  Бывайте, - Кирилл махнул рукой.
   Фенар скрылся вслед за Сеней в челноке, и люк моментально схлопнулся. Летающая тарелка вновь набирала высоту. Она беззвучно скользила к берегу, когда Кирилл повернулся к Милану и спросил.
  Ну, что будем делать?
  Ты знаешь, я все-таки вступлю в Возрождение, - заявил серб, и это было последнее, чего ожидал Кирилл - стоило попасть на Року, как вся прежняя жизнь вылетела из головы. Только сейчас Кирилл вспомнил, что Марья с Расимом и Витом состояли в какой-то подпольной организации... Все это было так далеко!
   Даже самое недавнее прошлое, а именно приключения на Тайе, динозавры, погони и перестрелки с людьми Фэнлоу казались чем-то давно прожитым и неважным. Да и вообще, вся эта подковерная возня, свойственная разумным жителям третьей от Солнца планеты, в данный момент Кирилла не волновала.
   Но такое пренебрежение к делам земным, конечно, носило временный характер, и это Кирилл тоже прекрасно понимал. Можно отправиться в любой обитаемый мир, населенный людьми - достаточно попросить об этом табал - однако душа просилась именно домой.
   Люди, люди... Земляне... Что ж, у них есть шанс вырасти, созреть, перейти на новую ступень и познать, наконец, свою суть, как это сделали Первые. Или сгинуть, как ласвитяне, гойды и многие другие. Большинство цивилизаций совершало самоубийство. А те, кто еще не оступился, просто пока не успели начать настоящую гонку. У них все впереди.
   Так или иначе, Кирилл выбрал свой мир. То же самое сделал и Милан. Так, может, имеет смысл навести порядок на родине? Ведь все начинается с малого...
  Ну, работы у меня больше нет, - с усмешкой сказал Кирилл. - Ни на Земле, ни где-то еще. А в Возрождении, судя по оснащению наших друзей, платят недурно.
  Только за наших друзей надо поквитаться, - сухо ответил Милан, недобро сверкнув глазами. - И, очистив Возрождение как минимум от одного паскудного паразита, заслужить уважение.
  Что ж, ты прав, - согласился Кирилл. - Навестим-ка Николая, что скажешь?
  Поехали, - Милан хищно улыбнулся, глядя куда-то сквозь Кирилла - должно быть, уже представлял, как удивится поганый гойд, узрев незваных гостей.
   Осталось неизвестным, кто из ребят включил табал. Кирилл успел только удивленно охнуть, когда его тело лишилось веса, а сам он - формы и облика. Последнее, что он увидел, исчезая в неведомых далях, это приземляющийся на северный берег озера челнок, на таком расстоянии кажущийся маленькой черной мошкой.
  
  50.
   Они свалились в промозглый темный вечер. Кирилл упал на заснеженный газон, Милан распластался рядом на недавно очищенной от коварной наледи брусчатке.
   Сердце екнуло. Не прошло и секунды, как Кирилл узнал это место. Жемчужина Волги!
   Впрочем, не узнать было бы сложно, ибо ребята очутились аккурат возле стены сверкающего огнями отеля. Он нависал над ними этажами и был, наверное, единственным источником света на сотни метров вокруг. Во всяком случае, куда ни глянь - черным-черно, и только вдали удавалось рассмотреть желтый свет в окнах. Значит, ночь. Поздняя, переходящая в утро. И зима.
   Вот уж где пригодились бы шкуры серых медведей! А ведь ими так и не довелось как следует попользоваться.
   Колотун враз доконал Кирилла. Он едва встал с покрытой тонким слоем свежего снега цветочной клумбы, как тело сковала мелкая дрожь. Застучали зубы, даже волосы заледенели.
  Не лучше чувствовал себя и Милан. Еще бы, оба налегке, в легкой тонкой одежде, не теплее дешевого спортивного костюма. Кирилл наивно понадеялся, что чудо-одежка сейчас волшебным образом подстроится под волгоградскую зиму и подарит своему хозяину уютное тепло, но где там! Видно, Первые такой функции не предусмотрели, либо же это просто был летний вариант.
  Друзья огляделись. Никого. Только со стороны главного входа, что за углом, долетают разговоры и звуки моторов - такси приезжают, такси уезжают, к небу поднимаются завитушки табачного дыма...
  Ты куда нас забросил? - спросил Кирилл, тщась унять дробный перестук зубов.
  Вообще-то я к Николаю намылился, - ответил Милан и пошел. - А вот почему мы здесь... Давай за мной, окоченеем ведь.
  Воздух здесь поганый. Воняет, как хрен пойми что, - пробурчал себе под нос Кирилл.
   У самого угла здания Кирилл остановился, цыкнул Милану. Тот развернулся и ответил непонимающим взглядом.
  Он там, - пояснил Кирилл одними губами. - Высовывайся осторожно.
   Внутри почему-то все заклокотало. Ни с того, ни с сего по телу пробежала волна жара, а кровь превратилась в раскаленную ртуть. Кирилл еще не успел выглянуть за угол, уже зная, что там стоит враг. Давний и хитрый враг.
   Николай стоял на крыльце и курил. Он был одет стильно и по погоде. Приталенное пальто с поднятым воротником, черные брюки и идеально вычищенные черные же ботинки, гладко сверкающие, отражая свет фонарей. Не иначе, вернулся из города.
   Кроме гойда на ступеньках возле урны кучковались и другие постояльцы, также приличной наружности, но Кирилл безошибочно узнал Николая. Должно быть, это еще одно умение, передающееся то ли с ласвитянской кровью, то ли с хитрыми мыслеформами, которые Георгий загружал загипнотизированному Кириллу в память. И даже собеседник Николая - коренастый блондин в огромном пуховике, обыкновенный землянин - не мог сбить Кирилла с толку. Ему вмиг стало ясно, кто из них кто.
  Ну и что? - не понял Милан.
   Ясно, все-таки это отец постарался. Милан не знает, кто из них Николай.
  Вот он, в бежевом пальто, с сигаретой, - показал пальцем Кирилл.
   Не рискуя долго пялиться на Николая, ребята отстранились, исчезнув из его поля зрения.
  Что делать-то? - с безнадегой продребезжал Милан. - Хана нам, если прямо сейчас не нырнем в тепло.
  Снимать штаны и бегать, - пробурчал Кирилл. От холода котелок совсем не варил. Мозг будто тоже замерз и отказывался выполнять свою работу, поганец такой.
   К мягкому тарахтению легковых моторов примешался низкий гул мощного двигателя. Кирилл снова высунулся и увидел, как к гостинице подъезжает сразу несколько огромных автобусов. Точно таких же, на каких они уезжали отсюда на космодром.
   Николай спешно затушил сигарету и скрылся в фойе. Товарища, с кем он вел беседу, тоже как ветром сдуло.
  Сколько времени прошло с тех пор, как мы уехали? - посиневшими от холода губами прошептал Милан.
  Как раз неделя, или где-то так, - ответил Кирилл, совершенно потерявший время.
  Что ж, тогда, считай, мы приехали с эвакуированными одним рейсом, - подытожил серб. - Зато теперь я хотя бы ясно, как пробраться внутрь!
  
  
  51.
   На дворе было около нуля градусов, но в одежде без рукавов и этого хватало, чтобы околеть. Холод доканывал просто немилосердно, и ребята из последних сил держались, чтобы не побежать в отель напролом.
   Первым у входа остановился черный тонированный минивэн. Оттуда быстро, но солидно выплыли Фэнлоу, Гудридж, какая-то тетка - секретарша Фэнлоу, кажется - и еще трое сухопарых джентльмена в очках. Аккуратно зачесанные волосы не могли скрыть упрямую плешь на макушках, блестевшую под светом приотельных фонарей. При виде куратора у Кирилла екнуло сердце. Стало теплее - забурлила кровь.
  Кажется, я понял, что здесь делать наш Коленька, - прорычал Кирилл.
  Вот-вот наш выход, - напомнил Милан. - Только в этот раз я веду.
   Минивэн резво стартанул, как только важные персоны вышли и зашагали по ступеням вверх. У Фэнлоу на виске белел свежий шрам, а на переносице и левой скуле еще не полностью сошли ссадины.
  'Мало получил, говнюк', - мрачно подумал Кирилл.
  Возле входа остановилось сразу два автобуса. Открылись двери, люди хлынули внутрь. Да уж, холопов-то можно и толпой гнать, какая разница? Главное, что вельможным особам никто не мешал. Еще б красную дорожку этим недоноскам постелили.
  Пошли, - велел Милан.
   Низко пригибаясь, они быстро обежали сугробы свежего серебристого снега, а потом одним рывком домчали до первого автобуса. Окоченевшие ноги не хотели слушаться, замерзшие мышцы отзывались недовольной болью на каждое движение.
   К счастью, водителя отвлек вопросом кто-то из пассажиров. Чтобы ответить, ему пришлось отвернуться, и Милан ловко воспользовался моментом.
   Эвакуированные с Тайи работники были достаточно легко одеты - почти все в толстовках или джемперах, в лучшем случае в тонких ветровках. Встречались и особо отважные товарищи, шагающие в майках и шортах. Неудивительно, времени-то на сборы им наверняка не дали. Да и кто побежит за своими манатками, когда вокруг рушится мир? Ведь обитателям Гросвилля, не участвовавшим в подковерных телодвижениях, так все и виделось. Конец света, не иначе.
   Дальнейшее оставалось делом техники. В принципе, ничего сложного в том, чтобы вписаться в поток из доброй сотни пассажиров, не было. Проблема могла возникнуть лишь если ребят узнают. Парни уткнули подбородки в грудь, но это не спасло их.
   Кирилл едва поставил ногу на первую ступеньку, когда на плечо легла рука. Он резко обернулся, готовый к бою, но это был Марек.
   Круглыми глазами поляк смотрел на Кирилла, не зная, что и делать. А до Кирилла только что дошло, что это его Фэнлоу, скорее всего, назначил виновником всех безобразий. Что ж, тогда он для своих бывших коллег враг, да еще какой.
   Видя замешательство в глазах Марека, Кирилл, не сбавляя хода, тихо произнес:
  Я ничего не делал. Это все Фэнлоу. Я здесь за ним.
   Еще с пару секунд Марек таращился на Кирилла, взвешивая сказанное им, а потом с улыбкой облегчения неуверенно похлопал его по плечу.
  Задай ему жару. Из-за него столько охраны полегло...
  Ты сам-то как?
  Я в порядке, - сдержанно ответил Марек. Заметил Милана, кивнул.
   Толпа внесла их всех внутрь. Теплая волна ласково объяла Кирилла, от удовольствия чуть глаза не закатились. Захотелось присесть или даже прилечь, оклематься...
  Идем, - дернул его за руку Милан, как никогда собранный.
  Марек, по возможности не выходи сегодня из номера, - велел Кирилл и, не дожидаясь реакции поляка, пошел за Миланом.
   Он резко мотнул головой, счел этого недостаточным и угостил себя крепкой пощечиной. Вот, теперь что надо, теперь пойдет.
   В тело возвращалась бодрость, мышцы упруго отозвались, готовые к бою.
   В фойе уже набилось прилично народу, но Фэнлоу, разумеется, и след простыл. Чего это он будет здесь задерживаться? Для этого причин нет.
   Пользуясь тем, что никто не обращает на них внимания, Кирилл и Милан прошмыгнули к лифтам. За спиной осталась стойка регистрации, все взлохмаченные сотрудницы пытались хоть как-то организовать нахлынувший поток гостей.
   Когда скопление людей осталось позади, Кирилл выдохнул и позволил себе чуть расслабиться, о чем немедля пожалел.
   Откуда здесь взялся Элвин - история умалчивает. Он вышел из коридора сбоку и направлялся по своим делам, совершенно не ожидая встречи с бывшими коллегами. Стало быть, он прибыл сюда еще до Фэнлоу. Возможно, для разведки ситуации, так сказать.
   С Кириллом они столкнулись чуть не нос к носу и оба опешили. Но Милан не растерялся. Он успел пройти дальше и находился у Элвина за спиной, поэтому не воспользоваться столь удачным положением было бы глупо.
   Серб коротко ткнул начальнику охраны кулаком под затылок, и тот мягко навалился на Кирилла, томно прикрыв глаза.
  Ты что, на какую-то кнопку там у него нажал? - прошипел Кирилл, не понимая, куда же деть Элвина.
  Прислони к стенке и поехали, - скомандовал Милан. - Лифт на месте.
   Воровато осматриваясь, Кирилл сделал, что велено. Элвин будто притомился и решил передохнуть, усевшись на пол и вытянув ноги, а потом как-то нечаянно заснул. Бывает.
   Никто пока не шумел, гостей у лифтов еще не было, и Кирилл вслед за Миланом вошел в просторную красивую кабину, не так давно произведшую на Арсентия огромное впечатление.
   Створки закрылись, и лифт пошел наверх.
  
