Аннотация: ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ РОМАНА МОЖНО ПРИОБРЕСТИ ЗДЕСЬ: https://ridero.ru/books/dengi_strast_unizhenie/
Глава 10
Сашка с трудом разлепил один глаз и попытался определиться в пространстве. Первое, что выяснилось - он лежал носом в подушку. Видимо, поэтому ночью было так трудно дышать и снились какие-то кошмары. Парень, кряхтя, перевернулся на спину. Руки и ноги на месте, хотя и сильно затекли. В глаза тут же начал бить дневной свет из незашторенного окна. Сашка прикрыл лицо рукой и понял, что спит в футболке. Так, замечательно! Скорее всего, джинсы тоже не сняты. Он похлопал себя по бёдрам - так и есть. Осталось только ещё понять, где находятся кроссовки. Если на ногах, то впору кричать: "Караул!" Спать в уличной обуви - это верх свинства. Сашка с трудом приподнял чугунную голову и бросил взгляд на ноги. Кроссовок не было - можно похвалить себя хотя бы за это. "А есть ли они вообще?" - мелькнула тревожная мысль. Парень поискал глазами обувь и дёрнулся, как от удара током: "Где я?!" Он мгновенно подскочил и сел, разглядывая обстановку. Он спал на кожаном диване, стоящем в плохо знакомой однокомнатной квартире. Взгляд наткнулся на спортивную сумку с неразобранными вещами, валявшуюся в углу. Сашка расслабился. "Господи, я же у Славки в гостях!" - подумал он. Сделав над собой усилие, парень поднялся с дивана, уронив при этом подушку. "Откуда она взялась? - удивился Сашка, возвращая её на место. - Кажется, никаких подушек я здесь вчера не находил". Шаркая и держась за гудящую голову, он побрёл в ванную. По пути узрел свои кроссовки, разбросанные по углам прихожей. В зеркале ванной комнаты отразилась собственная опухшая физиономия. "Вот это я вчера наклюкался! А губы-то почему фиолетовые?" Парень высунул язык и увидел, что он такого же синюшного цвета. Мгновенно, как вспышка, в сознании всплыл вчерашний вечер. Лицо нового знакомого Анастаса (надо же, имя запомнил!), демонстрирующего фиолетовый язык. "Нажрался вчера суррогата! - понял Сашка. - Поэтому и башка трещит!" Вздохнув, он порадовался, что брат не объявился ни вчера вечером, ни сегодня утром и не видел его в невменяемом состоянии. Затем парень включил холодный душ и сунул под него гудящую голову. "А как я вообще до дома-то добрался? - продолжал он ворочать мозгами. - Не помню". События вчерашнего вечера обрывались в памяти где-то в районе опрокинутого пластмассового столика. Какая-то перепуганная девица в мокром платье, убегавшая прочь. "Наверное, Стас меня домой привёл, - сделал единственный возможный вывод парень. - Он и подушку достал. Ну что ж, неплохо я отметил день приезда!" Сашка вытащил голову из-под душа и снова воззрился на себя в зеркало.
Приняв ванну, освежившись и несколько придя в себя, журналист задумался, что же делать дальше. Брат не появлялся и не звонил; где его можно найти, не сказал. А может, звонил да никого не застал? Парень уставился на телефонный аппарат с беспроводной трубкой, стоящий на стеклянном столике. Ну конечно! Дома-то никого не было. И что теперь делать? Неудобно как-то... Сашка глянул в окно. Дело шло уже к полудню, ослепительно светило солнце. Бабульки на лавочках в тенёчке несли свою бессменную вахту. Парень прислонился лбом к стеклу. Ну не торчать же ему в квартире в ожидании, когда брат соизволит появиться! В конце концов, он не виноват, что Славка бросил его здесь, не оставив способа связаться. Захочет - сам найдёт.
Придя к такому выводу, Сашка засобирался на улицу. "Пойду опять на море!" - решил он. А что, собственно, ещё делать летом в курортном городе? Есть после вчерашнего перепоя не хотелось, а вот поплавать бы не мешало. Кстати, джинсы и кроссовки надо бы сменить на что-то более лёгкое. Сашка недовольно покосился в сторону сумки с вещами. Разбирать её на больную голову не хотелось, но придётся.
Извлекая на свет помятые в дороге шорты и майки, парень наткнулся на небольшую прямоугольную коробочку. Господи, как он мог забыть! Сашка вытащил из сумки фотоаппарат, суетливо сдувая пылинки. Это была не дешёвая "мыльница", популярная среди населения в 90-е годы. Ширпотреб журналист терпеть не мог, предпочитая иметь одну вещь, но дорогую и качественную, чем десяток дешёвых и быстро приходящих в негодность. "Я не настолько богат, чтобы покупать дешёвые вещи!" - любил он повторять чьё-то известное высказывание. Фотоаппарат Сашка приобрёл, исходя из этого же принципа, вложил в покупку немало денег и тщательно её берёг.
Выйдя из подъезда, провожаемый внимательными взглядами разом примолкнувших старушек, московский гость побрёл по уже знакомой дороге к морю. Головная боль тупо стучала в виски. Надо было срочно окунуться - может, полегчает. В кармане широких шорт болтался фотоаппарат - сегодня Сашка решил сделать несколько снимков.
Фотографирование было для него не просто хобби. Он любил созерцать красоту и старался её запечатлеть. Красота - это самая быстро меняющаяся субстанция в мире.
