Воздаяние далеко не всегда приходит только в виде неудач или ошибок.
Иногда оно оборачивается для провинившегося адом.
А возглавляет этот ад - Воздающий.
Коэн сидел на подоконнике, свесив правую ногу внутрь дома. Он вообще умел с удобством располагаться там и на том, где обычные люди вряд ли захотели бы. Подоконники, крыши, толстые ветви деревьев - все это принадлежало когда-то ему. Когда-то, когда он был еще живым. Очень давно.
О том, сколько ему лет, Коэн предпочитал не задумываться - когда возраст переваливает за сто пятьдесят тысяч, не так уж необходимо беспокоиться о его точности.
Когда-то просто разумный, в определенный момент перешедший очередную грань развития и вышедший на новый уровень, вступивший в одну из контролирующих структур, затем возглавивший ее... Весьма простая структура, соблюдающая преимущественно техническое равновесие с очень небольшими вкраплениями гармонического. Когда за то, что какой-либо один разумный в подвластном ему секторе убил другого, воздаяние и наказание не зависит от мотивов и обстоятельств, при которых было совершено убийство. Одинаковую кару получит как серийный маньяк, нагнавший очередную жертву, так и офицер полиции, спасший заложников из рук бандита.
В то время Коэн мстил. Мстил за разбитую когда-то жизнь и любовь, мстил без разбора и просто для удовольствия. Не задумываясь о том, что Воздаяние настигнет когда-нибудь и его. Влюблял в себя, играл и бросал. Так же, как когда-то поступили с ним самим. Людей и эльфов, орков, драконов, астральных существ - ему было все равно, для контролирующего не составляло проблемы изменить биологический пол, возраст или расу. То, что становилось с разумными после - его не интересовало. Главной его задачей было - сохранить от полного развала подчиненный ему сектор.
Прошло еще какое-то время, и из Контролирующих Коэн попал в Воздающие. У него просто не оставалось выбора - после всего им сделанного. Казалось, что это и есть то самое Воздаяние - воздающие почти никогда не остаются искренне живыми эмоционально и эмативно, они переходят на новую иную ступень развития, но не приближаются в этом к Сферам, скорее уходят ниже. Из Воздающих уходят только тремя способами: либо в течение многих десятков тысяч лет полностью искупают свою вину, либо падают еще ниже, распавшись на нейтральные йерты, либо, перенакопив информационную массу, умереть, перерождаясь после иной личностью.
При тех вариантах, которые оставались, Коэн не счел это таким уж страшным. Ему было все равно. Скучно и неинтересно.
Воздаяние далеко не всегда приходит только в виде неудач или ошибок. Иногда оно оборачивается адом. А возглавляет этот ад - Воздающий.
Прошло много, очень много тысяч лет. "Коэн-Воздающий" прижилось и воспринималось как единое естественное имя. Руки Коэна покрылись полосой тонких узких шрамов - тысячи меток, от запястья до предплечья на левой, и почти до локтя на правой руках. Каждая метка - живая душа, разумный, чьим воздающим пришлось быть Коэну. Тех, для кого он воплощал их персональный ад. Кто-то выдерживал свое Воздаяние и возвращался обратно обновленным, чистым и готовым идти дальше, кто-то не выдерживал... Воздающий обязан быть беспристрасстным, обязан выполнять свой долг и помнить, что он должен. Вне зависимости от своих личных пристрастий или желаний. Воздаяние само играет роль наказания для Воздающего. Возможно, самого страшного.
Когда-то судьба свела его с разумным, по имени Маэр. Воздающим Маэр был сравнительно недолго, по-прежнему оставаясь живым. Точнее, все еще сохраняя в себе способность ожить.
Коэн влюбился. Влюбился, как когда-то, влюбился, будто все еще живой, влюбился... и ушел. Любовь между Воздающими? Между ними? Так не бывает. Так не может быть, потому что не может быть, потому что не должно быть.
Маэр пришел, промелькнул в жизни Коэна, оставив, кажется, последнюю живую рану в душе, и исчез. От бремени Воздающего он в скором времени тоже освободился - не без помощи того, кого втайне любил сам Маэр и кто любил Маэра. Не пройдя до конца свое личное Воздаяние. Натворив потом еще многое, очень многое... не из положительного потенциала...
Коэн не был уверен, что точно помнит свою реакцию, когда узнал о том, что Маэр все же стал его подопечным. Он сам выбрал его, сам захотел этого. В самом начале это для него было, кажется, почти безразлично. Слишком давно было последнее чувство, слишком схематична жизнь. Но... все же. Эмативную составляющую часть себя Коэн еще не выжег - не было надобности, да и... может быть жаль было. Оставлял на потом. Еще тысяч двадцать-тридцать, а там уже... Не нравилось ему то, как выглядят равнодушные Воздающие без всяких шансов уйти от своего долга. Не хотелось осознания полной безыходности. Впрочем, без эмоций это осознание уже не столь отягощало бы разум...
Все было спокойно до того момента, когда Коэн впервые забрал Маэра к себе. Предстал перед ним в лице самого ненавистного разумного - Черного, представив свое появление как желание власти и мести Дарву ис Тормену. Что может быть проще, чем, захватив к себе Маэра, потребовать обмена на подконтрольный Дарву сектор и самого ненавистного Черному Контролирующего? Дарв, столько раз изворачивающий само Мироздание, все законы его, чтобы снова и снова возвращать Маэра к жизни... неужели не спасет возлюбленного из ада, жизнь в который превратит для него Черный?