  52.
  И ты просил меня научить тебя драться?
  Ну, боксерской техники мне и впрямь не хватает, - признался Милан.
  Слышишь, на хрен тебя, - покачал головой Кирилл. - Ты - убийца. Что ты сделал с Элвином?
  Усыпил, - серб примирительно поднял руки. - Хорош уже. Это я умею, а боксировать - не то, чтобы очень.
  Почему мы едем на шестой этаж? - перевел тему Кирилл, все еще с опаской посматривая на Милана. Нет, он уже видел серба в деле, когда пришлось сцепиться с Витом и Марьей, или когда отбивались от обезьян, просто этот хитрый удар, вырубивший Элвина, производил какое-то особенное впечатление. Начальник охраны, небось, даже удивиться не успел.
  Тогда, до вылета, я навел кое-какие справки, - отозвался Милан. - Люкс-номера только на шестом. Ты же не думаешь, что Фэнлоу поселят в бюджетную комнату?
   Кирилл так и не думал. Да и логично, что самое дорогое и роскошное находится выше всего.
   Лифт замер. Брякнув короткой звонкой мелодией, створки поплыли каждая в свою сторону.
  Твою мать, - с неподдельной досадой сказал Кирилл и выбросил кулак.
   Джозеф, в отличие от Элвина, успел хотя бы улыбнуться - фирменно, на все тридцать два. Более того, улыбчивый кадровик даже попробовал уйти от удара, но где там!
   Кирилл хорошенько припечатал Джозефа прямо в глаз, не поскупившись. Тот отлетел назад, на мгновение оторвавшись ногами от пола, а потом затылком и спиной шмякнулся о стену, по которой и сполз, бесчувственный.
  Недурно, - похвалил Милан. - Но он мог бы помочь нам найти Фэнлоу.
  Уж как-нибудь сами, - Кирилл встряхнул рукой - запястье почему-то пронзила боль в момент удара, чего уже давненько не случалось. - Застоялся я без нормальных тренировок.
   Широкий коридор пустовал. На стенах здесь висели огромные прекрасные полотна неизвестных Кириллу мастеров, пол устилал красивый фиолетовый ковер, мягко глушащий шаги. Даже пахло на шестом этаже как-то иначе, слаще, что ли.
  У них здесь своя атмосфера, - Милан словно прочел мысли Кирилла. - И двери глянь какие, будто из дворца какого-нибудь свистнули. Ничего, мы сейчас наведем шороху.
   Они завернули за угол вместе с коридором. Тот тянулся вперед еще на добрые пятьдесят метров, если не больше. Правда, и дверей-то здесь было всего ничего. Если быть точным, их было две. Кирилл живо прикинул, какая там у этих люксовых комнат площадь, и ему захотелось поскорее встретиться с Фэнлоу и Гудриджем лицом к лицу. Они ведь, сволочи, много чего нехорошего ему сделали. И в гибели Юли их вполне можно обвинить, вместе с Николаем, мать его за ногу. Она могла бы сейчас прилететь сюда, поселиться в отеле, а Кирилл бы устроил ей сюрприз. Вот было бы здорово...
  Слушай, - спросил он Милана. - А как Николай может быть связан с Фэнлоу? Фэнлоу что, тоже в Возрождении состоит? Бред какой-то...
  Нет, Фэнлоу точно по другую сторону баррикады, - качнул головой серб. - Сейчас сам все узнаешь. И я заодно. Хотя, догадки у меня есть...
   Чуйка в который уже раз не подвела. Кирилла поманило к дальней двери слева, после которой коридор заканчивался еще одной дверью - широкой и железной - ведущей к пожарной лестнице. На всякий случай, как положено героям боевиков, Кирилл приметил этот возможный путь к отступлению.
  Николай там, - кивнул Кирилл.
  Я уж понял, раз ты так уверенно пошел...
  А если они закрылись?
  Тс-с, - Милан поднес палец к губам.
   Он чуть наклонился, прижал ухо к двери. Кирилл же вспомнил, что все это время они ходили с ножнами на поясе, где своего часа ждали кинжалы. Надо же, сами напрочь о них забыли, и никто, кажись, не обратил внимания. Бывает же такое...
   Кирилл как-то раз явился в школу в надетом на левую сторону свитере, что, в общем-то, бросалось в глаза. Но сам он об этом и не подозревал, и одноклассники почему-то тоже прозевали уникальный шанс повеселиться. В итоге, заглянув на перемене в туалет, Кирилл обнаружил оплошность и, исправив ее, отправился дальше грызть гранит науки...
  Они о чем-то говорят, - сообщил Милан. - Там их минимум двое - два голоса.
  Звукоизоляция что-то не ахти, да? - усмехнулся Кирилл и вытащил из ножен кинжал.
  Точно ведь, - с искренней радостью осклабился Милан.
   Беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы понять, что выбить такую дверь будет непросто, а без карточки, увы, ее было бы не открыть.
   Пожав плечами, Кирилл просто постучал. Милан в немом крике разинул рот, намекая на то, что Кирилл - болван.
   Бормотание за дверью оборвалось, навстречу зазвучали шаги.
   Кирилл тихонько отошел в сторонку, прижался к стене. Милан скользнул в противоположном направлении.
  Элвин? - спросил Фэнлоу.
  Он самый, - ответил Кирилл, изо всех сил пытаясь подражать голосу начальника охраны.
   Фэнлоу чуть помедлил с открытием, и Кирилл успел напрячься - подумал, их раскусили и пристрелят через дверь - но куратор проекта Скорпион все же соизволил щелкнуть замком. От волнения у Кирилла потемнело в глазах, а ноги стали ватными. Он чувствовал, что легко точно не будет.
   Милан изо всех сил рванул дверь на себя, а Кирилл метнулся в открывшийся проем.
   Апперкот в 'солнышко' застал выпавшего из номера Фэнлоу врасплох. Он в ужасе расширил глаза и раззявил рот в тщетной попытке вдохнуть. Кирилл же одним ударом не ограничился. Поддаваясь порыву, он прыгнул вперед и смачно саданул Фэнлоу коленом по лицу. Это-то и спасло ситуацию.
   За спиной куратора стоял Николай с пистолетом, наведенным на спину Фэнлоу. Теперь же он оказался отброшен назад вместе с собственным заложником.
   Картина прояснилась в одно-единственное мгновение. Николай со своим приятелем просто ждал Фэнлоу и Гудриджа, дабы те поделились информацией о Кирилле - Вита с Марьей-то в живых больше нет. Николай, может, еще не знал, но это поправимо, Кирилл расскажет.
   Напарник Николая, державший на мушке развалившегося в кресле Гудриджа, заковыристо выругался по-русски и перевел оружие на Кирилла. Но тот не собирался становиться мишенью. В памяти еще жива была та дикая боль, причиненная ядовитой пулей Стража.
   Вновь доверившись своему телу, Кирилл швырнул в противника кинжал. Увы, красивой дуги тот не описывал и под лучами ламп не сиял. Он просто врезался тяжеленной рукоятью прямо в нос врага, сминая и круша кость.
   Со сдавленным охом напарник Николая отступил, потрясенный. Выстрелить он уже не успел. Когда из мозга в палец поступил сигнал дернуться, Кирилл был рядом. Сил он не жалел и в затяжном прыжке обрушил на оппонента всю тяжесть освободившейся от оружия правой руки.
   Напарнику Николая не повезло. Он рухнул, как подкошенный, а пистолет оказался в руках Кирилла.
   Не теряя времени, он обернулся и вскинул оружие, но опоздал.
   Милан тоскливо глядел на Кирилла виноватыми глазами. В висок ему упиралось дуло пистолета Николая. Сам же Николай, распаренный и красный, таращился на Кирилла с такой ненавистью, будто всерьез собирался просверлить в нем дыру своими мелкими поросячьими зенками.
   Это был тот случай, когда гадкое нутро всецело совпадало с отталкивающей наружностью. И даже дорогой, идеально сидящий костюм, перстень с драгоценным камнем и безукоризненный пробор на светлой голове не могли скрыть звериной сути Николая. Ох, не зря миролюбивые ласвитяне в один прекрасный момент не выдержали и устроили гойдам разнос. А те, в ответ, уничтожили всю планету, с собой вместе.
  Бросай, - приказал Николай неожиданно высоким трескучим голосом. Кирилл почему-то совсем не так представлял себе его звучание.
  Ты первый, - покачал головой Кирилл. Он целил Николаю в грудь, и уж с пяти метров точно не промажет.
   В сторонке от Николая лежал, скорчившись, Фэнлоу. Из носа хлестала кровь, он все еще не восстановил дыхание. Да, Кирилл сегодня поломал сразу две носовые перегородки за какие-то пару секунд. Есть чем гордиться.
   Один лишь Гудридж неприкаянно восседал в кресле, молча и с интересом наблюдая за ситуацией. Огромный шкафоподобный ученый, несмотря на внушительные габариты, в бойцы все же не годился. Да и, судя по отрешенному выражению лица, он еще сам не решил, чья сторона ему ближе. И Николай, и Кирилл таили в себе угрозу.
  Я считаю до трех, - процедил Николай и для пущей убедительности ткнул Милана носком под колено. Серб подсел, едва не упав. И чего это он не сопротивляется? Неужели Николай так хорош? Выходит, что да, коль скоро Милана так быстро поставили на место.
  Раз.
  Послушай, я ж тебя убью, - зло сказал Кирилл. - В любом случае ты - труп, придурок.
  Два.
   Справа тихонько хлопнул выстрел. Николай согнулся, пинком отпихнул Милана, и дважды выстрелил навстречу, в сторону дверей. Его оружие громыхало по-настоящему, оглушая всех находящихся в комнате.
   Кирилл сделал шаг в сторону, чтобы не попасть в Милана, выцелил Николая, но нажать на спусковой крючок не успел. Кто-то очень и очень крепко обхватил его за шею и начал душить.
  
  53.
   Получив болезненный тычок коленом в копчик, Кирилл захрипел, повалился назад, прямо на врага, опутавшего ноги Кирилла своими ластами - гибкими, как лианы.
  Напарник Николая очухался очень вовремя. Кирилл уж думал, что выключил его капитально, но из этого упыря можно было гвозди делать - он не просто оклемался, но и порядочно рассвирепел.
   Грудь разрывалась от жара, воздуха катастрофически не хватало, иссякали и силы. Кирилл совсем не умел бороться, а прихватили его, стоит признать, профессионально. Ногами противник обвил тело Кирилла, растягивая его, а руками сложил на шее плотный замок. Кирилл тщетно пытался опустить подбородок. Челюсть неприятно похрустывала, но это было не самым страшным - его все равно душили, и вдохнуть все равно не удавалось.
   Вокруг все гремело, рушилось, звучали раскатистые выстрелы Николая и ответные приглушенные хлопки. Ощущая, как жизнь покидает потрепанную последними приключениями тушку, Кирилл злорадно подумал, что сюда все равно вот-вот ворвется полиция или охрана, и тогда уже всем не поздоровится. Сначала ликвидируют, как ошалевших террористов, а потом уже начнут вопросы задавать.
   Из последних сил Кирилл шарахнул душителя затылком. Вышло не очень сильно - амплитуды не хватило - но зато больно, ибо удар, судя по хлюпающему треску, пришелся в расквашенный нос. Не помогло.
   Вдруг голова напарника Николая дернулась в сторону, выскочила из-под головы Кирилла с сухим стуком. Хватка на шее тут же ослабла.
   Над Кириллом возвышался Гудридж. Чернокожий великан наконец-то соизволил подняться из роскошного белого кресла. Он протянул Кириллу руку, тот схватил ее и, влекомый могучей силой, встал на ноги. Дышалось с трудом, сердце молотом колотило по грудной клетке - Кириллу требовалось хоть немного перевести дух.
   За те несколько мгновений, проведенных им в борьбе, ситуация заметно изменилась. Фэнлоу, успев частично заползти на красивый кожаный диван с изящными подлокотниками из красного дерева, снова нарвался на чей-то удар и распластался по мебели и полу.
   Милан лежал ничком, без движения, с разбросанными руками. Крови и вообще видимых повреждений Кирилл у него не обнаружил, но он особо и не всматривался, поскольку прямо возле серба развернулась настоящая баталия.
   Джозеф самоотверженно, с упоением бился с Николаем. Когда эти двое успели сойтись в рукопашной, история умалчивает. Пистолет Николая - тяжелый, черный - валялся у стены, и к нему было не подобраться. В руках Джозефа оружия тоже больше не было.
   Они кружили на маленьком пятачке между дверью, диваном и Миланом, грозя растоптать серба тяжелыми каблуками своих туфель. Соперники обменивались градом тяжелейших ударов, активно двигая корпусом и умело перебирая ногами, что позволяло им мастерски соблюдать дистанцию. Они двигались так стремительно, что если бы не обильное свежее покраснение вокруг глаза Джозефа - Кириллу стало немного стыдно - их было бы невозможно отличить.
   К слову, ни Николай, ни Джозеф даже не пытались бить носком, стопой или коленом. Оба понимали, что это - потеря времени. Нога тяжелее, но рука - быстрее, тем более в таком плотном бою.
  Спасибо, - сказал Кирилл Гудриджу. Ученый возвышаясь над Кириллом, смотрелся угрожающе. Возможно, это потому, что вместо белого халата и брюк он сегодня был в простецком спортивном костюме. Нейробиолог явно рассчитывал отдохнуть, но неприятности достали его и здесь.
  Надеюсь, мне это зачтется, - философски изрек Гудридж.
  Обязательно.
  Ну, так не стой тогда, - пробасил ученый и задумчиво посмотрел на свой кроссовок, будто до сих пор не поверил, что только что засандалил им кому-то по черепушке. - Помоги Джозефу, видишь ведь, он не справляется. Тебе лучше, чтобы победил он.
   Кирилл был бы рад помочь, да не знал, как подступиться к дерущимся - они напоминали две мельницы. Техника их боя не имела ничего общего с классическим боксом, оба активно использовали локти, пытались бить ребром ладони, иногда ставили жесткие блоки, характерные для некоторых восточных единоборств.
   В таком бою даже одна маленькая ошибка имеет роковое значение. К величайшему сожалению Кирилла, ее допустил Джозеф. Николай выбросил потрясающе быструю тройку левой рукой. Отразив два выпада, Джозеф был уверен, что противник ударит правой, и кинулся вразрез, но прогадал.
   Похоже, этот прием был у Николая коронный. Кулак встретился с виском Джозефа. Возможно, виной стал заплывший правый глаз - итог встречи с Кириллом возле лифта - но с этим ничего уже было сделать нельзя.
   Кирилл запоздало бросил взгляд на пол. Когда его начали душить, он выронил пистолет. Тот лежал слишком далеко, под стеклянным столиком. Увы, взять его он уже не успеет.
  Ты хоть знаешь, с кем связался, ублюдок? - спокойно сказал Николай и шагнул Кириллу навстречу.
   Что ж, придется биться на кулаках.
  С предателем, - усмехнулся Кирилл и тоже сделал шаг вперед, принял стойку. Страх исчез. Пришла ясная прозрачная пустота. - Милан мне рассказывал о тебе. Ты загубил несколько невинных жизней, Коленька, и тебе это аукнется. Прямо сейчас.
  Посмотрим, - Николай нахмурился и попер вперед.
   Поединок с Джозефом ничуть не утомил его. Скорее, он послужил лишь неплохой разминкой, после которой движения приобретают нужную скорость и точность.
   Но и Кирилл был не лыком шит. В конце концов, бокс есть бокс, да и Николай росточком оказался на пяток сантиметров ниже. А значит, подойти к Кириллу для удара ему не так уж просто, особенно когда хлесткий джеб постоянно метит в переносицу.
  Ты мог стать частью нашей команды.
   Кирилл молчал, берег дыхание. Николай говорил твердо, а дышал ровно, без намека на усталость, но тягаться с ним в выносливости Кирилл не желал - ставки слишком высоки. Куда выше, чем просто его жизнь, хоть и за нее подраться определенно стоило.
  Мы делаем великое дело, а ты мешаешь. Мы наказываем таких ублюдков, как Фэнлоу, Гудридж, Флинн... Как скотина Уэлш. Тебе не жаль своей страны?
  И как только у Николая это получалось? Не прерывая болтовни он умудрялся ускоряться, подбираясь все ближе и грозя в любой момент взломать защиту Кирилла.
  С трудом уйдя по кругу он двух молниеносных прямых, Кирилл вновь пустился осыпать Николая джебами. Нет, так он далеко не уедет. Инициативу перехватить не удавалось, а отмахиваться бесконечно не выйдет. Николай сильнее, чтоб его, гада! Сильнее, быстрее, ловчее. Он доберется, добьется своего.
  Безысходность разлилась внутри черной холодной жижей. Кирилл почувствовал себя беспомощным и хилым, словно он был Гектором, а Николай - Ахиллом. Не человеком, а каким-то то ли полубогом, то ли боевым роботом, не ведающим усталости и не совершающим ошибок. Как ни старайся, ты не опередишь его. И закончишь, как Джозеф, дав мельчайшую слабинку. Гудридж, тюлень, возьми ж ты пистолет, помоги! Хотя нет, лучше не трогай, еще промажешь...
  Жаль будет твою маму. Она останется совсем одна, - Николай покачал головой и стрелой метнулся вперед.
   Левый кулак крепко встретил скулу, с хлопком промчался по уху и вышел за затылок. Николай крякнул от боли и усилия - он пошел на эту жертву осознанно. Его удар пришелся в нижнюю челюсть. Так сильно Кирилла еще не били, никогда в жизни он не отлетал от встречного. Что ж, все бывает в первый раз.
   Время замедлило свой суматошный бег. Кирилл с тоской понял, что проиграл. Он проиграл еще до начала скоротечной схватки, но все равно было обидно. Все зря, все напрасно. Зато умрет на Родине...
   Подчиняясь импульсу, он подался назад и, подкручивая корпус, наудачу вышвырнул слепой удар правой. Николая потряс его, и Кирилл, видя все как сквозь грязное стекло, не знал наверняка, где же его противник. И даже когда костяшки пальцев с сочным хрустом впились Николаю в челюсть, он не торопился радоваться. Казалось, он обречен. Он падал вниз, лишенный опоры. Все было кончено.
  