* * *
Что такое красота? Сашка давно пытался ответить на этот вопрос. Первое, что он уяснил, когда начал размышлять на эту тему, было разделение красоты на внутреннюю и внешнюю. Внутренняя красота, или духовная, присуща только человеку. Всё остальное с уверенностью можно отнести к красоте внешней. Человечество на протяжении своего существования пыталось достичь идеала красоты. Хотя вразумительно объяснить, что такое идеал, не мог практически никто. Художники разных стран и времён пытались представить миру своё видение красоты внешней, писатели делали акцент на красоту внутреннюю. Но, изучая литературу, Сашка скучал. В памяти не откладывалось почти ничего. Рассуждения русских классиков о духовной красоте его не вдохновляли. Скажите, пожалуйста: как заглянуть человеку в душу? При помощи какого прибора? Вывернуть его наизнанку расспросами и разговорами? А понравится ли это ему? И какова вероятность быть посланным далеко и надолго против вероятности услышать нечто, что заставит тебя взглянуть на мир по-другому? Духовную красоту сложно увидеть, а ещё сложнее показать. Мир не любит сложностей. Люди хотят жить просто, не утруждая свой мозг.
Другое дело - красота внешняя. Чтобы распознать её, не требуется больших умственных усилий. Глаз сам фиксирует внешнюю красоту, часто даже помимо нашей воли. Её легко увидеть, легко показать. Другое дело, что она быстро исчезает. Внешняя красота с течением времени разрушается, меняется, приходит в негодность. Хотя при этом она служит источником вдохновения для красоты духовной. Испокон века поэты воспевали красоты природы. Красивые женщины пробуждают в человеке самое высокое в мире чувство - любовь. Природа и женщины - вот две главные составляющие, служащие источником вдохновения и совершенствования. А вот теперь встаёт главный вопрос: какая природа и какие женщины? Другими словами, мы вернулись к тому, с чего начали: что такое красота?
Известные философы в один голос уверяли, что красота - это прежде всего гармония. Гармония линий и цвета, звука и смыслового содержания, сливающихся в единое целое. Сашке такой ответ ясности не прибавлял. Хорошо, а что есть гармония? Определённое сочетание неких составляющих? А как вывести формулу этого сочетания? Кто может сказать, что за чем должно следовать и в каком порядке?
Объективности нет ни в одном из суждений о красоте, красота - понятие субъективное. Вот к какому выводу он пришёл. И решил предложить миру своё видение красоты. Для начала хотя бы красоты внешней. Для этого Сашка избрал самый простой способ - купил фотоаппарат.
Первое, что обнаружил молодой философ - к стыду своему, он понятия не имел даже о красотах родного города - Москвы. Казалось бы, ничего сложного - сесть в метро, сойти где-нибудь в центре, побродить по улочкам. Но у Сашки, занятого то учёбой, то работой, то развлечениями, никогда не было на это времени. И он решил наверстать упущенное. Пешком бродил по Тверской, Арбату, Ленинским горам, взбирался на Останкинскую телебашню. Посетил усадьбу в Коломенском и Серебряный бор. Крутился на каруселях в Парке культуры и ночами напролёт глазел на подсвеченные фонтаны Поклонной горы. Наконец-то сходил в цирк на Цветном бульваре и в Большой театр, покатался на коньках в парке Сокольники и на прогулочном катере по Москве-реке.
"Красиво живёшь! - ворчала мать. - Лучше бы подработку нашёл и денег в дом принёс!" Но Сашка не обращал на неё внимания. Он научился делать хорошие фотоснимки. Красота преходяща, её надо было успеть запечатлеть. Перестраивали Арбат и Тверскую, по всей Москве возводили многоэтажные жилые комплексы, не всегда её украшавшие. Слякотной осенью уныло было в Коломенском и неприглядно в Серебряном бору. Голые деревья с облетевшей листвой зябли на холодном ветру, серые тучи набегали и заслоняли ясное синее небо. Сашка ловил те моменты, когда этого не было. Когда сияло солнце и зеленели деревья в парках, когда было ярко, живо и, главное, - красиво. Красиво так, как видел он. Иногда стоял с фотоаппаратом на улице и высматривал привлекательных девушек. В отличие от общепринятого мнения, Сашка считал, что их было мало. Созерцая красоту, он стал привередливым. Девушки улыбались, когда замечали, что их фотографируют, - ему это не нравилось. Настоящей удачей он считал снимок, сделанный незаметно. За всё время парню удалось сделать лишь несколько таких фотографий. Одну из них он особенно любил. На ней Сашка заснял очень красивую девушку - высокую блондинку, выходящую из дорогого автомобиля. Девушка смотрела куда-то вдаль, слегка прищурив яркие голубые глаза. Она не позировала, и потому в её лице не было ни слащавости, ни надменности, ни желания понравиться. Она не притворялась и потому была совершенна. Сашка спрятал эту фотографию в укромное место, доставая и подолгу разглядывая лишь в часы одиночества и раздумий.
Однажды душным майским вечером парень привычно взял фотоаппарат и собрался выйти из дома. Замешкался у двери и вдруг замер, остановленный плохим предчувствием. Вначале журналист не понял, в чём дело, и всё-таки открыл дверь и вышел на улицу. Опустился на лавочку возле подъезда и задумался. И осознал, что означают его плохие предчувствия, - ему некуда было идти. Он исходил всю Москву вдоль и поперёк, сделал тысячи снимков и днём, и ночью, и зимой, и летом. И вот теперь источник иссяк, красота закончилась. Сашка не мог придумать, куда бы ещё ему можно было пойти и что запечатлеть. Пора было предлагать миру результаты своих изысканий.
- Ты бы хоть эти фотографии в свою газету отнёс, что ли, - с надеждой предложила мать. - Может, денег заплатят!
