Большая стеклянная банка слетела с титровального стола и рассыпалась мелкими осколками по полу.
- Гурий, ты с ума сошёл! Напугал.
Мужчина виновато развёл руками.
- Прости! Я не хотел.
Бианка сдвинула ногой стекло на бетонной мозаике.
- Смотри, что ты наделал?! - она присела на лабораторный табурет, упёрлась локтями в столешницу и закрыла лицо руками. - Всё! Я больше не могу. Устала, устала, устала.
Гурий подошёл, попробовал заглянуть в лицо, завешанное водопадом волос и, развернув, сопротивляющуюся девушку, присел перед ней на корточки.
- Тебе надо отдохнуть, хорошая моя, - он погладил её колени.
Она опустила руки ему на плечи и прижалась щекой к рыжей макушке.
- Я знаю.
Под фасовочным столом включился уборщик, выкатил гофру пылесоса и пронзительно загудел над россыпью стекла.
- Пойдём в буфет, - громко предложил Гурий, отталкивая ботинком настырный воздухосборник.
- Да, - согласилась Бианка, - я хочу кофе.
Он осуждающе покачал головой.
- Десятую порцию?
- Мне жаль, что я не могу тебе помочь, - сказал Гурий, выставляя на столик две дымящиеся чашки.
Бианка сняла белый халат, присела на краешек дивана.
- Ты пилот, а не биохимик, - устало вздохнула она.
- Да, но я же не гоню тебя из кабины челнока, - Гурий хитро зажмурил один глаз.
- Хорошо, - улыбнулась девушка, - дашь мне порулить на взлёте.
- Замётано!
Пилот отстегнул с нагрудного кармана лётный знак и выложил его на стол.
- Но взамен, не запирайся в лаборатории, - потребовал он и заметил, как угасает весёлая искорка в её глазах. - Разреши быть с тобой.
Она забрякала ложкой, разлила кофе и, отодвинув значок, тихо ответила.
- С условием, что ты не задаёшь вопросы и не лезешь с советами.
- В пробирки я не полезу, - азартно сообщил Гурий и понял, что попытка пошутить не удалась.
- Расскажи мне всё, и я буду тих и нем.
- Я говорю на своём языке, ты не поймёшь.
- Пойму, - выдохнул Гурий и, обогнув столик, присел рядом. - Я знаю, тебе сейчас нужно выговориться.
- А вдруг нас подслушают?
- Ага! Кто? Меланиновый болван?
Он щёлкнул пальцами и указал на застывшую фигуру робота.
- Он?
Фигура ожила, шагнула к людям, зашелестела неживым голосом.
- Жду команд!
Гурий вяло махнул рукой.
- Умолкни.
- Ты прав, - грустно проговорила Бианка, - Кроме нас на этой мёртвой планете нет ни души.
- Только души погибших, - дрогнувшим голосом закончила она.
- Мы можем улететь в любой момент, милая, - отозвался мужчина и обнял девушку за плечи.
Бианка кивнула.
Они помолчали.
- Давай вернёмся домой.
- Я не закончила работу, - девушка прижалась к Гурию. - Надо проверить ещё две сотни образцов.
- Я помогу тебе, - он погладил её по голове.
- Мне непонятен коллективный фон генного банка, - задумчиво сказала Бианка и отстранилась.
- Они все спят, понимаешь? Нет активной жизнедеятельности, биохимические процессы проходят в одностороннем порядке. Поразительно, но обмен веществ работает на распад. В клеточном ядре и хромосомах остаётся всё меньше и меньше живых структур.
- Почему?
Бианка покачала головой, потянулась за халатом.
- Они не хотят просыпаться, - отрешенно сказала она.
- Давай будить! - выпалил пилот.
- Как? - девушка резко поднялась с кушетки, набросила на себя половинку халата и закрутилась, ища второй рукав. - Я изменяла газовый состав, увеличивала количество воды, повышала температуру, экспериментировала со светом. Что им ещё нужно? Я создала все условия в фитотроне, но не смогла пробудить не единое семечко.
Гурий помог ей одеться.
- Сотни ингибиторов и стимуляторов не пробили их сонный покой, - девушка торопливо застёгивала пуговицы на груди.