  
  54.
   Кирилл только и успел, что моргнуть, однако обстановка в очередной раз неизвестным образом серьезно поменялась. Его, лежащего на полу почти возле самой стены, окружили Джозеф, Милан и - он-то какого художника? - напарник Николая.
   Физиономии у всех троих сияли красным, местами переходящим в красивый и гладкий лиловый цвет. Особенно досталось Джозефу, чей и без того выдающийся нос принял прямо-таки угрожающие размеры. Губы Николай ему тоже успел разбить, превратив Джозефа в карикатурного боксера. Только левый глаз, неповрежденный, смешливо щурился на Кирилла.
  Два раза из-за тебя в портрет получил, - прогундосил Джозеф и покачал головой. - Цел?
  Да, - Кирилл нахмурился. - Быстро вы, однако...
  Вообще-то полчаса прошло, - хмыкнул Милан, присел рядом. Ему досталось меньше всех - когда Николай отправил серба в нокаут, тот крепко ушиб скулу да лишился зуба, от чего сейчас немного шепелявил. - Не вставай, сейчас Гудридж тебя посмотрит. Доктор, шурши сюда.
   Гудридж не шуршал, но громыхал подошвами кроссовок по полу. Хотя, догадался Кирилл, и не громыхал он вовсе. Просто в его отбитой башке всякий окружающий звук отражался сильнее, включая и голоса окружающих. Наверное, так Сеня чувствует себя с похмелья, когда продирает в полдень глаза и до вечера ходит сам не свой, как на автопилоте.
   Жестом Гудридж велел Милану отойти. Тот послушно вскочил на ноги, отступил и принялся с интересом смотреть, что делает нейробиолог. Гудридж, впрочем, никакого волшебства не продемонстрировал. Он покрутил голову Кирилла в своих лапищах - на удивление аккуратно - заглянул пациенту в глаза и, недолго думая, вынес вердикт.
  Сотрясение, конечно, есть, но ничего страшного не вижу. Ну, вытошнит, может, разок...
  Мне вставать-то можно? - осведомился Кирилл. - Я-то думал, что только прилег, а мне тут сказали, что я полчаса отдыхаю...
  Можно, - кивнул Гудридж и легко поставил Кирилла на ноги. Уже второй раз, кстати. И не похоже было, что верзила выслуживается. Нет, он понимает, что за ним грешок, требующий куда более серьезного искупления. Но нейробиолог и не думал трусить. Он был спокоен, аки удав.
   Николая кто-то оттащил в угол и посадил. Он был без сознания. Голова упала на грудь, руки плетьми висели, спадали на пол.
   Кирилл вопросительно посмотрел на Милана.
  Жмур, - коротко ответил тот. - Ты убил его.
  Я?
   Милан кивнул. Кирилл же не знал, что и сказать. Странно это все. И то, что мертвец тут сидит, с ними...
   Джозеф с напарником Николая о чем-то негромко переговаривались. Фэнлоу сидел на том же диване, куда и приземлился после эпичного нокаута. Он прижимал к правой стороне лица лед и грустно смотрел перед собой. Гудридж присел рядом с шефом. По его лицу было непонятно, какие чувства он испытывает, но Кирилл не сомневался - поводов для оптимизма у обоих мало.
  Джозеф, - подал голос Кирилл. - Ты-то здесь каким боком?
  Таким, - пожал плечами рекрутер. - Правда, мы до сегодняшнего дня ни с Николаем, ни с Игорем знакомы не были. Накладочка сложилась.
  Игорь - это я, - представился напарник Николая и даже протянул Кириллу руку. Тот с некоторой опаской пожал ее. - Я и не знал, что за фрукт Николай, пока твой приятель не рассказал.
   Он показал на Милана пальцем.
  Мы с Игорем, так скажем, из разных отделений, - пояснил Джозеф. - Я здесь оказался по служебной необходимости, а Игорь с Николаем - по зову долга. Они ждали Фэнлоу и Гудриджа, хотели получить от них уцелевшую информацию. Да-да, кое-что у нашего доктора сохранилось, Кирилл. Не все - большая часть недоступна из-за взрыва - но кой-чего есть...
  Да уж, - только и мог сказать Кирилл.
  Ты не тушуйся. За это тебе ничего не будет, - Джозеф склонил голову в сторону Николая. - Полиция к тому уже отчалила - у меня есть волшебный документ, хорошо на них действующий... Жаль, что мы о Николае раньше не прознали... Очень жаль. Предотвратили бы столько смертей!
  Я не знал, как связаться с вами, - оправдывался Милан. - Я только и успел завести контакты в сербской ячейке и кое-что разнюхать, когда американцы ее ликвидировали. А потом мне стало не до поисков - работать надо было.
   Оглядевшись, Кирилл обнаружил единственное не перевернутое и не запачканное ничьей кровью кресло, глубокое и удобное. Оно стояло поодаль, возле закрытой двери, ведущей в другую комнату. Доковыляв до него, он сел и с удовольствием откинулся на спинку. Да, это тебе не чудо-мебель Первых, мигом принимающая самую удобную форму для твоего тела, но тоже сойдет.
   Голова не болела, не гудела, но была какой-то слишком тяжелой для шеи, так и хотелось поскорее ее положить. Стоило почуять затылком мягкую опору, как стало легче.
  Так что, берете нас в ваши ряды? - без обиняков спросил Кирилл.
   Разбитые вдрызг губищи Джозефа расплылись в широченной улыбке, что вкупе с распухшим малиновым шнобелем делало его неприлично смешным. Сразу вспомнился тот черный дождливый вечер в Волгограде, когда франтоватый тип с голливудской улыбкой встречал их всех на вокзале. Кириллу он совсем не понравился. Показался неискренним, больным корпоративной шизой человеком. Что ж, хорошо сыграл свою роль, значит. Хотел бы Кирилл уметь перевоплощаться так же безупречно.
  Мы будем очень рады. А вы точно хотите?
  Да! - с жаром воскликнул Милан и для пущей убедительности сжал кулаки. - Конечно!
  И я, - не так пылко, но не менее твердо произнес Кирилл. - Это решение было принято еще до того, как мы сюда попали.
  О Николае вы не знаете еще столько, что, когда узнаете, сами не поверите, - многообещающе изрек Милан. - Я ж вам, считай, только самую верхушку рассказал...
  А поделиться, к слову, нам есть чем, - тут уж Кирилл расплылся во все тридцать два. - Только для начала сядьте...
  Ну, это мы обсудим, - Джозеф, с неподдельным интересом выслушавший вступительное слово обоих друзей, предостерегающе поднял руку. - Здесь у нас еще гости сидят, нам с ними работать и работать. Вот закончим - и поговорим. И, кстати, я забыл кое-что. Игорь!
   Джозеф повернулся к помятому Игорю.
  Организуй нам вынос тела. От него при жизни-то, похоже, вечно дерьмом несло, а сейчас и вовсе задохнемся, если не вышвырнем его отсюда.
   Игорь едва заметно кивнул и мухой выпорхнул из номера.
  Так, а пока он ходит, побеседуем, - Джозеф поднял одно из опрокинутых кресел, подвинул его к дивану и уселся напротив Фэнлоу и Гудриджа. - Молодежь, подтягивайтесь, начинаем ваш испытательный срок.
   Фэнлоу затравленно, но при этом без какой-либо злобы и следа привычной надменности посмотрел на Джозефа, еще недавно слушавшегося его беспрекословно. Гудридж же расслабился, навалился на спинку дивана и закинул ногу на ногу. Кирилл даже позавидовал здоровяку - стальные нервы, однако. Гудридж бы и сам мог в агенты заделаться, хоть бы хны. А может, он и впрямь агент? ФБР, например, или МИ-6 какого-нибудь...
  Трэвис, вы не бойтесь, - мягко заверил Фэнлоу Джозеф. - По лицу мы вам уже дали, теперь просто поговорим.
   Задержав внимательный взгляд на Джозефе, Фэнлоу разразился веселым звонким смехом. Кирилл пытался расслышать нотки истерики, но не сумел - скорее, Фэнлоу испытывал облегчение. Он торжествовал, понимая, что убивать его уже вряд ли будут. До куратора дошло, наконец, что получить по голове от разъяренного Кирилла - семечки по сравнению с тем, на что горазд Николай, уготовивший и Фэнлоу, и Гудриджу самую незавидную участь.
   Именно поэтому, отсмеявшись и утерев выступившие на разбитом лице слезы, Фэнлоу кивнул, показывая, что готов.
  