Парень попробовал. Отобрал изрядное количество снимков и принёс. Главный редактор пожал плечами.
-У нас информационно-аналитическое издание, мы виды Москвы не печатаем. Обратись в какой-нибудь глянцевый журнал. И вообще, лучше бы ты своими статьями с таким рвением занимался!
Издатель глянцевого журнала, специализирующегося на географии, повертел в руках увесистую пачку фотографий.
- Неплохо, но ничего нового, - вынес он вердикт. - Москва, Москва, опять Москва! Избитая тема. Все ваши снимки, молодой человек, - взгляд туриста. Общеизвестные виды, набившие оскомину пейзажи. К тому же фотографии какие-то, не знаю, дилетантские, что ли... Любительские. Единственное, что более-менее достойно внимания - портреты девушек. Но у нас географическое издание, снимки людей мы не публикуем.
Сашке всё-таки удалось пристроить несколько фотографий в какой-то журнал. Ему даже что-то за это заплатили, но радости парень не испытал. Оказывается, ему нечего предложить миру. Его видение красоты - общепринятый штамп, всем известный и никому не нужный.
Он забросил фотоаппарат подальше и занялся своими статьями. Но неприятный осадок от всего произошедшего не давал покоя и отравлял ему жизнь.
Редакция газеты, в которой работал журналист, давала задания на написание экономических и политических статей. Сашка увязал в сухих цифрах и непонятных терминах, чуждая ему область деятельности раздражала и даже злила. Писать не хотелось. Журналистика не приносила удовлетворения, он хотел работать по вдохновению. Оказалось, что это - недоступная роскошь. Страшная и жестокая правда жизни - ты не можешь заниматься тем, чем хочешь. Ты должен делать то, что может тебя прокормить. Эта мысль ударила Сашку как обухом, обожгла и подкосила. Но она стала и первым уроком, который преподала ему жизнь. Первое, что он уяснил себе раз и навсегда:
Я НЕ МОГУ ЗАНИМАТЬСЯ ТЕМ, ЧЕМ ХОЧУ. Я ДОЛЖЕН ЗАНИМАТЬСЯ ТЕМ, ЧТО МОЖЕТ МЕНЯ ПРОКОРМИТЬ.
* * *
Всё-таки не стоило брать сегодня с собой фотоаппарат. С такой больной головой высматривать виды и фиксировать их на плёнку не было сил. Тем более драгоценную технику во время купания придётся оставить в кармане шорт. Значит, далеко не поплаваешь, надо будет следить за одеждой, чтобы её не спёрли. Сашка досадовал на собственную несообразительность.
Выйдя на уже знакомую набережную, парень поморщился. Сегодня, в субботний день, на пляже было столпотворение. К многочисленным отдыхающим, видимо, добавилось местное население, желающее провести выходной на берегу моря. Практически на каждом квадратном сантиметре песчаной поверхности распласталось чьё-то тело. Люди лежали носами в пятки друг друга, визжащие дети носились буквально по головам, щедро обсыпая песком. Вода близ берега просто кишела народом. Самое интересное, что почти никто не плавал. Мужчины и женщины стояли по шею в воде, не двигаясь, устремив бессмысленные взгляды куда-то вдаль. Лёгкие волны слегка покачивали их тела, и тогда они начинали вяло шевелиться, стремясь не упасть.
"Почему они так себя ведут? - подумал Сашка. - Никто из них не умеет плавать? Или им просто лень это делать? Хотя как может быть лень плавать? Странно".
Сойдя на песок, парень стал пробираться к воде, стараясь ни на кого не наступить.
- Александр! - вывел его из задумчивости знакомый голос. Сашка вздрогнул и обернулся. Шлёпая босыми ногами по воде и приветственно махая рукой, к нему приближался Стас.
- Здравствуйте, мой дорогой друг! - протянул он Сашке ладонь. - Как вы себя чувствуете после вчерашнего?
- Здравствуйте! - хрипло произнёс тот и поморщился. Даже незначительная мимика заставила снова всколыхнуться волну головной боли.
- О-о-о, - понимающе протянул теперь уже старый знакомый. - "Перепел", явный "перепел". Что ж вы на солнце-то вышли в таком состоянии? Вам в тенёчек надо, в тенёчек. И таблеточку принять.
- Ага, - покривился Сашка. - А вы как?
- А я вот, представьте себе, - ничего, бодр. Видимо, адаптировался за многие годы к местному суррогату. Пойдёмте на набережную, там я видел аптечный киоск. Купим вам что-нибудь от похмелья.
- А! - махнул рукой парень. - Неохота тащиться. Окунусь, и само всё пройдёт.
- Ну-ну, воля ваша. Хотите, я ваши вещи постерегу?
- Хочу. Если вам не трудно. - Сашка чуть не сказал, что у него в кармане лежит дорогостоящий фотоаппарат, но вовремя прикусил язык. Кто его знает, этого Стаса! Парень покосился в сторону вчерашнего знакомого. Тот смотрел на него своими выпуклыми жабьими глазами с выражением глубокого участия и желания помочь. Отогнав нехорошие мысли, Сашка скинул одежду и пошёл в воду. На ходу обернулся, увидел, как Стас опустился на песок рядом с его вещами. Зайдя на достаточную глубину, парень нырнул. Проплыл под водой, стараясь не задеть ноги людей, толпящихся в море, и вынырнул подальше от кишащей человеческой массы. Удалившись от всех, лениво перевернулся на спину. Палящее солнце тут же ослепило его, раздражённые глаза не могли воспринимать яркий свет. Сашка снова лёг на живот и, вспомнив свой вчерашний неудачный заплыв, решил больше не искушать судьбу и погрёб к берегу. Стас терпеливо ждал его на песочке.