Маэр перешел в полную власть Коэна. Дом, тот самый, первый, где, после разрыва Клятвы умирал другой "Первый Маэр". Те же комнаты, те же стены... Маэр, свято уверенный в том, что пока он "дергается", пока Черному интересно играть с ним, эта тварь не отвлечется на Дарва и остальных. Осознающий, что это - Воздаяние за все его прошлое, но понятия не имеющий, что воздаянием этим руководит его личный Воздающий. Тем более он не знал, что самого Черного уже давно не существует - Коэн позаботился об этом лично.
Маэр боялся боли. Он ее не выносил. Маэр не умел поступаться личными интересами. Маэр обладал несломленной гордостью. Маэр ни перед кем не стоял на коленях. Маэр был слишком высокомерен. Маэр... слишком многое. Пришло время Воздаяния. Все это ему предстояло вынести, пережить и преодолеть. Единственное, что стоило в нем укрепить и взрастить в непреодолимый стержень - это способность любить. Маэр любил Дарва. Неправильно, эгоистично, извращенно, с болью и кровью, доходя до самой грани садизма, убивая, но... любил.
Именно это, единственное чувство Коэну необходимо было в нем сохранить. Именно за счет любви Маэр должен был выжить и очистить свою карму.
И когда Коэн, впервые представ перед Маэром в обличьи Черного, услышал первый крик боли, он понял, что Маэр обязан выжить. Чего бы это ему, Коэну-Воздающему, "Древней Воздающей твари", ни стоило. Пусть даже собственной бессмертной души.
Коэн любил.
Воздающий.
Словом единым казнить близнеца,
Вечности ждать "прости".
Мертвеца.
Терра. Затерянный мир, который до сих пор не могли найти извне, и узнали о его существовании только благодаря случайности - у некоторых местных разумных проявился четкий и очень сильный дар медиума, позволивший пробить невидимые барьеры Мироздания. Пробить и связаться с реальностью и пространством, о котором они раньше даже и не подозревали.
Дар позволял установить связь между медиумом и разумным "с той стороны", уступать носитель - физическое тело - другому разуму, сменяя личность. Здесь, заслышав о чем-то подобном, человека называли неизлечимо больным, скрывали от глаз окружающих и запирали. Нет, шизофрения, безусловно, тоже существовала и в подавляющем количестве люди были правы, ограждая от себя опасных, неконтролируемых разумных. Но дар медиума, к сожалению, по описанию слишком сильно напоминал болезнь. Наверное, именно поэтому медиумов на Терре было столь мало и всячески они старались не проявлять себя с этой стороны. Кроме того подобная связь почти не использовалась. Дар позволял перемещать в носитель частицу разума другого существа, но и только. Вероятностный маг любой силы терял на Терре 99.9% своей мощи, любые сверхсущности оказывались бессильны в самых наипростейших терранских ситуациях. К чему было кому-то от "по там" находиться на Терре? Ради самой Терры? Этот мир всего лишь один из миллионов, миллиардов других: открытых, прекрасных, дающих возможность быть там самим собой, а не притворяться личностью медиума.
И все же исключения существовали. Тогда, когда в силу каких-либо обстоятельств разумные привязывались друг к другу личностно, находя в Терре и общении на ней радость для себя. Терра была все же живая. И люди на ней - тоже. На Терру сбегали побыть просто разумными, без обязанностей, прав, силы, известности... Почувствовать себя безликим, неизвестным никому человеком, поговорить с тем, кто неожиданно стал дорог.
В силу совпадений, или, может быть, Предназначения, на долю одного из медиумов и его возлюбленной, выпало оказаться в самой гуще событий, с Террой никак не связанных, и играть в этих событиях совсем немаловажную роль. Советы, координация, простая моральная поддержка - разве не все равно, из какой оно реальности? Главное - искренность и чистота помыслов.
Они шли по небольшому парку, возвращаясь после длительной ночной прогулки. Сегодня необходимо было придумать, как помочь одному из тех, кого они называли другом. Маэр попал в ловушку и был схвачен одним из самых главных врагов своего возлюбленного - Черным. Черный был жаден до власти и безумно хотел отомстить за прошлое свое поражение Дарву ис Тормену. Пленением Маэра он собирался шантажировать Дарва, вынудив передать контроль над подвластным тому Сектором в несколько вселенных, захватить его самого, а дальше... Насколько у Черного хватило бы фантазии.
Об этих планах Черного на Терре стало известно всего несколько суток назад, когда сам Маэр нашел способ перебросить на закрытую планету один поток своего сознания. У Терры много особенностей. Возможность дотянуться до нее в такой ситуации за счет переброса всего единственного потока из тысяч - одна из них.
Маэр рассказал о причине своего неожиданного и очень резкого исчезновения, объяснил ситуацию и заставил пообещать, что Дарв не узнает ни о чем до того, как все это не закончится. Обещание было дано. Терранцы способны были сдержать его.
Несколько базовых суток все выжидали.
