Сережа закинул в шоппер две последние упаковки - семена Чиа и соевое молоко - привычно поблагодарил кассиршу, улыбнулся небритому охраннику - однажды он добьется от него ответного кивка - и вышел на улицу. Ветер был ледяной, но что это, если не лишний повод себя испытать. Сережа намотал ручки полотняной сумки на ладонь так, чтобы кисть можно было засунуть поглубже в карман, поднял воротник полупальто и двинулся в сторону дома. Вот, кстати, еще одно выгодное отличие шоппера от одноразовых пластиковых пакетов... Да и в целом, Люда дала правильный совет. Планету нужно беречь любыми способами. Чистота мыслей, тела и окружающего пространства... Сережа с легкой улыбкой посмотрел на несущиеся по небу морозные обрывки серых полотнищ и крутанул колесико громкости. С Бетховеном идти веселей...
***
- Пошла отсюда, сука! - Гвоздь сделал вид, что поднимает камень и дворняга, поджав хвост, сиганула в подворотню. Может, это был и кобель. Гвоздю было все равно. Он ненавидел собак. Впрочем, и кошек. И людей. Но больше всего Гвоздь ненавидел самого себя. Он как-то пытался вспомнить, в какой момент последний раз был доволен собой. Решил, что тогда, когда перетаскав на тележке пол тонны китайского барахла, сумел удержаться и не потратить заработанное сразу, а дошел до ЦУМа и купил Катьке какого-то голопузого пупса с блондинистой прической. И Катька потом радовалась и обнимала его колени. Через час на кухне он на вчерашние дрожжи догнался коньяком, а затем на замечание Катькиной матери воткнул ей в бок мельхиоровую вилку. Да и по херу! Не жалко! Она у него потом квартиру отобрала. И дочь. И жизнь.
***
На Кожедуба Сережа подобрал лежащую на тротуаре детскую варежку с вышитой белыми нитками ромашкой. Кто-то потерял. Огляделся по сторонам в поисках заметного места и решил зацепить находку за ветку каштана. И видно издалека, и никому не мешает. Ветер немного утих, но с неба начало сыпать. Сережа задрал лицо вверх. Снежинки были совсем мелкими, словно зародыши настоящих зимних мух. Поймав одну узорчатую красавицу на рукавичку, Сережа поднес ее близко к глазам и пару секунд поразглядывал. Свое умение удивляться привычному он считал очень важным и полезным. Усмехнувшись, он дунул на мех, надел варежку на каштановый отросток и свернул в свою подворотню. Возле подъезда под балконом первого этажа опять крутился хамоватый бомж. Теперь он расстилал там картонные коробки. Неужели собирается спать? Сережа глянул на дверь подвала. Точно, там висел свеженький замок... Нужно будет сейчас скинуть дядьке старый спальный мешок. Сам Сережа в горы давно ходит со снаряжением от Алексики, его спальник - из холофайбера, а этот лежал про запас - для друзей.
- Чё вылупился? - дернул небритым кадыком бомж и Сережа, ухмыльнувшись сам себе, опустил голову.
***
- Еще лыбится, скотина... - Гвоздь залез рукой под шапку и принялся нещадно расчесывать голову. Его бесили такие чистенькие, позитивненькие, ничего в жизни не видевшие, но считавшие, что все знают. На мужика-то толком не похож. Джинсиски в облипочку, туфельки осенние, серенький полуперденчик, тьфу. Фраерок.
- Мужчина, - раздалось откуда-то сверху.
Гвоздь засунул руку обратно в перчатку, чуть оттянулул безымянный, чтобы прикрыть дырку, защемил кончик фалангой и сжал кулак.
- Мужчина!? Под балконом!
Гвоздь высунул голову и обнаружил что этот давешний, как его, хипстер, обращается к нему.
- Ловите!
Раскручиваясь в воздухе, вниз полетело оранжевое одеяло.
- Пошел ты, - пробурчал Гвоздь, но выбрался из под балкона и направился за подачкой. - Ни хера мне от вас не надо.
Набросил спальник на плечи и, не поднимая головы, побрел обратно.
***
Горячий душ. Еще горячее. Еще чуть-чуть. Так чтобы вытерпеть невозможно.
Струи били по плечам и немного попадали на шею. Теперь три коротких выдоха, собраться и резко повернуть ручку крана. Ледяная. Сережа часто задышал, но отсчитал положенные десять секунд. Снова горячая. Эх, хорошо!
По-гостиничному бросив на пол полотенце для ног, Сережа вытер ступни и, проигнорировав махровый халат, как был, голяком, отправился в спальню. Есть пока не хотелось, а значит, самое время для стрейчинга и медитации. Еще один шажок к просветлению...
***
Гвоздь почти задремал, когда увидел двоих входящих во двор. Чуйка бывшего зэка сразу подсказала, что шпана не простая. И точно. Кладмены-шинкари. Мелкий озирается, а длинный под металлические перила детской горки кладет закладку.
Еще не выйдя со двора, черти начали кому-то звонить, значит времени у него немного.
Быстро поднявшись, Гвоздь метнулся к городку, выдернул пакетик и поспешил обратно. Кто-то свой сеанс пропустит.
- Эй, дядя, положи где взял, - раздалось за спиной.
Заметили таки. Гвоздь неспешно обернулся. Он уже понял, что с радостью распишет эту парочку, и левой рукой раскрыл в кармане лису. В СИЗО тепло. В СИЗО привычно.
- Я вас сейчас ребятки-чиримисики прямо здесь начисто сделаю!
