Дорога, люди, таверны, постоялые дворы, душные комнатки в домах селян, выбор еды, хлопоты о чистоте, обиход лошадей, и всё время дорога. Утром, днём, вечером, изо дня в день в любую погоду.
'Кочевой табор' хмыкала Ксения. Багаж, упакованный в имении; покупки, совершённые по дороге; вещи, забранные из северного храна, и пожалуйста, сформирован караван из нескольких телег. Добавим возниц, увеличившихся в количестве охранников, ярла с женой, и получаем, что не каждый постоялый двор способен принять столько народа разом. Чем дальше продвигались, тем затруднительнее становилось комфортно обустроиться, и если раньше Ксения выскакивала из кареты, потягивалась, с облегчением произнося:
- Фу наконец-то, − и с любопытством осматривала место стоянки, то теперь всё чаще она, морщась, покидала место ночёвки и влезала в карету, будто та маленькое уютное гнёздышко.
Поначалу Ксении было интересно определять, через какие государства она проезжает, если ориентироваться на её родной мир, но вскоре совершенно запуталась. Язык был единым, лишь последнее время ей удавалось услышать местные наречия и то украдкой. С гостями все жители общались на латыни.
Ингвар пояснял, что бывшие границы Метрополиса они уже миновали, и проезжают по землям опять же бывших маленьких государств. Внутреннее чутьё или косвенные признаки подсказывали, что они давно едут по территории Германии, если ассоциировать с Землёй. Практической пользы от сравнений и аналогий не было, и вскоре Ксения стала учить географию так, как она существовало в реальности.
Их караван двигался строго на север к морю. Ингвару, чтобы попасть домой, необходимо было пересечь Внутреннее море. Он показывал карту, поясняя, где живёт, а Ксюша только вздыхала. Как-то не сразу догадалась она, что путешествовать придётся ещё и по воде. Они с мужем пересекли практически всю Европу и подошли к узкому месту в Балтийском море, если по-земному. Оставалось за двое-трое суток по воде, тут как повезёт, чтобы достичь Скандинавского полуострова.
- Харн, посмотри, как там у Фреда, есть места, да и жив ли он ещё? − бросил указание Ингвар при приближении к последнему перед отплытием городу на их пути.
- Да, моя ласточка, − грустно улыбнулся Ингвар, − он жил на наших землях, потом пересёк море и открыл здесь таверну, а спустя два десятка лет и постоялый двор. Я помню, как он принимал нас перед походом за новыми территориями. Мы радовались, видели себя уже богатыми и счастливыми, а он только смотрел на нас с сожалением и качал головой. Я думал, что он жалеет, что стар и не может пойти с нами, а теперь понимаю, что мы для него были словно пропащие. Он все эти годы жил и растил детишек, а мы теряли своё время... в поисках ума, − неожиданно закончил северянин.
- Не мне тебя утешать, − подумав, ответила Ксения, − но найти ум да мудрую жену, по-моему, неплохо, − лукаво стрельнула она глазами.
Ингвар немного грустно улыбнулся. Тяжкие, накатившие душным валом, думы о далёком прошлом ушли, а сердце тревожно сжалось в преддверии будущего. Он так привык, что жена рядом, он ежесекундно знает, что она делает, какое у неё настроение, что требуется для её комфортного обустройства, но вскоре они приедут домой и многое переменится. Сможет ли он спокойно оставлять её одну? Судя по письмам, что ему иногда приходили, дела на родине идут плохо. Ему придётся целыми днями пропадать в разъездах. Он не сомневался, что его Ласточка найдёт себе дело по душе и с пользой для дома, а вот каковО ему будет без неё?
Ингвар поехал чуть быстрее. Их караван въезжал в город, и на узковатых дорогах стало затруднительно находиться рядом с каретой.
Ксению охватил мандраж. Наконец-то их путешествие скоро закончится, что радовало до волнительных мурашек. Но им предстоит ещё плыть на корабле, и это пугало. Тревожили вопросы комфорта, собственная способность пережить морскую болезнь, безопасность. Почему-то в дороге умереть от рук разбойника не так страшно, как утонуть. Субъективная глупость, конечно, но терзает, наводит панику. А ещё очень хотелось приглядеться к местному контингенту. Азарт путешественницы давно сошёл на нет, дорога, люди, достопримечательности - всё надоело, но хотелось бы конкретнее отметить, что именно вокруг по-другому.
Первым отличием было похолодание, причём заметное. Пожалуй, можно отнести это к плюсу. Не будет больше перебежки от одной тени к другой и обтирания платочком украдкой подмышками. Оказывается, по зиме можно соскучиться! Тут главное подгадать с одеждой, да иметь тёплый, уютный дом, с обязательным очагом, пушистыми коврами и дремлющей кошкой, а ещё вязание, сложенное в уголке дивана.
Следующее, что бросалось в глаза, это подавляющее большинство светлоголовых. Так и хотелось подойти ко многим девушкам и подкрасить им ресницы, брови. Казалось бы, сплошь красота вокруг, одни блондины и блондинки, но жизнь не без сюрпризов. Симпатичных людей встречалось немного, а красивых, хотя бы как Илая, чтоб ей долго и муторно икалось, вообще не попалось по дороге. То в чертах лица подвох, то белёсые ресницы придают деревенский вид, то сложение тела не ахти.
Впрочем, много ли Ксения видела, сидя в карете? Всё это предубеждение, потому что ей не нравилась сама атмосфера. Ушла смешливость в людях, нет лёгкости в общении между мужчинами и девушками, в тавернах не танцуют по поводу и без, не флиртуют, не подначивают друг дружку. Даже рынки более молчаливы, чем в южным землях бывшего Метрополиса. У неё как крестьяне выпьют, так такой диспут могли закатить, такую философию выдвинуть, что учёным мужам с блокнотиками бы сидеть, да конспектировать. А здесь? Пьют, едят, шепчут друг другу новости и осуждают, если кто чуть громче себя проявит.
