Аннотация: Об упразднении гражданского права в России. О том, почему в России не исполняются решения суда, удовлетворяющие исковые требования граждан к государству.
Об упразднении гражданского правав России
9 февраля 2001 года Верхсуд Дагестана принял решение возместить мне ущерб, причиненный незаконными действиями государства, в сумме 311 тысяч рублей за счет казны Российской Федерации.
Исполнительные листы, выписанные на основании этого решения, я отправил, в соответствии с законом, в 1-й отдел службы судебных приставов Москвы.
Пункт 1 статьи 9 Закона "О исполнительном производстве" гласит: "Судебный пристав-исполнитель обязан принять к исполнению исполнительный документ от суда или от другого органа, его выдавшего, либо взыскателя и возбудить исполнительное производство, если не истек срок предъявления исполнительного документа к исполнению и данный документ соответствует требованиям, предусмотренным статьей 8 настоящего Федерального закона".
У меня срок не истек, и все соответствовало статье 8 Федерального закона, жду исполнения и получаю пакет с письмом судебного пристава-исполнителя И.В. Камоловой, возвращающей мне все документы и сообщающей: "Согласно ст. 110 Федерального закона "О Федеральном бюджете на 2001 год" и Постановления Правительства РФ от 22.02.2001 г. взыскатель сам предъявляет исполнительный документ судебного органа по денежному обязательству к должнику в Министерство финансов по адресу ул. Ильинка, д. 9".
Я не поверил: как, -- в законе о годовом бюджете отменять статью Федерального закона "О исполнительном производстве"? Нет, конечно, -- Россия, но такое даже для России слишком. Однако иду в библиотеку, читаю статью 110 "Федерального бюджета на 2001 год":
"Исполнительные листы судебных органов по искам к казне Российской Федерации направляются для исполнения в Министерство финансов Российской Федерации и исполняются им в порядке, установленном Правительством Российской Федерации.
Исполнение судебных решений по искам к казне РФ осуществляется за счет ассигнований, предусмотренных для этих целей настоящим Федеральным законом. При этом допускается исполнение судебных решений в объемах, превышающих утвержденные настоящим Федеральным законом ассигнования на эти цели".
Очень интересно: в закон, принимаемый на год, содержательный закон (кому, на что, сколько дать денег), вмонтированы две статьи (109 и 110), уже не содержательные, а процедурные, аннулирующие статью 9, озаглавленную "О возбуждении исполнительного производства", Федерального закона "О исполнительном производстве".
Но процедурный закон должен быть независим от содержательных законов, и уж тем более от законов, принимаемых на год. Процедурный закон обязан быть всеобщим.
Российское законодательство порочно своими исключениями, невсеобщностью законов. Оно провозглашает всеобщность, но не в силах выдержать этого принципа. Оно беспринципно. Почему перед законом все должны быть равны? Потому что иначе право будет не демократическим, а сословным, феодальным, и мы заложим фундамент для разрушительной деятельности борцов за права трудового народа.
Да, может меняться и процедурный закон, но это надо делать не воровски (пряча его в содержательном законе), а гласно и очень и очень хорошо подумав, чтобы изменением правил не потерять футбола, а изменением процедурного закона не потерять законности, правосудия, Конституции и государства, провозглашаемого этой самой Конституцией.
Поглядим, каковы последствия 109 и 110 статей Федерального закона о бюджете на 2001 год.
Общим принципом законодательства является правило: если к общему закону есть, для частного случая, специальный закон, то в частном случае применяется этот специальный закон, а не общая норма.
Общая норма гласит: "Судебный пристав-исполнитель обязан принять исполнительный документ от суда или другого органа, его выдавшего, либо взыскателя и возбудить исполнительное производство..." (ст. 9 Закона "О исполнительном производстве").
Специальный закон (ст. 110 Федерального закона о федеральном бюджете на 2001 год) гласит: "Исполнительные листы судебных органов по искам к казне РФ направляются для исполнения в Министерство финансов РФ и исполняются им в порядке, установленном Правительством РФ".
Тем самым по исполнению решений судов по искам к казне РФ и вообще по "взысканию на основании исполнительных листов судебных органов средств по денежным обязательствам получателей средств федерального бюджета" Федеральный закон "О исполнительном производстве" не действует, судебные приставы-исполнители не действуют, возбуждения исполнительного производства не происходит, а потому не действуют все статьи закона "О исполнительном производстве".