- Ну как, полегчало? - участливо спросил он.
- Вроде того, - сплёвывая воду, произнёс парень и присел рядом. - А вы почему не купаетесь?
- Я уже накупался, - последовал ответ. - Я здесь с раннего утра. Я, знаете ли, люблю наслаждаться морем под утренними лучами солнца. В такое пекло я обычно уже покидаю пляж. Сейчас вот тоже собрался уходить, но увидел вас. Решил подойти, поздороваться.
- А! - издал Сашка звук без каких-либо эмоций. - Так я вас задерживаю? Извините.
- За что? - удивился Стас. - Я ведь сам предложил посторожить ваши вещи. Вам не за что извиняться.
Мужчина поднялся, отряхивая песок.
- Я сейчас иду на обед. Помните, я вчера рассказывал вам про чудесное недорогое кафе? Хотите составить мне компанию? Вы голодны?
После купания Сашка действительно ощутил посасывающую пустоту в желудке. К тому же разведать местонахождение хорошей точки общепита было бы очень полезно.
- Да, пожалуй! - решил он. - Пойдёмте!
Поднялся, подобрал свои вещи и потопал вслед за Стасом.
* * *
Хвалёное кафе оказалось обыкновенной "стекляшкой", источавшей на много метров вокруг запах советской столовой. Этот запах Сашка помнил с детства. Именно так пахли школьные обеды, поглощаемые вечно голодными учениками на большой перемене в школе. Как только раздавалась трель звонка, возвещавшего конец третьего урока, все классы разом срывались с места и огромным табуном грохотали по лестницам в направлении вожделенной еды. Сашка скакал по ступенькам вместе со всеми, радостно сознавая себя частичкой толпы, несущейся к цели. Даже не голод гнал его туда, а именно стадное чувство, ощущение единения со всеми остальными. Чувство, которое с таким упорством в нём воспитывала советская система и которое впоследствии он в себе презирал и искоренял.
* * *
К лоткам раздачи змеился хвост очереди, в конец которой парочка и пристроилась. Вопреки опасениям, очередь двигалась быстро и, спустя короткое время, приятели уже заняли один из столиков. Проглотив борщ, к удивлению Сашки, действительно оказавшийся вкусным, они принялись за второе.
- Вполне сносно, - кивнул парень. - Учитывая, что я заплатил за это смешную, по московским меркам, сумму, очень даже нравится.
- Как ваша голова? - поинтересовался собеседник.
- Нормально. Прошла.
- Похмелиться не желаете? - хитро прищурился Стас.
- Нет.
- Ну и правильно! Незачем каждый день отравляться алкоголем.
Сашка промолчал. В кафе стоял гул людских голосов, звон столовых приборов, треск допотопного кассового аппарата. Раздатчицы в засаленных белых халатах ловко орудовали половниками, раскладывая еду по тарелкам.
- Наверное, в этом заведении уже лет двадцать ничего не менялось, - предположил парень. - Эдакое окно в прошлое, застывший социализм. При этом народ, я смотрю, валом валит, постоянно очередь.
- Здесь низкие цены, - объяснил Стас и поинтересовался: - А вы помните, как было при социализме?
- Конечно, чему вы удивляетесь? - ответил журналист. - Так же, как и вы, я прожил при нём большую часть своей жизни. Новому строю, слава богу, всего восемь лет, а я, как видите, гораздо старше.
- Да-да, это так. Но при социализме вы были совсем юным, неужели вы помните что-то существенное?
- А что вы называете существенным?
- Образ жизни, конечно. Образ мышления, мироощущение и миропонимание
- Эк вы завернули, - усмехнулся Сашка. - Мироощущение, миропонимание... Такое впечатление, что вы сами много над этим думали.
- Думал, да, - признался старый знакомый. - У меня, знаете ли, Александр, есть время для раздумий. Я ведь в некотором смысле не работаю. Могу позволить себе думать.
- Не работаете? - Парень не особо удивился этому факту. - А на что же вы живёте?
- У меня две квартиры в Москве, - последовал ответ. - В одной живу, другую сдаю. Вот и весь мой доход, но мне хватает.
- Понятно, - произнёс Сашка и глянул на своего собеседника с плохо скрываемой завистью. - Так и что же вы надумали про социализм?
- Конкретно про социализм - ничего, - известил Стас. - Лучше Маркса и Энгельса про него никто уже ничего не придумает. А вот про себя при социалистическом строе и сменившей его демократии надумал кое-что.
- Да? И что же?
- Знаете, я понял одну вещь, очень важную, на мой взгляд. - Мужчина откинулся на спинку стула. - Я не люблю демократию. И зачем нам её навязали - просто не понимаю. Я привык быть винтиком в социалистической системе. Ма-аленьким таким винтиком в огромной работающей машине под названием "государство". Я привык крутиться в заданном кем-то для меня месте, в заданном кем-то для меня темпе и направлении. Понимаете, что я имею в виду?
- Вы сейчас говорите о работе? - попытался вникнуть Сашка в слова собеседника.
- Да, именно о ней - вы всё правильно поняли. Так вот, при социализме я был винтиком. Но, с другой стороны, я мог им и не быть - огромная машина работала и без меня. Я мог взять больничный или положенный мне отпуск раз в год. Я мог не приносить никакой пользы, но мне это было всё равно. Не я поставил себя в заданное место, и не моё дело было за себя отвечать. Я делал то, что мне говорили. Я жил, как все, подчинялся начальству, получал зарплату. И мне это нравилось! Понимаете? Нравилось!