  
  
  55.
   В сущности, разговор вышел коротким. Фэнлоу ни в коем случае не держал обиды на Кирилла за нанесенные увечья и, напротив, весьма искренне поблагодарил его, Милана и Джозефа за свое чудесное спасение. Николай, как и думал Кирилл, не планировал оставлять Фэнлоу и Гудриджа в живых, о чем честно сообщил Игорю еще во время подготовки.
   Фэнлоу и Гудридж справедливо ожидали суровой встряски от руководства, вплоть до увольнения. Впрочем, Фэнлоу не удивился бы и куда более радикальному решению. Например, физическому устранению.
   Корпорация Гроско давно не имеет естественных врагов - корейцы Санбим и американцы Кэттл существуют лишь милостью совета директоров Гроско. И первые, и вторые понимают, что давно ничего не решают в этом мире, и что смысл их деловой жизни заключается лишь в жалкой имитации конкуренции. Они - подделки. Обе компании несамостоятельны вот уже много лет, чуть ли не со дня Третьей Мировой Войны. Они марионетки, благодарные подмявшему их под себя победителю за сохраненную жизнь и теплое место в офисе.
   По словам Фэнлоу, Тайя - далеко не единственный проект Гроско. На самом деле есть и другие обитаемые миры, куда глобальная корпорация запустила свои щупальца. Он не знал, как Гроско находят эти удаленные, разбросанные по самым неприметным закоулкам Вселенной планеты. Кириллу ответ, конечно, был известен, как и Милану, и Джозефу, и Игорю - Гроско сперли или даже отняли у Министерства Обороны США ценнейшие сведения, добытые на потерпевшем крушение НЛО, и расшифровали их. В распоряжении Гроско находились самые светлые головы, они переманили всех лучших специалистов отовсюду, куда ни плюнь, обескровив множество перспективных проектов.
   Самое интересное, что Фэнлоу твердо уверял, что Гроско вовсю разворачиваются на доброй дюжине планет, и как минимум на одной из них живут люди. Там царит самая настоящая античность, и все четыре материка плотно заселены. На каждом имеется своя, уникальная цивилизация.
   Джозеф не слишком поверил в это - российская армия и силовые структуры (включая и некоторые частные) делились с Возрождением секретными данными, в том числе информацией о вылетах и прилетах на космодромах Капустин Яр и Байконур. В этих данных, заявлял Джозеф, нет ничего, что могло бы подтвердить слова Фэнлоу.
  Бывший куратор, шмыгая набрякшим носом, поведал нечто невероятное. По его словам, Гроско добрались-таки до некоей технологии, позволяющей перемещаться непосредственно с Земли на нужную планету. Они построили портал, работающий от невообразимых размеров силовой установки. Установка расположена под землей в западной части штата Вайоминг, ее площадь в несколько раз превышает площадь Лос-Анджелеса.
  Кирилл уточнил, нет ли поблизости от предполагаемого места установки гор, и получил утвердительный ответ. Этого-то он и боялся. Джозефу и Игорю, посмотревшим на него с подозрением, Кирилл пообещал объяснить свой вопрос позже. Агенты не возражали.
  Визит высокопоставленного чиновника из Пентагона на Тайю объяснялся просто - в Министерстве Обороны США запоздало выявили кротов, работающих на Гроско, и решили устроить проверку всех трех инопланетных объектов корпорации, о которых было доложено. Разумеется, о самом интересном и важном для себя Гроско молчали.
  Фэнлоу, ранее горевший своей работой и не мысливший без нее и дня, признавался, что, узнав секретную информацию, крепко призадумался. Возможно, поэтому, вернувшись после отпуска в Гроссвиль четыре месяца назад он стал рассеянным, забывчивым, 'потерявшим хватку' - так сказал сам куратор.
  Разумеется, Кирилл не сильно верил раскаяниям этого хлыща. За приступом откровенности крылось банальное желание жить, и это, в общем-то, можно было понять.
  Гудридж такими сведениями не обладал. Для него самого стало настоящим открытием то, о чем взахлеб вещал Фэнлоу. Одно Гудридж знал точно - спокойно жить и работать ему не дадут. Скорее всего, тоже уберут, как и Фэнлоу. Вообще, можно ожидать преследования всех сотрудников Гросвилля - в той или иной форме. Они видели слишком много. Слишком много узнали.
  И никакой писака об этом не расскажет в своей изобличительной статье, ни одна говорящая помойка из телевизора ни словом не упомянет об этом. Люди просто будут пропадать, исчезать. Незаметно, потихоньку, неспешно. Многие ведь буквально с вокзала побегут рассказывать обо всем друзьям и родным. Кто-то, возможно, успел после приезда растрезвонить все по телефону. Что ж, тогда и близком достанется.
  Замолчать все у Гроско не получится. Что-то да просочится, выплывет. Но чем меньше - тем лучше, и ради этого корпорация пойдет на все.
  В конце концов, вы бы не пошли? - басил Гудридж, сверкая вспотевшей черной лысиной. - Вас ведь ничего не сдерживает. Никаких последствий. Все будет шито-крыто. Я бы пошел. И вы, думаю, тоже. Святых ведь здесь нет, среди нас?
   Святых не нашлось.
   И Гудридж, и Фэнлоу, да и все остальные, в общем-то, попали в одну и ту же ситуацию. Им грозила опасность. Кому-то - высшему руководству и ученым - большая, кому-то меньшая. Но суть от этого не менялась.
   Предвосхищая неизбежное, Джозеф смилостивился и поинтересовался, не нужна ли Фэнлоу и Гудриджу защита. Разумеется, те согласились. На осунувшемся лице нейробиолога отразилась искренняя благодарность за то, что Джозеф избавил его и Фэнлоу от унижения.
  Что ж, мы позднее обсудим с вами остальное, - подвел черту Джозеф и поднялся.
   Как раз вернулся Игорь с двумя краснощекими молодцами. Ни с кем не говоря и не глядя ни на кого, крепыши спокойно взяли упокоившегося Николая за руки да за ноги и вынесли из номера.
  Хорош, - сказал Джозеф Игорю. - Забери мистера Фэнлоу и мистера Гудриджа, отвези их в лазарет. И сам подлечись.
   Игорь коротко кивнул. Ему крепко досталось - сначала от Кирилла по носу, потом от Гудриджа прямиком в висок - и он держался на удивление здорово. Просто камень какой-то. Кирилл начал подозревать, что в череп Игоря вживлены титановые пластины или что покруче. У агентов свои примочки.
   Выпуская Фэнлоу и Гудриджа из номера в коридор, Игорь спросил у Джозефа:
  Вы в лазарет не едете?
  Займи очередь, после вас будем, - криво, по-настоящему улыбнулся Джозеф. - Парни должны мне еще кое-что рассказать. Не терпится дать им слово.
   Все ушли. Остались только они трое. Кирилл обводил полным сожаления взглядом разгромленный в пух и прах номер и вздыхал. Интересно, какие убытки они сегодня нанесли отелю? Даже представить себе страшно!
  Слушай, Джозеф, а вы с Игорем до сегодняшнего дня не были знакомы? - полюбопытствовал Милан.
  Нет, и это нормально. Придя в себя, я сразу назвал ему кодовое слово - кто еще, кроме Возрождения станет вот так вот ловить Фэнлоу? Я, кстати, затем сюда и приехал, с парой тех румяных мордоворотов. Николай тоже, и явно втихую от руководства, прихватив с собой несведущего Игоря.
  То есть ты просто назвал слово, и он все понял? - недоверчиво переспросил серб.
  Жаль, что вы оба к этому моменту были в отключке, - саркастично отозвался Джозеф. - Выглядело круто. Да, как только выдалась минутка, я назвал слово, и Игорь понял, что я старше по званию и его, и Николая, и перешел в подчинение. Николай к этому моменту, правда, уже отошел в мир иной - перестарался, Кирилл, но спишем на неопытность. Я не зря начал подозревать, что у нас в подполье не все ладно... Что ж, я позже введу вас в курс дела. Прежде чем вы отправитесь на заслуженный отдых, будьте любезны, расскажите мне, что там у вас о Николае.
   И Джозеф снова сел на прежнее место, жестом приглашая друзей на диван, где только что восседали Фэнлоу с Гудриджем. Те уселись. Для порядка прочистив горло, Милан обстоятельно и неторопливо заговорил, соблюдая хронологию и ничего не упуская.
  
  
  
  
  
  
  56.
  Судя по всему, в самое ближайшее время Николай планировал небольшой переворот в Возрождении - организации, о которой Кирилл на самом деле пока почти ни не знал. Он только помнил то немногое, что говорила Марья. Но бедная девушка - земля ей пухом - в основном декларировала цели и задачи, не упоминая о средствах. Что ж, этот пробел Кириллу и Милану предстояло восполнить.
   Николай наивно полагал, что кроме него о происхождении Кирилла никто не знает, хотя другие отделения организации были на полпути или даже вплотную к разгадке - включая отдел Джозефа. В конце-то концов, следы пришельца искали все спецслужбы мира, и это не считая мелких сошек типа частных детективов и всяких подростков, любителей приключений.
  Подчиненные Николая, давно и серьезно внедренные в Гроско или завербованные в ходе работы там - Вит и Расим, а позже и новенькая Марья - и не подозревали, что их шеф затевает такую игру. Они были уверены, что все, кто должен быть в курсе - давно в курсе. Николай красочно расписывал им истинные задачи Возрождения, завлекая идейных и деятельных людей, а затем использовал их в своих целях. Никто в Возрождении не знал о сторонней деятельности Николая, равно как никто и не подозревал о том, что Марья, Вит и Расим считают себя членами организации. На самом-то деле они в Возрождении никогда не числились! Все трое общались только с Николаем. Тот объяснял это высоким уровнем секретности - мол, если кого-то из них схватят, они не смогут назвать никого, кроме одного Николая, что спасет организацию.
   Цель Николая теперь стала предельно ясна. Ему ничего не мешало схватить Кирилла сразу после того, как он 'вычислил' его - еще на Земле. Схватить и ставить безумные опыты в своей лаборатории. Однако Николай, как истинный гойд, не доверял отпрыску ласвитянина. Он был железно уверен, что память Кирилла надежно защищена от вторжений и издевательств. Николай не верил, что сумеет взломать эту защиту. Он трезво оценивал свои способности.
   Ожидалось, что Кирилл в конечном итоге окажется завербован Витом и Марьей, пополнит ряды подпольных революционеров, и тогда-то Николай и сцапает его, готовенького, доверчивого. К тому же Николай знал, что с Тайи Кирилл, вероятно, отправится и в другие места, если отец на самом деле оставил своему сыну драгоценные послания, и пополнит свою копилку новыми знаниями, которые Николаю бы, несомненно, пригодились.
   Все это Николай и собирался заполучить, включая, к слову, местоположение планеты Первых или хотя бы ключи к нему. Он вряд ли что-либо знал о табале или вообще о том, что творится в почти покинутом мире древнейших людей Вселенной, и потому так рвался туда. Кто, как не Кирилл, мог бы помочь ему?
   Кирилл бы добровольно выложил все, что знает и умеет. Позволил бы исследовать себя для высшей цели, дал бы время на то, чтобы подобрать ключ к самым важным кусочкам его памяти. Разумеется, все это Николай бы не проделывал лично, резонно опасаясь, что обостренное чутье Кирилла враз выведет его на чистую воду. Но руководить процессом с безопасного расстояния Николаю ничто не мешало.
   Его планы разрушил Милан, еще до отъезда на Тайю спутавшийся с компанией юных бунтарей в полутемном белградском баре. Он долго искал шанса встретиться с представителями Возрождения - слухи об организации давно уже ползли по Интернету - и, когда представился случай, воспользовался им.
   По иронии судьбы, эти ребята работали как раз с Николаем. С Миланом они провели несколько встреч, на одной из которых присутствовал и сам Николай, прибывший из России. Они с Миланом, разумеется, тогда и не подозревали о происхождении друг друга. Лишь позже Милан с помощью знакомых хакеров взломал несколько баз данных и узнал о Николае чуть больше, но, рискуя попасться полиции, а то и кому похуже, дал приятелям отбой и продолжил расследование сам. Такова была натура Милана - брать всю ответственность на себя. Ее-то он как раз не боялся, а вот разыгравшееся чувство вины, связанное с возможным арестом знакомых компьютерщиков, не давало ему спокойно жить.
   Пришлось пару раз посетить Россию - благо, в тот момент у Милана имелись небольшие накопления - и пообщаться с людьми, кто ранее так или иначе пересекался с Николаем.
   Милан знал правду о себе и своих родителях. Знал он и о гойдах, и потому вскоре понял, что личные планы Николая просто не могут совпадать с грандиозными целями Возрождения. До Милана быстро дошло, что Николай просто, что называется, грамотно вписался. Сомнений в том, что в дальнейшем гойд попытается выйти на лидирующие позиции в Возрождении, не было. Но как это предотвратить?
   По возвращении домой Милана ожидало сразу три плохие новости. Первая - он потерял работу. За время отпуска фирма приказала долго жить. Налоговая вскрыла какое-то вопиющее множество темных делишек, провернутых в разное время руководством, и взяла контору на абордаж.
   Но не это расстроило Милана, а то, что сербскую ячейку Возрождения безжалостно ликвидировали американские спецслужбы за день до его возвращения. Погибло двадцать восемь человек, живыми американцы никого взять не смогли. Им оставалось лишь изучать немногочисленные уцелевшие документы, которые новые знакомые Милана удалить не успели.
   Собственно, третья плохая новость вытекала из второй - Милана видели с агентами, а значит, скоро американцы доберутся и до него. Таким образом, работа на Тайе подвернулась очень кстати. Кириллу и Сене Милан потом наплел, что он подавал заявку загодя, но на самом деле спустя неделю он уже ехал на поезде в Россию с пересадкой в Бресте.
   От родителей Милан хорошо усвоил кто есть гойды и с чем их едят. Разоблачить Николая не составило большого труда. Вот только с Витом и Марьей он запоздал. Можно было спасти их, если бы Милан чуть раньше распознал в них внедренную Николаем психопрограмму. Но если бы, да кабы... Не успел.
   На этом моменте у Кирилла опять тревожно защемило сердце. Захотелось снова куда-нибудь сорваться, за чем-нибудь отправиться, да так, чтобы вокруг была опасность, было с кем подраться, где рискнуть жизнью... Иначе, стоило немножко сбавить темп, как появлялись праздные, ненужные мысли. Например, мысли о Юле, которую он не мог спасти. И которую, что еще хуже, не любил. По крайней мере, сейчас Кириллу казалось именно так. Поэтому гадкое по своей сути чувство вины, способное сделать безвольного раба из любого, даже самого сильного человека, удваивалось. Оно возвращалось, заставляя Кирилла чувствовать себя никчемным подлецом.
   Хорошо, что Джозеф успел. Хорошо, что он сразу понял, что здесь что-то нечисто и пошел следом за Миланом и Кириллом. Единственное - Джозеф совсем не ожидал того, что Кирилл без каких-либо предисловий врежет ему. Но, понимая важность задачи Кирилла, Джозеф сразу сказал, что зла не держит, хоть впредь подобного и не потерпит.
  Я так полагаю, вы попали сюда не с Тайи, верно? - вкрадчиво спросил он, когда Милан завершил свой рассказ - мастерски поданный, без пауз и слов-паразитов, будто бы заранее подготовленный. - Не на корабле же вы прилетели, после такой-то шумихи.
  Мы прибыли из куда более необычного места, - не сдержал ухмылки Кирилл. - Только это - разговор не на один час. Нам бы одеться, умыться, перекусить, в конце концов. Слишком много свалилось на нас в последнее время, Джозеф. Нам потребуется сейчас твоя помощь. И покой, конечно.
  Что ж, это легко осуществимо, - сообщил Джозеф. - Главная проблема - я полагаю, вы свои идентификационные карты оставили где-нибудь в общежитии в Гроссвилле, да?
  С собой у нас их точно нет, - весело ответил Милан.
  Справим поддельные документы, куда деваться, - пожал плечами Джозеф. - Это займет с недельку. Пока перекантуетесь в одной из наших КК - конспиративных квартир. Учите сокращения, кстати. Приведете себя в порядок и получите отпуск. Мы проследим за тем, чтобы вас не беспокоили. Но при условии, что вы всерьез и надолго присоединитесь к нам.
  Конечно, мы ведь уже сказали, - подтвердил Кирилл.
  Мы готовы работать на благо этого мира, - пафосно вторил Милан.
   Кирилл покосился на него с подозрением - не поехала ли крыша у приятеля? По кумполу-то ему порядочно прилетело, да не один раз.
   Милан, смущенно улыбаясь, спросил в ответ:
  Что такое?
   Джозеф усмехнулся.
  Ладно, больше я вас терзать не буду, - Он хлопнул себя по колену и встал. - Самому не терпится убраться отсюда. Идемте, ребята, выведу вас черным ходом, чтобы лишний раз на глаза публике не попадаться.
   Выйдя из номера, Джозеф повел ребят налево - в тупик, где за широкой металлической дверью скрывалась лестница. У Джозефа была карточка, открывающая все двери в отеле, и до подземной парковки троица добралась без приключений.
   Секретный агент, владеющий навыками ближнего боя, катался на старенькой 'ладе', что категорически не умещалось в голове Кирилла. А если сломается на дороге? Но Джозеф, очевидно, такой возможности не рассматривал. Когда они тронулись, он пояснил ребятам:
  Моя машина в ремонте, а у сервиса нет другой замены. Так что - чем богаты.
   Таратайка, жалобно дребезжа, выкарабкалась с парковки по крутому бетонному подъему и вскоре понесла ребят по ночному Волгограду, такому же притихшему и темному, как полтора месяца назад.
   Тело и разум Кирилла, предчувствуя близкий отдых, дали слабину. Он смутно помнил, как они припарковались во дворе обшарпанного блочного дома, как ехали в пропахшем мочой и чем-то похлеще лифте, как вошли в уютно обставленную двухкомнатную квартиру, и как, наконец, после быстрого рывка в душ и обратно приятно было свалиться на свежо пахнущую постель.
   Оставляя ребят в конспиративной квартире, Джозеф задержался в дверях, обернулся и спросил:
  Вас же трое было, нет?
  Было, - отозвался Милан. - Но третий остался очень далеко. С ним все в порядке. Мы позже расскажем, как обещали.
  Отдыхайте, - Джозеф кивнул и скрылся.
  Стоило лечь в постель, как вернулась боль. Там, в элитном номере отеля, она ненадолго отступила, поддавшись энтузиазму и счастливому осознанию того, что опасности больше нет. Но боль никогда не уходит насовсем, она всегда берет свое. Кряхтя и переворчаиваясь на другой бок, Кирилл был благодарен, что боль пришла сейчас. Значит, раньше уйдет.
  Несмотря на тяжелую усталость и ощущение общей разбитости, он засыпал счастливым. Кирилл уже начал осознавать свою причастность к грядущим великим переменам.
  