А что же действует? Действуют, как сказано во вмонтированном в закон о бюджете новом законе "О исполнительном производстве" (ст. ст. 109 и 110), составленные Правительством "Правила взыскания на основании исполнительных листов судебных органов средств по денежным обязательствам получателей средств федерального бюджета" (утверждены Постановлением Правительства РФ 22 февраля 2001 года N143).
То есть правительство предлагает нам жить не по законам, а по правилам. Так. А что за правила? А вот (пункт 6 Правил): "При отсутствии или недостаточности средств, необходимых для удовлетворения требований, предъявляемых к должнику в соответствии с пунктом 5 настоящих Правил, выплата по исполнительному листу производится в порядке субсидиарной ответственности за счет средств, выделенных главным распорядителем средств федерального бюджета, по ведомственной принадлежности должника.
В этом случае орган Федерального казначейства по месту открытия лицевого счета должника возвращает взыскателю исполнительный лист и другие документы с уведомлением о невозможности полного или частичного исполнения в установленный срок требований, содержащихся в исполнительном листе, возможности направления исполнительного листа и других необходимых документов в Министерство финансов РФ для взыскания средств с главного распорядителя средств федерального бюджета".
Итак, вместо исполнения решения суда в предусмотренный законом "О исполнительном производстве" срок (2 месяца) даруется возможность направления исполнительного листа.
Федеральный закон "О исполнительном производстве" начинается (глава 1, ст.1) со слов: "Настоящий Федеральный закон определяет условия и порядок принудительного исполнения судебных актов судов общей юрисдикции...". Только предусмотренность принудительного исполнения делает закон исполняемым. Понимал это еще Радищев: "Примеры всех времян свидетельствуют, что право без силы было всегда в исполнении почитаемо пустым звуком". (Путешествие из Петербурга в Москву. Глава "Новгород"). Так на то он и Радищев (а не Дума и не Правительство).
Что же учинили правители и законотворцы своими "Законом о бюджете-2001" и "Правилами взыскания"?
Они исполнительное производство по решениям гражданских судов заменили просительным.
Работала большая шестерня судов по гражданским делам -- производила решения, с ней была сцеплена малая шестерня исполнительного производства -- исполняла решения большой шестерни.
Правительство-Дума двумя статьями (109 и 110) Закона о бюджете на 2001 год чуть отодвинули малую шестерню от большой. Результат? Господа правители-законотворцы пустили судебную машину работать вхолостую. Они лишили судебную систему механизма исполнения.
А в остальном все хорошо: судебная власть в России наличествует, суды работают, они независимы, и от них ничто не зависит...
-- Нет, ну, может быть, вы утрируете, может, все-таки судебные приставы-исполнители тоже имеют право -- если не обязанность, как в Законе "О исполнительном производстве", то хоть право -- исполнять "исполнительные документы от суда"?
-- Плохо вы знаете наше правовое государство: ни щелочки не оставили: право мы должны иметь, а возможности им воспользоваться -- ни за что. В России законом запрещено жить по закону.
Оглашаю инструктивное письмо заместителя главного судебного пристава Российской Федерации -- руководителя департамента судебных приставов А. Герасимова N 06-5178 от 15.11.2000 г., адресованное главным судебным приставам субъектов Российской Федерации: "...Таким образом, в случае, если у должника имеются счета в органах Федерального казначейства, поступающие в службу судебных приставов судебные листы с требованиями о взыскании денежных средств с организаций-должников, являющихся получателями бюджетных средств, не могут исполняться в принудительном порядке, а направляются для исполнения в соответствующий территориальный орган Федерального казначейства. При этом положения Федерального закона "О исполнительном производстве" о взимании исполнительского сбора не могут применяться в отношении таких должников".
Техника правила российской жизни "можно, но нельзя" очень проста: внешний закон -- Конституция, к примеру, гарантирует права и свободы, а внутренний закон их отменяет. Статья 46 Конституции: "Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод" -- это внешняя куколка, а внутри нее бумажки от Касьянова и Герасимова: "не могут исполняться в принудительном порядке" (Герасимов) и "орган... возвращает взыскателю исполнительный лист с уведомлением о невозможности" (Касьянов).
Статьи в Конституции РФ есть, статьи в Гражданском кодексе РФ есть, статьи в Федеральном законе "О исполнительном производстве" есть, а исполнения все равно нет. Почему?