Ксения одёрнула сама себя. Ведь южане поначалу ей казались немного вульгарными, громкими, яркими и хитрыми. Чего же сейчас она нос воротит? Быть может здесь люди более деликатные, сохраняют личную дистанцию, не суются в чужие дела бесцеремонно? Девушка, а старше землянка сейчас не выглядела, смотрела в окошко, пытаясь увидеть истину, но безуспешно. Тучи наползли на небо, морось повисла в воздухе и грязь, чавкающая под колёсами всё это успешно сбивало положительный настрой к справедливости. И хотелось только ворчать, как вокруг всё плохо, не по-привычному, а лучше уже наконец приехать домой, обустроить себе комфортный уголок и написать письмо мальчикам. Вот у кого сейчас форменный дурдом! Новая обстановка, люди, обязанности, требования, сплетни, подхалимаж, и нет мамочки рядом. Вздохнула и неосторожно стукнулась лбом об стекло. Карета немного резковато остановилась.
- Ксюшенька, приехали, − открыл дверцу муж, и едва она приготовилась вылезать, Ингвар ловко подхватил её и внёс в таверну.
- Мы у твоего знакомого? − тихонько спросила она, с любопытством подглядывая из-за плеча.
- Да, моя сладкая, Харн снял нам комнату на верхнем этаже, там почище и потише, а ребята будут внизу. Возничих завтра-послезавтра отправим по домам.
- Думаешь, удастся так быстро нанять корабль?
- Конечно, они каждый день сейчас ходят, лишь бы все наши пожитки влезли.
- Не побили бы фарфор, − забеспокоилась Ксения.
- Не волнуйся, ласточка, ты так упаковала, что твою посуду можно с горы бросать, − фыркнул Ингвар, целуя, куда придётся, пока жена устроена на его руках, а сами они проходят по тёмному коридору.
- Чего ты меня несёшь? − попробовала выбраться она из объятий, − дай размяться.
- Милая, ты так скрипела косточками, пока вылезала, что я подумал, не будем пугать посетителей, донесу тебя до комнаты, а там уж разминайся, а я посмотрю, как ты выгибаешься кошечкой.
- Ты... − ахнула Ксения.
Ингвар отрыл дверь плечом и, поставив жену, лишний раз обнял, вновь одаряя поцелуями.
- Скоро будем дома, моя любовь. Ты увидишь настоящую зиму, пушистый снег, хрустальный лёд на речках. Ты знаешь, что сугробы у нас бывают выше человеческого роста? Ты вообще знаешь, что такое сугробы? А мороз, щиплющий за нежные щёчки? − шептал любимый северянин ей в ушко, щекоча горячим дыханием.
Ксения рассмеялась и от щекотки и от предположений мужа, а он, довольный, что она смеётся, только крепче обнял.
- Ксюша, как же я тебя люблю, как же сильно я тебя люблю!
- Ингвар, я тоже тебя люблю, но у меня в голосе звучит радость, надежда, а у тебя как будто тревога.
- Глупая, пока мы добирались, я видел, что тебе тяжело и хотелось, чтобы поскорее эта дорога закончилась, но в тоже время я был счастлив, потому что всегда мог видеть тебя. А дома, боюсь, я буду нарасхват, территории у нас обширные, придётся много ездить... − муж замолчал.
- Мы справимся, − Ксения погладила его по лицу, − говорят, без трудностей жизнь пресная.
- Правда? Не замечал, хотя мне без разницы, лишь бы ты была рядом.
На следующий день Ингвар отправился с Харном договариваться о доставке их с вещами на полуостров. Ксения, отдохнув, почистив пёрышки, отправилась с ними, испытывая любопытство. Дождя не было, но вскоре мокрая взвесь в воздухе сделала влажной одежду и виды города перестали доставлять гостье ожидаемое удовольствие. Хорошо отдохнув, Ксения благодушно отнеслась к грязи на улицах. Запахи, конечно, раздражали, но ничего, кроме навоза, горелого жира или варившейся рыбы, нос не дёргало. С человеческими отходами здесь было строго.
С кораблём затруднений не вышло. Капитан очень обрадовался, что не выйдет полупустым, как опасался. Ксения осмотрела заранее предоставляемые для пассажиров удобства и, уныло вздыхая, согласилась, что пару дней потерпеть можно.
- А где ты расположишься, милый? − расстроено спросила она, видя, что крохотная каюта рассчитана на одного.
- С тобой, моя прелесть, − удивился Ингвар.
- Но тут койка уже гроба, − возмутилась Ксения.
- Ничего, ты все равно руки-ноги на меня складываешь, уместимся.
- Кошмар, − вздохнула благородная леди.
И правда, мужчине даже в голову не приходит, что ей может стать плохо, и она будет спать в обнимку с ведром, а не с мужем. Однако выбора не было. Путешествующие пассажиры, видимо, обычно непритязательны, им главное товар, а сами они как-нибудь, где-нибудь.
После того, как Ксения чихнула, Ингвар отвёз её обратно, а сам отправился за свежими и последних лет новостями. Жена не возражала. Одежда у неё отсырела, людей на улице почти нет, настроения снова нет, лучше впрок поспать. Ингвар будто не чувствует недосыпа после любовных утех, а ей так не хватает лишнего часика понежиться.
Чтобы уж совсем было хорошо, Ксения заказала себе горячей воды, морса с пирогами и предвкушала часы релаксации. Голова чистая, сушкой волос заниматься не надо будет, только отдых ради отдыха. Открыла двери, впуская служанку. Несколько женщин одна за другой шустро наполняли большое корыто, укрытое простыней. Оставалось дождаться ещё две пары вёдер горячей воды, как она увидела служителя, выглядывающего из приоткрытой сбоку двери. Он явно ждал, когда служанки закончат бегать.
'Ну и чего ты тихаришься?', стало интересно Ксении. Она закрыла дверь и неприлично прильнула к замочной скважине. Служитель в несколько изменённой в соответствии с погодой белой одежде, с модной шапочкой на голом черепе, раздражённо приоткрыл дверь пошире, убедился, что в коридоре тишина, и махнул рукой в сторону лестницы.
'Что это за игры шпионов?'
В скважину обзор был скупым, но по мелькнувшим мимо подглядывающей Ксении одеждам можно догадаться, что в комнату зовущего просочились: одна белая хламида и один местный мужчина. Оба они шли, как два слипшихся пельменя, из чего напрашивается вывод, что...
Ксения задумалась, типаж выглядывающего из-за двери служителя был неприятным. Она и так их всегда опасалась, а тут прямо как с картинки: служитель с горящим взглядом фанатика, и первым делом он у неё подозревался в злодействе.