Черный шантажировал Маэра, вынуждая того привести к нему Дарва в обмен на жизнь, Маэр отказывался. Пытки были постоянными, ежечасными, Черный давил на все больные места, не отпуская ни на секунду, не позволяя терять сознание, придумывая все новые ухищрения. Рассинхронизация с базовым временем Терры на тот момент составляло от десяти до чудовищных тридцати единиц, продолжая скакать, но неумолимо расти. Это значило, что за одни терранские, у Черного для Маэра проходило от десяти до тридцати суток собственного времени. Почти полгода постоянных физических и психологических пыток. Выбираясь иногда на Терру, Маэр держался, но все более становилось ясно, что необходимо что-нибудь придумать.
Сегодня ночью наконец разработали единственных жизнеспособный план, в случае удачи которого, Маэр должен был быть освобожден, а Черный - стерт из Мироздания. И хоть шансы были призрачными, они обязаны были попробовать.
Песок скрипел под ногами, ночное звездное небо было на удивление спокойным и притягательным, слабый ветер развивал волосы двух фигур, шедших по насыпной дорожке и о чем-то негромко разговаривающих.
Он говорил четко, но спокойно, с мягкой уверенностью (или верой?) в своих словах. Всю свою жизнь он был опытным главнокомандующим, привыкшим строить операции и брать за них ответственность, и в эти самые минуты по его приказу несколько разумных, среди которых были и маги, начали первую вводную часть плана.
Она заключалась в том, что один из Изменяющих реальность - особый Дар - должен был узнать местонахождение злополучного дома, в котором удерживали Маэра. Затем одним из Стеллзов была бы брошена рассинхронизация, почти остановившая время в локальной точке пространства дома, а дальше уже работали бы обычные оперативники.
- Все должно получиться. Дождемся появления Дарви и начнем основную часть.
Она кивнула. Заглянув украдкой в лицо собеседника, интуитивно почувствовала совершенно иной образ, нежели физическо-терранский. Совершенно другой возраст, цвет и длина волос, взгляд, эмофон. Она доверяла этому человеку. Больше чем доверяла - он был ее названным братом. Также, как и ис Тормен.
- Хорошо, - ответила она. - Держи меня в курсе, ладно?
- Конечно.
Дарви задерживался. Обычно для подобной поисковой операции в Сети Изменяющему реальность необходимо от нескольких до двадцати минут, но спустя полчаса его до сих пор никто не мог ни найти, ни прочувствовать. Известно было только то, что он жив.
Скрип песка под ногами стал более нервным, шли быстрее, разговаривали о каких-то мелочах, совершенно посторонних тому, что делалось "по там".
- Канал растет. - неожиданно задумчиво произнес он.
- Что?.. Как? И кто на нем?
- Быстро. Минуты за три укрепится. Кто - неизвестно, там будто просто сплошной закрытый сгусток информации, ни я, ни кто-либо другой из наших не может пока его расшифровать. Скорее всего, он вывалится в носитель сразу же по укреплению канала, поговори с ним, расспроси, объясни, куда он попал... как обычно, ты знаешь. Если что - мы тебя прикрываем. Как только сможем - отправим его на несколько часов в стазис - во время операции лучше, чтобы ты была на связи. Все поняла?
- Да. Как не вовремя...
- Увы, и так бывает... Ладно, канал есть, еще полминуты на укрепление... Удачи.
- Ага... Главное, чтобы это был не Черный... - усмехнулась она.
- Снова сарказм... - устало выдохнул он.
- Как всегда...
Носитель закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, подготавливаясь к принятию незнакомца, затем коротко вздрогнул - личность сменилась.
Она ждала какого-нибудь испуганного, ничего не понимающего существа, сразу после своей смерти или же просто совершенно незапланированно попавшего в незнакомый мир, в чужое тело, оказавшегося рядом с незнакомым разумным, возможно даже, другой расы.
Физическое носитель под влиянием чужого сознания тем временем выпрямил спину, размял пальцы, огляделся вокруг с хорошо замаскированным интересом, но без тени удивления. Повернувшись к ней, новая личность безразлично, холодно произнесла:
- Здравствуй. Я тот, кого вы называете Черным.
За ближайшую пару часов Коэн объяснил, кто он, кем именно является для Маэра, и что на самом деле происходит. Он был холоден, насмешливо-ироничен, чуть высокомерен, и говорил обо всем будто безразлично, только изредка иногда с интересом оглядываясь на ту или иную терранскую вещь.
- Пойми, я пришел сюда не для того, чтобы выговориться, как это делают у вас. И не для того, чтобы просить помощи. И даже не для того, чтобы раскрывать свои будущие планы - самое основное я уже рассказал: когда это будет возможно, Маэр будет отпущен. Я пришел сюда только затем, чтобы сказать вам - НЕ лезте в это дело. Сверните операцию и даже не пытайтесь искать этот дом. Делать мне нечего, кроме как расшвыривать всяких там, словно щенят. Нет, я могу, конечно, вот только это может поставить под угрозу, как Воздаяние Маэра, так и жизнь тех, кто тебе дорог. Не думаю, что тебе это надо.
- И я должен тебе верить?
Воздающий пожал плечами.
- А я не заставляю тебя верить мне, просто ты и сама способна видеть факты. Так и вам хорошо, и мне легче, и Маэр вернется с очищенной кармой. Если не веришь, продолжите операцию, я ее сомну. Пойми, я не какой-то там "Черный", за которым вы гоняетесь, я - древняя воздающая тварь, которая в данный момент исполняет свой долг и в рамках воздаяния способна почти на все.