  
  
  
  
  
  
  58.
   Следующий день почти весь прошел в тяжелой дреме, перемежающейся с глубоким тревожным сном. Издалека просачивались какие-то звуки - хлопнула дверь, кто-то вошел и вышел из комнаты.
  Кирилл проснулся, так и не застав короткого дня. На часах было семь вечера, а за окном вновь царила чернота. Редкие фонари не только не могли рассеять ее, но еще и, пожалуй, усугубляли ситуацию, словно нарочно рассеивая вокруг себя слабенький тусклый свет.
  Посидев с минуту на кровати, Кирилл уверился, что с ним все в порядке. Голова, конечно, после такой спячки была чугунной, но единственным шансом вырваться из омута было движение. Поэтому он встал, добрел до кухни и, поелозив рукой по стене, нашарил выключатель. Зажегся свет.
  Слышанные звуки не приснились Кириллу - днем заходил Джозеф. Он оставил записку на кухонном столе.
  'Привет, парни! Надеюсь, выспались. В гостиной на диване два больших пакета - там все необходимое (одежда, белье и т.д.). Там же найдете наличные, на карманные расходы.
  Я знаю, вам захочется выйти в город. Разрешаю, главное - не отсвечивайте сильно, ни во что не вляпайтесь. В пакетах лежат телефоны, в каждом есть мой номер. Если возникнут проблемы - звоните. Я заеду к вам завтра в восемь вечера, будьте готовы.
  Джозеф'.
  В гостиной зажегся свет - это вслед за Кириллом очнулся от сна Милан.
  К нам Дед Мороз заглядывал, Киря.
   Киря? Ну, дожили. Кириллу вообще такое обращение не нравилось, но Сеня упрямо звал его так с самого детства, и Кирилл в итоге сдался. Не хватало еще, чтобы Милан подхватил.
  Давай-ка без этих телячьих нежностей, - буркнул Кирилл, входя в гостиную. - Мы, тем более, без пяти минут суперагенты.
  Что у нас тут, - бормотал тем временем Милан, реквизируя содержимое.
  Вынь морду-то из пакета, - поморщился Кирилл и передал другу содержание записки.
   Пересчитав наличные, Милан засиял, как новенький банный таз.
  Да здесь не меньше двух тысяч будет! В рублях, конечно.
  Две тысячи? - удивился Кирилл, глядя на подозрительно толстую пачку в руках Милана, аккуратно упакованную в полиэтилен. - Таким кирпичом убить можно.
  Не, я его лучше потрачу, - сообщил серб. - Темно на улице только. Наверное, до завтра не буду выходить.
  А я выйду, - сказал Кирилл и, пока ленивое полусонное настроение не взяло верх, пустился выгребать аккуратно сложенную одежду из пакета. Все было новенькое, с ярлыками и ценниками. Кирилл прикинул стоимость в евро и довольно ухмыльнулся - Джозеф, как агенты из шпионских книжек, подбирал не самые дешевые, но и не слишком дорогие вещи.
   Нарядившись в новые джинсы и натянув свитер, Кирилл почувствовал себя как-то странно.
  Вроде и недели в одежке Первых не отходили, - сказал он Милану, - а привык я к ней. В этом теперь неудобно, что ли...
  Я еще какую штуку заметил, - поделился Милан. - Ни штаны, и футболка не пахнут, хотя должны потом смердеть за километр! Мы ж, считай, в них такой путь проделали!
  Да уж... - задумчиво протянул Кирилл. - Не нюхал, если честно...
   Милан же отошел к подоконнику, выудил откуда-то клок бумаги, почиркал ручкой и сунул Кириллу в руку. Тот прочел.
   'Нам нужно обсудить, что говорить Джозефу, а что - нет. Я бы не спешил выкладывать все'.
   Кирилл раскрыл рот, но Милан жестом оборвал его, а потом красноречиво показал пальцем сперва на свое ухо, а затем на стену. Кирилл, наконец, понял мысль серба и закивал, соглашаясь.
  Завтра выберемся куда-нибудь с утреца, подышим... А сейчас, коллега, извиняй, но мне нужно отлучиться. В одиночестве.
   Милан проявил неожиданную проницательность. Сделав заговорщицкий вид, он важно закивал Кириллу.
  Конечно, конечно. Надеюсь, улицу ты помнишь. А если нет - в телефоне есть интернет, знаешь ли...
   Через пять минут Кирилл уже шагал по хрустящему свежему снегу, отчаянно боясь нарваться на сокрытый под ним лед. Ботинки, что привез Джозеф, оказались чуть великоваты - буквально на размер-полтора. Кирилл сначала чертыхался и панически боялся оступиться или поскользнуться, но спустя пару минут худо-бедно приноровился.
   Все, что он помнил - это название улицы, где он спас девушку от ночного приставалы. Непонятно, с какой именно целью подкатил тот крендель, но Кирилл не дал ему ничего сделать. Главное, чтобы этот фрукт потом не помер. Времени прошло немного, и местные полицейские будут очень рады повстречаться с Кириллом.
   Телефон вел его на улицу Канунникова, а сам Кирилл шел и жадно смотрел по сторонам, надеясь на чудо. Так хотелось, чтобы все сложилось по-киношному, легко и красиво. Идет Кирилл, сворачивает за угол мрачной панельной девятиэтажки, а навстречу ему Марина, вся в своих мыслях. И вот, они встречаются, и...
   Увы, такого Кириллу испытать не довелось. Но надежда упрямо не покидала его. Внутри все наполнилось приятным волнительным предвкушением.
   Пуховик, ботинки и шапка, выбранные Джозефом, надежно хранили тепло. К тому же Джозеф проявил недурной вкус - Кирилл и сам бы подобрал для себя нечто похожее. Все-таки было бы не комильфо переться на такое дело, будучи одетым кое-как.
   По широкой заснеженной дороге справа временами пролетали редкие машины. Сверху, между фонарями, над укрытым белой простыней асфальтом растянули новенький глянцевый баннер с новогодними поздравлениями.
   Фонари, даром, что горели через один, все были обмотаны гирляндами и радостно сияли зеленым, красным и синим. Кирилл заулыбался. От этой незатейливой инсталляции на душе потеплело, ощущение праздника стало совсем близким.
   А вот и, собственно, искомая улица. Кирилл встал на перекрестке, вдумчиво посмотрел влево, вправо и принял решение. Он просто узнал красный дом - они проходили его с Мариной - и пошел туда.
   Спустя квартал он уже стоял на том самом месте. Было точно так же темно, как и в прошлый раз, только не так уныло. Вместо ноябрьских стылых луж и пронзительного ветра на землю опустились два товарища - снег и морозец. Минус семь, не меньше, а то и все десять. Должно быть, холодно для этих краев. Кирилл слышал, что Волгоград - город южный, теплый. Вот и на улицу, наверное, никто носа не высовывает. Но Кирилл холодов не боялся, недельная экскурсия в мир Первых приучила его к ним.
   Кирилл посмотрел направо. Через сотню метров улица заканчивалась, упираясь в какую-то территорию, огороженную забором с воротами. И перед, и за воротами стояло множество припаркованных автомобилей, все припорошенные снегом до полной одинаковости.
   Что ж, оставалось вспоминать маршрут. В принципе, Кирилл помнил, куда они свернули. Нужно было спуститься ниже по Канунникова, пройти вдоль четырехэтажной хрущевки, в которой будто лет тридцать никто не живет, и сразу повернуть налево. Вот и все, кажется.
   Стоя на одном месте, Кирилл начал быстро замерзать. Нет, десяточка-то все же есть, никак иначе. При таком морозе как раз начинают скрипеть суставы, только дай им застояться.
   Навстречу попалась мама с двумя детьми-погодками - мальчишками лет пяти-шести. Они шумно веселились и гонялись друг за другом, порой не рассчитывая сил и плашмя падая на снег с диким хохотом. Мама, уставшая, этого не видела. Устремив замученный взгляд строго перед собой, она размеренно шагала вперед.
   При виде Кирилла женщина дернулась от неожиданности и велела:
  Лешка, Маратик, дайте руки мне быстро.
   Проходя мимо, Кирилл старался не смотреть на них, чтобы не испугать. Жаль, что люди так боятся всего. И в Крулевце, случись такая встреча на окраине в такое время, тоже стало бы страшно. Но какую защиту, интересно, дает своим детям мать, беря их за руки? Будь Кирилл маньяком или бандитом, такой маневр бы лишь упростил ему задачу.
   Он повернул налево, вышел на улицу посветлее. Из небольшого торгового центра неподалеку доносился умиротворяющий мьюзак, да и машин стало ощутимо больше.
   В попытках определить дальнейшее направление Кирилл завертел головой. Ему только-то и осталось, что найти последнюю улицу - дальше только прямо. Но, как назло, он никак не мог вспомнить, в какую же сторону идти.
   И все же чудеса случаются. Просто не нужно ждать их.
   Очевидно, задумчивый молодой человек, топчущийся на перекрестке и порывающийся пойти то вверх по улице, то вниз, был хорошо заметен издали. В общем-то, неудивительно, учитывая, что прохожих здесь было не очень-то много.
  Кирилл?
   Голос Марины прозвучал слишком близко. Когда она успела подойти? Как узнала его спустя полтора месяца в совершенно другой одежде? Их встреча ведь продлилась тогда, дай боже, несколько часов - они познакомились ночью, а ранним утром Кирилл ушел в отель. Но ведь он-то ее хорошо помнил, словно они только что встали из-за стола и приготовились прощаться.
   Резко обернувшись, Кирилл увидел перед собой девушку с белом, как снег, узком пуховике до колена. Она с недоверчивой улыбкой изучала его глазами, ища несоответствия с отпечатавшимся в памяти образом, а Кирилл в это время смотрел, как на рассыпавшихся по куртке темных волосах бликует свет фонарей.
   Пошел снег. Сначала робко и мелко, но с каждой секундой все более смело, превращаясь в искрящийся чистотой снегопад.
   Кирилл шагнул навстречу и обнял Марину. Та прижалась к нему, спросила.
  Надолго ты здесь?
  Думаю, насовсем, - ответил ей на ухо Кирилл, под 'здесь' подразумевая, конечно, что-то куда большее, чем этот город. - Проводить тебя?
  Проводи.
   Все-таки дорогу-то Кирилл подзабыл. Не пойди Марина сегодня другим маршрутом, этим вечером они бы разминулись. Но, второй раз провожая девушку домой, Кирилл поклялся себе, что до самого конца своей жизни будет помнить дорогу. Даже если здесь все изменится, он все равно не забудет.
   Они долго молчали и шли, держась за руки. Когда Кирилл только приехал сюда в прошлый раз, встреча с Мариной оставила тягостное впечатление, потому что нужно было расставаться. Их ночное свидание ознаменовало начало нового, очень важного этапа в жизни Кирилла.
   И этот этап, хоть и продлился меньше двух месяцев, стал ключевым. И закончился он не с возвращением Кирилла на Землю. Да что там, он закончился даже не вчера, после боя с Николаем. Он завершился только что.
  Подходя к знакомому уже дому, Кирилл понял, что перед ним открылась совершенно новая страница.
  