Но ей ли не знать, как обманчива внешность? Может, двое гостей просто выпили и поддерживают друг друга? Дверь хлопнула, и девушка, заранее делая вид, что обеспечивает удобство служанкам, которые вот-вот принесут кипяток, раскрыла свою и встала напротив в коридоре. Теперь ей осталось поплотнее прижаться ухом к щели между подозрительной дверью и стеной, и замереть.
- Вы заставили нас побегать, господин Лерон, − шипел один из подслушиваемых голосов. − Вам была оказана честь, но вы не оценили её.
- Вы ненормальные, вы позор общества, − выкрикнул довольно молодой голос.
- Тихо, тихо, дискутировать с вами больше не будем. Время разговоров прошло.
- Я против, вы слышите, я против! То, что вы хотите, это преступление! Это нарушение...
- Закрой ему рот, не стоит привлекать излишнее внимание.
Ксения так усиленно прислушивалась, что, казалось, отрастила уши до размера ослиных. Но как только прозвучала последняя фраза, больше толком ничего услышать не удалось.
'Похоже, стукнули парня'.
Вскоре ей принесли воду и, помаявшись немного, она всё-таки залезла в 'ванну'. Погрелась, понежилась, но удовольствия в свете недавно услышанного никакого не получила. Мысли всё крутились вокруг подслушанного и нервировали.
Софи приложила немало усилий, чтобы на уровне рефлексов добиться от невестки осторожности по отношению к служителям. Вариант ворваться вместе с воинами и спасать 'молодой голос' никак не подходил. Разумнее всего было бы сделать вид, что она ничего не слышала, да и поняла, скорее всего, превратно. Пазл, вырванный из общей картинки, никак не может верно отображать целое.
Ингвара всё не было. Ксения, уныло отщипывая пирожок по кусочку, невольно изо всех сил прислушивалась к звукам, доносящимся из коридора. Надо бы заказать своей еды на корабль, приготовить вещи, которые понадобятся, остальное убрать в общую кучу. Ещё не плохо бы разобрать купленный в промышленных количествах янтарь. Его здесь многие собирали на берегу и продавали дёшево. Помечталось вдруг, что долгими зимними вечерами она займётся рукоделием и из янтаря сплетёт себе ожерелье. Такое же, как было в театре у одной актрисы, играющей роль испанской королевы. Тишину и едва долетавший шум с нижних этажей нарушил стук дверей. Ксения подскочила к своей и, изогнувшись, прильнула к скважине, но опоздала. Тогда она, быстренько сориентировавшись, прижалась ухом.
- На рассвете вернусь. Смотри, не покалечь парня, − если Ксения не спутала, то это голос служителя фанатика.
- Ваша мудрость, хлюпик очнётся не скоро, можно я перекушу? − а это второй, определила она, непосредственный похититель.
- Закажешь еду и возвращайся, − недовольно уступил фанатик.
'Утопали оба', сообразила Ксения и закрутилась юлой. Надо бы взять себе помощника, но пока то да сё, тихо вызнать ничего не успеется. Только где же эта чертова вонючка? Ксения отыскала пузырёк с тошнотворной солью.
Когда её в первые дни поездки стало укачивать в карете, резкий запах помогал приходить в разум. Чиркнув на всякий случай записку, а блокнотик был всегда под рукой, как и письменные принадлежности (чтобы описывать впечатления, цены, редкий товар, названия дворов, где можно остановиться), она положила её на видное место.
'Я в комнате напротив, сейчас вернусь!'
Далее метнулась в коридор и под гулко бьющееся сердце поскреблась в нужную дверь. Ответа не услышала, тогда она тихонько заглянула, но кроме валяющегося на кровати связанного парня, никого не было. Не теряя время, подскочила к условно пострадавшему, сунула под нос 'вонючку'. Произведённый эффект порадовал. Раскрытые шальные глаза и море удивления на лице.
- У вас есть две минуты до прихода вашего товарища, чтобы пояснить мне, что происходит, и попросить помощи.
Молодой человек замер, являя собой образец задумчивости и, собравшись с мыслями, коротко сообщил.
- Леди, я лекарь. Закончив обучение, отправился на север, чтобы бороться с суевериями и приносить пользу страждущим. У меня за долгие годы образовалась своя практика, − не без гордости поведал парень, − но последнее время храмовые служители покоя не дают, втягивая меня в свои ряды. У них есть идея, что целитель с даром, а так многие тёмные несведущие люди называют лекарей метрополиской школы, должен работать только от имени храма. Раньше они занимались уговорами, посулами, после приступили к угрозам, а теперь украли меня и собираются везти в какой-то закрытый дом, где, как я понял, мне 'промоют мозги' и буду я пожизненно работать на них.
- М-да, − опешила Ксения. Всё-таки не недоразумение.
- Ваше имя, голубчик?
- Лерон, миледи.
- Леди Дан, бывшая графиня Орис, − представилась Ксения и не без удовольствия отметила, что о ней слышали. − Поступим так, верёвочки я вам ослаблю, вот сюда, в сапог запихиваю ножичек на всякий случай. Как освободитесь, так милости прошу в комнату напротив. С рассветом за вами обещался прийти второй, так что долго не рассусоливайте. Я же завтра с мужем отплываю на полуостров и могу взять вас с собой в сундуке. На корабле выпущу, а может, и нет, наоборот, законспирирую вас. Ясно?
- Но, миледи, почему вы меня сейчас не освободите? − насторожённость во взгляде теперь была обращена к девушке.
- Я вижу, вы не прониклись серьёзностью ситуации. Полежите, подумайте, послушайте. Вы вступаете в конфликт с целой системой, и домой вы не вернётесь в любом случае даже за вещами.
- Но, миледи, как же... это всё незаконно. У меня есть покровители...
- Думайте сами, решайте. Моя дверь будет открыта всю ночь. До свидания.
- Миледи...
Ксения мышкой проскочила из одной двери в другую и вовремя. Жалко парня, удивительно, что за столько лет самостоятельной жизни он не растерял наивности. Хотя этот юноша, скорее всего, старше её. Впрочем, отношение к лекарям всегда было необычайно уважительное, поэтому опыта защищаться от кого-либо у него не могло быть, он даже не приучен ожидать коварства по отношению к своей персоне. Ох, не зря Софи опасалась служителей. Видимо давно знала о них нечто, раз обходила их стороной.
