Механник Ганн : другие произведения.

Рррр!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Солнечный день сменился пасмурным вечером. Задождило. На набережной сделалось пусто - разбежался праздный народ по остановкам и автостоянкам. Свернулись лотки и палатки. Затеплились едва-едва фонари, отражаясь жёлтыми искрами в рябых лужах. С реки потянуло холодком.
Бомж Чертых натянул на косматую голову драную ветровку и, шелестя перевязью кульков, поплёлся под мост, прятаться от дождя. Не заладилась работа сегодня. Пусто в пластиковом ведёрке - скудно позвякивают медяки под крышкой. Невезуха! Напрочь - невезуха! Э-эх! Растоптали менты волшебную банку-жестянку, изничтожили подарок покойного Жгута. А жаль! Нет-нет, да осыпались в неё золотым дождём мятые купюры. Вот ведь! И ничего от Жгута теперь не осталось. Кроме памяти.
Чертых примостился на клок "салафана", спиной к бетонной опоре, повыше, чтобы всю реку было видно, и достал пузырёк.
"Настойка календулы вымывает из души кальций", - остерегал, бывало, Жгут. Пройдоха! Нашёл же, зараза, аптечную помойку. Ублажил всю честную компанию.
Чертых криво улыбнулся: "Вечная тебе уважуха, брат!", и высосал тонкой струйкой горькое лекарство. Закурил.
Река катилась мимо, погружала воды в подступающую темноту. Рос огнями город. Над головой шумели авто, спеша к разным берегам. Шлёпал дождь. Напротив, выше чугунных завитков ограды, метался на привязи серебристый воздушный шарик.
Чертых жадно тянул сигарету. Сладкое тепло разливалось в груди, воскрешало, жгло хмельным азартом. Он зажмурился, мысленно встал, подошёл к парапету и поймал гелиевый шар. "Чей ты, бедолага?" Шар дёрнулся, потянул в небо. "Брошенный или забытый? А, не всё ли равно!" Намотал на руку влажную нить, порвал узелок-бантик и буркнул:
- Проткнуть тебя, что ли?
Налетел ветер, умыл лицо дождём, словно окропил чем-то потусторонним.
Шар ожил, затлел огоньком изнутри, разбух, раздулся вдвое и сдвинул Чертыха с места. Споткнувшись, тот ошалело засеменил с поднятой рукой и, уже подпрыгивая, едва касаясь топкого асфальта, помчался по набережной. Оттолкнувшись от земли, судорожно взмыл в воздух, прямо к перилам моста, в слепящее половодье света.
"Куда это я, - завопил испуганно, - мать твою!!!"
Задёргался, забился - руку вывернуло, слетели башмаки, штаны сползли на бёдра. Чертых сжал зубы, оскалился. В завесе брызг проплывали авто. Кто-то отчаянно давил на клаксон. Шелестели шины. Тут, наверху, кипела чужая жизнь. Нестерпимо захотелось орать, но язык онемел.
С диким ужасом Чертых понял, что не дышит. Он глянул вниз, в темень набережной - там прела знакомая тоска. С перекошенным от напряжения лицом разорвал нить. И упал.
- Ять! Паруса, крылья... Крыша едет, - застонал Чертых, ударил себя кулаком по лбу и открыл глаза. Серебряный шарик болтался на прежнем месте, небо скрывала дуга Коммунального моста, грязные башмаки елозили по сырому газону, где-то рядом назойливо жужжала муха.
- Сука! - зло выдавил Чертых и, подобрав осколки кирпича, принялся швырять их в воздушный шар. Шар лопнул.
- У-у-у! - завыл Чертых.
Невмоготу тесно стало в груди. Дрожащими пальцами выцарапал из кармана ещё один пузырёк и зачмокал, засопел, обливаясь настойкой.
- Пошло всё, пошло! - закричал, швыряя склянку в стену, жмурясь от россыпи стекла, мотая головой, стараясь избавиться от колючей картинки прошлого: связка разноцветных шаров, улыбка дочери, смех жены и синее-синее небо.
Отсыревшие спички не загорались. Чертых растерзал коробок, смял сигарету и, забивая рот табаком, принялся жевать, жевать, сплёвывать и плакать.
- Сучья жизнь! У-у-у! Суча-а-я!
Поскрёбся, пополз к стене, чтобы удариться головой, разбить лоб, вытряхнуть из памяти щемящую боль.
- Э-э, брат, да ты готов исполнить танец.
Чертых дёрнулся от знакомого голоса, озираясь, вглядываясь в сумрак, задрожал.
- Жгут, ты?!
Выросла чёрная фигура, приблизилась, опустилась на корточки. Лица не видно, огонёк сигареты высвечивает спутанную седую бороду.
- Я, брат.
- Ты же сгинул, Жгут?
Гость хмыкнул недобро. Чертых окаменел. Обдало тёплым дымком.
- Можно и так сказать, брат.
- Зачем ты тут?