  59.
  Я все понимаю, но мне жутковато, - признался Милан и отхлебнул кофе.
  За панорамным окном притаилась такая серость, какой Кирилл прежде не видывал. Небо заволокло покрывалом из миллионов лоскутков, и каждый из них был серым - один темнее, другой светлее. Миллионы оттенков серого.
  Из-за этого серым казался даже нападавший вчера снег. Кое-где его уже успели испачкать автомобилисты, расплескав по белоснежным обочинам скопившуюся на дороге серо-коричневую жижу. Стало ощутимо теплее.
  Единственными, кто от всей светлой души наслаждался этой погодой, были дети. Они увлеченно лепили снеговиков, крепости, горки и фигуры персонажей, известных исключительно им самим, время от времени устраивая зрелищные снежные войны.
  Глядя на ребятню, Кирилл искренне радовался. Значит, не все еще потеряно. Сейчас ведь все вокруг жалуются, что детей от компьютера не оттащить. А этих - попробуй-ка усади за супертонкий монитор или напяль-ка им очки виртуальной реальности. Сразу снежком по лбу схлопочешь! И так и должно быть.
  Кирилл! - прошипел Милан и для пущего эффекта щелкнул пальцами у Кирилла перед глазами. Тот встрепенулся, наконец, сфокусировал на собеседнике взгляд.
  Да чего ты все параноишь? - недоумевал Кирилл. Его уже начинала раздражать мнительность серба.
  Дурак ты, - сказал с досадой Милан, впервые позволив себе такую прямоту. - И не лечишься.
  Ну, подлечи меня, доктор. Давай же, излагай, - нетерпеливо потребовал Кирилл. Думать хотелось или о жизни, или о Марине, с которой сегодня, возможно, не удастся свидеться из-за визита Джозефа. Зато у него теперь был ее номер телефона.
   Милан залпом допил кофе, отставил чашку и внимательно взглянул на Кирилла. От дотошного серба ничего не ускользнет. Под пристальным взором Кирилл почувствовал себя неуютно, будто под стеклом микроскопа. Ну, хорош уже, пялиться-то!
  Я, кажется, понял, почему ты так нападаешь на Сеню, - заявил Милан. - Ты и сам такой же точно. Влюбишься - и пропадаешь. С Юлей было так же. И это ты еще не любил ее. А Марину любишь.
   Кирилл опешил от такой наглости. Да что этот задохлик себе позволяет? Еще и о Юле тут что-то мелет, паршивец. Если сам сознательно встал на тропу завзятого бобыля - и то до поры, Кирилл еще лелеял надежды на это - так можно теперь других поучать?
  Учти, Кирилл, сейчас в опасности не только мы - все наши близкие тоже. Все, с кем мы общаемся, - продолжал тем временем Милан своим поучительно-снисходительным тоном. - Как бы Джозеф и команда от нас не избавились в один прекрасный момент. Мы ж к ним не с улицы пришли, а из мест куда более любопытных. Выложим все - они решат, что мы слишком много знаем, и пришлепнут нас. Все возможно. Не забывай, они, считай, матерые шпионы, опытные агенты, а значит - превосходные психологи. Обвести двух балбесов вокруг пальца им ничего не стоит, на самом-то деле. Так что хватит уже мечтать о Марине своей, послушай хоть немного меня!
   С досадой Кирилл был вынужден признать, что друг прав. Кроме Джозефа и Игоря они больше никого из Возрождения не знали, что настораживало - по аналогии с Витом, Марьей и Расимом, знакомым только лишь с Николаем. Например, они даже не подозревали, что Джозеф тоже работает на Возрождение, а Джозеф не догадывался об обратном. Или догадывался? Не разберешь...
  У нас выбора нет, - вздохнул Кирилл. - Да и устал я дергаться уже. Поэтому предлагаю доверять, но держать ухо востро. Мы все-таки с тобой тоже не лопухи какие-нибудь, можем подловить и на вранье, и на нестыковках. Просто включаем мозги и стараемся не выключать.
  Это и так понятно, - поморщился Милан, ожидавший другого ответа. - Нам пора решить, сколько и какой информацией мы готовы поделиться с ними!
  Расскажем все, - сразу сказал Кирилл. Видя, как вытягивается и без того узкое лицо Милана, он поспешил разъяснить свою позицию. - Скажем 'а' - придется говорить и 'б'. А не скажем - так они сами клубочек распутают, а потом с нас спросят, почему замолчали столь интересные вещи. Ляпнем про ту же подземную станцию - придется объяснять, куда она ведет. А не скажем - что ж, тоже вариант. Тогда нужно быстро придумать легенду.
  Тоже верно, - Милан сложил губы бантиком и несколько раз подул, что свидетельствовало о крайней степени задумчивости. От мозгового усилия угольно-черные волосы готовы были вот-вот зашевелиться, а то и - чего мелочиться - встать дыбом.
   В конце концов, серб вынужден был признать правоту друга. Если уж врать, то врать надо умело и качественно, а на придумку достойной легенды времени у них нет. Попасться на лжи означает приговор. Нет, не факт, что их непременно убьют. Просто могут прогнать, и куда ж им тогда идти? Проблем не оберешься, в общем.
   Поэтому оставалось лишь честно, как на духу, выложить всю правду.
  У меня хорошее предчувствие, - поделился Кирилл, видя, как мечется Милан. - И оно говорит мне - никто не причинит нам вреда. Да чего ты скалишься, болван? Тоже мне, циничный умник, лыбиться еще будет тут... Я говорю так не потому, что мой ум, как тебе кажется, затуманен. Просто я так чувствую. А интуиция меня за последние семь недель не подвела ни единого раза, понял?
  Понял-понял, - скептическую ухмылку смыло с лица Милана. - Деваться некуда. Снабдим Возрождение ценнейшими сведениями. Может, так и надо, а? Пусть, наконец, долбанут по американцам этим. Пусть поставят быков назад в стойло, даже ценой большой крови. Должен же этим тварям когда-то аукнуться весь беспредел, что они учинили и продолжают чинить по всему миру. Мне, если честно, и жизнь за такую светлую цель отдать не жалко.
  Ее у тебя никто забирать не станет, - махнул рукой Кирилл. Он встал, потянулся за курткой.
  Официантка - приветливая миниатюрная брюнетка - мухой подскочила и унесла чашки и пустые тарелки с крошками пирожного. Кирилл выудил из кармана несколько сотенных купюр и оставил, придавив солонкой.
  Да и не забывай, что ты видел в табале - смерть не так и плоха.
  Не так и плоха, - эхом повторил Милан. - Не знаю, какой фильм показали тебе, но я точно посмотрел отличное кино. Только бы не забыть то немногое, что удалось забрать с собой...
  Мой отец до самой смерти не мог забыть, - подбодрил его Кирилл. - Значит, и мы не забудем.
   Они вышли из кафе. Сумерки, сгустившиеся каких-то полчаса назад, уныло потеснились и уступили место мрачноватому черному вечеру. Если вчера из-под подошв долетал жизнерадостный морозный хруст, то сегодня слышалось лишь приглушенное чавканье снежной каши.
   Через пару часов явится Джозеф, и Кирилл изо всех сил надеялся, что разговор не продлится слишком долго - ночевать он вновь собирался в другом месте.
  
  
  
