Летнее утро для Анны Петровны начиналось всегда одинаково: позавтракав полезной овсянкой и выпив миниатюрную чашечку кофе, она отправлялась на прогулку по своим владениям. Владениями маленькую дачу шутливо прозвали дети Анны Петровны:
- Ну что, мама, опять на фазенду переселяешься? - спрашивали они весной, когда на всех окнах зеленела рассада и закупались в магазине недостающие семена. Мать улыбалась в ответ, зная, что сыновья и вещи перевезти помогут, и огород вскопают, и починят все, что прохудилось за зиму в уютном бревенчатом домике.
Переезд на дачу был делом хлопотным. Одни ящики с рассадой помидоров и перцев занимали сколько места! А продукты - консервы, сахар, кофе, макароны? А любимое кресло-качалка Анны Петровны, а стопка книг для чтения дождливыми вечерами, а одежда? Анна Петровна была старой закалки. С детства ее приучили выглядеть опрятно - независимо от дохода или занятия. Поэтому и на прополку грядок женщина выходила не в старом рванье, которое впору только пугалу, а в добротном, пусть и старомодном, платье, в шляпке и резиновых перчатках. Соседки по даче сначала косились на эту ее причуду, подозревая в Анне Петровне лентяйку и белоручку. Однако потом увидели, что резиновые перчатки и подкрашенные губы не мешают шестидесятилетней женщине собирать обильный урожай и быть приветливой, простой в общении. Поэтому часто по вечерам, если не приезжали из города дети и внуки, Анна Петровна приглашала соседок на чай.
Вот и этим воскресным утром она вышла из домика, чтобы до приезда гостей осмотреть сад и огород. На дворе стоял август-месяц, жаркая пора для полеводов и золотое время для дачников. Анна Петровна любовно погладила ствол молоденькой яблони: в этом году деревце впервые плодоносило, множество маленьких красных яблочек зрело на ветках. Дальше росли абрикосы и сливы, тоже все увешанные оранжевыми и фиолетовыми плодами. А за деревьями простирались ряды картошки, стройные, подвязанные к палочкам, помидоры и накрытые пленкой огурцы. Сорвав пару огурчиков и помидорчиков, хозяйка дачи направилась за дом, где у нее было отведено место для зелени и клубники. Ночью Анна Петровна слышала, как кто-то из дачников вспугнул огородных воров. Вроде бы даже приезжала милиция, сквозь сон Анна Петровна слышала сирену и громкие крики, топот ног. И вот сейчас шла проверить, не пробежались ли воришки по ее участку, не повреждены ли грядки.
Ее ждал сюрприз. Позади стройных рядков лука и укропа, под старой грушей кто-то лежал, свернувшись клубком. Непроизвольно вздрогнув, Анна Петровна в замешательстве остановилась. Что делать? Позвать на помощь? Позвонить в милицию? А может, проверить сначала самой, чтобы не оказаться в смешном положении? Старая закалка и тут не подвела.
- Кого это я должна бояться на своей земле? - нахмурилась Анна Петровна и смело подошла к лежащему человеку. Присмотрелась - и охнула... На земле спала девочка лет двенадцати. Донельзя чумазая, со спутанными волосами, в грязной старой одежде, босая. "А я на помощь хотела звать, - невесело усмехнулась женщина. - Да тут не меня надо спасать, а этого несчастного ребенка!"
Осторожно, чтобы не напугать, она тронула девочку за плечо, позвала:
- Милая, просыпайся!
Девочка улыбнулась спросонок и раскрыла глаза. Огромные, ярко-синие, как васильки, что растут в колхозном поле вперемешку с золотой пшеницей, - здесь, недалеко от дачного поселка. И тут же сердце пожилой женщины наполнилось жалостью к этой худенькой испуганной девчушке, что ночует на сырой земле. Где же ее родители, как они допустили такое, не подняли тревогу?