Они по-прежнему гуляли все в том же парке, проходя круг за кругом по одному и тому же маршруту. Домой идти не хотелось, да и о подобных вещах размышлять легче на свежем воздухе.
- Почему ты рассказываешь это все мне? Я же просто терранский житель, не имеющий никакого выхода в вашу реальность, без возможности изменить у вас хоть что-либо. Неужели ты не мог связаться с кем-нибудь еще и предоставить все те же самые "факты"?
Коэн терпеливо выдохнул.
- А мне не нужно, чтобы кто-либо знал обо мне. Я должен провести Воздаяние и исчезнуть в неизвестности. Любому из них, кроме тебя, я способен внушить любые факты, наложить любую память, силой заставить забыть все, об операции. Но не тебе. А ты заставишь думать их, из-за чего они поступают так, как поступают, они догадаются, будут принимать меры защиты, поднимут шум... Мне это не нужно. Лишняя морока, а пудрить мозги всем твоим знакомым в этой голове, включая Контролирующего, Эрсай, демиургов и т. д... это даже для меня сложно. Кроме того на тебя это все равно не подействует. Как только я уйду, в носитель вернется прежняя личность, которая не будет помнить, ни о неожиданном канале, ни обо мне, да и самого канала не останется. Не будет никаких следов моего здесь пребывания.
- Ты способен на это?
- Я на многое способен. - холодно отрезал Коэн. - Да, и еще... не привязывайся ко мне.
- С чего ты взял?
- Насколько я понял по носителю, ты вообще имеешь такую особенность. Помогаешь же ведь ты теперь Маэру, хотя объективно должна его ненавидеть за все то, что он сотворил с Дарвом и в кого его превратил.
- Должна.
- ...Но?
- Не могу. Ему еще слишком многому предстоит научиться и пройти. Он еще искупит.
- О, да. - усмехнулся Коэн. - Сначала расплатится, а потом - искупит. Но все будет хорошо.
Помолчали немного, свернув тем временем во дворы - поднимался ветер.
- Я... верю тебе. - медленно произнесла она.
Коэн удивленно вскинул брови.
- Правда? Почему?
- В твоих словах нет лжи. - а затем быстро добавила: - Ты вообще ощущаешься намного более живым, чем стараешься казаться.
Воздающий незаметно закусил губу, взгляд на мгновение замутился болью. Она не заметила этого - смотрела под ноги.
- Правда? - иронично переспросил он.
- Да. - уверенно подтвердила она.
- Что ж... - Коэн помедлил немного. - Как знаешь. Это тебе решать. Но я предупредил: не привязывайся ко мне - разочаруешься.
- Это мне решать. - парировала она.
Воздающий снова усмехнулся:
- Сарказм?
- Как всегда... - улыбнулась девушка.
- Знаешь, - неожиданно начал Коэн. - А я был бы рад, если бы мне удалось быть твоим учителем. На этой затерянной Терре вершатся такие дела... Даже жаль, что мы с тобой больше никогда не встретимся.
- В смысле?
- Никто и никогда не должен узнать про меня. Я уйду сейчас и, если получится так, что мы больше не увидимся: даже не смей упоминать моего имени. Однако если я смогу чем-нибудь помочь или срочно понадоблюсь, просто попроси того, кто находится в тот момент в носителе, позвать Коэна. Я приду - канал мне не нужен. После того, как мы поговорим, никто обо мне не вспомнит. Теперь насчет того, что делать сейчас.
Месяц бросил короткий блик на его лицо, Коэн на мгновение прикрыл глаза. Он очень странно ощущался для нее. Подсознательно она уже знала, что это не первый визит Воздающего на Терру. И далеко не факт, что это она будет звать его, а не он сам приходить.
- Так вот, - продолжил Коэн. - Первое: через пять минут я ухожу, через десять возвращаю Дарви, которому почти удалось отследить мое местонахождение. Второе: ты говоришь со своими и отменяешь операцию.
- Так вот просто?
- Да. Ты тот, кому они привыкли верить. Кроме того, ты - Видящий, хоть сам ты и бессовестно забросил развитие этого Дара. Свернешь операцию под свою ответственность, там придумаешь, как это объяснить. Пусть выжидают, займи их чем-нибудь, не бездействуют, но и не ломятся спасать Маэра. Поняла?
- Да. А что с самим Маэром?
- Два варианта: либо я не закрываю ему выход на Терру, и ты действуешь отсюда, согласовывая действия со мной, чтобы не сорвать мои планы, либо я еще больше повышаю рассинхронизацию и через несколько дней возвращаю вам его. Маэр вернется обновленным, меня вы больше никогда не встретите.
Интуиция подсказывала, что Коэну можно верить. Но впечатление, оставленное по первой встрече, может быть обманчивым. Она оставалась единственной, кто знал про сам факт наличия во всей этой истории Коэна-Воздающего, и просто не имела права отвергать вариант того, что ее используют. Не имела права выпускать из вида Маэра.
- Оставь ему доступ на Терру. А для того, чтобы мне поверили и свернули операцию, по моим словам снизь эту чудовищную рассинхронизацию, пойдет?