- Что это значит, любимая?
- Это значит, что мне пора в лабораторию, - резко ответила она.
Лицо у пилота помрачнело.
- Тебе надо отдохнуть! - сказал он жёстко. - В лабораторию я тебя не пущу!
- Я должна!
- Нет!
Бианка покачала головой, шагнула навстречу и обмякла в его руках.
- Утро вечера мудренее, - буркнул Гурий.
- Пожалуй, ты прав, - прошептала она.
Солнечные часы Гурий решил установить на плоской верхушке валуна, недалеко от купола генного банка. Закрепив диск циферблата строго горизонтально, он поставил в центр треугольник стрелки-гномона, выделил нужную шкалу и, отойдя на шаг, сверил наручные часы с росчерком тени. Солнечные часы отставали.
"Истинное время в прошлом", - подумал он и машинально перевёл взгляд на взлётную площадку. На фоне пепельных курганов, растянувшихся до чёрного горизонта, сверкающий челнок выглядел чужеродно и сюрреалистично.
"Выжженная планета. Без победителей и побеждённых. Всё живое сгорело в пожарище войны. Нам не воскресить жизнь из пепла! Это непосильная задача. Через несколько лет процесс сдувания атмосферы достигнет критической точки. Планета умрёт навсегда. Стрелки часов так и не совпадут".
Гурий ещё раз посмотрел на древнейший астрономический прибор, на гостеприимно распахнутый внешний люк челнока и вернулся в здание.
- А ты что тут бродишь? - недовольно бросил он роботу, стоящему у створок шлюза.
- Режимы хранения не предполагают...
- Заткнись, - повысил голос пилот и зашагал мимо.
Остановившись в дверях буфета, он развернулся и поманил робота пальцем.
Машина сдвинулась навстречу.
- Сколько в хранилище образцов? - спросил Гурий.
- Генофонд содержит сто восемьдесят две тысячи образцов семян, находящихся в состоянии мезабиоза.
Уставившись в бесстрастную маску робота, Гурий попытался сформулировать следующий вопрос, задвигал руками, и обессилено выдал.
- Что это были за растения?
- По селекционным номерам можно получить репродукцию любой культуры.
- Весьма приблизительную? - засомневался Гурий.
- Корреляция зависит от случайных природных факторов.
- Ты о чём? Тут нет ничего живого. Какие природные факторы? - заворчал пилот.
- Генетический материал заготавливался в регионах с положительным жизненным балансом.
- То есть тогда, когда планета ещё жила?
- Да! Жизнеспособность организмов находилась на низком, но допустимом уровне.
- А сейчас?
- Солевой состав клеток генофонда приближается к одинаковому значению с окружающей средой.
- По-другому говоря, они умирают? - предположил Гурий.
- Они умирают, - подтвердила машина.
- И ничего нельзя сделать?
- Цепь ДНК разорвана. В клетках семян заблокированы дыхательные ферменты.
- И что? - выговорил Гурий и неожиданно понял, что его общение с машиной уже давно превратилось в странный живой диалог.
- Биосинтез практически невозможен.
"Мы бьёмся лбом в стену", - подумал Гурий и разозлился.
"Умный меланиновый болван!".
И не сдержавшись, он похлопал вспотевшей ладонью по гладкой голове робота.
- Мозги набекрень, да? - рявкнул он и ткнул пальцем в глазок видеокамеры.
- В лесу и на речной излуке, ты с добротой не будь в разлуке, - срифмовал робот.
Гурий отшатнулся.
- Иди ты к чёрту! - бросил он и зашагал по коридору.
Бианка проснулась, посмотрела сквозь завесу рассыпавшихся по подушке волос и сладко потянулась.
- Доброе утро, солнышко!
Гурий присел у кровати.
- Где я?
- По классификатору Брамса на третьей планете погибшей цивилизации землян, - копируя голос автомата, сообщил Гурий.
- Да? - разочаровано отозвалась Бианка.
- Да!
Гурий дотронулся губами до её щеки.
- Я поцеловал спящую красавицу, и она проснулась, - ласково сказал мужчина.
- Как в сказке? - спросила девушка.
- Как в сказке.