  60.
   Прошло полгода с тех пор, как они вернулись на родную планету, но Кирилл до сих пор часто видел во сне то пропитанные влагой леса Тайи, скрывающие в себе стремительных чудовищ, то ветреную степь Двенадцатой земли, ставшую домом для трехметровых птиц с огромным клювом.
   Часто - еще мягко сказано. На самом деле, такие ночные грезы случались почти каждую ночь. Кириллу, впрочем, это только нравилось. Поводов для беспокойства, во всяком случае, он не видел.
   Самое главное - мама в порядке, Марина тоже. Она в Крулевце, живет в его квартире, уже, кажется, даже где-то работает. А уж сколько радости было в маминых глазах, когда Кирилл приехал, да еще и не один! Не передать словами. Кирилл до сих любил вспоминать этот вечер. Жаль, что до Нового года не успел, приехал в начале января, но все равно - получилось эффектно.
   Все эти полгода Милан с Кириллом самым активным образом участвовали в жизни Возрождения. Джозеф познакомил их со своей командой, уже насчитывающей полторы дюжины отважных и смышленых ребят, а затем и с некоторыми руководителями. Кирилл изрядно удивился, когда узнал известного в прошлом музыканта и молодого, подающего надежды политика.
   Вот-вот, наконец, начнется. Ожидание, разумеется, напрягало, но Милан каждый день напоминал, что совсем скоро все случится, и потом они еще будут скучать по этим непростым, но чертовски интересным временам, попивая коктейли на пляже.
   Глобальную акцию Возрождения решили приурочить к так называемому Дню Победы - августовскому торжеству. Люди всерьез празднуют смерть тридцати двух миллионов российских граждан, отдавших свои жизни в неравном и нечестном бою.
   Конечно, не сопротивляйся Москва, жертв среди мирного населения было бы вдвое меньше, но военные не знали, что американцы сработают столь 'благородно', попросту уничтожив ракетно-ядерный потенциал. Они выполняли свой долг и все погибли, как и первопрестольная...
  Они с Миланом сидели в полюбившемся им летнем ресторанчике. С расположенной на втором этаже веранды открывался прекрасный вид на Джорджтаун - самое приятное место во всем Вашингтоне. Сама американская столица, даром что была и чистая, и ухоженная, и современная, почему-то Кириллу по душе не пришлась. Веяло от нее этаким стеклянным холодом, свойственным для корпораций и прочих крупных организаций. А вот Джорджтаун - совсем другое дело. Здесь еще можно было уловить дыхание иного времени, совсем уже далекого.
  Уютный старый город с мощеными улочками. Никаких назойливых автомобилей, только бесконечные потоки веселого любопытного люда, бегущие во всех возможных направлениях по улицам.
  Нормальные люди ведь ни при чем, - вздыхал Кирилл. - Как бы мы ни старались, и все равно зацепит.
  Россиян тоже зацепило, - невозмутимо говорил Милан да потягивал из трубочки свой молочный коктейль. Он пил его ледяным, не давая согреться. Кирилл так не рисковал - начинали ныть зубы.
  Око за око, значит, - резюмировал Кирилл.
  Что ж, это жизнь, а не сказка. Здесь часто страдают невинные души. Возможно, не такие уж они и невинные. В конце концов, американцы сами выбрали себе такого президента, а потом поддержали его решения. Нет уж, Кирилл устал всех жалеть. С этой не только надоевшей, но еще и опасной привычкой покончено. Пора подумать о себе. И о тех, кто действительно дорог.
  Что потом будешь делать? - спросил Кирилл Милана, чтобы поддержать приугасший разговор. Молчание навевало тоску, несмотря на солнце и звучавший отовсюду смех.
  Да шут его знает, - последовал честный ответ. - Наверное, как и ты, найду себе какую-нибудь хорошую девушку, женюсь там, что ли. Детей заведу, или, допустим, кошку. В общем, остепенюсь. Даже Арсентий, кажись, остепенился, а я...
  Вы до сих пор мне кости перемываете, значит?
   Кирилл подскочил и больно ударился коленом о стол - нога аж занемела, отчего стало неудобно стоять, но Кирилла это не волновало. В двух шагах стоял Арсентий собственной персоной, и широкая его улыбка излучала самое неподдельное, искреннее счастье на свете.
   Они обнялись, после чего Сеня сразу задал наводящий вопрос.
  Мы где вообще? Не в Европе?
  В Вашингтоне, - важно сообщил Милан. - Округ Колумбия, говоря точнее. Если честно, мы здесь по делу, так что больно-то нас не отвлекай.
  Совсем от рук отбился, шкет, - потрясенно произнес Арсентий, глядя на Милана. - И чего это вы тут делаете?
  Долгая история, - сказал Кирилл. - Да и здесь не хочется ее рассказывать - слишком шумно.
  Тогда пора прогуляться, - решил Милан. - Заодно осмотримся лишний раз.
   Спустя минуту все трое сами очутились посреди толпы. Кто-то изучал витрины магазинчиков и лавок, кто-то пытался поймать кадр для открытки или статуса в социальной сети, а кто-то просто шел из пункта А в пункт Б, мысленно проклиная первых и вторых.
   Сияло утреннее солнце, уверенно разгоняя остатки ночной прохлады и нежно касаясь кожи. Кириллу очень хотелось с разбегу плюхнуться в какой-нибудь водоем и сделать хороший такой заплыв, минут хотя бы на тридцать. Но кроме неприятно попахивающего какой-то болотной тиной Потомака в радиусе ближайших километров - ой, то есть, миль - ничего подходящего не наблюдалось.
  Ты-то здесь какими судьбами? - посмотрел Кирилл Сене в глаза. Тот в легкой растерянности развел руками и как-то неуверенно ответил.
  Да вот почудилось мне, что вы здесь замышляете нечто грандиозное. И начало прям зудеть - иди, иди, иди! В общем, я не мог пропустить. Тревожно стало, неуютно, плохо спал, плохо ел, плохо....
  Можешь не продолжать, - оборвал Милан Арсентия. - Поняли мы, поняли. Так, собственно, планов у нас и впрямь громадье.
  Только не знаю, стоили ли они, чтобы ты сюда возвращался, - честно произнес Кирилл. - Обратно ведь тебе дороги нет. Точнее, она весьма труднодоступна.
   Они протиснулись сквозь заградительный отряд из двух дюжин разновозрастных китайцев, вооруженных новомодными глазными камерами. Теперь они стояли, придурковато щурясь и медленно водя головами из стороны в сторону, ловя кадры. У каждого на шее висела и обычная камера, чтобы, если возникнет такая необходимость, запечатлеть себя, любимого.
  Мне обратно и не надо, - отмахнулся Арсентий.
   Кирилл только что понял, что они не просто шли в неизвестном направлении, но Арсентий вел их. И привел, в итоге, к уютному неприметному кафе с одним-единственным столиком на улице - остальное скрывалось в каменной прохладе старинного дома.
   Наслаждаясь эффектом, Арсентий смотрел на друзей с нескрываемым удовлетворением - наконец-то и он их чем-то удивил, поразил в самое сердце. Милан же с Кириллом с минуту стояли, разинув рты.
  61.
   Ори невозмутимо поглощала мороженое, разделываясь, кажется, уже с третьим банановым шариком. На лице девушки можно было легко прочесть истинное счастье - она только что познала дзен.
  У них мороженого нет, представляешь? - с усмешкой произнес Сеня. - Я ей еле-еле объяснил, что это такое, а то наотрез ведь отказывалась.
   Кирилл слышал эти слова как сквозь вату. Милан, судя по окаменевшему от удивления лицу, тоже. Вот это поворот.
  Привет, - сказал, наконец, Кирилл Ори.
  Ну, здравствуй, сын Горака, - ответили ему с набитым ртом.
  Хе-хе... Занесло тебя... Надеюсь, тебе тут понравится, - пробормотал Кирилл и обратился к Сене. - Ты хорошо подумал, прежде чем делать такой шаг?
   Ответом был внимательный взгляд. Тяжелый, пронизывающий - совсем как ветер на планете Первых. От него никуда не ускользнешь. Раньше Арсентий так никогда и ни на кого не смотрел.
  Да, - просто вымолвил он.
   Собственно, на этом разговор можно было бы счесть завершенным, ибо Кирилл почему-то перехотел слишком сильно расспрашивать друга или, тем более, поучать его.
   Конечно, шесть месяцев - не самый большой срок, но не маленький. И Кирилл безошибочно уловил в поведении Арсентия что-то новое, располагающее к себе. Он стал серьезнее, что ли. Нет, скорее, ответственнее. В голосе Сени явственно слышалась готовность взять на себя ответственность, причем не только за себя, но и за других. Как минимум, за одного, ставшего ему самым близким человека.
   Причина перемен в характере Арсентия прояснилась спустя пару секунд, когда Ори, кряхтя, неуклюже выбралась из-за стола. Для такого срока живот у нее выпирал очень сильно, словно уроженка далекого мира уже была на сносях.
  Не мог я позволить ей там рожать, - пояснил Арсентий, тепло глядя на Ори. Та подошла, положила Сене голову на плечо и по-английски, с непередаваемым акцентом, задала невинный вопрос:
  Твои друзья заплатят?
   Милан прыснул и отвернулся. Кирилл сдержал смешок.
  Заплатим, конечно, вы ж тугриков с собой не прихватили.
   Он пошел в кафе, дабы проспонсировать угощение сениной дамы сердца, слыша за спиной вопрос Милана.
  А ты чего это ее буржуйскому-то научил? А русский?
  Тебе-то что? Ты сам к России никакого отношения не имеешь. Английский, как ни крути, язык мира. Да и самый легкий.
  А родителям что скажешь? Вообще - всем?
  Ну, тут я рассчитываю на вас, - признался Сеня. - А родителям скажу, что она... Хм, из Исландии, к примеру. Или еще из какой дыры.
  Исландия - одно из самых благополучных государств, вообще-то...
  Иди-ты!
   С улыбкой на лице Кирилл подошел к стойке. Объяснил официантке, что к чему, оплатил наличными и вернулся на залитую солнцем улицу. Погожий денек разгулялся на отлично, хотелось развеяться, тем более, что до вечера времени предостаточно.
  Не думал я, что попаду сюда, - разводил руками Сеня, пока все четверо неспешно - входя в положение Ори - шагали по раздражающе узкому тротуару Проспект Стрит, готовясь свернуть налево, к университету. - Ори нужен покой, нам бы поближе к дому...
  Мы поможем, - сообщил Кирилл. - Прямо сегодня. Потому что дольше вам здесь оставаться нельзя - завтра ведь праздник, не забывай.
  Не стоит называть это гадство праздником, - поморщился Сеня.
  Что такое 'гадство'? - не поняла Ори.
   Стоило ребята добраться до университетского сквера, как Кирилл принудительно усадил Ори на лавочку. Арсентий, не желая бросать подругу, присоединился к ней. Милан, подумав, тоже приземлился. Стоять остался лишь Кирилл, теперь обреченный играть в лектора - он-то надеялся, что слово возьмет Милан.
  Времени на долгие посиделки, увы, не было. Уже завтра должно было начаться серьезное действо - первая операция Возрождения мирового масштаба. Именно поэтому Сене следовало как можно быстрее убираться из Округа Колумбия.
  Помнишь скоростные туннели на Тайе? У нас есть то же самое. Отыскали и освоили пару месяцев назад. Сейчас я сделаю звонок, и вы поедете на границу Западной Вирджинии и Северной Каролины, к горам. Оттуда переправитесь в Европу, в Альпы. Вас встретят и поселят в тихом месте, пока все не уляжется.
  А вы-то как? - севшим голосом спросил Арсентий, неизменно далекий от подобных мероприятий. - Что вы вообще затеяли?
  Позже расскажем, - закрыл тему Милан. - Вкратце: мы здесь сидим уже почти месяц - молодые бизнесмены из Европы, приехали в самую свободную страну мира с идеей крутого стартапа. У нас вечером важная встреча - контрольная, так сказать. С большими дяденьками. Нам нужно подготовиться, чтобы не подвести остальных. Завтра мир начнет меняться, Сеня, как бы пафосно это не звучало. Мы вскроем полторы сотни нарывов по всему миру, синхронно. Гноя выплеснется немало. Понадобится какое-то время, чтобы все вернулось в норму, чтобы новый порядок устоялся... М-да...
  Мы рады, что ты вернулся, Сеня, - прямо сказал Кирилл, глядя другу в глаза. - Просто момент ты выбрал не самый удачный. Главное, делай, что мы скажем - и что вам потом скажут - тогда все будет хорошо.
  Понял вас, - Арсентий был нескрываемо расстроен. Ори же, бросив даже попытки уловить нить разговоры, с интересом озиралась по сторонам.
  Для пришельца из другого мира и эпохи она держалась просто восхитительно. На самом-то деле у ее голове заварилась такая каша, что только держись! Все чужое, огромное, шумное, странное.
   По просьбе Арсентия Кирилл передал Ори краткое содержание. Она несколько напряглась, услыхав про странные подземные повозки, за несколько мгновений доставляющих под океаном на другую землю, но Кирилл поспешил успокоить девушку. Он объяснил, что и сам много раз прибегал к такому вот необычному способу передвижения, и лицо Ори посветлело.
   После этого Кирилл вызвонил Ричарда, их с Миланом напарника. Несмотря на защищенную связь, какой пользовались все участники Возрождения, Кирилл решил не распространяться по телефону о Сене и Ори.
   Ричард - парень понятливый. Через пять минут он уже был на месте, аккуратно припарковав громадный внедорожник кадиллак. Крепкий, подтянутый, с каменной челюстью и деловом сером костюме, Ричард производил хорошее впечатление на друзей и заставлял трепетать врагов, если у него вообще имелись злопыхатели. Ему не хватало только солнцезащитных очков, чтобы сойти за элитного охранника.
   Обменявшись рукопожатием с Кириллом и Миланом, Ричард представился Ори, следом Арсентию, а затем выжидающе посмотрел на Кирилла.
  Их нужно доставить в Европу, - пояснил Кирилл. - Пусть их встретят. Сообщи Джозефу, что это - третий наш приятель. Джозеф в курсе.
  Конечно, - сурово кивнул Ричард и открыл заднюю дверь кадиллака.
   Видя, как неуклюже, с опаской Ори забирается на сиденье, Ричард еще раз вопросительно глянул на Кирилла.
  Очень долгая история, - сразу осадил тот Ричарда. - Мы тебе потом расскажем. Или Джозеф расскажет.
  Засранец, - буркнул Ричард, но тыкать Кирилла кулаком в грудь не стал, хоть рука едва заметно дернулась - он любил раздавать легкие, но чувствительные тумаки напарникам, если те напрашивались. - До встречи. Не вздумай больше увиливать от вопросов.
  Договор.
   Сеня одной ногой уже стоял в машине, когда в этой нелепой позе его пронзила страшная догадка - он ведь не попрощался с друзьями! Но Милан, видя потуги Арсентия снова выбраться на свет божий, замахал руками.
  Да мы скоро увидимся, ехай уже, не заставляй нас еще о тебе волноваться!
   Арсентий обиженно хмыкнул - совсем по-детски - юркнул в салон и хлопнул дверью. Спустя четверть минуты кадиллак уже скрылся за поворотом.
   Кирилл задумчиво смотрел ему вслед и неторопливо потирал щетину на подбородке - дурацкая привычка появилась у него сразу, когда Джозеф велел отпустить бороду. Мол, начинающий бизнесмен должен выглядеть стильно, то есть как похмельный дядька с трехдневной небритостью и небрежностью во внешнем виде. Хорошо хоть, Сеня не стал докучать вопросами по поводу смены стиля - Кирилл ведь еще и не стригся давненько, отрастив косматую шевелюру, как положено нью-хипстеру. Все это можно легко списать на культурный шок. Дай Арсентию больше времени, и он безжалостно пройдется по Кириллу и Милану катком шуток разной степени забавности.
   Ох, как же много им еще предстоит обсудить с другом! Надо же, Арсентий станет отцом, причем совсем скоро. С ума сойти. И Кирилл сходил, уже давно. Напряжение последних месяцев изрядно подточило его, и он лишь надеялся, что все пройдет хорошо. Он хотел снова увидеть мать, потрясенную нежданным и кратким визитом. Хотел спокойно усесться с Сеней где-нибудь на берегу речки или у камина и поговорить по душам. Хотел, чтобы все это приключение закончилось.
   Словно прочтя мысли Кирилла, Милан многозначительно произнес.
  Все будет хорошо. Мы ведь готовы.
  Готовы, - тихонько повторил Кирилл. - Мы готовы.
  
