На рассвете, среди лаковых кувшинок, покрытых капельками кристальной росы, поднялось едва видимое облако. Оно медленно потянулось, проплыло на рекой, коснулось краешком чистой воды и закружилось, словно от счастья.
Солнечные лучи, бросая блики на зелень, окрашивали заводь в разноцветье: от нежно-мятного до мшистого и нефритового. И, наконец, когда солнце оказалось в зените, облако замерло. Луч упал на пушистые покровы облака и окрасил его в ещё более яркую палитру. Облако залюбовалось. Это было красиво.
Оно любовалось бы переливами ещё больше, если бы не подул ласковый ветер, и облаку пришлось подчиниться, уносясь в неизвестные дали. Ветер что-то шептал, может быть, рассказывал о местах, которые они видели. А облако, хоть и не понимало язык ветра, видело всю землю в своей неповторимости и там, сверху, всё казалось таким чистым, таким удивительным.
Ветер подул ещё сильнее и вдалеке загромыхал гром, небо резко изменило цвет, наливаясь свинцом и густой синевой. Облако сжалось в предвкушении, внутри него что-то забилось, будто от испуга. А ветер закружил облако в хороводе, и этот танец был таким захватывающим, таким живым, что страх исчез, осталось удовольствие от необузданной скорости, дикости и полной свободы. Облако словно вылетело из клетки, оковы пали и теперь оно, впервые ощутив сладость такого полёта, набухало, становясь сильнее, ярче и всё ощутимее и ощутимее.
Ветер подхватил своего партнёра по пляске и поднял в самую высь, туда, где молнии разрезали небеса, и этот яркий свет казался страшным и прекрасным одновременно.
Облако замерло, наслаждаясь открывшимся зрелищем, а ветер влёк его дальше, стремясь показать как можно больше чудес, ведь время было уже на исходе.
В круговерти листвы, пыли, мелких капель и озона, облако стало исчезать. Оно вместило в себя так много, что больше не могло удержать. Радость от полёта, восторг от новых впечатлений, ощущение тепла рядом, близость ветра, всё рассыпалось на мелкие бриллианты капель. И зря ветер сновал туда-сюда, стараясь собрать все капли воедино, зря он рвал и метал кроны деревьев, вскоре от облака ничего не осталось. И, наконец, ветер, измученный бесплотными попытками, ослаб и дышал едва-едва.
Влага осела на листве, и в потоках уходящего солнца вновь заиграла яркими красками. Ветер залюбовался и нежно коснулся игристой капли, пока ещё такой маленькой, но вскоре она даст жизнь большему. Может быть, на этом месте появится редкий цветок или раскидистый куст, а, может, и могучее вековое древо.
Ветер вдохнул полной грудью и бросился ввысь. На смену грусти пришла радость. Он знал, что всё меняется, но и всё возвращается на круги своя.