- Тогда ты принц, - Бианка поправила волосы рукой и улыбнулась.
- Дом, милый дом, - протянул пилот и встрепенулся, - А давай рванём домой?
Девушка замотала головой, зашевелилась.
- Ты куда? - Гурий попытался удержать её. - Полежи, отдохни.
- Мне пора в лабораторию, - Бианка вырвалась, присела на край кровати, завернулась в халат.
- Их тоже кто-то должен разбудить, - она поправила волосы. - Я обязана... Или на планету можно не возвращаться.
- Они ждали три столетия. Подождут ещё несколько часов.
- Нет! - Бианка вскочила на ноги. - Срок хранения генофонда заканчивается.
- Послушай себя, милая, - Гурий развёл руками, - Ты говоришь и действуешь, как робот.
Она замерла в дверях ванной комнаты.
- Не понимаю тебя.
Гурий встал.
- Я разговаривал с нашим болваном...
- Прости, с кем?
- С роботом-хранителем, - Гурий сделал несколько шагов по комнате. - И знаешь, кажется, я, догадываюсь, что тут происходит.
- Что?
Бианка пританцовывала босыми ногами на холодном полу.
- Робот, у которого исправны и смазаны все его части и заряжен аккумулятор, может двигаться, но может и стоять, - Гурий сел за стол.
- Он неподвижен, но полностью сохраняет способность к движению. Так же и семена растений, не живут, но сохраняют возможность жить. Робот не совершает бессмысленных движений, он управляем рациональной программой, семена управляются генетической программой и они инертны, пока нет благоприятной среды.
Бианка нахмурилась:
- Фитотрон создаёт все условия. Лучшей среды не придумать.
Гурий кивнул и выпалил:
- Может к чёрту фитотрон! Давай высадим семена на холмах.
- Интересно, но бессмысленно, - нетерпеливо бросила девушка и исчезла за дверью.
Послышался шум воды.
"О чём это я?" - раздражённо подумал Гурий, - "И что за аналогия с живым и неживым?"
Он пододвинул к себе лист бумаги и нарисовал циферблат часов.
"У них уснула память", - пришла ему в голову мысль, - "Робот знает, зачем он существует, а живые клетки растений не знают. Они не помнят жизни на планете".
- Бред! - пробормотал он.
- Я вновь в строю, - Бианка выпорхнула из ванной.
- Ты уверена, что планета готова к жизни? - хмуро встретил её Гурий.
- Не готовы семена, - девушка подошла к столу и, выхватив из рук мужчины карандаш, подрисовала на бумаге цветок и лучистое солнце.
"Чего-то тут не хватает?" - задумался пилот, глядя на рисунки.
- А генофонд животных сохранился? - неожиданно спросил он.
Рука замерла в центре листа.
Бианка покосилась на Гурия.
- Когда пришли Хранители, фауна на планете погибла, - она выпустила карандаш из пальцев.
- А люди?
Карандаш скатился на пол.
- Ты знаешь ответ.
Гурий поднялся и обнял девушку.
- Чтобы разбудить семена, нужна новая жизнь.
Бианка вздрогнула.
Она растеряно смотрела на себя с зеркала стены.
Её щёки пылали.
Впервые покинув станцию, робот долго бродил среди холмов пока не наткнулся на руины древнего дома. Расчистив от мусора небольшую площадку, он вскопал землю и, обложив мягкий прямоугольник обломками кирпича, засеял грядку семенами. Ежедневно на восходе и закате, гремя вёдрами, он спускался по крутому берегу к чёрному озеру и, возвращаясь, обильно поливал водой рыхлый клочок земли. У разбитой стены, рядом с ржавым, задранным в небо дулом гаубицы, он замирал неподвижным часовым до следующего полива.
Через неделю на грядке появились зелёные ростки, а через месяц тяжёлые цветочные корзинки сбросили на ветру семянки-летучки и, облегчённо потянулись распахнутыми бутонами к жёлтому солнцу. В воздухе кружил сладкий запах лета. Мелониновый болван не чувствовал аромата цветов, он бесстрастно смотрел на ожившее растение и ждал завершения программы. Наступило время возвращаться туда, где его должны были встретить три человеческие жизни.