- Хорошо. С шестидесяти до двадцати-двадцати пяти сейчас и потом, как мне это будет необходимо. Не меньше, иначе по вашему времени я освобожу его не раньше, чем через несколько лет.
- Понятно.
- Раз понятно, я пошел. До встречи. И еще раз: ни слова обо мне.
Через секунду Коэна в носителе уже не было. Он ушел даже быстрее, чем появился, полностью и безболезненно разрушив свой канал.
Носитель открыл глаза, чуть удивленно огляделся, и личность непринужденно задала вопрос:
- Так о чем мы говорили?
Коэн выполнил то, о чем говорил: ни памяти о свежем канале, ни сведений о нем не было.
- Неважно. Мы сворачиваем операцию.
- Что??? - собеседник резко остановился и переспросил. - Что ты сказала?
- Мы сворачиваем операцию. - выдержала она непроницаемый тяжелый взгляд бывалого оперативника. - Так надо. Поверь.
- Аргументы.
- Так надо. Я - Видящий, я знаю.
- Мне не стоит спрашивать, да? - чуть мягче спросил он, почувствовав.
Она облегченно вздохнула.
- Да, пожалуйста. Так надо. Я все отслеживаю, так правильно. Я чувствую. Скоро вернется Дарви. Рассинхронизация упадет до двадцати.
Он снова внимательно вгляделся в нее, будто оценивающе. Затем закрыл глаза, сверяясь с какой-то информацией, и выдохнул, сообщив почти без удивления:
- Рассинхронизация упала до двадцати и осталась стабильной. По-крайней мере, пока.
Коэн выполнил второе обещание. Осталось ждать Дарви.
- Хорошо. - будто решив что-то, произнес он. - Теперь ты возглавляешь эту операцию. И ответственность за нее тоже несешь ты. И помни, по любому твоему слову теперь сотни опытных оперативников готовы сорваться с места. Ты - Видящий, тебе виднее. - закончил он, усмехнувшись.
Ледяная камера.
Был болью распят.
И кровью по стали -
Широкий мазок:
Вы об этом мечтали?!?
Маэр очнулся от холода.
Дикий, пронизывающий холод, незаметно подкравшийся к телу и объявший его.
Еще не открывая глаз, Маэр понял, что не чувствует кистей и пальцев, также как и ступней. И, осознав это, с диким ужасом выдернул сознание в реальность.
Он до безумия хотел ошибиться в своем предположении.
Не ошибся.
Стальные гладкие стены. Изморозь и иней повсюду. Серый, безликий цвет. Идеально гладкий куб. Три на три на три. Набор простых стандартных плетений, поддерживающих жизнедеятельность и не позволяющих замерзнуть насмерть. Плюс невозможность применять хотя бы какую-либо силу самостоятельно, выйти в Сеть. И... холод.
Ледяная камера.
Одним движением Маэр вскочил на ноги, беззвучно вскрикнув, когда порвались вмерзшие в сталь кусочки кожи. Неважно.
Нет! Этого не может быть! Этого... просто не может быть!... Он не мог! Это... За что?
За несколько шагов преодолев расстояние, отделяющее его от необходимой ему стены, Маэр бросился ее прощупывать. Дверь. Она должна была быть здесь. Это же он - Маэр спроектировал эту камеру, это его... изобретение. Дверь должна быть с этой стороны, ее можно открыть, если знаешь где, и как именно. И... если имеешь необходимую силу.
Дверь не была заметна. Ни одной щели, ни одного указания того, что она именно там. Этого указания и не должно было быть. Пленник не должен знать, с какой стороны выход. Пленник вообще не должен иметь ни одного обозначения... Эта камера - совершенный и безликий куб. Психологическая ловушка. Через день здесь теряется ощущение пространства... Через неделю заключенный сходит с ума... Если это обычный человек, разумеется. Впрочем, никакой обычный человек не выдержал бы нововведение Маэра в эту конструкцию - холод.
Проем определенно был там. Маэр ощущал это, Маэр верил в это. Он с удивительной точностью знал, какой высоты и ширины эта дверь, он столько раз стоял рядом и входил сюда, столько времени провел снаружи, прислонившись к ней спиной и ожидая зова...
Но тогда... тогда не он был здесь заключенным... Тогда здесь был... Дарв... Тогда... давно... Казалось, в прошлой жизни. Хотя это и была прошлая жизнь.
Это не может быть та самая камера. Там были рисунки. Там было чуть другое расположение некоторых... или нет?
Оставив в покое предполагаемое место проема, Маэр бросился к остальным стенам, сдирая ладони и ногти, пытаясь добраться до открытой стали, увидеть то, что только он один мог бы распознать. И искренне боясь этого.
Голая чистая сталь за тонким слоем свежего льда. Значит, Маэр здесь уже достаточно долго время... Время, пока его теплое дыхание заставила сухую изморозь чуть подтаять.