Но вдруг пришли демократы и нагло, как танки, влезли в мою налаженную жизнь. Они отняли у меня право быть винтиком. Они решили сделать из меня личность! Зачем? Я их об этом не просил. Но они сказали мне, что я перестал быть необходимым системе в том качестве, в котором привык! Новой России, видите ли, не нужны винтики, а нужны личности! Какая глупость... И что теперь получается? Личность не может быть винтиком! Личность не может крутиться в заданном кем-то темпе и направлении в компании себе подобных. Личность должна сама определять свою жизнь. И сама за неё отвечать... А я не могу! Я не могу сам определить себя по жизни! Мне не хватает на это ума, смелости, опыта, не знаю, чего ещё! Мне надо, чтобы меня определили! Понимаете?
- Кажется, да, - ответил парень. - Но можно ли поконкретнее? Кем вы работали раньше?
- Совета экономической взаимопомощи. Учреждение занималось экспортом и импортом товаров при социализме.
Сашка присвистнул.
- Ничего себе! "Тёплое" местечко!
- Ничего особенного, - мужчина принялся подчищать с тарелки остатки еды. - "Тёплыми", как вы изволили выразиться, были только места тех, кто занимался непосредственно договорами с компаниями других стран. А я занимался подбором персонала, в большинстве своём низшего звена - дворников, уборщиц, буфетчиц, сантехников. В общем, тех кадров, среди которых всегда была текучесть. В подборе кадров высшего звена, сами понимаете, моё участие не требовалось.
- И что же случилось? - поинтересовался журналист. - Вас уволили?
- Да, - последовал ответ. - Сократили семь лет назад в связи с ликвидацией предприятия.
- Ага, - соображал парень. - И вы хотите сказать, что всё это время не можете найти работу?
- Именно, - подтвердил мужчина. - Именно это я и хочу сказать. Первое время я пытался куда-то устроиться. Писал эти, ставшие модными, резюме, ходил на какие-то собеседования. Меня никуда не брали.
- Почему?
- Потому что чиновниками в новой России становятся исключительно по знакомству, - улыбнулся Стас. - У людей с улицы шансов никаких. Разве вы не знали этого, Александр?
- Чиновниками? - переспросил Сашка. - Ну, может быть... А вы хотели работать исключительно чиновником?
- Конечно, - кивнул собеседник. - Кроме как перекладывать бумажки с места на место, я больше ничего не умею и не хочу делать.
- Понятно. - Парень пристально поглядел на мужчину. - А кто вы по профессии, можно узнать?
- По профессии? - Почему-то этот вопрос вызвал у Стаса усмешку. - По профессии... По профессии я философ!
- В каком смысле?
- В прямом! Философ - он и есть философ. В любые времена и при любых обстоятельствах. Какой ещё тут может быть смысл?
- Угу. - Сашка опустил глаза. Вдаваться в дальнейшие подробности этой темы ему почему-то не захотелось. - То есть работу вы так и не нашли?
- После нескольких неудачных попыток я перестал её искать, - задумчиво произнёс Стас. - Более того, я решил, что мне вообще незачем работать. Я же вам сказал, у меня есть источник дохода, он был и семь лет назад. К чему напрягаться?
- Тогда я не понимаю сути ваших претензий к нынешнему строю. - Сашка вконец запутался. - Вы не работаете, но у вас есть жильё и ежемесячный доход. Вы можете целыми днями лежать на диване и философствовать, сколько влезет. На курорте вон отдыхаете... Что ещё вам нужно?
Стас закончил трапезу.
- То, что мы с вами называем демократией, - принялся объяснять он, - есть не что иное, как подмена понятий. Мы с вами имеем в виду экономический строй, а не политический, поэтому правильнее было бы называть нынешнюю ситуацию в России капитализмом. Хотя капитализм и демократия всё-таки тесно взаимосвязаны. Ведь наращивание капитала без свободы выбора, свободы слова и всяких других свобод невозможно. Как вы считаете?
- Не знаю, - пожал плечами Сашка.
- Вот и мои познания в теории экономики слабоваты. Но бог с ним, я сейчас просто пытаюсь воспроизвести словами собственные ощущения. Так вот, при нынешнем общественном строе в том виде, в котором он существует сейчас в стране, человеку предлагается заботиться о себе самому. Понимаете? Са-мо-му. Я должен нести ответственность за себя сам. Государство не думает обо мне, общество перестало заботиться о своих членах. Всё!!! Финита! Мне даётся максимум свободы. Я могу использовать свой потенциал в любом направлении, получать неограниченные доходы и распоряжаться ими по своему усмотрению. Государство перестало надзирать за мной. Меня не привлекут за тунеядство, не посадят за спекуляцию. Здорово, да?
- Здорово, - кивнул Сашка.
- Правильно. Но дело в том, что у меня НЕТ потенциала. Понимаете? НЕТ. Ни умственного, ни физического, ни какого-либо другого. Никакого. При социализме я этого не ощущал. Я был, как все, - не лучше и не хуже. Я шагал в одном строю вместе с такими же, как я, - людьми без особых способностей, но с равными возможностями. И мне было комфортно в этом жить! Понимате?! Я спокойно спал по ночам... Капитализм лишил меня спокойного сна. Вдруг, откуда ни возьмись, появились некие личности намного умнее, талантливее и удачливее меня! Они обскакали меня на извилистом жизненном пути, уверенно попав в колею событий августа 1991 года. Они вышибли меня из седла, вывели из строя, в котором я шагал в ногу со всеми столько лет... И я внезапно очень остро ощутил свою бездарность, никчемность и ненужность. Я оказался на обочине жизни... Вот она - разница между социализмом и капитализмом, которую я ощущаю! Улавливаете?