Взбудораженная Ксения бестолково перекладывала вещи, то освобождая сундук, то снова заполняя. Была уверенность, что Лерон изловчится и освободится, но вот дальше... скорее всего, побежит к себе домой. Ну как же, огромнейшая практика, без сомнений, высочайший уровень уважения, стабильный доход, и всё это наверняка заслужено. Парню есть, чем гордится. Многие молодые лекари мечтали нести свет просвещения в варварские страны, но когда приходило время выбирать, где они будут работать, предпочитали оставаться на землях Метрополиса.
Леди с досадой снова начала увязывать узлы. Если не пригодится, то прямо так и покидает их в сундук. Вскоре вернулся Ингвар и выдохнул, увидев, что Ксения на месте, жива, здорова, никаким монстром не утащена, но как только она начала рассказывать, что увидела, куда ходила, так он снова занервничал. Теперь уже муж бестолково ходил по комнате, перекладывая вещи с места на место. Очень ему хотелось высказаться по поводу опрометчивого поступка Ксении, когда она полезла в ту комнату. Задело, что помощь потребовалась молодому парню. Надо ещё посмотреть, что это за хмырь. Досталось и воинам, сидящим внизу и караулившим вход на лестницу. Но мысли были взяты под контроль и вслух он произнёс только: 'Посмотрим'.
Ксении хотелось бы обсудить происшествие подробнее, составить план, на случай, если.... Ну в общем, тема была интересная со всех сторон, но видя настроение мужа, вздохнула и заговорила о возможности перекусить.
День закончился в дорожных хлопотах. Рассчитались с возницами, договорились о продаже телег, загрузили корм для лошадей, сами поели. Ничего особенного, каковы хлопоты, таковы были и разговоры. Как будто ничего неординарного не произошло. С сожалением Ксения увидела, что Ингвар запер дверь, но пока промолчала. Она спала чутко, если лекарь поскребётся, то должна услышать и все равно пустит его. Расстроившись, даже не сразу стала отвечать на ласки мужа, но сумев отделить постороннее от личного, вскоре загорелась и увлеклась взаимоотдачей.
Северянин всё подмечал, и то, что Ксюша не стала настаивать днём, и то, как она взгрустнула, когда он повесил засов на дверь, и то, что она всё-таки уступила ему. Всё он видел, прекрасно понимал, что ревнует, но старался отделить это нехорошее чувство и поступать непредвзято.
Как только они с Ксюшей успокоились в постели, так он встал и убрал засов с двери, а ещё через пяток минут в комнату пробрался Харн с матрасом.
Ксения улыбнулась и благодарно поцеловала мужа. Иногда им было тяжело вдвоём. У Ингвара не проходящее чувство страха потерять её, причём причины для волнений бывали нелепейшие, ей же тяжело было сдерживать себя и не командовать. Она уже давно начала зажимать в себе главенство, чтобы давать дорогу Александру, но очутившись вне дома, привычки требовали всё брать под свой контроль.
Время шло, вроде все спали, может, кемарили, тишина оставалась ненарушенной. И уже перед рассветом дверь тихонько приоткрылась и в щёлку пролезла голова.
- Миледи, вы спите? Это я, − прошептала голова, а затем дверь открылась шире, впуская Лерона.
Ксения проснулась, но нужны были мгновения, чтобы сообразить, а парень споткнулся о лежащего Харна и упал.
Ингвар зажёг свечу - его помощник довольно ласково зафиксировал упавшего лекаря и дожидался команды.
- Ну что, господин Лерон, я вижу, вы решились покинуть обжитые вами места? − подала голос Ксения.
- Да, миледи, − кивнул парень, ёрзая и пытаясь освободиться, − только у меня условие.
- Какое же? − с насмешкой спросил Ингвар.
- Полная свобода выбора в лечении. Я буду лечить не только вашу семью, но и всех желающих. Жалование стандартное, − гордо, с вскинутым подбородком, насколько было уместно в лежачем состоянии, потребовал лекарь.
Ингвар дал знак Харну, и тот отпустил пленника.
- Господин Лерон, − начала Ксения, приподнимаясь на кровати, но муж тут же прикрыл её плечо одеялом, хотя рубашка была закрытая. Не удовлетворившись накинутым одеялом, он полностью загородил жену от парня и Харна собой. На его взгляд, растрёпанной со сна она выглядела слишком эротичной, чтобы на неё смотрели чужие мужики.
Ксения покрутилась, но из-за спины мужа вылезти никак не удавалось, пришлось говорить, как есть.
- Господин Лерон, и в мыслях не было ущемлять ваши права. Ваша практика будет такой, какой пожелаете и заработаете себе. Я думала помочь вам, не ожидая благодарностей. Но если вы останетесь в нашем доме как личный врач, то не откажусь. Ингвар, ты как, не против, если господин Лерон останется с нами?
- Нет, моя ласточка. Мне будет спокойней, если метрополиский лекарь всегда будет рядом.
Дальнейшее происходило с волнениями, но без приключений. Из таверны Лерона вынесли в сундуке и погрузили на корабль. Служитель в каждого постояльца вцеплялся подозрительным взглядом, его взбаламученный помощник готов был броситься по первому требованию, будто бойцовый пёс, но претензий к знатной даме с сопровождающими её воинами не возникло. К раздражённому служителю присоединились ещё люди, они шушукались, разбегались и вскоре по одному возвращались, чтобы отчитаться сидящему за столом в таверне фанатику. Его мудрость сверкал глазами так, словно в них закапали некое вещество, дающее подобный эффект. Но нет, это сила веры горела в нём неугасимым огнём!
На корабле сундук втащили в каюту господ.
- Ингвар, нам теперь даже не пройти к койке! − ахнула Ксения.
- Но, ласточка, если капитан или матросы увидят нашего парня, то вскоре о нём будут знать служители. Неужели ты думаешь, что они не станут опрашивать ушедшие в этот день корабли?
- Думать-то я думала, но надеялась, что найдётся другое местечко, − буркнула Ксения.
- Нет, милая, а тебе придётся делать вид, что в сундуке лежат драгоценности вместе с шикарными нарядами, поэтому ты велела затащить его к себе.
- Нет, милый, я сделаю вид, что мне тесно спать на этой доске под названием койка, а сундук подходит по размерам как ещё одно спальное место.
