Повести про учеников Коронной школы имени государя Таннара
Рэй -- Райачи Арнери
Йарр -- Амингер Байнобар
Тарр -- Таррига Винначи
Лэй -- Ландарри Дайтан
Часть первая
1093 -- 1094 гг.
В школу
Те, кому доводилось бывать в самой южной точке Чегура -- на полуострове Мадатта, -- без сомнения подтвердят: лучшее место для отдыха трудно отыскать во всем королевстве. Тут вам и залитые солнцем песчаные пляжи, и обширное мелководье, удобное для водных забав, и воздух, не отравленный заводскими дымами. Кроме казенных и гильдейских оздоровительных заведений есть также множество частных домов, где сдают комнаты приезжим. Сады, раскинувшиеся по всему полуострову, щедро одаривают отдыхающих не только плодами и ягодами, но и благодатной тенью, столь уместной в жаркий летний день.
Вы ни разу не были на Мадатте? О, так вы не знаете толка в настоящем отдохновении. Ибо только здесь... и так далее, согласно путеводителю для гостей Приморья.
Трое верховых, остановившись на перекрестке, с досадой осматриваются по сторонам. Тихий уголок -- даже дороги не у кого спросить. Кругом сады -- поди еще отыщи, под каким персиком трудится кто-нибудь из хозяев. С отдыхающих также спрос небольшой. Что они знают? Тропинку к морю да в кабак, и только.
Обычная приморская чересполосица -- то земли Сельскохозяйственной гильдии, то дворянские усадьбы. Те дворяне, кто сдает жилье, хотя бы указатели повесили близ дороги, как их найти. А к господам Винначи указателей нет.
Один из сослуживцев когда-то бывал в гостях у сотника Винначи, но пути не запомнил. Да и было это зимой, когда хотя бы что-то можно разглядеть среди деревьев. Сейчас весна, всё в зелени, еще свежей, и в цвету.
Кажется, надо искать решетчатую ограду с воротами. Для этого следует свернуть с основной дороги на одну из тропок. Тогда, по грязи, добрались за полчаса. Нынче вышло бы и того быстрее. Вот только господам войсковым не хочется сегодня спешить.
Тарр
Благородный Таррига Винначи
Из окна пахнет остро и горько. Мама сказала, это черёмуха цветет, и у нее поэтому голова болит. Черёмуха. Черёмуха. Черё-муха...
-- Мама, а почему -- муха?
-- Что?
-- Почему муха, а не шмель?
-- Какой шмель?
-- Почему черё-муха, а не черё-шмель?
-- Ешь, выдумщик.
-- Нет, ну все-таки?
-- Не знаю, так назвали. После у мастера Леручи спросишь.
Мастер Леручи знает очень много. Потому он меня и учит. Не только письму и счету -- это для маленьких. Еще про разные земли, про древние времена немножко. И ес-тест-во-зна-нию -- про зверей и растения. О растениях слушать скучно, а о зверях -- наоборот. Особенно про волков. Они живут в лесу, и в старинные времена зимой нападали на людей. И загрызали насмерть. Но это было давно. А теперь -- папа говорит -- они уже мирные. Или смирные, я не помню, как он сказал. А еще у папы есть ружье и сабля, и много гранат, которые взрываются. И он очень сильный. Такой, что меня одной рукой может поднять. И маму однажды поднимал -- я видел. Только двумя руками, за пояс. А она смеялась и просила, чтобы он не валял дурака.
-- Мама, а почему дураков валяют?
-- Это когда кому-то нечего делать.
-- А кому?
-- Тому, про кого говорят. Есть такое выражение.
-- Значит, ты вчера с мастершей Гатурри валяла дурака?
-- Почему? Она платье шьет, принесла на примерку.
-- Ну как, ты же сказала ей: делать нечего, придется заказывать кружева. Раз "делать нечего" -- значит, валяла?
-- Ох! Ешь, пожалуйста. Каша уже остыла.