Видимо, Черный переместил Маэра сюда после их последнего "общения", когда Маэр наконец не выдержал и провалился в спасительную тьму... Или же Черный позволил ему это. Хотя в подобную любезность со стороны ненавистного Черного Маэр не верил. Черный мог не отходить от него неделями, каждую секунду до самого края наполняя болью и страхом. Маэр не помнил, когда последний раз спал, ел, пил... Только боль. Ужас, боль, унижение, страх. И эта ледяная камера - очередной кошмар для Маэра, очередная игра, в которую Черному показалось интересным поиграть. Маэр не мог даже предполагать, что будет дальше. С точностью он мог сказать только одно: ничего хорошего не будет. Из всего хорошего - редкие выходы на Терру. Очень редкие... Раз в один-два месяца - слишком высокая рассинхронизация не в пользу Маэра. Когда он мог бы предположить, что будет искать спасения на той же Создателем забытой планетке, что и Дарв раньше? Более того - у того же самого человека. У человека, который должен был искренне Маэра ненавидеть за все то, что он причинил Дарву. Ее брату.
Впрочем, сейчас для Маэра гораздо важнее было проверить, та самая это камера, или Черный все же создал копию. Второй случай был бы менее жестоким, но Черный об этом, возможно, не догадался...
Находя под ледяной коркой только чистую безликую сталь, Маэр почти успокоился. Нет, это не оно, это другое, никаких признаков наличия... Внезапно Маэр замер.
Кровь. Крохотное, даже не пятнышко - частичка крови. Рядом - еще одна, и еще.
Кровь Дарва. Та, которой он рисовал раз за разом портреты любимых, а Маэр вскоре стирал их простым плетением. Хотя образ самого Маэра там неизменно оказывался каждым третьим. Таким, каким Дарв его видел, запомнил, чувствовал, любил... Сколько было здесь этих картин... Сколько времени ис Тормен отдал им... Сколько эмофона в них было... Дарв прекрасно рисовал. Научился. И Маэр тогда каждый раз хотел видеть еще и еще... Когда-то Маэр упивался таким признанием в любви от Дарва. Когда-то...
Дарв провел здесь четыре месяца подряд до того, пока Маэр собственноручно не вынес из этой камеры бесчувственное тело с почти мертвой душой.
Черный просто перенес эту камеру из дома на Каарите. Перенес, и на этот раз заключенным в ней оказался Маэр.
Интересно, сколько времени мне придется здесь провести? И выдержу ли я столько времени? И... когда я начну рисовать на стенах?
В исступленном беззвучном смехе Маэр сполз по стене на пол, не беспокоясь об ободранной спине.
Он был полностью обнажен, как и в тот момент, когда потерял сознание на полу перед Черным. Холод был везде и всюду, если условия камеры остались прежними, то он еще будет усиливаться. От этого холода не спрятаться, одежда все равно не помогла бы. Так что можно даже не пытаться.
Спустя какое-то время Маэр перевел взгляд на ту стену, где должен был быть выход наружу. Впрочем, Маэр уже не был уверен в том, что дверь была именно там.
Условие.
Холодом скован,
Презреньем - по венам.
Боль и любовь:
Мазками.
По стенам.
Маэр очнулся и медленно, почти лениво открыл глаза. Обвел взглядом безликие стены. И снова замер, уже не в силах больше спать. Тела он почти не чувствовал.
Впрочем, проведя здесь несколько дней (он сам не мог сказать точно - сколько), он уже вообще мало что чувствовал. Каждый раз вываливаясь из темноты, он осознавал себя в углу, на пересечении трех абсолютно одинаковых линий идеально трехметровой длины. И не мог уже точно быть уверен, а в том ли углу он засыпал, и действительно ли это пол, а не стена или потолок... Вдруг, оно еще и вертится, пока он без сознания?... Дверь Маэр тоже уже не искал - бесполезно. Да и не знал он, где она находится.
Когда он непосредственно "общался" с Черным, одним из самых ярких желаний Маэра было - выспаться, провалиться в темноту, хоть ненадолго, отдохнуть от этого... ужаса. Теперь Маэр спал сутками. И тоже, как и Дарв когда-то, ненавидел холод. Потому что холод в этой камере имел свойство быть действительно холодом, всегда ощущаемым. Вне зависимости от того, способно ли физическое тело ощущать еще хоть что-либо.
Осторожно разогнул пальцы. На удивление, они еще даже слушались.
Для того, чтобы встать, Маэру пришлось бы "содрать с себя шкуру". В прямом смысле. Засыпал он - прислонившись к стене.
На Терру сейчас попасть ему тоже не удалось бы - да он и сам не хотел бы, чтобы там его видели сейчас в таком состоянии - слишком хорошо знал, как им от этого больно.
Обновить щиты, заставить себя не думать, и снова провалиться во тьму.
Ему это уже почти удалось, как с одной из стен посыпалась ледяная крошка и в открывшемся проеме перед ним внезапно предстал Черный.
Маэр даже не знал, как на это реагировать.
Внешне Черный был почти точной его копией. Сейчас - в легкой одежде из шелка, с почти безразличной на первый взгляд полуулыбкой, без любого оружия или еще каких-либо вещей.
Словно просто пришел навестить. - усмехнулся Маэр.
- Тебе стало скучно? - произнес Маэр с легкой издевкой. Он даже не стал вставать перед Черным, хоть и прекрасно знал, чем это может ему грозить.
- Ты так думаешь? - злая усмешка в ответ. Почти точная копия. Маэр ненавидел эту свою подделку.
- Меня еще ждет веселье, - продолжал Черный. - Как тебе тут? Ничего не напоминает о прошлых временах?
Маэр сжал зубы.
Веселье? Неужели он кинул меня сюда и оставил в покое потому, что...
