Часов до трёх не могла уснуть после долгожданных хороших новостей. Вышла на балкон. Кругом безлюдно. Ночь звёздная. Ни ветерка. Тишина и мерцание воды вдали. Полное спокойствие. А меня от эмоций буквально распирает. Вот бы прокричать что-нибудь в это безмолвие. Ну, хотя бы йу-хууу какое-нибудь.
И тут запели петухи. Почти что грузинским хором - первый завёл, за ним следующий подхватил, потом другие, и так со всей деревни певуны, один за одним, ревностно врывались со своими партиями в общий хор, как будто соревнуясь в петушиной страстности с соперниками из соседних курятников. Все пели на разные лады. Но один петух, видимо, начинающий, выделялся на фоне остальных отчаянно упрямым фальцетом. На особо высоких нотах он переходил на сип, срывался, но неистово продолжал их брать снова и снова, периодически пропадая где-то в измученной уже до неузнаваемости четвёртой октаве. Сильно отличался от остальных. И выбирал для себя соло - дожидался, когда очередной отпоёт, и в следующее же мгновение заявлял о себе неестественно тоненьким, звонким, но местами с хрипотцой, где-то даже пародийным, голосом.
Если бы кто-то видел меня в тот момент стоящей на тёмном балконе, то подумал, что это я так неумело, но азартно, подпеваю петухам. Клянусь, это не я! Хотя, признаться, был соблазн присоединиться на радостях и прокричать с высоты на весь Триестский залив своё счастливое ку-ка-ре-ку. Даже и не мысль это была, а почти физиологический позыв. Только, боюсь, соседи с открытым балконом сразу за стеной не поддержали бы в третьем часу ночи мой восторг. Вообще бы не поняли.