-- Потому что Россия.
-- А конкретно?
-- А конкретно, в России на каждую цепочку хороших законов найдется спецзакон, ее обнуливающий.
Ведь действие законов подчиняется принципу произведения, а не сложения: достаточно одного нулика, чтобы обнулилось все произведение.
Так три маленьких нулика -- статьи 109 и 110 Федерального закона о бюджете-2001 и "Правила взыскания..." 2001 года -- обнуливают статьи 2, 15, 18, 19 п.1, 53, 55 п. 2, 46 п.1, 35 п. 3 Конституции Российской Федерации. Пункт 1 статьи 46 Конституции "Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод" обнулен, ибо "Правила взыскания..." сделали решения судов по денежным обязательствам перед гражданами получателей бюджета (в том числе всех госучреждений) необязательными для исполнения. Пункт 1 статьи 19 Конституции "Все равны перед законом и судом" обнулен, потому что как же равны, когда с меня и с частного предприятия можно принудительно взыскать (по решению суда), а с государства и получателя бюджета в мою пользу принудительно (по решению суда) взыскать нельзя. В прошлом году я принудительно взыскал с Минфина 77 тысяч (ибо добровольно Минфин не исполнял решение суда), в этом году статья 110 закона о бюджете на 2001 год лишает меня права на принудительное взыскание, чем умаляет мои права и обнуливает пункт 2 статьи 55 Конституции РФ: "В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина".
Законы, г-н Касьянов, особенно процедурные законы, обязаны быть константами, игра (то бишь любая протяженная во времени деятельность) не может вестись по ежедневно меняемым правилам. Это один из самых общих процедурных законов обращения с законами.
Беда не в том, что Касьянов не понимает, а в том, что люди в России не понимают крайней важности формального соблюдения демократических, то есть обеспечивающих наши права и свободы, законов.
Соблюдение мною демократического закона -- это уважение мною прав и свобод другого человека, других людей. Как соблюдение мною правил дорожного движения -- когда я останавливаюсь на красный свет -- это уважение мною права и свободы другого ехать на зеленый. Я обязан остановиться на красный, чтобы он имел право и свободу ехать на зеленый: моя структурированная несвобода порождает его свободу ехать. Точно отмеренная несвобода, точно отмеренный запрет и принуждение к его соблюдению порождают точно отмеренную свободу для всех.
Этого понимания демократических законов и роли запрета в них (а это всегда запрет налезать на гарантированный законом кружок свободы другого) нет ни у сегодняшних учителей народа (в частности, у доктора исторических наук Д.Е. Фурмана), ни у законодателей и правительства.
В демократическом праве не содержательный закон -- не госплан (бюджет) -- должен обладать высшей юридической силой, а процедурные законы, на которых частные лица строят свои частные планы. Государственным преступлением являются "законы", нарушающие статьи Конституции, нарушающие процедуру исполнения решений судов.
Касьянов и Дума нарушают правила уличного движения (процедурные законы), едут на красный свет, на запрещающие статьи Конституции и тем мешают ехать по своим делам сотням тысяч людей, разрушая их планы, рассчитанные на исполнение решений судов в оговоренные законом сроки. Общество мирится с тем, что законотворцы, строго по Кампанелле, положили заботиться об общественном благополучии Касьянову с его госпланом, а не каждому члену общества с его частным планом своего и общественного благополучия. Это тот же коммунистический модус жизни, ведущий общество к голоду и деградации.
Да исполняйте, пожалуйста, госплан, но не за счет моих и миллионов других людей планов.
Нет, этого российские правители делать не умеют, они умеют только за счет обнищания населения добиваться процветания страны.
Коммунисты и наши комдемократы очень не любили и не любят формальностей, формы, формальной демократии, формальной законности, формальных прав человека. А ведь правила уличного движения -- это формальные правила, они не зависят от того, куда и зачем едет человек и кто этот человек. И в этой независимости, в этой обязательной формальности -- уважение к другим людям, к их нуждам, к их необходимостям.
Потому я говорю: соблюдайте законы, выплачивайте в формально оговоренные законом сроки каждому человеку то, что ему формально положено по закону, давая ему тем самым формальную возможность осуществлять свои частные планы, -- и страна начнет оживать, и только в этом случае начнет оживать. Неизменность процедурных законов позволит людям планировать свои действия, высвободит энергию десятков миллионов людей -- а это главный ресурс общества.