Ингвар рассмеялся и, приоткрыв крышку, произнёс.
- Вы слышали? Придётся спать вам в сундуке, а мне сверху. Миледи откушала слишком много пирожков, закусила их мясной нарезкой, придавила лепёшками с начинкой, а ещё впрок выпила местного национального напитка.
Лекарь округлил глаза. Ксения надулась. Она готовилась к морской болезни, поэтому решила наесться до отвала. Все равно будет выворачивать, так пусть уж будет чем. Из-за потреблённых излишеств она всю дорогу до корабля застенчиво прикрывала рот рукой, так как многое лезло обратно, чем веселила своего мужа. Одна радость-у Фреда готовили очень вкусно.
Переправа превзошла все самые мрачные ожидания. Скорлупку под названием корабль мотало, подкидывало и качало, а вместо запланированных пары дней, мучеников взбивало в застенках ковчега целых три дня! Святым человеком сошёл с корабля лекарь. Он с первых минут плавания облегчал состояние миледи, но его усердия хватало на несколько часов, и уберечь её от синяков он не мог.
'Какое счастье', − думала леди, − что она не согласилась отправляться с Арманом через океан. А Ингвар готов был на руках носить спасённого парня, лишь бы он помогал Ксении.
За тем, как путешественники сходили на землю, наблюдали все бездельники побережья. Северяне горохом ссыпались с корабля и целовали грязь под ногами, радуясь возвращению домой. Ксения, оставшись без поддержки мужа, плюхнулась от того, что земля качалась, и удержаться не было сил.
Господин Лерон упал на всякий случай вместе со всеми, предположив, что необходимо соответствовать какому-то северному обряду. Жизнь научила его и вино в огонь плескать, и фасолинку на стол из тарелки вытаскивать и откладывать... да мало ли у кого какие поверья, ему не сложно, если даже наизнатнейшая леди соблюдает традиции и с благоговением припала к земле.
Суета, разгрузка, погрузка. Ксения думала, что пути осталось день-два, однако же, у Ингвара понятие 'прибыть домой' оказалось более растяжимое. В пути им предстояло быть ещё около месяца. Разочарованная леди даже не нашлась, что сказать. Вот император-то, наверное, доволен, когда узнал, в какие дали она добровольно отправилась! Ингвар молчал и смотрел глазами побитой собаки.
- У нас горы, красиво. Не так как у вас, более суровая природа, но тебе, любовь моя, понравится.
Ксения кивнула. А что она могла сказать?
- Надеюсь, полярной ночи у вас нет?
- Если углубиться дальше, то можно наблюдать, − воодушевился муж.
Она нахмурилась.
- Извини, я пошутил. Хотелось взбодрить тебя. Мы будем проезжать по красивейшим местам. Недалеко от места, где я живу, есть огромное озеро, оно как море. Не грусти, любимая, наш путь тяжёл из-за большого количества вещей, если бы мы были налегке, то двигались бы быстрее.
- Может нам разделиться с грузом? Ингвар, я устала, да и холодно становится ползти по дорогам со скоростью улитки.
- Как скажешь, радость моя, только не печалься, − держа жену за ладошки и заглядывая в глаза, успокаивал её воин.
- А как вы, господин Лерон, не передумали? − спросила Ксения лекаря, на что молодой человек пожал плечами.
- Съезжу, посмотрю, если понравится - останусь лет на десять.
- Насколько я понимаю, мы задержимся здесь на денёк, − спросила леди у мужа и, получив подтверждение, продолжила, − дайте весточку господину Фиделю, что вы со мной. Я сегодня тоже напишу несколько писем, и мы их вместе передадим.
После Ксения обговорила с мужем, когда и как она может посылать почту. А за молодого лекаря она теперь считала себя ответственной, узнав, что он племянник её врача в имении. Зная, как господин Фидель ответственно относится к своим подопечным, она уже не сомневалась, откуда такие благородные порывы у парня.
И снова дорога.
Телеги остались позади, но без кареты Ксения долго продвигаться не смогла. Не только из-за усталости, просто ей казалось, что она на лошади растрясла все внутренние органы. Пришлось брать пару дней на отдых и отлёживаться. Лерон настаивал на большем, но Ксения перебралась в карету и, продолжила путь, обложившись подушками, изнывая, дурея и от души ненавидя путешествия.
Под конец пути она, окидывая всех мученическим взглядом, вылезала и, согнув руки в локтях, шла пешком. Сначала над ней подшучивали, она отставала, а рядом ехал муж, с тревогой поглядывая на неё. В первый день она с отдыхом прошла около трёх часов, на следующий - столько же, а потом четыре, пять - и вот уже она шесть часов в день шагает, ни на кого не обращая внимания. С перерывами, но бодренько, с приличной скоростью, и готова даже дольше шагать, но сложно соотнести свою ходьбу с каретой и движением спутников.
В конце концов, по её скромным расчётам, лошадь хоть и движется быстрее, но за один день проходит около пятидесяти километров, а она за шесть часов прошла тридцать. Налегке, конечно, но есть повод гордиться собой. Внутри всё перестало болеть, застоявшийся жирок разошёлся, да и вокруг всё стало казаться красивее.
И вот настал день, когда все вокруг заволновались. Мужчины устроили повальное мытьё, стрижку, упаковку имеющихся подарков. Когда Ксения сообразила, в чём дело, свободного зеркальца не нашлось.
Через полдня несколько воинов верхом и Ксения с доктором в карете въехали на территорию усадьбы ярлов Дан.
Глава 2.
Семья Дан.
Так трогательно, когда весь народ бежит приветствовать давно покинувших родной дом воинов. Люди радуются и плачут. Слёзы льют все женщины. Одна начала, подруга поддержала - и вот уже даже Ксения утирает глаза платочком. Первые порывы обнимашек стихли, наконец народ начал обращать внимание на девушку с молодым человеком.
- Мама, это моя жена, графиня Ксения Орис, с ней наш лекарь господин Лерон.
Молодая жена приготовилась сказать пару тёплых, пусть и дежурных фраз, но свекровь так ожгла её взглядом, что девушка чуть не споткнулась. Невысокая женщина с заковыристым головным убором, скрывающим волосы, но можно предположить, что она светловолосая, сжала губы так, что осталась только ниточка, и зло ковыряла взглядом прибывшую девицу.