А я знаю, что "делать нечего" и "нечего делать" -- это разное. Но дедушка велел, чтобы я спрашивал про все непонятное. Он тогда домой на побывку приезжал и маме рассказывал про гранаты. И ругался: зачем они нашей коннице? Очень сильно ругался -- я даже испугался немножко и хотел уйти. Но мама сказала, чтобы я сидел и рисовал. И тогда я нарисовал всадника на коне и с гранатой в руке. Я же думал, что граната -- это такая граненая пика. А дедушка стал спрашивать: это что? И я ответил: это папа с гранатой. Но дедушке не понравилось, и он опять начал ругаться на маму -- почему я ничего не знаю? А мне объяснил, что граната -- это такой боевой припас с колечком, который взрывается, а вовсе не пика. И еще сказал, чтобы я всегда спрашивал, если что-то не понял.
Каша противная, не жидкая и не твердая. А есть ее надо. Чтобы когда-нибудь потом стать таким же сильным, как папа. Но я его все равно просил в лес зимой не ходить. А он ответил, что волки не страшные, не больше собаки. И обещал как-нибудь взять меня в Ларбар, посмотреть на волков. Там есть зверинец, где они сидят. А еще тигры, бегемоты и хоботарь. Только когда это -- "как-нибудь"? Папа -- сотник в войске, когда еще он сможет выбраться. Хотя обещал, что до осени -- точно.
Иричи из соседней усадьбы в Ларбаре уже бывала, а она не старше меня. Ну, старше, но только на два месяца. Рассказывала, что там везде-везде продают мороженое и сахарную вату. Наверное, врет про то, что "везде-везде".
Мороженое -- на палочке и вата -- тоже на палочке. И сладкие. Я спросил у мамы -- это оттого, что у них общие корни? А она как засмеется! А чего смешного -- я же слышал, что взрослые так говорят. Здорово было бы, если бы где-нибудь, пусть даже не у нас, а где-то в Пардвене, рос такой куст, чтобы на нем распускалось мороженое. Сперва бы появлялась палочка, потом обертка, маленькая, сначала не блестящая. А внутри бы созревало мороженое. И когда бы оно было совсем-совсем готово, то обертка начинала сверкать!
-- Мама, а мама? А почему мороженое на кустах не растет?
-- Ох, Семеро! Потому что это -- сложная смесь. Там молоко, сахар, ягоды, лед. Ну что же ты совсем как маленький?
-- Я не маленький!
-- Вот и я думаю. А что на кустах растет?
-- Смородина, шиповник, бузина.
-- А еще?
-- Крыжовник. Сирень.
-- Сирень -- это и есть кустарник.
-- Мама, а правда, если найти цветок сирени с пятью лепестками, загадать желание и съесть -- то оно обязательно сбудется?
-- И кто ж тебя этому научил?
-- Барышня Иричи.
-- Но, я надеюсь, ты их хотя бы не ел?
-- Только один раз.
-- И что же ты загадывал?
-- А Иричи говорит, что нельзя рассказывать, иначе не сбудется.
-- Ладно. Только не ешь, пожалуйста, больше сирень, а то тошнить начнет. Ты же взрослый мальчик.
-- Да. Я больше не буду... Мама, а знаешь, что я загадал? Хочешь, скажу?
-- Ты же говоришь, что нельзя.
-- А я шепотом. Чтобы мы все вместе в Ларбар поехали. Если шепотом -- то ведь ничего страшного? Сбудется?
-- Конечно, сбудется, Тарри.
-- Мама, а что в Ларбаре есть, кроме зверинца?
-- Что есть? Дома большие, улицы, арки, водовод. В порту -- кораблей много-много.
-- А еще?
-- Еще там река Юин.
-- А море, как у нас?
-- Море тоже есть. И каналы. И мосты. И трамваи ходят.
-- По мостам?
-- И по мостам тоже. Сам увидишь.
-- А тебе там нравилось?
-- Да.
-- А почему ты оттуда уехала?