... что дотянулся до Дарва.
- Тогда все было по-другому. - холодно ответил он.
- Да, безусловно. И я не буду тебя вытаскивать отсюда, как только ты потеряешь сознание, не выдержав.
- Я догадываюсь.
- Я уже скоро все равно дотянусь до него и убью. - спокойно бросил Черный, не спеша повернувшись к выходу. - Хотя не сразу.
Маэр напрягся и до хруста сжал кулаки.
- И ты просто пришел сюда, чтобы сказать мне это?
- А почему бы и нет? - обернулся Черный. - Чтобы ты знал. Через пару месяцев я брошу к тебе в эту камеру его труп. Если там еще что-нибудь останется. Тебе в утешение.
Маэр даже не думал, что в таком состоянии он способен настолько быстро подняться и с голыми руками броситься на своего мучителя.
Недостаточно быстро. И недостаточно эффективно.
Повинуясь одному движению пальцев, Маэра отшвырнуло к стене, прижав. Черный повернулся к нему заинтересованно.
- Хотя... Если ты этого так хочешь, я оставлю его в живых. И возможно отдам тебе. И даже выпущу тебя отсюда.
Черный даже не стал подходить. Повинуясь его взгляду и желанию, на груди Маэра сам собой проявился широкий порез, из которого тут же густо пошла горячая кровь. Холод за долю секунды дотянулся до раны, безжалостно проникнув внутрь и словно поселившись в самих легких. Пленник закашлялся, получив возможность сползти на пол.
Черных зло усмехнулся, оглядевшись по сторонам. Затем снова перевел взгляд на Маэра.
Тот уже успел снова подняться на ноги. Черного буравили взглядом два светло-серых бриллианта. Увы, силы ненависти Маэра не было достаточно для того, чтобы изменить хоть что-то в сложившейся ситуации.
- И... что я должен сделать? - выдавил из себя он.
Что только Черный уже не делал с ним. Что он мог придумать нового?
Губы копии согнулись в изящной и довольной полуулыбке. Приподняв бровь, Черный спокойным тоном произнес:
- Чтобы я выпустил тебя отсюда, от тебя требуется всего лишь на коленях умолять меня об этом.
Внутренне Маэр задохнулся от такой наглости.
Чтобы он, Маэр ран Сиаль, добровольно встал перед кем-либо на колени и умолял о пощаде?!? Он мог стерпеть все издевательства и пытки, по крайней мере, надеялся на это, но чтобы так? Сломав всю свою гордость?
В следующую секунду Маэр почувствовал к себе прикосновение плетения. Словно тонкими нитями оно захватило его тело, проникло в каждый нерв и сосуд, оказалось в крови.
- Смотри. - повторил Черный издевательски.
Всю сущность Маэра коротко пронзила боль. На долю секунды, но ее силы хватило на то, чтобы он упал на колени под ноги подошедшему чуть ближе Черному.
Против воли Маэра спина медленно изогнулась, руки легли на колени, голова склонилась.
- Видишь, как просто? - послышался голос сверху. - Ну же - говори!
- Никогда. - прорычал Маэр, превозмогая плетение поднимая голову и глядя в глаза Черному. - Ты никогда от меня этого не услышишь. Ты можешь контролировать мое тело, ты можешь даже захватить мой разум, сделав из меня марионетку, но ты никогда не сможешь потешить себя мыслью, что Маэр ран Сиаль склонился перед тобой сам, по собственной воле!
Черный едва заметно вздрогнул, словно его ударили по больному, затем взгляд его снова стал прежним иронично-насмешливым с добавлением злости и расстроенности.
- Как скажешь. - усмехнулся он. - Ты не узнаешь, когда я дотянусь до твоего Дарва. Поставленное мною условие - единственный твой шанс выйти отсюда.
После чего Черный за два шага достиг двери и скрылся за ней.
Как только дверь захлопнулась и исчезла, нити плетения слетели с Маэра, а каждый нерв его взорвала боль, столь же нестерпимая, как и неожиданная.
Как только стена позади него снова превратилась в единый монолит, Коэн, мгновенно сбросивший маску Черного, сполз на пол.
Тихое, едва слышное "прости" и "спасибо".
- Маэр, прости... Прости, что я делаю это с тобой... Я должен... прости... Спасибо... что позволил мне увидеть тебя еще раз...
Коэн всегда приходил к Маэру, когда был уверен, что тот без сознания и не может очнуться. Всегда... и этого не хватало.
Маэр не должен был узнать Коэна, Маэр не должен был узнать правду, Маэр должен был выдержать все, что приносил ему Коэн, Маэр должен был выжить, Маэр должен был научиться по-настоящему, со всей отдачей любить и...
... вернуться к Дарву.
А Коэн, как и Черный, должен был исчезнуть из их жизни.
Также, как из жизни одной девушки на Терре, куда он приходил по необходимости или тогда, когда было совсем уж плохо.
"- Здравствуй.
- Привет... Как ты?
- Я? А как может быть древней воздающей твари? - горько усмехался он.
- Перестань говорить так о себе...
- Но ведь так и есть. - пожимал плечами Коэн.
- Неправда. Ты живой.
- Слишком живой."
