А иногда я сидела на холодном подоконнике, уткнувшись лбом в стекло, смотрела на закат, на стайку, прыгающих с ветки на ветку, воробьёв. Махала им рукой, а потом водила пальцем по, запотевшему от тёплого дыхания, стеклу. И никто не знает, что я там выводила. Одно слово. Одно имя. Шесть букв. Потом улыбалась, целовала стекло и быстренько стирала имя. Его имя, эти шесть букв тихого счастья, этот глупый поцелуй о котором он так и не узнает. Не почувствует то тепло моего дыхания, которое, не в первый раз, чувствует стекло. А я никогда не вздрогну от насмешки его голубых глаз во время моего признания, никогда не развернусь с независимым видом. И никогда не расплачусь, прибежав домой. Может это и к лучшему.