-- Потому что за папу твоего вышла. И вообще -- сколько можно над тарелкой чахнуть? Положи себе варенье и доедай быстрей!
Только каша от варенья лучше не станет. Когда я вырасту, ни за что не стану кашей питаться. Ведь я тогда уже буду большим, как папа. И женюсь. Хотя такой же красивой жены, как мама, все равно не найти. Тогда я не буду жениться. Я лучше в войско пойду. Я уже и на лошади могу ездить. Пока шагом, но потом и бегом смогу. Папа к школе обещал меня выучить.
В школу меня хотели уже два года назад отдать. Даже два с половиной. Но это далеко отсюда, и все решили, что я пока дома поучусь. Мастера Леручи нарочно для этого пригласили. А когда мне будет девять, я пойду сразу в средние классы. Но это еще нескоро, не в этом году. Папа говорит, мне повезло, что я на месяц позже не родился. Тогда бы пришлось целый год пропускать. Потому что в школу берут, только если есть полных девять. Или пять -- когда в младшую. Занятия начинаются с первого дня зимы, а у меня день рождения в самом конце осени.
-- Мама, а почему Зубок лает?
-- Потому что собака.
-- Да нет, не вообще, а сейчас лает -- слышишь?
-- Да. Кто-то приехал, кажется.
-- Папа?
-- Нет. Не знаю.
Мастер Ча в садовом переднике открывает дверь:
-- Тут к Вам, госпожа.
Два дяденьки. Один с усами, а другой -- лысый. Наверное, они вместе с папой служат, тоже из войска. Значит, не "дяденьки", а -- "господа". У лысого голос смешной, трескучий:
-- Госпожа Винначи?
Мама не смеется. Она, кажется, испугалась этих дядек. Странно, зачем их бояться, если они от папы?
-- Что-то случилось, господа?.. Иди, Тарри, погуляй.
Выходит, кашу можно не есть? Только почему она меня отсылает, если сама боится? Уйти? Страшно -- а вдруг они маму увезут?
-- А я еще не доел.
-- Ступайте, Таррига.
Если мама со мной на "Вы" -- значит, она сердится. Очень сильно. Тогда лучше идти. Ничего, можно побыть в саду. Окно открыто. Наверное, если залезть на старую яблоню, -- можно будет запрыгнуть. Я, конечно, никогда так не делал, хотя и говорил Иричи, что лазил. Хорошо, я больше никогда не стану врать, и кашу буду есть всегда -- только пусть они с мамой ничего не сделают. А может быть, Чу позвать -- пусть он с лопатой сторожит. И если что -- как стукнет!
Чи в саду нет. Там еще один дядька стоит, с лошадьми. И тоже в войсковое одет. Нет, не могут они ничего плохого задумать -- папу побоятся. Надо только им сказать, что он -- сотник и, наверное, их командир.
-- Здравствуйте.
-- Здорово, малой.
-- Я не "малой", мне уже семь.
-- Ну, извиняй, парень.
-- Ничего страшного. Сотник Винначи -- мой папа. Вы у него служите?
-- Э-эх, барич...
Он потрепал меня по затылку. Незнакомые взрослые никогда так прежде не делали. И от этого стало еще страшнее. Я вспомнил доктора, который приходил к нам, когда я болел. Тот тоже говорил, что все хорошо, а сам не смотрел мне в глаза и прятал шприц за спиной.
И тут я услышал, как плачет мама. Я не помню, чтобы она раньше плакала. Тогда я побежал обратно в дом, и по дороге сам заревел. Позорно, как девчонка. Ну и что? Если мама тоже плачет -- значит, не стыдно.
Дядьки так и стоят посреди комнаты. А мама -- за столом. Но они, кажется, ничего ей не сделали, только бубнят какую-то чепуху: про чей-то счетчик, про одержимость. Пусть они замолчат и уйдут -- и все снова будет хорошо.
-- Мама!..
Я хотел им крикнуть, что они -- злые, и чтобы убирались, но расплакался совсем. И тогда мама обняла меня и сказала, что папа погиб.