Только на той Терре он мог готовить ужин, который потом ел Маэр, или допивать мартини, Маэром же открытое... Или наоборот. Маэр об этом, разумеется, не знал. От него очень тщательно скрывали. А пили тогда - действительно часто...
Снова кошмар. Теперь - Черный не оставлял его даже во снах. Множество разных, абсолютно непредсказуемых смоделированных ситуаций, каждая - ад. В каждой - только боль, холод, и неверие. Очень часто присутствовали сны с возможностью поимки и пыток Дарва на глазах у Маэра. Или же с исполнением давней угрозы Черного.
Здесь прошло уже где-то семь-девять месяцев. Может, больше...
Маэр уже не знал, что сон, а что реальность, что именно является видением и кошмаром, когда закончится это ожидание и закончится ли оно вообще.
До сих пор Маэр не выполнил требование Черного.
Он до сих пор оставался хотя бы относительно живым только из-за Терры, кошмаров и любви к Дарву.
Хотя иногда казалось, что ничто из этого уже тоже не имеет никакой силы.
Маэр слишком устал бороться. Маэр когда-то на Терре обещал жить и выдержать все. Он жил и выдерживал на протяжении уже нескольких лет. Каждую минуту, каждую секунду ада. Он жил и выдерживал. Он не мог больше. Он не хотел жить. Он не мог больше жить. Кошмары были слишком привычны, чтобы удерживать его, обещание - теперь оказалось слишком слабым, а любовь... Любовь теперь казалась слишком далекой. Маэр был уверен, что никогда не выберется от Черного, и никогда не сможет вернуться к Дарву. У Маэра не осталось сил, чтобы "дергаться", вызывая к себе интерес и отвлекать на себя Черного, да и в Ледяной камере это все равно было невозможно. А, значит, Маэр больше ничего не мог сделать для Дарва. Только жить. Но жить вечность взаперти, в аду, не имея возможности вырваться? Дарв сам позволил бы Маэру умереть. Нельзя требовать слишком многого.
Маэр не знал, почему он все еще жив и держится. У него уже давно не было сил и ему неоткуда было их взять.
Он даже визитов на Терру избегал - он умирал, а им от этого было бы слишком больно.
Недавно, когда Маэр еще был в состоянии трезвого разума, он однажды обошел некоторые защиты Черного. Обошел и сплел одно единственное плетение.
Плетение такого уровня, сложности и изящности, которому позавидовал бы даже сам Дарв. Да и не только Дарв. Маэр гордился этим своим творением. Последним, из вероятностных плетений. Оно было совершенно, оно предусматривало любые непредвиденные обстоятельства, и должно было подействовать в любых условиях. Идеально. И еще оно было необратимо. Никто уже, после сплетения, не мог разрушить его.
Поисковое и ликвидационное, завершающим элементом которого был прорыв в защите того, кто называл себя Черным и окончательная смерть Маэра. Маэр отдавал в нем свою Душу за то, чтобы вместе с ним, умер бы и Черный. Умер бы насовсем, навсегда, без права возвращения и перерождения. Плетение связало их. Рано или поздно все должно было закончиться. Пусть смертью их обоих, но Маэра это больше, чем устраивало.
Это было единственным и последним, что Маэр мог сделать для Дарва. Мертвый Черный никогда не смог бы добраться до него и вообще причинить вреда хоть кому-нибудь.
Очередная вспышка боли, снова провал в кошмары, в длинную липкую череду кошмаров. Холод, боль, страх, одиночество, обреченность, насилие.... Маэр слишком сильно провалился в это. Он уже ни во что из этого даже не верил, даже в себя самого не верил. Просто ничего нет.
И только краем больного сознания он осознал, что вот теперь - не выдержит. Теперь - не выдержит совсем. Больше страха, боли и ада - в него не вместить. Еще совсем немного. Несколько часов, и все. И одновременно осознавал, что плетение уже почти настигло его врага.
Каким-то спокойно-уверенным движением мысли Маэр перебросил один поток сознания на Терру. Попрощаться.
"- Привет.
- Ня.. - ответили ему улыбкой. - Как ты?
- Хорошо. Более-менее в порядке. - изощренно солгал он. - Что у вас в планах? Ужин?
- Угу...
- Прекрасно..."
Маэр не знал, за счет чего держался до сих пор.
Коэн - знал.
Маэр полностью исчерпал все ресурсы своей души, Маэр был выпит и высушен полностью. Но до окончания определенного ему Воздаяния было еще слишком далеко. И теперь Маэра держала напрямую душа Коэна. Сила любви "древней воздающей твари". Этой душе тоже было тяжело. Слишком тяжело. Слишком сильны были обреченность и долг Воздающего. Эти ресурсы тоже кончались. Коэну необходима была поддержка Терры. Жизненно необходима. Как для Коэна, так и для Маэра. Но на Терре об этом не знали. Или только догадывались - он предпочел не говорить об этом.
Совсем недавно Коэн нашел брешь в своей защите. Совершенно случайно узнал о самоубийственном и убийственном плетении Маэра. И был в шоке. Это плетение действительно было демонически идеальным. Там не было ошибок. Ни одной. Ни одной возможности обойти заданные условия. Уверенный в этом плетении, Маэр уже убил себя, зная, что утянет за собой и ненавистного "Черного".
И, что бы ни делал Коэн, он не мог разорвать цепь - никак не мог разрушить плетения.