Длинный попятился.
- Буча, он мокрушник!
- Ты че, дядя, не понял?!
Гвоздь медленно вынул руку с ножом.
- Буча, б?дь, у него слеза под глазом!
Заметил таки наколочку. Гвоздь сделал шаг вперед и шпана резво унеслась в подворотню.
- Суки, - равнодушно констатировал Гвоздь и подошел к бетонному вазону. Возможно, летом в нем росли цветы, а сейчас было полно окурков.
Выбрав самый жирный, Гвоздь прикурил, по пути к балкону сделал несколько длинных затягов, затем уселся, высыпал в ладонь соль из пакетика и не запивая проглотил.
***
Сережа видел звезды. Он летел сквозь них, постепенно набирая скорость, так, что все слилось в длинные зеленоватые ленты. Ливень из звезд. Задохнувшись от восторга, Сережа задышал реже и тут увидел вдалеке гладкий, сверкающий... пончик. Сережа не знал, как называется эта фигура в геометрии, но по форме больше всего она напоминала именно это кулинарное изделие. Пончик увеличивался, рос и постоянно проворачивался внутрь себя, затягивая в дыру окружающее пространство.
Меня сейчас сожрет дырка от бублика, - весело подумал Сережа и почувствовал, что, действительно, его засасывает пустота. Скоро фигура заняла весь объем, сделалась гигантской и Сережа почувствовал себя крошечной песчинкой. Скорость снова начала расти. Через секунду Сережа мчался на сверхзвуковой скорости, а вокруг него то тут, то там вспыхивал свет. Спустя мгновение свет образовался повсюду. Он заполнил все сущее и проник внутрь Сережи. Сережа был свет и свет был Сережа. Резко, но мягко движение полностью прекратилось, словно свет стал густым и плотным. Чисто. Свежо. Приятно.
Сереже показалось, еще мгновение и он поймет, как все устроено в этом мире. Придет озарение, к которому он так долго стремился.
Плавно, как из тумана, вдалеке появилась фигура. Она светилась еще сильнее света. Существо приближалось и приближалось. И тут Сережа его узнал.
Это был подбалконный бомж. Удивительно! Забавно! Сереже сделалось невероятно радостно за него.
- И вы здесь, - блаженно спросил он.
Бомж молча закивал.
- Как вас зовут?!
- Гвоздь!
Сережа улыбнулся и замотал головой. Бомж понял и кивнул.
- Борис!
- Вы тоже достигли просветления?
- Нее-е-е-е-ет, - радость в голосе Бориса сочилась медовыми каплями. Беззубая улыбка была прекрасна, - Я наконец-то сдох!
Острая раскаленная игла реального осознания резко пронзила мозг. Сережа открыл глаза.
Да он же помирает. Там, под балконом лежит и помирает!
***
Свет был повсюду. Он был ослепителен, пронзителен и жгуч. Гвоздю хотелось стать прозрачным, чтобы свет не задерживался на таком темном пятне, как он. Гвоздю казалось, что с него сыплется пепел, он мечтал спрятаться, стать точкой, убежать... но он не владел собой и не контролировал происходящее вокруг. Гвоздь висел и висел в этом жгучем и пристальном внимании света и мог только думать. Больше ничего.
- Как-то я не так живу, - в какой-то момент осенило его и он тут же увидел лестницу. И встал. И пошел. Ступени вели вниз.
Ну а куда еще?! - смиренно подумал Гвозь, радуясь, что может управлять собой. Он шел и шел, пока внизу не появился серый силуэт. Фигура спросила голосом давешнего хипстера, как его имя.
- Борис, - ответил Гвоздь и все осознал.
- Борись! Борись! Борись! - внезапно заорало все вокруг.
Гвоздю стало некомфортно. Его отвлекал этот крик. Он никак не мог понять, то ли кто-то из прошлого зовет его по имени, то ли его опять заставляют подняться с татами. Так же всегда кричал в его детстве отец, когда противник удачно проводил приём.
Издалека, как-то мутно Гвоздь ощутил, что его бьют по лицу. То есть, все-таки второе. Надо бороться. Нет. Пусть бьют. Он устал. Папа его обманул. Он всю жизнь боролся зря...
***
Пощечины не помогали. Как же тут воняло. Сережа огляделся вокруг и увидел пакетик. Соль. Паленка. Метадон. Или мефедрон. Или как его там. Он недавно как раз читал про это.
Выдохнув, Сережа приоткрыл бомжу нижнюю челюсть и как можно глубже засунул в глотку два пальца. Еще глубже. Еще.
...В блевотине оказалось всё: наброшенное на голое тело пальто, торс, серые треники, ботинки. Просто уникальное умение изгадить все вокруг.
Но главное, бомж стоял на четвереньках, дышал, длинно сплёвывал и страшно, узловато, грязно матерился.
Сережа попытался стряхнуть с воротника рвоту, в итоге сделал только хуже. Махнув рукой, он уселся на картон и двумя пальцами поднял пакетик.
- Вы траванулись вот этим!
Гвоздь не сразу сфокусировал глаза на предмете. Казалось, его зрачки занимают все пространство.
Устроившись рядом, он поднес полиэтиленовый четырехугольник к глазам.
- Значит, я спас кому-то жизнь, забрав его дозу...
- Похоже, я тоже спас кому-то жизнь, - Сережа был удивлен, - И... я видел вас в медитации...
- А я тебя в гробу в белых тапочках...
Сережа и Борис посмотрели друг на друга и громко, словно дети, расхохотались. Один заливисто, а другой хрипло.