Тишина стояла поразительная, всем было ужасно интересно, что старая Даниха устроит прибывшей молодке.
- Будьте гостьей в нашем доме, графиня Орис, − выдавила из себя королевское слово свекровь.
- Мама! − возмутился Ингвар, а Ксения горько улыбнулась. Она вспомнила мать Артёма Софи, которая старалась помогать потихоньку и сыну и ей, невестке. Уж та сумела бы изыскано опустить непонравившуюся избранницу сына, творчески-художественно смешать с грязью. А это бесцветное пятно ведёт себя, словно живёт в крепком крестьянском доме, этакая кулачка, снисходящая до батрачки. Жаль. В первую очередь Ингвара, ведь ему тяжелее придётся.
Ксения в меру склонила голову и спокойно ответила.
- Благодарю за гостеприимство, − да ещё и светло улыбнулась. Пусть все видят, кто мегера, а кто зайка пушистая.
Дом был огромен. Бревенчатый, сложный, бестолковый. Большая зала при входе, столы на пару сотен человек, слегка на возвышенности стол для ярла с семьёй. Вместо трона массивные стулья с резными спинками. Всё это напоминало фильмы не средневековья, а ещё более древние времена. Ксения тяжело вздохнула. Приходилось признавать факт, что с каждым днём она удалялась от цивилизации и если бы они ещё проехали, то жить им, возможно, пришлось бы в каком-нибудь чуме.
Ужин затевался с расчётом полностью заполненной залы, а пока молодым выделили покои. Старая комнатка Ингвара и присоединённая к ней клетушка няни.
- Сынок, мы не ждали тебя с женой, − укоряла его мама, − новое помещения надо подсушить, прибрать, вымыть.
- Завтра же, − тихо рычал сын.
- Успокойся, иди отдохни, поешь.
- Мама, вы слышали? − не отставал Ингвар.
- Не стоило женой брать неженку, так и будешь беспокоиться о ней из-за каждого пустяка?
Что ещё хотел сказать муж, Ксения не услышала. Отец его резко гаркнул.
- Ты слышал мать? Иди, не спорь!
'Вот и старый пенёк проснулся', подумала гостья. Отец Ингвара был совсем плох. Он выглядел намного старше жены и казалось, что даже не понимает, что происходит, а вот, поди ж ты.
Ксения осмотрела кровать на одного и лавку в дополнительной комнатке. Порадовалась, что вещи прибудут чуть позже. У неё есть время определиться, как тут жить. А вечером состоялся праздничный ужин. За столом молодую познакомили с братом мужа, его женой и первыми людьми ярлства. Запомнила она только действующего ярла Алрика и его жену Кайсу. Брат был крупнее Ингвара, выглядел он заматеревшим кабаном. К сожалению, любовь к выпивке отразилась у него на лице и приятных эпитетов для нового родственника Ксения не нашла. Кайса, наверное, в юности была хороша собой, но скука и время сделали её никакой. И страшного в ней ничего не было, но и полюбоваться нечем. Вид свояченицы напугал графиню больше, чем злобные колкие взгляды свекрови.
'Несколько лет - и я выцвету здесь так же, как она', ужаснулась Ксения.
- За возвращение моего сына, нашу надежду, − объявила тактичная свекровь, не обращая внимания, как поморщился на 'троне' старший сын.
- За всех воинов, прославлявших наш Север в чужих землях!
Выпили, поели.
Ксения сидела рядом с мужем, который отказался садиться, пока для жены не принесут ещё один стул с резной спинкой.
'Боже, как мелко, сударыня', развлекала себя Ксюша мыслями. А народ всё находил повод выпить, закусить, да снова выпить. Нашёлся музыкант и с чувством начал мучить инструмент. Ксения вздрогнула от резких звуков.
- Что, не нравится наше застолье, − начал сольное выступление один из сидящих недалеко от правящего стола мужчина.
'Ну всё, настрой хозяйки известен, травля началась', мелькнула мысль и тут же она профессионально улыбнулась.
- Песня за столом, подарок всем! − громко ответила жена Ингвара.
- Так может уважите нас, чужеземка? − послышался голос издалека.
Ингвар сощурил глаз и согнул ложку. Он явно запоминал горлопанов, старающихся задеть его жену, в угоду матери, которая не признала невестку. Ксении было приятно его беспокойство, но перекладывать проблему налаживания отношений на него она не собиралась.
- Отчего же не уважить? Воины вернулись домой, это ли не праздник? Давайте ваш инструмент.
Девушке вручили лютню. Ей пришлось потратить время, чтобы настроить её и под нетерпеливые выкрики она начала наигрывать простенькую мелодию, запомнившуюся ещё с университета. 'Хава Нагила', её играли все новички, заводная и лёгкая.
Застолье затихло и не отрывало глаз от музыкантки, настолько необычна была мелодия. А Ксения, привыкнув к поданному инструменту, попробовала цыганочку, и совсем освоившись, перешла к любимой песне 'Чёрное-белое'.
Кто ошибётся, кто угадает,
Разное счастье нам выпадает,
Часто простое кажется вздорным,
Чёрное белым, белое чёрным.
Мы выбираем, нас выбирают,
Как это часто не совпадает,
Я за тобою следую тенью,
Я привыкаю к несовпаденью.
Я за тобою следую тенью,
Я привыкаю к несовпаденью.
Я привыкаю, я тебе рада,
Ты не узнаешь, да и не надо,
Ты не узнаешь и не поможешь,
Что не сложилось, вместе не сложишь,
Что не сложилось, вместе не сложишь.
Счастье такая трудная штука,
То дальнозорко, то близоруко,
Часто простое кажется вздорным,
Чёрное белым, белое черным. (Прим. Авт. Слова Танич. М., музыка Колмановский Э. )
Мелодию удавалось лишь наигрывать, но слова и голос создавали нужное настроение. Ксения увлеклась и не увидела, как потемнел лицом Ингвар, когда она пропела строчку: 'что не сложилось, вместе не сложишь'. Сколько лет живёт она в этом мире, всё забывает, что каждая песня не столько искусство, сколько должна быть по делу, с намёком.