* * *
Жители города Ларбара читали в "Побережных новостях", как сотник Королевской конницы, благородный Винначи, геройски погиб при исполнении службы. Рядовой такой-то в состоянии, близком к одержимости, пытался взорвать склад боеприпасов, и сотник сумел остановить его. Ценой двух жизней, своей и того рядового, спас жизни множества солдат и нескольких командиров. Посмертно представлен к награде, газета вместе с Короной соболезнует родным и сослуживцам...
Разные бывают дворяне в нашем королевстве. Говоря вообще, в наш век деление на сословия почти что себя изжило. Есть коронные служащие, есть гильдейские работники и общинные деятели, называть эти три разряда граждан "дворянством", "простым людом" и "жречеством" можно лишь условно, по старой памяти. Большинство дворян живут службой и только ею: войсковой, охранной, стражничьей, таможенной, судейской и прочей. Получают жалованье, имеют льготы, например, бесплатное обучение детей в казенной школе на полном государственном довольствии. Но есть еще небольшое число таких дворян, как Винначи, -- со своею землей, обложенной большим налогом.
А встречаются и еще более странные благородные господа. Их дворянский удел составляют не усадьбы, а дома в городской черте. Таков дом господина Арнери в Ларбаре. Особняк, построенный полтораста лет назад, почти весь поделенный на квартиры. Хозяин, служа в городской Управе, одновременно исполняет роль дворского при многочисленных жильцах. Вода, дрова, уборка мусора, освещение, нужники, охрана подворья в темное время суток. Хлопотное хозяйство.
* * *
Рэй
Благородный Райачи Арнери
-- С прибытием, благородный Байликко.
-- День добрый, Господин Глава Ордена!
-- Для Вас -- благородный Райачи.
Главе Ордена полагается быть строгим, но учтивым. Улыбнуться новоприбывшему: ему тут рады. Вздохнуть устало -- у начальника было много дел.
Красивый рыцарь. Желтый кафтан с красным поясом. Красные сапоги. Штаны в полоску -- коричневую с белым. Молодец -- проделал долгий путь и не извозился. На голове -- остроконечный шлем. В руке -- глевия с лезвием из слюдяной бумаги. Орден доволен.
Баночку с лаком закрыть, чтобы не выдыхался. Благородный Райачи вернется из школы в следующий отпуск, тогда надо будет посвятить кого-то еще.
-- Темно тебе, Ячи!
Мастерша Курруни смотрит мимо рыцаря, в окно. Там дождь, но уже, кажется, не с неба: с верхушки сирени капли падают на ее же нижние ветки. За кустом отсюда хорошо видна дорожка. К воротам шагает кто-то длинный в куртке с капюшоном.
-- И нет чтоб гостя проводить, хоть до ворот.
У господина Ординатора, жильца дома Арнери, этим утром опять был один из его людей. Вряд ли гость. И не недужный, хотя "ординатор" -- это такой доктор, кто служит в больнице. "Ко мне приходят люди, к вам за кипятком не набегаешься" -- это когда он объяснял, зачем ему в комнате спиртовка.
Господин Арнери опасается пожара. Печи в доме топит мастер Курруни, и всем жильцам велено большого огня не разжигать, только для света. У спиртовки огонь небольшой, но и не светит. Он -- чтобы пить чай с людьми.
Курруни говорят, это глупо: кому надо -- видят тех, кто ходит в ординаторскую квартиру. Мог бы и самовар попросить, всё равно тайны никакой. Благородный Райачи считает: не так уж и глупо. Во-первых, видят -- да не слышат. А когда бы Курруни-младшая с самоваром носилась туда-сюда, обязательно бы стала подслушивать. Не жильцовская прислуга, а хозяйская, имеет право. Во-вторых, никто не подглядывает, с каким лицом сам Ординатор этих людей встречает. И с каким провожает -- тоже. Это важно. Кто правда его люди, а кто еще нет, со стороны не понять.