Ведь за счет чего идет сейчас "рост производства"? За счет задержки зарплат предприятиями--получателями бюджета. За счет задержек выплат врачам, учителям, военным, рабочим, спасателям-чернобыльцам, перед которыми мы все в долгу.
А через суд, через судебного исполнителя принудительно взыскать определенную судом сумму по закону о бюджете на 2001 год (а наверное, то же планируется и на 2002-й) и "Правилам взыскания на основании исполнительных листов судебных органов средств по денежным обязательствам получателей средств Федерального бюджета" невозможно, ибо "Правила" предусматривают возможность неисполнения исполнительных документов "с уведомлением о невозможности полного или частичного исполнения в установленный срок требований, содержащихся в исполнительном листе..." (пункт 6-й "Правил"). По "закону" о бюджете-2001 не может взыскать с госучреждения свою зарплату учитель, врач, военный, рабочий... никто.
Как это называется? Давайте заглянем в англо-русский словарь: "default -- 1. Отсутствие, недостаток (чего-л.); 2. Невыполнение обязательств (гл. обр. денежных)". Итак, это называется дефолтом, постоянным внутренним дефолтом. Иностранцам Касьянов платит проценты с долга, с иностранцами он договаривается об условиях реструктуризации, а со своими гражданами Касьянов, надо полагать, считает возможным не церемониться.
Может ли такое Правительство и такую Думу, такую власть народ считать своей? При всем желании никак не получается.
Это еще и правовой дефолт: с принятием статей 109 и 110 Закона о бюджете на 2001 год рухнул Закон: обнулились статьи Конституции, обнулился Федеральный закон "О исполнительном производстве", обнулилась вся третья власть -- судебная, рухнуло все гражданское право России. Судебной власти отведена унизительная роль вынесения решений, необязательных для исполнения...
У наших номенклатурных либералов, узаконивших право одних агентов рынка (получателей бюджета) не платить по своим долгам и обязанность других агентов рынка своими деньгами содержать первых, такая экономика называется либеральной. Эти сраму не имут...
Подумать только: человек обращается в суд за восстановлением своих нарушенных прав... Ведь для России, никогда не жившей по Закону (исключая 20-летие пафоса законности (1861-1881), для общества, для государства -- это должно бы быть пределом мечтаний: люди взывают не к справедливости, зовущей на баррикады, а к состязанию аргументов, к правовому дискусу в суде, к разговору, к разрешению спора человеком (судьей), не имеющим другого интереса в деле, кроме интереса разрешить его по справедливости, то есть, по закону. Ведь после 100 лет отсутствия права возвращаемся в человечество, выбираем новый модус жизни.
Строим новое государство... Так новое правительство и новое государство и не дают человеку жить по закону, по Конституции. Они меняют правила жизни. В какую сторону? До статей 109, 110 была прозрачная, конечная (каждое действие регламентировано по времени) процедура исполнения решений суда, обязательная для чиновников (судебного пристава-исполнителя). Бюджетный исполнительный кодекс (ст. ст. 109, 110) отсылает к "Правилам взыскания...", составленным правительством. "Правила" делают процедуру исполнения требований исполнительных листов -- по закону -- необязательно исполняемой. По "Правилам" чиновник Минфина или Казначейства имеет право не исполнять вступившие в законную силу решения суда, откладывать их исполнение на неопределенное, не ограниченное законом время.
По "Правилам" чиновник ничего мне не обязан делать. Значит, я не могу с него требовать по закону, ибо Касьянов отменил закон. А что я могу, если я не могу требовать? Просить. А просят в рыночной экономике только деньгами.
Вот и вляпались в разъезженную колею российской жизни. Тем, что узаконили произвол чиновников.
Так Касьянов узаконивает коррупцию, обеспечивая заодно фронт работ по ее искоренению.
Получается: опять не то государство строим. Чем раньше это признаем, тем лучше.
Несколько месяцев назад одна из телеведущих, мило улыбаясь, обронила: "А если следовать Конституции, то никакого закона принять нельзя, в частности, если следовать части 2 статьи 55 ("не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина")".
Это не единичное мнение. Я говорил с одним из редакторов газеты "Известия", он сказал мне, что газета готова дать мою статью в отрывках (так!), смягчив или убрав наиболее острые места, при этом он сказал, что я абсолютно прав с точки зрения идеальной демократии, идеальной законности, но наша демократия неидеальна, как и наши законы, а потому, как я его понял, мои ссылки на Конституцию несколько идеалистичны, вместо того, чтобы быть чуть более реалистичными.
