Это случилось в то чудесное время, когда еще можно было отдохнуть "дикарем" на море. Я, мой муж Евгений, наши сыновья Сергей и Кирилл и наш пес Мартин именно так отдыхали в крымском Форосе. В самом конце этого приморского городка тогда находилась одна воинская часть. Моряки. Не помню точно, как называлось это подразделение, а состояло оно из катеров на воздушной подушке. Наверное, они имели более научное название, но мы их называли именно так. Командиром этого подразделения (тоже как-то по-военному это называется, но это неважно) был одноклассник моего мужа. Поэтому нашу машину пропустили за шлагбаум, а самим нам разрешили разбить палатки на горе, она находилась на территории этой самой части. Гора была очень симпатичная, на ней было несколько площадок, на одной из которых мы и расположились.
У нас было две палатки - для детей и для взрослых. Мартин же, наш веселый йоркширский терьер, ночевал то в одной, то в другой, в зависимости от настроения.
По вечерам мы зажигали свечки, поставленные в трехлитровые банки. Горели они там долго, к тому же им не страшен был ветер, получались отличные светильники. Этому в одном из предыдущих походов нас научили новые знакомые. При их свете я читала мальчишкам "Лунный камень" Уилки Коллинза. Мартин тоже слушал, удобно устроившись в ногах ребят.
Прямо к воинской части примыкал пионерский лагерь имени Терлецкого. Во время войны герой, защитник Крыма Александр Степанович Терлецкий был начальником Форосской погранзаставы.
По утрам мы просыпались от пионерских побудок. Почему-то очень любили будить пионеров песнями Жанны Агузаровой. К концу нашего отдыха, без обид, мы уже все тихо ненавидели эту певицу.
Палатки наши были двойными, с тентами. У каждой получался такой небольшой предбанничек. В "детском" предбанничке у нас хранились запасы продовольствия, а в нашем стоял столик со стульчиками, где мы завтракали, обедали и ужинали.
В какой-то момент мы стали замечать, что наш Мартин по вечерам стал как-то странно себя вести. Садился на край площадки, прислушивался, часто сбегал вниз, возвращался очень возбужденный. Нам это не очень-то нравилось. Хоть мы и находились на территории воинской части, и она охранялась, все-таки мы не исключали возможности проникновения чужаков на нашу территорию. Через несколько дней, ночью, муж обнаружил, что Мартина нигде нет. Все последние дни он, как мы считали, спал у ребят. В этот раз Женя решил заглянуть в "детскую". И пса там не обнаружил! Разбудил меня, мы с фонариками начали поиски. Звать не решались, чтобы не разбудить детей. Стали спускаться с горы. Вдруг навстречу нам из кустов выскочил Мартин, весь какой-то всклокоченный. Мы пошарили фонариками вокруг - никого и ничего не увидели. Главное, было очень подозрительно, что пес не лает. Обычно он сторожит очень даже громко, мы останавливаем его, а тут все - в полнейшей тишине. И тайне! Так мы ничего и не поняли, взяли его к себе в палатку спать. А утром обнаружили, что Мартина с нами нет. Заглянули к детям - лежит там преспокойно между мальчишками, отсыпается после ночных бдений.
- Может, девочку завел? - предположил муж.
Я только пожала плечами.
Раскрылась тайна неожиданным образом. Через несколько дней после описанных событий разразилась страшная гроза. Мы, как бывалые туристы, заранее окопали палатки, и все же наводнения было не избежать. Вода хлынула с вершины горы, лилась вниз бешеным потоком. Хорошо еще, что палатки укреплены были надежно, так что их, слава Богу, не снесло. Но подмыло основательно. Когда стихия успокоилась, мы начали оценивать ущерб. Стали выносить из детского предбанника коробки с промокшими запасами, и тут увидали нечто. За коробками, очень аккуратно, были запихнуты разной величины пакеты. Рассмотрев их содержимое, мы обнаружили как-то: сосиски, куски хлеба и много сухарей, котлеты, естественно, протухшие, спички, веревку, перочинный нож, абсолютно размокшую пачку соли. Посмотрев друг на друга мы, грешным делом, подумали об одном и том же: уж не собираются ли наши сыночки куда-нибудь на Северный полюс. Но откуда они взяли котлеты и сосиски? Однако, наши дети смотрели на все это снаряжение с таким же изумлением. И тут Мартину ничего не оставалось, как признаться во всем. Он с лаем побежал вниз с горы, поминутно оглядываясь на нас. Мы, конечно, все бросились за ним. Пришлось пробираться через густые кусты, но в конце концов мы выползли, по-другому не назовешь, на небольшую, ниоткуда не заметную площадку. С краю была вырыта довольно внушительная яма, прикрытая ветками. Мартин умело разбросал их в стороны, и нашему взору открылись новые запасы. Опять те же сухари, соль, пачка макарон. Видимо, урон, наносимый нашим хозяйственным Мартином, пополнялся регулярно.
Пришлось в срочном порядке уведомить администрацию лагеря, что у них под носом идет полным ходом подготовка к побегу. И если бы не наш вороватый пес, никак не дававший окончательно собрать все необходимое, он был бы уже давно совершен.
В лагере была объявлена тревога. Всех пионеров построили на линейку, начали допытываться, кто же именно собирался бежать. Все молчали, как настоящие партизаны, недаром они все лето провели на бывшей погранзаставе. Директор лагеря обратился к нам с просьбой привести нашего пса, чтобы тот опознал преступников. И хотя для Мартина не составило бы такое задание никакого труда (ведь у йорков великолепный нюх), но мы в этом директору отказали. Нам совсем не хотелось, чтобы наш Мартин выступал в такой неблаговидной роли, тем более на глазах у наших собственных детей.
Напрасно наш "интендант" каждую ночь бегал на "склад" в надежде опять пополнить запасы продовольствием. Лавочка прикрылась. И все же деловая жилка нашего любимца проявилась перед самым отъездом. Когда мы уже складывали палатки, Мартин выскочил из кустов, подошел ко мне и гордо положил к моим ногам полевую мышь.