Южанка давала себе отдых, наигрывала что-нибудь простое, но выразительное, типа 'В лесу родилась елочка' или аккорды из звёздных воинов, а потом снова пела. Голос у неё не обладал большой силой, но был приятным, проникающим в душу. Вскоре она отложила лютню и Алрик, зычно прекращая уговоры, дал команду танцевать.
Ксения очаровала собой практически всех. Спокойная, трогательно-нежная, приветливая, с яркой, по понятиям северян, внешностью. А людей, умеющих петь, всегда любили, во все времена, тем более, девушек. С одной стороны леди приобрела множество сторонников в досужих пересудах, с другой - каждое её достижение злило свекровь, распаляло неожиданный огонь в душе Алрика и делало врагом свояченицу.
Ингвар сидел за столом, чуть отодвинувшись от Ксении, давая ей простор, и сердце его разрывалось от любви к жене, от горьких слов, что услышал в песне и на себя примерил. Он отмечал, что мать злится, что брат не отрывает глаз от Ксюши, да и молодняк на неё смотрит с восхищением. Даже Харн и тот украдкой поглядывает, зная ревность командира, а слушает так, как никого и никогда.
Слишком быстро сошла первая радость от долгожданного возвращения домой. Он так стремился, спешил и словно перегорел. Дом кажется тёмным, неуютным, мать не хочет понимать, что её планы по восстановлению величия их владения бестолковые, устаревшие, наивные и глупые. Не вернуть былого благополучия, взяв в жёны обеспеченную жену.
Алрик, ранее задорный и весёлый, сейчас сидит квёлый, правда это только до тех пор, пока он не увидел его ласточку. Ингвар еле дождался, когда можно будет уйти и увести жену, а в выделенных покоях сел на кровать, обнял стоящую Ксеню, уткнувшись ей в живот головой.
- Ксюшенька, я об одном прошу, не оставляй меня, − тихо произнёс он.
- Ингвар, ты что? Что случилось, с чего такие мысли? − зарывшись руками в короткий ёжик волос, она выспрашивала все, что тревожило мужа.
Он ей рассказал про планы матери выгодно пристроить его в браке, её надежды на возрождение работ в шахтах, восстановление былой славы рода Дан. Много на что надеялась хозяйка и жена старого ярла, только не на то, что долгожданный сын жену привезёт. Удачливые воины при женитьбе на леди с Метрополиса обзаводились землями там же, а сынок отличился: к себе жену привёз. Так чему радоваться?
- Касатик мой, дай время, твоя мама успокоится. Она похожа на человека, который из года в год безуспешно бьётся над решением проблем. Посмотри, даже брат твой руки опустил, а ты рассказывал про него, как человека деятельного. По-видимому, здесь всё сложно, погоди её осуждать. Давай оглядимся, надо узнать, что у вас здесь происходит.
- Ксюшенька, ты мой свет, ты такая юная, а мудрости в тебе поболе, чем у многих поживших людей.
Девушка рассмеялась.
- Ингвар, всё просто, я сама будущая свекровь, и давно уже примеряю на себя этот статус. К тому же мой старший сын уже сделал меня бабушкой и осознание этого тоже обязывает к воздержанности в высказываниях, поступках. Как будто я дальше видеть стала - не на годы вперёд, а на десятилетия просчитываю.
- Ты бабушка!
- Да, мой милый, − лукаво улыбнулась Ксения, − и если ты не против, хотела бы через пару лет забрать внука сюда, чтобы воспитывать. Александру до него нет дела, мать мальчика вскоре выйдет замуж и у неё будет своя семья, а ребёнку нужно получить образование. Мне не хотелось бы раскидываться детьми.
- Ты меня удивила, Ксюша, − задумался северянин, − я давно заметил, что ты как-то по-особому относишься к детям, но не боишься ли вырастить конкурента законным внукам?
- Ингвар, если я оставлю внука, то неизвестно, что ему будут нашёптывать родственники, будущие сёстры, братья. Я дам парню выбор в будущем. Захочет, будет как мать, крестьянином, захочет, получит профессию и уважение, захочет быть богатым - научу торговать. Посмотрим по его способностям. Если Александр решит, что мальчишке нужен титул, то это в его власти, а для меня, если по крови смотреть, то все внуки одинаковы.
- Может ты и права, я никогда не задумывался об этом.
- И много здесь бегает твоих детишек?
Ингвар усмехнулся.
- Милая, меня здесь не было более двадцати лет, так что моих карапузов ты здесь не увидишь.
- Давай спать, устала я что-то, − ласково погладив напоследок мужа по голове, произнесла она.
На следующий день погода не порадовала: на улице было пасмурно, уныло и темно в доме. Ксения действительно ощущала себя гостьей, причём нежеланной. Все мечты об обустройстве уютного уголка пришлось отложить. За завтраком на неё волком смотрели свекровь и свояченица, безразлично окидывал взглядом свёкор, а Алрик, не скрываясь, наблюдал, что тоже было неприятно. Он не озаботился скрывать свой интерес, а раздражение Кайсы за его бесцеремонность выливалось на Ксению.
- Сынок, надо обсудить дела, − в конце завтрака бросила свекровь Ингвару.
На втором этаже не все комнатки оказались крохотными с игрушечными оконцами. После завтрака в малой гостиной, где стоял стол и приличные стулья, а стены были завешены полотнами с национальными узорами, собралась вся семья.
- Зачем ты её притащил, − несколько демонстративно скривилась мать, глядя на невестку.
- Мама, − укоризненно произнёс Алрик.
- Затем, что моя жена должна быть в курсе, что у нас здесь происходит, − жёстко ответил Ингвар.
- Женщинам не дело совать свой нос в государственные дела, − высокомерно бухнула свекровь, а Ксения чуть не рассмеялась. Настолько та походила в тот момент на старуху из мультика 'Сказка о рыбаке и рыбке' по Пушкину.
- Мама, а вы себя женщиной уже не считаете, − зло заметил Ингвар.
- Не равняй! Пусть твоя жена берёт пример с Кайсы!
- Мы теряем время, мама. Не интересоваться делами, это выбор Кайсы. Моя жена будет всегда рядом со мной.
- Ты никак стал подкаблучником, − не сдавалась свекровь и постаралась задеть сына.
- Просто я поумнел. Глупо обеднять себя по собственному желанию, не прислушиваясь к советам, тем более, моя жена имеет большой опыт правления и ведения дел, а я всего лишь вояка.