Девочка смотрела на Анну Петровну с любопытством и испугом. Наверное, ждала, что будет дальше: закричит хозяйка дачи, вызовет милицию или просто ударит и прогонит прочь, как делали многие люди до нее...
- Пойдем-ка в дом, дорогая, - решительно сказала Анна Петровна. - Примешь ванну и поешь. Ты ведь голодная, правда?
В васильковых глазах отразились вперемешку - удивление, радость и благодарность.
После ванны, распаренная и розовощекая, в большом банном халате, девочка сидела за столом и за обе щеки уплетала скромный, но сытный завтрак: овсяную кашу, бутерброд с маслом и сыром, сладкий горячий чай. За все это время она сказала всего несколько слов: спасибо, пожалуйста. И еще назвала свое имя - Анюта. "Надо же, тезка", - умилилась Анна Петровна, глядя, как жадно девочка ест. Поневоле вспоминались родные внуки - ухоженные, крепкие мальчишки с блестящими глазами и сильными руками. Пятеро внуков было у Анны Петровны - и все ребята, ни одной девочки. А Анне Петровне порой так хотелось иметь внучку! Заплетать ей косички по утрам, научить вязанью и вышивке, вместе ухаживать за большим цветником. Девочки ведь любят цветы. Внуки, приехав на дачу, сразу повисали на фруктовых деревьях, обрывали с кустов ягоды, горох, наедались и убегали купаться на местное озеро. А внучка - это была бы ласковая, домашняя девочка, она бы обняла бабушку, посидела с ней. Пасьянс можно было бы разложить или книгу почитать вместе, вздохнула Анна Петровна. Увлеченная своими мыслями, она вдруг заметила, что Анюта внимательно смотрит на нее.
- Покушала? - спросила Анна Петровна.
- Ага. Спасибо, бабушка, - сказала девочка приветливо, и сердце женщины сжалось от радости. Ах, вот если бы Анюта была ее внучкой...
- Давай я причешу тебя, волосы уже высохли, - нарочито строгим голосом сказала женщина, боясь выдать нахлынувшие чувства. Девочка послушно присела рядом с ней. А волосы, вымытые и сухие, оказались золотисто-пшеничными, пышными, густыми. Две толстые косы заплелись почти до пояса. Ах, за такими волосами ухаживать нужно, яичным желтком мыть да крапивой ополаскивать... Столько народных рецептов знала Анна Петровна, а поделиться мудростью было не с кем: внуки-мальчишки стриглись коротко, потому что занимались спортом. А невестки только усмехались советам свекрови и покупали самые дорогие шампуни.
- Бабушка, а кто такую красоту сделал? - восхищенно спросила Анюта, показав на горку диванных подушек, ярко вышитых гладью и крестом.
- Я, - с гордостью сказала Анна Петровна. - Хочешь, и тебя научу!
- Хочу! - воскликнула Анюта, но вдруг нахмурилась. - Только мне домой надо... Родители побьют, если не принесу чего-то поесть...
И Анна Петровна услышала простую и страшную в своей обыденности историю. Отец и мать пьют, на работу не ходят, продают вещи из дома. Есть еда - едят, а нет еды - воруют или выпрашивают у односельчан... Аню хотели отдать в приют, да мать не позволила: на девочку она получала пособие.
Слушала Анна Петровна и думала, думала... Но не о судьбе тяжелой да необратимой, о смирении да покорности. Нет, размышляла женщина о лишении родительских прав да процедуре усыновления. И потихоньку в голове Анны Петровны зрел план спасения Анюты. "Не отдам я тебя, чудо мое васильковое, золотоволосое", - нежно подумала она, глядя на притихшую девочку. А мысли Анюты были очень похожими: "Как же уходить отсюда не хочется...".
Вдруг за окном засигналили машины, загомонили взрослые и детские голоса. Анюта вздрогнула и испуганно прижалась к Анне Петровне. Женщина тепло ей улыбнулась, расправила плечи и вышла на порог встречать гостей.
- Мама, а это кто? - удивленно спросил старший сын.