-- Бросай уж, все равно до завтра не высохнет.
-- А он уже готов. Больше я на этот раз не успею.
Теперь-то мастерша замечает рыцаря Байликко.
-- Красавец! Усы бы навел -- совсем бы конный полсотник.
-- Поздно. По лаку сверху не нарисуешь. Да он не конный. Это у него глевия, не пика.
-- Чтоб я разбиралась, какой дрын -- чей.
Деревянного рыцаря -- очень осторожно поднять вместе с подставкой. Самое трудное -- носить их в комнату на верхний этаж, по лестнице, чтобы не уронить и не тронуть, иначе лак отлипнется. Благородные Байручи и Байталле так пострадали. Пришлось отправить их на переоснащение -- снимать лак вместе с краской, красить и лачить заново.
А в доме это делать нельзя, только у Курруни в пристройке.
В комнате на вешалке висят черные шаровары, белая рубашка и красный кафтан. Новая одежда для благородного Райачи готова к школе. Тут же сапоги, они сейчас понадобятся.
-- Благородные Байтулку, Байручи, Байкирри и Байтанга!
-- Да, Господин!
-- Пора!
Рыцарь-барсук Байтулку -- один из старших в Ордене. На время отсутствия Главы ему поручается сад со всеми тамошними жителями и гостями. Для такой службы лучше оборотня никого не сыщешь.
В саду под бобовником есть скамья. Чтобы устроить место службы благородному Байтулку, нужен будет нож и дощечка. Доска имеется, за ножом придется идти на кухню.
-- Ну, что, Ячи: завтра в школу?
Курруни-младшая месит тесто.
-- Завитушки будут!
-- Да, завтра. Завитушки -- это хорошо. Я нож возьму?
-- Зачем тебе?
-- Цветов срежу. Для Тетушек.
-- А не обойдутся они, клуши старые?
-- Нет. Надо.
Выходя в сени, благородный Райачи вслед себе слышит тихое, едкое:
-- Золотко, а не мальчик!
Вот и хорошо. Только не "золотко", а "паинька". К девице Курруни непременно будет приставлен рыцарь: Баймерри или Байбар, это еще не решено.
Снять ножом слой травы -- будет нора. Прикрыть дощечкой. Оборотень заступает на свое место под скамьей во дворе. Наружу глядят бурая морда и черный глаз, а светлых полос на спине не видно.
-- Равновесию и Жизни!
-- Равновесием и Жизнью, благородный Райачи!
-- Доброй службы, Байтулку. Отчитаешься по моем приезде.
Теперь цветы. Главу Ордена не подловишь на вранье: он в самом деле зайдет попрощаться с Тетушками. Они Арнери не родня, просто живут тут давным-давно. А так -- обычные жильцы, как и Ординатор, и семейство Вестовых.
-- Ах, какой букет!
-- Ах, как это мило!
По имени Тетушки никого не называют: боятся спутать. Пахнет у них благовониями: не горючими, а которые в мешочках. И еще лекарствами. Вот у господина Ординатора лекарств совсем нет, и это странно. Кто он такой? Врач-то -- да, пожалуй, что и врач тоже. Но может быть, и не только врач.
Рыцаря Ордена он у себя может и не принять. Тогда придется действовать тайно. И попробовать для начала лучше здесь, в комнате у Тетушек.
-- Незримый Облик, благородный Байручи!
-- Незримый Облик, господин!
Он из всех самый маленький, весь помещается в руке. Мастер, кто его выточил, вообще говорил, что это груша. А стал -- вояка в синем буллеяне, чернявый и с черной бородой. Булава нарисована на боку, а с другого бока -- книжка. Рыцарь-кудесник.
Сразу у входа в комнате Тетушек стоит большое створчатое зеркало. Под ним сундук, тяжелый -- двигать не будут. Перед зеркалом всякие ларчики и склянки. А позади него теперь устроится рыцарь Байручи. Будет стеречь и наблюдать.