- Вижу, курить хочешь, и без огня сидишь. Прикуривай.
Чертых негнущимися пальцами достал пачку, ткнулся чинариком в малиновую бусину, сыпанул искрой, лихорадочно затянулся.
- Погода дрянь.
- Угу.
- Я, когда уходил, тоже слякотно было. Словно боженька нассал.
Чертых поперхнулся, закашлял, уронил сигарету.
- Что с общака-то свалил? В одного рыщешь. Думаешь, тебе пора? - спросил Жгут.
- Мне... пора?
- Ну! Картинка пыльная. Иллюзий нет, миражи стаяли, надежды стухли. Импрессион!
- Ты чё?
- Через плечо! Слушай бывшего интеллигентного человека. Сверху видней. Сам ведь только что убедился. Верно?!
Чертых отпрянул, завозил ногами, замычал страшно.
- Не бесись, - Жгут щелчком отправил окурок в воздух. - Если решил, что пора - не менжуйся, бери верёвку. Местные скалолазы бросили. Умники-помощники. Держи!
На колени Чертыху что-то упало. Не отводя взгляда от чёрного силуэта, он зашарил руками и, содрогнувшись, отшвырнул тугой моток в сторону.
- Ну, хозяин - барин. А мне пора. Врата в полночь узкие, можно и не пролезть. Бывай, брат.
Гость исчез. У стены светлячком догорала сигарета.
"Куда?" - застрял в глотке безумный вопрос.
Чертых метнулся к угольку, раздул, запалил измятую газету и, собрав щепу и ветки, сложил костерок. Дождался, пока пламя разгорится, распустил верёвку и перебросил моток поверх ржавой балки. Постоял, глядя на голодный, умирающий огонь. Выбрав длину, привязал размочаленный конец аркана к ограде, забрался на парапет, всунул голову в петлю и повесился.
 
- От вокзала на десятой маршрутке до конечной остановки. Дальше пешком. Не доходя до центральных скал, свернуть на брод Моховой, и налево к столбу Ермак.
Чертых возился в луже, шлёпал ладонями по воде и сипел невесть что.
"Какая херь в башке зудит? Что ещё за Ермак, мать его?!"
Тело медленно оживало, сглаживало муку в груди, острые занозы в глубине глаз, впитывало тягучую боль на затылке. Не забудет он жуткую пытку довеку.
- Куда, куда полез, мудак?! - стонал Чертых - А ведь свезло.
И дышал, дышал, упуская вязкую нить слюны. Помнил, как закружило его, замотало, и будто бы перевернувшись вниз головой, сорвался он кулём в чёрную пропасть... и рухнул на мокрый асфальт. То ли верёвка оборвалась, то ли узел на ограде развязался?
- Вот тебе залупон! - прохрипел Чертых и, стоя на четвереньках, сдёрнул удавку с шеи. - Заебись!
Сел на задницу, дрожащей рукой вытянул из-за пазухи шнурок с крестиком и, впечатав распятие в ладонь, принялся целовать. Заплакал навзрыд.
- Что же это, бля? Что же... Прости, господи!
Размазал рукавом слёзы и сопли по лицу, вздохнул - стало легче.
- Ты, что ли, помоешник Чертых? - вопрос прозвучало грубо, заставил вздрогнуть.
Чертых развернулся на голос. Костерок не погас - горел ярко, бездымно, жёлтым пламенем. У огня сидел пёс, скалился, смотрел на человека.
- Что хлебальник распахнул? Как зовут, спрашиваю.
- Иди ты... - Чертых подтянул колени.
- Не суетись, доходяга, расслабься.
Чертых завертел головой, сотрясаясь от озноба, выглядывая в темноте кого-то ещё. Никого.
- Ползи сюда - разговор есть, - пёс опустил морду.
- Пошёл на...
- Э-э! Пиздодушный. Покусать тебя слегка, что ли?
Не двигаясь с места, Чертых схватил верёвку, принялся наматывать на локоть. И вдруг, подавшись вперёд, вытянув шею, громко зарычал:
- Р-р-р-р!
Пёс рыкнул в ответ.
- А ты мне нравишься. Умеешь разговаривать, - и совсем по-человечески залился смехом.
"Бздец какой-то", - подумал Чертых. Но страх ушёл, улетучился. Волоча конец верёвки, согнувшись, он зашаркал к костру. Присел, косясь на зверя, распахнул ветровку.
Зверь принюхался.
- Едва не упорхнула душа в рай? - выдал с издёвкой и добавил: - Может, не время ещё?
Чёртых молчал, смотрел на огонь. Исчезли звуки, сузился мир - только тепло, только пламя. Ничего больше. Островок света на сырой траве.
- В ухоженном раю таким, как ты, места нет! - хитрая искра блеснула в зелёных глазах.
- Тебе чего надо... дятел? - разозлился Чертых.
- Меня Кабиром зовут, - пёс распластался на земле, сложил голову на лапы.