- Кажется, да, - произнёс Сашка, действительно начиная понимать, к чему клонит его собеседник.
- Наш новый строй лишил меня моего места под солнцем. Маленького моего места, обыкновенного стула в отделе кадров. Зато взамен он предложил мне огромное поле деятельности. Ширь и простор - иди куда хочешь, делай что хочешь. Займись бизнесом, как говорили мне некоторые мои знакомые. Твори, создавай, дерзай! А я не знаю, не понимаю, куда мне идти, я не готов к такой свободе. Я привык к своему стулу в отделе кадров, и он меня устраивал. Мне нравилось сидеть в конторе с девяти до шести, перебирать бумажки и получать за это зарплату. Нынешнее государство сочло меня ненужным и сняло обузу со своих плеч в виде моей персоны. И я теперь чувствую себя ущербным... Меня предоставили самому себе! Они хотели заставить меня работать с большей отдачей, да ещё и кое-что с меня поиметь. Я имею в виду налоги, пошлины и прочие обременения, которые наша система налагает на всякого рода бизнесменов. Но я оказался хитрее. Я сделал свой выбор, но не тот, который от меня ожидали. Я отказался работать совсем. Вот так!
Закончив говорить, Стас сложил руки на груди.
- То есть, вы обижены на новое общество и таким образом ему мстите? - сделал вывод Сашка.
- Именно! - подтвердил собеседник.
Парень помолчал, переваривая услышанное.
- А если бы у вас не было второй квартиры, что б вы делали? - задал он вопрос, пристально заглянув Стасу в глаза.
- Но она есть. - Мужчина спокойно выдержал этот взгляд. - Видимо, Богу было угодно, чтобы она была.
- Богу? При чём здесь Бог?
- При том, что у вас нет второй квартиры, а проблемы те же, что и у меня, - констатировал бывший сотрудник отдела кадров.
- Откуда вы знаете? - вырвалось у Сашки.
Тот откинулся на спинку стула и усмехнулся.
- Мужчины! Вы поели? Освободите стол! - Толстая потная тётка в очках и несвежем переднике грозно уставилась на них.
Стас суетливо подхватился с места.
- Да-да, мы уходим! Пойдёмте, Александр.
Сашка отодвинул стакан из-под компота и тоже поднялся на своих журавлиных ногах. Глянул на тётку сверху вниз, хмыкнул, подмигнул и, провожаемый совершенно негодующим взглядом из-за толстых линз, удалился.
Стас уже поджидал его на улице. Солнце давно перевалило зенит и начало свой путь к горизонту. Его лучи, гораздо более мягкие, чем пару часов назад, весело просвечивали сквозь зелёные листья кипарисов, окружавших небольшую столовую. Огромные деревья выстроились двумя рядами, образовав роскошную тенистую аллею, по которой прогуливались отдыхающие, переваривая только что съеденный обед. Виднелась синяя полоска моря, искрящаяся и переливающаяся. Сашка невольно застыл, изумлённый открывшимся видом. Затем спохватился, поспешно, словно боясь опоздать, достал фотоаппарат и навёл ракурс. Стас внимательно наблюдал за ним. Сделав несколько снимков, парень перевёл дух и, как будто опомнившись, принялся что-то искать глазами.
- Вы не меня ищете? - раздался насмешливый голос. Стас стоял, прислонившись к кипарису и жуя какую-то травинку. - Я уж думал, вы совсем про меня забыли, и хотел уходить.
- Извините, - стушевался Сашка. - Не могу пройти спокойно мимо красоты, стараюсь запечатлеть.
- М-м, а вы эстет, - произнёс мужчина, отлепившись от дерева. - Причём явно увлечённый. Я понял это, наблюдая за вами. Можно взглянуть на чудо фототехники?
- Пожалуйста. - Парень протянул ему фотоаппарат.
- "Кодак"! Профессиональный? - спросил Стас со знанием дела.
- Не совсем. Профессиональный мне не по карману. Но тоже очень хороший.
- Понятно. - Знакомый вернул драгоценность владельцу. - Ну что, теперь мы можем идти? Или вы сейчас снова пуститесь вприсядку, углядев очередной вид на море?
- Не исключено!
- А есть какой-то толк от этих снимков? - поинтересовался Стас. - Или это просто хобби?
- А что, от всего обязательно должен быть толк? - ощетинился парень, стараясь, однако, скрыть возникшее вдруг раздражение. - А просто для души ничего делать нельзя?
- Почему же нельзя? Очень даже можно. Я вот для души увлекаюсь женщинами. А вы, стало быть, фотографиями.
- Ничего себе сравнение! - усмехнулся Сашка.
- Но мне показалось, я задел больную для вас тему, когда задал свой вопрос. Это так?
Парень нахмурился.
- Не хотите говорить - не надо, - взглянув на него, пожал плечами мужчина.
Несколько метров собеседники прошли молча. И вдруг Сашка почувствовал огромную потребность излить этому идущему рядом человеку всё, что не давало ему покоя столько времени.
Не зная, с чего начать, он набрал в грудь воздуха, запнулся, закашлялся, покраснел и решил всё-таки промолчать. Потом передумал, покосился на своего спутника. Тот нарочито смотрел в сторону.
- Понимаете, Стас... Вот вы так легко признаёте, что вы бездарны...