Нет, благодарствуйте, пряников благородный Райачи не хочет. И чайного гриба тоже. А леденцов -- пожалуй. Возьмет с собой на завтрашнюю дорогу. Нет, его не укачивает на корабле. Это же по Юину, а не морем. Школа государя Таннара совсем недалеко от Ларбара.
-- А зайчиков вам запрещают? Нам -- запрещали.
-- Солнечных? Пускаем иногда.
-- Нет! Из платочков. Вы не умеете сворачивать?!
И показали, как сворачивают зайца. Благородному Райачи, по правде говоря, в голову не приходило мастерить что-то такое. Наверное, это затеи из девичьей Коронной школы.
Из Вестовых сегодня дома только господин Сотник.
-- Райачи? Заходи! А наши все молиться пошли, ко Творцу. Только я по такой погоде не ходок. Ну, что: кончается отпуск-то?
Сотник сам учился когда-то в нашей же школе. Давным-давно, когда еще электричества не было.
-- Вот. Это -- Вам.
Благородный Байкирри умеет биться мечом. И щит у него есть. Опытный воин, добрый друг. Должно быть, поладит с Вестовым.
-- Экось! Как звать?
-- Байкирри.
-- Рыцарь, что ли?
Сотнику можно сказать, как есть:
-- Да. Рыцарь Равновесия.
Вестовой разглядывает его.
-- Сам вытачивал? Или Курруни помогал?
-- Нет. Батюшка купил. Их возле Победителей продают.
-- Но меч-то сам делал?
-- Да. И щит. И раскрашивал.
-- Не жалко отдавать-то?
Конечно, жалко. И Байкирри, и всех. Глава Ордена сюда вернется через три месяца, в следующий отпуск. Может быть, и не все рыцари его дождутся. Но -- такая служба.
-- Он -- для Вас. Нарочно.
-- И много ты их таких разукрасил?
-- Тридцать шесть.
-- Три дюжины, однако! Большая дружина!
А было ли когда-нибудь у господ Арнери под присягой столько людей? У батюшки люди -- матушка да Райачи, да еще Курруни втроем. Жильцы не считаются.
Сотник в Ордене и сам мог бы служить. Но наша забота сейчас другая. Орден ищет Предстоятеля. Без него нельзя. Глава Ордена -- воевода, отвечает за рыцарей, а Предстоятель еще и за храм, за всё Равновесие в мире. Он, Предстоятель, точно есть, только тайный. Мы его не знаем. Или знаем, но делаем вид, будто пока не догадываемся.
-- Ничего, Ячи. Я твоего парня тут устрою. Он -- грамотный?
-- Конечно.
-- Тогда к книжкам приставлю. Вот.
Семья Вестовых с собой привезла много книг. А теперь на полках у них стоят и кое-какие книги господина Арнери. Сотник выпросил почитать. Он ходит плохо, почти все время дома сидит, ему скучно.
Сейчас он оглядывает полки:
-- Эх, таких-то книжек у нас... Вы ж еще механику не проходите. А Страны Мира?
-- Пока нет. Но будем скоро.
-- Тогда держи. Пригодится.
Это не книга, а картинки в папке. Цвета знамен всех стран. Такая штука у благородного Райачи есть. Но всё равно: спасибо.
-- Равновесию и Жизни, благородный Байкирри!
-- Равновесием и Жизнью!
Слева от рыцаря на полке стоит "Барабанная азбука", а справа -- "Определитель трав Приморья".
А сейчас -- самое сложное. Господин Ординатор.
Постучать. Уверенно, потому что воспитанник школы государя Таннара не робеет. Но не слишком громко. Глава Ордена знает: перед ним не все двери так вот сразу должны отворяться.
-- А? -- невнятно раздается из-за двери. И -- снизу. Как будто Ординатор делает гимнастику прямо на полу. Ковра-то у него нет.
-- Добрый день. Это Райачи Арнери.
Ничего не слышно. Потом господин рывком открывает дверь почти настежь:
-- Что происходит?