- Кабир? У тебя курить есть, тапир? - неожиданно спросил Чертых и забулькал, зарыдал от хохота.
- Вот теперь узнаю тебя, - подскочил зверь.
Чертых осёкся:
- Ты о чём?
- О прошлом. Вспомнил одного говнотряса на живодёрне. Кобелей и сук бродячих отлавливал. Щенков топтал. Шкуры мездрил. Давно было, но свежо в памяти.
От костра пахнуло жаром. Чёртых заслонил лицо рукой, хмыкнул:
- Посчитаться пришёл, что ли?
Пёс переступил лапами.
- Зачем? Ты сам себя съел. Себя не любишь. Жизнь не любишь.
- А ты лекцию прочтёшь о вреде курения, да? А знаешь, кем я мог стать? Каких высот достичь?! Слышишь, дятел?
- Не ори! Главное, не что ты мог, а кто ты есть. Калеку Стрижа за бутылку убил. Помнишь?
Чертых заскрипел зубами. Собака напряглась, словно подготовилась к прыжку. Чертых упёрся каблуками в землю, поднял кулаки.
- Порвать тебя хочется! - рявкнул Кабир и, развернувшись, умчался в темноту. Чертых перевёл дыхание, обмяк, но, тут же встрепенувшись, начал хлопать по ветровке, искать нож. Нащупал и, вывалив из кармана складешок, подцепил чёрным ногтём край лезвия. Оценил обломанное остриё и разочаровано швырнул жалкое оружие в костёр.
- Фуфел!
- Тебе придётся сделать выбор, - горячо дыхнуло в ухо. Пёс стоял за спиной.
Чертых заорал, сорвался с места и, едва не упав в огонь, налетел на бетонную опору головой.
 
- От скалы Ермак вернуться в центр заповедника. По тропе Каштак до Столбовой видовки. От реки Лалетина мимо столбов Дед и Прадед к скале Львиные врата.
Из рассечённого лба лилась кровь. Чертых вытирал мокрую ладонь о штаны и слушал бред в собственной голове.
"Кто много говорит, тот мало живёт", - вспомнилась фраза Жгута.
- Где ты, брат? - прошептал Чертых и усмехнулся: "Известно где!"
Нестерпимо припекло правый бок. Окончательно придя в себя, Чертых с удивлением понял, что костёр пододвинулся к нему ближе, оставив в траве чёрную парящую полосу. Напротив, сквозь языки пламени, за ним наблюдала огромная собачья морда.
- Дьявол!
- Не угадал, помоешник, - Кабир зевнул. - Пора нам к делу переходить.
Чертых подавил стон, поводил головой. Тишина. Темень вокруг. И уразумел: "Не убежать отсюда. Нет хода из этого мрака". Размазал кровь по лицу, сплюнул:
- Не тяни резину, опарыш! Чего хотел?
Пёс не ответил, глаза закрыл и повёл носом.
- Что умолк, крендель? Стихи сочиняешь?
В темноте блеснул огонёк, как льдинка. Приблизился, превращаясь в серебристый пульсирующий шар, завис над костром.
- Это чё за осьминог? - заволновался Чертых.
- Теперь все в сборе, - улыбнулся Кабир.
Огонь полыхнул красным, закоптил. Завоняло жжёными тряпками.
- Наказывать я тебя не буду, - начал пёс.
Чертых хотел матюгнуться, но не смог. Пересохли губы, распух язык.
- Вместо наказания одарю. Путь земной ты пропылил. - Чертых яростно замотал головой. - Для небес грязен, для подземелья слаб. Могу предложить иное бытиё. - Пёс закатил глаза. - Стражем у врат собачьего рая. Для тебя в самый раз. Животное при животных. Рай чужой, но рядом. А сейчас твоя дорожка в ад стелется. Излагаю понятно?
Словно кляп вылетел из глотки Чертыха:
- Херня! Пошёл...
- Бурные аплодисменты потом, - прервал пёс, - а сейчас уши открой, недоумок. Предлагаю обмен. Я - в твоё тело, ты - в моё. И бегом на службу. Чую, всю жизнь в заповедники рвался, да не сбылось. А на Красноярских столбах каждая скала - врата. Будешь сыт, пьян и во внимании. Оценил?
Чертых задыхался, царапал шею ногтями, вздрагивал.
- Ты уже на полпути в ад, кретин, - заметил Кабир и направил шар к Чертыху. - Коснись рукой, и всё наладится.
Глаза у Чертыха выкатились, ослепли от боли.
- Что ломаешься, как целка! Хватай зарницу руками! Баран!
Серебряный шар повис у лица, окатил стужей. Чертых вытянул шею, как смог, и плюнул кровью.
"Бля бу! Не буду псиной!" - и отключился.
 
Город оживал. Загудели моторами авто, засуетились, заспешили люди. Ветер разогнал серые облака, и выглянуло солнце.
- Э-эх, брат! - прошелестело над рекой.
Под мостом, на пёстрой верёвке, тихо покачивалось тело Чертыха.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"