- А вы этого сделать не можете. - В голосе седого мужчины прозвучало участие. - Ничего страшного, это беда очень и очень многих. Практически никто не может сказать себе: "Я бездарен". В некотором смысле это равносильно самоубийству. Сказать: "Я бездарен" - значит поставить крест на своих амбициях. Ведь только талант может иметь привилегии, а значит, удовлетворять амбиции. Только талантливый человек может стать богатым и знаменитым, бездарности обречены прозябать в нищете и безвестности. Наша беда ещё и в том, что мы все обожаем мечтать и наши мечты, увы, чаще всего носят материальный характер. Чтобы осуществить мечту, нужны большие деньги, а их можно заработать только с помощью таланта. Если нет таланта, то нет денег, а значит, мечта никогда не осуществится. Это ужасно, не правда ли? Признавая себя бездарным, мы отказываемся от своей мечты. Жизнь теряет смысл. Зачем тогда вообще жить?
Сашка слушал, напряжённо глядя себе под ноги. На его переносице залегла складка.
- Я угадываю ваши мысли? - спросил Стас.
- Да, - хрипло произнёс парень и откашлялся.
- Тогда дайте я угадаю, что с вами произошло. Кто-то признал ваши фотографии бездарными?
- Да. Они сказали, что снимки любительские и не стоят внимания.
- Кто - "они"? Мнение этих людей для вас важно?
- Очень.
- Сочувствую. - Мужчина дружески положил руку Сашке на плечо. - Но мне кажется, это не приговор. Чтобы стать хорошим фотографом, надо всего лишь пойти куда-нибудь поучиться.
- У меня уже есть одна профессия, - произнёс парень. - Я журналист.
- Ну и что? Получите второе образование.
- Оно будет платным. У меня нет денег. Да и не готовят в России профессиональных фотографов, надо ехать за границу.
- Найдите спонсора.
- Где? - усмехнулся Сашка. - Кто вложит в меня деньги? Вы?
- Я тоже небогат, - вздохнул собеседник. - Но если ваши снимки действительно достойны внимания, думаю, вполне можно найти какие-то инвестиции. По крайней мере, попытаться.
- Снимки недостойны внимания, - произнёс парень. - Знаете, какую характеристику дали им в редакции? "Взгляд туриста"! Вот и всё! Фотографии бездарны! Мне сказали это прямо в лицо, разом перечеркнув мои надежды... Признаться, мне было очень больно это услышать...
Внезапно Стас остановился и протянул Сашке руку. Тот уставился на ладонь непонимающим взглядом.
- Поздравляю. - Бывший сотрудник отдела кадров продолжал протягивать руку. Парень машинально её пожал. - Добро пожаловать в наши ряды!
- Какие?
- Ряды бездарностей и неудачников. Самые многочисленные ряды в мире!
- Что вы несёте! - Сашка раздражённо отнял свою ладонь и угрюмо пошагал дальше.
- Ничего особенного - я говорю правду. - Стас последовал за ним, нисколько не обидевшись. Парень продолжал мерить шагами аллею.
- Александр! - позвал мужчина. - Александр!
- Ну что?
- Остановитесь, пожалуйста!
- Ну? - Журналист, набычившись, встал.
- Посмотрите вокруг!
- Что?
- Ничего не изменилось!
- Что не изменилось?
- Ничего не изменилось! Всё та же аллея, те же деревья, то же море и то же солнце. Мир не рухнул оттого, что вас признали бездарностью. Мир как был, так и остался прежним.
- Только как мне теперь жить в этом мире?
Стас расхохотался.
- Что смешного, я не понимаю? - В голосе Сашки просквозила обида.
Бывший сотрудник отдела кадров продолжал веселиться.
- Александр, у вас в душе кипят просто гамлетовские страсти! - произнёс наконец он, вытирая слёзы.
- Вы находите это смешным?!
- В данном случае да. Боже мой, кто-то там что-то сказал про ваши фотографии, и вы решили, что всё - надо пойти повеситься.
- Я не собираюсь вешаться! - покачал головой Сашка.
- Ну так потом соберётесь, я вашу породу знаю.
- Какую породу?
- Русская интеллигенция, чёрт вас побери! И всё-то у вас трагедия, и всё-то у вас загадка и туманна даль. Кстати, это не я сказал, а кто-то из великих.
- А вы не такой? - поднял брови парень.
- Такой, в том-то и дело, что такой. Был.
- Был? А сейчас перестал?
- Конечно, перестал. - Стас продолжил путь, его собеседник поплёлся за ним. - Я уже битый час вам об этом талдычу. Я принял свои пороки и недостатки как аксиому, я смирился со своей бездарностью и ленью и живу, полностью подчиняя себя им. Я не борюсь с ними, понимаете? К чему тратить силы на бесполезную борьбу? Чтобы гнаться за мечтой, которая всё равно никогда не воплотится? Зачем? Объясните мне, зачем?
- Зачем?! - вспылил журналист. - А затем, что мне двадцать пять лет, а я живу с матерью в однокомнатной квартире! Вдвоём с ней в одной комнате! Как вы считаете, это нормально? Вот здесь стоит её диван, а вот здесь мой - на расстоянии метра. Вы так жили?
Стас внимательно посмотрел на Сашку.
- Нет, я так не жил, - ответил он. - Вопрос жилплощади у меня всегда был решён. М-да, это действительно проблема. Хотя тем более наивно пытаться решить её при помощи каких-то фотоснимков.
- Я не пытался решить её с помощью фотоснимков! Мне просто нравится фотографировать. Решение продать фотографии пришло потом, и было неудачным. Никто их не купил, никому они были не нужны!
- Да-да, понимаю, - закивал бывший сотрудник отдела кадров. - А скажите, Александр, вы работаете по профессии?
- Работаю, - вздохнул Сашка.
- И что, она не приносит вам доход? Мне кажется, в журналистике вполне можно добиться большого успеха и высоких гонораров.