- Ты ополоумел! - воскликнула уже не сдерживаясь мать.
- Похоже, у нас нет иных проблем, как выслушивать ваши недовольства, мама. Пойдём, Ксюша, − Ингвар встал, подал руку жене и собрался к выходу.
- Сядь, − подал голос отец, − послушаешь, не рассыплешься. Гонору много набрал - родителям перечить.
- Я смотрю, вы Алрику гонору поубавили и опять не рады, − не остался в долгу мужчина.
Отец ничего не ответил, снова погрузился в дрёму, как будто единственное высказывание отняло последние силы. Ингвар вернулся, усадил обратно Ксению, сам встал за её спиной, облокотившись на спинку стула. Молчание затягивалось. Алрик усмехнулся, посмотрев на мать, и начал говорить.
- Ты помнишь, ещё перед твоим отъездом шахты временно закрыли?
Ингвар кивнул. Действительно, люди работали, склады пополнялись, а продажи остановились. Денег расплачиваться с рабочими не стало, зерна больше не присылали... Уже тогда многие шахтёры, посидев полгода-год без работы, начали искать возможности заработать в других местах. Брат, дождавшись кивка, продолжил.
- Когда Гай (прим. авт.: Бывш. Император) затеял объединение, у нас всё оставалось без изменений. Народа, правда, больше стало утекать, только теперь уже в его отряды. Уж кем там затесались наши работяги, не могу представить, но никто не вернулся. А потом Гай начал завоёвывать территории одни за другими. Мы обрадовались, наша руда снова востребована! Отец уже тогда начал чувствовать себя плохо, и я возглавил наши земли. Людей катастрофически не хватало. Мы начали набирать молодняк, даже женщины взяли на себя немало трудностей, лишь бы заработать. Переполненные склады опустели за считанные месяцы, у нас у всех появились деньги, зерно стоило тогда сущие копейки, оставалось только вкалывать. Мы придумали использовать в шахте смесь, которой лёд рушим. Не сразу приноровились, но дела пошли заметно лучше. Уголь так вообще - обрушивали пласт, и знай ссыпавшееся собирали. Так же и с рудой та смесь помогла. Мы смогли добраться до глубоких жил.
Ингвар с Ксенией слушали внимательно. Всё хорошо, всё правильно, что же случилось далее?
- Мы от силы год проработали, как начались обвалы один за другим. А то, бывало, люди словно засыпали под землёй. Вытащишь их, разбудишь, а они дурные, двигаются, едят, спят, но из грёз не вылезают. Вот тогда-то и заговорили о том, что не даёт нам горный народ тревожить их жилище.
- Горный народ? − обратила внимание Ксения.
- Да, тролли, горные эльфы.
- Вы серьёзно? У нас тоже горцы живут, но их я туда поселила. Чужих они не любят, хотя эти чужие - бывшие их соседи. Просто в горах надо соблюдать особые правила, иначе опасности подвергаются все, вот и прогоняют чужих.
- Леди, − насмешливо ответил Алрик, − я подразумеваю не простых людей, а каменных монстров и волшебный народ. Тролли устраивают обвалы, эльфы могут наслать сон, и человеку из него не выбраться.
Ксения задумалась. Чудеса рядом? Глуповатые неповоротливые тролли и эльфы с луком и мечами за спиной? Горные эльфы должны быть с тёмным цветом кожи, передвигаться на ящерах или пауках, а ещё часто в фэнтези у них матриархат.
Неужели сказка стала явью? Ведь Софи говорила, что маги путешествуют по мирам, они ей зарядили камень... быть может, сюда пришёл магический народ, как и она сама?
Нет, маркиза говорила, что маги жаловались, что этот мир без магии. Но ведьмы? А лекари смеются, поясняют, что ведьмы - это женщины с сильной энергетикой, и они умеют её концентрировать. Лекари и без сильной энергетики проходят обучение и могут исправить любое 'колдовство' даже самой мудрой ведьмы. Дело в умении, главное научиться чувствовать потоки и знать, как должно быть правильно, ведьмы же делают всё по наитию.
Значит, всё-таки безмагический мир. Так как же волшебный народ? Просто существа с длинными ушами? Что они едят? Где более ранние контакты? Где их поселения?
У Ксении возникло много конкретных вопросов именно потому, что она готова была поверить в чудо. Она расспрашивала подробнее о том, что происходило и все ситуации укладывалась в банальную диверсию. С этим соглашались все, но вот сделать заказчиками троллей и эльфов было не по душе Ксении. Как-то грубо они действуют... по-человечески что ли.
Алрик не останавливал свой монолог и монотонно рассказывал, изредка сжимая кулак.
- Народ был испуган. Работы свернули. Я искал выход, чем мы можем заниматься, и мне повезло. В семью Ларков вернулся сын. Он выучился и получил звание мастера в бумажном ремесле. Если раньше мы продавали лес только как сырье, то теперь вполне могли открыть свои мастерские. За пару лет дело наладилось. У мастера Ларка появились ученики, и они придумали много нового. У нас научились делать грубую дешёвую бумагу, простую для письма, тонкую обёртку для ценных вещей, сладостей, глянцевую, были ещё планы. Заказы сыпались горой. Мастерские росли не хуже грибов и вдруг как проклятие: сначала пожары, а потом вервольфы в лесу.
- Вервольфы?! − кажется, Ксению просто-напросто разыгрывают. В Метрополисе подобным образом не шутили, а вот на Земле иностранцам любили рассказывать, как медведи по улицам ходят и на выпивку денег собирают, а зайцы на балалайках играют ради сигарет. Она оглянулась на мужа, но тот был совершенно серьёзен. Алрик посмотрел в упор на брата и пояснил.
- По поводу мастерских никаких доказательств, кроме слухов, что это тоже дело рук волшебного народа, нет. А вот трупы растерзанных лесорубов явно указывали на зверя очень крупного. Мы начали устраивать охоту одну за другой. Попадались нам впечатляющие экземпляры волков, но ни один из них не подходил к рисунку нанесённых ран. К тому же зверь не сможет обмануть охрану. Целый год мы пытались справиться с ситуацией, но люди гибли. Даже простые жители, считавшие лес своим домом, стали бояться заходить в него.
- Ты рассказываешь невероятные вещи. Не могу поверить, что вы ничего не смогли сделать!