Я понял, что мы с редактором расходимся во взглядах на роль государства в демократическом обществе. Я считаю, что у государства (согласно статье 2 Конституции) нет прав, у него есть только обязанности перед каждым человеком российского общества: соблюдать, защищать, обеспечивать, гарантировать права и свободы человека и гражданина. Я считаю, что мы строим государство для себя, а не для сословия чиновников, и потому никак не можем узаконивать право чиновников обкрадывать (в итоге все сводится к этому) нас. Мы даем чиновникам права только для обеспечения наших прав. Их права должны нами всегда подразумеваться в этой сцепке -- как данные для обеспечения наших прав.
Как только мы забываем об этом и начинаем говорить отдельно о полномочиях правительства, Думы, президента, Минфина, Минюста, так сразу права чиновника становятся выше наших прав и отделены от наших прав... пока только в наших умах, но уже в следующую секунду чиновник закрепляет эту отделенность и в законах. "Наших не вполне еще демократичных, далеко не идеальных законах".
Вот та реальность, о которой забывают господа реалисты.
Дело в том, что "автоматически действующих механизмов" в обществе нет. Государство не автоматически действующий механизм, обеспечивающий наши права, и гласность не автоматически действующий механизм, расставляющий всё и вся (в том числе политических деятелей) по своим местам (как ошибочно полагал Ленин в "Что делать?"): на все хорошее я должен тратить себя -- я должен писать заявления, я должен выигрывать у государства в суде, я должен писать в газеты и журналы, и я же должен добиваться публикации моих статей. Все механизмы -- контроля за действиями государства, гласности -- запускаю я. Я и все те, кто мне помогает или действует так же, как я, -- гаранты соблюдения наших прав и свобод и действия первых двух глав Конституции. Право без принуждения -- пустой звук. Вот я, мы и принуждаем. Больше -- теоретически -- некому.
Мы расходимся и в понимании созидания. Для меня созидать сегодня -- это в первую очередь говорить об ошибочности пути, по которому ведет общество официальная стража, указывать на конкретные законы и доказывать их несовместимость с провозглашаемыми обществом целями. Для меня писать о дырах в днище корабля -- это спасать корабль; для благополучного чиновника писать о тонущем гражданском праве -- это компрометировать демократический образ России. Алгоритм таких благодетелей -- до последних секунд скрывать истинное состояние дел и вдруг объявлять о несостоятельности России.
Как тошнит от этой лакейской доблести -- не выдавать барина (государство) иностранцу. Будто мы не для себя государство строим, а для барина и чтобы барину под наше умолчание у иностранца больше удалось урвать.
Они, эти не забывающие себя благодетели, и есть истинные губители России.
Возвращаясь к телеведущей: теорему о необходимости для нас узаконивания нарушения государством наших прав она, конечно, не доказала. И не могла доказать, ибо это утверждение неверно.
В человеческом обществе запреты важнее разрешений, в определение человека входят запреты (заповеди), а не разрешения. Да, соблюдать запреты трудно, но это не значит, что можно узаконивать их нарушение: например, вместо закона "не укради", ввиду трудности его исполнения, ввести закон помягче: "понемножку можно".
Тут я нечаянно, но, наверное, неслучайно вышел на занимающую меня сегодня тему о центральном месте идеалиста и идеализма в рыночной экономике. Но эта тема требует отдельного разговора.
Опять возвращаюсь к тележурналистке. Я считаю, что дело в другом, в общественном заблуждении: застигнутому новыми правилами жизни народу, если не понять умом, то придется понять боками, что создавать хорошие законы и выбирать хороших законодателей труднее, чем он думает, и что/ от его выбора зависит. Сделать закон удовлетворяющим всем статьям Конституции можно и нужно, -- но это трудно. Так ведь хорошее и всегда трудно, и очень трудно.
И главная трудность, повторюсь, в том, что непривыкшему спорить с государством населению трудно усвоить, что гарантом соблюдения Конституции, наших прав и свобод, в конечном счете, являются не президент, не Дума, не правительство, а мы сами.
Я называю себя частным политиком и выношу на политический рынок политику, одно присутствие которой начнет менять ситуацию в лучшую сторону.