  
  
   62.
  Сложно описать то, что творилось в мире в последующие несколько недель. Кто-то называл это безумием, кто-то - пробуждением. Перемены коснулись всех, от бангладешского крестьянина до калифорнийского миллиардера.
  За деятельностью Возрождения давно наблюдали спецслужбы всех влиятельных игроков, включая, кстати, и российскую федеральную службу безопасности. Президент очень боялся, что в один ужасный день его могут лишить и власти, и жизни. Он понимал, что люди презирают его. Если его предшественник, практически в открытую поставленный Западом править, сделал хоть что-то полезное - раз и навсегда решил этнические проблемы, например - то он сам в историю не вошел.
  Однако как в армии, так и российских спецслужбах с каждым годом крепло недоверие к такому лидеру. Он не вызывал уважения ни у кого - ни у своих, ни у чужих. И ведь олигархом он тоже не был. Просто пустотелой куклой с узловатой рукой опытного кукловода в одном месте.
  Праздник Победы над мировым злом в лице почившей в бозе Российской Федерации проводился во всех странах Европы, в США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, Японии и еще много где. Люди уже забыли, что именно они празднуют, но подогреваемое СМИ радостное настроение вкупе с официальным выходным заставляли их чувствовать себя счастливыми и собираться в громадные скопления. Маркетологи хлопали в ладоши, глядя на статистику продаж пива и сувениров.
  В этот день к трибуне подходили президенты, мэры, крупные бизнесмены, медийные личности, годами снующие из передачи в передачу. И именно это делало элиту проамериканского мира столь уязвимой.
  Непостижимым образом Возрождение совершило качественный рывок вперед в течение нескольких месяцев. Повстанцы и до этого умели удивлять - украденные двойными агентами данные потрясали спецслужбистов, но те все равно чувствовали себя уверенно, ведь в их распоряжении были технологии даже поинтереснее. Однако незыблемость миропорядка, именуемого впоследствии Эпохой Лжи или, реже, Лжедемократии, оказалась иллюзорной.
  Кирилл и Милан, равно как и сотни других агентов Возрождения, превосходно сыграли свою роль. Под личинами подающих надежды музыкантов и актеров, молодых бизнесменов, одаренных юных и не очень ученых они заводили связи с людьми из высшего общества. Используя хорошо развитые навыки и полагаясь на закаленные в ходе обучения или спецопераций нервы, эти ребята превосходно выполнили свое задание.
  Они успешно добывали всю интересующую их информацию - не мытьем, так катаньем. Применяли гипноз, различные уловки и психотехнологии - нет, не те, о каких рассказывают в маргинальным телешоу, на участников которых с печалью смотрят санитары. Они использовали то, что действительно работает.
  В час 'икс' мир содрогнулся от взрывов - пришла первая волна, затронувшая Северную Америку. Взрывчатку никто и не опознал и не обнаружил, потому что она попросту имела нездешнюю природу. Никто с подобным ранее не сталкивался. Лишь посвященные подпольщики знали, что десяти граммов хватит, чтобы наглухо скосить небоскреб. Разумеется, такие количества не использовались, все же Возрождение не имело цели убить как можно больше людей. Повстанцы относились к обывателям благосклонно, с сочувствием и снисхождением. Они понимали, что людей долго обрабатывали и оболванивали. В конце концов, сегодняшние агенты еще вчера и сами были такими же идиотами.
  Как ни странно, даже в первые часы после взрывов у Возрождения появилось множество сторонников - кто-то просто сочувствовал их революционному порыву, кто-то яростно поддерживал. Возможно, это было вызвано тем, что Возрождение жестко давили с самого начала, когда организация представляла собой портал с новостями в духе старой доброй конспирологии. Видно, неспроста. Видно, некоторые статьи, новости и обзоры если не били в 'десятку', то, как минимум, были неудобны власть предержащим. Они еще не знали, с кем связываются.
  После невероятных событий в США и Канаде мир замер. Америка потеряла четыре сотни влиятельнейших людей, включая президента. Она осталась обезглавлена. Все, кто мог хоть на какое-то время взять ситуацию в свои руки, были мертвы. Казалось бы, одной взрывчаткой много не навоюешь, однако все меняется, если достаточно пары-тройки крошек особого вещества, ненароком просыпанных у порога или даже подброшенных в карман пиджака. В решающий момент, получив примитивный сигнал, они срабатывают, и от элитного дома в уютном пригороде остается аккуратный котлован.
  Пришлось поработать и снайперам. С человеческими ресурсами у Возрождения было не все гладко - для оперативной работы годилось не более трехсот человек. Во всяком случае, такова была официальная информация.
  Но все это не имеет значения - важен только результат. С ним у Возрождения как раз проблем не возникало.
  Вслед за правительством и спецслужбами США и Канады незавидная участь постигла и Европу. Наивные политики и прожженные офицеры из МИ-6 надеялись переждать бурю в секретных, хорошо защищенных резиденциях. Но Возрождение просчитало все, каждый шаг, и загородные крепости взлетали в воздух вместе со своими обитателями.
  Снайперские пули быстро доставали тех, кто по какой-то причине уцелел. Впрочем, погрешность была включена в базовый сценарий, и никаких внезапных решений принимать не пришлось. Расставленные по нужным местам люди справились на 'ура', в час 'икс' сделав точный выстрел или нажав на кнопку.
  Несомненно, американская верхушка представляла для Возрождения наибольший интерес, как единственная доминирующая сила на планете. Именно поэтому в Азии, Австралии и Европе праздник прошел относительно спокойно, и настоящая буря разразилась лишь в Америке.
  Паника ожидаемо охватила весь мир. Оставшиеся без руководства страны затрещали по швам, кое-где в тот же день подняли голову сепаратисткие движения. Впрочем, Возрождению все же удалось обойтись малой кровью.
  Нужные люди быстро заняли нужные места и взяли ситуацию в свои руки. Народ не роптал. Овцы не ропщут. В конце концов, не зря людям столько лет полоскали мозги, делая из них компетентных идиотов, неспособных вырваться за рамки обыденного мышления.
  Уровень жизни не изменился, граждане так же ходили на работу, так же ездили за покупками и выбирались раз в год куда-нибудь в теплые края.
  Только в Африке и на Ближнем Востоке еще какое-то время кипели страсти, вызванные исчезновением американского влияния. Войска ушли, советники тоже испарились, и бывшие подопечные оказались предоставлены сами себе.
  Вскоре произошла масштабная чистка ООН, широко освещаемая в СМИ. Чиновники вылетали один за другим, в большинстве случаев приземляясь сразу в тюремную камеру. За ними числилось множество проступков - от банального мздоимства и злоупотребления служебным положением до шантажа и серьезных финансовых махинаций. Их руки были в крови, в том числе в крови женщин и детей тех стран, о которых не принято снимать видеосюжеты и показывать в новостях.
  Мир менялся стремительно, и в то же время плавно, без глобальных потрясений.
  
  
  
   63.
  Лишь спустя четыре года, когда во всех значимых структурах у руля находились проверенные профессионалы, до широких масс начали доносить правду. Людям показывали, как их обманывали, как заставляли ненавидеть совсем не тех, кого следовало бы презирать.
  Начались масштабные перемены. Они шли уже в открытую. За трибуной ООН было объявлено о том, что мир переходит в новую фазу - естественной глобализации. Если раньше под этим можно было понимать исключительно американизацию всего и вся, включая образ жизни, то теперь в слово 'глобализация' закладывался совершенно иной смысл.
  Возрождение изначально понимало этот процесс как сближение, но не слияние многообразия культур на равных началах и с полным сохранением уникальности. Едиными должны стать лишь ценности, а все традиции, обычаи, взгляды и мнения, им не перечащие, могут оставаться.
  Разумеется, такая глобализация не может свершиться быстро. На это нужны десятилетия, и даже сегодня результаты пока скромные. Однако надежда есть, да и статистика подтверждает оптимистичные настроения в мировом сообществе.
  Людям рассказали о том, что они - далеко не единственные обитатели Вселенной, что существует огромное число других обжитых планет, порой находящихся на невообразимом расстоянии, но при этом так похожих на Землю, что, глядя на снимки, два мира просто не отличить. Столь невероятные новости прошли через три стадии - ступор, ажиотаж и, наконец, привыкание. Не прошло и пяти лет, как наличие далеких живых миров стало для людей обыденным явлением. Спустя еще семь лет начался настоящий туристический бум - разумеется, все проходило под строжайшим контролем, без эксцессов и насилия над аборигенной флорой и фауной.
  Человечество медленно, но верно стало меняться. Прописная истина, согласно которой революция неизменно пожирает своих детей, наконец-то перестала считаться аксиомой. Все бывает в первый раз. Иногда то, что не давало результата раньше, вдруг срабатывает сегодня. Возможно, просто для мировой революции, наконец-то, пришло время.
  Не было никакого передела границ. Россия не вернула себе Дальний Восток, Кавказ и утраченные земли на западе, однако она вернула себе было достоинство. После массовой чистки в рядах руководства страна быстро и твердо взяла новый курс, опровергнув тем самым еще один стереотип - в России хорошо быть не может.
  Как выяснилось, может, но не просто так и не сразу. Однако уже по истечению первого десятилетия после всемирной революции перемены в России стали заметны невооруженным глазом, причем даже в самых глухих ее уголках.
  Но самое главное, что Возрождение резко и насовсем прекратило любые попытки дискриминации русскоязычного населения, проживающего за границей. Впрочем, это коснулось не только русских, но вообще всех национальных меньшинств. Правительства стран-тиранов - как правило, небольших и крепко обиженных государств - поджали хвост и начали всячески заискивать перед теми, кого столько лет смешивали с грязью за какую-то оккупацию, закончившуюся чуть не сто лет назад, а то и больше.
  Стоило прекратить промывку мозгов по всему миру (кое-где, правда, удалось лишь только снизить ее интенсивность), и люди стали и добрее, и счастливее. У них появился новый вектор - познание. Новое мировое правительство - негласное, конечно, но де-факто состоящее из президентов ведущих держав и их приближенных - было вдохновлено историей далекой цивилизации Первых, а также прочих, более развитых человеческих цивилизаций. Увы, ни одна из них не дожила до сегодняшнего дня, а посему правители имели вполне резонные опасения, что земляне - следующие, и изо всех сил хотели предотвратить это.
  Разумеется, корпорации были упразднены, причем не каким-то абсурдным законом. Несколько внезапных проверок вскрыли тысячи нарушений в Гроско и в остальных распространителей глобализации. Многомиллионные иски, подпорченная репутация и вспыхнувшая неприязнь со стороны граждан сделали свое дело. Гроско обвалился, как карточный домик, и на его руинах остались лишь мелкие, вновь ставшие отдельными разномастные предприятия, когда-то давно скупленные гигантом.
  Можно долго говорить обо всех переменах, произошедших и продолжающих происходить вот уже несколько десятилетий, но на это не хватит никакой книги.
  Великое дело Возрождения еще не завершено, хоть и принесло множество положительных результатов. Самое главное - люди стали счастливее, благополучнее, спокойнее. Перемены в конечном счете затронули все сферы их жизни, от продуктов питания и учета рабочего времени до изменения модели потребления и мировоззрения.
  Пока неизвестно, чем завершится все это увлекательнейшее приключение, в котором довелось принять участие Кириллу и его друзьям - возможно, человечество в очередной раз окажется неготовым к качественному переходу. Однако он останется неизбежным будущим, альтернативой которому может являться лишь уничтожение значительной части народонаселения Земли и цивилизационный откат. Если этого не случится, новый порядок всенепременно наступит, сменив прежний. Точно также, как промышленная революция смела и потеснила ручной труд, превратив его из единственно возможного решения в уникальное занятие, доступное лишь немногим.
  Наконец, стоит упомянуть и о Кирилле сотоварищи. Сейчас на дворе две тысячи девяносто девятый год, не за горами новое столетие - чистая страница в жизни нашей цивилизации.
  Кирилл и Марина Елисеевы проживают в Крулевце. Там же живут двое их детей и пятеро внуков. Помимо супруги Кирилла никто и не догадывается о том, что в свое время учудил их дедушка. Конечно, от детей и внуков нельзя было утаить тот факт, что Кириллу довелось побывать в самых удивительных уголках нашей Вселенной, однако на тему его диверсионной деятельности ни Марина, ни сам Кирилл никогда не распространялись. Ни к чему это молодежи, да и после переворота Кирилл сразу же отошел от дел, получив лично от Джозефа гарантии безопасности для себя и своей семьи.
  Арсентий исполнил свою давнюю мечту, перебравшись с Ори на тропический остров, затерянный в Индийском океане. Он прожил полную и счастливую жизнь среди первозданной чистоты, оставив после себя троих непослушных и непомерно любопытных сыновей, никто из которых пока так и не собрался жениться - старший, к слову, пару лет назад разменял пятый десяток, но в душе остался разгильдяем и балагуром.
  К сожалению, Арсентия уже полгода как нет с нами - по неизвестной причине он решил искупаться во время шторма. Когда Ори спохватилась, престарелого супруга уже и след простыл. Его тело до сих пор не найдено. Кто знает, возможно, он решил ненадолго улизнуть от благоверной и вновь отправиться в дальние края? Его сильно манил Року, но Арсентий никогда не решился попасть туда вновь, хоть портал, укрытый в толще Альп, работал как часы.
  Единственным человеком, так и не познавшим семейного счастья, стал Милан. Он остался в Возрождении и десятки лет работал в тени, не маяча на телеэкранах и в Интернете. Он делал важные, поистине важные вещи - например, именно благодаря ему удалось добиться мирного урегулирования индийско-пакистанского конфликта в семьдесят восьмом году, когда, казалось, случайность вот-вот приведет к обмену ракетными ударами. Кирилл также предполагал, что Милан стоит и за свержением продажного чилийского лидера Рауля Коньеры, который финансировал весьма неприятные организации, действовавшие главным образом на территории США. Конечной задачей у всех этих людей был возврат к старому укладу и старым ценностям, а именно к неограниченной гегемонии одной державы и к навязыванию всем одних и тех же ценностей. Увы, Кирилл давненько уже не встречался со своим, почитай, соотечественником. Но он не сомневался, что перед тем, как настанет его черед испариться и взмыть вверх, Милан объявится и пожмет ему руку.
Оценка: 8.00*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"