Рубашка на нем светло-зеленая в рыжеватых буквах "?". Штаны на широких подтяжках.
-- Я завтра уезжаю. Хочу попрощаться.
-- А-а...
Благородный Байтанга кутается в серый плащ. Под плащом -- кинжал, но об этом никто не знает. Орденский разведчик, его задание -- самое опасное.
-- Возьмите...?
Может быть, Ординатор и есть наш тайный Предстоятель. А благородный Райачи к нему подсылает своего человека. Смешно. Господин и усмехается:
-- А давайте!
Из орденских рыцарей Байтанга еще и самый тонкий. Господин подхватывает его двумя пальцами. Вертит -- вниз головой и снова вверх. Так некоторые мальчишки в школе крутят карандаши. И Байтанга оказывается в кулаке, лицом к лицу с Ординатором.
-- Прощай, игрушки, -- молодой господин уже вырос?
-- А может, Вам еще пригодится.
-- Хм... Тогда отдарюсь.
Он не возвращается в комнату, а только протягивает назад и в сторону свободную руку. Чем-то там скрипит.
-- Нате.
Тяжелый шарик из цветного стекла: голубого, молочного, желтого с рябью. С дыркой насквозь. Можно будет продеть шнурок. А ведь господин эту штуку прямо сейчас откуда-то открутил. Ручка была у выдвижного ящика или грузик у часов. А теперь -- Пестрый Шар. Предстоятель так мог бы: все равно как у себя с шеи снял святой знак и отдал.
Глава Ордена этого не забудет.
* * *
С чем бы мы сравнили современную коронную школу? Более всего похожа она на небольшое боярство первых веков Объединения. Своя земля, почти самодостаточное хозяйство: конюшни, скотный двор, огороды и сады. Все служилые люди на виду у господина. Пусть не боярина, а начальника школы, и все же -- крупный чин на королевской службе. Не ниже полтысячника. А тут -- и вовсе тысячник. Тут -- это в школе государя Таннара, лучшей дворянской школе Приморья.
Летом же 1093 года напоминала она южный базар. Уж так все бегали и кричали: что-то искали, кого-то ловили, выставляли напоказ лучшее, прятали сомнительное и неприглядное. Спросите -- почему? Ну как же, как же! Ведь нынче собрался посетить нас сам королевич Диндо с сыном -- в ходе рабочей поездки по Приморской области. Не кто-нибудь, а нашему государю троюродный брат по батюшке его. Лицо в государстве не первое и не второе, но во вторую дюжину входящее.
Обычно высокие особы прибывают к нам зимой -- в пору принятия присяги. А в этот раз пожаловали на Змиев, когда поспевает черешня и море особенно теплое. Эх, до чего же хорошо!
Впрочем, справедливости ради надо сказать, что королевич за отдыхом дело тоже не забывал. Погостил недельку в Ларбаре: осмотрел Новый мост, Судостроительный завод, университетское книгохранилище и Зверинец. По всему видать, остался доволен. Ибо очевидцы рассказывают, что неизменное удовольствие не сходило со светлого лика -- и когда он тросточкой по чугунным перилам моста постукивал, и когда хоботаря молодой капустой потчевал.
А после велел королевич Диндо седлать коней, да и двинул вглубь области. От моря -- к заповеднику Матабанга. И по дороге решил школу посетить -- поглядеть, как воспитываются завтрашние коронные присяжники.
Господин Нарагго, школьный начальник, пока к приему готовился, похудел и осунулся. Потому что какие уж там пироги да каши -- та самая черешня в глотку не лезла от волнения. Гээров десять сбросил, бедняга, если не больше. И то сказать -- ведь непременно же оказия случится. Или электропроводка в новом учебном здании заискрит, или свинья на стрельбище забредет, или братья Дайтаны что-нибудь устроят.
* * *
Лэй
Благородный Ландарри Дайтан
Что я сделал? Нет, ну что я такого сделал? Чего орать-то? Убудет от коронной кобылы? Не убудет -- подумаешь, один волосок!