- Вот именно, что только кажется! В журналистике хорошо заработать можно лишь двумя способами: ехать в "горячие точки" или собирать сплетни для жёлтых газет. За всё остальное платят копейки.
- В самом деле? - удивился Стас. - Надо же, я думал иначе. Хорошо, подставлять себя под пули, конечно, не стоит. А вот сплетнями, по-моему, вполне можно заняться.
Парень покривился.
- Что? - отреагировал знакомый. - Достоинство не позволяет? Да-да, как же, вспоминаю наш вчерашний с вами разговор. Купить продажную любовь позорно, и всё прочее. Собирать сплетни, значит, тоже позорно.
Сашка промолчал.
- Да! - поднял палец Стас. - Из вчерашнего разговора я запомнил и ещё кое-что. Вы сказали, что нет на свете такой вещи, ради которой вы могли бы унизиться. Ну или что-то в этом роде. Правильно?
- Разве я такое говорил? - попытался припомнить парень.
- Говорили, - произнёс мужчина. - Но это было, что называется, на пьяную голову. А вот сегодня, в трезвом уме, вы готовы подтвердить свои слова?
Сашка растерянно захлопал глазами и, выдержав секундную паузу, объявил:
- Конечно, вы тогда пристали ко мне, я и ляпнул первое, что пришло на ум!
- Интересно! - невесть чему обрадовался Стас. - Первое, что пришло на ум! Значит ли это, что в глубине души вы всё-таки допускаете возможность унижения, потери достоинства? Ради возможности жить в отдельной квартире, например?
- Смотря какое унижение имеется в виду, - пробурчал парень. - Что такое унизительное мне надо сделать, чтобы у меня появилась отдельная квартира?
- Ну хотя бы пойти работать в жёлтую газету.
- Да, и тут же на меня свалится миллион! Вручат вместе с записью в трудовой книжке, - усмехнулся журналист.
- Но вы же сказали, что там хорошо платят.
- Лучше, чем в других изданиях, но не настолько. К тому же придётся бегать, как сайгак, днём и ночью. А потом ещё и статьи писать, сочиняя ложь в каждой строчке. Противно!
- Зато вы заработаете на отдельную жилплощадь.
- Да никогда я не заработаю таких денег, понимаете, никогда! Для этого надо, чтобы невероятно повезло, суметь добыть эксклюзивную информацию! И мало того, надо добыть её первым и выгодно продать во все издания. Какой процент вероятности, что я сумею это сделать? Ноль целых хрен десятых? И что, в ожидании чуда лопатить дерьмо всю жизнь?
- Не хотите, - сделал вывод Стас.
- Не хочу! - отрезал Сашка.
- Что ж, ваше право.
Кипарисовая аллея закончилась, и дорогу нашим героям преградила небольшая скала. Обогнув её, собеседники вышли на морское побережье. Безлюдный берег был покрыт камнями. Пахло водорослями, чайки с громкими криками кружили над водой.
- Посидим? - предложил Стас. - Мне нравится это место. Отдыхающих здесь не бывает, на камнях неудобно лежать. А вот посидеть вполне можно.
Кряхтя, мужчина пристроился на одном из камней.
- Присаживайтесь, Александр! - пригласил он. - Посмотрим вместе на воду. Вы любите смотреть на воду?
Сашка нехотя опустился рядом.
- А я очень люблю, - не дожидаясь ответа, продолжил старый знакомый. - Созерцание воды отвлекает меня от мыслей, знаете ли.
- От каких мыслей? - вяло спросил журналист.
- От любых. Ведь наша главная беда в том, что мы слишком много думаем. Поэтому и жить сложно.
Парень криво усмехнулся.
- Конечно, лучше вообще не думать, и сразу жить станет легче, - произнёс он.
- Да. Да! Вы смеётесь, а ведь это правда. Кто меньше задумывается, тот чувствует себя счастливее.
Сашка решил не продолжать эту тему. К чему опять бесплодные споры?
- Кстати, Александр, позвольте узнать, о чём вы всё таки мечтаете? Об отдельной квартире? И всё?
- Нет, ещё о машине и загородном доме, - буркнул тот.
- А! - издал разочарованный возглас Стас. - Стандартный набор желаний. У кого ни спросишь - все мечтают об одном и том же. Никакого полёта фантазии, никакой оригинальности или романтики. Мелкие людишки, мелкие мыслишки.
- А о чём, по-вашему, надо мечтать? - возмутился Сашка. - В космос полететь?
- Почему нет? Космонавтам, кстати, много платят. И квартиры дают от государства.
Парню захотелось грязно выругаться, но он сдержался.
- Знаете, Стас, я, наверное, пойду, - поднялся журналист со своего места. - Хочу ещё найти какой-нибудь магазин, купить продуктов. У меня дома совершенно нечего есть.
- Да, конечно, идите, - закивал тот и тоже поднялся. Схватил Сашкину руку и принялся её трясти. - Спасибо вам за компанию, Александр. Извините, если я вас задел своими высказываниями. Просто захотелось горячей дискуссии, знаете ли. Размять немного мозги, а то совсем ворочаться перестанут в этой глуши.
- Да нет, что вы, какие могут быть обиды, - пожал плечами парень. - Вы очень интересный собеседник.
Сашка еле вырвался из цепкого рукопожатия и, улыбаясь натянутой улыбкой, пошагал обратно к кипарисовой аллее. Дойдя до небольшой скалы, он вдруг замер и обернулся. Его знакомый сидел на облюбованном им камне, устремив неподвижный взгляд в море.
- Стас! - окликнул его парень. Тот вздрогнул и оглянулся, вопросительно подняв брови.